Потерянное одиночество. (р.н. Поздний вечер вторника)

— Извините... я...

— Да сиди, как сидишь...

Я злилась не на него, а на себя за то, что опять позволила себе наломать дров. Ну да, хотела опробовать дистанционные удары красной силой. Опробовала. Опять переключилась на vis-зрение — нет, нормально, нормально все. Хвала Свету.

— Итак, ответь мне пожалуйста, как ты ощутил мою силу, когда увидел, не далее как... четверть часа назад.

'А быстро все случилось...'

— Гм... Ну розовая...

— Ты что силу видишь?

— Нет.

— Так откуда узнал что розовая?

— Ну... такая тепленькая... пушистенькая... мягкая...— все эти эпитеты были ругательными в его устах, — розой несло... цветком...

— Не звенела?

— Звенела... Но... радостно..., не страшно совсем.

— Сейчас ты способен чуять силу?

— Нет я...— он махнул рукой, напоминая о синтетической вони освежителя.— Я сейчас ничего не чую.

— До завтра оклемаешься?

Готова поспорить, что он прижал уши, не знаю как, но он прижал уши!

— До завтра?

— До завтра.

— Оклемаюсь...

Я набрала Седрика на прямой.

— Да, — осторожно так, нейтрально произнес он.

'Сучонок, заматеревший'.

— Дорогой, merci за книгу и за волка, только я не успела сделать сегодня все что хотела, ты отпустишь его еще завтра ко мне?

— Не знаю, не знаю, — озадачен и чует подвох.

— Ну не будь букой! — я надула губки, — Ты и так из меня много вытянул!

— Две кормежки это не много, — ага, оклемался и принялся торговаться.

— Но условия этих кормежек... Если будешь вредничать, дорогой, то я тоже начну, и в итоге мы разругаемся, — с легким намеком на угрозу произнесла я.

— Ладно, моя розочка, ты из меня веревки вьешь. Мне прям стыдно за себя, но отказать тебе я не могу.

— Вот и чудно. Созвонимся.

— Созвонимся.

Седрик явно надеется допросить этого Румански, и узнать все в мельчайших подробностях, но я постараюсь не дать ему такой возможности, поставив на волка печать молчания-неразглашения.

Помоги мне Свет не превратить его в молчащего идиота, а то, как показывает практика, страшнее дурноватой бело-красной filius numinis любящей ставить опыты, ничего и нет.

Я сосредоточилась, обдумала словесную формулу ограничения и поставила печать. Волк не сопротивлялся и даже не скулил, хоть, наверное, было немного больно.

— Меньше болит? — на прощание спросила я.

Он на мгновение задумался и согласно кивнул головой.

— Ну вот видишь. Жду завтра. Сразу после полудня.

— Да... леди-divinitas.

— А, еще... Прости, но.... — и я обрызгала его освежителем. Волк состроил страдальческую рожу, но промолчал. Да, я знаю что вонь ужасная, но когда он будет идти по коридору, я хочу чтоб люди слышали хвою, а не...

Когда Румански ушел я горестно осмотрела ковер — только выбросить... Мне делали его на заказ, с еле заметным рисунком... настоящий... персидский... шелковый... Седрик, скотина, купит мне новый! Точно такой же! Или я за себя не отвечаю!

— Родж!

— Да, мэм, — взгляд на меня, на бардак в комнате, на ковер.

— Да, Родж, мой любимый ковер безвозвратно испорчен. Я хочу чтоб его скатали и отвезли по этому адресу, — я писала адрес Седрика, — хотя нет. Пока просто скатали и положили в подсобке.

Седрика нахрапом не возьмешь, чуть подожду... Удачного момента.

— Да, мэм. А... что это за вонь?

— А что за вонь?

— Э... может кондиционер завонялся, с ними такое бывает.

— Может.

— Вызвать мастера?

— Давайте подождем, может само пройдет. Мастер ведь не бесплатно придет.

Взяв 'Летопись' я ушла к себе домой. Лиан еще сладко спал и я устроилась у себя в кабинете предвкушая интересное чтение. Но где-то через час-полтора меня прервал назойливый звонок телефона.

— Слушаю, — сварливо отозвалась я.

— Что слушаю? Что ты с ним сделала? — ух ты, как Седрик нервничает. Любимого сынишку обидели или грелку?

— Седрик, ну что я могла с ним сделать? Он же пришел к тебе на своих двоих.

— Раскорячившись он пришел! На своих двоих... Ты его трахнула, Пати? Я тебя спрашиваю, ты его...

— Нет! И впредь не смей задавать мне такие вопросы! Ты забываешься. — мое ледяное шипение несколько остудило его.

— Нет? Так что же ты с ним сделала?

— Седрик, подобная информация даром не дается — это раз. Ты первый начал, прислав мне этого убийцу, запугавшего весь мой персонал — это два. Ты не предупредил его насчет меня — это три. И ТЫ смеешь орать на меня!?

Полуволк вспомнил, что он все-таки filius numinis и что вести себя надо соответственно.

— Ну хорошо, Пати, давай успокоимся....

— Ну успокаивайся, успокаивайся, — подлила яду я, — Что он говорит? — забросила я удочку.

— Пати! Ты прекрасно знаешь, что он ничего не говорит.

— Вообще молчит? — в испуге спросила я.

Раздалось рычание с переходом в утробный вой.

— У тебя что, кто-то перекидывается под боком?

— Я перезвоню!!!

А рычал-то Седрик, да... Ему надо заново учиться контролировать себя и свою силу, иначе это все плохо кончится, в первую очередь для него, а может быть и для всех нас.

Через четверть часа он перезвонил.

— Пати, ты серьезно повредила моего волка.

— Не ври.

— Не ври? Да у него член как баклажан!

Повисла пауза.

— Я должен был посмотреть, что с ним. Не выдумывай ничего.

— Не выдумываю, — соврала я, — Ничего страшного в этом нет. Я проверяла по силе, он оклемается без последствий. И не дави на меня! — я заткнула его на полуслове, — Твой волк первым набросился! Сотворенный напал на filius numinis, Седрик, ты ж не хочешь выносить этот инцидент в Совет?

— Не хочу.

— Значит, закрыли тему?

— Пати, что...

— Скажи лучше, он хоть что-то рассказывает? — перебила я уже набивший оскомину вопрос.

Седрик сдался.

— Он говорит, что ты бешеная и психованная сука, хуже Марлы.

— Ты б поучил их манерам все же... — обронила я — А кто эта Марла? — спросила я хоть и догадывалась.

— Моя 'кровавая сука', психопатка полная.

Я успела достаточно прочесть из летописей чтобы понимать, что такое 'кровавая сука'

— Угм... Ты поэтому так разнервничался?

— Пати, чтоб тебя... — замолчал, проклятия не выговорил, клятва не делать зла не позволяет даже бессильных проклятий.

— Но я действительно не могу понять, чего ты так взвился. Думаешь, мне все это вот так просто далось? Просто я не стала унижаться и радовать тебя криками о том какой ты подлец, предатель и вообще скотина, — грустно сказала я.

— Да? — Седрик насторожился и приготовился слушать, — И что с тобой?

— Ах, merci, что спросил! — я само оскорбленное достоинство,

— Ну брось, Пати, мы ж с тобой можно сказать соратники, дрались когда-то плечом к плечу.

— Угу и морда к морде, — усмехнулась я вспоминая наш первый бой.

— И морда к морде... Я знаю на что ты способна, поэтому и испугался и за него... и за тебя.

— На что я способна... А чего мне стоило это 'способна' ты помнишь?

— Ну что с тобой? Давай уже рассказывай, не ломайся. — Седрик чуть размяк в надежде выведать обо мне побольше полезной информации. А я наоборот собралась, мне нужно быть предельно точной в формулировках.

— Я очень пострадала, не телесно, нет, морально. Но, кстати ты можешь мне помочь, если захочешь.

— С чего бы вдруг мне этого хотеть, — насторожено произнес он.

— Я так и думала, — сокрушенно отозвалась я.

— Пати... Ну чем же я могу тебе помочь? Мы ж разные, у нас противоположные основы. Ты прикоснуться к себе лишний раз не даешь. Чем помочь-то?

— Я ж говорю что пострадала морально, а для нас белых это...

— Да знаю! Будете сидеть и канючить, не в силах управлять своей силой. Но что ж ты можешь захотеть такого... что я могу тебе помочь? — Седрик уже спрашивал сам себя.

Мы все очень любопытны.

— Если пообещаешь мне помочь, то расскажу и зла за выходку с волком держать не буду.

Он аж фыркнул от возмущения.

— Во-первых это мне еще надо торговаться чтоб не держать на ТЕБЯ зла за то что ты так его...

— Избавь меня от словесных игр! Мы оба знаем, что я была в своем праве! Если хочешь утверждать обратное...

— Чшш тихо, розочка, тихо... Тебе нельзя нервничать, забыла?

— Седрик, — в моем голосе слезы, — ты... ты понятия не имеешь, насколько дорогого для себя я лишилась из-за твоего придурочного волка.

— Ты его все-таки трахнула? — уже не зная, что и думать, переспросил он.

— Нет!!!!

— Все, все, не надо орать. Пати, я могу тебе пообещать, что помогу, но ты ж понимаешь, если ты попросишь того, что будет мне слишком дорого стоить, то сделка не состоится.

— Поверь, я хорошо знаю твои возможности, и эта помощь не будет тебе дорого стоить.

— Ну ладно, розочка, — с легкой угрозой произнес он, — Я обещаю, что помогу тебе восстановить душевное равновесие и поднять настроение. Нормально?

— Вполне! — я вскочила с кресла.

— Чему ты радуешься?

— Твоему обещанию!

— Ну и на что я себя обрек? — насторожено переспросил он.

— Ты помнишь мой любимый ковер в кабинете?

— А?

— Твой волк порвал его и жевал, и... запачкал! Я пришлю тебе его, ковер то есть, а ты закажешь мне точную копию! Ну и оплатишь, конечно же. Тысяч семь-восемь, для тебя отнюдь не проблема.

Он молчал.

— Седрик... Седрик...

Бросил трубку.

Я расхохоталась и довольная собой донельзя запрыгала по комнате. Лиан показался в дверях, с удивлением наблюдая за мной. Я не закрывалась, и на него обрушились обрывки разговора и причина моей радости.

— 'Волка щелкать по носу...' — он неодобрительно покачал головой, -'Пойду заварю тебе чай...успокоительный...'

В мыслях Лиан иногда был старик стариком.

Попрыгав, я упала в кресло, но как только взялась за книгу опять раздался телефонный звонок.

'О нет, он оклемался и уже придумал какую-то гадость' — подумала я и не ошиблась.

— Пати, я пуст. Я пуст, как бутылка из-под виски в раковине у запойного пьяницы. Пуст твоими стараниями. И я еду к тебе. Отфутболивай своих... источников или это сделаю я. Все. До встречи через час.

И бросил трубку. Скотина. Хищная.

Я грустно побрела на кухню

— 'Что, волк уже тяпнул?'

— 'Типа того... Еще нет. Но едет сюда и попытается не то что тяпнуть, а... обглодать'

— 'Будешь драться?' — встревожено переспросил Лиан

— 'Нет, не думаю. Он поклялся жизнью не делать мне зла, это успокаивает.'

— 'Чего же он хочет?'

— 'Силы. Информации.'

Лиан подошел и обнял меня, я безотчетно прижалась к нему в ответ. Он поцеловал меня над грудью — там, где сердце, вливая силу.

— 'Ты много потратила сегодня...'

— 'Да, дралась с волком...'

В ответ мысленный сокрушенный вздох, мол, стоило уснуть ненадолго, а она уже подралась.

— 'Тебе надо наполниться перед встречей с Седриком...'

— 'Нет. Ты сегодня и так перетрудился, я ведь вижу, какой ты вялый и тусклый сейчас, и ты еще не оклемался после вчерашнего...'

— 'Пати! Я лучше отдам тебе все, что у меня есть и во всеоружии отправлю на встречу, чем буду знать, что тебе может не хватить силы и 'гаснуть' от этого'.

— 'Ты отдашь все сегодня, а вдруг завтра опасность будет куда более серьезной, но ты уже ничем не сможешь мне помочь?'

Лиан опустил голову и отстранился.

— 'Дурашка!' — я его привлекла к себе и прижала, окутывая силой, прогоняя дурные мысли из его головы.

— Сегодня мне ничего не грозит, — произнесла вслух я, — Максимум, что может сделать Седрик — это выведать то, что я хотела бы скрыть. Не более. Поэтому — отдыхай, восстанавливайся и помни, что твое самочувствие так же важно, как и мое, именно потому, что я на тебя рассчитываю и полагаюсь.

— Я понял. 'Я все же такой глупый... флерс'

Я поцеловала его и погладила волосы

— 'Ты мудрый. Ты очень много знаешь. Тебе еще предстоит многому меня научить'

Лиан расцвел и польщено потупился, а потом засуетился, наливая мне чай.

Напившись успокаивающего отвара, я отправилась выбирать наряд на сегодняшний вечер, вернее ночь. Поначалу я хотела одеть для Седрика что-нибудь эдакое, но потом подумала, что кого-кого, а его я точно ничем не удивлю. Поэтому ограничилась белым шелковым комплектом без кружев, чулками без пояса и внешне-строгим кирпичным платьем, изюминкой которого было то, что его можно было расстегнуть полностью, как халат. Лиан заплел мои волосы во французскую косу и я стала похожа на преуспевающего адвоката, а не на женщину, собравшуюся привязать своего гостя к кровати.

Родж и Дэйви, увидев меня в таком официозе, подтянулись, а Дениз без обиняков поинтересовалась, с ноткой беспокойства.

— У вас деловые переговоры?

— Как бы да... Но это никак не касается ресторана.

Все расслабились, наши дела шли хорошо — мне удалось организовать всё так, что все были довольны и не хотели, даже боялись каких-то перемен.

За полчаса до закрытия Седрик показался в зале, он действительно был пуст, и это окончательно успокоило меня.

— Пати, что ты сделала с волосами? — вместо приветствия спросил он.

— Заплела.

— Ужас, ты похожа на налогового агента, — неодобрительно отметил он, — Пойдем поскорей к тебе, надоела вся эта людская суета.

Когда мы поднимались по лестнице он приобнял меня

— О... Оно расстегивается... Полностью? Развратный налоговый агент... Круто. Всегда о таком мечтал.

— Извращенец, — буркнула я, смеясь, — Не забывай, что я пообещала тебя раздеть, а не дать раздеть себя.

— Точно. Ты уже тогда выбрала роль налогового агента?

Смеясь, мы вошли в комнату, там нас ждал накрытый стол.

— О, Пати... Ты следуешь заветам предков, если мужчина пришел в дом его следует сначала накормить, а уж потом все остальное — похвально, похвально.

Я специально подобрала холодные мясные закуски для него и шоколадные конфеты для себя, каждый взял свое и принялся есть, глядя на другого. Через минуту мы расхохотались.

— Пати... Розочка моя, смешная, — это вышло так мило и по-доброму, что тронуло меня.

— Зачем ты заставила меня купить ковер? Знаешь, как это меня взбесило?

Я потупилась на откушенную конфету.

— Но это действительно был вопрос внутреннего равновесия. Да и... просто шутка.

— Иди ко мне, шутница...

Очень хотелось поддаться этому ласковому бархатному голосу, но... Я успела к нему присмотреться и видела, что он тщательно прикрыл центры, и они могут быть полны под завязку.

— Давай решим все наши дела до... того как я тебя раздену.

Он помолчал.

— Давай. Я хочу знать, что ты сделала с Руманом. Что его так напугало и сломало, и почему он считает тебя хуже Марлы.

— Что ты готов отдать за это знание?

Седрик помолчал, как бы обдумывая, но на самом деле он давно все решил.

— Если ты ответишь на эти три вопроса, я дам тебе четырех волков для охраны и сопровождения, когда ты пойдешь в лежку вампов. Я обяжу их беспрекословно подчиняться тебе, и они будут отвечать за тебя своей жизнью.

— Хороший пряник оказался у тебя в рукаве, — с улыбкой произнесла я.