— Наш броник еле ползает.
— Босс разрешил пустить в дело "Убедительного".
Вот теперь я удивился.
— Круто!
Гррот помолчал.
— Их там очень много, Брргарр. Сотни две, наверное.
В ангаре, куда вела потерна, стояла вся наличная техника, которой располагал объект. Два из трёх броневиков были давно разукомплектованы, третий же переделан под газогенератор, топившийся дровами — благо мёртвый лес вокруг стоял в изобилии. Правда, дерево уже изрядно погнило, но при нынешних бесконечных зимах ещё на несколько годков должно хватить...
А всё оставшееся горючее находилось в баках "Убедительного". Я с удовольствием оглядел машину — да, и в самом деле такая штука может убедить несогласных... Настоящее свидетельство военной мощи бывшей империи.
Тяжёлый бронеход возвышался над головой, грозно ощерив жерла пяти орудий. Четыре лёгкие пушечки, спаренные с пулемётами, в расположенных уступами боковых башенках, и огромный куб главной башни, с тяжёлым орудием для борьбы с сильно бронированными целями и бетонными укреплениями. Броня в три пальца толщиной, плюс противогранатные решётки, делающие бесполезными ручные гранатомёты. Генерал Угррур прав, как всегда — раз в банде столько народу, чем рисковать единственным ходячим броневичком, сегодня следует не поскупиться и вывести из стойла нашего "Убедительного".
Где-то в недрах убежища загремели звонки громкого боя, и спустя считанные мгновения забухали тяжёлые шаги. Я ощутил невольную гордость — спецназ, он и спустя столько лет спецназ.
Четыре десятка бойцов заполнили ангар, быстро и без суеты построились. Ребята в впрямь смотрелись ещё ничего, в бронежилетах и касках, с автоматами под мышкой и лопатками-топориками на заду. Правда, хвосты изрядно облезли, ну да радиация она никому не мать родная...
— Ребята! — генерал вышел вперёд, с явным трудом переставляя ноги. Он был старше меня лет на тридцать, и вообще был самым старшим из нас. — Опять каннибалы нагрянули в гости. Нужно устранить...
— Будет сделано! — рявкнули ребята, строго соблюдая устав. Вообще-то в последние годы Угррур не настаивал на непременно уставном к нему обращении. Но как-то само собой повелось... И вообще, дашь себе раз поблажку, другой, и конец бункеру. Вместо гарнизона специального назначения останется кучка грязных норушников, а там и до выползков скатиться недолго...
— Экипаж, в машину! Десант на броню! — зычный голос у Гррота, ничего не скажешь. В закрытых помещениях особенно.
Взвыл электромотор. Врата потерны дрогнули и начали медленно отползать в стену, открывая выход наружу. Свежий ветер ворвался в раскрытый зев, вытесняя неподвижный стылый воздух подземелья, но тепла я не ощутил. Вот дела, ведь лето уже на носу, если судить по календарю... Хотя "лето", это было там, до Конца света. Сейчас есть только морозный сезон и безморозный.
Двигатель "Убедительного" тяжко взревел, разом загасив все иные звуки, стены и пол мелко задрожали. Каждые три года на бронеход ставили свежий комплект аккумуляторов из НЗ, обноски же шли на броневичок и связистам. И это глубоко правильно — оружие должно быть исправно и в любой момент готово к применению. Как сегодня.
Чудовищная машина взяла с места плавно, лязгая широкими гусеницами, двинулась на выход. Ещё чуть, и мы выбрались на волю.
Я закинул голову, жадно вдыхая холодный воздух. Над головой рассыпалась вязь созвездий, и среди них выделялась Опрокинутая Чаша... А вот и Несбывшаяся Надежда...
Я невольно вспомнил, как ещё пацаном-школьником бегал в астрономический кружок. Вообще-то я изначально хотел стать лётчиком, но незаметно увлёкся астрономией, которую изучали на курсах юных штурманов. До чего доходило — я всерьёз подумывал, не пойти ли мне в университет...
Я усмехнулся. Много глупых идей витало в моей голове. Но жизнь, как обычно бывает, внесла свои коррективы. Армия, спецназ, особый объект номер...
А потом наступил Конец света.
Разумеется, был период конфронтации, обмен резкими заявлениями. Потом всё вдруг как-то наладилось, и по радио зазвучали бодрые марши и успокаивающие вести. Послы обменивались похлопываниями по плечам, приветственно мели пол пушистыми хвостами... "Наконец найдены взаимоприемлемые решения наболевших вопросов". Казалось, демобилизация вот-вот будет объявлена...
И только потом, уже после Конца света, я понял — решение действительно было найдено, и обе стороны готовились его исполнить.
Самое интересное, что война так и не была объявлена. Разумеется, первый ядерный удар должен быть внезапным, но после-то могли объявить? Впрочем, это уже не имело никакого значения. Даже добивающие удары прекратились буквально через несколько дней — уж очень устрашающе выглядели результаты того, самого первого удара.
Вообще-то самым тяжким был первый год, когда беспросветный мрак окутал планету, и вслед за бескрайней ночью пришёл свирепый мороз, дополненный ураганными ветрами. Народу в убежищах тогда ещё было много, страшная теснота, плач детей, визги и истерика женщин, свирепые драки между мужчинами, сумасшедшие, не боявшиеся даже выстрелов в упор... Потом стало легче. Все, кто не выдержал, отправились в Обитель Предков — кто-то удавился на проводе или шнурке, кто-то получил нож или клыки в шею от соседа, кто-то пулю от охраны... А кто-то просто умер, и все дела. И пайку увеличили, поскольку количество едоков упало многократно.
А потом наступила тоска.
Год шёл за годом, но бетонные склепы атомных бункеров так и оставались приютом уцелевших. Нет, никто не звал их "домом" — как можно? Дом, это же... это...
Никто ничего не строил. На второй год от Конца света, когда мутное солнце нарушило наконец беспросветный мрак, кое-где попытались наладить сообщение, пусть даже нерегулярное, и жалкое подобие производства. Однако неожиданно выяснилось, что никакой экономической основы для такого сообщения нет — остатки выживших сидели в убежищах и медленно проедали запасы консервов.
Когда же ещё через несколько лет стало возможным жить на поверхности, обнаружилось, что практически весь домашний скот благополучно съеден. И хуже того, не стало никаких диких животных — все передохли ещё в ту страшную Великую Ночь.
Возможно, где-то кто-то и пытался ещё наладить мирную жизнь — мне о том было неизвестно. Великая цивилизация распалась, и эфир пустел с каждым годом. Вот уже лет десять не было известно ничего о том, что творится у наших бывших врагов — именно бывших, потому как исчезли причины, вызвавшие соперничество. И вообще, враги отныне были у всех одни — вот такие банды каннибалов, уничтожавшие и без того призрачные шансы выжить.
И климат изменился. Наш генерал проговорился как-то — на обоих полюсах море сковали льды, образовавшиеся в ту первую зиму, и льды эти не собирались таять. Это казалось многим удивительным, но я не зря ходил в астрономический кружок в далёком, страшно далёком детстве. Всё было просто — льды рассеивали тепло, которое посылало солнце нашей истерзанной планете, и вот уже не только на море, но и на суше в высоких широтах понемногу формировалось нетающее белое одеяло. До Конца света здесь, мне помнится, даже в разгар зимы снег никогда не лежал долго — выпадет и растает. Сейчас же большую часть года мороз цепко держит землю и мёртвый лес, и снега сходят только к началу лета — то есть "безморозного периода", заменяющего отныне лето...
"Убедительный", густо облепленный десантом, вырвался наконец из мёртвого леса и прибавил ходу. Липкая грязь летела с гусениц, и я мельком посочувствовал ребятам, сидевшим на откинутых противогранатных решётках по бортам — шерсть колтуном станет... Сам я сидел на такой же решётке главной башни — сюда грязь не долетала, и обзор неслабый. Мне, как бывшему командиру взвода, положено. Бывшему, потому что теперь уже все вооружённые силы нашего объекта едва тянут на взвод.
Неожиданно выплыла откуда-то извне холодная и спокойная мысль — а зачем? Зачем мы мчимся к руинам древней подстанции, дабы покарать и уничтожить шайку каннибалов? Конец неизбежен. Не эти, так другие доедят случайно уцелевших в округе, потом пережрут друг друга... А нам в бункере провизии хватит до самого конца.
Я тряхнул головой. Нет! Так не должно быть. Мы — армия, и мы обязаны обеспечивать покой мирных граждан. Пусть их осталось всего ничего, пусть они обречены, но пока есть хоть один — мы обязаны защищать...
"Вы уже защитили" — не сдавался внутренний голос, чужой и холодный — "Если бы не ваша славная армия, все были бы живы".
"Молчать!" — мысленно рявкнул я, не в силах сносить издевательства над собственным рассудком. Если начать сомневаться перед боем...
"А не лучше ли тебе помолчать и подумать?" — спокойно и холодно возразил всё тот же голос — "Тем более что другой возможности может и не представиться"
И тогда я запел. Нет, пел я негромко, и никто не услышал моего марша за лязгом боевой машины. Но голос отстал. Добрый строевой марш — лучшее средство от лишних мыслей.
Небо на востоке начало стремительно светлеть, звёзды поблёкли и готовы были вот-вот исчезнуть. Мне почему-то страшно не хотелось этого, и я неотрывно вперился в созвездия. Опрокинутая Чаша и Несбывшаяся Надежда...
А впереди уже горбился пологий вал Промаха. Что-то не заладилось в тонком механизме ракеты, и заряд, который должен был покончить с нашим объектом, образовал гигантскую воронку далеко в стороне.
Ещё чуть, и стали видны костры, освещающие перекорёженные конструкции и угрюмые туши сгоревших трансформаторов. От самого главного здания подстанции остались бетонные колонны и косо торчащие остатки стен. Вот странно, уже которая шайка каннибалов обосновывается в этих развалинах, хотя там повсюду костяки валяются... Может, у каннибалов это даже вызывает прилив аппетита?
"Убедительный" резко сбавил ход, и десант разом посыпался на землю. Освободившиеся от груза решётки с лязгом вставали на место.
— Наконец-то! — из какой-то ямы вынырнули трое разведчиков, у одного на спине болталась плоская коробка рации. — Смерти ждать скорее, чем вас...
— Доложите обстановку! — прервал неуставные сетования Гррот.
— Обстановка обычная. Нажрались и отдыхают. Гррот, похоже, это таки две слившиеся воедино банды. И одна из них выползки.
— Основания?
— Гранатомёты у них, и пулемёт крупнокалиберный. Грамотно поставили, сволочи, прямо на верхней площадке трансформатора горелого. На броневике и не подойти.
Гррот обнажил клыки. Нет ничего отвратительней бывших военных, скатившихся к каннибализму. Неужели так сложно застрелиться?
Первые лучи солнца брызнули на землю, и в стане врага стали очевидны признаки суеты. Действительно, с двух тысяч шагов наш "Убедительный" был отлично виден в свете разгорающегося утра. Можете не суетиться, покойники. На открытой местности, ну куда вам деваться?
— Ложись!
Все разом легли, и вовремя — очевидно, расчёт крупнокалиберного пулемёта не выдержал и послал наугад длинную очередь. Пули с визгом прошлись по броне, взметнули фонтанчики грязи.
Главная башня "Убедительного" даже не шевельнулась, зато одна из малых повернулась и звонко плюнула из пушечки. Короткая вспышка и донёсшийся спустя несколько мгновений гул взрыва известил, что никакого пулемёта у противника больше не имеется. Всё-таки мудр наш старик, ничего не скажешь. Вот бы сейчас мы танцевали на нашем утлом броневике... да как бы не сожгли его, пожалуй.
— Встали и пошли! — прозвучала спокойная команда.
Процессия, возглавляемая бронеходом, двинулась вперёд, неспешно и неотвратимо. Сейчас подонки, обманутые кажущейся удалённостью и медлительностью "Убедительного", рванут из развалин, и начнётся охота.
Главная башня наконец ожила. Громоздкий куб повернулся, поводя стволом, и орудие ахнуло, разнося вдребезги какой-то уцелевший чудом железный сарайчик и недвусмысленно поторапливая несознательных — пора давать ходу...
И действительно, несколько фигур метнулись было в степь, но коротко протрещали автоматы, и они свалились, не добежав даже до остатков некогда стоявшего забора. Я оскалил клыки. Всё было ясно — главарь банды, очевидно, был некогда офицером, и сообразил, что бежать бесполезно. Они решили драться.
— Укрыться! Держаться за бронёй!
Со стороны руин послышались одиночные выстрелы, и тотчас заговорили пушки и пулемёты "Убедительного". Десант плотнее сдвинулся за широкой кормой бронехода, ещё и с выдвинутыми боковыми щитами — теперь нас разделяло полторы тысячи шагов, вполне могут положить кого-нибудь...
Снова ахнул главный калибр, уничтожая невидимую мне огневую точку. Мелкие же пушки били теперь непрерывно, вылущивая засевших в хлипких укрытиях автоматчиков и карабинеров. "Убедительный" двигался нарочито медленно, давая возможность экипажу расстрелять как можно больше врагов. Ничего, недолго уже... Ещё немного, и стрелкам-башнёрам бронехода можно будет пустить в ход огнемёты, и тогда жареного мяса у каннибалов будет вдоволь. Вот разве что не останется едоков.
Грохнула выпущенная издалека граната — явный недолёт. Глупости, паника это, похоже...
Немногие уцелевшие бойцы первой линии не выдержали наконец, бросились бежать, избавив экипаж от необходимости расходовать заряды огнемётов. Пулемётами обошлись, это проще.
Перевалив через невысокую гряду битого кирпича, обозначавшую некогда существовавшую ограду, "Убедительный" уверенно направился вглубь территории. Мой взгляд скользнул по покорёженным остаткам конструкции, украшенным поржавевшей эмалированной табличкой с аббревиатурой, и откуда-то всплыло в памяти: "открытое распредустройство"... Впрочем, среди этих горелых железяк и колотого фарфора могут прятаться недобитки...
— Рассыпались!
Десант вышел наконец из-за широкой и надёжной спины боевой машины, рассыпаясь по территории для зачистки. Кто-то метнулся мне наперерез, выстрелив из обреза — я свалил его короткой очередью. Второму, с карабином, просто не повезло — то ли патроны кончились, то ли осечка — разбираться мне некогда...
Характерные звуки огнемётов и истошные вопли отметили падение главного рубежа вражеской обороны — руин центрального здания, где когда-то был главный щит управления и прочее релейное хозяйство подстанции. Так, осталось пустяки. Сейчас "Убедительный" совершит обход территории...
Мощный взрыв потряс землю и небо. Громоздкая главная башня бронехода отлетела и упала совсем рядом со мной, исходя едкой вонью. Фугас... Надо же, допёрли, сволочи, заложили фугас, кто бы мог подумать...
И тут же, словно по сигналу, из всех дыр и ям с рёвом полезли недобитые каннибалы. Их оставалось ещё не меньше сотни.
