— Какие у вас основания так считать?
Конечно же, ответ был готов:
— Вот факты, — и уже привычным жестом Странник достал из ничего стопку листов. — Гитлер является американской креатурой. Американские банки и компании накачивали нацистскую партию деньгами в двадцатые и тридцатые годы. Главный выгодополучатель от войны Германии с Англией и Францией тоже США. Цель — ослабление всех трех европейских держав. И СССР в довесок; впрочем, пока нас за державу не считают. Но немецкие военные и промышленники активно против войны. Первые опасаются поражения или, самое меньшее, тяжелых потерь — финский урок пошел впрок. Вторые понимают, что стали слишком зависимы от военных заказов. Такие поставки хороши, когда страна выигрывает войну, но в противном случае промышленники попадают в полную зависимость от правительства и рискуют утонуть вместе с ним. Кроме того, часть прибылей при этом утекает в Америку. Здесь данные. Гражданская промышленность Германии ослаблена, поскольку значительная часть ресурсов уже идет на военные надобности. Без Гитлера существует вероятность того, что Германия не нападет на СССР. Но возможность подобного исхода уменьшится, останься Гитлер во главе Германии. Он способен продавить развязывание войны своим громадным авторитетом. Фюрер очень полагается на свою интуицию. Она его многократно выручала — но не в случае войны с Советским Союзом. Существуют также экономические причины для войны с СССР. Вот статья на эту тему. В ТОТ раз он сначала проглотил и переварил Бельгию, Голландию и Данию. За ними настал черед Франции. Но потом в Европе не осталось кого грабить. В любом случае вариантов действий очень мало: или война с СССР, или тяжелый промышленный и социальный кризис, или... — последовала преподавательская пауза, — ...переориентация на гораздо более плотное сотрудничество с СССР.
— Торговля?
— Нет, Лаврентий Павлович, именно сотрудничество. То есть торговля в классическом смысле тоже. Но больше нас могли бы заинтересовать поставки заводов и фабрик вместо готовых изделий. Вместе с обучающим персоналом. Кстати, мы вполне могли бы поставлять немцам нечто вроде военных материалов.
Последняя фраза любому могла бы показаться, по меньшей мере, неосторожной. Глаза Сталина полыхнули грозным огнем. В его речи появился легкий акцент.
— Ви предлагаете торговать оружьием? Боеприпасами???
— Нет. Не так все просто. Возьмем, например, массовую маузеровскую винтовку. Она находится на вооружении у немцев, и заменять ее чем-то иным они не собираются. Мы можем поставлять детали от нее. Скажем, затворную группу, она наиболее трудоемкий компонент. Винтовка неплохая, но устаревшая, гигантской опасности она не несет. А рабочие, которые высвободятся, вполне могут поехать в СССР в качестве инструкторов. Дело непростое, но выполнимое. Но это, разумеется, лишь пример. Уверен, что люди из НКВД вполне могут подобрать и другие варианты сотрудничества.
Сталин и Берия переглянулись. Слово снова взял Хозяин:
— У вас, надо полагать, уже появились планы?
— Да, но часть из них может быть приведена в жизнь лишь при содействии германского руководства. Другая же должна быть осуществлена вне зависимости от данного фактора. Впрочем, на эту тему мы говорили раньше.
— Какие вы предлагаете действия помимо тех, которые уже обсуждались?
— Вот уточненный план...
Глава 13
Уж сколько раз твердили миру...
Внешность может быть обманчива. И хорошо, если она лишь глаз обманывает. Например, видит человек нечто сверкающее на мостовой, нагибается, полагая, что нашел бриллиант — ан нет же, на ладони оказывается лишь умытый дождем стеклянный осколок. А ведь бывает, что и мозги вводят в заблуждение владельца. Разум твердит, что вашим попутчиком оказался чуть простоватый весельчак и выпивоха. Так ведь нет, развеселый собеседник оборачивается искусным и хладнокровным вором.
Это и произошло с Европой. Все шло по налаженному пути — казалось бы. 'Странная война' продолжалась с нулевыми потерями противостоящих сторон. Пока что все оставались при своих, если не считать Финляндии (да кто ее считает?). И все же...
Расследование, касающееся присланных писем с цветами, продолжалось. Немецкие следователи были умны и дотошны.
Первым кирпичиком в здание версии лег тот самый стеклянный осколок, который чуть не ранил германского моряка. Экспертиза очень быстро установила, что данный осколок, вероятно, принадлежал объективу. Этого стоило ожидать. А для чего еще может служить стекло в управляемой бомбе?
Правду сказать, глава команды следователей, он же начальник уголовной полиции всего Рейха Артур Небе ожидал, что состав стекла может оказаться необычным. Анализ подтвердил это: химики совершенно определенно констатировали, что ни один из стандартных составов стекол не совпадает с найденным. Проверили французские, английские, швейцарские и американские источники — сходство нашлось, тождества не было. Что еще хуже: в стекле обнаружилась примесь окислов лантана. Вот это поставило в тупик экспертов.
Такая присадка была сверхдорогим удовольствием. Редкоземельные металлы в те времена были вообще дороги, ибо добывались в крайне небольшом количестве — просто потому, что никому не были нужны. Не стоит даже говорить о том, что в технологии, переданной Германией СССР, лантановые стекла отсутствовали как класс. Однако ввиду малости осколка оценить характеристики объектива, сделанного из стекла с подобным составом, не представилось возможным. Точнее, это было можно сделать, но сам образец при этом оказался бы погублен. В довершение всего поставило вопросы просветление этого объектива. Дело было даже не в том, что оно оказалось многослойным: технология нанесения просветляющего слоя была неизвестна.
Эксперты сделали неутешительный вывод: русские явно опередили родину Аббе, Фраунгофера и Шотта15 в части высококачественной оптики. По настоянию одного из экспертов (экономиста по специальности) в отчете появился параграф, утверждающий, что, по всей видимости, СССР испытывал и испытывает проблемы с массовым производством подобных объективов. Покупка в Германии аж целого оптического производства не противоречила этому тезису, поскольку таковое не было предназначено для выпуска продукции с такими характеристиками.
Геринг, прочитав заключение экспертов, только хмыкнул. Вывод до противного точно ложился в картинку: существовало секретное и малосерийное производство вооружений, которое русским удалось наладить.
Вторым кирпичиком было заключение по обследованию корпусов бомб (того, что от них осталось). Нашлись микроследы тщательно вычищенной взрывчатки. Отсюда следовало, что изначально бомбы имели сугубо боевое назначение (а кто бы сомневался?). Анализ обнаруженных частиц показал, что в них содержатся тротил, порошок алюминия и гексогена. Последняя составляющая удивила даже не химиков. Они-то что нашли, о том и написали. В ступоре оказались специалисты по взрывчаткам. Правда, и немцы, и англичане уже проводили опыты с аналогичными составами. Но ни в снарядах, ни в торпедах, уже находящихся на вооружении, никакие аналоги этой смеси пока не применялись — ни в Германии, ни в Великобритании, ни во Франции, ни в Японии. О находке известили министра промышленности, причем в докладной особо упирали на то, что русские уже нашли практическое применение взрычатой смеси в бомбах. Но Вальтер Функ отнесся к идее ускорить внедрение подобной смеси в военную практику несколько прохладно. Вероятно, смесь оказалась бы лучше старого доброго тола. Но для подбора наилучшего состава, включая флегматизаторы, нужно было продолжать опыты. А для ее промышленного производства понадобилось бы построить и наладить химические реакторы. Все это требовало времени.
И снова германская разведка не обнаружила никаких следов массового производства в СССР подобного взрывчатого вещества.
Разумеется, министерство промышленности рейха в бешеном темпе готовило целый пакет предложений по сотрудничеству с Советским Союзом. Номером один в них шла нефть.
Но предварительные переговоры наткнулись на некоторое препятствие. Советский Союз выразил полное нежелание торговать сырьем. Вот бензин любого качества — это пожалуйста. Дизельное топливо — без ограничений. Смазочные масла — сколько угодно. Толуол — сделайте милость. От последнего, впрочем, немецкие переговорщики сами отказались: в Германии уже существовало налаженное производство этого реактива из каменного угля. Одновременно шла не очень-то заметная работа по согласованию позиций в торговле промышленными изделиями.
Конечно же, немецкие специалисты трудились ради сбора информации. Цель была ясной: в каком месте и в каком количестве производилось то вооружение, которым Советский Союз так демонстративно щегольнул в Хельсинки? Результат был прост: нигде. Никак. Не нашли таких предприятий — по крайней мере, не осталось бумажных следов. Что еще хуже: не удалось отыскать никаких признаков производства комплектующих. Взять хотя бы могучие броневики, замеченные на финском фронте. Шины на них были совершенно нестандартного размера — проще говоря, гигантские. И что ж? Их нигде не делали!
Со стороны Великобритании особых шевелений тоже не виделось. Правда, английская разведка уже через пять дней знала, с каким диагнозом слег Гитлер. Но никто в Англии не представлял, насколько это может повлиять на дееспособность, хотя бы потому, что немецкие врачи этого тоже не знали. Однако британские медики, с которыми прошла консультация, не исключили неблагоприятный прогноз. И теперь уже политики думали и прикидывали варианты действий. По всему выходило, что выведение фюрера из игры может оказаться благоприятным для Великобритании. Эту войну вполне можно закончить, не влезая в гигантские расходы. При этом появлялась возможность направить немецкую силу против СССР. Соответствующие пробные шары запускались через дипломатов в нейтральных странах.
Портила настроение подготовка дополнительных торговых соглашений Германии с Советским Союзом. Скрыть можно было бы содержание договоров, но не сам факт их заключения. Вот это беспокоило больше всего. Германия — с Гитлером или без него — не должна была получить надежный и мощный источник снабжения стратегическими материалами. Особенное же раздражение вызвала информация о возможных и даже весьма вероятных поставках нефтепродуктов. Именно так: не нефти, а бензина, дизельного топлива, смазочных материалов и, вероятно, исходных материалов для химической промышленности. Этот источник следовало обрезать. С полок достали не слишком новые планы нанесения массированных бомбовых ударов по бакинским нефтяным полям. По мнению руководства британских ВВС, дело обещало быть не столь сложным. Все же Баку достаточно близок к Ираку, а тот был в полном распоряжении Англии. Удобной исходной точкой для базирования мог быть остров Кипр, но тогда тогда операциюподлежала согласованию с Турцией. Этот вариант отвергли. Кроме того, было бы крайне желательным подключить французские бомбардировочные части к налету. По мнению британцев, они немного стоили и уж точно были почти по всем показателям хуже английских, но... политика, будь она трижды неладна! И начались неафишируемые переговоры.
Несколько иные настроения наблюдались во французском Генштабе. Там тоже получили информацию о болезни опасного врага. Но выводы сделали прямо противоположные.
Французские военные уповали на растерянность, которая неизбежно должна возникнуть по всей Германии при распространении новости о болезни Гитлера. Это означало, что и военное руководство придет в слегка подвешенное состояние хотя бы уж потому, что не будет четких и волевых указаний от фюрера. Да и моральное состояние личного состава германских войск неизбежно должно упасть. Таким моментом обязательно надо воспользоваться.
В результате на линии Мажино начали накапливаться средства не для обороны, но для масштабного наступления. Вблизи границы начали создавать позиции для тяжелой артиллерии, ибо по всем канонам таковая обязана перенести огонь вглубь вражеской линии обороны. Там же появились и спешно оборудовались запасные аэродромы. На них, правда, еще не перебросили ни авиацию, ни подразделения наземного обслуживания, но это сделать можно довольно быстро. И, само собой, в сторону Советского Союза пошли дипломатические намеки на возможность совместных действий против старого врага.
У самого Рославлева работы было куда как много. Каждый день он по шесть часов посвящал матрицированию цистерн с нефтепродуктами и вагонов с иными товарами на продажу. Специально выделенный персонал тут же наносил номера (разные, само собой) на подвижной состав. Справедливости ради будь отмечено: из обычных источников тоже шел ненулевой поток материальных ценностей. Правда, поволжская нефть только-только начала добываться, но малые нефтеперерабатывающие заводы уже выдавали чуть не десять процентов всего авиационного бензина Советского Союза, и эта доля непрерывно росла. Также росла добыча руд легирующих добавок и их переработка, в результате в Германию потоком шли ферросплавы — а без них нельзя варить легированную сталь. В обратную сторону везли бесшовные трубы. Хотя Крупп заключил договор на поставку цеха по производству подобных изделий, но оборудование даже не все было доставлено, не говоря уж о монтаже.
Но возникло еще одно дело. Инициатива принадлежала Сталину.
На совещание, куда вызвали товарищ коринженера, присутствовали также Берия и Молотов, а также неизвестный с двумя ромбами. У последнего было приятное лицо, чуть тронутое улыбкой. Впрочем, глаза у высокопоставленного военного оставались полностью невозмутимыми.
Хозяин кабинета начал совещание ожидаемым образом:
— Товарищ Александров, это начальник Раздведуправления Наркомата обороны Иван Иосифович Проскуров. А это замначальника экономического отдела ГУГБ Сергей Васильевич Александров.
Оба кивнули друг другу.
— Мы вас слушаем, товарищ Молотов.
Из доклада наркома иностранных дел следовало, что по дипломатическим каналам от Франции поступили предложения о 'прямом военном сотрудничестве'. Иначе говоря, предлагалось сдавить немцев с двух сторон. Делались вполне прозрачные намеки на некоторую дезориентацию германского руководства, при этом французы упирали на полное отсутствие Гитлера на каких бы то ни было официальных мероприятиях. Предлагалась даже помощь военной техникой и материалами; впрочем, на последнее предложение сразу же был дан учтивый отказ в самой дипломатической форме. Дескать, ваши предложения будут внимательно изучены, но Красной Армии вряд ли нужен разнобой в вооружении и в боеприпасах.
Действия Великобритании выглядели совершенно по-другому. Министерство иностранных дел Великобритании было весьма озабочено обширными поставками из СССР в Германию стратегически важных товаров, в первую очередь нефтепродуктов. На этот счет был получен целый ряд дипломатических нот. В последней из них выражалась глубочайшая обеспокоенность правительства Его Величества.
— ...в переводе с дипломатического языка это означает, что рассматривается возможность военных действий, — заключил Молотов.
