Зебарий хотел было сказать, что тело Дракона до сих пор не найдено. Но снова не решился, говорить вслух.
Выпущенные из клеток собаки с яростным лаем и остервенением наскочили друг на друга. Приземистый остроухий широкогрудый кобель с черными пятнами на голове тут же свалил абсолютно черного собрата и принялся кусать за загривок, прижимая передними лапами к земле и норовя, вцепится в горло.
— Давай, Коготь! — потирая ладони, тут же радостно заорал Наместник, моментально забывая о присутствии помощника. — Рви! Рви!
В тон ему голосили несколько человек. Остальные гости радовались куда более умеренно.
— Значит шансов на скорое возвращение у меня нет, — отошла усталая подавальщица, оставив на нашем столе выпивку и еду. Но аппетита не было. Была точащая сердце злость. И боль в ноющей руке. — Эйстерлин скорее всего попытается договориться с Яромиром. Если не сделал этого с самого начала за моей спиной. Зачем ему война? Он поспешит укрепить своё влияние. У него больше трех тысяч мечей. А у меня двадцать четыре. И ни одного мага.
Реваз отвел глаза. Я прикусил губу.
— Выход все же есть. И есть тот, кто мне его подскажет. Так ведь Тольяр?
Молчавший до этого парень посмотрел на меня. Потом на сидящих оплечь него Реваза с Галуром. И опять промолчал.
— Кто как не ты должен знать о нашей теперь уже общей знакомой? — я вспомнил тронный зал и ласковую улыбку. — Астис. Кто нас познакомил, если можно так сказать.
— Чего же вы от меня хотите? — буркнул одноглазый. — Я знаю немногим больше вашего...
Незаметный тычок под ребра от Реваза заставил его болезненно скорчится. Да-а тогда в полуразрушенной Цитадели я на нем изрядно отвел душу. Едва не убил.
— Думаешь, я тогда оставил тебе жизнь из-за большой любви? Э? И потом тащил тебя ночью через заставы, жертвуя верными мне людьми? Да ты в долг живешь, парень. И этот долг надо вернуть. Само Провиденье не позволило тебе сдохнуть, когда рушилась Цитадель. Ты счастливчик. В отличие от многих тысяч оставшихся среди расколотых скал навсегда. Там остались мои воины. Мои маги. Мои гримтурсы. Даже идиотский сатир. Там остался мой старый враг, погребенный такою толщей камней, что добираться до него придется целый год. Впрочем, в его смерть я не очень верю. Там же остался и паршивец с острова Харр. Знаешь каких трудов стоило его захватить? Все зря. Так вот. Ты выжил. И чтобы доказать, что Провидение не совершило ошибки в твоем лице, ты мне поможешь. Скажешь мне.
— Что?
— Где искать дрянь, которая преспокойно вошла в мой замок, одним движением руки поставила на колени моих солдат и расстроила выверенный до мелочей план. Многолетний план, на который я положил тьму усилий!
— Значит, вы еще легко отделались, — вдруг усмехнулся одноглазый. — Потому что я в свою очередь пострадал больше вашего.
Он коснулся повязки на лице. Я перегнулся через стол и врезал ему в скулу здоровой рукой. Удар вышел смазанным и слабым, все же я как боец не очень. Но ответить ему помешали затиснувшие парня локтями Призраки. Жаль у меня только одна рука — придушил бы!
Хозяин корчмы с опаской поглядел в нашу сторону. Тольяр же зажимая рот, кажется, тихо смеялся.
— Повелитель Триградья. Великий Дракон. Ха-ха-ха. И что же ты станешь делать Великий Дракон, когда у тебя осталось всего двадцать четыре слуги? Найдешь её и что? Поклонишься в ножки и удалишься, завывая от бессилия. Я мечтал отомстить ей, сколько себя помню. Ты не представляешь, где я был и с кем говорил, чтобы только понять. Как.
— Зато я очень хорошо представляю, где ты окажешься, если будешь корчить из себя дурака, — сухо напомнил я. На нас уже довольно давно поглядывала компания из пяти человек, что обосновались в центре зала. Рожи мне не нравились совершенно. — Окажешься ты со своими мечтами в выгребной яме. И твоими собеседниками на весь остаток бренного существования станут человеческие отходы.
Он откинул голову, назад вызывающе глядя на меня. Играть в гляделки я не стал.
— Галур. Время, — у меня в Кобыляках была назначена и более важная встреча. Драконий Призрак беззвучно поднялся и пошел на выход. Я с остервенением поскреб колючую щетину на подбородке.
— Есть один человек, — нехотя сказал одноглазый. — Он, пожалуй, знает, где искать нашу общую знакомую. И он же может весьма много рассказать о ней самой.
— Замечательно. И где этот человек? На краю земли? За лесами-горами и медными столбами? В логове древнего чудовища?
— Ближе, — глаз Тольяра неприятно блеснул. — В Эрце. Его зовут Каллиграф. Когда-то я говорил с ним и именно он советовал обратится к ва... к тебе.
— К вам, — поправил я. — Я все еще Дракон Триградья. А ты по-прежнему бродяга без роду-племени. Тот факт, что мы временно, подчеркиваю временно, оказались в одной телеге, ничего не меняет. Говоришь, этот Каллиграф забил в твою не шибко умную голову мысль вмешать меня в неприятную историю? Хм. Самонадеянный тип. Эрц...
Ведь не проверишь эти слова. Может, никакого Каллиграфа в природе нет.
— Придется нам с тобой какое-то время вместе попутешествовать. Будем делить тяготы и невзгоды пути. Корчи сколько угодно свои кислые мины, я тоже не в восторге от таких выводов. Мне нужно повидаться с этим твоим Каллиграфом. Кто он таков и где обитает?
— Восточный Эрц. Местечко под названием Каллигрум, — удивительно послушно выдал сообщника одноглазый. — Имени его не знаю. Каллиграф и все тут. Чем занимается...
— А как ты его нашел? — подозрительно спросил я. — Ты уже в третий раз избегаешь разговора о себе. Причем первые два раза произошли еще в Цитадели. Душещипательные рассказы о твоем детстве и мучениях на жизненном пути не в счет. Пора уже облегчить багаж тайн, поделившись рассказом о своих метаниях под пятой Астис.
— Если уж вы заговорили о дележе тягот и тайн, то, как раз сейчас я готов поделиться одной из них, — невинно предложил Тольяр. — Компашка жлобов, пялящаяся на нас уже битый час ничего против вас не имеет. Они многое имеют против меня. В частности, во-он тот ножичек, что как раз перекочевал под столом в руки одного из них.
Одноглазый даже не глянул в сторону упомянутых, однако ж, я не сомневался — про нож он не врет. Я положил локти на стол:
— Убеждаешь? Пытаешься напугать? Ну-ну. Это местные щипачи, а вовсе не твои недоброжелатели.
— Их пятеро, — без выражения отозвался Тольяр. — И не далече чем год назад я продал им амулет бесконечного везения. За сто царских гривен. С предшествующей проверкой амулета в области карточных игр в компании опытных игроков.
— Чего ты им продал?! — кажется, я сказал эти слова громче, чем следовало. Реваз быстро глянул в сторону. Трактирщик что-то шептал на ухо мальчишке-прислужнику. Компания за центральным столиком оживилась.
— Амулет бесконечного везения, — повторил Тольяр. — Заговоренный на крови шиликуна26. Пятьдесят гривен после проверки я отдал игрокам. А сам исчез из окрестностей.
— Кровь шиликуна, — пробормотал я, вдруг понимая, что все сказанное не шутка. — Потрясающе. Заговорщик, ты хоть раз видел шиликуна? Про его кровь я молчу.
— Нет, — честно признался Тольяр. — Но ведь в тот момент эти охочие до везения парни еще ни о чем не подозревали. Мне нужны были деньги. Уехал, не дожидаясь благодарностей.
— Вот сейчас они тебя и поблагодарят, — сквозь зубы пообещал я. — И коя тьма носит по моему Триградью всяких плутов? Обманывать ближних — крайне идиотская привычка. Отдать бы тебя им сейчас... если б только ты не был мне нужен. Небось, живо впитал бы науку вести себя законопослушно. Они ведь не отстанут просто так.
Я повернул голову и обнаружил, что вся пятерка смотрит в нашу сторону. И да. Они не собирались уходить не солоно хлебавши. Хотя морды их мне стали нравится еще меньше. Какие-то тупые. По-сельски тупые. Оторвавшиеся от сохи крестьяне, не обделенные силой, но крайне обделенные умом. И злые.
— Придется импровизировать.
— Я мог бы с ними поговорить, Великий Дракон, — неожиданно подал голос Реваз.
— А я хотел бы пробыть в Кобыляках еще хоть один спокойный день. Обстоятельство в форме пяти покойников немножко помешает, не находишь? Нет, будем действовать иначе. Тоньше. Как в молодости. Интеллект публики дозволяет полет фантазии.
На лицах одноглазого и Реваза я увидел одинаковое непонимание ситуации; неожиданно почувствовал легкий кураж. Ухмыльнулся во всю ширь рта.
— Пойдемте уже. Мне еще побриться надо.
Бросив на стол пару монет, Реваз выбрался из-за стола следом за мной. Подчеркнуто не обращая внимания на напрягшуюся компанию, мы вышли из зала. В гробовой тишине, слыша, как скрипят за спиной отодвигающиеся табуреты.
Выйдя во двор, мы зашли за ближайший угол, пропустив нескольких развеселых девиц-служанок с крынками. Бедные одежды весьма выгодно оттеняли богатые достоинства. Тольяр подмигнул одной из служаночек, проводив ту длинным взглядом. Я хмыкнул.
— Реваз дай ему меч, — телохранитель посмотрел на меня как на умалишенного. — Быстро.
Недоумевающий Тольяр осторожно взял оружие, чуя подвох.
— Не скалься как идиот. Он тебе не для того чтоб на девок экстаз нагонять своим героическим видом. Опробовать себя в качестве рубаки, отплатив за все обиды, тоже не советую. Не обольщайся. Реваз свернет тебе шею и голыми руками.
Седой вояка косвенно подтвердил мои слова, помахав растопыренной пятерней перед самым носом одноглазого.
— М-да? И что же мне делать с таким бесполезным подарком? Может дрова рубить? — он небрежно кивнул на разложенные у стен сарая поленицы. Парень, очевидно, не терял присутствия духа, пытаясь шутить. Мой ответ вбил его в ступор.
— Бросайся на них.
— Что?!
Я прислушался к быстро приближающимся голосам и яростно прошипел:
— Бросайся на них с мечом. Только серьезно. Давай если не хочешь проблем.
До него, кажется начало доходить. Когда пятерка агрессивно настроенных парней, трое из которых носили крестьянские сермяги, завернула за угол, их ждала неожиданность. Да и меня признаться тоже.
— Убью!!! — тупо смотревший мне в лицо Тольяр по-звериному оскалился и издал такой рев, что даже жутко стало. Замахнувшись мечом, он ринулся на умолкших как по команде страдальцев.
— Стой! — завопил я, здоровой рукой перехватывая одноглазого за локоть. Удержать одной рукой прущего на потенциальных покойников Тольяра было делом непростым.
— Убью, сукиных детей!!! — бешено орал одноглазый зверски зыркая на застывших скульптурной композицией 'везунчиков'.
— Тебя повесят за них! — на моё счастье Реваз решил нам подыграть и перехватил Тольяра с другого фланга, чтобы добавить правдоподобности сценке. — Да уймись же!
— Пустите меня! Поубиваю! — ожесточенно выкручивался одноглазый. Парни оторопело переглянулись. Один из них побледнел. — Пусть вешают! Я их всех сейчас порежу!
В лице молодого Тольяра умер актер театральных подмостков. Играл так убедительно, что, глядя в налившееся кровью лицо, я даже чуть не поверил.
— Тебя и так ищут, — уговаривал я. Тольяр рванул особенно резко и задел мою больную руку. К его разъяренным ревам добавился мой вопль и последующие проклятия. Скоро уже народ собираться начнет.
Висящий на плечах Тольяра Реваз прокряхтел:
— Мужики мы его долго не удержим! Бегите отсюда!
Мужики еще раз переглянулись. Краем глаза я видел, как один из них тискает спрятанную за пазухой рукоять ножа. Встревожено кудахтали разбредшиеся по двору куры.
— Он нас обманул, — хмуро проворчал один из них. По виду самый здравомыслящий. — Деньги...
— Поубиваю шавок!!!
— Поубивает! — натужно подтвердил я, про себя матерясь на неуклюжую сволочь. Добавил в голос истеричных ноток. — Какие деньги... он же сейчас невменяемый! С ума сошел совсем! Да бегите же!
— Так должен же...
— Пусти!!!
— Быстрее!!!
Знаю, что в другое время они бы, скорее всего не испугались бы угроз и сами полезли в драку. Но неожиданность вкупе с видом двух мужиков изо всех сил сдерживающих бешено орущего и вращающего глазами безумца. Да еще и вооруженного мечом, против их ножей.
Парни медленно попятились, не сводя глаз с жестокой борьбы. И так же медленно отступили с поля боя.
— Не так уж много времени у нас, — быстро заявил я. — Либо местные оправятся от шока и бросятся снова нас искать, либо заявят местным же стражам порядка. А закон в Триградье мало кто знает, и поэтому соблюдают его особенно строго. В любом случае надо бы поскорее ретироваться.
— Как же желание спокойно пробыть здесь еще хотя бы день? — пропыхтел, держась за бок Тольяр.
— Почтительней, — буркнул Реваз, пряча меч в ножны. — Ты говоришь с Великим Драконом.
— Пробудешь тут. Мне бы только побриться спокойно, а дальше видно будет.
Цирюлен в Кобыляках было аж две. Уж, не знаю прихоть ли судьбы или личные пристрастия честных кобылятцев были тому причиной. Мне повезло оказаться в двухэтажном здании под многообещающей вывеской 'Щетина'. Вдоль стен тянулись деревянные панели, сплошь в светлых прожилках, а в воздухе витали густые запахи плавленого воска, розмарина и эфирных масел. Усевшись в мягкое кресло, я с интересом оглядел стоящие на столике принадлежности — таз с водой для ополаскивания, полотенца, флаконы.
Наверное, здесь хороший цирюльник. У меня вдруг защемило сердце при воспоминании о том, что еще совсем недавно я мог позволять себе пользоваться услугами самых лучших брадобреев. Да что там — брить меня считалось необычайной честью.
— Хороший день для бритья, господине, — радостно поприветствовал клиента наряженный в почти белый фартук цирюльник. — Хороший чтобы порадовать себя и всех вокруг свежестью лица!
Ловко набросив на меня покрывало, улыбчивый тонкий голубоглазый мужчина взялся за флаконы.
— Смажем кожу, чтобы облегчить процесс. Вот так.
— И многие ли к тебе приходят за свежестью лица, цирюльник? — спросил я для поддержания разговора. Краем глаза заметил, как дернулся горбатый породистый нос на лице брадобрея:
— Увы. Увы, не все еще в здешней глухомани привержены культурным традициям, пришедшим к нам из замечательного Эрца и развитой Республики Балбараш! Чаще обращаются за кровопусканием... Дикость в прогрессивных взглядах смущает меня, но отнюдь не пугает. Трудности пугают только слабых духом! Я же добьюсь окультуривания этого края!
Легкая серебряная бритва бабочкой заплясали в худых умелых руках борца за культуру. М-да совсем неплохо. Совсем. Я едва ощущал мазки вдоль своего лица, снимающие проклятую щетину. Цирюльник был виртуозом.
— Интересно, отчего именно балбарашцы взяли на себя ответственность за просвещение Триградья? — откинув голову назад, пробормотал я, чувствуя, как скользит по горлу отточенное лезвие.
— А кому еще господин? Кому как не нам просвещать этот край? Не дергайтесь, а то порежу... Кому еще нести свет знаний? Только нам. Хрупким, но разумным.
— И очень предприимчивым. Деньги они везде деньги. Но ты прав в одном. Именно вы балбарашцы — цирюльники, алхимики, лекари, торговцы — лучше всех несете свет знаний. Вы везде и всюду держите глаза и уши открытыми. Поэтому и ценитесь так сильно. Вот и я кроме бритья хочу порадовать себя еще одним. Знаниями.
