Кондотьер Богданов

— А с чего ты взял, что я волхв?

— Ты летаешь на птице! Разве это не от дьявола?

— Отец Пафнутий спрашивал меня о том. Не доносил он тебе мой ответ?

Иосаф покачал головой.

— Повторю, что ему сказал. Глянь в окно, владыка! У пристани стоят корабли. Человек не может плавать, как рыба, но плавает! Разве те, кто это делает, чародеи? Или волхвы?

— Эти корабли делали люди. Они не живые.

— Моя птица такая же. Из дерева, железа и полотна. Можешь сам убедиться — мы привезли ее! Она за городом спрятана, чтоб не будоражить люд. Хочешь глянуть?

— Седлать коней! — поспешно велел Довмонт.

Когда кавалькада из нескольких десятков всадников прибыла на берег реки Великой, то увидела наемников, охранявших копну сена. Эту "копну" доставили к Плескову уже привычным путем — на плоту. По знаку Богдана солдаты раскидали сено, взору князя и свиты предстала птица с двойными крыльями. Вздох удивления прошелестел в окружении князя. Богдан спрыгнул с коня и подошел к самолету.

— Гляди, владыка, дерево! — он похлопал по фюзеляжу. — Полотно! — он коснулся крыльев. — Железо! — Богдан взялся за цилиндр мотора.

Довмонт слез с коня, подошел. Осторожно коснулся ладонью крыла, затем двинулся вдоль самолета, трогая и щупая. Следом, как по команде, устремилась свита. От напора любопытных рук По-2 закачался, но устоял. Лейтенант бдительно следил, чтоб от самолета ничего не оторвали. Обошлось. Никто не заглянул под крыло, где на направляющей висел последний "эрес". Бомбы Богданов решил не брать, а вот "эрес" захватил — на всякий случай.

— Как она плевалась огнем? — спросил Иосаф.

Лейтенант снял "ДТ" и дернул за рукоятку перезаряжания — на траву упал патрон. Отдав пулемет подбежавшей Ане, лейтенант поднатужился и вывернул пулю из гильзы. Аня поднесла глиняную плошку, лейтенант высыпал порох на дно. Повинуясь знаку, кмет Данилы поднес тлеющий трут. Богдан кинул его в плошку. Порох пыхнул ослепительным пламенем.

— Смертные зелья бывают разными! — сказал Богдан. — Одни надо выпить, другие засунуть в железную палку и поджечь. Вот и огненный плевок. Эту птицу делали люди.

— Немцы? — спросил Довмонт.

— Русские!

— Далеко?

— За горой-Уралом.

— Не ведаю такую! — сказал Довмонт. — Далеко Русь разбрелась.

— Как она летает? — встрял Иосаф.

— Покажу! Не хочешь со мной?

К удивлению лейтенанта игумен кивнул. Богданов помог ему забраться в кабину штурмана (под рясой Иосафа оказались обыкновенные порты, заправленные в стоптанные сапоги), пристегнул ремнями. Попросив ничего в кабине не трогать, лейтенант перебрался в кабину пилота. По его знаку Аня провернула винт. Готовый к запуску мотор выстрелил выхлопными газами и заревел. Отступившие назад гости подались еще далее. По-2 побежал по лугу и взлетел. Богданов плавно набрал высоту и на малой высоте направился в сторону от Плескова — не следовало будоражить город. Над рекой он сделал круг и пошел на снижение. Самолет приземлился и покатил к ожидавшим его людям, те отпрянули. По-2 остановился. Богданов помог Иосафу отстегнуть ремни, но из кабины игумен выбрался сам. Подошли князь со свитой. Они во все глаза смотрели на игумена.

— Велика и обильна Русская земля! — торжественно сказал Иосаф. — Зело украшена лесами, реками и полями. Потому так много врагов, алчущих ее богатств, — он повернулся к Богданову. — Долетит ли до Иерусалима птица твоя?

— Нет! — сказал Богданов.

— А до Киева?

Лейтенант покачал головой.

— Ну, в Новгород?

Богданов прикинул расстояние, количество бензина в баке и еще раз покачал головой.

— Не от дьявола творение это! — заключил Иосаф. — Хитер враг человеческий, да хвастлив — гордыня им владеет. Коли б от дьявола была птица сия, то слуга его непременно похвалился бы. Тут бы я его и поймал! Богобоязненный человек силы свои соизмеряет, гордыню гонит. Благословляю тебя, чадо!

Богданов поклонился и поцеловал крепкую длань игумена.

— Отблагодарили тебя за Сборск? — спросил Довмонт пилота.

— Я не просил благодарности.

— Ну, так я награжу! — князь отвязал от пояса кожаный кошель. — Прими!

"Служу Советскому Союзу!" — едва не сказал лейтенант, но вовремя спохватился. Взял кошель и поклонился.

— Перебирайся в Плесков! — предложил Довмонт. — Сотником сделаю, жалованье дам. Мне такая птица надобна.

Богданов колебался мгновение. От Сборска до Плескова тридцать километров по прямой. Ровно на столько же дальше от места, где они провалились в прошлое.

— Не прогневайся, князь, но останусь в Сборске. По нраву мне там. Коли понадоблюсь, прилечу. На птице моей это мигом!

Довмонт нахмурился и внезапно поймал взгляд Евпраксии. Та смотрела на Богдана влюбленными глазами. "Так вот кого избрала! — понял князь. — Вот какая награда Богдана ждет! Ладно! Как сыграют свадьбу, обоих — в Плесков! Условием поставлю! По Богдану видно, что не князь он, из кметов. Захочет княжну — подчинится! А в Сборск посадник найдется..."

— Быть по сему! — сказал Довмонт и, прихрамывая, пошел к коню.

Гости из Сборска провожали кавалькаду взглядами, пока та не скрылась в балке.

— Ох! — сказала княжна и прижала руку к сердцу. — Обошлось!

— Все хорошо, Проша! — шепнул Богданов и, пользуясь тем, что Данило отошел, сжал ей руку. — Ты молодец! Умница!

— Это ты молодец! — возразила княжна. — Я женщина!

Богданов засмеялся:

— Держалась по-богатырски! Одолели врага битве, одолели и в суде. Надо бы отметить!

— Нам отвели горницы в княжьих хоромах, — сказала княжна, — после полудня князь звал на пир.

— Тогда пройдемся по Плескову! — предложил лейтенант. — Очень хочу город посмотреть... Ане обновок купим! — Богданов подмигнул штурману. — Она самолет подготовила, с плошкой сообразила.

— Нет сил! — сказала княжна. — До сих пор ноги дрожат. Поеду в хоромы, прилягу!

Она ускакала с Данилой, Богданов подозвал Конрада. Развязал кошель и насыпал в ладонь наемника горсть серебра.

— Угости солдат! Гляди только, чтоб не перепились! Завалите самолет сеном и сторожите!

— Приезжай к нам! — предложил Конрад. — Что тебе эти хоромы? Не будет тебе там перины! Кинут на пол суконную кошму с блохами, на которой собака лежала, не уснешь. Душно, блохи кусают... Приезжай! Лето, тепло, погода ясная... Выпьем пива, ляжем на сено и будем глядеть на звезды! Они здесь такие, как в земле Швиц, только ближе.

— Да ты, гляжу, поэт! — засмеялся Богданов. — Вкусно уговариваешь!

Он подозвал Аню и рассказал о предложении наемника.

— Я как вы! — сказала штурман.

— Договорились!

Богданов вскочил в седло подведенного коня, наклонился и подхватил Аню под мышки. Штурман взвизгнула, но, оказавшись на холке жеребчика, успокоилась. Богданов обнял ее левой рукой, правой взялся за повод. Аня прильнула к нему и вцепилась в пояс.

— Как стемнеет, жди! — крикнул Богданов Конраду.

Наемник кивнул. Никто из них не догадывался, что этим вечером они не увидятся. Что встреча произойдет позже и будет отнюдь не радостной.

13.

Богданов привязал жеребца к коновязи торга и помог Ане спрыгнуть на землю. Возле коновязи прохаживался сторож — здоровенный детина с дубинкой в руке. Он окинул гостей внимательным взглядом, но ничего не сказал. "Запомнил людей и жеребца! — понял Богданов. — Коня не уведут".

Торг размещался за стенами Довмонтова города — новейшей пристройки к древнему Крому, и расположился между ним и посадом. По пути Богданов с любопытством смотрел по сторонам, не удержался и заехал в старый город. Этот Плесков нисколько не походил на знакомый ему с детства Псков. Другие дома; улицы, бегущие совершенно в других направлениях. Ни каменного Крома, ни могучих каменных стен... Улицы узкие, мощеные деревом — бревнами или плашками, на окраинах и вовсе не мощеные. Деревянные строения обнесены высоким тыном — даже с коня во двор не заглянешь. Там, где стоял родной дом Богданова, совсем не было строений — болото за высокими деревянными стенами. Даже реки были другими. Глубокая Великая и даже извилистая Пскова оказались шире и полноводней. Из знакомых зданий имелся только Троицкий собор, но и он выглядел иначе. Но все же это был его город — многолюдный, шумный и красивый.

Они ступили на торговую площадь и пошли вдоль рядов, заваленных товарами. На них обрушился шум сотен голосов. Кричали купцы, расхваливая товар, шумно торговались покупатели, пахло свежеиспеченным пирогами, медом. Аня остановилась возле прилавка с зеркалами. Они представляли собой полированные пластинки серебра или меди, в деревянной, серебряной и медной оправе. Молодой купец с жидкой бороденкой на круглом подбородке стал расхваливать товар. Ане приглянулось серебряное зеркальце на деревянной подставке. Конструкция позволяла снять зеркальце с подставки или же смотреться, сидя за столом.

— Сколько? — поинтересовался Богданов.

Купец назвал цену, Богданов немедленно уполовинил. Купец начал горячиться и хвалить товар, Богданов слушал невозмутимо: успел ознакомиться с местными нравами. Видя, что красноречие пропадает даром, купец сбавил цену. Богданов чуть поднял свою. По рукам ударили не скоро, но по виду купца было видно: не проторговался. Зеркальце перешло к Ане, и тут же выяснилось, что носить его в руках неудобно. Пришлось купить сумку: из воловьей кожи, украшенную плетеным узором, красивую, прочную, на удобном ремне через плечо. Без торга сумку, естественно, не отдали. Богданову эта канитель надоела. Он пересыпал в кошель Ани горсть серебра и попросил свои ленты-бусы выбирать самостоятельно. Договорились встретиться спустя короткое время (часов ни у кого не было) у коновязи.

Освободившись от спутницы, Богданов быстро пошел вдоль рядов, разглядывая товар. У него не было определенной цели — любопытствовал. У прилавка с ножами задержался. Перебрал, примерил к руке — не понравились. Сталь лезвий даже на беглый взгляд мягкая, рукоятки простые или же богатые, но неудобные. Продавец заспорил, Богданов достал из ножен свой "золинген". Купец осторожно взял, рассмотрел, поцокал языком и немедленно предложил купить. Богданов отказался и забрал нож.

Он повернул к коновязи, когда кто-то взял его за рукав. Богданов оглянулся: Путила!

— Богатырь ищет земляное масло? — сказал купец льстиво. — Есть бочка вельми доброго.

— Далеко? — спросил Богданов, соображая, успела ли Аня с покупками.

— Рядом! — заверил купец. — Идем!

"В случае чего подождет! — решил Богданов. — Договорюсь, чтоб доставили в княжьи хоромы — и назад!"

Путила свернул в проулок, затем второй... "Так и заплутать недолго!" — думал Богданов, поспешая за Путилой. Они миновали посад, прошли берегом и оказались на пристани. Путила указал на приземистое строение за высоким тыном:

— Здесь!

Они вошли в калитку и направились к строению. Вокруг не было ни души. "Странно! — подумал Богданов. — С какой стати все попрятались?" Они подошли к двери. Купец отступил, пропуская летчика внутрь. "Склад, наверное", — подумал Богданов, склоняя голову перед низкой притолокой. Больше ничего подумать не успел. Что-то мелькнуло в полумраке, и в голове Богданова будто взорвалась граната...

* * *

Купив лент и материи на юбку, Аня направилась к коновязи. Богданова там не оказалось. Аня потопталась возле мышастого, скормила ему остаток пирога (не удержалась, купила!), потрепала жеребца по шее. Мышастый довольно фыркнул и положил ей голову на плечо. Аня оттолкнула попрошайку, оглянулась. В этот момент к ней подскочил юркий малый.

— Ты девка Богдана? — спросил, бегая глазами.

— Я! — ответила Аня с внезапным предчувствием нехорошего.

— Он подрался, голову ему разбили, — торопливо выпалил малый. — На улице лежит! Там! — малый указал рукой. — Просил тебя позвать. Худо ему!

— Идем! — велела Аня, машинально сдвигая кобуру пистолета на живот.

Малый побежал впереди, Аня едва поспевала. "Когда Андрей успел! — думала Аня, шагая за проводником. — Впрочем, с него станется! С Данилой подрались, теперь здесь зацепился. Из-за чего? Опять девку не поделили? Какую? Хоть бы не сильно побили!" Внезапно Аня подумала, что следовало взять коня, но тут же отмахнулась от этой мысли. С конем успеется, здесь рядом. Проводник свернул в один переулок, затем другой, они все более отходили от торга. "Андрей не мог уйти так далеко! — внезапно озарило Аню. — Если повздорил на площади, то не стал бы забираться сюда!"

— Стой! — крикнула она.

Малый остановился и повернул ней недовольное лицо.

— Идем! Скорей! Богдан ждет!

— Врешь! — сказала Аня и добавила по-местному: — Лжа!

По лицу проводника пробежала тень. Внезапно он шагнул к ней и выхватил нож.

— Иди, раз велено! — прошипел сквозь зубы. — Не то потащим!

Аня оглянулась. За спиной, шагах в трех, маячил еще один: коренастый, с угрюмым лицом. Она не заметила, когда он появился и как давно шел следом. Увидев, что замечен, коренастый молча вытащил нож. Аня прянула к забору и зацарапала пальцами по крышке кобуры. Та поддалась с третьего раза. Рифленая рукоятка пистолета, оказавшись в ладони, успокоила. Аня передернула затвор и подняла "ТТ".

— Не ершись, девка! — недовольно сказал проводник. — Кинь свою железку! Не то подколем.

Аня выстрелила. Проводник повалился снопом. Аня перевела ствол на коренастого. Тот глянул недоуменно и внезапно метнулся к ней. "ТТ" в Аниной руке выплюнул две пули — обе попали. Коренастый рухнул прямо к ее ногам. Аня перескочила тело и побежала. Память не подвела: дорога вывела ее к торгу. Там по-прежнему было мирно: кричали купцы, ходили покупатели, мышастый жеребчик топтался у коновязи. Богданова возле него не было. Аня сунула пистолет в кобуру и подлетела к сторожу.

— Я гостья князя Довмонта! — выпалила тому в лицо. — Буде появится Богдан, скажи: я в хоромах!

Она убежала, не ожидая, пока сторож кивнет. Медлить было нельзя...

* * *

— Богдана не сыскали! — доложил немолодой сотник. — Обшарили весь Плесков! Люд на торгу видел: ушел с купцом из Сборска, Путилой его кличут. Куда направились — неведомо. Тех, что девка убила, сразу нашли. Один местный, по прозвищу Глызя, тать и вор, за серебро зарежет, только помани! Второй пришлый. На торгу опознали: был с датскими купцами, два дня тому приплыли. Кинулись к купцам, те поведали: охранник, пристал к ним вместе с купцом в Вендене. Стали искать того купца — уплыл! Спешно, никому не поведав. Еще до полудня. Охранников своих забрал. На пристани видели: грузили в лодью мешок, великий и тяжелый, а более ничего.

— Богдан, — задумчиво сказал Довмонт, — он в мешке. Живой, мертвого бросили бы. Перехитрил нас орден!

— Погоню выслали! — торопливо сказал сотник. — Лодьи быстрые, переймут.

— Не переймут!

Довмонт с удивлением глянул на Данилу.

— Думаю, княже, — сказал сотник, — что орден хитро все измыслил. Как ловко к Сборску подбирались! Откуда немцам ведомо, что Богдан будет в Плескове? Ведали! Почему? Потому как вперед Казимира выслали, Богдана на суд княжий выманить. Удалось бы Казимиру — осудил бы ты Богдана. Не вышло — схитили и в Венден повезли. Они б и Анну схитили, да девка не по зубам оказалась, палка с огнем при ней была. Коль они так хитро готовились, то не могли надеяться на лодье уплыть. По воде до Вендена далеко, а наши лодьи ходят быстро. Думаю, к берегу причалили, на той стороне Великой, там их ждали с конями. Скачут теперь в Венден. Здесь две дороги в Ливонию, я их ведаю, одна ближе, другая подалее. На ближней они. К дальней долго плыть, а они спешно бегли...