Великий поход

Отправив запрос, Хаецкий принялся изучать сводку, отмечая на карте линию фронта. За сутки мало что изменилось — кое-где удалось оттеснить немцев на десяток километров, в других местах — наоборот, новых атомных ударов не было, на море тоже не случилось ничего заметного... На Западном фронте без перемен — вот только не та война, и не так должны вести себя враги. О каком тупике может идти речь, если появилась возможность взломать любую оборону одним ударом? Хаецкий отчетливо видел три участка, где фронт можно было прорвать даже без ядерного оружия, но даже там гитлеровцы не предпринимали ничего — только уходили в глухую оборону.

— Похоже, фрицы тянут время... — задумчиво произнес Хаецкий, разглядывая карту. — Но зачем? Они не могут не понимать, что чем дальше, тем больше сил мы скопим и тем проще будет их задавить. Все повторяется... А я не думаю, что Гитлер настолько безумен, чтобы повторять свои прежние ошибки.

— И война на два фронта — одна из них? — спросила Этне и, дождавшись кивка, продолжила:

— В таком случае стоит предположить, что, как только планы молниеносной войны опять провалились — а не будь вас, это сработало бы — он решил тянуть время, чтобы собрать как можно больше ресурсов, а потом снова сбежать в следующий мир.

— А вот это — самая худшая ситуация из возможных, — Хаецкий взмахнул карандашом, не в первый раз жалея, что так и не начал курить. — И хотя это вроде бы не наша проблема, с нашей она пересекается, так что держать в голове ее придется... Ладно, к делу.

Три часа спустя, когда постучавшийся сержант сообщил, что товарищам офицерам пора бы и поесть, карта была украшена добрым десятком разноцветных кнопок, карандашными пометками и невнятным пятном на полях, которое должно было быть карикатурой на Гитлера — но не получилось, и Хаецкий свое "творение" стер. Помимо этого на столе валялся исписанный до последней страницы блокнот, лежала стопка отпечатанных листов доклада, а в пепельнице дотлевала страница из шифрблокнота.

Несмотря на ужасающий беспорядок в материалах, сделать удалось достаточно много. Конечно, все это было не более чем предположениями — но их хотя бы можно было проверить — а это уже немало по сравнению с тем гаданием на кофейной гуще, которым приходилось заниматься еще утром...

И все-таки этого было мало. Все, что было в их распоряжении — жалкие обрывки информации. Да, их было много, но они были слишком малы и слишком разрозненны, чтобы сложить их в целую картину. Да, им удалось выявить наиболее вероятное расположение некоторых переходов, и уже завтра станет известно, правы ли они — но могли и ошибаться, а главное — генераторов перехода могло быть гораздо больше. Пусть они и требовали дефицитных материалов, но у нацистов было время, чтобы собрать немалые запасы... Неопределенность злила.

Покончив с обедом, Этне подошла к карте и принялась изучать карандашные пометки.

— Все-таки это слишком большая территория, — заметила она. — Насколько я понимаю, ее разведка даже с воздуха потребует не одного дня. И это только в том случае, если никто не будет мешать, а мешать, несомненно, будут... У вас нет идей, как эту площадь сократить?

— Стоит задать этот вопрос нашим физикам, — пожал плечами Хаецкий. — А еще нам не помешала бы подробная карта этой местности. Тут же черта лысого спрятать можно... Впрочем, карту-то, я думаю, найдут, но... — его перебила звякнувшая пневмопочта.

Забрав контейнер, он развернул сообщение, быстро просмотрел и бросил бумагу на стол.

— Я был прав, — хмуро ответил Хаецкий на вопросительный взгляд Этне, — наступление началось на юге... А вот чего мы оба не ожидали — так это того, что все войдут во вкус.

И, подойдя к карте, воткнул в нее три черных кнопки.

Информация поступала в огромных количествах, но ценность ее для их задачи была невелика, а то и вовсе отсутствовала. Прорыв обороны с использованием атомного оружия оставлял больше пленных, чем можно было ожидать, но вот допросить их было проблематично... А тех, кто действительно знал достаточно, просто не оставалось.

Развернув очередную сводку, Хаецкий прочитал ее, бросил на стол и подошел к карте. Если темп наступления на востоке сохранится, то уже завтра армия Республики окажется недалеко от одной из подозрительных точек — тогда и выяснится, есть ли хоть какой-то смысл в их догадках. А пока что...

— Этне, вы лучше меня знаете эти края, так что скажите — как немцы могут вывести в море свой флот для перехода, не попавшись нам на глаза, пока не будет поздно?

— А им обязательно выходить? По-моему, проще потихоньку собрать корабли в порту, и...

— Порты стали слишком уязвимы — любое подозрительное шевеление тут же получит порцию плутония, но в открытом море его будет гораздо труднее обнаружить... Даже в тесной Балтике. И я думаю, что они скорее рискнут собрать все силы и перебросить их за один раз, чем переправлять небольшими отрядами, постоянно ожидая, что мы их поймаем.

Этне заложила за ухо карандаш, подошла к карте и принялась ее изучать, задумчиво постукивая пальцем по подбородку.

— Где-то там должна быть сводка по флоту, — сказала она. — Посмотрите, кто и где, потому что я уже не помню и половины.

Откопав нужную папку, Хаецкий быстро нашел последнюю сводку и принялся ее зачитывать, пока Этне черкала карандашом по карте, отмечая позиции кораблей — если, конечно, они были известны.

— Смотрите-ка, большая часть флота и впрямь на Балтике, — заметила она, закончив. — А то, что за ее пределами, в общем, и не жалко. Похоже, вы правы — они соберут все самые боеспособные корабли и сбегут, бросив Германию на растерзание нам. И скорее всего, они соберутся в Данциге или в Киле — а оттуда, кстати, могут каналом проскочить в Атлантику, и мы их потеряем, да.

— Положим, на выходе из канала их будет легко накрыть...

— А если они будут проходить по одному-два и ночью? А потом им достаточно будет уйти в море, собраться в точке встречи и открыть переход. Нет, мы, конечно, это заметим и даже, возможно, схватим их за хвост... Но остановить их раз и навсегда мы не сможем.

— Если только не накроем еще в канале... Но мне как-то не нравится идея превратить половину Европы в радиоактивные руины, — Хаецкий кивнул на черные кнопки в карте, болезненно похожие на ядерные взрывы, которые изображали. — Ладно, оставим стратегию генералам и пройдемся еще раз по нашим выводам — может, что-нибудь мы все-таки пропустили.

Может быть, они что-то и пропустили, хотя Хаецкий в этом сомневался — но закончить проверку не удалось. Явился ординарец и притащил толстую папку, на которой красовалась надпись "Срочно", сделанная рукой Хилленкоттера. Это и само по себе было плохо... Но содержимое папки оказалось еще хуже.

В папке оказался длиннейший список — едва ли не все города Германии и Франции, аэродромы, крепости, базы... И из этого списка требовалось отобрать первоочередные цели для пятидесяти атомных ударов.

— Мне кажется, мы стали слишком легко его применять, — тяжело вздохнула Этне. — И если от нас этого можно было ожидать — мы-то видели взрывы только на полигонах — то вы...

— А что мы? Тиббетс недавно сказал, что ничуть не сожалеет о Хиросиме и не видит ничего дурного в новых бомбардировках, если они необходимы, а он лично считает, что да, необходимы. Но это действительно неприятно — тем более, что некоторые ученые уже занервничали. Они опасаются, что радиоактивная пыль, поднятая в атмосферу, распространится по всей Земле и сделает планету если и не непригодной для жизни, то весьма неуютной.

— Европу так точно, — вздохнула Этне. — Но работу все равно придется делать.

Впрочем, работа даже не успела толком начаться — ее почти сразу прервал телефонный звонок.

— Полковник Хаецкий... Так точно, товарищ адмирал... Немедленно.

— Что случилось?

— Адмирал Горшков созывает совещание и требует нашего присутствия. Не знаю, что случилось, но абсолютно уверен в том, что нам это не понравится...

Поднявшись вслед за Гитлером на борт "Барона Рихтгофена", Карл Дениц позволили себе облегченно вздохнуть. Ему все-таки удалось провести эскадру Кильским каналом так, что враг этого не заметил — ему даже удалось увести оба авианосца. Больше того, ему даже удалось убедить фюрера, что нет смысла ждать вторую эскадру, а отправляться прямо сейчас, прихватив все корабли, что были в Вильгельмсхафене. Подводные лодки — в первую очередь. И уходить надо прямо сейчас — враг наверняка уже знает об их передвижениях и готовится ударить... Проклятье, как в их руки попала самая охраняемая тайна Рейха? Или они сами создали атомное оружие? Дениц, в отличие от многих других, поставил бы именно на второй вариант — тем же американцам вполне хватало и умов, и денег на атомный проект. А если они не стали жадничать, то это оружие есть теперь у всех... И, судя по тому, как активно его применяют, жадностью новый американский президент не страдал. Или просто оказался не менее прагматичен, чем предшественник — хотя разведка и утверждала, что он пойдет на открытую конфронтацию с русскими, этого не произошло. И уже не в первый раз Деница одолевала мысль — а не стоит ли бросить все и поднять белый флаг? Не пора ли избавиться от бесноватого фюрера, пока он не вычитал в очередном гороскопе предписание расстрелять одного гросс-адмирала?..

Вот только мостик флагмана — не самое подходящее для таких вопросов место. И выход эскадры в море — не самое для них подходящее время. Он подумает об этом в другой раз, решил Дениц. Когда будет поспокойнее...

Глава 16

Остановив потрепанный "козлик" на причале, Хаецкий несколько секунд наблюдал за суетой, выругался про себя, выбрался из машины и подал руку Этне. Он был абсолютно прав, когда сказал, что причина совещания им не понравится, но вот масштаб порядком недооценил.

Гитлер снова сбежал.

Сбежал, прихватив ближайших подельников и эсэсовцев — судя по всему, всех оставшихся, бросив Германию и Францию на растерзание терранам.

Разумеется, война не кончится прямо сейчас. Меньше часа назад вторая нацистская эскадра была перехвачена на выходе из Кильского канала, прямо в устье которого была накрыта атомным ударом, после чего уцелевших добили торпедоносцы — но это ничего не меняло. Гитлер снова сбежал, и вряд ли наугад. Где-то у этого мерзавца было еще одно логово, и его снова предстояло найти — и на сей раз уничтожить окончательно.

Все снова, как и год назад... Только вот кораблей уже далеко не пятнадцать и даже не сорок — пятнадцать одних авианосцев, пусть для этого и пришлось раскошелиться всем союзникам, а в особенности американцам.

-Нам куда? — осведомилась Этне, поймав пробегавшего солдата и велев ему отогнать машину обратно.

— На "Киев", штаб теперь там, — Хаецкий снова подал руку, помогая напарнице подняться по трапу. — И мы даже и близко не представляем, что нас ждет... Опять. Когда мы явились сюда, мы тоже не имели ни малейшего понятия, что здесь творится.

— Хочешь сказать, что вы поставили все на простую удачу?

— Сомневаюсь — вряд ли наше руководство на такое способно. Хотя... Нас-то, сама понимаешь, спрашивать никто не будет...

Очередной переход на "ты" был снова оставлен без внимания. Трудно бежать по полетной палубе, уворачиваясь от техников, матросов и тягачей, и думать при этом о чем-то еще... Тем более, что причина спешки была совершенно непонятна — все равно выйти в море можно будет только через час-полтора, когда все корабли будут готовы, а потом еще дня два идти до места перехода. Тем не менее. Встретивший их на палубе матрос сообщил, что Горшков настоятельно просил поторопиться — и они торопились.

Тем не менее, они оказались последними и удостоились мимолетного недовольного взгляда адмирала.

Как только дверь кают-компании закрылась, Горшков поднялся и заговорил:

— Итак, мы снова отправляемся в погоню за Гитлером. На сей раз, однако, мы имеем хотя бы смутное представление о мире, куда нам предстоит отправиться, поэтому прошу слушать очень внимательно и по окончании доклада высказывать свои соображения. Товарищ Фок, вам слово.

— Исходя из того, чем мы располагаем — а эта информация весьма фрагментарна, — начал физик, — мы пришли к выводу, что это достаточно развитый в технологическом плане мир, значительно больше похожий на Терру, чем тот, где мы находимся. На Терру полувековой давности, следует добавить — и я уверен, что мы встретим достаточно много людей знакомых нам по собственной истории, и даже, возможно, собственных двойников или двойников родственников... Но за счет множества деталей этот мир будет все-таки весьма заметно отличаться от нашего. И, собственно, это все... Хотя я позволю себе предположить, что нацисты там уже окопались.

— Благодарю, — кивнул Горшков. — Итак, мы знаем о новом мире чуть больше, чем ничего, но, смею надеяться, за оставшиеся два дня разведка сможет выдвинуть хоть какие-то предположения.

— На пустом месте, да, — прошептала Этне. — Кстати, я официально к вам прикомандирована, так что теперь Хилленкоттер и мой командир. И если он сейчас не выскажется...

Хилленкоттер высказался.

— Как справедливо заметил уважаемый адмирал Горшков, мы знаем лишь чуть больше, чем ничего. Поэтому ни в коем случае не следует терять бдительности и пренебрегать прекрасно зарекомендовавшими себя процедурами... Ведь даже если враг и не успел подчинить себе одно из государств того мира, всегда следует учитывать возможность некоей случайной находки или удачного открытия, которое значительно продвинуло вперед науку и технику, сделав ее опасной для нас...

Все это было совершенно очевидно. И столь же очевидно было и то, куда американский адмирал послал всех, требующих от него ясновидения...

По опущенной на стекло металлической сетке змеились голубоватые разряды, неестественный туман вокруг кораблей сгущался, отрезая их от мира, а Хаецкий гадал, что ждет их эскадру по ту сторону тумана — в ином мире. Все повторялось... Вот только теперь они были куда лучше вооружены, точно знали, чего ждать от врага и хоть что-то знали о месте назначения — что, впрочем, никак не гарантировало отсутствие сюрпризов, причем вряд ли приятных.

Вой генераторов стих, туман рассеялся — и взглядам стоящих в рубке открылось море нового мира. Точно такое же, как и в покинутом — даже погода была абсолютно такой же... И точно также поблизости не было кораблей. По крайней мере, на экранах радаров не было ничего, кроме эскадры.

Проводив взглядом сорвавшиеся с катапульты и умчавшиеся за горизонт самолеты, Игорь вздохнул — если они снова обнаружат одинокую яхту с загорающей девушкой... Хотя нет, вряд ли кто-то додумается загорать по такой погоде — было хоть и ясно, но достаточно холодно, так что в этом мире сейчас было самое позднее начало мая.

— Не люблю ждать, — вздохнула за спиной Этне. — Тем более — в такой ситуации... Как считаешь, найдут они что-нибудь стоящее?

— Мы что, окончательно перешли на "ты"? — удивился Хаецкий. — Впрочем, я ничего против не имею... И что они найдут — не берусь и гадать. Если верить нашим физикам, то вполне может существовать мир с единорогами и колдунами... Ну, по крайней мере, Гамов сразу после совещания заявил, что он бы такому не удивился.