Ко(с)мическая Опера, том 2 (незавершенный)

— Зато мой горошек вас уберёг! — задрала нос маленькая нахалка.

На этот счёт возразить мы ничего не могли. Не рассказывать же ребёнку об экспериментальном детекторе? Да и тестирование — дело не секундное, надо было проверить несколько настроек, для разных типов зарядов, и дождаться вывода сигнала на экранчик. Морган был на предпоследней позиции, когда выскочили мы с Джеем. Преступник, имя которого лично мне ничего не сказало — какой-то служащий средней руки в, как мы правильно и догадались, сети ювелирных магазинов "Ла Вилитта", наверняка, считающий себя ущемленным в каких-то своих правах — не растерялся. В чём мы ошиблись — это в способе совершения убийства, ничего оригинальней обычного ...бластера... злоумышленнику на сей раз в голову не пришло. Наверно, после неудачи с каменной плитой. Как он её туда впёр — вот, что мне интересно... Впрочем, узнаем из отчётов, когда-нибудь.

Но, если бы не наше своевременное падение — кто знает... Головы-то не защищены. Впрочем, они явно не являются для нас жизненно-важными органами, судя по всему... Как и руки. "Пришью-ют", — так говаривал наш зав. хирургией на подкурсах.

Кстати, о руках. Я полюбовался напоследок на сияние псевдоплатинового ободка и, не скрывая облегчения, потянул за него. Долой ненавистные узы! Но не тут-то было... Кольцо, свободно надевавшееся и снимавшееся при примерке, теперь не продвигалось дальше костяшки. Палец, что ли, распух, на нервной почве? Бред какой-то. Я стал вращать кольцо. Морган и Эд понимающе переглянулись, и даже Джей, осознав, что над столиком повисла гнетущая пауза, рискнул преодолеть запретное расстояние, понаблюдал на мои манипуляции и... хихикнул.

— Ну? — угрожающе вопросил я, нутром чуя подлянку.

— Это же псевдоплатина.

Как будто мне это о чём-то говорило.

— И что?

— Последний писк моды, вечные обручальные кольца! Девушка ведь предупреждала — я даже удивился, что ты не против. И обрадовался...

— Вечные..? — оторопело повторил я.

— Ты же химик, должен знать — новый материал, деформируется при нагревании до температуры тела, сокращает связи между молекулами, и т.д. Помнишь, какие они ледяные были, когда мы их меряли? Как из морозильника. Собственно, из него самого. Нам и контейнер для них специальный выдали — или ты и этого не заметил? А потом колечки резко погорячели — это, потому что энергия выделялась...

— Так. Ладно. А снять-то их как? Охладить?

— Ты не понял, — мягко и ласково, будто смертельно-больному человеку, улыбнулся мне Джей. Они вечные. Деформация необратима, дорогой мой супруг!

Необратима... Мерзкое кольцо, которое я ещё и не могу снять! А я... я ненавижу Джея Паркера, дурацкие цацки, но вдвойне — те дурацкие цацки, которые не снимаются! А уж дурацкие неснимающиеся цацки, навеки меня связывающие с Джеем Паркером... О...

Снимите его с меня, кто-нибу-у-удь!!!Глава 12

Возражений нет!

(Морган Кейн) 30 мая

— Знаешь, о чем я думаю всякий раз, когда вижу в твоем исполнении поглощение пищи? — Спросил я у Эд, наворачивающей из вазочки очередную порцию мороженого.

— Ну? — Немногословно поддержало беседу мое чадо, благоразумно решив расходовать энергию челюстных мускулов на единственно полезное и приятное занятие. На жевание, то есть.

— Я думаю о том, что во время весенней диспансеризации тебе вшили еще один желудок. А может, и не один...

Рыжеволосая девчонка не оценила юмор, но обижаться не стала: напротив, отложила в сторону ложечку и состроила серьезную физиономию.

— Мне ничего не вшивали. Мне...

— Извини, я, как всегда, сморозил глупость.

Конечно, скорее — удаляли. Понимаю, что все операции были произведены безболезненно и аккуратно, но реабилитационный период никуда не девается, верно? Сколько помню собственные встречи с работниками скальпеля, удовольствия не получал. Ни малейшего. А ребенок в самом нежном возрасте вообще должен был...

— Ничего страшного. Я привыкла.

"Привыкла"! И когда только успела, спрашивается? Весь последний месяц я видел ее только по выходным... Своим выходным, разумеется, потому что по рабочим дням мне попросту не хватило бы времени съездить в клинику за город, вернуться и выспаться, чтобы следующим утром быть бодрым и готовым к несению службы. А потом добрая тетя Барбара (сжалившись надо мной, не иначе) обещала пристроить дочурку своего сводного племянника в летний лагерь, за что от меня будет огромное "спасибо"... Всем. И Барбаре, и Адвенте, которая согласилась предоставить "папочке" время на размышление и осознание. Правда, не уверен, что упомянутое время будет потрачено мной с пользой: как и все нормальные люди, всегда откладываю "думы о вечном" на потом. Уже один раз дооткладывался... Хорошо еще, все закончилось... приемлемо. Эд вроде не особенно переживает, что оказалась приемной дочерью. Вроде... Откуда я могу знать точно? Ну да, дурачится, увлекается сладостями, пытается кокетничать с мальчиками, но кто знает, что творится на самом деле в этой рыжей головке? Я бы, наверное, узнав, что мой отец мне вовсе не отец, был бы потрясен. Сильно. Хотя, признаться, бывали моменты, в которые до боли хотелось не иметь ничего общего с Ричардом Кейном. Но в любом случае, мой отец — завидный отец, а вот я... Шут гороховый. Клоун-неудачник. Особенно сегодня...

Счастливые молодожены отбыли в столицу еще последним дневным экспрессом, а мы с Эд остались ждать ночного. И тому была даже не одна причина.

Во-первых, наблюдать трагическую мину на лице Амано было забавно только первые несколько минут, а потом стало чертовски жаль. И напарника, и Джея, который, хоть и покривлялся, пользуясь сложившейся ситуацией, но быстро угомонился, погрузившись в физико-химико-биологические раздумья о том, как поступить с кольцами и пальцами. Я предложил метод простой и действенный. Отрезать. На что мне посулили отрезать не только пальцы, а еще кое-какие части тела... Язык, к примеру.

Во-вторых, сверхстойкая косметика, навязанная мне Барбарой (а также прочие внешние воздействия, противные моему естеству), обещала продержаться по меньшей мере до полуночи, а то и дольше, и в таком виде возвращаться домой, а особенно — на улицу Строителей, показалось мне смерти подобным. Даже допустив, что останусь неузнанным... Попасть на следующий день под обстрел шуток и скабрезностей насчет позднего визита зрелой женщины? Нет уж. А к Барбаре раньше утра тоже соваться нельзя: личная жизнь и все такое. Поэтому все, что я мог себе позволить — это слегка изменить костюм: избавиться от ажура в верхней части, приобретя вполне скромный, под горлышко, топ с короткими рукавами и жакет, под который совершенно чудно поместилась наплечная кобура. Если учесть вынужденно приобретенные выпуклости, то присутствие оружия вообще не бросалось в глаза, а айдишка заняла место на подкладке внутреннего кармана — как раз на уровне рукоятки "мармона". Так что теперь, престарелые извращенцы, держитесь: женщина сможет за себя постоять!..

— Извини.

Адвента устало вздохнула и подперла испачканный в мороженом подбородок рукой.

— Может, хватит?

— М-м-м?

— Тебя поэтому так и называют?

— Как называют? И почему "поэтому"?

— Мо. Потому что все время мычишь.

Дать бы ей затрещину, право слово! Ненавижу эту кличку, прицепившуюся ко мне еще в юности с подачи тетушки и при полном одобрении всех папиных знакомых. Вот сейчас возьму и...

Возьму салфетку и, привстав и перегнувшись через стол, вытру разноцветные капельки со светлой кожи.

— Ешь аккуратнее.

— Ты обиделся, да? — Хлопнуло ресницами чадо.

— С чего ты взяла?

— Ну, ты когда обижаешься или злишься, становишься таким... строгим.

Настал мой черед уныло водружать подбородок на руку. Строгим... Проявление заботы — и даже не столько о приличиях, сколько об особе, не слишком-то их соблюдающей, и меня уже обвиняют.

— Я вовсе не строгий.

— Ты бы себя в зеркале видел! — Фыркнула Эд. — Такой мрачный, хоть сейчас снимай в ужастике про старинные замки и привидения.

— И на какую роль ты меня определяешь? Привидения?

— Не-а, — чуточку подумав, сообщила дочь. — На роль борца с привидениями.

— Это еще почему? — Подвох чувствовался, но я решил выяснить все подробности.

— Потому что от тебя все привидения разом разбегутся! — Счастливо улыбнувшись, просветила меня Адвента и вернулась к сражению с мороженым, которое было донельзя близко к тому, чтобы капитулировать.

Мрачный, да? А ведь есть, с чего быть мрачным. Еще при посещении обители брачующихся я почувствовал себя как-то странно, но, пожалуй, только сейчас смог толком понять, что меня расстроило.

Свадьба расстроила. Точнее, само действо и его смысл. Положим, фарс в исполнении Амано и Джея изначально не мог вызвать ничего, кроме смеха, но даже они выглядели торжественно и... заманчиво. А уж красивые пары вокруг часовни! Пышные юбки белоснежных платьев, россыпи цветов в затейливо уложенных локонах, счастливые улыбки, элегантные фраки, блеск колец... Чем дольше я смотрел на все это, тем яснее понимал: у меня ТАК не будет. Возможно, вообще не будет. Никогда. Какая женщина согласится разделить судьбу с неудачником, постоянно попадающим в дурацкие ситуации с риском для жизни, своей и окружающих, что особенно печально? Да, Адвенте было бы неплохо расти в полной семье, тем более, что материнской ласки девочка лишена с самого рождения, но... Жениться по расчету я не могу хотя бы потому, что расчет будет присутствовать только с моей стороны, а этого мало для заключения брачного контракта. А жениться по любви... Еще более невероятно. К тому же, любовная лихорадка родителей — не самая лучшая обстановка для воспитания ребенка. Взрослого ребенка. Нет, не буду об этом думать, потому что любовь мне не грозит! Мне грозит кое-что похуже...

Если о существовании дочери (пусть и приемной, разницы в документах — никакой) я узнал на тридцать первом году жизни, то кто поручится, что не сегодня — завтра выяснится, что у меня имеется и супруга? Вполне реально. Зная Барбару и, что самое главное, своего отца, допускаю самое страшное. И если пока таковое не случилось, тем хуже. Для меня. Потому что оказаться перед фактом женитьбы черт знает на ком (надеюсь только, не на "собрате" Джея — это было бы обидно) не хочется. Ричард Кейн может не особенно следить за личной жизнью своих дочерей (хотя знаю: проверял кандидатуру жениха Мэг досконально, так же, как и избранника Лионы, хотя в случае Доусона сама мысль о подобной проверке выглядит кощунственной), но любое мое поползновение в сторону самостоятельного создания семьи, чувствую, будет пресекаться. С особой жестокостью. А что, если...

Что, если появление в моей жизни Адвенты и было единственной уступкой отца? Мол, вот тебе сразу ребенок, без супружества и прочих треволнений, бери и радуйся! А Ричарду Кейну и прочим — спокойнее. Значит, появись необходимость в обеспечении ребенка матерью, будут предприняты все меры и...

— Можно, я задам тебе вопрос?

Эд недовольно оторвалась от лакомства, намереваясь рассказать, в каких местах она видела мои вопросы, но, встретившись со мной взглядом, проглотила возражения. Вместе с мороженым.

— Какой вопрос?

— Серьезный.

Тревоги в серых глазах стало больше. Гораздо больше. Не любит серьезные вопросы? Я тоже. Не люблю. Ни отвечать, ни задавать. Но иногда это необходимо.

— Ну?

— Скажи, ты хочешь, чтобы у тебя была мама?

Адвента поперхнулась (хотя вроде бы было нечем) и уставилась на меня с таким выражением лица, как будто на моем месте сидел призрак.

— Ты что, собрался жениться?!

— Нет, но...

— Уф-ф-ф-ф! А я уже испугалась!

Я недоуменно посмотрел на переводящую дыхание девчонку.

— Испугалась?

— Ты это... больше так не делай, ладно?

— А что страшного в моем вопросе? Он вполне невинен и...

Адвента укоризненно качнула головой:

— Еще спрашивает, чего страшного! Нет уж, не надо мне какой-то новой мамы! Тебя вполне достаточно.

Конечно, не надо. Она же считает, что ее "мать" от нее отказалась. Бросила, что называется. На произвол судьбы и мои хрупкие плечи.

— Ты не понимаешь. Я хотел сказать...

Но объяснить, насколько девчонка ошибается в своих выводах, не удалось, потому что откуда-то сверху раздалось:

— Можно к вам присесть?

Голос был мужской, хоть и по-юношески звонкий. А еще он показался мне несколько... нетрезвым. Спорить с человеком в подпитии — последнее дело, и я ответил:

— Присаживайтесь. Только не на колени!

Очередная попытка пошутить с треском провалилась: опустившийся на стул между мной и Эд парень растерянно расширил глаза:

— Колени?

— Не обращайте внимания... Просто вырвалось.

Адвента хихикнула, впрочем, постаравшись проделать это совсем незаметно для незнакомца. Я обвел взглядом почти полностью пустой зал кафе, в котором мы дожидались часа ночи и последнего экспресса. Если в распоряжении больше десятка совершенно свободных столиков, зачем тащиться в самый угол и пристраиваться к двум дамам, занятым беседой? Хм, "дамам"... Эд еще далеко до возраста гордого обладания этим званием, а мне... Тем более далеко. Хорошо, что свет — приглушенный, смягчающий контуры: в вечернем освещении мне не шибко грозит "половая идентификация", но это же не значит, что...

— Разрешите узнать, что заставило вас сесть за наш столик?

Незнакомец, теребящий шейный платок свадебного костюма, взял на размышление никак не меньше минуты, но все же разродился объяснением:

— Понимаете, я сегодня женюсь...

— Об этом можно догадаться, — кивнул я. — Это единственная причина?

— Причина? А, причина... Простите, что помешал.

Парень снова поднялся на ноги, но при этом выглядел таким несчастным, что пришлось схватить его за рукав:

— Не торопитесь. Раз уж подошли... Вы нам вовсе не помешали.

— Правда? — В тумане светлых глаз появилась надежда.

— Правда. Нам вообще не помешает компания, чтобы скоротать время в ожидании рейса... Значит, вы женитесь?

— Да, через полчаса.

— Судя по вашему виду, свадьба вас не радует. Позволите узнать, почему? Или это секрет?

— Секрет? Нет никакого секрета... — Тонкие длинные пальцы взъерошили и без того растрепанные темно-каштановые волосы. — Я ее не люблю.

— А она вас?

— И она меня — тоже.

Обычная картина, между прочим. А вы думали, большинство браков заключается по любви? Враки. Только считанным счастливцам удается связать себя супружескими узами в порыве страсти. Но надо же поддерживать беседу, раз сам на нее напросился?

— Тогда зачем вы женитесь?

Парень вздохнул. Горестно-горестно.

— Потому что у наших родителей совместный бизнес.

— И конечно, они желают, чтобы он стал еще... совместнее?

— Конечно.

— Ничего не могу сказать дурного о намерении ваших родителей.

Светлые глаза обиженно блеснули:

— Вы тоже считаете, что это правильно?

— Для бизнеса? Несомненно.

— А для нас?

— Возможно, и для вас. Или... У вас есть возлюбленная?