Чуйка

— Это парализатор. Тоже одноразовый. Человека выключает примерно на час. Насчёт циклопов ничего сказать не могу, на них эти устройства ещё не испытывали. Возьмите с собой, может быть пригодится. Но используйте только в крайнем случае, потому что без гарантии.

— Ещё что-нибудь мне с собой дадите?

— Из артефактов могу дать только вот этот кошель. Он практически безразмерный, так как внутри другое число измерений, поэтому можете сложить туда всё, что собираетесь взять с собой, и просто приторочить его к поясу. А ещё я вам дам пеленгатор маячка, находящегося в пограничном брелоке. Это не совсем артефакт, совместная разработка Погранслужбы Земли и ещё одной внешней структуры аналогичного профиля. Работает в пассивном режиме, подзаряжаясь от входящего сигнала. Слева кнопка включения, справа — выключения. Стрелочка указывает направление на объект.

— А если объектов два? — уточнил Степан.

— В этом случае стрелка будет осуществлять колебательное движение, указывая то на один маячок, то на другой.

— Спасибо, Соломон Маркович, а где я могу раздобыть обычное снаряжение?

— Пойдемте, молодой человек, я таки сам провожу вас на вещевой склад. Заодно переоденетесь и переобуетесь — в ваших мокасинах лазить по болотам не комильфо. И тесёмки к тюбетейкам не забудьте пришить.

На вещевом складе Степан подобрал себе комплект камуфляжной одежды, сапоги болотники, берцы, раздвижной телескопический шест из углепластика. Дополнительно взял большую бухту плетённой альпинистской верёвки кабельного типа. С тремя пучками полиамидных нитей в мягкой защитной оплётке. Захватил также маленький моток репшнура, несколько толстых стальных клиньев, пару десятков различных скальных крюков, карабины и молоток. А также консервы, флягу с водой и всякую мелочёвку, включая фонарик. Потом зашёл в медслужбу, чтобы привиться.

Покончив со сборами, зашёл к генералу. Секретарша пропустила его, ничего не спрашивая. Видимо была предупреждена заранее.

Генерал был в кабинете один. Степан почувствовал, что он нервничает. Голос был ровный, спокойный, руки не дрожали, даже на лице была прямо таки написана уверенность в благополучном завершении спасательной операции, но волнение всё равно ощущалось.

— Садитесь, Степанов. Я вас ещё на пару минут задержу, — генерал сделал паузу. — Понимаете, то, что мы с вами делаем сейчас, идёт в разрез со всеми инструкциями и наставлениями. Я не должен был вас отпускать одного, вы не должны были идти туда без детального плана действий. Но сейчас нет другой возможности вытащить наших ребят. Я оставляю за вами полную свободу действий. Можете попробовать договориться. Вот вам женьшень для выкупа. Если почувствуете, что не получается, идите на силовой вариант. Единственное пожелание, постарайтесь там никого не убивать. До портала вас отвезёт Измайлов. Выйдете из него на маленький островок на болоте. Всё остальное — на ваше усмотрение. И постарайтесь вывести обоих. Порошки — как получится, не зацикливайтесь на них. Главное — наши товарищи. Если ничего не получится — возвращайтесь. Обещаю, что на вас за это никто косо не посмотрит.

— Не волнуйтесь, товарищ генерал, я их выведу. Одиночные рейды — это нормально и привычно. Так даже проще. Разрешите идти?

— Идите и обязательно возвращайтесь. Это приказ.

В приёмной Степана уже ждал Александр. До машины — уже ставшего привычным чёрного минивэна — они прошли молча и оба сели сзади.

— Сколько нам ехать? — спросил Степан.

— Это за Кондопогой, часа за четыре доберёмся.

— Тогда я посплю, — сказал Степан, откидываясь на спинку сидения. Ответа Александра он уже не услышал.

Поспать перед рейдом у Степана давно вошло в привычку. Там бывало по-всякому. Иногда удавалось прикорнуть на часок-другой, но чаще приходилось обходиться без сна несколько суток. Это тяжело. Не все выдерживают. Поэтому Степан приучил себя спать впрок, "на массу". Так и организму проще и не нервничаешь перед заданием. Проснулся он, когда минивэн съезжал с Мурманского шоссе на просёлок. Ещё через пять минут они были на месте. Машина встала. Дальше дороги не было — берег плавно понижался к обширному затянутому ряской болоту, над которым клубился белый туман. Вечерело. Опять стал накрапывать дождь.

Попрощавшись с Александром, Степан достал из кошеля шест, раздвинул его и, пробуя перед собой дно, пошёл в сторону тумана, стараясь по возможности, наступать на кочки, но иногда погружаясь ниже колена. Когда он вошёл в туман, дно под ногами стало подниматься. Одновременно вокруг посветлело. В тамбурном мире никаких признаков вечера не наблюдалось. Плотно затянутое облаками небо светилось равномерно и не давало никакой возможности не только определить местное время, но даже сориентироваться по сторонам света.

Тут тоже было болото. Но не проходимое, как на той стороне, а глубокое, возможно даже бездонное, в нём не росли деревья, почти не было кочек, а плавучие островки травы и ряска чередовались с чёрными бочагами. Болото окружало островок по всему периметру. Лишь с той стороны, откуда пришёл Степан, пологий берег подступал непосредственно к туманной полосе. Другого пути с островка не было. Для любого, кто оказался бы тут без пропуска.

У Степана пропуск имелся и он, не теряя напрасно времени, переломил его пополам.

В мире циклопов островок оказался почти таким же, как в предыдущем, только заросшим кустарником, и не было на его краю никакого тумана, а вот местность вокруг претерпела существенные метаморфозы. Болото никуда не делось, но имело совсем другой вид. Пропали бездонные бочаги с чёрной водой, тут и там из воды поднимались деревья. Редкие невысокие сосны выглядели болезненно, но они на чём-то росли, а значит, твёрдое дно было совсем недалеко. Поверхность местами поросла травой, напоминающей осоку. Между этими "полянками" располагались отдельные кочки, окружённые плотным ковром ряски. По такому болоту можно было ходить. Осторожно, прощупывая дно шестом, обходя "окна" ряски и стараясь наступать на кочки или травяной покров островков.

Погода стояла летняя. Тёплая, но не жаркая. Солнце, практически ничем не отличающееся от земного, неторопливо дефилировало по прозрачной голубизне небосвода, на котором не было заметно ни единого облачка.

На востоке, примерно в километре от островка, местность поднималась, и сосняк становился зеленее и гуще. За лесом начинались пологие, заросшие густой травой склоны предгорий, за которыми сплошной стеной громоздились горы. Не высокие, на глаз метров пятьсот, может быть восемьсот, но не сопки, а именно горы. Скалистые, практически лишённые травяного покрова, покрытые кустарниками только в распадках.

Когда Степан включил пеленгатор, стрелка указала на одну из гор. Она не колебалась. Это означало, что оба маячка располагались рядом друг с другом или поблизости находился только один из них.

Степан приготовил шест и совсем уже собрался двигаться в сторону гор напрямик, но в этот момент, впервые за сегодняшний день, дала о себе знать чуйка. Она категорически возражала против выбранного направления, предупреждая о наличии на пути серьёзной опасности. Похоже, что Степана там ждали, причём вовсе не для того, чтобы обнять и расцеловать. Это больше всего напоминало классическую засаду, поэтому Степан, по примеру всех нормальных героев, двинулся в обход, взяв за ориентир острый пик, возвышающийся существенно левее ранее намеченного маршрута.

Болото было вполне проходимым и в этом направлении. Кое-где на островках желтели ягоды, напоминающие земную морошку. Степан попробовал — вкусно. Ягоды буквально таяли во рту, но казались слегка кисловатыми. Путь предстоял неблизкий, а наскоро проглоченный обед остался в далёком прошлом, поэтому Степан, проходя через островки с наиболее обильными россыпями, иногда останавливался и бросал в рот несколько горстей самых спелых ягод. Подумал даже над тем, чтобы набрать ягод для Ольги, но быстро отказался от этой идеи, потому что никакой жёсткой тары с собой не захватил, а в полиэтиленовом пакете они бы подавились и быстро превратились в малопривлекательную кашу.

Вскоре болото кончилось, и под ногами появилась твёрдая почва. Степан сложил шест и спрятал его в кошель. Очень удачная тара. Почему всё туда помещается, в принципе понятно — другое количество измерений, а вот отчего вес предметов абсолютно не ощущается — не ясно. Степан решил по возвращении спросить об этом у Соломона Марковича. Старикан ему очень понравился — не имел никаких тараканов в голове, объяснял всё быстро и чётко, без всякой нудятины. А ещё Степану было интересно: сколько Рацу лет на самом деле? Что дюже древний — видно не только по лицу и седой шевелюре, но даже по костюму-тройке. Так профессура, вроде бы, ещё при Сталине одевалась.

Теперь ему нужно было определиться с дальнейшим маршрутом. Можно было идти лесом вдоль луговины, но это Степана не слишком привлекало, так как имелась вероятность встретиться с поджидавшими его циклопами. Если пойти напрямик через луг, то тебя увидят издали. А вот пробраться к горам по ложбинке, в которой течёт ручей, дольше, но значительно безопаснее. Дальше можно двигаться по верхней границе предгорий у самого подножья горной цепи прямо до нужной горушки — с конечной точкой маршрута Степан, благодаря двум пеленгациям с разных направлений, уже определился. Там примерно на половине высоты, скорее всего, имеется пещера. Отсюда её не было видно даже в монокуляр, слишком далеко, но примерное место входа уже вычислено. Напившись из ручья холодной прозрачной воды, Степан продолжил путь, медленно поднимаясь к предгорьям.

Спустя полчаса луг кончился. Теперь Степана со всех сторон окружало скопище валунов, перемежающихся с поросшими кустарниками скальными выступами, и он повернул вправо. Обычному человеку путь по такой местности был бы очень неудобен, так как существовала совсем не гипотетическая вероятность поскользнуться на гладких наклонных поверхностях и сломать себе что-нибудь. В общем, больше времени раздумываешь над тем, куда поставить ногу, чем собственно идёшь. У Степана всё было иначе. Он шёл размеренным упругим шагом, не задумываясь, перепрыгивал через трещины, иногда помогал себе руками. Тело двигалось на автомате, инстинктивно выбирая, куда надо шагнуть и с какой силой оттолкнуться перед прыжком, позволяя своему хозяину непрерывно контролировать окружающую обстановку. Он мог так передвигаться часами, но иногда останавливался, чтобы обозреть местность в монокуляр. При этом за всё время пути так и не увидел ни одного циклопа. Похоже, что их тут было совсем немного. А вот отары овец видел трижды. Изобилие сочной травы и отсутствие хищников позволяло им пастись вполне самостоятельно без какого-либо присмотра.

Подойдя к нужной ему горе, Степан осмотрел крутые склоны. Забираться наверх он решил немного левее по распадку, выходившему прямо к террасе, на которой, по его предположению, находился вход в пещеру. Прежде чем подниматься на гору, Степан переобулся. Болотники — хорошая обувь, но для лазанья по горам она категорически не подходит. Тут нужны специальные альпинистские ботинки с твёрдой подошвой и рантом для крепления кошек, которыми Степан своевременно не озаботился. Но он захватил с собой берцы. Теперь сапоги отправились в кошель, а берцы — на ноги.

Сначала он лез на кручу, лишь изредка пуская в дело руки, потом, добравшись до особенно крутой стенки, достал крюк. Втыкая его в глубокие узкие трещины, он подтягивался, находил на крохотных малозаметных выступах опору для ног, цеплялся левой рукой за неровности камня и переносил вверх правую руку с крюком. В одном месте опоры для ног вообще не имелось, и Степан вынужден был прервать подъём, чтобы забить в трещины скальные крюки. Этот момент был самым опасным — держаться за воздух Степан не умел, а на почти отвесной скале имелись только совсем мелкие трещины, в которые невозможно было засунуть пальцы. Поэтому он сначала расковыривал трещину острым кончиком крюка, потом вставлял его в образовавшееся отверстие, прижимал сверху правой рукой, и только почувствовав опору, перехватывался за него пальцами левой у самого кончика, а правой лез в кошель за молотком.

После пары-тройки лёгких ударов, за крюк уже можно было взяться нормально и бить по нему сильно. Со вторым крюком дело пошло быстрее, так как уже имелась надёжная точка опоры для левой руки. В дальнейшем, опираясь на крюки ногами, он стал подниматься быстрее. А потом необходимость в них пропала — склон начал выполаживаться, постепенно переходя в горизонтальную террасу.

Забравшись наверх, Степан несколько минут просто сидел отдыхая. Сердце в груди колотилось как бешенное, а руки дрожали. Горушка оказалась существенно выше, чем ему казалось снизу. Он уже поднялся над долиной метров на восемьсот, а до вершины ещё оставалось почти столько же. Но Степану туда не требовалось. Пещеры, а их оказалось несколько, начинались немного правее места, где он сидел, и шли вдоль всего уступа.

Прежде чем переходить к исследованию пещер, Степан подготовил себе путь к отступлению — надежно забив ещё один толстый клин в крупную трещину. Верёвку пока не стал доставать из кошеля — пристегнуть её, потом карабином можно будет быстро, а демаскировать возможную ретираду точно не следует.

Ближайшая пещера оказалась совсем небольшой и представляла собой что-то вроде мастерской. На плоских каменных плитах были расставлены всевозможные ступки и горшочки с ингредиентами, у стены были аккуратно сложены пучки трав и кучки очищенных корней, много разноразмерных мешков и мешочков.

Во второй почти такой же пещере стояли большие горшки, скорее всего, с овечьим молоком. В других горшках бродили ягоды, что можно было определить, даже не заглядывая в них, по характерному запаху. Чуть дальше хранился сыр, от которого тоже ощутимо попахивало. Пробовать его Степан не стал.

Третья пещера оказалась глубокой. Для её освещения в своде была пробита цепочка выходящих наружу отверстий, но, несмотря на это, в ней было темновато. В глубине пещеры Степан обнаружил пограничников, лежащих на подстилке из овечьих шкур. Оба были живы, но невредимой оказалась только Ольга. У Игоря была сломана нога. Голень, примотанная к какой-то палке, сильно распухла. В одном месте из-под порванной кожи торчала наружу острая кость. Вокруг потёки засохшей крови.

Увидев Степана, Ольга вскочила на ноги и повисла у него на шее.

— Я знала, что ты придёшь, — горячечно шептала она ему в ухо. — Знала, что ты не бросишь меня тут. Почему ты так долго не приходил?

Игорь — сорокалетний мужчина с чёрной щетиной на щеках и подбородке — лишь пошевелился на шкурах и коротко простонал — говорить ему было тяжело.

— Оля, кто тебя учил так накладывать шины? — первое, что спросил Степан, когда девушка от него, наконец, оторвалась.

— Я вообще-то не медик, а переводчик. Первую помощь оказала, ногу зафиксировала, а вправлять кости я не умею, меня этому никто не учил.

— Ладно, сейчас мы это дело поправим, — сказал Степан, присаживаясь возле Игоря. — Поищи каких-нибудь деревяшек, и рассказывай, что тут у вас приключилось.