Юайя вертит свою световую указку.
— Этап машинной индустрии самый опасный, он буквально калечит природу. Поэтому чем скорее он будет пройден, тем меньше придётся аборигенам восстанавливать потом родную планету. Особенно опасна задержка в развитии на поздних стадиях, когда разорение планеты происходит буквально стремительно.
Я криво усмехаюсь. Вариант "Каннибал"...
— Да, Ди, для Земли это вариант "Каннибал", — вновь улавливает наша наставница. — Собственно, название это отражает общую суть: в случае "неуспешного запуска" цивилизация пожирает сама себя. Пределом тут служит порог устойчивости биосферы планеты. Как только он будет пройден, деградация пойдёт стремительно и необратимо, в кратчайшие сроки лишая аборигенов продовольствия и прочих возобновляемых природных ресурсов. Единственной альтернативой гибели становится создание искусственной окружающей среды вместо разрушенной биосферы.
Я снова усмехаюсь. Всё ясно... С этого момента аборигены вынуждены осваивать по сути ЧУЖУЮ планету, вместо того, чтобы жить на родной.
— Это в теории, Ди, — снова улавливает Юайя. — На практике же никакого освоения не получается. Это исходная биосфера планеты, отшлифованная миллиардами лет эволюции, является полностью саморегулирующейся системой. Любая искусственная среда неустойчива и требует непрерывного контроля и постоянных усилий для поддержания её функционирования. Но огромная планета, это не лабораторный стол с пробирками. Тотальный контроль всего и вся оказывается непосильной ношей для аборигенов, цивилизация разваливается и все гибнут. Обратите внимание — быстро и неотвратимо гибнут ВСЕ, поскольку нет возможности хоть какой-то части населения вернуться к дикой жизни.
Она смотрит прямо на меня.
— Нам известен только один из миров в радиусе по крайней мере двух тысяч световых лет, сумевший избежать гибели при подобном сценарии. Это Оплот Истинного Разума, как они сами себя называют.
Глава 13
Первый Полёт
-... Рома, а как тебе это ожерелье?
Я критически осматриваю ожерелье, представляющее собой густую вязь переплетающихся алмазных колец, нечто вроде кольчуги. На Земле такое ожерелье стоило бы, наверное, больше, чем весь аукцион Сотби и годовой бюджет Пентагона в придачу.
— М-м-м... Не личит к этим серьгам. Может, лучше вот это наденешь? — я извлекаю из жениной шкатулки скромное палладиевое ожерелье, украшенное ярко-голубыми карбункулами.
— Ты стал настоящим эстетом, — смеётся Ирочка, примеряя предложенное украшение. — Да, это лучше.
С тех пор, как я в должной мере освоил ангельские синтезаторы, я успел надарить супруге множество ювелирных украшений. Согласитесь, приятно подарить любимой какое-нибудь драгоценное колье, особенно если это обойдётся тебе только в полчаса раздумий на коврике. Ирочка принимает мои подарки с милой улыбкой, чмокает меня — приятно внимание любимого мужа. Но не более того. Женщину, у которой дома имеются бокалы из цельного куска алмаза и прочая кухонная утварь из платиноиридевого сплава, трудно удивить безделушками.
— Доча, ты готова?
— Всегда готова! — доча говорит по-русски, отдавая пионерский салют. Ирочка смешливо фыркает, кося на меня глазом.
— Папа Рома, он научит... Подарок взял?
— Да взял, взял! — я демонстрирую корзинку.
— Тогда прошу в лифт!
Мауна походя ловит пролетающую мимо Нечаянную радость.
— Остаёшься за главную. Могу я надеяться, что ситуация в доме не выйдет из-под контроля?
Мы с Ирочкой хохочем, зверюшка же пищит и вырывается.
— Всё, полетели! Время, время!
Лифт выносит нашу троицу на крышу. Разумеется, не можем же мы так поступить — самим вылететь наружу и заставить нашу Мауну одну подниматься на крышу. Это значило бы обидеть ребёнка.
О-оп! Кокон подбирает нас всех троих, и жилая башня стремительно проваливается вниз. Сегодня знаменательный день. Сегодня у маленького Уэфа Первый полёт.
Мауна блестит глазами.
— Папа-мама, как я люблю летать! Как я хочу летать!
Мы с Ирочкой переглядываемся. Между тем кокон, поднявшись выше атмосферы, уверенно направляется к северной полярной зоне, и острые немигающие звёзды смотрят на нас.
— Папа, а где находится Земля?
— Во-он там! — я уверенно указываю в точку, где должно быть земное Солнце. — Вон, между теми звёздочками.
Некоторое время Мауна старательно таращится в указанную папой точку.
— У... Всё равно ничего не видно... — разочарованно тянет дочура. — Хотя и атмосфера не мешает...
Мы с Ирочкой снова переглядываемся. Да, растёт ребёнок...
Кокон начинает всё круче заворачивать вниз. Вот уже видны внизу белые спички жилых башен, воткнутые прямо в синий ковёр...
— Мама-папа, а дедушка-бабушка будут же сегодня?
— Ну разумеется! — отвечает Ирочка. — Они уже там!
"Вообще-то нехорошо вышло, Рома. Могли бы и вывернуться, встретить их вчера у телепорта"
"Да, некусай мне в зубы... то есть блин горелый... Как тут вывернуться? Голова просто кругом..."
Действительно, в последнее время учёба и работа выжимает все соки. Ладно ещё, с командировками на Землю тихо.
О-оп! Кокон аккуратно высаживает нас прямо в гуще ботанического сада, произрастающего на крыше летающего жилого комплекса. Чья-то летучая соня таращится на нас с ветки, потом снимается и улетает.
— Папа-мама, а почему у дяди Фью и тёти Лоа в жилище нет летучей сони?
— Это недопустимо, — в глазах Ирочки пляшет смех. — Вот будет у нашей Нечаянной радости детёныш, и мы им непременно подарим!
— А когда он будет? — блестит глазёнками дочура. Я тоже взираю на жену с любопытством, Ирочка же закусывает губку — загнала себя в угол.
— Подожди немного, Мауна. Вот разгребёмся мы с папой чуток с делами...
— У-у-у... — разочарованно тянет дочура. — Это ещё триста лет ждать...
Мы переглядываемся, и Ирочка прыскает, не сдержавшись.
"Похоже, наша дочь научилась верно оценивать время, необходимое для осуществления папиных планов"
"А при чём тут папа? Перестань давать животному эти свои противозачаточные препараты, все остальные проблемы решатся самостоятельно"
"Тоже верно"
— Да, мама, я хочу! И Нечаянной радости веселее! И всем надо! — встревает дочура.
— Да ладно, ладно!
Лифтовая шахта выглядит натуральным колодцем, но мы смело шагаем туда, и через несколько мгновений выходим в холле жилой секции, где обитает братец Федя. Я с любопытством оглядываюсь. Сколько раз летал в гости, а сюда не заглядывал, на чёрный ход...
— Ну наконец-то! — стена раздвигается, и нас встречает сам хозяин. — Сколько можно ждать? Давайте, давайте!
Крепкий шлепок крылом придаёт мне верное направление, при этом Фью успевает ещё и шлёпнуть рукой по заду собственную сестру.
"Между прочим, крестьянские замашки твоего братца..."
— Ну здравствуй, племяшка! — нимало не смущаясь своими крестьянскими замашками, Фью подбрасывает в воздух Мауну. — Как жизнь?
— Хорошо, и скоро будет совсем хорошо! — бодро отвечает дочура. — Мама обещает, что скоро у нашей Нечаянной радости будет маленький! Баба, деда! — и она одним движением выворачивается из лап родного дяди. Я ухмыляюсь.
"Запомни, Федя — родственники тоже неравноценны"
"Да кто спорит?" — смеётся Ирочкин братец, нимало не огорчившись.
— Здравствуй, Иолла, здравствуй, Рома, — мама Маша подходит к нам. — Как давно я вас не видела!
Я улыбаюсь. Положим, в этом месяце трижды была видеосвязь, и до конца месяца ещё долго... Но вот так вот, лично, давно не виделись, это правда.
Между тем дом уже гудит от наплыва родни. Все, кто мог, собрались...
— Здравствуйте... Здравствуй... Здравствуй!
— Здравствуй, племяшка! — я подбрасываю в воздух дочку Иуны и Кеа. — Как жизнь?
— Хорошо, дядя Рома! — Фииа хлопает себя по спине культяпками. — Ой, тётя Иолла! Ой, Мауна!
Мы с Ирочкой улыбаемся, и её сестра с мужем тоже, наблюдая, как девочки хвастаются друг перед другом своими крылышками. Ну разумеется, они скоро полетят, вот уже совсем скоро...
Я оглядываюсь.
— А где именинник?
"Он в соседней комнате, Рома. Сейчас выйдет, как все соберутся" — улавливаю я ответ, и даже не успеваю понять, чей.
Между тем все уже рассаживаются. Сейчас состоится выход виновника торжества, понимаю-улавливаю я.
Уэф-младший выходит непривычно серьёзный, опустив глаза с длиннющими ресницами. Чуть позади идут Фью и Лоа, торжественно и гордо. Последний раз я видел его почти месяц назад, и уже тогда длинные культяпки его покрылись пупырышками...
И вдруг малыш распахивает свои крылья. Настоящие белоснежные крылья, отливающие радугой.
— О-о-о!!! — проносится вздох.
— Родные наши! — голос Лоа звенит. — Вот и наступил этот день. Сегодня Первый полёт у нашего сына Уэфа!
"Всё, Рома, сейчас будем вручать подарки. Так принято — последние детские подарки перед Первым полётом"
Уэф-старший идёт к Уэфу-младшему, держа в руках нечто, здорово напоминающее... да что напоминающее, когда это и есть натуральный трёхглавый змей-горыныч!
Змей, выпорхнув из рук деда, машет перепончатыми крыльями, облетая помещение, и совершает посадку прямо в руки внуку.
— Здравствуй, Уэф! Меня зовут Горыныч. Теперь я твой.
— Ой, деда, спасибо! — забыв, что он уже почти большой, вертит роскошную игрушку Уэф-младший.
"Вообще-то это плагиат у аборигенов одной планеты"
Ирочка искоса блестит глазами.
"Вообще-то это творческое заимствование. И потом, некоторым лучше не возмущаться. Забыл, что лежит у нас в корзинке?"
Я молчу. Действительно, не мне бороться с плагиатом в этой сфере...
Между тем Фью уже достаёт из корзинки, преподнесённой Лоа, игрушку, в которой я с изумлением узнаю себя самого.
"Ира, Ир! Нет, ты только посмотри!"
Моя уменьшенная копия тоже совершает полёт, плавно и неспешно махая крыльями. Разумеется, внутри стоит маленькая левитационная штучка... а может, антиграв...
— Здравствуй, Уэф! Меня зовут Рома, — игрушка уже в руках именинника. — Теперь я твой, но предупреждаю: я балбес и говорю что попало, так что в случае чего не обижайся!
— О-ой, не могу! — стонет Ирочка, привалясь ко мне, и я хохочу вместе со всеми. Ай да Федя, ай да... гм... нельзя такие слова думать...
"Твой выход, Рома!" — толкает меня жена.
Я извлекаю из корзинки своё творение, и игрушка немедленно выпархивает у меня из рук. Определённо, помощь Летящего поперёк оказалась как нельзя более ценной.
Уэф-младший зачарованно смотрит, как тоненькая фигурка с роскошными, полупрозрачно-радужными бабочкиными крыльями облетает комнату и садится ему на ладонь. Фигурка эта в точности соответствует моему видению, и с точёного личика глядят на Уэфа-младшего изумрудные глаза.
— Здравствуй, Уэф, меня зовут Фея. Надеюсь, я стану самой любимой твоей игрушкой.
"Дядя Рома, тётя Иолла, спасибо!"
Между тем подарки сыплются на виновника торжества, буквально погребая его. Вот мой свояк Кеа преподносит модель ангельского звездолёта. Я впервые вижу такую штуку — словно шаровая молния, внутри которой просвечивает капля зелёной ртути...
— Спасибо вам всем! — говорит маленький Уэф, блестя глазами и раскрасневшись.
— Прошу всех на поле! — Фью делает приглашающий жест.
Народ валит валом, и шахта лифта теперь напоминает мне прозрачную трубу пылесоса, старательно заглатывающего бело-радужные перья... О-оп! И мы с Ирочкой уже наверху.
"Слушай, это сколько коконов надо?.."
"Ты забыл, что коконы бывают разные"
И в этот момент вся крылатая толпа разом оказывается поднятой в воздух, и я неожиданно обнаружил себя сидящим в некоем подобии цирка — концентрические ряды зрителей плотно окружили крохотный пятачок арены, метра три в поперечнике, на которой восседают Фью, Лоа и младший Уэф.
"Здорово! Уважаю масштабную технику"
Ирочка фыркает, смешливо кося глазом. Между тем кокон даже не пытается выйти за пределы атмосферы — очевидно, тут совсем рядом. Ага, похоже, прибыли...
Огромное поле, на одном конце которого толпится море народа. Я уже и не помню, когда видел столько ангелов вместе. Тысяч десять, должно быть...
"Ну-ну, поменьше всё же"
Кокон мягко опускает нас всех на землю — тут есть нелетучие дети... А на краю поля уже выстраиваются тройки. Папа, мама и между ними любимые чада, те, кто сегодня отправляется в Первый полёт.
— Ну, лёгкого взлёта тебе, Уэф!
Тройка в составе Фью, Лоа и Уэфа-младшего занимает своё место. Я чувствую, как мальчик взволнован.
"А ты как думал, Рома?" — Ирочка блестит глазами. Мауна-младшая поплотнее прижимается к папе, дрожа от возбуждения. Я чувствую, как меня тоже пробирает. Передаётся волнение и азарт.
Звучит торжественная музыка. И вот...
Первыми начинают разбег на правом фланге. Тройки поднимаются в воздух по-разному — кто-то из малышей взлетает после короткой пробежки, кто-то бежит, как спринтер, изо всех сил молотя крыльями.
"Первый полёт небезопасен. Можно и травмироваться. Потому-то папа и мама страхуют"
Я усиленно соображаю. Вообще-то страховать тоже нужно с умом, тут огрести крылышком можно неслабо, а то и самому родному дитяти засветить...
"А у нас в Раю без ума вообще очень трудно, Рома"
— Гляди, гляди, какой молодец! — Ирочка в избытке чувств хлопает меня крылом. — Вон тот мальчик, гляди, взлетел с места!
Я вглядываюсь. В этот момент ещё один пацан, видимо, ободрённый примером соседа, приседает и резко подпрыгивает в воздух, пытаясь взлететь без разбега, но валится вниз, отчаянно хлопая крыльями.
— Папа, папа, он упал! — чуть не плачет дочура.
— Эх, круто забрал! — искренне переживает Ирочка. — Кто же так взлетает в первый раз?
Я глажу их обоих, и мои переживания теперь сродни чувствам футбольного фаната, на глазах которого громят его любимую команду. Рядом с нами столь же активно переживает Иуна с мужем и дочерью, да и мама Маша с Уэфом-старшим не остаются безучастными.
Между тем потерпевший неудачу пацан встаёт, разбегается и начинает пологий, неспешный взлёт.
"Ну слава Создателю, смог! У детей, не осиливших Первый полёт, обычно случается тяжёлая душевная травма"
— Папа-мама, это наш Уэф!
Переживания группы поддержки достигают предельного накала. Затаив дыхание, мы наблюдаем, как Уэф-младший чётко, без суеты разбегается и начинает подъём, довольно крутой даже по взрослым меркам. Фью и Лоа плотно страхуют сына.
Сильный удар крылом плашмя чуть не валит меня с ног.
— Ты понял, Рома?! — передо мной совершенно счастливые глаза Уэфа-старшего. — Это мой внук! Вот так вот!
К этому времени первые из взлетевших, совершив круг над лётным полем, уже садятся. Посадка не у всех выходит безупречно, вот одна девочка споткнулась, и, похоже, довольно сильно ушиблась...
"Ничего, Рома. Даже нелетучие человеческие дети часто набивают синяки и шишки, учась ходить. Главное, Первый полёт состоялся!"
...
-... Замаялись уже. Иого там днюет и ночует. В прошлый раз четверо суток из Крыма не выбирался, слыханное ли дело! Земных суток, заметьте, не райских!
