Хозяин Вселенной (общий файл)

Глава 1

Скрытая угроза

-... Папа-мама, а эти давать?

Маленькая Мауна протягивает на ладошке три розовые комочка, чем-то напоминающие пресловутый земной "Вискас", сухой кошачий корм. Другая ладошка дочери в это время исполняет функцию кормушки для Нечаянной радости — зверушка даже придерживает её лапкой, дабы источник питания не вздумал преждевременно ускользнуть.

— Давать, давать, — за меня отвечает Ирочка, разрезая на кусочки тёмно-зелёный шипастый фрукт... всё время забываю название...

— Некусай, Рома, он называется некусай, — уловив мою мысль, отвечает Ирочка. — Вообще-то пора бы уже и запомнить, муж мой. Каждый день летаешь, собираешь...

— Да тут столько всяких некусаев растёт... — пытаюсь я оправдаться.

— И жалкий лепет оправданья, — уже по-русски говорит жена, вручая мне один из кусочков, аккуратно держа за шип. — А почему некусай, помнишь?

— Папа-мама, и эти давать? — вновь спрашивает дочура, протягивая на ладошке новые комочки, на сей раз коричневые.

— Все давать!

Нечаянная радость, урча, поедает на десерт витамины и прочие хитроумные препараты, назначение которых — обеспечить зверюхе бодрость и здоровье на протяжении многих десятилетий. Разумеется, маленькая зверюшка не в состоянии жить столетиями, как её хозяева, но мы стараемся максимально продлить жизнь нашей любимицы.

Сегодня выходные у меня и супруги совпали, и по случаю столь радостного события всё наше семейство ужинает на веранде, ограждённой страховочной сеткой, по которой любой ангел безошибочно определит — в этом доме имеется маленький, нелетающий ребёнок.

— Уммм... — я вонзаю зубы в вязкую, липкую мякоть, и только тут вспоминаю, почему плод этот называют "некусаем". В глазах моей ненаглядной прыгают насмешливые искорки, и я улавливаю мелькнувший мыслеобраз — лежащие зубьями вверх грабли с длинным крепким черенком... Действительно, пора бы уже и запомнить: мякоть некусая ещё более липкая, чем земной рахат-лукум. Его следует просто обсасывать, держа за шип, и тогда мякоть сама медленно тает во рту, оставляя на языке неповторимый остро-сладкий вкус, отдалённо напоминающий земную кока-колу.

— Мама-папа, она всё съела! — сообщает нам дочура, отряхивая ладошку. Нечаянная радость, облизываясь, наконец отпускает руку дающую, и Мауна немедленно заключает животное в объятия, как плюшевого медведя. Зверюшка сопит, но вырываться пока не пытается — во-первых, дочура заметно окрепла, и вырваться из её цепких ручонок не так-то просто, а во-вторых, не так это и страшно, поскольку выдирать перья из крыльев летучей сони малышка перестала. В последнее время отношения между Нечаянной радостью и Мауной-младшей определённо наладились, потому как в отличие от взрослых дочура располагает практически неограниченным запасом времени для всевозможных подвижных игр, вполне доступных пониманию домашней зверюшки.

— А я хочу Великую звезду! — внезапно заявляет дочь, гладя зверюшку.

— О! — жена округляет глаза. — Придётся тебе потерпеть, не сезон.

— Плохо, — вздыхает Мауна, и в тоне её слышится явное осуждение неспособности мамы-папы решить проблему. — Я бы посмотрела. Красиво.

— Да я бы и сама полюбовалась, — согласно вздыхает Ирочка.

— И я тоже... — я наконец-то справляюсь со своим некусаем. В этот момент Нечаянная радость, улучив момент, вырывается и вспархивает на настенную икебану. В конце концов, после ужина нужен покой, дабы правильно переварить его.

— Папа, а у меня крылья опять выросли!

Мауна поворачивается к нам спиной и разворачивает свои трогательно-розовые детские культяпки. Я без труда улавливаю нехитрые детские мысли и эмоции — дочуре хочется, чтобы папа погладил и похвалил её крылышки... и по спине погладил... и ещё чешется немножко в основании левого крыла...

— Ого, какие вымахали! — восхищённо говорю я, стараясь оправдать невысказанные ожидания дочери. Осторожно глажу нежную кожу, без единого пупырышка, под которой угадываются хрупкие косточки маховых пальцев. Да, действительно подросли крылышки... Пройдёт совсем немного времени, и кожица эта потеряет свою гладкость — полезут из неё острые иглы, разворачиваясь в роскошные маховые перья, и эти трогательные культяпки обретут упругую прочность и мощь...

— Тут чешется? — я старательно чешу в подкрыльевых ямках, очень схожих с маленькими вторыми подмышками.

— Да! И везде! — дочура подставляет себя ласковым папиным рукам. Я глажу её, ласкаю. Нет слов, как мне хорошо. Нет слов, как нам троим хорошо. Счастье... Вот оно какое, счастье...

— Теперь маму! — великодушно заявляет Мауна, насытившись наконец папиными ласками. — Ей тоже хочется!

Я поперхнулся, закашлялся. Вообще-то пора бы уже и привыкнуть — ребёнок растёт, уловить открытые мысли и желания на таком расстоянии для нашей дочери теперь как нечего делать...

— Спасибо, доча, — в глазах жены пляшет смех. — Ты очень добра и деликатна.

— И ещё я красивая! — дополняет список собственных достоинств дочура. — Правда, папа?

— Ну безусловно! — отвечаю я, для пущей искренности округлив глаза.

— Чай пить никто больше не желает? — спрашивает Ирочка, и, не дождавшись ответа, щёлкает пальцами. — Домовой, явись!

— Я пойду в ту комнату, и буду смотреть сказку про Розовые пёрышки, пока вы тут занимаетесь своим сексом, — выдаёт дочь, вставая из-за стола. Я медленно хлопаю глазами. Да, тут уже деликатность — не то слово...

— Мауна, не всё, что думаешь, следует говорить вслух, — кажется, теперь и Ирочка озадачена всерьёз размерами детской деликатности.

— Но ведь ты всё равно поймёшь мои мысли, мама, — невинный взгляд девочки не оставляет места подозрениям насчёт злого умысла и без всякой телепатии. — И даже бабушка с дедушкой делают это, и не стесняются. И дядя Фью с тётей Лоа, и тётя Иуна с дядей Кеа, и все-все-все! Когда я вырасту, выйду замуж и тоже буду!

Закончив изложение своего видения вопроса, дочура покидает нас, оставляя осмысливать сказанное. Я перевожу взгляд на жену.

"Всё, Рома" — в её глазищах бесится, пляшет смех. — ""Добро" получено, и вообще, указания контролёра ситуации положено исполнять немедленно и беспрекословно"

И мы разом валимся друг на друга от хохота.

...

Тихо, как тихо в доме... Разумеется, ангелы не люди, и не бывает здесь полуночных пьяных гулянок с топотом и уханьем, с порванными от усердия гармонями и переломанной мебелью. Однако бывают такие минуты, как сегодня, когда мне невольно кажется — звуковая защита, установленная для оберегания покоя жильцов, работает чересчур усердно. Создавая впечатление, что во всём этом огромном мире есть только трое живых — я, моя Ирочка и наша дочь, не считая разве что толстой крылатой сони...

Ирочка, почмокав, прижимается ко мне крепче, сильнее раскрывая крыло. Извечный жест любой любящей женщины — обнять, обволочь своего мужчину, укрыть его... Так делают все женщины во всех покуда известных мне мирах, и Рай не исключение.

Тускло светится пепельным ночным светом потолок. Вероятно, будь я человеком, я бы даже не смог различить сейчас цвета — только-только света хватало бы, чтобы не натыкаться на стены... Однако мои ангельские глаза без особого напряжения различают радужный отлив крупных белых перьев на крыле жены, и мелкий пушок, сменяющий перья ближе к основанию крыла... А у самой спины остаётся только голая, гладкая кожа, и я даже вижу подкрыльевую ямку, так похожую на детскую подмышку без единого волоска... Я очень много стал видеть. Возможно, местами слишком много.

Не удержавшись, я осторожно глажу жену — очень осторожно, чтобы не разбудить. Ирочка снова чмокает губами, вздыхает во сне, прижимаясь всем телом, закидывает на меня ногу. Под тонкой, нежной кожей переливаются мускулы, и даже ночная их расслабленность не даёт повода сомневаться — вот эти длинные ноги, мечта любой балерины, вполне способны подбросить тоненькое упругое тело на два метра вверх, обеспечивая уверенный взлёт с места... А эти пальчики, обманчиво хрупкие, без особого труда могут колоть грецкие орехи. Чудо моё, невероятное чудо... Привыкну ли я к нему когда-нибудь?

И сам я такой же. Собственно говоря, ничего не осталось от того громоздкого тела бескрылого аборигена одной полудикой планеты. Это нелетающие существа могут позволить себе роскошь таскать кучу рыхлого мяса и тяжеленных костей. У летучих эволюция таких особей отсекает на дальних подходах.

Да, ничего не осталось от того тела, принадлежавшего Роману Белясову. Как ничего не останется от этого, если удастся мой замысел.

И этого чуда, чмокающего во сне, рядом не будет. Как там говорил дед Иваныч — зоофилия? Нет, тут уже некрофилия, пожалуй. Потому как все Истинно Разумные по сути биороботы, выращенные в недрах их жутких родильных заводов. Да, ведь они же и неспособны ни к чему этакому! Врождённая, полная и окончательная импотенция...

Кстати, насчёт биоморфии — сколько раз можно перекраивать весь геном? Моя Ирочка прошла перестройку дважды, но ведь она ангел по рождению. Вся здешняя биоморфия как наука построена под ангелов, и это естественно: биоморфы из людей изготовляются штучно.

В памяти вновь всплыло: мама Маша глядит мне в глаза, напряжённо и внимательно.

"Это дорога в один конец. Ты больше не будешь человеком никогда. Ты понял?"

Холодок пробегает вдоль спины. А если и следующая дорога тоже без возврата? Остаться "зелёным" навсегда... нет, только не это! Да, это проблема...

Впрочем, до этого ещё надо дойти. Недаром папа Уэф и мама Маша в едином порыве встали на колено перед своим зятьком, осознав, планов каких громадьё осенило недавнего балбеса. Уж им ли не понять, при их-то опыте работы в миссионерах...

Кстати, насчёт балбеса — не стоит так уж решительно отмежёвываться от своего тёмного прошлого. Вполне возможно, очень скоро мне докажут, что как был я балбесом, так им и остался. Что голова моя, при всей ценности, всё-таки больше подходит для регулировки центра тяжести тела — не считая, разумеется, того, что я в неё ем. Что замысел мой есть бред, попытка воскресить древнее кладбище. Докажут графиками, диаграммами, формулами. Действительно, сколько их там, покуда живых? На триста миллиардов ходячих мертвяков...

Однако надо спать. Насколько помнится, я пока что работаю в службе внешней безопасности, и текущих дел никто не отменял. Конечно, теперь уже отношение ко мне другое, поскольку я как-никак Всевидящий. Поважает меня Биан, как здесь принято говорить, "носится, как бабушка с первой внучкой". Впрочем, Аина, давно и прочно усвоившая язык моей далёкой Родины, а заодно и тамошнюю народную мудрость, выражается чётче: "как дурень с писаной торбой". При этом в сопутствующем мыслеобразе я обычно предстаю с затейливым узором по всему телу и снабжён длинными лямками для удобства переноски.

Мягкая лента мыслесъёмника на голове уже почти не ощущается, настолько я к ней привык. Под закрытыми веками танцуют свой бесконечный танец размытые цветные пятна. Привет, ребята, я вас ждал... Уж вы постарайтесь, покажите мне то, что нужно...

Взрыв! Огромная голубая чаша до горизонта...

Взрыв! Круглится бок планеты...

Взрыв! Ласково греет светило...

Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо...

...

Гул турбин почти не слышен за шумом и посвистом ветра, только мелкая дрожь под ногами выдаёт чудовищную мощь, таящуюся в недрах корабля. Нос судна режет волны, и крейсер неудержимо приближается к тёмной полоске земли, маячащей на горизонте. Край солнечного диска быстро погружается за тот горизонт. Вот от него осталась полоска... Последний луч... Всё! Что ни говори, а закат — это волнует. Красиво, и настраивает на философский лад.

"Когда ты видишь солнце, уходящее от тебя, попрощайся с ним. Ибо никому не дано знать, увидит ли он восход..."

Я нервно тряхнул головой. Дурные мысли надо гнать немедля, ибо говорят многие мудрецы, что мысль материальна. Разумеется, это суеверие, но...

Багровый закат, уже разлившийся на полнеба, предвещал за завтра плохую погоду. Впрочем, для этих мест плохая погода правило, и удивляться тут нечему.

Нет, дело не в погоде. Вот почему на это дело отправили ударный крейсер, вот это удивительно. Неужто этот хвост столь ценен, что ради него адмиралы готовы рисковать одним из лучших кораблей флота? Ведь это же ударный крейсер, линейный...

Я нервно оскалил зубы, хлестнул хвостом по палубе. Похоже, переутомление даёт-таки себя знать. Какой "линейный"? При чём тут линейный? Всю жизнь "Белый клык" был ударным крейсером, и ничем больше. Вообще дико звучит: "линейный крейсер". Похоже, я медленно начинаю сходить с ума. Такое ощущение, будто в черепную коробку без спроса вошёл некто, уселся на корточки и сидит... Как всё закончится, надо будет показаться врачу, вот что. А ещё вернее, хорошенько встряхнуться... Я развернулся и широкими шагами направился к рубке, гордо неся хвост трубой — не пристало капитану ходить с опущенным хвостом.

В боевой рубке крейсера было тесно, зелёным светом мерцали экраны. Я вглядывался в изломанную береговую линию. Да, если исходить из цели нынешнего похода, нельзя не признать — место выбрано удачно. В здешние шхеры достаточно просочиться, и прощай мой хвост. И время подхода выбрано как нельзя лучше. Я ухмыльнулся, оскалив острые клыки. У парня будет целая ночь, да и у нас тоже. Насколько известно, радиолокаторов на вражеских броненосцах береговой обороны нет, так что ночью они слепы как лаш-лаши. Да и вообще этим утюгам не следует поодиночке попадаться на дороге у "Белого клыка". Никакая броня не поможет против двенадцати дальнобойных орудий. Так что, пожалуй, в адмиралтействе правильно рассудили — чем пробираться на какой-нибудь утлой байде, уповая на незаметность и дрожа при появлении на горизонте любого дымка, не лучше ли пройти открыто и прямо? Двенадцать стволов "Белого клыка" надёжнее любых документов, и вряд ли сторожевики береговой охраны смогут чем-нибудь возразить. Конечно, есть ещё броненосцы, и всей эскадрой они бы сумели отстоять неприкосновенность священных морских рубежей... как там дальше... неважно. Важно то, что к утру все мы будем в разных местах — этот парень на берегу, в какой-нибудь уютной и неприметной хатке, плавучие утюги на страже священных рубежей, а "Белый клык" на пути домой.

Экраны внезапно запестрели рябью помех.

— Капитан, никак, это радар! — обернулся ко мне оператор радара. Морда точь-в точь у павиана... Нет, я определённо схожу с ума. Какого "павиана"?! Откуда это слово вообще?!

— Господин капитан, олух бесхвостый! — рыкнул я на полуштатского умника, забывшего своё место.

— Так точно, господин капитан!

— Где источник?

— Сейчас... один донг, господин капитан... Вот!

Я снова оскалил клыки. Всё ясно. Ну а чего я ожидал? Техника не стоит на месте. Нет ничего удивительного в том, что на береговой батарее поставили радар. Да, дело осложняется...

— Время подхода? — отрывисто бросил я, разглядывая карту, на которой положение батареи было отмечено красным трезубцем с парой тонких линий, неприлично широко раздвинутых — сектор обстрела батареи.

— Время подхода до точки сорок семь донгов! — отрапортовал штурман. Почти полчаса, отметил я про себя... Всё, хватит! Каких "полчаса"?! Если и сходить с ума, то только не сейчас!

— Право руля четыре грана! И приведите господина Крака! — отрывисто приказал я. И снова откуда-то сбоку выплыло: не "грана", а "градуса", и "градусов" этих в круге триста шестьдесят, а не сотня, как положено гранам... Да что же это такое?!

Экран всё пестрил помехами — видимо, радар противника имел близкую частоту. Видят ли они помехи от нашего радара? Или у них вообще стоит индикатор облучения? Тогда дело может осложниться весьма и весьма...

В рубку между тем ввалился агент, которого уже успели прозвать Хвостом. Действительно, подумал я, с таким пушистым хвостом и вообще внешними данными у парня не должно быть недостатка в женщинах.

— Время подхода? — вновь осведомился я.

— Тридцать пять донгов!

— Хорошо! — я обернулся к агенту всем телом. — Итак, господин Крак, мы подходим к цели нашего путешествия. У тебя есть тридцать донгов, после чего ты должен быть в шлюпке.

— Да, господин капитан! — оскалился господин Крак. Да, клыки у парня тоже что надо... А насчёт не слишком звучного имени, так это поправимо — готов отдать полхвоста, что парень перестанет быть Краком сразу после того, как шлюпку спустят за борт...

— Капитан, нас встречают, — старпом обернулся ко мне со своего места.

Действительно, по призрачной зелени от берега ползло яркое пятнышко, нацеливаясь в самый центр экрана. Я встретился взглядом со старпомом, и мы разом оскалили клыки.

Всё было ясно. Радары у противника так себе, и оператор не смог определить истинные размеры цели. Приняли нас за контрабандистов, похоже, и передали сообщение бравым погранцам. И вот сторожевик, мирно отдыхавший в одной из здешних бесчисленных шхер, вышел на перехват нарушителя, явно забирая мористее, дабы отсечь пути к бегству. Обнаружили ли они наш радар по излучению? Кто знает... Вероятно, нет, иначе не шли бы навстречу так уверенно — контрабандисты покуда не имеют на борту радаров.

Ну что же, ребят ждёт большой сюрприз.

— Башенные и правый борт к бою! Светомаскировку соблюдать до последнего! Время подхода до точки?

— Двадцать восемь!

Хорошо, хорошо, думал я, разглядывая зелёный светлячок, быстро и уверенно ползущий навстречу своей гибели. Сторожевик шел, очевидно, сверяя курс по показаниям берегового радара. Шёл с погашенными ходовыми огнями, по всей видимости, рассчитывая выскочить у нарушителя перед носом, ослепить прожектором... Фактор внезапности. Будет, будет вам фактор внезапности, ребята...

— Грогл, смотри! — старпом хищно наклонился к экрану. Он очень редко звал своего капитана по имени. И только в момент серьёзной опасности.

Одного взгляда на призрачно мерцающий экран хватило, чтобы понять — поименование капитана имеет под собой реальную основу.

— Отсохни хвост! Чего им не спится?!

Разрешение нашего радара было вполне достаточным, чтобы не питать никаких иллюзий — это уже не сторожевики. Жирные яркие пятна выползали из-за края экрана, я считал их, оскалив клыки. Один... два... три... четыре... пять. Вся броненосная эскадра.

— Спокойно! — услышал я себя будто со стороны. — Идём прежним курсом. Комендорам — потопить сторожевик с одного залпа, чтобы не успели сообщить. Прожектора и огонь только по команде!

— Грогл, мне это не нравится! — хвост старпома подметал пол не хуже метлы. — Ты уверен, что нас не ждали?

— Уверенным можно быть только в одном — личном депозите в Центральном банке! — рыкнул я. — Время до точки?

— Двадцать донгов!

— Приготовиться!

В смотровые щели, прорезанные в толще броневого стакана рубки, внезапно вместе с ветром полетели брызги дождя. Дождь, это хорошо... В дождь враг слеп совершенно, а мы зрячие, у нас радар...

Не будь дураком, осадил я себя. Берегового радара вполне достаточно, чтобы корректировать огонь всей эскадры. А вот удастся ли потопить сторожевик с одного залпа в ночной непогоде?

— Я готов, господин капитан! — передо мной возник агент, затянутый в чёрный блестящий гидрокостюм. Странно, но при виде чёрной блестящей колбасы вместо роскошного пушистого хвоста мне стало легче.

— Господин Крак, тебе следует поторопиться.

— В смысле?

— В самом прямом. Высадка произойдёт значительно дальше от берега, чем первоначально предполагалось.

— Это невозможно, — агент обнажил кончики клыков.

— Здесь я решаю, что возможно, а что нет! — я обнажил клыки на всю длину. — Чтобы у тебя не сложилось превратное впечатление, господин Крак, взгляни на экран. Видишь вот это? Это сторожевик, который встретит нас через три... теперь уже два донга.

— Сторожевик есть проблема для ударного крейсера?

— Проблема вот, — я указал на жирные зелёные пятна. — Это броненосцы, господин Крак. Они идут мористее, и я не собираюсь лезть в эту западню.

— Ты должен высадить меня в указанной точке, господин капитан, — агент тоже обнажил клыки на всю длину. — Более того, после высадки пройти вдоль берега, чтобы сбить со следа...

— Всё, я сказал! Свободен!

Я обернулся к экрану. Зелёный светлячок подобрался к самому центру, и если не мы, то он вот-вот зажжёт прожектор.

— Свет!

Вспыхнувшие прожектора разорвали непроглядный мрак дождливой ночи, и среди горбящихся волн возник размытый силуэт сторожевого корабля.

— Огонь!

Залп орудий словно обрушил небо. Казалось, ничто не может уцелеть после такого удара, но после того, как осели водяные столбы разрывов, обнаружился всё тот же размытый силуэт — кораблик резво разворачивался, стремясь укрыться в пелене дождя.

— Олухи бесхвостые! — рявкнул я. — Огонь по готовности!

Но рявкнуть "огонь" одно, исполнить же команду — совершенно другое. На перезарядку главного калибра уходит полдонга. Собственно, теперь уже неважно, отправится ли везучий сторожевик на дно сейчас или окажется настолько везуч, что доживёт до третьего залпа. Нет сомнения, в эти мгновения радист уже сообщает, какого рода нарушитель священных рубежей пожаловал в эти дикие края. Скверно, очень скверно...

Орудия наконец-то вновь выпыхнули пламя, и на этот раз удача отвернулась от везучего сторожевика — в ночи вспыхнул и замерцал маслянисто-оранжевый свет, впрочем, быстро погасший. Всё понятно, должно быть, после попадания снаряда главного калибра "Белого клыка" сторожевик разорвало и вывернуло наизнанку...

— Время до точки!

— Двенадцать донгов!

Старпом вновь развернулся.

— Капитан, давай высадим его, как условлено! Тут всего ничего осталось!

Я заколебался было — действительно, что такое двенадцать донгов на полном ходу? А парню пилить на утлом челноке с аккумулятором и слабосильным электромотором...

И в этот момент неподалёку ахнул первый разрыв.

— Агента в шлюпку! Машинам полный назад!

Меня бросило грудью на край пульта — корабль будто осел в воду, тормозя полным назад. Гулко ахнул невдалеке второй разрыв, и чуть погодя третий, ещё ближе.

— Грогл, откуда бьют? — шерсть на старпоме стояла дыбом.

— Спокойно, Бргарр... Это ничего... Это береговая батарея...

— Мы вне зоны досягаемости! Когда они успели поменять орудия?!

Грохнуло совсем рядом. Я вновь оскалился.

— Всё просто, Бргарр. Орудия прежние. Они только увеличили угол возвышения.

— Отсохни хвост!

— Шлюпка спущена! — донёсся металлический голос из рупора.

— Полный вперёд!

Винты, бесцельно молотившие воду с нулевым шагом, вновь потянули корабль вперёд, и "Белый клык" начал стремительно набирать ход. Снова грохнул недолёт, за ним перелёт. Спокойно, главное, спокойно... Радар у них никудышний, совсем плохой радар, раз не смогли отличить ударный крейсер от контрабандиста... Не попадут, зря снаряды тратят...

Корпус сотрясся от страшного удара. Взвыла и тут же заглохла сирена.

— Попадание в машинном! Бронепояс пробит!

— Повреждения?! — рявкнул я.

— Четвёртая турбина встала... смещение... Третья встала... повреждение редуктора... — посыпались доклады.

Снова грохнул близкий разрыв, но это уже не имело особого значения. В поведении пятен на экране радара наметились явные перемены — шедшие вроде бы по своим делам броненосцы изменили курс и прибавили ход. Пять утюгов, двадцать стволов. Плюс батарея, ещё шесть стволов в двух трёхорудийных башнях. Нет, не ещё, а главные шесть. Вести дуэль с береговой батареей, корректируя стрельбу по радару, бессмысленно. Во всяком случае, это задача не для одного покалеченного крейсера, даже ударного.

И вне всякого сомнения, уйти от эскадры на двух уцелевших турбинах, к тому же по одному борту, не удастся.

...

Взрыв в голове!

Я поднимаю веки медленно, будто шкафы отодвигаю — так тяжелы. Размытые цветные пятна с явной неохотой уступают место реальности, и сквозь тающую зелень проступает лицо моей жены.

— Ну, Рома... — она смотрит на меня во все глаза. — Ну, я просто даже не знаю...

Я хватаю её руку, сжимаю до хруста пальцев. Как утопающий хватается за брошенную верёвку. Как будто, если я отпущу её, меня безвозвратно унесёт в бездну. Ирочка морщится, но терпит.

— Видела?

— Всё, от начала до конца, — кивает она. — Я никогда не слыхала о таком мире. Конечно, нужно будет показать твоим, запустить поиск, но... Могу предположить, Рома, что об этом мире не слышали даже сэнсэи.

Она смотрит на меня своими огромными глазищами.

— Куда же тебя занесло, Рома? И куда-то ещё занесёт?

...

Глава 2

Первый подход

Биан смотрит на меня долгим, изучающим взглядом.

— Странно... Вроде ты совсем неплохо летаешь теперь, не то, что вначале...

— А при чём тут? — округляю я глаза.

— Тогда непонятно, где ты ухитрился так крепко удариться головой. Ну согласись, ничем иным твою идею объяснить невозможно.

Сотрудники нашей группы подтягиваются ближе, только Аина не покидает своего излюбленного коврика за ширмой с цветами. Впрочем, я улавливаю — она тоже бросила работу и с интересом следит за беседой. Ещё бы!

— Биан, я не шучу и головой не ударялся, — не принимаю я тона. — Я долго думал...

-... и наконец придумал, — заканчивает за меня шеф. — Вообще-то бремя доказательств должно лежать на тебе, но ради тебя я готов сделать исключение и разобрать этот бред по частям.

Биан усаживается поудобнее, привычно тянет мочку уха.

— Начнём с простого вопроса — отчего ты решил, что им это надо?

Я медленно киваю.

— Вопрос понят. Ну что же, любой сумасшедший уверен, что мыслит правильно. Значит ли это, что сумасшедшего не нужно лечить?

— Нет, не так. Сумасшедшим может быть индивидуум, но никак не всё общество. Нет никаких оснований считать их сумасшедшими — они мыслят вполне логично и чётко, хотя видят мир совершенно иначе, чем ангелы или сэнсэи. С таким же успехом можно считать сумасшедшими нас — ведь наш образ мыслей им чужд и непонятен.

— Кстати, они и считают нас сумасшедшими в глубине души, — вставляет слово Уот.

— Во-первых, не считают, а во-вторых, это их проблемы, — возражает Биан. — Но мы сейчас не об этом. Всякая операция имеет цель. Реальную цель, Рома. Цель, выдвинутую тобой, можно смело назвать химерической.

— Не согласен! — я упрямо тряхнул головой. — Самоубийц спасают даже вопреки их желанию!

— С чего ты взял? — округляет глаза шеф. — Разумное существо имеет право призывать свою смерть, и только самые близкие родственники могут вмешиваться. Связанные узами и имеющие право на данного разумного, поскольку он стал их частью. И никто больше.

Я прикусил губу. Действительно, ангельские взгляды на жизнь и смерть сильно отличаются от человеческих, и мне это уже давно и хорошо известно. Не стоит так подставляться.

— Хорошо, пусть так. Но они не хотят умирать, Биан. Они хотят жить, — неожиданно приходит мне на подмогу Иол. — Однако их не спрашивают. За них решает Повелитель.

— Хорошо, Летящий под дождём, — помолчав, соглашается Биан. — Да, это довод.

Я улыбаюсь. Вот за что я люблю своего шефа, так это за справедливость. Никогда не упирается рогом, если не прав.

— Ладно, первый пункт закрыли, — Биан снова теребит ухо. — Хотя убедить меня, это одно, а Верховный Совет совсем другое... Тогда следующий вопрос — на кого там можно опереться?

Я снова благодарно улыбаюсь. Что значит многолетняя служба в органах... Сам не замечая, шеф конкретизировал вопрос. Ангел со стороны задал бы его примерно так: "как ты себе всё это представляешь?"

— На тех, кого я видел. На таких, как они.

— Вот как? — Биан выгибает тонкую бровь. — И сколько их там? Каков процент ОТНОСИТЕЛЬНО ЖИВЫХ на кладбище?

Я молчу. Да, это вопрос. Действительно, сколько? И насколько живых?

— Вот именно, — шефу отлично видны все мои мысли. — До сих пор ты видел двоих. Один из них давно усопший поэт, он же обходчик побережья — кстати, до сих пор восхищаюсь, классно ты тогда сработал... Второй ныне живущий художник, он же обходчик подземных коммуникаций. Если ещё жив, конечно. Из сих двух видений ты заключил, что на Оплоте Истинного Разума полно творческих личностей, гениев и т. д., над которыми довлеет жалкая кучка злобных олигархов, Носящих Имя, с носителем Зла в галактическом масштабе, Повелителем Вселенной во главе. А может, всё наоборот?

Биан смотрит мне прямо в глаза.

— Одно-два дерева посреди пустыни, это не лес, Рома. И никогда не станут лесом. Аина! Аина, ты спишь?

"Я не сплю. Я думаю. О чем, можешь прочесть сам, не маленький"

— А ты вслух. И подойди сюда, пожалуйста, а то твой светлый облик теряется в гуще твоих замечательных цветов.

Аина дисциплинированно покидает своё излюбленное место, подходит к нам и усаживается по-турецки, замыкая как-то само собой образовавшийся тесный круг. На душе у меня тепло — вот они, мои товарищи... Бросили работу ради моей идеи...

— Можно и вслух, — Аина смотрит задумчиво. — Сперва я скажу, в чём не прав ты, Биан. Идея Ромы не бред. Она вполне может сработать. Когда до всех — я подчёркиваю, до всех Истинно Разумных дойдёт, какой смысл имеет их "величайшая стройка"... не думаю, что защита любого дворца Повелителя устоит даже против одного корабля их Звёздного Флота.

Она переводит взгляд на меня.

— А теперь я скажу, в чём не прав ты, Рома. Я помню твою первоначальную, трогательно-наивную мечту — менять Повелителей очень часто, покуда они все не кончатся. Потом ты немного поумнел и понял, что запасы Повелителей на Оплоте Истинного Разума исчисляются миллиардами. Так вот — использовав ту информацию, что у тебя есть, при желании действительно можно не только уничтожить теперешнего Повелителя, но и вообще обрушить пирамиду.

Глаза Аины мерцают.

— Только это не будет спасением пропащего мира, Рома. Это будет началом конца, и притом скорого. Поверь, я не просто так болтаю — вопрос уже просчитывался в аналитической группе, я могу скинуть тебе нужные файлы. Мы живём долго, и ты, без сомнения, сможешь увидеть конечный итог своего грандиозного замысла. И когда ветер будет перевевать мёртвые пески над голыми каркасами бывших теплиц и руинами мегаполисов, ты вспомнишь истинный смысл старинной человеческой поговорки — куда именно ведут дороги, вымощенные благими намерениями.

Я убито молчу. Аина, чувствуя моё состояние, протягивает руку и легонько гладит меня по плечу.

— Ты славный парень, Рома, нет сил, до чего славный. И всё-таки ты балбес, извини. Не стоит брать на себя непосильную ношу. Позволь им самим решать, как жить и как умереть. Всё, что мы можем для них сделать, это наглухо заблокировать на их гниющем Оплоте. Тогда у Повелителя не будет шансов применить свою кварковую бомбу. И они поживут ещё немного. Но, если совсем уже откровенно — им давно пора умереть. Таково моё мнение.

Аина встаёт, и кружок моих коллег разом приходит в движение.

— Ну, будем считать это интеллектуальной разминкой, — подводит итог дискуссии шеф. — Всё, работаем, коллеги! Ну а с тобой, Рома, мы сейчас порхнём в аналитический отдел...

Я понятливо киваю головой. Видение, посетившее меня сегодня — тут без аналитиков не разобраться. И ещё вопрос, разберёмся ли с аналитиками.

...

— А вот и папа!

Я вваливаюсь в дом в самый ответственный момент — идёт передача по смене нашей ненаглядной дочуры. В буквальном смысле с рук на руки — прабабушка Ночная Тайна принимает из рук моей супруги бесценное сокровище.

— Папа, смотри, что мне прапрадед подарил! — Мауна показывает шар, немного уступающий размерами футбольному мячу, внутри которого плавно перетекают дымные цветные струи. — Он летает и поёт, и ещё смеётся!

Я беру в руки упругий мячик, и в недрах его появляется весёлый округлый глаз.

— Привет! Споём?

Да уж... Это не розовый кот с крылышками в очках. Мне становится даже неловко за убогость собственного воображения.

— Летящий поперёк, он мастер на такие штучки, — смеётся прабабушка, угадав ход моих мыслей. — Ну так до ужина?

— Да, к ужину мы непременно будем! — заверяет Ирочка. — Спасибо за помощь!

— Вам спасибо, — опять смеётся прабабушка. — Когда бы ещё выпала такая возможность, посидеть с этой вот роскошной куклой?

— Я не кукла, я живая! — резонно возражает Мауна. — Мама-папа, я буду по вам скучать, как только надоест играть. Прабаба, давай играть, пока я не заскучала!

На этой оптимистической ноте мы с Ирочкой выпархиваем из дому, и нас немедленно подбирает транспортный кокон. Процедура эта стала для меня настолько привычной, что нужная поза принимается автоматически.

— Ну здравствуй, муж мой, — Ирочка поудобнее устраивается рядом, тянется ко мне для поцелуя. Я охотно отвечаю. Не терять же впустую время, затрачиваемое коконом на перелёт... — Устал?

— Устал и соскучился, — честно отвечаю я.

Да, действительно, в последнее время мой рабочий график несколько переуплотнён. Дело в том, что я записался на курсы подготовки миссионеров. Моя жена тоже занималась там, поскольку перевелась в резерв миссии до окончания "декретного отпуска" — так она шутя называла время до Первого полёта нашей дочери. Так что нередко приходится мне прямиком со службы да на учёбу — еле домой успел сегодня заскочить...

Если совсем откровенно, я надеялся, что мы будем заниматься вместе, однако оказалось, что это не совсем так. Опытные миссионеры-резервисты занимались по другой программе, я же вместе с новичками штудировал азы. С удивлением я обнаружил, что мой опыт работы в службе безопасности малопригоден для миссионерской деятельности — как, скажем, опыт лесоруба немного значит в садоводстве. Полоть и сеять две большие разницы.

Однако сегодня мы будем заниматься вместе. Сегодня у нас зачёт по боевой подготовке, а она одинакова и для курсантов-новичков, и для опытных резервистов.

Между тем кокон уже переходит в вертикальное падение. Всё? Что-то слишком быстро...

"Просто мы слишком долго целовались. Ты не заметил, Рома, как перестал любоваться звёздами" — Ирочка укоризненно качает головой. — "Ай-яй-яй"

"Ничего не перестал!" — не соглашаюсь я. — "Каждый раз любуюсь, если один лечу. Но сегодня я не один, и у меня есть объект для любования, гораздо более прекрасный, чем любые звёзды"

"Мелкий льстец!" — но я ощущаю, как ей приятно.

"Очень, очень крупный!" — вновь не согласен я, и Ирочка в ответ звонко хохочет. Чудо моё, невероятное чудо...

О-оп! Кокон без затей вываливает нас в воздух, и мы привычно разлетаемся, начинаем снижаться по тугой спирали, скользя напротив друг друга. Кстати, нам уже говорили — с земли мы в этот момент смотримся просто чудно...

Синхронными взмахами крыльев мы с женой приземляемся, одновременно и изящно. Так же синхронно и в то же время непринуждённо складываем крылья.

— Привет, коллеги!

— О, а вот и наша сладкая парочка! — приветствуют нас коллеги. — Как настроение?

— Мы всегда, а вы как?

Шутки, смех, после нас прибывают ещё несколько ангелов — курсанты и резервисты миссионерской службы. Я оглядываю собравшихся — ангелов тридцать, не больше. При этом большинство резервисты, уже служившие на Земле и в силу каких-то причин временно оставивших службу. Так что курсантов по пальцам пересчитать можно. Слабовато чего-то идёт набор в миссионеры.

"Можно подумать, в службу безопасности набор больше" — улавливаю я мысль своей жены.

"Не больше. Но лесорубов много и не нужно. Вот сеять разумное-доброе-вечное, тут непочатый край работы"

"Просто в миссии отбор жёстче"

— Здравствуйте все! — я не заметил, как перед нами возник инструктор. Каждый раз он возникает вот так, будто ниоткуда. Телепортируется, что ли? Нет, разумеется, это дело отличается неслабыми спецэффектами. Мастер, ничего не скажешь...

Все курсанты и резервисты уже выстроились в шеренгу, и поскольку подбор по росту для ангельских миссионеров необязателен, то вполне естественно, что стоим мы с Ирочкой рядышком. Летающие роботы техобслуги сноровисто раскладывают перед нами тугие скатки боевых скафандров — каждому свой — с пузырями защитных шлемов и исчезают.

— Итак, сегодня у нас зачёт, — инструктор, уже знакомый мне Эйю чуть улыбается, но глаза и мысли его не оставляют места для шуток. — Зачёт будет проходить по усложнённой схеме, более того, дифференцированно...

— Ого! — вырывается у кого-то из шеренги.

— Прошу прощения, но я не закончил, — пресекает неорганизованную реплику инструктор. — Сейчас вы разберёте свои боевые скафандры и оденете их. Одевание, проверка всех систем — три минуты.

Вот теперь уже и я изумлён. Жёстко. Очень жёстко. Как будто тут не миссионеры, а ликвидаторы собрались...

— Далее, вы получаете пакет с заданием, — продолжает инструктор, не шевельнув бровью. — Сразу хочу предупредить, вводные могут быть самые дикие, но так надо. Выполняете задание и получаете зачёт. Или не выполняете и не получаете. Всё просто. Вопросы?

— У меня вопрос, — подаёт голос молодая женщина-курсант, Фииа. — С чем связана такая нестандартность заданий?

— Всё просто. В отличие от ликвидаторов, миссионеров могут ожидать весьма разнообразные ситуации. Ещё вопросы?

Все молчат.

— Нет вопросов, — подводит итог Эйю. — Ну что же, берите свои скафандры. Время пошло!

Всё приходит в движение. Курсанты и резервисты одеваются молча, быстро и сосредоточенно. Я вспоминаю, как путался в скафандре, не попадая крыльями в прорези. Теперь такого нет, разумеется. Шуршит шелковистый скафандр, с лёгким треском закрываются застёжки. Раз-раз, и крылья мои окантованы по передней кромке металлом — пришли в движение усилители "пырялок", как их метко окрестила Ирочка. Оп, и вот уже на голове моей красуется прозрачный пузырь шлема.

"Быстрее, Рома, проверяй системы, время, время!"

Я одну за другой тестирую вшитые в скафандр штуковины. Да, сегодня нашим противникам-"Иванам" придётся туго.

— Все готовы? Хорошо! — Эйю обводит взглядом строй. — Летящий через горы, прошу!

Немолодой уже ангел-резервист берёт плоскую пластинку, напоминающую земную жевательную резинку. По поверхности бежит текст, и ангельский лик экзаменуемого приобретает выражение крайнего изумления.

— Три летающих робота?!

— Будем сдавать? — осведомляется инструктор.

— А куда деваться? — но я чувствую, как мужчина раздражён.

"Рома, я его знаю. Он где-то в Южной Африке работал, и жена его тоже. Опытные кадры"

"Понятно. Декретный отпуск?"

"Точно"

А экзаменуемый уже стоит на поле, и из подземных ангаров выплывают знакомые шестирукие конусы, имитация боевых роботов Истинно Разумных. Роботы выходят на исходную позицию, окружая "пернатого" с трёх сторон.

"Ничего себе! Ещё и на разном расстоянии!" — это Ирочка.

— Ап! — даёт отмашку инструктор.

Вспышки, грохот, тяжкий гул — это ближайший к испытуемому робот ударился о землю, сбитый двумя сотнями "же" гравибоя. Всё заканчивается почти мгновенно — два робота-имитатора разлетелись на куски, а самый дальний валяется на боку, и из прожжённого в корпусе отверстия лениво тянется струя сизого дыма.

— Поздравляю, зачёт! — одобрительно говорит Эйю.

Испытуемые один за другим берут со столика "экзаменационные билетики". Задания крайне разнообразны — то пара "Иванов" вкупе с какой-то металлической змеёй-сороконожкой, то куча механических "блох" размером с воробья...

"Видала? Раньше такой техники не было вроде как. Не спят "зелёненькие""

"Только на подобную мерзость ума и хватает!"

Между тем "блохи" с чавканьем выскакивают из грунта, куда их запрессовал гравибой, и резвой толпой устремляются к цели. Похоже, поражатель также не оказывает должного воздействия на столь маломерные объекты, и лишь вспышки боевого лазера прекращают их прыжки — каждую вспышку лазера сопровождает взрыв очередной прыгучей гранаты. Однако потери не обескураживают "блох", они прут, как красноармейцы на Перекоп, и в следующую секунду один из имитаторов достигает цели. Ослепительная вспышка, грохот, и женщина-ангел валяется на земле, натужно кашляя.

— Сочувствую, — голос Эйю мягок, однако в мыслях его раскаяния не ощущается. — Если бы это были реальные игрушки "зелёных", тебя бы уже не было в живых. Нужно было просто включить силовое поле, Лоа, эти штуковины не в состоянии преодолеть "пузырь"...

— Не смей называть меня Лоа! — хрипит резервистка, с трудом поднимаясь с земли. — Злодей!

— Я не злодей, Полуночная заря, я ваш инструктор, — ещё мягче говорит Эйю. — Незачёт, к сожалению. Пересдача по готовности. Пожалуй, тебе потребуется кокон.

Лоа не возражает — хотя скафандр и защитил от взрыва имитатора, однако потрясение на грани лёгкой контузии явно лишило на время экзаменуемую способности летать своим ходом. Двое девушек помогают пострадавшей освободиться от скафандра, и кокон подбирает её прямо с земли.

"Ты глянь, Рома, что делается!" — Ирочка в изумлении.

Действительно, есть повод. На сцену выкатывается нарядно-белый "двухсотый" "Мерседес", но не успеваю я налюбоваться, как авто с грохотом разлетается на куски, и одно горящее колесо катится по жёсткой, как проволока, траве полигона.

"Чисто земной Голливуд!" — делюсь я впечатлениями с супругой.

"Хуже"

— Поздравляю, зачёт, — говорит Эйю. — Однако, на мой взгляд, задание не совсем корректно. Ты знал, что там враги, и не дал им выйти. Что же, кому-то должен был достаться лёгкий билет.

Следующей выходит наша знакомая, Фииа. Берёт билет, и глаза её округляются.

— Без скафандра?!

— Ну там же должно быть написано, — инструктор невозмутим.

Помедлив, Фииа начинает раздеваться. В мыслях у неё смятение, и мне не удаётся уловить суть задания.

"Ей голой против "Ивана" сражаться придётся, что ли?!"

"Не то, Рома, не то!"

Экзаменуемая выходит на исходную позицию, на ней теперь только нитка хрустальных бус и поясок, да на пальце блестит серебристый перстень. Да, примерно в таком виде и пребывают обыкновенно ангелы-миссионеры летом в охраняемой зоне близ своих баз. Да и за её пределами часто тоже — боевые скафандры одевают обычно только во время явной опасности.

Между тем на площадке появляются новые персонажи, и я даже рот открываю от изумления.

Трое пьяных небритых личностей, определённо ведущих род свой от хомо сапиенсов, тащат человеческую же девочку лет десяти. Сценка выглядит донельзя натурально — девчонка плачет, брыкается, злодеи срывают с неё одежонку...

— Ап! — даёт команду Эйю.

Фииа взлетает и с нарочитым шумом опускается перед группой. Наверное, с такого расстояния марево маскирующего поля здорово заметно, мелькает в голове мимолётная мысль...

Однако Фииа уже выключила поле, и медленно распускает огромные бело-радужные крылья. Насколько мне помнится, подобный простой приём оказывает на аборигенов одной дикой планеты неизгладимое впечатление.

— Отпусти её! — чётко, по-русски говорит Фииа.

Мгновение столбняка сменяется паникой — один злодей бросается бежать, но спотыкается и падает, настигнутый парализатором, второй валится в обморок на месте. Однако третий делает нестандартный шаг.

— Уходи... — в руке небритого блестит нож, который он прижимает к горлу замершей девочки. — Сгинь, сгинь!

Небритый и девочка валятся, как куклы — парализатор не различает тесную цель. В несколько широких шагов Фииа оказывается рядом, внезапно резко наклоняется и сразу опускается на колени рядом с девочкой.

"Она не дышит!" — улавливаю я мысль экзаменуемой.

— Биологическая смерть человека наступает быстро, — невозмутимо отвечает Эйю вслух.

Не тратя более время на возмущение, Фииа приступает к реанимации. Искусственное дыхание "рот в рот", непрямой массаж сердца...

— Нет, ты погляди, что делается! — не в силах сдержать возмущение, говорит Ирочка. — Это же имитация, биоробот!

— Ты считаешь, нужно было доставить на полигон живых людей? — столь же невозмутимо возражает инструктор. От возмущения Ирочка даже поперхнулась.

— Готово, дышит, — Фииа встаёт, с отвращением отплёвывается. — Гадость какая!

— Поздравляю, зачёт, — наш инструктор непробиваем, как корпус "Мгновенной смерти". — Отдыхай.

— Разумеется, я подам официальную жалобу, — говорит Фииа, продолжая отплёвываться. — Я понимаю, максимальный реализм, качественная подготовка и всё такое... Однако платить тебе и составителям этой вот, с позволения сказать, экзаменационной подборки ни в коем случае не следует. Не заслужили.

— Что делать, — чуть улыбается Эйю. — А теперь Иолла!

Ирочка идёт к столу, берёт билетик. Вглядывается в плывущий сверху вниз в окошечке текст.

— Это немыслимо, невозможно!

— Невыполнимых заданий в экзаменационной подборке нет, — невозмутимость нашего инструктора меня уже просто бесит. — Кого ты возьмёшь в напарники?

— Ну уж точно не тебя, Эйю! — резко бросает Ирочка.

"Рома... Ты понял?"

"Не волнуйся, родная моя. Там был настоящий Иван, а тут хилый имитатор. И мы опять вместе"

Мы уже стоим на исходной позиции. Оба в боевых скафандрах... которые сейчас перестанут быть боевыми.

... Он шёл почти так, как ходят люди. Неискушённый взгляд земного прохожего вряд ли выделил бы его из толпы. Но я уже достаточно насмотрелся на всех этих "Иванов" и "Иварсов". Я мгновенно и издали нашёл бы его даже в час пик на Арбате.

И, словно отвечая моим мыслям, вокруг запестрели прохожие, возникшие ниоткуда. Разумеется, это голограмма.

Вводная была проста, как древесная дыня. Этот "Иван" идёт по свои делам из пункта А в пункт Б, где, собственно, и должен совершить своё чёрное дело. Мы обнаружили его только что, и нет времени звать подмогу. Внутри у него неслабый заряд самоликвидатора — да, да, в последнее время такие штуки стоят на всех "Иванах" в обязательном порядке. Наша задача — остановить "Ивана", уничтожить, да ещё и не допустив массовых жертв. Если бы место было безлюдным, задача была бы элементарной, но...

Ирочка права, права — ситуация совершенно немыслимая. Открытое появление ангелов в людном месте и бой подручными средствами с чудовищной биомашиной — такого не может быть просто потому, что не может быть никогда... Однако в жизни порой случается даже то, чего быть не может.

Лёгкий холодок пробегает по телу, что в данном случае означает — включен "гаситель". В зоне действия "гасителя" никакие выбросы энергии и взрывы невозможны, и потому из всех видов оружия рабочими остаются только наши руки, ноги и крылья против лап "Ивана". Единственный плюс — острые "пырялки", окантовывающие переднюю кромку крыльев, даже без усилителя способны перерубить стальной лом. Да ещё пассивная защита скафандра и пузыри шлемов способны в случае чего смягчить чудовищный удар лапы с металлокерамическими костями внутри.

— Ап! — раздаётся команда.

Мы взлетаем одновременно.

Я сажусь перед носом у "Ивана", моя жена за его спиной, но такой нехитрый приём не проходит — биоробот одним движением разворачивается и уходит в сторону, избегая удара с тылу. Нас теперь отлично видно — маскировка отключена. Голограммы послушно изображают панику, "Иван" же, напротив, сохраняет завидное хладнокровие, и на лице его вежливая улыбка — ну ясно, он очень рад нас видеть.

И внезапно робот бросается на Ирочку.

Время будто загустело, стало вязким, словно смола. Медленно-медленно движется лапа биоробота с растопыренными когтями, выдвинутыми из таких человеческих пальцев...

Взрыв в голове!

Я пришёл в себя так же внезапно, как и вышел. Обрубки "Ивана" пытаются расползтись, но Ирочка отшвыривает их в кучу, одновременно издавая пронзительный визг, от которого мурашки по коже. Очевидно, именно от этого визга тени-голограммы резво разбегаются из поля зрения, как тараканы.

"Взлёт, Рома, взлёт!!!"

Ноги сами подбрасывают меня вверх. Как это неудобно, летать в скафандре, как мешают "пырялки"... И в этот момент прекращает работать "гаситель".

Взрыв! Если бы там был настоящий "Иван", нас бы заметно тряхнуло, наверное, несмотря на включившуюся защиту. Однако и так звуковой эффект неслабый... Всё?

"Нет, не всё. Сейчас я разберусь с Эйю, а у остальных составителей этих милых тестиков ещё есть время раскаяться!" — это Ирочка.

— Поздравляю, зачёт! — говорит нам обоим инструктор, когда мы, злые и распаренные, приземляемся рядом. — Молодцы, просто молодцы! Вам выпал самый трудный билет, но вы справились. Обычно режутся из-за несогласованности — в одиночку одолеть эту тварь с деактивированным скафандром практически невозможно...

"Рома, ты спереди, я сзади. Неужто уважаемый Эйю крепче того "Ивана"?"

Глава 3

Уравнение с неизвестными

— Папа, гляди, как я ещё могу!

— Ай, молодец!

Мауна резвится вовсю — переворачивается, кувыркается, и наконец повисает на одной ноге, уцепившись пальчиками ступни за перекладину. Розовые культяпки на спине смешно трепещут — рефлексы крылатого существа уже дают о себе знать. Тренажёры для маленьких ангелов напоминают лес висячих гимнастических трапеций и колец, торчащих из стен упругих резиновых палок и прочих загогулин. Да, одна из комнат нашего жилища превращена в натуральный тренажёрный зал, правда, самораскладывающийся и самоубирающийся.

— Папа, а я вот так вот ещё умею!

— Ну ты вообще у меня!

Нечаянная радость тоже принимает активное участие в гимнастическом шоу — отчего не развлечься? Зверюшка висит в кольце, хлопая крыльями, и у меня возникает стойкое ощущение, что вот-вот она заявит на чистом русском языке: "Попка дурррак!"

"Ира, Ир..."

"Ау, любимый?"

"Она высоко забралась, под потолок. Ну как упадёт?"

"Не упадёт, ангельские дети — не человечьи, Рома. Врождённая ловкость. А если даже вдруг, так высоты недостаточно, чтобы сломать себе что-либо, у нас крепкие кости. Поплачет и опять полезет"

"А ты скоро?"

Шелестящий бесплотный смех.

"Соскучился?"

"По тебе — всегда. Если бы не Мауна Романовна, уже бы зачах от тоски"

Меня словно обдаёт теплом костра.

"Скоро, милый. Уже совсем скоро!"

— Мама, привет! — Мауна резво спускается из-под потолка, как земная мартышка. — Я тебя слышу и тоже соскучилась!

"Ну теперь мне просто деваться некуда, кроме как немедленно вылетать домой" — улавливаю я ответ, адресованный не мне, и шелестящий смех тоже. — "Играйте с папой, я скоро. Яиц мелких принести вам?"

— Да!

"А ты учись разговаривать не открывая рта, доча"

— Ага, а если он сам не закрывается!

Господи, как я счастлив!

— Папа, мама велела нам вдвоём играть! — дочура запрыгивает на меня, как котёнок на дерево, обхватывает руками и ногами.

— Ну раз велела, непременно! — я обнимаю малышку четырьмя конечностями, остро сожалея, что не могу использовать ещё и ноги. — А во что мы будем играть? Говорящий мячик?

— Нет, в мячик не хочу! Ты меня подбрасывай и хвали, а мы с Нечаянной радостью будем визжать!

— Да, шеф!

Повинуясь моей команде, тренажёры сворачиваются с глаз долой. Я начинаю подбрасывать Мауну вверх, восхищаясь красотой её полёта в строгом соответствии с полученными инструкциями. Дочура визжит и хохочет, Нечаянная радость носится вокруг, внося посильную лепту в какофонию визга — в общем, веселье до краёв.

— Всё, хватит! — я ставлю малышку на пол. — Купаться пойдём? Пока мама не прилетела...

— Только ты меня мой!

— А сама?

— Самой неинтересно!

Разумеется, против такого довода мне нечего возразить.

Открытый душ в хозблоке хлещет со всех сторон тугими струями. Дочура шлёпает себя ладонями по животу и культяпками по спине, покуда я намыливаю мочалку. Мочалка и мыло, кстати, имеют самый обыкновенный вид, появись подобный товар где-нибудь в Москве, никто не сообразит, что это изделие иного мира — плоская округлая лепёшка и путанка из разноцветных синтетических нитей.

— Папа, а у меня крылышки ещё подросли!

— О, и правда!

Вообще-то увеличение крылышек со вчерашнего дня без микроскопа не обнаружить, но я говорю совершенно искренне — раз есть у ребёнка такое ощущение, значит, это правда.

— Ага, не ждали? — в дверях хозблока стоит Ирочка, держа в руке корзинку, полную мелких яиц.

— Мама, мама прилетела! — Мауна бросается к матери. — Ждали, ждали, ещё как ждали!

— Ой, ты вся мокрая!

— А папа меня уже выкупал, вот! Чтобы не тратить драгоценное время, отпущенное на общение ребёнка с вечно занятой матерью, — последнюю фразу дочура произносит моим "стандартным" голосом.

— О, как это мудро! — в глазищах моей ненаглядной бесится смех.

— Он и сам нечаянно выкупался, но ты не переживай — папа сейчас и с тобой выкупается, вот! — говорит дочура самым искренним тоном. — И сделает с тобой всё-всё, что ты захочешь!

— Это он сам тебе сказал?

— Нет, не сказал. Но он так думает!

Выдав заключительную фразу, ребёнок исчезает из хозблока. Ещё секунду мы стоим, и вдруг валимся друг на друга от хохота.

Да уж... При всех неоспоримых достоинствах открытая и неограниченная телепатия имеет серьёзные недостатки...

...

-... Примерно вот так. Ни одного упоминания о подобных существах нет ни у кого. Данная цивилизация не входит ни в один из "клубов".

Дневная жара спала, и прохладный воздух вливается в проём. Мы лежим на диване, обнявшись. Возможно, я сделал не "всё-всё", как заверяла маму Мауна-младшая, но отнюдь не так уж мало. Однако потехе час, а всё остальное время у нас нынче уходит на дело.

Информация, добытая моей буйной головушкой из единого энергоинформационного поля Вселенной, оказалась столь интересной, что уже к вечеру была направлена из нашего отдела во все учреждения — в инопланетную миссию, в Академию наук и даже коллегам соответствующих учреждений на Свире и Сэнсэе. На последних была главная надежда — как самые старейшие в нашем "клубе", сэнсэи имели выход на другие "клубы". Правда, соседи ввиду значительного различия в интересах делятся информацией скупо, но в таком деле, как идентификация обитаемого мира, никогда не отказывают — насколько я понял, есть в нашей Галактике определённые правила игры, обязательные для всех — если, разумеется, они не Истинно Разумные, упорно сидящие в самоизоляции.

Однако все запросы пропали втуне. Это могло означать одно из двух. Либо цивилизация пушехвостых — а судя по крейсерам-броненосцам с пушками уровень её примерно соответствовал уровню середины двадцатого столетия Земли — была пропущена поисковиками звёздных цивилизаций, либо... либо...

"Вот именно, Рома — "либо". Задача решается легко, если предположить, что пушехвостые вообще не из нашей галактики. Поэтому ни один "клуб" про них и не знает"

Меня пробирает дрожь. Дожили... Мало мне того, что во сне я шныряю по всей нашей Галактике, а если ещё начать шнырять по соседним...

"Ну-ну, не так всё ужасно" — Ирочка улавливает моё смятение. — "Это всё просто твоя неорганизованность, муж мой, тяжкое наследие земного балбеса. Более того, скажу так — в некоторых случаях это для тебя плюс. Сомневаюсь, что твой знакомый Цанг смог бы повторить сей подвиг. Он дисциплинирован и собран во время сеанса, твёрдо направляет поле внимания и сознания и т. п. в нужную сторону. Не вижу, не стреляю"

Я вижу целый рой мыслей в голове у моей жены — ангелы отличаются многоуровневым мышлением, к тому же думать имеют привычку просто стремительно.

"Я часто думаю, Рома — почему я тогда так удачно уронила перстень? Ни до, ни после такого со мной не бывало — парализатор на пальце сидит крепко. Я попросила Фью, он посчитал вероятность того события, столкновения с вашим корявым механизмом — именно с тем, который нужен"

"Ну и?"

"Что "ну и?" Вероятность меньше чем десять в минус пятидесятой, Рома, в нашей Вселенной твёрдо равна нулю"

Её глаза близко-близко.

"Этого не могло произойти, Рома, потому что не могло произойти никогда. Однако это произошло. Только случай тут ни при чём. МЕНЯ ВЕЛИ К ТЕБЕ, Рома. Вот так вот, как любит говорить папа"

"Погоди...постой..."

"Нечего годить и стоять, Рома. Меня вели, потому что иначе ты не смог бы оказаться здесь. Не смог бы стать Всевидящим"

Ирочкины глаза мерцают во мраке.

"Те, Кто Нас Бережёт, никогда не показываются нам, Рома. Так же, как наши миссионеры людям. Может быть, за исключением немногих ангелов, истинные мысли которых прочесть невозможно. Это главный принцип — скрытность в отношениях между разными уровнями разумных. Иначе никак нельзя, иначе малыши навсегда останутся малышами, по каждому пустяку бегая к учителям: "а так правильно?". Часть правил игры под названием "жизнь". И то, что произошло, говорит об одном — твоя нынешняя работа лишь этап. Твоё предназначение гораздо глубже, только никто пока не видит его"

У меня перехватывает дыхание.

"Постой... это что же..."

"Не говори ничего, не время. Это слишком сложно, Рома, эти мысли должны выкристаллизоваться из мути повседневности. Главное, не бойся. Я буду рядом с тобой всегда"

Её глаза занимают всё поле моего зрения.

"И вообще, хватит о великом и вечном. Мне было обещано, что кто-то сделает буквально "всё-всё""

"А разве я не сделал?"

В любимых глазищах, только что глубоких, как бездны мироздания, уже пляшет смех.

"Ну, не то чтобы совсем ничего не сделал... Но столько ли надо?"

...

— Биан, ну почему?! Я же оперативный сотрудник, в конце концов...

— Всё, я сказал! — шеф демонстративно зажигает перед собой виртуальный дисплей, недвусмысленно намекая на окончание дискуссии. Я от избытка чувств громко хлопаю крыльями, но отхожу на своё место молча. Сажусь на коврик, и вид у меня настолько понурый, что Аина из-за своей ширмы окатывает меня потоком тёплого ободрения.

"Ладно, Рома, не переживай. В другой раз повидаешься со своей роднёй"

"Не в родне дело, и ты это знаешь"

"Да шучу, шучу. Но ты правда не переживай. Служба есть служба"

Против этого мне нечего возразить. Порядки в нашей конторе самые что ни на есть демократичные — можно спорить с шефом отдела, можно при желании даже с главным шефом всей конторы. Доказывать, порой даже хлопать крыльями... И ничего тебе за это не будет, покуда ты чётко исполняешь задания.

Сегодня шеф снял меня с задания, к которому мы с Аиной готовились шесть дней — изучали вводную, прорабатывали варианты... Да, в Папуа Новой Гвинее местный координатор "зоны ответственности Ириан" запросил помощь. Послезавтра отправка, а сутки здесь, между прочим, втрое короче земных. Успеет ли Иол подготовиться?

Мне же поручено разобраться наконец с тем видением. Наши аналитики...

— Рома, вот такой вопрос — ты ещё здесь? — прерывает мои молчаливые душевные терзания Биан.

— Нет, это уже послесвечение, — огрызаюсь я, поднимаясь. Зря огрызаюсь вообще-то. В данном конкретном пункте шеф прав, разумеется. Меня ждут в аналитическом отделе.

Я выныриваю из прохладного полумрака внутреннего зала, сердцевины нашего отдела, в сияющий свет полудня и "солдатиком" проваливаюсь вниз. На нужном уровне резко распахиваю крылья и торможу падение несколькими сильными взмахами. Последний взмах аккуратно ставит меня на край входного проёма. Здорово я научился летать, между прочим. А ведь поначалу скользил по широкой спирали, спускаясь плавно и осторожно, как земная старушка перелезает через штакетник бочком, вместо того, чтобы не глядя перемахнуть его.

Аналитики сидят широком полукругом, таращась на висящее в воздухе изображение. Кругом расставлены корзинки с разнообразными фруктами и орехами. Я усмехаюсь — сотрудники аналитического отдела вообще славятся тем, что весьма щедро расходуют рабочее время на поиски всевозможных вкусностей в окрестных лесах. За что регулярно подвергаются едкой критике со стороны нашей Аины, кстати. Но справедливости ради нужно признать — головы у ребят варят неплохо, и временами от наших аналитиков бывает даже реальная польза обществу.

— А, Рома, привет! — вся компания отвлекается от экрана. — Мы тебя уже ждём. Слушай, мощно! Слов нет, как мощно! Эх, мне бы так видеть... — это уже Играющий с ветром. — Угощайся, кстати!

— Ребята, давайте к делу, а? — неласково огрызаюсь я. — Чего вы такое обнаружили в моём бреду, что шеф с задания снял...

— Снял с задания? Вот злодей! — притворно-сокрушённо качает головой Играющий с ветром. — Ну ладно, к делу так к делу.

Вспыхивает изображение — бронепалуба корабля, волны, садящееся чужое светило... Да, это оно, моё видение.

— Жалко, что ты увидел только самый конец заката. Однако по светилу мы вычислили широту местности, где-то около шестьдесят пятой параллели. Наклон к орбите у планеты почти тридцать градусов — летом в околополярных широтах должно быть жарко. Исходя из размера диска и яркости, а также убыванию её при заходе за горизонт удалось определить диаметр материнской звезды, массу и спектральный класс соответственно, а отсюда уже и расстояние до неё. Благодаря полоске суши, видневшейся на горизонте, мы определили также расстояние до горизонта и через него радиус планеты — представь, чуть крупнее твоей родной. Имеется довольно заметных размеров естественный спутник — но это уже из смутных ощущений, которые мы расшифровали. Точнее сказать трудно, там один эмоциональный фон. Да, по тому же заходящему светилу посчитали и скорость вращения планеты, у них сутки примерно одиннадцать с четвертью наших часов. Ну а по характеристикам закатного зарева удалось примерно прикинуть плотность атмосферы — где-то ноль восемь от нашей райской. Ну и про климат, пожалуй — из рассеянных мыслеобразов второго ряда контактёра определённо следует, что зимой в околополярных широтах идёт снег, но океаны и моря не замерзают никогда.

Играющий с ветром виновато вздохнул.

— Вот, собственно, и всё. Не зная цветовосприятия существа-контактёра, сказать что-либо ещё невозможно.

Я восхищённо смотрю на Играющего. Нет, определённо ребята не зря трескают свои фрукты-орехи. Извлечь из одного бредового видения сразу столько сведений!

— Да мало, мало! — аналитик встряхивает крыльями. — Вот если бы тебе удалось ещё раз... Ты пойми, Рома — нам бы разок увидеть звёздное небо того мира, и сразу всё станет ясно, где примерно искать...

— Вон вы о чём... — я даже присвистнул, очень по-человечьи. — Нет, ребята, ничего не могу обещать. Я там случайно...

— Случайность, это непознанная закономерность! — тоном классика марксизма изрекает Играющий с ветром. — Ты пойми, Рома, это ведь не дикари с каменными топорами и кольями. Уже достаточно развитая техническая цивилизация, абсолютно бесхозная, разумные хищники, вроде сэнсэев... Воинственные, что легко объяснимо. Короче, их надо найти и взять под опеку. Или по крайней мере передать под контроль местного клуба, если окажутся на другом конце Галактики. Чтобы не получить ненароком новых Истинно Разумных в случае чего.

— А если они вообще не из нашей Галактики?

Играющий молча разводит руками.

— Тогда это не нашего ума дело, Рома. Но нам нужно увидеть их звёздное небо. Сможешь?

Я только кручу головой. Да, это мне не "зелёных" ловить...

— Я попробую.

Аналитик явно мнётся.

— Ты договаривай уже, — поощряю я его. — Я не кусаюсь.

— Понимаешь, какая песня... Это видение не случайно, так выходит. Оно как-то предвещает твою судьбу, что ли...

— Ну? — я изумлён. — Преклоняюсь... И всё это по краешку солнечного диска?

Но никто не смеётся.

— Зря ты так, Рома. Он дело говорит, — подаёт голос второй аналитик. — Ты подумай, где можешь крупно влететь, вот что.

Глава 4

Нулевой уровень

Десяток ангелов обоего пола сидит на полу, разглядывая диаграмму на виртуальном экране, развёрнутом от стены до стены. Преподаватель, эффектная платиновая блондинка с изумрудными глазами и подкрашенными в розовый цвет кончиками маховых перьев — последний писк моды — держит в руках световую указку.

— Опаздываешь, Победивший Бурю.

— Прошу прощения, Прячущаяся в ветвях, — я даже слегка кланяюсь, сложив руки лодочкой. — Постараюсь исправиться. Можно сесть?

— Да, пожалуйста. Итак, продолжаем...

Я осторожно пробираюсь на своё место, обмениваясь приветливыми улыбками с сокурсниками. Сегодня лекция по теме: "Вселенская иерархия разумных"

Курс подготовки миссионеров значительно отличается от начальной подготовки оперсостава службы внешней безопасности. Что вполне объяснимо — профессия садовода несколько сложнее профессии лесоруба, и сеять разумное-доброе-вечное много сложнее, чем выпалывать сорняки. Вот, например, про иерархию эту я слышал вскользь.

-... Итак, мы видим, что все сообщества разумных во Вселенной имеют несколько уровней развития.

Начальный уровень принято называть нулевым, или уровнем дикости. Он охватывает широчайший спектр миров — от тех, где разум только-только выделился из животного мира, и вплоть до тех, где сообщества аборигенов начинают переходить от присваивающего хозяйства к производящему.

Наша наставница делает лёгкий жест рукой, и на экране возникает трёхмерная звёздная карта, изображающая изрядный звёздного рукава кусок нашей Галактики, в центре которого пульсирует ярко-алым огнём точка, изображающая местоположение Рая. Две другие алые точки на карте горят ровным немигающим светом, изображая Свир и Сэнсэю — это всё, чем пока богат наш "звёздный клуб".

А вот жёлтых точек-звёздочек чуть больше, и среди них я нахожу свою прародину. Да, это так — Земля уже находится на этапе перехода от первично-варварской цивилизации к развитой, и меня охватывает законная гордость. Да, законная, потому как зелёных точек много больше — это всё первично-варварские цивилизации, пока ещё только с бронзовыми топорами или уже с неуклюжими чугунными трубами, метающими чугунные же шары в братьев своих...

Но ещё больше голубых точек, означающих "нулевой уровень" — там, где над мёртвым зеркалом истории невозмутимо плывут многие тысячелетия, и аборигены в зависимости от происхождения стерегут в засаде дичь, сжимая в руке копьё с каменным наконечником, или пасутся среди сочной растительности, под охраной могучих мужчин с теми же копьями.

Ну а фиолетовых точек вообще немеряно. Это миры, где жизнь ещё не достигла уровня разума. Сколько их, этих спящих миров... Разумеется, он появится там, этот вездесущий разум — любая жизнь становится разумной рано или поздно... Но никто из ныне живущих этого не застанет, ибо эволюция сих планет длится миллионы, многие миллионы, нет, миллиарды лет...

И всё это разнообразие тонет в сплошной массе безликих белых точек, изображающие системы, изначально непригодные для жизни. Где жизни нет и не будет никогда, и несчастные звёздочки обречены умереть бесплодными...

И только одна-единственная точка выделяется среди прочих. Человеческий глаз не увидел бы его, но мои ангельские очи видят ровное мёртвое свечение ультрафиолета вкупе с мерцанием инфракрасного луча. Этот мир — Оплот Истинного Разума. Моя цель.

-... О Великий Спящий, не будешь ли столь любезен повторить сказанное мной только что? — врывается в неспешный ход моих мыслей иронический голос преподавательницы.

— Я? Я, это... я готов, госпожа наставница, — я стараюсь максимально достоверно изобразить взгляд Мауны-младшей. — Но не в состоянии этого сделать. Вот.

Народ потешается вовсю. Балбесы среди ангелов вообще изрядная редкость, а уж Великий спящий балбес — такого нет даже на Сэнсэе, где, похоже, есть практически всё.

— Понятно, — преподавательница делает строгое лицо, усилием воли подавляя смех. — Что ж, на следующем занятии ответишь, раз так. Да, за "госпожу" ответишь отдельно.

— Я раскаиваюсь, о прекраснейшая! — я в самом деле раскаиваюсь, и кроме того, дама действительно выглядит донельзя эффектно. Уловив мои мысли-ощущения, наставница смягчается. Всё-таки красивому мужчине, искренне восхищённому красотой платиновой блондинки, той самой блондинкой прощается многое...

— И не надейся, о Великий спящий! — смеётся блондинка, — Так и быть, прощаю тебе "госпожу", но никак не проспанную лекцию!

Хохот стоит такой, что, вероятно, его не способна заглушить система шумозащиты, и нашу аудиторию слышно по всему зданию. Весёлый мы народ, ангелы... и когда я отучусь ляпать? Все мысли же как на ладони...

— Ладно, повеселились и хватит, — гасит наставница веселье аудитории. — Пока Победивший бурю находится в сознании, повторюсь вкратце. Всякое вмешательство в судьбу миров нулевого уровня запрещено. Во-первых, это бессмысленно, поскольку за время существования нулевого цикла любой, даже самый инерционный "клуб" уйдёт в Отрыв, перейдёт на следующий уровень вселенской иерархии, и даже, вероятно, не на один. Поэтому никакого реального сотрудничества и отдачи ожидать не приходится. Во-вторых, никакие прогноз-машины не в состоянии просчитать столь дальние последствия, а теория Кьо-Миа утверждает — любое неконтролируемое вмешательство обязательно ухудшает конечный прогноз. То есть основной принцип "не навреди" не может быть соблюдён при любой прогрессорской деятельности, а обычное "контрольное" миссионерство бессмысленно из-за чрезмерной отдалённости результатов. Понятно, Ди?

— В той части, что мне доступна, безусловно, — отвечаю я, чем вызываю новое веселье.

— Это радует. Перейдём к следующему разделу...

Да, это всё я в той или иной мере проходил на курсах подготовки оперсотрудников нашей службы. Как хищники, обзаведясь разумом, быстро низводят все конкурирующие виды хищников неразумных до состояния ископаемых останков, в лучшем случае обитателей зоопарков и заповедников. Как затем употребляют в пищу всю доступную добычу, включая и менее крепких физически товарищей. И поскольку лозунг "не убий" среди разумных хищников выглядит полным идиотизмом, то охотничьи стычки плавно перерастают в войны.

Среди вегетарианцев процесс идёт иначе. Впрочем, с крупными хищниками ребята разбираются ещё жёстче, чем хищные братья по разуму, поскольку для них это не конкуренты, а смертельные враги. Насколько мне известно, основные хищники на Свире не сохранились даже в виде чучел.

Далее вытесняются все травоядные, питающиеся теми же плодами-корешками и прочая, что и носители разума. И чем шире кормовая база разумных вегетарианцев, тем меньше шансов уцелеть у несчастных животных. Так что пресс дикарей-вегетарианцев на свою родную планету обычно даже выше, чем хищников.

Ну а особо неразборчивые, вроде хомо сапиенсов на моей родной планете, вообще включают в рацион всё, что шевелится и многое другое.

А когда присваивающее хозяйство аборигенов на планете заходит в тупик, поскольку всё, что можно скушать, уже присвоено, кто-то из хищников доходит умом до такой простой мысли — не нужно сразу есть пойманного детёныша, надо подождать, пока он вырастет. Так возникает скотоводство.

И вегетарианцы решают свои проблемы, только тут выходом становится земледелие. Ну а всеядные эти два способа выжить совмещают.

И начинается краткая эпоха изобилия, когда численность населения стремительно растёт, и племена дикарей заполоняют всю планету. "Золотой век", который кончается очень быстро.

Но так или иначе, все без исключения виды разумных довольно скоро приходят к тому, что главный твой враг — это брат твой.

И на планете начинаются войны.

Перед глазами проносятся апокалиптические картины — сэнсэи в блестящих ромбических кольчугах с рогатыми шлемами, похожие на викингов, бородатые викинги, похожие на сэнсэев, закованный в латы средневековый рыцарь на обшитом листовым железом коне сшибается со свиром, и длинное зазубренное жало свирского копья погружается в грудь рыцаря... А сверху дождём сыплются отравленные стрелы древних ангелов... А вот и бутылка с зажигательной смесью летит, кувыркаясь, и я не могу уклониться... Удар по голове!

Я просыпаюсь под хохот аудитории.

— Послушай, Победивший бурю, — на сей раз наставница рассержена всерьёз. — Я понимаю, что ты работаешь в своей службе, и знаю, что после работы учиться трудно. Но либо ты учишься...

— Никаких "либо", Юайя, — твёрдо возражаю я, и смех стихает. — Я буду учиться. Мне нельзя иначе. И прошу простить меня за дерзость.

— Ну что же, — вздыхает наставница. — Придётся простить тебя, о Великий спящий... на занятиях.

"Но задание на дом сделать в полном объёме!"

"Будет исполнено, о прекраснейшая!"

"Да ты, однако, льстец"

"И притом очень крупный, о эффектнейшая!"

...

— Ой, не могу!

Ирочка хохочет, слушая моё повествование о Великом спящем на занятиях. Сегодня мы дома вдвоём, а Мауна в гостях у прабабушки — выклянчили старики у Ирочки куклу... Короче, изначально этот день мы планировали потратить на культурные мероприятия, тем более что выставка скульптуры получила свежие обновления. И вот...

"Тебе смешно, ага... А мне не очень"

Но смех так и так уже улетучивается из глазищ моей жены.

"Вообще-то ты прав, конечно. Если так продолжится, тебя просто отчислят. Ведь это только начало курса, а дальше пойдут уже настоящие сложности"

"Например?"

"Теория Кьо-Миа. Закон Элу-Лао. Да пальцев не хватит на руках и ногах считать... Что ты знаешь о Вселенской иерархии разумов? А о Пороге вмешательства? А о "звёздных клубах"? А о "вселенской школе", которую сэнсэи зовут ещё "конвейером миров"? А об Утративших тело? А об Ушедших на месте? И наконец, о Вселенском Законе Возмездия?"

Я подавлен.

"Не знаю я ничего об Утративших тело. Вот об утративших разум слыхал. Очевидно, уж этого-то я этого достигну в своём развитии"

Ирочка думает, закусив губку.

"Нет, муж мой. Не достигнешь, потому что я не дам. И вообще, я поняла — тебе так трудно, потому что курс адаптирован под ангельское мышление. А ты в основе своей таки человек"

Она вздыхает, садится на диван.

— Ладно, Рома. Я попробую. Попробую изложить всё это дело максимально упрощенно. Поймёшь суть, а детали уже дело наживное.

Она вскакивает, идёт на кухню.

"Да где же это я... Вот растяпа... От тебя учусь, кстати... Ага, вот!"

Ирочка возвращается, держа в одной руке стакан с водой, а в другой такой знакомый шарик от подшипника.

— На, глотай не жуя. Одно дело с экрана фильм, другое — прямая заливка в мозги, как ты выражаешься. Я, правда, не мама, но постараюсь.

Я послушно глотаю пилюлю, запиваю водой.

— Где будем заниматься? На диване?

В глазах Ирочки загораются огоньки-смешинки.

— На диване, это чуть позже и немного другим.

— Я тоже думаю, не стоит осквернять диван презренной учёбой, — согласно киваю. Ирочка фыркает, смешливо кося глазом.

— Ложись на пол, Рома.

Она устраивается на мне поверх, как на диване, даже слегка повозившись для удобства. Берёт мою голову в ладошки.

"Смотри мне в глаза!"

...

Наплывает, клубится, вихрится мириадами звёзд галактика. Наша? Похоже...

Миг, и звёзды расцвечиваются искусственными цветами — красными, жёлтыми, зелёными, голубыми... Это миры, где обитает разум.

Бегают по саванне голые дикари с острыми палками — всё ясно, нулевой уровень. И ещё сто тысяч годков в земном исчислении будут бегать. Если им не помочь...

"В том и дело, Рома, что помочь им нельзя. Можно только навредить"

Действительно, вдруг соображаю я. "Ключевых фигур истории" нет, поскольку нет самой истории. Пытаться контролировать каждую обезьяну немыслимо. А если так?

Я посылаю жене ответный мыслеобраз — сверкающий шар гиперзвездолёта медленно, торжественно опускается с небес, дикари стоят, разинув рот, всем стойбищем...

И начинается у них новая жизнь. Мудрые пришельцы учат дикарей плавить бронзу и железо, выращивать съедобный батат и всевозможный мясо-молочный скот — буде аборигены кушают мясо. Обучают их азам: не убий, не укради... с женой ближнего поаккуратней опять же...

"А вот что получится в итоге, Рома"

Перед моим мысленным взором возникает видение — дивный город, утопающий в садах, со сверкающими куполами общественных зданий. Зародыш будущей великой цивилизации. И выше всех возносится над городом Храм Богов. Да, без этого никак — мышление дикарей поневоле религиозно, и структуру Вселенской иерархии разумов невозможно донести до сознания аборигенов иным путём — научное мировоззрение на пустом месте не возникает.

И всё пока идёт отлично — упитанные дикари племени везунчиков, забывшие, что такое костлявая рука голода, славят добрых богов, и размножаются со страшной силой, развивают свою искусственную цивилизацию...

"Нет никакой цивилизации, Рома. Есть разросшееся стойбище первобытных дикарей, надрессированных и откормленных"

А пришельцы спешат — вот уже клацают металлическими челюстями штампы, вертится шпиндель токарного станка... А как же? Не нанороботов же им с ходу давать? Пусть сперва привыкнут к трудовой дисциплине!

Для повышения надёжности эксперимента создаётся дубль Утопии — скажем так, Антиутопия, "город напротив". В обоих городах отрабатываются на гражданах модели светлого будущего — естественно, различные, но будущее-то в итоге будет светлым, можно не сомневаться...

А по утрам в разных местах находят трупы. Трупы мужчин с проломленным черепом, трупы девушек, предварительно изнасилованных... Детей тоже, кстати, причём обоего пола. Понятно, боги велели: "не укради, не убий"... Боги сердятся, очень сердятся, и нарушителю будет плохо — боги, они сильны, страшно сильны... Но потихоньку-то можно? Когда боги не видят... И если раньше дикарь отпускал принудительно осеменённую даму на все четыре стороны, то теперь жертвы изнасилования убивают и прячут самыми разнообразными способами, вплоть до расчленения трупов. Чтобы боги не узнали.

Пришельцы пытаются переломить ситуацию. Тотальный контроль! К насильникам и убийцам применяют жёсткие меры — сажают в клетки, подобно диким зверям, проводят медицинские процедуры, превращающие преступников в ходячие овощи. Это несколько снижает общее количество трупов, но процент расчленённых среди них резко возрастает — дикари быстро усваивают, что прятать трупы нужно как следует. Побочный эффект — если до того обитатели счастливой Утопии взирали на богов-пришельцев с восторгом, теперь они смотрят с глубоким почтением и затаённым страхом.

Следующий шаг — браслеты слежения, надетые каждому дикарю... нет, нет, ошейники, это слишком неудобно и наводит аборигенов на неприятные ассоциации. Ещё эффективней вживлённые микрочипы. Такая мера оказывается вполне эффективной — боги отныне вездесущи и всевидящи, и количество преступлений падает почти до нуля. Аборигены больше не убивают, не насилуют, не дерутся. Не желают имущества ближнего своего, а равно и общественного. И жену ближнего своего не желают, да и собственную-то не очень. Поработал, поел, поспал... да, нужно работать, потому что боги сердятся, когда ленишься...

Всплывает новое видение — группа аборигенов в сопровождении роботов охраны. Зачем вы сбежали из города, неразумные? От своего счастья убежать хотите? Аборигены мнутся, сопят, но угрюмые морды не несут на себе признаков раскаяния. И наконец один из них, по-видимому главный, решительно вскидывает голову: "В вашем городе нечем дышать"

А побочные эффекты существования Утопии и Антиутопии растут и ширятся. Утечку артефактов полностью устранить невозможно. И вот уже горит стойбище, сожжённое ручным излучателем, и счастливый обладатель орудия возмездия богов стоит, опираясь ногой на труп вражеского вождя. Полная победа! Первая в длинной череде побед...

Но пришельцы-благодетели не сдаются. Окончательно убедившись, что вместо великой цивилизации они получили растущее стадо дрессированных говорящих животных, которое вот-вот выйдет из-под контроля, плюс многочисленные эксцессы из-за проникновения оружия в среду не охваченных экспериментом дикарей, боги решаются на коренное изменение хода эксперимента.

Новое видение всплывает перед моим внутренним взором — на обширном острове строится новый город. Да, на острове, это позволит оградить от массы дикарей обитателей города, и заодно свести к минимуму утечку артефактов. Снова сверкающие купола и сады, но начинка уже иная. Раз дикари в массе покуда не готовы воспринять свет знания, следует провести селекцию и выделить из среды аборигенов тех, кто способен. Если этого недостаточно, то подправить генетику дикарей. А что? Немного, совсем чуть-чуть...

"Вот, Рома. Это шаг, после которого вообще нет возврата. Если до того имела место попытка внедрить чуждую культуру в среду аборигенов, то теперь, по сути, создаются искусственно новые существа. Которые в итоге вытеснят аборигенов как вид, если им не мешать. То есть эффект будет тот же, как если бы с самого начала уничтожить данный вид разумных"

А в садах Атлантиды уже неспешно гуляют мыслители и философы. Юркий робот-уборщик прибирает аллею, над сонным городом летит изящный аппарат, чем-то напоминающий ладью — обитателям Атлантиды изначально обеспечен весьма высокий старт. Во-первых, не пристало мыслителям сажать батат и торчать у станков, а во-вторых, время, время поджимает! Уж сколько длится эксперимент, и ничего кроме головной боли покуда...

Я вглядываюсь в приближающихся философов. Гладкие, точёные лица, огромные прекрасные очи... Генетически модифицированные, практически бессмертные существа, избавленные от старения и рака, и прочих генетически обусловленных недугов... Вот только кончики ушей заострились, ну да это совсем нестрашный побочный эффект.

Между тем в оставленных богами городах жизнь активно исправляет допущенные пришельцами-цивилизаторами ошибки. Да, жизнь тут кипит. Всего одного-двух поколений оказывается достаточно, чтобы недозрелые аборигены избавились от навязанного свыше морального кодекса. Избавившись от пресса, граждане Утопии и Антиутопии заменяют нудные и малопонятные заповеди на простые и понятные дикарям законы. Параграф первый: "Я так хочу!". Параграф второй "Прав тот, кто сильнее". Вот и всё, и никаких проблем.

А служители богов, утратив с ними связь, по-прежнему вздевают к небесам руки, бормочут заученные слова-заклинания, ещё недавно бывшие звуковыми паролями для приведения в действие различных божественных систем.

Всплывают новые картины — горящие хижины, толпа голых связанных пленников на помосте... А чего такого? Ну наловили дикарей в горах... Кто-то же должен сажать батат и строить дома? Боги велели всем трудиться в поте лица своего, и кто не хочет работать на совесть, должен работать за страх!

Тлетворная деятельность Утопии и Антиутопии по распространению рабовладельческой заразы принимает такие масштабы, что встаёт вопрос о том, как прекратить вышедший из-под контроля эксперимент. В последней попытке образумить разгулявшихся учеников посылаются эмиссары, но тут выясняется — новые правители городов, обретшие неограниченную свободу, не собираются её отдавать. Аборигены показывают зубы, и припрятанные до поры артефакты обращают свою убойную силу против создателей.

И тогда две ослепительные вспышки кладут конец неудавшемуся опыту, и вздымающиеся в стратосферу колоссальные грибы потрясают воображение дикарей, живущих неподалёку от Проклятых городов, как их давно называют окрест, кладя начало мифу о Содоме и Гоморре.

А между тем время эксперимента истекает. Жители Атлантиды, избавленные от генетических недостатков прототипов, в духовном плане развиваются стремительно, ну а в техническом им и стараться особо не нужно. Летательные аппараты атлантов и их экипажи порождают новые разнообразные толкования среди коренных аборигенов, по-прежнему пребывающих в состоянии перманентной и глубокой дикости. Впрочем, даже дикие аборигены уверенно отличают этих новых полубогов от истинных богов — во-первых, настоящие боги от человеков отличаются сильно, а эти очень похожи, разве что глаза да уши выдают, и бород у мужиков нету... Ну и вообще пожиже в магии будут ребята, сами себя называющие "сидхэ", хотя коренные аборигены окрестили их иначе...

А перед моим внутренним взором всплывает новый сюжет. Группа сидхэ в парадных одеяниях на аудиенции у богов-цивилизаторов. Мы глубоко уважаем вас, наши наставники, но позвольте вопрос — какого чёрта вы держите нас на этой дикой планете? Планета кишит дикарями, уничтожать их поголовно недопустимо, да мы и не собираемся изгаживать свои кристально чистые души подобными зверствами — пусть дикари вспарывают животы друг другу самостоятельно. Мы уже выросли из коротких штанишек и требуем соблюдения наших прав и свобод! Народ сидхэ имеет право жить так, как хочет! Короче, предоставьте нам звёздные корабли и карту-схему живых планет, не достигших уровня разума, и будем считать инцидент исчерпанным. Мы найдём дорогу, не беспокойтесь. Мы свалим отсюда и заметём следы, как положено. И будем жить в Бессмертных Землях по своим законам, не оглядываясь на дикарей. Да, и на вас, наши дорогие наставники, и всякие обиды тут неуместны. Отказ в удовлетворении наших справедливых требований будет означать незаконное лишение свободы целого народа, мы не зря учили галактические законы!

И приходится наставникам скрепя сердце признать справедливость требований выросших подопечных. И вот уже гиперзвездолёты уносят остроухих в немыслимые дали, а над счастливым островом зависают радужно переливающиеся полукилометровые блины. Усилие гравигенераторов, разнесённое по такой обширной площади, невелико — всего-то пара лишних процентов к стандартному g, но ведь масса огромного острова исчисляется несчитанными триллионами тонн... С тяжким гулом оседает остров, погружаясь в недра земные, вот "блины" уходят, сделав своё дело, и воды океана чудовищным валом сметают всё с поверхности, навсегда скрывая Атлантиду на морском дне.

"Погоди... постой..." — я искренне изумлён. — "Так всё и было?"

Сквозь слабеющий морок проступают черты моей жены, и я ощущаю — Ирочка устала.

"Так или не так, Рома, мы проверить не можем. Мы тогда ещё дикие фрукты ели и с летучими демонами сражались. И даже сэнсэи не умели ещё строить звёздные корабли. Так что это материалы, оставленные им в наследство прежним "клубом", давно ушедшим в Отрыв"

Морок рассеивается окончательно, оставляя в моей голове ощущение пустоты и тонкий звон. Лицо Ирочки чуть блестит от пота.

— Уфф... Всё, Рома, я больше не могу. Для первого раза хватит.

Она сползает с меня, садится по-турецки.

— Нет, всё-таки я не мама. Мама продержалась бы много дольше.

Я тоже сажусь, вплотную к жене. Глажу её, обнимаю руками и крыльями.

— Маленькая моя... Сколько мук из-за мужа-балбеса...

Её глаза близко-близко.

"Любимого мужа. Всевидящего. Лучшего из всех существ во Вселенной"

Долгий, тягучий поцелуй.

"Ира, Ир..."

— М-м? — она отвечает вслух.

"А что с ними сталось дальше? Ну, с эльфами..."

На сей раз Ирочка отвечает не сразу.

— Они и сейчас живы. Им здорово досталось, Рома. Представь домашних детей, балованных и изнеженных, выросших на всём готовом. И вдруг — чужой мир, глубоко враждебный. Да, Рома, это родная планета мать для зародившегося вида разумных. Чужая всегда мачеха. Чужая биосфера не приемлет вторжения, борется с ним, пусть и бессознательно. Именно поэтому множество миров, населённых этими самыми сидхэ, до сих пор не ушли в Отрыв, хотя времени прошло предостаточно — борьба отнимает силы и сдерживает развитие. Однако они выжили и тем доказали своё право на полную самостоятельность. Вот только общаются они почти исключительно со своими, мирами, населёнными сидхэ. Все другие виды разумных в упор не признают.

В глазах Ирочки мерцает огонь.

— Так часто бывает на Земле, Рома — девушка, грубо изнасилованная в детстве, старается избегать любых интимных связей.

Я молчу, переваривая массив информации, внедрённый в мою голову. Между тем глаза моей ненаглядной уже стремительно меняют выражение, и в глубине их пляшет смех.

— Я устала, муж мой, и требую возмещения морального ущерба. Думаю, дальнейшие занятия будет удобнее перенести на диван.

— Погоди... постой... А как же Вселенский Закон Возмездия, а теория этих Кьо-Миа, а прочее всё?

— А не лишку ли будет, муж мой? — переходит Ирочка на русский язык. — Я понимаю, Великий спящий, но Великий бредящий — это будет уже перебор. Дай мозгам остыть маленько. Моим, кстати, тоже.

— Как скажешь, о моя мудрая жена, — я улыбаюсь. — Тогда прошу! — я делаю приглашающий жест в направлении дивана.

В любимых глазищах бесится смех.

— А донести слабо?

Глава 5

Бережёного Бог бережёт.

-...Давай разберёмся, Биан. Ты теперь так и будешь держать меня на привязи? Из-за одного неясного видения?

Шеф вздыхает.

— Ну что ж, давай разберёмся. Что сказали тебе аналитики?

— Им нужно ещё раз увидеть тот мир. И звёздное небо в придачу.

— Ну это да, это само собой. Но меня интересует другой аспект. Скрытая угроза.

— Возможно, не большая, чем от перебежавшей через дорогу чёрной кошки.

Биан прищуривается. Да, он достаточно поработал на Земле и в курсе, что есть там такая обывательская примета.

— Просто так, Рома, даже эти самые кошки не бегают, и летучие сони не летают. Я не люблю скрытых угроз, источник которых неясен. По-моему, ты уже достаточно подрос, чтобы понять — к собственным видениям следует относиться со всей серьёзностью. Твой труп никому не нужен. И ещё вопрос, только ли твой — мы ведь работаем в паре или даже группе.

— Хорошо, и что мне делать?

Вот теперь шеф рассержен.

— Тебе написать или как? Разумеется, разобраться и доложить. Найти источник и суть скрытой угрозы. Кстати, и звёздное небо увидеть тоже — так или иначе нужно идентифицировать обнаруженный мир. Всё, иди работай!

Я со вздохом отправляюсь на своё рабочее место. Что ж, шеф дал конкретное задание, и его необходимо конкретно сделать. Будем искать...

В конторе тихо, прохладно. Аина и Иол на Земле, расшивают трудности в Папуа. Уот у коллег из группы, работающей по Свиру, опытом делятся и вообще...

— Может, домой тебя отправить? — спрашивает вслух Биан. Я улыбаюсь.

— Дома теперь не работа. Там Мауна, с трудом сдерживаемая прабабушкой.

— Понятно.

Некоторое время я сижу на коврике, пытаясь сосредоточиться. Всё-таки Аине и Биану с этим делом легче. Я хоть и Всевидящий, но, прошу заметить, на базе "Великого спящего" а не "грезящего". Что создаёт немалые трудности — одно дело контролировать поле внимания в сознании, совсем другое...

Хватит ныть, одёргиваю я сам себя. Итак, первое — сосредоточиться. Второе — уснуть, и притом правильно... Далее — вспомнить, куда направлялось моё поле внимания, когда меня посетило столь странное видение с пушехвостыми на крейсере... Вспомнить и проделать путь заново... Вспомнить можно, потому как мозг хранит всё, пусть и глубоко зарытое...

"Рома, не мучайся. Зачем у нас внешние помещения? Иди туда, ложись на живот, и засыпай себе"

"Непременно на живот?"

"Ну так же удобнее, крылья не связаны"

"Да я привык на спине вообще-то..."

"Тут твоей Иоллы нету"

Да, Уин прав. Наиболее естественная поза для сна у ангелов лицом вниз, и вообще, пора обзавестись для работы подушкой...

Уин фыркает, уловив мою нехитрую идею. Угу, работка у меня порой — одно удовольствие.

Во внешнем помещении гуляет горячий ветер, свободно проникая через входной проём. Край тени медленно, почти незаметно ползёт ко мне. Совсем незаметно, если взглянуть мельком. Но если смотреть неотрывно и пристально, становится заметно, как отступает тень, отдавая солнечному свету ворсинки ковра, одну за другой...

Я тряхнул головой — хватит философии! Полдень миновал, больше четверти рабочего времени ухлопал, а толку? Вон диаграммы неразобранные стоят... Значит, так — уснул, увидел, победил!

... Да, насчёт "победил", это я смело. Полчаса лежания носом в пол ничего не дали — сон старательно избегал моих очей. Мысли в голове текли мягко, журча и переливаясь, как лесной ручей. Солнце отвоевало мои ноги у тени и теперь вовсю жарило их. Хорошо, что ангельская кожа не подвержена обгоранию, как, впрочем, и загару — бесцветный кожный пигмент поглощает ультрафиолет... о чём, ну о чём я думаю?! Работничек... Может, правда, заняться диаграммами?

Стена-дверь расходится, и в моё убежище философа входит Биан, держа в руках корзинку и авоську.

— Рома, будь добр, сгоняй в лесок. Так розовых грибов охота, и вообще, перекусим...

— Да, шеф! — я поднимаюсь с пола. Он прав, на сегодня это будет хоть какая-то польза от моего пребывания на работе.

— Знаешь, где легче всего найти? У Изумрудного ручья.

— Это далеко...

— Зато надёжно, ибо наши славные аналитики туда не добрались. И грибы там самые вкусные. Да не ленись!

— Лечу, шеф!

Я выпархиваю наружу, в сияющий послеполуденный зной. Впрочем, на лету ветер скрадывает жару, особенно если не лениться и подняться повыше. Что я и сделал, использовав первый же восходящий поток.

"Ира, Ир..."

"Ау, любимый!"

В груди сразу становится тепло и щекотно. Ведь это всё про меня, ага...

Бесплотный шелестящий смех.

"Похвалить тебя ещё?"

"Можно. Я просто так вообще-то..."

"И не просто так, а спросить, чем я занимаюсь, и пожаловаться на бессонницу. Я не права?"

"Права, как всегда. Я знал, на что шёл, когда женился на потомственной телепатке"

Снова бесплотный смех.

"Ладно, Рома, не переживай. Отвечаю на невысказанные вопросы. Бессонница у тебя временная, поскольку ты не можешь найти выход на нужные файлы в Едином энергоинформационном поле Вселенной. Но процесс запущен, и как только, так сразу"

"Твои бы слова да Создателю в уши"

Опять смех.

"У него полно других дел, кроме как слушать какую-то крылатую-пернатую. Второй вопрос ещё проще — сижу тут, разбираюсь со схемами взаимодействия разных "клубов". Голова пухнет, устала, хочу к мужу и дочери. Вот"

Мне тепло и щекотно.

"Скоро, совсем скоро, маленькая моя. Каких-то пять часов"

"Целых пять!"

Между тем Изумрудный ручей уже почти подо мной. Шесть вёрст пролетел незаметно.

"Мне шеф велел грибы собирать. Больше никакого толку от меня сегодня"

Шелестящий смех.

"Всё предыдущее ерунда. Но если ты не справишься и с этим заданием, то покроешь себя неизбывным позором"

"Ух ты и ехидная!"

"А ещё я красивая и умная, как говорит наша дочь. Всё, давай уже будем работать!"

Я ввинчиваюсь в штопор. Вот поговорил, и сразу светло и радостно на душе... А синий ковёр джунглей уже несётся навстречу. Ух, здорово!

И откуда-то из глубины всплыло: "вошедшему в штопор помочь может только он сам"... Я вздыхаю. Ангельские поговорки всё-таки заметно отличаются от человеческих.

...

Ветви деревьев шумят над головой, джунгли пересвистываются, щебечут и поют на разные голоса, и сквозь эти звуки едва пробивается тихое журчание ручья. Какой-то энтузиаст выложил чашу родника крупными, с кулак, изумрудами, вследствие чего, очевидно, ручеёк и приобрёл своё имя — Изумрудный. Должно быть, в полдень, когда неистовые потоки солнечного света проникают под полог леса, эти изумруды необычайно красиво сверкают и разбрасывают кругом острые колкие лучики. Однако сейчас день клонится к вечеру, и косые солнечные лучи не в силах пробить буйную массу растительности, отчего внизу копится предвечерняя тень, готовая незаметно перейти в полусумрак.

Высокие деревья скрадывают очертания жилых башен, и хотя до ближайшей из их метров триста, кажется, будто вокруг на десять часов полёта ни души. Меня до сих пор изумляет вот это ощущение нетронутого, девственного леса рядом с домами-высотками. Если не лететь, а идти пешком, можно обнаружить башню, лишь подойдя вплотную, шагов на тридцать. И живут на нижних этажах те, кто любит мягкий рассеянный свет, и чтобы ветви деревьев качались перед взором, будто живёшь в самой гуще леса... Есть, говорят, даже любители такого, чтобы ветви просовывались во входной проём, для полноты ощущения — есть такие башни, где деревья растут у самых стен. И из дому такие любители вылетают с крыши, поднявшись на лифте. А то и лазают по ветвям...

Я замечаю наконец друзу розовых грибов, отрываю их и кладу в корзинку. А вот ещё... Да, Биан прав, богато тут насчёт грибов. Вообще, затариваться провизией в райских плодовых джунглях много интереснее, чем в каком-нибудь земном супермаркете. Там скучная рутина — иди вдоль полок да клади себе в тележку... Тут совсем другое дело, присутствует азарт первобытного охотника. Хочешь розовых грибов? Пожалуйста! Некусая желаешь? Нет проблем! Ищущий да обрящет...

Рядом со мной сочно шлёпается перезрелый плод, здорово напоминающий неприличных размеров персик. Чешуйчатый шар, висящий на ветке метрах в шести над землёй, зашевелился, явив моему взору пуговку носа и большие чёрные глаза. Ночной садовник заинтересованно принюхивается, явно размышляя — не следует ли прервать отдых досрочно и спуститься вниз для трапезы? Однако лень перебарывает покуда несильный голод, и животное вновь сворачивается в клубок — чай, не убежит, и вообще не последний фрукт в лесу, лучше ещё вздремнуть...

Как здесь хорошо! Рай, он и есть Рай... Целый мир, устроенный для души. Я теперь очень хорошо понимаю, почему все ангельские миссии укрыты в лесах. Не только ради конспирации — в конце концов, среди диких скал где-нибудь в сердце Сахары можно замаскироваться не хуже. И даже в степи, плоской, как стол, можно соорудить подземные укрытия. Но надолго ли хватит душевных сил у сотрудников миссии? Это люди в невежестве своём полагают, что среда не имеет значения. Еда, работа, развлечения — что ещё нужно? И не понимают, глупые, что агрессивная среда калечит их души.

Перед глазами встаёт: гигантская короста мегаполиса, окружённая морем рифлёного сверкающего железа — так выглядят с высоты теплицы для производства кормовой биомассы. Да, на Оплоте Истинного Разума природы нет давным-давно, только окружающая среда. Вот и ещё проблема — где там можно укрыться и как там вообще возможно жить и работать? Где черпать душевные силы? Да там от одних пейзажей с ума сойти можно!

Я вздыхаю. Нет, определённо сегодня я годен только на поиск розовых грибов, никак не таинственных цивилизаций. Растекаюсь мыслию по древу...

Однако, пожалуй, хватит, прикидываю я на вес корзинку с грибами и авоську с фруктами. Эх, всё забываю про древесную дыню... Впрочем, руки заняты, не под мышкой же тащить. И вообще, тут на всех коллег до самого утра хватит.

Тени под деревьями становятся гуще, прозрачной кисеёй наползает откуда-то туман — вечер наступает стремительно. Я ставлю поклажу на плоский камень, напиваюсь на дорожку из выложенной изумрудами чаши родника. Ключевая водица не ломит зубы, как на моей прародине, она лишь чуть прохладная. Первое время мне было непривычно, пока я не сообразил — откуда тут взяться студёной воде, когда круглый год жарко, и даже ночи всегда тёплые? Тут даже океаны прогреты до самого дна, а не как на Земле — сверху тонкая плёночка тепла, а под ней бездонная толща ледяной воды.

Я присел на камень рядом с корзинкой, разглядывая, как в чаше родника пляшут крупные песчинки. Вот. Вот оно. Вся человечья цивилизация — такая же плёночка над толщей дикости. И как любая встряска планеты может выбросить на поверхность многовековые запасы океанского холода, кладя начало новому ледниковому периоду, так и любой толчок может обернуться для людей веками нового средневековья.

Как же прогреть вас до самого дна, люди?

И возможно ли вообще растопить Антарктиду "зелёных"?

На этом месте мои гениальные мысли были грубо прерваны. Окончательно оголодавший ночной садовник спустился наконец с дерева и заинтересованно лезет в мои припасы.

— Э! Э! Зверь, это не тебе! — я решительно отнимаю у животного свою добычу. Садовник разочарованно фыркает — поду-умаешь, набрал недозрелой зелени да ещё и жадничает... Где-то тут валялся "персик", как помнится...

И только тут я замечаю, что даже мои ангельские глаза уже не в силах разглядеть пляшущие на дне источника песчинки. Блин горелый, сейчас стемнеет мигом!

И поскольку с грузом взлететь с крохотной полянки при роднике невозможно, я начинаю карабкаться на дерево, как типичная земная макака, держа корзинку с розовыми грибами в зубах, плюс в левой ноге авоську с фруктами. Оставшиеся три конечности обеспечивают мне довольно уверенный подъём, и вот я уже срываюсь с верхушки кроны, ловя встречный ветер и отчаянно молотя крыльями. Земля проваливается вниз, я на лету перехватываю в руку авоську, выравнивая балансировку. Нет, определённо я научился неслабо летать.

"Ау, любимый! Я закончила работу, а ты как?"

"Задание выполнено! А ты сомневалась?"

"Лучше поздно, чем никогда" — врывается в наш семейный диалог шелестящий смех. — "Извини, Рома, это Уин. Я не хотел перебивать ход твоих мыслей у ручья. Но очень уж кушать хочется"

"Присоединяюсь" — и я догадываюсь, что это Биан.

"Ребята, сейчас я вас спасу от голодной смерти!"

...

— Ага, поймала, поймала!

Нечаянная радость трепыхается в крепких ручках Мауны-младшей, криками выражая своё возмущение свершившимся коварством. Действительно, на сей раз для поимки летучей сони была применена военная хитрость — доча запустила летающий мячик, отвлекший внимание зверюшки, и вот результат... Так-то, зверюха. Уже не под силу тебе тягаться умом и сообразительностью с маленьким ангелом.

Сегодня мы опять отдыхаем всей семьёй. Собственно, отдыхаем мы с Ирочкой, возлежа рядышком в северной, тенистой комнате, любясь видами сквозь ячейки сетки. Мауна и Нечаянная радость заняты подвижными играми.

— Папа, а почему мячик без крыльев, а летает? — спрашивает дочура, прижимая к себе и успокаивая зверюшку.

— Ну... — я застигнут врасплох. — Антигравитация...

— Внутри?

— Ну да...

"Давай-давай, заливай ребёнку" — в глазах жены смешливые огоньки. — "А как происходит перемещение по нужной траектории? М-м?"

— Папа не прав? — улавливает Мауна, не забывая цепко удерживать зверюшку.

— Ну, не то, чтобы совсем не прав... — смеётся моя ненаглядная. — Доча, я же вижу все твои мысли. Уверяю тебя, если ты втихую разрежешь мячик, чтобы съесть антигравитацию и научиться летать без крыльев, ничего не выйдет. Мячик испортится, твой прапрадедушка обидится, что ты так обошлась с его подарком, и больше тебе ничего дарить не будет. Тебе это надо?

— Нет... — грустно вздыхает Мауна. — Этого мне не надо. Я хочу летать.

Она отпускает Нечаянную радость, и зверюшка вспархивает на настенную икебану.

— Все могут летать. Одна я не могу, — я чувствую, что дочь сейчас разревётся.

— Ну-ка, иди сюда, — жена сдвигается чуть в сторону.

Эмоции Мауны смещаются в положительную сторону. Она решительно размещается между папой и мамой, и Ирочка бесшумно накрывает всю компанию одним крылом. Нам всем тепло и уютно.

— Когда я была маленькая, как ты сейчас, я тоже очень хотела летать, — вздыхает жена. — Придётся тебе потерпеть, Мауна. Поверь, это совсем не так долго, три года...

— Целых три года! — дочура округляет глаза. — Вам хорошо говорить, вы уже ого-го сколько живёте!

— Ну ничего... — Ирочка гладит дочку, целует. — И ты будешь ого-го сколько жить, и ещё сверх того много-много... и все мы будем...

Она говорит по-ангельски, таким изумительным ласково-воркующим голосом, каким ни с кем больше не разговаривает, даже со мной. Этот голос появился у неё только после рождения Мауны, и существует только для Мауны...

"Рома, и о чём ты думаешь в столь ответственный момент? А ну, немедленно начинай хвалить дочь!" — в глазах моей ненаглядной бесится смех.

"Я готов!" — встряхиваюсь я.

— Вы обе самые красивые у меня! — святую правду вообще говорить в лицо легко и приятно.

— А кто красивее? — спрашивает дочура, нежась под двумя парами любящих рук.

— Ну-у... Мама, конечно, крупнее. И некоторые места у неё пока что крепче, — для пущей убедительности я похлопываю жену по наиболее крепким местам. — Но ты всё же красивее, доча.

— Да-а... — лепечет вконец разнежившаяся дочура. — У мамы такие крылья... красивые... большие...

— Так и у тебя скоро будут! — совершенно искренне говорю я. — Три года, это же тьфу! Ты уже больше прожила!

"Рома, Иолла, Мауна, здесь Уэф. Можно посетить ваше жилище?"

— Деда! — дочь вскакивает, как пружинка, выскальзывает из-под маминого крыла. — Можно, деда, можно! Мама-папа совсем даже не занимаются сексом!

— А чем же они в таком случае занимаются? — в фиолетовых глазах Уэфа, возникшего прямо в центре комнаты, тлеют насмешливые огоньки.

— Они занимаются моим воспитанием! Хвалят меня и ласкают, вот! — докладывает деду внучка.

— Доброе дело! — одобрительно говорит дед, поудобнее размещаясь на вырезанном видеотехникой круге ковра, только цветом отличающегося от нашего домашнего. — Ну здравствуйте, мои родные!

— Здравствуй, папа! — хором говорим мы с Ирочкой, садясь по-турецки, рядышком, как примерные детишки. Смеёмся все трое.

— А где бабушка? — ревниво спрашивает малышка.

Уэф огорчённо разводит руками, вздыхает.

— Не успела. Но вы не расстраивайтесь все, минут через десять она закончит, и я вас соединю. Она в Крыму сейчас, вместе с Иого, — это уже нам с Ирочкой.

— Значит, всё-таки решили? — жена блестит глазами. — Именно в Крыму? Кавказ рядом...

— Всё же в Крыму, — вздыхает Уэф. — Конечно, с маскировкой подлинная головная боль, туристы кишат летом... Однако база должна всё же находиться в своей зоне ответственности. На Кавказе своя, а на Украине теперь своя будет. Ну ничего, там в этих горах, которые яйлами кличут, ещё есть вполне укромные места.

Уэф помолчал.

— Вообще-то давно пора выделить было. Не Советский Союз, там теперь такая головная боль...

— Иого координатором? — спрашивает Ирочка. — Как же ты без него?

— А он и так последнее время почти всё время в тех местах обитает, — усмехается папа Уэф. — Так вот и пусть берёт и работает официально, со своим штатом... Пойдёшь ко мне, дочка? — внезапно спрашивает он.

— Вместо Иого? — Ирочка блестит глазами, и я ощущаю её чувства: желание, озабоченность и опаску. — Замшей у тебя, угу... Ты меня в тугую спираль завьёшь, папа.

— Не будешь справляться, так и завью, — кивает Уэф. — Да не бойся, в рядовые оперсотрудники всегда перейдёшь, если не осилишь.

— Я не о личной карьере в первую очередь пекусь, папа, и ты это знаешь. — Ирочка даже крыльями встряхивает. — Я подставить вас боюсь. Короче, я ничего пока не скажу. Мне нужен разбег.

— Хорошо, разбег так разбег... — снова вздыхает папа Уэф. — А когда-то ты любила с места...

— Молодая была, глупая, — отрезает Ирочка, и мы снова смеёмся. — Впрочем, так и так ведь это не мгновенно?

— Да, конечно, — кивает Уэф. — Место выбрать, зал сформировать, да телепорт вырастить, а это не шутка...

— Кристалл-зародыш доставили?

— Нет пока, зачем? Место сперва... Да, не пришлось бы в пещерах жить Иого. Имитацию пещерного города делать. Будет как "зелёные"... Да пока наберёт персонал, да смотрителя найти, да агентов влияния, да исполнителей, да пока освоятся.... Так что время для разбега у тебя есть, Иолла. Как раз Мауна отправится в Первый полёт.

— Деда, а у меня крылышки ещё выросли! — наскучив умными разговорами взрослых, дочура поворачивается спиной к деду, разворачивая свои культяпки.

— Ого, какие! — Уэф явно восхищён. — А ну-ка, ну-ка... Да они у тебя до колен скоро достанут!

Довольная дочура тянет розовые культяпки, и тут я замечаю — они и в самом деле легко достигают низа ягодиц. Растут, однако, действительно растут... Ангельские крылья, в отличие от неуклюжих окостенелых крыльев земных птиц, имеют подвижные пальцы, позволяющие подворачивать длинные маховые перья внутрь, иначе при таком размахе крылышек перья только что по земле бы не мели. И сейчас Мауна вовсю демонстрирует нам сложную конструкцию, чем-то напоминающую складной японский зонтик.

— А вот и бабушка! — дочура прыгает на месте.

— Здравствуйте, дети! Здравствуй, внучка! — глаза Мауны-старшей прямо-таки лучатся теплом. Мауна-младшая вертится юлой от восторга.

— А меня в компанию примете? — гудит дед Иваныч, вдвигаясь в поле изображения, словно осадная башня. — Здравствуй, Иришка, здравствуй, Рома! И ты здравствуй, егоза!

Я улавливаю — Иваныч сейчас на своём кордоне. А мама Маша в Крыму, стало быть... Классная всё же штука ангельская видеосвязь.

Мауна-младшая прекращает верчение, даже губки раскрыла от впечатляющего зрелища. В этот момент Нечаянная радость срывается со своей икебаны и с писком улетает прочь. Да, зверюшка уже усвоила, что часть гостей в доме бывают фальшивыми, и пытаться садиться им на голову бесполезно. Но на образ деда Иваныча она всегда реагирует довольно нервно. Оно и верно, чтобы такое чудовище прямо дом впёрлось, тут никаких нервов не хватит!

— Человеческий дед Иваныч, ты же добрый? — правильным и ясным русским языком вопрошает дочура.

— Вот бабушка твоя говорит, что да, — улыбается в бороду человеческий дед Иваныч.

— А почему тогда ты такой огромный и страшный? — снова спрашивает Мауна-младшая. Мы все хохочем, и сам Иваныч ухает филином.

— Раз добрый, должен быть красивый, — убеждённо заявляет дочура.

— Врождённые генетические дефекты, Машутка, — разводит руками человеческий дед.

— Это пустяки, — безапелляционно заявляет Мауна-младшая. — Вот бабушка поставит тебе укол в попу, положит в витализатор, и ты сразу станешь красивым, как папа стал. И с крылышками!

— О-ой, не могу! — стонет Ирочка, привалясь ко мне.

— А раз ты добрый, тогда покажи мне собаку Казбека, и ещё лошадь. И кота, и ворону ещё! У тебя есть, — делает следующий логический ход дочура.

— Ну, сейчас попробуем всех сыскать, — поднимается с лавки дед Иваныч. — Только давай перейдём в другую комнату, чтобы не мешать взрослым разговорам, ага?

Иваныч увлекает Мауну-младшую в соседнее помещение, дабы там предъявить подлинные доказательства своей доброты. Я провожаю дочь взглядом. Разумеется, собака, лошадь да сверх того кот и ворона, это вовсе не так мало. Всё вместе это позволит человеческому деду Иванычу продержаться минут двадцать.

— Пойдём-ка, дочка, — говорит Мауна-старшая. — У нас свой разговор будет, для мужчин практической ценности не имеющий. А Уэфу есть что сказать Роме.

И вот я остаюсь один на один с папой Уэфом.

— Нам действительно есть о чём переговорить, Рома, — говорит Уэф. — Что ты думаешь насчёт своего видения? Очень странного, кстати...

— Да ничего не думаю, — честно признаюсь я. — Аналитики пока думают. Для моих же мозгов информации недостаточно, чтобы начать думать что-то связное.

— Ой, не скажи... На аналитиков надейся, да сам не плошай, — выдаёт свой вариант известной человечьей поговорки Уэф. — Всё это как-то связано с тем, что ты задумал.

— С "зелёными"? — я изумлён. — Каким образом?

— Этого я не смог увидеть, — он смотрит прямо мне в глаза. — Это не просчитывается. Увидеть можешь только ты сам. Увидеть и понять.

Я размышляю.

— Вот и Биан мне тоже, насчёт "скрытой угрозы"...

— Биан не зря ест свои фрукты-орехи, Рома.

Глава 6

Порог вмешательства

— Привет тебе, о изумительная!

Действительно, наша наставница сегодня выглядит ещё эффектней, чем в прошлый раз. Ногти на руках и ногах вспыхивают радужными искрами, на шее ожерелье с дымчато-янтарным туманом, переливающимся внутри крупных бусин, и сквозь туман то и дело просвечивают алые всполохи. Довершают наряд серёжки, что-то совершенно космическое...

Я невольно улыбаюсь про себя. Легко быть модной дамой, когда на тебя намотано с десяток погонных метров тканей, а попробуй-ка выглядеть стильно в полном неглиже, да без всякой косметики! Однако женщины в таком деле, как мода, не знают преград...

— Привет, о Великий спящий! — в глазах наставницы зажигаются чуть иронические огоньки. — Готов к подвигу?

— Обязательно!

— Так сверши его! Вопрос первый...

Я отвечаю чётко, легко и свободно. Что бы я делал без своей мудрой жены... Грибы собирал, не более того.

— Не так грубо, но доля истины в сём присутствует, — улавливает наставница. — Что же, я рада, Победивший бурю, что ты усвоил материал. У кого возникли за время размышления вопросы? Нет? Хорошо, тогда перейдём к следующей теме — Допустимый Порог Вмешательства.

Вспыхивает виртуальный экран.

... Да, то, что показала мне Ирочка, это эксцесс, исключение из правил. Потому что давным-давно уже выработаны всеобщие правила игры, именуемые Порог Вмешательства. Для миров "нулевого уровня" они означают строгий заповедный режим.

Всё просто — в системе, где зреет в колыбели новая цивилизация, запускаются под видом крохотных астероидов (если точнее, просто крупных глыб) зонды, следящие за пространством. Характерные оптические и гравитационные эффекты от выхода гиперзвездолёта в реал они засекут за миллиарды километров — это ангельские зонды, а могут быть и покруче. И вслед за нарушителем в заповедник явится егерь — боевой звездолёт той цивилизации, чьему попечению доверена данная колыбель. Если учесть, что нарушают вселенские законы главным образом по неведению, притом только те ребята, что недавно вышли в дальний космос, нарушители обычно ведут себя очень смирно — вероятно, так вёл бы себя Колумб, если бы у берегов новооткрытой Эспаньолы его каравеллы встретил современный эсминец или даже авианосец.

На экране мелькают кадры — корявый и громоздкий аппарат со множеством выступов, похожий на слегка сплющенную морскую мину, неспешно движется к сияющей точно по курсу голубой планетке, почти неразличимой среди звёзд. Она ещё очень далеко, цель путешествия — точка выхода отстоит на несколько миллиардов километров. Но главное, прошли, ведь мы же прошли! Прошли через бездну, из которой нет возврата...

Я усмехаюсь: торчащие далеко за пределы корпуса рога "мины" — очевидно, архаические "сворачиватели пространства" — отражают степень страха создателей корабля, готовых на любой расход энергии, лишь бы держать ужасное "ничто" подальше от корпуса звездолёта. И никакой маскировки, естественно — какая маскировка, когда вокруг немереные вёрсты абсолютной пустоты? Глупо!

И невдомёк отважным покорителям звёзд, что об их присутствии в заповеднике уже известно кому следует. И звездолёт хранителей заповедника уже готовится к прыжку, дабы выяснить, с какими такими намерениями явились гости.

Точка обзора рывком переносится внутрь корабля. В глубоких креслах сидят существа, весьма напоминающие йети, как их любят изображать люди на студии Диснея — только лицо и пальцы рук лишены густого мехового покрова. Да ещё острые рысьи уши с кисточками портят каноническую картину.

"Эти ребята давно ушли в Отрыв" — улавливаю я мысль кого-то из коллег. — "Это старинная запись, доставшаяся сэнсэям в Послании Молодым"

А на экране уже круглится бок планеты — корабль "йети" одолел черепашьим ходом последний отрезок героического путешествия. Месяц ползли, наверное... Рысьи уши нервно шевелятся, зоркие глаза всматриваются в корабельные экраны. Они уже выяснили, что планета молчит в радиодиапазоне, и незамутнённая атмосфера вкупе с девственными лесами указывает на отсутствие цивилизации. И потому "йети" без особых затей выходят на низкую околополярную орбиту — так удобнее изучать новооткрытый мир. О том, что их неуклюжую кастрюлю видно с поверхности планеты невооружённым глазом, экипаж не беспокоится — очевидно, производимое на аборигенов впечатление, буде таковые имеются, ребят не особо интересует.

Точка обзора скачком отодвигается от планеты. На орбите, гораздо более высокой, нежели выбранная "йети", находится нечто, весьма напоминающее голограмму светила в условных цветах — с "солнечными пятнами", протуберанцами и короной. Внутри "голограммы" просвечивает огромная капля ртути, другого образа не подобрать. Разумеется, этот звездолёт виден только нам, зрителям, но никак не экипажу кастрюли, безмятежно и нахально нарушающей Порог. Но даже полному профану ясна разница между настоящим кораблём и примитивной каравеллой.

Да, "йети" уже ступили одной ногой на Порог, явив в небесах свой аппарат — впрочем, для невооружённого глаза человека он предстал бы просто крохотным пятнышком. Поэтому хранители пока молчат, ждут дальнейшего развития событий — возможно, ребята не зайдут чересчур далеко?

Снуют над поверхностью быстрокрылые аппараты, берут пробы воздуха, воды и грунта. Экипаж в поте лица исследует чужой мир... ага, решились!

От рогатой кастрюли отделяется кастрюлька поменьше — спускаемый аппарат с экипажем на борту. Слава Создателю, по крайней мере за ним не наблюдается инверсионного следа — значит, йети овладели гравитационным торможением. Ну точно — кастрюлька зависает над грунтом, как будто опасливо пробует почву чужой планеты ногой...

А от звездолёта хранителей отделяется маленькая капелька ртути. Совсем маленькая, чтобы не напугать "йети" внезапным появлением. С огромным ускорением она устремляется к движущейся по своей орбите кастрюле, догоняет, уравнивает скорость...

На борту кастрюли замешательство на грани паники. Отрывисто рявкает ревун, натужно воет сирена, экипаж быстро и заученно занимает места согласно аварийному расписанию. Капитан орудует на пульте, и из недр кастрюли выдвигается нечто длинное и решетчатое — похоже, излучатель чего-то весьма жёсткого... Не зря, ой, не зря гениальные создатели корабля установили это орудие, при том, что важен каждый грамм!

Я вдруг отчётливо понимаю, что если сейчас капитан кастрюли нажмёт белую кнопку на рукояти джойстика, посредством которого наводит на цель свою бандуру, данная планетная система надолго закроется для этих вот конкретно "йети". Лиловая вспышка аннигилятора положит конец экспедиции, и следующие подобные аппараты будут уничтожать вскоре после выхода, без всякого предупреждения. Террористам и психопатам не место на звёздных путях.

Маленький робот-парламентёр между тем зажигает прямо в вакууме голографическую картинку — огромная неуклюжая кастрюля покорно следует за крохотной каплей ртути. Вот корабль гостей уходит в сторону от предлагаемого маршрута и тут же исчезает в лиловой вспышке. Мультфильм изложен настолько доходчиво, что капитан "йети" поспешно прикрывает крышечку над белой кнопкой. Вот так вот, ребята, а вы говорите: "царь, царь..."

— Таким образом, Порог вмешательства для нулевого уровня равен нулю, — подводит итог наша преподавательница. — Заповедный режим сохраняется для подконтрольного мира нулевого уровня в течении всего срока дозревания. За это время хранители могут смениться не один раз, поскольку срок существования развитой технической цивилизации звёздного уровня много меньше, чем время "нулевого цикла". Процедура передачи дозревающего разума от одних хранителей к другим довольно сложна и будет рассматриваться на отдельных занятиях. Сейчас же мы рассмотрим следующий уровень — первый, или уровень первично-варварской цивилизации.

И вспыхивает на экране новый сюжет.

... Рушатся стены, сложенные из сырцового кирпича, не выдерживая неистового жара, и пламя вздымается до самого неба. Скачут всадники, размахивая кистенями, тут и там валяются трупы... Ниневия разрушена, кто станет жалеть о ней?

Я вздыхаю. Этот фильм я уже видел, когда обучался на оперсотрудника. И нет никаких сомнений, почему для демонстрации выбрали именно Землю. Самый сложный пациент, к тому же находящийся непосредственно под нашей ангельской опекой...

-... Передача таких миров новым контролёрам — обратите внимание, уже не просто наблюдателям! — тоже возможна теоретически, но на практике осуществляется редко, — продолжает лекцию Юайя. — Кто знает, почему?

Я усмехаюсь. Ясно почему... Кто не поднялся за несколько тысяч лет, тот не поднимется вовсе. Тугая петля инферно будет сжимать застрявшую на подъёме цивилизацию, и по мере истощения доступных ресурсов — а дикарям нужно уже довольно много и притом легко доступных ресурсов — шансы выбраться будут всё более призрачными.

— Можно вопрос? — неожиданно для себя спрашиваю я.

— Говори, Победивший бурю, — отвлекается наставница.

— Как долго может продолжаться висение, и чем обычно заканчивается?

Юайя смотрит внимательно.

— Спасибо, Ди. Это очень хороший вопрос. Умирание разумных, зависших на уровне железного века, может длиться сотни тысяч лет. Проследить судьбу подобных безнадёжно-инфернальных миров очень трудно, поскольку за этот срок в Отрыв уйдут десятки поколений цивилизаций. Кроме того, их обычно вообще снимают с контроля, ввиду бесперспективности. Но по крайней мере один случай известен.

На этот раз экран загорается не сразу — очевидно, даже могучему ангельскому серверу не вдруг удалось найти нужный файл.

... Обширная равнина, поросшая кустарником и пучками жёсткой травы. По равнине бредут дикари, вооруженные палками, женщины тащат детей... Какие они мелкие, вдруг понимаю я, меньше даже Истинно Разумных... Вот уж точно земные мартышки, даже хвосты похожи.

— Их обнаружила довольно давно одна из уже ушедших в Отрыв цивилизаций, — преподавательница вертит в руках световую указку. — Сразу же бросилась в глаза неестественная бедность сухопутной флоры и фауны, при том, что в море жизнь просто кишела разнообразием. А потом были найдены следы городов возрастом более миллиона лет.

Меня пробирает дрожь.

— Может, те города принадлежали не им? — подаёт голос одна из стажёрок.

Наставница вздыхает.

— В руинах найдены скелеты очень похожих существ, только значительно крупнее. Генетический анализ показал, что это предки вот этих... А потом в древнейших архивах нашли материалы, из которых следовало, что бездну лет назад на планете существовала мощная рабовладельческая цивилизация.

Она помолчала.

— Очевидно, всё шло постепенно и незаметно. Войны, голод, великие переселения, великие империи, распадавшиеся и возникавшие вновь... И с каждым тысячелетием всё труднее было добывать железо — легкодоступные руды исчерпывались, а строить глубокие шахты дикарям не под силу. К тому же основой пропитания у них были некие чрезвычайно неразборчивые в пище черепахи — этот вид бывших разумных хищный — которые в итоге и превратили ландшафты в такую вот пустыню. А потом камень стал вытеснять железо, и в последних войнах последние империи развалились, чтобы больше никогда не возродиться. В последовавшем затем хаосе были вырезаны черепахи, и скотоводству пришёл конец. Ещё немного, и секрет выделки железа был полностью утерян. Так наступил вторичный каменный век, с той только разницей, что на ограбленной дочиста планете из дичи остались мелкие грызуны. А дальше начал действовать простой животный отбор, постепенно подгоняя размер хищника под оптимальный для подобной дичи. Выживали в основном менее крупные и наиболее юркие особи, и средний рост аборигенов из поколения в поколение начал снижаться. А слишком крупная голова непозволительная роскошь для мелкого существа...

Вот теперь мне страшно по-настоящему. И я чувствую, не мне одному.

-... Они тогда ещё умели добывать огонь, но речь уже была скудной. Пара сотен слов, не больше.

— Значит ли это, что они обречены утратить разум? — вновь не выдерживает та же девушка.

— Именно так, Кьо, спасибо за понимание. Мелкие, многочисленные и достаточно разумные хищники буквально давят остатки биосферы, не позволяя ей начать восстановление — никакие неразумные животные не в силах противостоять разумным. Единственный выход, это полная утрата бесперспективным видом разума. Они будут мельчать и охотиться на всё более мелких грызунов — поскольку более крупные будут съедены. И только когда они утратят связную речь и способность владеть огнём, превратившись в обыкновенных хищных животных, этот истерзанный мир начнёт новое долгое восхождение, длиной в десятки миллионов лет.

Преподавательница смотрит на меня.

"Я вижу, о чём ты думаешь, Ди. Разумеется, Земле в целом было далеко до такого сценария. Однако есть на твоей прародине такой остров, Рапа-Нуи, или Остров Пасхи... Когда первые лодки переселенцев достигли его, остров покрывали цветущие джунгли. А когда его открыли европейцы, уцелевшие обитатели Рапа-Нуи прятались в расщелинах голых скал, питаясь птичьими яйцами и друг другом. Даже огонь развести стало там проблемой, настолько был опустошён остров. Так что ничего нереального в таком развитии событий нет. Планета — тот же остров, только очень большой, и потому всё это дело происходит медленнее"

Все подавленно молчат, и я без труда ощущаю мысли и чувства моих товарищей. Как это страшно...

— Да, страшно, — без улыбки соглашается наша наставница. — Однако подобный исход встречается всё же редко. Это же "детская смерть" для разумных, по сути. Слишком неудачно всё должно сложиться для этого. Нет, "детская смертность" разума, к счастью, невелика. Гораздо чаще молодые миры гибнут всё же не так. Они гибнут уже на стадии перехода к развитой технической цивилизации. Ядерный барьер один из самых серьёзных.

И темой нашего следующего занятия будет именно это.

...

"А вот не догонишь!"

"А вот догоню!"

Я улыбаюсь так широко, как только это позволяет мой изящный ангельский ротик. Уже не счесть, сколько раз происходила подобная беседа. Разумеется, я её не догоню — моё довольно значительное превосходство в живом весе исключает такую возможность. Однако это вовсе не значит, что победа должна доставаться моей женушке даром.

"Сдавайся, о несчастная!"

"Кто сказал? Я счастливая!"

Ирочка резко сваливается на крыло, явно провоцируя меня на сходный маневр, но я не поддаюсь — сколько раз уже ловился, на выходе из пике и крутом подъёме моя ненаглядная легко оторвётся от преследования. Вместо этого я намеренно отстаю, дабы перехватить супругу на подъёме...

"Самый хитрый, да?"

"Ну, не самый... Но хитрый!"

Ирочка звонко хохочет, и её смех разносится по всему бескрайнему небу.

"А вот так, муж мой?"

Она складывает крылья и стремительно падает вниз, подобно птице соколу на далёкой, страшно далёкой отсюда планете.

"Можно!" — я следую её примеру. Воздух свистит в ушах, и синий ковёр джунглей пока ещё лениво, но с каждым мгновением всё быстрее надвигается, распадаясь на отдельные деревья...

"Ах-ха, как здорово, Рома!"

"Осторожней!"

"Ага, испугался!"

Вместо ожидаемого набора высоты Ирочка резко тормозит распахнутыми крыльями. Ещё миг, и она скрывается в чаще.

"Сейчас я тебя настигну!"

Я с шумом вламываюсь в чащу леса, но Ирочка уже скачет по ветвям, как крылатый Маугли.

— Тебя следовало назвать Прячущейся в ветвях, Юайей!

— Нет, Рома, нет! Я Летящая под дождём! Нет, больше, больше — я твоя Ирочка!

Впереди открывается изумительная полянка, густо поросшая голубой травой, и я отчётливо вижу мысли моей ненаглядной — вот подходящее место, где он меня настигнет...

И разом всё вылетело из головы.

"Что это, Ир?"

Вокруг полянки из зарослей смотрят фарфоровые лики. Мужчина... а это вот женщина... совсем пожилая женщина, даже лицо в морщинах, таких женщин у ангелов не бывает, это невозможно...

"Сейчас не бывает. А тогда были. Это древнее кладбище, Рома"

Я осторожно подхожу ближе. Время и буйные ливни не совладали с искусством древних мастеров, и растительность не смогла поглотить их бесследно. Сколько же лет этому кладбищу?

"Тысячи три, не меньше. Ещё когда ангелы умирали от старости и даже болезней"

Ирочка прижимается ко мне, и я чувствую, как сильно бьётся у неё сердце — не успела отойти от полёта.

Надпись на постаменте, чем-то похожем на земной высоковольтный изолятор, написана знакомыми буквами, пусть и несколько стилизованными. Но прочесть её у меня не получается.

"Это древний язык, Рома. За три тысячи лет язык меняется очень сильно"

"Ты можешь?.."

Она вглядывается.

""Здесь покоится прах Летящей на восток, матери Ищущей плоды и Играющего с ветром, жены Взлетающего в зенит..." А вот и дата... Ого! Да это же конец эпохи Немеряной жадности!"

Я обхватываю жену крылом. Надо же, подумать только... На Земле подобные захоронения искали бы археологи. И не нашли бы ничего — все могилы аборигены разоряли нещадно...

"У нас не принято грабить могилы, Рома. То есть бывали эксцессы во времена той эпохи, но такого вандализма, как у людей, не было и в помине. Как видишь, за ним даже присматривают, за этим кладбищем — должно быть, местный смотритель лесного участка. Да и в старину тут нечего было брать, разве только сами памятники"

Её глаза глубоки и бездонны.

"С тех пор многое изменилось, муж мой. Уже давно так никого не хоронят. Мёртвые покоятся в глубоких подземельях, оставив солнечный свет живым. И сам обряд изменился. Не плачут убитые горем родные, нет траурных процессий... Смерть перестала быть горем, Рома. За очень редкими исключениями, которых тоже скоро не станет"

Я размышляю. Вот как...

"Да, ты прав. Я тоже иногда об этом думаю. Эти редкие исключения напоминают всем о том, что есть на свете горе. Они учат переживать и сопереживать. А вот когда кристаллы-микросканеры в головах не оставят смерти ни единой лазейки... Не закончится ли это в конце концов тем, что мы, ангелы, утратим способность сочувствовать чужому горю? Ничто не даётся даром, Рома"

Я обнимаю её руками и крыльями.

"Но ты же мечтала, чтобы однажды в мире не стало слёз. Твоя мечта исполняется у тебя на глазах"

"Мечтала, да. Но есть на Земле и такая поговорка: "Несчастный, ты будешь иметь, что хотел""

Она вдруг шумно встряхивается, не выдерживая тишины древнего кладбища.

— Давай полетим домой. Извини, Рома, но я не могу здесь...

— Понимаю... Вообще-то я бы смог...

В любимых глазищах протаивает знакомый смех.

— Для тебя нет ничего святого, муж мой, — переходит Ирочка на русскую речь.

— То есть как ничего? — округляю я глаза. — Да полно разного святого! Вот же передо мной главная святыня...

Ирочка смешливо фыркает, блестя глазами.

— Ты неисправимый льстец! Всё, полетели!

...

-...М-м... Рома...

Ирочка чмокает, плотнее прижимаясь ко мне. Уже уснула, намаялась, маленькая моя... И Мауна-младшая спит, и Нечаянная радость. И мне бы нужно спать, да ещё как... Но сна ни в одном глазу.

Моя мудрая жена, как всегда, чётко обрисовала суть дела. Я уже привык, что ангелы добрые, это как бы само собой разумеется, как наличие крыльев. Добрые, великодушные, тонко чувствующие чужое страдание... Насколько тонко? Не есть ли это атавизм?

Уже давно нет здесь траурных процессий, и слёзы на нормальных похоронах никто не льёт. Умершего не жалеют — кто заставлял умирать? Сам захотел... Да, собственно, и некому жалеть. В Раю умирают лишь те, кто до отказа насытился жизнью. Кому больше никто не нужен, и которые сами никому не нужны. И призывают свою смерть тут обычно парами...

Здесь жалеют погибших. Когда, казалось бы, вконец затурканная смерть внезапно показывает свой хищный оскал. Такие случаи редки, но именно они, вероятно, и служат теми прививками от всеобщего равнодушия. А вот теперь их не будет, и смерть будет окончательно укрощена. Не начнёт ли ослабевать иммунитет ко Злу? И не превратятся ли ангелы в настоящих олимпийских богов, весёлых и безжалостных — потому как им уже непонятно будет, что такое боль утраты. Или телепатия гарантирует от подобного исхода?

Вопросы, вопросы... Этот мир гораздо сложней, чем кажется на первый взгляд. Сложнее Земли, и сложнее, чем это может понять бывший абориген полудикой планеты.

Ладно, пора спать, Великий спящий. Нет, не спать, а СПАТЬ. Задача раз — увидеть звёздное небо планеты пушехвостых. Задача два — определить источник скрытой угрозы.

Танцуют свой немыслимый танец размытые цветные пятна. Давно бы так, ребята, я вас уже заждался...

Взрыв! Огромная голубая чаша до горизонта...

Взрыв! Круглится бок планеты...

Взрыв! Ласково греет светило...

Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо...

Глава 7

Опрокинутая чаша

Бетон потерны исходил стылым промозглым холодом, от которого не спасала шерсть. Я зябко поёжился, потянулся к тёплой кацавейке, выкроенной из одеяла. Надо бы встать, сделать комплекс упражнений, заодно и согреться... Не хочется. Пальцем шевелить не хочется.

Будет ли когда-нибудь снова тепло?

Я почесал за ухом, тряхнул головой. Странное какое ощущение только что возникло в голове — как будто кто-то чужой влез в мои мысли. Забрался в голову, как в башню броневика, уселся и затаился... С ума бы не спрыгнуть, вот что. Не так уж трудно это по нынешним временам. Хотя все, кто норовил спрыгнуть, вроде как уже спрыгнули, но...

Я натянул на себя кацавейку, налил из термоса горячей воды и принялся прихлёбывать, едва не обжигаясь. Вообще-то хорошо бы поставить сюда на пост электроплитку, что ли... Нет, Угррур не разрешит. Реактор на холостом ходу, и энергии, вырабатываемой термоэлементами, едва хватает на освещение и работу системы водоочистки. Ну и на кухню, само собой...

Я усмехнулся, обнажив кончики клыков. Генерал Угррур мудр, и только сейчас становится ясно, насколько. Если бы сразу после Конца света реактор не перевели на минимальный ход, уже давно освещались бы лучинами, и пили воду из реки. Вёдрами таскали бы, потому как насосы тоже работают на электричестве. А так ещё лет пятнадцать будем пить чистую... а там и в реке очистится до безопасного уровня...

В дверь гулко постучали железом. Я нехотя встал со своего места, двинулся к двери. Вот интересно, когда она появилась у меня, эта шаркающая походка? Вроде не старый ещё... Это от гиподинамии всё, надо чаще делать упражнения...

Я усмехнулся. Нет, я не старый. Я древний. Доисторический. Как и все мы.

В дверь снова загремели железом. Ещё три года назад тут работало переговорное устройство, но оно вышло из строя, и починить не удалось. Проблему решили просто — повесили на верёвке железяку, игравшую теперь роль дверного звонка.

— Кто?! — рявкнул я, подойдя вплотную. Разумеется, вопрос был лишён смысла — кто же там может быть, кроме своих? Однако регламент требовал задать вопрос и получить ответ. Регламент до сих пор выполнялся по всем пунктам, которые вообще возможно было ещё выполнять. Регламент вносил некую упорядоченность и видимый смысл обитания в этой бетонной норе.

— Это я, Брргарр! — глухо донеслось сквозь броню. — Открывай!

Длинный рычаг запора глухо заскрипел, зато дверь отвалилась в сторону бесшумно. Хорошие двери делала когда-то фирма "Рубурр и сын"... Кто их помнит сейчас, и Рубурра, и его сына? Мёртвые страницы истории в памяти ещё живых... мертвецов.

Гррот перешагнул через высокий комингс.

— Я уж думал, ты помер. Проще дверь взорвать...

— Я тебе не рядовой новобранец, на цырлах на всякий шорох поспешать.

Гррот сипло рассмеялся, закашлялся.

— Гляди-ка, какое слово вспомнил... Где это ты в последний раз видел новобранца?

— Тридцать четыре года назад. Ты по делу или так, от гиподинамии спасаешься?

Гррот помрачнел.

— Разведка донесла, опять шевеление. Возле бывшей подстанции, ближе к Промаху.

— Мутанты? Или выползки?

— Неясно. Но ведут себя нагло. Их по открытому огню обнаружили. Каннибалы, жарят кого-то.

Я с шумом втянул воздух. Раз каннибалы, то уже не имеет значения, выползки это, покинувшие противоатомный бункер, в котором кончились запасы провизии, или мутанты — из тех деревенщин, что каким-то чудом пережили Конец света.

— Босс велел разобраться и почистить там всё.

Да, это свято — почистить окрестности охраняемого объекта. Ибо каннибалам не место на земле. Одна-единственная банда каннибалов способна уничтожить остатки населения целого края всего за пару-тройку лет.

— Наш броник еле ползает.

— Босс разрешил пустить в дело "Убедительного".

Вот теперь я удивился.

— Круто!

Гррот помолчал.

— Их там очень много, Брргарр. Сотни две, наверное.

В ангаре, куда вела потерна, стояла вся наличная техника, которой располагал объект. Два из трёх броневиков были давно разукомплектованы, третий же переделан под газогенератор, топившийся дровами — благо мёртвый лес вокруг стоял в изобилии. Правда, дерево уже изрядно погнило, но при нынешних бесконечных зимах ещё на несколько годков должно хватить...

А всё оставшееся горючее находилось в баках "Убедительного". Я с удовольствием оглядел машину — да, и в самом деле такая штука может убедить несогласных... Настоящее свидетельство военной мощи бывшей империи.

Тяжёлый бронеход возвышался над головой, грозно ощерив жерла пяти орудий. Четыре лёгкие пушечки, спаренные с пулемётами, в расположенных уступами боковых башенках, и огромный куб главной башни, с тяжёлым орудием для борьбы с сильно бронированными целями и бетонными укреплениями. Броня в три пальца толщиной, плюс противогранатные решётки, делающие бесполезными ручные гранатомёты. Генерал Угррур прав, как всегда — раз в банде столько народу, чем рисковать единственным ходячим броневичком, сегодня следует не поскупиться и вывести из стойла нашего "Убедительного".

Где-то в недрах убежища загремели звонки громкого боя, и спустя считанные мгновения забухали тяжёлые шаги. Я ощутил невольную гордость — спецназ, он и спустя столько лет спецназ.

Четыре десятка бойцов заполнили ангар, быстро и без суеты построились. Ребята в впрямь смотрелись ещё ничего, в бронежилетах и касках, с автоматами под мышкой и лопатками-топориками на заду. Правда, хвосты изрядно облезли, ну да радиация она никому не мать родная...

— Ребята! — генерал вышел вперёд, с явным трудом переставляя ноги. Он был старше меня лет на тридцать, и вообще был самым старшим из нас. — Опять каннибалы нагрянули в гости. Нужно устранить...

— Будет сделано! — рявкнули ребята, строго соблюдая устав. Вообще-то в последние годы Угррур не настаивал на непременно уставном к нему обращении. Но как-то само собой повелось... И вообще, дашь себе раз поблажку, другой, и конец бункеру. Вместо гарнизона специального назначения останется кучка грязных норушников, а там и до выползков скатиться недолго...

— Экипаж, в машину! Десант на броню! — зычный голос у Гррота, ничего не скажешь. В закрытых помещениях особенно.

Взвыл электромотор. Врата потерны дрогнули и начали медленно отползать в стену, открывая выход наружу. Свежий ветер ворвался в раскрытый зев, вытесняя неподвижный стылый воздух подземелья, но тепла я не ощутил. Вот дела, ведь лето уже на носу, если судить по календарю... Хотя "лето", это было там, до Конца света. Сейчас есть только морозный сезон и безморозный.

Двигатель "Убедительного" тяжко взревел, разом загасив все иные звуки, стены и пол мелко задрожали. Каждые три года на бронеход ставили свежий комплект аккумуляторов из НЗ, обноски же шли на броневичок и связистам. И это глубоко правильно — оружие должно быть исправно и в любой момент готово к применению. Как сегодня.

Чудовищная машина взяла с места плавно, лязгая широкими гусеницами, двинулась на выход. Ещё чуть, и мы выбрались на волю.

Я закинул голову, жадно вдыхая холодный воздух. Над головой рассыпалась вязь созвездий, и среди них выделялась Опрокинутая Чаша... А вот и Несбывшаяся Надежда...

Я невольно вспомнил, как ещё пацаном-школьником бегал в астрономический кружок. Вообще-то я изначально хотел стать лётчиком, но незаметно увлёкся астрономией, которую изучали на курсах юных штурманов. До чего доходило — я всерьёз подумывал, не пойти ли мне в университет...

Я усмехнулся. Много глупых идей витало в моей голове. Но жизнь, как обычно бывает, внесла свои коррективы. Армия, спецназ, особый объект номер...

А потом наступил Конец света.

Разумеется, был период конфронтации, обмен резкими заявлениями. Потом всё вдруг как-то наладилось, и по радио зазвучали бодрые марши и успокаивающие вести. Послы обменивались похлопываниями по плечам, приветственно мели пол пушистыми хвостами... "Наконец найдены взаимоприемлемые решения наболевших вопросов". Казалось, демобилизация вот-вот будет объявлена...

И только потом, уже после Конца света, я понял — решение действительно было найдено, и обе стороны готовились его исполнить.

Самое интересное, что война так и не была объявлена. Разумеется, первый ядерный удар должен быть внезапным, но после-то могли объявить? Впрочем, это уже не имело никакого значения. Даже добивающие удары прекратились буквально через несколько дней — уж очень устрашающе выглядели результаты того, самого первого удара.

Вообще-то самым тяжким был первый год, когда беспросветный мрак окутал планету, и вслед за бескрайней ночью пришёл свирепый мороз, дополненный ураганными ветрами. Народу в убежищах тогда ещё было много, страшная теснота, плач детей, визги и истерика женщин, свирепые драки между мужчинами, сумасшедшие, не боявшиеся даже выстрелов в упор... Потом стало легче. Все, кто не выдержал, отправились в Обитель Предков — кто-то удавился на проводе или шнурке, кто-то получил нож или клыки в шею от соседа, кто-то пулю от охраны... А кто-то просто умер, и все дела. И пайку увеличили, поскольку количество едоков упало многократно.

А потом наступила тоска.

Год шёл за годом, но бетонные склепы атомных бункеров так и оставались приютом уцелевших. Нет, никто не звал их "домом" — как можно? Дом, это же... это...

Никто ничего не строил. На второй год от Конца света, когда мутное солнце нарушило наконец беспросветный мрак, кое-где попытались наладить сообщение, пусть даже нерегулярное, и жалкое подобие производства. Однако неожиданно выяснилось, что никакой экономической основы для такого сообщения нет — остатки выживших сидели в убежищах и медленно проедали запасы консервов.

Когда же ещё через несколько лет стало возможным жить на поверхности, обнаружилось, что практически весь домашний скот благополучно съеден. И хуже того, не стало никаких диких животных — все передохли ещё в ту страшную Великую Ночь.

Возможно, где-то кто-то и пытался ещё наладить мирную жизнь — мне о том было неизвестно. Великая цивилизация распалась, и эфир пустел с каждым годом. Вот уже лет десять не было известно ничего о том, что творится у наших бывших врагов — именно бывших, потому как исчезли причины, вызвавшие соперничество. И вообще, враги отныне были у всех одни — вот такие банды каннибалов, уничтожавшие и без того призрачные шансы выжить.

И климат изменился. Наш генерал проговорился как-то — на обоих полюсах море сковали льды, образовавшиеся в ту первую зиму, и льды эти не собирались таять. Это казалось многим удивительным, но я не зря ходил в астрономический кружок в далёком, страшно далёком детстве. Всё было просто — льды рассеивали тепло, которое посылало солнце нашей истерзанной планете, и вот уже не только на море, но и на суше в высоких широтах понемногу формировалось нетающее белое одеяло. До Конца света здесь, мне помнится, даже в разгар зимы снег никогда не лежал долго — выпадет и растает. Сейчас же большую часть года мороз цепко держит землю и мёртвый лес, и снега сходят только к началу лета — то есть "безморозного периода", заменяющего отныне лето...

"Убедительный", густо облепленный десантом, вырвался наконец из мёртвого леса и прибавил ходу. Липкая грязь летела с гусениц, и я мельком посочувствовал ребятам, сидевшим на откинутых противогранатных решётках по бортам — шерсть колтуном станет... Сам я сидел на такой же решётке главной башни — сюда грязь не долетала, и обзор неслабый. Мне, как бывшему командиру взвода, положено. Бывшему, потому что теперь уже все вооружённые силы нашего объекта едва тянут на взвод.

Неожиданно выплыла откуда-то извне холодная и спокойная мысль — а зачем? Зачем мы мчимся к руинам древней подстанции, дабы покарать и уничтожить шайку каннибалов? Конец неизбежен. Не эти, так другие доедят случайно уцелевших в округе, потом пережрут друг друга... А нам в бункере провизии хватит до самого конца.

Я тряхнул головой. Нет! Так не должно быть. Мы — армия, и мы обязаны обеспечивать покой мирных граждан. Пусть их осталось всего ничего, пусть они обречены, но пока есть хоть один — мы обязаны защищать...

"Вы уже защитили" — не сдавался внутренний голос, чужой и холодный — "Если бы не ваша славная армия, все были бы живы".

"Молчать!" — мысленно рявкнул я, не в силах сносить издевательства над собственным рассудком. Если начать сомневаться перед боем...

"А не лучше ли тебе помолчать и подумать?" — спокойно и холодно возразил всё тот же голос — "Тем более что другой возможности может и не представиться"

И тогда я запел. Нет, пел я негромко, и никто не услышал моего марша за лязгом боевой машины. Но голос отстал. Добрый строевой марш — лучшее средство от лишних мыслей.

Небо на востоке начало стремительно светлеть, звёзды поблёкли и готовы были вот-вот исчезнуть. Мне почему-то страшно не хотелось этого, и я неотрывно вперился в созвездия. Опрокинутая Чаша и Несбывшаяся Надежда...

А впереди уже горбился пологий вал Промаха. Что-то не заладилось в тонком механизме ракеты, и заряд, который должен был покончить с нашим объектом, образовал гигантскую воронку далеко в стороне.

Ещё чуть, и стали видны костры, освещающие перекорёженные конструкции и угрюмые туши сгоревших трансформаторов. От самого главного здания подстанции остались бетонные колонны и косо торчащие остатки стен. Вот странно, уже которая шайка каннибалов обосновывается в этих развалинах, хотя там повсюду костяки валяются... Может, у каннибалов это даже вызывает прилив аппетита?

"Убедительный" резко сбавил ход, и десант разом посыпался на землю. Освободившиеся от груза решётки с лязгом вставали на место.

— Наконец-то! — из какой-то ямы вынырнули трое разведчиков, у одного на спине болталась плоская коробка рации. — Смерти ждать скорее, чем вас...

— Доложите обстановку! — прервал неуставные сетования Гррот.

— Обстановка обычная. Нажрались и отдыхают. Гррот, похоже, это таки две слившиеся воедино банды. И одна из них выползки.

— Основания?

— Гранатомёты у них, и пулемёт крупнокалиберный. Грамотно поставили, сволочи, прямо на верхней площадке трансформатора горелого. На броневике и не подойти.

Гррот обнажил клыки. Нет ничего отвратительней бывших военных, скатившихся к каннибализму. Неужели так сложно застрелиться?

Первые лучи солнца брызнули на землю, и в стане врага стали очевидны признаки суеты. Действительно, с двух тысяч шагов наш "Убедительный" был отлично виден в свете разгорающегося утра. Можете не суетиться, покойники. На открытой местности, ну куда вам деваться?

— Ложись!

Все разом легли, и вовремя — очевидно, расчёт крупнокалиберного пулемёта не выдержал и послал наугад длинную очередь. Пули с визгом прошлись по броне, взметнули фонтанчики грязи.

Главная башня "Убедительного" даже не шевельнулась, зато одна из малых повернулась и звонко плюнула из пушечки. Короткая вспышка и донёсшийся спустя несколько мгновений гул взрыва известил, что никакого пулемёта у противника больше не имеется. Всё-таки мудр наш старик, ничего не скажешь. Вот бы сейчас мы танцевали на нашем утлом броневике... да как бы не сожгли его, пожалуй.

— Встали и пошли! — прозвучала спокойная команда.

Процессия, возглавляемая бронеходом, двинулась вперёд, неспешно и неотвратимо. Сейчас подонки, обманутые кажущейся удалённостью и медлительностью "Убедительного", рванут из развалин, и начнётся охота.

Главная башня наконец ожила. Громоздкий куб повернулся, поводя стволом, и орудие ахнуло, разнося вдребезги какой-то уцелевший чудом железный сарайчик и недвусмысленно поторапливая несознательных — пора давать ходу...

И действительно, несколько фигур метнулись было в степь, но коротко протрещали автоматы, и они свалились, не добежав даже до остатков некогда стоявшего забора. Я оскалил клыки. Всё было ясно — главарь банды, очевидно, был некогда офицером, и сообразил, что бежать бесполезно. Они решили драться.

— Укрыться! Держаться за бронёй!

Со стороны руин послышались одиночные выстрелы, и тотчас заговорили пушки и пулемёты "Убедительного". Десант плотнее сдвинулся за широкой кормой бронехода, ещё и с выдвинутыми боковыми щитами — теперь нас разделяло полторы тысячи шагов, вполне могут положить кого-нибудь...

Снова ахнул главный калибр, уничтожая невидимую мне огневую точку. Мелкие же пушки били теперь непрерывно, вылущивая засевших в хлипких укрытиях автоматчиков и карабинеров. "Убедительный" двигался нарочито медленно, давая возможность экипажу расстрелять как можно больше врагов. Ничего, недолго уже... Ещё немного, и стрелкам-башнёрам бронехода можно будет пустить в ход огнемёты, и тогда жареного мяса у каннибалов будет вдоволь. Вот разве что не останется едоков.

Грохнула выпущенная издалека граната — явный недолёт. Глупости, паника это, похоже...

Немногие уцелевшие бойцы первой линии не выдержали наконец, бросились бежать, избавив экипаж от необходимости расходовать заряды огнемётов. Пулемётами обошлись, это проще.

Перевалив через невысокую гряду битого кирпича, обозначавшую некогда существовавшую ограду, "Убедительный" уверенно направился вглубь территории. Мой взгляд скользнул по покорёженным остаткам конструкции, украшенным поржавевшей эмалированной табличкой с аббревиатурой, и откуда-то всплыло в памяти: "открытое распредустройство"... Впрочем, среди этих горелых железяк и колотого фарфора могут прятаться недобитки...

— Рассыпались!

Десант вышел наконец из-за широкой и надёжной спины боевой машины, рассыпаясь по территории для зачистки. Кто-то метнулся мне наперерез, выстрелив из обреза — я свалил его короткой очередью. Второму, с карабином, просто не повезло — то ли патроны кончились, то ли осечка — разбираться мне некогда...

Характерные звуки огнемётов и истошные вопли отметили падение главного рубежа вражеской обороны — руин центрального здания, где когда-то был главный щит управления и прочее релейное хозяйство подстанции. Так, осталось пустяки. Сейчас "Убедительный" совершит обход территории...

Мощный взрыв потряс землю и небо. Громоздкая главная башня бронехода отлетела и упала совсем рядом со мной, исходя едкой вонью. Фугас... Надо же, допёрли, сволочи, заложили фугас, кто бы мог подумать...

И тут же, словно по сигналу, из всех дыр и ям с рёвом полезли недобитые каннибалы. Их оставалось ещё не меньше сотни.

Время как будто растянулось — оскаленные клыки, грязные колтуны свалявшейся шерсти, дёргающийся в моих руках автомат...

Очередь ударила в грудь, и бронежилет не выдержал огня в упор. Я вдруг отчётливо понял — зря мы рассчитывали на испуг... Этим ребятам давным-давно надоело жить, и они ничего не боятся.

Звёзды, как много созвездий... Опрокинутая Чаша и Несбывшаяся Надежда...

...

— Проснись, Рома, проснись, проснись!!!

Голова раскалывалась и гудела, напоминая те далёкие времена, когда абориген одной дикой планеты ещё баловался, принимая внутрь спиртосодержащие жидкости. Перед глазами густо плавают размытые цветные пятна, с явной неохотой освобождая поле зрения, и сквозь них медленно проступает ангельский лик моей жены. Глаза, и без того огромные, сейчас кажутся просто неправдоподобно громадными.

— Что же ты делаешь, Рома...

— Что... было?

Она кусает губы.

— Ты мог не вернуться. Вот сейчас я могла тебя потерять. Смерть контактёра в момент контакта...

Я уже достаточно понаторел в вопросах всевидения, чтобы понять с полуслова. Даже ангелам пока неясен весь таинственный механизм сего явления, но внезапная гибель контактёра в момент подобного контакта "с растворением" вполне может погрузить Всевидящего в вечный летаргический сон. Тело, лишённое души...

Ирочка внезапно расплакалась так горько и безутешно, что даже Нечаянная радость проснулась на своей икебане, захлопала крыльями. Ещё спустя секунду в нашу комнату ворвалась Мауна.

— Мама-папа, не надо!!!

Меня пронзает острейшее раскаяние. Вот, дочура почувствовала, и даже зверюха... Ей же так больно... Маленькая моя...

Между тем летучая соня уже с криками носится кругами вокруг тесной скульптурной группы, из которой двое ревут в три ручья, а третий пока что просто сопит носом. Страшная иногда это штука, телепатия... Как больно отдаётся чужая боль...

...

Глава 8

Практическое бессмертие

-... Это всё, Биан.

Шеф задумчиво теребит мочку уха.

— Н-да... Слушай, я об этом не подумал. Ещё не хватает твоей гибели из-за глупого совпадения...

— Ну всё же позади. Ловушка захлопнулась впустую. Можно не бояться тени чёрной кошки.

Мой начальник некоторое время размышляет.

— Нет, Рома. Не то, не то! Поверь, я кое-что понимаю в видениях. Конечно, у тебя как у Великого спящего аллегорий масса, но... Короче, нет тут корреляции, как хочешь. Не склеивается сюжет. Вот если бы там, скажем, один на тебя спереди напал, а пятеро сзади, тогда да, можно было бы полагать. А так — не та это ловушка. И скрытая угроза остаётся в силе.

— Я буду очень осторожен, шеф. Сам не хочу, поверь.

Биан смотрит скептически.

— Если бы ты был Грезящим, я бы тебе поверил. Но ты Спящий, Рома. Ты не можешь стопроцентно контролировать себя.

— Вот именно. И мы сейчас зря тратим время. Ты лучше насчёт задания...

— Ну что же. Первую часть задания ты, похоже, выполнил. Увидел звёздное небо глазами аборигенов. Это всё я сейчас переправлю в аналитический отдел. Правда, полагаю, без особой пользы.

— Это почему?

Биан морщится.

— Ты иной раз как бескрылый малыш, Рома, честное слово. У них же была ядерная катастрофа второго рода. С глобальной ядерной зимой...

Я перевариваю новую порцию информации.

— Мы этого ещё не проходили.

— Ничего, пройдёте. Теперь о второй части задания, определение источника скрытой угрозы...

Теперь я моргаю виновато.

— Шеф, хоть убей. Я просто не знаю, с какой стороны подступиться.

Но Биан уже улыбается так лучезарно, как будто ему вручают очередную награду.

— Ничего, Рома, я сделал это за вас всех. Строго говоря, неплохо бы вам всем постоять немного на колене перед своим мудрым начальником.

— Ну?! — Уин и Уот мигом бросают работу. — Уже?

— Да, ребята, да. Послезавтра все сдаёмся медицине, и где-то к концу месяца "хранители душ" будут стоять у всех. И чихали мы на все угрозы, хоть скрытые, хоть открытые!

Я улыбаюсь. Уже успели обозвать микросканеры, вмонтированные в голову, "хранителями душ", надо же...

— Живём, Рома! — Уот хлопает меня крылом плашмя. — А ну, встали все на колено перед нашим величайшим шефом!

Мы втроём встаём на колено, протягивая руки.

— Славься, Биан, несказанная радость Вселенной!

— Хех... Вольно! — ухмыляется шеф. — Если вы не забыли, сегодня у нас есть и ещё одна причина для радости.

— Мы не забыли, шеф!

Я улыбаюсь во весь свой ангельский ротик. Разумеется, радость — Аина и Иол возвращаются домой. Возвращаются живыми и невредимыми.

А будет ли радость такой же точно, когда "хранители душ" надёжно защитят нас от ЛЮБЫХ угроз?

И вновь всплывает откуда-то из глубины мысль, похожая на глубоководную рыбу.

"Хранители душ"...

Хранители? Или?

...

"Вот такие дела, Ир"

Мы сидим на балконе, тесно прижавшись друг к другу. Сегодня мы ждём восхода Великой звезды. Ибо уже сезон. Как летит время!

Всё тихо в доме. Спит наша Мауна, набесившись до упаду. Спит и Нечаянная радость, переваривая очередной сытный ужин. Весь мир спит. Мы одни, я и она.

"Значит, уже завтра..."

"Ну, завтра только анализы, то-сё..."

"Неважно. Несколько дней ничего не меняют. Не то, Рома, не то! Ведь у тебя были совсем другие мысли"

Да, потомственную телепатку не проведёшь.

"Ну хорошо, я попробую сформулировать за тебя. Не окажется ли эта дорога той самой, вымощенной благими намерениями? И не окажется ли "хранитель душ" в итоге их всеобщим разрушителем?"

"В тебе есть что-то от папы. Брать быка за рога его излюбленный метод"

"Я же его дочь как-никак. Но мы отвлекаемся"

Ирочка смотрит прямо и строго.

"Я тоже часто об этом думаю. Гарантии нет. Её никогда не бывает, Рома — любой шаг в неведомое таит в себе опасность. Опасность вполне реальна. Действительно, чего переживать? Ну погиб, неприятно, конечно, но через недолгое время — пока что это почти полгода — вернётся живёхонек. Можно считать это длительной командировкой... Ну, положим, нынешнее взрослое поколение сохранит в памяти этот страх, понимание — каково это потерять родного НАВСЕГДА. Но уже наша дочь сможет представить это только посредством телепатии, извлекая из наших с тобой голов. Ту тикающую адскую машину, которая мучила тебя в твоих видениях. Молчи, молчи! Не сбивай... Есть такая штука, как гипноз. Гипнотизёр кладёт в руку пациенту металлический предмет — у нас шарик, а на Земле обычно монету — и говорит загипнотизированному, что металл раскалён. Тогда на ладони вскочит пузырь, как от настоящего ожога. Потому что боль от ожога сидит в недрах подсознания, Рома. Но изредка встречаются те, кто ни разу в жизни не обжигался. И все усилия гипнотизёра окажутся тщетны. Потому что пациент НЕ ЗНАЕТ, ЧТО ТАКОЕ БОЛЬ"

Ирочка смотрит куда-то сквозь пространство, будто силится увидеть в ночи грядущее.

"Будет ли Мауна-младшая столь же добра и чутка, как и Мауна-старшая? Большой вопрос. Ну хорошо, допустим, нашу дочь сия чаша минует — есть откуда черпать представления. А потом? Мы живём долго, но не вечно, Рома. Не наступит ли время, когда Рай окажется населённым сытыми, весёлыми и безжалостными тварями, нечувствительными к чужой боли? И станет это началом конца, потому что те, кто не в состоянии сочувствовать чужому горю, уже не различают добра и зла"

Её глаза в темноте кажутся бездонными.

"И окажется это величайшее благодеяние в итоге той самой адской машиной, Рома. Тик...тик... Процесс пошёл"

Меня пробирает дрожь. Да уж... Этот тёплый и добрый мир, который я успел полюбить, гораздо сложнее, чем полагал ещё не так давно один балбес, волею случая и счастливого расклада генов пробившийся во Всевидящие. Скрытая угроза... Мина, заложенная на тысячу лет... И как всегда, угроза не извне, а изнутри, самая опасная из всех возможных.

"Неужели об этом не думали здешние умные головы?"

"Ну как же не думали? Разумеется, думали. Но разум имеет такое свойство, залезать везде, куда можно залезть, и открывать всё, что можно открыть. Открытие сделано, потому что было нужно. И я не хочу трястись каждый раз, отправляя мужа на Землю. И ты не хочешь, и мама, и папа. Никто не хочет терять близких"

Ирочкины глаза чуть мерцают во мраке.

"Когда мы победили старость, споров и опасений было не меньше — как же теперь будет пробиваться в жизни молодёжь, не замнут ли их вечно юные старики? И когда получили неограниченный срок жизни, многие опасались... А как же? А не приведёт ли это к тому, что женщины перестанут рожать, и материнские-отцовские инстинкты угаснут? И тогда гарантии тоже не мог дать никто. И сэнсэи не могли сказать, как это будет У НАС — у них-то вопрос был к тому времени уже решён... Сейчас можно и посмеяться над якобы наивностью тех страхов. Тогда же угроза была реальной. Закон Элу-Лао, вариант три... тик... тик..."

Ирочка вскинула голову.

"Мир так устроен, Рома — тот, кто убегает от опасности, никогда не убежит. Надо не убегать от угрозы, а устранять её. Как ты тогда разрядил нашу с тобой общую мину. Теперь нам, ангелам, предстоит разрядить эту"

"А если нет?"

"А кто не сумел, тот не смог, как говаривал Коля-Хруст. Надо смочь, Рома. Жизнь любит тех, кто может"

Я крепко обнимаю её, руками и крыльями.

"Невероятно мудрая у меня жена. Правда, правда"

— А ещё я красивая и весёлая, как говорит наша дочь! — Ирочка переходит на звук, глаза её стремительно меняют выражение, и вместо бездонной мудрости там уже пляшет смех. — Слушай, мне пришла в голову идея. Давай встретим восход Великой звезды чуть раньше?

— То есть?

— Ну ты же учил географию, или как? "Тело, поднятое на высоту..." Ты в состоянии поднять своё тело на высоту без восходящих потоков, Рома?

— Ночной полёт! — я восхищённо смотрю на жену. — Я хочу!

— Так летим, муж мой! Ого, вон уже зарево, давай скорее!

...

— Ну, все в сборе... Никто не ел? Очистились от внутренней скверны?

— С вечера ни кусочка, шеф. И прослабились все, не беспокойся, — за всех отвечает Уот.

— Ладно... Вперёд, коллеги?

Против обыкновения Биан произносит команду с явно вопросительными интонациями. Оно и понятно, ибо предстоит нам нынче не лёгонький профосмотр, а тотальное обследование всеми наличными силами здешней медицины... Вот даже предупредили не кушать с утра, под угрозой промывания желудка. И "очиститься от скверны", кстати, лучше самостоятельно и очень старательно — не то и впрямь нарвёшься на клизму в присутствии целого консилиума. Медицина наука суровая.

— Вам проще, ребята, — говорит без энтузиазма Аина. — У вас дырок поменьше. А мне залезут так глубоко, куда и муж не проникал...

Ребята смеются. И сразу мандраж улетучился. Аина у нас такая, она может сказать...

— Ну, вперёд! — вот теперь интонация правильная. И шеф смело идёт к лифту, подавая нам личный пример героизма.

В обширном зале полно различных устройств, и отнюдь не все они выглядят мирно. Полдюжины светил медицины ждут нас терпеливо, как кошка мышь возле норки. Я уже давным-давно привык в Раю к отсутствию одежды, но в данном конкретном случае вдруг остро испытываю забытое чувство наготы.

— Здравствуйте, наши герои! Мы вас уже ждём.

"Биан, чуть не прокололись. Придётся вернуться. Рома забыл свою клизму"

Коллеги фыркают, но в голос никто не смеётся — мощь медицины внушает почтение.

— Думаю, даму мы пропустим вперёд? — спрашивает главный врач.

— Да, да, безусловно! — галантно подхватывает наш славный коллектив, энергично и согласно кивая. Аина медленно оглядывает нас.

— Вот спасибо, ребята. Просто сердечно вам благодарна.

Миловидная женщина в зелёной шапочке с улыбкой протягивает нашей коллеге небольшой стаканчик с натуральным яичным желтком и здоровенный стакан с водой.

— Глотай не жуя, он действительно почти жидкий.

"Это не желток, это зонд" — улавливаю я.

Аина между тем послушно глотает зонд, морщась, запивает.

— Гадость скользкая какая...

— Воду нужно выпить всю.

— Да знаю, знаю...

"Зачем так много?" — я в недоумении.

"Скоро узнаешь, Рома... Для проверки работы почечной и прочих систем. Это мочегонка с контрольными нанороботами"

"Как? Здесь?! При всех?!"

"Да не переживай, у тебя тоже получится. Вот увидишь"

Я хлопаю глазами. Нет, никогда мне не привыкнуть к этому самому ангельскому бесстыдству...

В ожидании своей очереди мы уселись за ширмой — самой натуральной старинной ширмой, с цветами, нарисованными на розовом фоне. Впрочем, это помогает мало, благодаря телепатии мы превосходно воспринимаем все мысли и чувства нашей Аины.

— Подтягиваемся на левой руке. Ещё, ещё! Та-ак, хорошо. На правой теперь. Отлично. Отжимаемся на левой... На правой...

"Сейчас ещё шпагат на вису сделать попросят..."

— Верно, сейчас исследование нижних конечностей и тазового пояса. Начнём со шпагата...

Аина вкалывает на совесть, выполняя трудные гимнастические упражнения. Здешняя медицина наука крутая, и отдельные негативные эмоции дамы её не волнуют.

— Работаем, работаем ногами... Равномерно крутим...

"Рома, я забыла — именно это устройство называется у людей "велосипед"? Извращенский какой-то механизм, извини, конечно. Я одна кручу, а все пялятся. А вот и ляжки щупают, так и знала!"

Уин прыскает, уловив, и я сам еле сдерживаю смех.

— Раскрыла крылышко... маховой палец поджать... хорошо... кисть... раскрыла снова... машем, машем! Одним, второе лежит спокойно! Отлично. Второе крылышко теперь... Великолепно! А теперь обоими сразу... Сильней, сильней, как будто взлетаешь!

Не удержавшись, я выглядываю таки из-за ширмы, и открываю рот от изумления: Аина вертикально висит в воздухе над самым полом, надёжно удерживаемая силовыми полями фиксаторов, вытянувшись в струнку и подняв руки вверх — даже голову слегка запрокинула — и молотит крыльями, поднимая настоящий ветер. И всё это происходит в вертикальном конусе интенсивно-зелёного света, бьющего откуда-то с потолка и делающего её похожей на стеклянную статую, а уважаемая комиссия с интересом разглядывает, как работает внутренняя мускулатура в груди у обследуемой, как бьётся сердце. И зонд-"желток" видно, кстати: он уже закончил исследование желудка и теперь неспешно продвигается по пустому кишечнику, заблаговременно освобождённому для медицины. Вот это рентген... Прямо "всевидящее око" Истинно Разумных...

"Это примерно оно и есть, Рома. А ты не смотрел бы на мои потроха, а?"

Я послушно скрываюсь за ширмой. Действительно, одно дело голая девушка, и совсем другое дело прозрачная — неловко ей...

— Достаточно, спасибо. Горизонтально лицом вниз, руки вытянуть вперёд. Крылья в стороны, спинку открой... Ноги врозь... шире, шире! Левую ногу назад... та-ак... правую... А теперь обе, сильнее, сильнее, тяни ступни к затылку!

Я снова не выдерживаю, выглядываю из-за ширмы. Теперь Аина висит в воздухе горизонтально, изображая собой цирковую женщину-змею, притом летучую. Конечно, змея из Аины так себе, поскольку ангельская спина заметно уступает в гибкости бескрылой человечьей — если брать не радикулитного горожанина, само собой, а цирковую гимнастку. Но очень эротичный комплекс упражнений, кстати, особенно при полной прозрачности исполнительницы... Жаль, плохо видно, доктора обступили плотно...

"Рома, скройся! Без тебя хватает восхищённых зрителей!"

Я снова поспешно скрываюсь за ширмой. Тем более что исследования уже вступают в заключительную стадию, сейчас комиссия, должно быть, будет наблюдать выход желудочно-кишечного зонда и работу мочевого пузыря пациентки...

"Нет, и это ещё не заключительная" — улавливает мои мысли Биан. Да, он прав...

— Док, у меня вопрос — всё же и так видно? О-ой!

— Не надо, не надо напрягаться!

Мои мысли в этот момент полностью совпадают с мыслями коллег. Все мы радуемся, что одной дыркой у нас меньше.

— Ну, всё в порядке, — выносит вердикт главный экзекутор. — Ты совершенно здорова, Рассеивающая мрак, никакого предварительного корректирующего лечения не требуется. Думаю, можно давать согласие на установку микросканера мозга. Кто следующий?

— Рома, давай, — подталкивает меня Биан. — Сейчас твоя давняя мечта о публичной клизме исполнится!

...

— Пфффф! — Ирочка весело блестит глазами. — Все шестеро? Так не должно быть. Кто-то один...

— Не один, а одна, — я до сих пор не могу оправиться от смущения. — Остальные с интересом наблюдали.

Ирочка вздыхает притворно-сочувственно, делая скорбное лицо. Ох, артистка!

— Так что не спасло вас всех отсутствие лишней дырки. И каждый испил чашу свою.

— Ну всё равно, слушай... — не сдаюсь я. — Даже у диких аборигенов планеты Земля взятие всяких таких анализов вроде спермы происходит иначе. Сам и в закрытой комнате, без свидетелей.

— А знаешь, чем вызвано любопытство комиссии, Рома? — смеётся моя ненаглядная. — Твоим смущением, в основном. Ну где ещё в Раю обнаружишь пациента, смущающегося от такой процедуры? Остальное профессиональный интерес, уверяю тебя. Полагаю, им гораздо более интересно было наблюдать работу твоих внутригрудных мышц и сердца в полётном режиме. А это...

Она вдруг меняет голос.

— Якщо ты казав бы мене ковбасу, сало, або вареники со сметаною... — говорит Ирочка на чистейшей украинской мове, точно копируя персонажа из одного старинного фильма моей прародины. — А то такого добра я багато бачив!

Она хохочет, и я смеюсь. Действительно, я сам давно уже обращаю внимания на спецорганы обоего пола не больше внимания, чем на нос, к примеру. С чего я решил, что моя пиписка представляет для почтенной комиссии особый интерес?

— Слушай, но Аина точно стеснялась. Я же чувствовал.

— Ну... — Ирочка чуть скучнеет. — Сказать откровенно, я тоже. Когда висишь, вытянутая в струнку, зафиксированная силовым полем, рукой-ногой не шевельнуть, крыльями машешь что есть мочи, а врачи всё внутри у тебя разглядывают... Динамическая проба — вот где самая эротика, похлеще летучей змеи на столе.

Она вздыхает.

— Скоро и моя очередь изображать, Рома. В этом месяце, полагаю.

— Ну?! — я даже поперхнулся. — И тебе "хранителя"?!.

— А теперь всем миссионерам ставят. На Землю так вообще не выпускают уже без этой штучки.

— Это здорово! — я искренне обрадован.

Она смотрит на меня внимательно. Ни малейшей смешинки в глазах.

— Ты правда рад, я вижу... Почему, Рома?

Я усмехаюсь.

— Не так давно я восхищался твоей немеряной мудростью. Где она теперь? Всё тебе разжуй и в рот положи...

— И всё же, Рома. Я прошу.

— Просто потому, что я люблю тебя. Я хочу, чтобы с тобой никогда, ни при каких условиях не случилось ничего плохого.

Её глаза смотрят очень внимательно.

— Теперь тебе не придётся беспокоиться за меня, и тебе легче?

Наконец-то я понимаю смысл допроса.

— Глупенькая ты у меня, извини. Мудрая, а глупенькая. Я буду беспокоиться за тебя, пока мы с тобой живы. Как у тебя с работой. Не огорчилась ли ты. Не плачешь ли. Наконец, я буду бояться, что ты меня разлюбишь.

— Спасибо, Рома, — в глазах моей жены влажный блеск. — Вот ты и выдал краткое решение той задачи. "Хранитель души" не опасен тому, у кого она имеется. Кто любит.

Она прижимается ко мне. Я глажу её, ласкаю.

— А разлюбить тебя я не смогу, Рома. Я тогда умру.

Вместо ответа я целую её. Долго-долго.

— Между прочим, я морально пострадал, и намерен добиваться компенсации ущерба.

— О! — Ирочка округляет глаза. — Тотальный осмотр главврача? Правильно, так ему и надо, угнетателю!

— Ну зачем мне главврач, — отмахиваюсь я. — У меня есть любимая жена. Которая до сих пор делала вид, что в ангельском облике упражнения типа "женщина-змея на столе" ей недоступны.

В огромных глазищах пляшет смех.

— У тебя же нет "луча прозрачности".

— Ничего-ничего, что нужно, я и без него увижу!

Глава 9

Вариант "Каннибал"

— Здравствуйте все! Рада вас видеть. Возникли вопросы?

Да, сегодня наша наставница снова в ударе — ярко-сиреневые ногти на руках и ногах мерцают алмазной искрой — микролазеры в лаке, похоже — а уж про серьги и ожерелье слов не подобрать.

"Ну, вообще-то я это всё больше для души и для мужа" — улавливаю я мысленный ответ Юайи. — "Но мне приятно, когда нравится и другим"

— Ну, раз вопросов нет, перейдём к следующему материалу.

Я улыбаюсь. Раз убедившись, что я в состоянии усваивать материал, наставница более не терзает меня вопросами насчёт домашнего задания, экономя тем своё и наше общее время. Раз смог, дальше само пойдёт, не маленький ученичок-то...

-... На прошлом занятии мы видели пример разумных, споткнувшихся на первом же препятствии. Сегодня мы увидим примеры гораздо более впечатляющие.

Вспыхивает в воздухе экран.

...Действительно, разве это барьер, первично-варварская цивилизация? Так, бордюрчик... Кто-то его и не заметил, как вот ангелы. Ну а кто-то здорово приложился мордой в грязь, но выдрался с мясом и двинулся дальше. Люди Земли, например.

А вот следующий барьер уже вполне серьёзен. Когда справившаяся с детскими проблемами цивилизация начинает переход на следующую ступень, развитой технической, мускулы её обычно нарастают значительно быстрее, чем мозги. То есть мудрость, естественно — сообразительности-то порой даже избыток... И когда по ходу прогресса добираются разумно-сообразительные существа до ядерной энергии, то у них немедленно возникает соблазн применить ту энергию в мирных целях. Да, в мирных, потому как мы за мир, а эти гады против! Ну так пусть пеняют на себя...

-...Ядерная катастрофа первого рода бывает только в самом начале ядерной эры, когда количество и мощность зарядов оказывается недостаточной для устойчивого эффекта ядерной зимы... — продолжает лекцию Юайя, на экране возникают графики и диаграммы, отражающие предельно допустимое количество совокупных мегатонн, если использовать человечьи термины, но я отмечаю их боковым зрением. Потому что на экране разворачивается фильм.

Город, построенный из розового камня. То есть имеются и другие тона, но розовые явно преобладают. Или это сказывается эффект освещения?

Багровый диск светила, явно больше солнечного, встаёт над морем, тёмно-синим, и огненная дорожка на воде только подчёркивает его синеву... И небо тоже густо-синее, и мне уже ясно — это из-за светила, явно звезда прохладнее земного солнышка...

Рассмотреть жителей города я не успеваю, поскольку в небе появляется характерный инверсионный след. Последние секунды утра...

Вспышка! Я даже прикрываю глаза, до того мощный свет исходит с экрана. Но как бы ни был светосилен экран, разве может он передать ТОТ СВЕТ?

А над бывшим Розовым городом уже с рёвом встаёт колоссальный чёрный гриб, обозначая начало Конца света.

— Нет, Победивший бурю, это только первого рода, — улавливает мои мысли наставница. — Обычно такая катастрофа отбрасывает цивилизацию далеко назад. После подобной беды на планете формируется характерное "инвалидное общество", сочетающее в себе черты первично-варварской и элементы технической цивилизации. Прогноз в целом тяжёлый, но всё же при благоприятном течении выживание возможно. Вот только благоприятное течение бывает редко. Обычно наступает осложнение в виде повсеместно развитого рабовладения. И поскольку автоматическое огнестрельное оружие обеспечивает всевозможным владыкам подавляющий силовой перевес над угнетаемыми, над планетой захлопывается крышка гроба.

То, что ты называешь Концом света, это уже катастрофа второго рода. Когда наступает ядерная зима, что приводит к необратимому разрушению биосферы планеты. После чего вид разумных, допустивших подобную катастрофу, исчезает обычно в течении двух поколений. Случаи выживания неизвестны.

— Возможно ли выживание теоретически? — задаёт вопрос всё та же девушка, Кьо, что задавала вопросы на прошлом занятии.

— Теоретически — да. При условии, что обитатели планеты успеют создать искусственную биосферу ДО катастрофы. Правда, после Конца света её приходится дополнять инкубаторами по искусственному выращиванию населения. То есть биороботов, по сути.

— Кому нужно такое "выживание"! — не выдерживает кто-то из парней.

— А выбирать уже не приходится. Как говорится, всё лучше, чем ничего. Да вы не волнуйтесь так, это же только в теории. В реальности все погибают надёжно и достаточно быстро.

Я перевариваю полученную информацию. Стало быть, ядерная катастрофа второго рода... Этот вариант для Земли.

— Насчёт Земли... Не исключено, Ди, — снова улавливает мою мысль наставница. — Но всё-таки этот барьер на Земле почти преодолели. Землянам остался самый трудный барьер. Вот на следующем занятии мы поговорим о "варианте "Каннибал"" — так с подачи сэнсэев принято называть подобные экологические катастрофы.

...

— Ну что, Рома, оправился от надругательств?

Аина сидит на своём любимом коврике в окружении любимых цветов, разглядывая переливающиеся стеклянные змеи. Мировые линии, понимаю я. Чьи, интересно?

— Не переживай, твоей тут нет, — улавливает мою мысль Аина. — Твоя мировая линия столь длинна, что разглядеть её целиком не под силу никакой прогноз-машине. Всё, что можно увидеть, это маленький кончик... впрочем, это уже к медицине.

Уин, Уот и Иол хохочут. Нет, иногда наша Аина шутит чересчур по-солдатски...

— Ладно-ладно, — не остаюсь я в долгу. — Ребята, как думаете, можно раздобыть тот видеоматериал у медиков?

Продолжать мне не нужно — ангелы всё схватывают на лету.

— Рома, ты гений! — Уот даже в ладоши прихлопнул. — Мы будем смотреть этот фильм каждый раз перед началом работы. А то её не допросишься на столе изобразить...

— А мне больше нравится динамическая проба, когда она крылышками машет, — встревает Уин. — А Роме, очевидно, самая последняя сценка...

— Да там полно захватывающих сюжетов! — вносит свою лепту Иол. — Велосипед опять же, выход зонда...

— Трепачи! — беззлобно смеётся Аина. — Биана нет, сачкуете...

"Кстати, где он?" — перехожу я на мысль.

"Шефа не будет сегодня. Улетел решать вопрос, когда ставить нам "хранители""

— Кстати, Рома, зайди сейчас к аналитикам, — говорит Аина. — Насчёт твоего последнего видения, разобрались они вроде как.

— Хорошо, зайду, — я намереваюсь немедленно исполнить повеление шефа. Конечно, меня ещё ждут диаграммы, но чем позже, тем лучше...

— Погодите-ка, мужчины, — Аина блестит глазами. — Тут Уин на мысль навёл... Что, это и в самом деле так интересно? Динамическая проба, в смысле...

— Ну, во всяком случае, необычное зрелище, — отвечает Уот. — А что?

— Да вот я и думаю, не побаловать ли мужа... Поставить "луч" дома, это же не очень дорого?

— Да ты уж как его только и не балуешь... "Луч прозрачности" вредно пропускать через себя подолгу и часто, потом головную боль лечить будешь...

— А я не часто. И можно сделать локально, только на грудную клетку...

На этом месте я покидаю наш славный коллектив. На что только не идут пожилые женщины, чтобы расшевелить своих мужей... И она ещё называет велосипед "извращенским механизмом"...

"За "пожилую" ответишь отдельно" — догоняет меня уже в воздухе ответ Аины. Я смеюсь.

"Слушай, а ты поставь дома велосипед"

"Глупости, неинтересно. И просто упражнения на столе приедаются понемногу. А вот "луч", это свежая идея"

Я не выдерживаю.

"Мне работать надо, а не дикие эротические фантазии коллег разбирать..."

"Какой ты нынче правильный, Рома, мне прямо стало стыдно" — бесплотный шелестящий смех. — "А у самого дома диван стоит".

Мне тоже смешно. Никто из моих коллег не воспринимает наш с Ирочкой многострадальный диван как спальную мебель, полагая его некой помесью спортивного тренажёра с гинекологическим инвентарём. И никакая телепатия не в состоянии убедить их в обратном.

В аналитическом отделе, как обычно, сонно и тихо. Сотрудники пялятся на экран, где мелькают какие-то диаграммы и символы, вокруг корзинки с фруктами — успели уже, набрали...

— А, Рома! — с лёгкой подачи наших уже и тут меня редко зовут иначе. — Слушай, мы в восхищении. Сказать откровенно, мы не особо-то надеялись, что ты ещё раз увидишь столь давно минувшее...

— Вот с этого места подробнее, пожалуйста, — я усаживаюсь, беру наугад фрукт, надкусываю. Давно минувшее, значит... Это многое объясняет, в частности, почему я совершенно не мог управлять своим "полем внимания" в ходе контакта. Волевое и плавное перемещение того поля, как я уже понял, возможно только в реальном Едином пространстве-времени, но не при скачивании архивных файлов...

— Исходя из картинки расположения звёзд, увиденных тобой, мы нашли... Это было в нашем рукаве Галактики, и не так уж далеко. Зато очень давно.

— Сколько? — я уже вижу ответ, но сам страшусь его.

— Пятьсот шестьдесят восемь тысяч лет назад, Рома. Наших лет, естественно.

Я сглатываю. Вот как... Полмиллиона с гаком лет назад... Ай да цветные пятна...

"Именно так. Мы уже послали сведения в Академию, и ребятам из группы Всевидения в первую очередь. Думаю, скоро тебя попросят обменяться опытом другие Всевидящие"

— А насчёт этих... пушехвостых? — спрашиваю я.

Аналитики разом мрачнеют.

— Мы послали запрос сэнсэям, а они уже вовне. И ещё нашим астрономам, у них богатейший архив живых планет, — отвечает за всех Играющий с ветром. — Как ни странно, пришёл ответ от остроухих людей. Планета имеет характерную посткатастрофную биосферу, впрочем, уже пошло новое видообразование...

— А пушехвостые? — невольно вырывается у меня.

Играющий поднимает глаза.

— Нет там никого, Рома. Ядерная катастрофа второго рода практически гарантирует летальный исход любой цивилизации.

Я почему-то кладу надкушенный фрукт обратно в корзинку. Вот так вот, стало быть. Опрокинутая чаша и несбывшаяся надежда...

— Спасибо вам, коллеги, — я поднимаюсь.

— Да за что спасибо-то, — чуть морщится Играющий. — Тебе спасибо.

И уже на выходе я вдруг будто запнулся.

— Погоди, погоди-ка... Остроухие люди?!

— Ну да... — Играющий хлопает длинными ресницами.

— Эльфы?!

— Эльфы? Хм... Ну, если тебе удобнее, называй их так.

Я решительно поворачиваюсь.

— Я хочу знать о них всё.

— Ха! Всё, говоришь? Ну-ну. Они же почти не общаются с иными, только с собратьями по расе. Но, разумеется, в таком деле, как идентификация мира по запросу не отказывают — в этом только "зелёные" могут отказать. А впрочем, доступ к этим материалам есть у Биана и Аины, спроси, там ничего особо секретного.

— Спасибо ещё раз!

Я вылетаю к себе в отдел, круто набираю высоту, облетая башню по спирали. Вот интересно, мне и в голову не приходит воспользоваться лифтом. Зачем, когда есть крылья? Лишать себя удовольствия не стоит...

Но ещё не войдя во внутреннее помещение, я чувствую неладное.

— Что случилось?

Аина против обыкновения не сидит на месте, а ходит, сжимая руки и встряхивая крыльями.

— Вот, Рома, полюбуйся. Нормальный абориген, не маньяк и не убийца. И мы ему должны сломать жизнь. Уволюсь я с этой работы...

Она расстроена до слёз.

— Недаром координатор скинул нам это дело, как не входящее в компетенцию. Белоручки, чистоплюи! А мы, значит, штатные палачи...

Я вглядываюсь в картинку. Высокий лоб с залысинами, умное, волевое лицо. Глаза... Да уж. Видно, что парень уверен в себе на двести процентов. Вот за такими женщины ходят стадами.

-... Неужели никак нельзя остановить? — слышу я голос Уота.

— Никак. Я и версию с инфарктом прорабатывала, и увольнение со скандалом, и подставу с арестом, и даже временный паралич на нервной почве. Он не только не остановится, он утроит усилия, дабы успеть. Он привык добиваться своей жизненной цели любой ценой.

Я продолжаю изучать информашку. Учёный-биолог, талантливый, подаёт надежды, весьма хорошо оплачиваемый... Работает на корпорацию... ну, это понятно. Работает в настоящее время по проблеме трансгенных растений, то есть конкретно бананов...

— Аина, объясни мне, бестолковому — при чём тут бананы? Какое они имеют отношение к судьбе человечества вообще и нашей службе в особенности?

Она печально усмехается.

— Имеет, Рома, имеет. Самое прямое. Бананы на Земле ест чуть не треть аборигенов. Благодаря глобализации сейчас бананы практически повсеместно выращиваются только двух сортов. И начавшаяся эпидемия грозит подорвать это глобальное производство. Выход ищут многие, но вот он, — тычок пальцем в изображение, — нашёл весьма оригинальный выход. Набор внедрённых генов уникален. Его трансгенные бананы будут совершенно устойчивы к данной заразе. А о том, что у поедателей тех бананов будут рождаться чахлые дети, в массе неспособные продолжать род, он не знает. Наука людей не в состоянии оценивать столь отдалённые последствия.

Я перевариваю информацию молча. Вот как... Вот оно. Одна из версий варианта "Каннибал" в приложении к аборигенам третьей планеты звезды по имени Солнце.

— По счастью, он всё держал в строгом секрете до последнего дня, боясь утечки. Но завтра он намерен идти к руководству, на самый верх.

— А психоблокаду если?.. — ляпаю я и осекаюсь. Думать надо вперёд, не говорить...

— Вот именно, — улавливает Аина. — Психоблокада хорошо защищает от случайной болтовни. Но когда дело касается жизненных целей... Надолго тебя удержала психоблокада, поставленная будущей тёщей?

Она берёт себя в руки, глаза становятся жёсткими.

— Значит, так... Инсульт с амнезией, исчезновение всех бумаг и записей в этом его архаическом калькуляторе... да, ноутбуке. Мне нужен напарник.

Все молчат.

— Я понимаю, что "опалённая злом" тут только одна, — в голосе Аины прорезывается сарказм, — но без напарника на Землю нельзя. Я это сделаю сама, не терзайтесь.

— Ну что ты крыльями так хлопаешь, — подаёт голос Уот. — Давай дождёмся Биана.

Аина резко оборачивается к нему.

— А самому слабо, маленький? Биан сейчас занят, а время уходит, операцию нужно ещё подготовить. И вообще, не кажется ли тебе, что это элементарная трусость? Или как там вот у людей, — кивок в мою сторону, — "мы только исполняли приказ?"

— А что если с ним просто поговорить? — внезапно ляпаю я. И откуда что берётся?

Аина поворачивает голову.

— Мне казалось, ты поумнел, Рома. Неужели никто не догадался, как полагаешь? Это пытался сделать ещё координатор миссии на Земле, через агента влияния. Он никого не будет слушать. Он справедливо считает, что это его звёздный час, и не отступит.

Мне стыдно, но мозг уже лихорадочно ищет зацепку в защиту высказанной идеи.

— А если не человек, а ангел?

Все замолкают.

— Просто сказать ему, что нельзя... — совсем беспомощно лепечу я. — Нельзя, и всё...

Глаза Аины вспыхивают.

— Так. Запрос на экстренную телепортацию на Землю. Рома, ты пойдёшь со мной, инициатива наказуема. Биану я сообщу. Уот, ты имеешь возражение?

— Ещё как имею возражение, — Уот смотрит исподлобья. — Ты забыла, что говорил шеф насчёт его видения? "Хранитель" пока не установлен.

Из Аины будто выпустили воздух.

— Да, ты прав. Признаю свою ошибку. Тогда мы с тобой?

Кровь бросилась мне в голову.

— А теперь послушайте меня, — я встаю, дрожа от напряжения. — Я такой же, как и вы, оперативный сотрудник. Меня не надо кутать, лелеять и холить. Аина, ты здесь за старшего, и если ты сейчас велишь мне остаться, я останусь. Но работать здесь больше не буду, так все и знайте. И пусть я даже сломаю себе этим жизнь, но я это сделаю. Я пойду с тобой, Аина. Это мой ультиматум.

Они все переглядываются, и Уот разводит руками.

— Уступаю грубому насилию, — в глазах Аины зажглись тёплые огоньки. — Мы идём с тобой вдвоём, Рома. Только не увольняйся.

...

"Ира, Ир..."

"Ау, любимый?"

"Я не приду сегодня домой. Срочное дело"

"На Землю, прямо сейчас?! Без подготовки?!"

Я чувствую, как её затапливает тревога.

"Ну это же не "зелёные", ну что ты..." — пытаюсь я успокоить свою жену. — "Один человек и один разговор, всего-то. И завтра я буду дома"

Я чувствую-ощущаю, как она вглядывается в мои невысказанные мысли.

"Ты что, мне не веришь?"

"С тебя станется, муж мой. Ради спокойствия любимой жены и так далее... Ладно, раз ты с Аиной, чуть легче"

Но я чувствую, что тревога не отпускает её.

"Ира, Ир...Послушай, что я скажу... Я вернусь оттуда обязательно. И Аина тоже. Это в последний раз. А в следующий у меня уже будет стоять "хранитель". И тебе не о чем будет беспокоиться"

Пауза.

"Нет, Рома. Я буду беспокоиться. Иначе, но буду. И так будет всегда"

В груди у меня становится тепло и щекотно.

"Я люблю тебя"

"И я тебя, Рома. Мы тебя ждём"

Пауза.

"Ну а теперь попробуй объяснить своё отсутствие нашей дочери. Я включаю видеосвязь?"

"Погоди, не надо..." — меня осеняет ещё одна идея. — "Я попробую обойтись"

Я явственно представляю личико нашей дочуры и начинаю звать:

"Мауна! Мауна! Мауна! Доча, отзовись!"

"Папа?" — улавливаю я неясный ответ, словно эхо в горах. — "Папа, папа, я тебя слышу! Папа, ты где?!"

Сработало! Совсем выросла наша дочь...

"Я на службе, доча. Вы уж ночуйте с мамой вдвоём, ага? Она тебя крылом укроет"

Меня окатывает волна сильнейшего детского огорчения.

"Папа. Ты возвращайся скорей. Мы все тебя ждём"

Ну как можно после такого обмануть ребёнка и не вернуться?

"Завтра, завтра я буду дома! Смотри, хорошенько корми нашу Нечаянную радость. Я на тебя надеюсь"

— Тысяча извинений, Рома, — сзади неслышно возникает Аина. — Но нам пора.

Я оборачиваюсь и чуть не падаю от изумления. На моей напарнице надето ярко-розовое полупрозрачное платье с блёстками, с открытой спиной и пышной, очень коротенькой юбочкой — явно танцевальный костюм.

— На, надевай, — она бросает мне шорты, обрезанные из джинсов.

— Поясни, — перевожу я взгляд с Аины на шорты и обратно.

— Психология, Рома, — улыбается она. — Я проработала вопрос с местным координатором, пока ты улаживал семейные проблемы. Ты случайно довольно сильно похож на сына этого Алана. А я в этом костюме... короче, он последний раз видел в нём девочку, которую потом потерял.

Аина замолкает, и я улавливаю.

— Она умерла?

— Да.

— Это жестоко, Аина.

Глаза Аины наливаются огнём.

— Жизнь вообще порой довольно суровая штука, Рома. На одной чаше весов твои сопли, на другой миллиарды будущих калек среди аборигенов твоей же прародины. Строго говоря, инсульт с амнезией надёжнее. Хватит болтать, надевай и полетели! Нас уже ждут на Земле, и времени на подготовку операции осталось совсем немного!

...

...

Воздух шипит, вытекая сквозь нарезку лабиринтного уплотнения, и крышка телепорта мягко всплывает вверх.

— Здравствуйте, коллеги! — нас встречают двое ангелов, мужчина и женщина. — Можете звать меня Кьо, я здешний координатор. А это вот моя вторая половинка, Лоа.

— Аина, старший оперативный сотрудник, а это Ди, — представляется за нас двоих моя напарница, — пока просто оперсотрудник, зато биоморф, Великий Спящий и даже временами Всевидящий. Только на Ди он обычно не откликается, предпочитает сохранять аборигенное имя Рома.

— Знатное имя! — смеётся женщина, разглядывая меня, и я улавливаю: у привычных к англоязыкости здешних миссионеров моё имя прочно ассоциируется с названием Вечного города. Я в свою очередь разглядываю здешний персонал. Кьо выше меня на полголовы, такому парню в ликвидаторы только...

— Ничего, я и координатором пока справляюсь, — смеётся Кьо. — А насчёт роста, это правда, не очень хорошо. Летаю как здешние вымершие гигантские птицы аргентависы, блинчиком всё больше, и супругу мою могу догнать только если она уж очень сильно этого желает... Кушать хотите?

— Вообще да, но времени нет, — Аина серьёзна, ни малейшего смеха. — Он может двинуть в университет прямо из аэропорта, не заезжая домой. Он надеется застать руководство до конца рабочего дня.

— Ну тогда будете есть и готовиться к выходу, — тоже серьёзнеет координатор. — Работать с вами буду я сам, у меня один Фью на контроле сидит, все остальные в разгоне.

— Естественно, сам, — прищуривается Аина, — раз уж скинул нам это дело.

— Напрасно злишься, коллега, — я чувствую, Кьо не считает себя виноватым. — Я изложил бы тебе причины ещё подробнее, но сейчас действительно не время.

Мы один за другим шагаем в лифт, возносясь на поверхность из подземного зала. О-оп!

Я оглядываюсь. Решётчатые деревянные жалюзи, дощатые стены, ничем даже не обитые, тяжёлые портьеры зелёного бархата... Если бы не врезанные в хлипкие стены круглые люки зеленого металла, так прямо иллюстрация к "Унесённым ветром". Ещё разве дяди Тома не хватает...

"Ну куда бы мы без дяди Тома?" — смеётся Лоа, уловив мои мысли.

И, словно в ответ, из соседнего помещения через люк с трудом пролазит здоровенный негр, метра два ростом.

— Вообще-то за ниггера тут сразу притягивают к суду, мистер Рома, — басом ухает, смеётся местный дед Иваныч, улавливая мою мысль. — Тут говорят "афроамериканец". Честь имею представиться — Томас Оук, смотритель этой вот птицефермы.

Я поперхнулся, закашлялся. Да уж... Фамилие подходящее у мистера Томаса...

— Вы здорово распустили своих ниггеров, милочка, — по-английски говорит Аина Лоа, смеясь одними глазами. — Вероятно, Томаса следует отправить в Нью-Орлеан, там за него дадут хорошую цену.

— Зачем так далеко, миссис? — скалит крупные белые зубы Томас. — За меня даже в Иммокали отвалят любую сумму, с запроса. Ибо Томас Оук бесценен!

Мы все хохочем. Разрядка перед трудной операцией — самое то...

— Однако к делу, — прерывает веселье координатор. — Том, гости у нас только до вечера...

— Я понял, Кьо. Всё будет сделано, — кивает Том.

— Ну а нам сюда, — приглашает Кьо.

В посту контроля сидит один ангел, зато экранов светится аж четыре.

— Лоа, ты где? Я один не вытягиваю, — контролёр ситуации делает пассы пальцами в воздухе, оперируя виртуальной клавиатурой. Мыслеуправление вещь хорошая, конечно, но утомительная и довольно медленная порой. Реакция тела бывает быстрее.

— Иду, иду, — Лоа садится рядом, с ходу включаясь в работу.

А мы с Аиной смотрим на один большой экран, где совмещаются два сюжета.

На одном видна вытянутая полоса вдоль океана, отделённая от остальной суши узенькой полоской воды и застроенная зданиями, и по характерному подковообразному корпусу я узнаю University of Miami, где и трудится наш подопечный.

А на втором полуэкране движется такси, удаляясь от аэропорта. И движется отнюдь не в сторону Норт-Майами, где проживает несостоявшийся гений...

Да, несостоявшийся. Потому что мы не дадим ему состояться так, как он этого хочет.

— Так и знала! Прямо с самолёта на рабочее место, — Аина суёт мне три сырых куриных яйца. — Рома, подкрепись и вылетаем. Время, время! Там ещё по коридорам пешком пробираться...

— Не торопитесь, коллеги, кушайте спокойно, — улыбается наш гостеприимный хозяин. — Я доставлю вас телепортом, плавающий выход уже настроен на рабочий кабинет этого Алана Грина.

— Ого! — Аина толкает меня крылом. — Как там говорят на твоей прародине — американский размах!

...

Нет, что ни говорите, а плавающий выход телепорта вещь впечатляющая. Сильнее впечатляет разве что плавающий вход.

Яркая вспышка, и вместо тесного пространства телепортационного "ореха" мы с Аиной, не размыкая объятий, вываливаемся прямо в помещении, довольно чувствительно садясь на попу — выход был настроен с заметным запасом по высоте.

"Ох... весь зад себе отбила... Спасибо, Кьо, тонкая работа" — я улавливаю в бесплотном голосе изрядную иронию.

"Напрасно иронизируешь, коллега. Или мне надо было проделать в полу такую симпатичную чашеобразную выемку?"

Мы встаём, отряхиваемся. Я быстро оглядываю кабинет, глаз привычно цепляет детали — тонкий слой пыли скопился, значит, уборщица сюда не заглядывает... комп, настоящий сервер немалой мощности, плоский экран... а вот объёмный датчик сигнализации в углу, включающий камеру слежения...

"Камера, если придётся, будет показывать то, что ей передаст сервер базы, и датчик сейчас отключен Кьо" — Аина выдвигает ящик стола, извлекает из него здоровенный пистолет, "Кольт". — "Вот скажи, Рома, отчего человеческие мужчины питают такую нездоровую страсть к оружию? Убивающему оружию, заметь, последствия применения которого исправить будет невозможно"

Я беспомощно повожу плечами.

"Ладно, это не по делу" — Аина вытаскивает обойму, передёргивает затвор, на лету ловит рукой патрон, этаким неуловимо-кошачьим движением. — "Не будем подвергать себя неоправданному риску".

Разряженный пистолет водворяется на место, обойма с вложенным патроном летит под шкаф. На большое окно с толстыми стёклами Аина прилепляет сложной формы загогулину, размером с ладонь, и загогулина тут же исчезает. Устройство защиты периметра снабжено собственной маскировкой, но поскольку устройство невелико, увидеть еле заметные колебания изображения не так-то просто, для этого нужно всматриваться в упор. Зато теперь это окно невозможно не то что открыть, но даже выбить ногами или стулом, и пистолетная пуля лишь бессильно расплющится о стекло. Вторую штучку, ещё более ажурную и маленькую, похожую на волан для бадминтона, Аина без затей швыряет в потолок прямо в центре комнаты — звукогасящее устройство. Реакцию людей вообще трудно предсказать, а уж реакцию на явление двух ангелов во плоти невозможно предсказать в принципе. Дикие крики могут сделать нам ненужную рекламу.

"Ну, ждём"

Моя напарница смахивает пыль, садится в кресло-вертушку для посетителей, болтает ногами, разворачивает кресло вправо-влево, как никогда напоминая в своём наряде девочку лет одиннадцати-двенадцати — крылья, плотно сложенные за спиной, отсюда не видны. Смотрюсь в зеркало над умывальником — да, и я примерно такой же пацанчик в одних шортиках...

"Красив, красив, Рома. Не забудь повесить блокировку двери, как он войдёт"

"Да не забуду, не пыли"

"Здесь Кьо. Внимание, он подъехал"

Я мысленным усилием торопливо включаю режим невидимости. Аина насмешливо блестит глазами.

"Без паники, коллега. Пока-то он дойдёт до лифта, поднимется, пройдёт по коридору... Выспаться можно успеть"

Она щёлкает пальцами, и вспыхнувшее в воздухе изображение демонстрирует нам подопечного. Вот он входит в лифт... вот выходит...

"Ну, пора" — вздыхает Аина, гасит виртуальный экран, вставая с кресла. Миг, и вместо неё уже чуть дрожит знойное марево, перемещается в угол. Я занимаю своё место за дверью согласно диспозиции.

Щёлкает ключ в замке, и в кабинет широким шагом входит хозяин. Я аккуратно прилепляю на дверь загогулину с присоской, пониже к полу — не так заметно, и случайно рукой не наткнуться. Путь закрыт.

Мистер Грин между тем моет руки и умывается, вытирается казённым полотенцем, висящим возле умывальника. Проводит рукой по лицу, раздумывая, стоит ли лишний раз побриться перед визитом к руководству. Тем же полотенцем смахивает пыль с кресла и стола, садится, одним движением запускает компьютер, разворачивает свой ноутбук. И хотя ноут явно имеет беспроводную связь, хозяин вытаскивает из недр стола шнур, втыкает его в USB-разъём...

"Хакеров боится. Всё, я пошла"

Моя напарница возникает прямо из воздуха, спокойно стоит где стояла. Если с ходу направиться к хозяину кабинета, реакция наверняка будет слишком бурной. Пусть попривыкнет малость.

Мистер Грин бросает беглый взгляд в угол, снова вперивается в экран ноутбука, потом отвлекается от своих компьютеров уже по-настоящему. Всё верно — мозг не сразу видит невероятное, для этого нужна хотя бы пара секунд.

— Энн?!

Ну надо же, какое совпадение. Почти правильно.

"Как будто ты не знал, что ту девочку звали Энн" — моя напарница не на шутку рассержена.

"Я не забыл, просто ляпнул"

— Добрый день, мистер Грин, — Аина продолжает стоять на месте. — Вы разрешите, я присяду?

Хозяин сглатывает.

— Кто вы, мисс?! Как вы сюда попали?!

Вот чем хорош английский, так это полным отсутствием слова "ты". Хочешь не хочешь, а будешь джентльменом.

— Ну, начнём с того, что я не девочка.

Аина выходит на середину, легко ступая, медленно разворачивает свои крылья. Реакция мистера вполне мужественная, кстати — никакого швыряния предметов и диких воплей. Сидит себе и давит поочерёдно на глазные яблоки, стараясь изгнать глюк проверенным дедовским способом.

— Не поможет, — мягко говорит Аина, чуть улыбаясь и складывая крылья. — Так я присяду?

И, не дождавшись внятного ответа, садится на краешек того же кресла, где сидела минуту назад. Сейчас она выглядит трогательно-беззащитной, и это правильно — не к лицу взрослому крепкому мужчине бояться девчонки-малолетки, хотя бы и с крылышками.

— А я не верил... — бормочет учёный, прекратив наконец терзать глазные яблоки. — Слушаю вас, мисс...

Нет, определённо мистер Алан Грин крепкий парень и стопроцентный американец. Вот, пожалуйста, уже готов вести конструктивную беседу. А хотя бы и с ангелом, что такого?

— Дело касается вашей работы...

Аина говорит таким нежным, проникновенным голоском, что у меня мелькает мысль — невозможно отказать такой очаровательной девочке-ангелочку, даже если она сейчас попросит дяденьку застрелиться...

"Здесь Кьо. Он нажал кнопку вызова 9-11, у него зашито в сотовом телефоне"

"Ну так ответь ему"

Телефон начинает играть весёленькую мелодию.

— Ээээ... — хозяин делает неопределённо-вопросительный жест.

— Да говорите, говорите, это же ответ на ваш вызов, — мило улыбается Аина.

Хозяин кабинета, покраснев как рак, прикладывает к уху трубку. Багрянец со щёк немедленно уходит — Кьо старательно объясняет человеку, что звонить-то как раз никуда не следует. Дальше, сообразно классику, должна быть сцена избиения в сортире... хотя тут всего лишь умывальник...

"О чём только ты думаешь в ходе операции, Рома? Напарничек!"

Между тем Аина уже вовсю использует бессловесную суггестию, гася возникшее у пациента чувство тревоги и опасности. Всё правильно, мистер Алан, уж кто-кто, а наша Аина мухи не обидит... не успеет обидеться никакая муха...

— Так я продолжу? — моя напарница очаровательно хлопает длинными ресницами. — Спасибо...

Она подробно излагает суть дела, не чураясь сложных терминов, известных в основном учёным, занятым практической генетикой. Я улавливаю только отдельные слова: "скрытое повреждение данной пары хромосом", "активизация рецессивных генов", "последствия во втором поколении"...

Всё просчитано до миллиметра, как любит говорить Ирочка — привычная вязь терминов переводит мозг мистера Алана в рабочий режим, вытесняя праздные мысли насчёт ангелов вообще и Аины в частности. Учёный начал думать, а это главное.

— Простите, мисс... да постойте же вы! — пациент утирает взмокшее лицо всё тем же полотенцем. Вертит его в руках, комкает. — Не могу привыкнуть, какой-то звон в голове, простите... Откуда вы всё это знаете? Ах, да, понятно... Нет, не то... Я понимаю, но...

Он опускает полотенце.

— У меня нет причин вам не верить, настолько убедительно вы изложили... как ваше имя, кстати?

— Зовите меня как назвали вначале — Энн. Так проще.

— Это было дело всей моей жизни. Вам проще было убить меня... Энн. Или никак нельзя?

Слова эти были произнесены так прямо и искренне, что даже я растерялся. Никаких увёрток. Просто изложил проблему.

Аина отвечает не сразу.

— В жизни есть масса других дел, Алан.

— Других, да. Но дела всей моей жизни уже не будет.

Аина тихонько гладит его по безвольно лежащей на столе руке.

— Можно изыскать иные способы защиты бананов от этой вашей чёрной сигатоки.

— Нет... Энн, — глаза Алана смотрят куда-то в бесконечность. — Пройти всю дорогу заново... это исключено. Другие методы разрабатывают другие. Мне их не догнать.

— А вот это уже сопли, Алан, извините за резкость, — впервые с начала беседы взгляд Аины становится жёстким. — Если бы я не знала ваши мысли, я могла бы подумать, что вы ставите свой личный успех выше судьбы всего человечества.

Мысли мистера Алана Грина снова поколеблены.

— Простите... вы действительно можете?..

— А что тут странного?

— Но телепатия невозможна в принципе!

— Ну безусловно! — в глазах Аины зажглись весёлые огоньки. — Однако в настоящее время вам страшно хочется потрогать и осмотреть крылья, которые вы полагаете хитроумным механизмом, а также добыть перо для анализа. Причём перо вы считаете пластиковым.

Учёный только головой вертит, снова вытираясь полотенцем.

— Да... Всё так... Но ведь у вас нет маховых мышц... Энн. Как вы можете летать?

— Да всё у меня есть, — смеётся Аина. — Не мучайтесь, они внутри грудной клетки и совмещены с лёгкими. Это резко облегчает работу сердца в полётном режиме.

...

-... Как он пытался убедить меня, что я не могу летать в принципе: "Во-первых, внутренние грудные мышцы не оставят вам достаточного места для лёгких, мисс Энн, а во-вторых, отсутствие хвостового оперения не позволит управлять полётом!"

— Ха-ха, а ты ему с такой очаровательной улыбочкой: "Ну зачем мне хвост, Алан, раз недостаточный объём лёгких всё равно не позволяет мне летать?"

Аина хохочет, и все смеются. Я тоже смеюсь, вспоминая, весь ход операции. Импровизация на грани гениальности, чего там — поскольку времени на проработку деталей особо не было. Да, вот так вот работаешь, полагаешь, что достиг кое-чего в своей профессии, и вдруг бац! Здорово сбивает спесь...

Работу, проделанную Аиной, иначе как ювелирной не назовёшь. С самого начала она повела клиента, тонко и ненавязчиво применив бессловесную суггестию. Причём ровно столько, сколько нужно — ни доллем больше...

"Тут вся штука в том, чтобы пациент пребывал в полном сознании, Рома, и при этом искренне полагал, что все эти мысли и чувства его собственные. Это тебе не гипноз"

Лишних вопросов я не задаю — не такой уже олух зелёный. Действительно, казалось бы, чего проще: усыпить, жёстко закодировать — нельзя, и точка... В среде человеческих доморощенных колдуний такой метод называется "приворот", иначе "порча". Мистер Грин безусловно сильный человек, и либо сломает внутренний запрет, либо, того хуже, в борьбе с самим собой превратится в сумасшедшего.

"Всё проще, Рома. Промучившись несколько месяцев, он пустил бы в ход свой пистолет. Тогда уж гуманней было бы сразу устроить ему обширный инсульт"

— Кстати, ты бы присмотрел за ним с полгода, Кьо, — говорит вслух Аина. — Мало ли... Реакцию человека предсказать очень сложно.

— Ну неужто не присмотрим? — улыбается координатор. — По крайней мере, пока он не обретёт новых друзей в SETI.

— Я не уверена, что он так сразу сменит профессию, слишком крутой выходит вираж.

— Крутой, именно. Он уже практически принял решение, и осмыслит это завтра утром.

Я вздыхаю. Да, программа SETI, это выход. При нынешнем уровне той программы этому благородному делу можно совершенно свободно посвятить всю жизнь. Использовать радиоволны для связи с иными мирами... а ещё можно вырубать треугольники в сибирской тайге, и насыпать гигантские фигуры в пустыне Наска...

— Ты слишком строг к здешним учёным, Рома, — смеётся координатор. — Не секрет, что масса аборигенов до сих пор регулярно звонит в колокола, дабы привлечь внимание самого Создателя Вселенной к своим мелким бытовым просьбам. Согласись, что попытки использовать радио для связи с существами своего уровня по сравнению с этим колоссальный прогресс в области ума.

Мы сидим на пушистом ангельском ковре под открытым небом, в объятиях роскошной южной ночи. Овальный бассейн, весьма напоминающий крохотное естественное озерко, цветы в вазонах, искусно подсвеченные, и над головой бескрайнее южное небо. И никаких москитов. Рай, да и только...

— Ну, до вашего Рая здешним местам далеко, Рома, — сверкает зубами мистер Томас Оук, уловив мою мысль. — Просил я масса Кьо, было дело, организовать мне хоть маленький тур. Не положено, говорит, только для белых!

Заповедник Эверглейдс в штате Флорида как нельзя лучше приспособлен для размещения ангельской базы. Непролазное болото, дополненное спецэффектами охранной зоны, вкупе со строгостью американских законов оберегают инкогнито весьма надёжно. Во всяком случае, Кьо уж точно не приходится "гасить" всевозможные фирмочки, промышляющие варварской рубкой древесины...

— Да, сюда редко кто забредает, — уловив мою мысль, кивает головой Том. — Последнюю милю вообще невозможно пройти ни пешком, ни наземным транспортом, ни на лодке. Это только мой Буцефал способен проехать, пользуясь добротой масса Кьо.

— Буцефал, это его машина, джип "Чероки", — поясняет Кьо. — Тут через болото проложен участок специальной дороги...

Мне всё понятно. Этакая лужа-ловушка с американским размахом...

— Однако вот в прошлом году был критический случай, чреватый утратой инкогнито, — продолжает развлекать гостей Том. — Вертолёт спасателей заблудился из-за неопытности пилота и сел совсем рядом. Во внешней охранной зоне это бы ничего, туда если кто забредёт, поплутает и выйдет ни с чем. А тут чуть не вплотную с внутренней зоной невидимости. Пришлось использовать мистера Джеральда.

— Кто это? — с любопытством спрашивает Аина, по привычке всматриваясь в слой неявных мыслеобразов.

— Да вот, полюбуйтесь, — щёлкает пальцами Том, максимально облегчая задачу.

Мягкое шлёпанье лап, и на сцене появляется крокодил метров так пяти в длину.

— Мистер Джеральд Даррелл, — тоном церемониймейстера объявляет Том. — Чрезвычайно умён, управляем даже усилием мысли, сверх того не требует мяса — мечта дрессировщика. Когда масса Кьо выгонит состарившегося Тома с птицефермы, мы с мистером Джеральдом поступим в цирк, чтобы заработать старому Тому на миску бобовой похлёбки, а мистеру Джеральду на электроэнергию.

Все хохочут, хотя шутка так себе. Нервная разрядка после операции не повредит и ангелам.

— Выпросил у меня, пришлось сделать ему игрушку, — говорит Кьо. — Правда, иногда здорово выручает. В тот раз спасатели буквально подпрыгнули вместе со своим вертолётом.

— Это у Пентагона игрушки, — несогласно мотает головой Том. — А у нас мистер Джеральд. Игрушка, ха! Его и из танковой пушки не вдруг повредишь, да парализатор, да этот жуткий прибор для поражения...

Повинуясь усилию мысли местного смотрителя, крокодил бесшумно поднимается в воздух и улетает. Невысоко, правда, как и положено летать крокодилам...

— Вот жизнь, в этот раз даже лимонов не отведать, — вздыхает Аина. — И молока коровьего тоже. Ну что было заказать обратную телепортацию позже? Спешим, спешим...

Я тоже вздыхаю. Действительно, никуда не годно, с корабля на бал и снова на корабль... Успел только по видеосвязи поговорить с Уэфом и Мауной, да с дедом Иванычем. Иваныч, по-моему, заметно расстроился...

Аина внезапно хлопает себя по заду, и через секунду демонстрирует убитого москита.

— Мистер Томас Оук, наличие любых кровососущих паразитов во внутренней охранной зоне есть вопиющее безобразие.

— Виноват! — я ощущаю крайнее смущение Тома. — Вы правы, миссис Аина, и мне нечего сказать в свою защиту. Кьо, я завтра же займусь, честно.

— Да уж займись! — Кьо смотрит сердито. — Стыдно перед гостями.

Я смотрю на Тома сочувственно. Насколько я понимаю, кроме очевидных плюсов болота Эверглейдса доставляют ему массу хлопот. Здешние москиты способны прорвать порой даже самую мощную ПВО.

"Аина, Ди, здесь Лоа. Смотрите!"

В воздухе вспыхивает экран. Мистер Грин достал из стола пистолет и задумчиво разглядывает его. На столе валяется пустая фляжка из-под бренди. Учёный переводит взгляд на светящийся экран монитора, и я улавливаю его чувства и мысли...

"У него коробка с патронами в нижнем ящике"

Мысли пролетают в голове мгновенно — вот мои шорты, Аине не успеть напялить платье... сейчас он увидит, что нет обоймы... сколько времени уйдёт, чтобы загнать патрон в ствол без обоймы?

— Кьо, телепортацию!

Только благодаря крыльям мне удаётся не упасть при надевании штанов на бегу. Я проваливаюсь в люк лифта, гостеприимно распахнувшегося подо мной, и вылетаю в подземном зале. Спустя пару секунд там же появляется Кьо. Крышка телепорта уже поднимается.

"Быстро, Рома!"

Я влетаю в "орех", и крышка бесшумно становится на место. Парализатор на пальце, всё в порядке...

Вспышка! Я вываливаюсь прямо в центре кабинета и второй раз за день прикладываюсь задом об пол. Человек, наверное, после такого имел бы серьёзные проблемы с позвоночником. Однако я вскакиваю на ноги, как новенький, и вовремя — хозяин кабинета уже справился с трудоёмкой процедурой и взвёл курок "кольта", заинтересованно разглядывая отверстие дула.

Бросок! Удар! Выстрел! Пистолет летит в угол, человек в другой, и только тут я ощущаю, как ноют кости обеих крыльев. Особенно левый маховой палец — железный пистолет-то, зараза...

— Зачем?

— Питер?! — учёный таращится на меня, не спеша подниматься с пола.

— Я не Питер, я Рома, — ляпаю я. И откуда что берётся?

Между тем мистер Алан Грин переворачивается, вставая на четвереньки, неуклюже поднимается, держась за стенку. Фляжка бренди без всякой закуски, понятное дело... И приложил я его ощутимо.

— О! — пациент тычет палец в дырку, проделанную в гипсокартонной переборке, разделяющей соседние кабинеты. Заглядывает в неё одним глазом. — Темно... ик... я никого не убил?

— По счастью, нет.

— Питер... я так и не поехал домой... А, вы ведь не Питер? Вы Ро-ма... Вы мне сломали жизнь, вы и мисс Энн... она умерла тогда... и я хочу тоже...

Ослепительная оранжевая вспышка, и Аина шлёпается на пол. Вскакивает, потирая зад, и тут я обнаруживаю, что розового платья с блёстками на ней нет. Равно как и любого иного костюма, кроме выданного природой.

— Я полагала, вы много умнее, Алан, — моя напарница смотрит гневно. — Я разочарована. А если бы он не успел?! — кивок на меня.

— Вы обнажены, Энн... — учёный таращится на Аину. — Предупреждаю, все попытки обвинить меня в педофилии...

"А ну-ка взяли его! К умывальнику" — командует мне Аина.

Да, всё-таки хорошо, что ангелы не могут себе позволить слабосильность — двум детишкам никогда не справиться бы со взрослым мужчиной. Преодолев вялое и беспорядочное сопротивление Алана, мы приводим его в чувство простейшим способом, холодной водой из крана, пущенной на голову.

— И всё же я не совершал над вами никаких развратных действий... Мой адвокат... — бормочет мистер Грин. Не удержавшись, я фыркаю. Что значит американский гражданин — прежде всего заботится об юридической безопасности...

"Как там насчёт избиения в сортире, Рома?"

Несмотря на изрядную остроту ситуации, я еле сдерживаю смех. Да уж... Сценка, конечно, значительно отличается от классической — умывальник вместо сортира, опять же пистолет... Но избиения избежать таки не удалось.

— Спасибо, достаточно, — вполне трезвым голосом говорит пациент.

— Ну вот и хорошо, — Аина и я отпускаем его. Алан трясёт головой, летят брызги. На рубашке мокрые пятна. — Вам нужно домой, Алан.

— Прошу прощения... Вы следили за мной?

— Конечно. Или вы полагаете, что легенды об ангелах-хранителях возникли на пустом месте?

— Вот как... — человек утирает голову всё тем же полотенцем, извлечённым из-под стола. — И так у каждого?

— Нет, Алан, — чуть улыбается моя напарница. — Это невозможно. Мы следим только за ключевыми фигурами в ключевые моменты истории. Эти моменты и фигуры вычисляются.

— Значит, я ключевая фигура истории?

— Конечно, — без тени смеха подтверждает Аина. — Сегодня вы чуть было не совершили две ошибки. И вторая, кстати, ненамного меньше первой. Вы могли лишить Землю крупного открытия.

— Какого? — таращится учёный.

— А вот этого я вам сказать не могу, потому что и сама не уверена. Это главным образом зависит от вас, мистер Алан. Я могу надеяться, что вы не будете больше заниматься подобной ерундой? — кивок в сторону пулевого отверстия. — Я бы хотела спокойно поспать...

— Клянусь, мисс Энн, — похоже, пациент уже вполне адекватен. — Увижу ли я вас ещё раз? И вас, мистер... эээ... Ро-ма? — спохватывается он, но я ощущаю, больше для виду. Его мысли занимает Аина.

"Ну вот у тебя и поклонник"

"Рома, ты балбес"

— Ничего не могу обещать, — вздыхает Аина. — Завтра я буду далеко. За сотни световых лет по вашему счёту. Так что вызов ангела-хранителя при помощи пистолета не повторяйте, я вас очень прошу.

Она улыбается мягко, очень мягко. Какая всё-таки светлая у неё улыбка... когда захочет.

— Выше голову, Алан. Это сейчас вам кажется, что жизнь кончена. На самом деле закончился лишь эпизод. Да и... Чёрт возьми, если бы не эта ваша неудавшаяся работа, ну разве вы смогли бы увидеть живых ангелов собственными глазами? Многие ли из ваших знакомых могут этим похвастать?

Учёный медленно кивает, не сводя глаз с Аины. Он уже почти совсем протрезвел.

— Вы абсолютно правы... Энн.

...

— Уффф!

Аина с размаху валится на пол, покрытый пушистым ковром.

— Слушай, а ты чего голая явилась? — я тоже валюсь рядом. — Время было, я же...

— Ха, я бы тут запуталась впопыхах в этих тряпочках-верёвочках до утра. Пришлось бросить.

— Ты могла организовать ему обширный инфаркт.

— Прокол, Рома, прокол, — смеётся Аина. — Не всё тебе одному быть балбесом... Спасибо тебе.

Её глаза излучают мягкий свет.

"Сегодня ты спас не только этого человека. В какой-то мере ты спас и меня. И Кьо, кстати, и даже себя самого. Ты очень славный парень, Рома. Вот тебе!"

Аина вдруг накрывает меня крылом, обнимает руками и крепко целует. Чтобы наша Аина и вот так... Проще у меня на прародине получить три звезды героя, честное слово.

— Я позову своего адвоката, миссис, — говорю я по-английски. — И всё-всё-всё расскажу жене.

Мы хохочем заливисто и долго. Нервы, они и у ангелов не железные, и разрядка сейчас нам просто необходима.

"Но насчёт крупного открытия ты его крупно поддела"

"Психология, Рома, элементарная психология. Он теперь будет уверен, что то самое открытие впереди. А раз уверен, то так оно и получится"

Мы лежим как на пляже, бок о бок, на расстоянии в фут, не больше. Наши хозяева уже разошлись по делам, чисто по-американски предоставили гостей самим себе. Собственно, Кьо и Лоа скоро начнут готовить телепорт для нашего возвращения домой. Внезапно мне приходит в голову мысль.

— Слушай, Аина, если я и впрямь достоин правительственной награды... Как полагаешь, в накопителях у Кьо ещё осталось достаточно энергии?

Она понимает с полуслова.

"Не удастся, Рома. Тот мальчик сейчас в школе, судя по времени. Уэф с Мауной в Москве, кстати, и отвлекать их крайне нежелательно. А твой дед Иваныч загружается провизией в Бологом, потому как слишком часто и много закупать в Осташкове нежелательно, конспирация. Никак не светит тебе личная встреча"

— Тогда какого чёрта мы тут торчим?! — я перехожу на русский. — Меня ждут жена и дочура!

— Переход запланирован через полчаса, — в глазах Аины смех. — Дотерпишь?

— С трудом!

Глава 10

Внутренний голос

— Ага, родственнички, не ждали!

Федя-Фью врывается в помещение ураганом, так что сетка на входе едва успевает опуститься. Я автоматически принимаю боевую стойку, выставив полуразвёрнутое крыло чуть вперёд.

— Вольно! — смеётся Федя. — Здоровые рефлексы — половина успеха в жизни. Здорово, Рома, привет, сестрёнка.

— Привет, Федюня! — говорю я по-русски, осознав, что нападение не состоялось.

— Привет, братик, — Ирочка подходит вплотную, целует брата. — Слушай, мне кажется или ты потолстел?

— Он потолстел, Иолла, — смеётся Лоа, складывая крылья на краю входного проёма. После прилёта Ирочкиного братца её посадка кажется совершенно бесшумной. — Представляешь, он не прошёл на медкомиссии динамическую пробу. Скоро он вообще не сможет взлетать!

— Нет худа без добра! — во весь рот улыбается Фью. — Мне дали двадцатидневный отпуск для поправки здоровья. Ну и Лоа заодно, как я без неё столько дней проживу-то? Лечение и прогулки, плюс восстановительная воздушная гимнастика. Учись, Рома, и делай выводы — если ты будешь как следует питаться и много и упорно лениться, тебе тоже дадут внеочередной отпуск, причём вместе с женой!

— А? — я начинаю усиленно соображать. — Слушай, как просто... Уж что-что, а лениться я умею!

— Однако вы прилетели не за этим, — утвердительно говорит Ирочка, и я сам улавливаю...

— Разумеется, — согласно кивает головой Федя. — Мы приглашаем вас всех на праздник. Никакая причина не может служить оправданием неявки.

"Первый полёт, Рома. У нашего Уэфа Первый полёт"

— Надо же... — Ирочка становится серьёзной. — Вот уже и Первый полёт... Как летит время!

У меня в памяти послушно всплывает: тараща невинные голубые глазёнки, крохотный ангелок тянет в рот мой палец, благо большой и глупый дядя не подозревает, насколько острыми бывают у маленьких ангелочков зубки... Действительно, как летит время!

— А где ваша Мауна? — спрашивает Лоа.

— Гуляет с прадедушкой, — смеётся Ирочка. — Выклянчил Летящий поперёк на пару часов. Если вслушаетесь, он сейчас ей про свиров рассказывает. А позавчера с ней занималась ваша Кеа, знакомила со своими лесными тайнами...

Действительно, наша дочура не испытывает недостатка во внимании взрослых, няни и воспитатели просто роятся вокруг малышки. Да, таков уж побочный эффект ангельского долголетия — на каждого маленького ребёнка приходится множество взрослых. У людей в этом случае непременно выросло бы донельзя избалованное, капризное и эгоистичное чадо, ни для чего в жизни не пригодное, и совсем не зря у ангелов "царицей наук" является педагогика...

Между тем "домовой" уже споро расставил стол со всем необходимым, и Ирочка поправляет на нём корзинку с фруктами.

— Садитесь, ребята. Чай и всё к нему!

— Это разговор! — Федя не заставляет себя просить дважды. — А яйца где?

— А не вредно? — смеётся Ирочка. — Излишек веса...

— Всё сгорит в санатории! — безапелляционно заявляет Фью. — Давай-давай, не жадничай!

— Да нету... — теперь я смущён. — Не заказывали...

Действительно, в отличие от фруктов-орехов яйца в Раю обычно продукт покупной.

— Нищета! — шурин искренне возмущён. — Ладно, на первый раз прощаю...

"Родители когда прибывают?" — Ирочка не обращает внимания на провокацию.

"За день до. И ещё день побудут"

"Это замечательно"

Я прикидываю — да, трое здешних суток. Или одни земные.

— Ну что, муж мой, — Ирочка оборачивает свой взгляд к мне. — У тебя есть время изготовить маленькому Уэфу классный подарок.

— Сделаем! — бодро заверяю я, а перед внутренним взором встаёт розовый кот с крыльями и в золотых очках.

"Я не имела в виду розового кота с крыльями" — её глаза смеются. — "Как насчёт напрячь фантазию?"

"Да ладно, ладно. Сделаю зелёного кота, не проблема..."

Все хохочут, улавливая мои мыслеобразы. Между тем Нечаянная радость, до сих пор благовоспитанно державшаяся поодаль от нашего стола, теряет терпение. Приём пищи без её участия — как можно допустить!

— Кыш, зверюха! — Федя пытается согнать со своей головы летучую соню. — Родственники, вы её распустили!

И в этот момент внутренняя стена распахивается, впуская маленький метеор.

— Дядя-тётя привет! Я вас услышала, и прапрадед принёс меня домой!

— О! — округляет глаза Ирочка. — Так-таки и принёс? Как древесную дыню?

— Ну что ты, мама! — дочура искренне возмущена столь нелепым предположением. — Я уже большая, а прапрадед старый! Ему меня ни за что не поднять!

— Верно, Мауна, не поднять, — смеясь, Летящий поперёк входит в комнату. — Здравствуйте все! Рассказываю я ей про свиров, слушает, интересуется, глазёнки блестят... Вдруг напряглась и говорит: "Прадед, свиры, это хорошо, а родня лучше!"

Все хохочут.

— Я правда по вас соскучилась, родные мои, — без тени смеха говорит дочь.

И сразу смех стих.

— Спасибо, Мауна, — так же негромко, серьёзно отвечает Лоа, и глаза её блестят.

"Вот так, Рома. Родня лучше" — и я даже не успеваю уловить, чья это мысль.

Может, моя?

...

— М-м... Рома...

Моя жена плотнее прижимается ко мне, чмокая во сне. Спит, умаялась. Спи, моя любимая, спи... А меня сон не берёт.

Маленький импровизированный вечер удался на славу. Гости разлетелись уже затемно, чрезвычайно довольные. Ещё более довольной осталась наша дочура. И даже Нечаянная радость не выказала ни малейшего неудовольствия — обилие гостей всегда приносит с собой усиленный ужин, что уже само по себе искупает некоторые неудобства от наличия в доме большой и шумной компании.

"...Я правда по вас соскучилась, родные мои"

А вот Истинно Разумные лишены этого, с их точки зрения, неприятного переживания. Нет родных — и не по кому скучать. Нет любви — и нет переживаний...

Тихо, как тихо в доме. Все спят. И мне надо спать, завтра на службу... Нет, мне надо СПАТЬ.

Ирочка спит на моём плече, дышит легко и ровно. Но я уже знаю — когда цветные пятна раскроют мне очередную тайну, она проснётся.

А вот и они, те самые размытые цветные пятна. Привет, ребята, я давно вас жду. Я знаю, вы слушаетесь только Грезящих, а Спящему показываете то, что сами считаете нужным... Но я прошу вас, я очень прошу — покажите сегодня то, что нужно мне. А не как в прошлый раз.

Взрыв! Огромная голубая чаша до горизонта...

Взрыв! Круглится бок планеты...

Взрыв! Ласково греет светило...

Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо...

...

Массивный шар планеты надвигается неумолимо, как судьба, но я легко смещаюсь в сторону... нет, не так — смещаю своё "поле внимания". И по тому, как легко и уверенно я его смещаю, я понимаю — на сей раз цветные пятна снизошли к моей просьбе. Это не какой-то архивный файл, а "приведенно-настоящее время"... за подробностями не ко мне, это к специалистам по телепортации — они-то знают, как оно приводится к Единому, время миров, отстоящих на сотни и тысячи световых лет. Мне важно, что это Оплот Истинного Разума, притом не древний, а сегодняшний.

У-ух! Я ныряю в атмосферу не хуже транспортного кокона. Ага, а вот и Столица. Самое что ни на есть средоточие истинного разума во всей Вселенной... по представлениям ползающих подо мной букашек. Что же, поищем среди истинно разумных просто разумных. Тех, у кого так или иначе сохранились остатки души... Эй, ребята, вы уж не останавливайтесь на полпути, взялись делать добро, так доведите до ума...

Цветные пятна не возражают. Они сегодня добры и щедры сверх меры.

Яркая вспышка!

...

Порядок!

Я в последний раз прожал пальцами пластиковую соединительную муфту, проверил крепление шланга и нажал кнопку "пуск" на коробке автомат-контроллера. Жидкость в круглом баке тут же вспенилась, густо пошла пузырьками, как доброе земное пиво...

Я потряс головой. Какое "пи-во"? Откуда вообще это звукосочетание? Его же и выговорить нормальным языком невозможно! Это от жары... Нет, эта жара когда-нибудь меня точно убьёт... Надо скорее заканчивать обход.

Я шёл вдоль узкого прохода между металлическими опорами, на которых были укреплены автомат-контроллеры, управляющие работой всех систем пищевых синтезаторов. Сами баки, расположенные в шахматном порядке, нависали над головой — баки всегда ставят так, чтобы полностью уловить солнечные лучи, проходящие сквозь крышу теплицы. К вечеру биомасса в баках здорово вырастет, и весь прирост на закате скачают, превратив затем во вкусную кашу... или не очень вкусную, это кому как повезёт.

Я усмехнулся про себя. Разумеется, синтетические вкусовые добавки стоят совсем недорого. Но это вовсе не повод сыпать их всем подряд. Уровень жизни определяется ценностью данного индивида для общества. От каждого по способности, каждому по труду, и это справедливо. Не хватало ещё, чтобы какой-нибудь двенадцатизначный питался так же, как восьмизначный. Ха, а то и Носящий имя! Правда, поговаривают, что Носящие имя едят не только кашу, но это, разумеется, всё болтовня — разве бывает какая-то другая еда? Все едят кашу, вплоть до самого Великого и Мудрого Повелителя Вселенной...

Автомат-контроллер негромко попискивал, мигая огоньком, под которым виднелась надпись "чужеродная органика". Всё ясно... В этот бак проникли чужеродные микробы, и сейчас они бурно размножаются, поедая микроводоросли. А может, и не поедают, просто пользуются солнечным светом, углекислым газом и раствором с микроэлементами наравне со штатными обитателями синтезатора. Но это уже никому не интересные особенности. Чужой органики быть не должно.

Я нажал на кнопку "очистка", и кипение пузырьков в заражённом синтезаторе немедленно прекратилось. Сейчас включится подогрев бака, и спустя совсем недолгое время в крутом кипятке не останется никаких живых микроорганизмов — ни чужих, ни своих штатных. Давление в баках немного выше атмосферного, при таких условиях вода кипит при более высокой температуре, и никто не сможет выжить... Потом автомат включит промывку, а потом в стерильный бак будет подан свежий раствор и запущена свежая затравка микроводорослей — генетически чистых, из лаборатории. Микроводоросли размножаются быстро, и через несколько дней бак начнёт выдавать биомассу.

Вообще-то автомат-контроллер мог бы и самостоятельно включить режим очистки, но это ему не позволено. Ответственное решение должен принять Истинно Разумный, обслуживающий данную установку — в конкретном случае я.

Я взглянул вверх, на бак, где пребывали обречённые на смерть несчитанные мириады микробов, своих и чужих. Пока они живы, но бак прогревается быстро... А ведь это я их убил, внезапно подумал я. Простым нажатием кнопки. Для этих вот микробов я подлинный Повелитель, решающий их судьбу.

Я шумно выдохнул, потряс карманами на комбинезоне. Комбинезоны для работников, обслуживающих тепличные комплексы пищевых синтезаторов, имеют боковые клапаны на застёжках, которые никто не застёгивает — разве что при появлении большого начальства. Образуются две прорехи от подмышек до пояса, как нельзя лучше подходящие для вентиляции. И на бёдрах тоже имеются прорехи с застёжками. Комбинезон Истинно Разумных — подлинно гениальная одежда, рассчитанная на практически любые виды работ, удобная и лёгкая, и только цвет различен — иначе как различать общественный статус владельца?

Ещё один автомат-контроллер издавал тихий прерывистый писк. На панели мигал огонёк "неисправность". Ну что же... Тот, кто не в состоянии исполнять надлежащим образом свои функции, подлежит замене.

Я отключил прибор, принялся откручивать разъёмы проводов и соединительные муфты прозрачных шлангов. Вот интересно, автомат-контроллеры работают до отказа, а баки синтезаторов, даже если всё нормально, подлежат периодической очистке. Биомасса изменчива, и с течением времени в баке могут появиться микроводоросли с генетическими дефектами. Поэтому баки время от времени чистят, заменяя прежних жильцов свежими, генетически безупречными.

"Так же поступает Повелитель со всеми Истинно Разумными" — пришла в голову холодная, чужая мысль. — "А в итоге он нажмёт кнопку и очистит планету от ставшими лично ему ненужными обитателей"

Вот теперь мне стало холодно. Такое ощущение, что в голову забрался кто-то чужой. Вот так и попадают к Санитарам...

"К Санитарам рано или поздно попадает любой. К счастью, им недоступно чтение мыслей"

"Ты... кто?"

"Я — ты. Твой внутренний голос. Твоя ..."

"Что такое ...?"

"Ты не знаешь этого слова. Оно вышло из употребления в вашем языке давным-давно, и потому ты не слышишь его звучания. Я могу использовать только те слова, которые ты знаешь"

"Уйди. Я прошу, уйди!"

"Как просто. Гнать от себя любые мысли, не относящиеся к работе. Давить любые сомнения. Жрать кашу. А потом твой срок жизни истечёт, и тебя заберут Санитары"

"Уйди, уйди, уйди!"

"Загляни в зеркало. Что ты видишь?"

Подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, я лихорадочно стал оглядываться, ища зеркало. Да, Истинно Разумные почти не употребляют зеркал, разве только в комнате гигиены... Ага, вот...

Стеклянную дверь можно назвать зеркалом с большой натяжкой, но свет падал так, что отражение было вполне приемлемым. Круглый череп, правильное гладкое лицо — у Истинно Разумных нет мимических мышц, и лицо сохраняет гладкость до самой смерти. Только в углах рта и у глаз копятся морщинки... да, вот они, эти признаки того, что не так уж долго осталось мне обслуживать пищевые синтезаторы.

"Скажи, тебе нужна эта жизнь?"

Я вглядываюсь в собственное отражение в стекле. Оттуда, из-за грани, смотрит на меня чужой лик. Да, чужой.

Где мои крылья?

"Вот именно. Ты не ответил на вопрос"

"Кому охота умирать?"

"Это не ответ. Нежелание умирать есть следствие элементарного животного инстинкта самосохранения. Вопрос стоял иначе. Хорошо, изменим формулировку. Зачем тебе эта жизнь?"

Оттуда, из-за грани, смотрят на меня чужим взглядом мои собственные глаза.

"Я схожу с ума?"

Шелестящий бесплотный смешок.

"Возможно, ты как раз на него вступаешь. Делаешь первый шаг"

Я и моё отражение разглядываем друг друга. Как хотите, не бывает у Истинно Разумных такого взгляда...

"Хорошо. Я отвечу тебе, Внутренний голос. Мне не нужна эта жизнь. Просто неохота умирать"

"Так не бывает, номер Сто сорок три восемнадцать ноль ноль четыре. Все рождённые умирают. Все нерождённые тоже, кстати"

"Великий и Мудрый Повелитель Вселенной бессмертен"

У Истинно Разумных нет мимических мышц, и не бывает улыбок, но глаза отражения смотрят насмешливо.

"Ты даже не представляешь, насколько часто меняются в последнее время Повелители Вселенной. Гораздо чаще, чем твои коллеги по работе"

"Этого не может быть"

"... потому что этого быть не может. Ясно. Уверяю тебя, это правда"

Я тупо смотрю в стекло. Странно, но мой страх куда-то исчез.

"Кто ты?"

"Внутренний голос. Хорошо, что ты дал мне возможность увидеть твой облик в зеркале. Теперь я смогу найти тебя вновь среди трёхсот миллиардов обитателей этой планеты"

"Значит, ты явишься вновь?"

"Да"

Мы смотрим друг на друга через непроницаемую грань, гораздо более непроницаемую, чем вольфрамовая бронеплита.

"Я буду ждать... Внутренний голос"

...

Взрыв в голове!

Я открываю глаза, и цветные пятна неохотно уступают место изображению реальности. Передо мной, как обычно, огромные глаза моей жены.

"Всё видела?"

"Естественно. Ты растёшь, Рома, ты всё время открываешь новые и новые приёмы. Этот приём с зеркалом... И потом, ты не просто воспринимал мысли и ощущения контактёра. Ты с ним беседовал. Рома, ты же беседовал с ним! Постой... Неужели ты и впрямь надеешься наладить регулярное телепатическое общение на таком расстоянии?"

"Я не знаю" — беспомощно хлопаю я глазами. — "Я не знаю, правда. Я просто сплю"

"Что же, думаю, в самое ближайшее время тебе предстоит встреча с остальными Всевидящими. Уж это-то дело они не пропустят без внимания"

И только тут до меня доходит.

"Ира, Ир... Они не знают, что такое "совесть". У них просто нет такого слова и понятия"

Долгое, долгое молчание.

"Как там работать?"

Её глаза в темноте кажутся бездонными.

"Знаешь, я чувствую, как будто мы с тобой подлетаем к воронке гигантского смерча, невидимого во мраке. До воронки ещё неблизко, но первые движения ветра ощутимы"

"Я знаю, что ты чувствуешь и думаешь. Я вижу всё у тебя в голове"

Ирочка вздыхает, прижимается ко мне.

"Что-то будет, Рома?"

Я глажу её, целую. Ласкаю упругое тело...

— О! — Ирочка округляет глаза, и выражение их меняется. — Нет, ты просто-таки стремительно растёшь, муж мой. Да больше, больше — ты элементарно привыкаешь. Обычно после сеансов всевидения дикий зверь не поднимал головы...

— Я нуждаюсь в срочном восстановительном лечении.

В любимых глазищах бесится смех.

— Могу предложить проверенное веками народное средство. Я сверху.

— Это подойдёт!

...

Глава 11

Интересное кино

— Мауна, не надо ей больше давать! Смотри, она уже икает!

— Да, мама, а если она просит!

— Ну мало что просит! Кто из вас двоих разумный?

Мауна вздыхает.

— Ты слышала? Тебе больше нельзя. Я разумная, и ты должна слушаться!

В качестве ответа Нечаянная радость, урча, жадно глотает кусочки фрукта, на всякий случай придерживая их лапкой. У зверюшки свой взгляд на степень разумности хозяев — наиболее разумен тот, кто больше и вкуснее кормит летучую соню, ласкает её и играет с ней, и в этом отношении наша дочура имеет перед взрослыми членами семьи огромные преимущества.

Мы завтракаем на веранде, любуясь видами — воздух вокруг буквально пронизан колдовским светом Великой Звезды. Впрочем, небо на востоке стремительно светлеет, и сейчас мы увидим восход солнца.

"Сколько живу здесь, а не надоедает смотреть"

"Мне тоже, Рома. Красота не бывает лишней"

— И я, и я люблю смотреть! — встревает Мауна, улавливая наш мысленный диалог.

— Ну ты просто умница у меня! — щедро говорю я.

"Как у вас с "хранителями" дела?"

"Мне первому, и ещё Аине. Потом Биану и Уоту. Иол и Уин замыкающие. Шеф не хочет оголять всю службу разом, мало ли что..."

"А мне завтра на медкомиссию. Это не ужинать и не завтракать... И учёба ещё. Да, и Первый полёт у Уэфа-младшего скоро. Голова кругом! Как продвигается процесс изготовления подарка?"

"Некусай мне в зубы! То есть блин горелый..."

"Ясно. И жалкий лепет оправданья"

Ослепительный луч разом сметает очарование колдовской ночи, и огненный шар светила торжествующе всплывает из-за горизонта, начиная новый трудовой день.

Ирочка со вздохом встаёт.

— Значит, так. Поскольку дальше времени может и не случиться, подарок тебе придётся изготовить сегодня, муж мой. Мауна, тебе я доверяю самое ценное в доме — нашу Нечаянную радость. Посмотри фильм, что я тебе зарядила. В остальном слушайся папу. Вопросы?

— Ты прямо координатор! — восхищённо говорю я. — Командный голос опять же... А поцеловать можно?

— Нужно! — Ирочка решительно приникает ко мне. — Ну всё, я полетела! Могу я рассчитывать на то, что ситуация в доме не выйдет из-под контроля?

— Безусловно! — авторитетно заявляю я.

Моя ненаглядная выпархивает наружу, и мы с дочурой наблюдаем, как она поднимается, поднимается... О-оп! И нет никого. Ирочку подобрал транспортный кокон.

— Ну что, доча, берём ситуацию под контроль?

— Берём! — решительно заявляет доча. — Я буду играть с игрушками и Нечаянной радостью, потом кино смотреть, что мама оставила, потом снова играть. А ты за это время сделаешь подарок, ага?

— Ага, — я улыбаюсь. Похоже, у нас в доме растёт неслабый контролёр ситуаций.

— А потом мы будем ужинать и смотреть закат, и разговаривать с мамой мысленно. А потом ты выкупаешь меня, похвалишь и уложишь спать, — излагает дальнейший план действий дочура. — А можно, я сегодня буду спать с тобой? Мамы же не будет.

— Быть по сему! — важно изрекаю я, и мы хохочем.

...

Жидкость в синтезаторе бурлит, перемешиваясь, и крышка аппарата опускается сверху. Итак, что бы такое сделать?

Перед моим внутренним взором медленно бредёт вереница образов — розовый кот в золотых очках, зелёный кот в красных сапогах, голубой кот в ярко-синем комбинезоне... Тьфу ты, пропасть, дались мне эти коты! А ещё типа художник. Где полёт фантазии, художник?

Я поудобнее усаживаюсь на коврике, закрываю глаза. Перед внутренним взором возникает чёрный кот в роскошном парчовом халате, тюбетейке и с серебряными крыльями, как у летучей мыши, пьющий чай с вареньем. Н-да... Некоторый полёт фантазии имеет место, конечно. Но низЕнько, низЕнько... Нет, так не пойдёт!

Перед глазами возникает следующий образ. Гладкая зеленоватая кожа обтягивает лысый череп, большие тёмные глаза без белков смотрят пристально и холодно. Нет, вот такого подарка нам даром не надо, скажем откровенно.

Лицо неуловимо меняется. Большие, влажные газельи очи на необычном лице. Розовый искрящийся топик обтягивает вызывающе тугую грудь, очень короткая мини-юбка с разрезами на боках только подчёркивает необычайную длину ног с розовой, перламутрово отсвечивающей кожей и узорчато посеребрёнными копытцами — шикарнейший свирский педикюр... Это, конечно, уже не коты, но и на полёт фантазии никак не тянет, скажем прямо.

Лицо снова меняется. Узкие вертикальные зрачки янтарно-жёлтых глаз, чутко шевелятся кошачьи уши. Сэнсэй Цанг улыбается мне, показывая маленькие аккуратные клыки — наследие хищных предков — и черты лица его плавно сменяются на откровенно кошачью морду банального земного Васьки. Так... Всё ясно. Фантазия в своём полёте сделала круг. На бреющем, ага.

Я сосредотачиваюсь. Тишина в подвале, где стоят бытовые синтезаторы, навевает сон. Ещё чуть, и под веками возникают размытые цветные пятна. Привет, ребята... А не подскажете ли бедному художнику выход?

Переплетаются, извиваются, танцуют свой невероятно сложный танец цветные пятна. Они не против, похоже...

Взрыв! Огромная голубая чаша до горизонта...

Взрыв! Круглится бок планеты...

Взрыв! Ласково греет светило...

Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо...

...

... Высокая, очень стройная женщина — явно человеческая — в тёмно-синем платье с перламутровым отливом и малиновой искрой (шикарная вещь, Кардену впору удавиться) спускается по ступенькам дворца в сад, в глубине которого уже сгущаются сумерки. Оранжевое светило посылает прощальные лучи, уходя за горизонт, и в свете заката хрустальная скульптурная композиция в центре громадной чаши фонтана — девушка и парень, переплетшиеся в каком-то танце — сверкает всеми цветами радуги.

Строгое, изумительной красоты лицо с большими зелёными глазами поворачивается ко мне. Да, вот так, наверное, и должен выглядеть человек в идеале. Генетический аппарат, очищенный от всевозможного хлама, доведённый до предельного совершенства, не оставляющий ни малейшей лазейки уродствам, болезням и старости... Вот только аккуратные уши с большими причудливыми серьгами слегка заострены вверху, но это же совсем нестрашный побочный эффект генной инженерии...

"Зачем ты вышел на контакт, чужой? Сидхэ не нужны чужие"

...

Взрыв в голове!

Я открываю глаза и обнаруживаю себя сидящим в "уголке ожидания", привалившись к стене. Вот так вот... Ты хотел увидеть эльфов в их Бессмертных землях? Ты их увидел...

Я с ужасом хлопаю себя по лбу. Мыслесъёмника-то нет! Пропало видение... Вторичный пересказ, это будет совсем не то, теряются неуловимые детали... Болван, какой болван... Но кто мог знать? Постой-постой...

"Синтезатор, ответь — запись мыслеобразов велась?"

"Да"

"Показать запись!"

Вспыхивает виртуальный экран. По ступенькам дворца спускается в сад высокая, очень стройная женщина. Я судорожно перевожу дух. Дуракам нередко везёт, и это правило неизменно для всей Вселенной.

"Сохранить запись и передать!" — я мысленно называю код своего личного сайта. Всё, теперь не пропадёт...

Однако, какие крайности у моего полёта фантазии. Два положения — "стоп" и "самый полный вперёд". Ладно!

"Синтезатор, вычленить из записи динамическую фигуру!"

Изображение эльфийки повисает на бархатно-чёрном фоне пустоты.

"Изготовить!"

"Заказ не принят. Неясен материал и конструкция"

Да, это не так уж просто, сделать хорошую детскую игрушку. Не столовый набор...

Внезапно мне в голову приходит отличная мысль. Вот Летящий поперёк сделал для нашей дочуры летающий мячик с элементами интеллекта. А ну-ка!

"Синтезатору — сохранить образ и перейти в спящий режим!"

"Принято"

Я вызываю в памяти облик Ирочкиного прадедушки.

"Летящий поперёк, можно тебя побеспокоить?"

"Только разве что по очень важному делу" — шелестит бесплотный смех. — "Здравствуй, Рома. Слушаю тебя внимательно"

...

"Папа, я по тебе соскучилась. Я терпела-терпела, больше не могу, вот!"

Меня словно обдаёт теплом.

"Уже иду!"

Я отдаю последнюю команду синтезатору и направляюсь к лифту, покидая подвал. Действительно, не ждать же тут, когда мой заказ будет выполнен? Каждая минута общения с дочерью дорого стоит!

Моя дочура встречает меня прямо в холле, очевидно, исчерпав последние резервы терпения.

— Ну, ситуация в нашем жилище под контролем?

— Да! — прыгает на меня дочура. — Нечаянная радость объелась и играть не хочет. Мячик мне надоел пока. Фильм интересный и хороший, но быстро кончился!

Господи, как я счастлив!

— А что за фильм?

— "Улетевшие за горизонт".

Я в некотором замешательстве. Так вышло, что я видел этот фильм, хотя к знатокам местного киноискусства определённо не отношусь. Мне "Улетевшие" никак не показались фильмом для детей нелётного возраста, в крайнем случае для юношества.

— А как же "Розовое пёрышко"? — я уже вношу Мауну в комнату.

— "Розовое пёрышко — пройденный этап", — голосом Ирочки говорит дочура, и мы смеёмся. Да, растёт, надо же, как быстро она растёт...

— Папа, а когда ты был человеком, у вас там были фильмы?

— Ну-у... Были.

— Мне мама показывала и бабушка, там человеки сидят в тёмном большущем зале и смотрят на экран!

— Не всегда. Ещё есть такие ящики в каждом жилище, называются "телевизор", — последнее слово я произношу по-русски. — Но вообще-то наша мама права. Глупости там в основном, пустая трата времени.

— А зачем тогда смотрят? — непонимающе хлопает глазами Мауна.

И снова я в замешательстве. Детский вопрос в точку... Действительно, зачем? Особенно если учесть, что люди не ангелы, и время пребывания их в данной телесной оболочке сильно ограничено.

— А хочешь, я покажу тебе НАСТОЯЩИЙ человеческий фильм? — внезапно для себя самого говорю я.

— Какой? — дочура сильно заинтересована.

— Называется он "Баллада о солдате".

— Хочу!

Мауна усаживается на пол в полной решимости посмотреть настоящий человеческий фильм. Меня же начинают грызть смутные сомнения. Однако, пообещал — делай. В конце концов, раз она осилила "Улетевших за горизонт", насыщенный психологический фильм, то и "Балладу" осилит...

Наконец-то сервер справляется с моим необычным запросом. Вспыхивает виртуальный экран, на сей раз плоский и серый.

— У-у-у... — дочура явно разочарована качеством изображения. — А почему так?

— Видишь ли, люди тогда не умели снимать цветные фильмы. А плоские они и сейчас. Не доросли технически. Да ты смотри, смотри!

А на экране герой уже бежит изо всех сил, и за ним гонятся два танка с чёрными крестами.

— Ой, какие страшные роботы! — дочь в ужасе прижимает кулачки к лицу. — Зачем такие? Папа, они же его сейчас задавят!

— Это не роботы, Мауна. Это такие машины, внутри там тоже люди сидят и управляют...

Больше ничего сказать я не успеваю, потому что до девочки доходит наконец смысл происходящего на экране.

Пронзительный плач-визг, наверное, преодолел звукогасящую защиту, и его слышит весь дом. Да, именно так плачут-рыдают ангельские дети, жестоко и несправедливо обиженные. Я поспешно гашу экран, обнимаю её, ласкаю.

— Па-а-а-а-апа-а! Ма-а-ама-а!

"Рома, что у вас там происходит?" — врывается в мозг. Почувствовала, значит, зов...

"Ира, Ир... Я дурак. Я показал Мауне человеческое кино. "Балладу о солдате""

Секундное молчание.

"Всё, я лечу домой"

"Ир, она плачет и не перестаёт! Что мне делать?"

"Постарайся больше ничего не делать. Просто погладь её и успокой"

Я пытаюсь успокоить дочь, но она вдруг вырывается.

— Ты... ты тоже был как они! Ты был человеком!

Меня будто огрели парализатором. Разве только сознания не потерял. Я сижу на полу, опустив руки, и даже крылья обвисли.

Да. Да, она права. Я был человеком.

— Я не был как они, Мауна, — с трудом говорю я. — Мне удалось избежать этого.

Девочка перестаёт плакать, только судорожно всхлипывает.

— Прости меня, папа. Я тебя обидела. Простишь, да?

Я снова обнимаю её. Ну вот... Не зареветь бы на пару...

В таком состоянии и застаёт нашу скульптурную группу Ирочка.

— Так... — она складывает крылья. — Значит, ситуация всё же вышла из-под контроля.

...

-... Вот так, Рома. А ты полагал, воспитывать детей, это просто?

Я убито молчу.

— Я полагал... я думал, это очень хороший фильм...

Ирочка вздыхает.

— Рома, это не шутки. Да, этот фильм настоящий. Большая редкость для людей. Но кто тебе сказал, что его можно показывать маленькому ребёнку?

— На Земле дети смотрят вещи куда покруче... "Терминаторов" разных.

Её глаза становятся жёсткими.

— Здесь не Земля. В отличие от людей ангелы своих детей воспитывают, а не просто откармливают. Мы с тобой ещё ни разу не ссорились толком, Рома, но в следующий раз это будет настоящая крупная ссора. Если хочешь показать дочери какой-то фильм, посмотри в списке — для какого возраста он допустим, для какого рекомендован. Если лень, спроси у меня хотя бы. Могу я надеяться, что инцидент не повторится?

— Вот честное слово, — я полон раскаяния.

Она смягчается.

— Ладно, будем считать, пролетели. Душевную травму нашей дочери ты, конечно, нанёс, но вполне поправимую. Я займусь.

Я обнимаю её, виновато зарываюсь носом в перья на сгибе крыла.

— Слушай, как здесь, в Раю, всё трудно...

— А кто обещал тебе, что будет легко?

Ощущая моё раскаяние, Ирочка окончательно оттаивает.

— Слушай, а если бы я надумал показать ей какой-нибудь "Кошмар на улице Вязов"?

Жена всматривается в мои мысли, стараясь прочесть общий смысл и сюжет фильма. Разумеется, соображаю я, она его не видела.

— Разумеется, Рома. Не смотрела и не буду. Более того, если бы ты и захотел, то не нашёл бы такой фильм. Фильмы такого рода у нас в общей сети не хранятся. Ну разве что в вашей службе безопасности где-нибудь, для служебного пользования.

Она мягко отстраняется.

— Ладно, муж мой. Нет худа без добра. Я вообще-то должна была оказаться дома только завтра к вечеру, но какая теперь работа?

— Тогда ужин?

— Вы ужинайте, а мне наоборот — сегодня и завтра утром полная очистка. У меня же завтра медкомиссия, забыл?

— Забыл! — встряхиваюсь я. — Точно, забыл, некусай мне в зубы! В синтезаторе давно созрел подарок для Уэфа!

— Ну хоть что-то, — в глазах Ирочки впервые за весь трудный разговор протаивает смех. — Или этот подарок сродни тому, что ты устроил нашей дочери?

Глава 12

Возможны варианты

— Да уж...

Биан разглядывает видеозапись, одновременно внимательно "вчуствываясь" в сопровождающий эмоциональный фон. Шеф же у нас Великий грезящий, и весь этот подстрочник порой говорит ему больше, чем само изображение.

— Первая запись, нет слов... Мои поздравления, Рома. Разумеется, тебя ждёт встреча со Всевидящими.

— А по существу и в частности?

Шеф понимает с полуслова.

— А по существу и в частности, касаемо нашей службы — ты открыл новый способ вербовки. Мне или Аине для такого надо как минимум оказаться в окрестностях Оплота, желательно на орбите. Что, мягко говоря, сильно затруднительно. Звёздный флот Истинно Разумных не пустой звук, и боевых орбитеров там тоже хватает.

Я размышляю. Вот как...

— Да, именно так, — улавливает мои размышления Биан. — Теперь по второй части. Разумеется, это всё мы спровадим в аналитический отдел... Но вряд ли это будет иметь какой-то практический выход. Эти самые остроухие сидхэ сроду не идут на контакт. Что там у них и как, покрыто мраком. Разве что на общие запросы отвечают, вот как насчёт опознания твоих пушехвостых... Короче, не заморачивайся. А вот насчёт "зелёных" займись.

Шеф вздыхает.

— Но всё это после. А сейчас... Аина, сокровище наше, ты готова?

— С тобой в любое время, Биан. И незачем так орать, — раздаётся голос из гущи цветов.

Все хохочут. Да, подставляться нашей Аине не следует.

Я давно уже понял, что отношения между полами у ангелов не столь просты и однозначны, как выглядят на первый взгляд. Вот взять хотя бы наших Биана и Аину — по человечьим понятиям типично служебный роман шефа с сотрудницей. Однако сходство с человеками тут чисто внешнее. Насчёт "в любое время", разумеется, это очень сильное преувеличение, в мирной обстановке любовь их чисто платоническая, и даже в совместных командировках далеко не всегда Аина накрывает шефа своими крыльями... Но бывают случаи, когда это просто необходимо им обоим. Так было в далёком сорок пятом в Пенемюнде, так было при мне в Андах, когда мы готовились к операции по разгрому базы "зелёных"... Они не стесняются, не прячутся ни от кого, и жена Биана знает, и муж Аины знает... И никто не осуждает их. Потому что нет в этом грязи.

Сложная штука любовь...

"Про любовь будем думать потом, Рома" — Аина уже покинула своё убежище — "Пошли, нас ждёт медицина. Чтобы сделать из тебя наконец подлинный ужас всех "зелёных"!"

...

Размытые цветные пятна танцуют свой танец, пытаясь сообщить мне что-то. Что именно? Простите, ребята, чего-то я сегодня тупой...

-... Просыпайся! Просыпайся же!

Убедившись, что я и в самом деле не в состоянии воспринимать откровения, цветные пятна покидают меня, и я открываю глаза.

Перевёрнутая ванна — крышка аппарата — надо мной шевелит отростками, медленно втягивая их в себя. Всё?

— А что ты хотел? — обступившие меня врачи улыбаются.

Я выбираюсь из витализатора (всё никак не привыкну к ангельскому названию), верчу головой. Нет никаких ощущений...

"И не будет"

Врач демонстрирует мне кристаллик размером с горошину.

"Вот это сидит у тебя в голове. Ввели через нос. Сейчас мы опробуем прибор"

Два специалиста уже орудуют над светящейся в воздухе виртуальной клавиатурой.

"Считывание прошло"

"Передача прошла"

"Запись завершена"

— Ну вот, — главврач смотрит на меня. — Теперь ты практически неуничтожим и бессмертен, Победивший бурю.

Разумеется, я всё это знал. Теоретически. И тем не менее мой ангельский лик приобретает выражение, обычно свойственное балбесам.

— Как? Уже?

...

Я стою на крыше башни, где располагается наша контора. Горизонт в Раю и вообще-то отстоит дальше, чем на Земле, а уж с высоты восьмидесятого этажа вид и вовсе неслабый. Ещё не так давно вид сей потряс бы меня, безусловно. Однако я уже привык видеть мир с гораздо более серьёзной высоты.

"Ира, Ир..."

"Ау, любимый?"

"Всё. Это случилось"

Шелестящий бесплотный смех.

"Итак, перечисляем список титулов. Победивший бурю, биоморф, не убоявшийся смены биологического вида. Великий спящий и сверх того Всевидящий. А теперь ещё вдобавок и Бессмертный..."

"...Носящий имя, да. Именно так называют себя главари этого вертепа"

Долгое, долгое молчание.

"Ещё один шаг, Рома"

Теперь молчу я. Ветер, треплющий волосы и перья на сгибе крыла, действительно кажется сейчас воронкой гигантского смерча. Сегодня я подлетел ближе... Ещё ближе...

Я встряхиваюсь. Долой её, тугу-печаль!

"А ещё я умный и красивый, как говорит наша дочь"

Снова бесплотный смех.

"Ну безусловно красивый, мама постаралась. И временами даже умный. А ещё любимый, вот"

В груди у меня горячо и щекотно. Привыкну ли я когда-нибудь?

Настроение моей жены между тем резко меняется.

"Всё, Рома. Иду в цепкие лапы медиков. Во, уже и зонд преподносят..."

"Я жду тебя после смены"

Я улыбаюсь широко и блаженно. Пустой разговор? Как бы не так! Я ещё и с дочурой сейчас пообщаюсь. Просто так. Для души...

...

— Здравствуйте все!

На нашей наставнице сияет новый комплект бижутерии, уши оттягивают два бриллианта типа "Кох-и-Нор", обильно подсвеченные лазерами.

"Да, тут я перестаралась" — улавливает мою мысль Юайя. — "Тяжеловаты вышли серьги. Придётся выбросить, сделать что-то полегче"

Вот как... Да она неслабый ювелир, выходит...

"Я действительно была одно время ювелиром-дизайнером, ещё до того, как пошла работать в миссию"

— Внимание, внимание! — Юайя переходит на звук. — Я попрошу всех прекратить размышления насчёт моей бывшей профессии и неудачных серег. Тема сегодня у нас серьёзная — экологический кризис как наиболее частая причина срыва и гибели цивилизаций при переходе от первой ступени ко второй.

Вспыхивает экран.

... Дымят трубы какого-то завода, здорово дымят. Аборигенов с высоты не видно, но мне уже ясно, что это не Земля — таких деревьев на Земле сроду не было, разве что в каком-нибудь каменноугольном периоде... Деревьев, впрочем, в кадре немного, основное место занимает отвал. Вот отвал выглядит вполне даже по-земному — нормальный такой, бескрайний отвал, свидетельство могучей индустрии.

А вот и карьер, дырка в теле планеты, откуда искапываются полезные ископаемые. Извлекают их варварски-хирургическим методом, свойственным машинно-индустриальному этапу — вон как снуют коробочки многотонных машин-самосвалов, вон как рьяно грызёт землю-матушку зубьями своего ротора необычного вида экскаватор...

А вот ещё более необычного вида гусеничные машины деловито валят местные деревья. План лесозаготовок выполним и перевыполним!

-... С момента начала перехода и до его окончания развитие цивилизации происходит по гиперболическому закону... — продолжает Юайя, на экране появляются графики и диаграммы, но перед моим внутренним взором почему-то появляется древняя космическая ракета на стартовом столе.

Можно долго, очень долго пребывать на стадии варварской цивилизации. Выходы рудных жил на поверхность на многие тысячи лет обеспечат потребности в топорах и лопатах, необходимых для хозяйственных нужд аборигенов. А также в копьях и мечах, кандалах и чугунных пушках для регулирования этой хозяйственной деятельности. Ракета может дремать на стартовом столе долго, но после того, как кнопка "Пуск" нажата, обратного хода нет, и счёт идёт на десятилетия...

— Ты очень точно воспринял суть, Ди, — улавливает мои мыслеобразы наставница. — Обычно так и представляют процесс перехода, в виде ракеты, стартовавшей с поверхности. Либо она выйдет на орбиту, либо разобьётся.

Юайя вертит свою световую указку.

— Этап машинной индустрии самый опасный, он буквально калечит природу. Поэтому чем скорее он будет пройден, тем меньше придётся аборигенам восстанавливать потом родную планету. Особенно опасна задержка в развитии на поздних стадиях, когда разорение планеты происходит буквально стремительно.

Я криво усмехаюсь. Вариант "Каннибал"...

— Да, Ди, для Земли это вариант "Каннибал", — вновь улавливает наша наставница. — Собственно, название это отражает общую суть: в случае "неуспешного запуска" цивилизация пожирает сама себя. Пределом тут служит порог устойчивости биосферы планеты. Как только он будет пройден, деградация пойдёт стремительно и необратимо, в кратчайшие сроки лишая аборигенов продовольствия и прочих возобновляемых природных ресурсов. Единственной альтернативой гибели становится создание искусственной окружающей среды вместо разрушенной биосферы.

Я снова усмехаюсь. Всё ясно... С этого момента аборигены вынуждены осваивать по сути ЧУЖУЮ планету, вместо того, чтобы жить на родной.

— Это в теории, Ди, — снова улавливает Юайя. — На практике же никакого освоения не получается. Это исходная биосфера планеты, отшлифованная миллиардами лет эволюции, является полностью саморегулирующейся системой. Любая искусственная среда неустойчива и требует непрерывного контроля и постоянных усилий для поддержания её функционирования. Но огромная планета, это не лабораторный стол с пробирками. Тотальный контроль всего и вся оказывается непосильной ношей для аборигенов, цивилизация разваливается и все гибнут. Обратите внимание — быстро и неотвратимо гибнут ВСЕ, поскольку нет возможности хоть какой-то части населения вернуться к дикой жизни.

Она смотрит прямо на меня.

— Нам известен только один из миров в радиусе по крайней мере двух тысяч световых лет, сумевший избежать гибели при подобном сценарии. Это Оплот Истинного Разума, как они сами себя называют.

Глава 13

Первый Полёт

-... Рома, а как тебе это ожерелье?

Я критически осматриваю ожерелье, представляющее собой густую вязь переплетающихся алмазных колец, нечто вроде кольчуги. На Земле такое ожерелье стоило бы, наверное, больше, чем весь аукцион Сотби и годовой бюджет Пентагона в придачу.

— М-м-м... Не личит к этим серьгам. Может, лучше вот это наденешь? — я извлекаю из жениной шкатулки скромное палладиевое ожерелье, украшенное ярко-голубыми карбункулами.

— Ты стал настоящим эстетом, — смеётся Ирочка, примеряя предложенное украшение. — Да, это лучше.

С тех пор, как я в должной мере освоил ангельские синтезаторы, я успел надарить супруге множество ювелирных украшений. Согласитесь, приятно подарить любимой какое-нибудь драгоценное колье, особенно если это обойдётся тебе только в полчаса раздумий на коврике. Ирочка принимает мои подарки с милой улыбкой, чмокает меня — приятно внимание любимого мужа. Но не более того. Женщину, у которой дома имеются бокалы из цельного куска алмаза и прочая кухонная утварь из платиноиридевого сплава, трудно удивить безделушками.

— Доча, ты готова?

— Всегда готова! — доча говорит по-русски, отдавая пионерский салют. Ирочка смешливо фыркает, кося на меня глазом.

— Папа Рома, он научит... Подарок взял?

— Да взял, взял! — я демонстрирую корзинку.

— Тогда прошу в лифт!

Мауна походя ловит пролетающую мимо Нечаянную радость.

— Остаёшься за главную. Могу я надеяться, что ситуация в доме не выйдет из-под контроля?

Мы с Ирочкой хохочем, зверюшка же пищит и вырывается.

— Всё, полетели! Время, время!

Лифт выносит нашу троицу на крышу. Разумеется, не можем же мы так поступить — самим вылететь наружу и заставить нашу Мауну одну подниматься на крышу. Это значило бы обидеть ребёнка.

О-оп! Кокон подбирает нас всех троих, и жилая башня стремительно проваливается вниз. Сегодня знаменательный день. Сегодня у маленького Уэфа Первый полёт.

Мауна блестит глазами.

— Папа-мама, как я люблю летать! Как я хочу летать!

Мы с Ирочкой переглядываемся. Между тем кокон, поднявшись выше атмосферы, уверенно направляется к северной полярной зоне, и острые немигающие звёзды смотрят на нас.

— Папа, а где находится Земля?

— Во-он там! — я уверенно указываю в точку, где должно быть земное Солнце. — Вон, между теми звёздочками.

Некоторое время Мауна старательно таращится в указанную папой точку.

— У... Всё равно ничего не видно... — разочарованно тянет дочура. — Хотя и атмосфера не мешает...

Мы с Ирочкой снова переглядываемся. Да, растёт ребёнок...

Кокон начинает всё круче заворачивать вниз. Вот уже видны внизу белые спички жилых башен, воткнутые прямо в синий ковёр...

— Мама-папа, а дедушка-бабушка будут же сегодня?

— Ну разумеется! — отвечает Ирочка. — Они уже там!

"Вообще-то нехорошо вышло, Рома. Могли бы и вывернуться, встретить их вчера у телепорта"

"Да, некусай мне в зубы... то есть блин горелый... Как тут вывернуться? Голова просто кругом..."

Действительно, в последнее время учёба и работа выжимает все соки. Ладно ещё, с командировками на Землю тихо.

О-оп! Кокон аккуратно высаживает нас прямо в гуще ботанического сада, произрастающего на крыше летающего жилого комплекса. Чья-то летучая соня таращится на нас с ветки, потом снимается и улетает.

— Папа-мама, а почему у дяди Фью и тёти Лоа в жилище нет летучей сони?

— Это недопустимо, — в глазах Ирочки пляшет смех. — Вот будет у нашей Нечаянной радости детёныш, и мы им непременно подарим!

— А когда он будет? — блестит глазёнками дочура. Я тоже взираю на жену с любопытством, Ирочка же закусывает губку — загнала себя в угол.

— Подожди немного, Мауна. Вот разгребёмся мы с папой чуток с делами...

— У-у-у... — разочарованно тянет дочура. — Это ещё триста лет ждать...

Мы переглядываемся, и Ирочка прыскает, не сдержавшись.

"Похоже, наша дочь научилась верно оценивать время, необходимое для осуществления папиных планов"

"А при чём тут папа? Перестань давать животному эти свои противозачаточные препараты, все остальные проблемы решатся самостоятельно"

"Тоже верно"

— Да, мама, я хочу! И Нечаянной радости веселее! И всем надо! — встревает дочура.

— Да ладно, ладно!

Лифтовая шахта выглядит натуральным колодцем, но мы смело шагаем туда, и через несколько мгновений выходим в холле жилой секции, где обитает братец Федя. Я с любопытством оглядываюсь. Сколько раз летал в гости, а сюда не заглядывал, на чёрный ход...

— Ну наконец-то! — стена раздвигается, и нас встречает сам хозяин. — Сколько можно ждать? Давайте, давайте!

Крепкий шлепок крылом придаёт мне верное направление, при этом Фью успевает ещё и шлёпнуть рукой по заду собственную сестру.

"Между прочим, крестьянские замашки твоего братца..."

— Ну здравствуй, племяшка! — нимало не смущаясь своими крестьянскими замашками, Фью подбрасывает в воздух Мауну. — Как жизнь?

— Хорошо, и скоро будет совсем хорошо! — бодро отвечает дочура. — Мама обещает, что скоро у нашей Нечаянной радости будет маленький! Баба, деда! — и она одним движением выворачивается из лап родного дяди. Я ухмыляюсь.

"Запомни, Федя — родственники тоже неравноценны"

"Да кто спорит?" — смеётся Ирочкин братец, нимало не огорчившись.

— Здравствуй, Иолла, здравствуй, Рома, — мама Маша подходит к нам. — Как давно я вас не видела!

Я улыбаюсь. Положим, в этом месяце трижды была видеосвязь, и до конца месяца ещё долго... Но вот так вот, лично, давно не виделись, это правда.

Между тем дом уже гудит от наплыва родни. Все, кто мог, собрались...

— Здравствуйте... Здравствуй... Здравствуй!

— Здравствуй, племяшка! — я подбрасываю в воздух дочку Иуны и Кеа. — Как жизнь?

— Хорошо, дядя Рома! — Фииа хлопает себя по спине культяпками. — Ой, тётя Иолла! Ой, Мауна!

Мы с Ирочкой улыбаемся, и её сестра с мужем тоже, наблюдая, как девочки хвастаются друг перед другом своими крылышками. Ну разумеется, они скоро полетят, вот уже совсем скоро...

Я оглядываюсь.

— А где именинник?

"Он в соседней комнате, Рома. Сейчас выйдет, как все соберутся" — улавливаю я ответ, и даже не успеваю понять, чей.

Между тем все уже рассаживаются. Сейчас состоится выход виновника торжества, понимаю-улавливаю я.

Уэф-младший выходит непривычно серьёзный, опустив глаза с длиннющими ресницами. Чуть позади идут Фью и Лоа, торжественно и гордо. Последний раз я видел его почти месяц назад, и уже тогда длинные культяпки его покрылись пупырышками...

И вдруг малыш распахивает свои крылья. Настоящие белоснежные крылья, отливающие радугой.

— О-о-о!!! — проносится вздох.

— Родные наши! — голос Лоа звенит. — Вот и наступил этот день. Сегодня Первый полёт у нашего сына Уэфа!

"Всё, Рома, сейчас будем вручать подарки. Так принято — последние детские подарки перед Первым полётом"

Уэф-старший идёт к Уэфу-младшему, держа в руках нечто, здорово напоминающее... да что напоминающее, когда это и есть натуральный трёхглавый змей-горыныч!

Змей, выпорхнув из рук деда, машет перепончатыми крыльями, облетая помещение, и совершает посадку прямо в руки внуку.

— Здравствуй, Уэф! Меня зовут Горыныч. Теперь я твой.

— Ой, деда, спасибо! — забыв, что он уже почти большой, вертит роскошную игрушку Уэф-младший.

"Вообще-то это плагиат у аборигенов одной планеты"

Ирочка искоса блестит глазами.

"Вообще-то это творческое заимствование. И потом, некоторым лучше не возмущаться. Забыл, что лежит у нас в корзинке?"

Я молчу. Действительно, не мне бороться с плагиатом в этой сфере...

Между тем Фью уже достаёт из корзинки, преподнесённой Лоа, игрушку, в которой я с изумлением узнаю себя самого.

"Ира, Ир! Нет, ты только посмотри!"

Моя уменьшенная копия тоже совершает полёт, плавно и неспешно махая крыльями. Разумеется, внутри стоит маленькая левитационная штучка... а может, антиграв...

— Здравствуй, Уэф! Меня зовут Рома, — игрушка уже в руках именинника. — Теперь я твой, но предупреждаю: я балбес и говорю что попало, так что в случае чего не обижайся!

— О-ой, не могу! — стонет Ирочка, привалясь ко мне, и я хохочу вместе со всеми. Ай да Федя, ай да... гм... нельзя такие слова думать...

"Твой выход, Рома!" — толкает меня жена.

Я извлекаю из корзинки своё творение, и игрушка немедленно выпархивает у меня из рук. Определённо, помощь Летящего поперёк оказалась как нельзя более ценной.

Уэф-младший зачарованно смотрит, как тоненькая фигурка с роскошными, полупрозрачно-радужными бабочкиными крыльями облетает комнату и садится ему на ладонь. Фигурка эта в точности соответствует моему видению, и с точёного личика глядят на Уэфа-младшего изумрудные глаза.

— Здравствуй, Уэф, меня зовут Фея. Надеюсь, я стану самой любимой твоей игрушкой.

"Дядя Рома, тётя Иолла, спасибо!"

Между тем подарки сыплются на виновника торжества, буквально погребая его. Вот мой свояк Кеа преподносит модель ангельского звездолёта. Я впервые вижу такую штуку — словно шаровая молния, внутри которой просвечивает капля зелёной ртути...

— Спасибо вам всем! — говорит маленький Уэф, блестя глазами и раскрасневшись.

— Прошу всех на поле! — Фью делает приглашающий жест.

Народ валит валом, и шахта лифта теперь напоминает мне прозрачную трубу пылесоса, старательно заглатывающего бело-радужные перья... О-оп! И мы с Ирочкой уже наверху.

"Слушай, это сколько коконов надо?.."

"Ты забыл, что коконы бывают разные"

И в этот момент вся крылатая толпа разом оказывается поднятой в воздух, и я неожиданно обнаружил себя сидящим в некоем подобии цирка — концентрические ряды зрителей плотно окружили крохотный пятачок арены, метра три в поперечнике, на которой восседают Фью, Лоа и младший Уэф.

"Здорово! Уважаю масштабную технику"

Ирочка фыркает, смешливо кося глазом. Между тем кокон даже не пытается выйти за пределы атмосферы — очевидно, тут совсем рядом. Ага, похоже, прибыли...

Огромное поле, на одном конце которого толпится море народа. Я уже и не помню, когда видел столько ангелов вместе. Тысяч десять, должно быть...

"Ну-ну, поменьше всё же"

Кокон мягко опускает нас всех на землю — тут есть нелетучие дети... А на краю поля уже выстраиваются тройки. Папа, мама и между ними любимые чада, те, кто сегодня отправляется в Первый полёт.

— Ну, лёгкого взлёта тебе, Уэф!

Тройка в составе Фью, Лоа и Уэфа-младшего занимает своё место. Я чувствую, как мальчик взволнован.

"А ты как думал, Рома?" — Ирочка блестит глазами. Мауна-младшая поплотнее прижимается к папе, дрожа от возбуждения. Я чувствую, как меня тоже пробирает. Передаётся волнение и азарт.

Звучит торжественная музыка. И вот...

Первыми начинают разбег на правом фланге. Тройки поднимаются в воздух по-разному — кто-то из малышей взлетает после короткой пробежки, кто-то бежит, как спринтер, изо всех сил молотя крыльями.

"Первый полёт небезопасен. Можно и травмироваться. Потому-то папа и мама страхуют"

Я усиленно соображаю. Вообще-то страховать тоже нужно с умом, тут огрести крылышком можно неслабо, а то и самому родному дитяти засветить...

"А у нас в Раю без ума вообще очень трудно, Рома"

— Гляди, гляди, какой молодец! — Ирочка в избытке чувств хлопает меня крылом. — Вон тот мальчик, гляди, взлетел с места!

Я вглядываюсь. В этот момент ещё один пацан, видимо, ободрённый примером соседа, приседает и резко подпрыгивает в воздух, пытаясь взлететь без разбега, но валится вниз, отчаянно хлопая крыльями.

— Папа, папа, он упал! — чуть не плачет дочура.

— Эх, круто забрал! — искренне переживает Ирочка. — Кто же так взлетает в первый раз?

Я глажу их обоих, и мои переживания теперь сродни чувствам футбольного фаната, на глазах которого громят его любимую команду. Рядом с нами столь же активно переживает Иуна с мужем и дочерью, да и мама Маша с Уэфом-старшим не остаются безучастными.

Между тем потерпевший неудачу пацан встаёт, разбегается и начинает пологий, неспешный взлёт.

"Ну слава Создателю, смог! У детей, не осиливших Первый полёт, обычно случается тяжёлая душевная травма"

— Папа-мама, это наш Уэф!

Переживания группы поддержки достигают предельного накала. Затаив дыхание, мы наблюдаем, как Уэф-младший чётко, без суеты разбегается и начинает подъём, довольно крутой даже по взрослым меркам. Фью и Лоа плотно страхуют сына.

Сильный удар крылом плашмя чуть не валит меня с ног.

— Ты понял, Рома?! — передо мной совершенно счастливые глаза Уэфа-старшего. — Это мой внук! Вот так вот!

К этому времени первые из взлетевших, совершив круг над лётным полем, уже садятся. Посадка не у всех выходит безупречно, вот одна девочка споткнулась, и, похоже, довольно сильно ушиблась...

"Ничего, Рома. Даже нелетучие человеческие дети часто набивают синяки и шишки, учась ходить. Главное, Первый полёт состоялся!"

...

-... Замаялись уже. Иого там днюет и ночует. В прошлый раз четверо суток из Крыма не выбирался, слыханное ли дело! Земных суток, заметьте, не райских!

Мы сидим на балконе, любуясь закатом, который уже скоро плавно перейдёт в рассвет. Папа Уэф и мама Маша сидят в окружении внуков, честно поделив девочек, восседающих на коленях. Уэф-младший сидит между бабушкой и дедом, и все вместе они составляют тесную скульптурную группу, правда, довольно динамичную — Мауна-младшая и Фииа то и дело меняются местами, да и виновник торжества давно оставил попытки выглядеть солидно, как то подобает уже почти взрослому ангелу. В общем, всем весело.

Разумеется, после окончания торжественной части мы с Ирочкой и Мауной-младшей никуда не улетели, оставшись ночевать у Фью. То же самое сделали Иуна с мужем и маленькой Фииа. Не так уж часто мама Маша и папа Уэф посещают нас, чтобы лишить их и себя радости живого общения, особенно с внуками. Всего одни земные сутки сумели выкроить, или трое здешних. И первый день уже прошёл, кстати...

-... Сделали ещё два новых кокона, но теперь встала другая проблема — ангелов не хватает... — продолжает Уэф-старший. — Лоа, давай к нам в миссию? Хозяйство растёт, скоро этих самых коконов будет не меньше, чем в вашем управлении...

— Спасибо! — смеётся Лоа. — Я подумаю, прежде чем отказать.

— Вот ты смеёшься, а в последнее время земные миссии испытывают нехватку специалистов.

Я понимающе киваю. Да, есть такое. И нечего людям обижаться, что не особо рвётся спасать их и сохранять местная молодёжь. Сами виноваты, что не торопятся происходить от злобных и диких обезьян.

-... Да тут ещё новая беда, — делится мама Маша. — Туризм неорганизованный. Заходят во внешнюю охранную зону, костры жгут, шашлыки жарят... Пришлось Иванычу выделить несколько комплектов отпугивающих, под диких ос замаскированных... И генератор тревоги ещё.

Я снова понимающе киваю. "Генератор тревоги" вызывает у подопечных чувство тревоги и даже беспричинного страха. Если его умело совместить со звуковыми эффектами — уханьем филина, непонятными утробными звуками, исходящими из лесной чащи, светящимися парными огоньками — никакой шашлык в глотку не полезет, и не уснёшь до утра...Ну а для тех, кто заранее и прилично принял на грудь и уже ничего не боится, осы самое то. Ос любой поймёт.

-... Пришлось лошадь Иванычу лечить, — продолжает повествование мама Маша. — Бегает как молодая теперь. Кстати, масть ей сменила, так что дед теперь всем говорит, будто новую кобылу купил и в память павшей Чалкой назвал, — она смеётся. — А то подозрительно будет, нестареющая лошадь.

— Баба, а можно нам завести тоже лошадь? — говорит маленькая Фииа, лупая глазёнками. — Она такая большая и красивая, мы бы на ней летали, вот!

Все смеются.

— Лошади летать не умеют, Фииа, — говорит мама Маша.

— А если ей крылья вырастить? — уже Мауна-младшая развивает перспективную идею.

— Всё равно, она слишком велика для полёта.

— А если ей ещё гравигенератор? Тогда точно полетит! — детализирует техзадание Уэф-младший. Все снова смеются.

— Рома, у тебя когда экзамены? — интересуется старший Уэф.

— Да уже скоро. Осталась последняя лекция по общей теории цивилизаций и техпрактикум, и всё.

— А у тебя, Иолла?

— Почти одновременно. Да мне на днях будут "хранителя" ещё вживлять, — Ирочка вздыхает. — Дел просто куча...

— Ладно, давайте хоть чуть вздремнём, молодёжь, — вздыхает папа Уэф. — Внуки, вы с нами?

— Да, да! — прыгают девочки, хлопая себя по спине культяпками.

Тесная скульптурная группа в составе двух Уэфов, двух Маун и одной Фииа покидает нас, уходя в соседнюю комнату. Между тем женщины начинают убирать со стола.

— Так, а вы чего расселись? — Ирочка грозно распускает крылья, но в её глазищах пляшет смех. — Лоа, мы просто разложили своих мужчин неумеренной заботой!

— Определённо разложили, — смеётся Лоа, вручая нам с Фью по корзинке с недоеденными фруктами-орехами. — Унести и прибрать. Вопросы есть?

Глава 14

Командировка по обмену премудростями

— Ну как Первый полёт?

Биан сегодня благодушен и где-то даже весел. Я улавливаю...

— Да-да, Рома, — смеётся шеф. — Не зря я работаю на благо общества. Общество ценит своих героев, и нам с ненаглядной разрешили обзавестись ещё малышом!

— Так это ж здорово! — совершенно искренне радуюсь я за шефа.

— Ну а то!

— Биан, вот тут я размышляю... — голос Аины глубок и проникновенен. — Как полагаешь, пикник в северной курортной зоне будет соответствовать масштабу свершившегося свершения, или всё-таки мелковато?

— Ну, во-первых, свершение покуда не свершилось, — смеётся шеф. — И во-вторых, я искренне надеюсь, что вы ответите на свершение свершившегося утроением усилий в благородном деле составления прогноза возможных угроз на ближайший месяц.

— Но это же неправильно! — переглядываются коллеги. — Во-первых, наши славные аналитики и так обгрызли все окрестные джунгли со скуки. И во-вторых...

-... работу придётся сделать, — подводит итог дискуссии Биан. — Я тоже люблю жареные полярные орехи, ребята. Но чуть позже.

— Спасибо, что оставил крохотную надежду, — вздыхает Уот.

— Впрочем, Рому минует чаша сия, — начальник оборачивается ко мне. — Вместо глухой и беспросветной рутины графиков, диаграмм и мировых линий тебя ждёт дальняя дорога за казённый счёт. Как насчёт того, чтобы побывать на Сэнсэе?

"Всевидящие как раз собрались там" — Биан переходит на мысль. — "Тебя приглашают"

"Когда?"

"Сегодня. Чего тянуть?"

"Надолго?"

"Трое наших суток"

— Да не переживай, Рома! — Уот хлопает меня крылом. — Твоя Иолла как-нибудь выдержит. Это же не к "зелёным"!

...

"Ира, Ир..."

"Ау, любимый!"

"Меня отправляют на Сэнсэю"

Секундная пауза, и я ощущаю, как моя жена пытается считать детали. Разумеется, телепатия порой вещь замечательная — раз, и понял-ощутил мысль целиком без всяких долгих объяснений... Не отучиться бы думать и говорить словами в итоге.

"Это вряд ли. Всё, я лечу к тебе"

Я улыбаюсь. Если у вас есть повод бросить работу...

"Балбес ты, Рома! Всё много проще — я тебя люблю"

В груди у меня тепло и щекотно.

"Я ещё поговорить хочу с нашей дочурой"

"Из кокона поговоришь"

...

Шипит воздух, вытекая через нарезку лабиринтного уплотнения, и я привычно делаю заученный выдох. Да, плотность атмосферы на Сэнсэе ниже, чем в Раю, она почти как земная. Вот только кислорода больше.

Верхняя полусфера взмывает в воздух, открывая мне дорогу в ещё невиданный вживую мир. Я выбираюсь из чаши легко и непринуждённо. Привычка великое дело...

— Здравствуй, Победивший бурю. Меня зовут Летящий над облаками, но ты можешь звать меня Аор.

Это говорит голосом ангел, единственный среди встречающих. Наш местный консул, если использовать человечьи термины.

"Приветствуем тебя, наш крылатый гость!"

Я оглядываюсь. Делегация встречающих довольно внушительна. Жёлтые и оранжевые глаза смотрят на меня кошачьими зрачками, и ушки на макушке то и дело шевелятся. В моём мозгу немедленно всплывает ассоциация — воробей, выпавший из гнезда и стая кошек...

Громовой смех прерывает мои ассоциации. Сэнсэи смеются громко и гортанно, но в целом даже неподготовленному землянину сразу было бы понятно, что это смех.

"Это неправильный ход мыслей, Победивший бурю. Мы тебя не только не съедим, но даже наоборот, накормим. Ты ведь не кушал перед переходом?"

"Нет..." — я улыбаюсь. Вообще-то язык сэнсэев достаточно разнообразен, только цокающих и рычащих гласных многовато. Однако для ангельского пения-щебетания их голосовой аппарат приспособлен плохо, поэтому общение идёт телепатически.

— Ну, раз всё в порядке, оставляю тебя на попечение хозяев, — улыбается Аор. — Будут вопросы, обращайся, решим оперативно.

— Спасибо, Аор.

Консул нас покидает, а Всевидящий Цанг подходит вплотную. Вообще-то ростом сэнсэи не превосходят высокого человека, но по сравнению с ангелами выглядят внушительно.

"Извини, Рома, если ты не против, мы сейчас ко мне. А после завтрака сразу в Академию"

"Отлично!" — сказать откровенно, мне очень любопытно побывать в гостях у существ иного мира. Подумать только, ведь они уже летали к звёздам, когда ангелы ещё валили последние Проклятые башни!

И только тут я замечаю маленького сэнсэйчика, смотрящего на меня во все глаза.

"Это мой внук, Рома. Очень хотел посмотреть на твоё прибытие. Не мог же я отказать своему маленькому внуку!"

Я улыбаюсь. Да, это мне как раз понятно более всего.

"Ну здравствуй, малыш" — обращаюсь я к нему мысленно. — "Как тебя зовут?"

Вообще-то насчёт малыша, тут я погорячился. Внук Цанга заметно подрос с момента последнего виртуального контакта, и уже почти догнал меня в росте...

"Меня зовут Ранг-Дарцур. А ты тот самый Ро-ма, который всё время с дедушкой во сне разговаривает, да?"

"Точно"

Я вижу, как малыш мнётся, но телепатия на то и телепатия, что скрыть тайные мысли и желания невозможно. Тем более желания такой силы.

"Ангел Ро-ма, а можно мне будет потом потрогать твои крылья? Ты не бойся, я уже большой и очень воспитанный, почти не царапаюсь и совсем не кусаюсь"

Вот теперь я улыбаюсь так широко, насколько это вообще позволяет ангельский ротик.

"Ну если совсем не кусаешься, тогда можно"

Разумеется, как я забыл, что он даже чуть младше Уэфа-младшего.

...

"Вот тут мы с женой и обитаем"

Я оглядываюсь. Да, впечатляет... Примерно так и представляют себе жилища инопланетян продвинутые декораторы в земном Голливуде.

Высокий холл, с потолка свисают оранжево светящиеся сосульки. Колоннада труб, толщиной в руку вдоль стен также излучает мягкий оранжевый свет, и внутри видны текучие струи, что-то вроде оранжевой ртути. Окна больше похожи на блистеры какого-то летательного аппарата... Вот ковровое покрытие на полу точь-в-точь как у нас с Ирочкой дома... Ну а двери в соседние помещения донельзя напоминают увеличенные круглые ангельские люки, с той только разницей, что не видно зелёного текучего металла сверхпрочной самовосстанавливающейся брони...

"Это-то зачем? От жены укрываться? Кстати, вот и моя половинка"

Высокая и стройная фигурка возникает в проёме, идёт к нам изумительной походкой, в которой неуловимо проглядывает что-то кошачье.

— Здравствуй, Ро-ма, — она улыбается, демонстрируя белые зубки и в их ряду аккуратные остренькие клыки. — Меня зовут Цанг-Уоррца, но можешь звать меня Урр. Рада приветствовать тебя. Ничего, что я вслух?

"Да пожалуйста! Я сам хотел бы побольше слышать вашу речь. А то никак не выучу"

— Ну и хорошо. А ты говори как тебе удобнее, можешь по-ангельски вслух, можешь на своём первоначальном языке, можешь просто думать про себя. Смысл мы уловим.

Да, здешние замужние дамы в качестве приставки носят имя супруга, наследие древнейших времён военного патриархата. А вот Ранг-Дарцур станет просто Дарцуром, когда женится, утратив приставку — имя отца.

Я разглядываю супругу Цанга. Лица сэнсэев лишены растительности, тонкая нежная кожа здесь под стать человечьей. Белоснежная шёрстка на теле с золотистой искрой, большая редкость, как я понимаю...

— Я крашеная, — смеётся Урр. — Ну где бы в наше время сыскать природную белоснежную шкурку? Только в детских фильмах. Наши генетики полагают, что вечная молодость и устойчивость ко всем болезням важнее масти.

— Тем более что дамы имеют привычку перекрашиваться по десять раз в году, — Цанг тоже переходит на звук. — Скоро каждый четвёртый житель планеты будет косметологом-визажистом!

— Ну, не так всё ужасно. Вас покормить?

— И быстро. Скоро все Всевидящие соберутся в Академии!

Мы все проходим в кухню-столовую, как я понимаю мыслеобраз хозяина, Ранг-Дарцур скачет впереди. Хозяйка делает круговое движение пальцем, подкрепляя мыслеприказ, и тотчас с потолка, с сосульки срывается здоровенная капля расплавленного оранжевого стекла, на лету расплющиваясь в блин и меняя цвет. Я не успеваю моргнуть, а на полу уже стоит трёхногий стеклянный стол с вычурно изогнутыми ножками. Одновременно пушистый ковёр на полу вспучивается, формируя четыре круглых пуфика. Здорово!

— Прошу! — Цанг делает королевский приглашающий жест.

Между тем Урр колдует у прозрачного холодильника в углу, здорово напоминающего человеческую душевую кабину. На стол водружаются различные посудины, и в одной из них я узнаю до боли знакомую столовую вазу-корзинку, наполненную фруктами и орехами.

— Мы приготовились к твоему прибытию, — улавливает моё удивление Цанг. — Ангелам не по вкусу наша еда. Единственно, в чём наши вкусы совпадают, так это яйца. Вот, кстати, попробуй!

Я таращу глаза. Не всякий земной страус смог бы благополучно разрешиться таким яичком... Кто несёт их, интересно бы увидеть...

— Ну, если так хочешь... — Цанг накладывает себе и внуку натуральные сосиски, собранные в гроздь навроде бананов. — Урр, поможем крылатому?

— Естественно! — хозяйка, закончив собирать на стол, усаживается на пуфик напротив. — Хочешь посетить наш зоопарк?

— Ну как же не хочу! Непременно хочу!

— И я, баба, и я! — встревает внук.

"Урр у меня археобиолог" — улавливаю я мысль Цанга. — "Восстанавливает вымершие виды животных по обрывкам молекул ДНК из давно истлевших костей"

— Вымершие! — фыркает хозяйка. — Перебитые нашими предками!

Урр сидит, непринуждённо вытянув под стол ноги, а её руки с длинными чуткими пальцами летают над столом, поправляя сервировку. Кисти рук лишены мехового покрова и тем более похожи на человеческие или ангельские. Только высовывающиеся время от времени из разрезов на кончиках пальцев кривые когти напоминают, что это руки существа, чьими предками были хищные кошки. И хотя я знаю, что утаить какие-либо явные мысли при наличии телепатии невозможно, нескромная мысль-таки всплывает со дна подсознания. Вот интересно, почему это все женщины в столь разных мирах так похожи, если отбросить детали? Вот Урр сзади так и вовсе земная девушка, только покрытая коротким густым мехом...

"Все прямоходящие двуногие гуманоиды имеют круглую попу, Ро-ма" — Цанг-Уоррца вновь обнажает в улыбке маленькие острые клыки. — "Вообще-то наука утверждает, якобы это обусловлено самим характером движения двуногого прямоходящего существа, но любая двуногая прямоходящая любого из миров знает точно — попа необходима для того, чтобы нравиться мужчинам!"

Они громко и гортанно хохочут, меня же посещает новая мысль. И вовсе не такие уж бесстыжие существа ангелы, всё познаётся в сравнении...

...

"Приветствуем тебя, собрат!"

"И вы все здравствуйте, Всевидящие!"

Большой зал академии выглядит ещё экзотичнее, чем жилище Цанга. Лес изогнутых труб вдоль стен, какие-то светящиеся бахромчатые перепонки, свисающие с потолка... Оранжевый свет при моём появлении меняется на привычный глазу голубовато-белый, и в толще напольного коврового покрытия начинают гулять цветные огоньки.

"Это для комфорта гостей" — улавливаю я. Да, припоминаю — при появлении Всевидящего Цанга в нашем актовом зале также меняли освещение на привычное оранжевое. Этакий межпланетный дипломатический пиетет...

Между тем Всевидящие усаживаются полукругом прямо на пол, и ангелы и сэнсэи, а в середине башней возвышается та самая знакомая свирка — единственная на сегодня Всевидящая Свира, краса и гордость молодой цивилизации. Вообще-то девушка успела заработать немало имён...

"Ты можешь звать меня Динна. Мне так приятней"

"Хорошо, Динна"

Я усаживаюсь в фокусе внимания, и все они смотрят на меня. Огромные ангельские глазища, кошачьи зрачки сэнсэев и пара прекрасных газельих очей с влажным блеском.

"Показывай"

Я закрываю глаза, сосредотачиваюсь. Цветные пятна всплывают медленно и неохотно, точно непроспавшиеся коты, потягиваются... Ну давайте, ребята, почтеннейшая публика ждёт...

Однако пятнам, похоже, наплевать на ожидания почтеннейшей публики. Они играют друг с другом, неспешно и лениво. Валяют дурака, короче. Так проходит минута, две, три...

"Тебе помочь?" — это Цанг.

Словно тяжёлая капля ртути прокатывается по моим мозгам. Пятнам это явно не нравится, и они немедленно сворачиваются в клубки, теперь уже точно как коты.

"Нет, так не пойдёт. Не мешай ему"

Размытые цветные пятна между тем не торопятся танцевать. Вероятно, им вполне уютно пребывать, свернувшись в клубки.

"А если так?" — улавливаю я мысль своей знакомой, Фииа.

Она подсаживается ближе, берёт мою голову в ладони, и под черепом возникает мягкий, тёплый, пушистый шар. Цветные пятна немедленно очищают поле зрения. Раз так, то пусть вот этот шарик вам всё и показывает...

"Нет, коллеги, не надо. Вы мне только мешаете"

"Хорошо, хорошо" — Фииа возвращается на прежнее место.

Время идёт, но цветные пятна не торопятся вернуться в моё поле зрения. Цветные пятна указывают мне моё место — я не могу им приказывать, а только просить...

Я ощущаю, они все ждут, терпеливо и внимательно. И это только усугубляет моё состояние. Лучше я сдам ещё раз анализы, при всём народе, честно...

"Это нам неинтересно"

— Всё, коллеги, — я открываю глаза, с расстройства даже не замечая, что говорю по-русски. — Факир был пьян, и фокус не удался.

Я готов от смущения и досады провалиться сквозь пол, но почтеннейшая публика не выказывает признаков разочарования. Я вдруг отчётливо понимаю: пока они все не поймут новый приём, от меня не отстанут.

"Разумеется, не отстанем. Это не спектакль, Рома, это Всевидение. Мы все будем сидеть здесь, пока факир не протрезвеет и фокус получится. Туалет тут рядом, вода вон в фонтанчике, еду нам принесут. Показывай!"

Я вздыхаю. Ну что ж, раз так... Я снова закрываю глаза. Вы слышали, мои пятнышки-котятки? Хотим мы или нет, но анализ придётся сдать...

"А можно, я попробую помочь тебе, Рома?"

Динна встаёт во весь рост, распрямляя длиннейшие ноги. Наверное, я могу пройти между этих ног не сгибаясь, мелькает у меня совершенно посторонняя мысль...

"Совершенно посторонняя. Как и то, что неудобно заглядывать мне под юбку. Давай уже займёмся делом, ага?"

Она вновь усаживается, но уже совсем рядом, можно сказать, вплотную. Но даже в сидячем положении я едва достаю ей до подбородка.

"Какой ты маленький, правда. Ложись, Рома"

"Как?"

"Ну ты же не Грезящий, а Спящий. Вот ложись и засыпай. А я спою тебе колыбельную"

Я хлопаю глазами. Вот так метод...

"Ну а чем мы рискуем?"

Н-да. Вопрос в точку.

"Ну давай попробуем"

Я секунду размышляю, как лечь, на спину или на живот, и выбираю компромиссный вариант — ложусь на бок. Укрываю сам себя полураспущенным крылом. Великий спящий готов к работе...

И тут она запела.

Я никогда раньше не слышал, как поют свиры. Наверное, это шутки подсознания — раз копытная, то и должна ржать, словно лошадь... С чего вдруг?

Она поёт, поёт простую и незатейливую колыбельную, смысл которой можно перевести как "баю-бай, засыпай" и "будешь пить молоко, будешь бегать далеко". И цветные пятна уже выбрались из своего убежища, точно любопытные котята. Я засыпаю... засыпаю...

Взрыв в голове!

...

Тычок в клавишу душевого клапана, и на голову и плечи обрушивается заряд мелко распылённой водяной взвеси, стекает тоненькими струйками. Я старательно смываю с себя моющую жидкость, раз за разом нажимая на клавишу. Душ работает в экономном, прерывистом режиме. Я не четырёхзначный, чтобы плескаться под душем без меры.

Вот интересно, вода из опреснителя стоит не так уж дорого. Я не разбираюсь в экономике, но могу предположить, что она стоит совсем дёшево. Во всяком случае, не дороже раствора, который заливают в обслуживаемые мной пищевые синтезаторы. Зачем же так жёстко лимитировать отпуск воды согласно номерным разрядам? Вон слесаря болтают, на нижних горизонтах протечек пресной воды множество...

А вот для чего. Имущество низших разрядов по сути башмаки да комбинезон. Как в таком случае отличить более достойных от менее? Поэтому разработана система ступенчатого распределения благ, стимулирующая карьерный рост. С каждым разрядом прибавляются бытовые удобства. Вкусная каша, душ, одноэтажная койка вместо нар, личная тумбочка... Ну а ещё выше — отдельная комната, предел мечтаний низших разрядов. О высших и речи нет. Говорят, что в жилищах трёхзначных этих комнат даже несколько, и в одной из них стоит огромное корыто с водой, но это уже слухи. Как можно знать, кто это видел? Слуги, работающие в жилищах высших разрядов, с технарями вроде меня никогда не видятся. Общение происходит между коллегами, ну между начальником и непосредственным подчинённым... Посторонние связи всячески пресекаются. Недаром выпускников воспиталищ рассылают в разные стороны, и никто не знает, куда. Я даже не знаю нынешних номеров тех, с кем рядом учился — нам их присвоили уже после выпуска.

Я усмехаюсь. Странные мысли стали вертеться в моей голове после того приступа сумасшествия. Сумасшествия ли? Вот и сейчас такое же точно ощущение, будто в голове присутствует кто-то чужой...

Что-то вдруг изменилось в мире. Я словно раздвоился, и тот, чужой, смотрит на мир моими глазами. Дешёвый пластик душевой кабины, потемневший от грязи — плохо работает уборщик, дождётся хлыста от контролёра...

"Это опять я"

Мне неожиданно становится легко и спокойно.

"Я ждал тебя, Внутренний голос"

В мутном, облезлом зеркальном покрытии на двери душевой кабины я вижу нас. Два в одном.

"Ты действительно ждал"

"Я много думал, Внутренний голос. Теперь я могу ответить твёрдо. Да, я согласен"

Шелестящий бесплотный смешок.

"На что именно?"

"На всё. Ты должен знать, раз ты мой Внутренний голос. Этот мир должен пасть"

Пауза.

"Этот мир падёт без всякой посторонней помощи. Я попытаюсь его спасти"

"Что должен делать я?"

"Думать. Пока только думать. Научиться думать, это главное. Дальше всё будет проще"

"Не думаю, что дальше будет так легко"

"Я не сказал — легко. Я сказал — проще"

Пауза.

"У меня нет никакой информации. Нас учат только тому, что может пригодиться для работы"

"Информация у тебя будет"

В хлипкую пластиковую дверь душевой кабины колотят с той стороны, и чувство раздвоения пропадает.

— Эй, ты там заснул? Или помер наконец-то?

— Сам вперёд не сдохни! — громко огрызаюсь я.

Взрыв в голове!

...

Я открываю глаза. Сквозь тающие цветные пятна проступает лицо Динны.

"Мы всё уловили, Рома. Спасибо тебе"

"Это же мой долг"

"Всё равно спасибо. Это очень любопытный приём, с зеркалом. Раньше никто не применял его"

Она встаёт, и все Всевидящие тоже разом приходят в движение. Всё понятно им, и всё понято. И это правильно. Если у тебя есть идея, и у меня есть идея, у нас уже по две идеи. А если каждый будет сидеть тихонько в углу, то и идей никаких ни у кого и никогда не будет...

Я усмехаюсь, тоже вставая на ноги. А вот на одной далёкой-далёкой планете все стараются зажать секреты, и целые могучие службы охраняют их от всяких-разных шпионов. А другие могучие службы стараются эти секреты вызнать — там говорят "украсть"... Потому что там информация — это деньги.

— А ты давно смотрел на свой счёт, коллега? — любопытствует ангел-Всевидящий. Я непонимающе хлопаю глазами.

"Чего непонятно? Как будто тебе не выдали вознаграждение ни разу!"

Видя мою растерянность, Фииа смеётся вслух.

— Ты, наверное, уже можешь себе позволить пару жилищ в летающем комплексе. Одну в северной полярной зоне, другую в южной!

"Ну что, Рома, ко мне домой и потом в зоопарк?" — Цанг улыбается.

"А я так и не побывала в вашем этом зоопарке" — это Динна. — "Фильмами всё обхожусь"

"Сколько тебе до отправки?"

"По-вашему одиннадцать часов"

Я стремительно пересчитываю: сутки на Сэнсэе длиннее земных, делятся на сто часов... Три земных часа с большим гаком...

"А может, сперва в зоопарк? И Динна с нами"

"Если она захочет. Присоединяйся?"

Девушка колеблется лишь мгновение.

"Полетели!"

...

— Дед, а я ещё хочу сосиску!

Маленький Ра — я уже привык звать его укороченным именем — облизывается, умяв очередное угощение. Цанг молча протягивает руку и отрывает один плод от грозди, свисающей из-под разлапистых перьевидных листьев сосисочного дерева на манер бананов.

— Всё, это последняя до самого ужина. Объешься, будет плохо.

— Не... — малыш откусывает изрядный кусок. — Мне будет хорошо!

Я улыбаюсь. Если в облике взрослых сэнсэев сквозит многовековая мудрость, скрадывающая черты хищников, то дети тут — натуральные двуногие котята, только большие и говорящие.

Мы прогуливаемся по зоопарку, поражающему воображение. Центральный зоопарк Сэнсэи — единственное в своём роде учреждение на планете. В отличие от человечьих зоопарков, где безвинно сидят в клетках отловленные дикие звери, этот сплошь укомплектован животными-клонами, выращенными в недрах лабораторий. К тому же подавляющее большинство животных из здешней коллекции давным-давно не существует в дикой природе — некогда свирепая цивилизация хищников прошлась по фауне родной планеты тяжким катком.

"Рома, ты хотел видеть яйценоску?"

За сетчатым ограждением обширнейшего вольера стоит существо, напоминающее здоровенного волосатого страуса с мощной шеей, только вместо клюва у него длинный слоновий хобот. С помощью этого хобота существо целеустремлённо обдирает листву с дерева, растущего в загоне, смачно жуёт — процесс питания в разгаре...

"Надо же, какой!" — свирка, возвышающаяся над нами башней, блестит глазами. Она явно довольна столь удачным завершением нашего слёта, и с любопытством разглядывает обитателей зоопарка, лично мне живо напоминающих некое Космозоо из давным-давно читанной человечьей книжки...

"Вообще-то яйца этих зверей изрядный деликатес и в принципе баловство" — Цанг одним глазом приглядывает за внуком, норовящим залезть вверх по сетке — "Когда-то основой нашего питания было мясо, но это давно в прошлом. Современные растения, дающие плоды-заменители мяса, как эта вот сосиска, что дожёвывает Ра, обеспечивают на порядок больший выход продукции с единицы площади, чем любое животноводство. Нет промежуточных звеньев в пищевой цепи"

Я понятливо киваю. Действительно, каждая скотина на единицу собственного живого веса изводит в десятки раз больше корма. Если ещё учесть, что далеко не всё в корове мясо... Недаром "зелёные" добились столь впечатляющих результатов в росте народонаселения — там вообще вся пищевая цепочка сведена к минимуму.

"Любую идею можно довести до абсурда. Действительно, триста миллиардов населения могут прокормить только микробы. Никакая нормальная биосфера такого не выдержит"

— Ра, ты намерен залезть в вольер? — это Урр.

Ранг-Дарцур, покончив с очередной сосиской, высвободил наконец вторую руку и лезет по сетке с обезьяньей ловкостью, оставив на земле сандалии. Я смотрю на свои ноги, обутые в стилизованные пляжные плетёнки, подаренные заботливой хозяйкой дорогому гостю. Сандалии и пояс с карманами — основные и обычно единственные детали гардероба сэнсэев, никакой одежды они не носят. Из всей нашей компании одета только Динна — обычаи и мораль свиров не позволяют появляться нагишом в общественных местах.

"Вообще-то у нас тоже есть одежда. Полярный плащ-дождевик, к примеру. У нас тут не Рай, Рома, у нас в заполярье всю зиму льют холодные дожди, иной раз и с мокрым снегом . Летом, правда, порой даже жарче бывает, чем в низких широтах"

Я улыбаюсь. Всё познаётся в сравнении, однако. Тоже мне, арктическая стужа...

"Там, откуда я родом, на полюсах снег не тает никогда. Там изо льда можно построить дом, и будет стоять он многие годы"

— Вот здорово! — маленький Ра восхищённо прядает ушами, не забывая раскачиваться на сетке ограждения. — Ледяной дом!

Яйценоска, или как её там, прервав процесс питания, тянется хоботом к нарушителю спокойствия, но в четверти метра от забора будто натыкается на невидимое стекло.

"Это силовое поле" — улавливает мои мысли Урр. — "Сетка служит просто для того, чтобы звери имели видимый образ преграды, не тыкались попусту в барьер. Ну и для удовольствия таких вот шалунов"

— Ра, слезай уже с ограды! Где твоё воспитание?

"А вот мы ему сейчас поможем!" — Динна берёт малыша под мышки, и тот охотно отцепляется, явно предвкушая новое удовольствие. — "А вот полетел! Ага! Выше!"

Свирка подкидывает уже не такого и маленького сэнсэйчика, и тот визжит от восторга, взлетая почти на трёхметровую высоту. Однако, неслабые руки у девушки...

"Руки так себе. У нас вся сила в ногах! Ладно, хватит, Ра. Уморил уже" — Динна ставит мальчика точно в его сандалеты. Ранг-Дарцур отдувается, но я ощущаю — он полностью и окончательно счастлив.

Правда, в первую минуту знакомства малыш чуть робел перед гостьей, прежде всего из-за её выдающегося роста, но это недолго. Через весьма краткое время их дружба была уже нерушима, поскольку выяснилась масса совпадающих интересов, и тонкий слой воспитанности Ранг-Дарцура лопнул под напором безудержной жизнерадостности котёнка. Нет, ангел Рома тоже неплох, кто спорит, и крылья у него замечательные, и он даже пообещал подарить своё перо, как только выпадет... Но такого большого друга, как свирка Динна, у Ранг-Дарцура покуда не было. Размер имеет значение!

Мы гуляем по дорожкам, выложенным разноцветными шестигранными плитками, по бокам аллеи высажены эти самые сосисочные деревья — чтобы почтенная публика могла в любой момент подкрепиться. Что-то вроде лотков с пирожками в земном зоосаду. Наша компания вызывает интерес не меньший, если не больший, чем сами обитатели зоопарка. Я даже не телепатией, а буквально кожей ощущаю любопытство посетителей, особенно детей. Впрочем, детей среди прохожих совсем немного — последствия искусственного долголетия вкупе с ограничением рождаемости.

"Всё верно" — улавливает Цанг мою мысль. — "Стабилизация общества может быть достигнута двумя путями. Либо низкая рождаемость и низкая смертность, либо высокая рождаемость и смертность соответственная"

"Когда-то наши предки рожали не переставая" — вступает в беседу Урр. — "Наши женщины по природе своей плодовиты, Рома, и во времена дикости рожали каждый год, причем обычно двойни и даже тройни. За свою короткую и нелёгкую жизнь дикарка успевала родить штук тридцать-сорок детишек, выживали же в среднем, как ты понимаешь, всё равно только двое"

Меня пробирает дрожь.

"Да, Рома, да. При такой смертности отношение к смерти было совсем иное. Выживали не просто самые стойкие — выживали безразличные к смерти. Мать довольно спокойно относилась к гибели детей, дети — к гибели братьев и сестёр. Убийства по поводу и без были нормой жизни, смертная казнь — основным видом наказания, ну а войны... бывали эпохи, когда войны практически не прекращались в течении целого поколения"

Оранжевые зрачки с вертикальной целью чуть "дышат".

"Я иногда думаю — что было бы, родись я не в наше время, а тогда, в Эпоху Голода и Убийств? Неужели была бы такой же жестокой и свирепой хищницей?"

"Нашли тему!" — это Цанг. — "Ребёнок с нами! Пойдёмте лучше к летающим змеям. Роме, как крылатому, должно быть интересно познакомиться с летучими обитателями нашей планеты"

...

"... А ты прилетишь к нам ещё?"

Я чувствую, Ра искренне огорчён столь быстрым окончанием чудесного дня. Сперва свирка покинула своего маленького друга — прямо из зоопарка! — а теперь вот и ангел Рома собирается...

"Вполне возможно, малыш"

"Я большой!"

"Ну разумеется. Это просто в сравнении с дедушкой"

Мы стоим на балконе, ограждённом причудливо выгнутыми горизонтальными дугами — футуристический балкон, ничего не скажешь... Да и расстилающийся перед нами городской пейзаж весьма экзотичен. Особенно если учесть, что растительность на Сэнсэе преимущественно окрашена в красно-жёлтые тона. По улице прогуливаются прохожие, то тут, то там опускаются и взмывают в небо мыльные пузыри транспортных коконов с пассажирами внутри — отчего-то сэнсэи придали своим коконам такой вид. Оранжевое солнце низко висит над горизонтом, но прятаться за него не торопится. Долгий день заканчивается.

"Спать хочешь..." — не спрашивает, а констатирует Цанг, видя моё состояние.

"Устал я" — чуть виновато улыбаюсь. — "Всё ногами да ногами. Да и привык дома спать часто и понемногу"

"Ничего, скоро будешь дома и отоспишься... А ты прогуляйся пока, развей сонливость. Нет желания?"

"Желание есть. Но солнце уже низко"

Цанг улыбается в свою очередь.

"Это же не Рай, Рома. У нас сутки даже длиннее земных. Ты успеешь"

Я ещё колебаюсь, но... Действительно, когда-то ещё удастся пролететься над Сэнсэей на собственных крыльях?

"Без обид?"

"Какие обиды?" — это Урр. — "Что хорошо гостю, то хорошо нам"

"Да, Рома" — это Ра — "Я тоже хочу, чтобы тебе у нас сильно-сильно понравилось. Тогда ты точно прилетишь ещё!"

Цанг и Урр гортанно смеются, уловив.

"Давай-давай, время идёт. Опоздать не бойся. Кокон найдёт тебя точно в срок. Я буду ждать у телепорта. Провожу гостя"

"До свиданья, Рома" — это Урр. — "Рада была с тобой познакомиться"

"И я тоже!" — это Ра.

Я улыбаюсь. И в этот момент ощущаю слабый зуд в правом крыле. Ага... Ну что же, вот и отличный повод выполнить своё обещание, подарить перо маленькому сэнсэйчику.

Я на ощупь нахожу перо, готовое смениться новым. Рывок! Нда... Не совсем дозрело пёрышко-то, малость погодить бы. Больно.

"Вот, держи"

Ранг-Дарцур смотрит на меня во все глаза.

"Тебе было больно!"

"Пустяки. Оно всё равно вот-вот выпало бы само"

Малыш вдруг устремляется в комнату, и я вижу, как он с невиданной энергией дерёт выпущенными когтями напольный ковёр. Рывок!

— Вот, Ро-ма! Это тебе!

На ладошке Ра лежит прозрачный коготь, весьма напоминающий утерянный коготь обыкновенной земной кошки, только разве что увеличенный.

— Вот спасибо! — улыбаюсь я. Между прочим, даже на дикой и отсталой Земле дарёному коню в зубы не смотрят, и ценность подарка определяется не его содержанием... — До свидания!

Заключив сувенир в кармашек подаренного пояса, я вскакиваю на перила балкона и срываюсь в полёт. И чуть не ныряю в глубокое пике, носом в землю. Ох-ха! Да тут воздух, пожалуй, заметно пожиже, чем на Земле даже, не то, что в Раю... Но крылья уже сами находят нужный режим полёта, и я начинаю подниматься, привычно улавливая восходящий поток.

С высоты, когда не видно мелких деталей, Сэнсэя выглядит роскошным пёстрым ковром, очень похожим на земные лиственные леса средней полосы в пору золотой осени. Утопающие в растительности городские кварталы перемежаются обширными лесопарками, свободными от застройки, блестит река, змеящаяся меж пологих холмов, тут и там отсверкивают блюдца водоёмов. И над всем этим опрокинутая чаша изумительной синевы неба. Сияющий мир, полный жизни. Нормальная планета, какой ей и положено быть. Планета, обитатели которой смогли.

Перед внутренним взором вдруг встаёт другая картина — планета, покрытая будто рифлёным железом, короста гигантского мегаполиса, вздыбленная небоскрёбами... Планета, закованная в кандалы своими же обитателями.

Они все в кандалах. Гигантская пирамида рабов. И нет среди них свободных. Даже Бессмертные, Носящие имя — рабы, дрожащие от страха среди огромных залов своих дворцов, наполненных гулкой пустотой. И сам Повелитель этого кладбища раб, заложник своих умных, холодных и беспощадных зомби. Шаг вправо, шаг влево — и на троне уже другой.

"Пирамида — одна из самых устойчивых фигур" — всплывает будто ниоткуда чужая мысль.

"Следишь?"

"Само получилось. Ты мой гость. И я не слежу, просто размышляю. Ты хоть понимаешь, ЧТО означает твоя безумная идея?"

Я отвечаю не сразу. Примерно тот же вопрос задавал мне Биан. Действительно, может, мне только кажется, что я понимаю?

"Устойчивость их мира — миф. Он зыбок. Они висят на волоске от гибели"

"А может, пусть всё идёт так, как идёт? Они сами выбрали этот путь. Не всем удаётся подняться до Хозяина Вселенной. Кто не сумел, тот не смог. И все вздохнут с облегчением"

И снова я отвечаю не сразу. Действительно, этот мир сразу станет проще. Как только запустят на обкатку кварк-реактор... А хорошо ли это, когда упрощается мир? Ведь это означает, что он становится беднее...

Всплывает вдруг откуда-то из глубины, будто и не моё.

"Сердце моё полно жалости. Я не хочу этого"

"Хотеть и мочь — не одно и то же"

"Должен я попытаться"

"Именно должен?"

Словно тоненькая плёнка лопнула у меня в голове. Вот. Вот оно.

"Именно должен. Возможно, именно затем я живу в этом мире. Возможно, именно для этого Ирочка обронила перстень-парализатор. Возможно, всё случившееся со мной случилось ради этого"

Теперь молчит Цанг. Долго, очень долго молчит.

"Возможно, ты прав"

Громадный мыльный пузырь опускается откуда-то сверху, уравнивает скорость, вися в десяти шагах сбоку.

"Кокон прибыл. Жду распоряжений" — бесплотный шелестящий голос автомата.

"Поехали!"

Глава 15

Пособник врага

— Вот такие дела, Биан.

Шеф молчит. Он молчит так долго, что я уже сомневаюсь, заговорит ли вообще. Впрочем, мысли всё равно видны как на ладони.

"Мои мысли — это мои мысли. Аина, ты нужна"

Против обыкновения, Аина выходит из гущи своих цветов без звука. Садится рядом. Теперь отчётливо видно, что она старше мамы Маши.

— Хорошо, Биан. Я понимаю, тебе трудно. Потому что это уже не интеллектуальная разминка с элементами теоретического гуманизма, как в прошлый раз. Это конкретно и очень серьёзно. Я изложу твои мысли вслух, за тебя. А Рома пусть увидит, как именно он и его идеи выглядят со стороны.

Насколько можно уяснить из твоих же видений, строительство кварк-реактора на Оплоте подходит к концу. После завершения работ, естественно, реактор будет запущен на обкатку. Как я поняла, реактор собран с такими дефектами, что при запуске пойдёт в неуправляемый разгон. Если бы это был обычный кварк-реактор, собранный по нормальной схеме, была бы просто тяжёлая авария. Снесло бы крышку, порвало корпус-стакан... ну пусть даже образовалась бы воронка в несколько тысяч шагов. Но этот реактор по сути кварковая бомба. Процесс перейдёт в стадию неуправляемого релятивистского вырождения материи...

Она вскидывает голову.

— И всё разом кончится. Мертвецы-зомби обретут наконец заслуженный покой, перейдут в естественное для себя состояние. Давно пора!

Слова свистят, как древний ангельский клинок, рассекающий воздух.

— А ты хочешь помешать этому, Рома. Ты хочешь продлить их агонию, ставя при этом под удар не только нас — ладно, мы не в счёт, такая у нас работа — и даже не только наших миссионеров... Или тебе неизвестно, чем занимаются "зелёные" на Земле? Или ты не знаешь, какое будущее они готовят всему человечеству? Напомни мне, Рома, что у людей обозначает термин "пособник врагу"? Я не говорю "предатель", заметь. Именно "пособник".

Её глаза как прицелы. Но я выдерживаю.

— Вы оба не правы.

— Кто прав, а кто нет, решит комиссия, — подводит итог дискуссии Биан. — Если ты настаиваешь, я сегодня же поставлю вопрос перед нашим координатором. Итак?

Они все смотрят на меня. Мои товарищи.

— Да.

— Решение принято, — Биан коротко встряхивает крыльями, снова зажигает свой виртуальный монитор. — Все свободны, коллеги. Займитесь делами.

Все расходятся. Без звука.

— А что делать мне?

"Готовиться к разговору с комиссией. И, если откровенно, размышлять о будущей профессии"

Кровь бросается мне в лицо.

"И я не собираюсь на сей раз становиться с тобой на одну чашу весов, Рома" — это уже Аина. — "Ты сказал "да", и ты отвечаешь. Разумеется, тебя не запрут в каменный мешок или железную клетку и уж тем более не лишат жизни, как это привыкли делать в человеческих спецслужбах — мы не люди, мы ангелы. Но наивно полагать, что пособник нашим врагам останется работать в службе внешней безопасности, призванной с теми врагами бороться"

...

Солнце уже перевалило за полдень, и под кронами деревьев исподволь копится предвечерний прохладный сумрак. Песчинки пляшут на дне чаши, выложенной крупными изумрудами. Как тут тихо... Сидеть бы вот так и сидеть, ни о чём не думать...

Сам не знаю, почему мои крылья принесли меня сюда, к Изумрудному ручью. Больше всего я опасался, что тут кто-то будет. Однако никого не оказалось — ангелы живут просторно, это вам не скученность людских мегаполисов...

Шум крыльев сзади, но я не оглядываюсь. Мне и так известно, кто прилетел.

Ирочка, легко ступая, осторожно подходит. Садится рядом, и на мою спину бесшумно ложится развёрнутое крыло. В ответ я обнимаю её рукой. Мы сидим и смотрим, как в чаше лесного родника пляшут песчинки.

"Ира, Ир... Мне скверно"

"Я знаю, Рома"

Она прижимается ко мне плотнее, и я зарываюсь носом в её волосы. Ну вот... Мне уже легче. Это очень важно, в критический момент иметь возможность зарыться в чьи-то волосы...

"Это правда"

Мы сидим и смотрим, как пляшут в воде песчинки. Изображение немного двоится — сейчас я вижу не только своими глазами, но и её тоже. И она видит аналогично. Сейчас мы с ней единое существо.

"Послушай, что я скажу. Это очень важно. Помнишь наш тогдашний разговор с Иваном? Тогда я была сильным звеном. А ты прятался за моей спиной. И это глубоко правильно. Уязвимые части должны быть укрыты, сила выходит вперёд"

Она заглядывает мне в глаза.

"Так вот, Рома, сейчас всё наоборот. Сейчас сильное звено — ты. И биться придётся тебе"

Она не добавляет больше ни слова, даже мысленно. Но я и так понимаю. Если разгромлено сильное звено, участь слабого незавидна. Так бывает везде и всегда — страна, армия которой разбита, или семья, глава которой сломлен...

"Через три дня я дам бой. Я докажу..."

Она вздыхает.

"Попробуй найти гнездо кукушки. Нет, Рома. В этот раз ты проиграешь, вернее всего"

Я размышляю.

"Это возможно. У нас в службе диссидентов не жалуют..."

"Естественно. Но мне важно, чтобы ты не сломался, если... нет, когда тебя уволят"

"Меня могут не просто уволить, и ты это знаешь. У нас не служба очистки пресных водоёмов"

"И даже если не просто — держись"

Её глаза занимают всё поле зрения.

"Потому что я люблю тебя, муж мой"

Долгий, тягучий поцелуй. Всё. Вот теперь у меня нет ни малейших сомнений в конечной победе. Над "зелёными", над комиссией, над Верховным советом... Неважно.

Потому что у меня есть такая жена!

"Жена у тебя и правда замечательная" — улыбается Ирочка. — "Однако дома тебя ждёт не менее замечательная дочь, которая уже соскучилась. Это она деликатничает, не тревожит папу в миг тяжких раздумий. И потом, как мне помнится, завтра у тебя лекция..."

"Ох, некусай мне в зубы! Ты права, летим домой!"

Глава 16

Послание Молодым

— Здравствуйте все!

Сегодня наша наставница опять сменила маникюр и бижутерию. А причёска, это что-то совсем умопомрачительное...

— Спасибо всем, кто отпустил мне мысленные комплименты, — смеётся Юайя. — Однако настройтесь на серьёзный лад. На прошлых занятиях мы рассмотрели все угрозы, могущие прервать развитие разума на пути восхождения от животных к Хозяину Вселенной. Сегодня мы будем говорить о современном обществе.

Вспыхивает виртуальный экран, и на нём я вижу синее море джунглей с торчащими из лесной чащи белыми башнями и висящими над ними блинами летающих жилых комплексов.

...Да, вот такой она и бывает, развитая техническая цивилизация, преодолевшая долгий и трудный переход. Мощь, непредставимая для дикарей. Уже кварк-реактор, превращая вещество в чистую энергию сообразно формуле Аоли-Киа... ну то есть Эйнштейна, если отнести это к Земле, позволяет навсегда забыть о возможной недостаче энергоресурсов. Ещё более эффективна добыча энергии непосредственно из вакуума, этой основы ткани Вселенной. Нанороботы делают возможным изготавливать всё, что в принципе возможно изготовить из обычного вещества, а элемент-конверторы позволяют не заботиться о редких металлах — для этого аппарата что банальный углерод, что какой-нибудь редчайший радий, всё едино. Наука генетика даёт победу над старостью и болезнями, попутно одной левой решая продовольственную проблему... Ну а Единая теория взаимодействий и как следствие овладение гравитацией делает возможным летать в космос так же просто, как просто летать...

И встаёт перед разумными существами вопрос — что дальше?

Я усмехаюсь, вспоминая некоего человечка-мечтателя из Калуги. "Эфирные поселения"... да какой идиот согласится променять вольный ветер родной планеты на принудительную циркуляцию искусственной газовой смеси, только на очень беглый взгляд соответствующей воздуху, напоённому ароматами трав? Даже очень большая орбитальная станция не идёт ни в какое сравнение с бескрайним куполом неба над головой. И потом, даже для достаточно могучей цивилизации это существенные затраты. А смысл?

Столь же бессмысленными оказываются попытки освоения соседних безжизненных планет. Неожиданно выясняется, что никакой реальной пользы родной планете от этого нет — одно дело немногочисленные учёные-энтузиасты, самоотверженно добывающие драгоценные крупицы знания, чтобы потом дома, на родной планете с триумфом преподнести добытое коллегам, и совсем другое колонии ссыльнопоселенцев, мающихся под закрытыми куполами. Было бы за что!

Некоторым, правда, везёт — планетные системы, в которых не одна, а две или даже более планет живые, не так уж редки. Жизнь, это вам не мёртвые камни, это очень даже интересно. Однако к тому времени, когда разумные существа могут реально приступить к заселению соседних планет в своей системе, они уже в состоянии понять, что жизнь есть весьма большая ценность сама по себе, и корчевать инопланетные джунгли под плантации родной капусты просто преступление. Да и лозунг "земля — крестьянам!" давно утратил свой смысл. Разумеется, всегда найдутся исключения, но типичный случай освоения — несколько научных станций, населённых учёными, сменяющими друг друга, да отдельные экстремалы-отшельники, со скандалом отвоёвывающие у властей своё право жить в дикой враждебной биосфере чужой планеты.

Так разумные приходят к правильной мысли. Главной целью проникновения в космос является поиск братьев по разуму.

Я вообще-то и раньше подозревал, что Создатель Вселенной мудр, но только теперь до меня начинает доходить, насколько он мудр. Он зарыл опасные знания на глубину, недоступную недозрелым дикарям. Атомная энергия недоступна фараонам и чингисханам. Звёздные пути закрыты для всевозможных бравых коммандос. Разумеется, нет правил без исключений, и с одним таким исключением я знаком лично. Но на то они и исключения, чтобы подтверждать правило — к тому времени, когда данный разумный вид осваивает наконец телепортацию, он уже обычно является по-настоящему разумным, и не может причинить вред малышам. А тех, кто может и собирается, поправят. Иной раз очень больно поправят.

-... Можно вопрос? — неожиданно вслух говорю я.

— Спрашивай, Ди, — прищуривается Юайя, пытаясь прочесть в моей голове суть вопроса.

— Можно ли прожить в одиночку? — ляпаю я. Народ начинает улыбаться.

— Я поняла твой вопрос, — кивает наставница. — Это ОЧЕНЬ правильный вопрос, не смейтесь. Ответ прост: такие случаи неизвестны.

Вспомните, во времена нулевого уровня группки дикарей обитают в пределах своих родовых угодий. Ничего им друг от друга не надо, и соседи им обычно просто мешают. Во времена дикарской цивилизации первого уровня на планете обычно существует много государств, то есть территорий, которые контролируют те или иные группы владык. Чем дальше, тем сильнее мешают границы. Стремление расширить свои владения приводит к войнам, хотя порой вопросы укрупнения и слияния решаются и мирным путём. Ну а для выхода на второй уровень ВСЯ планета должна объединиться в единое целое. Как, это уже детали, но всякое насилие тут неуместно.

Я усмехаюсь. Это-то мне понятно. Поскольку зрелому и высокоразвитому обществу нужны от гражданина не оброк, барщина, налоговые поступления или воинская повинность, а мозги, то общество заинтересовано обеспечить гражданину полную свободу самовыражения. Из-под палки Эйнштейном не станешь.

-... Но для перехода на следующую ступень развития, — продолжает Юайя, — оказывается недостаточно мозговых ресурсов одной цивилизации. Поэтому-то цивилизации примерно равного уровня объединяются в "клубы", как принято называть, а также подтягивают перспективных новичков, временно отставших в развитии. Как то имеет место с родиной Ди.

Юайя замолкает, давая возможность аудитории усвоить полученную информацию. Я усиленно соображаю.

— Как вы уже поняли, после завершения переходного периода наступает период "плато", когда с виду ничего не меняется в течении веков, — вновь продолжает лекцию наша наставница. — Но это только на первый взгляд. В течении всего периода "плато" накапливаются глубинные, скрытые предпосылки для перехода на третий уровень, который мы по устоявшейся терминологии зовём Хозяин Вселенной. И когда весь "клуб" достигнет нужного порогового уровня, он уходит в Отрыв.

Юайя вертит в пальцах свою световую указку.

— Я вижу ваши вопросы. Совершенно верно, Аора, мы не знаем, что происходит с Ушедшими в Отрыв. Есть веские основания предполагать, что существа третьего уровня утрачивают неразрывную связь с белковой оболочкой, но это строго не доказано. Есть даже сведения от иных "клубов", что Ушедшие местами делают свои родные планеты принципиально недосягаемыми, скажем, путём временного смещения на один квант. О наличии такой скрытой планеты возле материнской звезды можно догадаться по косвенным признакам, но ни увидеть её, ни тем более попасть на неё при нашем уровне развития невозможно. Однако чаще всего планета, где отбушевала-отгуляла своё цивилизация Ушедших в Отрыв превращается в некий заповедник, возвращаясь к временам первозданной природы.

Юайя улыбается.

— Ну а для тех, кто придёт после, они оставляют так называемые Послания Молодым. Это термин даже не сэнсэев, хотя они нашли уже три послания, а мы пока ни одного. Послания Молодым — так их называют все известные нам "клубы".

— А подробнее можно? — раздаются голоса. Мне тоже очень интересно.

— Можно. Одно из Посланий, обнаруженное совсем недалеко отсюда, за двести световых лет, представляло собой шаровидную иридиевую капсулу в рост взрослого ангела, запрятанную на довольно большой глубине в гранитном щите планеты. Никаких шахт или хотя бы скважин...

— Великое дело, подумаешь! — встревает Аора. — Нанороботы в трещину закачали, вот только как они их питали энергией с поверхности...

— Нет, Аора, и не нанороботы. Похоже, капсула была просто телепортирована в толщу гранита. Мы теперь тоже умеем делать подобные фокусы.

— А как её нашли? — спрашивает парень слева от меня.

— Обычно все Послания Молодым излучают гравитационные волны, которые при наличии достаточно тонкой аппаратуры можно засечь даже с орбиты, пролетая над местом захоронения Послания.

— А два других?

— Второе найдено в очень интересной системе, где имеются сразу четыре обитаемые планеты, спутники планеты-гиганта. Разумеется, Ушедшие в Отрыв надёжно замели следы, но сэнсэи доказали, что цивилизация обитала на всех четырёх. Редкий случай, обычно только именующие себя сидхэ обитают в нескольких мирах одной звезды одновременно. Но они, как известно, пришлые и с самого начала искали именно такие планетные системы.

Так вот, это Послание представляло собой громадный кристалл алмаза, тоже почти в рост взрослого ангела, в структуре которого на атомарном уровне записана информация. Тот же принцип, что и у наших кристаллов памяти. Послание довольно агрессивно, кстати, помимо массы интересных сведений там содержится настойчивое требование ни в коем случае не пытаться освоить эти планеты, и недвусмысленный намёк — хозяева незримо приглядывают за оставленными мирами, так что в случае чего не обижайтесь...

Ну а третье Послание обнаружено не так давно и является самым интересным. Оно примечательно тем, что двухступенчатое. Кристалл алмаза, внедрённый в базальт естественного спутника, как и положено, содержит массу полезных сведений о соседних обитаемых мирах и прочее, но сверх того в нём указано — остальная информация записана в самой структуре базальта и предназначена для тех, кто уже готовится уйти в Отрыв. До сих пор сэнсэи бьются, но считать её не могут, неясен сам принцип. Уже и наших академиков подгрузили, и свиров привлекли, всё без толку. Вероятно, наш уровень развития покуда недостаточен. В целом соблюдён общий принцип: информация должна доставаться тем, кто в ней нуждается, а всяким недозрелым не стоит заморачиваться, — смеётся Юайя. — Меньше знаешь, крепче спишь!

— А как живут вообще Ушедшие в Отрыв? — не выдерживая, спрашивает вслух всё та же курсантка, Аора.

— Этого мы не знаем. Нам это пока принципиально недоступно, поймите. Подрастём, поймём.

— И как скоро? — спрашиваю я. И откуда что берётся?

Народ весело смеётся, и наставница тоже.

— Нам покуда не хватает "критической массы", Ди. Кто знает, может быть, нам не хватает как раз людей?

Глава 17

Мера пресечения

— Ещё салату положить?

Я благодарно киваю. Моя жена сегодня невероятно заботлива — вот, даже соорудила какой-то сложный фруктово-ореховый салат. Большое яйцо с торчащей ложкой красуется на подставке... Мне нынче потребуется масса калорий.

Наша дочура тоже сегодня непривычно тиха и серьёзна. Переживает за папу. Я ловлю её взгляд и ободряюще улыбаюсь, получая в ответ чуть настороженную, но оттого не менее светлую улыбку.

— Не переживайте! — говорю я обоим сразу. — Прорвёмся!

Нечаянная радость, подгребая лапкой последние кусочки, одобрительно подпрыгивает и верещит. Само собой, зверюшка не обладает телепатией... но в такие моменты мне кажется — даже ангельской науке известно про летучих сонь далеко не всё.

— Ну, я полетел, — вздыхаю я, выбираясь из-за стола.

Ирочка молча охорашивает меня, поправляет волосы и пёрышки на сгибе крыла. Только не говорит сегодня ставшее уже традиционным: "не спи на лету, Великий спящий!" Какой там "спи"...

Ибо ждёт меня сегодня не лёгкий бой, а тяжёлая битва.

Я всё-таки не удерживаюсь, разворачиваюсь в воздухе, чтобы взглянуть на пару фигурок, большую и маленькую. Они машут мне руками, уловив поток внимания, и в этот момент кокон мягко заглатывает меня. Земля проваливается вниз, и откуда-то из глубины всплывает давно позабытое: "постой, паровоз, не стучите, колёса..." Я уже привык думать по-ангельски, и слова в моей голове вертятся всё больше ангельские. И даже поговорки. Но в такие минуты моё человечье прошлое даёт о себе знать.

А кокон уже перешёл в горизонтальный полёт, и острые, немигающие звёзды пристально смотрят на меня. Я ободряюще улыбаюсь им. Всё нормально. Не нужно нервничать.

Я сделаю всё, что смогу.

Успокоенные моими заверениями, звёзды смягчают свой острый взгляд, начинают мигать. Разумеется, умом я понимаю, что это всего лишь дрожание воздуха в тропосфере, поскольку кокон завершает свой полёт. Но мне почему-то хочется думать, что звёзды просто поверили мне.

Оп! Кокон без затей вываливает меня прямо в воздух, и я привычно ловлю крыльями ветер. Когда-то, в самом начале, я при высадке летел турманом, кувыркаясь. Но это давно в прошлом. Теперь тело само принимает нужную позу, как не думает о таких мелочах какой-нибудь земной мотоциклист. Я привык...

Я ко многому привык. Обыденные суборбитальные полёты, обыденные райские сады... Спокойная, счастливая, размеренная жизнь. Да и работа, если честно, не столь героическая, как казалось вначале. Конечно, отдельные подвиги имеют место, но гораздо больше канцелярской рутины — графики, диаграммы, змеящиеся мировые линии... "И вечный бой нам только снится"

Сегодня всё будет иначе.

В конторе меня встречает вся наша группа, в полном составе. Никто сегодня не намерен заниматься диаграммами и графиками.

— Ну, ты готов? — без улыбки, очень серьёзно спрашивает шеф.

— Да.

— Пойдём. Там уже все собрались.

Лифт возносит нас в уже знакомый актовый зал. Вот это да! Вот это ареопаг!

Вообще-то у ангелов не принято чрезмерно возвеличивать руководство, и ангельское слово, переводящееся на русский вполне нейтрально — "координатор" — не всегда передаёт истинный масштаб. Во всяком случае, координатор всей службы безопасности планеты — одна из самых "ключевых фигур" Рая, если угодно. Без него не проходит ни одно решение Верховного совета. И подумать только, мы запросто зовём его Ори — Купающийся в лазури то есть...

Кроме него, я узнаю ещё несколько первых лиц, среди них его "альтер эго", Дайю, начальницу отдела информационной безопасности — в этом отделе работает добрых три четверти сотрудников нашей конторы. Потому как компьютерные и фантомные вирусы могут быть много опаснее для столь высокоразвитой цивилизации, нежели все корабли Звёздного флота "зелёных". Это наш отдел хил и малочислен...

— Я вижу, все здесь, — координатор обводит взглядом собравшихся. — Коллеги, я вынужден был оторвать вас от ваших важных дел для того, чтобы обсудить предложение вот этого молодого ангела. Общий смысл вам известен, сейчас автор идеи изложит дело подробнее. Мы слушаем тебя, Победивший бурю.

...

-... Ввиду большой ценности как работника, а также принимая во внимание отсутствие предыдущих тяжких служебных проступков комиссия считает возможным не отстранять тебя от работы в службе внешней безопасности, Ди, в случае осознания тобой всей опасности подобных идей, прежде всего для твоей прародины. Однако ты должен дать обещание, что не будешь предпринимать никаких действий как реального, так и виртуального плана для осуществления своей химерической цели. Скажу прямо — конец сильно затянувшейся агонии Оплота Истинного Разума неизбежен, и нет никаких оснований мешать им закончить свой путь. Итак, твоё слово?

Они все смотрят на меня. В эту секунду я вдруг отчётливо осознаю, что чувствовал некий человек по имени Александр Матросов, лёжа перед амбразурой. Всё, что нужно сделать, чтобы уцелеть — не вставать... Нельзя вставать...

Нельзя не встать.

— Вы все неправы, — голос мой звучит спокойно и ровно. — Я не могу сделать того, что вы требуете.

Напор взглядов разом ослабевает, теперь многие смотрят мимо меня. Решение принято...

— Именно так, Победивший бурю. Решением комиссии ты отстранён от работы. Твоё дело передаётся на рассмотрение Верховного суда. Более того, ввиду твоей неуправляемости и возможности деяний, могущих иметь глобальные последствия, я вынужден принять меры к твоему интернированию и недопущению проведения тобой задуманных акций. Своей властью я налагаю на тебя ограничение в передвижении вплоть до судебного решения. Ты будешь поселён на отдельном острове в океане, где установлен подавитель телепатии. Разумеется, только на дальнем расстоянии...

"Гаурил..." — помимо воли всплывает у меня в голове. — "Великий проклятый..."

Ори смотрит мне прямо в глаза. Нет в этом взгляде властной жестокости. Есть только усталость.

"Так может случиться. Извини. Это не игра"

Он вздыхает.

"Одно я могу обещать твёрдо — тебя не разлучат с твоей Иоллой. Но это всё"

Ангел, которого я прежде никогда не видел, неслышно возникает откуда-то — я даже не успеваю заметить, откуда именно. Зато успеваю заметить на пальце перстень с блестящим камушком, и ещё широкий браслет на запястье. Я уже достаточно понаторел в разнообразных боевых устройствах, чтобы понять — с помощью этого прибора можно подвесить в воздухе и сковать силовым полем не то что ангела...

— Ну что, Победивший бурю, — голос конвоира очень мягкий, проникновенный, — пойдём.

...

Ленивые, длинные волны с шипением накатываются на берег, пенные потоки струятся меж камней, и, не дойдя до корней прибрежной растительности, откатываются назад. Деревья стоят нерушимой тридцатиметровой стеной, покачивая на ветру синей листвой самой разнообразной формы. Наверное, именно так выглядели когда-то дикие джунгли Рая, ещё не превращённые в роскошные плодовые сады...

"Просто за этим островом некому ухаживать. Нет штатного смотрителя. Впрочем, теперь уже есть. Во всяком случае, голод тебе не грозит"

Я с удивлением ощущаю, что мысли передаются здесь как-то НЕ ТАК — мыслеобразы чуть размываются, непроизнесённые слова будто отдаются непередаваемым шелестящим эхом...

"В пределах острова эффект малозаметен. Но с соседними островами архипелага Изгнания тебе уже не связаться. Тем более с материком"

— Ладно, — мой конвоир встряхивает крыльями. — Есть пожелания, изгнанник?

— Есть, — чуть улыбаюсь я. — Но к тебе это не имеет ни малейшего отношения.

— Тогда у меня всё. Желаю здравствовать.

Конвоир круто взмывает в небо, почти без разбега. Я провожаю его взглядом. О-оп! И нет никого... Я один на необитаемом острове. Ну что же, Робинзон, принимай хозяйство...

Деревья за моей спиной дружно шумят под напором свежего океанского ветра. На горизонте виднеются тёмные пятна соседних островов. Я усмехаюсь. Близок локоть... Ну что стоило бы на моих замечательных крыльях перемахнуть? Четверть часа лёту, а вон до того ещё меньше... Да и на материк, пожалуй, не так уж трудно перебраться. Пара часов лёта над водой, вполне посильно...

Но не получится. Я знаю, как это будет. Всё тот же транспортный кокон, невидимый и неощутимый. О-оп! И я обратно тут.

Но и это всё бы ничего. Главное — стойкое ощущение, что во всем этом мире Я ОДИН. На всей огромной планете.

Я даже трясу головой, как будто в ухо мне попала вода. До чего мерзкое ощущение... За эти долгие счастливые годы я уже настолько привык к телепатии, что она кажется мне более естественной, чем слух. Возможность в любой момент ощутить мысли родных, моей жены и дочуры... Как можно лишить этого свободного ангела? Какая жестокость... Ещё бы лишили возможности летать!

Вздохнув, я взмахиваю крыльями, коротко разбегаюсь против ветра и взмываю вверх. Нечего киснуть. Для начала осмотрим мою камеру-одиночку.

С высоты островок выглядит совсем небольшим, шагов пятьсот на восемьсот примерно. Да, для камеры-одиночки более чем просторно, конечно... Просто я уже привык смотреть на всё ангельским взглядом — бескрайние просторы мне кажутся естественными.

— Я назову тебя Шушенский! — кричу я, пролетая над самыми верхушками деревьев. — Остров Шушенский! Как?

Деревья дружно шумят, выражая согласие. Шушенский так Шушенский... Хоть остров Пасхи. Устраивайся поудобнее, тебе тут жить и жить... Вот интересно, сколько мне могут вкатить? Ангелы вообще-то народ щедрый.

Несмотря на скромные размеры, островок создаёт над собой довольно ощутимый восходящий поток, словно стараясь потрафить новому жильцу. Я по спирали поднимаюсь в небо. Выше и выше...

Чушь. От себя не улетишь. И не вытравить гнетущее чувство вины перед Ирочкой и маленькой Мауной. Неужели девочка должна расти без отца? И в Первый полёт без отца? Это же дикость...

Я криво усмехаюсь. Быстро же привыкаешь к высокому гуманизму. Тоже мне, "архипелаг Гулаг"... А вот на моей прародине, к примеру, зэков и сейчас держат в условиях, мало чем отличающихся от загонов для мелкого рогатого скота. А что сделали бы не так давно с подобным мне, проникшим в органы госбезопасности... Неприятно даже подумать.

Гнездо, скрытое в кроне высокого дерева, растущего почти на краю рощи, я замечаю случайно. Заинтересованно снижаюсь, описывая круги. Вот как...

Я уже знаю, что этот "архипелаг Гулаг" имеет в основном искусственное происхождение. Тысячи островков, вздыбленные на прибрежном шельфе. Их создали ещё в те времена, когда телепатия только начинала своё победное шествие по планете, и не все ангелы были ангелами в определённом смысле... Тогда ссыльных было ещё немало. Сейчас же большинство мест ссылки пустуют, поскольку число лиц, подлежащих изоляции от общества, крайне незначительно. Общественного порицания часто бывает достаточно. При более серьёзных проступках — штраф, увольнение и как особо суровая мера запрет на детей. А вот на этом острове, выходит, до меня сидел какой-то особо опасный преступник. Интересно, за что? Неужто... убийство?

Я с шумом приземляюсь в гнездо, свитое со знанием дела — вот посадочная площадка-леток, а вот и уютная спальная ниша, закрытая от дождя... Именно такие гнёзда вили самые первые, ещё совершенно дикие ангелы. Видимо, предыдущий обитатель был большой оригинал. Хотя с чего я решил, что ангел будет строить какое-то подобие хижины на земле? Это же страшно неудобно. Это для нелетучих. Ну а башню, пусть даже самую древнюю и примитивную, больше похожую на геодезическую вышку, построить можно только сообща.

Да, на этих островах никто не строит жилых башен, и это тоже часть воспитания — коль ты вне общества, то и должен жить как дикарь-одиночка. Спи в ветвях, ешь дикие плоды и орехи... да хоть насекомых лови. Кому интересно?

Плотно свитая корзина трещит под моим весом. Похоже, всё сгнило от времени. Давненько, выходит, тут обитал мой предшественник... Ладно. Поправим гнездо, не так уж это трудно, наверное.

...

Глава 18

Узник совести

Изнутри воздушный шар выглядит огромным, наполненным неосязаемой гулкой пустотой. Упругие, непроницаемые стенки резонируют, усиливая звуки. Я летаю внутри этого шара, как бабочка, тыкаюсь в стенки шара, но они мягко отбрасывают меня назад. Тусклый свет сочится сквозь оболочку, он всюду — сверху, снизу, с боков... Но больше ничего. И звёзд не видно. И даже солнца. Нет ничего, кроме этого света, мутного, сочащегося ниоткуда... Где выход?

Нет выхода.

"Должен быть" — врывается в мои кошмары сторонняя мысль. Первая, которую я слышу за эту ночь.

Золотистый солнечный свет заливает всё пространство внутри шара, и я нежусь, купаясь в нём...

Я широко распахиваю глаза. Сна как не бывало. Передо мной маячит светлый ангельский лик. Огромные глаза смотрят прямо в душу. Таких больше нет нигде, даже в Раю. Таких нет во всей Вселенной.

"Ты прилетела"

"Разве могло быть иначе?"

Я порывисто вскакиваю, изо всех сил прижимаю к себе мою жену. Обнимаю её руками и крыльями, и, кажется, даже ногами... Она подставляет себя моим ласкам и поцелуям...

"Я люблю тебя"

"Я люблю тебя"

Сияющие глаза занимают всё поле зрения, и я ощущаю на губах тот самый поцелуй. Легкий, щекочущий, будто пёрышком. Как в первый раз...

...

— Ничего, есть можно. Ещё бы не горчил так, и был бы настоящий земной лимон.

Ирочка откусывает от дикого фрукта, жуёт, чуть морщась. Мы сидим на земле, подстелив охапки свежесорванных листьев местной пальмы. Перед нами расстелен большой овальный лист "скатерть-дерева", на котором лежит горка разных фруктов и прочей зелени. Имеется даже дюжина мелких орехов, немного крупнее грецкого.

Как я уже уяснил, носить в тюрьму продуктовые передачки моя ненаглядная и не помышляет, а равно и тёплые вещи...

Ирочка фыркает, уловив мои размышления.

"У меня сейчас другие задачи. Как и у тебя, кстати. Да, вот посуду и прочее придётся таки притащить тебе"

— Рома, если будешь искать яйца, учти: брать их из гнёзд можно только в отсутствие хозяев, — Ирочка смачно уплетает скудный тюремный завтрак. — И не все, одно-два оставляй. Ну, примерно как человеческие домохозяйки обирают своих домашних кур... Иначе бросят гнездо, и вообще можешь распугать. Улетят на другой остров.

— Понял, — я энергично жую жёсткий водянистый овощ, названия которого не знает даже моя жена. — А насекомых как ловить?

Ирочка смешливо фыркает, кося глазом.

— Ну, я надеюсь, до этого не дойдёт. Остров достаточно велик, и прокормиться можно вполне.

— Тут даже родник есть, и водоёмчик при нём, — хвастаюсь я. Ирочка хмыкает.

— Положим, родник этот наверняка искусственный. Где бы на таком островке взяться столь мощному естественному ключу... Система жизнеобеспечения.

Она грустнеет.

— Там не только опреснитель да очиститель воды. Там ещё этот ужасный подавитель телепатии. Мне всё время хочется потрясти головой, настолько мерзкое ощущение.

— Говорят, к этому привыкают...

Её глаза становятся жёсткими.

— Извини, Рома. Ты намерен тут задержаться? На сколько годков, если не секрет?

Я перестаю жевать.

— Я весь внимание. Что я должен делать?

Она смотрит на меня с изумлением.

— Это ТЫ спрашиваешь у меня? Бороться! Ты не преступник, муж мой, ты герой! И ты обязан, слышишь, ты просто обязан доказать свою правоту!

Я чувствую, насколько разгневана моя ненаглядная, и немедленно обнимаю её, зарываясь носом в волосы. Проверенный приём, способный погасить ненужные отрицательные эмоции.

"Ты не злись на меня понапрасну. Лучше давай обсудим..."

— Говори вслух, Рома, — она уже успокаивается. — А то тут из-за этого мерзкого прибора все мыслеобразы искажаются.

Ирочка выбирается из моих объятий.

— Разумеется, ты никогда не интересовался нашими судебными кодексами. Да и я, если откровенно, тоже — ни к чему было... Сейчас самое время, мы должны досконально знать наши права.

Изоляция бывает очень и очень разная, Рома. Крайняя степень изоляции — абсолютная и пожизненная — по сути, равнозначна смертной казни и служит ей заменой, если осуждённый на смерть пожелает этого. Преступник не имеет никакой связи с внешним миром, и судебный исполнитель посетит такого "умершего заживо" только тогда, когда прибор в системе охраны и жизнеобеспечения зафиксирует остановку сердца осуждённого. Сколько лет протянет преступник, его проблемы. Но такая крайняя мера давно не применяется. Собственно, никто уже не помнит, когда выносился последний смертный приговор.

Следующая степень — строгая изоляция. Она является обычным наказанием за убийство. Осуждённый имеет право на пользование общей информационной сетью, разумеется, только на приём. Раз в двадцать лет он имеет возможность подать апелляцию. Вот только апелляция нечасто удовлетворяется с первого раза. Разве что если убийство неумышленное, скажем, по преступной небрежности. Комиссия исследует образ мыслей осуждённого, глубину раскаяния и прочее. Но гораздо чаще апелляция отклоняется даже со второго захода... Особенно если убийство было преднамеренное.

Её глаза чуть мерцают в густой тени.

— А до третьей мало кто доживает. Обычно за шестьдесят лет происходят необратимые изменения в психике, и изгнанник часто сам призывает свою смерть. Или вообще сходит с ума. А некоторые, я слышала, отказываются подавать третью апелляцию. Привыкают... Впрочем, много ли их нынче, осуждённых на строгую изоляцию? По пальцам пересчитать.

Ну а обычная изоляция, это то, что мы сейчас имеем. Эта мера пресечения применяется к тем, кто может представлять угрозу обществу, когда обычное увольнение не гарантирует прекращение общественно опасной деятельности. Суд должен ежегодно продлять меру пресечения, в противном случае судебное решение автоматически теряет силу. И что важно особенно — если нет особого решения суда, заключённый имеет право на неограниченное пользование информационной сетью, и не только общей, но также спецфайлами и спецпрограммами. Плюс любое количество посетителей в любое время. Уяснил?

Я усиленно соображаю, переваривая полученную информацию.

— Неограниченное пользование информационной сетью... Так значит, я могу работать?

— Не можешь. Должен. Должен подготовиться и сделать то, что должен. Хотя это и будет непросто. Твоё дело рассматривает не местный суд, а Верховный. Поэтому до суда пройдёт месяца два — там полно важных дел. Сейчас это на руку. Два наших месяца, это достаточно много.

Она смотрит мне прямо в глаза.

— Ещё раз повторюсь: ты не преступник, муж мой. Я пойду с тобой до конца. Даже если в итоге окажусь в изоляции рядом с тобой, вот на этом острове.

Я чешу в затылке. Ну а что? Вот, скажем, к одному молодому человеку, уже тогда заметно лысоватому, в ссылку, в село Шушенское прибыла его законная жена Надежда...

— Балбес ты, Рома, ох, какой же ты балбес! — Ирочка звонко хохочет, уловив мои мысли.

— Погоди-ка! — встряхиваюсь я. — Раз я не преступник... Короче, могу я увидеть свою дочь?

— Да ещё как можешь!

...

Всё-таки не зря "зелёненькие" предпочитают делать свои бронеплиты из модифицированного вольфрама. Чудо что за металл. Разве из стали выйдет такой топор? Не ржавеет, не тупится, тяжёлый... Рубит любое дерево, как воду. Нет, платиноиридиевый тоже, очевидно, ничего выйдет, но с вольфрамовым ему не сравниться.

Я откладываю в сторону топорик и критически оглядываю нарубленные ветки. Пожалуй, что и хватит. Теперь бы всё это унести...

Да, интересная штука жизнь. Ну вот кто бы мог подумать всего несколько лет назад, что мне придётся чинить натуральное древнеангельское гнездо за сотни светолет от Земли? Бред... А сейчас мне кажется бредом та, доисторическая жизнь.

Покончив с транспортировкой груза и удобно расположившись в окружении охапок хвороста, я щёлкаю пальцами, зажигая в воздухе виртуальный экран. Ну-ка, где тот сайтик, про древние гнёзда? Ага, вот...

Поглядывая на висящее в воздухе объемное изображение, я приступаю к починке сооружения. Между прочим, это древнее гнездо только на неискушённый человечий взгляд выглядит огромной скособоченной корзиной. Всё тут как нельзя более рационально — и посадочная площадка-леток, и спальная ниша... Народная мудрость, однако, жилище, приспособленное к условиям обитания крылатых существ не хуже, чем русская изба для условий средней полосы России.

За то время, что я тут нахожусь, я уже вполне освоился, облетав и облазив островок вдоль и поперёк. Теперь я хорошо знаю, где какие фрукты-орехи растут, где расположены гнёзда с мелкими, но питательными яйцами... Мне уже не приходится большую часть светлого времени суток тратить на поиски пропитания. И у меня появилась масса свободного времени для работы.

То, что мне предоставлен неограниченный выход в инфосеть, оказалось как нельзя более полезным. Ирочка права: теперь, когда я освобождён от повседневной текучки и ничто не мешает мне думать... Похоже, ссылка — лучшее место для развития ума.

За эти дни я многое обдумал. Пусть я не сдал выпускной экзамен на миссионера, загремев на этот славный островок, однако курс я прослушал практически полностью. И не зря.

В ушах у меня звучит голос наставницы Юайи.

"Нам покуда не хватает "критической массы", Ди. Кто знает, может быть, нам не хватает как раз людей?"

Может быть...

А может, нам не хватает ещё и "зелёных"?

Может!

Я с ожесточением просовываю гибкие лозины между прутьями основы. Разумеется, проще всего закрыть глаза, чтобы не видеть гибель целого мира. И сразу станет легче... Намного ли?

Пора, наконец, понять — "зелёные" приходят только туда, где их ждут. Где массы народу мечтают о гламурной жизни, об успехе и карьере любой ценой. Где живут по законам Истинно Разумных, пусть ещё и несовершенным... А там, где живут по другим, ангельским законам, их попросту нет. Потому как на то они и Истинно Разумные, что не тратят время и силы на заведомо неосуществимые проекты.

Я усмехаюсь. Да, на какое-то время ангельским миссионерам станет легче. Не будет скрытого противодействия, не будет встречного контроля ситуаций, не будет довольно-таки разветвлённой вражеской агентурной сети... И кораблей их Звёздного флота можно будет не опасаться.

А потом выяснится, что масса больших и лохматых человеков по-прежнему желает жить по законам Истинно Разумных. Только находить свой идеал они будут методом проб и ошибок, и не исключено, что кто-то из наиболее рьяных и нетерпеливых нажмёт большую красную кнопку в маленьком аккуратном чемоданчике. Ну хорошо, пусть даже папа Уэф и коллеги не допустят... Но неужели Содом и Гоморра не научили, что всякий плод должен дозреть, и дикари не исключение?

А ещё чуть позже выяснится, что для достижения критической массы не хватает не только больших и лохматых людей, которых всё же удастся вразумить и поднять, но как раз маленьких лысых зелёных человечков. И взять их будет негде, поскольку на планете, подвергшейся взрыву кварковой бомбы такой силы, вряд ли уцелеют даже бактерии. И что тогда? Искать и брать под опеку новых дикарей? Цивилизации в галактике — не грибы в лесу, охапками не растут. Когда-то найдёшь не застолблённую другими "звёздными клубами" дикарскую планету, да когда-то те дикари вырастут... Если ещё вырастут как надо, что тоже большой вопрос.

Недаром остроухие, именующие себя сидхэ, до сих пор сидят на уровне технической цивилизации. Многие тысячи земных лет сидят... И всё потому, что не желают якшаться с посторонними. Гордыня, однако...

Закончив починку гнезда, я гашу изображение. Солнце уже зашло за горизонт, и закат стремительно гаснет, будто кто-то поворачивает рукоять реостата. Ладно, пора спать... И пора подвести предварительные итоги.

Всякая разумная жизнь есть высшая ценность во Вселенной. Именно всякая, и Оплот Истинного Разума не исключение. Одно дело запереть опасного сумасшедшего в изоляторе, и совсем другое — спокойно смотреть, как он готовится перерезать себе горло.

Короче, коллеги — я прав, а вы нет!

Глава 19

Свидания во сне и наяву

Стенки шара гулко резонируют, отражая мои мысленные посылы, и я тону в этом шелестящем гуле... Пустите, ну пустите же меня! Я хочу их слышать... Это жестоко, в конце концов... Мне нужно, вы понимаете, я тоскую по жене и дочери...

"Папа..." — шелестящий бесплотный голос. Я делаю титанический рывок. Доча моя! Но упругие холодные стенки шара беспощадно отбрасывают меня назад...

Я просыпаюсь разом, будто на меня выплеснули ведро холодной воды. Трясу головой, стараясь прогнать неприятное чувство в мозгу. До чего всё-таки мерзкие ощущения от этого прибора, подавителя телепатии...

Ночной мрак распарывает белая вспышка, и спустя десяток секунд до меня докатывается ворчание грома. Ветер с океана бушует в ветвях, раскачивая мою обитель. Однако... Не вывернуло бы дерево с корнем. Как хорошо, что я успел починить гнездо.

Новая вспышка, и почти сразу бьёт по ушам гром — буря добралась до моего островка. Ещё, ещё! И сразу вслед за раскатами грома на лес обрушивается стена ливня.

Вообще-то и в глубине материка, где проживаем мы с Ирочкой, ночные грозы отнюдь не слабые. Однако с океанскими им не сравниться.

К счастью, здесь, в Раю, не бывает таких разрушительных тайфунов, как в земных тропиках — сказывается невысокий перепад температур между экватором и полюсами и повышенная плотность атмосферы, сглаживающей температурные контрасты. Зато по части осадков даже средней силы райский ливень даст фору любому земному тропическому урагану. Плотная банная атмосфера щедро отдаёт излишки влаги, накопившиеся за день, и поток воды, обрушивающийся сверху, сравним разве что с каким-нибудь настоящим Ниагарским водопадом...

Молнии сверкают теперь почти непрерывно, гром гремит, как артиллерийская канонада в момент решающего наступления. Стена ливня яростно хлещет по летку, но плетёная решётчатая конструкция свободно пропускает воду вниз. А вот в спальной нише сухо. Что значит народная мудрость... Верно, вот в таких гнёздах тысячи лет назад пережидали непогоду те самые, древнейшие ангелы.

Мне вдруг живо представилась картинка — мужчина, женщина и маленькая нелетучая девочка сидят в тесной нише, обнявшись и укрыв друг друга крыльями. Дочка между папой и мамой. Сидят и слушают грохот ночной грозы и бесконечный шум ливня. Гроза, это хорошо. Значит, можно не опасаться налёта свирепых крылатых демонов...

Ослепительная вспышка и грохот сливаются воедино. Попала-таки молния!

Я высовываюсь из ниши, но ничего не вижу. Дерево не загорелось, что и неудивительно — под таким дождём гореть может разве что бензин... Однако, как это не дотумкал мой предшественник насчёт громоотвода, да и я хорош... Вот пришибёт в этом гнезде, притом совершенно даром... И в зал суда меня доставят прямо из витализатора, ага...

Ливень между тем стихает — гроза уходит в океан. Небо на востоке, очистившись от облаков, стремительно светлеет. Ночь прошла... будто ушла боль...

Ладно, что там в утренних новостях?

Я включаю виртуальный компьютер, и передо мной в воздухе повисает надпись: "новое сообщение". Ну наконец-то!

Ирочка улыбается мне с объёмного экрана.

— Соскучился? Не вижу, но знаю. И мы тоже. А всё остальное скажем тебе при личной встрече. Жди в гости меня и Мауну! Сегодня!

Я блаженно улыбаюсь. Вот это подарок... Лучше просто ничего и быть не может...

Некусай мне в зубы! Сегодня уже началось, а у меня в жилище ни единого ореха! Или, как говорят люди, "в доме ни крошки"... Чем встречать дорогих гостей?

Я выскакиваю из ниши. Где-то тут была моя продуктовая корзинка, самолично сплетённая... Ага, вот!

...

Удачно! Ай да находка!

Я отрываю от ствола дерева большую друзу розовых грибов, кладу в корзинку с откидной крышкой. Оказывается, на моём острове водятся настоящие деликатесы. Негусто, правда, но... Во всяком случае, теперь мне есть чем угостить мою дочуру. Я прикидываю вес — пожалуй, что и хватит...

Кстати, насчёт корзин-авосек. Ангелы неспроста носят практически все вещи в руках. Это нелетучие существа могут не заморачиваться проблемами балансировки. Даже очень небольшой груз, прицепленный, скажем, к поясу, сильно затрудняет полёт, смещая центр тяжести тела. Сколько-то объёмный рюкзак на спине попросту невозможен, поскольку чуть ниже лопаток растут крылья. Ну разве что старинную шпагу или узкий колчан со стрелами можно приладить. Напротив, груз в руках позволяет улучшать балансировку, играя примерно ту же роль, что и шест в руках канатоходца. И самое главное, в случае чего ручную кладь можно элементарно бросить. Существуют, правда, специальные нагрудные сумки, снабжённые лямками, крест-накрест проходящие между крыльев — именно такими пользовались ещё древние ангелы-купцы. Но и они имеют петли-замки, позволяющие одним рывком освободиться от груза в случае опасности.

"Папа! Папа, ты где?!" — врывается в мой мозг шелестящий бесплотный зов. Нет, это уже не глюки, как хотите!

"Мауна, ты меня слышишь?"

"Папа! Да, да, я тебя слышу!"

"Я тоже, Рома" — шелестящий бесплотный смех.

"Маленькие мои!!!"

Я энергично и ловко лезу на дерево, удерживая корзинку в зубах. Где-то тут была подходящая ветка, у самой вершины... Есть, вот она!

И только уже взлетев, я соображаю — до дерева, на котором расположено гнездо, всего-то две сотни шагов, проще было дойти ногами. Некусай мне в зубы, до чего же я привык летать...

— Папа! — маленький ураганчик налетает на меня, едва я касаюсь ногами летка. Дочура обхватывает меня руками и ногами, изо всех сил приживается, глядя снизу вверх. — Папа, я по тебе так сильно соскучилась!

Господи, как я счастлив!

...

— Уммм... вкусно!

Я улыбаюсь, наблюдая, как мои женщины уплетают завтрак.

— Не так уж плохо живут райские каторжники.

Ирочка смешливо фыркает, блестя глазами поверх стакана, наполненного ключевой водой. В памяти немедленно всплывает: оперативный сотрудник Иолла, глядящая вот так же поверх стакана, только стакан был с молоком...

Мы завтракаем в гнезде, слегка раскачивающемся под порывами свежего океанского ветра. Стол на сей раз сервирован не в пример богаче, чем в то, самое первое свидание — Ирочка уже успела натащить мне разнообразной посуды и вообще хозяйственной утвари, поскольку личный синтезатор вкупе с элемент-конвертором заключённым не положен. Вид тоже неслабый, если разобраться — конечно, пожиже, чем с двадцать седьмого этажа нашей жилой башни, но всё-таки море и лес... Только берег с полоской пляжа скрыт за кронами ближайших деревьев.

— Папа, а у нашей Нечаянной радости скоро будет маленький, вот!

— О! — я гляжу на жену. Ирочка улыбается.

— Ну а сколько можно тянуть? Она уже давно взрослая девушка.

Да, что правда, то правда. Девушка откровенно перезрела, скажем прямо. Она же старше нашей Мауны.

— Да и Уэфу-младшему срочно требуется летучая соня, — смеётся жена.

— Папа, а мне скоро тоже поставят "хранителя"! — продолжает сообщать новости дочура. — Меня уже доктора всю-всю осмотрели, и сказали — очень красивая и здоровая девочка!

Я внимательно смотрю на жену.

"Вот как? "Хранителя" ребёнку?"

"Чем ты недоволен?" — мыслеречь Ирочки звучит в моей голове, странно изменённая прибором-гасителем телепатии. — "Вот ты даже не удосужился поставить тут, в гнезде "детскую дугу", какую всегда ставили в подобных случаях наши предки"

Вместо ответа я судорожно прижимаю дочуру к себе. Разумеется, моя жена права, права... Ветер качает дерево, ребёнок расшалится, а высота метров тридцать с гаком...

""Хранители" внедряются всё шире и шире, Рома. Думаю, через пару лет не останется ни одного ангела, не снабжённого им. Во всяком случае, со следующего года нелетучим детям их начнут ставить в массовом порядке. Ну а я подсуетилась немного раньше"

— И говори, пожалуйста, вслух, а то этот жуткий прибор доведёт меня до исступления, — Ирочка вручает нам с Мауной по большому фиолетовому фрукту. — Заканчивайте завтрак, и полетели на берег купаться, ага? Тут с подветренной стороны острова волны совсем мелкие, то, что нужно.

— Только пусть папа меня донесёт! Не хочу опять коконом! — дочура явно решила покапризничать для разнообразия.

— Никаких "пусть папа"! — отрезает Ирочка. — Во-первых, ты уже большая и тяжёлая, и во-вторых, ты заранее знала ответ. Перед прадедом будешь капризничать!

— У... — дочура глядит насупившись, но мы с женой отлично видим: девочка нимало не расстроена, поскольку действительно знала ответ заранее. Ох, артистка растёт...

— Ты хотела мне сообщить важные новости по делу, — я разрезаю фрукт.

Её глаза близко-близко.

— Ну разумеется, сообщу. Ну естественно, мы всё обсудим. Но не кажется ли тебе, что кроме деловой беседы имеются и другие причины для личных свиданий?

...

Пологие волны длинно и лениво накатываются на берег, обтекая Мауну, сидящую прямо на мокром песке, и девочка от удовольствия хлопает себя по спине розовыми культяпками. Мы же с Ирочкой лежим чуть подальше, куда волны не достают, с шипением откатываясь у нас из-под самого носа. Крылья, полураспущенные и поставленные торчком, обвевает ветер с океана, скрадывающий послеполуденную жару. Курорт!

— ... Я уже побывала на встрече с Верховным координатором миссии, а бабушка имела разговор в Службе Права. Наконец, Фью и Летящий поперёк разговаривали в Академии, и сейчас прорабатывается вопрос о принципиальной возможности твоей задумки, то есть изменения внутреннего строя Оплота и внутреннего духовного мира "зелёных" без тотального разрушения цивилизации.

Я только трясу головой. Дело, оказывается, нарастает как снежный ком, втягивая в него всё большее количество лиц.

— Вот в этом вся и суть, Рома — тебе нужно доказать, что их можно изменить. Не отсрочить их закономерный конец, создав нам и людям дополнительные проблемы, а наоборот — получить в перспективе новых полноценных членов нашего "звёздного клуба". Доказать, и никак иначе. Пока твои доводы основаны на голых эмоциях. Верховному суду, а затем Верховному Совету потребуются научные доказательства.

— Ты полагаешь, этим делом будет заниматься ещё и Верховный Совет?

Её глаза опять становятся жёсткими. Как у мамы Маши, принявшей решение о прекращении существования нескольких эсэсовцев одномоментно...

— Не будет, если ты проиграешь в суде. Тогда всё будет просто — этот остров станет твоим домом на долгие, долгие годы. Разумеется, мы с Мауной будем тебя навещать, ведь тебя приговорят не к строгой изоляции... Однако в Первый полёт наша дочь полетит с дядей Фью вместо отца. И в школу пойдёт без отца. И настанет момент, когда она уже не так сильно будет тосковать по папе. Ты этого хочешь?

Меня пробирает дрожь. Её глаза рывком оказываются близко-близко.

— Ты не должен, ты не имеешь права проиграть, Рома. Можешь считать меня сумасшедшей, но послушай, что я тебе скажу. Помнишь Восставшего из праха?

Я медленно киваю.

— Ты полагаешь?..

— Да. Именно так я и полагаю. Для больших человеков с растительностью на лице это сделал некий Иешуа. А для маленьких и лысых зелёных человечков?

...

Удар!

Упругая непроницаемая оболочка воздушного шара отбрасывает меня назад, я лечу турманом, беспорядочно хлопая крыльями... Выравниваюсь, разворачиваюсь и снова иду на таран.

"Папа... папа... папа..."

Бесплотный шелестящий зов, сочащийся ниоткуда, доводит меня до исступления.

"Я здесь!"

Удар! Упругая стенка отбрасывает меня холодно и бесстрастно.

"Папа... папа..."

"Доча!!!"

Удар! Наверное, против такого удара не устояла бы и вольфрамовая бронеплита "зелёных". Но упругая стенка шара выдерживает без малейшего ущерба, и я снова лечу турманом. Всё, я иссяк...

Я просыпаюсь разом, будто выныриваю из омута. Молнии полосуют небо, выхватывая из темноты стеклянную стену дождя, рушащуюся с небес. Однако... Эти почти еженощные грозы вкупе с мерзким подавителем телепатии так и норовят свести меня с ума.

Серебряный тросик громоотвода, которым я оплёл верхушку дерева, спустив другой конец наземь и прикопав его, надёжно защищает от прямого удара молнии. Однако делает мою обитель ещё более привлекательной для небесных разрядов, и без того питающих слабость к особо высоким деревьям. Вот, пожалуйста... Будь я не ангелом-биоморфом, а простым человеком, подобная побудка вполне могла бы вызвать устойчивое заикание вкупе с энурезом.

Ладно, всё равно сон улетел. Не заняться ли делом под плеск ночного дождя? Тем более, заняться мне определённо есть чем.

Я зажигаю виртуальный экран, уменьшаю его размеры до подходящих — не особо-то просторно в спальной нише — и нахожу нужные файлы. Ну-с, приступим...

Задача номер раз — определить процент живых на кладбище. Сказать, что это очень трудная задача, значит ничего не сказать. Откровенно говоря, я пока даже не знаю, с какого конца взяться. Однако сделать это необходимо, поскольку пара-тройка увиденных мной (к тому же один давно умерший) на суде будут выглядеть крайне неубедительно. Да хоть тридцать! Всё равно в масштабах планеты это ничто...

Задача номер два — определить распределение этих ещё живых в пределах социальной лестницы. Если даже окажется, что процент не совсем умерших не так уж мал, но все они без исключения находятся в положении безграмотных низших разрядов, всё очень плохо. Разумеется, потенциальный талант будет стремиться к реализации, но всему есть предел. Возможно, Эйнштейн и пробился бы, будучи воспитанником церковного сиротского приюта, но вот пробился ли бы он из папуасской хижины, затерянной в джунглях? А если бы его воспитала стая волков, как Маугли, он уже точно чесался бы задней лапой за ухом и не помышлял ни о каких теориях относительности. Где проходит граница, до которой врождённый талант ещё в состоянии проломить бетон навязанного невежества?

Задача номер три — а вообще, возможно ли разрушить их жуткую пирамиду рабов без тотальной гибели? Если проще — как они будут жить без своего драгоценного Повелителя и его сатрапов, Носящих имя? "Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа..." Нда... Первое, что сделает рядовой двенадцатизначный, получивший полную свободу, это шваркнет по черепу своего бывшего начальника. Следующими, вполне вероятно, будут кое-кто из коллег... Ну и понеслось. Триста миллиардов бывших рабов, это не шутка. Это будет куда как похлеще Великой и Страшной революции, учинённой некогда на моей прародине.

Задача номер четыре... Нет, это у меня уже мания величия. Решить бы задачу номер раз для начала.

Некоторое время я тупо таращусь на экран. Столбчатые диаграммы и трёхмерные графики повергают меня в глубокое уныние. Возможно, наши бравые аналитики и сумели бы извлечь из всего этого нечто связное...

Я криво усмехаюсь. Не стоит упрощать. "Задача номер раз", это конечно... Но про "задачу номер ноль" я стараюсь не вспоминать даже наедине с собой. Поскольку такие сомнения могут и сломать.

У "зелёных" нет женщин, уже много поколений нет. Какая может быть в таком случае любовь? Вот именно...

Между тем стихия понемногу утрачивает свою ярость — гром уже не бьёт по ушам, а мягко рокочет в отдалении, и Ниагарский водопад плавно переходит в нормальный дождь. Плещущий, монотонный шум дождя успокаивает, мои веки тяжелеют... Ладно... Утро вечера мудренее...

Я гашу монитор, укладываюсь в нише, укрывшись крылом. Закрываю глаза, и глубокая бархатная чернота окутывает меня. Никаких цветных пятен.

...

Мягкий курлычущий звук, отдалённо похожий на тот, что издают журавлиные стаи на далёкой-далёкой Земле, улетая на юг... Странно... Откуда здесь в Раю журавли, не иначе, генетики балуются...

Сон слетает с меня разом. Прямо в воздухе мерцает огненная надпись: "экстренный вызов". А ну, видеосвязь!

Надпись гаснет, и вместо неё на самом краю летка возникает изображение папы Уэфа. Круг коврового покрытия, на котором он восседает, висит прямо в воздухе, отчего Уэф чем-то напоминает персонажа восточных сказок на ковре-самолёте.

— Ну здравствуй, Рома.

— Здравствуй, папа.

Уэф морщится, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Отвратительная мыслепередача... У тебя голова от неё не болит, Рома?

Я слабо улыбаюсь.

— Если бы это было главной проблемой... Есть масса других поводов для головной боли.

— Нда... — качает головой Уэф. — Что намерен делать?

Я улыбаюсь шире. Папа Уэф, как всегда, в своём амплуа. Сразу быка за рога, без предварительных расспросов о здоровье и условиях содержания... Всё-таки сидит зять-то...

— Насчёт условий, это к твоему надзирателю, — отрезает Уэф. — Полагаю, условия стандартные для предварительного заключения. Но я повторяю вопрос — что дальше? У тебя есть план?

Я сжато излагаю тезисы. Да, так точнее, поскольку назвать это глубоко проработанным планом будет явным преувеличением.

-... Вот пока всё.

Взгляд Уэфа глубок и задумчив.

— Первый раз мы с Мауной не сошлись во взглядах. И вообще, у нас тут раскол, вот дела... Например, Иого однозначно считает, что ты неправ. Ну а что считает Пётр Иваныч Дымов, он скажет тебе сам. Думаю, тебе будет интересно и небесполезно. Даю связь с кордоном.

Изображение Уэфа сменяется изображением деда Иваныча. Дед сидит за столом, на котором разложены детали карабина СКС — очевидно, сеанс связи застал старого лесника в момент плановой чистки табельного оружия.

— Здравствуй, Иваныч.

— Здравствуй, Рома. Казбек, фу!

Я чуть улыбаюсь. Очевидно, Казбек попытался вступить в тесный контакт с моей голограммой, внезапно возникшей в комнате.

— Зря улыбаешься, Рома. Как-то сегодня мыслепередача идёт не так...

— Это прибор у меня тут стоит, подавитель телепатии. Чтобы лишить возможности...

— Ну и правильно стоит. Вот послушай мои рассуждения.

Дед старательно орудует шомполом.

— Представь себе ситуацию: идёт война. Наша, значит, война-то, Великая Отечественная. Год одна тысяча девятьсот сорок третий, накануне Курска — так будет вернее всего изобразить ситуацию. То есть перелом-то уже произошёл, но враг ещё ой-ой как силён и намерен попытаться переломить ту ситуацию обратно. И вот внезапно некто из наших узнаёт, что строится в Германии некий объект... да хотя бы атомный реактор, для определённости чтобы. Сверхмощный, стало быть. И в ходе строительства того реактора допущены просчёты и ошибки, так что при пуске вся Германия ухнет в тартарары. И вот некто решает этому процессу помешать, значит... Спасти Третий рейх и его обитателей. Вопрос — кем он будет для наших, этот некто?

Я отвечаю не сразу.

— Обвинение серьёзное, Пётр Иваныч. Позволь тогда встречный вопрос. Неужто все немцы тогда, в войну, должны были быть уничтожены? Ведь даже Сталин...

— Я понял тебя, Рома, не старайся. Твои объясняловы не катят, как любит говорить Колька-Хруст. То, что там сказал товарищ Сталин насчёт "мы не с немцами воюем, а с фашистами", оставим на нём. Гуманность, всё это стало значимым ПОСЛЕ войны. У войны свои законы, Рома — или ты свой, или враг. Или — или, третьего не дано.

Дед с лязгом загоняет затворную раму на место.

— Не воевал ты, Рома. Не возражай, я знаю, что ты скажешь. Послушай ещё. Когда Мауна рвала в клочья тех эсэсманов, что баб да детишек в сарае спалить хотели, она не интересовалась, как переживут утрату кормильцев их жёны и дети. И я тогда сроду не интересовался, идейный передо мной фашист или же мобилизованный. Всё, что требовалось тогда от немца — быть мёртвым, остальное мелкие детали, по сути дела неважные.

Дед защёлкивает крышку ствольной коробки.

— Так думал в ту пору не только я. Так думала вся страна, в которой ты родился и вырос. И если бы у немцев действительно был тогда такой реактор, то взрыв его все наши восприняли бы с глубоким удовлетворением. Нет больше Германии, стало быть, не будут идти оттуда танки с чёрными крестами. Не будут ихние фрау делать патроны да снаряды для муженьков, не будут их умные инженеры строить новые самолёты... И вермахт загнулся бы разом. И не было бы лишних миллионов убитых и замученных.

— Наших. А как насчёт немецких детей?

Дед аккуратно вставляет в пазы обойму, одним заученным движением загоняет патроны в магазин.

— Возможно, ты и прав. Вот и Маша то же самое мне говорит, и даже Уэф... Меж собой спорят, а тут согласны примерно... Что ж, у меня нет основания им возражать, Уэф на десять лет вглубь видит... Глуп я, Рома. Ты уже вырос, куда мне до тебя... Но знал бы ты, как я мучаюсь. Вот застрели я тогда тебя, и сам застрелись... Всего-то два трупа, и всё пошло бы иначе. Всё бы нынче закончилось, и забыли мы про "зелёных".

Я смотрю без улыбки.

— А теперь послушай, что я скажу. Не застрелил ты меня потому, что такого просто не должно было случиться. У меня есть стойкое ощущение, что процесс пошёл с того момента, как Ирочка уронила свой перстенёк. Нам не дано увидеть всю картину мира, Иваныч. Ни мне, ни тебе, ни даже Уэфу. Вот так вот, как говорит наш папа Уэф.

Дед Иваныч пристально вглядывается в моё лицо.

— И глаза у тебя сейчас прямо как у Уэфа. Мудрые какие-то стали глаза у тебя... Ты прости, Рома. Не убедил ты меня, и даже Уэф с Машей не убедили. Возможно, и дурак я, значит, партизан реликтовый. Однако за свою жизнь усвоил я крепко — всякое пособничество врагам неуместно. Вот так вот, как выражается наш Уэф.

Изображение деда гаснет, сменяясь изображением папы Уэфа, колдующим над виртуальной клавиатурой.

— Как я понял, вы поговорили.

— Это да, — без улыбки подтверждаю я. — Дед обвинил меня в пособничестве врагу, читай — в предательстве. А ты... папа?

Уэф отвечает не сразу.

— Давай разложим по порядку. Во-первых, пособничество и предательство не одно и то же. Во-вторых, пособничество, пусть и косвенное, в данном случае имеет место. И в третьих...

Он снова замолкает. Гасит экран и виртуальную клавиатуру.

— Я живу не так уж мало, по сравнению с тобой во всяком случае. Но случаи, когда я не мог определиться, я могу пересчитать по пальцам. Даже когда вы с Иоллой... тогда было проще.

Он поворачивается ко мне.

— А вот сейчас как раз такой случай. Я не могу понять и определиться. Пётр Иваныч видит то, что видит. Я вижу больше. Станешь ты Спасителем в мире "зелёных", или просто Иудой для двух миров сразу, зависит только от тебя.

...

Глава 20

Неожиданный соратник

Ага, похоже, дозрела!

Я ловко сворачиваю шею-черешок древесной дыне, на которую положил глаз уже давненько. Когда я её заметил, она была ещё размером с огурец...

Сколько же я тут сижу?

Время, время! Время утекает, как вода сквозь пальцы. Скоро меня призовут в Верховный суд на слушание дела, а у меня ничего не готово. Не решена ни одна из намеченных задач.

Я пробираюсь через поваленные стволы деревьев, которые некому убирать — нет здесь летающих роботов-лесорубов. Настоящие дикие джунгли. И сам я сейчас, очевидно, больше всего похож на первобытного ангела, из тех, что обитали в Раю шесть с лишним тысяч лет назад. Сходство усиливает стилизованный под старину узкий кинжал-стилет, болтающийся на моей шее — именно так носили свои ножики древние Ирочкины предки. Не хватает только лука и колчана с отравленными стрелами...

"Рома, ты где?"

Шелестящий бесплотный голос, к тому же искажённый этим мерзким прибором, узнать невозможно.

"Ты кто?"

"Я жду тебя на северном берегу"

Я проворно спускаюсь, держа древесную дыню под мышкой. Интересно, интересно... Кто бы это мог быть?

До берега тут всего полтораста шагов, но этот край острова самый труднопроходимый. Я пробегаю по лежащему бревну, продираюсь через папоротникообразные кусты и наконец выбираюсь на прибрежный пляж, отряхиваясь от мелкого лесного мусора. Где тут мой таинственный гость?

Высокая фигура, покрытая коротким блестящим мехом, стоит у кромки прибоя. Сэнсэй чуть шевелит на макушке кошачьими ушами, вперив взор в бескрайнюю гладь океана. Цанг?!

"Здравствуй, Рома" — он оборачивается ко мне. — "Всё-таки ваша модификация подавителя телепатии ещё хуже нашей. Как у тебя голова не болит..."

— Извини, я буду говорить вслух, — Цанг переходит на звук. Сэнсэйская речь звучит необычно, но я всё же недаром тратил время на учёбу, и понимаю смысл сказанного напрямую, без телепатии. — Потому как не уверен, что все мои мысли из-за этого прибора дойдут до тебя верно. Как твоё душевное равновесие?

— Да ничего... — я улыбаюсь немного растерянно. — Жив покуда...

— Я думал, ты спустишься с небес, — Цанг улыбается, демонстрируя аккуратные клыки. — Вы, крылатые, очень не любите ходить ногами.

— Да я бы и прилетел, но находился тут рядом, поляны не было подходящей, а лезть на такие деревья для взлёта... Извини, мне нечем тебя угощать, Цанг.

— Не проблема, — сэнсэй заходит в воду по колено, некоторое время стоит неподвижно, и вдруг одним мгновенным движением выхватывает из волны довольно крупную рыбину, швыряет на берег. — Ну вот, а говоришь, нечем угощать... Присядем? Вообще-то я голодный, поскольку прямо из телепорта сюда...

— Ну конечно! Прошу! — я делаю королевский приглашающий жест, как будто на пустынном пляже накрыта скатерть-самобранка.

Мы быстро сооружаем пиршественный стол. На одном листе скатерть-дерева я разделываю древесную дыню, на другом Цанг готовит себе сасими. Рыбьи внутренности и голову сэнсэй аккуратно закапывает в песок, не поленившись вырыть достаточно глубокую яму.

— Извини, что спрошу... Ты не голодаешь? — Цанг кивает на куски дыни. — Слабовато... Если что, ты имеешь право подать жалобу, и тебя обязаны перевести на более богатый остров.

— Нет, я тут привык, — улыбаюсь я. — Ты не смотри, это я сегодня только начал собирать себе завтрак, как ты прилетел. А так тут даже розовые грибы водятся.

— Уррр... — Цанг смачно жуёт ломоть сырой рыбы, жмуря свои кошачьи глаза. — Вообще-то не так уж тут плохо... Океан, тишь, спокойствие... Если меня когда-нибудь тоже посадят... Впрочем, у нас Угрюмые острова посерьёзнее будут...

Он вгрызается в новый кусок. Я дипломатично жду.

— Ты прав, ближе к делу, — улавливает мою мысль сэнсэй. — Если совсем коротко: я хочу заняться Оплотом.

Я хлопаю глазами, как кукла Барби. Я не потомственный телепат, как Ирочка, да плюс этот идиотский прибор искажает... короче, я не могу уловить смысл...

— Я вышел на контакт с парой "зелёных", тех самых, что ты видел в своём сеансе, используя твои же приёмы. Если в самое ближайшее время произойдет некая авария на том самом объекте, то строительство величайшего кварк-реактора в истории Оплота придётся начинать с нуля. Учитывая уровень их техники, отсутствие нанороботов... Огромная выйдет фора по времени. Осталось проработать детали.

— Если бы мы сейчас находились в гнезде, я б из него выпал, — совершенно искренне говорю я.

— Вот потому я и назначил встречу на пляже, — скалит клыки Цанг.

— Но объясни — почему?! Зачем это тебе?!

Он отвечает не сразу. Однако на сей раз даже подавитель телепатии не в состоянии заглушить ясную и чёткую мысль, всплывшую в голове Цанга.

"Ты правильно понял, Рома. Я уже немолод, и чем только не занимался, но это... Подумать только — спасти от гибели ЦЕЛЫЙ ОБИТАЕМЫЙ МИР! Вероятно, более грандиозной задачи в жизни мне больше не встретится"

Он смотрит мне прямо в душу своими кошачьими зрачками.

"Один ты ничего не сможешь. Тебе нужна команда. Возьми меня в это дело"

Теперь я хлопаю глазами много интенсивнее, чем любая кукла Барби. Я? Цанга? Да он же старше меня в разы...

"Дело не в том, кто старше. Дело в том, кто ведёт. На острие окажешься ты, Рома, тебе и командовать. Как оно будет дальше, покажет время. А сейчас я тебя прошу. Возьмёшь?"

Я улыбаюсь так широко, как это позволяет мой ангельский ротик.

— Неужто думаешь, что откажусь?

— Спасибо, — Цанг улыбается в ответ. — Тогда предлагаю план: поскольку я не под судом, и вообще не являюсь вашим гражданином, то я и проверну всю эту аварию. Таким образом у вашего Верховного суда не будет поводов обвинить тебя в совершении... Как, одобряешь?

Я улыбаюсь широко и блаженно. Да, теперь Верховному суду придётся туго.

...

"По данному запросу никакой информации не обнаружено"

Я в сердцах гашу виртуальный экран. Да уж... Похоже, информация по Оплоту Истинного Разума не намного более обильна, чем о полулегендарных сидхэ. Или это я тупой. Сумели же наши аналитики извлечь кучу полезной информации из моих бессвязных видений... По одному виду светила, увиденного глазами чужеродного существа в моей трансляции, определили размер того светила, диаметр планеты, скорость обращения... да массу всего. Вплоть до климата. А мне, похоже, требуется прямой и честный ответ — каков процент "зелёных", способных усвоить нормальный (ангельский в смысле) образ мышления, и каковы их номера... Определённо в аналитическом отделе меня бы погнали. Впрочем, меня и тут погнали... И в миссионеры теперь не возьмут, точно. И даже в ликвидаторы. Как пособника врагов. Вот разве что в службу очистки пресных водоёмов...

Я встряхиваю крыльями. Нет, ребята. Не пойду я в службу очистки этих самых водоёмов. И уж подавно не пойду в ликвидаторы.

Ибо я хочу спасти их, этих маленьких и несчастных зелёных человечков. Спасти это пропащий мир, и тем самым спасти свою прародину. Да, да! Потому как Истинно Разумные — это логическое завершение процессов, идущих на Земле. Та же болезнь, только гораздо более тяжкая и запущенная. Решив сложную задачу, более простую решим легко.

Я криво усмехаюсь. "Я хочу"... Как для начала насчёт решения самой первой задачки? Насчёт пригодных к сотрудничеству...

"Ау, любимый! Ты где?"

Меня будто обдаёт теплом костра. И исказить это не в состоянии никакой подавитель телепатии.

"Я здесь! Я так тебя жду!"

"Ждёшь? А в воздухе встретить родную жену слабо?" — шелестит бесплотный смех.

"Отнюдь! Уже!"

Я с шумом вылетаю из гнезда, начинаю энергично молотить крыльями, набирая высоту. Да где же, где?

"Да тут я!"

Она возникает из ниоткуда, паря в восходящем потоке, и солнце будто просвечивает её насквозь... Лучезарное моё виденье...

"Да, я такая! И даже ещё лучше!"

Её смех разносится по всему бескрайнему окоёму.

"А догони!"

"А догоню!"

Она ускользает стремительными зигзагами, но стряхнуть меня не удаётся — я твёрдо держусь вслед за ней, как приклеенный.

"Ого! А так?"

Ирочка совершает стремительный пируэт, ранее виденный мной только в воздушном балете — немыслимая смесь "мёртвой петли", "кобры Пугачёва" и чего-то совсем экзотического. Но я справляюсь и с этим.

"Ну держись!"

Теперь Ирочка использует приём, который до сих пор срабатывал безотказно — крутейший подъём, только что не вертикаль. Разумеется, приём не особо изящный, тут всё решает сила маховых мышц... а ещё больше лишний вес. Я изо всех сил молочу крыльями. Свалюсь... Сейчас сорвусь в штопор...

Моя жена сваливается в штопор первая. Я лечу следом, но она даже не пытается возобновить игру. Мы садимся на полосу прибрежного пляжа, взвихрив тучу песка.

— Уфф! — Ирочка отдувается. — Сдаюсь, Рома.

Я обнимаю её, целую. Она прижимается ко мне, и я ощущаю, как сильно колотится её сердечко. Моё, впрочем, тоже. Вертикальный взлёт — самый тяжёлый режим полёта, серьёзное испытание даже для ангельского сердца.

— Раньше ты так не мог... — любимые глаза близко-близко.

— Я научился...

Ирочка проводит пальцем по моим рёбрам. Вздыхает.

— Всё проще, Рома. Ты похудел. Нет лишнего веса.

Я только хмыкаю. Это правда. Остров Шушенский как-то незаметно согнал с меня жирок, подкопленный за время размеренной семейной жизни. С обильным питанием...

— Шилка и Нерчинск не страшны теперь, — чуть улыбаюсь я. — Для лётных качеств, оказывается, это даже полезно.

Её рука соскальзывает с моих рёбер на живот... ниже... значительно ниже... Огромные глаза занимают всё поле зрения.

— А для других?

— Проверим?

— Притом здесь и сейчас!

...

-... Очень жаль, что ты не сможешь встретить Мауну сразу после операции.

Я горестно и тяжко вздыхаю. Жаль — не то слово... Всего-то ничего я пребываю в местах не столь отдалённых, и вот уже, пожалуйста... Такое важное событие в жизни ребёнка, а папы нет. Папа зэк...

Мы лежим на прибрежном песке, крепко обнявшись.

— Ну ничего, — вздыхает Ирочка. — В следующий раз мы с ней вдвоём к тебе... Рома, я же вижу. Не заставляй меня читать твои скрытые мысли, а то от этого прибора у меня голова опухнет... Излагай словами, и поподробнее.

Я излагаю свои заботы и проблемы, она слушает внимательно и серьёзно, не перебивая.

— Вот так, — завершаю я. — А времени в обрез.

Ирочка смотрит задумчиво.

— Мне кажется, ты не там ищешь. Насколько известно, дети у них производятся... мерзость какая... на этих их "родильных заводах". А воспитание... нет, опять не тот термин... выращивание и селекция производятся в интернатах-казармах... да, "воспиталищах".

Она переводит взгляд на океан.

— Дети, Рома, это главное в любой цивилизации. Какое подрастающее поколение подрастёт, такой будет и вся цивилизация. Тут и есть ахиллесова пята.

Теперь уже я смотрю на неё задумчиво.

— Но это же очень долго. Дети... Когда-то они вырастут...

В её глазах протаивают такие знакомые смешинки, на сей раз весьма ироничные.

— А ты намерен превратить Оплот Истинного Разума в новый Рай уже в этом году?

Вместо ответа я изо всех сил обнимаю жену, целую.

"Ты самая умная у меня! Да больше, больше — ты просто мудрая!"

"А ещё я красивая и весёлая. А ещё... Что нужно сказать, Рома?"

— Я тебя люблю!

— Ну то-то!

Глава 21

Виртуальный побег и свежее подкрепление

"Папа! Папа!"

Бесплотный шелестящий зов звучит ниоткуда, и белый призрачный свет мутно сочится со всех сторон.

"Я здесь!"

Удар! Упругая оболочка отбрасывает меня назад холодно и бесстрастно. Как десять, сто, тысячу раз до того...

"Папа! Папа!"

"Я здесь!!"

Удар! И снова я отлетаю назад...

"Папа! Папа!"

"Я здесь, доча!!!"

Мой удар страшен. Никакая броня не в состоянии выдержать такого атомного удара. Но только не оболочка этого проклятого шара, холодная и упругая.

Меня распирают отчаяние и ярость. Я не могу так... Я так больше не могу! Я Всевидящий, и я имею право увидеть собственную дочь!

Однако что-то удерживает меня от взрыва в голове. Даже во сне я смутно осознаю, что будет — непроницаемая оболочка проклятого шара чуть прогнётся и вернёт мне всю силу удара. И я окажусь... во всяком случае, не стоит проверять, где именно я окажусь.

"Папа! Папа!"

Бесплотный зов и бесплотный свет сочатся со всех сторон. Постой... Погоди... Но ведь свет понемногу проходит?

Я больше не кидаюсь на стенку, подобно дикому зверю. Я подлетаю... нет, я подплываю к барьеру медленно и осторожно, словно на мне транспортный пояс. Ощупываю холодную непроницаемую оболочку. Нет, это бесполезно... Ни шва, ни малейшей щелочки...

"Папа! Папа!"

Я вдруг понимаю, что нужно сделать. Не нужно ломиться со страшной силой. Нужно просто превратиться в свет.

"Папа! Папа!"

Во сне это очень просто, превратиться в свет. Я медленно и осторожно просачиваюсь сквозь полупрозрачную упругую стенку... ещё чуть... всё!

"Доча! Я здесь!"

"Папа! Папа, я тебя слышу! Папа, я по тебе соскучилась!"

"Рома? Ты... ты уничтожил прибор?" — свою жену я узнаю даже в виде бесплотного голоса.

Я улыбаюсь во сне широко и блаженно. Родные мои...

"Просто он не смог меня удержать"

И цветные пятна, похоже, соскучились по мне, танцуют под закрытыми веками, резвятся, как котята. Я расширяюсь, подобно утреннему туману, тихо и бесшумно. Какой простор!

И только непроницаемая оболочка виртуального шара-тюрьмы твёрдо и незыблемо стоит на страже, бдительно охраняя моё мирно спящее тело, чуть посапывающее во сне.

...

Порядок!

Подобрав последний крупный орех, упавший с дерева, я прикидываю вес корзинки. Пожалуй, что и хватит, иначе не донести. И так придётся выбираться на берег, дабы разогнаться. Или всё же залезть на верхушку дерева, и оттуда?..

В нерешительности я бросаю взгляд вверх, и вид древесных стволов, уходящих на тридцатиметровую высоту, окончательно решает дело в пользу "низкого старта". Нафига бы это мне лезть-карабкаться...

В кронах деревьев шумит ветер, где-то перекликаются местные яйцекладущие зверьки, напоминающие помесь белки с миниатюрным медведем-пандой, да ещё и крылатым вдобавок. Я перебегаю по упавшим стволам, где-то перепрыгиваю, где-то перепархиваю, одним взмахом крыльев помогая перенести тело метров на пять. Корзинка, кстати, служит при этом неплохим балансиром. На шее болтается стилет в ножнах, сработанный под старину — вон как щерят пасти гравированные летучие демоны — и вообще настроение отличное. Я сегодня ощущаю себя древним ангелом, победителем летучих демонов. Лук, что ли, соорудить себе для совсем уже полного антуража?

Наконец я выбираюсь на песчаную полосу пляжа, разворачиваю крылья против ветра...

"Рома, я тебя вижу"

"Кто это?"

"Обернись!"

Я разворачиваюсь, и мой ангельский лик стремительно приобретает выражение, характерное для балбесов. Похоже, мой остров становится центром межзвёздного туризма...

Динна идёт по пляжу, по самой кромке прибоя, увязая копытцами в мокром песке.

"Уфф... Всё правильно, нам, свирам, больше подходит твёрдая поверхность. Ну здравствуй, отшельник"

— Здравствуй... — растерянно говорю я по-ангельски, потом спохватываюсь — всё равно она не знает нашего языка и вынуждена ловить смысл сказанного телепатически.

"Странно тут..." — свирка оглядывается. — "Мысли как в ведре звучат. Как ты выдерживаешь?"

"Это прибор для подавления дальней телепатической связи. Мерзкая штука, верно, но привыкнуть можно"

В отличие от первого явления Цанга, я уже отчётливо вижу общий смысл визита Первой Всевидящей Свира, но на сей раз предпочитаю не торопить события.

"Присядем?"

Я разворачиваю свежий лист скатерть-дерева, начинаю выкладывать из корзинки припасы. Динна садится напротив, сложив свои неимоверно длинные ноги, открывая взору тончайшие кружевные трусики, едва прикрывающие главную девичью тайну. Я снова отвожу взгляд. Вот странно — если бы она была совершенно голой, я бы не почувствовал ни малейшего смущения. Атавизм...

"Мне что, раздеться догола, чтобы ты наконец успокоился? Несерьёзно, в самом деле! Сколько можно?"

— Угощайся, чем Бог послал... — на сей раз я говорю по-русски, пытаясь скрыть смущение.

Динна не возражает. Берёт фиолетовый плод, надкусывает.

"У вас тут вполне ничего, кстати. Вот у сэнсэев в лесу либо жёсткая листва растёт, либо эти их сосиски всех форм и размеров. Хоть с голоду помирай"

"Под хищников прогнута биосфера" — улыбаюсь я.

"Но ты уже понял, почему я здесь?"

"Ты хочешь работать по "зелёным". Но мне неясно — зачем?.."

На этом наш разговор прерывается самым неожиданным образом. Воздух шагах в тридцати дрожит, как в знойный полдень, и на песке возникает знакомая фигура, скорченная в неловкой позе.

— Непривычно мне с вашими ангельскими коконами, — Цанг встаёт в рост. — Ого! Вот это гостья!

Я молчу. Зачем слова, когда есть телепатия? Подавитель искажает мыслеобразы, однако нескольких секунд хватает, чтобы свирка и сэнсэй поняли всё.

— Я не думаю, что ты сможешь работать по данному проекту, Динна, — ровно, отчётливо говорит Цанг. Говорит он по-сэнсэйски, но смысл спутать невозможно.

Первый раз я вижу свирку в гневе.

— Ты! Хищник!

Динна встаёт во весь свой рост, господствуя над окружающей местностью, но Цанг не делает ни единого лишнего движения.

"Давай рассудим. Если ты ударишь меня своим копытом и попадёшь, я окажусь в реанимации, и кто тогда поможет Роме?"

Цанг улыбается, демонстрируя аккуратные острые клыки, и выпускает когти.

"Но скорее всего ты промахнёшься, а потом я тебя очень сильно порву. Вот этими когтями и зубами, не обижайся. Чтобы вбить тебе в подсознание устойчивый рефлекс — никогда, ни при каких обстоятельствах не смей замахиваться на сэнсэя!"

Динна, постояв, медленно садится обратно.

"Прошу меня извинить. Я несдержанна. Это нервы"

Цанг снова улыбается.

"Ты просто избалована, Динна. Там, у себя дома, ты привыкла ни в чём не встречать отказа. Ладно, замнём"

— Однако я тоже хочу услышать, зачем тебе это? — я гляжу на гостью твёрдо.

Девушка хмурится, кусая тонкие губы, и отвечает вслух.

— Ладно, я понимаю... Я отвечу. Затем же, зачем и ему, — кивок в сторону Цанга. — Ты не думай... вы оба не думайте, что я просто амбициозная и капризная девчонка. Я долго думала... Мне снилось. Мне снился этот Оплот... я привезла мнемозапись видения!

Она смотрит на меня пронзительно.

— Ты уже понял, Рома. Если ты не возьмёшь меня в команду, я всё равно буду помогать тебе. Но я прошу тебя — возьми! Я ДОЛЖНА, понимаешь? Это дело, равного которому у меня больше не будет, сколько бы я ни прожила.

Я улыбаюсь широко, как только могу.

— Цанг. Она с нами.

Цанг долго прядает ушами, потом согласно обнажает зубы в улыбке.

— Решение принято!

Свирка хватает меня под мышки, распрямляясь, словно пружина, подбрасывает в воздух. От неожиданности я хлопаю крыльями, зависая на пару секунд, неуклюже опускаюсь, взметнув тучу песка.

— Только меня не бросай, — скалится Цанг. — Я не ангел, летать не умею.

— Тебя бросишь! Ты вон какой здоровенный!

Глава 22

Отсрочка апокалипсиса

Вязь символов и букв Высшей письменности бежит по экрану. Тестируемые системы одна за другой сообщают о полной исправности, но я почти не гляжу на экран. Зачем мне вслушиваться в слова собственного смертного приговора?

Не успели. Мы ничего не успели придумать, ни я, ни Семь тысяч сто восьмидесятый. И поэтому завтра всё кончится. Потому что завтра состоится пробный запуск величайшего в мире кварк-реактора.

Дверь кабинета бесшумно отходит в сторону, и в помещение тяжело входит Семь тысяч сто восьмидесятый. Заговорщик и диверсант, мятежник и террорист.

— Ну что, Пятьсот двадцать пятый? Всё идёт как идёт?

Я одним движением гашу экран.

— Я ничего не могу придумать. Кроме откровенного самоубийства, разумеется.

Он садится в углу, привалившись спиной к стене.

— Как ни смешно, я тоже...

Мы молчим. Что говорить?

— Мне сегодня приснился престранный сон... — он чуть прикрывает глаза. Поведение, совершенно невозможное с точки субординации... Кому она нужна, эта субординация, когда завтра всё кончится?

— Что за сон? — механически спрашиваю я, разглядывая собственное отражение в тёмной глади погашенного экрана.

— Боюсь, ты не поймёшь... да просто посчитаешь меня за сумасшедшего. Ты не готов.

— А ты, значит, готов? — меня начинает раздражать бесплодное умствование.

— Скажи, что ты хотел бы сделать в свой последний день?

Я скрещиваю руки на груди.

— Всё, чтобы этот день стал не последним. Следующий идиотский вопрос?

Он отвечает не сразу.

— Но ведь он так или иначе наступит, последний день... Самоубийство, говоришь? Жаль... А придётся.

— Не понял?

И снова он молчит долго, долго.

— Ты скажешь, что центральная камера нуждается в дополнительной проверке. Я пойду туда и... Системы безопасности и пожаротушения отключить придётся заранее, естественно. Всё придётся сделать сегодня, перед продувкой стакана аргоном. Потом туда уже не попасть.

Я молчу. Потому что теперь точно уверен — он сумасшедший.

— Ну что, начальник, работаем?

Теперь уже я отвечаю не сразу.

— Скажи, Семь тысяч сто восьмидесятый... Только один вопрос. Зачем? Зачем тебе этот мир, если тебя в нём не будет? Не всё ли нам равно, что будет с этим миром после нас?

Он смотрит на меня прямо.

— Я понимаю тебя. Я очень хорошо тебя понимаю. Ещё недавно я думал так же.

— А сейчас?

— А сейчас я видел сон... Не удивляйся. Вполне возможно, ты его тоже увидишь.

...

Я открываю глаза, усилием воли отключая мнемозапись, переданную мне Цангом. Вот как, значит, он решил вопрос... Или не он?

В памяти внезапно всплывает: мама Маша, идущая впереди, разворачивается так внезапно, что я едва не налетаю на неё. Огромные глаза цепко смотрят прямо в душу.

"Что ты знаешь о маленьких зелёных человечках?"

Я криво усмехаюсь. Чем меньше кто-то знает, тем проще кажется ему этот мир. Меньше знаешь — крепче спишь, ага... С восьми до пяти в конторе, диагностика, тут свечи поменять, тут маслофильтр, а этот движок надо снимать в капремонт, кольца, похоже... Ну а в выходной с друзьями на рыбалку. Жизнь хороша и жить хорошо!

И вдруг всё изменилось. Этот мир оказался вовсе не таким простым. И чем дальше, тем сложнее.

Ещё совсем недавно мне всё было ясно с "зелёными" — законченные гады, зомби ходячие, холодные и беспощадные твари. И всё, что меня у них интересовало — скрытые объекты да агентурная сеть. Ровно столько положено знать о тех, кто находится по ту сторону прицела. Впрочем, как я понимаю, Истинно Разумных тоже не волновал мой тонкий духовный мир. Другое дело, ценные сведения о месторасположении ангельских баз, сокрытые в моей голове...

Я снова прокручиваю мнемозапись, с момента выхода Цанга на Семь тысяч сто восьмидесятого, когда во время вечернего умывания глянуло на него из зеркала его собственными глазами чужое существо...

Нет, никакого зомбирования и даже гипноза. Цанг умеет работать, ничего не скажешь... Он ПОВЕРИЛ. Уверовал, выражаясь церковно-высокопарно. Да, именно так. Он просто осознал, что его драгоценное тело не есть высшая ценность во Вселенной.

Я включаю виртуальный экран, вывожу на него видеоряд. Большие, тёмные глаза без белков смотрят мне прямо в лицо. Не в душу, как ангельские — просто в лицо.

Можно ли назвать его героем? Он не Данко, этот Семь тысяч сто восьмидесятый. Разумеется, он не стал бы жертвовать собой, будь у него хоть какой-то шанс выжить. Однако он сделал шаг. Его коллеги в такой ситуации поступили бы с точностью до наоборот. Умирать одному обидно, вот всем вместе — другое дело...

Мне вдруг становится так стыдно, как не было давным-давно. Жгучий, как кипяток, стыд. Я сижу здесь, на вполне комфортабельном острове, в полной безопасности. И при этом в голове моей имеется крохотный кристаллик, при любом раскладе гарантирующий мне воскрешение. А он идёт в адское пламя горящего натрия. Навсегда...

Светлая память тебе, Семь тысяч сто восьмидесятый. Ты герой. И первая жертва в этой страшной партии... Нет, не так. Ещё одна в этой войне.

Сколько их ещё будет?

...

"Папа!"

"Я здесь!"

Я просачиваюсь сквозь упругую холодную стенку, как свет. Тут главное, осторожно, не делать резких движений мысли... Всё. Прошёл.

"Папа, я хочу к тебе!"

"Маленькая моя! Маленькие мои!"

Шелестящий бесплотный смех.

"Шилка и Нерчинск не страшны теперь, да, Рома? Завтра мы посетим тебя вживую"

"Отлично! У меня тут наросла роскошная друза розовых грибов, вот-вот переспеет"

Удар! Такое ощущение, будто молния попала прямо в голову. Искры из глаз! Некоторое время я лежу, восстанавливая дыхание. Вот так так... Век живи, век учись. Кто бы знал, что прерывание сеанса самой обычной телепатии может быть таким болезненным? Проклятый прибор...

Гром грохочет, как канонада, вспышки молний озаряют водопад, рушащийся с небес. Я высовываю голову из ниши, отфыркиваюсь, словно под краном. Поток холодной воды понемногу утихомиривает головную боль, возвращая способность думать.

До сих пор я пользовался найденной отмычкой от моей камеры-одиночки исключительно в бытовых целях. Для мысленных бесед с Ирочкой и Мауной. Но ведь это не совсем правильно. В конце концов, с родными и близкими я могу поговорить и по видеосвязи. Я же недаром Великий спящий, да к тому же Всевидящий. Я должен ВИДЕТЬ.

Я никогда не решился бы на такой шаг, не будь у меня в голове "хранителя". Потому что никто не знает, что будет, если моё поле внимания будет грубо отсечено подавителем, как сейчас, при внезапном пробуждении.

Однако невозможно все дела возложить на моих добровольных соратников. Я уже хорошо усвоил ангельские принципы — начальник обязан быть паровозом. Принцип руководства "Вперёд, канальи!" тут не проходит. Только "За мной, орлы!"

Между тем райский ливень на глазах ослабевает, превращаясь в обычный сильный дождь. Гром ворчит в отдалении, стихая с каждым раскатом. Ну что ж... Пора.

Я поудобнее устраиваюсь в спальной нише. Плеск дождя усыпляет. Я закрываю глаза. Спать... Спать... СПАТЬ...

Чёрную бархатную пустоту под веками сменяет призрачный белёсый свет, сочащийся ниоткуда и отовсюду. Я и сам свет, бесплотно и неостановимо сочащийся через холодную упругую преграду. Вот она позади, и цветные пятна под веками начинают свой таинственный танец. Давайте, давайте, ребята, вы знаете, что я хочу увидеть... должен увидеть...

...

Едкая вонь горелого металла, кажется, чувствуется даже через скафандр. И уже точно проникает через скафандр жар, излучаемый пожарищем.

Место, где ещё утром располагалась стройка века, потрясает воображение. Циклопическая циркониевая крышка бывшего кварк-реактора, скрученная и смятая, как жестянка, валяется шагах в пятистах. От центрального здания осталась только одна стена непомерной толщины, украшенная потёками расплавленного бетона. Вместо реакторной шахты зияет гигантская воронка, на дне которой остывает раскалённый корпус-стакан, уже переставший багрово светиться. Стакан, правда, уцелел, не лопнул... Что толку?

Я ещё раз обозреваю сцену. Так, значит... Ладно... Я уже успокоился. Разумеется, это был глупый порыв — самому Повелителю Вселенной мчаться на место катастрофы. А может, и нет...

— Хоэн!

— Я здесь, о Повелитель!

Хозяин энергостанций стоит на карачках. Он без скафандра, не успел впопыхах. Его, вероятно, душит вонь пожарища, но кашлять он не смеет. Его счастье, что кварк-реактор не даёт такого уровня остаточной радиации, как термоядерный, и уж тем более древний реактор атомного распада.

— Главный инженер проекта здесь?— мой голос звучит как напильник по стеклу.

— Он... он исчез, о Великий и Мудрый!

Я перевожу взгляд. Мой начальник личной службы безопасности Сорок пятый делает отрицательный жест.

— Его сигнал пропал в момент взрыва. Как и многих других.

Так... Значит, все нити оборваны. Или не все?

— Ладно, Хоэн. Полагаю, тут больше ничего интересного не произойдёт.

Роботы личной охраны топают следом, так, что вздрагивает земля. Над местом аварии парят перевёрнутые конусы боевых роботов, чечевицы боевых и шляпообразные силуэты транспортных аппаратов. И полно народу — тут и личная охрана Повелителя, и Санитары, и кого только нет... Определённо, это была глупость, нестись сломя голову полюбоваться ямой. Разумеется, покушения с бухты-барахты не делают, их планируют заранее, но мало ли что...

— Повелитель, одно слово... — из глубины скафандра на меня смотрят непроницаемо глубокие глаза Сорок пятого. Страшноватые у него глаза, ничего не скажешь...

— Слушаю.

— Тут не всё так просто. Я уже начерно кое-что просмотрел... В момент аварии Пятьсот двадцать пятый — это номер главного инженера проекта — находился вне зоны поражения. И тела нет.

Я с шумом втягиваю воздух, так, что едва поспевает дыхательная система скафандра. Ну вот, а то: "нет ни одной нити"...

— Так. Хоэна взять немедля. Никакой Особой службы, тем более Санитаров. Делом займёшься лично.

— Я понял, Повелитель.

— Это радует. Всё, работай!

Диск "летающей тарелки" садится рядом, плавно опускается пандус. Уже входя внутрь, я бросаю взгляд налево — там в точной такой же аппарат, одну из машин кортежа, загружают Хоэна. Робот бережно несёт его на весу, удерживая все четыре конечности манипуляторами. Ещё два манипулятора удерживают в раскрытом состоянии челюсти — это уже так, на всякий случай. Чистая перестраховка Сорок пятого. Если бы эта авария была подстроена Хоэном или его подельниками, как средство выманить своего Повелителя, всё происходило бы совершенно иначе. Во всяком случае, он не торчал бы на карачках...Нет, что-то у них пошло не так. Ловушка сработала раньше времени?

Обзорные экраны машины уже демонстрируют мне вид бывшего особого объекта, с высоты выглядящего точь-в точь заурядная воронка от ядерного взрыва. Я раздражённо гашу экраны. Любоваться живописными руинами у меня нет сегодня ни малейшего настроения. Устал, кто бы знал, как я устал... С ума сойти. И так уже такое ощущение, будто в голове поселился кто-то посторонний...

Я снимаю с головы шлем защитного скафандра, вглядываюсь в своё отражение в экранном стекле.

Оттуда, из глубины экрана, на меня смотрит ЧУЖОЙ.

Взрыв в голове!

...

Бездонная пустота, немая, наполненная тускло-багровым сиянием. Наверное, так выглядела совсем ещё юная, ещё не остывшая как следует Вселенная, задолго до того, как в ней появились первые звёзды.

"Рома! Рома!"

Зов наплывает отовсюду, он тяжко тревожит меня, не даёт уснуть... Ирочка... Это она... Я тянусь к ней...

"Папа! Папа!"

Второй зов, и он удваивает мои силы. Сейчас, я сейчас... маленькие мои...

-...Рома, проснись! Рома, открой глаза!

Голос врывается в уши, и последним отчаянным усилием я разрываю багрово-мутное пространство. Под веками пляшут цветные пятна. И сами веки, должно быть, протезные, сделаны из вольфрама... или платиноиридиевые? Во всяком случае, свинцовые были бы много легче...

— Рома...

Я наконец распахиваю глаза и вижу над собой перевёрнутую ванну с шевелящимися отростками, медленно втягивающимися в дно. Цветные пятна, убедившись, что мне всё же удалось справиться с веками, медленно и неохотно очищают поле зрения.

— Всё, Иолла. Он ожил.

Голова быстро проясняется, я обвожу глазами кругом. Ого! Сколько народу...

— Рома...

— Папа!

К счастью, отростки-манипуляторы уже отцепились от моего тела, и руки-ноги свободны. Я сажусь рывком, преодолевая легкий приступ вернувшейся было дурноты, хватаю за руки жену.

— Ира... Ир...

— Рома...

— Да выбирайся уже... Великий балбес!

Голос явно принадлежит Биану, я нахожу его взглядом.

— Папа!

Мауна кидается на меня, намертво вцепляется руками и ногами в только что выбравшегося из витализатора отца. Доча моя...

— Ну ты и напугал нас всех, Победивший бурю, — как я понимаю, самоглавный врач отдувается совершенно по-человечески. — Ну кто мог подумать, что ты решишься на такое?! Подавитель телепатии нарушает электромагнитную составляющую...

— Значит, недостаточно хорошо нарушает, — усмехаюсь я, гладя двоих сразу — жену и дочь.

— Так ведь он и не рассчитан на таких, как ты, биоморфов!..

— Биан... — я довольно невежливо перебиваю главврача. — Биан, есть срочное дело.

— Да знаю! — морщится шеф. — Что теперь поделаешь... Кстати, твои соратники-революционеры дожидаются здесь, рядом. И Цанг, и Динна. С ума сойти, экстренная телепортация за свой счёт... Переживают за тебя, стало быть. Как только ты закончишь обниматься и вымоешься в душе, будем решать, что делать с вашей террористической группой.

Я благодарно улыбаюсь. У кого ещё есть такой шеф? Слово "был" мне даже в голову не приходит.

И только тут я замечаю, что мыслеобразы совершенно не искажаются. Ха, да меня, похоже, извлекли из ссылки?!

"Естественно. Ты в клинике. И вообще, какой теперь смысл держать тебя на этом несчастном острове?"

Глава 23

"Красная капелла"

-... Всё равно, он не имел права на акцию такого масштаба по собственному усмотрению!

Ори даже раскраснелся от гнева, и бело-голубой свет, струящийся с потолка, не в силах скрыть это. Да, сегодня никто не стал настраивать освещение под инопланетных гостей. Тем более что цветовосприятие свиров и сэнсэев всё равно не совпадает...

Мы сидим втроём прямо на ковре, в фокусе взглядов — сердитых, жёстких, задумчивых, растерянных... Да, отнюдь не все взгляды собравшихся выражают бескомпромиссное осуждение. Телепатия не оставляет ни малейших сомнений — большинство как раз задумчивых и растерянных.

— Любой наш гражданин имеет право делать всё, что не запрещено законом либо специальным постановлением суда, — подаёт голос сэнсэй с редким рыжим окрасом меха, местный сэнсэйский консул. — Однако отчасти ты прав, Купающийся в лазури. Мы сообщим в Чрезвычайную комиссию сегодня же.

Свирский консул, одетый как нельзя более стильно — переливающаяся золотом и зелёными искрами шелковистая рубаха и такого же цвета шорты в обтяжку, как у земного велосипедиста — долго молчит, размышляя.

— Я тоже не вижу формального повода для принудительной отправки Всевидящей Динны из Дома Семи Зелёных Холмов на родину. Однако, принимая во внимание пожелание хозяев, материалы также будут преданы в Институт Чести и Права. Но я не думаю, что дело дойдёт до суда. Она ничего не совершила...

— Я ещё успею, — заверяет высокую комиссию Динна, мило улыбаясь. Общий эмоциональный фон заметно сдвигается, теперь многие члены комиссии смотрят на нас с симпатией.

— Прошу слова! — Ирочка, до сих пор сидевшая в уголке для свидетелей, встаёт. — Почему вы думаете, что правы именно вы, коллеги? Без разрешения, говорите? А когда бы уважаемый Цанг успел его получить?

— Она права, — внезапно встревает Биан. — Если исходить из полученных данных, времени не было совсем.

— То есть ты тоже считаешь, что каждый может по своему усмотрению вмешиваться в судьбы целых миров? — Ори поворачивается к Биану.

— То есть я считаю, что умение принять ответственное решение в критический момент есть важнейшее качество разумного существа. Биороботы, это к "зелёным".

Я с восхищением смотрю на Биана. Ай да шеф! Ни у кого больше нет такого начальника!

— Ладно... — из Ори будто выпустили воздух. — Я сделал всё, что мог. Дальше пусть решают судьи. Всё!

"Биан... А давай, ты с нами? Я ж балбес... А ты возглавишь группу..."

"Ты полагаешь, мне тоже не вредно посидеть в изоляции на острове? Нет уж, спасибо"

"Ты его не береди" — чуть улыбается Цанг. — "В этом великом деле у каждого своя роль. Должен же кто-то держать фронт против "зелёных", пока мы разворачиваем в тылу врагов свою подрывную деятельность?"

"Вот он понимает! Учись, Рома!"

...

"... Вообще-то довольно просторно живёте. Для столь мелких существ более чем... Только страшновато, если честно. Хоть транспортный пояс не снимай"

Динна разглядывает наше с Ирочкой жилище, держась подальше от края пропасти. Сетка, служащая надёжной преградой несмышлёным ангельским детям, тут не защита, она приходится свирке по колено.

— И правда, не снимай, — озабоченно говорю я. Действительно, мало ли... Бережёного Бог бережёт.

"Когда тебе поставят "хранителя"?" — Цанг тоже разглядывает помещение, но без особого интереса. В отличие от свирки, он бывает в Раю довольно часто, и к облику ангельских обителей вполне привык.

"Да скоро уже, наверное" — Динна всё-таки осторожно подходит к краю. — "Наши учёные все в мыле, работают днём и ночью. Не так это просто, оказывается, приспособить здешнее изобретение к нашим мозгам..."

Цанг сочувственно прядает ушами. У них-то учёные вполне разобрались, и адаптированные кристаллики в сэнсэйском исполнении уже вовсю ставят всем ответственным сотрудникам и группам риска. Похоже даже, всеобщий охват населения сэнсэи закончат раньше хозяев изобретения.

"А это что? Ого, какая композиция!"

Динна осматривает мои шедевры, скромно расставленные Ирочкой по углам на изящных подставках-постаментах. Эрмитаж, да и только...

"А это я пытался изобразить... что смог"

"Не так плохо" — Цанг тоже рассматривает экспонаты, с видом заправского критика-искусствоведа.

""Не так плохо"! Не слушай его, Рома. Ты настоящий талант!"

"Спасибо" — мне действительно очень приятно.

Динна наклоняется, чтобы разглядеть детали. Сегодня на ней умопомрачительно строгий наряд, весьма напоминающий купальник, в каких выступают земные девушки-гимнастки. Длинные рукава, глухой воротник, закрытая спина... Это наряд для полётов, некий аналог ангельских термокостюмов, в каких мы с Ирочкой баловались на Земле. Что касается голых ног, открытых насколько это вообще возможно, то я уже успел понять — скорее земная европейская девчонка согласится напялить на себя паранджу, чем свирская девушка наденет штаны.

"Нет, я всё-таки сниму" — Динна решительно расстёгивает транспортный пояс. — "Очень неудобно"

Я сочувственно вздыхаю. Если ангельский пояс напоминает пулемётную ленту, то свирский вариант похож уже на патронную ленту от авиапушки. То ли дело у Цанга — довольно узкая конструкция сэнсэйского пояса с плотно расположенными секциями чем-то похожа на изящный браслет. Всё верно, гости вполне могут прибывать на крышу, спускаться и подниматься на лифте... Однако инструкция неумолима — все без исключения инопланетные туристы, не обладающие естественной способностью к полёту, должны совершать вольные экскурсии в транспортных поясах. У нарушителей этого правила могут быть серьёзные проблемы, вплоть до отказа в дальнейших посещениях Рая. Ангельские строения вообще не слишком приспособлены для нелетучих существ, и несчастные случаи со смертельным исходом никому не нужны. Упавшему с высоты ангельской башни и тем более летающего жилого комплекса вряд ли поможет даже витализатор, ложкой мозги не собрать.

"А твои скоро прибудут?"

"Да не скоро... Жена работает, дочура у прапрабабушки гостит"

Сегодня наша подпольно-революционная ячейка собралась у меня дома, поскольку остров Шушенский — пройденный этап. Напуганные моей выходкой, доктора настояли на отключении подавителя телепатии. Не хватает ещё, чтобы подследственный (весьма ценный) окочурился прямо в СИЗО... Если к тому же учесть, что стройка века на Оплоте Истинного Разума приказала долго жить без моего, скажем так, непосредственного участия, моя изоляция потеряла всякий смысл (во всяком случае пока), и до суда мне изменили меру пресечения на домашний арест. С правом прогулок в пределах планеты, ага. Ангелы существа высокогуманные... Но, естественно, о возврате к работе в службе внешней безопасности до решения суда можно даже не мечтать.

"Верно, Рома" — чуть усмехается Цанг, уловив. — "Вот после суда можно будет мечтать сколько угодно"

Я смурнею. Понятно, он просто шутит, но...

"Да ладно, не обижайся. Во-первых, тебя наверняка оправдают, а во-вторых..."

"А во-вторых, я и сам знаю, как нелегко мне будет вернуться в службу"

— Ой, какая прелесть! — раздаётся из соседней комнаты. — Да ладно, ладно, не беру я!

Нечаянная радость восседает в корзине, подвешенной на стене и приспособленной под гнездо, растопырив крылья и выставив вперёд лапки с коготками, и грозно верещит, всем своим видом давая понять — она будет защищать родное дитя до последней капли крови.

"Осторожней! Она плохо понимает по-свирски, а вот кусаться и царапаться умеет здорово"

Между тем Нечаянная радость, увидев хозяина, немного успокаивается. Раз хозяин тут, значит, опасность, исходящая от этого колоссального чудовища, не так уж велика. Хозяин на то и хозяин, чтобы защитить Нечаянную радость от всех напастей. Между тем котёнок, которого Ирочкин братец уже успел метко окрестить Долгожданной радостью, проснулся и любопытно высовывает мордочку из-под материнского крыла. Картинка действительно умилительная донельзя.

"Ладно. Пора работать. Рома, где нам будет удобнее?" — Цанг прядает ушами.

"Да вон в той комнате. А это специально для тебя"

"Вот за это спасибо" — сэнсэй опробует пуфик, изготовленный мной только вчера. — "Не особо люблю сидеть на полу. Динна, время идёт"

"Разве ты тут главный?"

Я улыбаюсь.

"Правда, Динна, показывай. Мы с нетерпением ждём"

"Как скажешь, начальник"

...

Труба, проходящая вдоль стены тоннеля, страшно холодная, и капли росы бисером покрывают её. Я тщательно слизываю эти капли немеющим от холода языком. Если лизать долго и усердно, жажда отступает...

Да, вопрос с водой удалось решить. Вот с едой решить вопрос будет посложнее... Сколько я смогу продержаться без пищи?

Семь тысяч сто восьмидесятый оказался прав. Не то, чтобы ЭТО было сном. Нет, я находился в полном сознании. Бред? Галлюцинация? Не то, не то!

... Я смотрел в тёмную глубину погашенного экрана и не узнавал собственного отражения. Потому что оттуда, из-за тонкой грани, на меня смотрел ЧУЖОЙ.

"Ты... Ты кто?!"

"Я твой Внутренний голос"

Шерсть на моём теле встаёт дыбом... Великий Разум, какая шерсть?! У Истинно Разумных на теле нет ничего! Это не моё тело... Это не мой разум!

"Спокойней, спокойней. Ты не сошёл с ума. Просто так надо"

Я понемногу беру себя в руки.

"Это ты... беседовал... с Семь тысяч сто восьмидесятым?"

Пауза.

"Я. Но его больше не будет"

"А я?"

"А вот это зависит от тебя"...

... Мы беседовали довольно долго. Потому что, когда я включил экран, проверка всех систем уже заканчивалась.

— Семь тысяч сто восьмидесятый, на связь! — я подношу интерком ко рту.

— Да, мой господин! — разумеется, в эфире Семь тысяч сто восьмидесятый соблюдает субординацию.

— Проверь-ка лично центральную камеру. Прямо сейчас. Да поторопись, скоро пора начинать продувку аргоном!

— Хорошо, мой господин!

Несколько мгновений я сижу, потом протягиваю руку и начинаю тыкать в клавиатуру, одну за другой отключая системы защиты. Аварийное гашение реакции... система охлаждения... пожаротушение... Всё. Обратной дороги нет.

Я скрипуче рассмеялся. Как будто раньше она была... Всё, что мне светило, это дожить до завтра. Как и всем Истинно Разумным. Теоретически можно было, конечно, признаться в совершённом должностном преступлении... Нет. Этот способ самоубийства слишком мучителен. Семь тысяч сто восьмидесятый прав — горящий натрий гораздо милосерднее Санитаров и уж тем более Особой службы.

Впрочем, у него есть плазменный разрядник, так что Санитарам его в любом случае так просто живым не взять, если что. Интересно, где он раздобыл такую игрушку? У меня он тоже имеется, но я же трёхзначный...Вот мой ярко-синий комбинезон, это плохо.

Впрочем, комбинезон ерунда. Самое скверное, это вживлённый датчик-микрочип. С его помощью можно отыскать данного номерного в два счёта, где бы он ни находился. Таков порядок с древнейших времён. Хотя... Ещё в воспиталище для высших разрядов болтали, что в древние времена приборчики контроля имели вид крохотных коробочек, в кармане комбинезона... Впрочем, кто может знать точно? Сведения из древней истории Оплота доступны лишь Бессмертным, Носящим имя...

Однако этот Голос прав. Это двенадцатизначным не обмануть примитивный датчик. Я выдвигаю ящик стола, достаю небольшой изящный прибор, легко умещающийся в ладони. Приложить ко лбу и нажать кнопку, всего и делов... Датчик необратимо выйдет из строя. Разумеется, спустя несколько минут должны появиться Санитары, чтобы выяснить — что такое случилось с Пятьсот двадцать пятым? Пожалуй, даже не одни Санитары, а и Особая служба. Фигура немалая, трёхзначный, главный инженер гигантской стройки...

— Мой господин, здесь Семь тысяч сто восьмидесятый. Я на месте.

— Хорошо.

Мне почему-то очень хочется попрощаться с Семь тысяч сто восьмидесятым. Почему? Какой смысл тратить слова на коллегу, которого больше никогда не увидишь?

— Прощай, Пятьсот двадцать пятый, — скрипит интерком.

Тяжкий удар потрясает здание, бетон стены змеится трещинами. Спохватившись, я прикладываю прибор ко лбу и нажимаю кнопку. Всё. Отныне я официальный покойник...

Гул и треск чудовищного пожара нарастают, слышатся скрежещущие вопли. Уже спускаясь по лестничным маршам аварийного выхода, я вижу спину какого-то улепётывающего работничка. Момент донельзя подходящий, тут Голос прав — сейчас вряд ли кто обратит внимание хоть и на самого Повелителя Вселенной. Ага, а вот и люк!

Крышка люка с лязгом захлопывается над головой, отсекая меня от мира живых. Зажав в зубах пальчиковый фонарик, я спускаюсь по стальным скобам, уже чуть тронутым ржавчиной. Этот технологический тоннель проходит очень глубоко, ниже уровня заглубления самого реактора. Если корпус-стакан выдержал, горящий натрий на этот горизонт не проникнет... А если нет? Что ж, тогда я пойду вслед за Семь тысяч сто восьмидесятым.

И снова внутри у меня шевелится какое-то новое, незнакомое ранее чувство. Мир тебе, Семь тысяч сто восьмидесятый. Я тебя... как это... ну... забыл...

"Я знал, что в вашем мире нет слова ..." — шелестит в голове бесплотный голос. — "Но то, что уже почти никто не помнит слова "я тебя уважаю"... Как же вы намеревались жить дальше, существа, именующие себя Истинно Разумными?"

... Шлёпающие шаги заставляют меня внутренне сжаться. Я прекращаю облизывать холодный алюминий трубы и тенью шарахаюсь в ближайшую нишу. Обходчик, всё понятно... Заметит или не заметит? Если заметит, придётся его...

Я внутренне усмехаюсь. Его-то легко. А потом Санитары обнаружат тело, и начнётся охота. Если даже убрать этого бедолагу без помощи разрядника, погоня будет с применением технических средств. Ну а как только обнаружится, что у преступника есть настоящее оружие, в тоннели запустят боевых роботов...

Это агония. Пора, наконец, признаться — бегство было лишь небольшой отсрочкой. Одиночке не выжить в этих тоннелях, в этом страшном мире. Оплот Истинного Разума беспощаден даже к законопослушным своим обитателям. Что говорить о преступниках?

Шаги прекратились. Я прекращаю дышать. Рубчатый цилиндр плазменного разрядника в руке стал скользким...

— Изгой, ты где?

Голос звучит дребезжащее. Значит, так... Он знает. Я поворачиваю кольцо предохранителя, кладу палец на спусковую кнопку...

— Пятьсот двадцать пятый, ты где?

Меня пробирает дрожь. Постой... Откуда он знает?!

— Отзовись!

Я вдруг широко шагаю из ниши.

— Я тут!

Некрупный, но плотный Истинно Разумный, в серо-синем комбинезоне, держит в руках закрытую посудину с откидной крышкой.

— Изгой... Я принёс тебе кашу.

Я сглатываю.

— Ты... кто?

У Истинно Разумных, как известно, нет мимических мышц. Поэтому все чувства выражают глаза. Сейчас я могу поклясться, что его глаза неумело изображают улыбку. Нет, не усмешку, а именно улыбку. Великий Разум, да я уже и не помню, когда и у кого последний раз видел такое выражение глаз...И вообще, видел ли?

— Я мог бы назвать тебе свой номер. Однако Голос назвал меня Кормящий. Я работаю на пищевых синтезаторах. Мне хотелось бы, чтобы ты меня называл именно так, Изгой.

— Благодарю тебя... Кормящий.

Выражение его глаз меняется.

— Что значит это слово, Изгой: "благодарю?"

...

Мнемозапись отключается, но я продолжаю сидеть как сидел. Да уж...

"Ну как, Рома?" — Динна наслаждается произведённым эффектом.

"Нет слов... Сказать, что ты молодец — не сказать ничего"

Действительно, вот это работа. Уловить столько, и даже предыдущий контакт Цанга... нет, мне до неё ещё крепко расти.

"А этот шерстистый полагал, что я не смогу работать" — кивок в сторону Цанга. Сэнсэй обнажает зубы в улыбке.

"Беру свои слова обратно. Пока..."

— Ты, хищник! — не выдерживает Динна.

"Да успокойся, это же шутка, неужто не ощущаешь? Ты молодец, длинноногая!"

На этом заседание подпольной ячейки неожиданно прерывается, поскольку в дом с шумом влетает Ирочка. Я чувствую искреннее раскаяние — вот до чего докатился, не почувствовал приближение собственной горячо любимой жены, телепат хренов...

"Докатился, докатился" — в глазах моей ненаглядной бесится смех. — "Однако мелкая месть сейчас будет несвоевременной"

— Здравствуйте, гости! — вслух здоровается жена. Цанг встаёт и кланяется.

— Хозяйке дома почёт и искреннее восхищение! — сию церемонную ответную фразу сэнсэй также произносит вслух, естественно, на своём языке.

"Присоединяюсь" — в отличие от сэнсэя Динна не раскрывает рта, улыбаясь.

"Слушай, какие у тебя ноги!" — Ирочка в восхищении проводит ладошкой по всей длине бедра свирки. Просто и естественно.

Я улыбаюсь. Моя Ирочка не просто умница, она порой необыкновенно мудра... Это решающий ход. До сих пор эти две девушки были потенциальными коллегами. Сейчас они уже подруги.

"А возьмёте меня в вашу команду? А, Рома?"

Динна смеётся переливчатым горловым смехом, характерным для свиров, и Цанг скалит свои зубы.

"Разве у него есть возможность отказать?"

— Предлагаю назвать нашу группу "Красная капелла" — говорю я по-русски, широко улыбаясь.

Сэнсэй и свирка переглядываются, осваивая смысл фразы.

"А что, годится. Во всяком случае, то, что ты сказал вслух, "зелёным" никогда не произнести. Абсолютная шифровка!"

...

Глава 24

"Слушается дело..."

И ничего такого особенного, если разобраться. Во всяком случае, зал Верховного суда воображение не поражает. Если уж на то пошло, тот Дворец соединённых судеб, где проходила свадьба Иуны, впечатляет больше...

"А тут не свадьба, Рома. Обычно тут впечатляет не интерьер, а приговор" — улавливаю я мысль Ирочки.

Сегодняшнее заседание высшего судебного органа всей планеты необычно. Ибо на скамье подсудимых находится биоморф, зверь в здешних краях чрезвычайно редкий. Плюс два "сопричастных к делу" обитателя других миров, сэнсэй и свирка. Да и само дельце-то весьма и весьма... Впрочем, как я понимаю, простые дела до Верховного суда не доходят.

-... Таким образом, в результате виртуального воздействия, предпринятого Всевидящим Цангом из рода Цурри по согласованию с временно изолированным Победившим бурю на Оплоте произошла техногенная авария локального характера, предотвратившая гибель планеты...

— Маленькая поправка, — подаёт голос Цанг. — Во-первых, как известно уважаемому суду, с помощью виртуального воздействия невозможно даже волосок пошевелить. Так что "в результате", это очень вольная экстраполяция. Вы можете посмотреть мнемозапись — всё было сделано самими аборигенами, притом в ясном уме.

— Да, но ты вступил с ним в виртуальный контакт, беседовал...

— Что с того? Вот в данный момент я беседую с вами, уважаемые судьи, притом напрямую. И так же, как тогда, я пытаюсь убедить вас в своей правоте. Тогда мне это удалось. Искренне надеюсь, что удастся и сейчас.

Я чуть заметно улыбаюсь. Цанг отражает атаки умело и чётко, не хуже, чем опытный ликвидатор в поединке с учебными роботами. Лучшего адвоката мне не сыскать. Нет, определённо мне до него далеко... Вообще-то он мог бы элементарно отказаться от участия в процессе, поскольку не является гражданином Рая, и тогда материалы были бы просто переданы на Сэнсэю — разбирайтесь сами со своим подданным... Однако это нанесло бы тяжкий ущерб нашему делу.

-... Всевидящая Динна Розовый Цветок из Дома Семи Зелёных Холмов, что заставило тебя поверить в правоту Победившего бурю?

— Неужели непонятно? Я готова подтвердить каждое слово, сказанное ранее Победившим бурю. Гибель целого мира, подчёркиваю — разумного мира, оправдать ничем невозможно. Это отдельный индивид может призвать свою смерть. Но только для себя лично! И безусловно прав уважаемый Цанг. Это была бы совершенно нелепая гибель трёхсот миллиардов разумных существ даже не по злому умыслу одного возомнившего о себе маньяка, а просто из-за элементарной технической ошибки. Ещё надо разобраться, кого следовало бы судить, Рому или тех, кто собирался спокойно смотреть на гибель целой планеты!

"Это она зря" — чуть заметно качает головой Цанг. Действительно, наезд на суд обычно не в пользу подсудимого...

-... Иолла, дочь Уэфа и Мауны, жена Ди — что ты желаешь сказать?

— Я-то желаю! Ох, как желаю! — Ирочка от избытка чувств даже встряхивает крыльями. — Мы тут привыкли считать "зелёных" конченым народцем, подлинными носителями Зла. Не скрою, я тоже придерживалась подобных взглядов. Что же, смотреть через прицел проще. И думать особо не надо, важно вовремя сделать выстрел. Но теперь... Ведь этот Семь тысяч сто восьмидесятый пошёл на верную смерть ради того, чтобы другие могли продолжать жить! Он же настоящий герой, неужели не ясно?!

— Не всё так просто, Иолла, — подаёт голос один из судей. — Всё равно у него не было выбора...

— Разумеется, у него был выбор, — теперь голос Ирочки звенит. — Он мог ничего не делать и умереть вместе со всеми. И совершенно безболезненно, кстати — реакция лавинного вырождения материи, это вам не горящие пары перегретого натрия. Никто из находившихся там не успел бы ничего почувствовать... Но он предпочёл сгореть заживо!

— Успокойся, Иолла, мы все тебя слышим, — подаёт голос председатель суда. — Ди, твоё слово.

Я встаю.

— Моё слово... Да вроде уже всё сказали... Ну что же... В самом начале я ещё колебался. Но теперь... Если вы засадите меня на этот остров, я буду работать. Я буду выходить во Вселенную и работать. Разве только вы усилите тот мерзкий прибор до такой степени, что он сведёт меня с ума... Но я всё равно не сложу крылья и руки. Я буду презирать себя, если испугаюсь. Моя жена тоже, и будет права. И дочь, и все вы, коллеги, в конце концов. Мог, и не попытался...

Я уже чувствую, что несу. Не то, не то! А где то?

— Некогда Светлая радуга сделала это для людей. И ещё до неё Восставший из праха, больше известный на Земле под именем Иисус Христос. Возможно, настало время вернуть долг. Возможно, это и есть цель моего здешнего существования. У меня всё.

Они молчат. Ангелы, облечённые высшей судебной властью. Ум, честь и совесть целой планеты. Других сюда не берут... Я могу прочесть мысли каждого по отдельности, но почему-то пытаюсь охватить всех разом, и потому ощущаю лишь общий эмоциональный фон да отдельные обрывки мыслей.

"Им не хватит сил. Трое Всевидящих, это ничтожно мало..."

"Возможно, кто-то ещё решит подключиться. И потом, есть ведь технические средства..."

"Доступ к Оплоту крайне затруднителен, это не Земля. Их Звёздный флот, это реальная сила. Да и прочих игрушек в системе хватает..."

"Надо подключить академиков, вот что. Никто плотно не работал над темой, возможно, удастся выжать нужное из уже имеющейся информации..."

Видимо, Цанг и Динна улавливают примерно те же мыслеобразы. Цанг откровенно скалит зубы в усмешке, свирка улыбается загадочной полуулыбкой Джоконды. Мне тоже становится весело. Похоже, судебный процесс плавно перешёл в техническое совещание, как помочь трём декабристам свергнуть прогнивший режим...

— Да, разумеется, — спохватывается председатель Верховного суда. — Вы правы, коллеги, приговоры принято оглашать вслух. Ди, биоморф и бывший человек, муж Иоллы, ты освобождаешься в зале суда ввиду отсутствия в деяниях состава преступления. Вопрос о твоём восстановлении в должности должна решить ваша внутренняя служебная комиссия. Цанг из рода Цурри, поскольку ты не являешься гражданином нашего мира, материалы по делу будут сегодня же переданы в вашу Чрезвычайную комиссию, и что там у вас решат — это уже глубоко ваши внутренние дела. Динна Розовый Цветок из Дома Семи Зелёных Холмов, аналогично — дело будет передано в ваш Институт Чести и Права. Но, если позволите частное мнение, это дело и там и там не имеет ни малейших судебных перспектив. Очевидно, там и там материалы просто примут к сведению. Однако не удивляйтесь, если вам придётся давать объяснения в ваших службах безопасности и прочее... И всё, идите, идите и летите! Вот задали задачку на мою голову...

...

-... Я всегда утверждал, что по природе своей травоядные гораздо агрессивней хищников. Вот, пожалуйста — сегодня она возжелала отправить на Острова ни мало ни много сам Верховный суд...

— Ну ты, хищник! — не выдерживает Динна насмешек, однако улыбка не сползает с её лица.

— От травоядной слышу! — скалит зубы Цанг.

— Дядя Цанг, а ты и вправду мог бы задрать Динну своими когтями? — с совершенно невинным видом осведомляется дочура, восседающая на плечах у свирки.

— Легко! Тут главное, чтобы она постояла смирно... и лучше на четвереньках, чтобы мне не прыгать высоко...

— О-ой, не могу! — хохочет Ирочка, привалясь ко мне.

"Красная капелла" празднует освобождение своего лидера на крохотной полянке, и совсем рядом почти неслышно журчит Изумрудный ручей. Сверх штата только Мауна-младшая — разумеется, куда же она от папы-мамы в такой день? Дочура некоторое время просто висела на папе, но от приглашения Динны прокатиться на высоте отказаться, само собой, не смогла. Тем самым освободив меня для Ирочкиных объятий.

— Ира, Ир... — тихонько спрашиваю я жену, только что не в ухо шепчу.

— М-м?

— Спой?

— А самому слабо? — в глазах моей ненаглядной пляшут смешинки.

— Ну-у... Я так не умею...

"Кто не пробует, никогда не сумеет" — смешинки в глазах жены становятся гуще. — "Ну так слабо или нет?"

Я улыбаюсь.

"Я-то спою, но вам всем придётся это слушать"

— Ура! — дочура, как всегда, перехватывает мысль. — Папа сейчас споёт!

Я откашливаюсь. Ну что же... Они сами этого добивались...

Славное море, священный Байкал

Славный корабль — омулёвая бочка-аа...

Нет, что ни говори, голосовой аппарат у ангелов не чета человечьему. Вот, пожалуйста, хочу басом пою, хочу — тенором, хочу — дискантом... Могу и контральто женское употребить, если сильно достанут...

... Вкруг городов пробираяся зорко

Хлебом кормили крестьянки меня-аа

Парни снабжали махо-оркой...

Они слушают, внимательно вслушиваясь в звучание человечьей песни, ловя сопутствующие мыслеобразы и через них смысл...

... Шилка и Нерчинск не страшны теперь

Горная стража меня не поймала

В дебрях не тронул прожорливый зве-ерь

Пуля стрелка миновала...

Закончилась песня, но все сидят тихо.

— Скажи, Рома... — Динна смотрит на меня. — Там у вас до сих пор стреляют в спину бегущим и безоружным?

— Бывает, — помолчав, признаюсь я. — И не только. Существует такая казнь, расстрел...

— А ну стоп! — резко обрывает тему Ирочка. — Ребёнок с нами!

— Действительно, — шумно встряхиваюсь я. — И вообще, сегодня великий день. Всё закончилось благополучно...

"А вот тут ты в корне не прав, Рома" — зрачки сэнсэя "дышат", — "Вот теперь-то как раз всё и начнётся"

Глава 25

"Сидхэ не нужны чужие"

— Рома, идём ужинать.

Я с трудом отрываю взгляд от экрана, на котором змеятся сложные трёхмерные графики и диаграммы. В глазах плавают разноцветные пятна, весьма похожие на те самые...

— Уууу... — Ирочка разглядывает меня, наклонив голову. — Мне помнится, папа как-то отбыл с Земли, Иого за него остался, а тут осложнение общей обстановки... Иого тогда выглядел примерно так же.

Я улыбаюсь виновато и рассеянно.

— Иого хорошо... А тут обстановка и не думает упрощаться.

Действительно, "проект Оплот" до сих пор продвигается со страшным скрипом. Разлетевшись, наша "Красная капелла" развила бурную деятельность, однако результаты пока что не впечатляли, выражаясь предельно мягко. Если же выразить мысль точнее... от подобных человеческих выражений я как-то незаметно отвык.

Выведенный сэнсэем из-под удара Пятьсот двадцать пятый, несомненно, умер бы от голода где-нибудь в отнорке технологического туннеля, если бы не завербованный мной ранее Сто сорок три восемнадцать ноль ноль четвёртый, обслуживающий установки биосинтеза. По предложению Динны мы даже присвоили ему подпольную кличку Кормящий.

Это оказалось до смешного просто — развинтить соединительную муфту на трубопроводе, подающем биомассу на ближайший пищекомбинат, и набирай в подходящую посудину... Дело в том, что красть первичную биомассу в коммерческих целях бессмысленно — сырые микроводоросли отвратительны на вкус, да и пайка даже у низших разрядов вполне обеспечивает достаточную калорийность. К тому же у низших разрядов нет никаких средств. Граждане же, находящиеся на более высоких ступенях социальной лестницы и оттого средства имеющие, тем более в сырой биомассе не нуждаются. Разумеется, техперсонал, обслуживающий пищевые синтезаторы, при желании может наесться этой дряни от пуза... Ну и что? Потери на порядки меньше, чем от протечек. Да и кто из техников-смотрителей будет жрать сырую биомассу, когда утром и вечером дают готовую кашу?

Мысль о том, что кто-то может кому-то носить эту самую кашу даром, очевидно, никому из Истинно Разумных в голову не приходила. Таким образом, появлялась принципиальная возможность беглецам вроде Пятьсот двадцать пятого (кстати, уже получившего у нас кличку Изгой) находиться на нелегальном положении, причём неограниченно долго.

Не сидел без дела и Цанг. Ему удалось посетить несколько важных головушек и уловить весьма ценные размышления, в том числе и Сорок пятого, начальника личной охраны Повелителя, лично занявшегося делом об аварии века. Только благодаря Цангу бывший главный инженер смог уйти, раствориться бесследно в лабиринте катакомб. Первый нелегал на Оплоте Истинного Разума... Кстати, свой ценный приборчик Изгой захватил с собой, что в принципе позволяло в будущем переводить на нелегальное положение и других "зелёных". Правда, оставались большие проблемы с исчезнувшим телом "усопшего" — это во время той катастрофы оказалось возможным изобразить, в обычной обстановке отказ контрольного микрочипа у номерного приводит к весьма скорому появлению Санитаров. Всё это дело ещё предстоит крепко продумать, как имитировать полное уничтожение тела. Не взрывать же каждый раз кварк-реактор, в самом деле...

Сейчас же мои соратники были заняты важным делом — они вплотную приступили к осуществлению Ирочкиной идеи насчёт вербовки ещё в "инкубаторе". Именно это и должно дать нам решающее преимущество, тут Ирочка права — дети есть будущее любого вида разумных и любой цивилизации...

Я усмехаюсь. Да, дети, это будущее. Далёкое будущее. А как насчёт настоящего?

Пора признаться — в начальники я не гожусь. Какой из меня паровоз? До сих пор я не решил задачу номер раз...

-... Так! — перебивает ход моих мыслей возмущённый голос Ирочки. — Ужин на столе, между прочим. И наша дочь за столом. А я стою перед тобой и упрашиваю. Я уж не говорю, что сегодня мне пришлось самой лететь за провизией...

— А? Чего? — окончательно отвлекаюсь я, хлопая глазами. Вместо ответа моя ненаглядная медленно и демонстративно разворачивает крылья.

— Всё-всё, я понял! Я уже понял, и уже иду! — я торопливо гашу виртуальный экран.

— Ты был в полушаге от смерти, ничтожный! — скрежещет, царапает сталь по стеклу. И когда только она успела выучить язык Истинно Разумных?

"Я всё-таки попытаюсь её избежать" — я обнимаю жену, целую, ощущая, как гаснет её сердитость.

— Папа-мама, вы скоро? Великая же звезда вот-вот взойдёт! — на пороге комнаты возникает наш главный член семьи.

"Всё-всё, уже идём..." — чья это мысль, моя или Ирочки?

...

— М-м -м...

Ирочка пресекает мою попытку повернуться на бок, плотнее прижимаясь во сне.

Тихо, как тихо в доме. Все звуки, ещё уцелевшие в этом мире — лёгкое дыхание жены и медленное биение её сердца, да ещё слышно, как облизывает своего котёнка Нечаянная радость. Маленькая Мауна находится в соседней комнате, и вместо мыслеобразов я улавливаю общеположительный расслабленно-бессмысленный эмоциональный фон — дочура сладко спит... Снаружи ни ветерка, воздух как будто загустел... Гроза будет, очевидно.

Словно в подтверждение моей догадки горизонт озаряют неясные сполохи. Разумеется, гроза ещё очень далеко, и не факт, что она дойдёт до нас. Всё может ограничиться ночными зарницами... а может и стеной ливня, под которым совершенно невозможно лететь.

Итак, что же делать? Сегодня я окончательно убедился — ресурсов нашей "Красной капеллы" явно недостаточно, чтобы изменить чудовищную пирамиду Оплота. Да, колосс на глиняных ногах, но ноги эти достаточно толсты.

Нам нужна помощь. Расширение штатов. Нет, нам пока не нужны ни кристаллы-зародыши телепорта, ни звездолёт для доставки первой экспедиции... До комплектования штата миссий на Оплоте ещё очень далеко. Нам пока нужны Всевидящие. Ну хотя бы ещё один, а там будет видно.

Я усмехаюсь. Размечтался... Всевидящие, как известно, работа штучная, и все без исключения заняты делом. До сих пор никто, кроме Цанга и Динны, не проявил особого интереса к моим бредням. Чудо уже, что Динна и Цанг прониклись...

Однако, нужно спать. Нет, не спать — СПАТЬ.

Танцуют, танцуют свой вечный танец размытые цветные пятна. Рад видеть вас, ребята... Вот какое дело — "Красной капелле" очень нужен ещё один Всевидящий... Очень-очень... Ферштейн?

Пятна неуловимо меняют рисунок танца.

Взрыв в голове!

...

Ого, вот это да!

Циклопический шар, раскрашенный белыми и голубыми полосами, тускло отсвечивает сбоку мутно-оранжевое пятно — неясное отражение местного светила в атмосфере. Я, конечно, не дока в астрономии, но уж что-что, а это мне известно — на гигантских планетах вроде Юпитера жизни не бывает... И вообще, куда это меня занесло?

Я осторожно смещаю поле внимания, и по тому, что это мне удаётся, соображаю — на сей раз это не какой-то архивный файл из бездонной памяти Единого энергоинформационного поля Вселенной. Это самое что ни на есть "приведённое настоящее" время, а насчёт деталей, это не ко мне... Важно, что в данном случае можно не просто увидеть, но и поговорить с тем, с кем сведёт судьба. Точнее, игривые цветные пятна...

Я медленно озираюсь. Ах, вот оно что... У планеты-гиганта, оказывается, есть спутник. Да и неслабый, похоже, где-то между Землёй и Марсом... А вон ещё один. А вон ещё... Ой, неужто сказка — целая друза обитаемых миров в одной системе? Не может быть... Ай да цветные пятна...

Наплывает, круглится бок чужой планеты. Во мне зарождаются смутные подозрения. Не знаю, как насчёт самой планеты, но что-то знакомое в лике здешнего светила имеется... А ну-ка!

Моё поле внимания скачком съёживается, ныряя в толщу атмосферы подобно транспортному кокону. Рывок!

...Оранжевое светило посылает прощальные лучи, уходя за горизонт, и в свете заката хрустальная скульптурная композиция в центре громадной чаши фонтана — девушка и парень, переплетшиеся в каком-то танце — сверкает всеми цветами радуги. Теперь у меня нет сомнений — я узнал это место.

На изящной, даже несколько вычурной резной скамейке под сенью деревьев лежит плоская пластина, разделённая пополам, чем-то неуловимо напоминающая книжную обложку, сорванную с переплёта. Внутренняя поверхность матово-белая... И ни души. Где все?

Неспешные мягкие шаги заставляют меня обернуться... ну то есть переориентировать поле внимания, разумеется. Высокая женщина, уже раз виденная мной, спускается по ступенькам в сад. На сей раз она облачена в какой-то бело-розовый пеньюар, и на ногах обыкновенные домашние шлёпанцы. Эти шлёпанцы несколько скрадывают длину великолепных ног, в прошлый раз безжалостно подчёркнутую каблуками, и вообще, дама на сей раз выглядит попроще, что ли. Уже не небожительница в сиянии ослепительной красоты — просто очень красивая молодая женщина...

Дама уже собирается было взять со скамьи забытую вещь, и вдруг резко оборачивается, почувствовав.

"Ты?! Это опять ты?!"

"Я"

Тёмные изумруды глаз смотрят на то место, где меня нет, со странным выражением.

"Я полагала, ты не вернёшься"

"Я вернулся"

"Странно... Тогда я повторюсь — зачем? Сидхэ не нужны чужие. Если бы были нужны, мы бы давно нашли тех, кто нам нужен"

Я вдруг осознаю — она тоже Всевидящая.

"Видящая. Так нас называют" — в свою очередь улавливает она мои мысли.

"Как твоё имя... Видящая?" — я почему-то не могу проникнуть в слой скрытых, неоформленных мыслей.

"И не надейся, чужой. Не хватает ещё, чтобы ты подсел в Видящую сидхэ, контролируя всю память. Мы приняли меры от подобных виртуальных контактов. Имя моё тебе тоже ни к чему"

"Хорошо, тогда я буду звать тебя Видящая"

"В третий раз повторяю вопрос — зачем?"

Странно, но во сне я не испытываю ни малейших колебаний.

"Мне нужна ваша помощь"

"Тебе?!"

"Да. Мне. И целому миру. Нет, двум мирам. И даже больше"

Ещё более странно, но она понимает, о чём идёт речь. Однако и это меня не удивляет, поскольку всё это сон...

"Но зачем это нужно мне? И тем более другим сидхэ?"

Я улыбаюсь во сне. Наверное, именно такая улыбка была у знаменитого чеширского кота — самого кота нет, а улыбка есть.

"А ты не спеши, Видящая. Ответь на маленький вопрос — что это?"

Она снова понимает.

"Это книга. Я забыла... Хотела послать слугу-биоробота, но почему-то решила спуститься в сад сама... При чём здесь?"

"И как давно вы пользуетесь этими штуковинами? Сколько тысячелетий? А может, с самого Исхода?"

Изумрудные глаза пронзают то место, где меня нет.

"Откуда ты знаешь про Исход, чужой?"

"А ты не злись на меня, Видящая. Лучше подумай. Как долго вы намерены сидеть в самоизоляции? Сколько обитаемых миров — чужих миров — ушли за это время в Отрыв?"

Она молчит. Теперь её мысли вполне ясны и доступны, но я жду, когда она выскажет их вслух. Сформулирует, что в данном случае имеет значение.

"Нам вполне неплохо и тут, чужой. Пять обитаемых миров..."

"Ого!"

"Да, пять. В отличие от вас мы имели возможность выбрать место обитания. Самые лучшие из миров"

"Это и есть Бессмертные земли?"

Она чуть улыбается. Первый раз вижу, как улыбается эльфийка. А улыбается она, скажем прямо, с чувством изрядного превосходства.

"Бессмертные земли — это не какая-то звёздная система, чужой. Бессмертные земли везде, где есть сидхэ или эльдар. Нас много"

"Не так уж много, выходит, чтобы самостоятельно уйти в Отрыв"

Улыбка гаснет.

"Можно подумать, ты знаешь путь в Аасгард, чужой"

"Нет, не знаю. Зато я знаю другое — одним вам туда не пройти"

"Чем отличаются наши пять обитаемых планет от любого "звёздного клуба", в которые сбиваются Рождённые-где-попало?"

Вот интересно, умел ли чеширский кот улыбаться виноватой улыбкой? Я умею...

"Я не знаю. Я просто констатирую факт. Не всё так просто во Вселенной, Видящая. Возможно, гордыня действительно тяжкий грех, и именно она закрывает вам путь"

"Это пустые слова, чужой. Это не ответ"

"А может, всё ещё проще. Ибо сколько бы вас ни собралось вместе, вы имеете одну-единственную точку зрения. Чтобы взглянуть на проблему со стороны, нужен другой взгляд и другой разум...А разговаривать с зеркалом скучно"

"Ты так полагаешь?" — теперь дама буквально источает ледяную иронию. Я вновь виновато улыбаюсь. Нет, мне не видны её скрытые мысли, спрятанные под бронёй психоблокады. Зато мне видны её глаза. И в этих прекрасных изумрудных глазах уже поселилось сомнение.

"Скажи, как часто ваши пять миров общаются с другими звёздными системами, населёнными сидхэ?"

Изумрудные глаза опасно сузились.

"Конец сеанса!"

Взрыв в голове!

...

Я открываю глаза. Передо мной маячит лицо Ирочки. Как обычно...

"Да, Рома. Как обычно. Как всегда"

"Между прочим, сейчас же опасности нет? "Хранитель" стоит в голове...Спала бы спокойно..."

Я ощущаю все эмоции жены — в данном случае лёгкую досаду.

"Бывают редкие случаи, Рома, когда ты необычайно догадлив, на грани потрясающей мудрости. Но всё же гораздо чаще ты натуральный балбес"

"Это да. Но ты видела?.."

"Да"

"Ну и?.."

В её глазищах плавает глубокая задумчивость.

"Не знаю, Рома. Вряд ли. Она же тебе ясно изложила — им не нужны чужие. Их вполне устраивает то, что есть. Можно веками сидеть на скамейке в саду и читать поэмы в электронной книжице"

"А как насчёт "пути в Аасгард"?"

"А-а... Слова, одни слова. Кто хочет найти, ищет"

Выражение Ирочкиных глаз вдруг стремительно меняется.

— Однако! И такого ценнейшего сотрудника заточили на необитаемом острове? Ну и кто они, твои коллеги, после этого?

Я глажу её, целую.

— Между прочим, сеансы всевидения отнимают массу здоровья. Я нуждаюсь в срочном восстановительном лечении...

— О! — Ирочка весело округляет глаза. — Опять? Ведь только что...

— Ну, я могу и обойтись, конечно, — я демонстративно поворачиваюсь на бок.

— Нет-нет, что ты! — она приникает ко мне. — Оставить тебя без медицинской помощи в такой момент, это было бы просто бессердечно.

...

Глава 26

Сомнительные успехи

"Привет, начальник"

Сэнсэй сидит на собственной кухне, перед ним на столе изрядная кастрюля сосисок и не менее внушительных размеров соусница, в которую он обмакивает сосиски одну за другой. На сей раз Цанг не использует голос, обходясь мыслесвязью, вполне отчётливо транслируемой по каналу. Оно и понятно, кстати — с набитым ртом разговаривать несподручно.

"Здравствуй, Цанг"

"Я с дурной вестью, Рома. Я не нашёл"

"Вообще никого?"

"Вообще никого. Как они до сих пор живы, если детей у них воспитывают подобные твари?"

Я мрачно вздыхаю. Вот оно... Я не решил задачу "номер раз", не определился с наличием относительно живых на кладбище, с критериями их системного поиска. Теперь Цанг вынужден искать вслепую, и потому не может найти хотя бы одного из воспитателей в этих их жутких "воспиталищах". И Динна, разыскивающая способных учеников среди подрастающего поколения "зелёных", тоже вынуждена работать методом перебора.

"Не гожусь я в начальники, Цанг. Ибо балбес"

"Совсем ничего не увидел?"

"Да не то, чтобы совсем ничего..."

Цанг смачно жуёт сосиску.

"Не горюй, Рома. Командир идёт в бой впереди, и гибнет первым"

"Ага. Увлекая своим геройским примером остальных"

Сэнсэй окунает следующую сосиску в соус.

"Будем считать, что ты проплакался. Где твоя мнемозапись?"

Я зажигаю виртуальную клавиатуру, тычу в неё пальцами.

"Всё, уже у тебя"

Цанг, не отрываясь от своей кастрюли, зажигает где-то сбоку виртуальный экран — мне отсюда не видно — и некоторое время рассматривает запись, при этом продолжая поедать сосиски и приглядывать за мной, бросая мельком короткие взгляды. Три дела одновременно делает, как истинный Наполеон.

"И это ты называешь "не то, чтобы совсем ничего"?"

"Да ладно..."

"Да не "да ладно"!"

"А толку? Нам нужна помощь, Цанг"

Сэнсэй окунает в соус последнюю сосиску.

"А вот в этом ты, похоже, прав. Я отчего-то не могу пробиться к самому Повелителю. Попробуешь? Нам важно знать..."

"Да вот же я и пытаюсь"

"Ну и хорошо. Привет твоей Иолле и дочке особо. Смотри сюжет, что я тебе скинул"

"Я к тебе во сне..."

"Зачем тратить силы, когда есть деньги? Силы нам ещё понадобятся, поверь"

Цанг проглатывает последний кусок.

"Ты не обращай внимания... Я вчера вечером только воду пил. Не было аппетита. И полагаю, ты тоже сегодня не сможешь взять в рот ни крошки, после того, что увидишь. Мой тебе совет — смотри сюжет с экрана, а не прямо через мнемо"

"Так страшно?"

"Не то слово. Откровенно говоря, я не представляю, как мы будем работать дальше. Вчера я не имел контактов с внуком, к счастью, но... Короче, пустой разговор, пока ты не просмотришь сюжет"

Сэнсэй наклоняется ко мне.

"Все мои сомнения позади. Мы просто обязаны вывернуть наизнанку этот Оплот, Рома"

Изображение Цанга гаснет. Я вздыхаю. Да, силы-то силы... Однако межзвёздная видеосвязь дело недешёвое. А я уж начал было подумывать, как бы нам с Ирочкой приобрести недвижимость в полярной курортной зоне... в летающем комплексе...

"Не горюй, Рома. Какие наши годы? Да и папа с мамой вряд ли в ближайшие десятилетия вернутся, чтобы писать здесь мемуары и научные статьи на тему "как мы спасли человечество". Нескоро ещё наступит на Земле светлое будущее"

"Следишь?"

Бесплотный шелестящий смех.

"И вовсе не слежу, а наблюдаю"

Вот интересно — кто из мужей на Земле был бы доволен, если бы все его мысли могла читать жена, притом на расстоянии? А я вполне. Ибо нам нечего скрывать друг от друга. Ибо я в любой момент рад её голосу, бесплотному или живому — неважно...

"Спасибо, Рома. И я тебя тоже очень сильно люблю"

"Потому что я хороший?"

Я ощущаю её улыбку.

"И за это тоже"

Я улыбаюсь в ответ. Маленькая моя...

"Ладно, работай, о мой Великий спящий. Не буду отвлекать"

Бесплотный голос в мой голове уходит, гаснет. Я вздыхаю. Да, пора уже мне заняться делом. Что-то там передал мне Цанг, что нежелательно использовать мнемо? Однако экран, это же совсем не то...С экрана можно увидеть только видеоряд и звук, синтезированные компьютером-дешифровщиком.

Нет, не послушаюсь я его. Раз взялся, нужно ходить, а не отворачивать глазки от некрасивых сцен.

...

Ровные ряды коек стоят в обширном зале, освещённом архаичным потолочным светильником в виде прозрачной трубы с парой натриевых ламп по концам. Сквозь просвет в зеркальном покрытии свет исходит наружу, отчего светильник кажется огненной чертой, надвое рассекающей потолок. Такие светильники мало где сохранились, разве только в технологических помещениях, цехах да ангарах. И в этом вот воспиталище. Вообще-то заявка на замену этих древностей светопанелями отправлена давным-давно... А, какое мне дело? Лампы эти служат достаточно долго, приходят стабильно, меняет их электрик... А если вовремя не меняет, то электрика всегда можно лишить жалованья. Или выпороть, поскольку он десятизначный. Да, у десятизначных основной доход составляет каша, так что штрафные санкции к ним малоэффективны. Хотя у двенадцатизначных, к примеру, каша, комбинезон и башмаки вообще единственное, что они имеют.

В точности, как мои воспитанники.

— Дневальный! — в пустоте зала голос звучит раскатисто, как стальной прут по рифлёному железу.

— Я здесь, мой господин! — щуплый подросток в мешковатом сером комбинезоне на вырост валится передо мной ниц с привинченного в углу круглого сиденья. Сиденье сделано с таким расчётом, чтобы дневальный, уснув, просто свалился бы. Однако и к этому приспособились, похоже, мои воспитанники...

— Спишь, ничтожный?

— Никак нет, мой господин!

— Как же нет, когда да! Смотри, дождёшься у меня! Докладывай, как положено!

— За время моего дежурства произошли два незначительных происшествия, мой господин!

— А именно?

— Два нуля пятьсот тридцать восемь пятьдесят девять пятьдесят пять восемьсот семьдесят два подрался с... — тарабанит дневальный.

Да, это мне известно. Все помещения воспиталища оснащены системами видеонаблюдения, так что, строго говоря, доклад этого заморыша лишь дублирует её. Однако так уж заведено — у правильно воспитанного молодого кадра привычка доносить начальству буквально обо всём должна быть вбита в подсознание.

-... Неверно! Ты спутал номер! — гневно прерываю я доклад о втором происшествии, естественно, тоже драке. — И утаил, что драка произошла не просто так, а он хотел вылить воду у Два нуля девятьсот одиннадцать тринадцать сорок девять двести пятьдесят восьмого!

— Так точно, мой господин! Виноват, мой господин! — воспитанник таращится на меня с благоговейным ужасом. Он, конечно же, уверен, что господин директор помнит поголовно всех воспитанников по номерам. Разумеется, это невозможно. Просто перед обходом я просмотрел сводку и скачал данные на микрокомп, и номера нарушителей в данный момент высвечены на моём браслете. Но дневальному всё это дело не видно.

— Отжался от пола! Шестнадцать раз!

Да не такой уж хилый парнишка, похоже. Гляди-ка, справился... Попробовал бы не справиться.

— Ещё уснёшь, весь зад в кашу превращу!

— Так точно, мой господин!

Закончив воспитание дневального, я продолжил обход. Нелегко быть директором воспиталища, ох, нелегко... Штатная ёмкость — восемь тысяч сто девяносто два воспитанника, да учителя-воспитатели, да вспомогательный персонал... И вся ответственность на мне, если что. Хозяин этого заведения и мой господин, Бессмертный, носящий имя, если что, шутить не станет.

Выход на лестничную клетку перегорожен решёткой, толстые прутья кое-где тронуты ржавчиной, проступающей сквозь краску. Хорошо, что краска тёмная, незаметно... Перекрасить велеть, что ли? Нет, пока рано. Есть регламент плановых ремонтных работ, вот тогда и... Всё равно едкие испарения города быстро приведут покрытие в прежний грязно-ржавый вид.

Лифт скрипит, медленно и неохотно перемещаясь между этажами. Надо велеть механику заняться... Этот лифт — личный, директорский, и выходит непосредственно в мою приёмную. Учителя и воспитатели пользуются другим, а весь прочий вспомогательный персонал ездит на грузовом. Что касается воспитанников, то им положено ходить по лестнице, полезно для физического развития. И, строго говоря, вообще не особо положено разгуливать.

Коридор, проложенный на четвёртом учебном ярусе, освещён вполне современными потолочными светильниками, на светодиодных матрицах или как там их... впрочем, не помню. Это всё положено знать электрику, а не директору. У директора другие задачи.

Дверь, закрывающая вход в класс, снабжена широким окном из односторонне прозрачного небьющегося стекла. Я ощутил гордость — такие стёкла стоят немало, однако мне удалось убедить своего господина потратиться. Одно дело незаметные микротелекамеры в углах, к которым довольно быстро привыкают и перестают особо замечать. И совсем другое — тёмное окно, смотрящее на тебя в упор. И в душевых стоят такие окна, и даже в туалетах. Где ещё найдёшь такое, как не в нашем воспиталище? О таком "всевидящем оке" невозможно забыть при всём желании, и это глубоко правильно — воспитанники должны ежесекундно ощущать, что их видят насквозь.

А самое большое окно, чуть не на всю стену, стоит в экзекуторской. Воспитание подрастающего поколения дело тонкое и ответственное, и опытный воспитатель всегда использует не только плеть, но и кашу. Особо старательные ученики получают возможность сидеть за столом и вкушать свою пайку, одновременно наблюдая за наказанием нерадивых через окно. Хотя наивысшей наградой служит, разумеется, возможность самому участвовать в наказании провинившегося. Я даже облизнулся, вспоминая собственное обучение - сам я с витой плетью, и нарушитель, растянутый на станке... эх, бодрит!

Но вообще-то в экзекуторской наказывают уже серьёзных нарушителей, и не всегда дело ограничивается банальной поркой. Экзекуторы народ изобретательный, не всякий попавший к ним уходит на двух ногах. Бывает, что и на четвереньках еле уползают. Поэтому за мелкие провинности воспитанников обычно наказывают сами воспитатели, на месте.

Ну а особо провинившихся я просто сдаю Санитарам.

Я заглядываю сквозь окно в один из классов. Ага, вот кстати — похоже, тут как раз господин учитель решил кого-то поучить сверх программы.

Нажатие кнопки на браслете, и широкая дверь с лязгом откатывается в сторону. Большинством дверей могут управлять только учителя и воспитатели, имеющие личные браслеты. Не хватает ещё, чтобы воспитанники бродили по всем этажам, когда кому вздумается!

-... Я сколько раз должен тебе повторять, тупица?! О, мой господин! — учитель низко склоняется передо мной. Дети разом валятся ниц, оттопырив зады. На мгновение во мне возникает жгучее искушение воспользоваться предложением и от души пнуть пару-тройку воспитанников, но я сдерживаюсь. Несолидно. Господин директор должен быть выше этого, он холоден и объективен.

— Продолжай процесс, — благосклонно киваю я учителю.

— Слушаюсь, мой господин! Принеси мне хлыст, ничтожный! — это он уже ученику.

Воспитуемый с поклоном подносит своему наставнику длинный и гибкий пластиковый хлыст, расстёгивает комбинезон, и тот разом сваливается с плеч. Теперь ученик стоит совершенно голый в куче тряпья, закинув руки за голову.

— Не желаешь ли, о мой господин? — учитель с поклоном преподносит мне хлыст на вытянутых руках.

— Нет, пожалуй. Начинай!

Учитель со свистом взмахивает хлыстом, и на гладкой зеленоватой коже воспитанника появляется первая тёмная полоса. Ещё, ещё!

— Стой смирно! Руки держи где положено! Так, теперь все вместе — что нужно сказать?

— Позор ничтожному! — хором ответствуют дети.

— Хорошо. Ты первый! — поднимает учитель ученика из первого ряда. — Все в очередь! По одному разу!

Ученики наносят хлёсткие удары по ляжкам товарища, один спереди, другой сзади — для равномерности полос. Да и бьют, пожалуй, покрепче самого господина учителя. Балует он их, надо сказать... Вообще-то право выпороть другого надо ещё заслужить.

— А-а-а! — не выдерживает наконец воспитуемый.

— Молчать! Здесь сам наш господин директор! В экзекуторскую захотел?

В классе тридцать два ученика, и воспитуемому достаётся тридцать один удар, сверх отпущенных учителем лично. Пожалуй, не так уж глупо. Одно дело, когда тебя выпорет учитель, и совсем другое, когда все без исключения одноклассники. Семь тысяч девяносто сто семьдесят пятый опытный педагог, знает, что делает... Теперь этот ученик будет стараться изо всех сил, лишь бы в следующий раз оказаться на другом конце хлыста.

Однако вид голого и избитого малолетки здорово возбуждает, право слово.

— Ну что это такое! — я беру хлыст у учителя. — Вот как надо!

Хлёсткий удар, и воспитуемый заходится визгом, похожим на звук шлифмашины.

— Молчать, сволочь! Встань как положено! — шипит на ученика учитель. — Отличный удар, мой господин, если позволишь высказать ничтожному своё мнение.

— Позволяю, — я бросаю учителю хлыст, который тот подхватывает у самого пола, поскольку опять стоит, полусогнувшись. — Я вижу, процесс воспитания у тебя налажен.

— Рад стараться, мой господин!

Покинув класс, я шагаю по коридору. Нет, что ни говори, а порка сильно поднимает настроение. Зайти, что ли, в экзекуторскую и развлечься как следует?

Браслет начинает зудеть руку. Я бросаю взгляд на табло, и едва сдерживаю ругательство. Чуть не забыл, надо же... На сегодня это самое важное дело.

Вообще-то наше воспиталище базовое, и выпускает разряды с девятого по двенадцатый. Тех, кто на первичном тестировании показал достаточно высокий уровень притязаний или повышенную склонность к логическому мышлению, учат не здесь. И учат их по другим программам — высшая письменность, то-сё... По окончании обучения происходит распределение, и выпускникам присваивают новые номера взамен тех, что они носили в воспиталище. Из "логиков" выходят инженеры и прочие учёные технари, а из ребят с высоким самомнением и пробивной энергией выходят порой очень важные персоны. Оплот Истинного Разума — это мир наивысшей справедливости. Здесь Бессмертным, носящим имя может стать любой. Если сумеет обогнать и задавить конкурентов.

Я облизнул пересохшие губы. Яркий комбинезон, вкусная каша, личное жильё и ванна с водой — всё это ерунда. Бессмертие, вот подлинно великая цель. Жить, жить и жить, жить бесконечно... А стареющие тела менять, подобно башмакам. Износил — выбросил.

Вот и сегодня в моём воспиталище проходит конкурс среди выпускников. Поступила заявка от Бессмертного, и его доверенные лица уже здесь. Выбор донора — дело ответственное. Юноша должен быть здоров и красив, и горе мне, если такового не окажется.

...

Я одним движением отключаю мнемозапись, некоторое время сижу, дыша глубоко и часто. Вот как... Вот так, значит, и воспитывают у них там подрастающее поколение. Хорошо, что Ирочка не видит...

"Я всё видела, Рома. Пусть и нечётко, через твои мыслеобразы"

"Зря я не послушался Цанга. В самом деле надо было смотреть с экрана..."

Ирочка отвечает не сразу.

"Смотри, Рома, смотри. Всё смотри. И помни — вот так в принципе может быть и на Земле"

Я стискиваю зубы.

"Этого не будет. В самом крайнем случае, повторный пуск восстановленного кварк-реактора..."

"Вряд ли они соберут его снова с такими же дефектами. Тот шанс упущен, Рома. Ты изменил ход истории, пусть не сам"

"Ира, Ир... Скажи прямо. Я зря вмешался?"

Долгое, долгое молчание.

"Нет, не зря. Я очень хорошо понимаю тебя, Рома, я вижу все твои терзания. Иначе и быть не может. Уж если проект "Земля" столько раз вызывал серьёзнейшие сомнения, мол, всё безнадёжно... Здесь же ситуация гораздо мрачнее. И не колеблется ни мгновения только слепой фанатик. Однако врач должен до конца бороться за жизнь пациента, если взялся лечить"

"Что бы я делал без тебя?"

Короткий бесплотный смешок.

"Чинил бы ржавые механические повозки. И уже вероятно, женился бы с тоски, на большой, тёплой и мягкой бескрылой женщине"

"Ты в это веришь?"

Долгое, долгое молчание.

"Нет, Рома. Теперь уже нет. Сейчас мне кажется, тот перстень упал бы, даже если я держала бы его двумя руками... Но мы не о том говорим сейчас"

Я вдруг понимаю, что её тревожит.

"Да, Рома, да. Ты думаешь, зря на нашу работу так мало желающих? "Опалённые злом", это не просто слова. У нас же Мауна. И телепатию никто не отменял. Подобные сюжеты могут морально искалечить любого маленького ребёнка"

Меня пробирает дрожь. Ведь в любой момент дочура могла соскучиться по папе, представить мой лик... И увидеть. Это даже не танки, гоняющиеся за беззащитным солдатом по украинской степи. Это гораздо, гораздо хуже.

Я резко встряхиваю крыльями.

"Думаю, эту проблему мы решим!"

...

Глава 27

В тюрьму попасть непросто.

-... Скажем прямо, это очень необычная просьба.

Начальница службы контроля островов Изгнания хлопает ресницами. Понять её можно. К примеру, начальник Матросской тишины тоже изрядно удивился б, если бы к нему явился с вещами некий гражданин и попросился назад в камеру.

— И всё-таки я прошу. Я не могу подвергать такой опасности нашу дочь.

Некоторое время она ещё колеблется, размышляя.

— Нет, Ди. Для заточения на острове нужно решение суда или хотя бы дисциплинарной комиссии высокого уровня. Притом с вескими основаниями.

— Но ведь я ненадолго, временами...

— Я сказала — нет! У нас тут не санаторий. Извини.

Изображение гаснет, я в раздумьи кусаю губы. М-да... Не так это просто, оказывается — сесть в Раю.

"Ира, Ир"

"Ау?"

"Ты забыла сказать "любимый""

Шелестящий бесплотный смех.

"Не заговаривай мне зубы, любимый. Излагай"

"Меня в тюрьму не взяли. Не подхожу я им"

Я чувствую её изумление.

"Что?! Нет, погоди-ка... Сейчас, включу видеосвязь"

Прямо передо мной зажигается голограмма — моя жена сидит на пушистом ковре, перед ней в воздухе красно-зелёная диаграмма "соединённых судеб".

— А я-то не сообразила, что он такое придумал... — Ирочка переходит на звук. — Долго думал, Рома?

— Не очень, — честно признаюсь я.

— Вот и я про то же. Подавители телепатии имеются не только на островах Изгнания, муж мой. Например, в Академии...

— Ты гений! — я шлёпаю себя по лбу.

— Крепче шлёпай, — в глазах моей ненаглядной бесится смех. — Тоже гением станешь.

— Ух ты и ехидная!

— А ещё я умная и красивая, как говорит наша дочь. Обратись к Фью, правда. Ну всё?

— Пока да.

Изображение Ирочки гаснет, я вызываю в памяти облик братца Феди...

"Фью, можно тебя отвлечь?"

Краем сознания я улавливаю — Фью в окружении сталактитообразных установок. Ясно, идёт эксперимент.

"Ага, родственник! Я уж думал, ты забыл мой светлый облик, и оттого не можешь выйти на связь. Да-да, я наслышан — тебя с позором изгнали даже из мест лишения свободы"

Однако мне не до шуток.

"Федя, у меня просьба к тебе..." — дальше я не продолжаю. Телепатия для чего? Пусть ловит мыслеобразы.

Ирочкин братец некоторое время размышляет

"Можно. У нас не острова Изгнания. Если кто-то желает надеть на голову ведро, имеет полное право"

"Спасибо, Фью"

Он опять отвечает не сразу.

"А вот я не могу сказать тебе того же, Рома. Я полагал, моя сестрёнка достойна счастья"

"Это правда"

"А между тем некто уже успел слегка посидеть. Это сверх того, что некто нашёл далеко не самую уважаемую работу. И с той его уволили за несоответствие. Я не прав?"

"Нет, Фью. Ты не прав"

"Хорошо, тогда отложим этот разговор, не время и не место. Где Академия, ты знаешь. Как меня найти, тоже. Конец связи"

Я улыбаюсь слегка виновато. Сердится... Ну а как? Кому понравится, что муж у любимой сестрёнки неработающий урка?

...

"Здравствуй, Рома"

"Здравствуй, Динна. Что случилось?"

Действительно, я ещё не видел Первую Всевидящую Свира в таком состоянии. От холёной красавицы, уверенной в себе на все сто, осталось очень немного. Губы прыгают...

"Мне страшно, Рома. Так... так нельзя!"

"А они считают это состояние единственно верным"

"Но мы должны что-то сделать!"

Я смотрю на неё без малейшей улыбки. Сейчас улыбка была бы совершенно неуместна.

"И мы сделаем. У тебя есть вербовки?"

Девушка берёт себя в руки.

"Только одна. Я не знаю, где искать"

Я тяжело вздыхаю.

"Моя вина. Цанг вообще ничего..."

"Он искал среди надзирателей, которые по недоразумению именуются учителями. А у меня дети! И они все такие же!"

"Если они все такие же, тогда нам там нечего ловить, Динна. И придётся признать, что операция с Изгоем была ошибкой. Но я не верю"

"Мне нужно знать, где искать, Рома"

"Я понимаю. Я очень, очень постараюсь... Нет, я сделаю"

...

— Вот здесь и располагайся.

— Спасибо, Федя.

— Меня зовут Фью вообще-то.

— Извини, Фью. Больше не повторится. — я улыбаюсь чуть виновато.

Не говоря больше ни слова, Ирочкин братец выходит из помещения. Я провожаю его взглядом. С момента моей отсидки в местной КПЗ в наших с ним отношениях наметилось явное похолодание. Понять его можно — переживает за любимую сестрёнку. Но, как и положено воспитанному ангелу, не считает возможным лезть ко мне с нотациями. Пока, во всяком случае.

Стоящий почти в центре комнаты искусственный кактус — это и есть тот самый подавитель телепатии. Совсем небольшой, его радиус действия не выходит за пределы лабораторного помещения. Вообще-то этот прибор используют для исследований, но мне годится.

Я включаю "кактус" движением пальцев, и в лаборатории враз становится неуютно. Как будто на голову ведро надели... Ладно. Придётся потерпеть.

Я тяжко вздыхаю. Смотреть мнемозапись напрямую при включенном подавителе сплошное мучение. И это тоже придётся потерпеть. Ну-ка, что там увидела Динна?

...

Лопасти вентилятора издают ритмические глухие звуки, навевающие сон. Часть светопанелей на потолке погашена, и вся обширная спальня погружена в полумрак. По состоянию освещения можно понять, что снаружи ночь. Да, только по режиму освещения, поскольку окон нет.

Кровати без спинок стоят ровными рядами, покрытые одной простынёй поверх жёсткого синтетического матраса. Ни подушек, ни одеял. На кроватях лежат воспитанники, совершенно голые — башмаки и комбинезоны сданы в раздевалку и заперты до утра. Входная дверь тоже заперта — широкая, железная, отодвигающаяся вбок. Всё правильно, устав не допускает самовольное перемещение воспитанников. Вон у дневального на стене есть кнопка вызова, если что. Да что может случиться? Здесь даже матрасы и простыни сделаны из негорючей синтетики, а всё остальное железо и бетон... Туалет в углу, огорожен ширмой, питьевая вода в автомате раздачи возле того же дневального. Так что совершенно незачем воспитанникам покидать спальное помещение до подъёма.

Кстати, перемещение по самой спальне тоже не приветствуется. Миниатюрные телекамеры в углах незаметны, но видят всё и притом неплохо. Если, к примеру, случится драка и дневальный по какой-то причине не нажмёт кнопку — разумеется, если предположить, что дневальный полный идиот — то всё равно через весьма короткое время в зал ворвутся с электрошоковыми дубинками в руках экзекуторы и наведут порядок.

Но вообще-то драки у нас не редкость. Несмотря на то, что воспиталище это выпускает даже шестизначных, не то, что некоторые. Выше можно подняться уже только в ходе самой службы. Так что идиотов тут нет. И тем не менее в спальне отсутствуют какие-либо тяжёлые предметы, не прикреплённые к полу или стенам. И карманов на сером комбинезоне воспитанника нет. Но вот не так давно один воспитанник ухитрился протащить в раздевалку в штанине короткий железный ломик, привязав его к ноге, и от души разобрался с обидчиками, вылившими его воду. Один скончался на месте, второй в лазарете, а самого нарушителя забрали Санитары. Господин директор грозился даже металлоискатель поставить где-то, но потом всё утихло. И правда, металлоискатель этот стоит дороже, наверное, чем все трое воспитанников... Да и кому охота заниматься? Естественная убыль в пределах нормы.

А ещё ходят глухие слухи, что не всех, кого забирают Санитары, пускают в плазмотрон. Якобы некоторые потом даже пробиваются в пятизначные... Впрочем, слухи они и есть слухи. Невозможно отличить, какие из них реальны и какие запущены самим господином директором, с целью тестирования воспитанников...

Я даже облизнулся, до того отчётливым было внезапное видение — господин директор падает под ударом стального прута, и я бью его по голове, бью, пока пол не оказывается залит мозгами... А потом хоть и в плазмотрон. Карьера? А зачем мне она? И зачем мне такая жизнь?

Пора, наконец, признаться самому себе — я дефектный. Говорят, таких тоже немало, тех, кто не ценит жизнь. Обычно они кончают скверно. Этот мир безжалостно отсекает лишних, тех, кто так или иначе не соответствует своему предназначению.

"Подойди к зеркалу" — шелестит в голове бесплотный голос. Ну вот... Похоже, всё. С ума сходят многие, почему не я?

"Это не сумасшествие. Подойди к зеркалу"

Я ещё некоторое время лежу, потом тихо встаю и иду в туалет, отгороженный ширмой. Дневальный кимарит на ввинченном в пол табурете. Если сейчас рявкнуть с металлом в голосе "Спишь, ничтожный?!", он наверняка повалится ниц и оттопырит зад. То-то смеху... Обычное развлечение воспитанников, кстати.

— А? Что? — вскидывается дневальный.

— Да тихо, я это, я.

— А-а...

Я захожу в загородку. Вообще-то по идее тут должна стоять специальная кабинка, но обошлись простой загородкой, пластиковой ширмой на вмазанных в бетонный пол железных стойках. И зеркало на стене тусклое, в пятнах...

Я вздрагиваю. Оттуда, из глубины зеркала, на меня моими глазами смотрит чужой.

"Значит, тебе не нужна такая жизнь, Малыш?"

Я снова вздрагиваю. Ещё никто и никогда не называл меня по имени. Только по номеру. Если кто-то из воспитанников рискнёт назвать другого каким-либо именем, его из экзекуторской вынесут... Потому что имя могут носить только Бессмертные.

Нет, было. Очень давно, меня звал так один...Он был неправ и поплатился.

"Ты не ответил, Малыш"

Тёмные глаза из зазеркалья смотрят требовательно и печально.

"Я отвечу. Нет, мне не нужна такая жизнь"

...

Я отключаю мнемозапись одновременно с прибором-подавителем телепатии. Уфф... На голову словно обруч набили, как на бочку.

Ну вот и есть ещё один будущий боец в наших рядах. Или не боец? Будущее покажет... Во всяком случае, сейчас он немногого стоит. Какие возможности у зэка в колонии усиленного режима? Кстати, вот интересно — если у них так детей содержат, то как обращаются с настоящими преступниками?

Ерунда это. Суют в плазмотрон и точка. Здешняя родина-мать щедро пускает в расход своих сынов, потому как их триста миллиардов, и стоимость их воспроизводства в инкубаторах ненамного больше стоимости израсходованной каши. Чего жалеть? Во всяком случае, с неживыми роботами на Оплоте обращаются куда бережнее, поскольку те дороже.

Однако, как гудит голова. Я массирую виски, морщась. Проклятый прибор... Одно хорошо — моя дочь никогда не увидит и не почувствует того, что вынужден видеть я. По крайней мере, пока не станет взрослой.

Я сжимаю губы в нитку. Когда она станет взрослой, ничего этого быть не должно. Вот так вот!

...

Глава 28

Совсем неожиданные союзники

— Аора летала высоко-высоко...

— Верно, доча.

Я улыбаюсь, исподволь разглядывая жену и дочь. Мауна изучает азбуку, светящуюся прямо перед ней в воздухе, старательно шевеля губами. Разумеется, при активной помощи мамы. Вообще-то обучение грамоте у ангелов происходит в специальных группах, но группа группой, а мама — совсем другое дело... В конце-то концов, она же преподавала в земной школе!

— Папа опять забыл принести древесную дыню, — старательно читает Мауна, вглядываясь в экран. И хотя телепатия не оставляет сомнений в том, что это розыгрыш, я невольно смотрю на экран — вдруг и правда там так написано? Ирочка фыркает, искоса блестя глазами.

— Ага, поверил, поверил! — смеётся дочура, хлопая в ладошки.

— Ах ты моя обманщица! — я тормошу дочь.

— А ещё я красивая и добрая!

— Ну безусловно!

— Ну хватит, хватит! — Ирочка делает строгое лицо, хотя в глазах бесится смех. — Всё бы вам баловаться. Между прочим, Рома, как обстоят дела с задачей номер раз?

Я смурнею. Разумеется, она права. Работа есть работа.

— Так нельзя, мама, — убеждённо возражает Мауна. — Папа должен получать много-много положительных эмоций и душевного тепла, иначе ему будет плохо!

Теперь уже фыркаю я. Вообще-то это грубый плагиат собственного изречения Ирочки, но в данный момент оно употреблено как нельзя более кстати.

— Ты так полагаешь? — я вижу, каких трудов стоит моей жене сохранять серьёзное выражение лица.

— Убеждена! — торжественно заявляет дочура, и мы втроём валимся от хохота.

— И тем не менее мама права, Мауна, — вздыхаю я, отсмеявшись. — Ладно, спасибо вам обоим за положительные эмоции. Пойду в ту комнату работать.

Перейдя в соседнюю комнату, я усаживаюсь на пол с искренним намерением решить-таки задачу номер раз. Сколько можно?!

Пронзительный писк, и в комнату с улицы влетают две пёстрые быстрокрылые сони. Нечаянная радость со своим отпрыском, только что вкусившим радость полёта и теперь усиленно осваивающим высший пилотаж. И взлёт-посадку, кстати, по примеру своей матушки, норовит отрабатывать на моей голове...

— А ну кыш, зверюхи! — возмущаюсь я, но зверюхи нимало не верят в мою свирепость. Долгожданная радость с визгом садится мне на макушку, немедленно запутываясь в отросших волосах.

— Ай, да ну вас обоих! — в сердцах я вскакиваю, выдирая летучего сонёнка из волосьев, усаживаю его в корзинку. Зверёк возмущённо пищит — он уже не маленький, сидеть в гнезде! Он желает гулять и веселиться!

Н-да, вряд ли мне дадут тут сосредоточиться. Здесь слишком шумно. В хозблок пойти, что ли? Не, в вестибюль! Там не достанут.

В общем холле сумрачно и прохладно. Неярко светится зеленоватым сиянием столб гравилифта, отражаясь в зеркальных стенах, отчего помещение выглядит совершено фантастически — лес светящихся прозрачных колонн трёхметровой толщины, уходящий в бесконечность. Я усаживаюсь на гладкий пол, сосредотачиваюсь. Вспыхивает виртуальный экран, и в зеркальных стенах немедленно возникает отражение. Сотни, тысячи моих собратьев по разуму, склонившиеся перед экраном, решают трудную задачу...

Что-то вдруг меняется в мире. Или это в моей голове? Я облизываю губы и начинаю лихорадочно тыкать в светящиеся передо мной виртуальные клавиши. Столбики диаграмм приходят в движение, распадаясь на разноцветные куски. Так... Так... А ну-ка!

Я даже головой встряхиваю от осознания — вот же оно, решение задачки, как всё просто... А ну, быстро!

Теперь мои пальцы порхают со скоростью, вряд ли доступной человеку. Да и не всякий ангел может так работать... Однако этого мне мало. Одним движением я перехожу на мыслеуправление. Обычно я стараюсь работать вручную, поскольку сервер плохо переносит извилистый ход моих мыслей. Но не сегодня!

Столбики диаграмм резко ускоряют движение, перемещаясь теперь подобно фишкам на игровом столе казино, где орудует высококлассный крупье. Поверх вязи символов возникает объёмный глобус — изображение Оплота Истинного Разума. На нём одна за другой вспыхивают точки. Много, очень много точек! Ещё, ещё! Всё?

"Задача выполнена" — шелестит бесплотный голос компьютера в моей голове.

"Сохранить!"

Я обессилено опрокидываюсь на спину, широко распахиваю крылья, расстилая их по полу. Лес зеленоватых светящихся колонн бесконечен, как сама Вселенная...

"Ира, Ир... Я сделал"

"Ну?!" — я чувствую её чувства, искреннюю радость и гордость за меня. — "Какой молодец! Ты же молодец, Рома!"

"Ну это-то да. Однако я хотел услышать несколько иное..."

"Я сейчас"

Несколько мгновений, и внутренняя стена распахивается. Ирочка неслышно подходит, мягко и привычно ложится поверх меня.

— Я люблю тебя, Рома, — она говорит по-русски, невыразимо мягким голосом. — Так?

Вместо ответа я обнимаю её, целую.

"Ну безусловно!"

...

-... Динна, а ты можешь меня на одной руке поднять?

"Могу" — свирка улыбается, разглядывая ангельского ребёнка. По сравнению с ней моя дочура выглядит просто крохотной.

— А папу?

Динна оценивающе рассматривает меня.

"Одной рукой? М-м... Смотря за что взяться"

Ирочка фыркает, блестя глазами, Цанг скалит зубы. Весело им, понимаешь ли...

Сегодня наша "Красная капелла" собралась в полном составе и в реальных лицах. Поскольку не все вещи можно обсудить с помощью систем связи. Лучше личных встреч вряд ли что-то можно придумать.

Что касается дочуры, то произошёл элементарный прокол. Поскольку Ирочкина прабабушка должна была забрать её несколько раньше, чем подпольщики соберутся на явку. Ну что же, и у ангелов не всё и всегда проходит гладко.

Впрочем, Мауна даже довольна таким развитием событий. Не каждый день у папы-мамы бывают столь необычные гости!

— Мауна, пойди поиграй в другую комнату, — улавливает Ирочка мою озабоченность. — Нам нужно заниматься делами.

— Хорошо, мама, — дочура сейчас само воплощённое послушание. — Всё равно я буду подслушивать.

— Подслушивать можно. Вмешиваться нет, — уже строже говорит Ирочка. — Вопросы?

— Нет вопросов, шеф! — отчеканивает Мауна, дисциплинированно вставая навытяжку. Динна и Цанг смеются вслух.

Когда дочура исчезает, мы рассаживаемся на полу — впрочем, сэнсэй устраивается на пуфике, который мы держим в доме специально для гостя.

"Надеюсь, мы не зря потратились на телепортацию" — вертикальные кошачьи зрачки сэнсэя чуть "дышат".

Вместо рассуждений я разворачиваю изображение. Некоторое время Цанг и Динна разглядывают прозрачный шар, испещрённый точками. Больше всего точек в одном месте, что и неудивительно — по сравнению со Столицей Оплота земные Шанхай или Нью-Йорк просто мелкие хутора.

"Это места, где проживают потенциально пригодные к вербовке"

"Да..." — Цанг прядает ушами. — "Это определённо стоит того, чтобы потратиться на телепортацию. Рома, ты молодец. Скажем прямо, я почти отчаялся"

"Я бы не стала радоваться столь бурно" — это Ирочка. — "Я работала на Земле. Поверьте, эти точки говорят о духовной пустыне. На земном глобусе подобная диаграмма не точки, там поля разной плотности... И всё-таки наши миссионеры до сих пор не могут подвигнуть людей на качественный скачок в развитии"

"Вам мешают Истинно Разумные" — это Динна.

"Можно подумать, на Оплоте власти будут нам помогать" — возражает моя жена. — "На Земле они вынуждены действовать скрытно, и ресурсы ограничены. У себя на родине они могут делать всё, что угодно. Повелитель может бросить против нас весь аппарат подавления"

"Кстати, насчёт аппарата подавления и общей скрытности..." — Цанг задумчив. — "Во-первых, они не знают о нашем незримом присутствии. Случай с Изгоем вываливается из общей картины тамошних порядков, но и только. Во-вторых, большая часть аппарата занята именно подавлением, повседневной рутиной. Так что не стоит пока преувеличивать опасность"

Я размышляю. Цанг прав, разумеется.

"И всё-таки ресурсы несравнимы" — вздыхаю я. — "Всё, что мы пока можем, это организовать пару-тройку тайных кружков"

"Рома прав" — это Ирочка. — "Если не будет критической массы, цепная реакция не пойдёт. Кружки останутся кружками. Рано или поздно всех выловят, и всё..."

Некоторое время мы все молчим, осмысливая сказанное.

"Так что — нет никакого просвета?" — не выдерживает Динна. — "И всё зря?"

Длинный музыкальный сигнал, прямо перед нами вспыхивает в воздухе экран, и глаза всей нашей "капеллы" становятся абсолютно круглыми.

Высокая, очень стройная женщина, явно из хомо сапиенсов... Нет, разумеется. Вряд ли среди обычных хомо сапиенсов можно отыскать подобную даму. Сегодня она одета в сверкающее шитым серебром белоснежное одеяние, делающее её чрезвычайно похожей на сказочную Снежную королеву. Я даже усомнился на миг, та ли это Видящая, что спускалась в вечерний сад за забытой на скамье электронной книгой.

Впрочем, Снежная королева не одна. Рядом с ней присутствует Снежный король, не иначе, хотя я и не упомню из фольклора моей прародины подобного персонажа.

"Здравствуйте, Видящие чужих" — дама говорит, не разжимая губ и ничем не нарушая ослепительной неподвижности своего лица. — "Я Видящая сидхэ из Пяти Бессмертных Миров. Это мой Хранитель. Мы хотим говорить с вами. Хотите ли вы?"

Я чуть улыбаюсь. Я по-прежнему не вижу скрытые мысли Видящей сидхэ, но открытые эмоции читаются явно. Сквозь великолепный гонор сквозит откровенная опаска. Дама боится, что ей дадут от ворот поворот.

"Мы не сидхэ, и не прогоняем гостей от порога"

Изумрудные глаза Видящей и льдисто-голубые её Хранителя обращают свой взор на меня.

"Если мы правильно поняли, ты здесь главный. Ну что же, это несколько упрощает... Если совсем коротко — мы согласны"

Мой ангельский лик наконец обретает своё законное выражение — полного балбеса, естественно. Вот я не понял...

"Нет, ты правильно понял. Мы согласны помочь вам в вашем деле. Если вы пожелаете иметь с нами дело, разумеется"

"И каковы ваши условия?" — Цанг сейчас похож на статую, поросшую мхом от тысячелетней неподвижности.

Дама вопросительно смотрит на меня.

"Ответь на вопрос" — я уже оправился от изумления. — "Сидхэ не нужны чужие. Отчего в данном случае сделано из ряда вон выходящее исключение?"

"Это слишком долго объяснять. Полагаю, сейчас нас прервут, поскольку мы незаконно врезались в инфосеть вашей планеты. Условия самые обычные — мы работаем вместе и имеем доступ ко всей информации по данному делу"

"Больше ничего?" — это опять Цанг.

"Больше ничего"

Мы переглядываемся, все четверо.

"Решай, Рома"

"Мы принимаем ваше предложение" — я смотрю даме прямо в глаза. И хотя она, вероятно, может прочесть в моей голове по крайней мере наиболее поверхностные скрытые мысли, а я у неё нет, у меня такое ощущение, что дело обстоит с точностью до наоборот.

— А между прочим, воспитанные разумные всегда представляются. А вы даже не сказали, как вас зовут. Вот!

Мауна стоит на пороге, обиженно оттопырив нижнюю губку. Разумеется, девочка подслушивала (а для чего тогда вообще нужна телепатия?), и не утерпела, выглянула из соседней комнаты, дабы взглянуть на новых гостей.

Впервые с начала виртуального визита господа эльфы утрачивают сходство с ослепительно совершенными статуями.

"Вообще-то у нас личное имя принято сообщать только близким друзьям" — Видящая улыбается, глядя на Мауну. — "И тем не менее. Меня зовут Иллариэль, а моего Хранителя Даммар"

— А меня Мауна! — гордо заявляет дочура. — А ещё мой папа иногда меня Машуткой зовёт, вот! А вы совсем-совсем немые, или просто не хотите говорить вслух?

В этот момент экран теряет глубину и цвет, ещё через секунду становится белым полем и наконец гаснет. Очевидно, сервер видеосвязи обнаружил инопланетных абонентов-пиратов, нагло использующих канал связи.

— Мауна, я тобой очень недовольна, — Ирочка и в самом деле рассержена. — Что тебе было сказано?

— Оставь ребёнка в покое! — заступаюсь я. — Кто здесь главный?

Динна и Цанг улыбаются, наблюдая за семейной перепалкой.

"Как бы там ни было, а помощь нам сейчас как нельзя более кстати" — это Цанг.

"Я не уверена, что эта холодная гордячка сможет работать в команде" — это Динна.

"Ну, одна же работает..."

— Ты! Хищник! — не выдерживает Динна.

Теперь мы с Ирочкой смеёмся вслух. Я уже усвоил — у свиров "хищник" является довольно крепким ругательством. Что естественно для травоядных, однако...

...

Глава 29

Интерлюдия с диссертацией

-... Тихо тут.

Ирочка лежит на животе, пристально разглядывая пляшущие в чаше родника песчинки. Странно, что сюда никто не ходит. Похоже, этот родничок есть место нашего с Ирочкой уединения...

"Не обманывай себя, Рома. Я же отлично всё вижу. Ты летаешь сюда раз за разом, потому что тоскуешь"

Взгляд огромных синих глаз обращается на меня.

"Да, Рома, да. Ты тоскуешь по своим коллегам, по службе внешней безопасности"

"Это правда"

Она вздыхает, одним движением оказывается рядом со мной. Прижимается.

"Так или иначе тебе придётся вернуться. Ибо эпоха вольных подпольщиков-революционеров скоро подойдёт к концу. Как ни крути, то, что ты задумал — прерогатива службы внешней безопасности"

"И это правда"

Я глажу её волосы, зарываюсь носом в перья на сгибе крыла.

"Ира, Ир...Трудно мне"

"А кто обещал, что будет легко?"

Тонкий стеклянный звон, и на поляне возникают двое.

"Здравствуйте, Иолла и Рома"

"Здравствуй, Иллариэль, и ты, Даммар" — Ирочка отвечает первой, нимало не смущаясь, что нас застигли в такой интимной позе. Впрочем, вовремя настигли, ибо далее поза, судя по всему, должна была стать ещё более интимной. Я несколько торопливо принимаю приличествующую осанку.

Сегодня Знающая выглядит несколько проще, чем в прошлый раз — платье малахитового цвета, изумрудное колье и серёжки, в тон глазам. Оно и понятно, устраиваться на работу приходят в самом лучшем виде...

Ирочка фыркает, уловив ход моих мыслей. Но тут же становится серьёзной, поскольку мысли Видящей также сегодня читаются без труда. И особенно эмоции.

Потрясение. Потрясение на грани ужаса.

"Первые результаты. Есть две вербовки. Один взрослый, обходчик туннелей. Второй совсем ребёнок..."

Её всё-таки передёргивает.

"Я считала себя стойкой. Но это... Я, наверное, смогу спать теперь только под гипно"

Её взгляд становится стальным.

"Этот мир должен быть разрушен"

"И он будет разрушен. Но не убит"

Странно, почему молчит Даммар.

"Я говорю, когда в этом есть нужда. Сейчас я согласен полностью. Этот мир должен пасть. Но выживет ли он... Время покажет"

"Я перебросила тебе данные в твою папку" — это Видящая. — "И взяла оттуда..."

"Имеешь право. Договор есть договор, вся информация твоя"

Изображение теряет цвет и спустя секунду исчезает. Да, надо что-то делать с этим, негоже коллегам каждый раз использовать пиратское подключение...

— Ты заметил, она первой поздоровалась со мной?

— Я так понял, у них там изрядные пережитки матриархата.

— Пережи-итки! — передразнивает Ирочка. — Тоже мне, патриарх нашёлся. Между прочим, для разнообразия мог бы поинтересоваться, как идут дела у жены.

— Чего, неужто подготовилась таки к защите?

— Нет, это уже эгоизм! — сердится Ирочка. Берёт меня за щёки ладонями. — Вот скажи, почему ты ленишься читать мысли своей ненаглядной, м-м?

— Готов искупить вину! — я полон раскаяния. — Хоть сейчас, в любой позе!

— Балбес ты, Рома, ох, какой балбес! — звонко хохочет Ирочка.

...

-...Прости, Иолла, это довольно сомнительно. Уровень агрессии среди человеческих детей недопустимо высок, и снижения не видно.

— Ты невнимательно прочёл вот эту часть доклада, Аор. Уровень агрессии поддерживается искусственно при помощи специальных фильмов, именуемых "боевики" — последнее слово Ирочка произносит по-английски, the film-insurgent. — Никаких реальных факторов, обусловливающих необходимость столь высокой агрессии, в настоящее время в человеческом обществе стран авангарда нет.

"Папа, отчего они все спорят с мамой? Вот этот Аор же сам не очень верит в то, что говорит. Я же чувствую"

Я улыбаюсь. Естественно, дочура не в состоянии разобраться в навороченной учёной терминологии, однако эмоции присутствующих улавливает безошибочно.

"Понимаешь, какое дело, доча... Это называется "защита" Они пробуют мамину работу на прочность — вдруг где выявятся слабые места?"

Мы сидим в дальнем углу, у самой стены, причём Мауна восседает на папиных коленях, дабы лучше было видно аудиторию. Сегодня очень важный день. Идёт защита. Я не очень различаю ангельские учёные степени, поскольку в различных научных дисциплинах они разные, но можно смело сказать — Ирочкина работа тянет на кандидатскую в области ксенопсихологии. Да больше, больше — докторскую! Вообще-то и нобелевку можно бы присвоить...

"Рома, не смеши меня, ты отвлекаешь. Бери пример с нашей дочери"

Я в глубоком раскаянии. Действительно, Мауна не понимает из учёной дискуссии ничего и потому сейчас излучает только чувство гордости и восхищения своей мамой. Как раз то, что нужно, психологическая поддержка.

-... Ну что же, коллеги, есть у кого ещё замечания? Нет? Тогда голосуем!

Коллеги разом поднимают руки. Здесь нет тайного голосования, поскольку мысли утаить невозможно. Как невозможно, осыпав диссертанта комплиментами, втихую накидать в урну для голосования чёрных шаров, что на Земле является обычной практикой.

— Поздравляю тебя, Иолла! — чувствуется, что сам председатель учёного совета доволен моей ненаглядной.

— Спасибо, коллеги! — Ирочка сейчас чудо как хороша, порозовевшая от смущения. — Всем спасибо!

Собрание расходится, щебеча и пересвистываясь, и даже крыльями встряхивают многие от избытка чувств. Да, а вот тут несколько недоработано у них... Должен же быть банкет, или как?

— Ну что, поздравьте меня, — моя ненаглядная уже стоит возле нас с дочурой.

— Ну ты же просто молодец у нас! — говорю я совершенно искренне. — Да-да, я всё помню — а ещё ты самая красивая и добрая! Правда, доча?

— Правда, правда! — Мауна запрыгивает на маму, от избытка чувств хлопая культяпками себя по спине.

— М-м? А ещё? — Ирочка лукаво блестит глазами. Я тоже обнимаю её, целую.

"А ещё я люблю тебя"

"И я, и я!"

"Вот. Это важнее, чем всё прочее. Я вас тоже очень сильно люблю"

"Так я и не понял, будешь ты угощать коллег мелкими яйцами и жареными полярными орехами?"

"Ночь вот-вот настанет, какие сейчас орехи?" — в глазах моей ненаглядной бесится смех.

"В полярных широтах ночи не бывает. Так и скажи, что зажала банкет"

— Я не жадная, а экономная! — смеётся Ирочка. — Всё, солнце садится, полетели домой! Я устала и проголодалась ужасно... Да будет, будет праздничный завтрак коллегам, но не сейчас же!

...

Глава 30

Следы на воде

— М-м, вкусно!

Ну, банкет не банкет, но небольшой праздничный ужин таки имеет место. Правда, Мауна легла спать — уже в коконе у неё слипались глазёнки. Моя супруга энергично орудует ложкой, извлекая содержимое большого яйца, нос измазан желтком... Я улыбаюсь, исподволь любуясь ей. Как она похожа сейчас на ту крылатую девчонку...

В памяти всплывает: провизия, разложенная на платке, поделена на две кучки "чисто по понятиям"

"Так, это мне" — она подвинула к себе две банки сгущёнки, банку оливок, начатую пачку галетного печенья, засохшую корку хлеба и приличный кусок сыра — "Остальное хищному зверю"

Ирочка фыркает, улавливая.

"Между прочим, ты тогда ещё выклянчил хлебную корку. Как у тебя дела с проектом "Оплот"?"

Я разом смурнею. Да, Оплот... Стараниями нашей "Капеллы" пока удалось завербовать единицы. Притом единицы разрозненные...

Нет, положительно, как можно портить настроение в такой день?

— Это не шуточки, муж мой, — глаза Ирочки становятся донельзя серьёзными. — Расслабился? Время работает против нас. Что ты думаешь по поводу Изгоя?

Я встаю из-за стола.

— Это от папы у тебя, всё время быть правой. Вот теперь спи одна со всей своей мудростью!

Ирочка отставляет чашу с пустой скорлупой.

— И даже не мечтай. Конечно, сейчас у тебя стоит "хранитель", но я всё-таки подстрахую.

...

Тяжкие шаги охранных роботов гулко отдаются под высокими сводами дворца. Непонятно, почему, но они меня раздражают сегодня. Вообще-то роботы всегда надёжнее живых...

Бронеплита бесшумно отходит в сторону, открывая шлюз. В сопровождении кортежа я вхожу в шлюзовую камеру, и плита за спиной так же бесшумно встаёт на место. Да, этот дворец сделан на совесть — все без исключения залы и даже многие вспомогательные помещения имеют шлюзы, резко повышающие устойчивость и защищённость. Даже самая миниатюрная "муха" не пройдёт через шлюз, насквозь просматриваемый охранными системами.

— Проверка закончена. Опасности нет, — скрежещет голос автомата контроля.

Вторая бронеплита открывает проход, и я вступаю в зал, наполненный необычными запахами. Оглядываюсь. Да, впечатляет...

Вообще-то искусственные деревья не такая уж редкость во дворцах Бессмертных. Напичканные всевозможными охранными устройствами, они стоят вокруг бассейнов с прозрачной водой, как дань памяти тем далёким временам, когда на Оплоте ещё шумели древние дикие джунгли. Правда, ставят их всё реже... Большинство Владык и Хозяев уже избавились от атавизмов, и деревья им кажутся просто чуждыми деталями пейзажа, довольно неприятными на вид. Или даже отвратительными, это уж на чей вкус...

Однако эти деревья особенные. Это единственная на планете роща настоящих живых деревьев, заключённая под циклопическим прозрачным куполом. Говорят, позапрошлый Повелитель очень любил прогуливаться именно в этой роще... Впрочем, я не особо интересовался пристрастиями позапрошлого Повелителя. К чему? Мёртвые древности не интересны... Вот про своего предшественника я мог бы много чего рассказать, поскольку изучал это дело до тонкостей. Потому что любая ошибка тогда могла стоить мне жизни.

И сейчас, как тогда, любая ошибка может стоить мне жизни.

Из-за поворота тропы, змеящейся между деревьями, выступает знакомая фигура.

— Живи вечно, мой Повелитель.

— Рад видеть тебя, Сорок Пятый. Присядем, — я киваю на скамейку, затаившуюся под сенью деревьев.

Вообще-то Сорок Пятый с неодобрением отнёсся к идее устроить рандеву в реликтовой роще. Разве мало специальных хорошо защищённых помещений во дворцах, раскиданных по всему свету? Эти деревья невозможно нормально просветить, в зарослях можно спрятать не то что "муху"...

Начальник охраны он начальник охраны и есть. Как будто всё упирается в "мухи". Между тем перевороты свершаются только тогда, когда мятежник уверен, что сможет взять власть, более того — удержать её.

— Докладывай.

— Хоэн ничего не знает, Повелитель.

— Точно?

— Абсолютно. Как и то, что авария устроена намеренно.

Я некоторое время размышляю. Что ж... Всё к лучшему. Хоэн, конечно, тот ещё жулик, но в данном случае наименьшее из зол. Любая из возможных замен только ухудшит общий расклад.

— Что ж, Хоэна следует отпустить.

Сорок пятый тяжело вздыхает.

— Это невозможно, Повелитель. Собственно, отпускать-то и нечего... Не поможет даже замена тела. Нейросканер превращает любого в протоплазму.

— Грубая работа, Сорок пятый. Это тебе не кто-то, это Бессмертный, Носящий имя. Ты здорово осложнил мне задачу.

— Я виноват, мой Повелитель. Однако в данном случае я должен был быть уверен до конца. Поскольку Пятьсот двадцать пятый до сих пор не найден, ни живым, ни мёртвым.

— Как это возможно?

— Я сам удивлён, мой Повелитель. До сих пор я полагал, что этого просто не может быть.

— "Нюхачей" использовали?

— Разумеется. Ни один из роботов так и не взял след. Что косвенно подтверждает предварительные выводы — беглец ушёл на "летающей тарелке". Притом это был не простой аппарат. Поскольку его никто не видел. Все же спецмашины, оснащённые системами невидимости, я проверил. Ни одна из них не приближалась к месту катастрофы в тот момент.

— Как насчёт оснащения обычной гражданской машины?..

— Вероятно, так оно и есть. Однако эта задача не под силу трёхзначному инженеру, мой Повелитель. Скажу больше — сделать спецмашину так, чтобы абсолютно никто не узнал об этом, задача непростая даже для Бессмертного. Очень непростая.

Я размышляю. Действительно, это на дикой планете мохнорылых можно хоть телепорт соорудить, и никто из аборигенов не узнает. Разумеется, любой Бессмертный без труда может заказать себе спецмашину, но вот обойти службы и системы контроля... Значит, всё-таки можно?

— Я работаю над этим, мой Повелитель, — словно угадав мои мысли, невозмутимо говорит начальник охраны. — Если моя догадка насчёт "тарелки" верна, мы найдём. Однако это не всё.

— Что ещё?

— Я проанализировал записи разговоров через интеркомы и прочие средства связи. Вырисовывается очень интересная картина, мой Повелитель. Настолько интересная, что я рискну попросить тебя лично прослушать кое-что.

Сорок пятый извлекает плоскую коробку мини-компьютера, раскрывает её.

— Вот с этого места, пожалуй.

Я вслушиваюсь в скрипучие голоса.

— Не вижу пока ничего интересного. Обычные переговоры спецов-технарей.

— Терпение, Повелитель.

Я снова вслушиваюсь.

"... Мой господин, здесь Семь тысяч сто восьмидесятый. Я на месте"

"Хорошо"

Пауза.

"Прощай, Пятьсот двадцать пятый"

Сильный треск.

— Это конец записи, Повелитель, — начальник охраны отключает машинку. — Признаюсь честно, вначале я рассматривал как основную версию случайной аварии. Мало ли, ты же знаешь этих наших теперешних специалистов...Это объясняло бы по крайней мере отсутствие каких-либо активных действий заговорщиков после взрыва. Но вышло всё много интереснее. Этот Семь тысяч сто восьмидесятый — сообщник Пятьсот двадцать пятого, очевидно.

— Кто такой?

— Ничего особенного, бригадир элит-монтажников. Контакты сейчас проверяем, естественно.

— Как он смог уйти из реактора в самый момент взрыва?!

Начальник охраны отвечает не сразу.

— Ты невнимательно слушал, мой Повелитель. Он же попрощался.

— Ну и?..

— Он никуда не ушёл. Он был там в момент взрыва.

Я скрипуче смеюсь.

— Диверсант-самоубийца? Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

— Приходится верить, мой Повелитель. Я потряс спецов, чтобы прояснить картину аварии. Этот Пятьсот двадцать пятый, вероятно, отключил охранные системы с главного пульта, а сообщник в это время был послан для проверки этой их центральной камеры... впрочем, я полагаю, это легенда.

— Зомби?

— Возможно. Тела нет, анализ на всю эту химию провести невозможно.

— А если... биоробот?

— И это возможно, мой Повелитель. Хотя получить такое изделие, в точности копирующее облик конкретного Истинно Разумного, притом в глубокой тайне, пожалуй, не проще, чем спецаппарат-невидимку... Но это всё возможно, Повелитель. А вот что невозможно.

Сорок пятый делает паузу.

— Как хочешь, мой Повелитель, но смысла в этой диверсии я не вижу. Если бы авария была устроена с целью выманить тебя, то, во-первых, не было никакой гарантии, что уловка сработает, и во-вторых, мы бы сейчас не разговаривали.

Я киваю. Он прав.

— Допустим, кто-то решил помешать тебе, полагая, что дальше твоё устранение будет проблематично. Тогда сразу после аварии должна была быть попытка переворота. Не успели подготовиться? Тоже возможно. Но расчёты показывают, что риск такой акции чрезвычайно велик. Гораздо проще и безопаснее было бы перехватить управление этой штуковиной в нужный момент. Тихо и без излишних эффектов.

Я снова киваю. Сорок пятый имеет право и обязанность говорить всё, даже обсуждать со мной же возможные варианты моего устранения. На то он и начальник охраны. И потом, моя смерть — это и его смерть.

— Короче, я не верю, что это кто-то из Бессмертных, — подводит итог Сорок пятый. — Воля твоя, Повелитель. Слишком уж нелогично всё. Диверсант-смертник этот, уход Пятьсот двадцать пятого на спецаппарате... Любой здравомыслящий мятежник просто убрал бы его под шумок, и никаких следов. Ещё одна жертва катастрофы...

— Но если не Бессмертные, тогда кто?..

Он смотрит мне прямо в глаза. Жутковатые всё-таки глаза у него...

— Я обязан спросить, мой Повелитель. Скажи, ты не замечал в последнее время ничего необычного, глядя в зеркало?

— Что именно? — я подбираюсь.

— Возможно также, что порой тебе кажется, будто в голове у тебя сидит кто-то чужой...

Я вздрагиваю, как от удара.

— Говори дальше.

Он отвечает не сразу. Он может себе позволить.

— Мы так давно твердим о возможном нашествии пернатых, Повелитель... Вот оно.

Я вытаращиваю глаза. Надо же... Сошёл с ума мой самый ценный кадр, какая досада...

— Да, мой Повелитель, да, — нимало не тушуется Сорок пятый. — С чего мы решили, что это будут звездолёты пернатых, битком набитые их миссионерами-благодетелями и боевиками? При всей странности образа мышления пернатые отнюдь не идиоты. Оплот Истинного Разума, это не дикая планета мохнорылых, где можно выйти на низкую орбиту, чтобы выбрать удобное место для посадки. Тут нужны другие средства.

— Ты полагаешь, такие средства у пернатых есть?

— Да.

Он чуть наклоняется вперёд.

— Когда из зеркала на меня внезапно моими глазами глянул чужой, я подумал, что просто сошёл с ума. Это так просто в наше время, сойти с ума... Однако потом случайно — подчёркиваю, совершенно случайно — я узнал, что один из моих ребят имел такое же явление... И вот теперь ты, мой Повелитель. А сколько молчат?

Вот теперь мне становится по-настоящему страшно.

— Найди мне этого Пятьсот двадцать пятого. Если он жив...

— Если моя гипотеза верна, Повелитель, то только в этом случае он ещё жив. Во всяком случае, это было бы естественно для пернатых.

Начальник охраны делает паузу.

— Но что самое скверное, мой Повелитель...Теперь нам придётся учитывать, что любая наша мысль — подчёркиваю, абсолютно любая — может стать достоянием проклятых пернатых тварей.

Я смотрю на Сорок пятого с ужасом.

— Найди мне Пятьсот двадцать пятого!

...

Я просыпаюсь, как будто выныриваю из глубокого омута. Даже дыхание сбилось, надо же... Спокойнее надо, спокойнее...

И широко открытые глаза жены, кажущиеся в полумраке бездонными.

"Ты видела?"

Она медленно кивает.

"Я дурак. Я однозначно дурак"

"Да уж..." — Ирочка задумчиво смотрит куда-то вбок. — "Я тоже хороша, могла бы подумать... Все хороши, если честно. Не стоило вам с Цангом до поры вступать в контакт ни с самим Повелителем, ни тем более пытаться считать мысли его начальника охраны. Этот Сорок пятый сумел сделать правильные выводы, как и положено опытному особисту".

"Ну до чего догадливый, сволочь... И что теперь делать?"

Она отвечает не сразу.

"До сих пор у нас было инкогнито. Теперь оно утрачено. Кто предупреждён, тот вооружён... Тебе нужно посоветоваться с Бианом, Рома"

"Я же уволен..."

"Ну и? Ты намерен теперь надуться и прекратить всякое общение?"

Я обнимаю свою жену.

"Ты права, разумеется... Просто это как-то неудобно, что ли... грузить шефа..."

Слово "бывшего" я не произношу даже про себя, но Ирочка без труда считывает неоформленную мысль.

"Во-первых, неудобно летать в балахоне, во-вторых, за "бывшего" он серьёзно обидится. И в-третьих, взялся — ходи"

Я вздыхаю.

"И опять ты права... Ладно, завтра с утра свяжусь с Бианом"

"И не завтра с утра, а немедленно. И друзьям дай знать сейчас. Ты не думал, что будет, когда они найдут беглеца?"

Да, это так. Наша только-только разворачивающаяся агентурная сеть будет ликвидирована. Хуже того, враги получат опыт работы, в данном случае очень ценный.

"И в-третьих, они вам доверились, эти вот маленькие зелёные человечки. Подрыв веры — это страшнее даже провала агентурной сети. Сдав их, ты перестанешь верить сам себе. И нашей "Капелле" конец"

Я снова вздыхаю.

"И в третий раз ты права. Скажи, ты теперь всегда будешь права?"

В бездонных глазищах, где только что таилась вся мудрость Вселенной, уже пляшут знакомые смешинки.

"Ну безусловно! Давай, отправляй сообщение на Сэнсэю и Свир, и мнемозапись... И зови Биана"

Я сосредотачиваюсь, вызывая в памяти светлый лик шефа.

"Биан, здесь Рома. Ты не спишь?"

"Пока нет" — улавливаю ответ вкупе с сопутствующими эмоциями, среди которых преобладает настороженность. — "И, насколько я понимаю, не буду, раз ты вышел на связь"

"Шеф, тут такое дело..."

Я коротко и чётко излагаю проблему. Ни одного лишнего слова, ни одного мыслеобраза...

"Да, ты научился таки. Когда надо — мыслить чётко и ясно"

"Шеф, мне не до комплиментов. Мне нужен совет профессионала"

Я понимаю-улавливаю — Биан усиленно теребит своё ухо.

"Ну, в общем так. Не вдаваясь в твой общий план, который я по-прежнему считаю авантюрой, разберём конкретные детали. Во-первых, имеет место большой прокол, я имею в виду раскрытие самого факта контроля мыслей "зелёных". Ещё неясно, какие это будет иметь отдалённые последствия — подавитель телепатии не настолько сложный прибор, чтобы его не смогли сделать "зелёные"..."

"Для этого нужно знать хоть что-то про телепатию"

"Ладно, это отложим, именно как отдалённое и пока неясное. Есть ещё и во-вторых. Что вы намерены предпринять по поводу Пятьсот двадцать пятого?"

"Он в надёжном месте..."

"Не пори ерунду, ты всё-таки работал в нашей конторе. Изгой — это ваш общий провал, пусть и слегка отсроченный"

Пауза.

"У вас всех есть два выхода. Либо эвакуировать его с Оплота, либо..."

"Второй выход неприемлем"

Пауза. Шелестящий вздох.

"Как выражаются на твоей прародине — не говори "гоп". Вопрос очень скоро станет ребром: или бывший инженер, или весь твой проект. У нас очень грязная работа. Самоубийство, это гораздо лучше, чем попасть в лапы их спецслужб"

Я закусываю губу.

"Ну хорошо — как ты намерен провести эвакуацию? Напомню, ангельских телепортов там нет, и звездолёт для такого дела тебе никто выделять не собирается. К тому же подойти к Оплоту совсем не так просто, как к Земле. Ты не представляешь, сколько у них там всего понапихано... Твои соображения?"

Я грызу губу так, как будто собираюсь ею позавтракать.

"Нет у меня никаких соображений!"

Глава 31

Грань отчаяния, или молящему да ответится

— Отстань, зверюха!

Нечаянная радость с обиженным писком взлетает на настенную икебану. Я ощущаю нехитрые звериные эмоции — горькую обиду на любимого хозяина, которому она хотела излить печаль. Поскольку Долгожданную радость забрали в дом к Фью, как и планировалось...

Я тяжело вздыхаю. Да, зверюха, ты права. Совсем озверел твой любимый хозяин. От такой работы любой ангел озвереет...

Помощь Видящей сидхэ несколько сгладила остроту кризиса "Красной капеллы", но радикально проблему не решила. И даже моё гениальное прозрение, облегчив поиск перспективных агентов, не пошатнуло устои пирамиды.

Итак, что у нас в плюсе. Главное преимущество — мы умеем читать мысли врагов. Ну, может, не так просто, но умеем. Два десятка учащихся разных училищ... не могу привыкнуть к их поганому термину "воспиталище"... Да, трое работников, обслуживающих установки биосинтеза позволяют содержать довольно значительное количество подпольщиков-нелегалов в случае нужды. Правда, нелегал у нас пока один — бывший Пятьсот двадцать пятый, а ныне Изгой.

Я криво усмехаюсь. Переношу Изгоя из одной графы в другую. Изгой, это не плюс. Изгой, это минус.

Можно ли проиграть, зная все замыслы врагов? Ещё как можно. Даже в "дурака" можно проиграть, если все козыри у противника. Что мы и имеем на данный момент.

Итак, что у нас в минусе. Физическая недоступность Оплота Истинного Разума — раз. Подавляющий перевес врагов "в живой силе и технике" — два. Тотальный контроль и учёт всего и вся, как мудро говорил один лысый человечек на Земле — три...

Изгой — четыре. Можно, конечно, насчитать и ещё минусов, но один Изгой, это такой минус, который зачеркнёт всё. Сейчас по крайней мере враги ищут вслепую, не зная принципов, по которым проводится наша "виртуальная вербовка". И им пока не приходит в голову очень простая мысль, что кто-то может бесплатно кормить другого.

"У нас очень грязная работа, Рома"

Я встряхиваю крыльями. Нет, так не пойдёт! Ещё шаг, и из "опалённых злом" можно превратиться в натуральное зло. Крылатый аналог Сорок пятого.

Где же выход?

Я решительно гашу экран. Всё, не могу больше. Ирочка сегодня в гостях у сестры, и Мауну с собой забрала. Отвлекает. И правильно, и всё верно. Незачем дочуре видеть папины терзания, а сидеть всё время возле того прибора, как с ведром на голове...

Спать хочу. Спать, спать... СПАТЬ...

Цветные пятна уже всплывают откуда-то, начинают свой неуловимый танец. Привет, ребята... Я не в силах...

...

Взрыв! Круглится подо мной бок планеты.

Взрыв! Ласково греет светило.

Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо.

Но мне этого мало. Сегодня мне мало, понимаете? Сегодня мне нужно увидеть не очередные козни "зелёных", не Цанга с Динной и даже не Землю. Сегодня я должен увидеть НЕЧТО. Дальше!

Я расширяюсь стремительно и неудержимо. Гигантский диск Галактики съёживается, превращается в забавного светящегося паучка, в крохотное пятнышко среди множества других. Дальше!

Взрыв! Я в самом центре гигантской ячейки войда, как личинка пчелы в ячейке сот. Какой простор! Вокруг на многие миллионы светолет ничего, кроме пустоты, ни единой звезды... Но и этого мне недостаточно.

Взрыв! Ну наконец-то...

Некоторое время я вглядываюсь в светящуюся мелкоячеистую губку. Всего второй раз я вижу Вселенную в таком виде. Первый раз меня заставили, и я держался изо всех сил... Сегодня я это сделал сам.

Ну где же? Приди! Приди! Приди же! Я прошу, я очень прошу! Я молю, наконец!

"Напрасно ты забрался так далеко"

Низкий, потрясающий бас на грани инфразвука в моей голове нимало не похож на обычный шелестящий бесплотный голос.

"Зачем ты зовёшь?"

"Мне нужна помощь"

"Тебе?"

"Я не так сказал. Не мне лично... Целому миру. Нет, опять не так... Нескольким мирам..."

Словно калёное пушечное ядро прокатывается по моим мозгам, но я отчего-то выдерживаю. Я понимаю — Ему надоело выслушивать бессвязный лепет балбеса, которого угораздило выбиться во Всевидящие. Он просто заглянул в мои мозги...

"Займись" — и я понимаю, что это не мне, а кому-то ещё.

"Спящий, опустись на два уровня. Белковым здесь не место" — звучит в голове другой голос, мягкий человеческий мужской баритон.

Сказать, что я охотно выполняю пожелание, значит ничего не сказать. Как я вообще продержался столь высоко так долго, уму непостижимо. Вселенная рывком расширяется, и я едва успеваю заметить светящиеся стенки ячейки войда, в одной из стенок крохотная светящаяся точка...пятнышко...паучок...

Мне всё-таки удаётся затормозить на уровне своей родной Галактики. Некоторое время я смотрю на светящееся ядро, в центре которого скрыт исполинский коллапсар...

"Здесь нам никто не помешает, и что важнее — мы никому не мешаем" — говорит баритон. — "Излагай"

Слово это звучит в моей голове сразу на нескольких языках, а по-ангельски выходит "Думай/ощущай". И я думаю, а также ощущаю.

"Хорошо" — прерывает баритон. — "Тебе помогут местные Ушедшие в Отрыв, как вы их называете. Это их предназначение и ответственность. Всё?"

"Ещё нет!" — спохватываюсь я, понимая-ощущая, что обладатель баритона сейчас исчезнет. — "Скажи... Он... со мной разговаривал... сам Создатель Вселенной?"

Я чувствую безмерное изумление.

"Сам? Ты слишком высокого мнения о себе, носитель первично-белкового тела. Со мной он общался лишь трижды. Ещё вопросы?"

"Как я найду Ушедших?"

"Они найдут тебя сами. Но я так и не понял из твоих сумбурных мыслей — отчего ты не позвал их?"

"Как?!"

Я чувствую раздражение собеседника.

"Так, как ты звал, находясь на уровне Стража Континуума. Мольбой, разумеется"

Я в растерянности.

"Это... молиться, да?"

Спектр ощущений обладателя баритона изменяется. Теперь в нём преобладает усталость от моей непроходимой тупости.

"Даже самые дикие первично-разумные уже знают, что для исполнения праведных желаний необходимо ПРОСИТЬ. Уперевшись носом в землю, распустив крылья и так далее. Чтобы получить что-то, нужно как минимум попросить"

"Дикари просят Бога. Создателя Вселенной то есть..."

"Какая разница? Дикари не понимают, но ты-то уже должен иметь понятие об иерархии Вселенной. Каждый решает свой круг задач. Если разумный не в состоянии решить её своими силами, он просит того, кто стоит выше. Если просьба его праведна, то есть не направлена во вред иным, она будет услышана и рассмотрена"

"Я... я не знал. Я думал, молиться бесполезно..."

Ощущения моего собеседника снова меняются. Теперь это неприкрытое веселье.

"До чего всё-таки разнообразна наша Вселенная... Спасибо, ты меня позабавил. Белковый носитель разума, считающий, что молиться бесполезно, поднимается на уровень Стража Континуума и блажит там, умоляя о помощи... Когда расскажу, коллеги здорово развеселятся. Ещё вопросы?"

"Нас мало. "Красная капелла"..."

"Это не ко мне. Это решишь с тем, кто на тебя выйдет. Ещё вопросы?"

"А... я могу ещё... тебя услышать?"

Снова меняются ощущения моего собеседника. Теперь это любопытство, впрочем, довольно благожелательное.

"А тебе это очень надо?"

"А вдруг? И вообще... ты мне понравился. Вот" — ляпаю я совершенно для себя неожиданно. И откуда что берётся?

Мой собеседник явно улыбается. Улыбкой чеширского кота, которая, как известно, может существовать самостоятельно.

"Ладно. Если будет очень надо, молись и обрящешь. Вот на этом уровне достаточно. Выше не ходи, чревато. Твой белковый носитель-мозг получит инсульт в конце концов. Ещё вопросы?"

"Как мне звать тебя?"

"Зови меня Хранитель Живущих"

"Спасибо тебе, Хранитель"

"Живи долго, Великий спящий!" — поёт и щебечет голос по-ангельски.

Взрыв в голове!

...

Я открываю глаза. В голове стоит гул и звон, понемногу стихающий. Дождь хлещет по жалюзи водопадом, молнии сверкают бело-голубым трепещущим заревом. Разгулялась погодка... Погоди-ка, да ведь уже глубокая ночь!

"Ира, Ир..."

Вместо ответа я ощущаю мирный расслабленный фон. И у дочуры то же самое. Вот так так... Заночевали обе моих девушки вне дома, стало быть. Раньше Ирочка не бросала меня на произвол судьбы в столь ответственный момент. Расслабилась, на "хранителя" надеется?

А впрочем, я сам виноват. Заснул внезапно во время работы... Ладно, это детали.

В комнате вдруг становится светло. Белёсый свет струится ниоткуда, перебивая трепещущее зарево ночной грозы. И прямо передо мной возникает нечто радужное. Что именно? Если сложить вместе бесплотный призрак нашей гордой эльфийки, сполохи полярного сияния, бледное отражение морской медузы и некой сложно-абстрактной фигуры, вычерчиваемой электронным лучом на цветном дисплее, то получится отдалённо похоже. Могу сказать лишь — то, что я вижу, необычайно красиво, как бывают красивы порой создания подводного мира. Точнее я не в силах объяснить.

"Привет тебе, Незрелый" — голос в моей голове не столь насыщен, и гораздо более бесплотен, чем у Хранителя Живущих, и уж тем более у Стража Континуума. Но всё же не такой бесплотно-шелестящий, как у нашего брата-телепата...

Несмотря на всю чрезвычайность ситуации, я чувствую некоторую обиду. Как только меня не обзывают...

"Ну хорошо, хорошо, Первичный. Так лучше?"

"Определённо лучше. Здравствуй, Ушедший вперёд" — я почему-то не испытываю излишнего почтения. А чего такого? Ну старшеклассник и старшеклассник...

"Давно мне не доводилось слышать этого архаического приветствия — "здравствуй". Здоровьем вообще-то озабочены первично-белковые носители разума. Ты можешь звать меня, как назвал, тебе так будет удобнее"

"А настоящего имени у тебя нет?"

И уже в который раз я ощущаю эту самую улыбку чеширского кота. И одновременно вдруг понимаю, что передо мной дама.

"Есть, разумеется. Но если я его тебе назову, сможешь ли ты воспринять?"

"А вот Хранитель Живущих своё назвал, и ничего"

Улыбка чеширской кошки становится шире.

"Это для тебя, чтобы ты мог осилить. Его имя-понятие — я имею в виду настоящее, а не условно-словесную конструкцию — трудно воспринять во всей глубине и нам, кого вы называете Ушедшими в Отрыв"

"А ты попробуй всё-таки назвать своё имя"

Спектр ощущений, возникших в моей голове, словами передать почти невозможно. Что-то мерцающе-фиолетовое... нет, я не в силах описать.

"Только высокие частоты? Так тебя зовут?"

"Ну я же предупреждала — ты не воспримешь толком. Потому что мышление Незрелых основано прежде всего на словесных конструкциях"

"Тогда... Тогда можно, я буду звать тебя Радуга?" — ляпаю я. Вот никак не могу понять — и откуда оно что берётся?

"Можно" — улыбается Радуга. — "Во всяком случае, ты верно воспринял. Я инь-сущность"

"А я Рома" — добавляю я. Ляпать так ляпать.

Улыбка переходит в смех. Оказывается, чеширские коты и кошки умеют ещё и смеяться...

"Ну это же совершенно замечательно, что ты Рома. Однако давай перейдём к делу"

Я спохватываюсь. Действительно, мне прислали на помощь высшее существо, а я тут тары-бары развожу...

"Ты не старайся думать словами, Рома. Это долго и неточно. Ты думай образами, я пойму"

Хорошо, образами так образами... Вопрос первый и главный...

Она улавливает все мои мыслеобразы разом, не дожидаясь сооружения мною громоздких словесных конструкций.

"Ты прав, это действительно очень серьёзная проблема. Однополый мир, целиком населённый янь-существами, куда уж хуже... Однако надежда для них всё-таки есть. Любовь бывает не только плотская. Возлюби ближнего своего, как самого себя — слышал такую идею?"

Я озадаченно молчу. Да, я где-то что-то подобное слыхал... Слова, они слова и есть, что с них взять...

"Напрасно ты так думаешь. Я вижу, в глубине твоих мыслей гнездится непонимание и неверие, наследие тех времён, когда ты был бескрылым аборигеном полудикой планеты"

Я усиленно размышляю.

"Это правда. Там, на Земле, эгоизм явление массовое..."

"Да, в этом направлении твои прежние сородичи достигли немалых успехов. Однако не всегда слова были только словами. Тебе известно такое понятие — "боевое братство"? Или поговорка — "сам погибай, а товарища выручай?""

Меня вдруг озаряет. Вот же оно, решение, на ладони. Всё правильно, всё верно. Эгоизм развивается тогда, когда единственно значимыми общественными связями между людьми становятся деньги — "ты мне, я тебе". А вот в разведке, в тылу врага, у закоренелых эгоистов нет ни малейших шансов выжить. Как не было их когда-то в тесной маленькой общине первых христиан, а ещё раньше — в продымлённой пещере охотников на мамонтов...

"Вот так и действуй. Когда они научатся любви братской, тогда будет видно, достойны ли они любви женщины. Если же будут достойны, то и вопрос безусловно будет решён"

Я просветлённо улыбаюсь. Действительно, как всё просто... А вот у меня ещё вопрос...

И снова она понимает с полуслова, полумысли. И улыбка чеширской кошки становится чуть шире.

"А это уже далеко не столь серьёзно. Не пугай сам себя. Не бойся ничего. Они сами тебя боятся. Все преимущества этого Повелителя мнимые. Это тебе кажется, что он может бросить против вас всю гигантскую машину подавления. На деле он вынужден будет таиться даже от своих Бессмертных, чтобы сохранять стабильность. И весь этот колоссальный аппарат связан рутиной. Тебе и твоим друзьям реально может противостоять личная охрана Повелителя во главе с Сорок Пятым. Всех остальных они могут использовать только втёмную, и то не всегда. Да и вообще — что могут противопоставить ничтожные смертные бессмертным? Ведь ты бессмертен и неуязвим. Тебе впору пожалеть их"

Я улыбаюсь. Как всё просто, когда поймёшь. Крохотный вирус валит слона. Ничтожный человек смело лезет в недра египетских пирамид, превосходящих его по массе во многие миллионы раз.

"Ещё вопрос. Как быть с Изгоем?"

Удивление.

"Разве это вопрос? Разумеется, помочь ему. Для начала подбросить необходимые технические средства, без которых он обречён обитать в заброшенных норах. Вывести на него тех, кого уже удалось обнаружить — каждый день обитания в тех жутких казармах калечит душу. Надо собрать их вместе, и вскоре там появится первая клеточка будущего общества. Или первая братская община свободных, если тебе так понятнее"

"Как? На Оплот хода нет..."

"Не было, потому что он был не нужен. Как ты намерен вести дела, не имея доступа к цели? Белковые формы разумных для перемещения в космическом пространстве всегда нуждаются в технических средствах, насколько мне известно. Так что всё равно тебе придётся искать туда дорогу. Отчего не сейчас?"

"Мне не дадут звездолёт"

"Сделай так, чтобы дали"

Я в который раз просветлённо улыбаюсь. Ну всё же ясно теперь! Как там в песне: "Я понял — это намёк. Я всё ловлю на лету. Вот непонятно — что конкретно имелось в виду?"

Смешок. И могу поклясться, довольно ехидный.

"Я за тебя работать не собираюсь. То, что ты в состоянии решить сам, ты решишь сам. Ну всё?"

"Ещё один вопрос. Нас мало... Всего четверо Всевидящих, если считать сидхэ..."

"А отчего ты не хочешь подключить к Единому энергоинформационному полю Вселенной свою вторую половину-инь? Она вполне способна воспринять"

Я хлопаю глазами похлеще любой куклы Барби. Вот я не понял...

"И он ещё обижается, когда его называют Незрелым. Смотри на меня!"

Танцующее радужное пятно перемещается вплотную ко мне. В глазах мельтешат искры, бешено извиваются размытые цветные пятна, и огненный сгусток шаровой молнии проникает под черепную коробку... Взрыв!

"Ну, понял?"

"Да" — я перевожу дыхание. — "Кажется, да"

"Кажется или да?"

"Кажется, да"

Тяжёлая капля ртути прокатывается по моим многострадальным мозгам. Каких только ощущений я не испытал сегодня...

"Понял, а не кажется. Ещё вопросы?"

"Мы ещё увидимся?"

"Очевидно"

Я не решаюсь задать ещё один вопрос, но такие вещи без труда улавливает и моя жена.

"Разве тебе не нравится мой вид?"

"Нет, но..."

"Обойдёшься. Создавать плотное тело ради мимолётного общения с Незрелым, это слишком. Вообще не люблю пребывать в плотном теле. Больше даже, чем ты в своём этом скафандре"

Вот интересно, отчего так? Разговаривает, как моя Ирочка. А в древних человечьих легендах боги и их посланники всегда говорили торжественно и велеречиво...

"Общение с Незрелыми осуществляется в форме, максимально для них доступной. Меня этому учили, между прочим, контактам с Незрелыми. Но ты не задал ещё один важный вопрос"

"Какой?" — в который раз я хлопаю глазами.

"Тот, который камнем лежит на дне твоей души. Тот, который ты гонишь от себя прочь даже во сне"

Я наконец понимаю, о чём речь. Не сам даже понимаю, просто улавливаю её мыслеобраз.

"Ты смирился с тем, что тебе рано или поздно придётся сменить эту оболочку на оболочку Злобных Параноиков... ну то есть Истинно Разумных, как они себя величают. А между тем менять оболочку тебе совершенно излишне. Точно так же, как твоему папе Уэфу не требуется превращаться в человека. Они всё должны сделать САМИ"

Я улыбаюсь так, что уши начинают шевелиться. Вот это я понимаю, Помощь Свыше... Сказать, что мне сняли камень с души, значит, не сказать ничего.

"Что бы я делал без тебя"

"Ещё долго страдал бы и мучился" — она явно смеётся. — "Теперь всё наконец?"

"Спасибо тебе, Радуга"

"Рада была помочь. До свидания и будь здоров, Рома. Ты был бы очень симпатичен, если бы на твоё янь не была напялена эта смешная оболочка"

Сияние гаснет. И гроза за хрупкой завесой жалюзи стихла. Только капает где-то вода — кап... кап...

"Ира, Ир..." — меня распирает буйная радость, и желание поделиться ей.

"Ау?" — сонно отвечает Ирочка. — "М-м... А мы тут все заснули, надо же. Сделал?"

"А то!"

"Какой молодец, правда! Всё, мы летим домой!"

Я улыбаюсь. Ещё бы не молодец... Кстати, мне сейчас необыкновенно ясно, отчего вдруг моих родных сморил необоримый сон. Надо так, понятно?

...

Глава 32

Первый урок

"Рома, что случилось?"

Ирочка смотрит на меня напряжённо и внимательно. В ответ я только растерянно улыбаюсь. Я уже настолько привык, что все мои мысли жена может увидеть до донышка... И самое странное — я сам не могу составить нужные для передачи мыслеобразы и фразы. То есть я-то понимаю в глубине души, а сказать не могу. Даже мысленно.

"Психоблокада?" — она расширяет глаза. — "Кто?!"

"Я не могу тебе объяснить, правда. Её зовут Радуга"

"Илайя?"

"Да нет... Не Светлая радуга, а просто Радуга. Ну то есть это я её так назвал..."

Ирочка смотрит на меня во все глаза.

"Да что тут произошло-то, Рома? Не пугай меня!"

"Ох, да не терзай ты меня! Я не могу... сейчас. Всё встанет на место, вот увидишь"

Тяжёлая капля ртути прокатывается по моим извилинам.

"Ну ты, полегче!" — я рассержен. Раньше моя ненаглядная не прибегала к таким грубым приёмам. Что за дела, в самом деле!

"Прости, Рома" — она выглядит виновато. — "Я встревожена, и всё равно ничего не увидела. Тут нужна мама с её опытом..."

"Не нужно, я же сказал. Просто верь мне"

Ирочка смотрит внимательно и задумчиво.

"Хорошо, Рома. Ты прав. И хотя я ничего не понимаю, я тебе просто верю"

...

— Повернись! Наклонись!

Я послушно исполняю команды. Врачи, стоящие полукругом, рассматривают меня без всяких эмоций — эка невидаль, ещё один донор. Внимание проявляет только один, сидящий в кресле. Бессмертный, Носящий имя.

Скоро я стану им. Слияние — высшая радость и счастье, выпадающее на долю немногих счастливчиков...

Ерунда всё это. Разговоры на эту тему пресекаются очень строго, но даже самый тупой выпускник не верит в официальную версию. Никакого "слияния" нет. Он просто заберёт моё тело, как комбинезон. А я... а меня больше не будет.

— Подойди, — роняет Бессмертный. Я подхожу, и он ощупывает меня тщательней, чем ранее доктора.

— Ну что же, я доволен. То, что нужно.

— Когда господин желает совершить Слияние?

— Завтра.

Я вздрагиваю. Обычно до Слияния проходит какое-то время — Бессмертные очень заняты, и не вдруг могут выбрать время для столь важной операции. А этот спешит, похоже.

— Уведите, — бросает главврач Санитарам, не глядя на меня. Я беспомощно оглядываюсь, но мои башмаки и комбинезон остались за дверями.

— Пошёл, — спокойно и беззлобно тычет меня Санитар.

— А... а одежда?

— Не положено.

Стальные створки распахиваются, пропуская меня и конвоиров. Идти, впрочем, оказывается недалеко.

— Принимай, — вталкивает меня в помещение, залитое белым светом, Санитар. Другой, сидящий в комнате, отрывается от созерцания экрана, на котором идёт кино — подвешенного на дыбе Истинно Разумного полосуют хлыстами.

— Быстро вы.

— Господин спешит. Завтра на стол.

— Ого!

Он оборачивается ко мне.

— Значит, так... Сейчас очистка кишечника, потом спать. Спать будешь у нас, в отдельной комнате. Цени!

Он снова поворачивается к конвоирам.

— Кашу можете сожрать, ему сегодня и завтра только вливания...

— Ладно!

На экране воспитуемый дергается, заходится пронзительным визгом — экзекуторы пустили в ход клещи. Санитар, принимающий меня, мечтательно причмокивает.

— Всё-таки расходные лучше. Порезвились бы напоследок... А донор, тут и пальцем не тронь, взыщут за царапину...

— Точно.

...

Я одним движением гашу экран и прибор-подавитель телепатии. Голова гудит... Придётся потерпеть. Не скоро ещё моя дочура сможет без шока видеть подобные сцены. Не скоро ещё она привыкнет не заглядывать в папину голову ненароком, когда папа работает. У папы очень грязная работа...

Однако что же делать?

Парень, которого нашёл Цанг, один из наиболее перспективных кадров. Один из немногих живых на этом кладбище. И завтра его убьют.

Я хожу по комнате, закусив губу и встряхивая крыльями. Момент донельзя критический, как говорил один человек. Этого парня надо выручать, вот что... И времени нет, и ничего нет... Погоди-ка... А Изгой? Ведь у него есть плазменный разрядник!

Я лихорадочно оглядываю комнату. Время, где взять время... Я же не Великий Грезящий, я Спящий... И даже Грезящий не может вот так, с бухты-барахты, ему тоже нужно время...

"Ира, Ир..."

"Что случилось, Рома?"

Я не отвечаю. Потомственная телепатка сама прочтёт всё, что нужно.

"Так. Сиди там, я сейчас прибуду. Нет, не сиди, работай. Время, Рома!"

Отбросив всякие колебания, я включаю видеосвязь.

— Межпланетный канал, — вслух чирикает сервер связи приятным девичьим голоском.

— Сэнсэя, Цанг из рода Цурри! — рявкаю я по-ангельски, и мой ангельский голосок в этот миг больше похож на глас милицейской сирены. Несколько грубовато, это верно. Хорошо, что серверу всё равно. Он умный, сейчас найдёт нужного абонента...

Прямо посреди комнаты возникает картинка — Цанг и Урр спят, свернувшись воедино. Нет, есть в них что-то кошачье, определённо...

— Умррр? Это ты, Рома? — спросонья Урр жмурится. Цанг, напротив, сразу садится.

— Что случилось?

— Ещё не случилось. Но вот-вот случится.

Я коротко излагаю план. Цанг хищно оскаливается.

"А что? Давно пора. Пора показать всем этим Бессмертным, кто там у них хозяин. Работаем! Не отвлекайся, я свяжусь с Динной. Мы всё устроим. Ты бери под контроль Малыша. Да, и расположение постов тоже на тебе. Сможешь? Ты ведь не Грезящий, а Спящий"

"Не знаю... Я попробую..."

"Тут нельзя пробовать. Только сделать. Ну хорошо, посты я тоже беру на себя. Тебе Малыш"

"Тогда сделаю"

Я улыбаюсь.

"Что бы я делал без тебя, Цанг"

"Сидел бы на острове, в плетёной корзине на дереве. Не отвлекайся, время, время!"

Изображение гаснет. Ладно...

Я укладываюсь на пол, носом вниз — так свободны крылья. Поскольку время даже в Раю изготавливать пока не научились, придётся обходиться тем, что есть. Спать! Спать. СПАТЬ...

...

Тихо. Как тихо...

Стены и пол камеры Счастливчиков обиты мягким пластиком, скрадывающим внешние звуки. Из внутренних же имеется только моё собственное дыхание.

Я ещё раз обвожу глазами крохотное помещение. В углу отверстие санприёмника, позволяющее справить нужду. Впрочем, по-большому мне ходить больше не придётся. Кишечник очищен перед операцией.

Завтра. Это случится завтра.

Нет, не зря стены и пол обиты мягким. Поскольку не всем Счастливчикам везёт так, как мне. Старший Санитар сказал, некоторые по десять дней ждут. Поэтому приняты меры против возможного членовредительства. А то бы чего проще — разбил себе об стену в кровь лицо, и вот уже в доноры ищут другого... Для того же и руки связывают сзади мягкой лентой, кстати — были случаи, когда донор прокусывал себе руки в попытке избежать Слияния. Зачем Бессмертному дефектное тело? Конечно, несерьёзные раны зарастут, и шрамы можно убрать, но Бессмертному проще взять другого донора, безупречного...

Разумеется, таких неразумных единицы — намеренное членовредительство в целях избежать Слияния карается мучительной казнью, и ещё живого засунут в плазмотрон... Чтобы неповадно было другим.

Тихо, как тихо. В спальне воспиталища никогда не бывает так тихо. Обширное гулкое помещение всегда наполнено звуками, кто-то сопит, кто-то скрипит-бормочет во сне... Здесь я один.

А вот в камере Списанных, как я понял, не так тихо. Куб, сваренный из рифлёного железа, и пол тоже из рифлёного железа — как на таком спать? И капает, днём и ночью капает вода, сводя с ума. И в любое время могут войти Санитары, чтобы забрать в последний путь. Или просто избить — Санитары обычно так развлекаются, внезапно заходят и избивают заключённых-смертников. Избивают сильно, до членовредительства. А то и пытают открытым огнём или там клещами, есть такие любители. После чего заставляют благодарить за оказанную милость. И поскольку Списанный не знает, когда подойдёт его очередь в плазмотрон, то многие даже просят убить их поскорее.

Обо всём этом я узнал только сегодня. Об этом мне поведал тот самый старший Санитар. Он нажевался дури и его тянуло поговорить. А чего? Всё равно парень никому ничего не расскажет...

Тихо, как тихо. Скорей бы всё кончилось!

"Скоро. Потерпи"

Странно, но бесплотный голос, прозвучавший в голове, меня даже не удивил. Ещё когда Бессмертный знакомился с предоставленным ему донором, у меня было стойкое ощущение, что в голове поселился чужой. Сидит и смотрит на всё моими глазами. Потом ощущение пропало, да и не до того было мне... И вот теперь опять.

"Ты не боишься. Это хорошо"

"Чего мне бояться? Завтра всё кончится"

"Всё только начинается, Малыш"

Вот теперь я вздрогнул. Так меня называл только один Истинно Разумный, ещё на родильном заводе, в цехе предварительного выращивания. Потом его куда-то убрали, за отсутствие необходимой строгости и недопустимую мягкотелость с воспитуемыми. Однако того недолгого общения мне хватило, и с тех пор меня терзает глухая тоска...

"Ты кто?"

"Не сейчас. Зови меня Внутренний Голос"

Пауза.

"Хорошо, что ты есть, Внутренний Голос. Хорошо, что ты назвал меня так — Малыш. Мне будет легче умереть"

"Если ты и умрёшь, то не на столе в операционной. Внимание!"

Глухие короткие вскрики, глухое короткое шипение. Дверь камеры распахивается, на пороге стоит Истинно Разумный в ярком комбинезоне.

— Номер Восемь тысяч двести пятьсот три тринадцать тринадцать одиннадцать?

— Да... мой господин... — лепечу я.

Он входит в камеру, одним движением перерезает мои путы, и только тут я замечаю в его руке лиловый рубчатый цилиндр. Ещё несколько торчат из карманов.

— Уходим, быстро! — мой нежданный избавитель прячет в карман комбинезона складной нож. — Да быстрее, быстрее, не стой столбом!

Очнувшись, я следую за ним. Трое Санитаров валяются в "прихожей" — один на полу, второй свешивается с лавки, третий в углу. Все без голов, и трое подростков стягивают с них комбинезоны поочерёдно. Густо пахнет палёным мясом. Дверь в "прихожую" грубо прорезана, неровный овал из стального листа с оплавленными краями валяется на полу.

— Изгой, я того убил, — парень моего возраста, возникший на пороге, тоже сжимает в руке плазменный разрядник.

— Оружие?

— У него было только это, — он протягивает Носящему имя блестящую коробочку. — И ещё дубинка...

— Парализатор... А разрядник?

— Не было. И ещё... Прости, комбинезон тоже пропал. Я его наискосок... он пополам...

— Плохо. Ну что делать... Сняли? — оборачивается он к подросткам, раздевающим покойников. — Комбинезоны и башмаки нам нынче очень нужны. Держите!

Он раздаёт подросткам лиловые цилиндры разрядников, и я вытаращиваю глаза. Это что-то неслыханное... Такого не может быть, потому что быть просто не может. Может, я сплю?

— Ушан, ты впереди, я и Малыш за тобой. Жжёный справа, Весельчак слева, Кашевар замыкающий. Если кто появится — стрелять сразу и без предупреждения, живых не оставлять!

Вот теперь я точно уверен, что сплю. Или сошёл с ума, и это мне кажется в бреду. Мало того, что оружие раздал воспитанникам, так ещё и имена... Кстати, и сам-то он — что это за имя, Изгой? Не бывает у Носящих имя подобных имён!

— Да быстро, быстро, сейчас тут будет толпа Санитаров! А там и Служба безопасности подоспеет!

...

— Ты понимаешь, что вы сделали?

Я внимательно вглядываюсь в глазищи моей жены. Телепатия не оставляет сомнений — она не осуждает и не ужасается. Её интересует, понимаю ли я всю глубину последствий этого дерзкого нападения. Как то положено координатору...

"Координатор из тебя тот ещё, Рома" — вздыхает Ирочка. — "Совсем-совсем"

"Скажи — мы поступили неверно?"

Долгое молчание.

"Не знаю, Рома. Правда, не знаю. Сердцем я согласна на все сто, но такие вещи необходимо просчитывать. Вспомни Илайю-Жанну"

Я усиленно размышляю.

"Думай, Рома, думай. Притом быстро. Вы сунули палку в осиное гнездо. Конечно, все эти Санитары, да и Безопасность их неповоротливы — пока дойдёт до верха, пока назад... Однако погоня будет неслабой"

Меня вдруг осеняет.

"Слушай... А если трубовоз?"

Она понимает с полуслова.

"Ты умник, муж мой! Я бы ни за что не догадалась, честно"

"Ты забыла, что я и сам не так давно ездил в железных корытах" — широко улыбаюсь я.

"Всё, Рома, всё. Хватит комплиментов и улыбок, время, время!"

...

Глава 33

Облава

Нажатие кнопки, и металлический цилиндр приходит в движение, с лязгом раскладываясь в некое паукообразное чудовище, сверкающее синим анодированным титаном. Новенькие "нюхачи", прямо с завода...

— Значит, так! — я поворачиваюсь к операторам, застывшим наизготовку. — Искать до тех пор, пока не найдёте. Восемьсот тринадцатый!

— Я здесь, мой господин!

— Операцией руководишь ты. Кашу вам всем доставят на место пребывания. Спать будете, когда поймаете всех. Разрядники забрал?

— И даже ножи, мой господин. Только парализаторы и глушилки.

— Хорошо. Помни — ТОЛЬКО ЖИВЫМИ.

— Я понял, мой господин!

— Действуй!

Громадный титановый паук устремляется в тёмный лаз, передвигаясь с пугающей стремительностью механизма и неожиданно бесшумно, за ним ныряют спецназовцы — один, второй, третий... Помнится, старая модель при работе топала так, что её было слышно за триста шагов — звуки хорошо разносятся в тоннелях. Выходит, не все ещё учёные-инженеры даром едят свою кашу, могут ещё, могут кое-что...

Я внутренне усмехаюсь. Могут. Всякие игрушки усовершенствовать могут, притом именно что "пока ещё".

Итак, на чём мы остановились?

Да, это ЧП, конечно. Совершенно невозможное событие, из ряда вон... Я уже успел просмотреть архивы вчерне — нигде ничего подобного не случалось по крайней мере сотни лет. Если вообще когда-нибудь случалось.

Ну скажите, кому в голову придёт освобождать какого-то никчемного донора? Притом с боем. Дичь, чушь, алогизм!

Камеры наблюдения были обесточены во время нападения, поэтому облик и даже число нападавших установить не удалось. Правда, система наблюдения в этом сортире никуда не годная, видимость одна... Но всё равно, явно работал профессионал. Инженер.

Я усмехаюсь про себя. Ладно, инженер... А охрану расстрелял тоже инженер? Вообще-то плазменный разрядник в обращении несложен, но отсечь головы, не повредив комбинезон, тут нужно умение... Кстати, насчёт комбинезонов — кому из спецгруппы придёт в голову снимать с убитых башмаки и комбинезоны? Дичь, чушь, алогизм!

Именно поэтому я лично прибыл сюда. Слишком нелогично, чтобы быть делом рук Истинно Разумных. А вот для пернатых... Нет, но башмаки и комбинезоны, это даже в голове не укладывается... Банды мародёров, это откуда-то из древней истории. Однако банда мародёров, освобождающая сообщника, это ещё похлеще башмаков. Да какой он сообщник, он же ничего кроме воспиталища не видел!

— Мой господин, прибыли летающие роботы...

— Молчать, — негромко говорю я, но так, что Восемьсот тринадцатый поспешно отходит, склонившись в поклоне. Чуть не нарушил ход моих мыслей, болван... Каких мыслей? Разве это мысли? Это обрывки!

Кстати, насчёт мыслей... Нужно исходить из худшего. Допустим, ВСЕ мои мысли, и даже мысли самого Повелителя Вселенной читаются проклятыми пернатыми тварями, как с экрана монитора. Значит ли это, что выигрыш им обеспечен?

Разумеется, нет. Жизнь, это не игра в кранг, которой балуются Бессмертные. И даже в кранге не всегда можно выиграть, досконально зная все замыслы противника. Если у него все козырные фишки на руках, сделать ничего нельзя. А все козырные фишки сейчас у меня... или не все? В любом случае, если это пернатые — а больше по логике некому — они подставились. Теперь главное, не упустить...

Я достаю пачку жвачки, вынимаю пластинку, некоторое время сижу неподвижно, размышляя. Сминаю пластинку и бросаю на землю. Туда же летит вся пачка. Не время, не время, сейчас голова должна быть ясной, как никогда!

Что должны делать пернатые, готовя захват Оплота под свой контроль? Правильно, прежде всего создать агентурную сеть. Каковы для этого возможности?

Все без исключения Истинно Разумные так или иначе находятся под контролем. Контролем Повелителя Вселенной и его верных спецслужб. Разумеется, степень контроля разная — одно дело работяги в казармах, и другое дело Бессмертные, Носящее имя.

Вербовка двенадцатизначных не имеет смысла, они ничего не могут. Вербовка Бессмертных невозможна. Имеет смысл вербовка трёхзначных, максимум четырёхзначных...

Я снова усмехаюсь. А тот диверсант-смертник? Нужно признаться наконец самому себе — логика пернатых так и осталась непостижима для Истинно Разумных. Да, и я не исключение. Как они вообще проводят вербовку? Чем можно соблазнить трёхзначного — перспективой стать Бессмертным? Это зависит только от Повелителя.

И кто сказал, что невозможно завербовать Бессмертного? А если ему предложить место Повелителя Вселенной? Это искушение сильнее всех прочих. Никто не устоит. Важно, чтобы вербуемый был уверен в мощи хозяина... Нет, ерунда. Какой же это Повелитель, на поводке у пернатых? Дичь, чушь, невозможно себе представить...

А уход Пятьсот двадцать пятого? И вообще, как может, к примеру, нелегал укрыться от вездесущих систем контроля? Ну допустим, вывести из строя вшитый под кожу микрочип не так уж сложно. Допустим даже, удастся уйти по воздуху, сбив со следа роботов-"нюхачей". А дальше? Допустим, кто-то из Бессмертных укрыл своего агента в надёжном месте... Да ерунда это. Я опять сползаю на проторенную дорожку. Любой заговорщик немедленно ликвидировал бы отработанного. А у пернатых, как я понимаю, нет на Оплоте тайных убежищ... или уже есть? Бездна безумия!

Но допустим — агент укрылся где-то в технических катакомбах, коими изрыта планета за тысячи лет... Опять чушь. Первая же попытка напиться воды из автоколонки раздачи или разобрать трубопровод с целью добычи биомассы для пропитания приведёт к тому, что местный обходчик вызовет Стражей. И потом, зачем нужен такой агент? Трубы сверлить с целью повышения утечек питьевой воды, или кабели перерезать?

И верх всего — боевая спецоперация по освобождению донора. Либо полнейший идиотизм, либо ход настолько гениальный, что постигнуть его Истинно Разумным принципиально невозможно. Может, они и трупы воровать будут? Прямо из плазмотрона, ага...

— Ну что там, Восемьсот тринадцатый? — говорю я, отвлекаясь от тяжких дум.

— Небольшое осложнение, мой господин, — скрипит интерком. — На минус втором уровне бушует сильный пожар, причина выясняется...

— Понятно, — совершенно спокойно говорю я. И мне даже становится чуть легче. Легче оттого, что хоть что-то понятно.

— Я направил поисковые группы в обход и по радиусам...

— Всё верно. Продолжай.

Значит, они пытаются уйти по тоннелям подземных коммуникаций. Логично. Да, пожар, это самое то, чтобы сбить "нюхачей" со следа. Газ? Горючие жидкости? Неважно. Всё это неважно, важно, что след будет потерян. Или всё-таки нет?

— Группе воздушного контроля. Что у вас?

— Всё тихо, мой господин. Ни малейшего движения во всём оцепленном районе, — скрипит интерком.

— Хорошо. Продолжайте наблюдение.

Да, второй раз номер с уходом на "тарелке" у них не пройдёт, район перекрыт для движения всех видов транспорта, как личного, так и общественного... Или всё-таки пройдёт? Спецаппарат... нет, на этот раз не пройдёт и спецаппарат. Да хоть десантная "тарелка", всё равно уловим...

А если не на "тарелке"? Уж мне ли не знать, на что способен силовой летающий кокон пернатых... нет, опять чушь. Откуда ему тут взяться?!

И вообще, те ли это ребята?

Я снова внутренне усмехаюсь. Можно ли выиграть, даже имея на руках все козырные фишки до единой, если противник имеет возможность диктовать правила игры?

Мы бессильны. Да, да, все эти миллиардные армии Санитаров, охраны и спецслужбы — всё это видимость. Враг невидим и неощутим, мы работаем вслепую. Хуже того — мы не в состоянии понять логику пернатых, и оттого не просто слепы, но и глухи. Хорошо ещё, что мне удалось понять — Оплот заражён пернатым вирусом. Вот почему этих террористов-освободителей живых трупов необходимо взять живьём. Только живьём.

— Восемьсот тринадцатый, как идёт поиск?

— Поиск идёт активно, мой господин, — достаточно бодро отвечает интерком.

— Понятно. Совсем никаких следов?

— Совсем, — честно признаётся Восемьсот тринадцатый.

— Повторю ещё раз — вся ответственность на тебе.

— Я помню, мой господин.

— Хорошо, работай.

Я переключаю интерком.

— Воздушный контроль, что у вас?

— Всё тихо, мой господин. — скрипит в ответ интерком.

— Значит, так. Приказ об отмене режима могут дать трое — Великий и Мудрый, я и Восемьсот тринадцатый. Все остальные приказы недействительны. Как понял?

— Да, мой господин. Великий и Мудрый Повелитель Вселенной, ты и Восемьсот тринадцатый — только...

— Верно. Любой летательный аппарат — особенно спецаппарат с маскировкой — при входе в зону оцепления сбивать без предупреждения. Сядет — пеняй на себя. Наземный транспорт останавливать бортовыми парализаторами "тарелок" и летающих роботов, всех пассажиров к Восемьсот тринадцатому, сдавать лично в руки. Всех пешеходов, высунувших нос на улицу — то же самое. Повтори приказ.

Начальник службы контроля повторяет слова приказа старательно и чётко.

— Ещё раз обращаю твоё внимание — никакого летального оружия по наземным целям и пешеходам в особенности. Лично проверь роботов.

— Сделано, мой господин.

— Хорошо. Все остальные вопросы к Восемьсот тринадцатому.

Пандус "тарелки" опускается плавно и бесшумно, как и положено в машине высшего класса. В хозяйстве Повелителя не держат плохих машин... Как и персонал, впрочем.

И уже садясь в мягкое кресло, я внезапно засмеялся. Как железом по стеклу.

Я не Восемьсот тринадцатый, и не стоит заниматься самообманом. Разумеется, ответственность лежит и на нём. Однако ВСЯ ответственность лежит как раз на мне, Сорок пятом. Случившееся сегодня — ключевой эпизод, но всё-таки эпизод, ход в невидимой и страшной партии. Либо я выиграю эту партию, либо отправлюсь в плазмотрон. Один или вместе с Повелителем Вселенной, это уже детали.

...

-... Нет, ребята... Воздух здесь почти стоячий, "нюхач" пойдёт по следу, как по верёвке.

Наш командир наконец справляется с заглушкой, и сжатый газ с сильным шипением начинает вытекать из трубы.

— Теперь быстро уходим! Полыхнёт вот-вот!

Тоннели пересекаются, образуя настоящий лабиринт. Впрочем, все Истинно Разумные привычны и к тоннелям, и к многоэтажным катакомбам.

— Так, — Изгой отваливает какой-то люк, и я замечаю — на руках у него пластиковые перчатки. Не хочет оставлять отпечатки... — Рядом разъезд трубовоза, но мы туда не пойдём — там телекамеры, обходчики... Придётся пробираться по трубе.

— А ну как дунет?

— Значит, нам не повезло. Да тут рядом, скорее, скорее!

Люк закрывается за Кашеваром — никак не могу привыкнуть к этим диким именам вместо нормальных номеров — и мы оказываемся в трубе, освещённой теперь лишь фонариком впереди идущего. Вернее, ползущего, поскольку в трубе трудно встать даже на четвереньки. До меня доходят лишь слабые отблески того света, а замыкающий вообще, должно быть, ползёт в кромешной тьме.

— Тихо ползти! Не шуметь!

Впрочем, труба скоро упирается во что-то.

— Вправо, Ушан, — свистящий шёпот Изгоя. — Аккуратно... полезайте в вагонетки...

Уже ничего не соображая, я влезаю в какой-то цилиндрический ящик.

— Все разместились?

— Да.

Некоторое время мы лежим тихо. Отдыхаем. Внезапно где-то проносится сильный гул.

— Что это?

— Тихо, тихо. Это полыхнул водород. Теперь пусть нюхают...

Тихое шипение, быстро усиливающееся.

— Уши зажать! Рот открыть!

Волна тугого, страшного в своей густоте воздуха обрушивается откуда-то, и вагонетки разом приходят в движение. Стремительно нарастает скорость, жужжат колёсики под полом, гудит труба...

Давление опадает так же стремительно, как и нарастало. Поезд-трубовоз тормозит, останавливается.

— Быстро, вылазим! Не то попадём под загрузку!

Глава 34

Внутренний резерв

— Папа, а ты видел "Голубой дождь"?

— Ээээ... Нет, — сокрушённо говорю я.

— Плохо. Такой фильм, его же обязательно надо смотреть.

— Как только, так сразу, — ещё более сокрушённо качаю головой. Мне действительно стыдно, в своём общекультурном развитии я начинаю отставать от собственной дочери...

— Это отговорки, — Ирочка вручает мне здоровенный "персик". — Вот завтра утром и посмотришь, ясно?

— Так точно! — я принимаю бравый вид. — Разрешите исполнять! Жду следующую команду!

— Следующую? Разжевать и проглотить, — жена кивает на фрукт в моей руке, и моя дочура хохочет.

Мы сегодня опять ужинаем на веранде, втроём. Мы вообще теперь почти всегда ужинаем всей семьёй, поскольку папа безработный, мама после защиты тоже, в общем, безработная...

Ирочка фыркает, искоса блестя глазами — уловила ход моих мыслей. В моей голове всплывает ответный мыслеобраз: я, тощий и пощипанный, уныло стою на углу какого-то земного города, и в засаленную шляпу-цилиндр, установленной предо мною на манер урны, прохожие кидают корки хлеба.

"Издевайся-издевайся"

"А ты не придуривайся. Безработный, Рома, это тот, кто не занят делом. Просто ты сейчас работаешь, не получая материального вознаграждения. Ибо общество не считает твой труд полезным. Пока"

Я киваю. Всё понятно. Так часто бывает и на Земле. Писатели и художники создают шедевры, зарабатывая на еду где-нибудь в котельной. А бывает и наоборот, сидит некто в конторе, нужной исключительно самой себе и хлебает большой ложкой, ничего не давая обществу взамен...

"А вот такого у нас не бывает. Фрукты в лесу, это всё, на что можно рассчитывать"

— Ладно, — вздыхает Мауна, в точности копируя интонации матери, — я пошла спать. А вы тут воркуйте и занимайтесь своим сексом. Пойдём, зверик!

Нечаянная радость, облизываясь, оглядывает стол. Разумеется, она уже покончила со своей порцией, но уходить от стола до окончания ужина — верх безрассудства. Мало ли чем ещё могут угостить...

Однако я уже улавливаю, чего на самом деле ждёт моя дочь.

— Доча, можно, я посмотрю твои крылышки?

Дочура встаёт, неспешно разворачивает свои культяпки — жестом девушки, уверенной в своей красоте. И тут я замечаю, что они и в самом деле стали гораздо длиннее.

— Ого, какие вымахали! — восхищённо говорю я, осторожно глажу и ощупываю крылышки. — А тут чешется?

— Да! И ещё спина! И везде!

Я глажу её, и дочура нежится под ласковыми папиными руками. Нет слов, до чего нам всем сейчас хорошо...

— Пойдём, я уложу тебя спать? — Ирочка заканчивает убирать со стола. — М-м?

— А папа? — ревниво спрашивает Мауна. Так просто спрашивает, поскольку знает ответ заранее.

— Ну безусловно!

Я ощущаю эмоции моей дочери — удовольствие на грани нирваны. Конечно, она уже совсем-совсем большая девочка, и скоро, совсем скоро полетит. Но страшно любит, когда папа-мама укладывают её спать...

Я улыбаюсь во всю ширь моего ангельского ротика. Счастье. Вот такое оно и есть, моё счастье.

...

-М-м-м... Рома...

Глубокая ночь. Наша дочь спит крепко, как могут спать только дети, никогда в своей жизни не видевшие зла. Спит летучая соня, свернувшись клубком на своей излюбленной икебане. Спит вся округа...

Моя жена лежит на пушистом ковре на спине, широко раскинув крылья. Да, сегодня мы решили отказаться от услуг дивана. И вообще эту позу мы используем довольно редко, но сегодня отчего-то мне известно, что нужно делать. И поза нужна именно такая. Вот нужна, и всё.

Вообще-то я аргументировал это неким маленьким капризом — хочу сегодня сам накрыть свою ненаглядную крыльями — но причина и повод вещи разные.

Ирочка не стала со мной спорить. Она отлично чувствует, что в голове у меня происходит нечто, но что именно, увидеть невозможно... Из отдельных уловленных мыслеобразов не составляется общая картинка. Так видят мир звери, не обладающие даром речи, а равно и способностью к синтезу-анализу и прочим логическим наворотам. Однако звериное чутьё вполне определённо подсказывает, что именно нужно делать его обладателю.

— А-амммм... — Ирочка обхватывает меня ногами и руками, усилием крыльев приподнимаясь над полом вместе со мной. Я будто обволакиваю её, сливаюсь...

Мягкий, тёплый, пушистый шар, возникший в моей голове, вытягивается, растёт, захватывая и её голову. Ещё усилие... Под веками пляшут огненные искорки. А вот и размытые цветные пятна переливаются, танцуют свой странный и таинственный танец, до конца понятный, наверное, только самому Создателю Вселенной... Ещё усилие...

— М-м... Ещё!

Я глажу её везде, ласкаю жадно и бесстыдно. Нежно и ласково, как только могу. Нет, не только я — и она сама ласкает себя моими руками, жадно раскрываясь, бесстыдно подставляя себя моим ладоням. Мы — странное существо, способное ненадолго разделяться надвое.

— А-а... Ещё!

И никого и ничего нет на тысячи световых лет вокруг — только мы. Мы в центре Вселенной, и вся Вселенная сейчас — только для нас...

— Х-хах-х... Ещё!

Я чувствую, как в мои ноги вцепляются пальчики её ног. Сквозь густеющий туман приближающегося оргазма Ирочка выглядит светящейся. Как и положено ангелу.

Взрыв в голове!

Ещё никогда я не испытывал столь мощного потрясения. Не имей я какой-никакой привычки, я бы сейчас валялся без сознания. Нельзя, нельзя!

Во всю ширь распахиваются огромные глаза.

"Рома? Что это? Ты...ты..."

Я улыбаюсь отрешённо-счастливо. Так, наверное, чувствует себя какая-нибудь бабочка, закончившая кладку яиц. Бабочке не дано понять, что произошло, но инстинкт говорит — всё сделано верно.

"Не я, а мы. Ты стала Всевидящей"

Я чувствую гамму её эмоций. Осознание невысказанных слов. Осторожное удивление. Глубокое изумление.

"Как ты смог?!"

"А я знаю? Это всё Радуга"

"Илайя?"

"Да нет же, нет. Просто Радуга"

Она вглядывается в мои мыслеобразы, и я вдруг осознаю — локальная психоблокада исчезла. Отдельные мыслеобразы, ускользавшие от осознания, слились в единое целое. Мы сломали барьер, тоненькую стеночку между мной и ей, воздвигнутую высшим существом. Она теперь ВНУТРИ того запретного знания.

"Как всё же замечательно, что есть телепатия" — я блаженно вытягиваюсь рядом с женой. — "Ничего не надо объяснять, всё жена сама поймёт..."

Огромные глаза смотрят на меня со смешанным чувством. Восхищение. Изумление. Потрясение. Примерно такое же, как то, что испытал некогда один абориген, очутившийся в заброшенном ските, приспособленном под свою базу ангелами-миссионерами...

"Нет, погоди... я не привыкла... это же..."

"Ну а что тут такого?" — я улыбаюсь. — "Ты и я — две половинки одного существа. Почему одна половинка не может передать второй? Это только справедливо"

Она целует меня, крепко-крепко. В той, прошлой жизни, когда я ещё был человеком, мои губы от такого поцелуя обычно лопались в кровь...

"Что бы я была без тебя, Рома?"

"Работала бы в миссии, спасала несчастных аборигенов одной полудикой планеты. Резвилась бы в восходящих потоках и купалась в Селигере. А потом тебе дали бы отпуск, и ты отправилась бы к бабушке с прабабушкой, отдохнуть. И ваша Служба соединённых судеб выдала бы тебе диаграмму суженого..."

"А вот это вряд ли, Рома" — её глаза сейчас бездонны, как сама Вселенная. — "Этого быть не могло. Моя половина — ты"

Новый поцелуй. Тот самый, легкий, будто пёрышком.

"Ну что, давай спать?" — я действительно чувствую опустошённость.

Она вдруг фыркает, в глазах, только что бездонно-глубоких, протаивают так хорошо знакомые мне смешинки. Одним движением оказывается на мне, как на диване.

— Интересно получается... Все прозрения у нас с тобой отчего-то получаются в постели. М?

— Ничего странного. В этот момент Инь и Янь сливаются воедино. Что облегчает...

В любимых глазищах бесится смех.

— До чего ты стал умным, муж мой. А я-то в простоте душевной думала — это всё оттого, что ты меня е...шь.

— Слушай, вот сколько уже вместе живём, всё никак не могу привыкнуть к твоему абсолютному бесстыдству.

— О! Ты недоволен?

— Наоборот, восхищён!

...

Глава 35

Сбежавшие из ада

Костёр дымил, выбрасывая розовые и зелёные язычки пламени, и охваченный огнём пластик коробился, съёживаясь и шипя. Хороший пластик нашёл Ушан, не так-то легко найти горючий пластик...

Вообще-то огонь тоже можно разводить не везде. Далеко не везде. Пожарная сигнализация установлена в подавляющем большинстве кабельных тоннелей, и на сигнал тревоги явятся пожарные вместе с дежурным обходчиком. И только в давно заброшенных шахтах нет никакой сигнализации.

Возле стены стоит помятый алюминиевый бак из-под каши. Большая пластиковая бутыль с питьевой водой наполовину опорожнена.

Мои ребята сидят нахохленные. Понять их можно. Ибо я и сам такой же, как они. Живой мертвец. Истинно Разумный без микрочипа официально мёртв. И сунуться никуда невозможно — в первом же обитаемом месте, оснащённом сканерами, автомат контроля поднимет тревогу, набежит охрана и конец...

Итак, что мы имеем. Шесть беглецов, лишённых микрочипов. Три фонарика. Пять плазменных разрядников. Шесть парализаторов, плоских коробок с клавишей спуска. Ножи и электродубинки убитых Санитаров, собственные дубинки, нарезанные тем же разрядником из толстостенной алюминиевой трубы. Пара мотков верёвки... Да, комбинезоны и башмаки тех же Санитаров. Которые можно надеть после того, как наши собственные превратятся в рванину...

Я открываю плоскую коробочку, и на маленьком экране зажигается заставка. Вот оно, главное сокровище. Личный карманный компьютер трёхзначного, да ещё главного инженера важнейшего проекта битком набит ценнейшей информацией. Да, и план-картой всех наземных и подземных сооружений и коммуникаций планеты, за исключением особо секретных. Без этого приборчика мы были бы глухи и слепы в бесконечных катакомбах.

В этой шахте давным-давно не работают системы контроля. Зачем? Тут никого нет и быть не может. Нижние горизонты затоплены солёными подземными водами, подъёмники превратились в груду ржавого металлолома...

Раз в три дня мы совершали поход, долго пробираясь через тьму подземелий. До участка Кормящего было совсем недалеко, если смотреть по карте — рядом. Однако одно дело карта, и совсем другое — топать ногами. Кое-где приходилось подниматься по крутым металлическим лестницам, а кое-где и по толстым железным скобам, вмазанным в бетон или вваренным в стенки трубы. При этом местами приходилось беречься обходчиков подземных коммуникаций, а где-то и системы контроля стоят... Кормящий наполнял алюминиевый бак с самодельными лямками невкусной биомассой, и мы отправлялись в обратный путь. На следующий день шли за водой, которую брали в одном укромном месте — ослабив гайки на задвижке водовода, набирали несколько здоровенных бутылей воды и заворачивали гайки снова. А третий день просто отдыхали, доедая кашу и отлеживаясь на импровизированных лежанках — ворохах обрезков изоляции, наструганных с кабелей, тянущихся кое-где по стенам заброшенной шахты. Вообще-то подобные кабели положено демонтировать после закрытия объекта, сдавать на лом, но мне ли не знать, как скверно выполняют подобную работу... Оно кому надо?

Шипит, скручивается горючий пластик, выбрасывая разноцветные язычки пламени, едкий дым уходит во тьму шахтного ствола. Вообще-то можно сидеть и при свете светодиодных фонариков с "вечными" атомными батарейками, но живой огонь гораздо веселее...

Что дальше?

"А ты расскажи им что-нибудь" — бесплотно звучит в моей голове голос. Я уже не удивляюсь его появлению.

"Что рассказать?"

"Да что хочешь. Они же ничего не знают, эти ребятишки"

"Я не умею"

"И всё-таки это придётся сделать, Изгой. Если не ты, то кто же? Ты в ответе за них. Ты старший"

"Я не гожусь в воспитатели. Я с детства не любил бить других, потому и стал инженером, а не воспитателем"

"Вот именно ты и годишься. А воспитатели в воспиталищах просто надзиратели и палачи"

Некоторое время я размышляю. Ну что же...

— Изгой, ты разговаривал с НИМИ? — спрашивает Малыш, блестя глазами. Наблюдательный парень, и ум необычайно живой...

— Верно, Малыш.

— А с нами ОНИ сегодня не хотят говорить? — это уже Ушан.

— Не сегодня, ребята. Им не так легко даются эти сеансы связи. Вы вот что... Смотрите-ка сюда, что я вам покажу.

Ребята грудятся вокруг, вглядываясь в экранчик моего компа.

...

Я улыбаюсь. Ну вот и первая работа моей жены в качестве Всевидящей.

Идея, предложенная Радугой, была проста, как гвоздь. В самом деле, в этих жутких "воспиталищах" могут вырасти только рабы. Это в лучшем случае, а в худшем — настоящие монстры. И если в элитных учебных заведениях, готовящих специалистов, крепкая личность всё-таки может как-то противостоять давлению, то обычные — натуральные концлагеря, где идёт жёсткое и целенаправленное разрушение личности. Поэтому мы начали всех перспективных воспитанников переводить в нелегалы. Вот эта группа — первый зародыш будущего общества, пока ещё крохотный. И Изгой будет первым наставником и учителем. Он может. Он должен смочь...

А вот это мнемозапись, переданная Видящей сидхэ. Слов нет, она классно работает, и её вторжение в голову практически незаметно. Поучиться нам ещё у неё... Не покажет. Пустить чужих в свою голову, открыться до донышка — держите шире все карманы разом... Гордая эльфийка единственный член нашей "Капеллы", держащийся слегка в стороне. Так и не избавилась от немеряной своей гордыни... Однако договор соблюдает честно, и задания исполняет как часы. Ну-ка, что тут?

...

Шаги охранных роботов гулко разносятся под высокими сводами, заглушая мои собственные, и от этого тяжкого топота вода в бассейне вздрагивает, мелкими волнами исходя от краёв к центру.

Двое Истинно Разумных при моём появлении встают с кресел и валятся ниц. И по тому, как они валятся, я понимаю — похвастать им нечем.

— Садитесь, садитесь, — говорю я, занимая третье кресло. Кресла упругие и прозрачные, и столик тоже сделан из прозрачного голубого пластика, скользкого на ощупь. В этом зале невозможно спрятать даже самый крохотный микрочип подслушки, не говоря уже о роботе-"мухе".

— Что у тебя, Сорок Пятый? Я имею в виду беглого главного инженера.

— Он пока так и не найден, мой Повелитель. — Сорок пятый смотрит прямо. — Я виноват.

Я вздыхаю. Ну что ж... Заменить Сорок пятого некем. Эти двое вообще-то могут не бояться таких мелочей, как не боится наказания рука, уронившая бокал с напитком. Кто же наказывает собственные руки? Эти двое уйдут в плазмотрон вместе со мной, если что...

— А что по этому странному делу? О похищении тела...

— Нет, мой Повелитель, он был жив в момент похищения. И ушёл своими ногами.

— Какая разница? Донор и донор...

— В этом много неясного, Повелитель. Одно ясно — им нужен был именно этот парень.

— Да зачем?! Тело и тело...

— Нет, Повелитель, — Сорок пятый делает секундную паузу. — Не тело. Им нужен был этот парень КАК ЛИЧНОСТЬ.

Я размышляю. Вот как... Бессмертные привыкли считать молодых доноров, подготовленных к Слиянию, своими новыми телами. Что ценного есть у выпускника воспиталища, кроме юного тела? О том, что кто-то из "тел" может представлять интерес как личность, никто из Бессмертных не помышляет... Стереотипы, стереотипы... Стереотипы нужно ломать.

— Все Истинно Разумные имеют вшитые микрочипы. Оружие тоже, насколько мне известно.

— Я лично проверил, мой Повелитель. Сигналы от донора и захваченного оружия пропали сразу после нападения, на месте. Очевидно, нападавшие имели при себе прибор для дезактивации микрочипов слежения. Это не так уж сложно.

— Как я понял, взять их тоже не удалось?

— Нет, мой Повелитель. Акция была настолько невозможно дикой, что каждая инстанция подолгу проверяла сведения, не веря. Никто даже не попытался организовать погоню по горячим следам... Впрочем, это детали, которыми я не рискую загружать тебя, если ты сам не прикажешь изложить всё подробно.

Я киваю. Если Сорок пятый считает, что не стоит загружать, ему видней. Специалистам нужно доверять, иначе зачем они вообще нужны?

— Вот почему я попросил ввести в дело Ноль первого, несмотря на его колоссальную загруженность, — продолжает Сорок пятый.

— Безмерно благодарен, — скрипит Ноль первый. Он может себе позволить высказываться без разрешения Повелителя, и даже перебить его в случае необходимости. Он очень многое может себе позволить, мой личный секретарь...

— То, что эта акция спланирована пернатыми, у меня сомнений нет, — продолжает Сорок пятый. — Это позволяет сделать вывод — они уже имеют на Оплоте агентурную сеть, позволяющую проводить точечное воздействие...

— Напомни, — говорю я.

— Точечное воздействие, это поиск ключевых фигур истории и их вербовка. Либо устранение, в зависимости от ситуации. Именно так работают миссионеры пернатых на планете мохнорылых. Наши сотрудники, впрочем, тоже.

И только тут до меня доходит смысл сказанного.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что пернатые УЖЕ контролируют развитие событий на Оплоте?!

Сорок пятый смотрит непроницаемо.

— А чем, как не прямым контролем, является взрыв нового кварк-реактора?

— Я полагал это разовой акцией!

— Теперь уже нет.

Я рывком расстёгиваю комбинезон. Что тут с вентиляцией?

— Я недоволен тобой.

— Я виноват, Повелитель.

Я некоторое время молчу. Ладно... Я несправедлив. Кто бы тут справился?

— Продолжай.

— Ноль первый по необходимости плотно занимался планетой мохнорылых. Он знает всё, что знает Имперский маг. Но Имперского мага посвящать в это дело нецелесообразно, тем более невозможно других Бессмертных. Только Ноль первый...

— Я ещё раз благодарю тебя, Сорок пятый, — скрипит секретарь. — Ближе к делу.

— Нужно определиться, по каким параметрам ищут пернатые своих перспективных агентов на планете мохнорылых, и таким же образом просчитать наш Оплот. Звучит просто.

— Он сумасшедший, — говорит Ноль первый, выпрямляясь в кресле. — Повелитель, он просто сумасшедший! Ты представляешь себе, Сорок пятый, какой это...

— Если бы это было легко, я бы не стал тебя беспокоить, — парирует начальник охраны. — Мне себя надвое не разорвать. Если учесть, что сейчас ещё расследуется возможность заговора Хурма.

— Помоги ему, — говорю я Ноль первому. — У него действительно не хватает ни времени, ни ресурсов.

— Да, мой Повелитель, — сдаётся Ноль первый.

...

Глава 36

Меры противодействия

Я расстроено отключаю мнемозапись. Встаю, хожу по комнате, встряхивая крыльями. Снова сажусь и снова вскакиваю.

Что делать?

Пора осознать — координатор из меня никакой. Я не в состоянии держать ситуацию под контролем. И весь титанический труд нашей "Красной капеллы" вот-вот пойдёт насмарку. Мы ничем не в состоянии помочь нашим агентам.

Внезапно я холодею. Постой-постой... Они просчитают и найдут. Вот этот Ноль первый найдёт всех ещё живых, чудом сохранившихся на кладбище. А если даже не всех, мне от этого не легче.

Я стискиваю зубы. Ну уж нет!

— Межпланетный канал, — вслух чирикает сервер связи приятным девичьим голоском.

— Земля, координатор миссии Уэф! — чеканю я.

Пара секунд, и прямо передо мной в круге изображения возникает папа Уэф, лежащий на спине с широко раскрытыми крыльями. А сверху мама Маша, прижалась, укрыв обоих своими крылышками...

— Вообще-то воспитанные ангелы предварительно спрашивают разрешения на посещение жилища, — я чувствую, папа Уэф серьёзно рассержен.

— Ничего-ничего, мы уже закончили, — мама Маша сохраняет серьёзное выражение лица, и только в глазах прячется смех, точь-в-точь как у моей ненаглядной. — В следующий раз будешь блокировать обратную видеосвязь, муж мой, только и всего.

— Да уж, придётся, — Уэф садится на полу. — Излагай, Рома.

Я излагаю коротко и чётко. Ни одного лишнего слова.

— ... Вот такие дела, папа. Я прошу помощи.

Уэф берёт высокий узкогорлый кувшин, наливает в бокал лимонный сок, медленно пьёт. Я терпеливо жду.

— Я не буду считать за тебя эту ситуацию, Рома. Во-первых, мы тут здорово загружены, а во-вторых, ответ лежит на поверхности. Стоит только напрячь мозги.

— То есть? — я хлопаю ресницами, как кукла Барби.

Уэф тяжко вздыхает.

— Ладно, чего не сделаешь для родного зятя... Всё просто, Рома. Повелитель "зелёных" боится своих сородичей больше, чем нас. Он скрывает информацию о начавшемся вторжении, дабы не лишиться трона вместе с головой. Миф о собственном величии и могуществе, это всё, что у них осталось. Последняя соломинка, как говорят здесь, на Земле. Сам титул Повелителя Вселенной окажется смешон, если выяснится, что их неприступный Оплот на самом деле столь же неприступен, как общественный сортир. О существовании вашей агентурной сети пока знают трое, и они же реально противостоят вашей "Капелле". Вам следует уничтожить их. Физически. Новый Повелитель ничего не будет знать о вашей деятельности, пока вы снова не подставитесь, бесцеремонно и грубо залезая к нему в мозги.

Теперь я хлопаю глазами так, как и не снилось никакой Барби. И вдобавок приоткрываю от изумления свой ангельский ротик.

— Да, сейчас ты чудо как хорош собой, — в фиолетовых глазах Уэфа зажглись знакомые огоньки. — Картина "трогательная беспомощность", хоть на выставку отправляй.

— Как?! Как мы их уничтожим?!

— А вот это уже твоё дело, — взгляд Уэфа твердеет. — Ты не бескрылый младенец, Рома. Думай. Пора уже.

— Да разве это можно делать?!

Взгляд Уэфа становится ещё жёстче.

— Специально для тормозов, как говорит Коля-Хруст. Вам не нужно брать Оплот под контроль после переворота. Ликвидация Повелителя не приведёт к развалу общества, хотя потрясение будет, конечно. Наконец, в отличие от Земли, на Оплоте нет нужды сохранять полное инкогнито — они не незрелые дикари и прекрасно знают о нашем существовании. Можно действовать грубо и прямо. Рейд боевого звездолёта, один удар — и нет проблем. Да если бы я мог работать в таких условиях...

Я размышляю, и чувствую, как на моё ангельское личико наползает хищная улыбка. Всё правильно. Всё верно. Ваше существование недопустимо, ребята. И будет прекращено.

— Другое дело, — улавливает ход моих мыслей папа Уэф. — Вообще-то к подобным выводам ты должен был прийти самостоятельно.

— Поговорили? — спрашивает мама Маша, возвращаясь в комнату. — Вижу, поговорили... Рома, можно тебя попросить?

Её глаза излучают ангельскую доброту.

— Нам с Уэфом сегодня впервые за десять дней выпало побыть вместе. Десять земных дней... Короче, скройся с глаз, хорошо?

...

"Здравствуй, Цанг"

Сэнсэй возлежит на пёстрых подушках, перед ним панорамный экран. При моём появлении экран сворачивается в вертикальную светящуюся нить и гаснет.

"Такой хороший фильм ты прервал, Рома... Что случилось?"

"Мнемозапись Видящей Иллариэль просмотрел?"

Цанг мрачнеет. Он всё понимает с полуслова.

"Ты прав. Этот Сорок пятый тот ещё жвак... Работает профессионально, надо признать. Умён"

"Он их достанет, Цанг. Он вылущит всех, кто ещё жив. Надо его остановить"

Сэнсэй вновь понимает с полуслова. Вернее, просто ловит сложный мыслеобраз в моей голове.

"Боевой проникатель Сэнсэи не игрушка. Мне откажут"

"А Динна? Они же там с неё пылинки сдувают. Единственная пока Всевидящая..."

"И Динне откажут. К тому же у свиров звёздных кораблей — по пальцам перечесть, да и корабли слабоваты. Не забывай, они только недавно поднялись"

Я кусаю губы. Да, это проблема... Конечно, теоретически можно ещё надеяться на эльфийку...

"Не дури, начальник. Ангельский боевой звездолёт вполне подойдёт. Взять его — твоя задача. Ну что, общий сбор? Надо решать..."

Я щёлкаю пальцами.

— Межпланетный канал... Свир, Динна Розовый цветок из Дома семи зелёных холмов!

"Погоди, Рома... Как быть с этой гордячкой? Без неё решать такое дело нельзя. Она член команды"

"Но ведь канала связи с этими Пятью мирами нет. Сидхэ не нужны чужие... Или мне сделать, как она — найти их внутрипланетную сеть и врезаться в неё внаглую?"

"Это ненадолго. Не думаю, что их системы контроля благодушнее ангельских. Вернее всего, много агрессивнее, раз этим сидхэ не нужны чужие. Тебя отключат через пару фраз. В любом случае конференции не получится"

"И что делать?"

Некоторое время сэнсэй думает, поводя ушами. Сейчас он как никогда похож на мудрого учёного кота.

"Ты вот что" — Цанг встаёт со своих подушек. — "Ты пригласи нас в гости. И эту гордячку тоже"

"М?" — я хлопаю глазами.

"Ну а что тут такого? Не может быть, чтобы у них не было телепортов. Как-то же они общаются с другими сородичами, раскиданными по галактике?"

Я озадаченно молчу. Действительно, мысль-то простая...

"А если только звёздные корабли?"

"Нерационально. Корабль, это очень расточительно — сравни массу тебя и вашего звездолёта. При сколько-то заметных связях стационарные телепорты куда предпочтительнее"

"А вдруг они, как у "зелёных", с постоянной струной?"

"Рома, кто из нас начальник, я или ты?" — скалится Цанг. — "Главную работу всегда делает главный, мы лишь помогаем. Дай досмотреть фильм!"

...

Глава 37

Решения пленума

Струи фонтана журчат, искрятся в медово-жёлтом свете, которым заливает окрестности колоссальный диск местной луны. Собственно, всё наоборот — это пять здешних обитаемых миров являются лунами этого гиганта...

Я перемещаюсь над садовой дорожкой, невидимый и неощутимый. Уже который раз "точкой фиксации" здесь служит мне этот фонтан. Однако Видящей не видно. Впрочем, с чего бы ей бродить ночь напролёт вокруг фонтана? Воспитанные эльфийки, очевидно, ночами крепко спят.

Ступени лестницы ведут к дому, возвышающемуся над спящим садом. Красивый дом, ничего не скажешь. Чем-то напоминает особняк Саввы Морозова в Москве, только отделано богаче и вместе с тем строже, изящнее. Видимо, здешний архитектор хорошо ощущает грань, за которой богатство становится аляповатой кричащей роскошью.

Круглый входной проём диаметром метра три перекрывает прозрачная хрустальная дверь с впаянным в толщу абстрактным рисунком-узором из золотой проволоки. Впрочем, не таким уж бессмысленно-абстрактным, похоже — я уже немало насмотрелся на ангельские устройства защиты периметра, и мой взгляд улавливает характерные изгибы. Однако, неслабые у них тут замочки-шпингалетики. Вероятно, сейчас эту хрупкую хрустальную пластину не то что не открыть — не проломить артиллерийским снарядом. И это при том, что нет на обустроенных уютных планетах ни бандюков, ни террористов. Крепко, крепко берегут свою Видящую господа эльфы...

Однако для меня сейчас это не преграда. Поскольку меня здесь нет, а есть только "поле внимания".

Внутри здания то же самое — строгое изящество на грани роскоши. Я проплываю через прихожую, и внезапно останавливаюсь, как вкопанный. Если бы я сейчас пребывал тут во плоти, я бы, очевидно, вовсю хлопал ресницами, как кукла Барби, и даже приоткрыл от изумления рот.

На надувном матрасе спит каменным сном Голиаф, одетый в тонкий костюм-трико, обтягивающий колоссальные мускулы. Вот это дядя... Пожалуй, это старший брат всех "Иванов". Во всяком случае, те "Иваны" выглядят по сравнению с этим Голиафом щуплыми подростками. Я, разумеется, понимаю, что это всего лишь биоробот, но ничего не скажешь — внушает.

Осторожно миновав спящего Голиафа, я медленно проникаю через следующую дверь...

Видящая Иллариэль спит, положив голову на плечо своего Хранителя, укрытая лишь лёгким покрывалом — очевидно, господа эльфы не употребляют ночных сорочек и прочего ненужного белья, в отличие от своих слуг-биороботов. Сон изгнал с тонкого, точёного лица выражение строгости и гордыни на грани надменности, и сейчас оно выглядит столь прекрасным...

Дикий кошачий мяв бьёт по нервам, едва не срывая контакт. Здоровенный котяра, белый и пушистый — да, да, натуральный земной кот! — вопит, как пожарная сирена, таращась на то место, где находится моё поле внимания. Ну то есть на меня, если отбросить тонкости формулировок.

Надо признать, реакция у этих сидхэ на высоте. Кошачий вопль ещё гулял эхом под высокими сводами, а Хранитель уже стоял, вооружённый каким-то жезлом. Ещё спустя полсекунды на ногах оказалась сама Иллариэль, вытянув вперёд руки с растопыренными пальцами в хищном колдовском жесте.

"Виртуальное проникновение!" — успеваю я уловить чью-то мысль. Вот чью именно, уловить уже не успеваю.

Взрыв в голове!

...

"Рома! Рома! Проснись!"

-... проснись, ну проснись же, Рома! — звенит в ушах голос Ирочки.

Я медленно открываю глаза, в которых плавает кроваво-красная зелень. Цветные пятна расползаются еле-еле — похоже, их тоже неслабо контузило...

— Уффф... — моя жена обессиленно валится рядом (поскольку я валяюсь на полу навзничь). — Ну и ну... Ещё бы чуть, и пришлось восстанавливать тебя, Рома. При помощи твоего "душехранителя", не иначе.

Её глаза наливаются огнём.

"Эта Иллариэль — психопатка, колдунья чёрная, холодная стерва! Ну я ей всё выскажу..."

"Не надо. Я их здорово напугал"

"Да ну? Да ой! Ещё раз — психопатка, колдунья чёрная, холодная стерва! С "зелёными" в соратниках ей работать!"

"Типун тебе на язык! Вот бы обрадовался их Повелитель..."

Давненько я не видел свою ненаглядную в таком гневе. Наверное, с того момента, как мы сражались с тем самым первым "Иваном"...

В комнате вспыхивает изображение. Видящая сидхэ кутается в пеньюар, рядом настороженно замер Хранитель Даммар, также успевший одеться.

"Приношу свои глубокие извинения, крылатый Рома" — Даммар выдвигается вперёд. — "Поскольку я не в состоянии видеть сквозь бездну, я не увидел тебя. Но наш кот Драко отлично чувствует любую попытку проникновения призраков, и мой долг — защищать Видящую"

— А ты её не защищай, Хранитель! — Ирочка говорит вслух, и голос её звенит от возмущения. — Ты, может, и не видел, и просто исполнял приказ этого вашего кота! Иллариэль, к тебе слова мои. Зачем?

"Видишь ли, крылатая Иолла... Виртуальное нападение может быть опаснее прочих. От него не спасут боевые корабли и станции на орбите"

— А вот послушай-ка, что я скажу. Вы там у себя закоснели в угрюмом недоверии к чужим. Всего боитесь. Закрылись психоблокадами, теперь вот приборчик этот ваш мерзкий, хуже нашего подавителя телепатии. А вам не приходит в голову, что вы сами себя заперли, подобно "зелёным"? Сами себе закрыли дорогу в то, что вы называете Аасгард? Да кто будет ломиться в запертую дверь, с риском получить в лоб? "Сидхэ не нужны чужие...", так и вы никому не нужны будете!

— Погоди, не горячись... — останавливаю я Ирочку. — Я вообще-то сам виноват, они спали...

— А как нам знать, когда они спят и когда бодрствуют? Как мы будем работать, если партнёр — неизвлекаемая мина?

— Однако перейдём к делу, — неожиданно вслух говорит эльфийка, принимая прежний вид: холодная гордыня на грани надменности. Очевидно, она не привыкла слишком долго оправдываться и легко прощает всех обиженных. — Что ты хотел сказать?

— Я хотел пригласить тебя и Даммара в гости.

— Не поняла...

— Ну в гости. Сюда, вживую. Есть же у вас телепортация? Или как?

Ну наконец-то я вижу, как прекрасные точёные лики приобретают выражение, характерное для закоренелых балбесов. Не знаю отчего, но мне приятно.

— Ты думаешь, что говоришь, крылатый? — первым дар речи возвращается к Даммару. — Чтобы Видящая сидхэ покинула родную планету...

— Мы принимаем твоё приглашение, ангел Рома. И само собой, приглашение Иоллы, — внезапно говорит эльфийка.

— Но, Иллариэль...

— И Даммар тоже, разумеется.

Изображение подёргивается рябью и гаснет — очевидно, сервер связи обнаружил пиратское подключение.

Мы с Ирочкой переглядываемся.

"А она вообще-то ничего. Зря я на неё наорала"

"Так ведь женщина" — я обнимаю жену, окончательно гася её сердитость. — "Нервы"

— Однако мне лично кажется, твоё приглашение им понравилось больше моего, — говорю я вслух. Ирочка фыркает, раз, другой. Ещё миг, и мы хохочем, как сумасшедшие.

...

Сегодня в зале телепорта непривычно пусто. Нет толпы встречающих друзей и родственников, и весь почётный караул состоит из меня, Ирочки и двух консулов. Сэнсэйский консул выглядит не очень внушительно на фоне свира, возвышающегося над нами.

Верхняя полусфера мягко всплывает, и наружу выбирается Цанг.

— С прибытием!

На сей раз церемония встречи сокращена до минимума. Вообще-то консулы тут чисто для этикета, если разобраться. Ибо положено...

Крышка телепорта опускается, и спустя недолгое время раздаётся новый слабый звук: "Пшффф..." — уравнивается давление.

— С прибытием!

Динна выбирается из камеры телепорта, пригнувшись — высота подъёма крышечки не особо-то рассчитана на свиров. Меня всё время занимает мысль: и как она там умещается?

— Складываюсь вчетверо, — смеётся Динна, уловив.

— Если вопросов нет, мы вас покинем, — говорит сэнсэйский консул. — Удачи, Цанг.

— Удачи! — консул Свира фамильярно хлопает Динну по бедру. Вообще-то мне уже известно, что этот жест на Свире отнюдь не считается нахальством, наоборот, как на Земле даме ручку облобызать... Но всё равно непривычно.

Теперь мы четверо ждём. Время тянется, тянется...

"Что-то запаздывают гости" — улавливаю я мысль оператора телепорта. — "Ага, есть!"

На сей раз никакого шипения не слышно. Выходит, перепад давления незначителен...

"Не то"

Крышка всплывает вверх. В центре "ореха" блестит голубовато-зеркальный шар. Однако...

"У них там диаметр камеры чуть меньше, это уравнивающая капсула" — улавливаю я мысль оператора — "Расход энергии дикий вообще-то при этом"

"А как обратно?" — это Цанг.

"А обратно эта капсула бесследно исчезнет. Но расход энергии такой же дикий"

Между тем капсула разворачивается лепестками, и на поверхность нашей гостеприимной планеты впервые ступает нога сидхэ.

— С прибытием!

Эльфийка, как и её Хранитель, на сей раз одета в плотно облегающий чешуйчатый костюм — или скафандр? — делающий её похожей... ну, скажем так, на изящнейшую ящерку. Других сравнений я тщательно стараюсь избегать даже мысленно — вдруг обидятся...

— Не обижусь, — голос Видящей холодновато-мелодичен. Говорит она на своём языке, но телепатия вполне справляется с извлечением смысла. — У нас змея символ мудрости.

— Привет тебе, Видящая, и тебе, Хранитель! — Ирочка делает некий торжественный реверанс, распустив крылья. Нет, по части мудрости мне никогда не догнать свою жену... Вот интересно, что было бы, если бы похлопать гордую сидхэ по ляжке, как свирку...

"Балбес ты, Рома, ну какой балбес!" — Ирочка едва сдерживает смех.

...

"Интересно вы живёте. Голый пол, никакой мебели... Один диван"

Иллариэль разглядывает наше жилище, и я против воли чувствую некоторое смущение. Конечно, пол покрыт пушистым ковром, в толще которого гуляют огоньки, и стены из малахита с золотыми прожилками... икебаны вон на стенах опять же... Но всё равно по сравнению с убранством того изящного дворца наша комната смотрится жилищем нищих.

"У других и того нет" — я улыбаюсь. — "Это жена сделала"

"Прямо на полу все спят?" — это уже Даммар не сдержал удивления.

"Ну да, прямо на полу"

"Ого!" — эльфийка смотрит на скульптуру, изображающую кота в шапке Мономаха, восседающего верхом на царь-пушке. — "Ты?"

"Я" — я скромно опускаю ресницы.

"Сюрреализм... А это?"

"Тоже я"

Видящая разглядывает шар с композицией.

"Ты настоящий художник, Рома... О!"

Статуэтка изображает даму с крылышками бабочки, в которой без труда можно узнать саму Иллариэль. Точная копия игрушки, подаренной Уэфу-младшему на Первый полёт.

Моя дочура, возникшая на пороге, в свою очередь разглядывает гостей.

— А это папа сделал, когда увидел тебя. Скажи, Иллариэль, а ты всегда такая злая или бываешь лучше?

— Мауна! — я ошарашен. Ребёнок уже достаточно большой...

"От мыслей не убежишь, папа" — доча явно не ощущает раскаяния, более того — использует мою же фразочку, частенько применяемую для оправдания причудливого бега собственных ассоциаций.

Однако господа эльфы и не собираются сердиться. Напротив, они улыбаются.

— Я не злая, Мауна, — Иллариэль говорит на своём мелодичном языке, но смысл улавливается чётко. — Просто воспитание такое. Положено нам, понимаешь?

— А тогда ладно, — покладисто соглашается дочура. — А кота ты в следующий раз с собой возьми, хорошо?

Я отлично понимаю, что Мауна играет роль — она уже отнюдь не такая непосредственная девочка, и рассуждает порой не хуже мамы. Однако сейчас эта роль как нельзя больше подходит для размягчения гостей, даром что они всё видят не хуже мамы-папы — телепатия, она везде примерно одинакова... Ох и артистка!

— Кота не обещаю, он тяжёлый, и не любит телепортаций, — улыбается Видящая. — Вот если сама будешь у нас, тогда и посмотришь.

— У... Когда это будет... — вздыхает дочь совсем по-взрослому.

— Ну пойдёмте, гости, — в дверях возникает Ирочка.

Мы проходим в другую комнату, где уже накрыт стол-дастархан.

— Прошу!

Любимый пуфик Цанга Ирочка предусмотрительно убрала куда-то — поскольку он один, то поневоле возникнет дискриминация гостей. Гости рассаживаются, кто как может. Сэнсэй усаживается с неуловимой кошачьей грацией, Динна складывает свои длиннейшие ноги, и коленки торчат в стороны. Опять на ней гимнастический яркий купальник, открывающий бёдра до талии. Если учесть, что сидит она по-турецки, и только узенькая полоска ткани скрывает сокровенную девичью тайну...

"Нашёл тайну" — блестит глазами Ирочка. — "Что тогда про меня говорить?"

Помедлив, господа эльфы усаживаются напротив Динны. Видно, что на полу сидеть им непривычно.

— Угощайтесь! — моя жена делает приглашающий жест.

"Это подойдёт!" — сэнсэй выбирает крупное яйцо, вскрывает и начинает есть ложкой. Свирка без затей жуёт ломоть древесной дыни.

"Чужая органика..." — улавливаю я мысль Хранителя Даммара.

— Ну возьмите вот это, раз так опасаетесь, — Ирочка пододвигает блюдо с маслянисто-жёлтыми плодами, похожими на помидор. — Тут почти нет белка, лишь лёгкие жиры и сахара, да клетчатка, а они везде одинаковы.

"Я возьму, Даммар?" — Иллариэль смотрит на своего Хранителя примерно так, как смотрит девочка, желающая мороженого, но не уверенная, что папа разрешит после ангины. Выходит, далеко не безгласный телохранитель этот Даммар... впрочем, это их внутренние дела и отношения.

"Можно. В любом случае, яда тут нет, аллергия же развивается не мгновенно"

Эльфийка медленно, осторожно откусывает кусочек. Как это трудно, когда всего боишься... А ведь Единый закон происхождения жизни Кин-Наэ ясно указует — если чего-то может есть один позвоночный теплокровный, то другой со сходным рационом питания съест и не отравится... Ну аллергия не в счёт, от этого никто не застрахован.

— Спасибо, коллеги, — голос Видящей мелодичен, — Но хотелось бы к делу.

Мы переглядываемся.

"К делу так к делу. Рома, ты у нас старший, излагай своё видение вопроса"

Я излагаю. Я уже вполне привык излагать свои мысли и доводы коротко и чётко, и плаваю всё реже. Ну правда же, меньше плаваю?

"Вопрос первый и главный. Как мы будем работать при таком незначительном количестве потенциальных союзников? Это же почти пустыня"

Коллеги отвечают не сразу. Размышляют.

"Вопрос серьёзный" — Цанг принимает позу роденовского мыслителя. — "Крайне серьёзный. Века отбора сделали своё дело, практически истребив потенциальных носителей Света. Отбор..."

"А разве никто не владеет генетикой?" — Видящая Иллариэль чуть приподнимает брови. — "Мне казалось это самоочевидным. Нужно заставить их родильные заводы выдавать не то, что нужно их Повелителю, а то, что нужно нам"

Мы переглядываемся. Ничего себе задачка...

"У нас генетический контроль строго обязателен" — встревает Даммар. — "Дети, это же наше будущее всё"

"А ведь верно" — это Цанг. — "Все наши миры владеют генетикой. У "зелёных" применяется, насколько я понял, клеточное клонирование..."

"Нужно запустить в производство клетки-клоны наших подопечных!" — не выдерживает, встревает Динна.

"Не всё так просто" — это Ирочка. — "Ведь эти ребята тоже клоны, и тоже "вычищены"... А вот выросли иными. Отклонения при клонировании, мутанты..."

"Даже если так, без контроля над родильными заводами нам не одолеть эту систему. Не хватит горючего материала..."

"А как? Легко сказать, контроль... Нет ресурсов, нет агентов влияния..."

"Агенты будут!" — встреваю я. — "Помните, один воспитатель называл нашего спасённого донора "Малыш"? Нужно искать!"

"Вряд ли. Единицы. Вот поставить своих..."

Наверное, со стороны рядовому земному обывателю наша "Капелла" показалась бы сборищем, достойным кисти Дюрера. Да ещё и молчат все, сидят и молчат.

"Ладно, это дальняя перспектива" — вмешиваюсь я. — "А вот ближайшая"

Я обрисовываю ситуацию по-прежнему кратко.

"...Что скажете, коллеги?" — завершаю я краткое изложение тезисов.

Коллеги отвечают не сразу. Думают.

"Это авантюра. Если бы Видящая на Собрании Глав Домов заявила, что ей нужен звёздный корабль для такого дела..."

Я усмехаюсь. Скепсис Хранителя мне понятен.

"И всё же нам придётся искать туда дорогу. Нужно как-то доставить снаряжение агентам, и уничтожить этого Повелителя с соратниками. Иначе всё зря"

"Капсулу с грузом можно доставить разными путями" — Ирочка водит пальцем по столу. — "Скажем, телепортировать с орбиты... Но это не для Оплота. Никакой звездолёт не успеет выйти на орбиту. Его уничтожат орбитальные боевые станции"

"Можно направить издали, даже с окраины их планетной системы, под видом метеорита" — это Динна. — "Нет, опять не то... Там не пустыня. Лежащую в воронке капсулу найдут местные стражи порядка"

"А если не метеоритом? Тихо, бесшумно, под маскировкой... Антиграв..."

"Да они так и так собьют" — встревает Цанг. — "Ну разве что капсула будет иметь размер вот этого яйца. Что в неё положишь?"

"В общем, так" — я подвожу итог. — "Я обращусь к своим коллегам... бывшим..."

"Выражайся яснее. Штатным сотрудникам службы безопасности" — Цанг прядает ушами. — "Потому как ты в данный момент по сути сотрудник внештатный. Что имеет свои минусы, как и плюсы"

Я невольно хмыкаю. А что? Он прав. Или я сейчас занимаюсь очисткой пресных водоёмов?

"Похоже, ты прав" — первой говорит эльфийка.

"Я за" — это Динна.

"Я тоже" — это Цанг.

"А про меня и говорить нечего" — это Ирочка.

Я улыбаюсь.

"Тогда что — решение принято?"

"Это зависит от того, как тебе удастся убедить вашу службу безопасности, а потом ещё и Совет" — Цанг прядает ушами.

"Ну вас же убедил..."

"И ещё вопрос, Рома. Что ты скрываешь от нас?" — Цанг чуть шевелит ушами.

Они все смотрят на меня пристально.

"А я думала, мне показалось" — это Динна.

"Я тоже заметила, но полагала, всё нормально. У нас локальные психоблокады дело обычное" — это Иллариэль.

Я виновато улыбаюсь.

"Вот честное слово, ребята... Это не я ставил. И это не моя тайна"

"Подробнее, пожалуйста" — это Цанг. — "Иначе извини... В таком деле недоверие хуже всего"

"И всё-таки вам придётся ему поверить" — это Ирочка. — "Я сама не могла прочесть, пока не стала Всевидящей. Более того, он ничего не сможет рассказать, не сердитесь. Просто не сможет. И я. Это зашито в подсознание и не выводится наружу просто так, по желанию хозяина. Только обрывки..."

"Могу сказать лишь, что её зовут Радуга" — я улыбаюсь ещё более виновато. — "То есть это я её так назвал. Она из Ушедших в Отрыв..."

Впервые мне предоставляется возможность сравнить, насколько сильно могут раскрываться глаза у разных видов разумных. Вообще-то у всех неслабо, но больше всех, пожалуй, у господ эльфов.

"Ты говорил с обитательницей Аасгарда?!"

"Ну, в общем, да"

"Когда?! Где?!"

"Да здесь вот. Она явилась... ну... в гости. По делу"

Больше я ничего толком не могу сказать, даже мысленно. Но и этого оказывается достаточно.

"Ты велик, Рома!" — в мыслеобразах и не сказанных вслух словах Видящей сидхэ звучит убеждённость католического фанатика в святости Папы римского.

"Ага. Такой я" — я скромно опускаю очи долу. Ирочка фыркает раз, другой...

Ещё секунда, и члены "Капеллы" ржут скопом. И даже господа эльфы смеются вслух, ага. Психологическая разрядка дело важное...

Как всё-таки хорошо, что никто не углядел детали моей беседы с Хранителем Живущих. И уж тем более со Стражем Континуума. То есть никто даже не подозревает истинного размера моего величия. Вот.

...

Глава 38

Официальная поддержка

— О, какие ангелы к нам порой залетают! А ну, все дружно встали на колено!

— Ехидная ты всё-таки, Аина. Здравствуйте, коллеги.

Ехидная Аина, как обычно, восседает в гуще своих цветов. Уот и Уин сидят на своих законных местах, перед ними светятся виртуальные экраны — с изнанки мне не видно, что там. Что касается Биана, то перед ним сразу два экрана. Оно и понятно, начальник обязан быть паровозом... Не хватает только Иола.

— Он отдыхает после командировки, — улавливает Биан. — Излагай, Рома. Цель визита?

Я улыбаюсь чуть виновато. После того случая коллеги относятся ко мне не то, чтобы с недоверием, но... чуть прохладно. Аина прохладнее остальных, а вот Биан малость теплее. Потому что мудрее?

Я коротко и сжато излагаю дело. Факты, только факты.

— Здесь мнемозапись. Сеанс с их Повелителем.

Биан гасит два прежних экрана и зажигает новый. Спокойно и пристально рассматривает сюжет.

— Отличная работа, Рома. Как жаль, что ты не трудишься на благо общества, а занят химерическими идеями. И вся ваша "Капелла"... Но не будем спорить. Итак, тебе нужен боевой звездолёт?

— Да.

Уин и Уот, давно приглядывающиеся к нашей беседе, переглядываются меж собой и издают долгий, протяжный свист. Почти как люди.

— Это становится интересно, — Аина тоже выходит из-за своей цветочной ширмы. — Рома, а ты знаешь, что у "зелёных" имеется Звёздный Флот?

— Но ведь в те разы...

— Я поняла, не продолжай. Вероятно, разгром эскадры внушил тебе мысль о ничтожности их флота. Так вот — и "Внезапный удар", и та эскадра просто влетели в засады, подготовленные заранее благодаря нашей скромной и незаметной деятельности. Да, их корабли устарели и сильно уступают нашим в маневренности и маскировке. А теперь и в оружии — на наших звездолётах стоят дальнобойные аннигиляторы, не считая прочего. Однако это вовсе не значит, что можно вот так запросто подойти к Оплоту, засунуть их Повелителя в авоську и улететь. Это тебе не Земля.

— Зачем же в авоську... А подойти и ударить? Вряд ли защита дворца выдержит удар бортового оружия боевого звездолёта. А местонахождение... место мы найдём. Я и вся наша "Капелла" гарантируем.

Они переглядываются, и я улавливаю их мысли.

"Это может получиться"

"А орбитальные боевые станции?"

"А с пролётной траектории? При скорости в четверть световой они не успеют..."

— А ну-ка пойдём к Ори! — поднимается на ноги Биан.

...

-... Мы определим местонахождение их Повелителя, в каком бы из дворцов он не находился. Я гарантирую.

Купающийся в лазури, наш всесильный координатор всея службы безопасности, барабанит пальцами по коленке. Вот интересно, почему у всех размышления отражаются по-разному? Кто чётки перебирает, кто карандашик серебряный вертит, кто ухо своё теребит... Один я в затылке чешу.

— Учти, Ори, мы можем одновременно решить проблему снабжения этих агентов, — подаёт голос Биан. — Сейчас они по сути загнаны в пещеры. Можно телепортировать им посылку-капсулу с пролётной траектории, одновременно с ударом.

Я восхищённо смотрю на Биана. Он гений. Он же гений, вот так вот просто...

— "Белое перо" — экспериментальный звездолёт.

— Ну вот и появится возможность опробовать его в деле.

Размышления координатора видны невооружённым глазом, однако мы почтительно молчим. Он должен принять решение.

— Во-первых, это опасно. — Ори прекращает барабанить по колену. — Во-вторых, этот рейд не принесёт ощутимой пользы. На место этого Повелителя придёт другой, уж нам ли этого не знать. А эти агенты... горсть загнанных в катакомбы мальцов во главе с беглым инженером. Они обречены. Их выловят, и наша посылка окажется у "зелёных".

— Ты сам сомневаешься в своих словах, — возражает Биан. — Во-первых, мы же не пошлём туда телепорт с двойным плавающим входом-выходом, или тяжёлый аннигилятор для боевого звездолёта. Всего лишь игрушки, которые непринципиальны. Даже если "зелёные" и почерпнут для себя что-либо... Да ничего они не почерпнут, Ори. Времена, когда они могли что-то усвоить и освоить, давно миновали. Их учёные не столько мыслят, сколько соображают. А во-вторых, других агентов у нас там нет и ещё долго не будет. Создатель, да неужто мы упустим такой шанс?! Но есть ещё и в-третьих. Как до сих пор менялись эти их Повелители? Правильно, путём дворцового переворота. Новый Повелитель вызревал, готовил под себя структуру, заручался негласной поддержкой... Внезапная ликвидация приведёт к немалой драке среди Бессмертных, плюс моральный шок от нашей дерзости. Они же привыкли считать Оплот недосягаемым. Пусть осознают — любой из них может быть убит внезапно и без объяснения причин, в любой точке планеты.

— Ты террорист, Биан, — без малейшей улыбки говорит Ори. — Впрочем, ко всем вам относится.

— Нам иначе нельзя, — совершенно серьёзно отвечает Биан. — Мы должны внушать страх нашим врагам.

Они смотрят друг на друга, два опытнейших сотрудника службы внешней безопасности. Я уже достаточно поднаторел в телепатическом общении, но сейчас улавливаю лишь общий поток плюс отрывочные мыслеобразы, которые мой мозг едва успевает переводить в словесные конструкции.

"...Страх туманит разум и порождает слепую ярость. Они могут подставиться. Радикально подставиться, Ори"

"Крайне сомнительно. У них слишком холодный логический разум"

"Они боятся нас, Ори. Просто страх до сих пор был недостаточно силён"

"Не питай иллюзий, Биан. Если бы это было так просто... Они снова утрутся и затаятся"

"А даже если и так. Пора уже указать им их место в этом мире. Развеять остатки иллюзий. Пусть осознают окончательно и бесповоротно — время паритета прошло навсегда. Им осталось только утираться"

— Однако зря ты тратил цветы своего красноречия на меня лично, — вновь переходит на звук Ори. — Я-то понял всё задолго до окончания твоей пламенной речи. А вот поймёт ли Совет, большой вопрос... Но ты не сказал, что в-четвёртых.

— Да, конечно. На время смуты их структуры на Земле будут ослаблены и в известной мере дезориентированы.

— Так это не в-четвёртых, а как раз во-первых. Вот с этого и надо начинать.

— Ты поддержишь?

— Скажем так, не выскажусь против. Ибо я всё ещё колебаюсь.

Он поворачивается ко мне.

— Что ж, Победивший бурю. Верно говорят, что по-настоящему уволить особиста может только смерть. Сказать откровенно, я уж и не знаю, что думать. Я бы уже сейчас взял тебя обратно в штат, но какой смысл тратить общественные средства, если ангел и так работает, за бесплатно?

Биан и Ори смеются, и я улыбаюсь в ответ.

— Так что чуть погодим, и тебе вольготнее. Однако канал связи с этими сидхэ мы тебе устроим. Несерьёзно, каждый раз пиратское подключение... Ну всё уже, идите оба, идите, идите!

...

Цветные полотнища объёмных графиков пересекаются, создавая некую абстрактную розу. Я с грустью смотрю на экран. Как папа Уэф управляется со всем этим хозяйством? И Биан... Впрочем, Биану много легче, есть рядом под боком специальный аналитический отдел... Пасть в ноги ребятам, что ли? Пусть за меня поработают, а я им буду фрукты-орехи таскать...

Сегодня Ирочка улетела в другое полушарие, пригласили её выступить с докладом. Дома я и Мауна. Дочура в соседней комнате дисциплинированно учит уроки, читает подборку книг для первоклашек, не мешает папе работать...

"Папа..."

Мауна стоит у входа в комнату. В глазах дочуры испуг и растерянность. Я вскидываюсь, но уже понимаю...

"Покажи!"

Мауна поворачивается ко мне спиной, послушно распуская культяпки. Я ощупываю их, осторожно и бережно. Всегда такая гладкая и нежная кожа покрыта пупырышками.

— Ну ты же просто чудо у меня! — я в восторге прижимаю дочуру к себе. — Всё... Скоро ты полетишь, Машута. Совсем-совсем скоро.

Она вдруг плачет навзрыд, так что я даже слегка растерян. Впрочем, это явно от нервов, я же чувствую-ощущаю. Прорастание перьев, это вам не какое-то менархе у человечьих девчонок, это...

"Ира, Ир!"

"Ау?"

"Во-первых, не просто "ау", а "любимый", И во вторых, наша дочь вот-вот отправится в Первый полёт"

Я чувствую гамму чувств, охватывающую мою жену. Радость, смешанную с некоторым удивлением — да неужто?

"А ты, собственно, чего сидишь, Рома? Авоськи в руки и в лес! Придётся потрудиться. Сегодня будет праздничный ужин в семейном кругу! И пока летишь, пригласи Фью, а то братец дуется на тебя. Иуну и прочих я приглашу сама"

"Папе и маме не забудь сообщить..."

"А вот это нет, Рома. Это ты сообщишь им лично. Ты и обоим. Подчёркиваю — обоим. Так надо"

Я улыбаюсь. Мудрость моей ненаглядной не знает границ...

"Я не поняла, муж мой — ты уже в полёте или всё ещё дома?"

"Уже в полёте, уже!"

...

— Уважаемые коллеги! Сегодня мы собрались здесь, чтобы обсудить важную проблему, поставленную ответственными сотрудниками службы внешней безопасности нашей планеты, а также инициативной группой под руководством уже всем нам достаточно хорошо известного биоморфа. И принять решение, которое может оказаться судьбоносным.

Зал Верховного Совета полон. Я обвожу глазами собравшихся. Крупные научные деятели, мыслители, местные мудрецы... Художники и поэты, не слишком уверенно чувствующие себя в технических вопросах, но остро чувствующие неправду, сколь угодно глубоко скрытую, тоже здесь. По сути, здесь собраны ум, честь и совесть... ага, мой выход.

— Слово Победившему бурю! — возвещает спикер.

Я встаю с места, и тут же моё десятикратно увеличенное изображение возникает перед залом. Все мои мысли, движения и даже выражение глаз как на ладони.

— Уважаемый Совет!..

Я коротко и чётко излагаю суть дела. Никакой "воды" в выступлении, никаких задних мыслей. Все слова и мысли подогнаны, формулировки проверены и отчеканены. Здесь нельзя ошибаться.

-... Таким образом, без рейда боевого звездолёта не обойтись. И я прошу Верховный Совет дать согласие. У меня всё.

Я сажусь на место, и моё изображение гаснет. Ирочка, присутствующая сегодня в качестве приглашённого свидетеля, поправляет мне волосы и перья на сгибе крыла.

"Ты молодец, Рома. Всё чётко"

— Слово имеет старший группы внешней безопасности Скользящий над волнами.

Изображение Биана сменяет картинку с беглым биоморфом, уволенным за несоответствие...

"Не балуйся, муж мой. Даже в мыслях. Не тот момент"

Биан между тем излагает ситуацию с точки зрения службы внешней безопасности. Во-первых, во-вторых, в-третьих... Перспективы и возможные последствия принятого решения, а также последствия непринятия решения и промедления.

-... Таким образом, без рейда боевого звездолёта не обойтись. И я прошу Верховный Совет дать согласие. У меня всё.

Шеф садится рядом со мной, и я смотрю на него с искренней благодарностью. Спасибо тут — не то слово...

"Не за что, вольный стрелок. Мы делаем общее дело"

— Слово имеет Купающийся в лазури, главный координатор всей службы безопасности планеты.

Общее движение в зале. Ори — фигура очень значимая. Он один из немногих, имеющий в Верховном Совете право личного вето.

— Мне нечего добавить к тому, что сказали эти двое. Поначалу я колебался, но уже вчера был уверен. Без рейда боевого звездолёта не обойтись. И я прошу Верховный Совет дать согласие. У меня всё.

— Спасибо, Ори, — кивает председатель. — У кого есть вопросы?

— У меня есть вопрос, — подаёт голос один из членов Совета. — Возможны ли ответные шаги "зелёных"? Скажем, удар возмездия по Раю...

— Отвечаю, — чуть улыбается Ори. — Это было бы просто замечательно для нас. В идеале, если бы "зелёные" двинули вообще весь свой Звёздный флот, до последней посудины... Ну, пару штук мы оставили бы для музея, после восстановления. Детишкам показывать на экскурсии.

В зале смех.

— К несчастью, они не идиоты. Никакого ответа не будет.

— Ещё вопросы? Нет? Объявляется перерыв. Победивший бурю, Скользящий над волнами, решение по вашему вопросу будет принято завтра. Вы свободны, спасибо.

...

Глава 39

"...Я попробую с места"

— ...Проходите, проходите, уважаемые гости!

Раздвижная дверь-стена в хозблоке распахнута настежь, и я стою, широко улыбаясь, в качестве радушного хозяина. Спасибо маме Маше за мой нынешний изящный ротик, иначе мои уши давно съехали бы на затылок...

— ...Здравствуйте, здравствуйте!

Гости валят валом, используя грузовой лифт. Лифт оттого, что в числе гостей сегодня и нелетучие дети. В самом деле, невозможно же родителям отправить ребёнка коконом, а самим лететь на крыльях...

— Привет, родственник! Дождался? — крепкий удар крылом чуть не валит меня с ног, но я не делаю ни малейших попыток симметричного ответа. Отвык, это правда... Давненько уже Фью здоровается со мной вежливо, как на учёном совете.

"Только не сегодня!" — улавливает он. — "Сегодня же у вас Первый полёт!"

— Спасибо, Федя, — говорю я совершенно искренне. — Здравствуй, Лоа, здравствуй, Уэф. Проходите, проходите!

— Здравствуй, дядя Рома! — это маленькая Фииа, прижимает к себе корзинку, явно с подарком.

— Здравствуй! — и мысленно добавляю — "А прыгнуть на дядю слабо?"

"Сама хочу! А корзинка мешает"

"А ты папе-маме отдай"

"Не! Там же Игривка"

Я всё понимаю — ребёнок хочет подарить любимой кузине самое дорогое, что есть в доме. Котёнок летучей сони, это вам не игрушка с левитатором внутри!

"Разве Мауне может не понравиться?" — девочка улавливает мою озадаченность.

"Ну что ты! Уж кому-кому, а Мауне точно понравится" — я даже глаза выкатываю для пущей искренности. — "Теперь у нас в доме в два раза больше нечаянной радости станет!"

Между тем из лифта выходят сразу двое, и я невольно сглатываю.

— Здравствуй, Рома, — глаза мамы Маши лучатся, сияют мягким внутренним светом. В руках она держит изрядных размеров корзину. — Здравствуй, сынок.

— Здравствуйте, мама и папа. Вот мы все и дождались...

— Да, Рома. Вот и дождались, — глаза Уэфа сегодня тоже непривычны. Скажем прямо, я уже привык, что они либо светятся глубокой мудростью, либо отливают фиолетовым металлом, по обстоятельствам...

"Только не сегодня, сынок. Сегодня у нас совершенно иные обстоятельства!"

— Ну что, вроде все? — я оглядываю собрание. — Рассаживайтесь, мы сейчас!

В соседней комнате Ирочка охорашивает дочуру, причёсывает, поправляет пёрышки на сгибе крыла.

— Все собрались, — говорю я, входя.

— Папа... — дочь оборачивается ко мне. — Посмотри, как?..

Белоснежные крылья с радужным отливом распахиваются, и я замираю от восторга. Как хотите, а к этому я не привык ещё.

Это моя дочь, вот так вот!

"Ну видишь, папа в восторге" — Ирочка улыбается. — "И все гости будут тоже, не бойся"

И только тут я замечаю...

"Постой-постой... Это что?!"

Одно из маховых перьев левого крыла явно отличается от остальных. Оно розовое... Оно же розовое!

— Да ты у меня настоящее Розовое пёрышко!

Ирочка нагибается, чтобы лучше рассмотреть.

— И правда... Розовое...

Теперь мы улыбаемся все трое. Это когда-то одиночные цветные перья у ангелов были обычным явлением, как родинки у людей. В нынешних условиях, когда все гены вылизаны докторами-генетиками...

"Так ведь ты биоморф, Рома. Чему удивляться?"

— Ой, да нас же ждут! — спохватывается жена. — Идёмте!

И вот мы вступаем в соседний зал, где вдоль стен и даже во входном проёме сидят многочисленные гости. А вот сетки, к которой я так привык за последние годы, нет. Нет и довольно долго теперь не будет. Как долго, интересно знать?

Ирочка фыркает, искоса блестя глазами.

"Ну-ну"

— Родные мои! — Ирочкин голос звенит. — Вот и наступил он, этот счастливый день!

Дочь распахивает свои крылья, сияющие бело-радужным, свежим оперением.

— О-о-о!!! — все в восторге.

— А вот наш подарок!

Мы с женой извлекаем подарок в четыре руки, бережно и осторожно. Конечно, натуральный дед Иваныч выглядит много внушительней, что и говорить. Однако и пятикратно уменьшенная копия выглядит неслабо. Во всяком случае, ни у одной из виденных мной до сих пор ангельской игрушки нет такой роскошной бороды.

— Здравствуй, Мауна Романовна, — говорит мини-Иваныч потрясающим басом, хотя и приглушённым ввиду скромных размеров. — Надеюсь стать твоей любимой игрушкой, однако. Только учти, я строгий. Ну-ка, Рома, отпусти меня!

Я опускаю куклу на пол, и она начинает прыгать вокруг дочуры, словно заводная лягушка, большими скачками, каждый раз приземляясь на четвереньки и взбрыкивая ногами. Хохот стоит такой, что будь в помещении стёкла — непременно вылетели бы.

— О-ой, не могууу! — мама Маша висит на Уэфе, изнемогая от смеха. — О-ой... Ох!..

— А ты разве летать не можешь, что ли? — спрашивает дочура.

— То есть как это не могу! — возмущается мини-Иваныч басом. — Я всё могу!

Из спины куклы выдвигается и разворачивается мини-пропеллер, и игрушка с жужжанием взлетает, описывая круги вокруг дочуры.

— Я самое лучшее в мире привидение с мотором! Мудрое, зато дикое и симпатичное!

Народ веселится вовсю, я же улыбаюсь таинственной улыбкой Джоконды. Поскольку здесь никто не смотрел соответствующий мультфильм, изготовленный за сотни светолет, мой наглый и прямой плагиат выглядит подлинным откровением.

— А почему привидение? — чуть озадачена дочура.

Игрушка внезапно исчезает, оставляя в воздухе лишь чуть трепещущее марево.

— Вот здорово! Можно будет в прятки играть! — дочура восхищена.

"Уэф, твой выход" — улавливаю я мысль мамы Маши. — "Не посрами"

Папа Уэф извлекает из объёмистой корзины игрушку, и я открываю рот. Да уж... Воистину, достойный ответ.

Крылатый конёк, по виду пони-пегас, смотрит на Мауну лукавыми бусинками глаз.

— А вот и я, Мауна! Меня зовут Пегас. Ты хотела летающую лошадь?

Игрушка распахивает свои довольно куцые крылышки и взлетает. Разумеется, там внутри не то антиграв, не то левитатор... неважно. Важно, что игрушка по нраву нашей дочуре.

И тут мини-Иваныч совершает поступок, достойный всяческого одобрения. Он вскакивает верхом на крылатую лошадку, и тандем с жужжанием и хлопаньем крыльев облетает комнату.

"Рома, вы сговорились? Рома, вы же с папой сговорились!"

"Ну ясен пень! Дорога ложка к миске. Разве плохо вышло?"

— Хорошо, папа, ой, как хорошо вышло! Спасибо, папа-мама, спасибо, баба-деда! — теперь восхищению дочуры нет границ.

— А вот это тебе передал сам человеческий дед Иваныч! — мама Маша извлекает из корзины изрядных размеров матрёшку. — Открой её!

Мауна послушно раскрывает матрёшку, и я уже ожидаю увидеть то, что и должно там быть — ряд постепенно уменьшающихся кукол-чурбачков...

...Они встают из чаши, сразу двое. Крылатая девочка и бескрылый абориген, гораздо более крупный. Она распахивает свои крылья, он нежно обнимает её... И звучит тихая музыка. И звучат слова известной ангельской песни.

"Я люблю тебя,

Вот уже тысячу лет

Мы с тобой были всегда

И всегда будем..."

Я слегка ошарашен. Вот это да... Вот это дед Иваныч... Воспользовался, значит, синтезатором на базе...

"Всё же просто, Рома. Он в контакте с Уэфом, он явно знал о твоей проделке. Это ответ. И пора признать наконец, он утёр нам нос"

— Папа-мама... как здорово... — дочура смотрит заворожено.

Процесс вручения даров продолжается. Подарки сыплются градом. И завершает церемонию маленькая Фииа. Я вижу, как отчаянно завидует она своей кузине. Но, что характерно — завидует по-доброму. Ничего, Фииа, твой Первый полёт уже не за горами. Скоро, совсем скоро...

— Папа-мама, глядите! — дочура держит в руках Игривку. — Вот!

И все игрушки согласны с ней. Как бы то ни было, а никакая кибернетика не тянет против живого.

Между тем Нечаянная радость уже настороженно обнюхивает пришелицу. Детёныш, едва оперившийся, робеет, съёживается. Но наша летучая соня, урча, начинает облизывать малышку. Ну слава Создателю... Очевидно, в памяти зверюхи не стёрлась ещё грусть-печаль по отданному на сторону сынуле...

— Прошу всех наверх! — приглашаю я.

Шахта лифта засасывает народ, как труба пылесоса. Последними покидаем жилище мы трое — я, Ирочка и наша дочь. Я чувствую, как дрожит Мауна.

"Не нервничай, Машута... Всё будет отлично, вот увидишь"

Она улыбается мне несмело. Какая всё-таки светлая у неё улыбка.

О-оп! Весь рой разом оказывается в воздухе. Стремительно проваливается вниз наша жилая башня. До сегодняшнего дня наша дочь не могла выбирать способ полёта. Сегодня всё изменится. И недаром, совсем недаром резко не одобряются здесь всевозможные транспортные пояса применительно к детям. Потому как первый полёт... это Первый Полёт.

А между тем кокон уже высаживает нас на обширное поле, бережно и осторожно. Наверное, если бы он выгрузил нашу компанию в воздухе, Мауна без особого труда поймала бы ветер и полетела — врождённые рефлексы летучего существа дадут о себе знать. То же самое можно сделать, выпрыгнув во входной проём жилой башни. Однако так делать нельзя. Потому как ребёнок должен прежде всего научиться правильно взлетать, тогда и с посадкой проблем не будет. Первый Полёт, это очень и очень важно. Пренебрежение этими мудрыми правилами обычно заканчивается тяжкими травмами при посадке, иногда спустя полмесяца и более.

— Ну, лёгкого взлёта тебе, Мауна!

Мы трое уже выходим на стартовую позицию. Я, Ирочка и наша дочь. С того момента, как на крылышках дочери возникли бугорки, предвещая появление оперения, мы с женой прошли специальные курсы молодых родителей, на которых нас обучили правильным приёмам страховки в воздухе. Предупредить сваливание, перехватить машущие крылья и удержать, это совсем непросто...

"Не бойся, папа. Всё у нас получится" — дочура успокаивает, по сути, всех троих.

Звучит торжественная музыка.

— Ну что, даём разбег? — бодро говорю я, изо всех сил подавляя внутреннюю дрожь.

Она закусывает губку.

— Нет, папа. Я попробую с места.

Глава 40

Ultima ratio

Кокон стремительно снижается, и синий ковёр джунглей уже распадается на отдельные деревья. Странно... Где же звездолёт?

"Кокон, выгрузить меня здесь!" — отдаю мысленную команду.

"Нет разрешения. Мы в охранной зоне звездолёта. Высадка только на грунт" — шелестит в голове бесплотный голос автопилота. Вот как... Значит, он таки здесь.

Меня выгружают без затей прямо "на грунт", как сидел, и я валюсь на спину. Отвык, отвык от человеческой посадки. Однако, где же звездолёт?

Я бреду по лесу, озираясь. Никаких признаков... Маскировка? Точно, наверняка они с включенной маскировкой...

"Победивший бурю, ты долго намерен бродить? Мы ждём тебя на борту"

"Я... я заблудился. Я вас не вижу"

"Стой на месте, я сейчас"

Я послушно останавливаюсь. Ждать приходится пару секунд, не больше. Воздух вскипает, и в пяти шагах от меня стоит женская фигура, облачённая в скафандр.

— Здравствуй, Победивший бурю.

Я уже привык с ходу определять возраст ангелов по глазам, но тут озадачен. Девушка явно моложе моей коллеги Аины... или нет?

— Мне восемьдесят три, — чуть улыбается она, — и я давно уже мама, а не девушка. Можешь звать меня Аора. Я командир "Белого пера".

— Здравствуй, Аора, — теперь понятно, откуда у неё такие глаза. Оттуда же, что и у Аины. Ещё одна "опалённая злом"...

— Пока ещё не было такого, — снова улавливает она. — У нас отличный экипаж, Ди, а звездолёт просто сказка. В нас очень трудно попасть.

— Ты можешь звать меня Рома.

— Как скажешь, Рома. Зачем ты брёл, куда глаза глядят? Тебе был дан разовый пароль, чтобы пройти. Раз — и на борту.

"Я хотел увидеть "Белое перо""

"Ты без скафандра, а звездолёт в активном режиме. Это неприятно и может быть вредно для здоровья"

Я смотрю на неё прямо и открыто. Ну неужто непонятно? В мире не так много чудес...

Выражение глаз Аоры меняется. Теперь она смотрит на меня с явной симпатией.

"Ты прав. Наше "Белое перо", это подлинное чудо. Ну хорошо, пойдём!"

Она ведёт меня меж деревьев, я послушно топаю следом. Знакомое щекочущее чувство пронзает меня. Понятно, маскирующее поле...

"Оно"

Чувство не проходит, нарастая с каждой секундой. И местность кругом меняется... искажается, что ли... тут вроде поляна...

И вдруг я вижу.

В воздухе висит циклопический огненный шар, очень напоминающий объёмный снимок звезды в каких-нибудь рентгеновских спектральных линиях, переведённых в условные цвета. Шар окутан спикулами и протуберанцами, и сквозь жёлто-фиолетовую призрачную оболочку просвечивает гигантская капля зелёной ртути, как ядро в теле амёбы. Впрочем, ядро занимает почти весь объём...

"Это внутренний прочный корпус, а это "кипящий слой". Ну как, увидел?"

Я смотрю на трёхсотметровый шар с благоговейным трепетом. Вот она, подлинная мощь великой цивилизации, воплощение высшего разума. И последний аргумент в разговоре с теми, кто к голосу разума глух.

Звездолёт весь в скрытом движении, и даже по поверхности внутреннего корпуса пробегают какие-то волны. Или это игра освещения, танцующих протуберанцев?

"Ну всё, пора. Долго стоять вблизи вредно!"

Момент переноса я не успеваю уловить. Вот это лифт-подъёмник у них...

"Двести "же", а как ты хотел? Тут не контора"

В довольно небольшой по размеру... гм... прихожей? тамбуре? — нас встречают двое ангелов, но уже без скафандров. То есть в обыденных ангельских костюмах, выданных при рождении.

— Знакомьтесь. Это Даэ, второй стрелок-наводчик и оператор телепорта. Это Кин, наш бортинженер и второй оператор телепорта. И в случае чего третий стрелок. А это вот Рома, как он велит себя именовать.

Экипаж и я взаимно улыбаемся, разглядывая друг друга. Даэ, совсем ещё молодая девчонка, и глаза заметно вредные... такой на язычок не попадайся...

"Так я же стрелок, Рома. Мне положено иметь глаз-прицел"

Точно, остроязыкая девчонка... А вот Кин мужчина в возрасте, и благодушный...

"Дядя Кин благодушный? Ну-ну..."

"Странно, я думал, на звездолёте только в скафандрах..."

— Скафандр на борту не нужен, — Аора тоже стягивает своё обмундирование. — Если уж что-то случится с нашим "Пёрышком", скафандр не спасёт. Это я ходила в "кипящий слой". Прошу!

Стена перед нами расступается, образуя круглое отверстие. Мы проходим в него поочерёдно... опа!

Я даже делаю невольное движение крыльями — рефлекс, готовность к полёту. Потому что ни стен, ни потолка, ни пола нет, только дико наклонённый горизонт...

"Чем ты так удивлён? Не видел голографических экранов?"

Пол под нашими ногами восстаёт из небытия.

— Вообще-то привыкай, Рома. Во время активных маневров всегда работает сферический обзор. Садись вот сюда.

Четыре полупрозрачных кресла возникают так же, как и пол — мгновенно и из ничего. Осторожно ступая по непривычно гладкому, упругому полу, я подхожу, сажусь на указанное место. Кресло явно радо посетителю. Обволакивает меня, нежно и бережно, и вдруг я ощущаю в голове тёплый пушистый шарик... Я невольно трепыхаюсь, вырываясь из мягких объятий, все смеются.

— А это зачем?

— Ну должен же наш "Пёрышко" с тобой познакомиться? Он всегда переживает, если в кресло садится новый член экипажа.

Я с некоторым недоверием смотрю на Аору. Переживает... как будто звездолёт живой...

"Все звездолёты живые. Точнее, квазиживые, но что это меняет? Смотри, не обижай его! Нам всем вместе работать" — улавливаю я мысль Даэ.

Я улыбаюсь. Ну, раз так... Слышишь, "Белое перо"? Давай дружить, эге?

В ответ я чувствую странный набор эмоций — настороженное внимание, молчаливое одобрение...

"Он тебя принял. Бывает, отключится напрочь, и тогда всё... Ангел, не понравившийся звездолёту, в экипаже работать не может"

Весь экипаж уже на местах. Перед нами возникает объёмная схема — небольшой шар в центре в окружении окружностей и эллипсов. Ни дать ни взять схема атома. Крупного атома, не меньше чем урана, вон сколько электронов...

— Это не атом, это схема расположения защитных орбитальных станций Оплота. Вот гляди, Рома, — Аора делает жест, и картинку наискосок пересекает прямой, как струна, отрезок. — Мы выйдем вот здесь, на скорости в двадцать семь сотых световой. Быстрее никак нельзя, к сожалению. Вот из этой точки траектории нанесём прицельный удар из мезонной пушки. К сожалению, точно прицелиться из аннигилятора с пролётной траектории будет сложно, да и ещё вопрос, какова масса поражаемого объекта...

Я понятливо киваю. Я уже здорово поднатаскался во всяческих ангельских премудростях, и знаю, как работает боевой аннигилятор — просто телепортация в никуда. И дворец этого Повелителя может оказаться чересчур тяжёлым... Да, мезонная пушка — это самое то.

-... Вот в этой точке мы произведём запуск телепорта с плавающим выходом. Капсула ляжет в указанное тобой место. Сразу после этого запускаем систему перехода. Вся операция займёт семнадцать секунд, из них десять на подход к планете из точки выхода.

Я восхищённо гляжу на героев-космолётчиков. Такая операция, и всё за семнадцать секунд! Здорово — это не то слово, совсем не то...

Глаза Аоры смотрят пристально.

"Ты не понимаешь. Семнадцать секунд в зоне поражения орбитальных боевых станций, это много. Было бы двадцать пять, я отказалась бы от рейда"

"А маскировка?"

"Маскировка... Маскировка тут не защита. Вспышка при выходе из канала, плюс на всех орбитерах непременно стоят системы гравиконтроля. Обнаружат инородную массу и вычислят траекторию. Всё, что даст в этом случае маскировка, это несколько секунд форы"

Я размышляю. Вот как... А если бы сэнсэйский...

"Их проникатель — штука могучая. Выход на субсветовой и уход, всё заняло бы секунд восемь-девять. Ни один орбитер не успеет выстрелить. К тому же "зелёные" так толком и не научились стрелять по невидимым релятивистским целям. Однако в этом случае о капсуле с подарками можно было бы не вспоминать" — это Кин.

— Хватит болтовни, коллеги! — прерывает нашу мысленную беседу командир. — Сегодня мы делаем орбитальную прогулку, с целью приработки экипажа.

— Один за всех и все за одного! — звонко произносит девиз Даэ.

...

"А вот так?"

Ирочка закладывает довольно крутой вираж — не настолько, впрочем, крутой, чтобы с ним в принципе не могла справиться девочка, только-только вставшая на крыло. Мауна послушно повторяет, держась вслед за ведущей старательно, как и положено начинающему лётчику. Замыкаю процессию я, как наиболее тяжёлый и оттого менее маневренный член нашей маленькой эскадрильи.

"А ещё вот так!"

"Ну мама!"

"Учись, учись. Думаешь, папе было так уж легко? Ты пока очень лёгкая, а он сразу был вот таким... ну, чуть постройнее, пожалуй..."

"Я попрошу не путать мою безупречную стройность с некоторым досадным избытком массы"

Они смеются, весело и звонко, и смех их разносится по всему бескрайнему окоёму.

"А теперь наперегонки! Вон к тому озерку!"

Ну, это можно... Как раз в гонках по прямой, да ещё со снижением, у меня серьёзные преимущества. Если моя жена ещё может побороться за призовое место, то для дочуры пока явно не под силу тягаться со взрослыми...

"Ага, какие хитрые, так нечестно!" — доча явно отстаёт.

"Почему? В жизни часто бывают ситуации, где не все преимущества у тебя, Мауна. Давай-давай, маши крылышками!"

Озеро стремительно приближается. Ещё миг, и мы с шумом садимся на узенькую полоску пляжа, взметая тучи песка.

— Ох, как я сейчас искупаюсь! — Ирочка с наслаждением ныряет в прозрачную воду. — А кто со мной?

— Я!

— И я!

Мы поднимаем крыльями целый водопад брызг, причём мои женщины сопровождают это дело неслабым визгом.

— Ага, какие хитрые! Так нечестно! — притворно протестую я против объединённой агрессии.

— Сдавайся, несчастный! — это, разумеется, Ирочка.

— Поправочка — я счастливый!

— Ну тогда — сдавайся, счастливый!

Используя двойной численный перевес, противник оттесняет меня на берег и с визгом и хохотом опрокидывает в песок.

— Мы победили! — хохочет дочура.

— Ну безусловно! — я для пущей искренности даже округляю глаза.

Некоторое время мы лежим, обсыхая. Аккуратное, как чайное блюдце озерко дышит покоем. Кроме нас тут лишь какая-то супружеская чета, да на противоположном берегу группа подростков кувыркается на песке.

— Ну что, поедим на месте или домой, потерпим до ужина? — спрашивает жена. Я вздыхаю.

— Домой. Мне нужно работать...

Я чувствую непритворное огорчение дочери.

— Ну вы-то можете ещё полетать, — успокаиваю я дочь. С тех пор, как она взлетела в Первом полёте, воздушные прогулки стали для Мауны самым любимым развлечением. Она готова буквально с утра до ночи резвиться в восходящих потоках...

— Не, папа, это уже не так интересно, когда без тебя, — совсем по-взрослому вздыхает дочура. — Полетели домой, правда.

...

Я давно привык к чуткой ночной тишине, нарушаемой лишь шорохом ветра, гуляющего во входном проёме, да неясным слитным шумом, доносящимся из крон деревьев — ночными звуками леса. И ещё лёгкое дыхание моей жены, прильнувшей к плечу.

Всё-таки интересная у меня работа — самое важное я вижу во сне. Такая вот крылатая баба Ванга мужеска пола, ага. Вот и сегодня мне надо бы увидеть нечто важное. Это настоятельная просьба Аоры. Орбитальные боевые станции Оплота не чета каким-нибудь зенитным ракетным комплексам аборигенов моей прародины. И Звёздный флот "зелёных" действительно не игрушки.

Цветные пятна переливаются, кружатся, танцуют свой таинственный танец. Они уже здорово привыкли ко мне, эти пятна, как и я к ним. Во всяком случае, они всё чаще снисходят к моим просьбам и показывают то, что нужно... Вот интересно, бывают ли случаи, когда Спящий становится Грезящим?

Взрыв в голове! Круглится подо мной бок планеты...

Взрыв!..

...

— На месте!

Я останавливаюсь, расставив ноги. Эти охранные автоматы ужасно неповоротливы. Мало сканирования вшитого датчика-микрочипа, так ещё и сетчатку глаза им подавай...

Стальная плита выхода отходит вбок, открывая взору обширное пустое пространство, над которым чуть дрожит знойное марево.

— Проходи, господин! — металлический голос автомата безлик, но мне чудится в нём некое уважение. Да, именно уважение, которое порой не гнушаются выражать по отношению ко мне даже Бессмертные. Поскольку я капитан Звёздного Флота, и даже не просто капитан — я капитан "Бездны"

Я шагаю по лётному полю, оставляя позади город, ступенчато громоздящий свои небоскрёбы за моей спиной. Сияет ярко-синий комбинезон с зеленоватым отливом, сверкают знаки различия. Лаково отсвечивают новенькие щегольские башмаки. Стеклянисто поблескивают гранитные плиты покрытия посадочной площадки, нарезанные плазменным резаком. Говорят, когда-то наши Звёздные корабли стояли на таких вот площадках открыто... Ерунда это всё, вероятно. С самого начала корабли были приспособлены для базирования под водой. Ибо что может защищать надёжнее океанской толщи? Даже если знать точные координаты, на дне океана не достанет никакая мезонная пушка, и ужасный аннигилятор пернатых бессилен перед такой массой воды...

И прибывают на борт кораблей обычно на спецаппаратах, поскольку обычные "летающие тарелки" не приспособлены для морских глубин. Только десантные, предназначенные для работы в условиях чужих планет, и ещё аппараты Службы безопасности.

Волна неприятного зуда прошла по телу, но я продолжаю упорно идти вперёд. Не одобряю пижонов, всегда подлетающих к пандусу на "тарелках", тем более, влетающих в эллинг, даже не удосужившись взглянуть на корабль. Впрочем, так поступает большое начальство. Среди капитанов, насколько помнится, таких нет. На этом свете мало что достойно пристального взгляда, но Звёздный корабль — безусловно.

И, словно в ответ на мои мысли, неприятный зуд от действия маскирующего поля исчезает, а прямо передо мной возникает "Бездна". Я даже останавливаюсь. Всегда я останавливаюсь после прохождения через маскирующее поле, чтобы поглядеть на свой корабль.

Циклопический диск, испещрённый различными деталями, висит в воздухе, закрывая солнце. Вот оно, подлинно наивысшее воплощение Истинного Разума. И решающий аргумент в разговоре с теми, кто к голосу Истинного Разума глух.

Пандус десантного эллинга опускается мягко и бесшумно. Подъёмник берёт меня бережно, плавно возносит вверх. О-оп! И я уже во чреве корабля. Вообще-то можно использовать для посадки и малый люк, но для капитана всегда опускают главный пандус. Так положено.

— Слава нашему господину! — хором выкрикивает команда, обслуживающая эллинг. Их тут немного, восемь голов. Весь остальной экипаж уже на местах, очевидно.

— Всем занять места согласно штатному расписанию! — командую я. Команда эллинга рассыпается, исчезает среди техники. Я обвожу взглядом ряды десантных "тарелок", перевёрнутые конусы боевых роботов, плотно упакованные в транспортные ячейки. Не всякий Звёздный корабль может похвастать полным комплектом на борту. Но только не "Бездна". После гибели "Внезапного удара" "Бездна", пожалуй, самый мощный корабль всего Звёздного флота. Нам всё самое лучшее.

Да, сегодня мы совершим плановые учения. Выход на орбиту, маневры вблизи планеты и в открытом пространстве, взаимодействие с другими кораблями и орбитальными боевыми станциями... Наш Адмирал проснулся наконец. Всё верно — чтобы иметь боеспособный Звёздный флот, нужно постоянно проводить учения. Иначе это будет просто набор мишеней, начинённых олухами, тупо пялящимися на экраны и пульты.

Вольфрамовый люк бесшумно уходит в сторону, и я вступаю в святая святых корабля — ходовую рубку.

— Слава нашему господину!

— Занять места! Доложить готовность!

...

Глава 41

Контрудар

-... Мы сами всё принесём, не беспокойся. Правда, Мауна?

— Да, мама! Работай, папа, а мы всё-всё принесём! И древесную дыню не забудем!

Жена и дочура разом выпархивают наружу, я провожаю их тоскливым взглядом. Вот ерунда какая получается... Папа безработный, и времени нет на ежевечернюю прогулку. Ох, как бы я сейчас порезвился в восходящих потоках, вместо диаграмм и мировых линий на экране компа! Однако работу надо сделать...

Я разворачиваю экран, открываю свою особую папку, и передо мной возникают объёмные портреты. Это только на неискушённый взгляд "зелёные" выглядят одинаковыми, словно пластмассовые солдатики, вышедшие из-под одного штампа. Сейчас я уже отчётливо различаю их.

Да, наша "Красная капелла" определённо может гордиться. За столь небольшое время на Оплоте Истинного Разума, казавшемся прежде монолитным, как захоронение в кремлёвской стене, создана подпольная ячейка. Ячейка будущего общества.

Я выдвигаю в центр и увеличиваю портрет. Бывший главный инженер проекта, Пятьсот двадцать пятый, а ныне Изгой. Духовный лидер крохотной общины. Разумеется, должность главного инженера сама по себе подразумевает наличие организаторских способностей, но кто мог знать, что в нём кроется ещё и прирождённый воспитатель и учитель? Талантливые ребятишки, вырванные из "воспиталищ", ему в рот смотрят...

Я вздыхаю. Никто не верил поначалу в успех безнадёжного дела. И я не очень-то верил, признаться. Мелкая банда, прячущаяся в заброшенной шахте... А вот не банда! Они учатся, эти ребята. Они уже очень многому научились, гораздо больше, чем усвоили бы из-под палки в этих гнусных "воспиталищах". Но самое главное, чему они научились — дружбе.

Я разглядываю лица юных подпольщиков. Наших соратников. Да, наших соратников в борьбе с жуткой системой умерщвления заживо, царящей на Оплоте. Они жадно глотают знания о мире. Бывший главный инженер знает много, но гораздо больше информации таится в его карманном компе. А всё остальное мы им предоставим.

И нет в них злобы. Я не ошибся тогда — все найденные ребята подлинные жемчужины в толще серой и тупой массы. Во всех горит внутренний свет.

Да, пока их мало. Ну что же, и некто Восставший из праха, ещё будучи человеком, имел поначалу считанное количество учеников. "Из искры возгорится пламя"...

А веки мои между тем тяжелеют, опускаются. Под веками уже танцуют свой танец размытые цветные пятна. Вы что-то хотите сообщить мне, ребята? Что именно?

Пятна ускоряют свой танец.

Взрыв в голове!

...

Вязь букв и символов Высшей письменности бежит по экрану. Так... Ну, уже что-то.

Я одним движением пальцев останавливаю бег текста на дисплее. Хватит на сегодня. Мои сотрудники неплохо постарались, надо их поощрить, пожалуй... Праздничная каша, выходной, и, пожалуй, личное участие в Списании. Одно дело, когда смотришь на экране, и совсем другое, когда лично забиваешь до смерти списанного в расход собственными башмаками. Бодрит, ничего не скажешь... Правда, мои аналитики не любители этаких развлечений. Учёные, что с них взять... Ладно.

Сорок пятый, конечно, та ещё тварь, но в данном случае он прав. Один бы он не потянул, явно. Вот она, первая точка. Мы нащупали первого потенциального агента пернатых, и теперь осталось установить ему спецнаблюдение и ждать, когда на него выйдут вербовщики. Разумеется, шансы невелики, но ведь это начало. Таких живых ловушек скоро будет много. Когда мы вычислим всех, или почти всех, пернатым придётся признать своё поражение.

Я отпил янтарную жидкость из бокала. Как жаль, что на планете мохнорылых нельзя решить проблему так же просто. Количество аборигенов, потенциально пригодных для вербовки пернатыми, там многократно превышает число таковых на Оплоте. Это при том, что общее число жителей там всего шесть миллиардов против трёхсот миллиардов обитателей Оплота Истинного Разума. Дикари пока не восприняли в массе Истинный Разум и полны атавистических предрассудков. Одна их эта так называемая "любовь" чего стоит... Кстати, о дикарях — чуть не забыл про сеанс связи!

— Канал связи мне с планетой мохнорылых!

Экран протаивает в глубину, и передо мной является морда Имперского мага. Признаться, тёмный тип, но заменить его сейчас некем.

— Приветствую тебя, Ноль первый! — Бессмертный, Носящий имя, не счёл зазорным поздороваться первым с личным секретарём Повелителя.

— И тебе привет, Имперский маг. Как продвигаются дела? Есть успехи?

— Успехи есть. Мы почти нащупали базу пернатых в этих горах.

Изображение Имперского мага сменяется картиной горной страны, снятой с орбиты. Некоторое время я рассматриваю детали пейзажа. Да, это замечательно, что в такой большой стране осталось совсем немного мест, покрытых густыми лесами. Скоро пернатым вовсе некуда будет деваться...

— Когда планируешь завершающий этап операции?

— Как только окончательно локализуем их базу. Но мне нужен ещё корабль. "Бездна" вполне подойдёт.

— Ха! — я даже рассмеялся от такой наглости. — И не мечтай. Великий и Мудрый никогда не отдаст тебе "Бездну". Хватит тебе и "Последнего сна"

— Ты не прав, Ноль первый. "Последнему сну" нужно прикрытие. Сильное прикрытие. Случись что, против боевого звездолёта пернатых у него нет никаких шансов. А вот "Бездна"...

— Послушай, Маг, — я доверительно понижаю голос. — После гибели целой эскадры Повелитель не хочет терпеть ни малейших потерь Звёздного Флота. Тем более рисковать таким кораблём, как "Бездна" Если ты не уверен, лучше отложи операцию.

Резидент сидит в кресле недвижно, как статуя, но меня не обмануть — он нервничает. Он боится. И я его понимаю.

— Мы не можем всё время только уворачиваться, Ноль первый. Это заведомый проигрыш. Шансы выиграть имеет лишь тот, кто бьёт первым. Как говорят здесь мохнорылые, лучшая защита — это нападение.

Да, в этом он прав.

— И всё-таки прими мой бесплатный совет, Маг. Разумеется, ты можешь просить у Великого и Мудрого "Бездну"... да хоть целую эскадру. Но можешь быть уверен, он откажет. А твой рейтинг пострадает.

Некоторое время Маг молча размышляет.

— Хорошо, Ноль первый. Я постараюсь обойтись "Последним сном". Но хоть на орбите их оставить можно? Дабы развить успех в случае чего...

Я внутренне усмехаюсь. Имперский Маг всегда обладал отменной хитростью. Развить успех, значит...

— Хорошо. Думаю, в этом тебе не откажут.

...

Взрыв в голове!

Я открываю глаза разом, не дожидаясь, пока призрачные пятна очистят поле зрения, и сквозь их зыбкую вязь проступает лик Биана, вызванный из памяти.

"Биан! Биан!"

"Что такое, Рома? Ты что-то увидел?" — он улавливает мою тревогу.

"Увидел. Ещё как увидел. Шеф, я... я сейчас же лечу к вам!"

Секундная пауза.

"Давай. Как раз все на месте"

...

Нет, всё-таки не зря папа Уэф в трудную минуту использует чётки. Страшно же смотреть, как шеф теребит своё ухо, вот-вот оторвёт...

— Не в ухе дело... — улавливает он. — Не слышу вас, коллеги. Аина, твоё мнение?

— Рома, ты молодец, — тихо, серьёзно говорит Аина. — А мы проморгали, Биан. Прогноз на текущий месяц тих и безмятежен...

— Так! — шеф прекращает теребить ухо, взгляд его твердеет: решение принято. — Аина и Уот, вы бросаете всё и начинаете работать по теме. Прямо сейчас. Координатора в тех горах предупредить немедля, всех остальных сообщением по сети не позже чем завтра утром — пусть будут начеку, мало ли... Да, и завтра к полудню готовьтесь к телепортации.

— Ясно, — Аина и Уот переглядываются.

— Всем остальным, доделывать начатое. Тоже сегодня, ибо завтра с утра мы подключаемся к подготовке контроперации. Ты, — палец Биана упирается мне в пупок, — идешь со мной к Ори. Прямо сейчас.

— Ясно, — я подбираюсь.

— Мы не знаем, насколько близко они подобрались к нашей базе, — шеф обводит взглядом наш маленький коллектив. — Раскрытие может произойти в любой момент, после чего до захвата ещё несколько часов. Всё, время пошло!

...

Всё-таки забавная штука виртуальный экран — смотришь с обратной стороны, нет ничего, а взглянуть спереди, ни дать ни взять окно, прорубленное прямо в воздухе...

— Сычуань... — Ори рассматривает мою мнемозапись, переведённую компьютером в зримые образы, доступные наблюдению на экране. — Проспал? И аналитики хороши... Думали, они только утираться отныне будут?

— Я виноват, Ори, — не отпирается Биан, — и аналитики хороши. Мы расслабились, каюсь. Но сейчас не время.

— Ты прав. Все разборы не сейчас.

— У них там корабль, Ори. Нам нужен звездолёт.

— Корабль точно один?

-... И второй звездолёт наготове. Ещё лучше два, для надёжности.

— Как насчёт всего нашего флота? — ирония в голосе координатора вполне заметна, но сквозь неё просматривается и задумчивость — мало ли?..

— Да, два боевых звездолёта наготове для надёжности, — Биан невозмутим. — Первый же должен уйти в систему сегодня.

Они переглядываются и разом переходят на мысль. Разговор протекает столь быстро, что мой мозг едва успевает улавливать.

"... Выход непременно дальний, иначе спугнём. У них во внутреннем поясе астероидов "шпионы"..."

"... Есть идея. Солнце..."

"...такая точность!"

"... ты недооцениваешь наших славных звездолётчиков..."

"...ты гений!"

— Ну а вы с оперсотрудником Ромой когда на Землю? — Купающийся в лазури переходит на звук.

— Э-э-э... — подаёт голос Биан.

— Да-да, ты прав, положено спрашивать, и притом вслух, — спохватывается Ори. — Победивший бурю, ты согласен вернуться в службу официально?

— Я... это... ага... — сглатываю я.

— Ну вот же я и спрашиваю, Биан — когда вы с оперсотрудником Ромой отправляетесь? Времени мало, похоже...

...

— Ну чего ты, чего ты... Ну всё же будет хорошо... Ну правда...

Я глажу жену, целую, но Ирочка не спешит отпускать крепко закушенную губку.

— Тебя ни на минуту нельзя оставить без внимания, муж мой, — наконец выдыхает она. — Стоит отлучиться, и он уже в бою... Как ты без меня на Землю не улизнул, удивительно...

Вместо устного ответа я залепляю ей рот поцелуем. Что гораздо эффективнее, между прочим.

"Ну чего ты боишься, маленькая моя? Это же не раньше. У меня же "хранитель" в голове, на самый крайний случай"

Она плачет навзрыд, горько, как обиженный ребёнок.

"Я не хочу, я не хочу этого "крайнего случая", понял?!"

И снова вместо ответа я целую её, губами собираю слезинки. Правый глазик... а теперь левый... и снова правый...

"Если не я, то кто же?"

Она уже затихает, всхлипывая.

"Прости. Я всё понимаю, Рома. Умом понимаю. Я же не дура у тебя... А вот боюсь каждый раз безумно. Думала, когда нам поставят эти штучки, будет легче... Это просто атавизм какой-то, честное слово — такой животный страх за мужа..."

"Это не атавизм. Это любовь"

Я глажу её, целую. Везде-везде.

"От дикого страха есть одно народное средство, между прочим... Я сверху"

В любимых глазищах ещё плещется тревога, но сквозь неё уже протаивает смех.

"Непременно ты?"

"Ну безусловно!"

...

— Хозяевам дома мира и процветания!

Мы с Ирочкой только что рты не открываем — на пороге складывает крылья Аора, командир боевого звездолёта "Белое перо".

— Я прошу прощения за незваное вторжение, — Аора делает некий изящный книксен. — Я вообще-то хотела спросить разрешения, но вы были заняты... а поворачивать назад времени нет.

Помимо воли я чувствую досаду. До сих пор никак не привыкну к здешним порядкам. Мало того, что телепатия позволяет всем и каждому... А если бы дама прибыла чуть раньше?

"Вообще-то поза "он сверху" — ничего особенного" — в глазищах моей ненаглядной бесится смех. В отличие от меня Ирочка, похоже, не особо смущена. — "Вот если бы нас прервали во время демонстрации "женщины-змеи на столе", тогда и я рассердилась бы"

"Вот никак не могу привыкнуть к твоему полному бесстыдству, слушай"

— Я рада, Иолла, что ты с пониманием отнеслась к моему визиту, — это уже Аора. — Поверь, я бы ни за что без спроса, но времени действительно нет. Мне нужен твой муж. Пара минут разговора, и я улетаю.

— Да хорошо! — Ирочка уходит из комнаты. — Мы с Мауной пока фильм смотреть будем.

Оставшись один на один, я вопросительно гляжу на Аору. Похоже, командир боевого звездолёта смущена?

"У меня к тебе огромная просьба, Рома" — Аора подходит ко мне с видом беззащитной девочки, умоляюще распахнув глаза. Необычное зрелище, прямо скажем. — "Для проведения операции намечены три звездолёта — "Белое перо", "Огненный вихрь" и "Добрый не ко всем". Дело в том, что до сих пор не сделан правильный выбор, кто пойдёт в систему Земли, а кто будет стоять в горячем резерве..."

"Правильный выбор, это "Белое перо"?"

"А ты считаешь иначе?" — прищуривается Аора.

"Что требуется от меня?" — я улыбаюсь.

"Правильно ответить, когда спросят твоё мнение"

"Моё мнение будет иметь такое решающее значение?"

"Не одно твоё" — улыбается Аора.

— Кто бы мог подумать, — не выдерживая, я смеюсь вслух. — Командир боевого звездолёта, и такая интриганка!

Её улыбка чуть суше.

— Если бы я просила обратного, чтобы "Белое перо" оставался в резерве... Скажу сразу — мне не стыдно. Вот ни капельки. Такая уж я нехорошая.

— Я отвечу правильно, Аора, — улыбаюсь я.

— Спасибо, Рома, — она расцветает, — Я знала, что нам не подсунут кого ни попадя. Даже временным членом экипажа.

Она целует меня.

— Ребята обрадуются. Ну всё, я полетела, мне ещё нужно... Один за всех!

— И все за одного! — я отдаю пионерский салют. Жест этот крайне малоизвестен в Раю, но благодаря телепатии Аора понимает меня правильно. — И всё-таки ты интриганка, Аора.

— Да ещё какая! — смеётся она. — Вот, к примеру, у меня уже четверо детей, и это при том, что мне нет ещё и ста лет, и я не какая-нибудь Всевидящая. И будет пятый, не сомневайся. А вам слабо?

...

Глава 42

Правильный ответ

-... И всё-таки я очень прошу тебя, Иолла. Не провожай его до корабля. Приметы, конечно, глупость, но...

Изображение Аоры гаснет, не дожидаясь ответа. Ирочка кусает губы.

— Нет, ты слышал?! Навыдумывали себе примет! Мракобесы!

Последнее слово она произносит на чистейшем русском языке.

— Ну ладно, ну что ты... — я зарываюсь носом в её волосы. В ответ она зарывается носом в мои перья на сгибе крыла.

— Ну всё уже, лети!

Транспортный кокон подхватывает меня у самого порога — нет времени, нет времени... Наша жилая башня проваливается вниз вместе со всей планетой, и вот уже острые немигающие глаза звёзд смотрят мне в лицо, нимало не смущаясь ослепительной яркости восходящего за спиной светила. Не беспокойтесь, звёздочки, всё будет хорошо... Всё будет...

И я внезапно ощущаю себя тем, чем и являюсь в этот момент, по сути — снарядом, летящим к своей цели.

Где-то в пространстве раскручивается гигантский невидимый механизм. Бесстрастные мозги суперкомпьютеров вычисляют и сопоставляют. Маленькие юркие роботы, так напоминающие земных мух, уже отправлены в предполагаемые места аномалий, с целью наткнуться на охранный барьер ангельской базы. Наткнуться, затем отграничить...

А где-то в толще мёртвого океана, под волнами которого колыхаются пластиковые прозрачные баки с водорослями, приходят в движение циклопические диски Звёздных кораблей "зелёных", медленно всплывают. Океанские воды вспучиваются горбом, и не дожидаясь, пока масса воды вместе с оторванными бачками стечёт с брони, чудовищные машины включают маскировку и косо уходят в небо. Они будут ждать на орбите, приготовившись к гиперпространственному прыжку — древние, но всё ещё очень опасные, как может быть опасен для мирного приморского города старый дредноут времён Первой мировой войны со своими двенадцатидюймовыми орудиями... Они будут ждать сигнала, чтобы в случае чего прийти на помощь своему коллеге, спящему на дне совсем другого океана.

И они придут, если мы сработаем неверно.

А "Последний сон", вероятно, уже перевёл свой кварк-реактор с холостого хода в рабочий режим. Идёт проверка систем... Ему не под силу вести бой один на один с любым из наших звездолётов, но для того, чтобы подавить защиту базы, его мощи хватит вполне. И вся маскировка бесполезна под ядовито-зелёным лучом "всевидящего ока".

И потому сегодня я отправляюсь на Землю не обычным путём — через стационарный телепорт — а на борту нашего "Белого пера". Биан прав, совершенно прав: выследить резидента "зелёных" в его логове и даже сам "Последний сон", это всё в принципе способны сделать они на пару с Аиной. И даже быстрее, чем я, поскольку они Грезящие. Но контролировать готовые к старту корабли врага на орбите вокруг Оплота они не в стоянии. И потом, должен же я наконец проверить, на что способен Всевидящий на борту боевого звездолёта?

Сегодня решится не просто судьба операции "Сычуань". Сегодня решится, можно ли опираться на мои зыбкие видения при прыжке к Оплоту.

"Внимание, впереди охранная зона!"

"Сам знаю!"

Транспортный кокон без затей вываливает меня в воздух. Ему-то что, он меня предупредил... Однако мне опасаться нечего. Меня пустят.

Впереди уже трепещет, струится воздух. Я лечу прямо в это знойное марево.

""Белое перо", это я"

Я произношу пароль мысленно, не разжимая губ. Этого достаточно. Вообще-то звездолёт вполне способен общаться с экипажем и вслух, и мыслеречью, но первое, что обычно делают командиры боевых звездолётов, это отключают данные опции. Зачем это делается, я понял в первом же пробном полёте. В бою, длящемся считанные секунды, экипаж и звездолёт составляют единый многоголовый квази-организм. Как бы вы отнеслись к тому, что во время сражения боец подробно и обстоятельно объясняет своим рукам и ногам, что именно нужно делать, а ноги-руки в ответ пускаются в пространные рассуждения?

О-оп! Момент перехода я почти не успеваю заметить — лифт-подъёмник "Белого пера" может работать с ускорением двести "же", и весь процесс захвата-втягивания длится доли секунды. Я ещё даже трепыхаю крылышками, уже стоя на полу в "прихожей". Ну или шлюз-тамбуре, если такой мыслеобраз кому-то удобнее.

— Временный член экипажа Рома явился! — вполне серьёзно рапортую я, завидя командира.

— Очень хорошо, — также без малейшей улыбки отвечает Аора. — Займи своё место. Взлёт через три минуты.

В боевой рубке, как и следовало ожидать, прозрачной со всех сторон, в своих креслах уже сидят Даэ и Кин. Мы обмениваемся улыбками молча, и едва сев в кресло, я ощущаю в голове тёплый пушистый шарик — "Белое перо" включает меня в единую систему.

"Все готовы? Взлетаем!" — командир уже сидит на своём месте. Когда успела?

Спектр моих ощущений разом меняется. Теперь я чувствую-ощущаю много больше, чем принимают органы чувств ангела Ромы, но и то, что видят-ощущают Аора, Кин и Даэ, и сверх того сам звездолёт. Прямо скажем, необычные ощущения — наверное, так видел мир сказочный Змей Горыныч, и то под вопросом...

Земля проваливается вниз так стремительно, что я невольно смаргиваю. Ещё несколько секунд, и внизу уже облачный покров, а небо начинает наливаться фиолетовой чернью. Пробив плотные слои атмосферы, звездолёт развивает максимальное ускорение, все двести "же", и планета отодвигается от нас, превращаясь в шар, на глазах съёживаясь... До сих пор я видел подобную картину разве что во сне, пребывая в виде бесплотного "поля внимания"...

"Не отвлекайтесь, все внимание. Сегодня у нас ювелирная работа" — это Аора.

Да, сегодняшний переход должен стать подлинно ювелирным. Идея Ори, которую Биан назвал гениальной, проста сама по себе, но весьма сложна в исполнении.

Вообще-то современные ангельские звездолёты способны определять точку выхода буквально с точностью в каких-то несколько тысяч километров, но такая точность почти никогда не используется. Зачем? Космос безбрежен.

Выход из гиперпространства сопровождается характерными гравитационными и световыми эффектами, и прежде всего фиолетовой вспышкой, что-то вроде черенковского излучения... впрочем, я не вникал. Важно то, что выход вблизи Земли способны засечь даже несовершенные приборы земных обсерваторий. Ну а если учесть, что в поясе астероидов между Марсом и Юпитером немало "шпионов" "зелёных", замаскированных под обыкновенные глыбы и гораздо более зорких, то не приходится удивляться, что выход обычно совершается на огромном расстоянии от Солнца. Только так можно надеяться сохранить полное инкогнито. Иначе враг будет знать — в систему прибыл звездолёт пернатых...

В принципе можно было бы выйти вблизи поверхности планеты-гиганта, скажем, Нептуна, использовав её в качестве экрана. Но кто может поручиться, что и возле них нет таких псевдо-камешков? Все планеты-гиганты имеют своеобразные кольца, а Сатурн имеет весьма обширные...

И только одно небесное тело в Солнечной системе гарантированно не имеет "шпионов". Само Солнце. И вспышка выхода бесследно затеряется в неистовом сиянии светила. Ну мало ли на Солнце хромосферных вспышек, притом неизмеримо более мощных... Но для этого нужно вынырнуть очень близко. И не промахнуться...

"Не промахнёмся" — улавливаю я. — "Приготовились!"

Рай уже выглядит маленьким шариком. И это всего за десяток минут...

"Внимание! Переход!"

Лиловое сияние окутывает нас со всех сторон. Стены, пол и потолок рубки мгновенно теряют прозрачность, обретая зримый облик. Вращение-растяжение-головокружение... Всё?

И снова стены рубки обретают прозрачность. Я даже открываю рот от изумительного зрелища. Вот это да-а-а!

Колоссальный протуберанец возвышается прямо перед нами, подобно исполинской руке со сжатым кулаком, занесённой для удара. Огненные волокна сплетаются в кружево, и под всем этим зияет адская бездна огня. Разумеется, голографические экраны передают лишь малую толику неистового сияния солнечной фотосферы, но зрелище воистину грандиозное.

Однако "Белое перо" уже на полном ходу выбирается из огненной купели хромосферы, грозящая длань протуберанца проваливается вниз.

"Точно вышли"

Я и сам чувствую-ощущаю — переход завершился успешно. Мы вынырнули в расчётной точке на скорости в три сотых световой, и каждая секунда отдаляет нас от светила почти на десяток тысяч вёрст.

"Можно было бы и больше" — это Даэ.

"Нельзя. В верхней хромосфере остаточная плотность газов ещё велика. "Пёрышко" мог получить ударный ожог" — это Аора.

Колоссальный диск Солнца между тем мало-помалу сокращается. Я ощущаю то же, что и все остальные члены экипажа.

""Пёрышку" жарко"

"Придётся потерпеть. Ещё четыре минуты, и будет легче"

""Кипящий слой" выдержит?"

"Выдержит, это он капризничает немного"

Я улыбаюсь. "Он", это, естественно, звездолёт.

"Между прочим, ты не на экскурсии, Рома" — это Аора. — "Не пора тебе спать? До Земли считанные часы"

Я понимающе киваю. Действительно, самое время...

"Я попробую"

Кресло тут же принимает полулежачее положение. Некоторое время я пытаюсь сосредоточиться, полулёжа с закрытыми глазами. Расслабляюсь, насколько это возможно, даже крылья, просунутые в специальные фигурные вырезы на спинке кресла, мягко распускаются, до самого пола... Бесполезно.

"Наверное, слишком сильные впечатления. Перевозбуждение"

"Снотворное, как я понимаю, нельзя?"

"Ни в коем случае"

Я вдруг понимаю, в чём дело.

"Аора, пусть "Белое перо" выключит меня из общей сети. И вам не рекомендую вслушиваться в мои мысли. Так надо"

"Ну, если надо..."

Ощущения в голове резко меняются. Я снова смотрю на мир только своими глазами, и ощущаю только то, что ощущает моё собственное тело.

"Ты вот что, Рома... Тут же ряд помещений. Есть спальня, даже уголок психологической разгрузки..."

Пару секунд я размышляю. Предложение дельное, но...

"Нет, Аора. Насколько помнится, в боевой обстановке все члены экипажа должны быть в рубке"

"Как знаешь. Ладно... Мы будем тихи и деликатны, как родственники молодожёнов, Рома. Никто не посягнет на твои тайные мысли. Спи спокойно, дорогой товарищ"

Я невольно ухмыляюсь. Вообще-то на Земле, куда мы летим, эта фраза носит определённый ритуальный оттенок...

"Мы не на Земле, мы в рубке "Пёрышка" Не будем отвлекаться"

"Последний вопрос, Аора. А что, если "зелёные"?.."

Она понимает мой мыслеобраз мгновенно.

""Зелёным" и близко не снилась такая точность выхода. Они тут же вляпались бы в звезду. Это во-первых, а во-вторых, им вообще не следует попадаться в одиночку на дороге у "Белого пера""

Я вдруг чувствую укол смутного беспокойства. Где-то я уже слышал подобную фразу. Где?

Однако под моими веками уже танцуют свой бесконечный танец размытые цветные пятна. Я проваливаюсь... проваливаюсь в бездну...

Взрыв в голове!

...

— Маневр влево сорок пять, ускорение восемь!

Мощное ускорение вжимает меня в кресло так, что изображение на экране двоится. Рубка "Бездны" дрожит мелко и противно — похоже, команда главного механика так до конца и не отрегулировала двигатель, и на максимальном режиме имеет место пульсация... Ладно, за это он своё получит, но не сейчас...

— Маневр завершён! Готовность!

Дикую перегрузку сменяет невесомость. Я двигаю джойстиком, и на экране передо мной проплывают знакомые очертания континента. Сегодня вводная проста и недвусмысленна — поразить с орбиты маневрирующую цель, прорвавшуюся через орбитальные станции к самой поверхности. Великий Разум, не дай промахнуться!

— Цель на линии!

— Огонь!

Головки боевых рентгеновских лазеров раскаляются до видимого свечения, синхронно обрушивая на цель свою мощь, и на месте мишени вспыхивает облако огня, стремительно расширяющееся в пустоте. Готов... Да, если бы это было так просто. Это против незащищённых мишеней боевые лазеры выглядят грозно. Даже против самой "Бездны" эти игрушки сколько-то эффективны лишь на короткой дистанции, что уж говорить об этих проклятых звездолётах пернатых...

— Цель на линии!

— Огонь!

Новое облако огня разлетается, как от взрыва сверхновой. Вот это другое дело... Мезонная пушка, это вам не игрушки. От её удара не спасёт никакая броня, потому как релятивистские мезоны способны проникать даже в толщу вольфрама. И даже звездолёту пернатых, попади он под такой удар, придётся очень и очень несладко. Вот только вся проблема попасть...

Я внутренне усмехаюсь. Наши учёные, привыкшие жрать кашу в обмен на глубокомысленные изречения, в один голос утверждают, что на борту этих ужасных машин нет живого экипажа. Мол, нынешние звездолёты пернатых — роботы, иначе дикие ускорения, развиваемые аппаратом, расплющили бы их в лужу красной слизи. Однако я в это не верю, равно как и большинство капитанов Звёздного флота. Достаточно хоть раз увидеть это чудовище в деле, чтобы понять — никакой это не робот. Там, в недрах смертоносной машины сидят враги, которым очень нужно тебя убить.

— Цель на линии!

— Огонь!

Новая вспышка мини-сверхновой.

— Цель поражена!

— Маневр вверх тридцать, ускорение девять!

Кресло послушно принимает нужный разворот, чтобы капитан встретил перегрузку в положении "грудь-спина", но девятикратная перегрузка всё равно сдавливает грудную клетку так, что еле хватает дыхания. Вообще-то Истинно Разумные по природе довольно хорошо переносят перегрузку, но всему есть предел...

— Цель на линии!

— Огонь!

Ещё одно облако огня, и тут же на табло загорается предупреждение: "перегрев мезонной пушки". Да, стрельба на полную мощность мгновенно перегревает устройство. Впрочем, в реальном бою редко кому удаётся сделать второй выстрел, и почти никогда третий.

— Отбой! Всем отдыхать! — даю я команду.

Да, насчёт ускорений... Вероятно, учёные пернатых решили проблему компенсации ускорений внутри машины. Как бы там ни было, а в смысле маневренности их звездолёты превосходят корабли Звёздного флота радикально. Что сильно затрудняет бой на больших дистанциях, кстати — попробуй-ка попасть в бешено мечущуюся цель на расстоянии, которое свет проходит за два-три вздоха! И маскировка у них не чета нашей, так что обнаружить цель без гравиконтроля практически нереально. Это здесь, возле Оплота, космос набит орбитальными станциями, а в пространстве... Но и это всё бы ничего. Главное, это их оружие. Разумеется, у пернатых тоже есть мезонные пушки и кое-какие игрушки для мелких целей, но их аннигилятор — вот где настоящий страх... Лиловая вспышка, и никаких следов. К счастью, дальнобойность этого жуткого устройства до сих пор была не слишком велика, но в отличие от наших учёных их спецы, похоже, не зря едят свою кашу... или что там они едят.

Я обвожу глазами пространство боевой рубки. Как бы то ни было, "Бездна" — один из немногих кораблей Звёздного Флота, способный вести бой со звездолётом пернатых один на один. Пусть не на равных, но это будет всё-таки бой, а не тщетная попытка самообороны. Однако, надеюсь, проверить это на практике мне не выпадет никогда. Даже наш Адмирал, голова которого надёжно забронирована от любых умных мыслей, уяснил наконец — против звездолёта пернатых имеет смысл выходить только эскадрой...

Экран передо мной протаивает в глубину, и оттуда глядят холодные буркалы Адмирала.

— Как дела?

— Полётное задание выполнено, мой господин! Все учебные цели поражены в расчётное время!

— Это хорошо. Значит, так — готовь всю свою машинерию для перехода к этой... планете мохнорылых, короче. "Бездна" и "Холодный ужас" остаются на орбите впредь до особого распоряжения. Прикроете "Последний сон" и в случае чего разовьёте успех. Подробности позже, а пока отдыхай.

И всё. И нет его. Я вдруг ощутил тот самый холодный ужас. Бездна безумия, неужто?.. Нет, не должно быть, так не должно быть... Не станет Повелитель Вселенной рисковать одним из лучших своих кораблей!

Или... станет?

...

Взрыв в голове!

Я распахиваю глаза во всю ширь, невзирая на дурноту и плавающую багрово-зелёную пелену.

"Аора!"

"Мы все тут"

"Я видел..."

"Показывай"

Нескольких секунд хватает, чтобы передать суть.

"Ясно. Что ж, пусть идут. Мы встретим"

...

Глава 43

Сжатая пружина

— Ближе мы подходить не станем, ты уж извини. Запросто можем спугнуть. На орбите вокруг планеты вращаются тысячи спутников аборигенов, и "шпионам" ничего не стоит затеряться в этом месиве. Да и безатмосферный спутник тот ещё подарок.

Я понятливо киваю, не отрывая взгляда от бело-голубого шарика на экране. Аора права — как только "зелёные" сообразят, что вокруг Земли вращается ангельский боевой звездолёт, они мигом свернут операцию. Боевые звездолёты просто так не прилетают. Поэтому "Белое перо" после торможения вышел на столь высокую орбиту, лишь втрое ниже орбиты Луны. Здесь его не обнаружат даже самые чувствительные датчики "посторонней массы". Впрочем, при его-то маневренности "Пёрышку" потребуется всего пяток минут, чтобы выйти на низкую орбиту...

"С чего бы вдруг?" — это Даэ. — "Нам и отсюда стрелять более чем удобно. Вон он, район той базы... Мы же можем уравнять орбитальную скорость и повисеть, сколько нужно"

— Телепорт готов, — в овальном проёме возникает фигура Кина. — Даэ, пойдём, поможешь. Рома, прошу в прибор!

— Ну, ни перьев тебе, ни волос, Рома, — улыбается командирша, неожиданно переходя на русский язык. — Правильно сказала?

— Слушай, иди ты к чёрту! — смеюсь я. — Надо говорить "Ни пуха ни пера", и вообще ангелу такого желать не стоит. И акцент у тебя ужасный...

— Давай-давай, не задерживай... Рома биоморф!

О-оп! Мы словно по трубе пролетаем, через секунду оказываясь в недрах звездолёта. Зал телепорта весьма скромен по размерам, но приглашающе поднятая полусфера самая что ни на есть обыкновенная.

"Это экспериментальный телепорт, между прочим. С плавающим выходом, способным доставлять грузы при пролётных операциях на высокой скорости. Ни у кого больше пока нет такого, только у нашего "Пёрышка"" — улавливаю я.

Между тем крышка надо мной мягко опускается.

"Ты готов?"

"Поехали!"

Вращение-растяжение-головокружение, ослепительная жёлто-оранжевая вспышка, и я внезапно шлёпаюсь на попу, ошалело озираясь. Нет, это явно не зал телепортации, это какая-то фанза... Вот я не понял...

— Ты не ушибся, Рома? — Аина стоит передо мной, как подлинное воплощение истинно материнской заботы. — Это я попросила тебя сюда через плавающий выход... На базе пока то-сё, этикет, а ты нужен здесь и сейчас. Взгляни-ка на эту картинку.

"Я не евши со вчера, между прочим"

"Я тоже. Ты не отвлекайся давай, смотри сюда!"

...

— Переход завершён!

Челюсти циклопической машины медленно раскрываются, и становится видно: в чашеобразной выемке, минуту назад совершенно пустой, покоится конусообразная штуковина. Мгновение штуковина пребывает в неподвижности, затем, словно внезапно очнувшись, рывком поднимается в воздух. Выбравшись из телепорта, боевой летающий робот переворачивается, принимая нормальное положение — остриём конуса вниз — раскладывает и складывает длинные членистые лапы-манипуляторы, проверяя.

— В шестой сектор!

Робот улетает к своим коллегам, а челюсти телепорта уже смыкаются — машина готовится принять следующий груз. Операторы телепорта склонились над пультами, не отвлекаясь на стоящего за их спинами Имперского мага со свитой. Ребята пашут в поте лица уже скоро сутки, а сутки здесь достаточно длинные.

Челюсти установки снова разжимаются, и из камеры телепортации грузовой робот сноровисто извлекает новый груз — шарообразный прозрачный пластиковый контейнер, битком набитый тускло отблескивающими округлыми предметами. "Прыгающие гранаты", техническая новинка. Сами по себе не слишком мощные поражающие устройства, но тут задумка в другом — перегрузить защиту пернатых массой маломерных и юрких целей...

— Как скоро закончишь приём грузов? — поворачиваю я голову. Начальник телепорта вытягивается.

— Шесть местных часов, или четверть суток, мой господин!

— Хорошо, работайте.

Я продолжаю обход. Шаги охранных роботов гулко разносятся за спиной, впереди летит боевой робот. Немногие из Бессмертных, Носящих имя, могут позволить себе выход, имитирующий Великого и Мудрого. И я один из таких немногих.

Бронеплита бесшумно отползает в сторону, открывая обширную пещеру — нет, скорее даже огромный тоннель — наполненную звуками и запахами, неповторимыми запахами ангара боевой техники. Гроздьями свисают с потолка боевые роботы, вдоль стен стоят на выпущенных опорах шляпообразные транспортные "летающие тарелки". Так и не удалось убедить не слать мне сюда старый хлам. Эти гражданские машины в принципе могут быть уничтожены даже примитивными летательными аппаратами аборигенов, вооружёнными метательным огнестрельным оружием. Правда, маскировка на них стоит, но всем известно, чего стоит наша стандартная маскировка против пернатых... Маскировка, это больше для спокойствия аборигенов, скажем прямо. Всё, на что годятся эти "тарелки", это скрытная доставка биороботов и агентов. Ну и местный летательный аппарат какой-нибудь могут сшибить при случае бортовым излучателем. В предстоящей боевой операции их ценность практически равна нулю.

Зато дальше стоят блестящие чечевицы настоящих боевых десантных "тарелок". Вот это другое дело, вот это я понимаю... Это не переоборудованные гражданские машины. Пожалуй, пара этих аппаратов способна полностью уничтожить весь воздушный флот даже самой сильной местной державы. И не только воздушный. Даже на уровне моря их скорость вчетверо превышает скорость звука, в стратосфере же они вообще способны развить космическую скорость. Да, и в космос выйти, в случае необходимости. Огромная маневренность, способность нырять на самое дно океана, практически неуязвимая для неядерного оружия аборигенов броня и лучевое оружие, способное поражать удалённые цели...

Я внутренне усмехаюсь. Слов нет, против примитивных боевых машин аборигенов наши десантные "тарелки" выглядят куда как грозно. Но не следует обольщаться — ни одна из них не в состоянии преодолеть защиту базы пернатых. И даже все вместе под большим вопросом. Единственное, что способно проломить ту защиту надёжно и неотвратимо — корабль нашего Звёздного флота.

Я вынимаю из кармана интерком.

— Сто восемьдесят седьмой, как идёт процесс?

— Всё нормально, мой господин! — бодро отзывается прибор связи.

— Когда локализуешь местонахождение объекта?

— Через два малых круга, мой господин!

Я даже зубами клацнул от раздражения. Никак они не могут понять, ничтожные, что тут не Оплот Истинного Разума. Тут Земля. И привычка просить время на работу с запасом тут бессмысленна, более того — крайне опасна.

— Сутки, Сто восемьдесят седьмой. Местные сутки. Потом пеняй на себя.

Пауза.

— Не слышу ответа!

— Да, мой господин. Я понял. Одни местные сутки.

— Всё, работай!

Я отключаю интерком. А есть ли они у нас, целые сутки? Наивно полагать, что служба безопасности пернатых мирно почивает, наевшись каши... или что там они едят. Неважно. Важно, что время работает против нас, с каждым часом нарастает смертельная опасность. Откуда такое ощущение? Тоже неважно. Важно, что оно у меня есть.

Прав, как всегда, окажется тот, кто ударит первым.

...

Я разглядываю Аину со смешанным чувством некоторого недоверия и откровенного восторга. За неполные земные сутки обнаружить телепорт "зелёных"... они герои. Они же просто герои!

"В изрядной степени благодаря тебе, Рома" — скупо улыбается Аина. — "Прямо скажем, замечательный способ ты открыл, прямая "подсадка" в голову обнаруженного реципиента... Мы с Бианом хоть и не Всевидящие, но в пределах планеты вполне... Единственный недостаток — мы вынуждены довольствоваться их текущими мыслями, поскольку не в состоянии заглядывать в слой скрытых мыслеобразов, контролировать память..."

"Так и я не в силах. И никто покуда" — невольно улыбаюсь я. Аппетит приходит во время еды, как известно... Давно ли само обнаружение "зелёных" было тяжкой проблемой?

Мелодичный сигнал, и перед нами возникает изображение Биана, восседающего на коврике.

— Аина, где наш горячо любимый Рома-биоморф?

— Здесь, — Аина указывает на меня жестом фокусника, только что силой своего искусства извлекшего из шляпы живого кролика.

— Ага, вижу. Значит, так. Прежде всего, накормить-напоить голодного, да и сама перекуси поплотнее, потом времени не будет. Рома, ты ложишься почивать и видишь сладкий сон про эскадру "зелёных". Уж постарайся. Если они вынырнут тут внезапно, у "Белого пера" будут довольно серьёзные проблемы — трое на одного... Аина, ты бодрствуешь и видишь восхитительные грёзы насчёт их "Последнего сна". Необходимо как можно скорее локализовать местонахождение этого тазика. Как только закончите, дайте знать. Кокон вас заберёт. Вопросы?

— Пока нет, — за двоих отвечает Аина.

— Ну добро. А я с ребятами пока займусь вплотную их базой. Времени нет совсем... Резидент "зелёных" верно рассуждает — как всегда, прав будет тот, кто ударит первым. Ну то есть мы. Всё, коллеги, работаем!

...

Глава 44

Лики демонов

Горное солнце жарит вовсю. Каменные ступени нагрелись, и стоять на них приятно, но ветер с гор остаётся почти ледяным, несмотря на то, что уже начало мая. Пожалуй, человеку здесь не помешал бы свитер. К счастью, ангельский организм по природе свой гораздо легче переносит перепады температуры — иначе как летать под облаками... Интересно, зимой тут лежит снег?

Я разглядываю каменные изваяния, украшающие внутренний дворик храма. Древние демоны почти утратили черты рукотворности, приобретя сходство с творениями ветра, и оттого скалятся особенно зловеще.

"Они не злые. Они просто недоверчивые. Слишком много они видели людского зла на своём веку"

Я оборачиваюсь. Местный дед Иваныч, а точнее, По-Цэрин, стоит позади меня, придерживая за холку могучего пса по кличке Гампо, тибетского мастиффа или что-то в этом роде... впрочем, я не спец по собакам. Во всяком случае, кобель выглядит настолько внушительно, что даже взрослый тигр наверняка прежде подумает, стоит ли без особой нужды связываться с подобным псом.

"Я думал, в тибетских храмах должны стоять изваяния Будды"

"Этот храм очень древний, и построили его не приверженцы Будды. Он был выстроен служителями древнейшей религии, которую знают ныне как бон. Когда пришли монахи в оранжевом, в горах началась резня, которая длилась сотни лет. Большинство храмов бон были захвачены и разрушены, но этот никто так и не сумел взять. Он был заброшен позже, когда люди вконец перестали верить в прежних богов"

"А ты, По-Цэрин?" — чуть улыбаюсь я.

Старый Цэрин, чьё имя, собственно, и означает "долголетие", улыбается мне в ответ.

"Разве Создателю Вселенной не всё равно, кто и как называет его в великом множестве обитаемых миров?"

Могучий пёс, чьё имя переводится с тибетского не иначе как "император", согласно мотает головой — действительно, это каждой собаке давно известно, и только некоторые хомо сапиенсы в гордыне своей полагают, будто Создатель покровительствует исключительно им.

Я ещё раз вглядываюсь в прорезь бойницы. Далёкие горы чуть заметно дрожат, как будто в знойном мареве. Впрочем, человеческий взгляд вряд ли уловил бы это дрожание — купол маскирующего поля достаточно широк. А со стороны гор не заметно вообще ничего, даже в самый сильный бинокль. Всё, что увидит наблюдатель — иззубренные неприступные скалы, куда отродясь не ступала нога человека, заросли горных лесов, растущих на почти отвесных склонах... И никакого строения. Люди — не ангелы, за сотни лет память о заброшенном храме стёрлась вчистую. А всякие упоминания в древних манускриптах — если они вообще имелись — должно быть, удалили агенты влияния. Добраться до него ногами практически невозможно — единственная и незаметная горная тропа, ведущая к храму, просто выведет незваного гостя на ту сторону хребта, изрядно измотав в каменном лабиринте. Чтобы тропа вывела к базе, нужно знать пароль. Не зря, ой, не зря ангелы используют под миссии заброшенные человеческие храмы и тайные скиты — аборигены знали, где их строить... Теоретически, правда, на этот вот храм может наткнуться какой-нибудь заплутавший вертолёт, но для этого нужно исключительное невезение. Да, невезение, поскольку в результате экипаж обнаружит себя на земле в искорёженной машине, с сильной головной болью, характерной для пострадавших в авиакатастрофе. И никаких лишних воспоминаний. И только во сне порой будут блазниться ангелы, так похожие на ребятишек с крыльями, и огромные глаза, глядящие прямо в душу...

Я усмехаюсь. "Зелёные" — не аборигены полудикой планеты. Они умеют искать.

"Не надо таких мыслей перед боем. Присядем?"

Мы усаживаемся прямо на нагретые солнцем плиты — когда сидишь, ветер почти не задувает, и оттого становится по-летнему жарко. Местный хранитель одет в джинсы явно китайского производства и шерстяной свитер домашней вязки. На ногах у него верёвочные сандалии совершенно архаического вида, надетые на босу ногу.

"Не люблю носить дома кроссовки" — улавливает По-Цэрин. И только тут я замечаю лошадь, скромно стоящую во дворике так, чтобы не бросаться в глаза.

"Я знаю несколько смотрителей, связывающих ангелов с миром людей. И все они чем-то похожи на тебя, По-Цэрин. Лошадь, собака, ручная птица... И непременно кот, притом почему-то чёрный"

"А какой же ещё?" — улыбается старик.

"Скажи, а мотодельтаплана у тебя нет?"

"Теперь уже есть" — снова улыбается тибетец, щуря и без того узкие азиатские глаза. — "А раньше был только транспортный пояс. Здешние власти до сих пор запрещали людям летать"

"И ещё они все старые и одинокие люди, По-Цэрин"

Улыбка гаснет.

"И это тоже понятно нам обоим. Хранитель такой тайны вряд ли мог бы удержать её, имей он жену и многочисленных детей. И только люди, прошедшие испытание настоящей бедой, могут по-настоящему оценить то, что делают ангелы на Земле"

И я чувствую его давнюю, застарелую, слежавшуюся за многие годы тоску.

"Нет, ангел Рома. Теперь уже нет. Время не лечит, время просто стирает. Уже давным-давно моя семья — мои крылатые"

Он снова чуть улыбается.

"Я рад, что познакомился с тобой, ангел Рома, бывший человеком. Ты действительно настоящая живая легенда. Однако время беседы истекает. Сейчас тебя позовут, я думаю"

Он встаёт с каменных плит.

"И я рад, что увидел этот день. Сегодня злым демонам выбьют зубы. Знал бы ты, сколько зла таится в этих горах. Веками закон гор был прост и понятен — чтобы ты жил, должен умереть другой. Даже учение древнего принца Сиддхартхи с равнин, познавшего истину, которого чаще зовут Буддой, в наших местах привело к кровавым бойням. И поныне землепашцы не считают грехом выращивание опиума — лишь бы не поймали. Кормить своих детей, неся смерть чужим... Сегодня гора сдвинется с места. Зло будет наказано, и влияние демонов рассеется"

Я тоже встаю.

"Ты прав и не прав, По-Цэрин. Прав в том, что мы их нынче, я очень надеюсь, сделаем. Но задумывался ли ты, отчего они вообще пришли на Землю? Люди хотят жить по простым и понятным законам гор, очень и очень многие. Чтобы ты жил, другой должен умереть... И пока люди будут зубами выгрызать у собратьев место под солнцем, "зелёным" тут приволье"

"Рома, это Биан. Нам пора. Спускайся в общий зал" — врывается в моё сознание мысленный призыв шефа.

И только тут я вдруг вспоминаю — так и не поговорил с тем мальчиком, живущим в маленьком городке Клинцы. А ведь он всегда так был рад видеть космического ангела Рому...

И совсем ни к селу, ни к городу всплывает откуда-то давным-давно прочитанная фраза: "мы в ответе за тех, кого приручили"...

Я чувствую острое раскаянье. Как только закончим с "зелёными", первым делом поговорю. То есть сразу после того, как поговорю с Ирочкой и дочурой. Вот не я буду!

...

-... Главная база с телепортом находится вот здесь.

Биан указывает на спутниковой карте район к северо-западу от большого города Чэнду, главного города этой огромной китайский провинции. Я невольно сглатываю. Вот ведь гады, нашли место... Случись что с их телепортом, землетрясение будет неслабым. Впрочем, "зелёных" всегда не слишком волновали проблемы безопасности аборигенов.

-... Вот примерная схема расположения внутренних помещений, насколько можно судить по отрывочным данным, полученным в ходе односторонних скрытых виртуальных контактов...

Зал являет собой уже привычную картину — за столом, некогда вмещавшим всех обитателей монастыря, густо сидят на лавках ликвидаторы в боевых скафандрах. Всё прочее пространство заполнено ящиками с убойной аппаратурой — "ржавые болты" и "обрезки кабеля", "камни" и "летающие пылесосы"... Я вглядываюсь в объёмное изображение, сильно напоминающее подземное гнездо термитов. Понятно, понятно... а вот и сердце этого термитника-гадюшника, с телепортом и питающим его энергией пиковым кварк-реактором, способным развивать чудовищную мощность в момент телепортации. Бомба и бомба...

-... А вот тут где-то таится их корабль, — Биан обводит район Атлантического океана, на мой взгляд, весьма обширный. Бермудский треугольник, не иначе. — Точнее мы не смогли увидеть, поскольку капитан в контакт не попал, а больше никто толком не знает точных координат. Уж извините, коллеги.

— Вы и так сделали очень много, ребята, — подаёт голос главный ликвидатор, Рат, мне уже хорошо знакомый. — Точнее не нужно. Что касается корабля, он вылезет на свет по команде их резидента. А хорошо бы и два ему в помощь... Ты шпагу свою не забыл?

— Взял, — улыбается шеф.

— Координатор?

— Да начинайте уже, — чуть заметно улыбается местный координатор, импозантный мужчина с роскошными серебряными волосами. Это на мой уже привычный ангельский взгляд, а на человечий — ни дать ни взять сказочный Маленький принц...

— Тогда всё. Готовность десять минут, работаем по плану один. Время пошло!

Враз всё приходит в движение. Ликвидаторы группа за группой покидают обеденный зал — им начинать. Мы вступим в дело после того, как сопротивление врага будет сломлено, наше дело — взять резидента. Ну а местные миссионеры, как обычно, составляют наш стратегический резерв, а равно глаза и уши — ситуация всё время должна быть под контролем.

"Не бойся ничего, Рома. Я страхую"

Аина цепко держится возле меня. Ненавязчиво так, естественно... только разве крыльями не закрывает.

"Чем недоволен, коллега? Когда последний раз на полигоне-то был? Всё, нет времени на болтовню"

Мы уже "солдатиками" ныряем в шахту лифта. Воздух свистит в ушах, мягкий толчок в спину, и я оказываюсь в подземном зале телепорта, возле которого сгрудились готовые к прыжку ликвидаторы. Их коллеги на коконах, верно, уже прибыли на место и скрытно размещаются на подступах к вражеской твердыне. А "ржавые болты" невидимо и бесшумно вплывают в зев пещеры, служащей первичными вратами ада... Ага, включили видео!

На экране видны "врата ада" — подземное озерко с сифоном, за ним должна быть вторая камера-пещера, перекрытая в конце мощной вольфрамовой бронеплитой... Что, что такое?!

"Сетка. Её не было! Там в воде защитная сетка, Рат. И дальше по ходу сифона, похоже, ещё вторая"

Я закусываю губу. Скверная штука... Защитная сетка, разумеется, никак не в состоянии удержать нас, но вот скрытно подобраться к бронеплите не даст. К тому же сетка не одна. А каждая секунда сейчас на вес не золота даже...

Старший ликвидатор думает пару секунд.

— Работаем по плану три. Приготовились!

Несколько секунд напряжённого молчания.

"Первый готов"

"Второй готов"

"Третий готов"

— Внимание! Начали!

Вода в сифоне вскипает, выплёскивается, как сбегающее из кастрюли молоко. Взрыв! Пелена пара закрывает обзор, но только на долю секунды — компьютер уже перевёл видео на длинноволновые инфралучи, которым пар не помеха. Взрыв! Взрыв! Ещё, ещё! Готовы охранные системы в "предбаннике"...

"Долго, Рома, очень долго!" — Аина нервно кусает губы.

Вольфрамовая бронеплита исходит крошевом конических осколков, но всё ещё держится. Какая же тут толщина?! Ага, рухнула наконец!

— Тридцать пять секунд, не спать, не спать! — это, разумеется, Аор.

Волна огня из разверстого зева преисподней между тем уже стихает — защитные автоматы "зелёных" пали в неравной борьбе, пытаясь оборонить своих хозяев.

— Пошли вы! — и первая тройка ликвидаторов, в ожидании застывших в камере "ореха", скрывает опускающаяся крышка. Раз! Крышка взмывает вверх, и в телепорт ныряет следующая тройка. Два!

"Сорок пять секунд, Рома!" — Аина вне себя. Старший ликвидатор, похоже, тоже. Между тем на экране уже летят осколки от второй бронеплиты, закрывающей вход непосредственно к сердцу вражеского объекта. Внезапно огонь резко усиливается. На экране мелькают знакомые конусы, один разваливается на куски, второй вспыхивает подобно магнию, но за ними видны ещё...

— Роботы! Они успели запустить складской резерв!

Внутренние ходы-отнорки уже полны огня — на контрольных экранах ничего невозможно разобрать. Как умудряются в этом аду управлять всей техникой наши ликвидаторы? Они там, они же там, в этом пекле...

— Вы за нами, по команде! — Аор ныряет в телепорт в составе последней тройки. Биан даже не успевает кивнуть. Серия лиловых вспышек прокатывается по внутренним помещениям базы — наконец-то вступили в дело аннигиляторы...

— Шестьдесят секунд, это же немыслимо! — Аина сжимает кулаки.

Последняя преграда рушится, и через несколько секунд интенсивность огня противника резко падает. Погашен кварк-реактор, понимаю я, и боевым системам с центральным питанием неоткуда взять энергию. Всё, сейчас гадов добьют...

"Особисты, в телепорт!"

— Рома, Аина, Уот, вы за нами! — Биан в первой тройке, и командует нам, уже сидя в чаше "ореха".

Экраны вдруг вспыхивают и гаснут — все одновременно. И только один обзорный показывает картину с птичьего полёта — картину, от которой у меня шевельнулись волосы на голове.

Земля вздрогнула под тяжким ударом, и спустя секунду донёсся приглушённый фильтрами звукопередачи мощный гул, который человек, хоть раз попавший в землетрясение, не спутает ни с каким иным.

— Они взорвали свою базу!

...

Глава 45

На войне как на войне

Каменные демоны щерят пасти, и в их ухмылке мне чудится злорадство: "что, пернатый, не удалось?" Разумеется, это иллюзия. У настоящих демонов нет мимических мышц, они никогда не улыбаются. Даже когда злорадствуют...

Ослабленный расстоянием сейсмический удар не причинил никакого вреда несокрушимой кладке стен древнего монастыря. Мало ли землетрясений выдержал сей храм за века? Если же учесть, что включена защита периметра, то и вовсе беспокоиться не о чем...

А вот в душе у меня сплошные развалины. Я не стал смотреть видео разворачивающейся трагедии. Да, именно разворачивающейся, поскольку основная трагедия при землетрясении наступает не мгновенно. Хрипы и стоны заживо погребённых, умирающих под руинами, обезумевшие глаза матерей...

"Могло быть хуже, Рома. Если бы не успели погасить их кварк-реактор... В этом городе, Чэнду, десять миллионов человек"

Аина возникла сзади, как привидение.

"Обрыв "струны"?" — я сижу на каменных плитах так же неподвижно, как и древние изваяния.

"Очевидно. Притом инициирован с той стороны"

"Кто из наших вышел?.."

"Никто"

Я всё-таки содрогаюсь. Случись это всего год назад...

"Верно, Рома. Год назад они погибли бы безвозвратно. Целая ударная группа. А если бы мы успели нырнуть, то и вся команда службы внешней безопасности"

Я оборачиваюсь к Аине, впиваясь взглядом в её зрачки.

"А у людей нет в головах кристаллов "хранителей". Это я их убил, да?"

Но не мне тягаться взглядом с "опалённой злом". Взгляд Аины твёрд и прям, как древний ангельский клинок.

"Не думаешь ли ты, что я стану тебя утешать? Хорошо, ты спросил, я отвечу. Нет, убил их не ты. Но если бы не ты, они были бы живы"

Я обмякаю. Всё так. Всё верно. Я виноват. Какая смертная тоска...

Из раскрытых дверей выходит Биан. Медленно и устало подходит.

— "Белое перо" не успел. Их корабль исчез, едва выйдя за пределы стратосферы. Видимо, они уже готовы были к бегству, всё настроено... Оставалось нажать кнопку...

Он смотрит на нас обоих.

"Это по сути провал. Мы не справились. Я виноват"

— Ещё один страдалец! — голос Аины звенит металлом. — Мы все виноваты, что дальше? Да, мы виноваты. Но это не провал. Вот если бы они нашли базу и ударили первыми...

— Так, — шеф поднимает голову, и в глазах его зажглись острые колючие огоньки. — Осталось ещё несколько объектов, на которые у нас есть выход. Вызываем резервную группу ликвидаторов. И никаких провалов больше быть не должно. Полчаса всем на отдых, пока не прибудет группа. Всё!

Я рывком встаю. Биан прав. "Досуг мне разбирать вины свои, щенок". Короче, смертная тоска и прочие гнетущие эмоции, это потом. Сейчас надо добить всех гадов, до которых мы в состоянии дотянуться. Пока они не расползлись...

Однако прежде всего мне нужно сделать ещё одно дело.

...

— Олежка, я в магазин!

— Да, мама!

Мальчишка в шортиках и майке, с влажными после купания волосами сидит за столом, активно ворочая мышкой. Гляди-ка, подрос-то как. И компьютер купила мама сынуле, нашла где-то средства... Давно я его не видел. Однако выдавшуюся паузу я сегодня намерен посвятить вот ему, этому маленькому человечку.

— Здравствуй, Олежка.

Мальчик стремительно оборачивается, забывая про компьютер.

— Ангел Рома... — и я улавливаю в его голосе растерянность. А раньше чуть не прыгал...

— Не ожидал?

Моя голограмма прочно стоит на полу. Сегодня я при всём параде. Боевой скафандр, увешанный всевозможными прибамбасами, и даже прозрачный пузырь шлема надет. И я надеюсь, что отсветы шлема скроют сегодня выражение моих глаз. Ну а мысли читать мальчик покуда не умеет.

— Я уже думал, ты совсем меня забыл, ангел Рома, — тихо, серьёзно говорит Олежка.

— Я не забыл. Как только смог, так сразу...

Его лицо озаряет несмелая улыбка.

— Спасибо. Ты опять ненадолго?

Теперь улыбаюсь я.

— На полчаса, я думаю.

Я ожидаю радостной улыбки, но вместо этого он внимательно всматривается в моё лицо.

— Что-то плохое случилось, Рома, да?

И уже совсем неожиданно для себя самого я признаюсь.

— Случилось, Олежка.

Вот так вот и бывает порой в жизни — едут в поезде двое, совершенно посторонние люди, и вдруг один другому выкладывает душу. Исповедь, это придумано не сдуру. "Облегчи душу свою, человече"... А хотя бы и не человече, какая разница?

— Но ведь вы их убили, Рома?

— Ты не понимаешь, — горько усмехаюсь я. — Сколько их там было? Три десятка операторов, ну пилотов сколько-то, плюс боевой десант... А людей погибли тысячи. Многие тысячи.

Мальчик молчит. Думает.

— Скажи, Рома... А вот если бы ты не вмешался, сколько погибло бы их? Ну, которые "зелёные"...

Теперь уже молчу я.

— Их там триста миллиардов.

— Тебе не было бы жалко... ну... их всех?

Я вглядываюсь в его лицо внимательно. Очень внимательно. Ай да Олежка...

Сейчас на моей совести тысячи душ. А тогда было бы триста миллиардов. Каких душ, это уже второй вопрос. Что решил бы в такой ситуации Буриданов осёл? А ведь я не осёл. Ну, по крайней мере, не Буриданов...

— Спасибо тебе, Олежка.

— За что? — он вскидывает брови.

— За разговор, — улыбаюсь я.

— А я тебя много рисовал, Рома, — внезапно говорит мальчик. — Хочешь посмотреть?

— Конечно!

Он резво орудует мышкой, и на экране монитора возникает картина, нарисованная в фотошопе. Я вглядываюсь: космический ангел весьма атлетического сложения в боевом скафандре разгоняет шайку бледно-зелёных невыразительных хулиганов, на карачках разбегающихся от его могучей карающей длани. Не хватает только надписи — "Смерть фашистским оккупантам!"...

— Ну это из раннего, — солидным тоном признанного мэтра кисти говорит Олежка. — А вот ещё...

Да, это уже не плакат. Это настоящая картина.

— Как называется?

— "Ангел Рома, летящий среди звёзд"

Я улыбаюсь.

— А ты назови его проще: "Летящий среди звёзд". Коротко и красиво. А кто именно, будем знать только мы с тобой.

— Ага, — по всему видно, мальчишке понравилась идея. — А вот эту картину я не знаю как назвать...

На мониторе возникает изображение. Я вглядываюсь...

Ангел явно женского рода — в скафандре, естественно — сидит на поваленном шкафообразном роботе, широко расставив ноги, и молча разглядывает что-то, выходящее за рамки картины. Жёсткий, цепкий взгляд... Аина.

— Я как ни старался нарисовать тебя, а выходит вот... — мальчик смущён.

— Это оттого, что ты нарисовал правду, — медленно говорю я. — Я не смогу тебе сейчас объяснить... Ты знаешь что? Ты назови её "Опалённая злом".

— Ага! — Олежка блестит глазами, и по всему видно, я разрешил проблему названия, изрядно мучившую юного художника. — Так и назову!

Внезапно меня осеняет. У меня же здесь, на Земле, имеется своя резервная папка, где-то в недрах необъятной памяти компьютера ангельской миссии "Селигер"...

— А хочешь, я тебе покажу, где я живу? И свою семью. У меня такая дочь...

Он оттопыривает губу в растерянности.

— А я думал, ты маленький...

— Да мы все такие, — смеюсь я. — Я же тебе излагал. Так показать?

— Да! — Олежка садится на стуле наоборот, и по всему видно: он приготовился смотреть фильмы из жизни ангелов хоть до старости.

Я уже достаточно понаторел в обращении с ангельскими серверами, и нахожу нужную папку без труда. Моё изображение в комнате у Олежки сменяется объёмным экраном, я же могу по-прежнему видеть мальчика.

С чего бы начать? Ну конечно, вот оно — Первый полёт Мауны-младшей!

Некоторое время я наблюдаю за лицом юного художника, жадно всматривающегося в проходящие перед ним сценки ангельской жизни. Разумеется, он не понимает щебечущей-пересвистывающейся чужой речи, но это делает картину ещё более завораживающей...

— Какая красивая... — заворожено говорит мальчик, и я полностью с ним согласен. Да, наша Мауна красивее всех.

— Олежек, с кем это ты тут разговариваешь? — в комнату входит мать мальчика. Я едва успеваю погасить изображение.

— Да ай, мама! — Олежка чуть не плачет от досады.

— Ты чего? — ошеломлённо хлопает глазами женщина. — Кто у тебя был?

— Никого! Это я сам с собой говорил!

— А ты не злись на мать, — еле слышно шепчу я ему на ухо, пользуясь богатыми возможностями ангельской связи. — Она не виновата. Я тебе позже всё-всё покажу. Правда...

И хотя позже мне это будет сделать хлопотно, я полон решимости во что бы то ни стало исполнить обещание. И странное дело — грызущее чувство вины немного отпускает меня...

"Рома, здесь Аина. Всё, конец беседам — прибыл резерв ликвидаторов"

...

"А ты полагал, что у них на каждом объекте телепорт стоит?"

Я разглядываю убогое убранство помещения, вырезанного в толще скальной породы, очевидно, при помощи плазменного разрядника — стены стеклянисто поблёскивают. Две пары пластиковых коек, пластиковые же тумбочки, стол, умывальник с зеркалом и пластиковая будочка в углу — ни дать ни взять новомодный "биотуалет", выставленный где-нибудь в месте массового скопления аборигенов...

"Я полагал, сугубый аскетизм у "зелёных" не в почёте"

"Понимаешь, какое дело..." — Аина деловито обшаривает тумбочки и настенный шкафчик — "У них же жизненные блага строго расписаны, согласно иерархии. Тут обитали восьмизначные. Что положено по уставу, то и имели... Ни одного кристалла памяти не завалялось, ну ты подумай..."

"Да если бы и нашла, что там есть, у восьмизначных" — я пинаю ногой миску из нержавейки, и она с лязгом улетает под койку. — "У них даже порнофильмов нет"

"Да, одни садистские тошнотные записи... Ладно, пошли отсюда"

Аина осторожно перешагивает через останки двери, сморщенные, как мятая газета. Дверь, кстати, тоже не ахти — обычная сталь, не вольфрам и даже не титановая броня.

"Очевидно, дверь тут делали, на Земле. Да ещё подручными средствами. Глянь на шов" — Аина носком указывает на грубый сварной шов, явно сделанный без применения высоких технологий.

"Бедно жили" — я тоже перешагиваю через останки двери.

В обширной пещере, некогда, вероятно, естественной, но сильно расширенной и доработанной под ангар для "летающих тарелок", валяются обгорелые останки вражеской боевой техники — знакомый конус с дырой в боку и искорёженными руками-манипуляторами, здоровенный железный шкаф о двух ногах и шести руках, зато без головы...

"Древний хлам. Ему лет двести, этому охранному роботу. Если не триста"

Я обхожу шкафообразного монстра кругом. Да уж... А вот от пары биороботов-"иванов" мало что осталось. Во всяком случае, выглядят они куда хуже, чем знаменитый терминатор в финале одноименного фильма.

"Не отвлекайся"

Мы продолжаем осмотр разгромленной вспомогательной базы. Установка жизнеобеспечения внешне почти не пострадала — очиститель воздуха, воды, пищевой синтезатор, снабжавший персонал питательной кашей... А вот миниатюрный кварк-реактор разворочен здорово...

"С "тарелки" снята установка, явно" — Аина присаживается на ещё тёплый, почти горячий труп шкафообразного робота-охранника, разглядывая два лиловых рубчатых цилиндра. Личное оружие "иванов", оставшееся невредимым в отличие от хозяев. Поворачивает разрезные кольца, прикрывающие утопленные в корпус спусковые кнопки, ставя оружие на предохранитель. — "Всё, заканчиваем. Надо тут прибраться и заниматься другими делами"

Я ещё раз обвожу взглядом ангар, здорово напоминающий обычный земной гараж — даже какие-то запчасти свалены в углу, и в голове всплывает неожиданно нелепое и смешное слово "гравицапа". Самих "тарелок" нет — оба аппарата выпорхнули перед самым нашим прибытием, унося в своём чреве ценных сотрудников и оставив на месте в качестве стражи-камикадзе эту убогую технику, явно рассчитанную на защиту от аборигенов, отнюдь не на ангельское вторжение. Во всяком случае, у нас с Аиной вся операция заняла девять секунд, и беспокоить ликвидаторов не пришлось... Ликвидаторам достались "тарелки".

В воздухе вспыхивает изображение — Биан, осунувшийся и побледневший.

— Аина, Рома, смотрите...

По прямоугольнику виртуального экрана бегут строки развёртки. Трансляция аборигенского телевидения...

-... Отмечены новые подземные толчки в китайской провинции Сычуань, а также в ряде районов...

— Грязно работаем, спешим, — шеф мрачен. — Можно бы аккуратней...

— Зато без потерь, — Аина встаёт. — Докладываю. Пара биороботов, эти вот железяки, — она кивает на останки защитников бункера, — и ни одного "языка". И ни одной кристаллозаписи. Вся добыча — два исправных ручных разрядника. Да, ещё сортир сохранился совершенно целым.

— Сортир, это замечательно, — без улыбки говорит Биан. — Это как раз то, что нам сейчас нужно... Ладно. Закрывайте объект и назад, на базу. Рома, ты возвращаешься домой.

— Но, шеф... — пытаюсь я возразить.

— Домой! Я сказал, — он смотрит на меня смертельно усталыми глазами. — Тут тебе уже делать нечего. Тебя ждёт "Капелла".

"Время назад не повернуть. И ничего нельзя исправить. Можно только искупить" — по-моему, это Аина. Или это моя собственная мысль?

Глава 46

Подлинная мудрость

"Ну здравствуй, муж мой"

В зале телепорта непривычно пусто и тихо. Два оператора скрыты от меня опустившейся на место крышкой телепорта, и оттого кажется — мы с Ирочкой вдвоём. Я и она.

Она подходит ко мне медленно, осторожно. Ей не нужно ничего объяснять. Она видит и ощущает всё, что вижу и ощущаю я. Она моя половина. Лучшая...

"Ира, Ир... Мне плохо"

Она прижимается, целует меня. Зарывается носом в перья на сгибе моего крыла, и я в ответ зарываюсь в её роскошные волосы. Отросли опять...

"Пойдём, Рома. Я знаю, куда нам нужно"

Так и сказала — "нам". Не "тебе", а именно "нам".

"Мауна спит. Я нарочно её уложила"

Я слабо улыбаюсь. Правда, больше всего я опасался, как воспримет всю ту горечь и кислятину, что скопилась у меня на душе, моя дочь.

За порогом зала телепорта перекликается голосами невидимых лесных тварей роскошная райская ночь. Колдовской свет Великой звезды делает воздух зеленовато-прозрачным. Как под лучом "всевидящего ока"...

"Сравнил тоже" — Ирочка приседает и одним прыжком оказывается в воздухе. И меня вдруг охватывает дикий страх — вот сейчас она исчезнет, растворится в этом колдовском сиянии. Тихо и бесшумно... Нет, не так. Короткая лиловая вспышка...

"Ты на грани нервного срыва, Рома. Лети за мной!"

Наверное, привычка беспрекословно и чётко отрабатывать мысленные команды контролёра ситуации въелась в меня намертво, поскольку спустя секунду я осознаю, что уже лечу.

"Ира, Ир... Мне не догнать тебя сегодня" — я действительно ощущаю смертельную усталость. Лечь бы и лежать, лежать... перестать двигаться, перестать дышать...

"Догнать. Ты можешь. Ты должен!"

Я внезапно ощущаю жгучий стыд. Рассопливился, биоморф несчастный? Как какой-нибудь клерк в конторе на планете Земля, который вымещает неудачи по службе на своих домашних. Я страдалец, и все кругом пусть страдают... А ну-ка!

"Раз должен, тогда держись!"

Крылья со свистом рассекают воздух. Я лечу вперёд по прямой, как не летал ещё никогда. Ирочка маячит прямо передо мной, круто поднимаясь в небо, без всяких игривых увёрток, и я чувствую-ощущаю — она тоже работает крыльями изо всех сил. Без всяких скидок на то, что муж устал и плохо себя чувствует.

Ночное небо впереди уже клубится тучами, против непроглядной темени которых бессилен призрачный свет Великой звезды. Огненный зигзаг молнии прорезает тьму, и тут же, словно это был сигнал, Великая звезда гаснет, скрывается в тучах. Я вдруг осознаю, что мы летим прямо в чрево грозового облака.

"Мы летим на грозу"

"Да, Рома!"

Воздух, насыщенный электричеством, и неповторимое чувство близящейся смертельной опасности приглушают все остальные чувства. Ноздри мои раздуваются — как в бою. А ну!

Новая вспышка молнии, и спустя несколько секунд нас настигает раскат грома. Расстояние между грозовой тучей и нашей парой стремительно сокращается.

"Не бойся ничего!"

"Я и не боюсь!"

Новая вспышка молнии, удар грома бьёт по ушам. И тут же на нас обрушивается стена ливня. Поток воды сбивает, тянет вниз...

"Лететь, Рома, лететь!"

И снова въевшийся в подсознание навык мгновенно отрабатывать команды перебарывает, бросает тело на подъём. Я молочу крыльями свирепо и страшно, преодолевая давящую силу ливня. Ещё, ещё!

Ветвящиеся огненные силуэты мерцают в непроглядном мраке, вспышки вырывают из темноты смутную крылатую фигурку, летящую впереди. Я вдруг ощущаю, что ярость падающей воды ослабевает. И молнии вспыхивают уже где-то внизу, озаряя туманную толщу облака. Мы в самом сердце тучи...

"Ещё немного, Рома!"

Сердце колотится, как мотор, мне не хватает воздуха. Мы забрались очень высоко...

"Ещё чуть-чуть!"

Дождь прекращается совершенно, непроглядный мрак сменяется густо-серым сумраком. И вдруг...

Не знаю, как это вышло. Но в тот момент, когда мы с Ирочкой вырвались из туманных объятий облака, первый солнечный луч разом смёл зеленоватое сияние Великой звезды. Огненный шар, невозможно ослепительный, торжествующе всплывает над горизонтом, заливая белоснежное море облаков неистовым сиянием, не ослабленным толщей влажной тропосферы.

— Создатель Вселенной!.. — вырывается из моей груди восхищённый возглас. И только тут я осознаю, что стальные челюсти, мёртво сжимавшие мою душу, разжались. Дикий полёт выжег горечь и кислятину, накопившуюся внутри. Если и не всю, то по крайней мере почти.

— Я люблю тебя!!! — ору я так, что без всякой телепатии меня слышно, вероятно, во всём полушарии планеты. — Я!! Тебя!! Люблю!!!

— И я тебя! — её смех разносится по всему окоёму. — А теперь — делай, как я! Домо-о-ой!

Ирочка складывает крылья и проваливается вниз, туда, где ещё ворочается туча, растратившая свою грозовую силу и оттого выглядящая сверху совершенно белой и пушистой. Я немедленно следую за супругой, воздух свистит в ушах. Ух, хорошо! Нет, правда-правда!

...

— Мммм... Рома...

Ирочка чуть причмокивает во сне, прижимаясь ко мне. Умаялась... Странно. Вот по идее, уж как я нынче умаялся, так вообще должен спать летаргическим сном. А нет сна ни в одном глазу. Чрезвычайная физическая нагрузка, помноженная на запредельную душевную, что-то сдвинула в моём организме, и я не чувствую сейчас ни той, ни другой. Спокойная, стеклянная отрешённость. Мудрость моей жены беспредельна. Если бы не этот дикий полёт сквозь ночную грозу, я бы сейчас растёкся медузой, наверное. Клин клином вышибают, минус на минус даёт плюс... Такое ощущение, что я могу сейчас выйти из своей бренной оболочки и наблюдать со стороны...

"Не надо, ты пока не готов к такому" — голос в голове гораздо более насыщен, чем обычный бесплотный телепатический призыв.

"Радуга?" — странно, но я даже не чувствую изумления. Такое ощущение, будто я знал о явлении свыше и ожидал...

"Выйди в холл, Рома. Здесь я опасаюсь разбудить твою семью"

Я медленно, осторожно, по миллиметру высвобождаюсь из объятий жены, выскальзываю из-под развёрнутого крыла. Только не проснись... Но Ирочка спит крепко. Я вслушиваюсь и ощущаю ровный расслабленный фон — дочура спит ещё крепче матери. Случайно ли это? Потом, потом...

В зеркалах холла многократно отражается северное сияние, совмещённое... впрочем, не стоит тратить слова на бесполезное описание. Всё равно точно не передать.

"Как я рад, что ты пришла, Радуга" — я совершенно искренен.

"И не пришла вовсе, а явилась" — я ощущаю её улыбку чеширской кошки. — "А явилась потому, что ты позвал"

"Когда?" — вот теперь я изумлён. Вроде как я не звал...

В моём мозгу возникает простая и наглядная картинка — человеческий младенец обделался и ревёт, пуская пузыри. Няня спешит на рёв, дабы сменить ему подгузник. Понятненько...

"Ну и замечательно. За время работы я убедилась — первично-белковые разумные вообще понимают гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Твоя инь-половина умнее тебя, но то, что она сделала, всего лишь анестезия. Вопросы остались, и требуют разрешения. Поэтому я здесь. Спрашивай"

Я собираюсь с мыслями. Ну что же...

"Я пособник врага. Если бы не я, шестьдесят тысяч людей было бы сейчас живы"

"А триста миллиардов мелких зеленоватых человечков были бы сейчас мертвы. И дело тут вовсе не в арифметике. Я же вижу всё в твоей голове, Рома. Все твои мысли, мечущиеся, как рыбки в аквариуме. Над тобой довлеет ложный постулат того человека, деда Иваныча. На войне как на войне, хороший враг — мёртвый враг и всё такое прочее. Отсюда и обвинения в пособничестве"

"Но так думает не только он"

"Верно. Твои товарищи мудрее, но и они не свободны от прямолинейной логики войны. Сомнения терзают их — Аину сильнее, чем Биана. Действительно, исправить ничего невозможно, можно только искупить. Но вовсе не так, как полагают твои коллеги, "опалённые злом""

"Этот мир должен быть разрушен"

Вот теперь я ощущаю её гнев. Оскал чеширской кошки.

"Этот мир должен быть спасён! И через него решена наконец проблема выхода из затянувшегося инферно твоей прародины! И через решение этих двух задач решение более глобальной — выход вашего "звёздного клуба" в Отрыв, на следующий уровень развития, освобождение от непременных пут первичной белковой оболочки! И открытие пути остроухим, безвылазно сидящим в своих мирах-колыбелях вот уже многие тысячи лет, и явно намеренных сидеть там до собственной кончины!"

Я даже губу оттопыриваю, хлопая глазами. Ну вот... Отшлёпала няня... Зареветь мне, что ли? С пузырями, ага...

Но она уже успокаивается, и оскал чеширской кошки сменяется улыбкой — и могу поклясться, улыбкой чуть виноватой.

"Прости, Рома. Я несправедлива к тебе и несдержанна. Нельзя требовать от первично-белковых уровня понимания, превосходящего их возможности... Этот Оплот — ключ к решению целого ряда глобальных проблем мироздания. Взаимосвязанных проблем, которые решить иначе очень сложно. А ключ к Оплоту — ваша "Капелла". Вы справитесь. Должны справиться"

Теперь бледно улыбаюсь я. А что? Вот сейчас возьму и прямо так спрошу...

"Не я лично" — ещё виноватее улыбается Радуга, улавливая мою невысказанную мысль. — "Но ты прав, это работа наших. Уроненный перстень на тот момент был практически единственным способом свести вас вместе. Задача была столь трудна, что мы просто не увидели другого решения"

"Она могла погибнуть!" — я чувствую нарастающий гнев.

"Нет, не могла. Всё было рассчитано до миллиметра, как любит выражаться твоя половинка. Даже место на теле, которым она встретила удар этой вашей повозки. Ты можешь, разумеется, злиться на нас и обижаться, но тут уже ничего не поделать. Медицинские операции порой бывают болезненны, но необходимы"

Радужное сияние рывком перемещается ко мне.

"А вот если бы мы упустили такую возможность... да чтоб мне рассеяться навсегда и бесследно! Впрочем, мы бы от вас не отстали, Рома"

Мой гнев опадает. Верно, всё верно. Уж мне ли не знать, как тщательно и упорно ведут к цели намеченного клиента ангельские контролёры ситуации. Вероятно, Радуга со товарищи не глупее. Тем более что компания рыболовов в то лето почему-то повадилась кататься в выходные именно на Селигер, а оперативный сотрудник тамошней ангельской миссии Иолла очень любила купаться в озере, порой даже пренебрегая служебными инструкциями...

"Ну всё?" — я улавливаю новый отчётливый мыслеобраз — младенец, запелёнутый в сухое, успокоился и замолк. — "Я развеяла мрак в твоей душе?"

"Не совсем" — я сжимаю губы. — "Я хочу покарать его. Повелителя "зелёных" с подельниками"

"Твоё право и обязанность. Ибо будущий Хозяин Вселенной должен уметь не только спасать и сохранять"

И снова я хлопаю глазами, как кукла Барби. Вот я не понял...

"И не поймёшь, поскольку рано. Ты пока что первично-белковый разумный, Рома. Так что иди спать"

"Нет, постой! Погоди..." — мои мысли снова мечутся, словно рыбки в аквариуме. — "Я никогда и не помышлял о должности Повелителя Вселенной!"

"Ты всё время путаешься в терминах и понятиях. Невольно-вынужденное пособничество и предательство своих вещи столь разные... А уж между гипотетическим Повелителем Вселенной и Хозяином Вселенной разница вообще диаметральная. Скажу тебе сразу — Повелителя Вселенной нет, и долг всех живущих сделать так, чтобы он не появился. Всех живущих, любого уровня. И первично-белковых тоже. А вот Хозяева дело другое. Как без Хозяев?"

Теперь мои рыбки-мысли, кажется, готовы выскочить из аквариума.

"Ну хорошо..." — похоже, няне невмоготу смотреть на страдания малыша, и она сжалилась. — "Вот что ты чувствовал после Сычуани?"

Я смурнею. Да много чего чувствовал. Чувствовал, короче...

"Ну всё верно. Так и должно быть. Именно это и отличает Хозяина от Повелителя — способность чувствовать боль утраты своих детей, а не досаду от потери ценных кадров"

Я размышляю столь интенсивно, что как бы не треснул от натуги аквариум. Вот как, стало быть...

"Я полагал, не этим определяется..."

"Вот этим и определяется. Для Повелителя его подданные — средство достижения личных целей. Инструмент. Вся Вселенная для него лично. А Хозяин в ответе за всех, находящихся под его опекой. Его главная задача — спасать и сохранять. Он для Вселенной, а не она для него. Уяснил, наконец?"

Радуга делает паузу. Зеркальные стены холла многократно отражают сияние, и на миг у меня возникает ощущение, сродни тому, что я чувствовал, разглядывая во сне светящуюся мелкоячеистую губку — ткань нашей Вселенной. Ещё миг, и я пойму... пойму ВСЁ.

"У меня вопрос. Насчёт долга всех живущих"

И снова она отвечает, безошибочно уловив суть вопроса.

"Задумывался ли ты, почему все первично-белковые дикари живут так мало? Это один из защитных механизмов Вселенной. В тёмных и жестоких мирах, вроде того, из которого ты родом, и ещё более диких, зародыши таких вот повелителей появляются на свет регулярно. Некоторым из них удаётся сколотить довольно крупные империи, убив при этом массу сородичей, однако подмять под себя всю материнскую планету им не удаётся — срок жизни недостаточен. Право жить столько, сколько хочется первично-белковые обычно приобретают лишь тогда, когда этот опасный этап минует"

В моём мозгу всплывает мыслеобраз — входной проём, затянутый страховочной сеткой для малышей. Понятненько...

"Разумеется, бывают исключения, когда наука незрелых аборигенов всё-таки преодолевает защитный барьер. При этом побуждения, что характерно, обычно самые что ни на есть благородные — ну ещё бы, победить смерть! Но это уже прямой недосмотр тех, кто обязан спасти и сохранить. Обычно такие несвоевременные попытки пресекаются... и нередко вместе с теми, кто жаждет осчастливить своих владык, баюкая совесть пустыми словами о благе всем живущим"

Сияние смещается чуть ближе ко мне.

"И это не один защитный барьер, Рома. Вселенная слишком велика и ценна, чтобы не защитить её как следует. Законы Иммунитета суровы. Не так уж мало обитаемых миров упало в бездну, так и не поняв своего предназначения. Звёздные пути закрыты для таких, и я лично знаю пока одно исключение из этого правила. Логово Злобных Параноиков, или Оплот Истинного Разума, как они сами себя величают. До сих пор никому из дефектных миров не удавалось зайти так далеко"

Пауза.

"И на всех уровнях существуют свои Хранители и Стражи. Кто-то поднимается сам и помогает подняться другим. А кто-то и пресекает Зло, пытающееся прорваться, силой. Ты тоже знаешь эту формулу — "ваше существование недопустимо""

Я просветлённо улыбаюсь. Как всё просто, когда поймёшь...

"Ну так уж прямо и всё" — она смеётся. — "Но кое-что понял, я вижу. Задавай уже свой последний вопрос"

Ну всё насквозь видит... Но вопрос действительно имеется. И ещё какой...

"Скажи... почему я ЭТО чувствую?"

И снова она понимает мою мысль, не дожидаясь достройки фразы.

"Вопрос понятен. Да, большинство обитателей твоей прародины совершенно глухи к чужому горю. Для них гибель миллионов — статистика, главное, чтобы уцелели их близкие... или даже только они сами. Есть даже такие, кто радуется чужой беде. Разная степень эгоизма, и только"

Радуга смещается ещё ближе ко мне.

"Я не буду расписывать, почему именно ты чувствуешь ТАК — уровень твоего понимания пока недостаточен, чтобы понять суть явления. Я скажу тебе только одно. Шанс стать Хозяином Вселенной имеет только тот, кто чувствует боль утраты абсолютно незнакомых ему разумных существ. Будь иначе, ничего из того, что произошло, с тобой не случилось бы. Мало ли аборигенов ловят рыбу на берегах того озера?"

Я снова размышляю. Странно, но мысли-рыбки в моём многострадальном аквариуме перестают метаться, успокаиваются. Видимо, я всё-таки понял... ну пусть не всё, но главное.

"Спасибо тебе, Радуга" — совершенно искренне говорю я. — "До свидания"

"Рада была помочь, Рома. Когда твоя инь, то есть Ирочка проснётся, она всё поймёт без слов, поскольку между вами нет барьера. А остальным даже не пытайтесь объяснить и рассказать. Даже дочери. Всё равно ничего не выйдет. Им ещё рано, и мой барьер не чета вашим психоблокадам. Узнают, когда придёт время"

Я невольно хмыкаю. Всё правильно, всё верно... Однако у меня есть серьёзные сомнения насчёт полного инкогнито в отношении дочуры. Ибо против проницательности ангельского ребёнка вкупе с неуёмным любопытством любые барьеры-психоблокады устоят недолго. Не из папы, так из мамы выудит, хотя бы и по кусочкам — телепатия для чего? Выудит и сложит кусочки мозаики...

"Ну если сумеет, честь и хвала" — Радуга смеётся. — "Значит, дозрела и достойна знания"

Я вдруг улавливаю охватившее Радугу озорство. Сияние приближается совсем вплотную, и я чувствую горячее щекочущее ощущение в груди... в животе... ниже... ещё ниже...

"Я женатый, между прочим" — заявляю я. Ага, вот теперь она смеётся по-настоящему.

"До чего всё-таки симпатичные вы оба... Научить, что ли, вас с ней временно выходить из белковой оболочки с сохранением жизнеспособности оной? Прямое слияние инь-янь, это не запихивание отростка в дырку. Качественно иные ощущения..."

"А можно?!" — я сильно заинтересован. Ибо мы с женой вообще питаем слабость ко всяким таким ощущениям.

"Не сегодня" — после секундного колебания Радуга отодвигается. — "Возможно, даже и рановато вам... Но я подумаю. До свидания!"

Переливчатое сияние гаснет, и разом в холле становится сумрачно. Только фосфорный зеленоватый свет трубы гравилифта отражается в зеркальных стенах.

— Папа?

Внутренняя стена отходит, и на пороге нашего жилища стоит моя дочура, сонно жмурясь.

— Папа, папа прилетел! — она с разбегу кидается мне на шею. Господи, как я счастлив!

— Ну что ты, что ты, маленькая моя... — я целую её куда попало.

"Знаешь, папа... Мама боялась за тебя. И я тоже"

"Нечего бояться. Я бессмертный"

"А мама сказала — не за тело тревожусь..."

— А чем это вы тут занимаетесь? М-м? — Ирочка тоже возникает на пороге.

— Ну вот... — я чувствую лёгкий укол вины. — Маму разбудили...

Действительно, мы вернулись домой уже за полночь. Не выспалась моя ненаглядная явно...

— Так и так вставать пора, — смеётся Ирочка, разглядывая нас с дочурой. Откровенно любуясь нами, а мы, в свою очередь, ей. — Вот-вот рассвет. Пойдёмте-ка завтракать и любоваться!

...

Глава 47

Что значит "бог"

-...Я сделал всё, что было возможно, Великий и Мудрый! Да, телепорт потерян, но только один, и корабль ушёл!

Имперский маг стоит на карачках, но особого раскаянья в содеянном в нём явно не наблюдается. Собственно, он прав — вряд ли кто-то сработал бы лучше. Да, в очередной раз пернатые опередили нас, но всё же ему удалось свести потери к минимуму. В прошлый раз провал был сокрушительным, и стоил жизни не только предыдущему Имперскому магу, но и предыдущему Повелителю. Собственно, благодаря этому я здесь, а не в плазмотроне — предыдущий Сорок пятый уже почти подобрался ко мне, и если бы не столь удачное стечение обстоятельств...

— Хорошо, Маг. Ты свободен. Пока.

Бессмертный отползает задом, вероятно, не веря своей удаче. Он всё-таки успел уйти через телепорт, прежде чем операторы на Оплоте оборвали гиперструну и остаточное рассеяние энергии разнесло на том конце циклопическую машину в металлическую пыль, заодно похоронив под осевшей толщей горных пород не только обречённых сотрудников базы и технику, но и некоторое количество пернатых боевиков, уже праздновавших победу. Рано обрадовались!

Настроение у меня окончательно выравнивается. Что ж, на войне как на войне. Жалко "тарелок", особенно десантных. Их доставка на планету мохнорылых в последнее время подлинная головная боль, каждый переход Звёздного корабля в их систему — смертельный риск. Ещё жальче телепорта — эти машины ныне, по сути, невозобновляемый ресурс, как и корабли Звёздного флота. Однако впервые за много лет пернатые понесли столь серьёзные потери в живой силе. Что для пернатых, с их извращённым мышлением, является наиболее болезненным уроном. Нет, всё-таки Сорок пятый прав, они где-то сумасшедшие — разве можно сравнивать потерю операторов с потерей самого телепорта? Да операторов этих можно ещё наготовить сколько угодно...

Но что важнее всего — все концы обрезаны начисто. Одна база и несколько резервных точек, а ведь пернатые могли реально заполучить едва ли не всю сеть... если бы этот умник попал к ним в руки, страшно подумать...

Бронеплита, перекрывающая вход в зал, отходит в сторону, и две фигурки в ярко-синих комбинезонах идут ко мне, даже не сгибаясь в поклоне. Им можно, поскольку вызов экстренный, и мы уже виделись сегодня... И вообще, меня давно посещает мысль — какой смысл требовать этикета от собственных рук? Пустая трата времени.

— Повелитель, ты велел нам явиться лично и срочно, — Ноль первый говорит негромко, спокойно. Сорок пятый вообще молчит пока.

— Садитесь оба, — я киваю им на кресла, расположенные возле столика с прохладительными напитками. — Я хочу обсудить с вами последние события. Ноль первый, наши потери?

— Наши потери — восемьдесят две "летающие тарелки" всех типов, из них двадцать шесть десантных. Ещё шестьдесят четыре десантные "тарелки" вынужденно вернулись на борту "Последнего сна".

Я киваю. Конечно, гораздо больше сейчас эти аппараты пригодились бы там, и не для того мы с риском переправляем их на планету мохнорылых... Однако "Последний сон" выбрался из укрытия вовсе не для бегства, а для атаки на базу пернатых, и потому имел на борту полный комплект десантной техники и бойцов.

-... Триста пятнадцать единиц персонала, тысяча шестьсот сорок биороботов, тысяча двадцать четыре боевых летающих робота... — продолжает перечислять Ноль первый, и я снова киваю. Конечно, потери серьёзные, но это оттого, что на объекте в момент атаки были сосредоточены силы для удара по пернатым. Не успели... Ладно. Это не телепорт и даже не "летающие тарелки", потеря не столь ужасна. Не так уж трудно перебросить подкрепление через уцелевшие телепорты. Правда, расход энергии... придётся опять вводить жёсткие ограничения на потребление и снижать нормы выдачи воды. Потому как питьевую воду готовят в опреснителях, пожирающих массу энергии. Ничего, народ привычный, потерпят ради дела. Неумытыми походят.

— Я понял, Ноль первый, — киваю я секретарю. — Сорок пятый?

— Видеозаписи с камер наблюдения успели пройти по каналу связи, в аварийном пакете, — голос начальника личной охраны скрипуч и ровен. — Я лично просмотрел и посчитал, потери пернатых не менее шестнадцати. Вернее всего, больше.

— Все боевики?

— Возможно, не только. Последние мгновения перед взрывом "мёртвая зона", связи уже не было. Однако вполне вероятно, что их служба безопасности успела переброситься в центральный зал телепорта, уже по сути зачищенный боевиками.

Настроение у меня окончательно улучшается. Да, это было бы просто отлично.

— Я тоже рад, мой Повелитель, — Сорок пятый кивает. — По такому поводу мохнорылые аборигены в одной из стран говорят: "нет худа без добра". Хотя, конечно, я бы предпочёл получить их живыми.

Я скрипуче смеюсь, и Ноль первый вторит мне. Ему можно.

— Но самой большой удачей я считаю уход "Последнего сна" — начальник службы безопасности отхлёбывает рубиновую жидкость из бокала. — Тут я согласен с Адмиралом: очевидно, звездолёт пернатых ждал в засаде, вися на высокой орбите над районом намеченной операции, и не успел ничего предпринять.

Сорок пятый делает небольшую паузу.

— Всё-таки жаль, что их боевики успели погасить кварк-реактор. Сила сейсмического удара была бы гораздо больше, и крупный город аборигенов поблизости был бы полностью разрушен. Это заставило бы пернатых призадуматься.

— Не вижу разницы, шестьдесят тысяч или десять миллионов, — подаёт голос Ноль первый. — Та страна столь густо населена, что гибель десяти или даже двадцати миллионов скорее положительна...

— Это ты не видишь разницы, — косится Сорок пятый на секретаря. — А пернатым это как калёным железом в зад, уж ты мне поверь. Такое вот у них извращённое мышление.

— Ладно, это уже интеллектуальный диспут, — прерываю я обоих. — Сорок пятый, какие ближайшие мероприятия ты предлагаешь?

— Прежде всего, оставить на орбите "Последний сон" и оба корабля прикрытия. Более того, я бы велел Адмиралу поднять из океана ещё пару кораблей, и держать всю эскадру наготове. С аппаратурой гиперперехода на холостом ходу.

— Не думаешь ли ты, что пернатые предпримут вылазку в окрестностях Оплота? — хмыкает Ноль первый. — Смысл? И потом, наши орбитальные станции встретят их как нельзя более радушно.

— И всё-таки, я бы посоветовал, Повелитель, — невозмутимо отвечает Сорок пятый. — У мохнорылых есть и ещё одно изречение: "бережёного бог бережёт"

— Что такое "бог"? — я откидываюсь в кресле. — Напомни.

— Бог, по представлениям аборигенов, это мифическое существо вроде пернатых, обладающее предельным могуществом, — Ноль первый смеётся, — даже большим, чем сам Великий и Мудрый Повелитель Вселенной. И он опекает мохнорылых заодно с пернатыми.

Мне тоже смешно. Надо же такое выдумать... Ладно, что взять с дикарей. Сегодняшние события показали наглядно — сила пернатых не столь велика, как кажется на первый взгляд. Нет никакого бога, а вот Великий и Мудрый Повелитель Вселенной есть.

— Хорошо, Сорок пятый. Ноль первый, передай мой приказ Адмиралу.

...

-... Меня не интересует состояние решёток и сигнализации. Я спрашиваю тебя, ничтожный — где он?

Директор воспиталища, уткнувшись носом в пол, только дрожит, не отвечая. А что ему ответить? Сбежавший воспитанник, это уже тяжкий служебный проступок, а уж воспитанник, пропавший бесследно...

Вот это самое скверное — бесследно. Потери в воспиталищах дело обычное, есть определённый процент стихийных отходов, но обычно это труп с заточкой в груди, с проломленным черепом или висящий на каком-нибудь проводе. Что ж... Любой Истинно Разумный может умереть. Вот исчезнуть бесследно никто не имеет права. Труп должен быть опознан и списан, никак иначе.

Нет, пожалуй, и это не самое скверное. Кто-то выхватил намеченную жертву у меня из-под носа. И все расчёты Ноль первого насчёт потенциальных агентов пошли в сортир. Кто-то считает быстрее, опережая нас, или хуже того — просто читает наши мысли и упреждает ходы. Кстати, я уверен — если бы мы не хватились, этот дефектный скрыл бы пропажу воспитанника. Написал бы липовый отчёт об утилизации трупа, кому следует прикрыл глаза, перечислив некоторую сумму... И сколько их уже, таких вот без вести пропавших, мне неизвестно. Ибо только после того дикого похищения донора я взял под личный контроль бесследные исчезновения.

— В плазмотрон, — говорю я негромко. — И полный комплект процедур предварительно. Взять!

— Мой господин! Я... я искуплю!! Я готов!!! Не надо!!! — визжит директор, подхваченный с полу крепкими руками Санитаров — Не на-а-а!!!..

Короткий удар электродубинки прерывает пламенную мольбу, Санитары уволакивают безвольное тело.

— Восемьсот тринадцатый, как идёт поиск? — я говорю по-прежнему негромко. Как я устал за эти дни... Один заговор Хурта чего стоил. Да ещё провал на планете мохнорылых...

— Поиск идёт активно, мой господин! — Восемьсот тринадцатый всем своим видом изображает воплощённую энергию, целеустремлённость и подлинный профессионализм. — К сожалению, у сбежавшего имелись сообщники, поджидавшие в условленном месте. Вшитый датчик явно ликвидирован...

— Взяли? — всё так же негромко перебиваю я. — Беглеца и сообщников.

— Пока нет, мой господин, — теперь Восемьсот тринадцатый всем своим видом изображает мужественное огорчение. — Но по следу уже запущены "нюхачи", и весь комплекс следственных мероприятий...

— Я тебя предупреждал, — я извлекаю из набедренного кармана рубчатый лиловый цилиндр, поворачиваю широкое разрезное кольцо предохранителя, прикрывающее спусковую кнопку. — Достаточно.

С коротким пронзительным шипением вспыхивает и гаснет ослепительный плазменный шнур, и Восемьсот тринадцатый валится мешком.

— Убрать, — киваю я на труп с дымящейся сквозной дырой в голове.

Пандус "тарелки" опускается бесшумно. Как и положено для аппарата высокого класса. Кресло мягко обнимает спину — отдохни, расслабься... Надо, надо расслабиться. Как я устал... Кто бы знал, как я устал...

Мы не успеваем. Я не успеваю. Враг невидим и неощутим, враг видит всё насквозь и пресекает любые наши активные действия. Вчера контрудар на планете мохнорылых, сегодня выдернутый из-под носа потенциальный агент, с таким трудом просчитанный Ноль первым. Да, вчера удалось представить провал операции по захвату базы пернатых миссионеров почти победой — ну ещё бы, пернатые понесли такие потери! Как будто конечная наша цель — убить некоторое количество их боевиков...

Что дальше?

Я вновь извлекаю на свет аккуратный и небольшой лиловый цилиндр. Нет, в плазмотрон я не пойду. Зачем мне плазмотрон? Вот она, портативная и надёжная машинка... Впрочем, и это тоже погодим. Я не спешу умирать.

"А придётся" — возникает в голове чужая, холодая мысль.

Вот теперь мне становится страшно. По-настоящему страшно.

"Проклятая пернатая тварь!!!"

...

-... Да погаси ты его уже! Вонь одна, никакого удовольствия...

— Попробуй сам найди хороший пластик! Вся изоляция негорючая, как назло...

— Тихо, тихо, ребята! Правда, гаси, а то дышать нечем. С фонариками посидим. Изгой, а как узнали, что было до того, как появились Истинно Разумные? Рассказать же некому было.

— Ну, прежде всего, тогда они ещё не называли себя Истинно Разумными. Это название присвоили себе жители одной административной зоны — тогда ещё все зоны были независимы друг от друга. Я это дело уже рассказывал, да ты тогда ещё в воспиталище был.

— Я же...

— Да ясно, никто тебя не обвиняет. Просто ребята позже тебе расскажут, чего сами знают. А я сейчас отвечу на заданный вопрос, что сам знаю.

Ребята кивают. Расскажут. Непременно и охотно расскажут. Они уже поняли, какая это радость, делиться знаниями друг с другом. Удивительно даже, насколько они изменились. Грязные комбинезоны кое-где уже поизносились до дыр, и башмаки вот-вот развалятся. Но мои ребята вовсе не выглядят толпой оборванцев. В глазах светятся ум и сила, желание жить. А как горят их глаза, когда мой карманный комп проецирует на экран из белого пластика (содранный со стены какого-то заброшенного помещения лист стенной обшивки) снимки и видео! Они готовы поглощать информацию в любых количествах, и чем больше даёшь, тем больше хочется. Да, Внутренний голос прав — эти ребята не такие, как все прочие. Они особенные. В них горит внутренний огонь.

И нет в них больше того страха. Той забитости, вечной согнутости — "да, мой господин!" У них больше нет господ, а равно и рабов. У них есть друзья... до сих пор не могу привыкнуть к звучанию этого древнего слова. Зато все мы теперь хорошо знаем, в чём его смысл. Правда, до сих пор и для меня самого осталось не очень понятно, что означали древние слова "брат", "сестра", "мать"... Я даже решился спросить об этом у Внутреннего голоса во время очередного сеанса связи. И он мне честно и подробно ответил. Но всё равно осталось непонятно, какие такие особые чувства можно питать к ходячему родильному агрегату, из которого тебя извлекли.

А меня ребята отчего-то теперь всё чаще меж собой зовут странным древним словом "отец". Короткое щёлкающее слово понравилось им своей таинственностью и звучностью. Прилипло. Ну, пусть балуются... Я их считаю своими друзьями, которых нужно опекать. Слова же "учитель", "воспитатель" и "наставник" у ребят прочно ассоциируются с хлыстом и прочими воспитательными инструментами. А уж Санитары...

Кстати, довольно скоро выяснилось, что Санитары и местные стражи практически неспособны преградить нам путь. Как я уже понял, информация о деятельности нашей группы не подлежала распространению, была строго засекречена. Поэтому всякий раз внезапное появление воспитуемых с плазменными разрядниками повергало их в состояние ступора — да разве это может быть?! Да быть такого не может! К сожалению, далеко не все Санитары имели при себе разрядники, поэтому данный вид оружия всё ещё был в дефиците. Зато электродубинок и парализаторов теперь хоть в кучу сваливай.

Живых свидетелей мы не оставляли. Системы видеонаблюдения я обязательно выводил из строя — благо стандартная система примитивна и добраться до кристаллов памяти компьютера нетрудно. После чего пожар заметал все следы, делая бесполезными роботов-"нюхачей". Разумеется, мы не совались во дворцы Бессмертных или самого Повелителя Вселенной, и вообще на объекты, где имелась серьёзная охрана. Зачем нам дворцы? Мы выручали своих будущих друзей по указаниям Внутреннего голоса. Или, вернее, Внутренних голосов, поскольку наших невидимых друзей было несколько. После Малыша мы вывели с боем ещё троих, остальные ушли бесшумно. Это тоже оказалось нетрудно, поскольку все запоры и решётки в воспиталищах оказались столь же примитивны, как мозги рядовых Санитаров. В более сложных не было нужды. Куда сбежишь? Некуда бежать...

— Вот это штука! — ребята восхищённо разглядывают изображение ночного вампуара на фоне древних джунглей. — Вот бы его на Санитаров!

— Это не "штука", таких называли "зверь", нам же Отец говорил...

— Всё равно робот мощнее, не сравнить!

Я улыбаюсь. Этой информации изначально не было в моём компьютере — зачем главному инженеру проекта сведения по археологии? Баловство, нерационально... Но Голос Свыше знал, что говорил, и после подключения к оптоволоконной линии в одном неприметном и узком, как труба, кабельном канале мой комп стал намного образованнее. Вероятно, там была линия связи между серверами какой-то научной библиотеки... впрочем, теперь неважно. Важно, что эти сведения недоступны подавляющему большинству обитателей планеты. А нам доступны. Прав, прав был тот Голос — без знания прошлого нет будущего. А у нас оно должно, непременно должно быть...

— Хорошо тут у вас, — вздыхает Кормящий, на сей раз сумевший с пользой израсходовать рабочее время. — Однако мне пора. Нужно идти, скоро смену сдавать...

Мы все сочувствуем Кормящему. Трудно нашему другу... У нас тут достаточно много свободного времени, а у него после смены проклятая казарма и обрыдшая пластиковая койка. Унижения от начальства, тупые морды сослуживцев, нажевавшихся жвачки... а то и клея нанюхаются где-нибудь в тёмном закутке. И контрольные камеры наблюдения — чем занимается народ после отбоя? И снова Голос прав - хорошо, что мы сюда переместились. Конечно, в той заброшенной шахте место более глухое, зато здесь мы совсем рядом с участком Кормящего, и он часто улучает момент, чтобы посидеть с нами. Со своими друзьями. Ибо всё, что мы можем дать ему в обмен на пищевую биомассу — радость общения.

"Ты прав, Изгой" — звучит в голове бесплотный голос.

"Это ты, Внутренний голос" — я даже не спрашиваю, просто констатирую факт. — "Рад тебя слышать"

Мои ребята затихают, глядя, как я замер на полуслове.

— Отец... — тихо говорит Ушан. — Это...они?

Я молча киваю.

— Пошли, ребята, — Ушан встаёт, и все тянутся за ним. Вообще-то можно было бы и мне отлучиться — пару раз я так и делал — но есть риск прервать хрупкую связь.

"Тебе нужна помощь"

"Да. Причём давно и срочно"

"Завтра идите в старую шахту. Там, где обычно горел ваш костёр, тебе удобнее получить подарок"

"Подарок?" — я удивлён.

"Не удивляйся. Это будет телепортация"

"Телепортация?!" — я ошарашен. — "Откуда там телепорт?!"

"Я же сказал, не удивляйся. Телепорта там нет. Телепорт у нас. Подарок будет в капсуле, там много всего. И инструкция. Здоровья и до связи!"

И всё. И нет его. Я давно заметил, Голоса неравноценны по уровню связи. Кто-то может и поболтать, причём довольно долго, а кто-то вот так, строго официально. Видимо, трудно даётся сеанс.

Однако, как это приятно, оказывается — ждать подарка!

...

Пол лифта, размером с небольшой зал, покрыт мягким ковром, палево-серым и однотонным. Стены, напротив, украшены сложным геометрическим орнаментом — красное, белое, зелёное золото... И камни всех цветов и оттенков в узлах орнамента, от ярко-красных рубинов и ядовито-зелёных изумрудов до бледно-голубых топазов. Да, это очень старый дворец. Пожалуй, даже старше того, с реликтовой рощей под куполом. Теперь так не строят. Давно уже не строят. Современная архитектура — строгие линии, ровные поверхности... Истинному Разуму чужды излишества, всё должно быть строго функционально. Вот ковёр на полу явно новый — должно быть, сменили при ремонте древний пёстрый ковёр. Нет, стоит только Великому и Мудрому Повелителю Вселенной выразить неудовольствие...

Я внутренне усмехаюсь. Да, стоит выразить малейшее неудовольствие, и на полу появится ковёр с весьма замысловатым орнаментом — круги, врезанные в квадраты и ромбы, и ромбы-квадраты, врезанные в круги. Или какие-нибудь иные компьютерные узоры. Вот только такого узора, как на стене этого древнего лифта, современным дизайнерам не сделать. И лучше уж ровные монотонные поверхности, чем их машинные узоры — всё не так раздражает глаз.

Бронеплита мягко и бесшумно отходит в сторону, и верный столик на тонких ножках резво скачет впереди. Забавная всё-таки игрушка. Следом из обширной кабины вылетает перевёрнутый конус с шестью лапами-манипуляторами, плотно прижатыми к корпусу, зависает в воздухе, бессмысленно и зорко таращась объективами телекамер кругового обзора. И только потом в помещение вступаю я. Два громадных робота личной охраны, сверкающие хромом и позолотой, тяжко топают следом, завершая процессию. Все детали древнего ритуала соблюдены в точности. Могучие машины с намертво вшитой на заводе программой — стрелять не раздумывая при появлении в руках посетителей любых предметов, а также открывать огонь по любым обнаруженным техническим средствам, кроме внесённых в память... Программой слишком примитивной, чтобы оставить лазейку для каких-нибудь хитрых вирусов, способных обратить мощь машины против хозяина. Точно такие роботы охраняли Великого и Мудрого Повелителя Вселенной тысячу больших кругов назад, ибо Повелитель Вселенной вечен...

Я снова внутренне усмехаюсь. За тысячу больших кругов Повелитель и всё его окружение сменились многократно. И точно такие же роботы исходили едким дымом на моих глазах — когда я сам стал Великим и Мудрым.

Купол над головой прозрачен до полной невидимости, и с высоты дворцовой башни открывается вид на окрестности. Небо на западе бледно светится, стараясь удержать последние отблески заката. Дикий хаос скал, выщербленных и угрюмых, на дне каньона нагромождение валунов, уже теряющихся в быстро надвигающихся сумерках... Когда-то, в те древнейшие времена, когда Истинно Разумные ещё не умели обуздывать ураганы, по дну этого ущелья струился мощный поток пресной воды, подумать только... Сейчас за утечку таких масштабов в плазмотрон отправят не только обходчика, обслуживающего данный участок. Пресная вода — ценный ресурс, изготовляемый в опреснителях, пожирающих немало энергии.

Между тем закат над горами окончательно гаснет, превращая окрестности в море непроглядного мрака. И на чёрном небе одна за другой зажигаются звёзды.

Еле заметное зарево над горами на юге указывает местоположение ближайшего города. Так себе городишко, миллионов на сорок... Я подхожу к самому краю, трогаю пальцами невидимый прозрачный купол. Разумеется, это иллюзия. Там, за голографическим экраном, чудовищная толща многослойной брони, одолеть которую под силу разве что мезонной пушке Звёздного корабля.

Небо над головой уже сияет мириадами звёзд, острых и немигающих. Да, самые старинные экраны несовершенны — более поздние видеосистемы уже передают звёздное мерцание. Впрочем, мало кто из Истинно Разумных видит звёзды вживую. В Столице звёзд вообще никогда не видно — небо ночами светится ровным мёртвым светом, отражая огни гигантского мегаполиса. И к тому же ночами большинство населения обязано спать. А те, кому по роду службы ночью полагается бодрствовать, не должны пялиться на небеса — работа есть работа.

Я вглядываюсь в небесный свод. Некоторые звёздочки ощутимо перемещаются. Это боевые орбитеры, несокрушимый щит Оплота. Маломощные двигатели боевых орбитальных станций неспособны даже оторвать громоздкий броневой корпус от поверхности планеты, недаром их выводят на орбиту буксиром. И тем более нет там бортового телепорта и вообще всей этой машинерии Мгновенного перехода. Зато на освободившееся место втиснуты системы гравиконтроля, способные обнаружить невидимую постороннюю массу, да и мезонная пушка у этих орбитеров на зависть любому Звёздному кораблю.

Я недвижно стою у самой границы купола, обозначенной видеоэкранами, и у меня вдруг возникает неповторимое чувство близкого края бездны. Ещё шаг, и... Разумеется, это тоже иллюзия. Этот дворец один из самых защищённых. И даже Звёздный корабль, захваченный какими-нибудь мятежниками, вряд ли сможет добраться до меня — боевые орбитеры уничтожат его задолго до выхода на линию огня, сразу после того, как он вынырнет из океана.

Да, хороший дворец построил когда-то мой предшественник. Поживу тут немного. Устал... Это Сорок пятому дай волю — каждую ночь заставит ночевать на новом месте.

Кстати, насчёт Сорок пятого... Количество неудач в последнее время перевалило за критическую черту. Единственный успех — раскрытый заговор. А по пернатым вообще практически ноль, и это несмотря на помощь, оказываемую ему Ноль первым. Что ж... Незаменимых ИстинноРазумных не бывает в принципе. Пора готовить ему замену.

Звёзды над головой смотрят пристально и цепко, но я отвечаю им твёрдым немигающим взглядом. Я — Великий и Мудрый Повелитель Вселенной. Этот мир принадлежит мне.

Глава 48

Карающий меч Санта-Клауса

Последняя мнемозапись гаснет. Я обвожу глазами помещение, представляющее сегодня весьма живописное зрелище — прямо-таки иллюстрация к фантастическому роману, что-нибудь насчёт совмещённых миров. Виртуальная конференция в разгаре.

"Ну как, начальник?" — Цанг с аппетитом жуёт сосиску, развалясь на ворсистом ложе-кушетке. — "Не говори, что плохо, я расстроюсь"

"Я тоже старалась" — в отличие от Цанга Динна плавает в бассейне. Края бассейна не видны, и оттого кажется, что круглая ванна с водой врезана в пол нашего жилища. Я улыбаюсь — странно, вид абсолютно голой свирки не вызывает у меня никаких таких особых эмоций, а когда она в мини приседает, демонстрируя узенькую полоску кружевных плавок... А вот девушка явно немного смущена. Обычаи свиров допускают нахождение без одежды только в кругу семьи.

"Считай, что я призналась в любви, Рома. Вы все в некотором роде моя семья, разве нет?" — свирка улыбается.

"Однако давайте перейдём к делу" — Видящая Иллариэль тоже пребывает в пеньюаре, отнюдь не в роскошном платье для официоза. Впрочем, её-то мы вообще подняли с постели, и на Даммаре тоже только впопыхах натянутые штаны и рубашка.

— К делу так к делу, — я перехожу на звук. — Друзья мои, коллеги и соратники. Всё готово. Какие будут мнения или пожелания?

"Местоположение логова не вызывает сомнений? Виртуальный контакт всё-таки" — это Иллариэль.

"Не переживай, всё точно" — я чуть улыбаюсь.

"Хорошо, что место такое пустынное" — это Динна. — "В городе могли быть разрушения, мезонная пушка..."

"После того, как одного из Повелителей угрохали термоядерной бомбой вместе со дворцом и парой десятков миллионов мирных жителей, все последующие стараются держаться подальше от городской суеты" — это Ирочка. — ""Зелёные — не мы. Жертвы их не особо волнуют, зато в городе гораздо проще подобраться к объекту"

"Капсулу давайте ещё раз переберём не спеша" — это опять Цанг. — "Вдруг чего забыли положить..."

"Это долго" — отвечаю я.

"Всё равно твоя контора платит" — прядает ушами сэнсэй. Он прав, за мои переговоры по межпланетке теперь платит служба внешней безопасности, по личному распоряжению Ори, притом неограниченно.

"Ну вот глядите" — Ирочка раскрывает здоровенную капсулу, круглую и блестящую — как раз по размеру камеры переноса стандартного ангельского телепорта. — "Я раскладываю"

Капсула плотно набита подарками, при виде которых любой Санта-Клаус напился бы до бесчувствия от лютой зависти. Между слоями новеньких комбинезонов всех расцветок — от серых для двенадцатизначных до сияющих люминесцентной лазурью одеяний Бессмертных — уложены всевозможные приборы. Вот эти "значки" способны обмануть системы контроля, генерируя пароли-отзывы, скопированные при подслушке. Нечто подобное используют даже на Земле аборигены, мечтающие угнать автомобиль. Примитивное в общем-то устройство позволяет тем не менее свободно проходить всюду, куда "мертвецам" без вшитого микрочипа вход закрыт. Теперь ребята смогут свободно ходить по улицам, не опасаясь, что первый же сканер поднимет тревогу. Время катакомб подходит к концу.

А вот этот с виду вроде бы дешёвый китайский калькулятор машинка покруче. Его владельцу не страшны вполне серьёзные системы охраны, с компьютерным фэйс-контролем и сканированием сетчатки глаза. Под влиянием приборчика компьютер контроля увидит не то, что ему покажет видеокамера, а то, что нужно хозяину прибора.

"Ну, в покои Повелителя с этим лучше не соваться" — улавливает ход моих мыслей Ирочка. — "Но на их звёздный корабль попасть вполне возможно"

А вот это совсем серьёзно. Такие браслеты с универсальным ключом и индивидуальным сканером-распознавателем (позволяющим, кстати, мгновенно узнать всё досье про первого встречного номерного вплоть до четырёхзначных) носят сотрудники тамошней тайной службы. Конечно, эксперты при случае выявили бы подделку... да кто станет проверять?! Разве только Бессмертный, Носящий имя может позволить себе усомниться в легитимности сотрудника спецслужбы без вреда для собственного здоровья.

А вот и знаменитые универсальные отмычки. Открывают любые замки с механическим, электромеханическим и магнитным механизмом закрывания. Можно, к примеру, "тарелку" угнать без спросу...

"Это на крайний случай, угоны и похищения" — Ирочка извлекает пулемётную ленту транспортного пояса и бусики из дешёвого хрусталя.

"Не чересчур рискованно?" — Цанг даже сел на своём ложе. — "Не на Землю отправляем"

"Вот на Земле учёные что-то соображают" — улыбается Ирочка. — "А у "зелёных" могут только кашу есть. К тому же они оснащены дистанционным самоликвидатором, срабатывающим по команде. И летать с ними может только хозяин. А вот и самое главное"

Моя жена извлекает округлую "мыльницу", разве что несколько увеличенную.

"Тут всё. История, археология, биология, социология... Притом с переводом на язык "зелёных""

"Когда успели?!" — я искренне поражён. Народ смеётся, и даже гордая эльфийка улыбается вовсю.

"Вот так координатор!" — скалит зубы Цанг. — "Чем занят Повелитель "зелёных", в курсе, а чем собственная жена, нет!"

Ирочка показывает мне розовый язык. Я смотрю на неё во все глаза. Провернуть такую работу... это же сколько перевести надо...

Вот теперь вслух смеётся даже Иллариэль. Остальные просто хохочут.

— О-ой, не могу! — стонет Ирочка, привалясь ко мне. — Нет, это немыслимо... Рома, ну признайся вслух — ты же подумал, что я лично... переводила.... о-ох!

Я жду, когда мои соратники отсмеются. И они затихают, почувствовав.

— Когда идёшь? — спрашивает Цанг вслух. Спрашивает он по-сэнсэйски, но все тут владеют телепатией, и смысл улавливают тоже все.

— Послезавтра, — я чуть улыбаюсь, — завтра не успеть. У нас тут очень короткие дни.

Пауза.

— Скажите, Рома и Иолла... — подаёт голос Динна. — Кто такой Санта-Клаус? Я тут подчитала кое-что по твоей прародине, Рома, интересно стало... Этот Санта-Клаус вроде как подарки дарит детям, приходя тайно ночью. А изображён зачем-то с мечом.

— Где это? — изумляется Ирочка. Динна молча щелкает пальцами, и в воздухе вспыхивает виртуальный экран. Несколько секунд, и на экране красуется изображение архангела, как его в большинстве своём и представляют человеческие художники — могучий крылатый мужик, в броне и с двуручным мечом.

— Это ошибка, — улыбаюсь я. — Это другая картинка, сервер перепутал...

— Никакой ошибки нет, — внезапно говорит Цанг. — Ты и есть этот самый Санта-Клаус, Рома. Подарки ты несёшь детям, а всем повелителям и владыкам — смерть.

...

— Ещё салату положить?

Я чуть заметно улыбаюсь. Это уже стало вроде как традицией — как только мужу предстоит трудный подвиг, моя ненаглядная тут же готовит ореховый салат.

— А положи!

Я посылаю жене мыслеобраз — упитанная человеческая домохозяйка в пеньюаре с рюшками потчует муженька в пижаме и тапочках. Ирочка фыркает, и в мозгу у меня возникает ответ — человеческий же пацан, перемазанный зелёнкой, с соплёй из носу.

— Мама, а зачем у человеческих детей из носу оно торчит? — дочура легко перехватила мамину мысль. Растёт ребёнок... Впрочем, я бы тоже заинтересовался, поскольку даже ангельские малыши-несмышлёныши никогда не бывают сопливыми. Не та порода.

— Ну-у... — Ирочка раскладывает салат. — Понимаешь, у людей в носу бывает такая патогенная микрофлора...

"Ну ты просто академик у меня" — я изображаю на лице чрезвычайное почтение. — "Как насчёт биохимии соплей?"

Они смеются обе, весело и звонко. Почти так же весело и даже чуть более звонко, чем обычно. Родные мои...

— Это тебе... А вот это тебе... — дочь щедро оделяет летучих сонь, уже обретающихся на столе. А как же? Режим питания, это свято!

"Рома, здесь Уэф. Можно посетить ваше жилище?"

"Да, папа"

Вот так вот. В последнее время я выговариваю это без запинки, хоть вслух, хоть мысленно.

Изображение Уэфа возникает точно за столом — хоть салату ему клади на тарелку.

— Здравствуйте, дети! — мама Маша тоже возникает рядом. — Привет, родной, — это она уже Уэфу.

"Это она теперь здоровается каждый раз, как дома не ночует" — в глазах Уэфа прыгают огоньки. — "Вежливая такая стала"

— Воспитанная, прямо как я! — уточняет неожиданно Мауна-младшая, и после секундного замешательства мы все хохочем. Смеётся Уэф своим серебряным смехом, смеётся мама Маша своим роскошным контральто... — Здравствуй, баба, здравствуй, деда!

— Ну вот, так и живём. Виртуальная встреча за сотни светолет, — мама Маша подвигается к столу вплотную. — Ох, а я бы сейчас орехового салату...

— Что, совсем время обжало? — вдруг спрашиваю я Уэфа.

— Да сейчас уже полегче. Двое новеньких у нас, Аора и Ори, супруги-молодожёны.

— Знаю таких, — я вспоминаю курсантов из своей группы. Эта девушка, Аора, всё вопросы наставнице задавала...

— Новенькие, но ничего, тянут. А вот Иого того, отделился...

— Всё-таки Крым?

— Всё-таки Кавказ. Там дела всё круче и круче. Зато база вышла на загляденье. Ты бы видел, какой там телепорт вырастили. С двойным плавающим входом-выходом, сказка...

Я понимающе киваю. Эти новые телепорты действительно сказка. Из любой точки планеты в любую другую, минуя базу... Как это папа Уэф себе не загрёб такое чудо?

"Всё лучшее детям" — снова в фиолетовых глазах прыгают огоньки. — "Однако ты сильно меня недооцениваешь, Рома. Кристалл-зародыш уже получен, и новый зал почти отделан. Плюс новый энергоцентр мощнейший готов. Совсем скоро у нас тут будет два телепорта — старый я демонтировать отказался. Притом работать смогут одновременно, по энергии потянем..."

Мы с Ирочкой переглядываемся. Да, я поторопился обвинить Уэфа-старшего в отсутствии деловой хватки. До сих пор проект предусматривал наличие на базе миссионеров только одного телепорта, но для папы Уэфа все эти проекты не указ.

— Ага, родственнички, не ждали! — вот уж кого-кого, а Ирочкиного братца с голограммой спутать невозможно. Нечаянная Радость и Игривка с возмущённым писком взмывают в воздух, иначе их попросту сдуло бы со стола. — Папа, мама, привет!

Фью королевским жестом ставит на стол корзинку.

— Угощайтесь, бедолаги! Свежие яйца! Вы тут такого небось и не пробовали никогда!

Ответить на столь наглый выпад я не успеваю, поскольку в проёме уже складывают крылья Лоа, Кеа и Уэф-младший. А за ними садятся Иуна с мужем... Вот я не понял... Тем более утром...

"Чего тут понимать?" — Уэф-старший смотрит на меня пристально и чуть грустно. — "Рейд к Оплоту, это не прогулка на Землю. И ужин вам с Иоллой, полагаю, лучше провести вдвоём. Так что завтрак самое то"

Между тем в гостиную вваливается бригада роботов-грузчиков с корзинами, полными снеди. Когда успела моя хозяйка?

"Перед рассветом, пока ты спал, я заказала. Я же хозяйка, должна думать вперёд"

— Мауна, давай сегодня ты ночуешь у нас? — Уэф-младший обнимает кузину своим крылом. — Там мне прапрадед такую игру подогнал, "Цивилизация" называется...

— Спасибо вам, мои родные, — тихо говорю я, и шум за столом стихает. — Я... это...

— Ты, это ты, — говорит Фью. — И с этим уже ничего не поделаешь. Только ты уж вернись. Пожалуйста.

"Тебе обязательно нужно вернуться, Рома" — мама Маша смотрит на меня требовательно и тревожно. — "Никак иначе"

"Я сделаю" — я выдерживаю её взгляд. — "Не попробую, сделаю. Точно"

...

"...А помнишь, как ты искал меня с красными ленточками?"

"Ещё бы... А ты тоже хороша. Могла бы и подсказать, знак подать какой..."

Мы с женой сидим на краю, вглядываясь в непроглядный мрак, прорезаемый сполохами зарниц. Её крыло накрывает нас обоих, и нам тепло и уютно. Небо закрыто тучами так плотно, что кажется — нет в мире никакого света, кроме сочащегося с потолка пепельного свечения. Мрак бесконечен и вечен. Но мы оба знаем — это всего лишь иллюзия.

"Ну-у... Кто мог знать, что некий абориген, промышляющий рыбной ловлей и починкой механических повозок станет моим мужем? Согласись, ситуация настолько дикая и невозможная, что даже папа её упустил..."

"Категорически не согласен. Ситуация строго закономерна, более того — разве можно помыслить, что могло быть иначе?"

Её глаза чуть мерцают в темноте, и кажутся сейчас бездонными, как сама Вселенная.

"Ты прав. Мы были с тобой всегда, и всегда будем"

Я чуть улыбаюсь. Вообще-то изначально программа вечера была задумана иначе. Ужин, потом диван, да и выспаться перед завтрашним событием надо бы хорошенько. Завтра будет очень трудный день... Однако сна ни в одном глазу. И вместо дивана мы сидим на краю бездны и разговариваем.

"...Деду Иванычу тогда досталось. Это ведь я его попросила к тебе подойти, сказать"

"Я так и понял"

Ирочка вдруг смешливо фыркает.

"Как ты тогда испугался, что я лягу с тобой спать!"

"Ну ещё бы. Я-то думал, ангел, это...это... А она в первую же ночь готова лечь с диким зверем"

"Балбес ты, Рома. Я же знала, видела, что ты меня не обидишь"

Вместо ответа я целую её, долго-долго.

"А помнишь, как ты одевалась в том бутике?"

Она снова фыркает смехом.

"Я и теперь-то не особо разбираюсь во всех этих человеческих женских нарядах, а уж тогда... Если бы не телепатия, думаю, той хозяйке ничего не стоило бы нарядить меня в костюм циркового клоуна. И я бы поверила, что это модно"

Теперь смеёмся мы оба.

"Нет, правда... Когда я прибыла на Землю, всерьёз полагала закрытый купальник верхней одеждой для летнего сезона. Мама ещё ругалась за пробелы в программе подготовки"

Однако смех уже уходит из её бездонных глазищ

"А потом ты подарил мне кольцо"

Я невольно перевожу взгляд на её грудь. Между острых сосков тускло отблескивает кусочек металла. Мы так привыкли к тому, что он висит, что практически не замечаем. Ни я, ни она.

"Но ведь теперь это уже не так страшно, правда?" — однако я уже вижу: ей нужно подтверждение. Она не уверена. Она боится. И мы оба знаем, чего именно. Ведь убить можно не только тело. Нет, это не завтра. Но... Вода точит даже самый крепкий камень.

"Ира, Ир..."

— М? — она переходит на звук. Потому что я действительно хочу слышать её голос.

— Я хочу дать тебе клятву.

— Зачем? Я верю тебе и так. Всегда и без всяких клятв.

— И всё-таки я её даю. Да, я тоже "опалённый злом". Мне приходится убивать, и не только "зелёных". Но я никогда, слышишь, никогда не стану Повелителем любого рода. Я не впущу злое равнодушие в свою душу. Потому что моя душа — ты. Клянусь!

Она залепляет мне рот поцелуем. Когда я ещё был человеком, после такого поцелуя обычно чувствовал на губах привкус крови. И в этот момент глухой раскат грома долетает наконец до нас — похоже, гроза подходит...

"Я люблю тебя"

"Я люблю тебя"

Новый раскат, уже отчётливей и ближе. Молнии щедро полосуют ночное небо, и их вспышки в глазах моей ненаглядной дробятся, превращаясь в знакомые искры-смешинки.

"Как насчёт того, чтобы доказать постулат на практике?"

"Я готов!" — я встряхиваюсь. — "Прошу!" — приглашающий жест, указующий на диван.

"Ага... А донести слабо?"

В глазах жены пляшет смех. Если бы не телепатия, можно было бы подумать, что ей и вправду беззаботно-весело.

...

Глава 49

Возмездие аз воздам

"Кипящий слой" бурлит, выбрасывает коротенькие протуберанцы, и даже по поверхности внутреннего прочного корпуса пробегают какие-то стремительные волны. Странно, как это я мог в первый раз сравнить "Белое перо" с амёбой, ничего похожего... Звездолёт гораздо больше похож на звезду.

"Ну всё, хватит. Пора" — Аора делает неуловимый жест, подкрепляющий мысленную команду, и спустя долю секунды мы оказываемся в "приёмной" нашего "Пёрышка". Да, а шлюз-тамбуры, это у "зелёных".

— Все в сборе. Вопросы? — сегодня Аора не излучает ни тени улыбки. Плотно сжатые губы и тлеющий огонь в глазах. Нам предстоит опасное дело.

— Вопросов нет. Займите свои места.

Кресло мягко обнимает меня, обволакивает и чуть придерживает крылья — фиксирует. Впрочем, фиксация очень ненавязчива, и я даже могу развернуть крылья, не вставая из кресла.

"Проверка!"

Я вновь ощущаю себя многоголовым существом, и одна из голов моя, а ещё одна принадлежит "Пёрышку". Одна голова хорошо, а пять голов, притом одна железная — много хорошо...

"Старт!"

На сей раз сказать "поехали" я не успеваю даже мысленно. Земля мгновенно проваливается вниз, скорость стремительно нарастает. Вспыхивает и тут же гаснет облако сжатой плазмы — звездолёт пробил атмосферу. Огромный шар планеты отодвигается, съёживается с каждой секундой.

Вообще-то при гиперпространственном прыжке скорость выхода вовсе не обязана быть равна скорости входа, чем мы сейчас и воспользуемся. Двадцать семь сотых световой, это же восемьдесят тысяч километров в секунду, подумать только... Мы возникнем из ниоткуда, пролетим мимо Оплота и исчезнем снова, и при этом ещё "Белое перо" будет невидим ни в одном диапазоне спектра. Семнадцать секунд всего-то, столько нужно на всё — и прицел-выстрел из мезонной пушки, и прицел-перенос капсулы с подарками, и вторичное срабатывание системы перехода...

Я усмехаюсь. Это я так думал вначале, что семнадцать секунд, это очень быстро. Сейчас я уже какой-никакой, а член экипажа. Пусть даже временный. Космическим туристам на борту боевого звездолёта не место, весьма желателен второй оператор для телепорта (поскольку двое членов экипажа задействованы в управлении и при мезонной пушке), да и ещё один стрелок "Белому перу" не помешает...

Мы возникнем из ниоткуда, и характерная лиловая вспышка полетит вперёд нас, сообщая боевым орбитерам — явился враг! Ещё секунда уйдёт на пробуждение системы гравиконтроля, ещё сколько-то секунд суперкомпьютеры будут просчитывать и уточнять траекторию дерзкого невидимого пришельца... И ещё несколько секунд потребуется громадным орбитальным станциям, чтобы прицелиться в точку, где тот наглый пришелец должен вот-вот оказаться.

Залп! Релятивистские мезоны движутся практически со скоростью света, и спустя ещё несколько секунд согласованно — или не очень, это уж как получится — обрушатся на невидимую цель. Разумеется, точно прицелиться по невидимой цели невозможно, но при достатке орудий стрельба по площади тоже неплоха. И если удача окажется на стороне "зелёных", цель станет видимой, и вполне возможно, очень даже яркой.

А ещё на орбите дежурят наготове корабли "зелёных"...

"Корабли нам сейчас не помеха. Я уже говорила тебе — им вообще не следует попадаться поодиночке на дороге у "Белого пера""

Смутный укол беспокойства. Где же я слышал это? Или читал?

Между тем Рай уже превратился в бело-голубой мячик. Мы подходим к расчётной точке входа в гиперпространство. Пора?

"Внимание! Приготовились! Ап!"

Вращение-растяжение-головокружение, и голографические экраны пола, стен и потолка вновь прозревают, демонстрируя совершенно иное небо и совершенно иную картину. Маленький шарик движется, растёт с пугающей быстротой...

"Ап!"

Гонг бьёт по нервам. По экранам пробежала еле заметная рябь — сработала мезонная пушка.

"Ап!"

Короткий звуковой сигнал — сработал телепорт. Посылка на месте. Шар Оплота проносится мимо нас подобно пушечному ядру и остаётся позади, вновь стремительно уменьшаясь.

"Ап!"

Свет вспыхивает и гаснет, в воздухе острый запах озона, во рту плавает горечь, а в глазах зелень. Нет, это не гиперпереход...

"Какой переход!!! В нас попали!!!"

Взрыв в голове!

...

— Боевая тревога! Все по местам!

Воет сирена, отрывисто рявкает ревун, мигают сигналы на пульте. Я поворачиваю в гнезде капитанскую ключ-бирку, берусь за джойстик ручного управления на подлокотнике.

— Ход!

Сильная перегрузка вжимает в кресло. Те, кто не успел занять своё место согласно штатному расписанию — скажем, пребывая в гальюне — сейчас, наверное, прилипли к потолку. Потом, потом...

Вот и пришёл тот час, которого все ждали, втайне надеясь, что при его жизни этого не будет. Звездолёт проклятых пернатых тварей посмел нарушить священные рубежи и потревожить Великого и Мудрого Повелителя Вселенной... ну и всё такое прочее, что там ещё в пропаганде положено. Неважно. Важно, что враг получил-таки заряд из мезонной пушки. Если не два. После первого выстрела он проявился, и камеры сверхдальнего обзора боевых орбитеров смогли уточнить наводку. Один даже успел выстрелить вдогонку, прежде чем пернатые вышли из зоны поражения.

— "Бездна", здесь "Последний сон"! — врывается в уши. — Ждём твоей команды!

— Не слышу других! — мой голос отдаёт металлическим лязгом.

— "Карающий луч" готов!

— "Ярость" готова!

— "Холодный ужас" готов!

— "Последний сон", твой выход сверху. "Карающий луч", ты справа по курсу. "Холодный ужас", ты снизу. "Ярость", ты слева. "Бездна" будет в центре. Переход синхронно по команде, берём в конверт! Огонь по готовности, без команды!

— Да, капитан!

Вот так. Вряд ли пернатым тварям на сей раз удастся уйти. Подбитый звездолёт совсем не то, что звездолёт целый. И я сделаю то, чем уже давно не может похвастать ни один капитан Звёздного флота. Я уничтожу боевой звездолёт пернатых!

— Как дела? — наглая морда Адмирала занимает обзор. Как будто не знает, сволочь — во время боевой операции обзор у капитана должен быть свободен, связь только звуковая...

— Всё готово, мой господин! Останется облако плазмы!

— Плазмы, говоришь... — Адмирал наклоняется вперёд. — Слушай сюда. Звездолёт пернатых взять по возможности целым и привести на орбиту.

— Как? — я вытаращиваю глаза.

— Чего ты не понял? Взять пернатых целыми и явить пред очи Великого и Мудрого! Это его личный приказ! Ну, пусть даже не совсем целыми... Но бортовой телепорт и этот, как его...аннигилятор чтобы остались невредимы, и горе тебе, ничтожный, если будет иначе! Как понял приказ?!

— Я понял, мой господин! Будет сделано!

— Давай, действуй! Если понадобится, тебе на помощь придёт вторая эскадра, я уже отдал команду. А если потребуется, то и весь Звёздный флот! Всё, пошёл!

Проклятая рожа исчезает, а мне становится весело. Безнадёжно и весело.

— А ну, покойнички, начали! — рявкаю я в микрофон.

...

Я разлепляю глаза, в которых густо плавают цветные пятна, почти забивая обзор. Красные, зелёные, коричневые...

— Живой? — сквозь рой пятен проступает лицо Кина. — Работать сможешь? Если нет...

— Я смогу, — мне даже удаётся выпрямиться в кресле.

— Тогда я подключаю тебя. Учти, "Пёрышку" сейчас очень больно.

Рубка "Белого пера" выглядит почти как прежде, но это одна видимость. Потому что Кин уже подключил меня к общей ментальной сети, и я мгновенно понимаю размеры постигшей нас беды.

Первый заряд зацепил нас краем, прошёл вскользь, и повреждения были не так уж велики. Но ослеплённый и обожжённый звездолёт на долю секунды не удержал маскирующее поле, и этого оказалось достаточно, чтобы враги уточнили наводку. На наше счастье, мы уже успели уйти от Оплота достаточно далеко. Пока свет добирался до электронных глаз боевых орбитеров, пока компьютеры уточняли траекторию, высчитывая упреждение, пока меняли наводку, да пока мезонный заряд догнал нас... Секунды сложились, и второй заряд настиг "Белое перо" уже на пределе досягаемости, почти в двух миллионах вёрст от вражеской планеты. Зато этот удар пришёлся "в яблочко", и сейчас звездолёт напоминал тяжело раненого, едва способного шевелиться. И уж всяко не способен он был уйти в гиперпространство. Кстати, часть мезонов всё-таки проникла в боевую рубку, и мы получили сильное облучение — сродни тому, какое получил бы экипаж какого-нибудь человеческого танка, угодившего под удар нейтронной бомбы.

"Что с Даэ?!" — это Аора.

"Жива, без сознания" — это Кин. — "Сигнал нашим ушёл, но помощь вряд ли успеет"

— А ну все к оружию! — голос Аоры звенит в тесной рубке. — Рома, твой третий бортовой! Стрелять как увидишь!

Я чувствую-ощущаю, как раненый звездолёт из последних сил нагнетает энергию в накопители. Мезонная пушка, гамма-лазеры и главное бортовое оружие — аннигилятор — к счастью, не пострадали. Впрочем, для аннигилятора энергии не хватит...

"Прощайте, друзья. Встретимся в Раю. Прощай, "Пёрышко"..."

Я чувствую-понимаю командира — сейчас тут вынырнет целая вражеская эскадра. После чего жить нам останется несколько секунд.

"Аора..." — только тут до меня доходит. — "Аора, "зелёные" имеют приказ взять наше "Пёрышко" живьём!"

"Да ну?!" — Аора даже оборачивается ко мне. — "Рома, ты герой!! Спасибо, увидел!! "Пёрышко", ты понял?!"

И я ощущаю квазиэмоции раненого звездолёта. Живым, это хорошо... Это значит, что будет возможность поразить ещё одного врага. А то и двух, если повезёт. А может, продержимся до подхода наших? Абордаж дело нескорое...

"Вот они!"

Лиловые вспышки, усиленные обзорными экранами, и тут же в кружках увеличенного изображения я вижу размытые тепловые пятна. Маскировка "зелёных" несовершенна и пропускает наружу тепло, излучаемое кораблём.

"Пять тазиков... Уважают, гады"

Словно вспышка в мозгу, и я вспоминаю...

... Винты, бесцельно молотившие воду с нулевым шагом, вновь потянули корабль вперёд, и "Белый клык" начал стремительно набирать ход. Снова грохнул недолёт, за ним перелёт. Спокойно, главное, спокойно... Радар у них никудышний, совсем плохой радар, раз не смогли отличить ударный крейсер от контрабандиста... Не попадут, зря снаряды тратят...

Корпус сотрясся от страшного удара. Взвыла и тут же заглохла сирена.

— Попадание в машинном! Бронепояс пробит!

— Повреждения?! — рявкнул я.

— Четвёртая турбина встала... смещение... Третья встала... повреждение редуктора... — посыпались доклады.

Снова грохнул близкий разрыв, но это уже не имело особого значения. В поведении пятен на экране радара наметились явные перемены — шедшие вроде бы по своим делам броненосцы изменили курс и прибавили ход. Пять утюгов, двадцать стволов. Плюс батарея, ещё шесть стволов в двух трёхорудийных башнях. Нет, не ещё, а главные шесть. Вести дуэль с береговой батареей, корректируя стрельбу по радару, бессмысленно. Во всяком случае, это задача не для одного покалеченного крейсера, даже ударного.

И вне всякого сомнения, уйти от эскадры на двух уцелевших турбинах, к тому же по одному борту, не удастся.

Так вот оно где настигло меня... Прав был Биан, и прав папа Уэф — ничто во Вселенной не бывает просто так...

"Не отвлекайся! Этот твой! У тебя гамма-лазеры, подпусти чуть ближе! Не мазать!"

Выстрел! Свет в рубке гаснет и медленно разгорается вновь — раненый звездолёт вложил все оставшиеся силы в удар мезонной пушки. И тут же экраны слепнут от ярости наружного огня. Удар! Я принимаю квазиощущения "Белого пера" — больно... сгорает "кипящий слой"...

"Лазерами бьют, гады! Точно живыми брать хотят!"

Сжав зубы, я стреляю в приближающееся тепловое пятно. Вспышка! Маскировка вражеского корабля исчезает, и я вижу дымящийся в вакууме диск, повёрнутый к нам ребром, с переднего края быстро меняющий цвет с ослепительно-белого на ярко-алый и далее на багровый. Толстая броня выдержала удар наших лазеров.

"А тот готов!" — это Кин. — "Эх, аннигилятором бы их..."

Удар! Удар! Удар! "Белое перо" корчится, как раненый, которого бьют ногами. Свет в рубке окончательно гаснет, и на обзорные экраны наползает смертная пелена.

"Наши!!!"

Я не успеваю уловить серию лиловых вспышек, обозначающих выход из гиперпространства ангельских боевых звездолётов, зато новые вспышки среди врагов улавливаю отчётливо.

"Подкрепление" — это Аора. — "Наконец-то твари решились принять открытый бой! Так хотят взять "Пёрышко"!"

Экраны вновь проясняются — звездолёт старается ожить, продержаться...

А космос уже рябит новыми вспышками. Вражеские корабли выходят из прыжка, с ходу готовые ввязаться в бой. Это только на космических расстояниях корабли "зелёных" выглядят неповоротливыми "летающими тазиками". Любой из них и без всякого гиперпространства, своим ходом запросто одолел бы расстояние от Земли до Плутона за считанные дни.

"Ах-ха!" — Аина хищно скалится. Новая серия вспышек вокруг нас... — "Сэнсэйские проникатели!"

Диск вражеского корабля, уже почти переставший дымить и выглядящий теперь чёрным, как головёшка, подошёл совсем близко и явно уравнивает скорость, чтобы захватить наш полумёртвый звездолёт.

Взрыв в голове!

...

— Резервную оптику в работу! Готовить десант!

Ослепшие экраны вновь обретают зоркость — из недр корабля выдвинуты резервные телекамеры внешнего обзора. Тёмно-зелёный шар на центральном экране наплывает, растёт. Сейчас он напоминает какой-то астероид, испещрённый пятнами и кратерами, никак не страшную боевую машину. А впрочем, достанься "Бездне" хотя бы половина того, что пришлось на долю этого аппарата, вместо неё бы уже имело место облако космической пыли с необычным химическим составом. Неудивительно, что Великий и Мудрый так хочет заполучить эту штуку... Даже получив два мезонных заряда с орбитеров, пернатые смогли ответным ударом уничтожить "Последний сон" и крепко вломить "Бездне" — броня испарилась на треть, едва выдержала, и маскировке конец...

— Капитан! Пернатые! — истошный вопль динамика бьёт по ушам.

— Всем кораблям — огонь по готовности, без команды!

Электроника экранов внешнего обзора послушно усиливает и растягивает по времени вспышки, характерные для выхода гиперлётов из гиперпространства в реал, облегчая визуальное нахождение целей. Меня вдруг разбирает смех, и я смеюсь, словно напильник крошит стекло. Целей? Не стоит врать самому себе. Ибо целями сейчас станем мы.

— "Бездна", тебе взять звездолёт пернатых! — ненавистная морда Адмирала вновь загораживает обзор. — Эскадре держаться! К вам на помощь идёт весь Звёздный флот!

Я молча бью по клавише, отключая связь. Наш Адмирал всегда был идиотом. А впрочем, если приказ Повелителя категорический... какая разница, за что лишаться головы?

Новая серия вспышек, и распознаватель целей выдаёт светящиеся значки — характеристики вынырнувших объектов. Нет, это уже не пернатые...

— Капитан! Это хищники! — похоже, оператор системы опознавания целей в полной панике.

— Молчать, сволочь! — рявкаю я в ответ. — Десант?!

— Десант готов! — доносится из динамика. Что я делаю? Какой десант? Не успеть. Идут последние мгновения...Боевые машины хищников ещё страшнее, чем у пернатых — невидимая, зато абсолютно гарантированная смерть. А у нас никакой маскировки. Натуральная учебная мишень.

Мысль, чужая и холодная, неуместная в горячке боя, всплывает в моей голове — не удалось... Пожить так и не удалось...

А впрочем, не мне одному!

Я нащупываю кнопку на рукояти джойстика. Вот так. В упор. На!!!

Страшная сила плющит меня и корабль, выбрасывая в никуда, прочь из этой Вселенной.

Взрыв в голове!

Глава 50

Оскал бездны

Отростки шевелятся, медленно втягиваясь в дно здоровенной перевёрнутой ванны. Некоторое время я с интересом разглядываю их, без всяких мыслей. Голова ясная и пустая, мне тепло и уютно в этой ванне... Что у меня такое со спиной?

Детские личики возникают справа и слева. Некоторые в зелёных шапочках, некоторые просто с распущенными волосами... а вот эта девочка так смотрит... что за дети, откуда дети?

— Рома... — девочка, смотрящая на меня огромными, как озёра глазами всхлипывает. Я чувствую смутное беспокойство.

— Кто тебя обидел, девочка?

И только тут я замечаю свои руки — тонкие детские пальчики, длинные и изящные. Вот я не понял...

— Рома, это же я!!!

Режущий пронзительный крик взрывается в моей голове дикой болью, которая тут же стихает. Словно лопнул стеклянный аквариум, невидимые стенки которого отрезали меня от мира.

— Ира...Ир...

Я рывком сажусь, следующим движением выскакиваю из витализатора. Она повисает на мне, вцепившись руками и ногами. Я глажу её, целую...

Доктор (я уже понимаю, что этот вот ангел доктор) что-то смешно чирикает, щебечет. Что именно?

— Кой хрен "пока ещё слаб"?!! — Ирочка говорит по-русски, тем самым попутно озвучивая перевод. — Неужели не видите, он же не в состоянии взять ни одной мысли!!!

Доктор снова поёт и щебечет, и моя жена — а я уже уверен в этом, мы с Ирочкой давно женаты — затихает, всхлипывая.

— Да... — снова говорит она, с трудом сглатывая, — Всё-таки не погиб безвозвратно...

Маленькая девочка — а я уже понимаю, что это девочка не старше семи ангельских лет — бросается ко мне, повисает рядом с мамой, смешно чирикая. Глаза девочки оказываются прямо напротив моих, и голова вновь взрывается жуткой болью, словно лопается на куски.

— Ты совсем не узнаёшь меня, папа? — девочка говорит теперь по-русски.

— Ну как же я могу не узнать тебя, Мауна, — улыбаюсь я.

...

-... Равномерно, равномерно вращаем педали!

Доктор говорит по-русски с сильным акцентом, и я улыбаюсь — у него выходит "педели". А вообще-то я несправедлив к нему, конечно — за несколько коротких дней выучить инопланетный язык исключительно для общения с одним-единственным пациентом... Кстати, эти "педели" прелюбопытная штуковина, никогда прежде такого не видел — с виду просто помесь конских стремян с пляжными тапочками. Они висят непосредственно в воздухе, ни на что не опираясь, но вращать их можно точь-в-точь как у настоящего велосипеда. Не только вращать, впрочем: устройства позволяют проводить любые тесты — толчок одной или двумя ногами, например...

— Сильнее, сильнее, не ленимся!

И сам я сейчас вишу в воздухе в необычной позе — руки подняты вверх над головой, крылья распущены и оттянуты назад, почти сложившись вместе, как у бабочки-капустницы на отдыхе. Таким образом моё тело полностью открыто для медицины. Силовые поля фиксаторов надёжно удерживают меня в такой позе, и только ноги свободны... для вращения "педелей"... А зелёный свет, бьющий с потолка, делает меня прозрачным, как бутылочное стекло.

— Достаточно. Переходим вот сюда...

Теперь я вишу в воздухе, вытянувшись в струнку, и не могу шевельнуть ни ногой, ни рукой. Зато крылья свободны, и медики тщательно и подробно ощупывают каждое перо, не говоря уже о суставах и прочем.

-... Машем, машем крылышками! Сильнее, как будто взлетаешь!

Я молочу крыльями, поднимая настоящий вихрь. Вот интересно — моё тело великолепно помнит, когда и что надо делать. Во всяком случае, в первый же день я полетел, и сел без всяких приключений. Тело моё, похоже, в полном порядке. Чего нельзя сказать о мозгах. Мой разум сейчас напоминает разбитую вазу, склеенную не очень умелыми руками — не разваливается, и форма вроде та же, но это уже не то... Да и часть осколков затерялась где-то.

-... Хорошо, достаточно. Ложимся на живот лицом вниз, руки вперёд. Крылышки распускаем в стороны... ещё, ещё! Так. Ноги врозь... ещё шире! Левую ногу тянем к затылку... та-ак... теперь правую... а теперь обе разом!

Я старательно изображаю цирковой номер, призванный оценить исправность моего хребта. Да, хребёт тоже в порядке. И все прочие системы организма работают штатно.

Все, кроме мозгов.

О перипетиях, приведших меня на больничную койку, я узнал от моей жены. "Маленькие зелёные человечки" — а я уже отчётливо вспоминаю, кто это такие — решились вступить в последний смертный бой с превосходящими силами, однако были разбиты наголову, потеряв кучу космических кораблей, большую часть своего флота. Но один из вражин саданул перед гибелью из мезонной пушки по уже полумёртвому ангельскому звездолёту под названием "Белое перо", на борту которого я в тот момент находился. Впрочем, это я уже не помню... Самое смешное — приказ о захвате подбитого ангельского звездолёта был, очевидно, составлен заранее, и в тот момент, когда их Адмирал передавал его на борт "Бездны", главарь "зелёных" был уже распылён. Последний привет от покойника...

Так что это моё тело восстановлено по кристаллозаписи, сделанной при помощи "хранителя душ". Как и всех остальных членов экипажа. Времени, правда, прошло немало — как я понял, выращивание нового индивида в той ванне с отростками процесс далеко не мгновенный. Но если у других ангелов восстановление личности прошло нормально и в полном объёме, то мне сейчас впору играть в мексиканских сериалах, где, как известно, герои постоянно пребывают в состоянии амнезии.

-... Ты полностью здоров, Ди. Физически, — сообщает мне вердикт консилиума главврач.

— Я не Ди, — поправляю я его. — Я Рома.

Главврач опускает голову.

— Вот именно... Рома.

В обширном холле клиники меня ждёт целая делегация. Изрядное количество ангелов, здоровенный зверюга, покрытый блестящей короткой шерстью и похожий чем-то на пантеру, и ещё более впечатляющих размеров девушка явно из отряда копытных. Девушка, кстати, в отличие от других делегатов одета в короткую мини-юбку с разрезами по бокам и розовый облегающий топик. Завершают парад люди — да, настоящие живые люди. Высокая, очень стройная молодая дама и столь же молодой человек, одетые строго и изящно. Вот только уши у них какие-то необычные...

— Ты совсем не помнишь их, Рома? — Ирочка смотрит напряжённо и внимательно. Я всматриваюсь в делегатов, и в голове нарастает тонкий стеклянный звон. Ещё усилие...

— Нет. Не помню...

...

— Ещё салату положить?

Я благодарно улыбаюсь. Моя жена невероятно заботлива. Вот, ореховый салат соорудила... хотя не любит готовить...

Мы ужинаем на веранде, открытой с трёх сторон — боковые стены-панели комнаты втянуты внутрь. Великая звезда уже взошла, и воздух напоён прозрачным колдовским сиянием. Как красиво... Как здесь красиво...

Ирочка изо всех сил излучает оптимизм, улыбается, шутит. Говорит она только вслух и только по-русски, поскольку ангельский язык я почти не понимаю. Правда, кое-какие слова понемногу всплывают в моей повреждённой голове — как будто проявляется фотобумага. Однако до полноценного владения языком ещё...

А вот у моей дочери излучать оптимизм не получается. Совсем плохо выходит. Не умеют ангельские дети притворяться. Она тоже горит по-русски, но улыбка бледная, едва заметная, а уж глаза... в её глаза мне сейчас лучше не смотреть.

И даже обе летучие сони, по обыкновению явившиеся к трапезе, ведут себя на удивление скромно. Зверюшкам не дано понять, что именно произошло, но звериное чутьё безошибочно подсказывает им — в дом пришла беда.

Держать меня в клинике доктора не стали, справедливо полагая, что в домашних условиях шансов на скорейшее выздоровление у меня много больше. Одно общение с Ирочкой и Мауной чего стоит... Да и другая родня не пустой звук.

Уже в тот день я всё же узнал-вспомнил маму Машу и папу Уэфа. Но ни тот, ни другой не испытали по этому повода излишнего энтузиазма. И вообще, моя память ныне напоминает губку с многочисленными пустотами. "Тут помню, тут не помню"... И местная медицина пока беспомощно хлопает крыльями. Медицину можно понять — биоморф зверь настолько редкий, и как его лечить...

— Ну, давайте-ка ложиться спать, — Ирочка убирает со стола, Мауна ей помогает. — Не кисни, Рома! Всё будет хорошо. Правда, Мауна?

— Да, мама... — тихо отвечает дочь. Или это не ответ, а вопрос?

Робот-"домовой" уже убирает столик, смешно топоча коротенькими гофрированными ножками. Странно, вот "домового" я помню, а Ирочкиного брата нет. И встречавших меня в холле клиники я не помню. Это Ирочка мне сказала, что сэнсэя зовут Цанг, а свирку Динна. Собственно, я смутно помню даже, что такое сэнсэй... у меня это слово почему-то ассоциируется с пожилым японцем в кимоно.

— Спокойной ночи, папа. Мама, спокойной ночи, — Мауна уходит к себе. Я ощущаю укол смутного беспокойства — мне помнится, раньше дочь говорила как-то иначе... Да, точно. Она всегда говорила "папа-мама", слитно. А не раздельно, как сейчас.

— Рома...

Она идёт ко мне, легко и осторожно ступая. Я невольно любуюсь — какая она красивая, моя Ирочка...

И отчаянно распахнутые глаза.

— Рома...

Лёгкий, как пёрышко, поцелуй. А вот и тягучий, крепкий. Моё тело реагирует вполне исправно — то, что нужно, поднимается. Тело моё абсолютно здорово...

— Нет, нет, нет!!! — сдавленно кричит она страшным полушёпотом. — Нет, я так не хочу!!!

"Ира, Ир..." — я глажу её, целую. — "Я знаю, ты сейчас слышишь все мои мысли. Это я глухой. Давай думать, как выбираться. Иначе ты рискуешь вместо мужа остаться с контуженным биоморфом"

Но она уже и так взяла себя в руки.

— Ты прав, Рома, — Ирочка зарывается носом в перья на сгибе моего крыла. — Надо думать. Надо очень крепко думать... Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее.

...

Глава 51

Живая легенда

Цветные пятна извиваются, сплетаются, танцуют свой бесконечный таинственный танец. Вот вас я сразу узнал, ребята. Вы что-то хотите мне сказать? А я не слышу, вот беда-то... Последствия контузии...

Что-то вдруг меняется в мире. Что именно? Цветные пятна разом очищают поле зрения, разбегаясь, как испуганные котята. Я рывком распахиваю глаза.

Комната наполнена сиянием, струящимся ниоткуда. Ирочка стоит в позе, какой я ни разу ещё не видел — на коленях, умоляюще сцепив руки. А перед ней уже проявляется нечто радужное... впрочем, всё равно мне не описать словами, нечего и стараться.

— Ты права, Иолла, — внезапно раздаётся голос свыше — вернее, он звучит со всех сторон сразу. — Это очень опасно, замещение... Я попробую помочь вам. Но это лучше делать не здесь.

Что-то лопается в моей голове со стеклянным звоном, и сквозь нахлынувшую острую боль я говорю,

— Здравствуй, Радуга.

— Узнал... Уже не так плохо. Ждите меня возле Изумрудного ручья!

...

-...Как тут темно...

— Ну сели же...

Тучи, заволокшие здешнее небо, делают мрак под пологом леса почти непроглядным. Правда, многочисленные светлячки и светящиеся цветы всё-таки позволили нам с Ирочкой совершить посадку, однако даже для ангельского глаза чаша родника, выложенная изумрудами, кажется тёмным пятном, с почти неразличимыми деталями.

Мы прижимаемся друг к другу, как малые детишки. Нет, не то, чтобы страшно, а всё-таки боязно нам...

Золотистое сияние охватывает поляну, и прямо над изумрудной чашей родника возникает Радуга.

— Ну вот, здесь нам точно не помешают. Поскольку Рома сейчас способен воспринимать только звук, я буду говорить вслух.

Перед нами прямо в воздухе возникает объёмная картинка: красная и зелёная фигуры весьма сложной формы, сложенные вместе и отдалённо напоминающие грецкий орех, очищенный от скорлупы. Половинки ореха явно неравноценны — одна здорово изъедена червями...

— Ты верно уловил суть дела, Рома. Твоё янь сильно пострадало, и личность твоя сейчас по сути ущербна. Ваш так называемый "хранитель душ" довольно примитивен, поскольку слепо воссоздаёт мозговые структуры. Этого вполне достаточно для большинства первично-белковых разумных, поскольку их душа, как правило, жёстко связана с мозгом. Однако Всевидящий в момент выхода далеко не ограничивается собственной белковой оболочкой. Поэтому восстановлены не все файлы, если выражаться понятными тебе терминами.

— И что теперь? — холодею я.

— Есть два пути. Первый лежит на поверхности — покой, прогулки, хорошее питание и здоровый сон... И тогда пустоты твоей души заполнятся, зарастут со временем новыми впечатлениями...

Пауза.

— Однако это уже будет совсем другой Рома. Во всяком случае, не тот Всевидящий, не тот, который может спасти и сохранить... И не тот единственный, кого Иолла любит больше всех на свете.

Снова пауза.

— Вообще-то это уже уровень Хранителя Живущих... Но я всё-таки попробую. Попробую найти в Едином энергоинформационном поле Вселенной утраченное тобой... Но вам придётся мне помочь. Готовы ли вы?

— Да, — говорю я без колебаний.

— Да, — эхом вторит Ирочка.

Радуга смещается к нам почти вплотную.

— Тогда ложитесь.

— В смысле? — я хлопаю глазами.

— В прямом. Ложитесь и обнимитесь. Сплетайтесь воедино, крепко-крепко. Вот она знает, что нужно делать.

...

— М-м... Ещё!

Я глажу её везде, ласкаю жадно и бесстыдно. Нежно и ласково, как только могу. Нет, не только я — и она сама ласкает себя моими руками, жадно раскрываясь, бесстыдно подставляя себя моим ладоням. Мы — странное существо, так долго бывшее разорванным надвое.

— А-а... Ещё!

Мы находимся в самом центре жемчужно-золотистого сияния. Мы не чувствуем жёсткой густой травы, покрывающей поляну. Мы не слышим голоса ночных джунглей. Мы не ощущаем ничего, кроме друг друга.

— О-ох... Ещё!

И никого и ничего нет на тысячи световых лет вокруг — только мы. Вся остальная Вселенная не имеет сейчас ровно никакого значения.

— Х-хах-х... Ещё!

Сквозь густеющий туман приближающегося оргазма Ирочка выглядит светящейся. Как и положено ангелу.

Взрыв в голове!

И разом рушатся бесчисленные стеклянные стенки, отгораживающие меня от мира и делящие на мелкие кусочки. Рассыпаются в пыль. Мы расширяемся, подобно ударной волне от настоящего взрыва. Мы поднимаемся над джунглями, полными жизни. И тёплый Рай уже круглится гигантским шаром...

"Ещё!" — чья это мысль? Неважно...

Мы летим сквозь космос, подобно самому свету, и мириады звёзд освещают наш путь.

"Ещё!"

Мы свободно пролетаем сквозь зыбкую вязь галактик, сплетённых во вселенское кружево.

"Ещё!"

Взрыв в голове!

Наверное, вот так и выглядел тот самый Большой взрыв, породивший нашу Вселенную. Это видел лишь Создатель Вселенной, но нам почему-то кажется — мы его понимаем... МЫ ЕГО ПОНИМАЕМ...

"...Всё, всё уже!"

Мы с Ирочкой обнаруживаем себя на полянке с родником. Наши тела возлежат на густой траве, но мы на них не смотрим.

"Какая ты красивая!"

"И ты!"

Действительно, в таком виде моя половина выглядит невероятно красивой. Словами описать невозможно...

И только тут до меня доходит смысл случившегося.

"Мы что, ушли в Отрыв?"

"Да ещё как ушли!" — смеётся Радуга. — "Однако поскольку ваши белковые оболочки вам ещё долго понадобятся, я призываю вас вернуться в них. Целостность вашего парного инь-янь полностью восстановлена, даже более того... Ну всё уже, одевайтесь!"

Мы с Ирочкой почему-то уверенно понимаем, что именно нужно делать — так человек не глядя надевает пальто. Миг, и мы уже шевелимся, встаём...

"Я смогла!" — Радуга кружится над чашей родника, и мы ощущаем её восторг от свершившегося. — "Сама! Я сделала то, что под силу только Хранителю Живущих! И вы смогли! Сами! Вы смогли стать Свободными!"

...

Транспортный кокон летит над планетой, навстречу рассвету. На нас надвигается новый трудный день, и горизонт перед нами стремительно наливается огнём.

"Пусть! Пусть будет трудным. И что нам теперь огонь?"

Чья это мысль, моя или жены? Да какая разница!

Мы возвращаемся домой, тесно обнявшись. Я вглядываюсь в глаза моей половины, глубокие, как сама Вселенная.

"Я люблю тебя"

"Я люблю тебя"

Двойная синхронная мысль. Радуга права — мы не просто восстановили повреждённую половинку единого существа, способного ненадолго разделяться надвое. Мы изменились. Вот, например, откуда я знаю, что Радуга улетела-перенеслась ближе к ядру нашей галактики, и что она там живёт со своей янь-половинкой? И что Свободные могут без проблем и всяких вспомогательных устройств телепортироваться в пределах галактики — как человеку пешком прогуляться — а вот для путешествия в другую галактику им нужна энергоподпитка от коллапсара в галактическом ядре? Вопросы, вопросы... Разберёмся.

"У людей на Земле есть такая легенда, о птице Феникс..."

"Такая легенда есть не только у людей. Подобные легенды есть и у нас, и у свиров, и даже у сэнсэев. Легенды просто так не возникают, Рома"

Я улыбаюсь. А что? Вполне возможно, меня теперь станут обзывать Фениксом...

"Не надо. Мне куда больше нравится Рома"

Ирочка обвивает меня руками, целует крепко-крепко, и я отвечаю ей. Как в первый раз. Всегда, как в первый раз.

— А мне так вот нравится твоя белковая оболочка, — внезапно говорю я по-русски. — Очень красивая, и эротично, ну, типа, как классное женское бельё...

Нет, никогда мне этого не понять, должно быть — вот откуда оно берётся?

Ирочка ещё обалдело смотрит на меня, но её тело уже сотрясает едва сдерживаемый смех. Миг — и мы взрываемся хохотом, валясь друг на друга. А как вы хотите? Такие нервные потрясения, нам непременно нужна разрядка.

— О-ой, не могу! — стонет Ирочка. — Ох... — она вытирает слёзы. — Между прочим, тут кто-то называл меня бесстыжей... Мне до этой Радуги далеко... Заставить детишек проделать это прямо на глазах, мне до такого не додуматься!

В этот момент первый солнечный луч обрушивается на нас, заливая ослепительным, ликующим утренним светом.

"Сколько всего мы пережили... Подумать только, сколько всего произошло с того момента, когда группа ни о чём не подозревающих аборигенов-рыболовов возвращалась домой, довольная своим уловом, а одна крылатая девушка ни с того ни с сего обронила перстенёк, всегда плотно и удобно сидевший на пальце..."

"Мне даже обидно немного, что никто из людей ничего про нас не узнает"

В её глазищах зажигаются такие знакомые огоньки-смешинки.

"Не всё так безнадёжно, Рома. Не узнают... А вот папа считает, что непременно должны узнать. Ибо мы с тобой живые легенды будущего"

Я хлопаю глазами. Вот я не понял...

"Чего ты не понял, муж мой? На Земле есть такие люди, писатели называются... Имеется один на примете. Всего-то нужно ему легонечко подсказать. Так, чтобы он и сам не заметил..."

"Писатель?" — я хмыкаю. — "Знаю я человечьих писателей. Он такого наворотит..."

Смешинки в любимых глазищах становятся гуще.

"Ну и наворотит местами, не без этого. Поскольку фантаст, сказочник... Что с того? Главное, чтобы написал про главное"

...

Эпилог

Надежда остаётся

— Повернись! Нагнись!

Я послушно исполняю команды. Бессмертный, Носящий имя разглядывает меня в упор, не стесняясь, ощупывает. А чего стесняться? Это же практически уже ЕГО тело. По крайней мере, он так считает.

— Готов ли ты к Слиянию? Встань ровно и отвечай! — Бессмертный явно развлекается. Разумеется, всем воспитуемым в воспиталищах неустанно вдалбливается мысль, якобы происходит слияние личности донора и хозяина. И многие в это даже верят.

— Почту за честь! — я вытягиваюсь по стойке "смирно".

— Хорошо. Эта честь будет оказана тебе завтра утром. Уведите!

Санитар несильно толкает меня в спину. Очень мягко, прямо скажем. За любое повреждение тела донора спрос весьма строгий.

— Иди, иди!

— А одежда? — спрашиваю я вполне натурально.

— Не положено! Завтра утром будет тебе одежда, — Санитар тоже не прочь пошутить и развлечься.

В комнате, залитой резким белым светом потолочных светильников, охранник отрывается от экрана, на котором идёт очередной фильм — какого-то воспитуемого-малолетку пытают электротоком.

— Когда?

— Завтра утром. Великий и Мудрый спешит...

— Великий и Мудрый?! Повелитель Вселенной?! — я совершенно натурально изображаю изумление, широко распахивая глаза. Отсутствие мимических мышц не позволяет мне изобразить его ещё достовернее.

— Теперь ты понял, ничтожный, какой чести удостоен? — Санитар открывает дверь камеры Счастливчиков. — Цени! Давай-ка сюда руки...

Санитары связывают мне руки за спиной мягкой лентой. Разумеется, честь этому ничтожному оказана необычайная, но мало ли... Отгрызёт собственные пальцы, и пойдёшь вместе с придурком в плазмотрон...

— Всё, отдыхай до утра!

Тяжёлая дверь, обитая светлым мягким пластиком, закрывается, лязгают наружные засовы. Я оглядываюсь. Мягкие стены, мягкий пол... вполне можно выспаться до утра. А то здорово загнали меня в последние несколько дней. Сколько имён учить, сколько мелких фактов... как голова не лопнула от натуги. Даже гипнообучение не всесильно. Но иначе нельзя.

"Я на месте"

"Принято. Отдыхай"

И всё. И весь сеанс связи. Никаких имён, никаких номеров. Вообще-то ни разу ещё наши тайные переговоры не были подслушаны спецслужбами Оплота, но сейчас рисковать ни в коем случае нельзя. Ни малейшего риска.

Спать со связанными сзади руками не особо удобно, но я с наслаждением вытягиваюсь на полу. Надо отдохнуть, в самом деле. Потому как завтра у меня будет чрезвычайно трудный день.

Завтра я стану Великим и Мудрым Повелителем Вселенной.

...

-... Сорок пятого и Ноль первого не упускать ни при каких обстоятельствах!

— Да ясно, ясно, чего ты, Отец? Мы не упустим.

Я оглядываю свою команду. Подросли мои дети, уже вполне взрослые... Уже могут брать любые номера, не опасаясь разоблачения. И они не упустят. Ни Ноль первого, всемогущего и таинственного личного секретаря Повелителя, ни страшного Сорок пятого, начальника личной охранки Великого и Мудрого. Да и сам Повелитель, собственно, доживает последнюю ночь. Утром его сменит Умник.

— Ладно, ребята, отдыхайте. Завтра у нас будет очень трудный день.

— А ты, Отец?

— А я ещё немного поработаю. Подумаю.

Оставшись один, я некоторое время гляжу в потолок, украшенный круглым диском светильника. Подумаю... Подумать есть над чем.

Давно уже минуло то время, когда кучка грязных оборванцев во главе с бывшим главным инженером, а ныне Изгоем, пряталась в катакомбах заброшенной древней шахты, угрюмо и безнадёжно разглядывая пляшущие язычки пламени над сворачивающимся от огня пластиком. Да, угрюмо и безнадёжно. Потому что тогда никто не верил, что спасение возможно. И я сам не верил, чего уж там...

Сколько всего мы пережили за это время. Кучка изгоев, лишённых вшитых микрочипов идентификации и оттого вынужденная пробираться тайком по самым необитаемым технологическим тоннелям превратилась в реальную силу. Нас уже довольно много, и скоро будет ещё больше. Гораздо больше. Потому что один из родильных заводов уже под нашим контролем, и он выпускает Детей Будущего.

Я закрыл глаза, расслабляясь. Да, Дети Будущего... Мы-то все что, мы просто мутанты, отклонения от общепринятой нормы, пропущенные генным контролем... И выжившие в страшных мясорубках воспиталищ. Не превратившиеся в холодных беспощадных монстров, как подавляющее большинство обитателей Оплота. Они называют себя Истинно Разумными, но мои ребята давно уже зовут их "мертвяки", и это правда. Истинно Разумные здесь мы.

Не стоит обольщаться, одёргиваю я себя. Мы — первая ступень, платформа для этих вот Детей Будущего. Ребятишки просто поражают — ни драк между ними, ни врождённого тупоумия пополам с раболепием. Доброе любопытство, благожелательность и смелый взгляд... Они способны читать друг у друга мысли, подумать только! Они и наши мысли читают, такие-то крохи, поэтому всякий раз при посещении того родильного завода я лично строго слежу за чистотой своих помыслов. Потому как у меня помыслы не всегда чисты, да и у моих ребят тоже. Очень уж грязная у нас работа...

Да, взять под контроль родильный завод, это был труд. Но гораздо труднее оказалось организовать и обустроить вот это воспиталище... впрочем, ребята меж собой его зовут "большой дом". Очень уж неприятные ассоциации вызывает слово "воспиталище"... А чего стоило нейтрализовать всевозможных контролёров и кураторов воспитательных учреждений! Часть из них просто пришлось ликвидировать, тихо и незаметно. Но если бы не подмена Хова, Бессмертного, господина над теми воспиталищами, вряд ли удалось бы долго крутить и обманывать контроль. С системой шутки плохи, и единственный способ раз навсегда нейтрализовать её, это самому встать во главе.

Завтра мы сделаем решающий ход. Повелитель мертвяков явно зажился, пора и честь знать, как говорит наш пернатый друг. Вот ведь как бывает — пернатый, и друг. И не только пернатый. Один из наших друзей вообще покрыт шерстью, а второй настолько огромен, что любой Истинно Разумный пройдёт у него между ног, не сгибаясь. Правда, он гладкокож, как и мы, но зато на ногах у него копыта! Подумать только...

Я внезапно смеюсь, скрипуче, как напильник по стеклу. Копыта изумляют, надо же... А вот то, что друг этот "женщина", не изумляет? Теперь-то я уже знаю — некогда Истинно Разумные также были двуполы. Я даже видел изображения этих самых "женщин", которые в те древние времена выполняли функции родильных заводов. Но глубинный смысл всего этого дела мне непонятен, как пока непонятно и слово "любовь"...

Я открываю глаза. Ладно. Мне непонятно, ребятам моим непонятно — что с того? Зато мы теперь твёрдо знаем, что такое "друг". А что такое "любовь", это уже пусть понимают Дети Будущего. Те, для кого мы живём. Да, вот так вот, как опять же говорит наш главный пернатый друг,

Я вздыхаю, потягиваюсь. Время? Да, пора.

Установка в углу с вертикальной горящей зелёной нитью-лучом перемигивается огоньками. Я нажимаю ряд сенсоров, и почти мгновенно в комнате возникает голограмма.

— Я ждал твоего вызова, Изгой.

— Что-то срочное, Рома?

Пернатый улыбается. Когда-то мне казалось диким и странным смотреть, как искажаются черты лица наших друзей при этой самой улыбке. А теперь мы привыкли — и я, и те из ребят, которые допущены к сеансам прямой видеосвязи. Более того, мне хочется видеть их улыбки.

— Да нет, не особо... страшно просто. Переживаю за вас всех.

И мне внезапно становится остро жаль, что я не могу улыбаться.

— Нам тут тоже страшновато, если честно. Но будет всё хорошо, вот увидишь.

Я стучу по древнему амулету — обрубку деревянной доски, чьё место в коллекции раритетов у кого-нибудь из Бессмертных. И этому жесту научил меня пернатый Рома. Якобы снимает флюктуации непредвиденных и негативных случайностей. Вообще-то я не верю... но всегда стучу. Не помешает.

— Как он?

И снова мы понимаем — "он", это Умник. Талантливейший юноша. Живец. Ловушка на Повелителя. Завтрашний Повелитель.

— Нормально. Спит. Мне бы его нервы.

Пауза.

— Когда ты прибудешь, Рома?

Ещё пауза.

— Как только, так сразу.

Новая пауза.

— Мы тебя ждём, Рома. Нам правда трудно.

— Ну сказал же — прибуду! С подарками. Ваше дело нейтрализовать боевые орбитеры.

Я киваю.

— Как только, так сразу.

И снова он улыбается... Какая светлая у него улыбка. Кстати, тут она не совсем своевременна, между прочим — даже Великому и Мудрому не так-то просто незаметно парализовать систему боевых орбитальных станций, несокрушимый щит Оплота... Умнику придётся здорово потрудиться. Бессмертных сбрасывать со счёта ни в коем случае нельзя, к ним вообще не стоит поворачиваться спиной...

— Давай-ка ещё раз обсудим детали, — говорит Рома. — Вдруг чего упустили...

— Давай, — я скрипуче смеюсь. — Но только мы ничего не упустили. Точно тебе говорю.

...

Гравипостель мягко, едва заметно покачивает меня, и я мимолётно думаю — надо предупредить инженера-постельничего, ещё раз допустит... Надо же, режим усыпления утром работает. Или сразу наказать? Мелочи, мелочи...

Повинуясь команде, гравипостель опускает моё расслабленно висящее в воздухе тело на мягкий ковёр. Я сажусь, щёлкаю пальцами, и забавный столик на тонких ножках, смешно взбрыкивая, подбегает, откидывает крышку с экраном.

— Доброе утро, мой Повелитель, — как всегда, Ноль первый уже на ногах.

— Всё готово?

— Да, разумеется. Врачи уже здесь.

— Как донор? Спокоен?

Пауза. Я понимаю удивление секретаря. Кому интересно настроение донора?

— Во всяком случае, цел и невредим, мой Повелитель.

— Цел, это хорошо. Но я спросил, спокоен ли он.

— Сейчас узнаю и доложу, мой Повелитель — чуть более поспешно, чем обычно, говорит секретарь. Я не люблю повторять вопросы дважды. Разумеется, Ноль первому и не такое сойдёт, но...

— Камера наблюдения показала — донор спал как убитый, мой Повелитель, — сообщает между тем секретарь.

Я размышляю. Настолько крепкие нервы? Вероятно, парень верит в то, что Слияние существует на самом деле... Но всё равно странновато.

— Так всё же бывает, Повелитель, — правильно понимает меня Ноль первый. — Нервный стресс приводит к парадоксальной реакции.

— Ладно, — я встряхиваюсь. — Вели завтрак и одежду.

Действительно, это у меня нервы не в порядке. Мерещится невесть что... Какая угроза может исходить от донора? Сегодня его мозги будут отправлены в утилизатор. Старый я стал совсем, вот что... Нет, пора, пора менять тело,

— Доброе утро, мой Повелитель, — на экране ходячего столика Сорок пятый.

— Как дела?

— Всё спокойно. И будет спокойно ещё двадцать дней как минимум. Можно проводить операцию.

Я удовлетворённо киваю. Да, надо, надо. Не всегда выдаётся возможность столько дней проваляться в послеоперационной палате. Может ведь и так выйти, что прямо из той палаты да в плазмотрон...

Покончив с завтраком — как обычно, ароматизированная каша и витаминный напиток — я облачаюсь в комбинезон ослепительно-лазурного цвета, едва не режущий глаз. Да, такой надлежит носить только Повелителю Вселенной. И никому кроме!

Охранные роботы топают следом, и шаги их гулко разносятся по пустым анфиладам дворца. Ноги не идут, надо же... Нет, пора, пора менять тело, пока совсем не одряхлело!

В предоперационной бригада врачей дружно кланяется. Сегодня особый случай, сегодня им позволено не падать ниц. Поскольку пол может быть нестерилен местами...

Донор уже на месте, закреплён на операционном столе. Только дать наркоз осталось.

— Ну что, ничтожный, сольёмся? — неожиданно говорю я.

— Да, мой господин! — с верноподданническим восторгом отвечает парень. Я внутренне усмехаюсь. Вот она, урна для его мозгов...

Из стерилизационной камеры уже с топотом выходят мои верные роботы, неся с собой острый запах озона. Озон плюс ультрафиолет очистили их металлические тела от любой возможной заразы... Вот бы так мне очистить Оплот...

Потоки перекиси орошают меня с ног до головы. Вообще-то это дряхлое мясо неплохо послужило мне... Прощай, старое мясо, здравствуй, мясо молодое!

За прозрачной стеной дежурят телохранители. Мало ли что в операционной стоят телекамеры видеоконтроля... Камеры можно обмануть. Живые глаза тут надёжнее.

Капельница уже начала свой отсчёт. У меня и донора одновременно. Кап... кап...

Что-то вдруг меняется в мире. За прозрачной плитой бронестекла охрана валится разом, как скошенная лучом. Спустя мгновение валится вся бригада врачей — самых надёжных и проверенных, какие только возможны. Двери операционной мягко расходятся, и в помещение вваливаются какие-то личности в медицинских одеяниях. Один из них с ходу выдёргивает иглу наркозного аппарата из тела донора. Могучие роботы пребывают в полном бездействии, как макеты. Собственно, они просто не падают.

— Я уж начал засыпать, — говорит донор, — сколько вы возились...

Отвязанный парень встаёт, потирая плечи. Я тупо таращусь на происходящее, но кричать не могу. Голоса нет... Вернее, начал действовать наркоз.

— Чего-то холодно здесь... Нервы, должно быть. Ну что, начальничек мертвяков, ты хотел Слияния? Сейчас тебя сольют...

И это последнее, что я слышу...

...

-... Мой Повелитель, проснись! Момент критический!

Я медленно открываю глаза. Надо мной склонился Ноль сорок пятый, один из подручных Сорок пятого. Собственно, его зам.

Я делаю глазами знак, и понятливый малый без слов включает голосовой синтезатор. Поскольку Повелитель Вселенной непосредственно после операции беспомощен и неподвижен, словно кукла, и так же безглас. Как бы ни были виртуозно сращены нервные волокна, соединяющие мозг Повелителя с новым телом, проводимость они обретут в лучшем случае завтра. Глаза и слух, это всё, что у меня есть пока — поскольку пересадка мозга осуществляется в комплексе с сетчаткой и слуховым аппаратом... Я так вжился в эту легенду, что мне кажется — так оно всё и есть на самом деле.

— Где Сорок пятый? — металлическим голосом спрашивает синтезатор, улавливая колебания нервных электромагнитных импульсов, так и не дошедших до голосовых связок.

— Убит, мой Повелитель!

— Докладывай. Подробно. — металлически скрипит синтезатор.

Ноль сорок пятый излагает коротко и сжато. Операция закончилась вполне успешно, что его несказанно радует, но... В момент окончания операции дворец подвергся нападению. Кто, что, неясно пока, но нападавшие действовали невероятно дерзко и напористо. Как-то сумев обойти все охранные системы, они вломились в дворцовый медцентр и перебили всех, кто там находился. К счастью, охранные роботы задержали нападавших, что позволило эвакуировать Великого и Мудрого прямо из операционного бокса. Иначе бы ещё чуть, и...

— Кто из нападавших взят? Живые, мёртвые? — задаю я вопрос.

— Никто, о Великий и Мудрый! Там был сильный пожар, преступники оказали ожесточённое сопротивление. Они использовали мощную и необычную технику...

— Где Ноль первый?

— Убит, Великий и Мудрый. Нападавшие действовали очень слаженно...

Я закрываю глаза. Удалось. Всё удалось, до последней точки. Откуда знать этому Ноль сорок пятому, что всё это имитация. Даже послеоперационный шов на моей голове, и внутренний тоже — надрезали и сварили лазером, имитируя трепанацию черепа. Больно было, кстати, я и не знал, что хирургический лазер так болезненно действует, даром что местная анестезия... Ладно. Насчёт последней точки, тут я неправ. До последней точки нам шагать и шагать.

— Слушай приказ,— металлический голос синтезатора ровен и безлик, и оттого особенно страшен. — Взять Ворма и Барта. Немедленно. Если не удастся взять, уничтожить на месте. Но не упустить! Сделаешь, доложишь. Отныне ты Сорок пятый. Просто. Исполнять!

— Да, о Великий и Мудрый!

Вот так. Парень, несомненно, рад до невозможности — ещё бы, такая карьера привалила! Теперь он вернее робота при мне. Ну а секретаря я подберу в самое ближайшее время. Из наших, само собой. Легенда уже готова. Потом и этого парня, теперь уже Сорок пятого, сменим... Как всё-таки хочется спать...

"Ну и спи. Ты же после операции" — возникает в голове бесплотный шелестящий голос. — "Поздравляю, Великий и Мудрый"

...

Мнемозапись гаснет. Я обвожу глазами собравшихся.

Сегодня особый день — наша "Капелла" в полном составе, да ещё и усиленная представителями официальных органов, собралась на природе. Берег, усыпанный мелкой галькой, тянется насколько хватает взгляда. На горизонте смутно темнеют туши островов, и невозможно определить, которые из них рукотворны. Низко висящее над горизонтом негасимое светило щедро разливает расплавленное золото по глади океана.

А назавтра "Белое перо" унесёт меня далеко отсюда. Да, да, именно "Белое перо", и никак иначе. Во всяком случае, ни у кого и мысли не мелькнуло назвать новый звездолёт, вызревший в недрах спецзавода, другим именем. И экипаж тот же. Дурные приметы? Дурные приметы для дурных. На сей раз всё будет как надо, я уверен.

"Боевые орбитеры уже под контролем" — Цанг прядает ушами. — "Стрелять будут, само собой. Но не попадут. Я отвечаю"

"Как долго зреет ангельский телепорт из кристалла-зародыша?" — Динна, одетая в свою любимую мини-юбку, сидит на корточках, демонстрируя умопомрачительные плавки-стринги, которые с полным правом можно назвать виртуальным бельём — вроде бы есть, но на самом деле... К счастью, я уже давно привык и не испытываю излишнего смущения.

"Месяц. Здешний месяц" — Биан переворачивает в костре полярные орехи.

"Но это долго" — Хранитель Даммар качает головой.

"Быстрее никак. Это при достатке энергии, кстати, а при недостатке ещё дольше... Придётся потерпеть"

"Не в этом дело" — Видящая Иллариэль сегодня одета в привычный чешуйчатый костюм для путешествий, делающий её похожей на женщину-змею. Разумеется, это защитный скафандр, но выглядит стильно, не то, что у нас, ангелов, или у сэнсэев. Сидхэ, они помешаны на эстетике...

"Просто вы тут не носите одежды, откуда взять навыки вашим модельерам?" — улавливает эльфийка. — "Но я хотела сказать другое. Там очень агрессивная среда. Ни деревца, эти ужасные теплицы и строения. И опасность днём и ночью. Как восстанавливаться, где брать душевные силы?"

"Он возьмёт их с собой, Иллариэль" — Аина раскладывает на скатерти всевозможную снедь. — "Вот отсюда"

"Давай-ка ещё раз проглядим все детали" — Биан извлекает из костра прожарившиеся орехи, сдувает золу.

— Ну уж нет, — Аина переходит на звук. — Сегодня больше ни слова об Оплоте. Ни слова, ни мысли. Сегодня есть дела поважнее, чем работа. Это я тебе точно говорю, как "опалённая злом".

Аина перемещается ближе к моей жене, сидящей с необыкновенно суровым видом и глядящей в огонь.

— Спой, Иолла. Спой, а?

Ирочка бледно улыбается.

— Нет настроения, Аина.

"Опалённая злом" встаёт на колено. Неожиданно. А впрочем...

— И всё-таки, Иолла... Спой? Ну мы тебя очень просим.

Динна внезапно тоже встаёт на колено. Необычное зрелище, прямо скажем. Ещё более необычно смотрится коленопреклоненный Цанг. И уж совсем невероятно выглядит образ стоящей на колене гордой эльфийки.

"Спой, Иолла. Пожалуйста"

Я встречаюсь взглядом с женой.

"А если и я тебя попрошу?"

Она закусывает губку, встряхивает кудряшками.

— Ну что с вами делать... Что именно спеть?

— "Летящую под дождём", конечно, — чуть улыбаюсь я.

И разом всё замирает. Даже джунгли, перешёптывающиеся и пересвистывающиеся на все лады, затихают в ожидании. И даже вечный океан, неспешно и лениво опрокидывающий длинные пенящиеся валы на берег, где мы расположились на пикник.

"Я люблю тебя,

Вот уже тысячу лет

Мы с тобой были всегда

И всегда будем..."

Слова старинной и вечной ангельской песни звучат и звучат, проникая в душу. А телепатия не оставляет сомнения в смысле сказанных слов.

"Даже злобная смерть, всё ж добравшись до нас

Не сумеет нас разлучить.

Иль она заберёт нас обоих враз

Или вместе оставит жить..."

Допев последние слова, Ирочка замолкает. И все молчат.

— Не получилось "Летящей под дождём" — в глазах моей жены отсветы костра. — А вот эта вышла.

И только тут я замечаю — наша Мауна, с самого прибытия сюда сидевшая необыкновенно тихо, ушла на берег и сидит у самой кромки набегающих волн.

Я осторожно подхожу сзади, обнимаю девочку под крыльями — она послушно разводит их слегка в стороны. Надо же, совсем большая стала. Скоро мать догонит в росте...

— Папа, ты действительно никак не можешь, чтобы туда не идти?

Она смотрит на меня так, как будто я сейчас исчезну. Как голограмма...

— Я должен, Мауна.

— Ведь мама тоже пойдёт за тобой, — это уже не вопрос, просто констатация факта.

— Думаю, да, — если бы даже я и хотел соврать, всё равно не смог бы. Ангелы не врут. — Только это будет не скоро. Очень не скоро. Если... всё получится.

Она смотрит и смотрит. Маленькая моя...

— Я понимаю, папа. Иди. Иди, а мы будем ждать.

В её огромных глазах светится сейчас недетская мудрость. Маленькая крылатая женщина. Моя дочь.

КОНЕЦ?

Нет, не конец! Надежда остаётся.

24.09.08 Челябинск