Fugitive Prince

Название: Fugitive Prince (Принц в изгнании)

Автор: March Madness

Переводчик: sister of night

Беты: 1-6 главы — Мано (mano-andreewa.91@mail.ru) и Tikki (ivanischeva947@chelcom.ru).

Пейринг: Гарри Поттер, Новый персонаж, Ремус Люпин, Сириус Блэк

Рейтинг: PG-13

Жанр: AU, приключения, драма

Размер: макси

Саммари: Гарри Поттер — старший сын Джеймса и Лили Поттеров, убитых во время нападения Темного Лорда Волдеморта. Еще до его рождения Темный Лорд получил текст Пророчества, в котором говорилось о самом могущественном союзнике, которого он может заполучить, или же о злейшем враге, которого он когда-либо наживет. И теперь весь Магический мир превозносит младшего брата Гарри, Лео, как Ребенка Пророчества, того, кто спасет мир, Мальчика-Который-Выжил и мага, который будет обладать невиданным доселе могуществом.

Из-за Пророчества все пренебрегают Гарри, старшим из семьи Поттеров. Кажется, он даже не существует для людей, которые слишком заняты восхвалением его брата.

Гарри Поттер остается один на один с жестоким миром, где даже семейные узы не могут оградить его от беспощадной воли Рока и Судьбы.

_________________________________________________

Законов прогресса не существует. Наше будущее в наших руках, и только мы сами можем сделать его достойным или же, напротив, жалким. До самого конца мы будем вести тяжелую битву. Да и можно ли прожить жизнь иначе? Отбросьте прочь мысль о том, что эволюция может освободить нас от борьбы. "Ты забыл", — со смешком сказал дьявол, — "что все это время я тоже не стоял на месте".

— Уильям Ральф Индж.

Судьба каждого человека, рожденного на этой земле, изначально трагична, и первородный грех тут ни при чем. Люди рождаются с трагедией того, что им придется вырасти. Им придется покинуть родное гнездо, выйти из-под защиты близких и ринуться в битву. Придется оставить все, что было дорого их сердцу, и бороться за свое собственное, отдельное от родителей существование. Именно в этом состоит трагедия людского рода. У слишком многих людей не хватает мужества на такой поступок.

— Хелен Хайс.

_________________________________________________

Пролог.

Впоследствии Уилл не мог сказать, сколько времени он читал Книгу Грамарьи. Каждая прочитанная строка западала прямо в душу, что-то меняла в нем самом. Наверное, чтение этой книги могло бы занять год. Он был настолько поглощен мыслями о прочитанном, что когда подошел к последней странице, то почувствовал, что пока он читал, время словно замерло. Эта книга была совершенно непохожа на все остальные.

"Когда наступает тьма", Сюзан Купер.

— Мистер Поттер?

Джеймс нервно поднял голову и встал навстречу приближающейся медсестре. Он никогда не понимал, почему Лили предпочитала маггловскую медицину, в то время как целители лечили намного лучше.

— Да, это я.

Она сочувственно ему улыбнулась:

— Теперь вы можете повидаться со своей женой...

— Слава богу! — ни секунды не медля, он сорвался с места и побежал по людным коридорам к палате Лили. Она лежала на кровати и уже почти заснула, но тут же открыла глаза, когда дверь распахнулась. Первым, что заметил Джеймс, были дорожки слез, бегущих по ее щекам.

— Лили? — выдохнул он. Ответом ему было лишь приглушенное рыдание. — Лили, в чем дело? Что случилось?

Она отвернулась к стене, не желая смотреть на мужа, но он взял ее за руки и развернул лицом к себе.

— Чшш, — успокаивал он рыдающую женщину, гладя ее огненно-рыжие волосы, наслаждаясь их мягкостью. — Все в порядке. Все будет хорошо.

— Н-нет, — прошептала Лили, подаваясь назад, чтобы высвободиться из объятий, — не будет.

Джеймс снова провел рукой по ее волосам, не позволяя отстраниться.

— Лили?

Нет ответа.

— Ли...

— Оставь меня в покое, Джеймс, — прошипела она, уклоняясь от его прикосновений. — Не трогай меня!

Джеймс испуганно смотрел на жену, не понимая, в чем провинился. Она отошла к окну, дрожа и обхватив себя руками в тщетной попытке согреться, и опять разразилась рыданиями. Мужчина в мгновение ока подскочил к ней, снова пытаясь успокоить. На этот раз Лили не оттолкнула его, и он неуверенно обнял ее.

— Джеймс, прости меня.

— За что ты извиняешься, Лили? — спросил он, вконец сбитый с толку происходящим. Она не ответила. Джеймс ласково стер слезы с ее щек, приподнял ее подбородок и заглянул в такие любимые изумрудно-зеленые глаза. Женщина болезненно поморщилась и попыталась отвести взгляд, но Джеймс ей этого не позволил.

— Ты никогда не смогла бы сделать ничего такого, — мягко прошептал он, — за что я стал бы тебя ненавидеть. Я слишком тебя люблю. Поэтому, пожалуйста, скажи мне, что случилось.

Шмыгнув носом, Лили попыталась опустить голову, но Джеймс все еще держал ее за подбородок.

— Я была беременна, Джеймс.

— Беременна? — повторил он. — Беременна? Но это же чудесно, Лили! Это...

— Я сказала была, — холодно перебила его Лили. Счастье Джеймса испарилось при виде ее злости.

— Что ты имеешь в виду?

— Что ребенка не будет, уже не будет, — Джеймс все еще смотрел на нее с непониманием, и Лили вздохнула. — В-врачи сказали, что я потеряла ребенка. Выкидыш, — ее злость исчезла, и Лили уткнулась лицом в грудь Джеймса. — Прости. Это моя вина...

— Что? — ахнул Джеймс, едва не подпрыгнув от удивления. — Нет, это не твоя вина, любимая. В этом никто не виноват. Такое... Такое просто случается, — он почувствовал, что его собственный голос дрожит и прижал ее к груди, чтобы не дать увидеть его собственных слез. — Чшшш... Успокойся и прекрати винить себя.

— Но Джеймс! Вдруг это означает, что я плохая мать? — прорыдала она. — Что, если у меня никогда не будет детей?

— Я смогу прожить и без детей, — решительно заверил ее Джеймс. — Зато не могу жить без тебя.

Лили шмыгнула носом и крепко обняла Джеймса.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Я тоже тебя люблю, — Джеймс быстро взглянул на часы. — О, скоро должен прийти Сириус. И Ремус с Питером.

— Пожалуйста, не говори им, — взмолилась Лили, опуская голову. — Я... я еще не готова никому рассказать.

Джеймс пристально посмотрел на Лили, кивнул и снова притянул ее в объятия. Лили задрожала и прильнула к нему ближе.

— Джеймс? Лили? — дверь отворилась. — Джеймс... О, вот вы где! — В палату вошел улыбающийся Питер с букетом цветов в одной руке и с пальто в другой. — Из всех мест для поцелуев они выбрали именно больницу, — шутливо проворчал он, махнув в их сторону букетом. Лепестки зашуршали и некоторые из них осыпались на пол. — И что только будет с детьми, если они это увидят!

Услышав это, Лили судорожно вздохнула. Джеймс поспешно сделал Питеру знак заткнуться, и его друг, недоумевающе пожал плечами и неловко прочистив горло, Питер протянул цветы:

— Это тебе, Лили.

У Лили по щекам все еще текли слезы, но она выдавила дрожащую улыбку и трясущимися руками приняла букет.

— Спасибо, Питер.

— Простите, наверное, я не вовремя, — извинился Питер. — Я не хотел...

— Джеймс, — Лили потянула его за руку. — Ты не мог бы принести мне чего-нибудь поесть? Последний раз я ела несколько часов назад.

— С тобой будет все в порядке, если я тебя оставлю? — спросил он, обнимая ее так крепко, словно желал отгородиться от всего мира и остаться с ней одной.

— Я буду в порядке, — пообещала она. — И здесь еще Питер, помнишь?

Джеймс поднял голову и смущенно кивнул другу.

— Да, верно.

— Я присмотрю за ней, Джеймс, — пообещал Питер, немного уязвленный тем, что про него забыли. — Иди и принеси чего-нибудь.

Джеймс вылетел из комнаты, чуть не врезавшись в дверь, но, судя по звуку, в коридоре он все-таки врезался в следующую.

— Вот недотепа, — в шутливом сожалении вздохнул Питер.

Лили молча кивнула, чем вызвала у Питера любопытство и беспокойство.

— Ведь все в порядке, Лили? — спросил он.

Сморгнув слезы, Лили снова кивнула с вымученной улыбкой.

— Да, Питер. Все в порядке.

— Значит, врачи не нашли ничего плохого? — Питер вздохнул с облегчением. — Я и правда волновался, ты в последнее время была такая грустная... эээ... в смысле...

Лили фальшиво рассмеялась, и этот смех, хоть и вымученный, немного развеял беспокойство Питера. Она взяла его за руку и сказала:

— Со мной все в порядке, Питер. Честно.

С минуту Питер пристально на нее смотрел, словно хотел проверить, и Лили на секунду почувствовала, будто стена, которой она отгородилась от всего мира, дала трещину. Слезы навернулись на глаза, и все ее существо захотело довериться Питеру, рассказать ему обо всем...

Дверь в палату открылась, впуская Сириуса. Своей широкой сияющей улыбкой он невольно развеял ее грустные мысли.

— Сириус, как добрался?

— Ну, это было непросто, — доверительно сообщил он, нагибаясь, чтобы чмокнуть ее в щеку. Затем он с сосредоточенным выражением лица сел на больничную кровать и уперся локтями в колени. — С того самого момента, как я вошел в эти двери, через которые все видно и которые открываются только тогда, когда подходишь к ним вплотную, я попал в ужасную засаду из медсестер. Каждая из них настаивала на том, что мне нужно искусственное дыхание. Конечно, я изо всех сил пытался сбежать, но — ты себе не представляешь! — они гнались за мной!

Дверь отворилась, и Сириус подпрыгнул на месте:

— Это они! Они нашли меня!

Но в дверь вошел Ремус, который не слышал рассказ Сириуса, но глаза у него были такие же огромные. Он улыбнулся Лили и тоже чмокнул ее в щеку.

— Лили, как ты?

— Я в порядке, Ремус, — теперь она и правда была в порядке. Все, что ей требовалось — это Джеймс (и немного еды) — и тогда все на свете будет хорошо.

— Правда? — снова спросил оборотень, глядя на нее своими янтарными глазами. Стандартный ответ Лили заглох где-то на полпути при виде его искренней заботы.

В палату вошел Джеймс. Осуществляя невысказанную мечту Лили о еде, он протянул ей три шоколадных батончика.

— Извини, но это все, что у них есть. Они отказались пускать меня в буфет, говорили что-то о сбежавшем психе, которого последний раз видели направлявшимся сюда. Представляете, он нападал на медсестер... О, Сириус, привет! Не знал, что ты уже здесь.

— Если хочешь знать, — фыркнул Сириус, — то это они на меня нападали, а не наоборот.

— Итак, почему вы здесь, в больнице? — спросил Ремус, не позволяя отмахнуться от вопроса.

Джеймс незаметно обменялся взглядом с Лили и слегка улыбнулся:

— О, так ты об этом. Ну... эээ... видишь ли... Лили здесь из-за того, что... эээ...

— Отравилась.

— Да, точно, она... эээ... она съела что-то, не совсем... свежее? — Джеймс пожал плечами в ответ на дикий взгляд Лили, словно говоря: "Не упрекай меня!"

Ремус с опаской посмотрел на Джеймса и Лили.

— Ясно.

— Что, ты мне не веришь?

— Вообще-то, никто из нас тебе особо не верит, Джеймс, — ответил Сириус, утаскивая у Лили одну из шоколадок. Он громко захрустел ей, игнорируя возмущенные выкрики Лили: "Воришка!" — Просто Ремус единственный, кто решается сказать тебе об этом в лицо.

— Решается? — Джеймс скептически посмотрел на друга. — Хочешь сказать, что я настолько устрашающе выгляжу?

— Нет, Джеймс, ты не страшнее плюшевого зайчика. Просто твое... кхм... дыхание... Я не знаю, как это сказать, но... Ну, проще говоря, твое дыхание заставляет людей держаться от тебя подальше.

Лили рассмеялась и швырнула в друзей подушкой. Это послужило толчком к началу боя, и он длился до самого прихода обеспокоенной медсестры, которая выгнала шумных посетителей. В палате остался только Джеймс, пользуясь особой привилегией мужа. Когда все остальные ушли, он прижал Лили к себе.

— Ты уверена, что все в порядке? — в последний раз спросил он.

Лили сонно кивнула и заснула прямо на руках у мужа.

Глава 1

И тогда Сефрения пронзительно закричала: "Оскверненные! Оскверненные! Мерзкие, чудовищные, проклятые твари!" — Туманные огни, даже не дрогнув, приближались к ним все так же неудержимо. — "Бегите! Бегите, спасайтесь! Это Сияющие!"

"Сияющая Цитадель", Дэвид Эддингс.

"Однажды Олень величавый,

Что борется с ночью и с днем,

Цветок повстречает печальный

И окажется им покорен.

Ребенок, вторым что рожденный

От их прекрасной любви,

Решит, кому быть побежденным

В битве Света и Тьмы.

Будь осторожна, ночь,

Ведь Олень поддастся любви.

Будь осторожен, день,

Ночь расставит ловушки Тьмы".

Волдеморт держал в руках лист пергамента, читая и перечитывая неровные строки. Наконец, он поднял взгляд.

— Расскажи мне еще об этих Поттерах, — приказал он. — Ты уверен, что Пророчество про них?

Перед ним на коленях стоял бледный трясущийся мужчина. Когда взгляд красных глаз остановился на нем, он заметно вздрогнул, но кивнул. По его лицу градом катился пот.

— Д-да, хозяин. Олень — это Джеймс.

— Поясни.

Питер сглотнул и сцепил руки в замок, тщетно пытаясь отыскать в себе хоть крупицу гриффиндорской храбрости.

— Д-джеймс — анимаг. Он м-может превращаться в оленя. А Л-лили названа в честь цветка.

Волдеморт задумчиво потер подбородок своей бледной костлявой рукой.

— Это может быть простым совпадением, — пробормотал он, снова впившись взглядом в пергамент. — Но возможно..., — Волдеморт снова взглянул на своего дрожащего коленопреклоненного слугу. Он почти успел забыть о его присутствии. — Ты правильно поступил, что принес мне эти сведения.

Питер затрепетал от удовольствия: его господин никогда не был щедр на похвалу.

— Но ты должен был рассказать мне об этом раньше. Круцио!

Другие Упивающиеся Смертью равнодушно наблюдали, как мужчина кричит и корчится в агонии. Когда Волдеморт наконец-то снял проклятие, Питер упал на пол бесформенной грудой.

Волдеморт отвлекся от пытки, возвращаясь к чтению пергамента, который с каждой секундой интересовал его все больше.

— Рожденный вторым? Хмм..., — он щелкнул пальцами, и все Упивающиеся Смертью покорно согнулись в поклоне. — Мне нужно понаблюдать за этими Поттерами поближе, Питер, — приказал он. Пергамент в его руках загорелся, и Темный Лорд небрежно отбросил его в сторону. — Когда у них родится второй сын, я должен узнать об этом немедленно.

Языки пламени на полу достигли какой-то маслянистой жидкости и вспыхнули еще ярче.

— А до этого никто не должен их трогать. Их второй сын станет моим величайшим врагом или же ближайшим союзником, в зависимости от того, кто заполучит его первым. И это намереваюсь сделать я, — в глазах Волдеморта отражалось разгорающееся пламя. — Северус, убедись, что никто другой об этом не узнает.

Волдеморт и его Упивающиеся с громкими хлопками исчезли, а большое старое поместье родного брата Альбуса Дамблдора медленно погибало в огне.

* * *

Северус не терял времени даром. Его сведения были настолько важными, настолько шокирующими, что он сам боялся в них поверить. Предатель! Среди них, в самом сердце Ордена! Северус совершенно точно знал, что имя этого шпиона надо передать Дамблдору, поскольку его собственное положение шпиона тоже было под угрозой. Конечно, он мог просто промолчать и постараться сделать все возможное, чтобы к предателю больше не попала никакая жизненно важная информация — сложная задача, потому что с этим человеком делились очень важной информацией его друзья — или же он мог публично изобличить предателя и рискнуть своей карьерой шпиона и даже жизнью.

Это был довольно несложный выбор.

Горгулья лениво зевала и немного помедлила вместо того, чтобы отскочить в сторону сразу же, как он назвал пароль. Это взбесило Северуса еще больше. Все было против него, начиная с того, что ему не удалось вычислить шпиона раньше и что путь от собрания Пожирателей Смерти до Хогвартса занял слишком много времени, и заканчивая тем, что Волдеморт сможет вычислить, что Северус — шпион. А теперь ему придется терять время еще и на то, чтобы...

— Эй, Снейпи!

Северус нахмурился и бросил сердитый взгляд на молодого человека перед собой, пытаясь вложить всю свою ненависть в один единственный взгляд.

— Блэк, — прорычал он. — Уйди с дороги.

Блэк покачал головой и загородил собой проход к кабинету Дамблдора.

— Ну уж нет, сначала тебе надо назвать пароль. И поторопись, — добавил Блэк с неприятной усмешкой, — он меняется каждые несколько секунд.

— Уйди с дороги, — зло повторил Северус. Он попытался обойти Блэка, но тот оттолкнул его прочь. — Мне надо поговорить с директором!

— И о чем же?

Он метнул на Блэка яростный взгляд, но тот его проигнорировал.

— А почему бы тебе самому не попробовать догадаться? — протянул Северус. — Подумай, о чем я могу хотеть поговорить с директором, если только что вернулся с собрания...

Блэк округлил глаза и, к счастью, наконец-то убрался с дороги. На секунду Северус подумал, что одержал победу своими силами. Но дверь отворилась, и он понял, что это не так. На пороге стоял Дамблдор, приветливо улыбавшийся молодым волшебникам.

— О, Северус! Я ждал тебя...

— Сэр, я принес прямо-таки поразительные новости, — выпалил Северус и замолчал, сражаясь с готовым выступить на щеках румянцем. Он никогда не говорил, если его не спрашивали, тем более в присутствии Дамблдора. И никогда не терял над собой контроль. И только что оба этих правила были нарушены.

Улыбка Дамблдора чуть померкла, но он кивнул и широко распахнул дверь.

— Хорошо, заходи.

Северус уже занес ногу над порогом, когда Блэк проскользнул в кабинет мимо него.

— А ты куда собрался?

Блэк принял невинный вид и пожал плечами:

— Внутрь, я полагаю.

— Тебя это не касается, — прошипел Северус.

— Нет? — Блэк снова пожал плечами. — Возможно, ты и прав, но ведь всегда остается и обратная возможность. Кроме того, Дамблдор не возражает.

Дамблдор улыбнулся при последних словах Блэка, а Северус буквально закипел от гнева, но сумел сдержаться и не вступить в детский спор. Они все заняли свои места: Дамблдор сел за свой письменный стол, а Северус и Сириус опустились в кресла прямо перед ним.

Директор сцепил пальцы в замок и спросил:

— Так ты что-то говорил о новостях?

— Да, — он бросил взгляд на Блэка, но затем мысленно пожал плечами. В конце концов, даже если новости сильно травмируют этого идиота, то он сам виноват: захотел же остаться! — Я обнаружил предателя, сэр. Шпиона.

— Шпиона? — недоверчиво переспросил Блэк. — В Ордене?

— Неслыханно, — согласился Дамблдор. — Но не невозможно. Продолжай, Северус.

Теперь Снейп занервничал, вспомнив, чему стал свидетелем.

— Сегодня вечером дом Аберфорта подвергся нападению, — он остановился, увидев, как побледнело лицо Дамблдора. — Ваш брат был убит.

— Да? — Дамблдор несколько секунд смотрел перед собой невидящим взглядом, а затем встряхнул головой. Северус сделал паузу, но Дамблдор больше ничего не добавил.

— Прежде, чем умереть, ваш брат отдал Волдеморту лист пергамента с написанным на нем пророчеством, его последним пророчеством. Все знают о даре Аберфорта к прорицаниям. Поэтому Волдеморт и выбрал в качестве жертвы именно его.

Дамблдор выглядел сбитым с толку.

— Тут что-то не так, — в конце концов сказал он. — Всего три дня назад, когда я впервые узнал о дальнейших планах Волдеморта, я защитил Аберфорта чарами Фиделиус.

Блэк посмотрел на директора:

— Может, это подделка? Если Аберфорт пропал, разумеется, кто-то мог попытаться выдать себя за него. Он богат, его положение в обществе высоко.

Северус мысленно просчитал такую возможность и кивнул:

— Вполне возможно, — согласился он. — Но, тем не менее, пророчество определенно подлинное, — он быстро рассказал короткое предсказание, сделанное в стихотворной форме.

Блэк отреагировал точно так же, как и Питер:

— Это Джеймс!

— Что?

— Судя по всему, Поттер — незарегистрированный анимаг. Олень, если быть точным, — холодно пояснил Северус, игнорируя выражение лица Блэка. — Я был удивлен не меньше Темного Лорда, когда услышал об этом.

— Не мог бы ты написать это пророчество? — спросил Дамблдор. Северус кивнул и быстро набросал на пергаменте несколько строк. Дамблдор прочитал написанное и покачал головой. — Думаю, что ты прав, Сириус, — начал он, с минуту подумав. — Все слишком хорошо сходится, чтобы оказаться простым совпадением. А Джеймс уже женился на Лили. Да, это очень и очень интересно.

Он поднял взгляд:

— Где Поттеры сейчас?

Блэк казался испуганным.

— О, они дома. Ведь Лили беременна, и они пока не хотят выходить из дома. Думаю, это кажется им слишком опасным. Единственное место, куда они ходят — это маггловская больница, в которой Лили лежала пару месяцев назад, когда заболела.

— А Джеймс все время рядом с ней?

Блэк кивнул, и Дамблдор погрузился в свои мысли.

— Сэр, насчет того, почему я сюда пришел, — напомнил ему Северус. Директор озадаченно посмотрел на него. — Шпион.

— А, ну да. Пожалуйста, скажи нам, кто это, чтобы мы могли принять соответствующие меры для поимки предателя. Если, конечно, ты прав на его счет.

— Я прав, — твердо сказал Северус. — Вообще-то, я настолько прав, что первой вашей реакцией, когда вы узнаете имя шпиона, будет неверие, — Блэк покачал головой, — поскольку его имя — Питер Петтигрю.

В кабинете повисла полная тишина, даже дыхания не было слышно. Наконец, Блэк не выдержал.

— Питер?! — закричал он. — Питер? Питер не может быть предателем! Он слишком... слишком...

— Слабый? — мрачно предположил Северус. — Жалкий? Робкий? Замкнутый? — Блэк покачал головой, не в силах поверить Северусу. — Но как аврор, ты должен знать, что Волдеморт ищет как раз таких людей, чтобы повернуть их на свою сторону. Людей, которых никто даже не заподозрит в предательстве.

— Пожалуйста, успокойтесь оба, — сказал Дамблдор, но его проигнорировали.

— Но это не может быть Питер, — настаивал Блэк, однако уже менее рьяно. — Он сейчас здесь, в школе. Пойдем, спросим его сами. Он тут, в коридоре, — он двинулся в сторону двери, но неожиданно споткнулся о подставленную ногу Северуса и грохнулся прямо на дверь, которая широко распахнулась.

Из коридора раздался испуганный визг, и Северус успел мельком увидеть крысу, удирающую без оглядки.

— Поттер — не единственный незарегистрированный анимаг, не так ли? — прошипел он шокированному Блэку, бросаясь в погоню за крысой. Неожиданно разрозненные кусочки мозаики собрались воедино: все те случаи, когда он натыкался на банду Поттера возле школы и следил за ними, только чтобы в конце концов упереться в тупик и увидеть лишь удирающих прочь животных; все те странные клички, которыми они называли друг друга. Насчет Люпина догадаться несложно: он же оборотень. Кличка "Лунатик" подходила ему как нельзя лучше. "Сохатый" — олень, "Хвост" — крыса, а "Бродяга" — это...

Он окончательно выдохся и остановился, а крысы уже и след простыл. Через несколько секунд его нагнал Блэк. В его глазах явно читалась жажда расправы.

— Теперь ты мне веришь? — тихо спросил Снейп, и аврор опалил его злым взглядом.

— Нам надо добраться до Джеймса, — пробормотал Блэк, лихорадочно обводя взглядом пол, как будто все еще надеялся обнаружить там удирающую крысу. — И Лили. Нам надо обеспечить их безопасность.

— Безопасность? — фыркнул Северус. — Зачем? Им абсолютно ничего не грозит.

Буквально через секунду появился Дамблдор. Его феникс летел впереди и высматривал в коридорах мелких грызунов. Директор успел услышать едкое высказывание Снейпа и спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Пророчество, — повторил Северус. — Оно предупреждает "Тьму" — то есть Темного Лорда — что сын Поттеров может представлять для него угрозу. Но после этого оно предостерегает "Свет" — то есть вас, профессор — что этот ребенок может быть опасен и для вас тоже. Это может означать только то, что судьба этого второго ребенка еще не определена. Если он вырастет светлым, то победит Темного Лорда. В противном случае он присоединится к нему.

— Так почему тогда, по-твоему, Волдеморт не решит просто убить его? — спросил Блэк. — Он может попытаться убить Джеймса и Лили, чтобы у них никогда не было сына.

— Нет. Темный Лорд хочет сделать их сына своим союзником. Он приказал своим Упивающимся Смертью не оставлять Поттеров одних и убедиться, что никто не причинит им вреда. Отныне жизни Поттеров будет охранять их самый злейший враг, — глаза Северуса иронично сверкнули. — Не могу дождаться их реакции...

— Достаточно, — оборвал его Дамблдор, окидывая обоих мужчин тяжелым взглядом. — Я больше не потерплю ваших споров, — спорщики закатили глаза. — Нам достаточно битв с нашими врагами, чтобы сражаться еще и с союзниками. Северус, я уверен, у тебя еще много дел.

Северус зло сузил глаза, услышав этот практически не завуалированный приказ убираться, но все же покорно развернулся на каблуках и ушел. Дамблдор повернулся к Сириусу.

— А теперь извольте объясниться, мистер Блэк.

— Эээ... Объясниться?

— Да, — от мерцания в глазах Дамблдора Сириусу стало не по себе. — Мне бы очень хотелось узнать, почему вы трое решили стать незарегистрированными анимагами. А в особенности меня интересует, почему вы не поставили в известность об этом своем решении меня.

— Эээ..., — Сириус тревожно огляделся вокруг. — Ну, понимаете ли, дело в том, что... Ой, Мерлин, мне же давно пора! Работа и все такое... Я должен идти.

— Разумеется.

Сириус широко улыбнулся своему старому директору. Дождавшись ответной улыбки, мужчина поспешно удалился. Однако счастливое расположение духа бесследно исчезло, стоило ему покинуть пределы школы. Главная новость их небольшого собрания была просто непостижима. Теперь, когда Сириус до конца осознал ее значение, его словно оглушило.

"Джеймс никогда в это не поверит".

Глава 2

В глазах все плыло. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он сел на пол пещеры, по-турецки подогнув ноги. Он видел, как в Моджаве, в Индии, юноша принимал такое положение, ожидая духовного просветления. И это работало. Перед его взглядом предстала черная антилопа с острыми рогами — черный, белый и алый. Его рука, которая нервно шарила по грязному полу пещеры, наткнулась на что-то холодное и твердое. Он поднял странный предмет и рассмотрел его. Рог оказался черным с конца и белым в середине, а его острие было алым, словно кровь.

"Те же самые, но другие", Джанет Берлинер.

Гарри Джеймс Поттер, старший сын Лили Эванс и Джеймса Поттера, утер пот с лица, оставив на щеке грязную полосу, и еще глубже вжался в мягкую землю высохшего речного русла, поджав под себя ноги и беззвучно молясь, чтобы тот злой человек ушел прочь.

Он слышал, как они продираются через окружающие его заросли, ломают ветки, топчут цветы, срывают тонкие листья деревьев, даже без единой мысли о том, что под их безжалостными ногами гибнет целый хрупкий мир. Он слышал, как они отдают холодные приказы, говорят о мести и об очищении Магического мира.

Вдруг рядом с ним хрустнула ветка, и Гарри вздрогнул от страха. Над мальчиком пролетел ком грязи, с хлюпаньем приземлившись в нескольких шагах от него. Он чуть не подпрыгнул от неожиданности, но невнятно что-то бормотавший мужчина был слишком близко от него и мог поймать Гарри, если бы тот пошевелился.

Человек, а точнее, женщина, зарычала и поднялась на ноги. Она была одета в черную мантию со скрывающим лицо капюшоном. Это была стандартная одежда Упивающихся Смертью. Но она была одна, и Гарри мог ее не бояться.

За ней гнался мужчина.

Мощный взрыв сотряс воздух, и Гарри отбросило к противоположной стороне высохшего русла. Женщина закричала, скорее от ярости, чем от страха, и резко взмахнула рукой, со свистом рассекая воздух. Ответный взрыв сорвался с кончика ее волшебной палочки, и теперь Гарри услышал крик мужчины. Но это был еще не конец; они никогда не сдавались так просто.

Они появились со всех сторон, окружая ведьму плотным кольцом. Одетые в белоснежные мантии, они казались в лесу чужаками. Капюшоны мантий были низко опущены, словно прятали их лица от того жестокого действа, которое вот-вот должно было произойти. Гарри захныкал и снова свернулся в клубок, пытаясь отгородиться от этого зрелища.

Они медленно окружали ее, уклоняясь от посылаемых ею проклятий и бросаясь проклятиями в ответ. От каждого попадавшего в женщину заклинания из ее горла вырывался крик боли. В воздухе повис тошнотворный запах смерти и паленой плоти. Женщина скинула с себя мантию, загоревшуюся от попавшего в нее заклинания; ее гибкая изящная фигура казалась слишком прекрасной, чтобы принадлежать злу. Но, может быть, она все-таки была злой. А может, она была и доброй, облаченной в обличающий черный цвет, в то время как ее преследователи были одеты в благородный белый.

Авроры и Упивающиеся Смертью. Теперь они не казались такими уж разными. Когда-то мать сказала ему, что авроры — это хорошие люди, которые просто следят за тем, чтобы плохие люди не остались безнаказанными. Но сейчас, когда появились десятки новых законов, дающих отдельным волшебникам неограниченную власть, мир стал диктатурой. Отныне на любого, посмевшего высказаться против текущей власти, навешивался ярлык мятежника, и с этого момента он был обречен. Авроры были основной силой, удерживающей Волдеморта от полного покорения мира. Но в то же время они были и теми, кто поддерживал его текущее положение, в котором у Волдеморта и так было более чем достаточно власти.

Последнее проклятие, которое ударило женщину сильнее всего, заставив ее упасть на землю, явно было Непростительным. Гарри узнал крики боли, которое могло вызвать лишь одно проклятие, возможно, самое ужасное из трех Непростительных — Круциатус. Он крепко зажмурился, смахнув слезы и пытаясь не слышать крики, но не мог этого сделать, так же, как не мог заставить того мужчину уйти. Когда проклятие было снято, крики женщины превратились в сухие рыдания.

Гарри тоже заплакал, позволяя слезам свободно катиться по щекам. Он мрачно смотрел на разворачивающуюся перед ним сцену, чтобы удовлетворить свое пугающее, отвратительное любопытство, чтобы засвидетельствовать акт "справедливости" Министерства.

Один из одетых в белые мантии мужчин выступил вперед, чтобы убедиться, что ведьма уже не способна нападать — как и защищаться, — и его тяжелый ботинок с силой врезался ей в живот. Она издала тихий стон и попыталась свернуться в клубок. Это было простым рефлекторным движением, слабой попыткой защититься, но он избивал женщину до тех пор, пока она не вытянулась на земле, полностью обессиленная. Удовлетворенный, мужчина отступил назад, в то время как другой человек в белой мантии сделал шаг вперед.

— Халли Тулон, вы обвиняетесь в предательстве Светлой стороны и переходе на сторону Темного Лорда, в политической измене и убийстве невинных волшебников и волшебниц, а также в вербовке последователей Темного Лорда и ношении мантии Упивающейся Смертью. В соответствии с Магическим Законодательством, я уполномочен задержать и обезоружить вас, а затем поместить под официальный контроль, под которым вы будете находиться вплоть до справедливого суда над вами. На этом суде будет оглашена мера наказания за ваши преступления.

Он подвинулся в сторону, и вперед выступили еще двое облаченных в белые мантии волшебников, которые наложили прочные путы на руки полубессознательной ведьмы.

— Я уже задержал и обезоружил вас, а теперь вы помещены под надзор этих двух офицеров. Есть ли у кого-либо сомнения в благонадежности этих офицеров? — ответом ему была тишина. — А теперь перейдем к следующему пункту процедуры: к вашему суду.

Ведьма зарычала, когда один из офицеров грубо завел ей руки за спину. Трое авроров выступили вперед, становясь перед ней в ряд.

— Можете ли вы сказать что-нибудь в свою защиту?

Она плакала. Гарри видел, как слезы катятся по ее щекам и падают в грязную землю.

Аврор, задавший ей вопрос, повернулся к остальным.

— Вы слышали обвинения, выдвинутые этой Упивающейся Смертью. Вы также слышали, что ей нечего сказать в свою защиту. В соответствии с Магическим Законодательством, ее молчание может быть принято как признание вины. Каково ваше решение?

— Виновна, — сказал первый.

— Виновна, — повторил второй.

— Виновна, — подтвердил третий.

Офицер повернулся к остальным, не сказавшим за все это время ни слова.

— Вы — свидетели этого суда. У кого-нибудь есть возражения по процедуре?

Все молчали.

— Поскольку ни у кого нет возражений, я приказываю привести приговор в исполнение.

Когда мужчина повернулся к истекающей кровью волшебнице, у Гарри перехватило дыхание.

— Таким образом, вы признаетесь виновной во всех вменяемых вам преступлениях. Ваш приговор — смерть.

Эхо прокатилось по лесу, и даже щебетание птиц смолкло при звуках страшного слова. Слова, которое успело стать для Магического мира таким привычным, но по-прежнему не теряло своей пугающей силы.

Гарри тихо захныкал от ужаса и начал пробираться подальше от кошмарного зрелища. Ему почти удалось проползти мимо, когда один из мужчин резко развернулся, наверное, услышав шум, но спустя пару секунд повернулся обратно, ожидая приведения смертного приговора в исполнение. Гарри попытался отвернуться, не смотреть на дрожащую женщину, которая уже успела полностью осознать свою страшную судьбу, но его нездоровое любопытство заставляло его глаза оставаться широко открытыми, а уши — внимать каждому слову.

Офицер жестом приказал аврорам, удерживающим волшебницу, отойти в сторону. Она упала на землю и тяжело закашлялась, забрызгав кровью белую мантию оставшегося аврора.

Он с отвращением взмахнул волшебной палочкой, возвращая своей мантии первоначальную белизну, повернулся к женщине и отвел палочку назад, специально медля, чтобы она видела каждое его движение. Весь лес затих в напряжении, в безмолвном ужасе перед тем злом, что представлял собой мужчина. Под легким дуновением ветра листья затрепетали, но Гарри казалось, что они пытаются сбежать от предстоящего отвратительного зрелища, стараются не видеть того, как страшно и противоестественно один человек отбирает жизнь у другого.

— Какого-либо специального закона относительно того, насколько быстрой или мучительной должна быть твоя смерть, не существует, — тихо проговорил мужчина. — Не существует закона, указывающего мне, как именно я должен тебя убить. Так что у меня нет на этот счет четких инструкций. И никакой закон не защитит ваш род от справедливого возмездия.

— И это вы называете справедливостью? — воскликнула ведьма дрожащим голосом. — Это называется пытками, жестокостью и садизмом. Вы сами ничем не лучше меня.

— Тебя? Ты считаешь, что я не лучше тебя? — фыркнул мужчина. Он схватил с земли мантию женщины, подошел к ней и туго обмотал ткань вокруг ее шеи, не прикасаясь к ней руками. Она слабо вскрикнула, но он затянул ткань туже, и женщина испуганно замолкла. — Я могу прямо сейчас сломать тебе шею, послать в тебя дюжину болезненных проклятий, отправить тебя на край света или освободить. И ты смеешь оскорблять меня, сравнивая себя со мной?

Гарри содрогнулся от страха, когда мужчина внезапно отпустил ткань, и тело ведьмы тяжело упало на землю.

Один из оставшихся авроров сделал шаг вперед, и Гарри подумал, что, может быть, хотя бы он остановит происходящее безумие. Но тот лишь сказал:

— Не тяни. Давай уже покончим с этим и вернемся в Министерство.

Гарри неожиданно почувствовал, что не может больше этого выносить. Он выскочил из своего маленького, скрытого папоротником убежища на склоне высохшего русла и одним мощным прыжком подскочил к кругу авроров. От неожиданности они отпрянули назад, глядя на его анимагическую форму расширенными от удивления глазами. Некоторые из них тут же взяли себя в руки и выпустили в него связывающее заклинание, но магия соскальзывала с него, словно масло. Да и разве могли их заклинания остановить полного решимости оленя?

Копыта Гарри врезались в землю, забрасывая авроров комьями грязи. И вот кольцо людей расступилось достаточно для того, чтобы Гарри смог добраться до беспомощно лежащей на земле женщины. Осознав, что пытается сделать это лесное животное, авроры издали яростные вопли, но даже тогда не смогли остановить его.

Когда Упивающаяся Смертью поняла, что Гарри пытается ее спасти, то поднялась на ноги и из последних сил вскочила ему на спину, обхватив руками гибкую шею. Один из авроров подошел к ним слишком близко, и Гарри встал на дыбы, отпугивая его, а затем помчался прочь, используя всю свою неестественную быстроту, чтобы как можно быстрее убраться от места битвы. С места, где чуть было не произошло убийство.

Он слышал, что авроры преследуют его по пятам, но никто из них не осмеливался выпустить в него проклятие. Темные цвета его анимагической формы делали его похожим на кого-то из мира мертвых, на призрачного духа, вернувшегося на этот свет, чтобы мучить живых. Они не осмелились бы посылать свои проклятия в злого духа.

Гарри чувствовал, что его силы тают с каждой секундой, и спешил добраться до укромного места в центре леса, о котором было известно только ему самому и тем, кто заботится о нем. Кому-то вроде этой женщины. Это была большая нора, скрытая корнями многовекового дуба. Те люди показали ему это место сразу же, как только его семья сюда переехала, сказав, что это его убежище, в котором он может спрятаться, если произойдет что-то плохое. Добежав до древнего дуба, он тяжело рухнул на землю, сталкивая неподвижную Упивающуюся Смертью в сторону и вновь принимая свою человеческую форму. Теперь на земле лежал и тяжело дышал темноволосый мальчишка восьми лет.

* * *

— Джеймс, Гарри не должен был уже вернуться? — обеспокоено спросила Лили. Она выглянула из окна их нового дома уже в сотый раз за последние пять минут, а потом привычно посмотрела на часы, как и много раз до этого.

Джеймс улыбнулся и обнял Лили, прижимая ее к груди и вдыхая запах ее волос. Земляника. Дикая земляника.

— Ты же знаешь Гарри. Он в этом лесу все равно, что дома. Кроме того, здесь не водятся животные, которые посмели бы напасть на человеческого ребенка. А еще сегодня к нам должен прийти Ремус, помнишь? Наверняка они с Гарри уже где-то встретились и вместе идут домой.

Он умолчал об еще одних защитниках Гарри — о тех, кто совсем не нравился им обоим, но кого они не могли не замечать.

Лили снова посмотрела в окно и принялась грызть ноготь, как и всегда, когда нервничала — ужасная привычка, от которой она никак не могла избавиться.

— Надеюсь, — выдохнула она.

Джеймс улыбнулся шире и повернул свою аппетитную жену кругом. Она взвизгнула и схватилась за свой круглый живот, почти с яростью глядя на мужа.

— Джеймс! Никогда так больше не делай!

— Почему нет? — Спросил он. — Может быть, ребенку нравится танцевать.

Он вращал ее по кругу и смеялся, а она визжала, как девчонка, и от этого многочисленные беспокойные морщинки, избороздившие ее лицо, исчезали.

— Кроме того, неужели танцы на кухне — это не самый лучший способ отметить приобретение нового дома?

На лице Лили заиграл румянец, а глаза ярко засияли. Она продолжала танцевать с Джеймсом, их движения становились все более дикими, и со стороны это казалось почти смешным. Они оба отбросили прочь беспокойство, полностью растворяясь в любви друг к другу.

Неожиданно ребенок толкнулся ножкой в живот Лили. Джеймс, державший в этот момент руку на животе жены, почувствовал движение, и в его глазах загорелось удивление. Ребенок толкнулся снова, и Лили слегка охнула.

— Ты его чувствуешь? — задыхающимся голосом спросила она, кладя его руку на свой круглый живот. Под их пальцами живот чуть приподнимался и снова опадал. — Это стучит его сердце.

Так они и стояли: ее ладонь покрывала его руку, они оба прислушивались к стуку крохотного сердечка их второго ребенка и тонули в глазах друг друга. Это была чистая магия в своей самой примитивной и самой совершенной форме. Связь двух любящих друг друга людей, чувствующих друг друга, живущих друг для друга. Любовь, которая не угаснет в их сердцах никогда. Сердце малыша сделало очередной удар, и Джеймс мягко улыбнулся своей рыжеволосой жене, а ее лицо озарила ответная улыбка. Он наклонился и поцеловал ее, а под их скрещенными руками слышалось биение крошечного сердечка.

— Джеймс...

Кто-то деликатно прочистил горло, и от неожиданности Джеймс едва не уронил Лили на пол. Она вскрикнула и схватилась за его руки.

— Джеймс, о чем ты только думаешь! Ты едва не уронил меня!

Джеймс покраснел и помог ей снова встать на ноги. Это было довольно-таки трудно, учитывая ее поздний срок беременности, но Джеймс делал вид, что ничего не замечает. Лили ненавидела, когда ей напоминали о том, насколько... по-другому она выглядела, когда была беременна.

Лили фыркнула и игриво его оттолкнула, поворачиваясь, чтобы поприветствовать их гостя.

— Ремус, здравствуй! Как ты поживаешь?

Ремус округлил глаза и по-волчьи усмехнулся.

— Думаю, вполне неплохо. Если не считать того, что у меня ушла уйма времени, чтобы до вас добраться. Вы все время переезжаете.

Джеймс скромно усмехнулся и пожал плечами.

— Не спрашивай меня, почему. Каждый раз, когда мы переезжаем в новый дом, Лили начинает свою вечную песню "здесь-я-почему-то-не-чувствую-себя-как-дома", и нам приходится переезжать снова.

— Джеймс! — Лили толкнула его на стул и села к нему на колени. Джеймс сделал страшное лицо и почти столкнул ее вниз, но в последний момент все-таки поймал и прижал к себе. Ремус сел напротив.

— Ладно, — Ремус покачал головой. — Но когда-нибудь я все же добьюсь от вас двоих прямого ответа и наверняка заработаю от этого инфаркт.

— Ты действительно хочешь знать? — напрямую спросила Лили.

Ремус кивнул:

— Ну конечно. Я думал, что мы с вами друзья, а друзья обычно беспокоятся друг о друге. Чего бы я стоил, как ваш друг, если бы не задумался о том, что эти ваши переезды дважды в год с тех самых пор, как родился Гарри, уже выходят за рамки нормального?

Видя искреннее беспокойство друга, Лили и Джеймс переглянулись. Джеймс пожал плечами. Лили вздохнула:

— Причина, по которой мы все время переезжаем с места на место — это все те... люди, которые приходят в наш дом.

— Упивающиеся Смертью, — пояснил Джеймс. — Куда бы мы не переезжали, они следуют за нами. Они ничего не делают, просто находятся рядом, но это пугает...

— Нет, — возразила Лили. — Пугает то, что они подружились с Гарри.

— Стоп-стоп-стоп, — Ремус побледнел. — О чем это вы?

— С самого рождения Гарри Волдеморт посылает к нам своих Упивающихся Смертью. Мы думаем, он предоставляет нам что-то вроде охраны. Они не делают ничего плохого и даже помогали нам несколько раз. Однажды Гарри пошел гулять один и заблудился, а они привели его назад. А в другой раз у нас были некоторые... проблемы с Министерством, и Упивающиеся отвлекли внимание авроров и помогли нам уйти.

— Вы уверены, что это Упивающиеся Смертью? — спросил Ремус.

Джеймс кивнул:

— Они не делают тайны из своих политических предпочтений.

— А что вы имели в виду, когда сказали, что они с Гарри друзья?

— Так оно и есть, Ремус. Это трудно объяснить, но..., — Лили потерла лоб. — Мы пытались скрыться от них, перебираясь с места на место. Но каким-то образом они каждый раз нас находили, и мы понимали это только тогда, когда обнаруживали нескольких из них прямо во дворе дома, где они играли с Гарри. Со всеми этими переездами у Гарри не было возможности завести друзей, и, думаю, он начал к ним привязываться, — выражение лица Лили сполна демонстрировало весь ее ужас от подобной идеи.

— И мы даже не можем ему ничего сказать, — продолжил Джеймс. — Однажды мы попытались разъяснить ему, что Упивающиеся Смертью — не лучшая для него компания, но Гарри тут же припомнил нам тот случай, когда авроры силой увели меня с собой. Они тогда были не очень-то вежливы. Он заявил, что в отличие от авроров, Упивающиеся Смертью никогда не причиняли нам вреда. А еще они всегда рядом. Иногда мы пытаемся поговорить с ним об этом, пытаемся убедить его прекратить эту опасную дружбу, но...

— Он лишь убеждает нас в своей правоте, — закончила за него Лили. — Это просто кошмарно, но мы не можем найти выхода.

— А самое плохое в том, что мы начинаем на них полагаться, — признал Джеймс после минутного молчания. — Мы больше не беспокоимся, что Гарри может попасть в беду или потеряться. Однажды один из Упивающихся даже принес ему коробку печенья, и мы, не задумываясь, позволили Гарри съесть несколько штук. Только вечером мы вдруг подумали, что в них легко могли добавить какое-нибудь опасное зелье. Разумеется, ничего такого не было, но ведь мы не могли знать наверняка.

— И это продолжается уже восемь лет? — спросил Ремус. Оба устало кивнули. — И они ничего не предпринимали? — Еще один кивок. Ремус в замешательстве откинулся на спинку стула. — Ладно, не спрашивайте меня. Я просто не представляю, каковы могут быть их цели.

— Мы даже не знаем, следует ли нам и дальше пытаться их избегать или же просто принять все как есть, — прошептала Лили.

Ремус лишь снова покачал головой и быстро сменил тему разговора, чтобы развеять повисшее на кухне унылое настроение.

— Как ребенок?

Лили широко улыбнулась и погладила рукой живот.

— Он в порядке, — с гордостью сказала она. — Пройдет еще неделя, и...

— Наш маленький Джеймс появится на свет.

— Джеймс? — Ремус поднял бровь. — Ты собираешься назвать ребенка в свою честь? А ты не думал, что это может быть несколько... опасно?

Джеймс улыбнулся и махнул рукой:

— Нет, ничуть. Опасно было бы назвать его в честь тебя.

— А Лили согласна?

— Вообще-то, нет! — вспыхнула Лили. — Ты что, не помнишь? Гарри Джеймс Поттер! Кроме того, я думала, что мы уже договорились назвать его в честь моего отца.

— Ну, я думал, что мы назвали Гарри в честь твоего отца.

— Гарри был твоим отцом.

— Да, но... Леонард? — Джеймс скривился. — Я уже вижу широкую надпись "Леонард — Лопух" у него на лбу, когда он пойдет в школу.

— Леонард... Ах, ты! — воскликнула Лили. — Так это ты начал в школе тот кошмар с надписями!

— Ну, кто-то ведь должен был показать твоему бывшему дружку, что он вовсе не так крут, как воображает, — пошутил Ремус.

Она резко повернулась к нему.

— Ты помогал ему, не так ли?! Все это время я думала, что ты лучше всех, потому что ты всегда утешал меня, когда я плакала из-за того, что все вокруг смеются над моим парнем. А ты тем временем смеялся громче всех!

— Подожди минутку... Что там насчет успокаивания?

— Ничего такого, о чем тебе нужно знать, Джеймс, — заверил его Ремус. — Просто несколько полночных занятий в библиотеке, немного украденных с кухни фруктов и пара поцелуев в старых чуланах...

— Ха-ха. Очень смешно, Лунатик.

— Но это правда, Сохатый. И я думал, что ты воспримешь эту новость несколько лучше.

— Ладно уж, хватит об этом, — грозно приказала Лили. — Мне надо было просто забыть о вас обоих и сбежать с Леонардом назло вам. И...

Она замолчала на середине фразы, а ее лицо побледнело и вытянулось от удивления.

Ремус выпрямился.

— В чем дело, Лили?

— У м-меня только что отошли воды, — испуганно ответила она.

— И ты это мне говоришь? — пошутил Джеймс, который все еще держал ее на коленях. — У меня теперь все брюки мокрые.

— Отошли воды?! — Ремус соскочил со стула. — Но у тебя же оставалась еще неделя...

— Думаешь, я сама об этом не знаю?! — воскликнула она, вставая и придерживая живот. — О, Господи! О, Боже...

— Надо отвезти тебя в больницу, — сказал Джеймс, тоже вставая.

— Нет! Кому-то надо пойти за Гарри.

— Я схожу за ним, — быстро вызвался Ремус. — Вы поезжайте в свою маггловскую больницу, а я разыщу Гарри. Встретимся там.

Они разделились. Ремус бросился на улицу, чтобы найти в лесу Гарри, а Джеймс и Лили поспешили в больницу.

А снаружи фигура в черной мантии терпеливо дождалась, пока все трое скроются из виду, и тут же поспешила к своему хозяину с важными новостями. Время пришло.

* * *

Ремус встретил Гарри, когда измотанный мальчик спешил домой. Его очки были исцарапаны острыми ветками деревьев и кустов.

— Гарри, нам нужно...

— Дядя Ремус, там женщина, которой очень нужна помощь, — прервал его Гарри. В голосе мальчика явно слышалась паника. — Она сильно ранена.

Ремус посмотрел на своего "племянника", затем перевел взгляд на дом, на густой лес и вздохнул.

— Ну, хорошо. Только нам надо поторопиться.

Гарри, не дожидаясь, пока Ремус договорит, тут же развернулся и поспешил куда-то в лес. Ремусу приходилось бежать, чтобы поспевать за ним. Они пришли на небольшую поляну, посреди которой рос древний дуб.

— Она здесь, — сказал Гарри оборотню, останавливаясь перед дубом. — Видишь, прямо под этим деревом есть большая нора. Она там.

Ремус нагнулся и действительно обнаружил упомянутую Гарри нору. Он очень удивился, увидев, что она уходит глубоко вниз. Но это удивление ни шло ни в какое сравнение с тем шоком, который он испытал, увидев раненную женщину.

— Упивающаяся Смертью, — выдохнул он, вытащив ее наружу.

Гарри кивнул. Казалось, этот факт был ему глубоко безразличен. Он указал на несколько глубоких ран.

— Они послали в нее кучу проклятий. Но большинство повреждений она получила уже после того, как потеряла сознание, когда они начали ее бить. В основном она пострадала психически.

— Гарри, эта женщина — Упивающаяся Смертью.

— Я знаю! Вот почему нам действительно лучше поторопиться. Возможно, они сейчас прочесывают весь лес в ее поисках.

— "Они" — это кто?

— Авроры, разумеется, — возмущенно сообщил Гарри. — Кто еще на такое способен?

Горечь в голосе мальчика застала Ремуса врасплох. Но не успел он это обдумать, как тишину разрезали хлопки аппарации.

На поляне появилось около двух дюжин Упивающихся Смертью. Один из них сделал шаг вперед, бросив на Ремуса испепеляющий взгляд, и повернулся к Гарри.

— Это было глупо, — проворчал он. — Теперь они рыскают вокруг и в любую минуту могут почувствовать антиаппарационные щиты, поставленные твоими родителями.

— Но я не мог просто позволить им убить ее, — сказал Гарри все тем же тоном.

— Это было твое убежище, — проговорил другой мужчина. — Только твое. Наш хозяин не будет доволен тем, что ты его используешь, чтобы спасти кого-то настолько незначительного, как она.

— Скорее всего, он просто убьет ее, — сухо заметил еще один Упивающийся.

— Он этого не сделает, ведь так? — спросил Гарри, глядя на первого мужчину.

Упивающийся Смертью лишь пожал плечами, словно говоря: "Это не мне решать".

— Г-Гарри, нам надо идти, — Ремус пытался казаться храбрым, но его трясло с головы до ног.

— Я не уйду, пока кто-нибудь не пообещает позаботиться о ней, — дерзко заявил Гарри. — И скажите своему хозяину, что это была не ее вина. Она пыталась убить тех авроров, и думаю, нескольких ей все же удалось отправить на тот свет.

— Ради тебя мы скажем, что она убила дюжину, — сказал один из Упивающихся Смертью. Его голос звучал почти с... любовью? — Тогда он не будет так сильно злиться.

Гарри улыбнулся и встал на ноги. Ремус поднялся следом. Двое Упивающихся Смертью подошли к ним и помогли все еще находящейся без сознания ведьме дизаппарировать. Когда все остальные Упивающиеся тоже аппарировали, последний с минуту смотрел на Гарри, а потом сказал:

— Помни, мы всегда готовы прийти к тебе на помощь, Гарри, — и тоже с хлопком исчез.

Гарри направился было к дому, но Ремус его остановил:

— Нам нужно в больницу. У твоей мамы начались роды.

Когда они приготовились к аппарации, Ремусу вдруг подумал, что даже Упивающиеся Смертью, находясь рядом с Гарри, меняются в лучшую сторону.

Глава 3

Вопреки тому, что Ночное Солнце обладала определенной властью и богатством, большую часть жизни ее душа была абсолютно пуста. Внутри нее жила беспросветная тьма — как и во всех женщинах ее рода. Ее мать и старшая сестра разговаривали с этой тьмой, словно с устрашающим призрачным любовником; словно с бестелесным духом, чьи призрачные руки порой обхватывали их так тесно, заставляли чувствовать себя столь одиноко, что они мечтали о смерти.

"Люди тишины", Кэтлин О"Нил Гир и Майкл Гир.

Они добрались до больницы как раз когда новорожденный издал свой первый крик. Вообще-то они успели даже раньше, но поскольку ничего не происходило, Джеймс предложил сходить за Сириусом, так что Ремус взял Гарри, и они все вместе отправились на поиски его пропавшего крестного. Гарри был не особенно рад этой идее, потому что не слишком хорошо знал Блэка. Однако эта прогулка позволила им скоротать время. А теперь они торопились вернуться к Лили.

— Ты сделал это специально, — пропыхтел Ремус, пока они бежали по коридорам. Гарри к тому времени так устал, что заснул прямо на руках у отца. В его очках отражался яркий искусственный свет больничных ламп. — Пытался сбежать от Лили?

— Ну конечно, — пропыхтел Джеймс в ответ, поскользнувшись на повороте и не обратив внимания на сбитую с ног медсестру. Та что-то возмущенно крикнула ему вслед. — Я еще не забыл тот день, когда родился Гарри, и не хочу оказаться с ней в одной комнате, когда она начнет кричать.

Они преодолели еще один поворот и оказались в родильном отделении. Из палаты доносились громкие крики Лили:

— Джеймс Поттер, тебе лучше сейчас же прийти сюда, ты, жалкий трус! Или я просто голову тебе оторву! Немедленно... ааааааааааа! — из палаты Лили вылетела медсестра и хлопнула дверью с такой силой, что она едва не слетела с петель. Крики Лили стали громче, и начали ощущаться выбросы стихийной магии.

Джеймс сделал глубокий вдох, передал сына в руки лучшего друга и, бросив на них последний взгляд, двинулся в сторону палаты с видом солдата, обреченного на смерть.

— Удачи! — крикнул Ремус ему вслед. Джеймс лишь отмахнулся, обходя медсестру и вступая в палату. Ремус тихо засмеялся и посмотрел на спящего у него на руках ребенка.

— Давай-ка раздобудем что-нибудь поесть.

Он двинулся к выходу, а из палаты доносились крики:

— Тужься, Лили, тужься!

— Я тужусь! Аааааааа! Я ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, нена-а-аааааааа...

— АААААААААА...

— АААААААААААА...

— ААААААААААААААААА...

— ААААААААААААААААААААА...

— Поздравляем, мистер и миссис Поттер, у вас мальчик.

* * *

— Гарри, будь осторожен со своим братом.

Девятилетний Гарри Поттер рассеянно кивнул, не особенно прислушиваясь к словам матери. Тогда она вышла из кухни, уперев одну руку в бок и указывая на него деревянной ложкой, зажатой в другой руке. Предполагалось, что эта поза должна выглядеть угрожающе.

— Ты меня слышал?

— Быть осторожным, — повторил Гарри, по-прежнему не слушая ее.

Лили закатила глаза, но ушла обратно на кухню, каждые пять минут выглядывая на балкон, чтобы убедиться, что с детьми в порядке. Гарри почти небрежно держал на руках своего годовалого брата, Леонарда Торрента Поттера, но Лили прекрасно знала, что эта небрежность напускная. Гарри обращался с Лео еще осторожнее, чем она сама.

Вначале Лили боялась, что с появлением малыша Гарри будет чувствовать себя обделенным вниманием или что пропасть в возрасте станет для братьев непреодолимой преградой в общении. Но Гарри и Лео на редкость прекрасно уживались друг с другом, и ей даже иногда казалось, что они без слов общаются на каком-то только им известном языке или их объединяет какая-то доступная только им двоим тайна.

Она в очередной раз выглянула в окно и вернулась к приготовлению печений, немилосердно взбивая мягкое тесто своей деревянной ложкой.

— Джеймс, — крикнула он через плечо, — нам действительно нужно электричество! Я ненавижу делать все вручную.

— Но этого и не требуется, — донесся в ответ из маленькой гостиной голос Джеймса , который сидел на диване среди детских игрушек и читал газету. — У нас есть наша замечательная магия, которая только и ждет, чтобы ее применили...

— Ну конечно, — Лили уставилась на миску с тестом разочарованным взглядом. — Моя мама всегда говорила, что применение магии к еде вредно для здоровья.

Джеймс рассмеялся, отложил в сторону газету и, миновав в два шага крошечную гостиную и тесный коридор, оказался на кухне.

— Твоя мать в этом ничего не понимает. В общем-то, как и твой отец. Как они могут рассуждать о таких вещах, если они магглы?

— Думаю, ты прав, — нехотя признала Лили, ухмыльнулась и достала палочку. — В любом случае, так будет хотя бы чище.

— Правильный подход, — Джеймс быстро поцеловал ее и выглянул в окно. — Ты все еще заставляешь Гарри заниматься всей этой школьной чепухой?

Лили кивнула, взмахнув палочкой над миской с тестом.

— Ага. Я не хочу, чтобы со всеми нашими переездами он отстал от программы.

— Отстал? — Джеймс покачал головой. — Когда я проверял его в последний раз, он легко отвечал на вопросы по материалу седьмого курса. Единственное, о чем стоит беспокоиться, когда он пойдет в Хогвартс — это что ему будет там скучно, — он улыбнулся. — Помнишь, когда мы подарили ему волшебную палочку?

— Ох, не начинай! — Она взмахнула руками. — Не думаю, что он когда-нибудь к этому привыкнет. Все окружающие так глазеют, будто это нечто из ряда вон выходящее.

— Хм-м, — Джеймс подошел к жене сзади и обнял ее за талию.

— Прекрати, — она попыталась оттолкнуть его руки, но Джеймс лишь зарычал и приподнял жену, покрывая поцелуями ее шею. Лили захихикала.

— Как насчет еще одного?

— Так скоро, Джеймс?

— Ну, может, ты и права. Но я об этом думал. На самом деле, нам не нужно было так долго ждать между Гарри и Лео и нет нужды ждать сейчас.

— Джеймс..., — Лили вздохнула. — Разумеется, нам надо подождать. Сейчас идет война, а мы скрываемся в маггловской Европе, постоянно переезжаем с места на место.

— И что? Других людей это не останавливает.

— Джеймс...

— Так мы собираемся сегодня смотреть тот дом? — спросил он, неожиданно меняя тему разговора. Она почувствовала в его голосе боль. — Этот дом слишком мал для всех нас, — Джеймс всегда хотел полный дом детей. — И мы даже не можем завести каких-нибудь животных, — дом, полный криков, смеха, веселья... любви. — И — подумать только — соседи, кажется, вообще никогда не спят, — такой дом, каким когда-то был его собственный. — У них в принципе не заканчиваются вечеринки.

— Джеймс..., — Лили крепко обняла его, уткнувшись носом в грудь. — Я тоже хочу еще одного ребенка.

Он замер.

— Правда? Я не ослышался? Ты действительно только что сказала, что хочешь еще одного ребенка?

Она кивнула:

— Девочку. Чтобы я могла сидеть с ней и заплетать волосы в косу. И чтобы для разнообразия у нее были рыжие волосы.

— П-правда?

— Ну конечно правда, — она легонько щелкнула его по носу. — Ты думаешь, я так шучу?

— Может быть. В смысле, кто вообще захочет, чтобы у него была рыжеволосая дочь? Последняя рыжая девчонка, которую я помню, встречалась с тупейшим парнем в школе.

Лили улыбнулась и позволила ему себя просто обнять.

— Давай посмотрим тот дом, — пробормотала она. — Прямо сейчас. Я уже куда угодно готова пойти. Тут слишком душно.

— Сейчас, — прошептал Джеймс в ответ. — Одну минуту.

Гарри, который стоял в дверях, держа на руках Лео, и пытался удержать равновесие, быстро оглянулся на родителей и осторожно вернулся на балкон. Он усадил малыша, придвинул к стене деревянные ящики и начал взбираться вверх. Когда Лео последовал за ним, Гарри обернулся и покачал головой:

— Нет, Лео. Ты не можешь пойти со мной.

Ребенок все равно попробовал забраться на ящик, но шлепнулся назад и заплакал от боли, потирая глаза.

Гарри поспешно спустился вниз и обнял Лео, бережно стирая слезы с его щек, но брат все не успокаивался. Гарри вздохнул, покорно снял очки — любимую игрушку своего брата — и протянул их Лео. Затем, оставив малыша одного, он снова полез вверх по ящикам. Лео захныкал, снова потирая свои светло-карие, почти золотые глаза, и сделал несколько неуверенных шагов в сторону коробок, но все же остался внизу, внимательно наблюдая за братом и неловко сжимая в слюнявой руке затемненные очки.

Гарри добрался до самого верха и глянул вниз, перегнувшись через балконную стену. Они жили в нескольких этажах над землей, поэтому с балкона были видны движущиеся по шоссе машины. Без очков они казались ему размытыми пятнами. Если бы Гарри сейчас упал вниз, его было бы некому поймать. Он вздохнул и посмотрел на соседний балкон.

Соседи снова устроили вечеринку. Шум был приглушенным, но стоило кому-то открыть дверь на балкон, как он вырывался наружу, словно разъяренный тигр. Гарри это нравилось.

— Тебе не кажется, что это немного опасно?

Гарри повернулся и улыбнулся фигуре в черной мантии со скрывающим лицо капюшоном, сидящей на балконной стене.

— Но не настолько, как это.

Упивающийся Смертью лишь беспомощно пожал плечами на это обвинение и ничего не ответил. Лео снова не удержался на ногах, упал, удивленный неожиданным появлением мужчины, что-то залепетал на своем детском языке, и попятился к балконной двери, волоча за собой очки Гарри.

— Опять переезжаете?

Гарри кивнул:

— Здесь слишком тесно. И, между прочим, они опять видели вас, ребята, несколько дней назад. Я же говорил вам, что ночью они любят прогуливаться вокруг дома, — он на секунду замолчал, давая мужчине усвоить полученную информацию, а потом добавил: — Кроме того, несколькими этажами ниже нас поселилась одна женщина. Ее зовут Арабелла Фигг, и я слышал, как мама с папой говорили, что она ведьма.

Упивающийся Смертью кивнул:

— И не просто ведьма. Арабелла Фигг — аврор.

— Но мама знает ее еще со школы и говорила, что миссис Фигг на самом деле очень хорошая.

— Может быть. Но большинство авроров не такие, ты же знаешь.

— Да, я понимаю, — Гарри посмотрел вниз, на свои руки, а потом снова оглядел улицу.

— А ты не боишься упасть?

Он покачал головой:

— Нет.

— Тебя никто не поймает.

— Я знаю.

Лео икнул.

— Я думаю, мы уже скоро уедем, — доверительно сообщил Гарри. — Мама сказала, что нам надо переезжать, но папа хочет пожить здесь еще немного. Но, скорее всего, она в любом случае захочет съехать как можно скорее...

— Гарри, с кем ты там разговариваешь?

Гарри перевел удивленный взгляд со своих рук на балконную дверь и увидел на пороге Лили. Она наклонилась к Лео, взяла его на руки и повернулась к старшему сыну.

— Гарри! Что ты там делаешь? Ты мог упасть вниз! Да еще и без очков...

Он быстро спрыгнул вниз, как будто бы это его извиняло, и убежал с балкона. Лили дала ему легкий подзатыльник, когда он пробегал мимо, и отобрала у Лео испачканные очки.

— У тебя ненормальный сын, Джеймс.

— Я знаю, — Джеймс ухмыльнулся и подмигнул вошедшему в комнату Гарри. Лили вошла следом, закрывая за собой дверь. Джеймс схватил Гарри и начал его щекотать, отчего девятилетний мальчик издавал громкие вопли, сменяющиеся взрывами хохота. Лео тоже заливался смехом, хлопая в свои маленькие ладошки.

Лили покачала головой и прошла к входной двери, намеренно их игнорируя.

— Я подожду снаружи, пока вы закончите.

— Мы собираемся осмотреть тот новый дом, о котором я тебе говорил, — сказал Джеймс своему сыну, следуя за Лили.

Гарри улыбнулся:

— Я знаю.

* * *

Лили то и дело охала и ахала, пока они осматривали дом. Изумительный маленький домик, окруженный аккуратным белым заборчиком. К одной из досок в заборе даже был привязан небольшой щенок, который смешно залаял, когда они вошли. Агент по недвижимости, невысокий лысеющий мужчина, извинился перед ними за это, сказав, что предыдущие владельцы дома забыли забрать несчастного щенка с собой, когда переезжали. Джеймс ничуть не возражал.

Лео не хотел заходить в дом, поэтому Гарри остался снаружи присматривать за братом, и они играли со щенком, пока их родители осматривали комнаты в доме. Это был двухэтажный дом с пятью комнатами и небольшим подвальным помещением, которое, казалось, только и ждало того, чтобы его превратили в рабочий кабинет. Кухня оказалась великолепной, а столовая была полностью меблирована. Каждая спальня в доме отличалась какими-то особенными деталями интерьера. Лили могла бы поклясться, что этот дом был создан специально для ее семьи.

Они пришли сюда, когда уже начинало темнеть. Солнце быстро скрывалось за горизонтом, поэтому Гарри принес Лео в дом, несмотря на громкие протесты ребенка. На самом деле, ему тоже не очень хотелось заходить внутрь, но Лили боялась, что их покусают комары.

— Как вы видите, — говорил агент по недвижимости, пока Гарри залезал на колени к матери. Она мягко пригладила ему волосы. Лео заснул прямо на полу, — дом полностью меблирован — за исключением кухни. Тарелки вам придется купить самим.

— Опять же, почему так? — Спросил Джеймс. — Извините, но просто... ну, не каждый день встретишь дом вроде этого, свободно выставленный на продажу. Он отлично меблирован, а цена более чем приемлема.

— Кхм... По правде сказать, сэр, собака — это далеко не все, что оставили здесь прежние владельцы. На самом деле, судя по всему, они были не совсем... чисты на руку. Они вращались в серьезных криминальных кругах, и постепенно все больше и больше конфликтовали с законом. Итог этого оказался печален. А в тюрьму, как вы понимаете, многого с собой не возьмешь, денег на содержание дома у них тоже не было... — он прочистил горло. — А этот дом продается так дешево потому, что полиция просто-напросто не позволяет нам продавать его дороже. Большей частью дом был построен и меблирован на не совсем чистые деньги. На него так никто и не заявил права. Если мы продадим его за большую стоимость, то полиция непременно прижмет нас за торговлю краденым имуществом. Однако и им самим он не нужен, поэтому нам в любом случае надо его продать.

— Джеймс, только послушай, — прошептала Лили. — Это лучшая сделка, которую только можно себе представить.

Джеймс посмотрел на договор, лежащий на столе, и, после минуты напряженных размышлений, протянул торговцу руку.

— Хорошо, мы покупаем его.

Агент по недвижимости улыбнулся, но, вытянув вперед руку, чтобы принять рукопожатие Джеймса, взглянул на часы и воскликнул:

— О Боже, вы только посмотрите, как поздно! Извините, что отнял у вас столько времени.

— Ничего страшного, — заверила его Лили, а Гарри с трудом подавил зевок.

— О нет, я правда виноват, — настаивал мужчина. Гарри испытал шок, когда вдруг понял, что уже где-то видел этого человека. — Позвольте мне хоть как-то загладить свою вину, угостив вас лимонадом. Это меньшее, что я могу сделать.

Лео проснулся и начал плакать. Гарри повернулся к Лили и подергал ее за рукав.

— Мама.

— Не сейчас, сладкий, — с улыбкой сказала Лили.

— Мы принимаем ваше предложение, — ответил Джеймс.

— Прекрасно, — мужчина хлопнул в ладоши и направился к выходу из комнаты. — Пойдемте на кухню.

— Мама! — Гарри потянул ее за рукав более настойчиво, чувствуя, как на него накатывает предчувствие чего-то ужасного. Лео перешел на крик, и Джеймс с улыбкой взял его на руки, пытаясь успокоить ребенка.

— В чем дело?

— Собака, — Гарри указал на первое, что заметил. — Она больше не лает.

Лили вздохнула и взлохматила густые волосы сына.

— Скорее всего, она просто уснула.

— Но мам, она же лаяла еще секунду назад, — настаивал Гарри.

— Гарри...

— Если ты так волнуешься, почему бы тебе просто самому не проверить, все ли в порядке? — предложил Джеймс.

Гарри повернул ручку двери и выглянул наружу, в коридор. Там было темно, казалось, в каждое окно неслышно пробирается ночь. Он стиснул ногу Лили и покачал головой.

— Я не хочу идти один.

— Гарри?

— Я боюсь.

Джеймс переложил Лео с одной руки на другую, обмениваясь с Лили обеспокоенным взглядом. Гарри никогда и ничего не боялся. Он с детства гулял в одиночку везде и всюду, дружил с Упивающимися Смертью, мог стоять на крыше самых высоких зданий и не бояться сорваться вниз. Лео продолжал кричать и плакать и никак не собирался успокаиваться.

— Боюсь, нам придется отказаться от вашего предложения, — неловко обратилась Лили к агенту по недвижимости, который сочувственно улыбнулся в ответ. — Нам надо уложить детей спать.

Гарри показалось, что мужчина чрезвычайно огорчен отказом, но тот все же кивнул:

— Ох, ну конечно. Хорошо, тогда давайте выйдем на улицу.

— Вы будете здесь завтра? — Спросил Джеймс, пока они шли по коридору. Он все еще пытался успокоить заходящегося криком Лео. Мужчина сначала не ответил им, просто остался стоять с этой своей печальной улыбкой.

— Все зависит от вас, — наконец сказал он, пока Лили открывала дверь. — Все зависит от вас.

— Ну, раз уж мы все равно на улице, Гарри, — обратилась Лили к сыну, — то пойдем, взглянем на собаку.

Сейчас щенок был на заднем дворе, поэтому они пошли по газону, следуя за его веревкой, уходившей куда-то за дом. Гарри казалось, что веревка тянется бесконечно. Внезапно он очень отчетливо понял, что не хочет видеть, чем она заканчивается. Тут Лили указала на белый меховой клубок возле задней стены дома.

— Посмотри, Гарри. Видишь, все в порядке. Он просто уснул. Даже щенкам нужно спать.

Лили сделала шаг в сторону, но Гарри остался неподвижен. Он уставился на маленький клубок, привязанный к белому поводку, не в силах отвести взгляда от крошечного красного пятнышка на конце веревки.

Лео наконец затих, но не потому, что успокоился. Ребенок просто вымотался.

— Гарри? — Джеймс передал икающего Лео своей жене и слегка подтолкнул своего старшего сына. — Пойдем, уже довольно поздно. Хочешь, я понесу тебя на руках?

— Пап, что это?

— Что?

Гарри дрожащей рукой указал на красное пятно, покрывающее белый мех и веревку. Теперь Гарри видел тот же красный цвет и на светлой стене дома, и на окрашенном белой краской заборе.

— Я ничего не вижу, Гарри, — мягко ответил Джеймс. — Пойдем, уже поздно...

— Джеймс! — прошипела Лили. — Я... Я во что-то наступила.

Гарри всего трясло, когда Джеймс поднял его на руки и направился к испуганной жене.

— В чем дело, милая?

— Я... Я думаю, это кровь, — она пыталась говорить как можно тише, но Гарри все равно услышал ее слова и тихо захныкал, понимая, чем были эти красные пятна вокруг. Лили тут же попыталась его успокоить. — Нет-нет, Гарри, все в порядке. Пойдем. Джеймс, я не хочу здесь больше находиться.

Лео устало забулькал в объятиях Лили, принимаясь махать руками.

Они снова обошли дом кругом и уже собирались выйти через калитку наружу, когда входная дверь со стуком распахнулась, заставляя всех подпрыгнуть. Джеймс резко развернулся, но это был всего лишь агент по недвижимости, окидывающий их внимательным взглядом.

— Вы в порядке? — спросил он. Джеймс слабо улыбнулся и кивнул. — Хорошо. В Годриковой Лощине в такой час небезопасно.

Лили шумно вздохнула, а Джеймс напрягся.

— К-как вы сказали? — переспросил он.

— Годрикова Лощина, — с легкостью повторил торговец, пожимая плечами.

Лили посмотрела вверх, на расположенный неподалеку уличный указатель. Фонарь чуть покачивался под порывами ветра, отбрасывая на название улицы причудливые тени. Кач. Надпись гласила: "Круг Герцога". Кач. На табличку упала тень.

"Здесь сейчас небезопасно, ведь повсюду рыскают слуги Темного Лорда".

Кач — Круг Герцога — кач — тень.

"Думаю, дело в названии. Годрикова Лощина. Какой наследник Слизерина обойдет стороной место с таким названием?"

Кач. Круг Герцога. Кач. Кач. Круг Герцога. Кач. Кач. Кач. Кач. Круг...

Лили изумленно выдохнула, когда надпись на табличке стала меняться. Старые буквы расплеталась, расплывались, чтобы потом снова слиться воедино, образуя новые слова с новым значением.

...Годрикова Лощина. Кач. Лили почувствовала, как кровь на миг застыла в жилах, а потом устремилась вниз к шее, груди, пальцам, отливая от лица. Кач. Годрикова Лощина. Это место было их домом до того, как на свет появился Гарри, до того, как Упивающиеся Смертью стали преследовать их по пятам. Кач. Это был их дом. Кач. Где все начиналось. Кач. И где, как она с внезапной отчетливостью вдруг осознала, все и завершится. Кач.

Слова поменялись обратно.

— Кто вы? — Закричал Джеймс, оттесняя жену и детей себе за спину.

Агент по недвижимости печально покачал головой. В его глазах стояли слезы.

— Не помнишь меня, Джеймс? — спросил он. Однако Джеймс не выказал ни малейших признаков узнавания, и мужчина повернулся к Гарри. — Гарри, но ты ведь меня узнал, верно? Ты ведь помнишь, как мы с тобой играли на поле и в лесу, когда твои родители не видели...

— Не смей разговаривать с моим сыном, — прошипел Джеймс, полностью закрывая Гарри от взгляда мужчины. Глаза Лили расширились, когда мужчина с надеждой во взгляде обернулся к ней.

— П-питер?

Глава 4

Неожиданно он услышал приглушенный удар, поезд содрогнулся. Осборна бросило прямо на молодого священника, только что мирно читавшего газету. Вагон, в котором они находились, начал медленно крениться, заваливаться набок, и Осборн упал вместе со священником. Вагон продолжал переворачиваться. Звон стекла и лязг металла смешались со стонами людей. Осборн увидел летящую на него сверху алюминиевую балку и едва успел отклониться в сторону. На него посыпались осколки стекла, лицо обдало брызгами крови. Вагон еще раз перевернулся. Снова раздался ужасающий скрежет стали, потом еще раз тряхануло, Осборна отшвырнуло куда-то в сторону, и все померкло.

"Послезавтра", Алан Фолсом.

— П-питер?

Он кивнул в своей обыкновенной робкой манере.

— Помнишь меня, Лили? Я думал, что ты первая из всех забудешь...

— Забыть? — резко спросила она. — Как я могу забыть друга, который предал нас, который пытался нас убить? Того, кто едва не убил моего ребенка?

Питер казался оскорбленным.

— Убить Гарри? Нет, я никогда бы этого не сделал, Лили. Я всегда был поблизости, все эти годы, только чтобы быть уверенным, что малыш Гарри в безопасности, — никто не ответил, и он зло добавил: — Я был с вами все это время, в отличие от Сириуса, который...

— Не смей говорить мне о Сириусе, — жестко оборвал его Джеймс.

— Почему нет? — ожесточенно выкрикнул в ответ Питер. — Где он сейчас, твой "лучший друг"? Где крестный отец Гарри? Я сомневаюсь, что Гарри хотя бы помнит, как он выглядит. Ах, да, ведь он же аврор. Давайте дадим ему перерыв, почему бы и нет? А вам известно, что Сириус не явился на прошлый день рождения Гарри только потому, что был слишком занят пытками невинных людей, подозреваемых в пособничестве Темному Лорду? А двумя годами ранее он участвовал в нападении авроров на дом одной семьи, пока их дети спали в своих кроватях!

— Нет. Нет, — выдохнула Лили. — Авроры никогда бы так не поступили. Только Упивающиеся Смертью способны на...

— Но вы ведь не знаете этого наверняка. Почему бы вам не признать этот факт хотя бы перед самими собой? Вы двое слишком часто переезжали, чтобы успевать замечать события в мире. Сейчас авроры обладают неограниченной властью, и если вы не верите в то, что они этой властью злоупотребляют, то спросите хотя бы своего сына.

Гарри за спиной отца отшатнулся, словно от удара, и едва не повалил их обоих. Вся семья медленно пятилась назад, как будто бы их медлительность могла помешать Питеру выкинуть какой-нибудь фокус. Упивающийся Смертью почти с сожалением достал из кармана мантии палочку и скорбно покачал головой.

— Прости меня, Джеймс. Я никогда не хотел, чтобы все произошло так. Уж лучше бы я...

Питер оборвал сам себя, указывая палочкой на двух своих бывших лучших друзей и на двух детей между ними. Лицо Джеймса окаменело, и он вытащил свою волшебную палочку. Лили последовала его примеру.

— Возьми его, Гарри, — прошептала она, протягивая свому старшему сыну Лео. — Я хочу, чтобы ты увел его в...

— Боюсь, что никто из ваших детей никуда не пойдет, миссис Поттер.

Джеймс и Лили одновременно подскочили, а Питер склонил голову в поклоне. Гарри била крупная дрожь. Он взял на руки своего брата и медленно повернулся.

Человек был окружен Упивающимися Смертью, одетыми в такие знакомые мантии. Он был очень высоким, гораздо выше Гарри, а его мантия, казалось, впитывала в себя весь скудный свет, исходящий от фонаря. При одном взгляде на него Гарри испытал ужас, которого не знал раньше. Но что было страшнее всего — это зеленые глаза мужчины, в которых блуждали красные блики. Это был цвет глаз его матери, его собственных глаз, настолько зеленый, что все другие цвета по сравнению с ним казались тусклыми.

Джеймс порывисто вздохнул и издал низкое рычание. Лили потеряла весь свой беззащитный вид и теперь выглядела настоящим воином. Сила, исходящая от пары, была настолько мощной, что превратила слабый ветерок в полноценный торнадо, срывающий листья с деревьев и вырывающий корни из земли. Несколько Упивающихся Смертью, окружающих своего хозяина, припали к земле, пытаясь избежать мощных воздушных потоков. Гарри инстинктивно напряг мышцы, но ветер его не тронул.

Волдеморт усмехнулся и успокоил ураган одним единственным взмахом руки. Джеймс и Лили уставились на него яростными взглядами.

— Я мог бы восхититься или хотя бы удивиться такой небольшой демонстрации силы, — сказал он, лениво и размеренно отходя от света фонаря в тень, где были видны лишь его зеленые глаза, полыхающие красным пламенем. — Но, признаться, я ожидал чего-то подобного. В конце концов, вы двое — одни из лучших членов Ордена. К тому же, можно взять в расчет ваши интересные кровные связи...

Он на миг замолчал.

— Что заставило тебя пасть так низко, что ты посмела связаться с прямым наследником Годрика Гриффиндора?

Теперь настала очередь Лили зарычать:

— Я не потомок Слизерина. Я и мои предки отказались от этого имени уже очень давно.

— Глупая девчонка. Нельзя так просто отказаться от своего наследия, — Волдеморт рассмеялся. Его смех эхом отдавался в ночи. Казалось, он звучал со всех сторон сразу, и было невозможно понять, в которой из теней он сейчас скрывается. — Ты не можешь так просто отказаться от той великой силы, которую дарует это имя.

— Что тебе от меня надо? — закричала она, поворачиваясь кругом и тщетно пытаясь определить, где находится на данный момент Темный Лорд, чтобы укрыть от него своих детей. — Что тебе надо от моей семьи? Мы сделали все, что ты просил, мы остались в стороне от войны. Вся моя семья покинула страну, и до сего дня ты тоже выполнял свою часть соглашения. Ты должен позволить нам уйти.

— Вы действительно полагали, что я оставлю в покое свою дорогую кузину на таких простых условиях?

— Нет, — фыркнул Джеймс. — Но мы на это надеялись.

Волдеморт возник в нескольких шагах от Лили, и она взвизгнула, моментально отпрыгивая в сторону и закрывая собой детей.

— Только представьте, — промурлыкал он, — какой силой должны обладать ваши дети. В их венах течет смесь из крови Салазара Слизерина и Годрика Гриффиндора, двух Основателей.

— Оставь их в покое! — выкрикнул Джеймс, перерезая путь Волдеморту к детям и вытягивая вперед палочку.

— Взгляните-ка, он даже унаследовал наши семейные глаза, — продолжил Волдеморт, указывая на Гарри. — Наиболее выдающаяся черта Салазара, та черта, которая присуща всем его наследникам. Но это лицо и эти волосы... Определенно, больше похоже на Гриффиндора. Право же, какой позор.

Гарри казалось, что он задыхается под этим изучающим взглядом зеленых с красными отблесками глаз, но тут Волдеморт перевел взгляд на ребенка у него на руках, изогнувшись, чтобы увидеть его за все еще загораживающим детей Джеймсом.

— Ах, а это и есть ваш второй сын? — спросил он, впившись глазами в Лео. Ребенок сонно заморгал. — Я могу только представить ту силу, которой должен обладать он, — Волдеморт снова выпрямился и искривил губы в своей пугающей улыбке. — Я пришел, дорогая кузина, чтобы освободить тебя от твоих детей.

— Ч-что? — слабо переспросила Лили, едва не упав от внезапно накатившей слабости.

— Боюсь, что мне придется освободить тебя еще и от твоего мужа. Я и правда не могу допустить, чтобы поблизости находился этот истинный потомок Гриффиндора, угрожающий моей власти.

Предупреждения даже не было. Волдеморт просто выхватил палочку, и тело Джеймса со свистом полетело в невысокий забор. Лили вскрикнула от неожиданности, и вдруг обнаружила, что полностью парализована. Ей оставалось лишь стоять и беспомощно наблюдать за тем, как убивают ее мужа и забирают детей. Волдеморт щелкнул пальцами, и из ниоткуда возникли веревки, которые плотно обвили тела детей, не позволяя им вырваться.

Но не зря Поттеры состояли в Ордене. Джеймс снова вскочил на ноги, вытер грязь с лица и взмахнул палочкой, отшвыривая назад Упивающихся Смертью, которые начали окружать детей. Лили освободилась от парализующего заклятия и швырнула в слуг Волдеморта синей полыхающей сферой. Шар взорвался прямо посреди толпы Упивающихся. Лили поспешно освободила детей от веревок и закричала:

— Беги, Гарри, спасайся! — и вернулась обратно к сражению.

Ночь исчезла, растворилась под натиском магических огней, ярко освещающих небосвод. Джеймс обменялся коротким взглядом с женой, она кивнула, и они оба заняли оборонительную позицию. Он поднял руки и выкрикнул проклятие, взмахивая палочкой. Из палочки вылетела струя разъедающей кислоты, которая прожигала, разъедала и убивала всех Упивающихся Смертью на своем пути.

Лили припала к земле у его ног и прикрыла глаза. Она инстинктивно выписывала зажатой в руке палочкой фигуры атакующих заклинаний, а другой рукой проводила по земле защитный круг. Когда круг был завершен, раздался грохот, словно по воздуху прошел громовой раскат, а потом круг ярко засиял, затмевая своим светом даже звезды на небосклоне. Поттеров окружило яркое лиловое сияние. Десятки проклятий долетали до защитного круга и замирали, замороженные во времени и не способные добраться до Лили. Ее глаза широко распахнулись. Она поднялась и вытянула вперед руки, выкрикивая старинные магические напевы и призывая всю свою магию. Проклятия мерцали и возвращались назад, к тем палочкам, из которых были выпущены. Волшебные палочки Упивающихся дрожали в их руках и взрывались от напряжения магии.

Волдеморт сидел, прислонившись к забору, и развлекался наблюдением за битвой. Его Упивающиеся Смертью посылали в Поттеров проклятие за проклятием, и до них никак не доходило, что защитный круг — плюс та магия, которую добавила к нему Лили — остановит и отправит обратно любые заклинания, которые к нему применят. Он лениво взмахнул палочкой, и на защитный круг налетел ужасающий шквал ветра. Стена лилового цвета дрогнула, затряслась, а потом разлетелась на куски, которые брызнули во все стороны, словно тысячи стеклянных осколков. Лили закричала, захлебываясь угасающей магией, а сбоку ее ударило чье-то проклятие. Джеймс тут же оказался рядом с ней, защищая, и тройное проклятие Упивающихся повалило его на землю.

Губы Волдеморта растянулись в холодной усмешке.

— Не так быстро, мои слуги, — напомнил он. — Ночь еще молода.

Гарри щурился, глядя на вспышки заклинаний. Нелепое сражение между Волдемортом и серьезно уступающими ему по силе Поттерами набирало обороты: яркие огни проклятий резко контрастировали с затянутым серой ночной дымкой небом. Гарри подхватил Лео на руки и начал осторожно отступать. Он не понимал, почему его друзья напали на его родителей, но сейчас было не время задавать вопросы.

Минуты текли. Он уже был здесь раньше — он знал это. Лео издал испуганный крик, и Гарри поспешно шикнул на него, плотнее прижимая тяжелого ребенка к себе и переходя на бег.

Чем дальше он убегал, тем отчетливее слышались звуки сражения. Как будто бы он бежал в самую гущу битвы, а не от нее. Гарри почувствовал, как ему в живот уткнулась его собственная волшебная палочка, и щеки мальчика запылали. Он убегал, хотя мог бы защитить себя. Почему?

Лео издал еще один крик, и Гарри споткнулся обо что-то невидимое в темноте, тяжело обрушившись на землю. Его подбородок прочертил длинную полосу по вымощенной камнем мостовой. Лео закричал от боли, придавленный к земле весом Гарри. Его полные боли вопли заглушали все остальные звуки, и Гарри вдруг почувствовал, что по его щекам тоже текут слезы.

— Нет, тихо, не волнуйся, Лео, — взмолился Гарри, вставая на колени и легонько покачивая брата. Но ребенок не успокаивался, его крики становились все громче. — Нет, прошу тебя, не плачь, Лео, — Гарри шмыгнул носом, вытирая слезы с лица брата. — П-пожалуйста, не плачь. В-все будет хорошо, с-слышишь? Только не плачь!

Казалось, брат вообще его не слышит, и Гарри тоже начал плакать от беспомощности. Горячая кровь струилась вниз по его подбородку, и, почувствовав это, Гарри едва не закричал. Образы тех красных пятен и задушенного веревкой щенка накатили на него с новой силой.

Он бежал по кругу. Дома, пустые дома, все как один на продажу. Темные провалы окон смотрели на него осуждающе. Они осуждали его за глупость. Он вернулся туда же, откуда начал. Его родители стояли прямо перед ним. Лили лежала на земле, а Джеймс еще продолжал сражаться. Многие из его друзей тоже растянулись на земле, больше не двигаясь.

Были ли они на самом деле его друзьями? Гарри задрожал и двинулся вдоль забора за дом, на задний двор, где они уже были до этого. Но пройдя несколько шагов, Гарри понял, что не сможет снова увидеть неподвижное тельце щенка, лежащее у стены дома. Его затрясло еще сильнее.

Мужчина с глазами его матери, с его собственными глазами, неотрывно наблюдал за сражением. Гарри перевел на него свой взгляд, и мужчина резко повернулся и посмотрел Гарри прямо в глаза. А когда он вернулся к битве и его губы начали двигаться, произнося слова проклятия, время словно остановилось. Гарри почувствовал, что в этот момент скорее предпочел бы умереть.

Вспышка зеленого света устремилась к Джеймсу, его отшвырнуло на забор и он мягко осел на землю, оставляя после себя на белых досках длинный темный след. На секунду Гарри показалось, что он в порядке, что каким-то образом проклятие его не задело. Его спина расслабилась и он коротко выдохнул, раскрыв рот.

А потом Джеймс издал ужасный, душераздирающий крик. Это был крик души, сражающейся за право остаться в своем теле, пока страшная магия заклинания пытается вытолкнуть ее наружу. Его ударила еще одна зеленая вспышка, и крик усилился. Свет становился все интенсивнее, на секунду он вспыхнул яркой зеленоватой сферой, словно при ядерной атаке. А когда все закончилось, Джеймс остался неподвижно лежать у стены. Он проиграл битву за свою жизнь.

— Папааааа! — закричал Гарри.

— Джееееймс! — выкрикнула Лили, с трудом поднимаясь на колени. — НЕЕЕЕТ!

Упивающиеся Смертью остановились, ожидая приказа атаковать ее. Лили встала на ноги, задевая булыжники и комья грязи, покрывшие садовую дорожку во время сражения. Она явственно слышала звон своего бьющегося на осколки сердца.

— Нет, Джеймс, нет, — Лили взяла в ладони лицо мужа, поднимая его за подбородок. — Ты не можешь так просто умереть. Нет, Джеймс. Ты не можешь... не можешь оставить меня одну, — ее голос оборвался. — Джеймс.... по-пожалуйста, не оставляй меня. Я не смогу выдержать это одна.

— Глупая девчонка, — издевательски произнес Волдеморт, полностью игнорируя ее скорбь. — Тебе следовало лучше думать, — она не ответила, склонив голову от всепоглощающего чувства потери, — прежде чем совершить такую глупость, как примкнуть к наследнику нашего злейшего врага...

— Давняя вражда между нашими семьями умерла еще с нашими предками, — прошипела Лили убийственным тоном. — Это твоя вина... ЭТО ВСЕ ТВОЯ ЧЕРТОВА ВИНА!

Она вскочила на ноги и набросилась на него, желая вцепиться своими длинными острыми ногтями ему в глотку.

— Я УБЬЮ ТЕБЯ...

Волдеморт с легкостью отбросил ее в сторону, а потом перешагнул через ее распростертое на дороге тело и непринужденно направился к детям.

Лили с минуту неподвижно лежала на земле, чувствуя себя абсолютно вымотанной. А потом до нее донесся хриплый голос Гарри:

— Н-не подходи ко мне.

— Гарри... — Лили нетвердо встала на ноги. — Волдеморт, убирайся от моих детей!

— Не вставай у меня на пути, сестренка, — ответил Волдеморт, продолжая двигаться к Гарри и Лео. — Ты не сможешь остановить меня — и смерть твоего мужа это только подтверждает.

Лили издала сдавленное рыдание и упала на землю.

— П-пожалуйста, я сделаю все, что угодно. Только не трогай моих детей. Н-не отнимай последнее, что у меня осталось...

— Если ты думаешь, что твои жалкие просьбы смогут помешать мне, то сильно ошибаешься, — холодно сообщил Волдеморт. Он повернулся к ожидающим его приказаний Упивающимся. — Думаю, рано или поздно Министерство сюда прибудет. Заберите раненых и сожгите трупы. После нас не должно остаться улик, — они поклонились и приступили к выполнению приказа. — А двое из вас пусть позаботятся о детях. И, думаю, моей кузине тоже понадобится... хм... сопровождающий, который будет так любезен, что объяснит ей, что она пропустила за эти долгие годы моего правления.

— Да, хозяин, — пробормотали трое Упивающихся, выступая вперед.

— Ты не тронешь моих детей! — поклялась Лили, закрывая глаза. — Я клянусь, даже если это будет последним, что я сделаю: ты никогда не тронешь моих детей.

— Ах, как трогательно, — Волдеморт повернулся к лежащей на земле волшебнице. — Ты утомилась, кузина. Побереги силы для другого раза, потому что, как бы мне ни было противно убивать последнюю женщину из моего рода, сейчас у меня просто не хватит на тебя терпения.

Лили проигнорировала насмешку и вытянулась на земле, протягивая руки вперед. С ее губ беззвучно слетали слова. Из многочисленных ран на ее теле текла кровь, и ее было достаточно, чтобы связать проклятия вместе. Волдеморт прервался и, слегка позабавленный этой последней попыткой защититься, принялся наблюдать за Лили.

— Что ты собираешься сделать? — безжалостно спросил он. — Истечь кровью до смерти, лежа на земле? Потому что это единственное, на что ты сейчас способна.

Лили прожгла его яростным взглядом исподлобья, но ничего не ответила, сосредоточившись на завершении проклятия. Она подняла раненую руку и указала на него, а ее зеленые глаза полыхали безжалостным пламенем. Рука женщины была вытянута параллельно земле, а все тело настолько напряглось, что казалось, сам воздух вокруг устремился к ней. Внезапно воздушный поток бросился в сторону от нее и ударил прямо в Волдеморта. Зеленые с красными бликами глаза расширились от удивления.

Нечеловеческий крик потряс воздух. Стремительные порывы ветра резали своими острыми крыльями, закручивались в вихри пыли, слепившие Волдеморту глаза. Он мог лишь слышать голос Лили, произносивший слова древнего заклинания. Этот голос теперь превратился во внушающий ужас монотонный гул. Он моргнул и поднял руки вверх, заслоняя глаза и пытаясь увидеть, что происходит вокруг. Но ветер вдруг стих, так же внезапно, как и появился, не оставив за собой и следа.

Волдеморт перевел взгляд вниз и увидел, что Лили неподвижно лежит на земле. Ее глаза остекленели и неподвижно смотрели в небо, а губы замерли в улыбке превосходства. Грудь женщины больше не вздымалась и не опадала. Волдеморт неуверенно подошел к распростертому на земле телу и слегка поддел его ногой. Никакой реакции. Мужчина еще какое-то время смотрел на мертвое тело своей кузины, а затем развернулся и уверенным шагом направился к детям.

Лео, второй сын Лили, которого он так давно ждал, наконец перестал кричать. Другой сын, Гарри, казалось, находился в состоянии шока. Глаза Волдеморта жадно скользнули по телу младенца. Это был тот самый ребенок Пророчества, тот, кто в будущем станет сильнейшим союзником Тьмы. Упивающиеся Смертью уже выполнили почти все его приказания, убрав раненных и убитых. Лишь запах паленой плоти, витавший в воздухе, напоминал о том, что еще недавно на этом месте вовсю шло сражение. Большинство Упивающихся уже аппарировали прочь. Полная луна уходила за горизонт, унося с собой ночь. Дуэль Волдеморта с Поттерами продлилась несколько дольше, чем он ожидал.

— Я же приказал вам забрать детей, не так ли? — холодно припечатал он. — И какие проблемы с выполнением такого элементарного поручения?

— Н-никаких, хозяин, — пробормотал Питер, падая на колени. — Я п-подумал, что раз уж вы и Лили...

Он замолчал, прерванный громкими рыданиями Гарри. Все Упивающиеся Смертью замерли, неподвижно наблюдая за Гарри, который подбежал к мертвому телу матери и рухнул на колени рядом с ней. Некоторые отвернулись, словно испытывали чувство вины.

Волдеморт уставился на ребенка недовольным взглядом, подошел к нему и грубо дернул его за воротник рубашки вверх.

— Ты научишься держать рот закрытым в моем присутствии, — прошипел он. Гарри шмыгнул носом и заплакал еще громче, пытаясь отпихнуть Волдеморта в сторону и вернуться к телу матери. — Прекрати. Перестань сейчас же...

Его ладонь скользнула по коже Гарри, и он взвыл от боли, отдергивая обожженную руку в сторону. Часть руки обуглилась и теперь отпадала, словно зола от обгоревшего полена. Волдеморт поднес руку к лицу, расширившимися от недоверия глазами глядя на то, как кожа вокруг ожога сморщивается, обнажая покрытую пеплом кость. Вместе с кожей сгорели все нервы, поэтому Волдеморт мог видеть свою догорающую плоть, но не чувствовал боли.

Гарри налетел на Волдеморта и толкнул его на землю, а затем снова подбежал к своей матери.

— М-мам? Мама, пожалуйста, проснись. Мама!

Волдеморт все еще шокировано смотрел на свою сгоревшую руку, неспособный осознать, что скрывалось за этим дымящимся обрубком, неспособный понять, что произошло — причем произошло безболезненно. Он видел искалеченную руку, но по-прежнему не чувствовал боли, и от этого испытывал какое-то странное чувство нереальности происходящего. Гарри снова заплакал, положив голову на мертвое тело Лили. Его маленькие плечики сотрясались от рыданий.

Внезапно рыдания стихли, словно оборвались.

— Т-ты убил моих родителей, — прошептал Гарри, все еще не поднимая головы. — А теперь... Я УБЬЮ ТЕБЯ!

— Глупый мальчишка, — Волдеморт заставил себя рассмеяться, пряча изуродованную руку от своих Упивающихся. — Ты действительно думаешь, что сможешь меня остановить?

Гарри вскочил на ноги и вытащил из кармана волшебную палочку.

— Т-ты заплатишь за то, что сделал, — пообещал он. Лицо мальчика было столь же бледным, как заходящая луна. — Клянусь, ты заплатишь...

— Забудь свои нелепые обещания и сдавайся, пока я окончательно не потерял терпение и не сделал с тобой то же самое, что и с твоей матерью, — зло потребовал Волдеморт.

— Ступефай!

Оглушающее заклинание ударило Волдеморта в спину, заставив покачнуться. Однако он по-прежнему оставался в сознании. Мужчина намеренно медленно повернулся и впился своим пугающим взглядом прямо в Гарри.

— И что, по-твоему, ты делаешь? — спросил он тихим, угрожающим тоном.

Лицо Гарри пересекла судорога, когда он сосредоточился и выкрикнул еще одно, на этот раз более мощное заклятие. Оно устремилось к Волдеморту, и Темный маг с яростным рыком бросился вперед, вытягивая свою изуродованную руку, чтобы ударить Гарри по лицу. Но едва он коснулся кожи мальчика, как его рука вновь начала гореть.

Волдеморт поднял рукав мантии и расширившимися глазами уставился на горящую плоть.

— Ч-что это? — зарычал он.

— Х-хозяин? — Упивающиеся отступили на шаг, а Гарри поднялся и снова с вызовом уставился на Волдеморта, готовый к следующей атаке.

— Молчать! — Волдеморт указал на Гарри своей здоровой рукой. — Ты заплатишь за это, мальчишка! Еще никто не остался в живых после того, как осмелился напасть на Лорда Волдеморта! — Он вытащил палочку и, указав ей на девятилетнего мальчика, вскричал: — Авада Кедавра!

Одновременно с ним Гарри закричал:

— Экспеллиармус!

Две вспышки заклинаний устремились друг к другу и замерли на середине пути. На секунду они слились в одну ослепительную золотую линию, соединяющую палочки двух волшебников, но рука Гарри затряслась, и он громко вскрикнул, выпуская палочку. Его собственное заклинание сошло на нет, а зеленый луч Смертельного Проклятия, выпущенного Волдемортом, устремился вперед, прямо в голову старшего из оставшихся в живых Поттеров.

Глава 5

— А вот об этом вам придется мне рассказать, товарищ Родин, — ответил сильный, глубокий голос американского президента. — Несколько минут назад мне позвонил адмирал Миллер, командующий нашим Тихоокеанским флотом. Боюсь, он принес тревожные вести. Меньше часа назад советский ИЛ-38 потерпел крушение над Тихим океаном, близ острова Мидуэй. Единственный выживший был подобран одним из наших вертолетов и отвезен на авианосец Кеннеди, где находится до сих пор.

"Контрмеры", Ричард П. Генрих.

Вокруг стояла мертвая тишина. Гарри заворочался, пытаясь отогнать сон.

Он идет по тропинке. Он гораздо младше, чем сейчас — ему всего четыре или, возможно, пять лет. Вокруг темно, так темно, что кажется, словно его бледная кожа сияет призрачным светом.

— Эй! — кричит он. Его голос эхом отдается в ушах, искажается и возвращается назад, словно отвечая на зов. Вокруг стрекочут сверчки, поют птицы, и сам лес, раскинувшийся перед ним, полон жизни. Папоротник тянет свои длинные мягкие лапы, чтобы прикоснуться к нему, листья приглаживают его волосы, как обычно это делают мамины руки. И он чувствует, что все именно так, как и должно быть.

Он продолжает идти до тех пор, пока не выходит на большую поляну. Все звуки стихают. Гарри оглядывается кругом, но тишина совсем не тревожит его. Не беспокоит его и смутное шипение, доносящееся из-под земли и звучащее так, как звучит издалека бой тысячи барабанов. У него начинает жечь лоб, но и это в его сне кажется совершенно нормальным. Он выходит в просвет между деревьями и видит два небольших сундука, золотой и зеленый, закрытые на серебряные щеколды.

Не задумываясь над своими действиями, он вытягивает руку вперед, поднимает серебряные щеколды и открывает сундуки. Ему в лицо летят тысячи разноцветных бабочек, оставляя своими яркими крыльями легкие поцелуи. Он поднимает руки в защитном жесте. Тишина становится пугающей, и смутное шипение из-под земли усиливается, становится болезненно отчетливым в этой оглушающей тишине. А Гарри вдруг понимает, что его родители мертвы.

Он прекрасно знает, что тоже уже должен быть мертв. Тысячи змей скользят на поляну, открывая свои широкие пасти, чтобы наброситься, укусить. Их острые клыки сочатся ядом, настолько смертоносным, что он заставляет лес полыхать пламенем...

Гарри проснулся от щебета птиц, а потом вдруг подумал, что все еще спит. Было очень рано, солнце еще только начинало алеть на востоке. Где-то три или четыре часа утра, учитывая, как рано встает солнце летом. Он медленно поднял голову, чувствуя, что она готова буквально разорваться на куски. Подняв руку, Гарри осторожно ощупал лоб. Его пальцы наткнулись на горячую жидкость, а когда он посмотрел на них, то увидел, что они покрыты кровью.

Прошлая ночь... Воспоминание, ужасно расплывчатое и нечеткое, медленно всплывало в голове. Он вспомнил, как бросил Волдеморту вызов, и их последующую дуэль. Он помнил, как к нему летел луч зеленого света. И этот луч почти коснулся его, но почему-то... повернул назад, возвращаясь к своему отправителю. А потом что-то взорвалось — сам Гарри взорвался, или, по крайней мере, так его заставляла думать адская боль в голове. Крик отца и голос матери эхом отдавались в ушах. Он вдруг понял, почему на его пальцах оказалась кровь. Гарри все еще помнил то чувство, когда вспышка зеленого света коснулась его лба. Это заклинание было чем-то вроде высасывающего душу демона, пытавшегося вырвать из него жизнь. И он помнил, как яростно сопротивлялся этому демону до тех пор, пока тот не оказался отброшен прочь, туда, откуда пришел.

Упивающиеся Смертью разбежались в разные стороны. Он помнил звуки аппарации, которые слышал перед тем, как потерять сознание. А после он не помнил ничего.

— Ты совершаешь ужасную ошибку, пытаясь дружить с Упивающимися Смертью, — сказал ему однажды отец. — Потому что они никогда не пойдут против воли своего хозяина, Волдеморта. Они отвернутся от тебя по первому же его приказу.

— Но пап, — ответил тогда Гарри. — Они на самом деле мои друзья. Мои лучшие друзья. Единственные друзья. Они никогда не причинят мне вреда.

Джеймс вздохнул, устало потирая лицо руками, но затем печально улыбнулся сыну и сказал:

— Надеюсь, что ты прав, Гарри.

Он поднялся на слабые колени, жмурясь от яркого солнечного света и дрожа от холодного утреннего воздуха. Вокруг царил хаос: первоначально стоящие ровным кольцом домики, окруженные аккуратными заборчиками, теперь выглядели словно детские игрушки, беспорядочно раскиданные вокруг, в то время как наигравшийся с ними ребенок давно ушел. Все говорило о том, что прошлой ночью на этом месте разразилась битва, даже несмотря на то, что вместо человеческих тел повсюду темнели пятна пепла.

Единственными узнаваемыми телами были остывшие тела Джеймса и Лили. Гарри на миг задохнулся, когда увидел своего отца. Его очки повисли на одном ухе, рука была опасно перевешена через забор, а волосы находились в еще большем беспорядке, чем обычно. Гарри едва не упал, когда его взгляд наткнулся на неподвижное тело матери, все еще растянутое на земле, похожее на сломанную куклу. Ее губы по-прежнему улыбались, как и в ту минуту, когда она сделала выбор умереть, чтобы сохранить жизни своим сыновьям. Ее рыжие волосы разметались вокруг, подобно пламенному нимбу.

От Волдеморта не осталось и следа, как и от предателя-Питера. Питера, чья измена была разоблачена лишь за несколько месяцев до появления Гарри на свет, за которым так долго охотились и которого так и не удалось поймать. Гарри передернуло от одной мысли о том, что мужчина, о котором предупреждал его отец, оказался тем же самым человеком, который так часто играл с ним. Его отец все это время был прав, в то время как сам Гарри оказался полным идиотом, полагающим, что Упивающиеся Смертью могут быть хорошими, могут быть его друзьями.

Темные пятна пепла были телами приспешников Волдеморта, сожженными до неузнаваемости по его приказу. Гарри обвел их взглядом, а потом отвернулся в сторону, гадая, был ли раньше кто-нибудь из умерших его "другом".

Гарри заставил себя подняться на ноги и подошел к матери.

— Мама...

Он закрыл ее глаза, а потом закрыл и свои собственные, отдавая молчаливую дань ее жертве.

— Папа, — Гарри оттащил от забора неподвижное тело отца и с трудом перетащил его к телу матери, положив их рядом. Теперь они выглядели такими умиротворенными. Можно было подумать, что они просто спят, если бы не пятна крови на их лицах, телах и одежде. Гарри упал на колени рядом с ними, шепча извинения и слова прощания.

После этого он встал, стер слезы с лица и приступил к выполнению задачи, которой страшился больше всего: найти Лео. Он ничего так не хотел, как просто не найти своего младшего брата, если бы это значило обнаружить очередное мертвое тело.

Ребенок нашелся там же, где Гарри оставил его прошлой ночью: он лежал у забора, скрытый от глаз высокими зарослями травы. Гарри снова почувствовал, что задыхается. Маленькое тельце неподвижно лежало там же, где Гарри его оставил. Он склонил голову, давая волю слезам и больше не пытаясь их остановить.

Гарри не заметил, как Лео издал слабый вздох, от которого шевельнулась трава вокруг головы малыша. На одной из травинок заколыхалась прозрачная капля утренней росы. Когда Лео вздохнул снова, росинка не удержалась на тонком стебле и сорвалась вниз. Она упала Лео прямо на нос, разбиваясь на сотни прозрачных осколков.

Лео резко вздрогнул, медленно моргая своими золотыми глазами. Затем он широко зевнул и издал слабый писк. Его руки поднялись вверх, чтобы стереть с лица воду, а потом разошлись в стороны в вялом потягивании. Лео моргнул снова, а потом увидел Гарри, улыбнулся и оттолкнулся от земли, поднимаясь на ноги и направляясь к брату своей неуклюжей походкой.

— Совсем один... — тихо бормотал Гарри самому себе, не замечая пробуждения брата. Его плотно зажмуренные глаза обжигали слезы. Он покачал головой и с рыданием упал на землю. — Ну почему я всегда один? — он сжал руки в кулаки и со злостью ударил ими по земле. — Почему никто из них мне не помог?!

Лео остановился в нерешительности, увидев, что Гарри упал на землю. Но когда ребенок услышал глухие рыдания брата, то пошел дальше. В шаге от Гарри он спотыкнулся и упал прямо ему на плечо, заставляя старшего мальчика подпрыгнуть от удивления.

— Бах, па ни ммм, — серьезно начал Лео, отталкиваясь от Гарри, чтобы снова встать на ноги. — Ммм.

— Л-лео? — полные слез зеленые глаза расширились в неверии, и он схватил малыша в охапку, торопливо ощупывая его руками, словно боясь поверить, что это и в самом деле он. — Т-ты жив!

Лео чмокнул брата в голову, с улыбкой стянул с него очки и со шлепком приземлился на землю, намереваясь поиграть с ними. Вдруг его желудок издал громкое урчание, и он тут же прекратил игру и повернулся к брату, устремив на него вопросительный взгляд. Лео издал хныканье, которое вскоре перешло в полноценный вопль.

Гарри беспомощно огляделся вокруг, но вдруг вспомнил, что прошлой ночью у мамы была с собой сумка с вещами для Лео. Кажется, они забыли ее в доме, когда уходили. Гарри взял Лео на руки и вошел в дом, пытаясь найти сумку. В доме было гораздо теплее, чем снаружи, и Гарри почувствовал облегчение, потому что на ощупь Лео казался ужасно замерзшим.

В сумке нашлась бутылочка с детской смесью, и Гарри поспешно достал ее и снял крышку. Увидев бутылочку, Лео тут же потянулся за ней, хныкая и показывая, что хочет немедленно спуститься вниз. Гарри вздохнул и опустил ребенка на диван, а потом принес из комнаты несколько теплых одеял, чтобы завернуть в них брата. После этого он вышел обратно во двор.

Солнце все еще не взошло, и Гарри был благодарен полутьме, которая скрывала его слезы.

Издалека Гарри услышал сирены подъезжающей полицейской машины, и его губы растянулись в циничной усмешке. Магглы смогли добраться сюда быстрее, чем Министерство. Но потом Гарри вдруг понял, что если маггловские полицейские увидят тела его родителей, то у них возникнет масса вопросов по поводу их смерти.

— Мам, пап, мне очень жаль... — пробормотал Гарри, вытаскивая палочку. — Инсендио.

* * *

— Внимание всем подразделениям, внимание всем подразделениям: беспорядки в жилом районе. Адрес — Круг Герцога.

Полицейский поднял руку и взял двухстороннюю рацию.

— Запиши, что я направляюсь туда прямо сейчас.

Раздались помехи, а потом оператор заговорил снова:

— Будь осторожен: судя по всему, там было вооруженное нападение и поджог.

— Понял. Уже еду.

Он повесил рацию обратно на крючок и включил сирену, выезжая на дорогу. Он знал эту улицу — его жена присматривала там дом. Этот район казался просто превосходным местом для жилья. Прелестный тихий уголок. Там постоянно строились новые дома, въезжали новые жильцы. Буквально на днях он разговаривал с одним парнем из Лондона, который собирался переехать в это место с женой и детьми, двумя отличными мальчуганами. Замечательная семья.

Машины уступали ему дорогу, съезжая на обочину, чтобы дать проехать, а затем возвращаясь назад. Их городок был очень дружным, поэтому, проезжая мимо, полицейский встретил несколько заинтересованных взглядов своих знакомых. Он был уверен, что они обязательно спросят его о происшествии, когда он будет возвращаться назад.

Поездка заняла всего несколько минут, и вскоре он уже въезжал в тесный круг еще не заселенных домов.

Когда офицер остановил машину и вышел, его рот сам по себе открылся от шока. Улица выглядела так, словно ее бомбили. Деревянные заборы были зверски выдраны из земли и раздроблены, газоны были полностью выжжены, а в воздухе витал отчетливый запах паленой плоти. Казалось, некоторые дома готовы обрушиться: стены в них были выжжены почти дотла. От ветра с земли поднимался пепел, и казалось, что в небе парят десятки черных летучих мышей. Один участок казался спаленным относительно недавно, но тоже уже успел сгореть до основания, как и остальные.

Но внимание полицейского привлекло даже не это. Когда он поднял взгляд вверх, то почувствовал, как земля уходит из-под ног. Ему пришлось протереть глаза, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают. Высоко в небе висел огромный череп, переливающийся зеленым светом и, как ему показалось, издевательски смеющийся над ним.

Он запрыгнул обратно в машину и судорожно схватил рацию.

— Офицер 721, с сообщением о ситуации в Круге Герцога. Все... все разрушено. Прошу немедленного подкрепления.

— Офицер 721, подкрепление уже в пути. Пожалуйста, опишите ситуацию.

— Похоже, тут была настоящая бойня. Явные следы пожара, возможно, от небольших бомб или фейерверков, или даже динамита. Несет паленым мясом, а еще в воздухе висит какая-то штука. Не имею понятия, что это может быть, но похоже на гигантский череп с чем-то — возможно, змеей — выползающим изо рта.

— Записал. Держи свою версию происшедшего до задержки подозреваемых...

На линии возникли какие-то помехи, а потом послышался другой голос.

— Офицер 271...

— 721, — поправил он. — Какого черта здесь происходит?

— Это командующий всеми северо-британскими объединениями. Мой личный номер — 12-19-52, лейтенант Дэн Мюррей. Приказываю вам покинуть место происшествия. Повторяю, немедленно покиньте место происшествия.

— Какого... Я не сделаю этого, сэр! Тогда тот плохой парень может улизнуть!

— Офицер, "плохой парень" уже улизнул. Повторяю, вам приказано немедленно уйти. Это понятно?

Он скорчил рации злобную гримасу, но все-таки ответил:

— Приказ понял. Немедленно ухожу с места происшествия.

Он положил рацию на место и снова вышел из машины, надевая куртку, чтобы не замерзнуть. Затем он не спеша прошелся по улице, пнул упавший на землю забор, поднял его, внимательно осмотрел, но не обнаружил ничего интересного и отшвырнул в сторону. Затем офицер пинком распахнул ближайшую дверь и вошел в дом с пистолетом наизготовку, выискивая подозреваемых.

Он обошел семь домов и уже хотел перейти к восьмому, когда его внимание привлекла белая веревка. Она уходила куда-то за дом. Полицейский нерешительно последовал за ней на задний двор.

Его ушей достигло жужжание мух, и офицеру пришлось бороться с внезапным приступом тошноты, когда он обнаружил источник этого звука: у стены лежал маленький комок белого меха. Полицейский поднес руку к лицу, зажимая рот и нос, и шагнул вперед, отгоняя мух. Потревоженные насекомые злобно жужжали, но в конце концов отлетели прочь, открывая взгляду мертвое тело щенка.

Дурнота накатила с новой силой, и он попятился назад. Вернувшись к входной двери, он уже хотел потянуть за ручку, когда услышал из-за спины чей-то голос:

— Петрификус Тоталус!

* * *

— Плати.

— О, Мерлин, — наемник вздохнул, но послушно вытащил из кармана десять галеонов, в то время как Обливиайтеры и Защитники Интересов Магглов поднимали обездвиженного полицейского и возвращали его обратно в машину.

Его коллега рассмеялась, убирая деньги в карман.

— Я же говорила, что он не послушается. Магглы никогда не слушаются. Они слишком тупые.

— Эй! — закричал кто-то. — Моя мать — маггла, так что следи за своим языком!

Она закатила глаза, но послушно замолчала. На место происшествия аппарировали авроры. Все тут же подобрались и начали действовать более внимательно, бросая косые взгляды на три приближающиеся фигуры в аврорских мантиях. Новоприбывшие по-деловому подошли к эпицентру предполагаемого сражения и начали исследовать местность.

Первый аврор остановился около горки пепла, одной из немногих, которую пока не успел размести ветер. Он задумчиво погрузил в золу палец, а затем резко отдернул руку. К нему подбежали два инспектора, которые поспешно взяли образец вещества, чтобы потом более тщательно изучить его. Аврор медленно поднялся и оправил свою белую мантию.

— Похоже на работу Темного Лорда, — спокойно заключил он. — Ему прекрасно известно, что мы не сможем извлечь никаких зацепок из обычного праха.

— М-мы близки к завершению работы над заклинанием, которое поможет нам...

— Близки? — едко переспросил аврор, обрывая инспектора на половине фразы. — Но нам этого недостаточно! У нас есть только две возможности: "мы это сделали" и "мы трупы", улавливаете? И варианта "близки" здесь попросту не предусмотрено!

Инспектор быстро кивнул, его лоб взмок от напряжения. Аврор смерил его внимательным взглядом, фыркнул и повернулся в сторону, возвращаясь к поиску улик. Несколько человек издали вздох облегчения.

— Взгляните-ка на это, — другой аврор указал на один из заборов, и к нему тут же присоединились двое остальных. Другие министерские работники переглядывались и поднимали брови, а потом попытались украдкой взглянуть на то, что так заинтересовало авроров. По белому забору тянулась длинная темная полоса.

— Кровь, — заявил один из наемников, и все согласно кивнули, неожиданно осознав значимость этой находки.

Волдеморт обычно применял куда более мощное заклинание, чем простое Воспламеняющее. И когда труп сжигали этим заклинанием, из него было просто невозможно извлечь какие-либо материалы для дальнейшей идентификации, даже магическим способом. Это сильно затрудняло работу похоронных служб, особенно учитывая то, что не было никакой возможности определить, кем именно была жертва, и была ли она союзником или врагом. Но экземпляры крови... да, с ними все обстояло совсем по-другому. Волдеморт был ублюдком, но умным ублюдком, поэтому возможность извлечения какой-либо информации из образцов крови все равно оставалась под вопросом.

— И вот еще, — пробормотал третий аврор, указывая на сожженные останки работникам морга. — На этих заклинание не использовали.

— И что это значит? — спокойно спросил второй. — Что это Упивающиеся Смертью? Или невинные?

— В этой войне невинных нет, — грубо напомнил первый. — Это могут быть предатели-Упивающиеся, те, кто работал на Министерство.

— Если это и правда они, то мы должны...

— Они также могут оказаться Упивающимися Смертью, убитыми своими жертвами, — продолжил первый. — Ни в чем нельзя быть уверенными.

— Думаешь, к этому имеет какое-то отношение Орден? — спросил второй, с минуту подумав.

— Может быть, — медленно ответил первый. — Все может быть, — он поднялся и обвел взглядом остальных волшебников и волшебниц. — Ну, и чего вы ждете? За работу! Мы не можем торчать здесь весь день.

Работа, приостановленная на время разговора авроров, возобновилась, и вскоре улица была полностью восстановлена и снова могла радовать глаз новыми домами, окруженными аккуратными рядами заборчиков.

Из плотно зашторенного окна на втором этаже в доме номер восемь на улицу осторожно выглядывал Гарри, и его зеленые глаза замечали каждую деталь.

* * *

— Офицер 721, доложите обстановку. Офицер 721?

— Ох... — Он потряс головой, пытаясь отогнать сон, и осмотрелся кругом. — Офицер 721, докладываю обстановку в Круге Герцога. Все чисто. Никаких разрушений. Похоже, это был чей-то ложный вызов.

Оператор, друг полицейского, заливисто рассмеялся.

— Да, что-то их к нам многовато поступает в последнее время. Ну хорошо, продолжай патрулирование.

— Понял, — он бросил еще один взгляд на пустую улицу, испытывая странное чувство дежа вю, а потом завел мотор и направился на главные улицы. Позже, когда его друзья или просто знакомые спрашивали его, почему он так спешил в то утро, он отвечал, что к нему просто-напросто поступил очередной ложный вызов, еще один из целой серии таких вызовов, сообщающих в полицию о каких-то воображаемых нападениях.

А еще позже все больше и больше людей стали обращаться в полицию, описывая людей, одетых в какую-то странную одежду — мантии, как правило, черные — и умеющих колдовать. Однако когда полицейские успевали прибыть на место происшествия, люди отменяли свои вызовы, или же место оказывалось полностью... разрушенным. Безжизненным. Там не было ничего, кроме глубоких воронок в земле. И ничто не указывало на то, что когда-то в этом месте могла существовать жизнь.

Он насвистывал какую-то старую мелодию, одну из тех, что слышал когда-то в далеком детстве, и привычно патрулировал улицы, мысленно благодаря неизвестно кого за то, что в его смену не было никаких серьезных происшествий. Очень смутно, на самом краю сознания, он вспомнил семью из четверых человек. У двоих из них были ярко-зеленые, изумрудные глаза, а у оставшихся двоих — глаза цвета золота. Но очень скоро это воспоминание растворилось, не оставляя после себя ни малейшего следа.

* * *

Когда Гарри увидел прибытие офицера полиции, ему захотелось броситься на улицу, захотелось отдать себя под опеку полицейского, выдать ему все тайны волшебников в обмен на какую-то определенность, на какую-то стабильность в том хаосе, в котором погряз его привычный мир за последние двадцать четыре часа. Но когда офицер достал оружие и принялся ходить из одного дома в другой, грубо распахивая двери ногой, Гарри вдруг понял, что просто не сможет довериться этому человеку.

Когда на улицу аппарировал первый волшебник, Гарри этого даже не заметил. Его охватила паника, самая безумная, самая слепая паника, которую только можно себе представить. Он сжег тела своих собственных родителей. Он смотрел, как их кожа, плоть и кости плавятся, искажаются, превращая их в каких-то неузнаваемых монстров, а потом рассыпаются в прах. И это все только для того, чтобы избежать идиотских маггловских вопросов. Он бросил вызов сильнейшему Темному волшебнику всех времен, сразился с ним — и выжил, чтобы суметь рассказать об этом людям. Он! Девятилетний мальчишка! Они бы подумали, что он представляет для них опасность, угрожает их благополучию. Они бы объявили его новым Темным Лордом, чьи силы превосходят силы Волдеморта. Как еще они могут объяснить то, что он выжил?

А еще они спросят, где он учился колдовать. Волшебству он научился у своей матери, это так, но кто поверит, что девятилетний мальчишка смог освоить такие мощные заклинания? Ну уж нет. Гарри задрожал, увидев группу волшебников. Они окружили маггла, когда тот уже собирался войти в дом, в котором находился Гарри. Эти волшебники обращались с магглом так, словно брезговали прикоснуться к нему без перчаток.

К счастью, Лео заснул сразу же после того, как позавтракал, и не издавал ни звука. Гарри перенес его наверх, в большую кровать, а сам остался сидеть рядом с ним, молясь про себя, чтобы у Лео хватило ума и дальше продолжать спать.

А теперь, когда волшебники ушли и все было позади, Гарри даже не представлял, как ему дальше поступить.

Он выглянул из окна на улицу, окинул взглядом этот ухоженный тихий район, который стал свидетелем падения семьи Поттеров. Ему хотелось горько зарыдать, но он боялся испугать Лео. Поэтому Гарри просто перевел взгляд на то место, где лежали тела его родителей до того, как он их сжег. Он с минуту помолчал, отдавая дань их памяти, а потом отвернулся прочь.

— Лео... — Он осторожно снял с брата одеяло, мягко тряся его за плечо, чтобы ребенок проснулся. — Лео, тебе пора вставать. Нам надо идти.

Лео проигнорировал его, перевернувшись на другой бок и засунув в рот большой палец. Гарри мягко улыбнулся поведению своего брата и сдался, со вздохом падая на кровать рядом с Лео. Несколько часов сна еще никому не вредили.

Сам сон не мог причинить боли. Чего нельзя было сказать о сновидениях.

Глава 6

На протяжении всего изматывающего, пугающего путешествия Габриель не плакал. А теперь вдруг заплакал. Он плакал от голода, холода и ужасающей слабости. Джонас тоже плакал, по тем же самым причинам, но помимо этого его тревожило кое-что еще. Он заплакал, потому что вдруг понял, что может не суметь спасти Габриеля. И как только эта страшная мысль пришла ему в голову, его собственное состояние совершенно перестало его волновать.

"Дарующий", Лоис Лоури.

— Нет...

Гарри уронил сумку с детскими вещами на землю и выпустил из внезапно ослабевших пальцев руку Лео. Они стояли напротив здания, в котором находилась их прежняя квартира. Дом горел.

Полиция и пожарные спускали людей вниз по лестницам, прочь от полыхающего огнем здания. Многие из них были такими же грязными и покрытыми ожогами, как и только что спасенные ими люди.

Гарри не мог поверить своим глазам. Он потратил целый день на то, чтобы дойти пешком обратно до дома, до последнего безопасного места, которое у них осталось, а теперь все пропало. Все вещи, все имущество его родителей... Все пропало.

Лео зевнул и выронил леденец на палочке, который Гарри для него украл. Гарри сжал кулаки и начал очень медленно отходить. Ребенок испугался и снова заплакал.

Испустив страдальческий вздох, Гарри натянуто улыбнулся, заверяя Лео, что все будет в порядке. Когда малыш успокоился, он оставил Лео в парке по соседству вместе с сумкой, шерстяными одеялами, подушками и едой, которые они стащили из дома в Годриковой Лощине. После этого Гарри бросил на брата последний взгляд и понесся в сторону квартиры, игнорируя громкие оклики пожарных.

Дым застилал глаза. Дым и тяжелый дух огня, гари и копоти. Он закашлялся, яростно моргая, лег на пол и начал ползти в сторону квартиры. Ближе к земле дышать стало легче. Гарри слышал, как в дверь у него за спиной вбегают полицейские, которые тут же несутся вверх по лестнице, уклоняясь от потока спешащих вниз жильцов дома. А он сам все продолжал двигаться вверх, на девятый этаж. Ему приходилось то по-пластунски ползти по полу, то переходить на бег.

— Эй! — воскликнула какая-то женщина, которую он нечаянно толкнул. — Что вы делаете, молодой человек?

Гарри ничего не ответил, продолжая упорно двигаться дальше, расталкивая людей, спешащих вниз. Чем выше он поднимался, тем меньше народа встречалось ему на пути. Пожарные бежали за ним по пятам и кричали, чтобы он возвращался назад, но на шестом этаже им пришлось замолчать из-за сильного задымления, а на восьмом они прекратили его преследовать.

Дверь в их квартиру была вышиблена. Гарри напрягся, испугавшись, что там могли побывать воры, но все-таки вошел внутрь.

В открытое окно вынесло большую часть дыма, поэтому он смог выпрямиться в полный рост. Гарри огляделся кругом, но никого не увидел и поспешил в спальню родителей. Семейный фотоальбом, несколько магических предметов и ключ от Гринготтса были уменьшены с помощью заклинания и помещены в небольшую сумку. Затем Гарри до отказа набил сумку старыми школьными учебниками родителей. В горле снова встал мешающий дышать комок, но ему удалось не расплакаться.

Он побежал на кухню за детским питанием, стараясь собрать все необходимые вещи как можно скорее. В свою собственную комнату он даже не зашел просто потому, что больше не нуждался ни в каком детском хламе. Он перестал быть ребенком. Волдеморт об этом позаботился.

Гарри прихватил несколько любимых игрушек Лео, наложил на сумку уменьшающие вес чары и со всех ног бросился вниз по лестнице. "Болван, болван, болван", — бормотал Гарри. — "Лео... Болван, ты оставил его одного".

Когда он добрался до второго этажа, его схватили пожарные. Они с явным облегчением вытащили его на улицу.

— Мы поймали его! — радостно крикнули они обеспокоенной толпе зевак и нескольким представителям прессы. — Дадим ему немного кислорода. Пойдем-ка, сынок.

Один из пожарных повел его к машине скорой помощи, но Гарри отчаянно вырывался всю дорогу.

— Отпустите меня! Пустите! — Он дергал плечами, но пожарный по-прежнему не отпускал его. — У м-меня здесь младший брат. Я оставил его в парке.

— В парке? Мальчик, — пожарный покачал головой, — похоже, у тебя проблемы. Забежал в горящее здание, оставил маленького брата одного...

— Оставьте меня в покое, — напряженно ответил Гарри.

Офицер заглянул ему в глаза и вздохнул:

— Дай нам самим обо всем позаботиться, хорошо? Я пошлю кого-нибудь на поиски твоего брата. Как он выглядел?

Гарри опалил его яростным взглядом, но послушно пошел с пожарным, который вдруг спросил:

— Кто там был?

— Что?

— Кто или что было в том доме, что тебе пришлось подниматься наверх? — повторил он.

Гарри неуютно передернул плечами, когда офицер провел рукой по его лбу, стирая засохшую кровь. Он не успел ответить, потому что проходивший в тот момент мимо них работник скорой помощи присвистнул и сказал:

— Ничего себе, какой у тебя шрам!

— А? — Гарри потер лоб и наткнулся на четкие контуры своего "шрама".

— Такой не каждый день получишь, — врач на миг замолчал, выжидающе глядя на Гарри. — Наверное, случилось что-то действительно ужасное...

Гарри опустил взгляд и неловко переминался с ноги на ногу до тех самых пор, пока не услышал голос Лео:

— Гайи!

Пожарный отпустил Гарри, и тот поднял на руки Лео, не сводя взгляда с врача и офицера. Врач тихо попросил пожарного удалиться, сказав, что он "сам об этом позаботится". У Гарри по позвоночнику поползли мурашки. Он не поверил этому мужчине ни на миг.

— Как я уже сказал, — продолжил врач, когда пожарный удалился, — должно было произойти нечто действительно ужасное, чтобы ты заполучил подобный шрам, — он остановился. — И, скажу я тебе, только по-настоящему могущественный — и по-настоящему темный волшебник — может оставить такую отметину.

— Так вы волшебник! — Глаза Гарри расширились, и он чуть крепче сжал Лео.

— Мундугус Флетчер к вашим услугам. Вообще-то, где-то здесь к вашим услугам должна быть еще и миссис Фигг, но это уже совсем другой вопрос.

Лицо Гарри помрачнело, и он отступил на шаг.

— В-вы здесь, чтобы помогать этому аврору, — зло выплюнул он.

— Знаешь, на самом деле никакого пожара здесь не было, — проигнорировал Флетчер выпад Гарри. — Я думаю, что прошлой ночью этот дом был атакован Упивающимися Смертью, мистер Поттер. Есть идеи, почему? — Гарри ничего не ответил. — Они дошли даже до того, чтобы оставить в вашей собственной комнате Черную Метку. Причем они применили к ней настолько мощное заклинание, что мы до сих пор не можем ее убрать. И как только магглы на это отреагируют? — Гарри по-прежнему молчал, и Флетчер поджал губы. — Где твои родители, парень?

Гарри сузил глаза:

— Оставьте их в покое. Оставьте меня в покое.

Он повернулся, чтобы уйти, но Флетчер до боли стиснул его руку. Гарри вскрикнул и с яростью посмотрел на мужчину.

— Твои родители не похожи на невинных овечек, — сообщил ему Флетчер. — Переезжали каждые два месяца, словно им было, что скрывать. А еще тот инцидент с Упивающимися Смертью...

— О чем вы говорите?

— А ты не знаешь? Несколько лет назад твои родители были доставлены в один из кабинетов Министерства. Их хотели допросить относительно их скрытного поведения. И в тот момент появились Упивающиеся Смертью, которые их и освободили. С тех пор твоя семья исчезла почти на два года, пока нам снова не удалось вас поймать, — Флетчер поднял бровь. — Звучит неважно, как думаешь?

— Мои родители невиновны, — зло крикнул Гарри. Его лицо побелело. — И они уже рассказывали мне про "расспросы" Министерства. Расспросы, больше напоминающие пытки...

— Молчать! Скорее всего, твои родители были шпионами... — лицо Флетчера покраснело, но он успокоился, завидев направляющегося обратно к ним пожарного. Тот хотел убедиться, что все в порядке. Когда эти двое отвлеклись на разговор, Гарри плотнее обнял своего маленького брата и удрал прочь.

* * *

— Арабелла, Поттеры пропали, — прошептал Флетчер той леди, которую Гарри сбил, поднимаясь по лестнице. Она рассеянно кивнула, сидя на тротуаре и занимаясь вязанием. Казалось, она даже не слушала то, что он говорил ей, почти не размыкая губ.

— Я знаю, — она убрала с лица прядь волос. — Как думаешь, куда он пойдет? — Флетчер пожал плечами в ответ. Женщина нахмурилась, наблюдая за суетящимися магглами. — Как долго Министерство планирует все это продолжать?

— Не слишком долго, иначе у магглов возникнут подозрения.

— Это было невероятно глупо с их стороны, — пробормотала она. — Теперь им придется уничтожить половину здания, чтобы сделать пожар достоверным.

— Им в любом случае пришлось бы это сделать. По-другому Черную Метку убрать было невозможно, — он уныло вздохнул, потирая затылок. — Я становлюсь слишком стар для таких вещей...

— Только не начинай ныть. Такой уж стала работа аврора в наши дни, — ее руки с вязальными спицами мелькали туда-сюда, и шерстяная полоска ткани, лежащая на коленях женщины, все увеличивалась. — Что ты выяснил?

— Джеймс и Лили пропали. Возможно, они даже мертвы. — Лицо женщины побледнело, но она не оторвалась от вязания. — Гарри об этом что-то известно, но он молчит.

— А почему он должен сразу все рассказать? Ты жутковато выглядишь.

— А еще Гарри ненавидит авроров. Ты ему не нравишься.

— Как и Сириус, — спокойно добавила она. — Значит, к своему крестному он не пойдет? — Флетчер покачал головой. — И, если учесть, что прошлой ночью было полнолуние, оборотень тоже отпадает. Тогда куда?

— Не имею понятия. Поттеры и в самом деле были очень скрытными.

— И поэтому Министерство подозревало их во всех смертных грехах, — тихо сказала Арабелла.

— Как и все члены Ордена.

— Весь Орден, за исключением его главы, — подчеркнуто возразила она. — Хотя он никогда не говорил нам, почему доверяет Поттерам.

— Думаю, нам нельзя здесь оставаться, — он помог ей подняться, как и любой другой сотрудник скорой помощи помог бы пожилой женщине. — Обливиайтеры и инспекторы скоро прибудут, как и уполномоченные по работе с магглами. И с них станется схватить двух членов Ордена, околачивающихся рядом с местом происшествия.

Арабелла со вздохом оглянулась на охваченное огнем здание, которое около трех месяцев служило ей домом. Три месяца с тех пор, как Орден выследил Поттеров по этому адресу и послал ее сюда с заданием наблюдать за Поттерами, шпионить за ними, чтобы убедиться, что они не перекинулись на сторону Волдеморта. И за эти три месяца она выяснила только одно: Джеймс и Лили любили своих сыновей больше жизни и сделали бы все возможное, чтобы защитить их. И прошлой ночью она почувствовала, что их любви предстоит пройти самое последнее испытание. Без сомнения, Поттеры прошли его. Они не вернулись назад. И нападение Упивающихся Смертью только подтвердило ее опасения. Она бросила последний взгляд на свою старую квартиру, а потом развернулась и пошла прочь.

* * *

Косой Переулок определенно переживал не лучшие дни. Оглядываясь вокруг, Гарри вспомнил тот день, когда пришел сюда за своей волшебной палочкой. Его мать всегда слишком беспокоилась об образовании Гарри и пыталась передать ему все то, что знала сама. Вот почему она решила, что ему просто необходима волшебная палочка.

Тот день был ужасен. Худший из всех, что он помнил. Продавец волшебных палочек, мистер Олливандер, вначале был невероятно взволнован появлением нового покупателя. И чем больше неподходящих палочек перебирал Гарри, тем сильнее продавцу хотелось найти ту единственную палочку, которая подойдет именно ему. Но когда он все-таки нашел ее... при взгляде в голубые глаза Олливандера, на его лицо, Гарри вдруг захотелось, чтобы ему вообще не подошла ни одна палочка. Продавец коротко описал Лили и Джеймсу свойства палочки, добавив, что у нее даже есть сестра с магической сердцевиной из пера того же самого феникса. Но когда Олливандер сказал, кому именно принадлежит та палочка, то взгляды всех, кто слышал их разговор, обратились на Гарри. В них ясно читалась тревога, почти страх.

Однако самому Гарри тогда так ничего и не сказали. И Лили сделала все возможное, чтобы ее сын никогда об этом не узнал.

Лео уже почти спал, и ему с трудом удавалось продолжать держаться за руку Гарри. Гарри послал брату грустный, извиняющийся взгляд, и они направились к Гринготтсу. Он хотел снять комнату, а для этого им понадобятся деньги.

Он шел по волшебной улице, держа Лео за руку и пытаясь не обращать внимания на любопытные взгляды прохожих. В эти темные времена ни у кого не хватало смелости гулять в одиночку по магическим улицам Лондона. И тут они увидели двух детей, идущих по улице без сопровождения родителей. При этом старшему из них, судя по его виду, еще не исполнилось и десяти. Некоторые прохожие останавливались и указывали пальцами на смелых (или же просто глупых) мальчиков, удивляясь, о чем только думают их родители. Некоторые даже предположили, что эти дети так бесстрашны, потому что являются сыновьями какого-нибудь Упивающегося Смертью или же, наоборот, аврора, и поэтому никто не осмелится их тронуть.

— Мерлин мой! — воскликнул какой-то мужчина с иссиня-черными волосами, такими длинными, что их можно было бы связать в хвост. На вид ему было чуть за двадцать. Он выронил сумку с книгами и уставился на Гарри расширенными глазами. — Г-гарри Поттер? Это ты?

Гарри инстинктивно оттеснил Лео себе за спину, но мужчина все-таки увидел его и разинул рот.

— И Лео! Как давно я не видел вас, ребята! — он подошел к ним и крепко обнял Гарри. — А ты заметно подрос, Гарри! А с этим ужасным шрамом я вообще с трудом узнал тебя! Скажи-ка, — мужчина замолк и огляделся кругом, — где ваши родители? Они же не оставили вас на улице одних, правда?

Гарри отпрянул назад, пытаясь отстраниться от мужчины, и спросил:

— Кто вы?

Мужчина взмахнул руками.

— Ты меня не помнишь? Неужели прошло столько времени? — но наткнувшись на озадаченный взгляд Гарри, он опустил руки и сказал: — Это же я, Сириус. Твой крестный отец.

Гарри окаменел, но Сириус, казалось, не заметил реакции крестника. Он вытянул Лео у него из-за спины и сказал:

— Лео сильно вырос. Сколько же тебе лет, малыш? — в руках мужчины Лео захныкал. — Тебе не может быть больше года. Давай-ка посмотрим... твой день рождения был в марте, а сейчас июнь...

Лео заревел, и Гарри тут же выхватил брата из рук мужчины и прижал его к себе. Лицо мальчика превратилось в неподвижную маску. Этот мужчина был аврором! И все, кто находился в тот момент на улице, прекрасно знали об этом. При появлении Сириуса прохожие замерли, настороженно наблюдая за мужчиной и перешептываясь. Они явно не хотели привлекать к себе внимание аврора.

— Эй, чшшш, — Сириус улыбнулся и попытался развеселить ребенка, но Лео заплакал пуще прежнего. Гарри отступил назад, принимая защитную позицию. К счастью, Сириус бросил взгляд на часы и сказал: — Ой, кажется, уже довольно поздно. Послушайте, мне надо идти. Передавайте родителям привет и скажите, что гулять в одиночку по улицам сейчас небезопасно! — с этими словами он нагнулся, чтобы поднять упавшие книги, и ушел.

Гарри издал вздох облегчения и прошептал Лео:

— Чшшш. Теперь уже все хорошо, успокойся.

Затем они направились в гоблинский банк. Подойдя к дежурному гоблину у стойки, Гарри сказал:

— Я хочу снять деньги со своего счета.

— А есть ли у вас ключ? — неприятно усмехнулся гоблин, даже не отрывая взгляда от газеты. Гарри нащупал в сумке крошечный ключ, вернул ему первоначальный размер и протянул его гоблину. Тот схватил ключ и внимательно осмотрел его. Удовлетворившись осмотром, он махнул Гарри рукой и проворчал:

— Следуйте за мной.

Девятилетний мальчик подхватил сумку и беспокойно дергающегося Лео и поспешил вслед за неприветливым гоблином. Тот вышел из-за стойки и повел их через роскошный мраморный зал в подземные хранилища. Они остановились перед пустой тележкой. В ней сидел один единственный гоблин, который руководил тележкой.

— Куда ехать? — спросил он с усмешкой на лице. Или, по крайней мере, это выглядело, как усмешка. Гоблины всегда выглядели так, словно учуяли что-то чрезвычайно неприятное прямо у себя под носом. Казалось, они сгибают свои крючковатые пальцы с длинными ногтями и морщат носы, пытаясь избавиться от мерзкого запаха.

Дежурный гоблин протянул ему ключ от сейфа.

— Сейф триста тринадцать.

Водитель хрюкнул и махнул Гарри рукой.

— Сейф триста тринадцать. Так вы едете?

Гарри сел в тележку, и они на головокружительной скорости помчались по маленьким рельсам, со свистом проносясь мимо тележек, направляющихся наверх. Лео пытался встать на ноги и махать руками людям в тележках, но они двигались слишком быстро, и он тут же падал обратно.

Рельсы напоминали лабиринт. Направо, налево, направо, направо, налево, прямо, налево, направо, налево, прямо, прямо... Повороты мелькали так быстро, что Гарри едва ли смог бы самостоятельно найти дорогу назад. Гоблин, сидящий с противоположной стороны, совершенно не беспокоился об управлении тележкой, и Гарри предположил, что даже гоблинам не известна до конца сложная система расположения сейфов, и они полностью полагаются на наложенные на тележки чары.

Гарри почувствовал головокружение и откинулся на сиденье, наблюдая за стремительно проносящимися мимо каменными стенами. Мальчик вздрогнул, когда стены вдруг озарились светом, и он смог разглядеть врезанные в них двери. Они были так хорошо замаскированы, что их можно было заметить, лишь хорошенько присмотревшись. Гарри едва не пропустил эти двери, когда тележка проносилась мимо.

Пока они двигались мимо сотен запертых дверей, Гарри слышал отдающиеся от каменных стен ужасающие звуки. Это было далекое рычание драконов, звук осыпающихся камней, и даже, возможно, отчаянные крики грабителей, пойманных в одну из многочисленных ловушек банка Гринготтс. Когда они проезжали подземное озеро, тележка опасно накренилась, и у Гарри перехватило дыхание от страха перед тем, что они могут выпасть из тележки прямо в темные воды, из которых до самого потолка тянулись каменные глыбы, похожие на смертоносные шипы.

Тележка наконец замедлила свой ход и остановилась перед надежно скрытой от глаз дверью. Но стоило им остановиться, и дверь вдруг стала видна очень четко, как будто бы само их присутствие заставляло ее вынырнуть из своего тайника. Лео по дороге заснул, и Гарри оставил его в тележке, а сам подошел к двери. Гоблин достал ключ и открыл дверь, отмахиваясь от зеленого дыма, неожиданно повалившего из замочной скважины.

Состояние Поттеров поражало воображение. Горы и горы галеонов лежали на полу, образуя целую дорогу из золота. Их было гораздо больше, нежели сиклей и кнаттов. Гарри сглотнул и бросил в сумку несколько горстей золотых монет. Слезы снова навернулись на глаза. Он яростно потер глаза и вернулся к тележке. Когда Гарри занял сиденье и крепко обнял спящего Лео, тележка тронулась в обратный путь.

Покинув банк, Гарри разбудил Лео, и они отправились дальше. Когда они дошли до Дырявого Котла, уже вечерело. Но едва увидев там своего крестного, смеющегося в компании друзей, Гарри отказался от своей первоначальной идеи снять для них с Лео комнату на ночь. Они вышли из банка около часа назад, и спустя целый час бессмысленного шатания по улицам Гарри все еще не имел ни малейшего понятия, куда им податься.

— Ох, бедное дитя.

— Молли, успокойся, прошу. Ты даже не знаешь его.

— Но он просто ходит кругами. Тебе не кажется, что его здесь забыли?

Щеки Гарри запылали, когда он услышал этот негромкий разговор. Он попытался отвлечься от него и достал еще один леденец для Лео. Ребенок жадно схватил угощение.

— Но Молли... Прекрасно, и что ты собираешься делать?

Гарри так и не узнал, что же все-таки собирается делать женщина по имени Молли, потому что кто-то неожиданно врезался в него и повалил на землю. Гарри поднял голову и наткнулся взглядом на застенчивого вида девочку. В тот момент ее лицо почти сравнялось по цвету с огненно-рыжими волосами.

— Ой, прости, пожалуйста, — выдавила она, краснее еще сильнее. — Я... я тебя не заметила...

— Все в порядке, — коротко ответил Гарри, поднимаясь на ноги и отступая назад. Девочка смущенно опустила голову, ее лицо все еще пылало.

— Джинни! — женщина, которая только что говорила о Гарри, подошла к ним и схватила девочку за руку. — Ты цела? О чем ты вообще думала? Нехорошо так носиться и сбивать людей. Простите нас, молодой человек, — сказала она, поворачиваясь к Гарри. Неожиданно она замолкла на полуслове и на секунду задохнулась. Гарри сглотнул, почти испугавшись, когда шокированная женщина протянула к нему руку. — Ох, дорогой, что с тобой произошло? — она дотронулась до его лба и покачала головой. — Болит?

— Эээ...

— Гарри! — Гарри резко повернул голову и увидел Сириуса, который шел по улице и неистово махал им руками. Поток людей неожиданно скрыл Гарри от глаз мужчины, и он лихорадочно огляделся кругом, раздумывая, где можно спрятаться.

— Ты в порядке, дорогой? — мягко спросила женщина. — Ты кого-то ждешь? Прости, но мы уже давно за тобой наблюдаем...

— Гарри! — голос Сириуса приближался.

Гарри опять сглотнул и позволил слезам выступить на глазах. Это было несложно.

— М-моя мама сказала, что скоро заберет меня, но, наверное, что-то случилось, — прошептал он, и глаза женщины наполнились сочувствием. — На самом деле, я не хочу здесь оставаться. Но мне больше некуда идти...

— Гарри!

— Не переживай, — мягко сказала женщина, заключая его в объятия. — Мы обязательно найдем твоих родителей. Почему бы тебе сегодня не переночевать у нас? Мой муж работает в Министерстве, он увидит, если что-нибудь будет не так.

Лицо Гарри окаменело. Министерство? Но Сириус позвал его еще раз, а Гарри совсем не хотелось видеть аврора, поэтому он кивнул и поднял с земли сумку с вещами. Он слегка напрягся, когда женщина взяла Лео на руки, на заставил себя расслабиться. Рыжеволосая девочка была все еще ярко красного оттенка и молча шла за своей матерью. Несколько минут спустя их маленькая группа слилась с толпой людей, спешащих по магазинам.

— Идите за мной, — поторопила их женщина, держа свою маленькую дочь за руку и не спуская глаз с Гарри. — Мы же не хотим заставлять остальных ждать, верно? Наверняка твои братья уже успели устроить где-нибудь погром. Когда ты в последний раз видела близнецов, Джинни?

Когда Гарри посмотрел на девочку, она снова покраснела, но все же сумела из себя выдавить:

— Они шли в магазин розыгрышей.

Женщина фыркнула и ускорила шаг. Она представилась, как Молли Уизли. Ее дочь звали Джинни и она была на год младше Гарри.

— Ах, вот вы где, — Молли остановилась так резко, что Гарри едва в нее не врезался. Он огляделся вокруг и заморгал от обилия огненно-рыжего цвета. Он был повсюду. Гарри предположил, что все эти рыжеволосые люди — остальные члены семьи Уизли. — О, вижу, ты поймал их, Артур. Джинни только что сказала мне, куда они направились.

Артур, который, как понял Гарри, был отцом семейства, держал за шкирки двух совершенно одинаковых мальчиков. Его лицо было слегка напряженным.

— В магазин розыгрышей? Я поймал их как раз в... — он резко остановился и заморгал, глядя на Гарри. — О, приятно познакомиться. Молли тебя давно заметила. Она говорила, что тебе надо чем-нибудь помочь...

— Артур! — Молли покраснела.

Артур улыбнулся и протянул Гарри руку.

— Артур Уизли. А это мои сыновья, Фред и Джордж.

Гарри кивнул, послав им доброжелательный взгляд.

— Мы близнецы, — сообщил Гарри один из них.

— Я заметил.

— Мам, я... Ой, привет, — к ним подошел еще один юноша, и по его рыжим волосам Гарри сразу же понял, что это еще один член семьи. — Я Чарли. А ты друг Рона?

— Нет, — деликатно ответила за него Молли. — Они еще не виделись. Родители этого мальчика не пришли забрать его, и я как раз собиралась попросить твоего отца разузнать, всё ли с ними в порядке.

— О, — Чарли почесал затылок и пожал плечами. — Ну, хорошо. В любом случае, мам, я хотел сказать, что нашел те мантии, которые тебе так понравились.

Молли улыбнулась, но ее улыбка угасла, когда Чарли покачал головой и одними губами произнес: "Слишком дорого". Она натянуто улыбнулась и поспешно сменила тему разговора:

— А где твои братья, Чарли?

Он снова пожал плечами.

— То здесь, то там. Билл справляется насчет работы в Гринготтсе, Рон пошел с ним, — он снова посмотрел на Гарри. — Извини, но я все еще не знаю твоего имени.

— Я Гарри, — незамедлительно ответил он. — Гарри Поттер.

— Поттер? — Артур прекратил отчитывать близнецов и устремил на Гарри удивленный взгляд. В его глазах замерцало что-то, что Гарри немедленно определил как подозрение. — Джеймс и Лили? — Гарри неохотно кивнул, и Артур посмотрел на Лео. — Тогда, должно быть, это Леонард. Где твои родители, Гарри?

Гарри пожал плечами и ответил, стараясь, чтобы голос звучал испуганно:

— Они уже давно должны были сюда вернуться, но я не могу их найти.

— Хммм... — Артур и Молли обменялись взглядами. Взгляд Артура ясно говорил: "Поттер?! Ты хочешь притащить в наш дом двух Поттеров?", а взгляд Молли как будто бы отвечал: "А по-твоему, мы должны оставить этих детей на улице?". Артур покачал головой, но опустил глаза под вызывающим взглядом Молли. — Посмотрим, смогу ли я что-нибудь выяснить сегодня в Министерстве... Поттер... — он снова покачал головой, но тут к ним подошли двое оставшихся сыновей, рассеяв своим появлением растущее напряжение.

— Билл, Рон, это Гарри, — быстро представила их друг другу Молли. — Он останется у нас на ночь, а ваш отец попытается разыскать его родителей.

Артур фыркнул и пробормотал что-то вроде:

— Найти Джеймса и Лили Поттеров? Ну конечно, проще простого!

— Привет, — Рон пожал Гарри руку.

Гарри кивнул и попытался улыбнуться мальчику в ответ, но его взгляд не отрывался от Артура. Пожалуй, это было плохой идеей.

* * *

Нора выглядела как совершенно магический дом, в отличие от всех тех маггловских и полумаггловских домов, к которым привык Гарри, когда его семья жила в Магическом мире. Складывалось такое впечатление, что когда-то давно это строение было огромным каменным сараем, но постепенно, из года в год, семья надстраивала новые помещения там, где это было необходимо, и в конце концов здание приобрело свой нынешний вид. Гарри насчитал по меньшей мере четыре печные трубы в крыше. Он подумал, что мог бы насчитать и больше, но уже вечерело, и солнце медленно погружалось в ночное небо. Молли поторопила членов семьи, и все зашли в дом. Артур шел следом за ней и проверял состояние охранных заклинаний, а Рон предложил показать Гарри, где тот сможет переночевать.

Молли непрерывно суетилась вокруг Лео. Она вытягивала губы трубочкой и разговаривала с ним нудными монотонными предложениями, звучавшими примерно как:

— Ты ооочень хороший мальчик, правда ведь? Да, ты хороооший, ты самый-самый хороший малыш на свееете!

— Так ты не знаешь, что случилось с твоими родителями? — спросил после обеда Рон, нервно ероша волосы. — Это на самом деле ужасно, да? — Гарри молча кивнул, не доверяя своему голосу. Рон прочистил горло и огляделся кругом. — Ну, и чем ты хочешь заняться? Папа будет на работе еще по меньшей мере два часа.

Гарри пожал плечами:

— Не знаю.

— Давай сыграем в шахматы. Ты же умеешь играть в Волшебные шахматы? — дождавшись кивка Гарри, Рон ухмыльнулся и принес со второго этажа свои шахматы. — Хорошо, потому что это моя любимая игра.

Они приступили к игре. Гарри выбрал черные фигуры, несмотря на то, что Рон утверждал, что белыми играть лучше, потому что у них есть преимущество первого хода.

— Ты много заботишься о брате? — спросил Рон, делая свой ход.

Гарри кивнул:

— Ага. Моим родителям иногда приходится... работать, и они оставляют меня одного.

— Я знаю, каково это, — поделился Рон, поедая ладью Гарри своим слоном. — Мой отец работает в Министерстве, а мама тоже постоянно уходит на какую-то работу, и меня оставляют присматривать за Джинни.

— А старшие братья тебе разве не помогают?

— На самом деле, нет. В смысле, если Фред и Джордж вызовутся помогать мне сидеть с Джинни, я тут же откажусь. Они вечно превращают все в хаос. Перси постоянно в школе, а если нет, то от него тоже немного пользы. Чарли и Билла никогда нет дома.

Гарри сочувственно кивнул, передвигая свою пешку так, что она стала угрожать одному из коней Рона. Рон нахмурил брови и приказал коню отступить, спасая его от наступления. Однако еще через несколько ходов конь снова вступил в бой, готовый атаковать королеву Гарри. На протяжении игры они обменивались вопросами и ответами, сосредоточив все внимание на шахматной доске, но, тем не менее, становились ближе друг другу.

Спустя час и несколько шахматных партий соответственно, миссис Уизли решительно отправила детей по кроватям. Рон принялся было жаловаться, но, увидев выражение лица матери, поспешно поднялся в их с Гарри комнату.

— Я присмотрю за Лео, — пообещала она, когда Гарри спросил о своем младшем брате. — А тебе лучше поспать.

Гарри медленно кивнул, бросив последний взгляд на Лео. Ребенок спал в маленькой детской кроватке, принесенной с чердака. Молли показалась Гарри милой женщиной, поэтому он оставил брата под ее присмотром и отправился спать.

Несколько часов спустя, когда на землю опустилась ночь и небо стало темнее космоса, Гарри услышал звук открывающейся двери и резко проснулся. Звук шел со стороны лестницы. Он очень осторожно вылез из кровати и на цыпочках подошел к двери спальни, стараясь никого не разбудить своими шагами. Гарри открыл дверь и пошел вниз по лестнице, но резко остановился, услышав на кухне приглушенный разговор.

— Это... невероятно, — говорил только что вернувшийся с работы Артур своей жене. — Они приходили целыми дюжинами, жаловались, что были под действием проклятия, заклинания или зелья и утверждали, что не контролировали свои действия. Большинство утверждает, что были под Империусом. Мы проверяли их зельем правды и совсем выбились из сил, но многие из них не лгали. Министр назначил трехдневный срок, в течение которого любой Упивающийся Смертью может прийти с чистосердечным признанием, и тогда с него законно снимут все обвинения.

— Что это значит, Артур? — спросила Молли. — Могло ли случится так, что... что он потерял силы?

— Нет... я не знаю... — Гарри спустился еще на несколько ступеней и смог увидеть Артура, который в замешательстве качал головой. Они с Молли сидели на тесной кухне и пили чай. — Никто не знает, что случилось на самом деле.

— Но нападения прекратились, верно?

— Последнее было только вчера, — ответил Артур. — Два в один день. — Молли задохнулась. — И оба произошли ночью. Сначала кто-то сражался в маггловском поселке недалеко от Лондона. Нам так и не удалось выяснить, кто там находился и что точно произошло, поэтому Министерство определило это нападение как событие второстепенной важности. — Гарри плотно сжал челюсти. Второстепенной важности?! — Позже той же ночью что-то произошло в маггловском Лондоне, но, как и в предыдущем случае, никто не смог ничего выяснить. Думаю, эти два происшествия как-то связаны между собой, но никак не могу понять, как именно.

Молли вздохнула и еще немного помешала ложкой чай, а потом передала его Артуру. Тот благодарно улыбнулся и принял чашку.

— А ты... ничего не выяснил насчет Поттеров?

— Нет, — он издал короткий лающий смешок. — Да я и не ожидал на самом деле что-либо найти.

— Артур!

— Но это правда, Молли, — мягко ответил он. — Они скрывались последние девять или десять лет. Скрывались от Министерства, от Ордена, от войны... от всего. И все это время мы видели, что, где бы они ни жили, у их дома постоянно околачиваются Упивающиеся Смертью.

— Но они не могли оказаться предателями, — убежденно заявила Молли. — Только не Лили с Джеймсом...

— И не Питер, правда ведь? — Артур покачал головой. — Мы уже ошиблись однажды. А в этом случае все даже более очевидно, чем с Петтигрю.

— Этому должно быть объяснение, — настаивала Молли. — Дамблдор всегда говорил, что всему этому есть причины, что мы не должны делать поспешных выводов... А мы судим поспешно, сразу обвиняя их в предательстве.

Горло Гарри сжалось в спазме, и он издал приглушенное рыдание. Молли и Артур замерли и перевели взгляд вверх, столкнувшись глазами с Гарри.

— Г-гарри? — спросила Молли. — Это ты? — Он не ответил. — Что случилось?

— Я... я скучаю по маме, — честно ответил он. Слова сорвались с губ прежде, чем он успел подумать.

— Ох... — Молли поманила его к себе, и когда Гарри сошел с лестницы, заключила мальчика в объятия. — Все будет хорошо, мой дорогой. Как давно ты там стоял?

Гарри покачал головой и горько заплакал, позволяя себе выплеснуть наружу ту боль, которая в очередной раз настигла его. Молли лишь беспомощно обнимала его за плечи, вздрагивающие от рыданий. Гарри обнял ее в ответ, цепляясь за нее так, словно она единственная была неизменной в этом мире. В его сознании всплывали образы родителей. Кричащие, погибающие, сгорающие в огне образы возникали перед его мысленным взором снова и снова, мучая его, причиняя нестерпимую боль, выжимая все больше слез из его и без того усталых глаз.

Молли стерла свои собственные слезы, посылая своему мужу взгляд, который говорил: "Посмотри на него. Он всего лишь несчастный ребенок. Он невинен в этой войне". Артур перевел взгляд со своей жены на Гарри, и его глаза смягчились, придавая лицу то самое выражение, которое не появлялось на нем с самого начала войны.

Сверху, на лестнице, разбуженные неслышными шагами выходящего из комнаты Гарри, неприметно стояли близнецы. Они обменялись изумленными взглядами. Близнецы слышали каждое произнесенное на кухне слово и уже успели прийти к очевидным выводам. Они бесшумно вернулись в свою комнату, шепотом переговариваясь. В их разговоре были подозрения и предположения, вращающиеся вокруг странно испуганного Гарри Поттера. Несколько минут спустя Гарри поднялся по лестнице, все еще тяжело дыша от слез. Близнецы наблюдали, как он лег в кровать, а потом еще долго прислушивались к его неровному дыханию, которое могло быть вызвано лишь ночными кошмарами. Они не спали всю ночь, чересчур сбитые с толку, слишком внезапно осознавшие, что снаружи царит тьма, которая стремится поглотить собой весь Магический мир. И они уже стали свидетелями страшных последствий соприкосновения этой безжалостной тьмы с человеком.

Глава 7

— Я не заинтересован в плохом старте, мистер Рикс, — напрямую сказал он.

— Вы просили только о старте, — резко ответил Кэппи. — Я не давал вам гарантий того, что старт будет хорошим. И не дам, потому что это просто не в моих силах.

"Делец", Питер Б. Кайн.

Все следующее утро вокруг миссис Уизли витало почти осязаемое напряжение, и оно следовало за ней, куда бы она ни пошла. То же самое происходило и с мистером Уизли, но он так рано ушел утром на работу, что свидетелями его взволнованного состояния стали только сослуживцы.

Когда Гарри только-только проснулся, то тут же пожалел о своем вчерашнем срыве. Он плакал на руках у едва знакомой женщины, которая считала его родителей предателями — да еще и в присутствии ее мужа.

Спустившись вниз, он увидел Лео, спящего на кухне в маленькой кроватке. Кроватка была заколдована так, чтобы миссис Уизли могла наблюдать за ним, не отрываясь от приготовления завтрака. Увидев Гарри, она ласково ему улыбнулась:

— Доброе утро, милый. Ты рано проснулся.

Но Гарри не смотрел на нее, и она вернулась к плите.

Он подошел к своему брату и поднял его на руки, машинально проверяя, все ли с ним в порядке.

— Ты единственный встал так рано, — сообщила ему Молли, одной рукой размешивая в миске яйца, а другой переворачивая жарящийся на сковороде бекон.

— А Л-лео не плакал? — отважился спросить Гарри.

Молли замолчала и строго на него посмотрела.

— Если честно, да. Думаю, у него проблемы со сном. Похоже, ему снятся кошмары, — Молли еще некоторое время смотрела на него изучающим взглядом и уже хотела задать какой-то вопрос, но бекон громко зашипел, и она поспешно вернулась к плите.

Скоро вниз спустился Билл, одетый в брюки из драконьей кожи. Он чмокнул Молли в щеку.

— С добрым утром, мам.

— И тебя, Билл, — рассеянно отозвалась она. — Хорошо спалось?

— Нормально, — Билл повернулся к Гарри и натянуто улыбнулся. — Доброе утро, Гарри. Я слышал, у тебя проблемы со сном?

— Ч-что? — глаза Гарри переметнулись от Лео к рыжеволосому парню.

— Говоришь, твоя фамилия — Поттер? — Билл сузил глаза, и Гарри почувствовал, как от лица отливает кровь. Но прежде, чем старший Уизли успел что-то добавить, на кухню вошли близнецы, и Билл замолчал.

— Доброе утро, мам, — хором сказали Фред с Джорджем, быстро чмокая ее в щеку. Она пробормотала в ответ уже привычное "Доброе утро" и "Хорошо спалось?", по-прежнему не отрывая внимания от приготовления завтрака. Скоро на кухне появились и Рон с Джинни, и ритуальное приветствие повторилось. Все, за исключением Чарли и Перси, расселись за деревянным кухонным столом и стали ждать завтрака.

Накрывая на стол, Молли заметила отсутствие двух своих сыновей.

— Хм... А где еще двое? — пробормотала она, раскладывая по тарелкам бекон, яичницу, блины и тосты, в то время как кувшин с апельсиновым соком летал по кухне и самостоятельно разливал напиток по стаканам. Гарри неловко втиснулся за стол между Роном, которому Гарри слегка симпатизировал, и Джинни, которая, казалось, все еще не смогла оправиться после того, как налетела на Гарри в Косом Переулке.

Через минуту на кухню спустился Перси. Он на ходу стряхнул с мантии какую-то едва заметную пылинку, чмокнул Молли в щеку и сел за стол.

— Можете не ждать Чарли, — беспечно сообщил он, игнорируя тот факт, что все уже давно начали есть. — Он пишет письмо своей подружке.

— Подружке? — на секунду Молли прекратила готовить и подняла взгляд на сына. Однако кухонная утварь продолжала готовить и без ее внимания, переворачивая блины и подливая масла на сковороду.

— Не подружке, Перси, — напомнил Билл. Он вытер рот салфеткой и продолжил: — Чарли подумывал о том, чтобы переехать в драконий заповедник на постоянную работу, а не помогать им лишь время от времени.

— Постоянная работа? — задохнулась Молли, прикрывая рот рукой. — Это слишком опасно.

— Ну да, мам, очень опасно, — подтвердил Билл, не проявляя, однако, ни капли беспокойства. — Но насколько опаснее в наши дни работать с драконами, чем, например, работать в Министерстве? — Его мама покачала головой, отказываясь соглашаться с этим утверждением.

Молли закончила готовить завтрак и села за стол, но беспокойство все не покидало ее лица. Билл встал, чтобы поставить пустую тарелку в раковину. Он еще раз чмокнул миссис Уизли в щеку, поблагодарил ее за завтрак и пошел к двери.

— И куда это ты направляешься? — спросила Молли.

— Ой, наверное, я забыл сказать, — Билл повернулся, и его лицо расплылось в широкой улыбке. — У меня новая работа.

— Надеюсь, она не похожа на предыдущую, — с каменным лицом произнес Джордж, а Фред захихикал. — Помнишь, как тебе пришлось ходить по улицам и выяснять у людей, мантии какого цвета они предпочитают?

— Ага. А особенно хорошо мне запомнился тот день, когда тебе пришлось ходить в той ярко-розовой мантии, — подхватил Фред. — А все потому, что одна старушка не могла описать свой любимый оттенок розового, тебе пришлось заколдовать в розовый свою мантию, а потом ты не сумел расколдовать ее обратно.

— Кстати, в конце концов ей все-таки понравился цвет? — с притворной заинтересованностью спросил Джордж.

Билл закатил глаза, но не разозлился на близнецов.

— Нет, теперь я работаю в Гринготтсе. Помните, я ходил туда вчера узнавать насчет работы? И они меня приняли.

— Видите, как окупились все его СОВы? — сказала Молли, одобрительно кивая. Она бросила строгий взгляд на Перси и близнецов. — Надеюсь, твои братья смогут получить такие же хорошие оценки на экзаменах, какие были у тебя, Билл. — Перси с самодовольной улыбкой выпрямил спину, а близнецы закатили глаза. — Но, — поморщившись, добавила она, окидывая взглядом внешний вид Билла, — думаю, тебе не помешало бы выбирать одежду поприличнее...

Билл рассмеялся, обрывая ее на полуслове, и вышел за дверь.

Гарри сидел, уткнувшись носом в тарелку и не поднимая глаз на протяжении всего разговора. Он чувствовал себя лишним. Лео проснулся, и Молли поспешно дала ему бутылочку теплого молока, от которого ребенок вскоре снова заснул. Покончив с завтраком, Гарри извинился и вышел из-за стола, направившись в их с Роном комнату. А после этого он незаметно выскользнул на улицу.

Нора располагалась на огромном расчищенном участке леса, но по мере отдаления от дома деревья стояли все гуще. На земле было протоптано множество тропинок, ведущих к дому и окружающим его постройкам. Гарри глубоко вздохнул и мысленно вернулся в прошедшие дни. Три дня назад он жил в тесной, но уютной квартире и у него было двое родителей, которые любили его. Вчера он проснулся и понял, что у него больше нет ни того, ни другого, и с ужасом осознал, что остался совсем один. А сейчас Гарри был сыт и в тепле — и не имел ни малейшего понятия, куда идти дальше.

Из-за двери донесся голос Молли: она о чем-то ворковала с Лео, а ребенок радостно смеялся в ответ. В чем нуждается Лео? И что если он, Гарри, не сможет ему этого дать? Он не имел права полагать, что Лео сможет выжить только с ним одним.

Может быть, будет лучше, если он просто уйдет, прямо сейчас, оставив Лео здесь? Миссис Уизли позаботится о нем, возможно, намного лучше, чем это смог бы сделать Гарри. И тогда, без Лео, Гарри сможет...

Сможет что? Гарри покачал головой. "Забудь об этом. Тебе нужен Лео, даже если ему не нужен ты". Его родители, со всеми своими секретными работами, из-за которых ему часто приходилось оставаться дома одному, оставили ему просто огромное состояние. Он может просто пойти, купить какой-нибудь дом и вырастить Лео самостоятельно.

"Ты всего лишь ребенок", — испуганно запротестовал его здравый смысл. — "Ты не сможешь заботиться о Лео всегда".

Дверь отворилась, и на Гарри упала чья-то тень. Затем она скользнула в сторону, и рядом с Гарри присел Рон, стирая с губ следы сиропа.

— Эй, а что ты тут делаешь? — он искоса глянул на солнце. — Ждешь родителей? Они скоро придут, чтобы забрать тебя?

— Хотелось бы, — Гарри пожал плечами. — Я не знаю. Твой отец должен их найти.

"Я бы все отдал за то, чтобы это было возможно".

— Ты собираешься остаться у нас? — спросил Рон. — Потому что если ты...

— Нет, — перебил его Гарри. — Я... эээ... знаю одного человека, он живет неподалеку. Если мои родители так и не придут, я пойду к нему.

— Правда? — Рон вскинул голову. — И кто же это?

— Ремус, — задумчиво ответил Гарри. Но потом он вдруг понял, что это замечательная идея. Он слегка улыбнулся, а его глаза впервые за все это время засияли. "Я буду жить с Ремусом!" Он быстро подсчитал дни, с удивлением обнаружив, что полнолуние было совсем недавно. "Он сразу же придумает, что делать дальше".

— Ремус? — Рон задумчиво наморщил лоб. — Не думаю, что знаю его.

— Он друг моих родителей, — быстро объяснил Гарри, поднимаясь на ноги. — Думаю, лучше сказать об этом твоей маме. Тогда мы с Лео сегодня же уйдем отсюда и перестанем быть для вас обузой.

— Но... — Однако за Гарри уже захлопнулась дверь, и Рон покачал головой, закатив глаза. — Ты не обуза, Гарри, — договорил он самому себе, тоже заходя в дом. — Интересно, что скажет мама, когда услышит от него такое?

— Обуза? — Миссис Уизли как раз дослушала Гарри и гневно покачала головой, а ее лицо приняло то же выражение, что и лицо Рона. — Святой Мерлин, и кто только внушил тебе эту мысль? — Гарри собирался ответить, но она уже пришла к каким-то своим выводам, и ее лицо помрачнело. — Фред! Джордж! — закричала она, обернувшись в сторону лестницы. — Спускайтесь вниз! Живо!

— Нет, миссис Уизли, они не говорили ничего подобного, — быстро сказал Гарри. — Все в вашей семье были ко мне очень добры.

Фред и Джордж скатились вниз по лестнице и замерли перед матерью с выражением крайнего удивления на лицах.

— Мы ничего не делали, мам...

— Тогда почему у тебя возникла такая мысль? — обратилась Молли к Гарри, полностью игнорируя близнецов.

Гарри поежился и нервно почесал руку.

— Просто... просто я действительно не хочу вас утруждать. А еще я и правда хотел бы увидеть Ремуса. Может быть... может быть, он знает, где мои родители.

— Ремус? — Она казалась удивленной. — Ремус Люпин? — Гарри кивнул. — Но как может Ремус знать, где находятся Джеймс и Лили? Раз уж это вообще никому не известно?

— Ремус всегда знает, где мы, — объяснил Гарри. — Иногда он сидит со мной и Лео, когда родителей нет дома.

— Что ты имеешь в виду? — опять спросила Молли. Фред и Джордж, видя, что их присутствие больше не требуется, набили полные карманы еды и улизнули обратно в свою комнату.

— Время от времени моих родителей куда-то вызывают, и они уходят, — ответил Гарри, сам не зная, зачем он об этом рассказывает. — Это происходит довольно часто, иногда их очень долго не бывает дома, а когда они возвращаются, то выглядят ужасно усталыми. Иногда они приходят даже раненными. — Под внимательным взглядом женщины он занервничал еще больше. — И в такие дни Ремус остается дома вместо родителей, чтобы позаботиться о Лео.

— Великий Мерлин, — выдохнула Молли, кажется, совсем позабыв о Гарри. — Могли ли они все это время работать на Орден?

— Я очень хочу сходить к Ремусу домой.

— Это далеко? — рассеянно спросила она, все еще погруженная в свои мысли.

— Не очень, — ответил Гарри. — Туда можно дойти пешком.

К этому времени все, кто еще оставался дома, спустились вниз, но замерли у лестницы, наблюдая за сценой. Молли сглотнула и огляделась вокруг.

— Я могу довести тебя...

— Я вполне смогу добраться до его дома сам, — перебил ее Гарри.

— Я не могу позволить тебе всю дорогу идти пешком, — заявила Молли и задумчиво прикоснулась пальцем к губам. — Фред, принеси ему метлу. — Фред, который как раз собирался стащить еще еды, подпрыгнул на месте, но увидев, что его не собираются наказывать, расслабился. — Ты ведь умеешь летать на метле?

Гарри кивнул и взял свою сумку, которую перенес вниз еще утром.

— Я оставил свою метлу в той квартире, — рассеянно добавил он и резко замер, чувствуя, как кровь отливает от лица. Молли тоже остановилась, глядя на него странным взглядом и раздумывая над этой конкретной фразой, гадая, почему она вызвала у нее в голове какую-то искру воспоминания. Они все вышли наружу. Фред подошел с метлой, а Молли, вопреки собственному решению, подняла Лео и протянула его Гарри.

— Будь осторожен, — сказала она все с тем же странным выражением лица.

Он повернулся, чтобы уйти, чтобы навсегда покинуть эту семью, которая была к нему так добра. Он почти слышал, как его мать щелкает языком и смотрит на него с осуждением, где бы она сейчас не находилась. "Гарри Джеймс Поттер", — строго говорит она. — "Тебе должно быть стыдно! Ты собираешься так просто уйти, не сказав им ни слова, даже не поблагодарив по-человечески?"

"Я отплатил им за их доброту", — мысленно ответил Гарри, думая о тех золотых галеонах, которые оставил под своей подушкой, там, где, он был уверен, миссис Уизли непременно их обнаружит. Но образ матери в его воображении лишь покачал головой.

"Неужели этому я тебя учила? — она приложила руки к губам и окинула его тяжелым взглядом. — "Так ты себя ведешь, когда меня нет рядом? Что только подумает твой отец, когда узнает? Представь: мой старший сын уверен, что на деньги можно купить все. Но ты оставил им деньги только затем, чтобы они не стали тебя искать. Ты ведь знаешь, что как только они обнаружат эти деньги, то вмиг постараются как можно быстрее забыть о тебе".

"И что, по-твоему, я должен делать?" — сердито спросил он, но она продолжала молча смотреть на него, а ее глаза говорили, что уж ей-то прекрасно известно, что надо делать. И тогда он повернулся, прижимая к себе младшего брата и опустив голову, чтобы избежать взглядов Уизли.

— Эм... — он прочистил горло. — Я бы... я бы хотел отплатить вам за вашу доброту. Но только не деньгами, — быстро добавил он, увидев выражение лица миссис Уизли.

Он начал сначала, пытаясь говорить более официально, зрело, пытаясь выглядеть взрослым в их глазах.

— Пожалуйста, не спрашивайте меня, откуда мне это известно и не просите меня доказать это, потому что я не смогу. Волдеморт пал. — Они все изумленно моргнули и побледнели. — И теперь он мертв, или, по крайней мере, так близок к смерти, как только может быть чудовище вроде него. С момента его исчезновения прошло два дня, вот почему так много Упивающихся Смертью сами приходят в Министерство с покаянием. Вероятно, они не очень сильны без Его поддержки. Я не стал бы верить им, — он содрогнулся при мысли о том, как долго он сам верил им до этого.

"Этого достаточно?" — спросил он у матери, стоящей прямо за границей его зрения. Лили светло улыбнулась ему, и Гарри почувствовал это так ясно, словно мог ее видеть. Не желая больше оставаться здесь ни секунды, чтобы не давать им время догадаться о том, о чем он умолчал, Гарри вскочил на метлу и помчался прочь.

* * *

Молли вздохнула, размышляя о странном госте и его словах. Она не собиралась лгать самой себе и притворяться, что ничуть не удивлена тем, что ей удалось выяснить. Но сейчас ей не хотелось об этом думать.

— Рон! — позвала она, поднимая голову и заглядывая на лестницу. — В твоей комнате порядок?

— Да, — послышалось в ответ.

— Ты уверен? Я иду проверять...

— Эм... Подожди минуту.

Молли покачала головой и направилась вверх по лестнице.

— Клянусь, я дала тебе на уборку все утро, и сейчас... — зайдя в комнату, она застала сына за попытками скрыть очевидные последствия того, что он предпочел порученной ему уборке комнаты безмятежный сон. — Рональд Уизли! Немедленно вставай и приведи в порядок этот кошмар!

Рон издал жалобный стон, но приступил к уборке, начав с пола.

Молли фыркнула и тоже начала убираться в комнате, кидая одежду Рона в корзину для стирки.

— Ты спал, не так ли? И чем же ты сегодня занимался таким изматывающим, после чего позволил себе прилечь, а?

Рон не ответил, прекрасно зная, что в таких случаях безопаснее молчать.

Она дошла до его кровати и начала поправлять подушки, когда вдруг заметила, что кровать, на которой спал Гарри, была идеально заправлена — не считая подушек. Они лежали так, словно он просто швырнул их сверху на одеяло, и это резко контрастировала с тем, как аккуратно он заправил остальную часть кровати. Молли подошла к подушкам и подняла одну из них. Обнаружив, что под ней находится, женщина на миг задохнулась.

Лицо Рона пылало от злости и он разъяренно раскидывал свои вещи по местам. Когда комната была приведена в относительный порядок, он выпрямился.

— Мам, теперь мне можно идти играть? — спросил он. Но она продолжала стоять возле кровати гостя и не отвечала. Он попробовал снова. — Мам, можно мне...

— Рон, иди и позови своего отца, — задыхаясь, попросила она.

Рон с любопытством заглянул ей через плечо, и его глаза едва не вылезли из обрит.

Под подушкой оказалась гигантская куча золотых галеонов, которые переливались ярким блеском и, казалось, улыбались ему. Его мать прерывисто вздохнула, проводя по горсти денег рукой. Рон мог поклясться, что насчитал больше дюжины золотых монет. Молли дрожащей рукой подняла вторую подушку, и там оказалось даже больше денег. Она снова судорожно вздохнула, и они оба уставились на третью подушку, все еще невинно лежащую на кровати и скрывающую собой, как предполагал Рон, очередное богатство.

— Рон... иди... приведи своего отца, Рон...

Он сбежал по лестнице так быстро, как не бегал никогда в жизни.

* * *

— И вы утверждаете, что за последние два дня не произошло ни одного серьезного нападения? — глава авроров опасно сузил глаза. — Думаете, я в это поверю?

— Нам самим в это с трудом верится, — резко ответил Министр. — Но так оно и есть.

— Никаких значительных нападений, и всего два второстепенных. Прибавьте к этому тот факт, что сотни Упивающихся Смертью и сочувствующих Темной стороне по неизвестной причине сдаются Министерству... и вы получите полную картину происходящего.

Артур неуютно поерзал на своем месте главы Департамента по Связям с Магглами, вращая в руках перо. Министр и главный аврор начали пикировку, что случалось с ними довольно часто, и под конец они уже яростно кричали друг на друга через весь стол.

— Моим аврорам необходимо предоставить больше полномочий!

— У вас и так достаточно власти! Однако теперь это изменится. Мы также аннулируем кабинет министров, а вместе с ним и демократию волшебного сообщества Великобритании как таковую!

— Мистер Уизли, сэр? — в комнату заглянула секретарша, и перебранка вмиг прекратилась. Взгляды всех присутствующих, каждой главы каждого департамента, оказались устремлены на мистера Уизли. — Вас вызывает ваш сын. Он говорит, это срочно.

— Хорошо, я сейчас подойду, — он поднялся и кивнул присутствующим, посылая им извиняющийся взгляд. — Простите, но мне надо идти...

Он вышел за дверь и направился к своему кабинету, где у него был личный камин, подключенный к каминной сети.

— Да?

В камине возникла голова Рона. Он был взволнован и ошарашен.

— Пап! Тебе сейчас же надо прийти домой!

— Заче... Рон, что происходит? — но Рон уже исчез из камина. Артур задумчиво прикусил щеку. Миллионы возможных событий — и лишь несколько из них были благоприятными — всплывали в его голове, тут же начиная казаться весьма правдоподобными.

— Мне нужно домой, — сказал он своей секретарше, так поспешно засовывая руку в рукав плаща, что едва не порвал его. — Скажи Министру, что мне очень жаль, но я не смогу вернуться на совещание. Я просмотрю инструктаж позже.

Она кивнула, даже не оторвавшись от полировки ногтей, и он ушел.

В доме стояла мертвая тишина, и Артур едва не снес дверь с петель, когда ворвался внутрь.

— Молли! — закричал он, кидая плащ в прихожей и бросаясь в пустующую кухню. — Рон? Джордж? Фред!

— Мы наверху, пап, — позвала его Джинни, спускаясь вниз по лестнице. Ее лицо пылало румянцем. — Пойдем скорее! — воскликнула она, хватая отца за руку и утаскивая его вверх по лестнице.

— Что происходит? — спросил он. — Кто-то ранен? — Джинни ничего не ответила, стараясь идти быстрее.

— Папа! — Рон вылетел ему навстречу, но остановился. — Ты не поверишь...

— Это безумие, — спорил Фред с Джорджем, стоя в углу. — Никто на свете не оставил бы все это.

— Он же Поттер, — глубокомысленно ответил Джордж. — А всем известно, что Поттеры немного не в себе, ты же знаешь.

— ...мама ничего не трогала с тех самых пор, как мы их нашли, — сказал Рон, и Артур поспешил сквозь тесный коридор к своей жене.

— Молли? — прошептал он. Она сидела на кровати, не отрывая взгляда от чего-то, лежащего за подушкой. Артур не мог разглядеть, что это. — Молли? — он подошел ближе.

— Артур, здесь больше денег, чем я видела уже очень долгое время, — пробормотала она, сгребая что-то с кровати руками.

Артур в замешательстве глянул вниз и замер.

Так много денег...

* * *

— Что мы будем делать? — спросила Молли через некоторое время, когда они сидели на кухне. — Мы не можем оставить их себе.

Артур покачал головой.

— Даже не спрашивай меня, — устало ответил он. — Он ничего не сказал перед тем, как уйти?

Она замерла.

— Артур! Он... он сказал, что Ты-Знаешь-Кто...

Когда Артур наконец вынудил жену договорить все до конца, то едва не потерял сознание от шока. Он был ошеломлен не только этой новостью, но и остальными событиями. В конце концов, хорошенько обсудив все произошедшее, мистер и миссис Уизли приняли решение. Они бросили горсть Летучего Пороха в камин и четко произнесли:

— Министерство Магии.

* * *

— Мистер Уизли, вы все-таки вернулись, — секретарша бросила взгляд на женщину за его спиной. — И Миссис Уизли! Какой сюрприз...

— Министр все еще здесь? — спросил Артур. Секретарша молча кивнула и указала в сторону конференц-зала.

— Собрание еще идет? — Молли покачала головой. — Но ты ушел где-то час назад...

— Они любят спорить.

На стены конференц-зала были наложены звуконепроницаемые чары, поэтому, открыв дверь, Артур оказался оглушен исходящим из помещения шумом.

— НЕ СПОРЬТЕ СО МНОЙ! — кричал Министр, тыча пальцем в побагровевшего от ярости аврора. Остальные безразличными взглядами уставились в стол и наверняка уже оглохли от криков. Когда Артур вошел в зал, все с удивлением уставились на него. — Артур, я думал, у тебя срочный вызов.

— Джентльмены, вчера мы с семьей встретили в Косом Переулке юного Гарри Поттера и его брата, Леонарда. Мы привели их к себе домой, — сообщил Артур. — Мальчик был совсем один, и мы были удивлены, что он с братом оказался возле Дырявого Котла. Все знают, что Поттеры скрываются уже почти десять лет. Вначале мы решили связаться с Министерством, потому что репутация Поттеров находится под вопросом. Но моя жена убедила меня, что в этом нет необходимости.

Он сделал глубокий вдох и провел рукой по волосам.

— А потом, этим утром, Гарри сообщил моей жене поразительные новости, которые, как я думаю, заслуживают вашего внимания.

Весьма удивленный этими новостями Министр знаком предложил Молли продолжить.

— Он — я имею в виду Гарри — сказал мне, что Вы-Знаете-Кто исчез.

Тут же относительное спокойствие оказалось нарушено гулом голосов.

— Что? — насмешливо переспросил аврор. — Исчез? Как такое возможно?

— В последнее время Темные силы не предпринимали никаких нападений, — выкрикнул глава Обороны.

— Мои авроры не приносили никаких сведений, указывающих на это...

— Совершенно нелепое предположение...

— Откуда мальчику знать подобное?..

Министр громко хлопнул по столу, и в комнате воцарилась тишина. Правда, главы некоторых департаментов недовольно заворчали, но вскоре умолкли.

— А теперь, скажите, пожалуйста, что в точности сообщил вам мистер Поттер? — попросил Министр.

— Он сказал... думаю, дословно он выразился так: "Вы-Знаете-Кто пал два дня назад. Или настолько близок к смерти, насколько это возможно. Упивающиеся Смертью массово сдаются аврорам, потому что Он больше не стоит за их спинами", — она облизнула пересохшие губы и кивнула. — Да, он сказал именно так.

В зале снова поднялся шум, но Министр одним единственным взглядом заставил всех замолчать. Он потер подбородок и пробормотал:

— Это имеет смысл.

— Сэр?

— В последние несколько дней сдающихся властям Упивающихся Смертью только прибывает, не так ли? — спросил он, и все кивнули. — Кроме того, Темный Лорд никогда еще не оставлял предателей в живых. Раньше если кто-то и сдавался Министерству, практически сразу происходил какой-либо несчастный случай, приводивший к гибели предателя. А если к этому прибавить и это странное затишье... — он снова потер подбородок. — Думаю, что верю этому Поттеру.

— Но ведь было совершено два второстепенных нападения, — задумчиво напомнил ему глава авроров. Его глаза расширились в понимании. — А там были обнаружены останки — опознаваемые останки! — Он вскочил со стула. — Мне нужно немедленно их проверить.

— Давайте пойдем туда все вместе, — скомандовал Министр, и все последовали в лабораторию за аврором.

— В последнем из двух нападений, — объяснил аврор, — были найдены останки — сожженные, да, но не настолько, чтобы мы не смогли их идентифицировать. — Он остановился перед огромным стеклянным окном, сквозь которое было видно, как работники волшебной лаборатории исследуют отправленные на экспертизу образцы. — Это странно, поскольку, как вам всем известно, последователи Темного Лорда всегда используют такие мощные заклинания, которые полностью сжигают все тело, даже кости. А в данном случае мы сможем выяснить... вон там!

По другую сторону окна сидела волшебница в белой мантии. Она выглядела так, словно медитировала. На столе перед ней лежали две темных горки праха, которые занимали сейчас мысли всех волшебников. Женщина подняла палочку, взмахнула ею и прошептала какое-то заклинание, чтобы вычислить очертания сгоревших тел.

Прах поднялся и заклубился в воздухе, словно черное облако. Мельчайшие частицы пепла начали оседать вниз, сливаться воедино, и вскоре образовали два превосходно узнаваемых тела.

— О нет... — выдохнула Молли. У нее на глазах выступили слезы. — Это Джеймс и Лили.

Ведьма еще раз взмахнула палочкой, и пепельно-серые образы приобрели цвет, образуя точные образы погибших людей. После очередного взмаха палочкой от тел отлетело по одной единственной искре. От силы вспышки тела снова рассыпались в прах, но ведьма, похоже, прекрасно поняла значение этих искр. Она что-то накарябала на пергаментном листе, поставив на нем свое имя.

Глава авроров поднял свою собственную палочку.

— Ассио, отчет! — сказал он, и пергаментный лист перелетел к нему прямо сквозь стекло. Он бегло просмотрел записи и медленно кивнул. — Джеймс и Лили Поттеры, — прочитал он, и Молли всхлипнула, приложив руку ко рту. — Дата смерти... 20 июня 1989 года. Возраст...

Молли пропустила поток фактов мимо ушей, думая о Гарри, обо всех этих едва уловимых странностей в его поведении.

— Нам нужно найти Гарри, — решительно заявила она. Все удивленно посмотрели на нее, а Артур отвел жену в сторону.

— Молли, но как?

— Метла! Мы всегда накладываем на них следящие чары, на тот случай, если дети потеряются.

— Я все еще не верю в то, что это означает исчезновение Темного Лорда, — сказал один из глав департаментов.

Аврор повернулся к нему.

— Если юный Поттер находился рядом со своими родителями на момент нападения... — негромко пробормотал он. — Пока что мы можем лишь догадываться, что на самом деле произошло...

— Хоть раз в жизни вы и я полностью сходимся во мнениях, — кивнул Министр. — Этому может быть лишь одно объяснение. Темный Лорд нашел себе достойных противников в лице этих Поттеров. Они забрали его с собой в могилу. Ну, или какое-то другое объяснение с теми же самыми результатами, — он криво улыбнулся. — Пора заявить миру о том, что пришло время праздновать...

— Но не до тех пор, пока мы не добудем хороших, твердых доказательств! — воскликнул кто-то, но глава авроров отвернулся. Он проигнорировал планы Министра и повернулся к растерянным Уизли:

— Нам надо найти этих Поттеров.

* * *

Гарри в своей анимагической форме слегка повел спиной, пытаясь устроить Лео поудобнее. Ребенок взвизгнул и потянул Гарри за лишь недавно прорезавшиеся рога. Гарри вздрогнул и сильнее вцепился в сумку, которую нес в зубах.

Он оставил метлу еще в нескольких милях позади себя. Гарри отбросил эту мысль, целиком сосредоточившись на том, чтобы продолжать бежать, невзирая на боль в уставших мышцах. Был уже поздний вечер, он отошел от Норы на сотню миль, и еще приблизительно столько же оставалось до дома Ремуса.

Лео заплакал, и по его крикам Гарри понял, что ребенок голоден. Он остановился и медленно встал на колени, чтобы Лео мог без вреда для себя скатиться с его спины. Они скакали весь день, и теперь Лео перестал бояться и даже наслаждался поездкой. Гарри вздохнул и снова принял свою человеческую форму, морщась при взгляде на покрывавшие его тело синяки.

— Гайи, ан, угм, — Лео потянулся за бутылочкой, но она была пуста. Он сморщился и начал шмыгать носом.

— Нет-нет, Лео, чшш, — Гарри перерыл все уменьшенное содержимое своей сумки и нашел какую-то еду, достаточно мягкую, чтобы Лео смог ее прожевать. Вначале малыш не хотел есть что-то непривычное, но Гарри все же удалось уговорить его съесть несколько кусочков.

Они лежали на небольшой поляне, окруженной цветами. Легкие облака плыли по небу, и когда они ловили солнце в свои невесомые сети, его лучики превращались во множество маленьких фей, подмигивавших Гарри и тут же растворявшихся в воздухе. Наевшись, Лео поднялся — теперь он уже гораздо лучше держался на ногах — и начал гоняться за солнечными зайчиками. Он делал по-детски нелепые шаги и заливисто смеялся от радости.

Гарри собрал горсть цветочных лепестков и бросил их в воздух прямо над братом. Лео, не ожидавший, что на него вдруг обрушится каскад лепестков, упал и окинул Гарри разозленным взглядом. Тот смог лишь рассмеяться в ответ, и это оказалось неожиданно сложным. Он уже забыл, когда в последний раз смеялся или просто улыбался. Гарри вздохнул и вдруг обнаружил, что Лео начал выдергивать из земли сорняки и кидаться ими в него.

— Лео!

— Гайи!

— Эй, — в него полетело еще больше сорняков и пучков травы, и Гарри пришлось от них отплевываться, что лишь усилило восторг Лео. Его смех стал громче.

— Думаешь, это смешно? — Гарри сорвал еще больше цветов и кинул их в брата. Лео попытался увернуться в сторону, но снова упал.

— Нет! — протестующее воскликнул он, указывая на Гарри. — Нет!

— Нет? А почему мне нельзя так делать, если тебе можно?

— Нет! — повторил Лео, неуклюже двигаясь к Гарри и засовывая в рот траву. — Нет! Плохо!

— Лео? О, Мерлин!

Несколько часов спустя, когда снова наступила ночь и Лео устало шел следом за братом, Гарри поднялся по ступенькам, ведущим к небольшому дому. Гарри уже поднял руку, чтобы постучать в дверь, но неожиданно замер, глядя на брата. Его вдруг охватило чувство неуверенности. Но Лео зевнул и неожиданно свалился на пол прямо возле двери, по-видимому, полностью изнеможенный.

Гарри глубоко вздохнул и постучался. Когда Ремус открыл дверь, ему пришлось подхватить Лео на руки. Гарри тоже уже был близок к тому, чтобы упасть без сил.

— Гарри?

Гарри моргнул, глядя на человека перед собой, затем негромко сказал:

— Привет, — и потерял сознание.

Глава 8

— Полагаю, все зависит от того, как ты это воспринимаешь, — сказала Мег. — Как правило, что бы ни случилось, люди считают, что во всем виновата я, даже если я не сделала ровным счетом ничего. Но мне действительно жаль, что я чуть было не подралась с ним. У меня была ужасная неделя. Меня просто переполняют негативные эмоции.

Миссис Мёрри провела ругой по пушистым волосам Мег.

— Знаешь, из-за чего так происходит?

— Я ненавижу быть чудачкой, — ответила Мег.

"Скачок во времени", Мадлен Л"Энгл.

Девять лет своей жизни Гарри существовал с всепоглощающим чувством нависшей над его головой беды. Временами он почти забывал об этом. Например, когда играл с отцом, лежал в теплых объятиях матери или проводил время со своими друзьями — Упивающимися Смертью. Но наравне с этим в его жизни были и такие моменты, когда он чувствовал, что захлебывается в накатывающих на него туманных страхах.

— На самом деле, тебе просто надо больше радоваться, — шутливо ворчала мама, когда испуганный Гарри подползал к ней и обвивал руками ее ноги. Она приподнимала его за руки и, поддерживая ребенка ногой, кружилась с ним по кухне, словно в танце. И Гарри чувствовал, что его страхи отступают. Когда он начинал громко смеяться, она легонько щелкала его по носу и говорила: — Видишь? Когда ты счастлив, у тебя просто нет времени на то, чтобы бояться.

А несколько дней спустя она ловила его на том, что он играет в волшебные шахматы с одним из Упивающихся Смертью, и их семье приходилось искать новый дом.

А еще первые девять лет его жизни были покрыты завесой тайн. Гарри никогда не задавал вопросов, никогда не удивлялся их частым переездам. Однажды, когда они только-только приехали в красивую гостиницу, в которой планировали провести несколько дней своего путешествия по Европе, его мама и папа неожиданно столкнулись с незнакомым Гарри мужчиной. Тот выглядел крайне рассерженным.

— Джеймс! Это ты? — резко спросил мужчина, хватая его отца за руку.

Отец быстро переглянулся с матерью и вырвал руку из цепких пальцев мужчины.

— Прошу прощения, сэр, но я... — неожиданно он замолчал, а его лицо побледнело. — Митчелл? Митчелл Флаут?

Митчелл отступил на шаг и хмыкнул:

— А ты неплохо выглядишь, — у самого Митчелла недоставало левой руки.

— Бог мой, Митчелл, что с тобой случилось?

— Ты об этом? — мужчина махнул на обрубок руки. — Или об этом? — он указал на многочисленные шрамы, покрывающие его лицо и тело плотной сетью. — Это война, Джеймс. Война, которую ты так старательно избегаешь!

Мама поспешно затащила Гарри в номер, но крики мужчины продолжали отдаваться у него в ушах еще много дней спустя. Ему тогда уже было лет пять или около того, поэтому он был достаточно взрослым, чтобы увидеть ненависть мужчины, но был слишком мал, чтобы понять ее причины. О чем говорил этот человек? Война? Какая война? Ведь никакой войны не было. Не было сражений, смерти и слез. Только не в его мире. Нет, его мир был совершенным. Маленьким, но совершенным.

Его мир состоял из четырех постоянных величин и из моря хаоса. Первое — и самое важное — его родители любили его, и ничто в мире не могло этого изменить. Затем шел Ремус, который всегда был рядом с ним, когда его родители куда-либо уходили. И люди в черных мантиях, которые скрывали свои лица, но, тем не менее, были его друзьями. Друзьями, которые совсем не нравились его родителям. А последней неизменной вещью было то, что как только кто-нибудь видел его друзей или происходило что-нибудь вроде того случая в гостинице, его семья переезжала. И ничего другого в мире Гарри не существовало. Ничто другое его не волновало, оно просто не имело значения, потому что ему хватало того, что составляло его идеальный маленький мир.

А хаос в его мир являлся во множестве лиц. Это были люди, приходившие к его родителям, по-видимому, их старые друзья или просто знакомые, которые вечно начинали громкие споры. Волшебники и ведьмы, которые повсюду ходили не скрываясь, прямо средь бела дня, слишком угнетенные и сломленные, чтобы скрывать свое существование от магглов. Были в его жизни и поздние уроки магии с мамой, и полеты на метлах с отцом ранним утром. Временами родители расталкивали Гарри посреди ночи, мама вытаскивала его из кровати, брала на руки и уносила прочь от дома, и до него доносились все усиливающиеся звуки сражения. В такие ночи темное небо освещалось зелеными вспышками заклинаний и парящим над крышами домов призрачным черепом, а воздух оглашался отчаянными криками... криками, которые никогда не оставляли его в покое.

Отец всегда оставался позади, там, откуда раздавались звуки сражения, и иногда маме приходилось прятать Гарри в безопасном месте и возвращаться туда, чтобы помочь отцу. Но чаще она все же оставалась с ним, потому что она слишком его любила, и это было самым важным в жизни Гарри. И каждое утро после подобных случаев, когда он просыпался и обнаруживал, что находится в очередной незнакомой гостинице, а его родители негромко перешептываются о чем-то в соседней комнате, он видел следы минувшего сражения в глубоких ранах, покрывающих тело отца. Но он никогда не связывал между собой эти редкие сражения и войну, о которой кричали все те люди, приходившие в их дом.

Его жизнь была покрыта завесой тайн; Гарри никогда не задавал вопросов, потому что очень быстро понял, что не получит на них ответов. Непрекращающиеся переезды с места на место стали последней постоянной в его жизни, и после этого он больше о них не спрашивал. Он не знал, почему иногда его маму с папой куда-то вызывают, потому что Ремус никогда ему об этом не рассказывал — в те редкие моменты, когда он вообще виделся с Ремусом.

Первый раз, когда родители оставили Гарри одного на всю ночь, потому что их куда-то вызвали, еще долго снился ему в кошмарах. Пол на кухне скрипел, словно по нему кто-то тихо крался; ветки деревьев, которые всегда бились в окна, казались ему злыми демонами, пытающимися разбить стекла; вода, капающая из протекающего крана, виделась ему сигналом для злого мужчины, того мужчины без имени, о котором все время перешептывались его родители. И этот сигнал сообщал ему о том, что Гарри сейчас один, что сейчас он беззащитен.

Это был первый раз, когда Гарри искренне принял Упивающихся Смертью, как называли их родители, в качестве еще одной неизменной составляющей своей жизни. Потому что когда он лежал один посреди ночи и тихо плакал, свернувшись калачиком под кроватью, они пришли и утешили его. И с тех пор и до той самой ночи, когда погибли его родители, они приходили каждый раз, когда Гарри оставляли одного или только с Лео, чтобы успокоить его и отогнать прочь кошмары.

Их предательство было хуже незаслуженной пощечины. Он никогда не сможет довериться им снова. Он никогда больше не сможет верить людям.

Ремус. Это была вторая неизменная, но Ремус был не столь постоянен, как требовалось Гарри. Мужчина, который приходил к ним в дом, который улыбался и шутил с его родителями, который всегда находил их, куда бы они не переехали. Который всегда заставлял Гарри смеяться. Мужчина, который посылал ему сладости, который приходил на каждый его день рождения и приносил с собой что-нибудь особенное, который всегда был очень утомлен, но никогда — слишком. Мужчина, чьим проклятьем, как узнал Гарри в одну из ночей, было проклятие оборотня. Мужчина, который иногда не мог прийти, которого иногда не было на месте, когда он был нужен, который иногда засыпал вместо того, чтобы присматривать за Гарри и следить за тем, чтобы страшные звуки снова не превратились в злых демонов.

Мужчина, который был лучшим другом отца, но и лучшим другом самого Гарри, где бы он ни был. Вот почему Гарри не мог придумать лучшего места, куда пойти, кроме как дом Ремуса. Просто потому, что все остальные постоянные его жизни оказались ввергнуты в пучину хаоса.

* * *

— Итак, расскажи снова об этом пророчестве, — начала аврорша, чье лицо скрывал широкий капюшон мантии. Ее перо неподвижно зависло в воздухе, готовое записывать каждое слово Упивающегося Смертью.

Упивающийся, раздетый до нижнего белья и сильно дрожащий от холода сырых мрачных подземелий, с энтузиазмом кивнул, готовый выдать что угодно за возможность очиститься перед лицом закона от своих преступлений.

— Однажды Олень величавый, что борется с ночью и с днем...

— Это все прекрасно, но боюсь, что вам придется дать нам нечто большее, — сказала аврорша, разглядывая свои ногти. — Какой смысл в бесполезном пророчестве?

— Оно б-было сделано Аберфортом.

— И?..

Бывший Упивающийся Смертью сглотнул при виде ее безразличия и судорожно попытался вспомнить все, что когда-либо слышал на службе у своего господина.

— Я... Я могу назвать имена этих людей, сказать, кто их сын, — хрипло предложил он.

Женщина села, почувствовав внезапное волнение, но по-прежнему сохраняя на лице маску безразличия.

— Разумеется, у тебя есть доказательства?

Он кивнул.

— Хорошо. Тогда говори.

— Это... Это Поттеры, Джеймс и Лили...

— Какое мне дело до этих предателей? — гневно воскликнула она.

Он покачал головой:

— Они не предатели. Но в пророчестве они упомянуты как "Олень" и "Цветок".

— Объясни.

Когда Упивающийся Смертью закончил говорить, на губах Риты Скитер, скрывавшей лицо под капюшоном аврорской мантии, заиграла торжествующая улыбка. Поттеры уже считались причиной падения Волдеморта, а если напыщенные слова этого идиота окажутся правдой, то ребенок Поттеров войдет в историю.

* * *

Гарри проснулся и едва не застонал. Последние несколько дней пробуждение не приносило ему ничего хорошего. Его руки и ноги продолжали болеть из-за того, что он бежал весь день напролет, а ночной отдых ничуть не помог облегчить его состояние. Он все еще чувствовал смертельную усталость и, просыпаясь, ничего так не хотел, как снова свалиться в сон. Поэтому он просто перекатился на другой бок, намереваясь опять заснуть.

Откуда-то раздался смех Лео, и Гарри едва не выпрыгнул из кровати.

— Где я? Где Лео? Что случилось?

Он поднялся на ноги, но голова закружилась, а в глазах все поплыло, и Гарри пришлось схватиться за кровать, чтобы не упасть. Он прижал ладонь ко лбу. Но когда Гарри медленно двинулся в сторону двери, на него накатила такая слабость, что он без сознания упал обратно на кровать.

Его мама ждет его, но даже несмотря на то, что она остается неподвижной, Гарри все отдаляется и отдаляется от нее, словно его сносит невидимым воздушный поток.

— Гарри, поторопись, — раздается ее призрачный голос. И вдруг она меняется, превращается в цветок, который кивает ему своими лепестками. — Поторопись.

— Давай же, сынок, — подбадривает его олень, мягко подталкивая в спину своими рогами. — Нам пора идти, слышишь?

— Хорошо, — отвечает он, но его голос звучит так, словно доносится издалека. Гарри взмахивает руками, и по плотному воздуху идет рябь. — Я иду.

Но вдруг ему перерезает дорогу огромный волк. Он тянет Гарри за руку до тех пор, пока он не падает на землю и тоже не превращается в волка, ступая на иной путь. При виде его изменений воздух вокруг дрожит и ломается, оставляя после себя всепоглощающую пустоту.

— Подожди! — кричит он, но волк убегает прочь, делает прыжок и растворяется в воздухе.

Его внимание привлекает чей-то плач, но каждый раз, когда Гарри поворачивается на звук, то видит лишь самого себя. Более темную версию самого себя, которая лишь ухмыляется, глядя на его отчаянную борьбу. Эта другая версия скользит к нему и дает ему пощечину.

— Просыпайся, братишка.

Образ меняется, и вместо зеленых глаз он видит золотистые. Его лицо изменяется до тех пор, пока не превращается в лицо Лео. Он плачет и зовет маму. Гарри наклоняется и берет ребенка на руки, но Лео рассыпается в прах, и пепел уносится в темноту, которая поглощает собой все. Гарри смотрит, как прах уносит прочь, и с плачем падает на колени.

Ремус трясущейся рукой взъерошил волосы, глядя на спящего ребенка сквозь полумрак комнаты. Он вошел внутрь, плотнее укутал Гарри в одеяла и с беспокойством отметил, что мальчик дрожит во сне, а по его щекам катятся слезы.

— Гарри?

Гарри вздохнул и перекатился на другой бок, продолжая спать. Ремус осторожно вытер слезы с его лица и присел на край кровати, наблюдая за спящим сыном своего лучшего друга и гадая, что могло произойти. Гарри захныкал и свернулся в клубок, но по-прежнему не проснулся, поэтому Ремус на мгновение задержал руку над лицом Гарри, а потом ушел, со скрипом притворив за собой дверь.

Лео был полон энергии. Судя по всему, он прекрасно выспался и решил употребить все свои вновь обретенные силы для того, чтобы свести Ремуса с ума. Оборотень улыбнулся, но ему тут же пришлось уворачиваться от игрушечного единорога, пущенного в него ребенком.

— Эй! — Ремус скорчил рожу, и Лео снова взорвался смехом.

— Муу-йи, дай, — потребовал Лео, хлопая себя по животу.

— Ты голодный, да? — спросил Ремус, поднимая Лео на руки и направляясь в сторону кухни. Лео серьезно кивнул. — Ну, почему бы нам тогда не найти для тебя чего-нибудь поесть, а?

После завтрака (тарелки подогретого детского питания) разомлевший Лео зевнул и потер глаза. Ремус снова улыбнулся и поднялся наверх, по дороге покачивая ребенка. Открыв дверь, он положил Лео рядом с его спящим братом.

— А теперь спи, — велел он. А потом добавил, пригрозив пальцем: — И не буди Гарри.

Но повода для беспокойства не было, потому что Лео свернулся под боком у своего старшего брата, засунул в рот большой палец и тут же уснул.

Ремус обеспокоено проверил состояние Гарри, но тот по-прежнему спал, поэтому оборотень оставил Поттеров одних, а сам спустился вниз.

Гарри снова проснулся, слегка потянулся и встряхнул головой, чтобы отогнать странный сон. Рядом с ним, тесно прижавшись к его боку, спал Лео. Гарри устало улыбнулся и отвел несколько прядей густых темных волос с глаз брата. На прикроватной тумбочке он обнаружил свои очки. Он едва успел водрузить их на переносицу, как входная дверь открылась.

В комнату вошел Ремус. Он выглядел напряженным и уставшим, но при виде Гарри его лицо прояснилось.

— Гарри, ты проснулся!

Гари кивнул, зевая и протирая сонные глаза.

— Который час?

— Вообще-то, скоро обед, — отозвался оборотень, присаживаясь на стул возле кровати. — Как ты спал? Ты меня здорово испугал. — Гарри опустил взгляд на свои руки. — Гарри, что произошло? Как ты здесь оказался?

— Извини, если разбудил тебя, — выдавил из себя Гарри. — Но мне было больше некуда идти, и я...

— Нет, ты не разбудил меня, Гарри, — деликатно оборвал его Ремус. Гарри по-прежнему не поднимал взгляда. — Откуда у тебя этот шрам?

Гарри пожал плечами и рассеянно поднял руку, чтобы потереть шрам. Его зеленые глаза на секунду тревожно сверкнули. Он вдруг вспомнил Смертельное Проклятие, которое двигалось прямо на него, которое ударилось в него, попыталось вытолкнуть душу из тела, а потом просто-напросто исчезло.

— Я не знаю. Наверное, упал.

С минуту Ремус, казалось, сомневался в его словах, и Гарри испугался, что оборотень начнет говорить что-нибудь про "темную магию, оставившую эту отметину", как это было с тем мужчиной, Флетчером. Но вместо этого он просто повторил свой вопрос:

— Что произошло? Где твои родители?

— Они мертвы.

— ЧТО?!

Лео захныкал, сворачиваясь под одеялом в клубок, и Ремус продолжил уже тише:

— Гарри?

— Н-несколько дней назад, — начал Гарри негромким, безразличным голосом, — мы смотрели новый дом, и на нас напали. Т-там был Питер, и...

— Питер!

Гарри кивнул и впервые поднял на оборотня взгляд. В его глазах стояла боль.

— Никто больше не знает, — прошептал он. — Им просто наплевать. Я слышал, как они говорили о том нападении, говорили, что считают его несущественным, и...

— Чшш... — Ремус привлек Гарри к себе и крепко обнял его. — Гарри, это... О, Боже... — Гарри почувствовал, как в его волосы упала капля влаги и понял, что Ремус плачет, хотя его собственное лицо тоже было мокрым от слез. Гарри бездушным голосом рассказал о ночных событиях, изменив их так, чтобы казалось, что они с Лео играли во дворе дома, когда появились Упивающиеся Смертью, и что он не помнит ничего до самого следующего утра, когда проснулся от холода и обнаружил, что родители мертвы.

"Так будет лучше", — сказал он самому себе, рыдая в объятиях Ремуса, выплескивая всю свою боль, которую так долго держал внутри. — "Будет лучше, если никто не узнает правды..."

Он плакал так долго, что его веки отяжелели, в сердце поселился холод, и он почувствовал себя настолько усталым и изможденным долгими слезами, что снова провалился в сон.

— Почему ты ударил меня? — спросил Лео. Слова срывались с его губ в какой-то новой, взрослой манере.

Гарри сел на поляне, полной красных цветов и коричневых оленей, и смахнул цветочные лепестки с головы брата.

— Я этого не делал.

— Тогда я ударил тебя? — спросил Лео, поднимаясь на ноги и удивительно ровной походкой приближаясь к Гарри, чтобы дотронуться до его шрама. — Нет, — его голос изменился, став похожим на голос Флетчера, когда он говорил с Гарри возле горящего здания. — Только по-настоящему темная магия может оставить такую отметину. Ты сам это сделал? Ты — темный волшебник? — его голос снова изменился. — Почему он похож на молнию?

— Не знаю, — честно ответил Гарри. — Но я не бил тебя.

Лицо Лео помрачнело и он стал расти, пока вдруг не оказался ростом с Гарри.

— Нет, ударил! — крикнул он. — Ты завидовал мне! Ты меня ненавидишь!

— Нет же, это неправда, — мягко возразил Гарри, по-прежнему смахивая красные лепестки с брата. Но как только его рука прикасалась к ним, они вспыхивали огнем, сжигая все цветочное поле. Олени прыгали взад и вперед, играя в скакалку с горящими цветами, а те исполняли свой предсмертный танец. Но Гарри было все равно. Он знал только, что Лео не понравятся цветочные лепестки, покрывающие его ноги, и он смахивал их, смахивал, смахивал...

— Авада Кедавра!

Гарри моргнул, с трудом поднимая словно налившиеся свинцом веки. Тяжелые портьеры на окнах были спущены на пол, впуская в комнату последние лучи умирающего солнца. Лео сидел на полу и играл с пушистыми кисточками портьер. Он так сильно тянул за них, что Гарри подумал, что, скорее всего, его брат сам стянул их на пол.

Ремус сидел на том же самом стуле, а по его щекам катились слезы. Но он все же улыбнулся при виде играющего Лео, который так напоминал оборотню его старого друга.

Гарри с минуту наблюдал за ними, а потом мягко спросил:

— Почему они бросили нас?

Ремус резко подскочил от неожиданности, но, увидев Гарри, покачал головой:

— Я не знаю. Но я рад, что...

— Они ведь должны были знать, что это больнее всего, — прошептал Гарри, начиная злиться. Лео поднял взгляд, заметив перемену в настроении брата. — Они должны были знать, как... как больно жить, постоянно помня, что они мертвы, зная, что они больше никогда не вернутся. — Он закрыл глаза, вцепившись руками в одеяло. — Так больно, Ремус...

— Не говори так, Гарри, — мягко сказал Ремус, поднимаясь и осторожно расцепляя крепко сжатые кулаки Гарри. — Никогда даже не думай о том, что было бы лучше умереть — это не так.

— Но мне так больно, Ремус, — прорыдал Гарри, прижимаясь к оборотню.

Ремус склонил голову, обнимая дрожащего Гарри.

— Я знаю, — прошептал он срывающимся голосом. — Я знаю.

Гарри почувствовал, что его снова клонит в сон, но постарался побороть сонливость.

— Я скучаю по маме, — сонно пробормотал он. — И по папе. Я действительно скучаю по ним, Ремус.

— Чшш, — Ремус слегка отстранился и внимательно посмотрел на Гарри, стирая слезы с его щек. — Я знаю, Гарри. Я тоже скучаю, — его голос оборвался. — Скорее всего, тебе всегда будет их недоставать, но они ушли, Гарри. И ты должен их отпустить.

Ремус убедил Гарри, что ему надо что-нибудь съесть, но решил, что ему лучше пока оставаться в кровати. Он спустился вниз, пообещав сразу же вернуться с чем-нибудь из еды, а Гарри свернулся калачиком под одеялом. Пружины мягко заскрипели, прогнувшись под весом взобравшегося на кровать Лео, и ребенок прижался к Гарри. Он осторожно потрогал мокрое лицо брата.

— Гайи злой? — спросил он, но Гарри покачал головой. — Гайи гйусный? Гайи гйюсный из-за меня?

— Гарри грустный, — негромко отозвался он, — но не из-за тебя, Лео. Гарри просто грустный.

Раздался звонок в дверь, и Лео испуганно посмотрел вверх. Гарри принялся щекотать брата, и тот радостно взвизгнул.

— Одну минуту! — крикнул Ремус.

Гарри прекратил щекотать Лео, и тот замолк. Оба внимательно прислушивались. Послышался звук открываемой двери, и Гарри тут же узнал голос своего крестного-аврора:

— Р-ремус! Д-джеймс и Лили, — мужчина громко рыдал, и его голос эхом разносился по дому, — Д-джеймс...

Ремус пробормотал что-то в ответ, и Гарри тихо выбрался из кровати и прижался к двери, ловя каждое слово. Лео последовал за ним с куда большим шумом, походя на карикатурную копию своего старшего брата.

— Лео, а ты не хочешь поиграть со своими игрушками? — прошептал Гарри. С минуту Лео молча смотрел на него, но все-таки пошел к игрушкам. А Гарри осторожно вышел из комнаты и прокрался к лестнице, откуда был слышен разговор мужчин.

— Они нашли их... в какой-то маггловской деревне, — бормотал Сириус грустным голосом. Он свалился на диван и прижал подушку к груди. — В маггловской деревне, Ремус! Я... я даже не знал... прошло целых три дня, когда все поняли, что это они...

— Сириус, успокойся...

— Успокоиться?! Ремус, я только что узнал, что мой лучший друг, что двое моих лучших друзей мертвы! Мертвы, понимаешь?! А меня не было с ними — меня никогда не было с ними — и я так давно их не видел. Я собирался встретиться с ними, уже очень давно собирался. Я хотел навестить их в ближайшее время — даже намеревался отложить все дела. Два дня назад я встретил Гарри и Лео. В Косом Переулке! И я отпустил их. А что, если это были призраки, которые пытались мне что-то сказать, предупредить? Я...

— Сириус, — Ремус выглядел огорченным. Он бросил взгляд на лестницу, но не заметил Гарри. — Сириус, пожалуйста... — но Сириус снова уткнулся носом в подушку, а его плечи вздрагивали, и Ремус вздохнул и замолчал. — Тебе нужно выпить. Жди здесь.

— Я был крестным отцом Гарри, — прошептал аврор. — Но я почти никогда не видел его — и Лео! Ему был всего год. Я... — Ремус вышел на кухню, оставляя Сириуса наедине со своим горем.

Гарри не мог не согласиться со всем сказанным. Каким крестным отцом был этот мужчина, этот аврор? Он успокоил бунтующие мысли и направился вниз, составляя в голове тысячи слов, которые могли больно ранить, могли показать Сириусу, как много тот упустил.

Когда он вошел в комнату и приготовился говорить, Сириус поднял на него взгляд и так побледнел, что стал казаться почти прозрачным.

— Джеймс? — прошептал он. Гарри покачал головой. — Гарри? — Гарри кивнул, но не смог ничего сказать, потому что Сириус бросился на него чуть ли не через всю комнату и заключил в тесные объятия. — О, Гарри, мне так жаль! Клянусь, я никогда не хотел оставлять тебя одного, оставлять твоих родителей...

— Я...

Следующие несколько минут Гарри не мог говорить, потому что Сириус изливал ему душу, умоляя о прощении, как он думал, призрака своего крестника, вернувшегося в мир живых, чтобы мучить его за грехи. В комнату вошел Ремус.

— Сириус, это Гарри.

— ...я просто думал, что могу остановить кровопролитие, остановить войну...

— Сириус!

— ...я не хотел, чтобы ты умер, Гарри...

— Сириус! — Ремус подошел к ним и оттащил мужчину в сторону, освобождая благодарного Гарри. — Посмотри, — он указал на Гарри. — Это Гарри, настоящий Гарри. Не дух, не призрак и не галлюцинация.

— Чт... Как такое возможно?

— В ночь смерти Лили и Джеймса кое-что произошло, — дрожащим голосом объяснил Ремус. — Гарри и Лео в порядке. Они оба здесь...

— Это не какая-то ужасная шутка? — спросил Сириус.

— Нет...

— Гарри! — Сириус снова кинулся на Гарри, привлекая его в объятия. — Это мой второй шанс! Это мой шанс проявить себя! Клянусь, я буду лучшим крестным! Я сделаю для тебя что угодно, тебе не придется ни о чем беспокоиться. Я куплю тебе чудесный дом, буду заботиться о Лео, я буду даже стирать белье. Я никогда больше тебя не брошу!

Гарри попытался вырваться из его рук.

— Ты душишь меня! — задыхаясь, просипел он. Сириус разомкнул объятия и Гарри отпрянул назад. В его глазах плескалось недоверие. — И о чем ты говоришь? Я с тобой никуда не поеду.

— Гарри...

— Нет! — закричал Гарри, обрывая Сириуса. Он указал на Ремуса. — Я останусь с Ремусом...

— Но я же твой крестный.

— А Ремус всегда был со мной, он приходил на каждый мой день рождения, — резко напомнил ему Гарри.

— Но я исправлюсь, Гарри. Я куплю тебе новую метлу на твой следующий день рождения, отправлю тебя в круиз, возьму тебя в кругосветное путешествие — все, что захочешь.

Гарри покачал головой, скрещивая руки на груди:

— Нет.

Сириус беспомощно ловил ртом воздух, переводя взгляд с упрямого Гарри на шокированного Ремуса. Судя по всему, оборотень никак не ожидал такого поворота событий. В конце концов, Сириус сглотнул и объявил:

— Тогда я тоже остаюсь здесь.

— Что? — воскликнул Ремус.

— Я не могу оставить Гарри одного, — заявил Сириус, а Гарри подозрительно сощурил глаза. — Я больше не оставлю его и Лео. Они... они — это все, что у меня осталось. Пожалуйста, Ремус.

Наверху лестницы показался Лео. Он посмотрел вниз и заплакал, поэтому Гарри пришлось уйти. Он окинул Сириуса долгим взглядом, а потом поднялся по лестнице и затворил дверь за собой и Лео.

— Ну что за ребенок? — устало пробормотал Сириус, падая обратно на диван. Некоторое время он неподвижно смотрел вверх, на портьеры, а потом спросил: — Он был там, когда это произошло?

Казалось, Ремус колеблется. Он бросил взгляд на лестницу, а потом все-таки признал:

— Думаю, да. Но он ничего толком не рассказал. Сказал только, что был без сознания, а когда очнулся, сражение уже закончилось.

— Я не преувеличивал, — глухо сказал Сириус, — когда говорил о том, что собирался их навестить... но всегда случалось что-то непредвиденное, появлялись какие-то накладки. Война все тянулась и тянулась, Ремус, и я был необходим там.

— Я понимаю, — ответил Ремус. — Но Гарри — нет. Джеймс и Лили сделали все возможное, чтобы Гарри и понятия не имел о творившемся в стране. И он считает, что ты был просто слишком занят, чтобы их навестить.

— Какими они были, — Сириус сглотнул, — когда ты видел их в последний раз?

— Счастливыми, — просто ответил он. — И все такими же влюбленными. И они очень любили своих детей, — Ремус протянул Сириусу стакан воды, а сам, казалось, полностью ушел в воспоминания.

— Они всегда были такими счастливыми, — уныло сказал Сириус. — Всегда... Но опять же, им не приходилось копаться во всем этом дерьме, которое валилось на нас в последние годы. Не то, чтобы я считал их предателями или что-то в этом роде...

— Ты и в самом деле думаешь, что Джеймс и Лили просто оставили нас? — насмешливо спросил Ремус. — Нет, они работали — тайно, под разными именами, но работали и сражались, как и все мы. Вот почему временами Гарри бывает таким упрямым.

— О чем ты?

— Ну, когда Джеймс отправлялся на очередное задание, он, как правило, приглашал меня присмотреть за детьми. Но иногда я не мог прийти, и с тех пор, как Гарри стал более или менее взрослым, его стали оставлять одного присматривать за Лео. Думаю, он почти полностью самостоятелен.

— А как Лео? В нем тоже есть что-нибудь особенное?

Ремус уставился на Сириуса.

— Конечно! Они оба весьма особенные. Лео довольно умен для своих лет. А что, ты думал, он идиот или что-то в этом роде?

— Ремус, я вообще не о том, — запротестовал Сириус. — Я не думал, что это прозвучит так... так... ну, я не это имел в виду. Я просто... — Сириус очень осторожно описал то, что слышал из пророчества, произнесенного десять лет назад, в котором говорилось о важном значении второго сына. — Я думал, что они все время переезжают из-за этого пророчества или из-за чего-то, связанного с ним...

— Великий Мерлин, — глаза Ремуса расширились. — Теперь... теперь я, кажется, понял. Они все время переезжали, потому что Сам-Знаешь-Кто постоянно посылал в их дом своих Упивающихся Смертью. Они ничего не предпринимали, просто наблюдали. Джеймсу и Лили было очень нелегко с этим мириться...

— Но если у них уже давно появился второй сын, почему Сам-Знаешь-Кто ждал целый год? — спросил Сириус.

— Вероятно, он не хотел возиться с совсем маленьким ребенком.

Сириус снова сел на диван и вздохнул:

— Я и правда очень многое упустил, да?

Ремус швырнул в друга подушкой.

— Да, но теперь у тебя хотя бы есть шанс не упустить еще больше.

— Спасибо, — искренне ответил Сириус, и двое друзей провели остаток вечера, со смехом вспоминая старые шутки и времена их мародерской юности в Хогвартсе, с грустью — времена тягот и невзгод. Но воспоминания обо всех тех вещах, что они пережили вместе, помогли им легче смириться со смертью их лучших друзей.

* * *

Гарри поднял Лео на руки, и тот перестал плакать и протянул руки к старшему брату.

— Чшш, — Гарри поднял игрушку. — Хочешь поиграть? — Лео упрямо замотал головой. — Ты голоден? — Еще один отрицательный кивок. — Устал? — Нет. — Ну, тогда чего тебе надо?

— Маму, — тут же ответил Лео и в ожидании замер, как будто бы мама и правда могла тут же появиться по первому его желанию.

Гарри вздохнул:

— Ее здесь сейчас нет.

— Папу.

— Нет, его тоже здесь нет.

Сбитый с толку, Лео немного отстранился и посмотрел Гарри в глаза.

— Почему ты не играешь? — спросил Гарри. — Может быть, — его голос сорвался, — может, они вернутся, пока ты будешь играть.

Лео склонил голову на бок, но послушно спустился на пол и пошел к своим игрушкам. Гарри устало вернулся к своей кровати и лег так, чтобы можно было наблюдать за Лео.

— Никто не понимает меня, правда, Лео? — спросил он. Ребенок озадаченно поднял взгляд. — Они думают... Сириус думает, что может просто прийти сюда и забрать меня с собой. Как будто бы я смог бы довериться аврору.

Он поднялся и принялся ходить кругами по комнате, потирая шею. Его злость возрастала. Лео оторвался от игрушек и внимательно следил за братом. В конце концов, Гарри снова вздохнул и сел обратно на кровать.

— Почему они предали меня, Лео? — отчаянно воскликнул Гарри, словно годовалый ребенок и правда мог дать ему ответ. — Я... я должен был сделать большее. Это все я виноват — если бы я попробовал раньше сразиться с Волдемортом, возможно, мама с папой смогли бы убежать, смогли бы выжить. Я должен был сделать большее, — повторил Гарри сам себе. Он говорил глуше и медленнее.

Лео увидел очки, взвизгнул и направился к ним, выдернув их из рук брата. Гарри отобрал их назад и, в порыве злости, с рычанием швырнул очки через всю комнату. Они разбились, врезавшись в стену, и сотни мельчайших осколков стекла осыпались на пол. Гарри почувствовал легкую боль в шраме, но проигнорировал ее, уставившись на сломанные очки. Они неподвижно лежали у стены, словно тот мертвый щенок.

Громкий плач Лео привлек внимание Гарри, и, посмотрев вниз, он увидел, что его младший брат плачет от страха. Ребенок вцепился в ноги Гарри и заливал слезами его джинсы, оставляя на них мокрые полосы. Когда Лео поднял на него взгляд, его золотые глаза словно вопрошали: "Почему ты испугал меня?"

— О, Лео, прости, — искренне извинился Гарри, но ребенок по-прежнему плакал. — Чшш, все хорошо. Я на тебя не злюсь. — Взгляд Лео был прикован к сломанным очкам. — Вот...

Гарри указал палочкой на очки и пробормотал: "Репаро". Очки завертелись на месте, притягивая к себе отколотые кусочки, и вскоре снова собрались воедино. Гарри горько рассмеялся, вдруг осознав, каким слепым, каким беспомощным он становился без вещей, которые сам же пытался уничтожить.

Лео на коленях подполз к очкам и поднял их, в последний раз шмыгнув носом. Его страх сменился интересом, малыш крепко сжал в руках очки и снова заулыбался.

— Извини, Лео, — повторил Гарри, но ребенок уже не обращал на него внимания: он нес очки Гарри к остальным своим игрушкам. Но вдруг Лео остановился и поднял на Гарри такой взгляд, что тот едва не упал. — Я прошу прощения и обещаю никогда не оставлять тебя одного. Я сделаю все возможное, чтобы ты был счастлив, чтобы у тебя была прекрасная жизнь, даже если мое собственное существование будет ужасным. Я всегда буду рядом с тобой, Лео.

Лео широко улыбнулся и протянул Гарри очки:

— Гайи!

— Обещаю.

* * *

Министр пробежал взглядом по статье, которую собирались опубликовать в следующем номере "Ежедневного Пророка", и поднял на главного редактора неверящий взгляд:

— Вы и в самом деле собираетесь публиковать это... эту бессмыслицу?

— Бессмыслицу? — повторил редактор, качая головой. — Мой дорогой Министр, это подлинное пророчество. Если вам нужны какие-либо доказательства, то просто оглянитесь вокруг — абсолютно все Пророки мира видели то же самое, даже та облезлая летучая мышь из Хогвартса. И никто из них не помнит ни слова из этого пророчества — а это значит, что либо оно скоро свершится, либо уже совершилось.

Министр опустил взгляд и с непроницаемым выражением лица перечитал статью.

— Вы действительно думаете, что люди в это поверят?

— Не только поверят. Многие из них посветят свои жизни восхвалению будущего "спасителя", как они уже его называют.

— "Они" — и в том числе вы сами?

Редактор улыбнулся:

— Ну разумеется. — Министр снова опустил взгляд и, судя по его виду, сражался с порывом просто отшвырнуть газету в сторону и покончить со всеми проблемами сразу. — Единственная причина, по которой я снизошел до того, чтобы показать вам статью еще до выпуска газеты — это то, что, как я подумал, вы могли бы пожелать подключиться к поискам этого Поттера и продемонстрировать, что Министерство на его стороне. Послать ему какие-нибудь подарки, испечь торт на день рождения — что угодно, что показало бы, что Министерство поддерживает народ в его убеждениях.

— А что будет, если это предполагаемое умопомешательство вдруг сойдет на нет?

— Вы сможете тихо уйти в тень. Но единственное, что может остановить людей от обожествления этого Поттера — его внезапная кончина или исчезновение. Что-то, чего при правильном контроле со стороны Министерства не случится никогда.

Министр снова бросил взгляд на газету, а потом устало опустил плечи.

— Тьма наконец-то пала, и вместо того, чтобы организовать празднования этого события, я сижу в своем кабинете и планирую следующие политические ходы.

— Вам нет нужды беспокоиться насчет празднований, — заверил его редактор. — Люди уже сами обо всем позаботились. Магглы взбудоражены, но очень скоро они забудут и о звездопаде, и о совах, которые летают повсюду средь бела дня, словно воробьи, и о людях в мантиях, празднующих падение Тьмы и поздравляющих друг друга прямо посреди улиц...

— О, Великий Мерлин, скажите мне, что все это неправда, — простонал Министр.

Редактор улыбнулся и успокаивающе похлопал своего старого друга по плечу.

— Не беспокойтесь, они забудут обо всем уже через месяц. Я так сказал. А вам прекрасно известно, что никто не разбирается в людях лучше меня.

Министр закатил глаза и поднялся из-за стола.

— Я последую вашему совету насчет мальчишки Поттера. Наши авроры уже выяснили, что он находится в доме одного оборотня. Уже завтра вы сможете прийти туда со всеми этими своими камерами и раздражающими репортерами...

Редактор негромко рассмеялся, и они ушли, даже не подозревая о том, что уже этим вечером Министр будет отравлен последними из верных своим идеалам Упивающимися Смертью. Не знали они и о том, что его преемник окажется ни к чему не годным болваном, который попытается использовать славу Лео для укрепления собственного положения. Но даже если бы они знали обо всем этом, ничего бы не изменилось. Потому что один из них повидал на своем веку слишком много войны и был давно готов уйти на покой, а другой знал, что такое положение дел принесет ему только выгоду, и не собирался ничего менять.

Глава 9

Вдруг сердце мальчика пропустило удар. На пятке жеребенка было белое пятнышко. Совсем крохотное, не крупнее миндального ореха, но оно было! Белое пятнышко — знак скорости!..

— Пшеничный колос! — голос Сигнора Ачмета сорвался. — Это предвестник зла. Зло предвещал и крик выпи прошлой ночью, и уханье желтоглазой совы. О боги, невезение нависло над королевскими конюшнями!

Его взгляд остановился на груди жеребенка. Он медленно поднялся на ноги, вытягивая из-за пояса саблю.

Агба подавил вскрик. Позабыв о собственной безопасности, он в один прыжок оказался между Сигнором Ачметом и жеребенком. Он упал на колени и поднял одну из тонких ног жеребенка, которыми животное испуганно било землю. Не скрывая триумфа, мальчик указал на белое пятнышко на копыте.

Глаза Сигнора Ачмета расширились. Его брови сошлись на переносице в темную линию. Агба видел, что он мысленно взвешивает два этих признака: белое пятнышко против пшеничного уха. Добрый знак против злого. Признаки были равноценны.

"Повелитель ветра", Маргарет Генри.

Лео играл во дворе. Он взлетал так высоко, что перехватывало дыхание, и мысленно уговаривал себя взлететь еще выше, когда снизу раздались громкие крики. Он вздохнул и спустился на менее рискованную высоту, намереваясь узнать, что происходит. На самом деле, он уже прекрасно обо всем догадывался.

Гарри снова ругался с Сириусом. Если Лео подойдет слишком близко к этим двоим, его старший брат просто бросит все уйдет, даже если для этого ему придется оборвать себя на середине предложения. Гарри был в этом отношении странным. Он предпочитал просто уйти, нежели продолжить спор на глазах у Лео.

Лео прекрасно знал, о чем они спорят на этот раз: лето подходило к концу, а это означало, что скоро начнется очередной учебный год в Хогвартсе. И что Гарри в очередной раз откажется туда идти. Лео вытянулся на метле, покачивая в воздухе ногой. Он рассеянно подбрасывал мяч и снова ловил его. Мальчик повторял это действие снова и снова, неосознанно увеличивая скорость. Все его внимание было обращено туда, откуда раздавались голоса его брата и дяди. Лео уже отсчитывал минуты до того момента, как Гарри перейдет границы, и Сириус попытается его за это наказать.

Ремуса дома не было, поэтому остановить разгорающийся конфликт было некому. Крики становились все громче, и, судя по тем обрывкам фраз, которые долетали до Лео, спорящие приходили во все большую ярость. Лео знал, что при желании Гарри мог разозлить даже Ремуса.

Наконец, как Лео и ожидал, входная дверь со стуком распахнулась, и он увидел своего разъяренного брата. Гарри на всех парах летел к нему. Однако подойдя ближе, он усмирил свой гнев.

— Не ори так больше, — с укором сказал Лео.

Гарри остановился.

— Ты слышал? — Лео закатил глаза, словно говоря, что ответ и так очевиден. — Извини, Лео.

— Все в порядке, — отмахнулся он. — Поиграешь со мной?

— Поиграть? — Лео кивнул, и Гарри вынес из сарая свою метлу и тоже взлетел в воздух. — Конечно. Кем ты хочешь быть на этот раз?

— Защитником! — громко объявил Лео, взмахивая руками.

Гарри улыбнулся:

— Ты имеешь в виду, "вратарем"? — Лео пожал плечами и кивнул. — Хорошо. Но учти, я не собираюсь тебе подыгрывать. Даже не смотря на то, что ты мой младший брат.

— Ну конечно!

Гарри казался Лео темным и таинственным; идеальный образ старшего брата. Его кожа была покрыта темно-золотым загаром, приобретенным во время многочасовых прогулок по лесу, а темные волосы находились в таком же неукротимом беспорядке, как и у самого Лео. Иногда Гарри позволял Лео поучаствовать в своих приключениях, но каждый раз после таких прогулок у Лео оставалось гнетущее чувство, что Гарри специально берет его лишь в самые безопасные места близлежащих лесов.

Возможно, все дело было во внешности Лео. Если у Гарри были мамины глаза, зеленые и мерцающие, словно изумруды, то у Лео были глаза отца: золотые, сияющие подобно тысяче солнц, когда он по-настоящему чего-либо хотел. Кожа Гарри была плотная и загорелая, как у отца, а у Лео — светлая и настолько тонкая, что казалась почти прозрачной — в маму. Дядя Сириус часто говорил, что Лео больше похож на Лили, а Гарри — на Джеймса.

— Попытайся отбить его! — крикнул Гарри.

Они висели в воздухе в сотне футов над землей. Лео на миг залюбовался тем, как сверкает на солнце полированная ручка метлы Гарри. Но тут его брат кинул квоффл в сторону колец за спиной Лео, и тот устремился за ним. Гарри бросил мяч куда мягче, чем, как Лео знал, его брат мог бы бросить. Так что он лишь фыркнул и с легкостью отбил мяч вправо. Он специально сделал так, чтобы Гарри пришлось поднырнуть вниз, если он хотел поймать квоффл. Его старший брат рванулся к земле с сумасшедшей скоростью и поймал мяч всего в футе над землей, совершая один из тех опасных маневров, которые так нравились Лео.

— Когда-нибудь я тоже научусь так делать, — крикнул он.

— Когда-нибудь ты меня этим убьешь, — отозвался Гарри, снова бросая ему квоффл.

Лео никогда не спрашивал Гарри, почему тот проводит столько времени на улице; это просто казалось ему естественным. Также он не спрашивал брата, почему тот часто выбирается из дома ночью, спустя несколько часов после того, как их дяди засыпали. Гарри просто спускался по лестнице и выглядывал за дверь. И единственная причина, по которой Лео знал об этом — то, что по ночам из окна часто дул холодный ветер, от которого Лео просыпался.

А еще временами Гарри мучили ужасные кошмары. Лео тоже иногда снились подобные сны, сны, в которых были громко кричащие люди и ослепляющие вспышки света, но они были редкими и размытыми, особенно по сравнению с тем, что снилось Гарри. Однажды Лео спросил брата, в чем дело.

— Ни в чем, — быстро ответил Гарри, но Лео мог бы поклясться, что брат лжет.

— Скажи мне, — настаивал он. Он улыбался, а его глаза неистово мерцали при мысли о том, что, возможно, Гарри посвятит его в свой секрет, расскажет то, что не знает ни дядя Ремус, ни дядя Сириус.

Гарри провел рукой по своим черным волосам. Казалось, он колеблется: сказать брату правду или сохранить свою тайну?

— Хорошо. Но ты должен пообещать мне, что никому больше не расскажешь.

Ухмылка Лео стала шире. Он мог уговорить Гарри сделать что угодно!

— Обещаю, — искренне сказал он. Это было одно из тех обещаний, которые тут же забывались в сравнении с открывающимися возможностями. — Больше никому.

— Иногда... иногда у меня бывают действительно плохие сны, — сказал Гарри после минутной паузы. — По-настоящему плохие.

— Кошмары?

Гарри покачал головой:

— Хуже кошмаров. — Лео содрогнулся от тона его голоса, и Гарри тут же выпрямился. — Возможно, я расскажу тебе позже. Когда ты станешь старше.

— Но Гарри! — Лео подергал его за рукав. — Так не честно. Ты же сказал, что расскажешь сейчас!

— Но ты еще не готов, — мягко возразил Гарри. — Ты испугаешься, а я этого не хочу. А ты? — Лео снова вздрогнул при виде невероятной искренности в глазах брата и вздохнул, сдаваясь.

— Хорошо. Но потом ты мне все расскажешь!

Гарри улыбнулся и растрепал ему волосы.

— Ну конечно. Обещаю.

Лео и правда мог заставить Гарри сделать все, что захочет. Например, как в тот раз, когда ему было всего четыре и он захотел полетать на метле. И Гарри взял его с собой полетать даже несмотря на то, что дядя Сириус был против. Из-за Лео у Гарри часто появлялось множество неприятностей, но он никогда не жаловался.

Гарри проводил очень много времени на улице, гуляя в лесу, и Лео был убежден, что именно поэтому кожа Гарри такая загорелая, а весь его неброский на первый взгляд облик источает какую-то внутреннюю силу. А еще эти прогулки избавили его от той детской пухлости, которая все еще одолевала тело семилетнего Лео. В то время как Гарри был высоким и худощавым, Лео по-прежнему был слегка круглощеким. Впрочем, это было "весьма мило". По крайней мере, именно так писали в газетах.

Разумеется, он был милым. Но Гарри был красивым. В газетах о нем так и говорили.

Лео почувствовал укол зависти. Всем больше нравился Гарри. Он был так силен в магии, что ему даже не было нужды ходить в школу, в отличие от Лео — ну, вообще-то, это была вина самого Лео, но он не был готов это признать. С такими мыслями мальчик резко развернул метлу и бросил квоффл через весь просторный двор с куда большей силой, чем требовалось.

Гарри вскрикнул и поднырнул вниз, с трудом уклонившись от летящего в него квоффла, а потом устремился за падающим мячом. Лео тут же почувствовал стыд, но отогнал от себя это чувство. Гарри не рассердится. Гарри никогда на него не сердился. Кроме того, в газетах писали, что он должен быть сильным. Если Гарри спросит, то он скажет, что это была простая случайность. Но Гарри никогда бы не спросил. Он любил своего брата больше кого бы то ни было.

И, конечно же, Гарри ничего не спросил. Хотя он выглядел слегка обеспокоенным, когда кинул квоффл обратно. Он сделал это даже мягче, чем раньше, и Лео не мог скрыть стыда. Скорее всего, Гарри пытался понять, что он сделал не так, чем он рассердил Лео. Гарри всегда думал, что это он во всем виноват, и никогда — что виноват Лео, даже когда тот сам признавал свою вину.

— Извини, — крикнул он. — Это я виноват.

— Ты, наверное, думал, что я смогу его поймать, — ответил Гарри, тут же оправдывая Лео. — И я должен был.

— Лео, ты пролил молоко?

— Нет, это Гарри.

— Но Лео, — терпеливо повторил Сириус. — Гарри сейчас на улице.

— Спроси у него сам, — предложил Лео. — Это он пролил, я видел!

Сириус вздохнул, но позвал Гарри.

— Гарри! Гарри, ты не мог бы подойти?

Гарри тут же подошел к ним, держа в руке метлу.

— Да?

Сириус бросил взгляд на Лео, уже начавшего испытывать легкое чувство вины. Несомненно, Гарри его выдаст!

— Гарри, это ты пролил молоко?

Гарри опустил взгляд вниз, на пол, где рядом с ногой Лео растеклась лужа молока, и ответил, не колеблясь ни секунды:

— Да, я.

— Что?

— Сириус, оставь его, — сказал Ремус из противоположного конца комнаты, где он сидел и читал газету.

— Нет, Ремус. Я не собираюсь позволять Гарри всегда брать вину на себя. — Сириус посмотрел прямо на Гарри и повторил: — Гарри, это ты пролил молоко? И не лги мне, потому что я точно знаю, что это не ты.

— Но это я, — запротестовал Гарри.

Сириус покачал головой и бросил взгляд на Лео.

— Прекрасно. Значит, ты разлил его при помощи магии — потому что ты не мог сделать этого никак иначе — и в таком случае тебе запрещается использовать магию в течение недели.

— Но дядя Сириус, Гарри собирался показать мне какое-нибудь заклинание сегодня вечером, — напомнил Лео с пола. — Он должен применить магию!

— Ладно. Если ты признаешься, что это ты пролил молоко, тогда Гарри избежит наказания, — беспечно отозвался Сириус, переводя взгляд с Лео на Гарри и обратно. Гарри ничего не ответил, не желая давить на брата.

— Я...

— Прекрасно, — вдруг оборвал Гарри признание Лео. — Я не буду использовать магию неделю, — он без возражений принял свое наказание и посмотрел на Лео. — Дядя Ремус покажет тебе сегодня заклинания, хорошо? — Лео кивнул, и Гарри уже направился к двери, но Сириус схватил его за рукав.

— Гарри, для полетов тоже требуется магия, не так ли? — он протянул руку за метлой. Секунду Гарри казался расстроенным.

— Но это не честно, — запротестовал он. — Я не сознательно применяю магию, и...

— Но ты ее все-таки применяешь, — припечатал Сириус, глядя на Лео.

Лео знал, что на самом деле это наказание не для Гарри — это наказание для него самого. Он знал, как сильно Гарри любит полеты, а сейчас Сириус собирался лишить его этого просто потому, что он взял на себя вину Лео. Он во второй раз открыл рот, чтобы признать свою вину, но Гарри снова остановил его.

— Прекрасно, — повторил он с куда больше яростью. Однако при взгляде на брата Гарри усмирил свой гнев. Он бросил метлу на пол и вышел на улицу, чтобы выместить свою злость не на глазах у Лео.

— Это было нечестно, — заметил Ремус.

Сириус вздохнул и сел на диван.

— Я знаю. Но Гарри должен понять, что если он продолжит брать на себя вину Лео, то будет снова и снова получать наказания. Я бы не наказал Лео, если бы он просто признался в том, что пролил молоко. Ну вот, а теперь Гарри опять меня ненавидит.

Лео вернулся к своим игрушкам и попытался выгнать из головы голос дяди. Но его руки дрожали.

— Держу пари, ты вообще никогда не забьешь мне гол! — хвастливо воскликнул Лео, прекрасно зная, что эти слова уже обеспечат ему победу.

Гарри улыбнулся, и на секунду Лео почувствовал головокружение: он вдруг увидел другой образ, будто наложенный на образ своего брата. Другой Гарри выглядел точно так же, как и его Гарри, но на нем были очки.

Гарри избавился от своих очков в то ужасное для Лео время, когда ему было два года — или, точнее, это Лео избавил его от них. Ремус всегда смеялся, рассказывая эту историю.

— Очки Гарри? — повторил Ремус, и Лео так сильно кивнул, что его волосы взметнулись вверх. — А ты не помнишь?

— Поню что?

— Вот. — Ремус подвел его к старому комоду, полному детских вещей. Тут были рисунки, книги, бутылочки, подгузники и даже игрушки, слишком старые или сломанные настолько, что с ними невозможно было играть. — Давай поищем здесь. — Ремус стал рыться в вещах и отбрасывать ненужные себе за спину. Минуту спустя он победоносно улыбнулся и вытащил старую оправу для очков. Она была покрыта пылью, поцарапана и вообще едва узнаваема. — Ты это искал?

— Очки! — взвизгнул Лео, выхватывая их из рук Ремуса.

Ремус рассмеялся:

— Ты не помнишь, но однажды ночью, когда у тебя резались зубы...

— Но дядя Лемус, у меня уже есть "убы, — оборвал его Лео, широко открывая рот, чтобы продемонстрировать свои ровные, словно жемчужины, зубы.

— Я знаю. Но не так давно у тебя не было зубов.

— Не! — Лео был поражен. Не было зубов? — Как я ел?

— Ты пил молоко из бутылочки и ел специальную жидкую еду для малышей, — ответил Ремус, рассмеявшись при виде ужаса на лице Лео. — На вкус это и правда ужасно, но тогда тебе было все равно. В любом случае, в одну из ночей, когда у тебя резались зубы, тебе было так больно, что ты кричал без умолку. И как мы ни пытались тебя утешить, ничего не помогало. В конце концов, Гарри снял свои очки и протянул их тебе. И знаешь, что ты сделал?

— Что? — спросил Лео, захваченный рассказом.

— Ты сломал их. — Ремус облокотился на локти и рассмеялся. — Ты слишком крепко сжал их, и они сломались. Разумеется, Гарри тут же их починил, но ты был настолько удивлен тем, что они снова стали целыми, что забыл о зубной боли и вскоре уснул. Ты потом не расставался с ними еще около месяца.

— Гайи не ну"ны очки? — спросил Лео, нахмурившись. Он вспомнил то время, когда Гарри ничего не мог делать без своих очков.

— Ну конечно, они были ему нужны, глупенький, — с улыбкой ответил Ремус. — Но поскольку ты не пожелал вернуть ему очки, он просто ходил без... них... — Он нахмурился. — Но, думаю, он все-таки забрал их или хотя бы купил себе новые.

Лео взял очки в руки, и его голову затопили воспоминания. Ремус все еще выглядел растерянным.

— Об этом стоит задуматься. Никто из нас особо не замечал... — Он расхаживал по комнате, потирая подбородок. Задумавшись, Ремус едва не врезался в комод, но вовремя отскочил в сторону, потому что на него накричало зеркало.

Никто так и не сумел выяснить секрет Гарри относительно того, как он умудрялся обходиться без очков, но в конечном счете все поняли две вещи: или Гарри все время ходил полуслепой и просто привык к этому, или же зрение Гарри каким-то магическим образом восстановилось самостоятельно.

Квоффл направился к нему, и Лео вдруг понял, что находятся в идеальной позиции для отклонения удара. Его тело было готово к броску, руки — напряжены, и все, что ему было нужно — это стукнуть по мячу, когда он будет достаточно близко. И когда Лео осознал это, ему захотелось рассмеяться.

Гарри плохо кинул мяч, и поэтому Лео мог хорошо его отбить. Гарри всегда поступал именно так. Возможно, он делал так потому, что все газеты кричали, что Лео будет вторым Дамблдором, вторым Спасителем Мира — вообще-то, уже стал, тогда, много лет назад, когда спас мир от одного Темного волшебника.

Лео усмехнулся и рванулся на метле вперед, отбивая квоффл и наблюдая, как он медленно движется на фоне синего неба, а Гарри устремляется за ним. Он вдруг понял, что ему даже нет нужды завидовать Гарри, потому что Гарри всегда будет лишь вторым после него, и, скорее всего, он и сам уже знает об этом. Ему не нужно было завидовать Гарри, злиться на него, потому что, как Лео вдруг осознал, Гарри был просто еще одним из всего того множества людей, которые были готовы верно служить ему, когда он придет к власти.

И когда Лео понял это, его охватила радость.

* * *

Вернувшись домой, Ремус обнаружил, что Гарри и Лео весело играют во дворе. Он мысленно улыбнулся этой семейной идиллии. Ремус взмахнул рукой, приветствуя мальчиков, и они помахали ему в ответ. Теперь все, что ему нужно для полного счастья — это найти милую изящную жену, которая будет встречать его каждый вечер поцелуем и кормить горячим домашним ужином.

Увы, вместо прекрасной жены он обнаружил на кухне... своего лучшего друга, который в данный момент носился из угла в угол и кипел от ярости после очередной ссоры со старшим ребенком. Судя по витающим в кухне клубам дыма, он успел спалить ужин. Разумеется, домовые эльфы отвлекали его по мере сил, поэтому большую часть ужина все-таки удалось спасти. Но Ремуса куда больше беспокоило то, что Сириус был вне себя от гнева. Он вздохнул.

— Знаешь, — сказал Ремус, бросая свое пальто на пол (выделенные Министерством домовые эльфы тут же убрали его), — я не могу дождаться, когда ты уже женишься и уедешь отсюда.

— Я? — Сириус фыркнул. — Ну уж нет. Я собираюсь стать одним из тех фантастически богатых холостяков, которые владеют доброй половиной мира и заявляют права на оставшуюся часть.

— Правда? — Ремус поднял бровь. — И почему это, интересно мне знать?

— Потому что я дал клятву, как мародер, — надменно ответил Сириус. — А я держу свои обещания. Кроме того, если я женюсь, мне придется отвести свою жену к колдомедику — вероятно, против ее воли — и сделать все возможное, чтобы у нас никогда, никогда, никогда не было детей!

— А, очередное столкновение с Гарри?

Сириус громко хлопнул дверью холодильника и злобно уставился на Ремуса.

Ремус закатил глаза:

— Прекрасно... Судя по всему, ответ и так очевиден.

— Клянусь, этот ребенок пытается свести меня с ума, — гневно воскликнул Блэк, но Ремус уловил в его голосе боль. — Я имею в виду... Все, что я от него хочу — это чтобы он хоть немного смягчился, понимаешь? Он постоянно на взводе.

— А ты чего ожидал? — спросил Ремус с напряженной улыбкой. — Что он будет точной копией Джеймса? Смутьяном, баламутом и шутником? Он — не Джеймс. Пойми это, Сириус. Джеймс не проходил через то, что пришлось пройти Гарри. В детстве он не остался один, без родителей, с тяжестью заботы о младшем брате на плечах — а Гарри, заметь, относится к этой обязанности весьма серьезно.

— Я знаю. Просто... Иногда он так ко мне относится, что я чувствую себя незнакомцем в доме, в который он ненадолго заглянул; он ходит вокруг меня на цыпочках, словно думает, что я могу причинить ему вред. А когда меня вызывают на охоту за очередным предполагаемым темным волшебником, он потом несколько дней меня избегает.

— Тебя снова вызывали? — спросил Ремус, меняя тему разговора.

— Нет. Но Фигг беспокоится, что скоро Министерству придется восстанавливать Отдел по делам Упивающихся Смертью. Помнишь Знак Мрака, выпущенный в небо во время Мирового Чемпионата по Квиддичу?

Ремус содрогнулся. Как он мог не помнить? В начале лета кто-то украл палочку одного из детей Уизли и с ее помощью выпустил в небо печально известный Знак Мрака, и это после безумной ночи, возродившей воспоминания о войне. Ребенка допросили с применением Сыворотки Правды, в результате чего была доказана его невиновность.

— Дамблдор даже вызвал Грозного Глаза преподавать в Хогвартсе, несмотря на все прошлогодние жалобы.

— Снова Грозный Глаз? На второй год? Бедные дети! — рассмеялся Ремус, но Сириус нахмурил брови.

— А Гарри снова отказался идти в школу. Это должен был быть его пятый год в Хогвартсе, но он по-прежнему отказывается туда идти.

— Ты не можешь его в этом винить, — сказал Ремус, принимая у одного из домовых эльфов чашку чая. — Помнишь, что случилось в девяносто первом?

— Дамблдор разоблачил Квирриела, и его отправили в Азкабан!

— А в девяносто третьем?

— Ну, тогда все было немного серьезнее...

— Намного серьезнее, — поправил его Ремус. — Питера тоже почти поймали. Но только почти. Очень жаль. Думаю, пройдет еще несколько лет, прежде чем он наконец попадется. А что ты думаешь о прошлом годе? Тот парень, Диггори, чуть не умер, столкнувшись с драконами...

— Если бы Гарри пошел в школу, то ему в любом случае ничего бы не грозило, — ответил Сириус. — Только чемпионам пришлось столкнуться с драконами, а Гарри еще слишком мал, чтобы быть чемпионом. В любом случае, поблизости дежурили целители, у них все было под контролем.

— Но дело в том, что в Хогвартсе из года в год что-то происходит, — заметил Ремус. — И это неоспоримо. Гарри чувствует себя в большей безопасности здесь, дома, чем в школе, когда там происходят подобные события. Знаешь, он так до конца и не оправился после смерти Джеймса.

На минуту оба замолчали, а потом Сириус все же кивнул, соглашаясь с другом.

— Но он не боится идти в Хогвартс, — заметил Сириус. — Единственная причина, по которой он остается здесь — это то, что так хочет Лео.

— Да, с этим не поспоришь.

— Значит, единственный способ уговорить Гарри пойти в Хогвартс — это надавить на Лео.

Ремус покачал головой:

— Ты знаешь, что из этого ничего не выйдет, Сириус. Этот план обречен на провал еще с девяносто первого года, когда Лео впервые сказал, что не хочет, чтобы Гарри шел в Хогвартс. Лео боится, что о нем забудут, а все желания Лео... Гарри привык исполнять.

— Проклятье, Ремус, и неужели ты не видишь, что это ненормально?!

— Разумеется, вижу, — Ремус сделал очередной глоток чая. — Но последнее, что я хочу — это пошатнуть доверие Гарри к себе. Последний раз, когда я попробовал заставить его поговорить со мной, выслушать меня, он стал так холоден, как при общении с тобой, и... — его руки задрожали, — я не могу этого выносить.

— Знаю. Но каждый раз, когда я смотрю на Гарри и вижу, что он такой печальный и тихий, мне кажется, что Джеймс смотрит на меня сверху и спрашивает, почему Гарри такой тихий, такой несчастный, а я не могу найти ответа, — Сириус присел на край стола и покачал головой. — Мне больно, когда он отталкивает меня, Ремус, когда говорит, что не желает меня видеть. Но еще больнее чувствовать, что Джеймс стоит прямо у меня за спиной и спрашивает, что я сделал с его сыном.

* * *

"Ежедневный Пророк"

Последние сведения о Ребенке Пророчества.

Последние слухи о том, что предсказанный Пророчеством спаситель Магического мира мертв, ложны. На самом же деле Леонард Торрент Поттер находится в полном здравии и успешно готовится к началу своего обучения в Хогвартсе, и, как сообщает наш специальный корреспондент Рита Скитер, по уровню знаний он уже превосходит всех своих будущих одноклассников. Его опекуны, Сириус Блэк (аврор) и Ремус Люпин (наемный борец с темномагическими созданиями) достали свои старые школьные учебники и начали обучать его основам магии. И, по мнению нашего корреспондента, юный герой схватывает все на лету.

Даже несмотря на то, что прошло уже много лет с того момента, как знаменитый пророк Аберфорт (брат Альбуса Дамблдора) произнес так называемое "Пророчество Оленя и Цветка", наш корреспондент сумел выяснить некоторые сведения относительно будущего спасителя Магического мира, чтобы представить их нашей терпеливой публике.

В Пророчестве Оленя и Цветка говорится о "втором ребенке" тех, кто по причинам, которые мы пока что не можем здесь привести, больше всего подходит под описание Джеймса и Лили Поттеров. Однако для особых скептиков хотим пояснить, что по полученной от одного из Упивающихся Смертью информации, Вы-Знаете-Кто поверил этому пророчеству, причем поверил настолько, что отрядил группу своих людей для постоянного наблюдения за Поттерами вплоть до рождения их второго сына. И наряду с этим стоит заметить, что именно столкновение юного Леонарда Поттера с Вы-Знаете-Кем привело к поражению последнего...

Затем статья резко перешла на перечисление всех хоть сколько-нибудь важных событий в жизни Лео, начиная с того времени, когда ему был год и "Пророк" только-только узнал о пророчестве. Там также обнаружилась точная копия самого пророчества, а потом газета плавно перешла на перечисление собственных многочисленных заслуг.

— Пустомели, — пробормотал Ремус, прочитав газету. Это было примерно четверть часа спустя после их "разговора" с Сириусом. — Стервятники. Ходят вокруг, вынюхивают, выжидают, чтобы в случае чего наброситься всем скопом. Словно животные.

На первой полосе, прямо рядом со статьей, была помещена фотография Лео, который в момент съемки, очевидно, играл с кем-то, находящимся прямо за пределами фотографии. Гарри вырезали из снимка.

— Пишут, что "приглядывают за будущим спасителем"? — Сириус фыркнул. — Уж скорее они преследуют Лео с того самого момента, как тот Упивающийся сообщил им, почему Волдеморт заинтересовался Поттерами.

— Кстати, кто это все-таки был? — спросил Ремус. — Нотт?

— Нотт.

— Хм... Помню, в Хогвартсе он был полным тупицей.

— Хотелось бы мне знать, кто самым первым разгадал истинное значение пророчества, — пробормотал Сириус самому себе. — Если бы я только знал...

— На самом деле, нам не приходится жаловаться. В конце концов, с тех пор, как "Пророк" выступил со своей первой статьей на этот счет и все поверили каждой ее строчке, словно безумные, Министерство исполняет любые наши желания. Мы ни в чем не знаем нужды, — Ремус откусил от яблока сочный кусок. — И все это — за единственное интервью в месяц.

— Звучит так, словно мы сдаем ребенка на прокат.

Ремус подавился яблоком и зло уставился на ухмыляющегося Сириуса.

— Тебе прекрасно известно, что Лео любит всеобщее внимание! Но иногда... иногда мне кажется, что вся эта известность слишком ударила ему в голову.

— Да неужели? — последовал саркастичный ответ. Но тут Сириус выглянул в окно и резко выпрямился. — Ладно, я пошел.

— Ты ведешь себя так, словно для тебя поговорить с Гарри — это все равно, что перенести тяжелую битву.

Сириус улыбнулся, шутливо пнул Ремуса и стремительно вылетел на улицу.

* * *

Гарри посмотрел вниз, на своего крестного, и заметно напрягся. Он бросил квоффл Лео, сказал брату что-то, что Сириус не смог разобрать, и спустился на землю.

— Да?

— Ремус вернулся.

— Я знаю.

— Он хочет с тобой поговорить.

— О чем?

Сириус вздохнул и поднял руки, сдаваясь.

— Я не знаю. Почему бы тебе не пойти в дом и не выяснить все самому?

Лео подлетел к земле и после минутного колебания слез с метлы, кинув квоффл на землю. Гарри бросил короткий взгляд на брата и грязно выругался. Сириус почувствовал, что начинает закипать.

— Прекрасно! — Старший Поттер взмахом руки отправил метлу в сарай и направился к дому, не заметив пораженное выражение лица крестного.

Сириус повернулся к Лео:

— Он только что сделал это без палочки?

— Упс, — Лео округлил глаза. — Вообще-то, предполагалось, что ты об этом не узнаешь.

— А есть ли еще что-то, связанное с Гарри, чего я не знаю? — Сириус почувствовал легкую панику. Он жил с мальчиком четыре года. Он уже должен был знать о нем все!

— Эээ...

— Лео?

— Нет! — поспешно воскликнул Лео, но Сириус почувствовал, что он лжет. Он решил не заострять на это внимание — пока что.

— Послушай, Лео, нам надо серьезно поговорить, — Сириус сел прямо на траву и приглашающее указал на место рядом с собой. Лео тоже опустился на землю.

— О чем?

— Ну... — Сириус глубоко вздохнул. — Ты знаешь, как много мы с дядей Ремусом говорили о Хогвартсе?

— Но Гарри не хочет ехать...

— Нет, не о том, чтобы отправить туда Гарри. А о тех временах, когда мы сами туда ходили, как нам там было весело, как много у нас было друзей. — Лео улыбнулся и кивнул. Возможно, он подумал о том, что не может дождаться, когда тоже поедет в Хогвартс. — И я всегда говорил, что там я провел лучшее время своей жизни, так? — Еще один кивок. — Ну, и мы на самом деле хотим, чтобы Гарри тоже туда поехал. — Улыбка Лео угасла. — Видишь ли, нам было так весело в школе, и мы не хотим, чтобы Гарри и дальше все это пропускал. Я имею в виду, он и так уже пропустил несколько лет...

— Но я не хочу, чтобы Гарри уезжал...

— Почему?

— Потому что... потому что Гарри всегда прогоняет от меня людей, когда я слишком устал или не хочу больше с ними разговаривать.

"Людей? Ах, да, репортеров".

— Мы с Ремусом можем делать это за него, — сказал Сириус, сознавая, что уже почти умоляет семилетнего ребенка.

Но Лео лишь покачал головой.

— Я буду по нему скучать. Я не хочу, чтобы он куда-то уезжал.

— Но Гарри скучает по новым друзьям и приключениям. Почему ты не позволяешь ему дружить с детьми его возраста? — Лицо Лео помрачнело. — Кроме того, иногда Гарри чувствует себя одиноким здесь, я уверен. Здесь только ты, я и Ремус...

Лео снова покачал головой.

— Это неправда, — возразил он. — Гарри сказал, что никогда не оставит меня, сказал, что ему все равно, уедет он или останется, лишь бы я был счастлив. А еще он говорит, что ему даже не нужно ходить в школу. Он правда так сказал! — ребенок уже почти бился в истерике. — Он... он сказал, что никогда меня не бросит...

— Чшш. Лео, Гарри не бросит тебя...

— Нет, бросит!

— Нет-нет. — Сириус взял Лео на руки и обнял плачущего ребенка. — Гарри просто нужно уехать куда-нибудь на время. Ты же видишь, как ему здесь плохо: он всегда тихий и грустный. А ты ведь не хочешь, чтобы Гарри грустил, не так ли?

— Н-нет, — Лео шмыгнул носом. — Но он сказал, что ему не нужно идти в школу. Он сказал, что мама уже всему его научила.

— Правда? — Лео уверенно кивнул в ответ. — Он знает магию? Мне известно, что он немного умеет колдовать, но, думаешь, он знает многое?

— Да, Гарри все знает, — заявил Лео.

— Да неужели? — Сириус поднял бровь и повернул Лео лицом к себе, чтобы сразу определить, если ребенок ему солжет. — И что, например?

— Все! — повторил Лео, с вызовом глядя ему в глаза. — Он... он всегда следит за тем, чтобы я не упал, а если мне страшно, он делает так, чтобы все снова стало хорошо. Он... он может исчезать и появляться снова — он часто так жульничает, когда мы играем в прятки. А однажды Гарри разговаривал со здоровенной змеей, но мне это не понравилось и я сказал, чтобы он больше так не делал, и он перестал, дядя Сириус! Он всегда держит свои обещания. А он обещал никогда меня не бросать!

— П-правда?

Лео кивнул, и Сириус мог бы поклясться, что ребенок не лжет.

— А еще он всегда играет со мной и делает все, что я захочу, и может превратить одну вещь в другую, и...

— Одну вещь в другую? Например?

— Разных животных! Видишь? Гарри не нужно ходить в школу. — Лео прижался к груди Сириуса. — Не заставляй его туда идти.

— Подожди, каких именно животных?

— Каких я захочу, — с гордостью сказал Лео, удобнее устраиваясь у Сириуса на груди. — Он делает все, что бы я ни захотел, и я никогда не отпущу его.

— Лео, но Гарри не твой раб, — слабо укорил его Сириус, чувствуя, что у него голова идет кругом. — Он не может провести всю жизнь, только и делая, что исполняя твои желания.

В этот момент входная дверь открылась, и во двор вышел Гарри. Его лицо выражало подозрительность.

— Ремус сказал, что ему не надо было со мной поговорить, — просто сказал он.

— Гарри, дядя Сириус хочет, чтобы ты пошел в Хогвартс, но я этого не хочу, а он сказал, что тебе все равно придется и не поверил мне. Скажи ему, что тебе не надо туда идти. Скажи, потому что мне он не верит, — взмолился Лео, вырываясь из рук Сириуса и обвивая ноги Гарри. У него по щекам катились слезы.

— Он не верит тебе? — повторил Гарри, переводя взгляд с плачущего Лео на Сириуса и впиваясь в крестного глазами.

Лео кивнул:

— Он задавал мне вопросы, а я отвечал, но он мне не верил. Тебе ведь не надо отсюда уезжать, правда?

— Вопросы?

Лео снова кивнул и поднял взгляд.

— Гарри, но ты ведь не хочешь уезжать отсюда, так?

— Разумеется, Гарри хочет уехать, — сказал Сириус, поднимаясь на ноги. — Вообще-то, не просто хочет; ему это необходимо.

Гарри напрягся, но промолчал, зная, что брат не сводит с него взгляда. Он не хотел затевать очередной спор с крестным на глазах у Лео.

— Гарри?

Он посмотрел вниз, прямо в золотые глаза брата.

— Если ты хочешь, чтобы я уехал, я это сделаю.

Лео перевел взгляд с Гарри на Сириуса и сглотнул:

— Я... Я на хочу, чтобы ты уезжал, — плечи Сириуса поникли. — Но я не хочу, чтобы вы все время ругались.

— Мы постоянно ругаемся, потому что Гарри нужно ехать в Хогвартс, а ты его туда не пускаешь, — заявил Сириус, зная, что Гарри не будет протестовать, чтобы не затевать спора на глазах у Лео.

— Тогда, если из-за этого вы продолжите ругаться... — Лео глубоко вздохнул. — Тогда тебе надо поехать в Хогвартс.

Сердце Сириуса подпрыгнуло в груди, но при взгляде на Гарри его улыбка исчезла, едва появившись. Лицо Гарри стало бледным и замкнутым, он молча кивнул и направился обратно к дому. Радость Сириуса от только что одержанной победы угасла.

— Тебе пора домой, Лео, — позвал Гарри из-за плеча. — Уже темнеет.

Лео зажмурился, вытирая выступившие на глазах слезы, но послушно пошел к дому. А Сириус подумал о том, что, возможно, из Гарри вышел куда лучший родитель, чем из него самого. А потом он почти бегом направился к дому, торопясь отправить письмо обеспокоенному Дамблдору и поделиться с директором, а заодно и с Ремусом всем, что ему только что удалось узнать.

Глава 10

Первый день на берегу в Дайе показался Бэку жутким кошмаром. Здесь беспрестанно что-нибудь поражало и пугало: из центра цивилизации его внезапно перебросили в какой-то первобытный мир. Окончилось блаженное и ленивое существование под солнцем юга, когда он только слонялся без дела и скучал. Здесь не было ни отдыха, ни покоя, и ни на миг Бэк не чувствовал себя в безопасности. Здесь все было в движении и действии, царила вечная сумятица, и каждую минуту ему грозило увечье или смерть. В этом новом мире следовало постоянно быть начеку, потому что и собаки, и люди совсем не были похожи на городских собак и людей. Все они были дикари и не знали других законов, кроме закона дубины и клыка.

"Зов предков", Джек Лондон.

С девяти лет... ну, или где-то за месяц до своего десятого дня рождения, когда привычный мир Гарри вдребезги разбился, а он сам остался без родителей, провел четыре дня в полном неведении относительно своей дальнейшей судьбы и в конце концов обрел новый дом, который оказался слишком маленьким, слишком странным, полным воспоминаний... В котором жил мужчина, заявивший, что является крестным Гарри и которого тот не видел все свое детство...

С того самого времени Гарри стал медленно замыкаться в себе. Сириус пугал его не только тем, что был аврором — одним из тех, кого Гарри привык бояться и ненавидеть, — но еще и тем, что мужчина был раздражающе счастлив. Сириус все время пытался каким-то образом расшевелить Гарри, или, по крайней мере, заставить его понять испытываемое им по отношению к крестнику "чувство долга". Но каждый раз Гарри лишь отталкивал его.

На первых порах общения Сириус осуждал Гарри за его робость и постоянно настаивал на более близкой дружбе, даже не подозревая, что Гарри пугала сама его природа, что мальчик презирал то пресловутое "чувство долга", которое он все время пытался объяснить. И, опять же, первые несколько месяцев в новом доме были не из легких для Гарри не только из-за его страха перед аврорами, но еще и потому, что в "Пророк" просочились сведения о пророчестве. Казалось, не проходило и дня без того, чтобы очередной репортер не засунул в их дом свой нос в поисках сенсации об "Избранном".

Ремус был наемным борцом с нечистью и изгонял из домов волшебников темных существ, начиная от боггартов и упырей и заканчивая вампирами и чересчур жадными до людского общества дементорами. Первые несколько месяцев после того, как война официально завершилась, он работал ежедневно, а его график работы порой был расписан на целые месяцы вперед. Ведь тогда, когда армия темных существ Волдеморта только-только распалась, всевозможные волшебные твари то и дело нападали на дома мирных волшебников. И это сыграло свою роль в том, что он не смог остановить растущее напряжение между крестным и крестником. А когда он наконец вернулся, Гарри успел уйти слишком глубоко в себя, не выдержав многочисленных непредумышленных ударов от крестного.

И только после того, как Ремус вернулся и увидел разрушительные последствия попыток Сириуса "узнать своего крестника получше", он сумел более или менее примирить их друг с другом. Каждый раз, когда они принимались ругаться, он решал их проблемы.

Лео тоже в какой-то степени мирил их, но только потому, что Гарри был твердо убежден, что не имеет права ругаться с кем-либо на глазах у своего брата. Если в тот момент, когда он был зол, поблизости появлялся Лео, его злость мигом испарялась. И это было совсем неплохо, но при появлении Лео Гарри замолкал еще и тогда, когда был готов наконец выговориться, наконец сказать, что его мучает, из-за чего он отвернулся от всего мира, кроме своего брата.

Вначале, когда Ремус только-только вернулся, он подумал, что все дело в приобретенной Лео известности. Он решил, что Гарри в какой-то мере завидует брату. Но вскоре он обнаружил, что Гарри ненавидит быть в центре внимания, ненавидит, когда его выделяют из общей массы, словно думает, что слишком пристальное внимание может ему каким-то образом навредить. Ремус заметил, что Гарри почти рад тому пренебрежению, которое проявляют к нему репортеры.

"Классный шрам, парень, — сказал ему однажды один из репортеров. — А теперь отвали с дороги. Мы здесь из-за твоего брата, а не из-за пустышки вроде тебя".

И, как Ремус сказал когда-то Сириусу, Гарри так и не смог преодолеть смерть родителей. Он был там, когда умерла его мать, он видел смерть отца и даже сжег их тела в своеобразном погребальном костре. Не то, чтобы кто-либо знал об этом. Широко известная история состояла в том, что Гарри пытался убежать, но был поражен неизвестным проклятием, которое и оставило ему странный шрам. А потом, в то время как его родители лежали мертвые, а сам он умирал, Лео призвал фантастические силы, которыми обладал лишь он один, и навсегда избавил мир от Темного Лорда.

Но, как уже было сказано, Гарри ушел в себя. А теперь ему казалось, что Лео отвернулся от него, и это стало последней песчинкой, упавшей на мост, который соединял Гарри с остальным миром. Этой малости удалось разрушить его. Когда Гарри пошел в Хогвартс, то оказался студентом, совершенно не готовым к общению, так и не сумевшим преодолеть произошедшей с ним трагедии и заранее отвергающим всех людей, готовых к нему приблизиться.

К сожалению, мир не согласился просто так отпустить Гарри Поттера — судьба не пожелала оставить в покое настоящего ребенка Пророчества. И как бы он ни старался избегать человеческого общества, оно само настигло Гарри в тот год, когда его привычный мир в очередной раз перевернулся вверх дном.

* * *

— Это весело! — воскликнул Лео. Он бежал по улице, на несколько шагов опережая своего брата. Окружающие замирали и провожали его взглядами, а Лео любил привлекать к себе внимание. — Тебе надо было еще давным-давно пойти в школу, Гарри!

Он говорил об их совместном походе по магазинам за школьными вещами для Гарри. Многое досталось мальчику от родителей, но некоторых вещей, вроде совы и котла, у него еще не было. Вскоре после того, как Министерству удалось убрать Знак Мрака из бывшей квартиры Поттеров, Гарри забрал оттуда свою метлу и другие вещи. Никто кроме Флетчера и Фигг не знал, что Гарри когда-либо возвращался в свою старую квартиру, а сам он абсолютно забыл об этом упомянуть, когда рассказывал о смерти родителей Ремусу. Однажды Сириус обнаружил в комнате Гарри школьные книги его родителей и попросил объяснить, как они попали к ним в дом. Но Гарри ответил, что позаимствовал их из огромной горы книг, которые регулярно посылали Лео поклонники, умоляя оставить на них автограф. К счастью, Сириус так и не заглянул в эти учебники, поэтому у него не было возможности заметить размашистую подпись Джеймса или аккуратные пометки Лили.

Все уже знали, что у Гарри есть волшебная палочка, знали с того самого дня в магазине Олливандера, когда на него изумленно пялились все вокруг. Они не обращали особого внимание на его шрам. Несомненно, он был необычным, но не впечатляющим. Все считали его просто результатом какого-то Темного проклятия, поразившего Гарри в ту ночь, когда его брат спас мир. А любые другие необычные вещи, которые люди могли бы в нем заметить, мигом забывались в присутствии Лео. Но Гарри был этому только рад, потому что ему никогда не нравилось внимание репортеров, которое их семья неизменно привлекала своим появлением.

— А я говорил об этом уже давно, — весело сказал Сириус. Он махал рукой фотографам, которые снимали их шествие по Косому Переулку. — Иди в школу, Гарри, веселись! Просто пойди туда. Но никто не хотел меня слушать.

Ремус застонал, пряча лицо в ладонях и качая головой.

— Ты так же невыносим, как и Лео, — обвиняющее сообщил он. Сириус лишь рассмеялся и беспомощно пожал плечами. — Как насчет того, чтобы взять Лео и немного прогуляться? А я пойду с Гарри покупать оставшиеся вещи.

Сириус кивнул, и Лео, который слышал их разговор, тут же потащил своего дядю за мороженым. Ремус положил руку на плечо Гарри и ободряюще ему кивнул, и мальчик благодарно улыбнулся в ответ. Репортеры и зеваки двинулись вслед за Мальчиком-Который-Выжил в сторону кафе Флориана Фортескью.

— Спасибо.

— Не за что. Я заметил, что ты чувствовал себя довольно неуютно.

Гарри пожал плечами, и они направились к Совятне Айлопа.

— Я не особо хорошо получаюсь на фотографиях, — честно ответил он, восхищая Ремуса своей непосредственностью. — Кроме того, они в любом случае вырежут мои снимки.

Ремус уже собирался что-либо сказать, но Гарри прервал его, указывая на одну из сов:

— Она симпатичная.

Это была прекрасная сова. Снежно-белая, а самые кончики ее перьев, казалось, были окрашены черной краской. Ее глаза тоже были черными и такими блестящими, что Ремус видел в них собственное отражение. Как только Гарри указал на сову, она резко повернула к нему голову, и Ремус, стоящий позади мальчика, почти физически ощутил прошедшую между ними волну напряжения.

Гарри встряхнул головой, словно пытаясь привести мысли в порядок, и направился вглубь магазина. Ремус последовал за ним.

— Ах, ну да, твой брат — знаменитый Леонард, не так ли? — спросил владелец магазина вместо приветствия, когда Гарри к нему обратился. — А что насчет тебя? Особо и взглянуть не на что, да? Слишком тощий. Это не особо хороший признак, если собираешься покупать животных, — он указал на собственный выпирающий живот. — Эти совы знают, что на меня лучше не нападать, потому что я для них слишком велик. Но тощий недокормыш вроде тебя... Другое дело — твой брат. Похоже, у него есть все задатки, чтобы стать когда-нибудь превосходным дрессировщиком. Конечно, если бы от него ожидали этого, а не того, что он станет спасителем и все...

— Сэр, извольте попридержать свои комментарии при себе, — сквозь зубы прорычал Ремус, но Гарри ничуть не выглядел уязвленным таким обращением.

— Сколько стоит та сова? — спросил он, указывая на птицу, которую заприметил на входе. — Белая с черными пятнышками?

— Я знаю, о чем ты, нет нужды уточнять, — рявкнул торговец. — Птицы пугаются, когда в них тыкают пальцем. — Ни одна сова не выглядела хоть немного обеспокоенной, но Гарри все равно опустил руку. — Не то, чтобы я ожидал, что тебе это известно, ты же не второй ребенок Поттеров и вообще, — продолжая ворчать, он прошаркал ко входу в магазин и внимательно осмотрел приглядевшуюся Гарри сову. Он по очереди поднял крылья птицы, а сова оскорблено ухала и пыталась уклониться от его холодных пальцев.

Закончив осмотр, торговец хрипло рассмеялся.

— Выходит, ты выбрал эту сову. Она провела здесь уже четыре года в полном безделье и, скорее всего, уже стала слишком старой, чтобы выполнять свою работу. Держу пари, когда ты родился, твоя мать приберегла твои мозги для брата. Не то, чтобы он в них нуждался. Как я слышал, он уже выучил все заклинания и считает дни до отправления в Хогвартс. Представляю, какую это вызовет суматоху. Скорее всего, им придется перевести его сразу на старший курс, просто чтобы остальные не слишком сильно от него отставали...

— Я все еще хочу купить эту сову, сэр, — оборвал его Гарри. Ремус, стоящий позади него, пылал от гнева и был настолько зол, что боялся открыть рот, чтобы не сказать что-нибудь по-настоящему ужасное. Владелец магазина уставился на Гарри.

— Невежа, мог бы хотя бы помолчать и дать мне договорить, а не перебивать, — проворчал он, но все же стащил сову с насеста, посадил ее в клетку и свирепо проинформировал Гарри о стоимости птицы. Гарри молча отсчитал требуемое количество галеонов. — Если она умрет, ко мне никаких претензий, — крикнул он Гарри вслед, когда тот уже выходил из магазина. — Она слишком стара, и я не могу давать на нее гарантий. Тебе придется покупать новую птицу.

Гарри лишь кивнул, показывая торговцу, что ему это известно, и захлопнул за собой дверь. Едва они оказались на улице, Ремус взорвался.

— Как ты мог позволить ему разговаривать с собой в подобном тоне? — воскликнул он. — Тебе надо было сразу же перебить его, приказать ему заткнуться, просто уйти — а не тихо сидеть и слушать, как он поливает тебя грязью, а тем более не покупать у него сову, которую он же и раскритиковал! Тебе надо сейчас же туда вернуться и...

— И что? — спросил Гарри в ответ. Его зеленые глаза полыхали от гнева. — Тебе станет легче, если я с ним поругаюсь? Может быть, мне самому станет легче, если я вернусь туда, разгромлю его магазин, собью с насестов всех сов и унижу таким образом себя в его глазах? — мальчик вдруг остановился, словно удивленный собственными словами. Он отступил на шаг и просунул пальцы сквозь прутья клетки, чтобы погладить свою новую сову. — Это был просто разговор, Ремус. А разговор не может причинить мне боли.

Оборотень потерял дар речи, но в глазах Гарри не промелькнуло и тени торжества и он больше ничего не добавил. Он просто развернулся и направился в сторону магазина котлов, чтобы приобрести требуемый.

— Почему ты купил эту сову? — спросил Ремус минуту спустя, не зная, чем еще можно нарушить повисшее между ними молчание.

Гарри пожал плечами:

— Если честно, не знаю. Она просто... заговорила со мной. — Сова распушила перья и издала негромкое уханье. Гарри чуть улыбнулся и открыл клетку, позволяя птице вылететь наружу и устроиться на его плече. — Держу пари, ее зовут Хедвиг.

— Хедвиг?

Но Гарри уже скрылся за дверью в магазин. Ремус покачал головой и последовал за ним.

* * *

— Ах, мистер Поттер, — волшебник согнулся в низком поклоне. — Для меня такая честь встретиться с вами. Я не мог и помыслить, что...

— Мистер Поттер, не будете ли вы против, если я оплачу ваше мороженое, сэр?

— Можно получить ваш автограф, мистер Поттер, сэр?

— Подвинься, ведьма! Сейчас моя очередь. О, о, Великий Мерлин, это... это и правда вы! Можно пожать вашу руку?

Лео сидел в кафе, очаровательно улыбаясь и пожимая людям руки, и время от времени отвечал на вопросы журналистов и позировал фотографам. Он с каждой минутой все отчетливее ощущал собственную известность. Очередь перед входом в кафе-мороженое стремительно росла. Сидящий напротив него Сириус рассмеялся.

— Ты напоминаешь мне своего отца, — прошептал он, и Лео пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать, что он говорит. Камеры вспыхнули, навечно запечатляя их изображение. — Он тоже пользовался огромной популярностью, когда был молод. Его семья была очень известна, и когда они шли по улице, люди фотографировали их, прямо как тебя сейчас. Ему тоже это очень нравилось.

— Правда? — Лео просиял, совершенно очарованный. Гарри редко рассказывал ему об их мертвых родителях. — А где были эти фотографы, когда он умер?

Сириус болезненно улыбнулся этому невинному вопросу, но покачал головой:

— Их там не было. Просто в какой-то момент твой папа устал от фотографов, и вскоре они оставили его в покое. Как сейчас они оставили в покое Гарри.

— О, — Лео откинулся на спинку стула, скрывая свою внезапную угрюмость за очередной ложкой мороженого.

У стойки кафе управляющий обсуждал со своими сыновьями марку мороженого. (Если сам Леонард Поттер ест это мороженое, чего вам еще надо?)

— Не думаю, что когда-нибудь устану от этого, — признал Лео. — И не думаю, что когда-нибудь они устанут от меня.

Сириус поднял бровь:

— Все может измениться в будущем, когда ты станешь взрослым, как Гарри.

Но Лео покачал головой.

— Никогда, — уверенно сказал он. — Никогда.

И он снова принялся позировать для фотографов, улыбаясь своей коронной улыбкой, которая неизменно покоряла сердца всех волшебников и волшебниц.

— Приходите, приходите и покупайте то же самое мороженое, которое выбрал Леонард Поттер! А за отдельную плату вы можете даже сесть за соседний с ним столик!

* * *

Когда они снова встретились, Лео зевнул и спросил, во сколько они сегодня лягут спать.

— Мы переночуем в Дырявом Котле, ладно? — предложил Сириус. Лео кивнул, думая лишь о том, чтобы как можно скорее оказаться в мягкой постели. Сириус повернулся к Ремусу и рассмеялся: — Зная окружающих, мы получим лучшую комнату в гостинице.

Они прошли по Косому Переулку и повернули к пабу, который служил проходом в маггловский мир, а также гостиницей для усталых волшебников. Позади них вспыхивали фотокамеры, а люди неистово махали Лео — символу всего самого светлого в этом мире.

— Ребята, вы заходите, а я хочу поговорить кое о чем с Гарри, — сказал Сириус, когда они подошли к двери паба. Ремус закатил глаза, и они с Лео влились в следующую выросшую перед ними толпу людей, ждавших на входе в паб. Как только оборотень вошел в помещение, управляющий, который выглядел так, словно готов потерять сознание от счастья, приказал домовым эльфам забрать их багаж и провести их в самую лучшую комнату. Когда эльфы подошли к Гарри, он вежливо, но твердо отказался отдавать им свой котел и находящиеся в нем школьные вещи.

— Гарри, можно с тобой поговорить? — спросил аврор, садясь на бордюрный камень и указывая Гарри на место рядом с собой.

— Ты уже говоришь, — сухо ответил Гарри, но все же пошел и сел на камень рядом с крестным, аккуратно поставив котел рядом с собой на мостовую.

— Послушай, я знаю, что нас с тобой нельзя назвать лучшими друзьями, но я хочу сказать, что это не потому, что я никогда не пытался. Я и правда очень, очень хочу стать твоим другом, Гарри, но ты меня все время отталкиваешь. — Гарри скривился, уткнувшись взглядом в землю, но промолчал, вертя в руках вылетевшую из мостовой крошечную плитку. Сириус вздохнул и начал снова: — Ладно, а как тебе это: Гарри, я очень хочу, чтобы ты как следует повеселился в Хогвартсе. Ты обещаешь, что хорошо проведешь время?

На этот раз он дождался ответной реакции. Гарри поднял взгляд и удивленно заморгал.

— Пообещать, что хорошо проведу время? — повторил он. Его лицо побледнело, а в голосе сквозил скептицизм. — Как мне может там понравиться, если я даже не хочу ехать?

— Лео хочет, чтобы ты поехал туда и хорошенько повеселился, — надавил Сириус, но Гарри сузил глаза, узнав слишком знакомую тактику крестного: заставить Гарри сделать все что угодно, просто упомянув имя Лео. Плотно сжав губы, Гарри молча поклялся не позволять себе клюнуть на эту уловку.

Сириус продолжил, надеясь показать Гарри, как сильно он заботится о крестнике:

— Я знаю, что ты не хочешь ехать туда, не хочешь оставлять Лео, но тебе нужно повеселиться. Ты уже пропустил слишком многое в своей жизни...

— Пропустил? — зло переспросил Гарри, поднимаясь на ноги. — Что ты под этим подразумеваешь?

— Гарри... — Сириус поколебался. — Я... я выразился не совсем верно. Пожалуйста, вернись сюда. — Подросток сжал челюсти, но снова сел рядом с крестным. — Я только хотел сказать, что ты... эээ... упустил прекрасную возможность пойти в самую лучшую школу волшебства! В мое время в Хогвартсе все больше веселились, чем учились. Там ты можешь встретить своих лучших друзей и злейших врагов, найти будущую любовь... — он вздохнул, погрузившись в воспоминания, и медленно покачал головой. — Я всегда говорил тебе, но ты не хотел слушать: В Хогвартсе весело, и чем скорее ты туда поедешь, тем скорее поймешь это.

Гарри сглотнул, невидяще уставившись на снующих по улице прохожих. Солнце только-только начало уплывать за горизонт и, повернув голову вправо, Гарри мог понять, почему такое огромное количество людей в свое время привыкли думать, что это Солнце вращается вокруг Земли. Он мог понять, почему люди считали себя настолько важными, настолько значительными, что идея того, что Земля — центр Вселенной, казалась им сама собой разумеющейся. Но если он в действительности хотел понять, почему однажды люди поверили настолько нелепому утверждению, ему было достаточно лишь посмотреть на окружающих. И тогда он увидел бы людей, которые и спустя сотни лет развития полагают, что они — это самое важное, что есть в мире.

Неужели Сириус не видит этого? Неужели он не понимает? Гарри сжал кулаки так, что побелели костяшки. Наставления крестного в его сознании поблекли и перестали казаться хоть сколько-нибудь значительными. Гарри уже видел, каким ужасным может быть мир. Что это за мир, в котором двое невинных людей погибают от руки безумца? Что это за мир, в котором так много несправедливых смертей? Разве не было какого-то высшего закона, по которому нечестивцы страдают за свои грехи, а праведники — правят миром? Даже теперь, сидя здесь и наблюдая за тем, как солнце медленно исчезает за горизонтом, он видел представителей аристократических семей, которые шли по улице с застывшими на лицах презрительными гримасами и вели себя так, словно им принадлежит весь мир. Что за законы позволяют людям вроде них упиваться собственной властью, в то время как остальные обречены страдать?

"Я не могу уехать, — подумал он уже в сотый раз за день, равнодушно отметив краем глаза, что Сириус наконец прекратил говорить. — Что будет с Лео? Что, если Волдеморт не умер и только и ждет того, чтобы я уехал?"

— Гарри? — Сириус внимательно посмотрел на поглощенного своими мыслями крестника, но тот проигнорировал его взгляд.

"Но Лео хочет, чтобы я уехал, — возразил он самому себе, и это утверждение отдалось в голове гулким эхо. — Ты больше не нужен даже Лео. Сириус всегда говорил, как сильно он не хочет тебя видеть, как он хочет, чтобы ты уехал, а теперь к нему присоединился еще и Лео, — его челюсти сжались еще крепче, а тело напряглось. — Я больше не нужен ему?"

"Ты стал слишком стар для него, — рассмеялась темная, презрительная фигура в его сознании, неизменно находящаяся на границе разума. — У Лео есть все, что ему нужно".

Он сжал кулаки еще сильнее и отстраненно почувствовал боль от слишком сильно впившихся в ладони ногтей. Четыре углубления в форме полумесяца заполнились кровью, которая заструилась по ладоням.

— Гарри? — снова позвал Сириус, начиная беспокоиться. — Ты меня слышишь? — Гарри что-то негромко проворчал, и Сириус улыбнулся, а его напряжение и беспокойство отступили. — Ну, хорошо. Как я говорил...

Гарри посмотрел вниз, на свои кровоточащие ладони, и ощутил отстраненное удивление. Он быстро спрятал руки в карманы мантии, пока Сириус ничего не заметил.

"Просто переступи через себя, — прошептало его сознание. Оно звучало громче, чем голос Сириуса, и Гарри совсем не слышал, что говорит крестный. Он видел, что губы мужчины двигаются, но слышал только шепот в своей голове. — Этот проклятый аврор повернул Лео на свою сторону. А может быть, твой брат сам хочет, чтобы ты ушел, но ты проигрываешь в любом случае".

"Это так", — Гарри кивнул. Сириус подумал, что крестник соглашается с ним, широко улыбнулся и продолжил.

"Поэтому просто сделай то, о чем они просят, — продолжил голос. — Пойди в Хогвартс и обрети собственную славу. Они отказались от тебя. Значит, ты должен отказаться от них".

"Я не могу отказаться от Лео, — запротестовал Гарри. Его глаза сузились от этой внутренней борьбы. — Он мой брат..."

"Но теперь он отвернулся от тебя, — мягко напомнил голос. От этого тона по спине Гарри поползли мурашки. — Теперь ему плевать на тебя; он хочет, чтобы ты уехал. Помнишь, что случилось в последний раз, когда ты рискнул всем ради тех, о ком ты заботился, а они отвернулись от тебя? — Гарри снова вздрогнул, почувствовав внезапный холод. — Иди в Хогвартс".

— Иди в Хогвартс, — сказал Сириус, и какой-то момент Гарри мог лишь молча смотреть на него, вытаращив глаза. Не заметив состояния крестника, Сириус повторил: — Да, именно. Иди в Хогвартс, докажи всем, что ты тоже чего-то да стоишь. Что ты не менее важен, чем Лео.

Гарри сглотнул. Его мысли затопили зловещие предзнаменования.

— Гарри, — Сириус вздохнул и мягко положил руку крестнику на плечо, не замечая, как он напрягся. — Я — твой крестный, и каким бы незначительным фактом это ни было для тебя, в моей жизни это самое важное. Если бы меня попросили выбрать из всего, что я собой представляю, что-то одно... ну, скорее всего, я выбрал бы что-нибудь вроде "горячий племенной жеребец", но, не считая этого...

Гарри поднял бровь.

— Не считая этого, — снова повторил Сириус, понимая, что Гарри сейчас не в состоянии оценить его шутки, — я бы выбрал слово "крестный", потому что это единственное, что позволяло мне продолжать держаться на плаву все эти годы. И даже когда ты приводил меня в такую ярость, что я хотел вылететь во двор и разломать твою метлу... О, да, — добавил он, заметив выражение лица Гарри, — мне миллион раз хотелось это сделать. Но каждый раз я говорил себе: "Эй, ты не можешь сделать этого. Ты его крестный, а какой крестный поступил бы так?"

"Кто-то вроде тебя?! — чуть не прокричал Гарри. — Неужели ты не видишь, что я не хочу уезжать? Неужели не видишь, что единственная причина, по которой я соглашаюсь — это то, что так хочет Лео, да еще маленький голосок в моей голове внезапно обрел смысл? Что ты на это скажешь?"

"Вероятно, он решит, что ты спятил, — сухо ответил голос. — Не давай ему ни малейшего шанса усомниться в твоем рассудке. Действуй так, словно его напыщенная речь действительно помогла тебе изменить свое мнение".

— Хорошо, Сириус, — Гарри облокотился на локти, рассеянно вычерчивая узоры в пыли мостовой. — Я поеду туда. Извини, что принес столько хлопот.

— Хлопот? — Сириус фыркнул от смеха и небрежно потрепал Гарри по голове. — Временами ты был совершенно невыносим, но все в порядке, потому что, не смотря ни на что, ты остаешься самим собой. И если бы у меня был выбор, быть ли все эти годы твоим крестным отцом, или же жить где-нибудь на острове и быть безумно богатым холостяком, я бы сразу же сказал, что выбираю...

— Гарри? — какая-то женщина внезапно остановилась на пороге Дырявого Котла, оставив дверь широко распахнутой. До Гарри донеслись восхищенные возгласы из паба, направленные, несомненно, на его брата. Она закрыла дверь и подошла ближе к ним. — Гарри, дорогой, это и правда ты?

— Миссис Уизли? — Гарри удивленно вскинул голову и поднялся на ноги. — Здравствуйте.

Сириус тоже встал, отряхнул мантию и бросил на женщину странный взгляд.

— Молли Уизли?

— Ох, ты только посмотри на себя, дорогой, — чуть ли не взвизгнула женщина, подходя к Гарри и сжимая его в тесных объятиях. — Ты так вырос! Стал настоящим красавцем! — Гарри залился краской и опустил взгляд. — Ах, я помню тот день, словно это было только вчера. Ты шел со своим младшим братом по этой самой улице и выглядел таким одиноким и потерянным...

— Сириус, это миссис Уизли. Миссис Уизли, это мой крестный, Сириус Блэк, — представил их друг другу Гарри, пытаясь высвободиться из объятий миссис Уизли.

— Приятно познакомиться, — вежливо ответила Молли, окидывая Сириуса таким взглядом, словно уже видела его раньше. Она нахмурилась, вопросительно глядя на него, и мужчина угрюмо кивнул в ответ. Удовлетворившись этим, женщина снова обратила свое внимание на Гарри, отмечая все произошедшие в нем изменения.

Вскоре из-за двери высунулась голова мистера Уизли.

— Молли, чего ты ждешь? — спросил он.

— Ты только посмотри, Артур, — Молли с улыбкой повернулась к нему. — Это же Гарри. Помнишь того маленького мальчика, который однажды остался в нашем доме на ночь?

— Гарри? — Артур разинул рот и подошел ближе. — О, Мерлин. Я рад тебя видеть, дорогой, рад тебя видеть.

— У тебя же еще есть брат, правда? — спросила Молли. — Лео, не так ли?

— Лео... Лео... — вдруг Артур щелкнул пальцами. — Ну да, верно: ребенок, который победил Сами-Знаете-Кого. Огромный подвиг для младенца, — он оглянулся вокруг. — Ты... эээ... Вероятно, ты не привел его сюда с собой?

— Вообще-то, Лео внутри, — ответил за Гарри Сириус. Услышав его голос, Артур замолчал и окинул аврора долгим взглядом.

— Вы имеете в виду, что вся эта толпа в пабе собралась из-за него? — ошеломленно спросила Молли, бросив в сторону двери такой воинственный взгляд, словно собиралась самолично сражаться с каждым.

— На самом деле, ему это нравится, — с улыбкой сказал Сириус, уважительно кивая Артуру.

— Давай войдем в паб, пока мальчики не начали волноваться, — подтолкнул жену Артур. Тут он заметил мантии, лежащие в котле Гарри. — Скажи, ты ведь не ходил в Хогвартс в этом году, а? — Гарри виновато кивнул, но тут дверь распахнулась, и он больше не смог ничего услышать.

Оказавшись в пабе, Молли указала в противоположенную от толпы сторону — на столик, занятый ее детьми. Сириус выглядел ошеломленным, когда они все по очереди ему представились. Он слышал о семье Уизли, но ему еще никогда не доводилось их видеть.

— Проклятье, Гарри, почему ты только сейчас решил объявиться? — с набитым ртом прочавкал Рон. Молли сделала ему замечание, но он проигнорировал ее. — Ты даже не представляешь, столько всего пропустил! Надеюсь, ты окажешься в Гриффиндоре, как я. Это лучший факультет из всех.

Фред и Джордж, однако, выглядели куда более взволнованными, чем их брат.

— Знаешь, я уже вроде как забыл о нем, пока не наткнулся на ту фотографию в газете пару лет назад, — признался Фред. — Тогда я посмотрел на снимок и подумал, что он похож на того парня, который к нам приходил.

— Конечно, в газетах не сказали о тебе ни слова, Гарри, иначе мы сразу же заметили бы, — продолжил Джордж, когда Фред остановился, чтобы сделать глоток сока.

— Мы все поняли только тогда, когда они упомянули, что у Мальчика-Который-Выжил, как его называют некоторые типы со странностями, есть брат со шрамом необычной формы. Больше они о тебе не упоминали, но я сказал Джорджу: "А ты не думаешь, что это может оказаться тот парень, Гарри, у которого был странный шрам на лбу?", — он прервался и вытянулся через стол к Гарри. — Он все еще у тебя есть, верно? Тот шрам?

Гарри послушно отодвинул волосы со лба, и все сидящие за столом замолкли, рассматривая необычный шрам, а потом вернулись к прерванным разговорам.

Гарри видел, что Сириус и старшие Уизли, сидящие через несколько стульев от него, о чем-то переговариваются приглушенными голосами и оглядываются вокруг так часто, словно опасаются подслушивания. Сириус поймал взгляд Гарри и слегка нахмурился, а потом вернулся к разговору, но Гарри слишком хорошо знал этот хмурый взгляд. Очень часто, когда к ним в дом приходили бывалые авроры, чтобы вместе предаваться воспоминаниям о минувших временах, и Сириус приглашал Гарри послушать их разговоры (думая, что это прибавит ему уважения к старым офицерам-волшебникам), он иногда точно так же хмурился. Это случалось, когда авроры заходили слишком далеко в своих воспоминаниях, давали слишком много подробностей. Это была его дежурная угрюмость, вероятно, он постоянно так хмурился на своей аврорской службе. Это было своеобразным предостерегающим знаком, по которому Гарри и все остальные могли тут же понять, что надо немедленно пойти на попятную, или же он применит силу.

Гарри отвернулся.

— Они все уехали, — ответила Джинни, когда Гарри спросил ее о старших братьях. Под его взглядом девушка залилась краской. — Когда ты к нам приходил, Чарли и Билл уже переехали и только иногда нас навещали, а теперь Перси тоже уехал.

— О, — Гарри лихорадочно принялся подбирать подходящий ответ, а остальные просто смотрели на него. Наконец, Гарри спросил: — С ними все в порядке?

Джинни кивнула:

— Да. Чарли работает с драконами в Румынии, Билл — ликвидатор заклятий в Гринготтсе. А Перси сейчас работает в Министерстве с папой.

— Он не стал ничуть лучше с тех пор, как ты к нам приезжал, — подключился к разговору Рон. — Вообще-то, теперь он еще невыносимее.

— На что похож Хогвартс? — спросил Гарри, когда разговоры за столом стихли.

Фред и Джордж обменялись взглядами, а затем широко ухмыльнулись.

— О, тебе там понравится, — пообещали они. — Даже не беспокойся, приятель, мы возьмем тебя под свое крыло.

Но, судя по лицам Рона и Джинни, предложение близнецов не было особым поводом для счастья.

— О, Гарри, я совсем забыл, — вмешался Сириус, внезапно прерывая разговор со старшими Уизли. Он улыбнулся своему крестнику, но Гарри лишь беспокойно заерзал, снова вспоминая, кто именно скрывается за дружелюбной маской. Воспоминания унесли его в тот далекий день, который прошел много лет назад. Мог ли Сириус оказаться одним из тех авроров, которые исполняли роль свидетелей в нелепом фарсе, называемом судом? Тогда, в лесу? — Ремус хотел, чтобы я сходил с тобой в аптеку за ингредиентами для Зелий.

— Не волнуйся, я могу сходить туда один, — быстро отозвался Гарри. Возможно, слишком быстро. Сириус устремил на него вопросительный взгляд.

— Я с тобой, — вызвался Рон.

— Ну уж нет, молодой человек, ты никуда не пойдешь, — грозно возразила ему Молли. — Ты еще не написал все заданные в школе сочинения. Все вы. Сейчас же отправляйтесь в комнату и займитесь делом, — она остановилась и улыбнулась Гарри. Но эту улыбку затмила легкая неуверенность, сквозившая в глазах женщины. — Было приятно повидаться с тобой снова, Гарри. Если будет время, приходи погостить к нам в Нору.

Затем они с мужем направились в сторону лестницы к своим комнатам, и всю дорогу Молли не переставала распекать детей за безответственность.

— Это нечестно, — недовольно начал Гарри, изо всех сил пытаясь отделаться от излишне дружелюбного аврора. — Кроме того, Лео выглядит уставшим. Ты должен уложить его спать.

Сириус поколебался, переводя взгляд с крестника на сонного племянника, который, судя по его виду, из последних сил пытался держать глаза открытыми, и кивнул.

— Хорошо, только будь осторожен. Уже темнеет. Иди, купи все, что тебе нужно, и сразу же возвращайся, ладно?

Но Гарри уже успел скрыться за дверью.

* * *

— Так, кто тут у нас?

— Похоже, с ним можно повеселиться.

— Повеселиться? Нет, он выглядит слишком грустным, чтобы с ним можно было хорошенько подраться. Но мы в любом случае ему врежем.

Северус закатил глаза и двинулся в сторону аптеки, где три враждебно настроенных подростка, изображающих из себя Темных волшебников, медленно оттесняли четвертого в сторону Лютного Переулка, где никто не помешал бы их "игре". Жертва хулиганов не казалась расположенной к подобным "играм", но, тем не менее, подросток ничуть не казался напуганным их угрозами.

— Что здесь происходит? — спросил Северус, привлекая к себе внимание подростков. Он сузил глаза, узнав их. — Неужели факультет Хаффлпафф освоил новый способ потери баллов еще до начала учебы?

Подростки, троица строптивых хаффлпаффцев, которым предстоял последний год в Хогвартсе, залились краской и пробормотали что-то невнятное в ответ. Один из них, самый храбрый, презрительно усмехнулся и заявил:

— Вы не имеете права снимать с нас баллы до начала учебы.

Северус придвинулся ближе к хаффлпаффцу и угрожающе навис над ним. Его лицо приобрело то убийственно серьезное, не предвещающее ничего хорошего выражение, что так пугало первогодок.

— Уверяю вас, — ответил он холодным, жестким тоном, — что прав у меня для этого более чем достаточно.

Троица непроизвольно вздрогнула, и даже самый храбрый из них опустил глаза, не в силах вынести пристального взгляда профессора. Они развернулись и поспешно удрали. Северус фыркнул и посмотрел на оставшегося подростка.

— Вы от природы так глупы, или мне следует винить в этом вашу мать?

Мальчишка вздрогнул, но ничего не ответил, по-прежнему не глядя на Северуса.

— Вы глухой или немой? — громко поинтересовался Северус, подходя ближе. — Но, возможно, вы просто слишком тупы, чтобы правильно ответить на мой вопрос.

Что-то в позе мальчика неуловимо изменилось, и теперь вместо вежливого молчания он выражал едва сдерживаемое бешенство. Это заставило Северуса остановиться и замолчать. Он посмотрел вниз, на подростка.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Меня зовут Гарри Поттер, — он поднял взгляд, и Северус на миг замер, шокированный его сияющими изумрудными глазами. Глаза быстро метнулись к мантии Северуса, и мальчик добавил: — Вы преподаете в Хогвартсе? — каким-то образом вопрос звучал обвиняющее.

Северус едва не подпрыгнул и медленно кивнул. Его глаза сужались по мере того, как он изучал внешность мальчика. Высокий и худой, с изумрудными глазами Лили, но с лицом Джеймса. Кожа мальчика была загорелой, как у настоящего искателя приключений, которым Джеймс, несомненно, гордился бы. Он ожидал увидеть это лицо еще четыре года назад, но неожиданно оказался к этому не готов.

— Вы похожи на своего отца.

— Так все говорят, — коротко ответил Гарри, направляясь вместе с Северусом в сторону магазина ингредиентов.

— Как я понял, в этом году вы приедете в Хогвартс, — заметил Северус, когда они зашли внутрь. Гарри бесстрастно кивнул и принялся ловко выбирать нужные ингредиенты. — Что заставило вас пойти туда только сейчас, пропустив четыре года?

— Это только мое дело, — отозвался Гарри. Его голос звучал не совсем грубо, но уже на грани. — Но причина заключается в том, что мой брат просил меня не ехать туда раньше.

— Выходит, ваш брат, знаменитый Мальчик-Который-Выжил и предсказанный спаситель, дал вам разрешение поехать туда только в этом году?

— Да, мой брат сказал, чтобы я поехал в Хогвартс, так что я еду.

— Вы что, его раб? — едко поинтересовался Северус. — Какой идиот пропустит четыре года обучения просто потому, что его брат так захотел? — его глаза сузились, когда ему в голову пришла неожиданная мысль. — Искренне надеюсь, что вы не ожидаете особого к себе отношения, мистер Поттер. Репутация вашего брата ничем не поможет вам в Хогвартсе.

— Разумеется, я ничего такого не жду, профессор, — ответил подросток, с легкостью отмахиваясь от его слов и выкладывая ингредиенты на прилавок, чтобы оплатить их. При этом он полностью игнорировал пылающего гневом профессора, который стоял прямо за его спиной. Абсолютная покорность мальчика надолго выбила профессора из колеи и он пришел в себя только тогда, когда Гарри уже расплатился за покупки и сложил их в карман мантии.

— Вы вообще обратили хоть какое-то внимание на мои слова? — наконец спросил он, глядя в лицо Джеймса, но замечая в нем черты характера, присущие только Лили. Профессор поймал себя на том, что не в силах смириться с таким несоответствием.

— Нет, но я в любом случае рад познакомиться хоть с кем-то из профессоров, — быстро ответил Гарри, не давая Северусу добавить что-либо еще. Он бросил взгляд на улицу. — Увидимся в Хогвартсе, профессор.

— Называйте меня Снейпом, профессором Снейпом.

Гарри кивнул и вышел на улицу.

"Странный мальчик, — подумал Северус, выходя из магазина и размышляя о том, каково кому-то вроде него будет учиться в Хогвартсе. — Возможно, Слизерин?" Эта мысль заставила его улыбнуться в мрачном торжестве. Если сын Поттера станет слизеринцем, то в начале учебного года этот проклятый Джеймс Поттер перевернется в гробу.

* * *

— Я же говорил, что сумею, — похвастался Сириус, откидываясь в кресле с видом кота, нализавшегося сметаны. Он подложил руки под затылок и казался живым воплощением счастья.

— Ты о чем? — со смехом спросил Ремус, глядя на друга. Не устояв перед искушением, он достал из чемодана рубашку и швырнул ею в ничего не подозревающего аврора. Тот издал возмущенный вскрик, и Ремус захохотал еще громче.

— Я поговорил с Гарри, и он согласился поехать в школу и как можно лучше провести там время, — пояснил Сириус, убирая рубашку с лица и осматривая ее. Он поднял взгляд. — Эй, разве это не моя рубашка?

— Нет! — запротестовал Ремус, подскакивая к другу и вырывая свой предмет одежды у него из рук. — Она моя, но ты вечно ее отбираешь.

— А, ну да...

— Так что же произошло? — спросил Ремус, заканчивая распаковывать вещи. Рубашки и брюки выглядели помятыми, а мантии казались опасно близкими к тому, чтобы свалиться с вешалок. Ремус со вздохом взялся за палочку и привел вещи в порядок.

— Ну... эй! — Одна из рубашек "случайно" врезалась ему в лицо. Аврор швырнул ее обратно в ухмыляющегося друга. — Прекрати! Или я не буду рассказывать, что было дальше. — Ремус захихикал, но все же отправил рубашку в шкаф взмахом палочки. — Как я уже говорил, я просто усадил Гарри рядом с собой и объяснил, чего ожидаю от него.

— И он просто послушался? — спросил Ремус, выгнув бровь. — Ну ладно. Но мне почему-то в это мало верится. Я бы скорее поверил в то, что Гарри принялся с тобой спорить или просто пропустил твою болтовню мимо ушей.

Но Сириус покачал головой.

— Нет, на этот раз мне удалось до него достучаться. Я сказал, — он важно выпятил грудь, — "Гарри, может быть, ты и не хочешь уезжать, но тебе это необходимо. Может быть, ты и не хочешь уезжать, но тебе придется. Может быть, ты не хочешь уезжать, но Лео сказал, что ты должен сделать это, и..." — он резко выдохнул и округлил глаза.

— Ха, ты как всегда сослался на Лео, — Ремус сочувственно улыбнулся другу. — На самом деле, это единственный способ заставить Гарри выслушать тебя, о чем бы вы ни говорили. Но он и правда ничего больше не сделал? Просто сел и выслушал все твои аргументы?

Закончив приводить в порядок одежду, Ремус сел на стул и сделал глоток прохладной воды, принесенной домовыми эльфами.

— Просто сел и выслушал. Иногда мне казалось, что он пропускает мои слова мимо ушей, но он кивал...

— Кивал так, как будто вот-вот уснет, или...

— Ремус! — воскликнул Сириус. — Я пытаюсь объяснить, что мы нормально поговорили, а ты!

Оборотень поднял руки в защитном жесте.

— Хорошо, хорошо. Итак, Гарри выслушал тебя — и ты уверен, что он слушал.

— Он даже извинился за то, что доставил много хлопот...

— А вот теперь ты лжешь, — припечатал Ремус, обвиняющее глядя на друга.

Сириус развел руками:

— Дай мне Сыворотку Правды, и я повторю то же самое: он сказал, что извиняется за то, что доставил много хлопот. А потом пришла Молли Уизли и прервала нас, — он посмотрел на друга. — Ты ведь помнишь Молли из Ордена, верно?

— Чшш! — шыкнул на него Ремус, быстро оглядывая комнату на наличие нежелательных свидетелей, а затем неодобрительно покачал головой, глядя на аврора. — Ты же знаешь, что нам нельзя об этом разговаривать!

Сириус закатил глаза, но сдался.

— Ладно. Я просто говорил, что...

— Что бы ты ни "просто говорил", это может закончиться тем, что мы попадем в беду или окажемся за решеткой.

— Перестань, я всего лишь разок ошибся.

* * *

Поезд издал гудок, и Сириус крикнул:

— Поторопитесь! Мы опаздываем!

Он попытался перейти на бег, одновременно таща за собой чемодан Гарри.

— Нет, не опаздываем, — пропыхтел Ремус. Он пытался поспеть за ним, держа на руках Лео: ребенок не мог идти сам с такой скоростью.

Гарри ничего не сказал. Он бежал рядом со старшими, стараясь не слишком раскачивать клетку с совой. Хедвиг словно поняла, что такая спешка необходима: она растопырила крылья, пытаясь удержать равновесие, но не издавала ни звука. Гарри подумал, что торговец птицами сильно ошибался насчет этой совы — она выглядела не менее живой, чем ее собратья.

— Сюда! — Сириус наконец запыхался, и все четверо остановились, пытаясь восстановить дыхание после пробежки по заполненной магглами станции. Он огляделся вокруг и сказал: — Нам лучше пойти прямо сейчас...

— Что, всем сразу? Несомненно, магглы это заметят, — возразил Ремус.

— У нас мало времени! И мы тратим его на споры, — заметил Сириус. Ремус нахмурился, но кивнул. — На счет три. Раз, два...

Сириус со смешком шагнул к барьеру, заставляя Гарри и Ремуса бежать следом, чтобы поспеть за ним.

— Ты же знаешь, я никогда не говорю... — его голос оборвался, потому что они вошли в барьер, разделяющий платформы. Гарри и Ремус оказались на платформе секунду спустя, и Сириус закончил: — ...три.

— Обманщик! — воскликнул Ремус, замахиваясь на друга.

— Гарри! — Рон замахал другу из окна. — Поторопись, поезд вот-вот тронется!

Ремус и Сириус схватили сумки племянника и с силой зашвырнули их в поезд. Гарри вскочил следом как раз тогда, когда в их сторону двинулась толпа репортеров, которые намеревались взять у Лео очередное интервью.

Дверь за Гарри захлопнулась, и он поспешил к пустому купе. Там он высунулся из окна, чтобы успеть напоследок глянуть на свою семью. Ремус поднял руку, закрывая глаза от солнца. Увидев Гарри, он ткнул Сириуса локтем в бок и указал ему на крестника. Оба мужчины неистово замахали ему руками. Гарри помахал им в ответ. Проследив за их взглядами, Лео тоже помахал Гарри на прощание, улыбаясь и позируя для множества фотокамер.

Поезд сделал поворот, и Гарри больше не мог видеть платформу. Он закрыл окно и плюхнулся на сиденье.

Дверь купе с шумом распахнулась, и Гарри резко открыл глаза.

— О, я не знал, что здесь кто-то есть, — начал бледный светловолосый парень. — Обычно сюда никто не суется, потому что всем известно, что это мое купе.

— Прости, я не знал, — честно ответил Гарри. — Но если с тобой никого нет, то, думаю, в этом купе должно хватить места для нас обоих.

Парень с минуту над этим подумал, а затем пожал плечами и сел на противоположенное сиденье.

— Единственная причина, по которой я здесь один — это то, что мои друзья сейчас в других купе, достают первогодок. Кстати, я Малфой. Драко Малфой.

— Гарри Поттер, — Гарри пожал руку блондина.

— Поттер? Ты случайно не брат знаменитого Леонарда? — тут же спросил Драко. — Тот самый, со шрамом?

Гарри поднял волосы со лба и кивнул.

Драко бросил на него слегка недоверчивый взгляд, но пожал плечами.

— Так значит, тебя перевели в Хогвартс в этом году? Насколько я знаю, ты мой ровесник.

— Нет, я только начинаю учиться.

— Что?

Гари пожал плечами:

— Это будет мой первый год в школе.

— Ты шутишь? — лицо Драко слегка помрачнело. — Ты выглядишь так, словно ни капли этим не обеспокоен, — воскликнул он. — Как будто бы это нормально — пропустить четыре года учебы. Думаешь, если твой брат такой умный, тебе не надо учиться? Или планируешь разом пройти программу пяти курсов?

На этот раз помрачнел Гарри.

— Меня это не волнует, — спокойно ответил он, надеясь, что Драко поймет намек.

— Ясно. Полагаю, известность твоего брата заставляет тебя чувствовать себя кем-то особенным, не так ли? Держу пари, ты воображаешь, что получишь все, что угодно, лишь упомянув его имя. С такими взглядами ты быстро вылетишь из школы, — серые глаза сузились, не предвещая ничего хорошего.

Гарри ничего не ответил. Он развернулся к окну, позволяя парню продолжать свою речь.

— Ты меня вообще слушаешь?

— Нет, — резко ответил Гарри. — Потому что ты только и делаешь, что повторяешь одно и то же, — он почувствовал, что начинает злиться. — Я могу послушать твои разглагольствования всего пять минут, а потом отключиться от тебя на весь день и все равно ничего не пропустить.

— Да как ты... Да как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном?! — воскликнул Драко. — Я — Малфой!

— Это я уже слышал, — холодно сказал Гарри, вставая. — Я ухожу. Это ведь твое купе.