Случай из практики. Караванная тропа

Надеюсь, я фыркнул достаточно грозно, чтобы Фергия оставила эту идею. Как бы не так...

— На первое время сойдет, — решила она и уселась верхом. — А потом я что-нибудь придумаю. Ну... чтобы не ущемлять ваше драконье достоинство, но путешествовать с относительным комфортом.

"Она что, полагает, это будет на постоянной основе?" — ужаснулся я.

— Кстати, как мы будем общаться там, наверху? — живо спросила Фергия. — Вы услышите, если я закричу, что падаю, или предпочтете сделать вид, будто оглохли?

Я только вздохнул и кивнул.

— Это вы какую версию подтверждаете? Первую? И на том спасибо... А если я постучу вас по спине, вы почувствуете? Что вы так на меня смотрите? Вдруг я сверху замечу что-нибудь интересное, и мне нужно будет развернуть вас в ту сторону! Давайте-ка договоримся об условных знаках...

На это ушло еще какое-то время, но наконец Фергия решила, что мы готовы к вылету. Признаться, я уже жалел, что согласился на эту авантюру, но отказываться было поздно. К тому же, следовало поторопиться: ночь перевалила за середину, и если я хочу оказаться в оазисе к рассвету, придется поработать крыльями! Главное, чтобы Фергию не сдуло... Поймать-то я ее поймаю, но вряд ли ей понравится, если дальше я понесу ее, покрепче зажав в лапе. Хотя так намного надежнее, так и наши хроники говорят. Вернее, инструкции опытных драконов для тех юнцов, которые намерены, следуя заветам предков, похитить девицу. Главное, не упоминать об этом при Фергии, иначе она из меня не то что потроха, а самое душу вынет, чтобы ознакомиться с этими записями!

Я мчался навстречу рассвету, словно соревнуясь с солнцем, кто быстрее: я успею достигнуть оазиса до утра или оно первым коснется лучами старых пальм? Давно мне не приходилось летать с такой скоростью и, боюсь, моей всаднице было не слишком-то уютно, но спускаться, чтобы спросить ее об ощущениях, я не стал. Главное, Фергия не свалилась, чего я поначалу очень опасался, а пару раз, я чувствовал, принималась колотить меня пятками по бокам. Поскольку насчет условных знаков, подаваемых при помощи ног, в нашем списке ничего не было сказано, я решил, что так она выражает восторг от полета. Правда, я предпочел бы, чтобы Фергия окоченела и не шевелилась: даже мне, мягко говоря, неприятно, когда меня бьют подкованным тяжеленным сапогом по ребрам — у меня не настолько мощная броня, как у старших родственников! Те бы не почувствовали, хоть кувалдой по ним лупи, вернее, ощутили бы какую-то помеху, сродни прикосновению мушиных лапок к коже, не более того. А я вот опасался, как бы Фергия мне чешую не повредила... Да, я изнеженный лентяй, как в сердцах называет меня матушка, когда я показываю нос домой, но, боюсь, меня уже не переделать. И уж тем более, не человеческой волшебнице этим заниматься...

Мы с солнцем достигли оазиса одновременно: я приземлился, едва успев погасить скорость, и поднял клубы песка, сквозь которые пробились яркие утренние лучи.

Фергия скатилась с моей спины и минуты три выражалась крайне экспрессивно и исключительно нецензурно, причем ни разу не повторилась — чувствовалась богатая практика. Из ее выразительной речи я уловил, что полет — это потрясающе, однако драконы совершенно не приспособлены для комфортного путешествия, а таких толстокожих типов, как я, еще поискать нужно! Она, дескать, несколько раз просила меня сбавить ход, но я хоть бы ухом повел... У меня нет наружных ушных раковин, о чем я и сказал, обретя человеческий облик, и Фергия выразительно закатила глаза.

— Это образное выражение, Вейриш! И скажите, вы что, в самом деле не чувствовали, как я пытаюсь привлечь ваше внимание?

— Я думал, вы так выражаете восторг, — честно ответил я.

— Да? Сериями ударов, о числовой последовательности которых мы договорились на берегу, то есть на земле? Или вы считать разучились?

— Речь шла о руках, — напомнил я.

— Руками я держалась, чтоб меня не сдуло с вашего загривка! — рявкнула она, сделавшись до ужаса похожей на меть. — Нужно было вас каким-нибудь заклятием уколоть, это бы вы наверняка истолковали правильно!

— Я мог дернуться от неожиданности, и вы бы полетели вниз.

— Только поэтому я и удержалась, — буркнула Фергия и попрыгала на месте, ругаясь сквозь зубы. Видимо, ноги и седалище затекли. — Нет, непременно нужна какая-то упряжь... И чтобы не свалиться, и чтобы вы адекватно реагировали на команды, а не делали вид, будто ничего не поняли.

— Но я в самом деле не понял! — возмутился я, предпочтя пропустить мимо ушей ее слова о командах.

Еще не хватало, чтобы дракон подчинялся человеку, будь тот хоть самым могущественным магом... Мне доводилось слыхать о тех, кто добровольно сотрудничал с людьми, но это было в глубокой древности. И, что показательно, ничем хорошим такие союзы не заканчивались...

— Вот мы на обратном пути и проверим, как у вас с обучаемостью, — пообещала Фергия и огляделась. — Итак, вот наш оазис. Судя по непередаваемому аромату, где-то поблизости кто-то то ли сдох, то ли нагадил... на несвежий туп.

— Там отхожее место, — пояснил я, принюхавшись. — Обычная яма в земле. Верблюды, правда, все равно облегчаются, где хотят, но люди...

— Люди могли бы засыпать отходы жизнедеятельности хоть песком, благо его кругом предостаточно, — проворчала она. — Дикие нравы!

Я промолчал большим усилием воли.

— С этим запахом понятно, но вот откуда мертвечиной тянет? — продолжала Фергия. — Вы вчера этот запах чуяли?

— Нет, — подумав, ответил я. — Но если труп был свежим, то я мог ничего не заметить, а по жаре...

— К вечеру он уже завонял, — согласилась она и решительно направилась в тень раскидистых пальм.

— Либо я не обратил внимания, — признался я. Честное слово, не помню, чем здесь пахло вчера!

— Да, наблюдательным вас не назовешь, — усмехнулась Фергия. — Вейриш, а что, в этом оазисе никто не живет? Я слышала, у каждого такого дивного местечка есть хозяева. Вроде бы барадзины контролируют крупные оазисы...

— Этот, по-вашему, похож на крупный? — вздохнул я. — Вернее... Когда-то он был намного больше, но пустыня наступает неумолимо. Остался только один колодец, а растительности всего ничего. А бывают оазисы, Фергия, размером не меньше вашего поместья, и некоторые способны прокормить сотни людей.

— Вот оно как... — пробормотала она. — Но, может, если бы за этим местом присматривали, оно бы не пришло в такой упадок?

— Всё возможно, — согласился я. — У барадзинов много секретов, вот только они ушли отсюда три или четыре поколения назад.

— Почему?

— Потому что Адмар разросся, и путь на восход сделался довольно оживленным. Вам бы захотелось жить на торной дороге?

— Что-то я не замечаю большого оживления...

— Не сезон. К тому же, многие караваны минуют этот островок. До предгорий всего три дня пути, а там воды намного больше. И если нужно сделать крюк, чтобы зайти сюда, то... — я развел руками.

— Понятно, — кивнула Фергия, оглядываясь по сторонам. — В самом деле, не стоит терять время ради такого сомнительного места отдыха. Вейриш, а кто следит за колодцем? Что, если его засыплет песком во время песчаной бури? Или кто-нибудь в нем утонет? Нехорошо выйдет, согласитесь?

— Каждый, кто здесь останавливается, должен позаботиться об оазисе, — пояснил я. — Расчистка колодца тоже входит в обязанности путешественников.

— На Севере говорят — у шести рулевых лодка с течью, — хмыкнула она. — Вейриш, неужто вы видели так много людей, которые станут выполнять эти вот негласные обязательства, если есть возможность свалить их на кого-нибудь другого? А в итоге никто ничего не делает!

Я вынужден был согласиться, что она права. Есть, конечно, честные путешественники, но сколько таких в общей массе?

В тех оазисах, где кто-то живет постоянно или хотя бы сезонами, присмотр за колодцами устроен не в пример лучше. Однако жители и плату за постой берут...

— Да, — сказала Фергия, снова осмотревшись. — Хорошее было местечко.

— Только не говорите, что хотите его присвоить. Вас, мягко говоря, не поймут.

— Нет, зачем оно мне? Далековато от города, а летать я не умею. Просто жалко: еще лет десять, и от оазиса ничего не останется. Впрочем, теперь я отвлеклась! Мы ведь не затем сюда явились...

— Да уж, — пробормотал я. Ужин забылся, как сон, и я чувствовал, что скоро снова проголодаюсь. Что делать, придется терпеть!

Фергия прошлась туда-обратно, зачем-то заглянула в колодец, кивнула каким-то своим мыслям и поманила меня поближе.

— Вейриш, как по-вашему, кострище свежее?

— Относительно. Не вчерашнее, это точно, но и не месячной давности. Сами принюхайтесь.

— Я и нюхаю... — она снова огляделась и дернула меня за рукав. — Видите?

— Лист у пальмы обломан? И что с того?

— Он не успел засохнуть. Немного пожух, но... пожалуй, сломали его самое большее вчера. Но вы не видели каравана поблизости, верно? Значит, тут никого не должно быть?

— Выходит, так, — вынужденно согласился я.

— А возможно такое, что в последние две-три недели сюда вообще никто не заглядывал?

— Да, вполне. Говорю же — не сезон сейчас для путешествий. Все, кто должен был вернуться, уже вернулись, а в обратный путь караваны отправятся, когда прекратятся бури. Не здесь, дальше на восходе, — махнул я рукой в ту сторону. — В это время года даже я не отважусь туда лететь. Вы видели когда-нибудь бурю в пустыне?

— Нет, только на море, но могу представить, каково это, когда вместо воды на тебя обрушивается песок... — вздохнула Фергия. — Хм... А те, кто припоздал и ушел из Адмара поздно, вряд ли заворачивали сюда, верно?

— Конечно. Зачем, если они только что вышли и еще полны сил? Они, скорее, постараются срезать путь и заберут дальше к западу, если старший караванщик достаточно опытен и рисков, чтобы отважиться на такое. А может, наоборот, сделают крюк и пойдут вдоль гор. Там своих трудностей хватает, зато есть возможность укрыться от бурь, а в скалах можно найти источники.

— Тогда постановим, что после каравана Оталя здесь никто не бывал.

— Если он тоже сюда сворачивал, — поправил я.

— Да, конечно... — Фергия снова принюхалась. — Вот только, Вейриш, если тут уже три недели нет ни единой живой души, не считая птиц, всяческих ползучих гадов и насекомых, откуда тогда так воняет?

— Я же сказал — из ямы.

— Она от нас с подветренной стороны, а несет так, будто кто-то только что нагадил прямо мне под ноги! Вы что, простыли и не чуете? Хотя такое даже с насморком унюхаешь, — добавила она и чихнула.

— Вы угадали, — сказал я, взглянув на землю.

— Что именно? Вы простудились и не ощущаете запахов?

— Нет, вы стоите в... гм...

Фергия снова высказалась нецензурно, увидев, во что именно вляпалась, и принялась яростно отчищать подошву о сухую землю. Не уверен, что это помогло. Нужно будет попросить ее воспользоваться магией, чтобы избавиться от этого непередаваемого аромата, прежде чем пускать к себе на спину!

— Одним словом, здесь кто-то есть, — заключила она. — Но прячется он весьма искусно, раз уж ни вы, ни я его не обнаружили. И он однозначно жив, поскольку это вот... совсем свежее. Не удивлюсь, если несчастный обделался, увидев вас!

— То есть опять я во всем виноват?

— А что, есть другие варианты? — спросила Фергия, приставила ладони рупором ко рту и гаркнула на весь оазис: — Эй, человек! Выходи! Мы не причиним тебе вреда!

Перепуганные птицы стаей снялись с макушек пальм.

— Сомневаюсь, что вы его убедите, — сказал я, поковыряв в ухе — в нем зазвенело.

— Человек! — не слушала меня Фергия. — Нас нанял торговец Оталь, он ищет своего племянника, Ориша! Если ты что-нибудь знаешь о нем и о караване, лучше покажись подобру-поздорову, иначе, если я начну тебя искать, от этого оазиса вообще ничего не останется!

Она посмотрела на меня и спросила:

— Так лучше?

Я не нашелся с ответом. На месте неизвестного (если он действительно был здесь, а следы оставил не какой-то пустынный зверь, сожравший тухлятину), я бы предпочел закопаться поглубже в песок и не дышать, чтобы не выдать себя ни единым движением. Правда, с Фергии станется поднять весь этот песок в поисках затаившегося, но он-то об этом не знал...

— Считаю до шести, — сказала Фергия. — Потом пеняй на себя. Один... Два...

Она не двигалась с места и вроде бы ничего не делала, но в оазисе вдруг ощутимо потемнело. Стих ветер, умолкли птицы, а воздух вдруг сгустился, будто перед грозой.

Я покосился в сторону: из-под деревьев выползал туман, какого здесь отродясь не бывало. Густой и плотный, он завивался толстыми плетьми между стволами, стелился по земле, и солнечные лучи, не в состоянии пронизать насквозь и испарить, лишь окрашивали его в густо-синий цвет...

Повеяло холодом. Не тем привычным, какой можно ощутить в пустыне ночью, нет, это был промозглый сырой холод северных морей — мне довелось однажды заблудиться в тумане зимней ночью, и я помнил, как тяжелели с каждой минутой обледеневшие крылья, как трудно было дышать, и даже мысли будто бы цепенели...

— Не убивайте! Не убивайте! — послышался слабый голос со стороны ямы, и из кустов выполз на четвереньках худой полуголый мужчина, уткнулся лбом в землю и сцепил руки на затылке в знак покорности.

— Да не собираемся мы тебя убивать, — неожиданно дружелюбно сказала Фергия, и туман начал рассеиваться. Минута — и только капли влаги на листьях напоминали о нем. — Ты кто такой? Как зовут, откуда взялся, что тут делаешь?

— Прячусь... прячусь... — тут незнакомец подглядел одним глазом, чтобы понять, как обращаться к собеседнице, снова зажмурился, явно желая развидеть это зрелище, но потом вдруг посмотрел на меня и завопил: — Вейриш-шодан! Вейриш-шодан, ты ли это?! Спаситель!

— Ты меня знаешь, но я тебя не помню, — сказал я. — Назовись.

— Мое имя Ургуш, Вейриш-шодан, я помощник караванщика... был им, пока не случилось это!

— Что — это? — с любопытством спросила Фергия. — Давай-ка, рассказывай. Или сперва перекусишь? Ты, должно быть, оголодал здесь?

— Я ел лишь плоды, прекрасная шади, — закивал он изо всех сил. — Какие переспели, какие еще зеленые, но что было делать? Пустынных ящериц не поймаешь, они слишком быстрые!..

— А, понятно тогда, отчего с тобой приключилась болезнь, — сморщилась она, не обратив внимания на комплимент. — Немудрено расстроить желудок с таким питанием... Ну так начинай говорить, Ургуш! Чем быстрее ты нам расскажешь обо всем, что случилось, тем скорее вернешься в город и сможешь помыться и нормально поесть!

— Нет, нет, шади, я не вернусь в город! — замотал он головой и начал отползать назад. — Меня убьют, если узнают, что я видел!

— Кто тебя убьет? — нахмурился я. — Давай-ка по порядку, Ургуш. Ты, значит, служил помощником караванщика, но куда подевался этот караван? Что с ним случилось?

— Ушел, — прошептал тот и сел на пятки. Теперь видно было, что он совсем еще молод, только сильно оброс за время вынужденного отшельничества, а потому кажется старше своих лет.