Спать со связанными сзади руками не особо удобно, но я с наслаждением вытягиваюсь на полу. Надо отдохнуть, в самом деле. Потому как завтра у меня будет чрезвычайно трудный день.
Завтра я стану Великим и Мудрым Повелителем Вселенной.
...
-... Сорок пятого и Ноль первого не упускать ни при каких обстоятельствах!
— Да ясно, ясно, чего ты, Отец? Мы не упустим.
Я оглядываю свою команду. Подросли мои дети, уже вполне взрослые... Уже могут брать любые номера, не опасаясь разоблачения. И они не упустят. Ни Ноль первого, всемогущего и таинственного личного секретаря Повелителя, ни страшного Сорок пятого, начальника личной охранки Великого и Мудрого. Да и сам Повелитель, собственно, доживает последнюю ночь. Утром его сменит Умник.
— Ладно, ребята, отдыхайте. Завтра у нас будет очень трудный день.
— А ты, Отец?
— А я ещё немного поработаю. Подумаю.
Оставшись один, я некоторое время гляжу в потолок, украшенный круглым диском светильника. Подумаю... Подумать есть над чем.
Давно уже минуло то время, когда кучка грязных оборванцев во главе с бывшим главным инженером, а ныне Изгоем, пряталась в катакомбах заброшенной древней шахты, угрюмо и безнадёжно разглядывая пляшущие язычки пламени над сворачивающимся от огня пластиком. Да, угрюмо и безнадёжно. Потому что тогда никто не верил, что спасение возможно. И я сам не верил, чего уж там...
Сколько всего мы пережили за это время. Кучка изгоев, лишённых вшитых микрочипов идентификации и оттого вынужденная пробираться тайком по самым необитаемым технологическим тоннелям превратилась в реальную силу. Нас уже довольно много, и скоро будет ещё больше. Гораздо больше. Потому что один из родильных заводов уже под нашим контролем, и он выпускает Детей Будущего.
Я закрыл глаза, расслабляясь. Да, Дети Будущего... Мы-то все что, мы просто мутанты, отклонения от общепринятой нормы, пропущенные генным контролем... И выжившие в страшных мясорубках воспиталищ. Не превратившиеся в холодных беспощадных монстров, как подавляющее большинство обитателей Оплота. Они называют себя Истинно Разумными, но мои ребята давно уже зовут их "мертвяки", и это правда. Истинно Разумные здесь мы.
Не стоит обольщаться, одёргиваю я себя. Мы — первая ступень, платформа для этих вот Детей Будущего. Ребятишки просто поражают — ни драк между ними, ни врождённого тупоумия пополам с раболепием. Доброе любопытство, благожелательность и смелый взгляд... Они способны читать друг у друга мысли, подумать только! Они и наши мысли читают, такие-то крохи, поэтому всякий раз при посещении того родильного завода я лично строго слежу за чистотой своих помыслов. Потому как у меня помыслы не всегда чисты, да и у моих ребят тоже. Очень уж грязная у нас работа...
Да, взять под контроль родильный завод, это был труд. Но гораздо труднее оказалось организовать и обустроить вот это воспиталище... впрочем, ребята меж собой его зовут "большой дом". Очень уж неприятные ассоциации вызывает слово "воспиталище"... А чего стоило нейтрализовать всевозможных контролёров и кураторов воспитательных учреждений! Часть из них просто пришлось ликвидировать, тихо и незаметно. Но если бы не подмена Хова, Бессмертного, господина над теми воспиталищами, вряд ли удалось бы долго крутить и обманывать контроль. С системой шутки плохи, и единственный способ раз навсегда нейтрализовать её, это самому встать во главе.
Завтра мы сделаем решающий ход. Повелитель мертвяков явно зажился, пора и честь знать, как говорит наш пернатый друг. Вот ведь как бывает — пернатый, и друг. И не только пернатый. Один из наших друзей вообще покрыт шерстью, а второй настолько огромен, что любой Истинно Разумный пройдёт у него между ног, не сгибаясь. Правда, он гладкокож, как и мы, но зато на ногах у него копыта! Подумать только...
Я внезапно смеюсь, скрипуче, как напильник по стеклу. Копыта изумляют, надо же... А вот то, что друг этот "женщина", не изумляет? Теперь-то я уже знаю — некогда Истинно Разумные также были двуполы. Я даже видел изображения этих самых "женщин", которые в те древние времена выполняли функции родильных заводов. Но глубинный смысл всего этого дела мне непонятен, как пока непонятно и слово "любовь"...
Я открываю глаза. Ладно. Мне непонятно, ребятам моим непонятно — что с того? Зато мы теперь твёрдо знаем, что такое "друг". А что такое "любовь", это уже пусть понимают Дети Будущего. Те, для кого мы живём. Да, вот так вот, как опять же говорит наш главный пернатый друг,
Я вздыхаю, потягиваюсь. Время? Да, пора.
Установка в углу с вертикальной горящей зелёной нитью-лучом перемигивается огоньками. Я нажимаю ряд сенсоров, и почти мгновенно в комнате возникает голограмма.
— Я ждал твоего вызова, Изгой.
— Что-то срочное, Рома?
Пернатый улыбается. Когда-то мне казалось диким и странным смотреть, как искажаются черты лица наших друзей при этой самой улыбке. А теперь мы привыкли — и я, и те из ребят, которые допущены к сеансам прямой видеосвязи. Более того, мне хочется видеть их улыбки.
— Да нет, не особо... страшно просто. Переживаю за вас всех.
И мне внезапно становится остро жаль, что я не могу улыбаться.
— Нам тут тоже страшновато, если честно. Но будет всё хорошо, вот увидишь.
Я стучу по древнему амулету — обрубку деревянной доски, чьё место в коллекции раритетов у кого-нибудь из Бессмертных. И этому жесту научил меня пернатый Рома. Якобы снимает флюктуации непредвиденных и негативных случайностей. Вообще-то я не верю... но всегда стучу. Не помешает.
— Как он?
И снова мы понимаем — "он", это Умник. Талантливейший юноша. Живец. Ловушка на Повелителя. Завтрашний Повелитель.
— Нормально. Спит. Мне бы его нервы.
Пауза.
— Когда ты прибудешь, Рома?
Ещё пауза.
— Как только, так сразу.
Новая пауза.
— Мы тебя ждём, Рома. Нам правда трудно.
— Ну сказал же — прибуду! С подарками. Ваше дело нейтрализовать боевые орбитеры.
Я киваю.
— Как только, так сразу.
И снова он улыбается... Какая светлая у него улыбка. Кстати, тут она не совсем своевременна, между прочим — даже Великому и Мудрому не так-то просто незаметно парализовать систему боевых орбитальных станций, несокрушимый щит Оплота... Умнику придётся здорово потрудиться. Бессмертных сбрасывать со счёта ни в коем случае нельзя, к ним вообще не стоит поворачиваться спиной...
— Давай-ка ещё раз обсудим детали, — говорит Рома. — Вдруг чего упустили...
— Давай, — я скрипуче смеюсь. — Но только мы ничего не упустили. Точно тебе говорю.
...
Гравипостель мягко, едва заметно покачивает меня, и я мимолётно думаю — надо предупредить инженера-постельничего, ещё раз допустит... Надо же, режим усыпления утром работает. Или сразу наказать? Мелочи, мелочи...
Повинуясь команде, гравипостель опускает моё расслабленно висящее в воздухе тело на мягкий ковёр. Я сажусь, щёлкаю пальцами, и забавный столик на тонких ножках, смешно взбрыкивая, подбегает, откидывает крышку с экраном.
— Доброе утро, мой Повелитель, — как всегда, Ноль первый уже на ногах.
— Всё готово?
— Да, разумеется. Врачи уже здесь.
— Как донор? Спокоен?
Пауза. Я понимаю удивление секретаря. Кому интересно настроение донора?
— Во всяком случае, цел и невредим, мой Повелитель.
— Цел, это хорошо. Но я спросил, спокоен ли он.
— Сейчас узнаю и доложу, мой Повелитель — чуть более поспешно, чем обычно, говорит секретарь. Я не люблю повторять вопросы дважды. Разумеется, Ноль первому и не такое сойдёт, но...
— Камера наблюдения показала — донор спал как убитый, мой Повелитель, — сообщает между тем секретарь.
Я размышляю. Настолько крепкие нервы? Вероятно, парень верит в то, что Слияние существует на самом деле... Но всё равно странновато.
— Так всё же бывает, Повелитель, — правильно понимает меня Ноль первый. — Нервный стресс приводит к парадоксальной реакции.
— Ладно, — я встряхиваюсь. — Вели завтрак и одежду.
Действительно, это у меня нервы не в порядке. Мерещится невесть что... Какая угроза может исходить от донора? Сегодня его мозги будут отправлены в утилизатор. Старый я стал совсем, вот что... Нет, пора, пора менять тело,
— Доброе утро, мой Повелитель, — на экране ходячего столика Сорок пятый.
— Как дела?
— Всё спокойно. И будет спокойно ещё двадцать дней как минимум. Можно проводить операцию.
Я удовлетворённо киваю. Да, надо, надо. Не всегда выдаётся возможность столько дней проваляться в послеоперационной палате. Может ведь и так выйти, что прямо из той палаты да в плазмотрон...
Покончив с завтраком — как обычно, ароматизированная каша и витаминный напиток — я облачаюсь в комбинезон ослепительно-лазурного цвета, едва не режущий глаз. Да, такой надлежит носить только Повелителю Вселенной. И никому кроме!
Охранные роботы топают следом, и шаги их гулко разносятся по пустым анфиладам дворца. Ноги не идут, надо же... Нет, пора, пора менять тело, пока совсем не одряхлело!
В предоперационной бригада врачей дружно кланяется. Сегодня особый случай, сегодня им позволено не падать ниц. Поскольку пол может быть нестерилен местами...
Донор уже на месте, закреплён на операционном столе. Только дать наркоз осталось.
— Ну что, ничтожный, сольёмся? — неожиданно говорю я.
— Да, мой господин! — с верноподданническим восторгом отвечает парень. Я внутренне усмехаюсь. Вот она, урна для его мозгов...
Из стерилизационной камеры уже с топотом выходят мои верные роботы, неся с собой острый запах озона. Озон плюс ультрафиолет очистили их металлические тела от любой возможной заразы... Вот бы так мне очистить Оплот...
Потоки перекиси орошают меня с ног до головы. Вообще-то это дряхлое мясо неплохо послужило мне... Прощай, старое мясо, здравствуй, мясо молодое!
За прозрачной стеной дежурят телохранители. Мало ли что в операционной стоят телекамеры видеоконтроля... Камеры можно обмануть. Живые глаза тут надёжнее.
Капельница уже начала свой отсчёт. У меня и донора одновременно. Кап... кап...
Что-то вдруг меняется в мире. За прозрачной плитой бронестекла охрана валится разом, как скошенная лучом. Спустя мгновение валится вся бригада врачей — самых надёжных и проверенных, какие только возможны. Двери операционной мягко расходятся, и в помещение вваливаются какие-то личности в медицинских одеяниях. Один из них с ходу выдёргивает иглу наркозного аппарата из тела донора. Могучие роботы пребывают в полном бездействии, как макеты. Собственно, они просто не падают.
— Я уж начал засыпать, — говорит донор, — сколько вы возились...
Отвязанный парень встаёт, потирая плечи. Я тупо таращусь на происходящее, но кричать не могу. Голоса нет... Вернее, начал действовать наркоз.
— Чего-то холодно здесь... Нервы, должно быть. Ну что, начальничек мертвяков, ты хотел Слияния? Сейчас тебя сольют...
И это последнее, что я слышу...
...
-... Мой Повелитель, проснись! Момент критический!
Я медленно открываю глаза. Надо мной склонился Ноль сорок пятый, один из подручных Сорок пятого. Собственно, его зам.
Я делаю глазами знак, и понятливый малый без слов включает голосовой синтезатор. Поскольку Повелитель Вселенной непосредственно после операции беспомощен и неподвижен, словно кукла, и так же безглас. Как бы ни были виртуозно сращены нервные волокна, соединяющие мозг Повелителя с новым телом, проводимость они обретут в лучшем случае завтра. Глаза и слух, это всё, что у меня есть пока — поскольку пересадка мозга осуществляется в комплексе с сетчаткой и слуховым аппаратом... Я так вжился в эту легенду, что мне кажется — так оно всё и есть на самом деле.
— Где Сорок пятый? — металлическим голосом спрашивает синтезатор, улавливая колебания нервных электромагнитных импульсов, так и не дошедших до голосовых связок.
— Убит, мой Повелитель!
— Докладывай. Подробно. — металлически скрипит синтезатор.
Ноль сорок пятый излагает коротко и сжато. Операция закончилась вполне успешно, что его несказанно радует, но... В момент окончания операции дворец подвергся нападению. Кто, что, неясно пока, но нападавшие действовали невероятно дерзко и напористо. Как-то сумев обойти все охранные системы, они вломились в дворцовый медцентр и перебили всех, кто там находился. К счастью, охранные роботы задержали нападавших, что позволило эвакуировать Великого и Мудрого прямо из операционного бокса. Иначе бы ещё чуть, и...
— Кто из нападавших взят? Живые, мёртвые? — задаю я вопрос.
— Никто, о Великий и Мудрый! Там был сильный пожар, преступники оказали ожесточённое сопротивление. Они использовали мощную и необычную технику...
— Где Ноль первый?
— Убит, Великий и Мудрый. Нападавшие действовали очень слаженно...
Я закрываю глаза. Удалось. Всё удалось, до последней точки. Откуда знать этому Ноль сорок пятому, что всё это имитация. Даже послеоперационный шов на моей голове, и внутренний тоже — надрезали и сварили лазером, имитируя трепанацию черепа. Больно было, кстати, я и не знал, что хирургический лазер так болезненно действует, даром что местная анестезия... Ладно. Насчёт последней точки, тут я неправ. До последней точки нам шагать и шагать.
— Слушай приказ,— металлический голос синтезатора ровен и безлик, и оттого особенно страшен. — Взять Ворма и Барта. Немедленно. Если не удастся взять, уничтожить на месте. Но не упустить! Сделаешь, доложишь. Отныне ты Сорок пятый. Просто. Исполнять!
— Да, о Великий и Мудрый!
Вот так. Парень, несомненно, рад до невозможности — ещё бы, такая карьера привалила! Теперь он вернее робота при мне. Ну а секретаря я подберу в самое ближайшее время. Из наших, само собой. Легенда уже готова. Потом и этого парня, теперь уже Сорок пятого, сменим... Как всё-таки хочется спать...
"Ну и спи. Ты же после операции" — возникает в голове бесплотный шелестящий голос. — "Поздравляю, Великий и Мудрый"
...
Мнемозапись гаснет. Я обвожу глазами собравшихся.
Сегодня особый день — наша "Капелла" в полном составе, да ещё и усиленная представителями официальных органов, собралась на природе. Берег, усыпанный мелкой галькой, тянется насколько хватает взгляда. На горизонте смутно темнеют туши островов, и невозможно определить, которые из них рукотворны. Низко висящее над горизонтом негасимое светило щедро разливает расплавленное золото по глади океана.
