Арка 16

— Эй, эй! — хриплым, срывающимся голосом заорал Нилбог, не выдержав. — Я не буду ничего делать!

— О, твоё согласие и не потребуется! — радостно объявила Райли. — Я вошью тебе контур верности, а также проведу одну небольшую операцию, ты даже ничего не почувствуешь. Я вскрою тебе череп вот здесь!

Она привстала на цыпочки и окровавленным пальцем ткнула в лоб Нилбога, в самую серёдку.

— Проведу небольшую операцию на твоей Короне, и твоя сила станет неотключаемой! Это будет просто чудесно! И ещё можно будет добавить тебе несколько искусственных аппендиксов, вот здесь, здесь и здесь, чтобы они производили нужные культуры и те сразу встраивались в твоих созданий... — Райли повернулась к Фортуне. — Ведь нам они нужны, да?

— Разумеется, ведь нам нужна армия, так что все они послужат делу добра, не сомневайся!

Нилбог забился и захрипел, завыл, не в силах выразить словами свое отчаяние. Его дети! Смысл его жизни! Его повесят на стене и заставят создавать детей, которых он никогда не увидит! Ещё час назад Нилбог не поверил бы в такое, но всё случившееся говорило само за себя. Эта женщина, которая его похитила, и эта восторженная девочка-маньячка, они смогут, смогут! Смогут всё! Его вскроют, как предмет, залезут пальцами в голову, перепилят и соберут заново, он станет лишь куклой, марионеткой, одиноко висящей на стене!

Ужас прежней одинокой жизни, жизни в Эллисбурге, когда он был лишь Джейми Ринке, навалился, мешая дышать и смешиваясь со страхом потери детей-созданий, семьи, потери своего королевства. Ужас рвал его душу на части, Нилбог хрипел и выл тоскливо, готовый на всё, на что угодно, лишь бы убраться из этого ужасного места, лишь бы снова вернуться к семье, к тихой, простой жизни, наполненной теми, кто его любит!

Бац! Голова мотнулась от сильной пощёчины.

— Ты хочешь спастись, Джейми? — раздался голос откуда-то сверху.

— Да! Да!

— Ты хочешь быть со своей семьей?!

— ДА-А-А-А!! Хочу! Я нужен им, а они мне!

Он ещё что-то орал, захлёбываясь слезами и соплями, но тут снова последовала пощёчина и возглас:

— Соберись!

Фортуна стояла перед ним, до жути, до боли напоминая Мэри, крошку Мэри. Фигура, голос, эти возгласы! Точно так же Мэри орала на него в последнюю их встречу, требовала собраться и не быть таким уродом. А потом она ушла, и он остался окончательно одинок. Одинок.

— Ты готов на всё ради своих родных? — жёстко спросила Фортуна.

— Да, да, о господи, да, не бросай меня, — бормотал Нилбог, обливаясь слезами, — я готов, готов, верните мне мою семью.

— Твоя семья будет с тобой, она разрастётся до немыслимых размеров, — ласково, почти любовно сказала Мэри-Фортуна, лицо её оказалось совсем рядом. — Но вначале ты должен внимательно выслушать всё, что я тебе скажу, понимаешь?

— Да, да, я понимаю, понимаю, — закивал Нилбог.

— Двух твоих созданий украли вот эти люди!

Она сдвинулась в сторону, и Нилбог обнаружил перед собой экран, а также обнаружил, что сам он висит на стене, распятый, словно Христос. Паника и ужас нахлынули, накрывая с головой и новая пощёчина, с выкриком.

— Соберись!

Сильная рука приподняла его подбородок, заставляя смотреть в сторону экрана.

— Это Гильдия! — Фортуна говорила, словно забивая гвозди в голову Нилбога. — Жаба, Дракон, Оружейник, Муравей, Черепаха, Шершень, Бабочка и Сварщик. Знаешь, что они делают?! Они убивают таких, как ты! Внимательно смотри, это съёмки уничтожения других карантинных зон! Смотри, смотри внимательно!

Картинки сменялись короткими видеороликами, и везде было одно и то же. Гильдия безжалостно истребляла и уничтожала, сносила и разрушала всё, что находилось в кольце карантинных стен. Точно таких же стен, как те, что окружали Эллисбург.

— Вот что тебя ждёт завтра! Ты хочешь этого?!

— Нет, нет, — прошептал Нилбог, — этого не может быть, не может! Я принял меры, принял!

О да, в глубине души он всегда знал, что этот день придёт. Что герои вернутся, чтобы убить всех его детишек! Он размышлял долгими вечерами и работал, трудился, вносил дополнения и улучшения, менял своих детей, подгоняемый этим страхом. Он пытался предусмотреть всё, неужели этого оказалось недостаточно?!

— Вот она, видишь?! Это Бабочка! Она — биокинетик, сильный, гораздо сильнее тебя, возможно, самый сильный биокинетик в мире!

— И моя будущая старшая сестрёнка, у нас даже силы похожи! — донёсся возглас Райли. — Когда я окончательно стану хорошей девочкой и героиней, она меня обязательно простит!

Почему-то именно это заявление окончательно подкосило Нилбога.

— Твоя отрава не сработала на мне, — прошептала Фортуна ему в ухо, — потому что меня защитила Райли. Подумай сам, что ты сможешь против Бабочки?

— Нет, нет, так не должно быть, — замотал головой Нилбог.

В бездне отчаяния он неожиданно обнаружил просвет надежды.

— Ведь вы поможете мне, да? Поможете? Ведь я вам зачем-то нужен? Вам нужна армия? Я дам вам армию!

— Ты дашь нам армию, — и в голосе Фортуны звучало уверенное спокойствие. — Слушай, что ты должен сделать.

Чуть позже, в Эллисбурге

Нилбог стоял на улице, рядом со своим дворцом, занимаясь крайне непростым делом. Ему нужно было отобрать каждого десятого из своих детей — с ними он отправится в новый мир, который будет целиком принадлежать ему. Очень непростая, практически невозможная задача, ведь каждый, каждый из них был его детищем и творением. Будь его воля, он бы забрал с собой всех, всех, до последней Запятой, оставив врагам лишь пустой Эллисбург, но Фортуна была непреклонна.

В тот момент, когда Нилбог услышал, что ему придётся оставить девятерых из каждой десятки на верную смерть, в его душе вспыхнул гнев, застилающий разум. Вернуться, наплевать на договорённости, подготовиться и выстоять, уничтожить Гильдию! А затем уничтожить и тех, кто готов принести в жертву его детей!

Но гнев схлынул и на его место вернулся страх — ведь он был в центре своего королевства, и всё же Фортуна сумела его достать. Разорви он соглашение, и его заберут, опять, но в этот раз просто повесят на стену и заставят непрерывно рожать, никто не будет слушать оправданий или извинений или пытаться договориться по новой. В унисон страху подал голос и рассудок: сколько он ещё протянет в стенах Эллисбурга? Его дети умирали, и он "воскрешал" их, за годы сменилось уже три таких поколения, и с каждым поколением создания умирали всё быстрее, а еды и биомассы становилось всё меньше. Сколько протянет он сам?

Инстинкт создателя требовал спасти всех, но рассудок и страх твердили, что спасти каждого десятого это лучше, чем потерять всех и оказаться подвешенным на стену. В новом мире он быстро восполнит потери, там Нилбог будет плодиться и размножаться, не опасаясь никого, ведь на той Земле десятого века нет ни СКП, ни героев, ни властей с государствами — только отсталые людишки, вооружённые лишь мечами и копьями.

Но всё равно злость снова вскипела в его груди.

— Посмотрим, что это за Бабочка, — прорычал он.

Его дети не станут подопытными животными, о нет! Гильдия будет охотиться за ним, пока не убьёт? Что же, он даст им своего двойника. Он даст им такой бой, что самому небу станет жарко! Его дети порвут на части эту Бабочку, о да, ведь им всё равно предстоит погибнуть в битве, так пусть это будет правильная, нужная битва, в которой Бабочка погибнет!

— Я не забуду вас, — прошептал Нилбог, — не забуду и первым делом воскрешу в новом мире, верьте мне.

Через неделю Фортуна и Райли придут к нему в новом мире, и они скажут, какую армию хочет получить Котёл. Они дадут ему столько биомассы, сколько потребуется, и он не подведёт. Страх пробежал по телу Нилбога при мысли о том, что он подведёт Котёл, снова вернётся в ту комнату с безликим белым потолком. Нет-нет, он не подведёт и даст Фортуне то, что она хочет, а также захватит тот новый мир.

— И вот тогда, Гильдия, я вернусь, слышите, я вернусь, и мы ещё посмотрим, кто на кого будет охотиться! — заорал Нилбог, вскидывая руку, сжатую в кулак, к небесам и потрясая ею.

Затем он развернулся и взялся за работу. Его ждали свобода, семья и власть над целым миром.