Египет. Легенда затерянной пирамиды

Женщина склонилась перед Владыкой зла в покорной позе, но на ее губах играла коварная улыбка. "Он явился на мой зов!" — Гордость стучала в ушах, перекрывая рев разбушевавшейся бури. — "Я уговорю его сделать это! Я сильна! Никто не может стоять на пути моей мести! У меня все получится! Боги еще заплатят за то, что сделали со мной!".

— Чего ты хочешь, жрица? — Звук перекрыл весь грохот стихии.

Пески продолжали метаться, заслоняя все вокруг, их покрывало вспарывали молнии, но возле огромного змея, что завис над огненным кругом с миниатюрной жрицей внутри, упала тишина. Это была еще одна демонстрация силы!

Спокойно, словно в собственной келье или храме, женщина встала с колен и сладостно улыбнулась грозному пришельцу. Слегка поправляя тяжелые пряди (собственных!) волос, что лишь чуть-чуть выбились из замысловатой прически, не смотря на ветер, что ярился вокруг, она взглянула прямо в очи своего огромного собеседника.

— Я пришла, о, Сет, повелитель пустыни, чтобы предложить тебе план, как осуществить твою месть Великому Владыке Египта, Джосеру, за изгнание тебя из земель Египта, что сотворил его дед! Хочет ли Великий бог, наказать род наглеца и его потомков? Хочет ли он отомстить детям гора за поражение в той славной битве?

При этих словах, сказанных мягким, мурлыкающим, с придыханием, голосом, пустыня вздрогнула от ужаса, ибо огромный змей издал рев, что впору было услышать от Аписа, священного быка, в период брачного сезона.

В далеких землях с гор сошли лавины камней, от отзвука этого рева, а в благословенном Египте люди замерли, почувствовав дрожь земли, что испуганно сжалась, почувствовав, сей крик, исполненный ненависти и злобы.

— Несчастная! Как смеешь ты приходить в пустыню и издеваться надо мной? Что заставляет тебя думать, что твоя власть над бурями и песками больше моей?

— Ну, мой повелитель! Я вовсе не издеваюсь над тобой! Я и сама хочу отомстить Джосеру, ибо он разбил мне жизнь. Но мой план может быть осуществлен лишь при участии столь сильномогучего союзника, как ты! Иначе боги вновь спасут его, и месть моя не удастся. А замечательный план пойдет прахом!

— Да? И что же это за план? А главное, почему я должен верить тебе, жрица? — Могучие клыки нависли над самым лицом женщины, невольно она взглянула в пасть змея и увидела там огненный провал, из которого потянулась к ней сама тьма. И объял ее ужас, она почувствовала, как душа ее уходит все глубже в огненную бездну черной пасти и, лишь веками сохраняемая, оттачиваемая и лелеемая сила, что передавалась в ее роду из поколение в поколение, в последний момент, прежде чем она сама шагнула за границы защитного круга, дабы слиться с притяжением ночи, остановила ее.

Жрицу встряхнуло, когда ее руки скользнули по матовости смертоносных клыков. Сила, что была дарована ее предкам иным божеством, пришла в противодействие с силой зла, и красавице показалось, будто внутри нее что-то вспыхнуло, от этого магического всплеска по всему телу пробежал озноб, и всю ее закололо мелкими иголочками, как будто тело занемело. Змей тихо, свистяще засмеялся.

— Что случилось, красавица? Разве ты не собиралась продемонстрировать мне свою готовность к сотрудничеству? — Гигантская тварь чуть изогнулась, дабы смертная могла заглянуть теперь и в бездонные омуты его глаз.

Впрочем, теперь ей это уже было не страшно, магический удар привел ее в чувство. Слегка скосив глаза и чуть наклонив голову набок, она посмотрела ему в очи, но, не вглубь, а вскользь.

— Сет, Сет! — Покачала она головой, — так я ошиблась? Ты совсем не хочешь мести? Не жаждешь отомстить фараону, и будешь пытаться разозлить моего покровителя похищением одной из его жриц? Фу, как мелко для великого бога!

Змея фыркнула и рассыпалась прахом, когда пыль осела, на ее месте остался стоять высокий, мускулистый мужчина. Он был абсолютно обнажен, пшеничные волосы рассыпались локонами по плечам, глаза сияли тьмой, а жемчужные зубы чуть сверкали в усмешке, демонстрируя несколько длинноватые клыки.

— Пустишь в свой круг, жрица? — Он упер руки в бедра, и чуть покачивался с пятки на носок, широко расставив ноги и довольно подставляя тело под заинтересованный взгляд. — Или боишься?

— Пущу, если наденешь Амулет Гора! — Она спокойно пробежала по его телу взглядом. Идеален! Улыбнулась, поигрывая Амулетом и лукаво улыбнулась, — или боишься?

— Умна, красива! Чего тебе не живется, смертная? Зачем играешь с богами?

— Так уж получилось! Впрочем, если тебе не интересны мои игры, зачем же пришел на зов?

— Ну, как же! Такая возможность! Посмотреть на саму...

— Не надо имен и титулов, Сет! — Вскинула руку жрица в останавливающем жесте, — В пустыне живут не только Твои "уши"!

— Осторожна! Что ж, набор не плох. Я готов к сотрудничеству. А чего ты хочешь для себя, кроме смерти фараона?

Жрица еще раз оглядела его с ног до головы. Пламя факелов освещало мужчину, нежно лаская мускулы, ложилось отблесками на смуглую кожу. Сет усмехнулся:

— Я понял, чего я хочу, жрица! Но, неужели это и твое желание?

— Возможно. Но хочу я не этого! После смерти фараона ты принесешь мне одну вещь. Но! Об этом после...

И она вновь лукаво улыбнулась, легким движением метнув Амулет Гора через завесу огня. Так же легко Сет поймал его, чуть поморщился и надел на шею. После чего, безбоязненно шагнул в охранный круг, пламя которого лишь недовольно зашипело, соприкоснувшись с чуждой магией, не в силах причинить ему вред. Амулет защищал, как одну, так и другую сторону.

Усмехнувшись, он шагнул к женщине и обнял ее, прижав гибкое тело к себе. Лен ее столы скользнул по обнаженному телу.

— Не скрепить ли нам договор, жрица?

— Не раньше, чем мы обсудим план и его детали!

— Начнем с деталей! — Хмыкнул бог пустыни, увлекая женщину на песок и накрывая ее губы своими.

* * *

Странное это было молоко! Сколько раз его уже приносили? Она давно сбилась со счета.

Собственно говоря, она до сих пор не видела ни одного человека. Никого! Чаши с молоком появлялись, пока она спала. Хотя ей казалось, что она и не спит вовсе, а так, лишь чуть дремлет! Но факт остается фактом!

Огонь в чашах горел. Ароматное, странного вкуса молоко появлялось, а время текло. Медленно. Очень медленно. Непередаваемо, немыслимо, безумно медленно!

Она пробовала читать вслух. Петь. Просыпаясь, заставляла себя делать гимнастику, разминая мышцы. Но желание двигаться все реже появлялось в ней. Все больше возникало желание лечь и уснуть. И не просыпаться вовсе!

Вот только спать было страшно. Очень страшно!

Стоило ей закрыть глаза, приблизится к границе сна, как помещение наполнялось звуками. Сначала она слышала лишь неясные шорохи. Позднее возникли звуки шагов и шепот.

С каждым разом, она все четче различала слова. Слова неясные, непонятные, полные древней, пугающей силы. От их звучания Мерит-Ра бросало то в жар, то в холод.

Потом, на грани бодрствования и сна, она заметила, что стены движутся. Движутся по кругу. И действительно, она обнаружила, что ожерелье, которое она клала близ одного изображения, после сна оказывалось сильно смещенным влево.

Ничего! Ничего страшного! — Говорила она себе, — стена круглая. С той стороны ее крутят ослики!

Мысли об осликах отгоняли страх. Вот только потом стало все гораздо хуже. Как только начинала, абсолютно бесшумно, что в корне разрушало ее идею об осликах, двигаться стена, помещение наполняли голоса, шепчущие древние заклятья. И фигуры начинали двигаться...

Сначала они двигались лишь на стенах. Теперь, сходили внутрь и прозрачными бесплотными призраками странных, удивительных людей бродили вокруг нее.

Высокие, худые, обтянутые кожей, с огромными бездонными глазами, они шептали безгубыми ртами свои странные завораживающие слова, звали куда-то, заглядывали в ее лицо, размахивали забавными четырехпалыми руками, с шишечками на концах пальцев.

Она решила, что есть очень простое объяснение происходящему. Молоко! Вот именно! В него добавляют травы, вызывающие видения, и вот результат! То, что она видит этих ужастиков, а не простых людей, тоже легко объяснимо. Они здесь повсюду. А вот изображений простых, нормальных людей — нет!

Мерит-Ра попробовала перестать пить молоко. Увы! Голод и жажда, за несколько часов (по ее подсчетам) превратили ее в жалкое, полуобезумевшее существо! Которое совсем перестало контролировать себя. Жадно выпив всю чашу, обливаясь и захлебываясь, она забылась тяжелым сном. Провалилась в бездну и увидела...

Худые люди странной расы парили над ней на удивительных птицах. Огромные глаза, наполненные до краев мудростью, что плещется там, как рыбка в ведре, без слов говорили с ней....

Она обнаружила, что тоже сидит на летающей твари, так похожей и не похожей на птиц. С хвостом змеи и совсем, совсем без перьев. Голая птица! Чудеса! У нее были такие же огромные бездонные глаза, как и у людей. Странно!

Непроизвольное сжатие колен, и существо взмывает ввысь. Земля стремительно удаляется. Захватывает дух, останавливается сердце от ужаса. Она завизжала, уверенная, что сейчас погибнет.

Рядом, с двух сторон, поднимаются наездники. Жест, и взлет прекращается. Птица парит, не двигая крыльями. Они летят. Летят к огромным коконам из странной мерцающей ткани...

Зависнув у одного из больших шаров, существо произносит какие-то слова и проводит рукой, как будто отодвигает занавеску. Оболочка в этом месте становится прозрачной. Эта прозрачность размером с окно. Мерит-Ра, движимая безотчетным любопытством заглядывает внутрь, чуть привставая в стременах.

Там, внутри, в сиянии и переплетении молний, выгибается человеческое тело. Оно еще не создано полностью, но и сейчас можно понять, что происходит. Голова существа, похожа на голову собаки. Или шакала?

И жрица замирает, не смея поверить в происходящее. Зарождается бог. Она видит рождение Анубиса, одного из самых древних богов этой земли!

Стенка плотнеет, темнеет, скрывая свое содержимое. А они летят дальше.

Неожиданно, из-за облаков, таких белых и пушистых, таких безопасных и светлых, на них пикируют жуткие черные твари. Их вид внушает ужас. Огромные, имеющие удивительно длинные когти на лапах и концах крыльев, они умудряются летать. Их атака стремительна.

Она чувствует, слышит ужас своих спутников. Тварей всего три, но они замирают, даже не сопротивляясь, когда чудища начинает в дикой ярости рвать их на клочки, кромсать острыми, как ножи, когтями.

Она слышит их боль и страх. Даже больше. Она узнает, что эти древнейшие твари, живут на планете дольше всех и издавна сражаются с большеглазыми, которые прилетели сюда из другого мира....

Один из монстров набрасывается на Мерит-Ра, прерывая поток информации. Когти лап и крыльев, нацелены в нежное тело. Впиться, порваться, насладиться вкусом крови, ужасом жертвы. Чужие мысли окутывают ее. Его глаза сверкают, с клыков капает кровавая пена.

В испуге жрица взмахивает руками. Тварь замирает, издав странный, высокий, вибрирующий клекот, и уменьшается прямо на глазах, падая миниатюрной статуэткой из черного алмаза в руки женщине...

И она видит, как склоняются пред нею большеглазые. Видит, как уносятся в страхе дети ночи. Она ощущает свою силу, свою власть. И она радостно смеется, а безгубые рты шепчут:

— Хочешь? Хочешь быть сильной? Быть могущественной? Хочешь власти?

Шепот звенит, бьется в ушах. И она купается в волнах силы. И тысячи людей склоняются перед ней. Боги обнимают ее, принимая в свою семью...

Возникают и разрушаются города по одному ее слову.

Жест.

И армия врезается в армию. Бушует море смерти, льется кровь, как вода, окрашивает песок, буреющий на солнце. Люди гибнут с ее именем на устах...

И она смеется, слыша, как скандируют миллионы, преклоняясь в едином порыве, перед своим божеством: "Мерит-Ра! Мерит-Ра! Мерит-Ра!"

— Мерит-Ра! Да очнись же ты!

От удара по щеке клацают зубы, а мир, что стоит перед глазами, резко уходит куда-то вбок, и в глазах вспыхивают звезды. Видение верноподданных чуть подергивается дымкой и исчезает, растворяясь в дали сознания.

Зрение долго фокусируется на низко склоненном лице. Разум не хочет возвращаться в тело, цепляясь за сказочные призраки. Смутно она видит, как существо, разглядеть которое Мерит-Ра пытается всеми силами, снова заносит руку для удара. Щека горит огнем, во рту противный привкус крови. Это она при ударе прикусила язык. И она шепчет, еле слышно, но отчетливо:

— Не надо.... Не бей!

Солнце светит. Птички поют. Свежий ветерок гуляет по келье, запрыгивая внутрь, через окно, вместе с первыми лучами ласкового светила. Цветочные запахи, катаясь на спине ветра, соревнуются в сказочности с пением птиц.

И подушка мягкая. И шкуры приятно ласкают тело. А в теле звенит одуряющая бодрость...

С удовольствием, потянувшись на роскошном ложе, она рукой врезается в чью-то спину и слышит недовольное бурчание. "Кто это? Ах, да! Вождь этих, как их там... Неважно!"

Рука привычно скользит по спине, еще не осознавая удивительной нежности кожи и отсутствия нагромождения мышц. Плавно переливается через бок и..... Упирается в грудь! В мягкую, упругую, нежную и, весьма приличную по размерам, женскую грудь.

— Ого!

— Убери руки, девочка! — Этот звук, больше, чем слова, заставляет отпрыгивать в сторону. И она смущенно смотрит на потягивающуюся, полусонную, обнаженную женственность.

"А все-таки, она — потрясающе красива! Все при ней, нет ничего лишнего! как же так? Ведь ей давно не двадцать! А поставь нас рядом — за сестер примут! была бы мужчиной, я, наверное, любила бы только ее! Молилась бы на нее..."

— Узрела что-то интересное? — Амира мурлыкала, потягиваясь. Соскользнула с кровати, вступая в солнечные лучи, не стесняясь ни капли пристального внимания.

Потянулась к небу руками, вставая на цыпочки, позволяя ласковым лучикам солнца ласкать кожу, зажигая ее нежным золотистым светом. Изумительные черные волосы, вьющиеся, непокорные, стекая по спине, укрывали попку, доходя до колен. Хороша! И она знает об этом!

— Пойдешь умываться? — Амира улыбнулась настороженно-замершей девушке. Та кивнула, не двигаясь с места. — Ну, так слазь! Не буду же я лить на тебя воду на собственной постели! Я дорожу этими шкурами!

Мерит-Ра послушно соскользнула на пол, встала, чувствуя, что стесняется своего тела: бедра не так округлы, грудь маловата, волосы, руки...

Она обреченно вздохнула. А наставница, светясь хорошим настроением, протянула ей руку:

— Пошли?

И она вложила худые пальцы в эту мягкую ладонь, чувствуя ее приятное тепло. И та, в ответ, крепко, но бережно сжалась.

— Пошли! Ополоснемся в моей купальне. Ты ведь там еще не была? Что ж, вперед! Как сказал кто-то из древних: нас ждут великие дела!

И обе выскользнули в сад. Два бутона роз, что, созрев на одном кусту, будучи вместе, дополняют и оттеняют красоту друг друга...

Молодые, сильные, прекрасные, смелые...

— Что это было? — Мерит-Ра осторожно жевала кусочек яблока с медом, посматривая на овощи и не решаясь притронуться к ним, так как не знала, сколько времени длился ее пост.