— Ещё чего не хватало. Столицу я назову Британским Римом* (*Roma Britannica), а свои варварские названия прибереги для Нового Света. Кстати, на этих галерах мы до него добраться сможем?

— Сможем, если в сильный шторм не угодим. Хочешь попробовать?

— Конечно! Зачем мне уступать кому-то славу первооткрывателя? Кораблей у нас достаточно, десяток-другой можно отправить.

— Так ты что, сам собираешься?

— Что я, идиот по-твоему? Конечно нет. Это сделают мои люди по моему приказу, так что в историю войду именно я.

* * *

Иерусалим взяли в конце июня 749 года от основания Города. Именно взяли, сопротивляться иудеи уже не могли. Они настолько обессилели, что даже трупы хоронить перестали, а когда вылетели ворота сразу с четырёх сторон — побросали оружие и принялись молиться, но и это не помогло, иудейский Бог не пришёл на помощь своим рабам.

Что такое эпидемии, и чем они вызываются, античным римлянам было известно ещё до Счастливчика, известно от греков и египтян, а потому сразу грабить Иерусалим никто не бросился. Никуда он теперь не денется, сначала нужно устранить опасность заражения. Самых крепких, из попавших в плен иудеев, напоили-накормили, разделили на четыре группы и отправили собирать в городе разлагающиеся трупы, даже без охраны, если не считать внешнего блокадного периметра — сами, всё сами. Сами копайте братскую могилу и сами стаскивайте туда своих сородичей. Еда и вода в карантинных лагерях по утрам и вечерам только для тех, кто работает — и больше никакого другого принуждения. Агриппе торопиться было некуда, своими легионерами он не рисковал. Город никуда не денется, пусть постоит пустой до зимы.

— С храмовых залов мерки сняли?

— Сняли, император, — легат 'Восьмого Сирийского' вытянулся 'в струнку', ударил себя правым кулаком в область сердца и вскинул руку в салюте. Очень прилежно поприветствовал, практически эталонно, как легионер первогодок приветствует примипила. После Германской кампании, авторитет Марка Випсания Агриппы вырос до уровня 'Бог'. Никто не умалял заслуг Друза, но все отлично понимали, что без Агриппы бы ничего подобного не получилось. Понимали и ждали не менее эпического продолжения, — сняли план со всего храма, бумаги у меня в претории.

— Хорошо. Две копии плана, как можно скорее, отправь в Кесарию, в мастерские Аполлония и Менелая. Как раз успеют изготовить по статуе до начала войны с Парфией. Будет, где нам достойно принести жертвы Марсу Победоносному.

— Слушаюсь, император.

Двух творцов-ваятелей, двух римских граждан греческого происхождения, двух клиентов Гая Цильния Мецената, Марк Випсаний Агриппа привёз с собой. Рим наступал на восток не только воинской силой. Но в тот момент и сам Агриппа не знал, что Гай Меценат наказал своим клиентам ваять статуи Марса Победоносного с его образа. Не знал и том, какую роль отвели ему Меценат и Счастливчик в Марсианской религии. А она уже создавалась. Создавались её каноны.

* * *

Британская кампания Гая Мецената, с июля 749 года, перенесла активность действий на дипломатический фронт. Дипломатический и строительный. Легионы строили парные лагеря на разных берегах Тамеза, Мерси и Йорка и мосты между ними. Пока деревянные мосты, но проекты каменных, архитекторы-клиенты императора уже разрабатывали.

'Четвёртый Македонский', усиленный рабами Мецената, большей частью квалифицированными строителями, первым делом отстроил огромный преторий* (*штаб), в котором разместилась Ставка командующего. Преторий тоже временный, из дерева, но по размерам — самый настоящий императорский дворец, в котором удалось красиво расставить все двести одиннадцать привезённых из Рима статуй.

'Мы не должны жить как дикари, даже на войне', ага.

Двадцать галер повышенной мореходности отправились 'открывать Америку', триста занимались зачисткой берегов Британии от пиратов-бандитов, легионы строили сразу на трёх главных реках долговременные лагеря и мосты, а варвары-бриты начали прощупывать политическую обстановку и собственные перспективы.

Бесперспективность дальнейшей войны им стала очевидна при попытке скинуть в море корпус Децима Понтиуса Пилата. Дикарей, на правом берегу Мерси, разогнали артиллерийским огнём, даже не объявляя общую тревогу. Не прерывая работ, между делом. Это очень впечатлило и в Британский Рим потянулись посольства переговорщиков от разных племён.

В конце сентября 749 года от основания Города (4 г. до н.э.), из Германской Империи до Британии добралась трагическая весть. Погиб император Клавдий Нерон Друз Германик. Получил ранение стрелой в ногу, причём случайной охотничьей стрелой с костяным наконечником, едва вспоровшей 'шкуру', но лёгкость ранения усугубилась тяжестью сепсиса, через неделю после ранения, Друз умер на восточном берегу острова Зеландия, в претории полевого лагеря 'Двадцать второго Дейотарова', возле осаждённого германского бурга Коппа.

Суждено, видимо, папе-Друзу погибнуть молодым. В той истории он и до тридцатилетия не дожил, а в этой не преодолел тридцать пять. Не любила его почему-то Фортуна, ни там, ни здесь.

Германик Август Феликс, трибун-ангустиклавий 'Четвёртого Македонского', запросил отставки. Вполне обоснованной отставки, учитывая обстоятельства. Армейский ценз не выслужил, но для действующего сенатора и Верховного понтифика не проблема. Цензы для того и проходят, чтобы попасть в Сенат.

— И что ты собираешься делать? — поинтересовался Меценат.

— Для начала — похоронить отца.

— Это само-собой, а потом?

— Пока не знаю. Найдутся в Германии занятия. Скандинавию покорить нужно, например...

— Нужно, — согласился Гай Меценат, — только легионы в Германии тебе ведь не подчиняются. Ты унаследовал владение, но не империум. Твои легионы теперь запросто могут отозвать. Кроме тех, что сформировали Вигитор и Комосик. Они твои вассалы и их легионы не Сенатские, а имперские. Но двух ведь мало? Тем более таких — варварских, а значит ненадёжных.

— Зачем Сенату легионы?

— Правда не понимаешь?

— Не понимаю.

— Чтобы заставить тебя проявить уважение и чем-нибудь поделиться.

— Агриппа это решение заблокирует.

— Когда узнает — обязательно заблокирует, но когда ещё он об этом узнает и когда заблокирует? Легионы, к тому времени, уже могут вывести за лимес, за Рейн и Данубий. А дальше — сам считай. Мятеж в Германии обязательно начнётся, и усмирять его будет назначенный Сенатом император.

— Вот ведь шакалы...

— Это политика, — пожал плечами Гай Цильний Меценат, — человек человеку волк* (*Homo homini lupus est — римская поговорка), мы действуем точно так же. В политике нельзя быть слабым, а ты сейчас очень слаб. Даже у Агриппы не получится добиться империума для двенадцатилетнего подростка, будь ты хоть трижды Августом.

— Дела... И что теперь?

— Во-первых, не подавай в отставку. Империум тебе пока всё равно не светит, так что смысла нет. Назначь в Германию наместника и служи. На следующий год, я произведу тебя в легаты, 'Четвёртый Македонский' тебя примет. С цензом легата, изберёшься в преторы, а потом в консулы. Консулу в империуме уже не откажут.

— Так это когда ещё будет. Ты же говоришь, что легионы забрать уже сейчас.

— Могут. Если ты затеешь самостоятельную игру — наверняка именно так и сделают. А сироту, трибуна Римской армии, обижать побоятся. Есть ведь ещё во-вторых. Мой империум, не забывай про него. Твои легионы могу подчинить я, мне Сенат точно не откажет, — ухмыльнулся Гай Меценат.

— Спасибо, друг.

— Спасибо мало — должен будешь.

* * *

В Германский Рим, Германик Август Феликс и Гай Цильний Меценат прибыли тридцатого октября 749 года от основания Города.

А ведь мама-Антония снова в положении, месяце на шестом-седьмом. Молодая ещё совсем — Всего-навсего тридцать два года, после траура будет тридцать три. Ещё лет тридцать, по идее, прожить должна, там она прожила даже больше, надо её обязательно выдать замуж.

— Отца будем хоронить здесь.

— Почему не в Риме?

— Здесь столица Империи, которую он основал. Этот город — Рим его имени. Здесь он — Ромул. Так — правильно, так — угодно богам. Построим мавзолей на южном холме, там и похороним.

— Тебе решать, ты теперь глава семьи. Но я в этом проклятом варварском бурге жить не останусь.

— Не останешься, — согласился Счастливчик, — после траура, я подберу тебе мужа...

'И никуда ты не денешься. Теперь я решаю — кому из вас за кого замуж выходить. А то удумали же — помолвить Ливиллу* (*Клавдия Ливия Юлия, Ливилла, младшая сестра Германика) с двоюродным братом. Надо бы, кстати, в 'Марсианстве' запрет на такие близкородственные браки наложить. Агенобарб, конечно, этому не обрадуется, но что поделаешь. Сошлёмся на волю Богов, тут это отлично работает. Никуда ведь не годится — выродились все эти Клавдии-Нероны всего через поколение, да и укрепление родственных связей явно на пользу не пошло — травили, душили и резали они друг друга с большим энтузиазмом'.

— ...а после похорон и до свадьбы, будешь жить в Риме, на вилле Мецената, с Октавией.

— Я бы хотела с сестрой.

— Богам это неугодно. Будешь жить с матерью. Дикси.

Хорошо быть Великим Понтификом, говорящим с богами. Очень удобно. Не нужно ничего объяснять.

* * *

Наследство отца — Империя Германия. Территория от Рейна до Вистулы, Западного и Южного Бугов; от Северного и Внутреннего (Балтийского) морей до Альп, Данубия и Понта Эвксинского. Больше двадцати миллионов населения, уже покорившегося и платящего налоги, и полмиллиона рабов.

Империя, в которой уже обнаружены и начали разрабатываться: каменный уголь и железная руда в прирейнских регионах; золото, серебро, платина и нефть в графстве Дакия; добывается весь янтарь, девяносто процентов мехов, процентов семьдесят пять-восемьдесят мёда и воска, поступающих на Римский рынок; половина бумаги, пиломатериалов, древесного угля и дёгтя; а кроме того, сто процентов 'хайтека' теперь производится в Германском Риме, куда 'Комитет посвящённых' вывез своё хозяйство с Тибрского острова.

'Хайтек' теперь не ограничивается предметами роскоши, рынком самым маржинальным, но очень ограниченным. 'Хайтек' пошёл в народ — в инструменты и приспособления для ремесленников и строителей; в сельскохозяйственные орудия (плуги, бороны, косы-литовки и так далее); в перерабатывающее оборудование (водяные мельницы, молотилки, масляные и виноградные прессы) — и всё это монопольно, без какой-либо конкуренции, по тем максимальным ценам, что готов платить рынок за дефицитный товар.

Сумасшедшие деньги, между нами говоря, а ведь скоро к ним добавятся армейские заказы — перевооружение легионов уже намечено. Уже очевидно, что вместо пятнадцати тысяч пилумов* (*метательное длинное железное копьё, с крючкообразным концом для бросания с близкого расстояния), легиону гораздо удобнее носить пятьсот ручных картечниц с боезапасом — они и по совокупному весу намного меньше, и по боевому воздействию гораздо эффективнее.

Картечницу на марше могут нести двое, сменяясь, конечно, ещё двое — треногу-установку, и шестеро — боезапас. Итого, один контуберний* (*отделение из десяти человек) тащил с той же скоростью сто двадцать выстрелов, вместо тридцати пилумов, да и дальность воздействия увеличивалась с двадцати-тридцати метров, до восьмидесяти-ста. Причём — это дальность картечного выстрела, двенадцатью свинцовыми картечинами, весом по сорок граммов каждая, то есть цель поражается точно не одна, а до десятка, при особо удачном попадании.

Нужны новые доспехи — лорики ламинаты* (*они же лорики-сегментаты — гибкий пластинчатый доспех) вместо лорик-хамат* (*кольчужный доспех); нужны пушки — и армии, вместо метательных орудий (катапульт, баллист, скорпионов и так далее), и флоту — флоту даже больше.

Много чего нужно армии, и всё это множество ещё долгое время будет монопольно производить Империя Германия. Монопольно по факту — никто конкуренции не вытянет. Конечно, для армии и флота будут установлены льготные цены — себестоимость производства плюс двадцать пять-тридцать процентов прибыли, а не как на гражданском рынке — от трёх до десяти себестоимостей, но и на этом заработать получится немало. А главное — эти деньги не заработают конкуренты.

Конкуренция путь к процветанию? К чьему процветанию? Шакалов из Сената, которые мечтают отжать Германию? Хрен им, а не конкуренция.

Наместником Германика Августа Феликса в Империи Германия стал Децим Понтиус Пилат. Точнее, сначала он стал командующим восемью германскими легионами, подчинёнными теперь императору Гаю Цильнию Меценату, а наместником уже по совместительству. Сенат действительно не смог отказать любезнейшему экс-консулу, императору и Народному трибуну, Гаю Меценату, в такой мелкой пустяшной просьбе, так что Агриппу вмешивать не пришлось, порешали все вопросы сами. Точнее, Меценат порешал через Службу Внутренней Безопасности. Порешал и с выдвижением Пилата в консулы на 750 год от основания Города. А то мыслимое ли дело — восемью Римскими легионами командует всего лишь экс-претор. Случалось и такое, конечно, но когда? В период гражданских войн. Разве это хороший пример, чтобы стать традицией?

В первый день Марсовой недели* (*последние пять-шесть дней года, не вошедшие в тридцатидневные месяцы; альтернативная история мира Агриппы и Счастливчика), Гай Цильний Меценат учредил регату Остия-Кесария-Остия — соревнования для чисто парусных судов, способных перевозить по сто армейских* (*метрических) тонн груза. Соревнования с очень привлекательными призами — сто тысяч денариев* (*четыреста пятьдесят килограммов серебра) за первое место, восемьдесят за второе, шестьдесят за третье, сорок за четвёртое, тридцать за пятое, двадцать за шестое и десять за седьмое.

А десять тысяч денариев, это, между прочим, больше, чем жалование рядового легионера за весь пятнадцатилетний срок службы. Это жалование легата за два с половиной года, или примипила за пять, так что желающие обязательно будут. Таким образом, Гай Цильний Меценат и Германик Август Феликс решили подстегнуть технический прогресс во флоте. Чисто парусный, всесезонный океанский флот понадобится уже скоро, а строить его пока никто не умеет. Ничего, научились в той истории, научимся и в этой. Люди — существа очень изобретательные, когда не ленятся, а призы как раз поспособствуют их трудолюбию. Уже к старту первой регаты, в Нептуналии* (*23 июля) 750 года, можно ожидать заявок от нескольких десятков участников. Все крупные судостроители участие точно примут, да и многие из средних захотят попробовать свои силы.

* * *

Войну Парфянскому царству, Принцепс, Марк Випсаний Агриппа, Голос Марса, объявил в последний день Марсовой недели и последний день 749 года от основания Города (4 г. до н.э.).

Иерусалим уже стал Восточным Римом* (*Roma Oriental), а храм Соломона, Второй храм иудеев — храмом Марса Победоносного. В западной оконечности Красного моря* (*Mare Rubrum), возле устья Нильского канала, четырьмя легионами Тиберия и Максима строится город-порт Марцелла и верфи; союзническая кавалерия прошла боевое слаживание, а из отрядов-графских дружин маркоманнов и доков-гетов-герулов сформированы ещё два Римских кавалерийских легиона — 'Тридцать третий Парфянский' и 'Тридцать четвёртый Парфянский', легатами которых стали Маробод и Комосик. Настоящими Римскими легатами, а не командирами вексиляций ауксилиариев. Они послужат примером для арабских племенных вождей, а их бывшие дружинники-варвары для простых воинов.