Египет. Легенда затерянной пирамиды

Мысли текли вязко и тягуче. Сверху лилась горячая вода, смывая грязь и унижения. Освежая, даря бодрость и желание действовать...

Он еще не знал, что его зацепило, поэтому не мешал мыслям снова и снова возвращаться к хорошенькой жрице. Сейчас он поймет.... Одна из жриц, усердно теревшая и мывшая его, улыбнулась, встретившись с ним глазами. Как ее? Макара. Она — сводно-рожденная.... Да! Хорошенькая! Отличная была бы жертва.... Но из жриц храма он не хочет.... Хочет другую жрицу... Жрицу... Нефрет! Или как ее там! Вот кто будет жертвой!

Губы жреца растянулись в блаженной улыбке. " Ну, разве же он не молодец? Следующий раз, когда она сюда придет..."

А с Мерет он все уладит...

Она билась, не в силах вырваться. Кожаные ремни впивались в нежную кожу. Ужас рвал сердце на части.

Она кричала, зовя на помощь богов матери, проклиная жрецов, всех вместе и Потифара в частности. Проклинала за то, что они схватили ее, оглушив. Подло и низко!

Мерное, монотонное, заунывное пение, изредка перекрываемое более высокими вскриками Потифара, призывающего своего повелителя, сковывало ее разум. Впрочем, она знала, что отсюда нет спасения! Она очень хорошо знала этот храм! Знала, кого зовет этот мерзкий, подлый, противный предатель!

И она кричала, срывая горло, не в силах остановиться. Безумно надеясь на чудо и зная, что чудес не бывает. Даже понимая, что эти ее крики лишь быстрее приведут сюда того, для кого ее тело обмыли и умастили благовониями.

Многочисленные мелкие порезы кровоточили очень обильно. Они лишали ее тех немногих сил, что еще были в этом юном, девичьем теле. Женские крики сливались с пением, уносясь в ночь, скрывая звуки шагов. И тем страшнее стало появление монстра.

Нет, она не заметила красных огоньков глаз. Слезы, ручьями стекающие по лицу, застилали обзор. Она увидела его сразу, почти всего...

С громким ревом, огромная тварь вырвалась из темноты портала, бросаясь к бьющейся, окровавленной девушке. Острые зубы принялись рвать хрупкое тело. Крики боли и ужаса, эхом звенели в тишине. Жрецы умолкли, взирая на жертвоприношение, не рискуя мешать божеству, пожирать несчастную.

Страшное и омерзительное кровавое зрелище неожиданно потеряло свое звуковое сопровождение. Не выдержав происходящего, девушка потеряла сознание, провалившись в спасительную тьму, чтобы уже никогда не вернуться в мир живых.

В наступившей тишине, звуки чавканья и разрывания еще живого человеческого тела, стали еще более жуткими, заставляя оставшихся в живых, судорожно сжиматься от страха.

* * *

Чуть потрескивали свечи, освещая двух обнаженных, простоволосых женщин. Они работали быстро и слаженно. Ловко зачерпывая воск ложкой, чуть нагревали его, не растопляя, и лепили...

Амира лепила ноги. Туловище и голову, Мерит-Ра должна была сделать сама. Воск смешивали со смолой, для крепости конструкции, так сказать. Дело продвигалось быстро, пока не дошел черед до головы.

Нет, с телом собаки, она справилась легко, а вот голова.... Никак не хотела получаться!

Внутри противно дрожал и ныл чей-то тоненький голосок: "А может, не надо, а?". И это мешало сосредоточиться. Руки соскальзывали. Опять вмятина! Между прочим, абсолютно лишняя, если она, конечно, все еще правильно помнит внешность собак. Она уже ни в чем не уверена!

Ну, где это видано, чтобы у собаки был глаз посреди лба? И ухо отвалилось! В который уже раз! Не везет...

А голосок противно ноет и ноет: "Ну, пожалуйста! Я не хочу! Ну, не надо..."

В воздухе запахло паленым волосом, и тихо вскрикнула Амира, мгновенно гася магией огонек, побежавший, по струящейся со спины, прядке. Она наклонилась, чтобы прикрепить ногу к туловищу. Для этого ей нужно было чуть-чуть разогреть воск. А непослушная прядка соскользнула с плеча, пробежала по руке, буквально сиганув в огонь! О — ля — ля! Хорошо, что она владеет магией!

Глубоко вздохнуть. Успокоить испуганно бьющееся сердце, послать искорку спокойствия в девочку (она начинает психовать и злиться), того и гляди, забросит головенку чудо — зверя, что они творят, куда подальше, в темный угол. Замучаешься искать!

Женщина улыбнулась вспотевшей, раздраженной девушке, мягко коснулась плеча, тыльной стороной ладони отводя мокрые волосы за спину. Не длинные, а жарко! И вновь углубилась в свои нехитрые манипуляции.

Правая задняя лапа упорно не желала иметь с этим туловищем, ничего общего! Она выскальзывала, норовила скатиться на пол, дабы измазаться в пыли и песке, и стать абсолютно непригодной для готовящегося действа. Этого никак нельзя было допустить! Задние ноги были вылеплены из одного куска, поделенного пополам. Здесь половина успеха — правильное выполнение инструкций!

Сбоку вскрикнула Мерит-Ра. Амира обернулась как раз вовремя, чтобы заметить, как выскальзывает из девичьих пальцев непокорная головенка, проказливо взмахивает ушами, взмывая к потолку.

Рука вскидывается в непроизвольном жесте, предупреждая удар об потолок магическим ударом. С удивлением, женщины смотрели, как в воздухе скачет, ударяясь об магию, но, не желая падать, кусочек воска. Младшая жрица вскочила, хватая его двумя руками и тут же, вскрикивая, выпустила.

— Эта гадость укусила меня! — Тихое издевательское то ли хихиканье, то ли тявканье, было ей ответом. Амира покачала головой. Пальцы левой руки собрались в щепотку. Мгновение, и магия сосредоточена на кончиках. Взмах кистью. И сила срывается с пальцев, повторяя в воздухе жест жрицы: из щепотки рука раскрывается и вновь смыкается, захватив непослушную головенку, образуя шар.

Чело будущей собаки хмурится. Еще бы! Она была ловко поймана в "сеть". Подцепив еле сверкающую вспышками силы, сеточку двумя коготочками, Мерит-Ра села обратно.

Правой рукой она провела над головой дымящейся благовонной палочкой, чтобы снять негативные эмоции, недопустимые в этом обряде. Второй круг палочка сделала вокруг комочка воска, бьющегося в магической ловушке.

Воск замер, покорно упав в подставленные ладони, и больше уже не безобразничал. Вот только голова, что получалось из него, была уж больно некрасивая и грустная.

Амира закончила работу с туловищем и ногами. При помощи смолы приладили на место головенку. Взяв тонкую костяную палочку, выточенную из кости священной рыбы, Повелительница Бурь, чуть отвернувшись, принялась выводить на теле пса древние иероглифы.

Верховная жрица закончила выводить магический текст, и принялась за свинцовую пластинку, отойдя от девушки подальше. Ей предстояло начертать имена древних демонов.

Мерит-Ра попыталась заглянуть через плечо наставницы, но натолкнулась на предостерегающий взгляд. Ясно! Есть знания, которых лучше не знать! Как там говорят в народе? Меньше знаешь, крепче спишь? Похоже, это именно такой случай.

Вспомнив инструкции, что дала ей перед началом ритуала Амира, девушка начертила круг, решив не терять времени даром. Вписала в него правильную звезду. Изобразила иероглифы четырех сторон света по бокам круга, а в центре звезды — иероглиф, обозначающий название страны — Черная Земля, Египет!

Сверху на эти художества она водрузила треножник. На эту конструкцию Амира аккуратно уложила пластинку с именами демонов, а Мерит-Ра, дрожащими (с чего бы это?) руками установила собачку.

Глядя на письмена, что начертаны, были на теле животного, девушка принялась их читать, творя заговор на любовь. Верховная жрица встала и отошла подальше. Ее участие было окончено. Дальнейшее вмешательство с ее стороны, может погубить весь обряд.

Голос принцессы дрожал и звенел, переходил на шепот, понижался и срывался. Ей было велено все время, пока читаешь заговор, держать в уме образ Сехемхета, а вылезал (почему-то), образ того парня, что стоял рядом с ним. Она гнала лишний образ, и шептала, шептала...

А внутри все сжималось и каменело. Съеживалось и скукоживалось. В боку кололо, живот крутило. Что-то булькало и отдавалось болью во всем теле, заставляя вздрагивать и ерзать.

Амира лишь взволнованно кусала губы. Что-то шло не так. Девочка чувствовала себя плохо. Древний заговор ломал ее и бил болью. Так совсем не должно быть! Так бывает лишь в том случае, если в снах у нее другой! Но, ведь принцесса никого не любит, ни о ком не думает! Они специально проверили все на два раза! И все же...

Повелительница бурь покачала головой, пытаясь отогнать от себя, столь нехитрым жестом, копошащееся где-то, глубоко внутри, чувство вины. А голос звенел и дрожал, произнося древнее заклятье:

От имени Исиды, носительницы огня, покрывала святыни Агатодаемона.

Я — образ солнца, имя мое Ситамеаро. Я — образ Предводителя

воинства, храбрый из храбрых, вот Меч, вот Ниспровергатель,

Великое Пламя мое имя. Я — образ Гора, вот Меч, вот

Ниспровергатель — это мое имя. Я — образ Утонувшего,

подтвержденный письмом, лежащий здесь в мире по другую сторону

под жертвенником Абидоса; на нем кровь Исиды служит

подтверждением имени Осириса, когда она была пролита в чашу

этого вина. Дай же кровь Исиды сердцу Осириса любовь на день и

на ночь в любое время, любовь непрестанную. Дай же

кровь Сехемхета, рожденного Джосером, той Ханупрет,

рожденной Птахнофретом, сегодня же из этого бокала, чтобы в

сердце его воспылала любовь к ней, как любовь Осириса к Исиде,

чтобы он искал встречи с нею повсюду. Пусть Сехемхет,

сын Джосера почувствует это, будет искать встречи с Мерит-Ра,

дочерью Сенимана, всюду; тосковать, как Исида тосковала по Гору

из Эдфу, пусть Сехемхет, рожденный Джосером, почувствует это,

станет любить ее, сходить по ней с ума, воспламеняться от нее,

искать с ней всюду встречи, пусть его сердце сгорает от любви,

когда не видит ее.

Тишина. Смолк голос Мерит-Ра. Без сил опустилась она, со слезами глядя на застывшего пса. Восковое животное молчало...

Ближе придвинулась Амира, не веря, что мог сорваться, не получиться у них простой, по сути, заговор.

Раздался глухой щелчок. Им показалось, или челюсть животного двинулась вниз? Нет! Правда! Так и есть! Восковое творение открыло пасть, силясь произнести что-то, но у него никак не получалось. Две женщины с надеждой смотрели в открытый рот. От попытки расслышать, что же издает существо, напряглась шея, звон стоял в ушах, сводило плечи и скулы.

Две жрицы застыли на коленях рядом. Что же? Что? Заворчит? И придется начинать все сначала, либо и вовсе искать другие способы и заклятья. Залает? Тогда можно будет расслабиться и вздохнуть спокойно. Удалось...

Минуты текли. Звук раздавался, но трактовать его они не могли. То ли ворчание, то ли лай, то ли еще что...

Заныла спина, ноги окаменели и теперь нестерпимо кололи. А гадкая псина, вдруг изрекла:

— Ну, вы, блин, даете! — И мгновенно растаяла, растеклась лужицей, испачкав треножник и пол в келье, залив иероглиф Египта полностью.

Женщины застыли от шока, позабыв о боли в замерших, замерзших телах.

Так получилось или нет?

ГЛАВА 10.

Оставленный телохранитель прождал весь день и всю ночь. Но, никто так и не появился. Встретив утро, он стал всерьез опасаться, что провалил задание принца. В полдень, он умчался во дворец.

Не рискуя сообщить о своей неудаче самому Сехемхету, смущенный парень доложился капитану. Кенна потер квадратный подбородок, приказал не бояться раньше времени, обещая, что сам все передаст брату.

Послание, заученное наизусть, так и осталось не переданным...

"Любовь моя! Я знаю, как виноват перед тобой.

Я скрывал свое имя. Теперь, я говорю тебе правду — я

наследник трона Египетского! Страсть моя горит ярче

тысячи свечей! Жди меня, мой нежный цветок лотоса,

завтра в полдень. Я приеду за тобой и с почестями, как и

подобает спасительнице моей жизни, отвезу во дворец. Верь мне!

Теперь все будет хорошо!

Мечтающий о тебе

Гор-Сехем-Кнет.

Он приехал утром. Встал в очередь. Фараон вершил суд и принимал прошения в тронном зале.

Потифар отстоял очередь, и был встречен благосклонным кивком и разрешением приблизиться.

— Мой государь!

— Полно, Потифар, полно! Мы оба, вчера погорячились! Однако, я узнал, что никто не был повинен в исчезновении наследника, кроме его самого и воли злых духов. Узнал я так же, что сын мой, получил кров и лечение в твоем храме. За это требуется награда отдельная. Ты получишь кое-что сверх обещанного тебе стада!

— О, государь! Воистину, небеса радуются, слыша твои слова! Мудрость твоя не знает границ, а щедрость нескончаема. О твоем великодушии еще тысячи лет, люди будут слагать легенды! Я неустанно возношу мольбы богам о ниспослании нам счастья, греться в лучах вашей доброты и справедливости долгие годы, века...

— Довольно, Потифар! Я не люблю лишней лести! Те земли, что я обещал тебе, ты не получишь. Мы помним все, что ты вчера сказал! Но милость наша и впрямь велика, ибо дорог нам наш наследник. Не желая творить также и раздоры в стране, мы наградим тебя по-царски. Милостью нашей, ты — Потифар, верховный жрец великого Себека, получаешь земли к западу от храма твоего. Ты будешь пользоваться ими в течение жизни по своему усмотрению. После же твоей смерти, эта земля отойдет к храму твоего бога. Да будет так!

— Да, владыка! — старик склонился, принимая из рук улыбающегося Имхотепа свиток с правами на землю.

Себек был прав, и винить в том он мог лишь себя! Земли, плодородные, великолепные земли на северо-востоке, вдоль берегов Великого Нила, были утеряны! Увы! Да и земли к западу от храма, если верить свитку (а ему приходиться верить!) он получил совсем чуть-чуть. Обижало и то, что не в вечное пользование его семье были дарованы эти наделы!

Проглотив обиду, кланяясь и благодаря, жрец, прижимая свиток к груди, удалился. Он не доволен! Совсем не доволен! Но фараон знать об этом не обязательно! Он затаится. Переждет, пока Джосер не забудет о его неосторожных словах.

Он будет ждать! Зухос во время охоты, способен долго лежать неподвижно. И ничего! Желаемое, рано или поздно, само приходит к нему в пасть! Так и он, Потифар, любимый жрец Себека, затаится, и рано или поздно, получит желаемое!

Видят боги!

— Слушай, Сехемхет! — Кенна мялся, глядя на напевающего друга, не зная как рассказать ему новости, привезенные сегодня. — Тут такое дело...

— Он вернулся?

— Кто?

— Твой человек? Тот, которого мы оставили с посланием для Эхереш?

— Да. В общем-то, да...

— Наконец-то! Нет, я понимаю его нежелание путешествовать ночью, но сейчас почти полдень! Я прождал все утро! Ладно. Не важно. Где он? Что она сказала? Подожди. Не говори! Я знаю сам! — Он улыбнулся брату, хлопая его по плечу, — она сердится! Она зла! Пусть! Пусть! Я растоплю ее гнев поцелуями! Я буду любить ее до тех пор, пока она не оттает и не простит меня. И, знаешь что?

— Что? — Кенна начинал нервничать.

— Я кое-что для нее купил...

— Купил? Когда?

— Сегодня утром.

— Врешь! Ты не отлучался. Я следил за...

— Следил? — принц нахмурился, — с какой стати?