Нечистик

Малк замер, прижав к груди меч, ось и камень. Лишь его ступни-ласты на сведенных вместе ногах еле заметно разгребали воду, по капельке преодолевая очередной аршин.

Только бы разминуться! Только бы из-за какой-нибудь водоросли не вылезла зеленовласая голова!

Юноша впервые за все свое пребывание в Гиблом озере ощущал себя чужеродным и беззащитным — и это ему сильно не нравилось. Даже вода вдруг превратилась из желанной стихии во враждебный омут. Но сын мельника продолжал тихонько плыть. Казавшиеся сначала такими густыми водорослевые заросли теперь представили редколесьем, готовым выдать в любое мгновение непутевого новоявленного озерника истинным владычицам озера. Все вмиг обратилось против него. Но Малк не собирался сдаваться просто так. Слишком многое зависело от него. Ах, ну почему же он раньше это не вспомнил и не перебил свое любопытство, когда лез в чужую пещеру и брал самоцвет? Болван! Тупица!

Водяные девки беззвучно шныряли туда-сюда в поисках наглого вора. Юноша уже не в первый раз заметил мелькнувший силуэт всего в десятке вершков. Малк страшно волновался и был невероятно рад, что изменившееся сердце не способно выдать местонахождение хозяина редким и глухим бульканьем. Надо же, когда это изумрудные ленты успели так вырасти? Когда же закончится этот подводный лес? Не отличавшийся терпением, Малк прибавил скорость. Озерницы продолжили исследовать заросли. Их силуэты замелькали чаще. Юноша не переставал двигаться, но отчетливо понимал, что его терпение не способно больше тягаться с выдержкой водяных плутовок.

Еще чуть-чуть, еще капельку, еще немного...

Но предательская чащоба Тихони разрослась на сажени вверх и даже близко не собиралась заканчиваться. Вода накалялась, напряжение разбухало.

Ну же, надобно потерпеть, еще хотя бы с дюжину четвертей.

Но Малк все хуже и хуже слышал голос разума, его порывистая сущность почти вытеснила все здравомыслящие доводы.

"Погоди, ты можешь все окончательно испортить". Но тоненький голосок рассудка стих под натиском взорвавшегося терпения. Юноша, крепко прижимая к себе драгоценные предметы, рванул вверх, не замечая ничего вокруг.

— Вон он! Хватайте его! Вор! — послышались позади сдавленные пучиной голоса. Но Малк плыл во всю прыть, не оглядываясь. В голове билась одна мысль: только бы добраться. Каждая клетка осязала погоню. Несколько раз сын мельника даже ощущал, как чьи-то скользкие ласты смыкались вокруг щиколотки, и, хвала богам, тщетно соскальзывали под напором очередного рывка. Доплыть, главное доплыть!

— Не дайте ему сбежать! — звучали истошные приказы Ласкатухи. Наконец, гарцующие водоросли оборвались. Малк уже отчетливо видел грань между озером и воздухом. Тело бешено извивалось. Зеленоватая толща под ступнями-плавниками бурлила. Странно, что это еще водоворот не вызвало. Наступили последние мгновения сумасшедшего плавания — и вот, подобно вынырнувшему карасю, юноша уже летел над водой в сторону берега. Плямс! Изменившее плотность тело больно шмякнулось о землю, в нескольких местах коряги вспороли нежную кожу. Юноша, ничего не выронив из рук, попытался встать на ноги, чтобы убежать как можно дальше от Гиблого озера. Но поскользнувшись, вновь распластался на берегу. Легкие жгло огнем, тело саднило. Малк опять постарался подняться, но его щиколотки тут же полонили прохладные руки озерниц. Жертву с неимоверной силой потащили в воду. Юноша забросил подальше ось и жемчуг, но с мечом расставаться не спешил. Освободившаяся ладонь ухватилась за один из корней, обнажившийся от долгого соседства с водой.

— Учитель! Помоги! Я здесь! — заорал сын мельника. Цепкие озерницы с невиданной силой тянули к себе. Малк отчаянно боролся.

— Быстрее, меня надолго не хватит! — юноша не решался посмотреть на свои ноги, боясь встречи с колдовским взглядом. Рука стала млеть. И хотя борьба длилась всего несколько мгновений, чудилось, что уже пролетела целая вечность.

— Учитель, Волосяник тебя подери, где ты?! — появилось ощущение, будто рука, державшаяся за корень, удлинилась вдвое. Малк понимал: его силы на исходе. Что ж, придется воспользоваться мечом. Мутный взор искал подмоги, но знакомый силуэт нигде не прорисовывался.

— Не уйдешь, — радовалась водяная бестия. Неужели одна тянет? Вот так силища!

— Ве-е-дьма-а-ак! — вырвавшийся из уст дикий вопль наверняка услышали даже в деревне.

— Да не ори ты. Я тут, — ведьмак откупорил какой-то очередной сосуд и, высыпав его содержимое себе на руку, подошел к самой воде. Зеленовласая девка зашипела. Малк почувствовал, что ее сила возросла. Наверняка подмога подоспела.

— Ну, чего ты медлишь?! Они же сейчас меня к себе утащат, — юноша рискнул оглянуться. Хвала богам, он избежал взглядов озерниц.

— А не нужно было лезть туда, куда не просили. И брать то, что тебе не принадлежит, — стальным голосом ответил ведьмак и, не обращая внимания на усилившееся шипение и недовольство Малка, подул на ладонь. С руки сорвался черный вихрь и прочной сетью накрыл преследовательниц. Те, отпустив юношу, с дикими воплями и угрозами скрылись в мутной пучине Гиблого озера. Последняя острастка адресовалась учителю:

— Ты поплатишься, ведьмак! Не смей боле сюда приходить!

Юноша предположил, что слова принадлежали той самой Ласкатухе.

— Я думал, ты уже никогда не появишься, — задыхался поднявшийся и тут же отскочивший на пять больших шагов от ненавистных вод сын мельника. Легкие пекло уже гораздо меньше. Да и зрение улучшилось.

 nbsp;"Погоди, ты можешь все окончательно испортить". Но тоненький голосок рассудка стих под натиском взорвавшегося терпения. Юноша, крепко прижимая к себе драгоценные предметы, рванул вверх, не замечая ничего вокруг.

; — Где ось? — ведьмак грубовато вырвал меч из уже человечьих рук Малка. Юноша указал в сторону, куда кинул добытую с боем деревяшку.

— Послушай, мы же справились, чего ты злишься?

Ноги приняли свой естественный вид. Кожа на глазах темнела. Позвоночник больше не определял движение ветра.

— Ну, прости, я сильно сглупил.

Учитель потоптался в зарослях и, подобрав обнаруженную ось, спрятал ее в дорожном мешке. А найденный черный жемчуг швырнул обратно в Гиблое озеро. Малк с грустью проводил диковинный самоцвет, осознавая, что никогда ему не видать чудный камень на шее своей возлюбленной. Но, ограничившись лишь печальным вздохом, спросил:

— Где моя одежа?

Ведьмак вновь пошарил в сумке и без предупреждения бросил в Малка рассыпавшуюся на лету кипу. Юноша практически все поймал, но один сапог больно лягнул в лоб.

— А поосторожнее нельзя? — потирая ушиблено место уточнил ученик.

— Ты еще и не того заслуживаешь, — злился ведьмак, — одевайся, некогда нам тут рассусоливать.

— А они не вернутся? — как приятно было ткнуть в сторону озера пальцем, не связанным с остальными тягучими перепонками.

— Покамест нет.

Глава 12 Возвращение в деревню

— Послушай, а когда мои волосы станут прежними? — Малк в очередном ручье с отвращением рассматривал свое лицо в обрамлении зеленой шевелюры. Ну что за уродство?

Ведьмак упорно молчал всю дорогу.

— Слушай, ну я же извинился.

— Не думал, что стану, но я сильно жалею, что тебе все же удалось избавиться от страха пред неведомым. Лучше бы ты, как и раньше, оставался во власти дремучих забабонов. Они, во всяком случае, удерживали тебя в черте дозволенного.

— Чей-то я не пойму — ты о чем это?

— Все о том, — окончил короткий разговор ведьмак. Юноша только вздохнул. Он уже давно понял, что вытянуть хоть слово из учителя, если тот не захочет, не получится. Не стоит даже пытаться. Интересно, что же ведьмак имел в виду?

До деревни оставалось совсем немного. Болота, озерницы, Лесун мелькали уже в прошлом. Нынче предстояло сразиться с упырем, спасти Ладушку да и прочих. Нет, нельзя было оставаться в таких отношениях с учителем.

— Я, правда, понимаю, что повел себя глупо, очень глупо. Обещаю боле не своевольничать и во всем тебе повиноваться.

— Уверен? — ответил ведьмак к радости Малка.

— Да.

Учитель остановился и, приглядев здоровенный валун с уплощенной поверхностью, подошел к нему. Юноша с облегчением последовал за мужчиной. Простил! Ведьмак снял перекинутый через плечо дорожный мешок и бережно водрузил его на камень. Развязав свою странную сумку, не имевшую дна, он вытащил на свет стянутую лозой пустельгу. От беззащитного вида возлюбленной с сомкнутыми очами сердце Малка зашлось острой болью.

— Она жива?

— Жива.

Ведьмак щелкнул пальцами — и змеиные путы сползли с птичьего тела. Затем мужчина стащил с шеи флягу с живой водой и отдал ее ученику.

— Что я должен делать?

— Ты ведаешь.

Малк откупорил бутыль и налил несколько капель в клюв Ладе.

— Почему она не просыпается? — забеспокоился юноша.

— Погоди.

Но прошло еще пара мгновений, а глаза так и не распахнулись. Парень умоляюще посмотрел на учителя. Тот спокойно ждал, не сводя внимания с пустельги.

— Почему же она?.. Она... Она просыпается!

Птица открыла глаза — и Малк снова восхитился их глубочайшей синевой. Разве могло быть что-то прекраснее? Пустельга встрепенулась и быстро встала на ноги. А затем, расправив крылья, крикнула. Малк был счастлив: его возлюбленная вернулась. Пройдет еще немного времени и она предстанет во всей своей человечьей красе.

— Милая, наконец, ты очнулась! — юноша протянул руки к превращенной девице, но пустельга клюнула за палец.

— Ай, ты чего? — одернул кисть Малк. Птица демонстративно отвернулась от сына мельника и взметнулась в воздух.

Ведьмак довольно хмыкнул. Видать, догадывался о такой реакции.

— Я не понял, за что это? Может, не узнала? — Малк выдрал со своей головы пару волос, но они уже приобрели привычный цвет.

— Ну, думаю за то, что Зазовке поддался.

— Но причем тут я? — обиженно крикнул вдогонку удалявшейся фигурке птицы Малк.

— Ну, не она ж собиралась подарить лесной деве душу.

Лицо юноши резко приобрело цвет спелой земляники, и сын мельника решил перевести тему:

— Что теперь?

— Теперь в деревню. Посмотрим там, что к чему, — ведьмак по-хозяйски похлопал вновь переброшенную через плечо сумку, где уже покоились фляга с живой водой змеиная лоза.

— Стемнеет скоро, может лучше утра дождаться?

— Нет, ночь — самое время попытаться упыря выявить. Он ведь только ночью оживает, а с рассветом падает замертво. Пойдем.

— А с чего ж начать? Нам же вдвоем всю деревню не занять. Как мы узнаем, если в какой хате нечистик объявится?

— Прежде всего, надобно постараться как можно дольше скрывать наше возвращение от селян.

— Это еще зачем? — удивился Малк.

— А затем, что наше возвращение ночью может навести на дурные подозрения — это ни к чему. Сначала надобно жертв упыря опоить живой водой. Авось кто из них чего запомнил?

— Дело говоришь. К кому наперво пойдем?

— К Яде. Ее кровь нечистик дважды, а то и более сосал. Если кто что и мог заприметить, так это она.

— Эх, кабы Лада могла говорить... — взгляд отыскал в сумеречном небе реющей силуэт возлюбленной. Как только они расправятся с упырем и вернут прежний облик девице, Малк тут же на ней женится. И тогда уж сможет уберечь ее от всякой напасти.

Мужчины продвигались настолько скоро, насколько им дозволяли нехоженая тропа и усталость. Странно, что Малк еще вовсе не рухнул наземь, ведь он не ел и не спал довольно давно. Едва ли это было бы возможно без действия живой воды. Неожиданно перед глазами явственно предстали образ жреца и его внучки, так напоминавшей Ладу.

— Послушай, а что же стало с деревней жреца, им самим и Немирой?

— Они прожили счастливые жизни. Благодаря тебе, Макошь переткала нити их судеб.

— Как это?

— Твое путешествие в прошлое пошло немного не так, как должно было.

— Это хорошо или плохо?

— Для кого как. То, что ты и жрец сбежали, сильно изменило историю. Иноземный владыка так и не раскрыл секреты живой воды. И вместо многовекового порабощения народов на земле, он, после того, как вы покинули яму, был убит одним из нанятых наемников. А войско мавров, растащив остатки богатств своего владыки, разбежалось. Немира, схоронив на святом острове деда, покинула храм и однажды нашла истинную любовь. Ее потомки и поныне живут в этих краях.

— Ничего себе. Это ж сколько лет миновало с тех пор?

— Почитай больше четырех сотен.

Малк присвистнул:

— Скажи, а тот остров, он все еще существует?

— Я никогда не бывал там. И даже не слыхивал, чтобы кто-то упоминал о нем. Но, думаю, да, он все еще существует, — с какой-то странной тоской произнес учитель.

— Хотел бы я там побывать снова. Положить на могилу жреца веточку ольхи.

— Авось и доведется. Помнишь, как тебе было сказано: "Туда может попасть только тот, кто уже ведает проход. Но ни один человек али колдун не сумеет отыскать это место, если не знает, где оно находится, разве что случайно...".

— Но ведь вокруг все так изменилось... — Малк попытался вспомнить те места, которые он пересек со жрецом по дороге в храм.

— Так ли уж и изменилось? — блеснули хитринкой нефритовые глаза. — Кто захочет — найдет. Но пока у нас есть дело, и его надо завершить.

Ведьмак указал в сторону деревни. Малк поднял голову — ночь почти соскребла с неба блеклые остатки солнечных лучей. Если б не диковинное зрение, то едва ли удалось различить очертания Лады. Лес же полностью укутался в густую темноту.

— А мы не можем обратиться в волколаков, дабы быстрее до деревни добраться? — Малк даже удивился своему вопросу. Давно ли он ненавидел все, связанное с колдовством? И, кажись, не опоен ничем, да и вода живая все зелье выжгла... А! Вот что имел в виду ведьмак, когда говорил о том, что юноша сумел-таки избавиться от "дремучих забабонов". Неужто и впрямь получилось?

— Мы уж слишком близко от поселения. Если вдруг нас кто-нибудь приметит, то мы даже объяснить ничего не успеем, как окажемся в огне.

— Да, ты прав.

Еще некоторое время юноша пытался до конца увериться, что больше не чурается нечистиков и всяких там ведьмаковских штучек. Для этого Малк представлял себе то Лесуна, то Зазовку. Но, даже вспомнив подводный город озерниц, тело больше не била дрожь, а сердце не стискивали оковы безудержного страха.

— Кстати, а я так и не заметил среди водяных девок на Гиблом озере ни одного мужика. Али они тоже с бабскими грудями? — захохотал Малк.

— Тише. Не забывай, ночь кругом. А ты своим гоготом не то, что упыря, любого мертвяка поднять сможешь.

— Прости, — осекся юноша, силясь прогнать от себя образ зеленовласого мужика, с синеватой кожей, ластами заместо рук и ног да бабскими грудями. С трудом сдерживая очередной взрыв подступающего смеха, Малк метнул незаметный взгляд на учителя и готов был поклясться Выраем, что по лицу ведьмака скользнула улыбка. Небось, углядел в мыслях парня образ озерника.

— Кто знает, может, и нет их. Но озерницы завсегда ими страшили.

— А не потому ли все эти водяницы и таскают мужиков на дно, что боле не с кем позабавиться?