— Имеются. Если поставки, о которых я говорил, вообще состоятся, то мне надо бы съездить в Германию. Хочу поглядеть на оборудование.
Серов подумал, что вопрос не его уровня, однако он сам наверняка запретил бы такую поездку, и Хозяин, весьма вероятно, окажется того же мнения.
Через семь дней, как и было обещано, тяжелый трехосный ЗиС-6 подвез груз к зданию, где работали сотрудники Курчатова. Шестеро бойцов подхватывали тяжелые деревянные поддоны, на которых в специальных прорезях покоились непонятные желтоватые цилиндры, и уносили вглубь помещения. Каждая из этих емкостей содержала килограмм чистейшего изотопа урана. Всего же передано по акту было сто пятьдесят килограммов того, чего на Земле пока что не было.
Стоит заметить, что товарищ Александров принял меры по безопасности. Каждому бойцу на шинель навесили шестиугольник с фамилией и инициалами, каковые приказано было сдать по окончании транспортировки. Сверх того, командиру отделения была вручена двухлитровая банка, заполненная красной жидкостью, и еще одна, с содержимым почти черного цвета.
— Это лекарство от отравления, — неопределенно сообщил товарищ коринженер, — с целью профилактики выпить по кружке перед отбоем. А это добавлять в кружку с вечерним чаем, по столовой ложке. Сахар при этом можно не класть. Сразу скажу: второе лекарство слабенькое, но, вероятно, вреда не принесет. Если, конечно, не жрать его стаканами.
На самом деле первое лекарство представляло собой красное вино, а второе — черничное варенье. Рославлев рассудил, что антиоксиданты в любом случае не повредят.
Забегая вперед, стоит отметить, что все солдаты-грузчики получили минимальную дозу гамма-лучей, и решительно все искренне одобрили профилактику отравлений красным вином и черничным вареньем. Не совсем удовлетворенным оказался лишь боец Павлюк, высказавший мнение с неистребимым украинским выговором:
— Горилка була б краще.
Нельзя сказать, что добыча урана была пущена Советским Союзом на самотек. Совсем наоборот! Соответствующие горные комбинаты разворачивались, и не только в Узбекистане. Да чего уж говорить: и не только на территории СССР. Уран добывался также в других местах.
Партия урановой руды, лежавшая без толку в одном из пакгаузов нью-йоркского порта (а было там тысяча триста тонн), была элементарно куплена и вывезена на судне под греческим флагом. Точнее сказать, было куплено ответственное лицо. А потом случился пожар в очень нужном месте. Все следы, ведущие к руде, понятное дело, сгорели.
Рославлеву очень хотелось заполучить также запасы тяжелой воды. Ее производил завод фирмы 'Norsk Hydro' в норвежском городе Веморке. Собственно, для норвежской компании это был побочный продукт. А тяжеловодные реакторы (которых еще не было) могли бы стать не только поставщиком энергии, причем с лучшим использованием урана, но и источником оружейного плутония. Причем даже не так важна была тяжелая вода, как тот факт, что ее запас не достанется никому из заинтересованных лиц.
С готовым планом коринженер вышел к своему непосредственному начальнику. Тот не упустил случая навести критику:
— Сергей Васильевич, норвежцы вряд ли продадут нам тяжелую воду. Даже если они сами не понимают ее назначения, то уж верно англичане им объяснят.
— Вы ошибаетесь вот в чем, Иван Александрович. Вы полагаете, что тяжелая вода нам нужна. Это отчасти так, хотя можно достать ее в большом количестве из другого источника. Но куда важнее, чтобы на нее не наложили лапы ни Великобритания, ни Германия. К сожалению, разработка того самого изделия, — тут Серов чуть двинул уголком рта, поскольку даже сотруднику его уровня информация давалась строго дозированно, — в Германии сильно продвинулась. Но тяжелой воды им не хватает. Что до англичан, то у них есть свои наработки по изделию, но для нас будет куда хуже, если технологию и материалы, в том числе запас тяжелой воды, они передадут американцам. А это возможно. Но вы правы в другом. Отношения СССР и Норвегии прохладные. Это и понятно: в свое время мы нанесли по норвежскому кошельку страшный удар.
— ???
— Наша служба охраны границ вытурила норвежские суда из Белого и частично из Баренцевого морей. Норвежцы хищнически выбивали тюленей и ловили рыбу, не утруждая себя соблюдением рыбоохранных норм. Прибыли были ослепительными, но кончились. В результате тяжелую воду нам, скорее всего, не продадут. Но можно сыграть иначе. Предлагаю через наше торгпредство сделать запрос на продажу технологии производства тяжелой воды. Что могут подумать норвежские фирмачи? Либо русские хотят сами использовать продукт, а это значит, что у них ведутся разработки реакторов. Либо мы хотим создать у себя подобное предприятие, дабы продавать продукт на сторону. Первый вариант означает, что мы всерьез занимаемся реакторостроением, поскольку тяжелая вода в большом количестве именно нужна для большого количества реакторов. Он маловероятен, ибо во всем мире реакторы только-только начали создавать. Второй вариант отчетливо невыгоден норвежцам: сейчас у них практически монополия, которую русские могут порушить. Но есть с нашей стороны вот какой хитрый ход: мы хотим ознакомиться, пусть и вчерне, с этим производством. Не продают? Но уж за поглядеть денег не берут. А в составе советской торговой делегации буду я. Дальнейшее — моя забота.
Коринженер не сказал, что подобная командировка возможна лишь с разрешения наркома и, вероятно, товарища Сталина. Однако начальник отличался догадливостью, хотя соответствующую мысль вслух не высказал. Вместо этого прозвучало:
— Вы полагаете, что норвежцы вот так запросто допустят делегацию от потенциально враждебной страны к секретному производству? Я их дураками не считаю.
Коринженер умел уговаривать.
— Иван Александрович, так ведь в самой технологии ничего секретного нет, в хорошем физико-химическом справочнике есть все необходимые данные для проектирования. Но дьявол прячется в деталях, — Серова покоробило столь вольное использование церковного слова, но недовольства он не высказал. — Оптимальная схема производства, схемы трубопроводов и все такое прочее. И надо принять во внимание вот что. По данным разведки, Германия, видя подготовку Великобритании к оккупации Норвегии, может нанести упреждающий удар. И тогда весь запас продукта достанется ей. Но пока что даже американские физики не имеют отчетливого понятия о значении тяжелой воды. Они поймут это и пробьют создание такого производства у себя, но потребуется года два. Однако и Великобритания, и Германия понимают, что норвежские порты, особенно Нарвик — ключи к Северу. Там и там подготовка к военной операции уже началась. А сама она может состояться, по оценкам, в апреле. Тут диктуют условия военно-стратегические соображения.
— Вы хотите сказать, что решение нужно принимать быстро? Тогда мне надо выйти на Лаврентий Павловича.
Мысленно Иван Александрович добавил: 'А уж тот пускай сам обращается к Хозяину'.
При всей своей опытности Серов промахнулся в расстановке приоритетов. Берия и вправду вызвал товарища Александрова, но совершенно по другому вопросу.
Правда, нарком вежливо поприветствовал посетители, но после этого сразу же перешел к делу:
— У нас наметился успех в ракетостроении, товарищ Странник.
Тот мысленно продолжил: 'И как раз поэтому нужна моя помощь'.
Берия почти дословно повторил невысказанную фразу:
— И по этой причине требуется ваша помощь.
Рославлев с улыбкой наклонил голову. Берия приписал эту мимику учтивости. На самом же деле коринженер всеми силами попытался скрыть охватившее его от такого совпадения веселое настроение.
— Я помню, что в вашей памятной записке вы предлагали матрицировать опытные изделия.
На этот раз реплика все же последовала:
— Лаврентий Павлович, я от своих слов не отказываюсь.
— Очень хорошо, и если испытания пройдут штатно, то разработчиков надо бы поощрить.
Это был намек толщиной с раскормленного бегемота. Само собой, он был понят правильно:
— Лаврентий Павлович, я уже подумал над этим вопросом. Предлагаю убить одним выстрелом двух зайцев. Первый список наград будет от вас. Почетные грамоты, благодарности на общем собрании, повышение в должности, окладе и все такое. Тут вам решать. А от меня еще и второй ряд. Награды вроде как для женатых мужчин, на самом же деле для их жен. Ну и работницы должны награждаться непосредственно, если заслужили. Цель — не просто поощрить сотрудников. Этим можно подстегнуть общественное мнение Германии в благоприятную для СССР сторону. Дело не из сложных. Там ведь работает немецкая команда специалистов. И все они мужчины, если не ошибаюсь. У них родственники в Германии. Уж точно могут найтись среди них сестры, жены, племянницы... Сдвиг общественного мнения через женщин может стать очень сильным, уж поверьте. Не зря же в русском народе ходит пословица о ночной кукушке.
— Это что за пословица?
Рославлев не удивился вопросу: все же русский язык не был для Берия родным. И процитировал народную мудрость полностью.
— Каковы же будут подарки или награды? Этого вы не сказали.
— Подарки из тех, которые в Германии не купить. Кстати, как и в СССР. Вот что предлагаю...
Берия с большим интересом развернул плоский целлофановый пакет и долго изучал содержимое.
Странник блеснул чтением мыслей:
— Вы правы, Лаврентий Павлович. Нино-калбатоно, — по неясным причинам Рославлев предпочел поименовать супругу наркома по-грузински, — вполне может заинтересоваться. Я с удовольствием передам через вас подарок вашей супруге, однако... обратите внимание на цифры...
— Но я не знаю...
— Ничего не значит, вы же можете выяснить. Передадите мне, остальное моя забота... Вернемся к ракетчикам. Для начала предлагаю раздать, скажем, по три штуки на нос. Кого именно награждать — это определит коллектив. Можно профсоюзный комитет привлечь, но тут советы давать не могу. Вот мой план действий на этом фронте. Заранее могу сказать вот что. Среди начальства разного калибра могут найтись личности, которые пожелают зацапать себе изделия. Это совершенно лишнее. У меня не хватит пальцев на руках и ногах, чтобы перечислить такие случаи. Как такое предотвратить? Думаю, что на месте виднее. Королев человек честный, это известно. Возможны вот какие варианты...
Уже выйдя из кабинета, Рославлев удивился, что наркомвнудел ни единым словом не упомянул о тяжелой воде. Однако по размышлении инженер решил, что в таком деле Берия наверняка захочет выяснить мнение Сталина. Но прежде, чем будет принято положительное решение о посылке делегации (если будет), состав этой самой делегации нужно прикинуть. А так как подключение людей из Наркомвнешторга обязательно, то дело вряд ли пойдет быстро. Инженер прикинул, что вызов к Сталину произойдет (если!) через неделю. И ошибся.
Глава 18
Инженер Гельмут Грёттруп был успешен в выполнении прямых служебных обязанностей, то есть в разработке жидкостных ракетных двигателей. Это принесло не только почетную грамоту, но и приятную денежную премию. Но также означенный сотрудник был одним из самых продвинутых в части овладения русским языком. Он даже заметил некоторое сходство с немецким: русские, как и немцы, любили сокращать словосочетания по первым слогам. 'Гестапо', 'крипо' — это ведь были исконно немецкие слова, не так ли? Слово 'профком' также не показалось чем-то совсем уж удивительным.
Более удивительным был вызов в этот самый профком — разумеется, в обеденный перерыв. Поскольку пригласили его одного (о других вызванных Грёттруп не знал), то инженер сделал вполне логичный вывод: дело скорее личное, чем производственное. Еще более странным вызов казался ввиду того, что в русском профсоюзе означенный инженер не состоял.
Председатель профкома Виктор Мареев знал, что этот немецкий инженер прилично говорит по-русски. Пусть даже с акцентом, но понять вполне можно, а уж сам инженер понимал этот трудный для иностранца язык просто хорошо.
После надлежащих приветствий предпрофкома перешел к делу.
— Ввиду ваших заслуг перед производством, Гельмут, руководство предприятия решило поощрить вас через вашу жену. Но для этого нам надо знать ее размеры: талия, бедра, высота от талии до пола...
Быстрый разумом немец тут же сообразил, что речь идет о некоем наряде. Стараясь не выдать свое удивление, он ответил:
— Размер можно получить. В соседней комнате сидит товарищ Сергеева. Она имеет фигуру очень точно похожую на фигуру Ирмгарды.
Виктор Мареев сделал вид, что не заметил грамматические погрешности в речи немца, и сказал:
— Это очень хорошо. У нас найдется сантиметр, — тут удивление инженера возросло, поскольку он и представить не мог, как это единица измерения может найтись, — Мы отдадим его товарищу Сергеевой на время, и она скажет вам цифры.
Только после того, как председатель достал с полки портновский сантиметр, Грёттруп догадался, о чем, собственно, идет речь.
Через считанные минуты данные были получены.
— А теперь, — торжественно провозгласил Мареев, — выбирайте!
И в руки инженера перешла стопка прозрачных пакетиков с красивыми фотографиями красивых женщин, хотя, надо отметить, сии картинки были весьма вольного содержания.
К чести немецкого сотрудника будь сказано, он удержался от сакраментального вопроса: 'Was ist das?' Он даже не спросил по-русски: 'Что это?', хотя данный вопрос на любом из этих двух языков прямо напрашивался. Вместо этого высокообразованный специалист пустил в ход логику и весьма скоро догадался о назначении попавшей ему в руки детали туалета, а также представил, как Ирмгард будет выглядеть.
— Видите ли, они рвутся легко, ткань уж очень тонкая. Поэтому вам полагается три пакета, — пояснил профсоюзный деятель. — Выбрали? Пожалуйста, распишитесь в получении... вот здесь... три штуки. Да, и еще. Эта вещь называется 'колготки'.
Этого слова Гельмут Грёттруп не знал. Он также не знал, что бандероли, подобные той, которую он собрался отправить в город Росток, пойдут под особым вниманием НКВД. По настоянию Рославлева были предприняты меры против пропаж на почте.
Не через неделю, а всего лишь через три дня поступил вызов от Сталина. Разумеется, третьим по уже сложившейся традиции был Берия.
— Товарищ Берия доложил о предложении относительно командировки в Норвегию. Но хотелось бы выслушать ваши обоснования.
Странник повторил почти то же самое относительно завода по производству тяжелой воды, что говорил Лаврентию Павловичу.
— Есть некоторые моменты, которых вы не коснулись, товарищ Александров. Тем не менее их необходимо предвидеть. Первый из них: что, если вам в процессе выполнения задания снова станет плохо с сердцем?
Рославлев сделал вид, что чуть задумался. На самом деле ответ был уже готов.
— Первое, что я просто обязан делать: это ничего не делать, если сочту задание чрезмерно трудным.
Вожди чуть улыбнулись.
— Расскажите подробнее, товарищ Александров, по какой причине вы можете принять такое решение.
— Надо вам знать, товарищи: я не предполагаю, что общий объем тяжелой воды будет очень уж чрезмерным. Точную цифру узнать не удалось, но могу предположить, что вес готовой продукции может составить примерно тонну. Максимум — это две тонны. Не слишком много. Трудности начнутся при матрицированиии на большом отдалении от цели. Если к резервуару с водой нас подпустят на расстояние до двадцати пяти метров — проблем не возникнет. Но если дистанция будет большей — откажусь работать. Риск.
