Спартак 2

Одержав столь блистательную победу, Лукулл двинул свою армию к стенам Артаксата. При этом он вел воинов не столько из военной необходимости, сколько подталкиваемый своими солдатами. Несмотря на то, что после взятия Тигранокерта и разделения трофеев взятых на полях сражений каждый из солдат Лукулла получил почти две тысячи драхм, воины считали себя обделенными. И перед тем как покинуть лагерь, они взяли с Лукулла обещание отдать им на разграбление вторую столицу армянского царства.

Когда римляне подошли к Артаксате, армянского владыки там не было. По совету Митридата он ушел на север, где собирался отсидеться в надежде, что наступившая зима затруднит римлянам его преследование.

Узнав, что Тиграна в столице нет, Лукулл послал в город парламентеров с предложением сдаться, однако руководящий обороной брат Тиграна Гур и помогающий ему грек Каллимах ответили отказом. И если царский брат был уверен в неприступности стен Артаксата, то Каллимах боялся встречи с Лукуллом из страха за уничтожение Амисы.

Подавляющее большинство жителей второй столицы составляли армяне, и надеяться на восстание в крепости подобно восстанию в Тигранокерте не приходилось. По этой причине, Лукулл с самого первого дня приказал строить осадные башни, которые и помогли римлянам взять Артаксат.

Согласно местным легендам, выбрал место крепости и руководил её постройкой, злейший враг римского народа и республики Ганнибал Барка, отчего Артаксат получил прозвище "Армянский Карфаген". Так ли это или нет, но мало построить неприступную крепость, в ней должен быть и грамотный гарнизон, чего нельзя было сказать о защитниках Артаксата. Их профессионализм и военные навыки в значительной мере уступали римлянам, блестяще владевшим осадным искусством.

Придвинув к стенам крепости две осадные башни, они сначала забросали их защитников стрелами из скорпионов и катапульт, а потом, по перекидному мосту взошли на них и добили тех, кто ещё мог оказать им сопротивление. После этого римляне спустились со стен и открыли городские ворота, несмотря на яростное сопротивление армян.

Упрекая в плохих воинских качествах солдат царя Тиграна, следовало упрекнуть и их командиров. Растерявшись при виде осадных башен атакующих стены крепости, Гур и Каллимах не решились в этот критический момент, когда решалась судьба Артаксата снять и перебросит против римлян воинов с других участков обороны.

Выполняя ранее данное солдатам слово, Лукулл три дня не вступал в Артаксат, отдав город на разграбление своим воинам. Три дня римские легионеры грабили столицу армянского царства, набивая свои кошели и походные сумки деньгами, драгоценностями, богатой одеждой и ценной утварью.

Только на четвертый день Лукулл попал в разграбленный его воинами царский дворец и по своей привычке стал творить справедливость. Первым делом он захотел помочь грекам и другим народам, насильственно переселенных со своих родных мест Тиграном, но таких людей в Артаксат не оказалось. Опасаясь восстания инородцев, Гур приказал отправить в тюрьму и там убить всех переселенцев, что составляли малое число от населения столицы.

Когда Лукуллу доложили об этом, его охватил сильный гнев, но вся тяжесть его упала не на Гура, а на Каллимаха. Он справедливо полагал, что именно по его совету было совершено это преступление, и оказался прав. По этой причине, он сурово поговорил с царским братом, после чего милостиво отпустил его, сказав, что хочет мира между Римом и царем Тиграном.

Что касается Каллимаха, то диктатор приказал распять его на позорном кресте, несмотря на то, что грек клятвенно обещал показать Лукуллу место, где были спрятаны несметные сокровища.

Отпустив Гура, Лукулл полагал, что Тигран либо захочет прекратить войну и заключит мир, вернув себе все земли и обе столицы царства в обмен на голову Митридата, либо решит в третий раз испытать воинское счастье. Ради этого, следовало зимовать в Артаксат, но тут римский полководец получил коварный удар в спину от своих солдат.

Не проходило и дня, чтобы днем на сходках и вечером в своих палатках они не кричали бы, что не собираются зимовать в местах, где густые леса и ущелья, а также много болот и постоянная сырость. Ропот достиг таких высот, что воины кричали военным трибунам и самому полководцу, что их терпение на исходе, и они намерены уйти, оставив Лукулла одного вместе с его сокровищами.

Как не пытался Лукулл образумить своих воинов, говоря, что вместе с ними разделяет все невзгоды, что нужно потерпеть ещё чуть-чуть и война кончиться почетным миром, все было напрасно. Заевшиеся солдаты не желали ничего слышать и подобно Александру Великому, Лукулл был вынужден уступить.

Не дождавшись ответа Тиграна, он покинул Артаксат и через ещё не закрытый снегами перевал, увел войско через Тавр, в Мигдонию. В этой теплой и плодородной восточной части Месопотамии, у стен города Насибина, что в страхе сдался на милость несокрушимым римским легионам, Лукуллу решил перезимовать. Ветер удачи, что дул все время в его паруса пропал, и полководец был вынужден взять паузу.

Глава XI. Последние иды осени.

После разгрома отряда дезертиров, авторитет Юлия Цезаря поднялся не только среди жителей Тернии. Теперь они уже с большей охотой и уважением поглядывали в сторону молодого политика, прислушивались к его речам, читали его послания, чем несказанно радовали потомка Энея. Одно дело, когда люди соглашаются с тобой под страхом силы и совсем иное дело, когда они разделяют твои мысли и убеждения.

Добившись важных успехов в борьбе с дезертирами и создании собственного войска, Цезарь активно укреплял свои позиции среди простых горожан. Зрелища в виде гладиаторских боев на период войны были неуместны, а вот хлеб новый префект Тернии раздавал народу регулярно. Ради этого он пожертвовал причитающуюся ему часть добычи захваченной у дезертиров и влез в новые долги.

Не будучи откровенным альтруистом, Цезарь одной рукой кормя народ за свой счет, другой наполнял карман, из которой он черпал блага. По его распоряжению в городе был создан комитет, принимавший пожертвования для борьбы с противниками Тернии и Республики. В этот комитет средства поступали не только от горожан, но и от соседних поселений. Почувствовав крепкую руку нового префекта, они спешили заручиться его поддержкой на тот случай, если вдруг им понадобиться военная защита от дезертиров или разбойников.

Пользовался Цезарь уважением и в ближайших от Тернии городах Фламиниевой дороги. Известия о его победе породили городских магистратах бурные споры о продолжении признания над городами власти верховного правителя Италии. Ни один из городов, где проходили эти дебаты, местные власти не решились разорвать заключенные ранее договора, но сам факт подобных обсуждений говорил о многом.

Цезарь прекрасно видел, что своими смелыми действиями смог зародить сомнения в души людей и это давало неплохие шансы на продолжение борьбы. Однако для этого нужна было ещё одна громкая военная победа, которая доказывала, что победа Юлия над дезертирами — это не случайный успех, а логическая закономерность, порожденная правильными действиями нового префекта маленького городка. Что в Италии появилась сила способная наносить удары противникам римской республики, а не покорно склонять голову перед ними в отличие от других.

Божественный потомок жаждал новых возможностей укрепить свой авторитет и свое положение в Умбрии, но при этом он понимал, что в этом деле должен быть предельно осторожен. Должен выверить силу и точность своего удара, иначе в противном случае он мог легко превратиться из охотника в жертву.

Избежать этого, Цезарь мог при помощи двух факторов; крепкого, профессионального войска и хорошо поставленной разведки. После разгрома дезертиров Коклекса, проблема с войском худо-бедно решалась. Многие из тех, кто по тем или иным причинам покинули ряды римского войска, потянулись к Гаю Юлию, посчитав, что гарантированная синица в руках лучше журавлиной вольности, которая неизвестно чем могла закончиться.

Остро нуждаясь в мечах профессиональных воинов, Цезарь приказал принимать в свое воинство всех желающих, не задавая вопросы об их прошлом.

— Мне не интересно кем они были прежде и по каким причинам покинули ряды наших легионов. Мне важно, чтобы они смогли защитить Тернию от врага и помогли возродить республику — говорил Цезарь своим агитаторам, на чьи плечи была возложена вербовка солдат в создаваемую армию. — Обещайте им кров и стол, женщин и деньги. Все это они получат сразу, но в разумных пределах. Если будите обещать много, люди вам попросту не поверят и не пойдут за вами. Тем, кто не является римским гражданином, можете обещать гражданство. Тем, у кого нет земли, обещайте земельный надел в Италии или любой провинции Республики, но сразу оговаривайтесь, что землю и гражданство они получат после разгрома Спартака, не раньше. Обещайте многое, но не увлекайтесь и не впадайте в крайности, чтобы я потом не краснел за вас перед людьми.

Что касается разведки, она тоже налаживалась, но этот процесс имел свою специфику. Все те города, что располагались на Фламиневой дороге к югу от Тернии не очень охотно поддерживали контакты с мятежным городом, опасаясь карательных действий со стороны сидящих в Риме Астропея. Те же города, что находились к северу, занимали либо нейтральную позицию, либо охотно помогали Цезарю всем, чем могли, видя в нем надежду на возрождение Республики.

Именно они известили префекта о том, что по Фламиниевой дороги по направлению к Риму движется большой отряд медиоланских галлов под командованием Дукария. Это был один из галльских вождей, что появился в лагере Спартака сразу после падения Рима и признал власть верховного правителя Италии. Собрав отряд в две с половиной тысячи человек, он направлялся в Рим, а оттуда в Кампанию к Спартаку.

Наступила глубокая осень. День становился короче, и италийское солнце уже не согревало, потому отряд Дукария старался останавливаться на ночлег в городках и селениях. Только в исключительных случаях, галлы разбивали нечто подобие походного лагеря и всю ночь проводили у костров на своих походных тюках, так как не имели палаток.

Узнав о том, что префект Тернии отказывается признавать над собой власть верховного правителя, Дукарий пообещал вразумить неразумных жителей города, а голову бунтовщика и подстрекателя насадить на кол перед городскими воротами.

Численный перевес был на стороне вождя галлов, к тому же по дороге к нему прибилось около сотни дезертиров и жители городов горестно вздыхали, предвидя мучительную кончину Юлия Цезаря. Единственное, что они могли сделать, так это отправить к храброму префекту гонцов с предупреждением о грядущей опасности.

Узнав о приближении врага, Цезарь собрал воинский совет, на котором выступил Луций Постумий. Будучи центурионом, он сражался под знаменами Помпея ещё в Испании, а теперь возглавив войско Цезаря, стал легатом.

— Не может быть и речи о том, чтобы встретить врага в чистом поле у стен Тернии. Как бы, не были храбры и смелы наши воины, они не смогут противостоять тем тысячам, что ведет с собой Дукарий. Единственный способ разбить и уничтожить врага, напасть на него ночью, когда он встанет лагерем. Копать ров и сооружать вал галлы не будут, это не в их военных правилах и обычаях. Встав лагерем на ночлег, они обычно ставят палатки, разводят костры и выставляют усиленные караулы. За день галлы наверняка устанут и будут спать как убитые, и если внезапно напасть на них ночью, ударив с двух сторон, то мы сможем победить их — уверенно заявил Постумий и от его слов у собравшихся на совет людей радостно заблестели глаза и оживились лица.

— Но возле города нет удобных мест для внезапного нападения. Местность открытая и вражеские караулы наверняка заметят нас и поднимут тревогу — возразил Постумию Марк Антоний.

— Возле нашей Тернии действительно нет места для засады, однако оно есть в двух днях пути от города. Там есть удобное место для лагерной стоянки, и есть, где укрыться всему нашему отряду.

— Но почему ты считаешь, что галлы остановятся именно там, а не в другом месте? — резонно спросил легата Цезарь. — Мы не в том положении, чтобы строить свои боевые планы на предположениях и домыслах, которые могут привести нас к трагическому концу.

— Посуди сам, — откликнулся Постумий. — Кумия последнее место, где галлы смогут переночевать под крышей. Дальше им обязательно придется ночевать в открытом поле и лучшего места перед броском к Тернии им не найти.

— Два дня пути — это расстояние в случае неудачи лишит нас возможности укрыться за стенами города — подал голос военный трибун Гай Клавдий Теренций.

— Я считаю, что это к лучшему. Оказавшись в этих условиях, каждый солдат и центурион будет знать, что только от его твердости и отваги будет зависеть, его жизнь и его будущее! — решительно воскликнул Постумий и цезарь с ним согласился.

— Не сумев одержать победу за два дня пути от города, мы не сможем достойно защитить его под его стенами.

— Весь расчет строиться на том, что галлы обязательно остановятся в указанном тобой месте и, ударив по ним с двух сторон, мы разобьем врага. Но, что будет, если они не станут лагерем и продолжат движение, несмотря на наступающую ночь? Что мы будем делать в этом случае? — спросил Марк Антоний.

— Тогда мы нападем на них из засады и сделаем все, чтобы разгромить врага. Галлы будут усталые, и у нас будет возможность их разгромить.

— А, если нет? — откликнулся Теренций.

— Я верю в своих воинов — с достоинством ответил Постумий, но его слова не придали твердости военному трибуну.

— Надо обратиться за советом к жрецам — предложил Теренций и Цезарь с неохотой, последовал его совету, так как ни гаруспиков, ни авгуров в зарождаемом им войске не было. Не было даже священных кур и специально приставленного к ним жреца. По этой причине префект был вынужден обратиться за помощью к храмовым жрецам, отношения с которыми у него были откровенно натянутыми.

Стоит ли удивляться, что Цезарь получил от них предостерегающий ответ относительно своих военных планов. Не имея явных предзнаменований, которые можно было трактовать как отрицательную волю богов, жрецы сослались на приметы, записанные в специальные храмовые книги.

— Грядут последние осенние иды, которые никогда не были благоприятны для римского оружия. Никогда ни один из римских консулов, императоров и диктаторов не одерживали победы над врагами в это время года — предостерег Цезаря жрец Юноны, чем вызвал у него откровенную улыбку.

— Значит, следует изменить эту традицию и одержать победу над врагом — произнес Цезарь и утвердил план Постумия.

Получив одобрения предложенных им действий, легат не стал откладывать дело в долгий ящик и вечером того же дня воины покинули город, оставив в нем только одну манипулу.

Готовясь дать бой галлам, Луций Постумий к предстоящему сражению со всей тщательностью и основательностью. Прибыв к месту засады, он отвел воинов далеко от дороги, чтобы никто проходящий по ней мог заметить их присутствие. Расположив отряды за холмами, благо местность к этому располагала, легат строго настрого запретил солдатам разводить костры, дабы дым и огонь от них не выдали их врагу.