— Яртис? Красивое имя. Просто перелом позвонков в основании черепа — единственное известное мне уязвимое место у всех знакомых мне животных. Я думал об этом ударе — просто не знал, как его нанести.

Пожилой эльф, слушавший разговор, кивнул и, подойдя к телу ящера, поднатужившись, перевернул его. Яртис — а это была какая-то мутировавшая разновидность ящерообразных — был довольно красив. Гладкое, плотное тело, прикрытое роговыми пластинами, сверкаю-щими на солнце — было изящным и стройным. Передние лапы, скорее хилые, чем мощные, были прижаты к телу, создавая ощущение стремительного полёта. На морде застыло ров-ное, умиротворённое выражение, Дэн даже засомневался — неужели при жизни этот яртис был столь смертоносен?

Словно угадав его мысли, пожилой эльф раздвинул сомкнутые глазницы — и тёмный пламень ударил из под опущенных век. Ударил — и растёкся по заранее приготовленной ру-ке пожилого эльфа. Тот потряс рукой, словно остужая её, и спрятал за пазуху что-то напо-минающее амулет. Тело ящера, до этого небесно-голубоё, пошло пятнами — оно стреми-тельно темнело, становясь грязно зелёным, словно отдав последние силы атаке, расплачи-ваясь уже не жизнью — но плотью.

Эльф провёл рукой по мощной шее, защищённой спереди и с боков костяными нароста-ми :

— Единственное известное, говорите? Для данного вида — просто единственное. Яртис превосходно защищён от любого нападения — и к тому же быстр, ловок и обладает по-смертным заклятьем "мёртвого взгляда". В молодости я, может, и рискнул бы выйти с ним один на один — но теперь, когда достаточно умудрён жизнью — я предпочёл бы иметь в запа-се пару магов с блокирующими заклятиями... Первое испытание пройдено. Ждём вас зав-тра, на рассвете — отдохните как следует.

Не обращая больше внимания на Дэна, он наклонился к ящеру, остальные столпились рядом, а Дэн, чувствуя полную опустошённость — как духовную, так и физическую — по-плёлся к дому. Уже за лесом до него донёсся голос эльфа:

— Надеюсь, вы понимаете, что не должны ничего рассказывать о состязании — даже ва-шим друзьям?

Вечером к нему никто не пришёл. Он ждал Панею — и Лони. Они обещали навестить его после испытания — но никто не шёл. Наскоро перекусив, он упал на кровать.

Дэн уснул как убитый. Ему снилось белое небо, чистый, яркий свет — и Панея. Она бе-жала по лугу, и черты её расплывались, словно она хотела сменить облик — совсем как на экзамене... И тут он проснулся.

Эльфы словно никуда не уходили с поляны — они всё так же молча стояли на его краю, и лёгкий ветерок трепал седые волосы старшего из них. Тело ящерицы-переростка исчезло, и вновь перед ним стоял Сарнс с мечом в руке — и опять было непонятно, что ждёт его даль-ше...

— Воин — это не только тот, кто может нанеси удар — это и тот, кто без колебаний готов пожертвовать своей жизнью — если этого требует обстановка. Сейчас я нанесу удар — просто ударю вас в сердце тем же самым мечом, которым вы вчера так удачно уничтожили Яртиса. Ваша задача — принять свою судьбу.

— То есть просто стоять, пока моё тело кромсают на куски? Не удивительно, что у вас каждый второй проваливается. Странно, что ещё кто-то сдаёт... — Дэн пытался шутить, но голос его дрогнул. Он что, должен умереть, что бы доказать, что он — воин? Пожалуй, это чересчур — даже для Сарнса... Здесь какой-то подвох... Он посмотрел на каменные лица эльфов — это не могло быть розыгрышем! Сарнс ударит точно — он крепко держит меч в ру-ках, и кончик его подрагивает в опасном нетерпении...

— Бывают ситуации, когда собственная жизнь — не важна, когда гораздо важнее другое — то, что может случиться — или не случиться после вашей смерти. Воин ставит чужие жизни важнее собственной. Вы должны суметь это доказать. — Голос старшего из эльфов был мя-гок — но это была мягкость железной десницы в бархатной перчатке...

— Самопожертвование — это крайняя мера, и я не вижу причин, по которым я должен...

— Позволь показать. Посмотри вправо, Дэн.

На краю поляны, скрытые до этого завесой из листьев, стояло два дерева. А может, они никогда и не принадлежали этой поляне — просто эльфы попросили — и кусты послушно раздвинулись, увеличив пространство на пару метров. Там, привязанные к двум крепким деревьям, с заткнутыми ртами беспомощно стояли Панея и Лони. Сердце Дэна замерло. Он понял — и, полуобернувшись к Сарнсу, успел увидеть, как тот, раскрутив гигантский меч как огромный нож, метнул его, целясь в фигуры на краю поляны. И время понеслось вскачь.

Дэн кинулся наперерез, поближе к Панее, стараясь сбить удар меча — и понял, что ошиб-ся. Сарнс целил в гнома. Тогда отчаянным, невероятным усилием он кинул своё тело к Ло-ни, закрывая его собой — и почувствовал, как твёрдый наконечник входит в тело, разрывая ткани и круша рёбра. Во рту появился горький привкус, он попытался вздохнуть... и всё кончилось.

Эльфы остались недвижимы, лишь старший из них кивнул Дэну, подтверждая, что ис-пытание пройдено. На этот раз они не остались на месте — растворились в зелени леса, ос-тавив позади пустую поляну — если не считать Дэна — и его друзей.

— Иллюзия? Меч был иллюзией? Я скорее был склонен поверить, что иллюзия — вы! Я же вчера им работал! А как они посмели связать вас! — Дэн был вне себя.

— Мы сами согласились. Они обещали, что если мы согласимся, то тебе на этом круге ничего не грозит. — Панея явно выглядела виноватой.

— С них станется и настоящий меч взять. — Лони, разбирающий кучу продуктов на столе — подарок от его дяди будущему воину — фыркнул так, что уронил флягу с вином. Впрочем, он тут же её подхватил — и потому, как бережно он обращался с флягой, Дэн понял, что по-пробует сегодня нечто особое.

— Я сам проверил, что меч — иллюзия — прежде, чем они меня связали. Уж будь уверен, я бы не купился на одни посулы. Маленький гном был уверен в себе. — А правда, что ты та-ким же кого-то там вчера зарубил?

Дэн грустно усмехнулся.

— Мне не велено рассказывать. Но подумай сам — почему ещё я был так уверен, что он настоящий?

Вино было действительно превосходное. Лони страшно гордился, что Дэн "показал этим воякам, что и маги могут вести себя не хуже", и уверял Дэна, что теперь, когда он прошёл два испытания из трёх, он может быть уверен в себе.

— Но ты сам говорил, что ничего не знаешь про третье испытание! — Панея была явно не-довольна преждевременным оптимизмом Лони. — Излишняя уверенность в себе может по-губить не хуже, чем меч под лопаткой!

Дэн вздрогнул: твёрдая сталь входит в тело, крошатся рёбра... Иллюзия была такой правдивой...

— Не стоит о мечах под рёбра. — Панея ойкнула и прикрыла рот ладошкой. — Лучше по-слушайте про одного моего вояку из нашего мира. Звали его Чапаев. Вот приходит к нему его ординарец Петька и говорит...

"Старые анекдоты — лучший способ снять душевное напряжение. Особенно, если уверен, что их никто не слышал." — Не без юмора думал Дэн, глядя, как разглаживаются лица дру-зей и светлеют угрюмые глаза. То ли от вина, то ли истории Дэна и правда были забавными — но все развеселились. Лони — так откровенно хохотал, чуть не падая со своего любимого кресла. Но он не забывал о времени — и когда начало смеркаться, но встал — чуть покачива-ясь от выпитого, но всё ещё твёрдо стоя на ногах:

— Хватит. У Дэна завтра трудный день. Пойдём, Панея — я провожу. — Он двинулся к вы-ходу, но Панея положила руку на Дэна — и улыбнулась. Просто и бесхитростно — так могли бы улыбаться облака — или ребёнок.

— Я останусь.

Лони застыл с поднятой для шага ногой. Он медленно повернулся, нарочито хмуря бро-ви — но глаза его улыбались.

— Ты уверенна?

Панея кивнула.

— Рискуете, детишки. Знаете, что будут, если вас засечёт ректор? Особенно с ним, — он кивнул в сторону не знавшего куда себя деть от смущения Дэна.

— Как раз с ним — ничего не будет. Просто изолируют от остальных — и дадут закончить обучение. А я — знаю, чем рискую. — Панея была настроена серьёзно.

— Ладно, будем надеяться на лучшее. Не робейте, детки — дядя Лони вас прикроет. — Лони скорчил старческую гримасу и ковыляющей походкой двинулся в сторону посёлка. Впро-чем, его не хватило больше, чем на несколько шагов. Потом он сорвался и побежал — весело и легко, перекатываясь на своих коротких ножках — но это не казалось смешным.

— Я так и знал! — донеслось уже издали.

Потом они долго сидели, прижавшись друг к другу. Огонь в очаге догорал, когда они обнялись покрепче — и их губы нашли друг друга в темноте.

Не было магических возмущений, не бешеной страсти — просто они были вместе, были одним целым... и им было хорошо....

Среди ночи Дэн проснулся. Место возле него было ещё тёплым, но Панеи не было. Не-доумевая, он огляделся вокруг, пытаясь её найти — и услышал тихое пение. Почему-то на цыпочках он подошёл к выходу. На берегу реки, у самой воды сидела Панея. Глаза её были полны слёз — и она пела. Дэн не понимал и половины — песня была странной, завораживаю-щей — и очень красивой...

Мелодия песни лилась, текла и журчала река и две струи; воды и музыки — переплета-лись между собой создавая странную лунную гармонию... Казалось, что поют река, камни — вся природа вокруг...

Девушки — пела река — не дарите свое сердце недостойным.

они уйдут и заберут ваше сердце, и вы не сможете стать прежней

— вторили облака.

Девушка без сердца теряет душу — пели камни

И у неё остаётся лишь тело — добавлял тростник по берегам

Она ищет сердце, даря тело, отдавая в залог или торгуя — пел ветер

Но находит лишь боль и пустоту — ведь сердце можно найти только сердцем

— добавляли игривые струи

Девушка без сердца — как тряпка — сурово свистела далёкая птица.

Ей вытирают сначала руки, потом ноги — добавлял лунный свет,

а потом равнодушно перешагивают через неё — плакали тихие волны

Девушки, не дарите своё сердце недостойным — пела Панея.

Дэн тихонько подошёл и обнял вздрагивающие плечи девушки-совы.

— Даже если я уйду завтра — ты не останешься без сердца. — Тихонько, чтобы не нарушать очарования песни, шепнул он. — Хоть ты и подарила мне сердце — у тебя навсегда останется моё....

— Третье испытание — самое сложное. Вам придётся шагнуть очень далеко... Дух воина должен быть сильнее тела — и есть идеальная проверка, доказывающая это. Именно на этом испытании ломаются многие. Ломаются — и погибают. Поэтому перед третьим экзаменом ученику предоставляется право выйти из пути воина — раз и навсегда. Подумайте — вы при-шли сюда учиться магии. Магии, а не воинским искусствам. Никто не может овладеть и тем, и другим — так зачем же пытаться? К тому же это очень опасно... Не спешите, подумай-те хорошенько...

Дэн вздохнул. Многое в словах седовласого эльфа, одиноко стоящего на поляне, прихо-дило в голову и ему — ночью, когда Панея заснула. Ну почему он не может просто согла-ситься с этой мудрой речью? Только потому, что осторожность попахивает трусостью? Вряд ли. Он уже вышел из этого возраста. Из-за Зангара — и умоляющих глаз Сарнса? Не стыдно проиграть достойному... Но это их проблемы — и проигрыш не станет выигрышем, если он погибнет. Или станет? Дэн честно думал о последствиях, но понимал, что всё это напрасно — где-то в глубине души он хотел испытать себя. Проверить — не для других — для себя самого. А риск — он ничего не значил для идущего по пути воина... Меньше, чем ниче-го. Похож, эльф тоже понял это. Он тяжело выдохнул и встал напротив Дэна.

— Настоящий воин и после смерти должен сделать три осмысленных движения. Ваше испытание проще — как видите, на поляне, кроме нас двоих, никого нет. Возьмите в руки шест. Сейчас я войду в транс — чтобы выйти из него, мне потребуется минут десять, но пе-ред тем, как я начну выходить, я остановлю ваше сердце. Ваша задача — суметь нанести удар после смерти, что прервёт мою сосредоточенность и я смогу вернуть вас к жизни. Ес-ли вы не сделаете этого — когда я естественным путём выйду из транса — спасать будет уже некого.

Эльф глубоко вздохнул, глаза его закрылись — и словно ледяная рука сжала сердце Дэна. В глазах потемнело, и он увидел свет...

Он был в центре горы — и пробирался по извилистому каменному туннелю куда-то вверх — не на поверхность, но в место, откуда лился яркий поток света...

Сознание было словно замутненным, оставляя разум чистым — без единой мысли. Мысль — прообраз действия, а время действий прошло... Не было никаких чувств. Чувства — прооб-разы мыслей, а время мыслей тоже уходило...

Не было ничего. Теперь Дэн понял разницу между великим равнодушием, понемногу овладевавшим им — и великим безразличием, о котором говорил волк. Там он мог, остава-ясь вне мира, мыслить, чувствовать — и делать, не связанный никакими узами... Мир стано-вился чуть тусклее, отходя от него — но лишь на один крохотный шажок, оставаясь с ним вместе, не внутри — но рядом. Не как хозяин или слуга — как друг. Ему показалось — или его движение замедлилось? Дэн вошёл еще глубже в то состояние покоя — которое отгоражива-ло его от мира, но не лишало его — и почувствовал тяжесть в непослушных, словно чужих руках. Этими, вдруг ставшими грубыми и жёсткими — словно нервные окончания спрята-лись где-то глубоко под кожей — руками он ощутил гладкую поверхность посоха. Движение понемногу возобновилось, стремясь утащить его к свету — оно даже ускорилось, но великое безразличие уже овладело Дэном. Он больше не обращал внимания на отсутствие внутрен-него мира — и странности восприятия, а сосредоточился лишь на непослушных, чужих, но вполне управляемых руках. Тяжелый посох взлетел вверх, направляемый внутренней силой Дэна — и опустился вперёд. Мир рассыпался миллиардами искр, и последнее, что успел увидеть Дэн — был огромный зал с гигантскими, словно высеченными из белого мрамора растениями...

— Очнитесь, юноша! — Кто-то бесцеремонно хлестал Дэна по щекам. Он невнятно завор-чал, пытаясь увернуться — и железная хватка разжалась.

— Ну наконец-то! Обычно удар следует сразу — или не следует никогда. А вы — вы ждали до последнего. Это, кстати, минус. В настоящем бою противник успел бы уйти из-под ли-нии вашего удара. Но сейчас — испытание пройдено. И, кстати — не стоило бить так сильно. Конечно, я в полной мере владею магией исцеления — но воспоминание о боли от сломан-ной ключицы — не самое приятное, знаете ли...

Дэн с трудом открыл глаза — на него, улыбаясь, смотрел эльф. Его белые волосы были аккуратно сложены в косички — и когда только успел?

— А... собственный голос не слушался Дэна — во рту словно наждаком прошлись. Он ко-ряво ткнул пальцем в сторону эльфа, но тот понял его.

— Эльф распускает волосы, если сожалеет о чьей-то смерти. Не обижайтесь, юноша, но у вас было очень мало шансов пройти это испытание. Ничтожно мало.

Вечером, когда Дэн отдыхал после трудного дня, к нему неожиданно пришёл ректор. Он жестом показал начавшему вставать Дэну, что бы тот лежал, и, присев неподалёку, внима-тельно проверил легкими ментальными касаниями начавшее приходить в себя после испы-тания Дэново тело.