Спасти Ссср ч3

Но Хорватия потом вступит в ЕС. А Сербия — нет.

Каковы цели моего визита в Белград. Их несколько, на самом деле. Первая — помочь Югославии не развалиться, а как-то консолидироваться под руководством Милошевича. Милошевич при всех его недостатках — показал все же себя действительно коммунистом и борцом. Достойным наследником Тито.

Если допустить распад Югославии, то даже при сохранившемся СССР вероятна война, прорыв НАТО на Балканах и жесткий конфликт между США и СССР, способный поставить под вопрос возобновленную политику разрядки. А мне это не надо, потому и повода для конфликта допускать не надо.

Вторая причина - переход Югославии, пусть и с условиями в советский блок — будет означать нашу серьезную внешнеполитическую победу и исправление ошибок, допущенных Сталиным.

Третья причина — Югославия нуждается в экономических реформах и мы нуждаемся. Мне кажется, нелишне будет создать совместную группу экономистов, чтобы и советские экономисты познакомились с югославским опытом и его отрицательными сторонами и сделали выводы — потому что сейчас югославский опыт изучается через розовые очки, проблемы не видны. Я даже знаю, кто возглавит группу с советской стороны. Есть такой Егор Гайдар, он экономике начинал учиться именно здесь, свободно говорит по-сербски. Вот пусть и посмотрит — до конца — югославский опыт. Нелишним будет и подключить группу Валового — Валовой тоже хорошо знает Югославию и даже книгу написал. Закон вредности — по-сербски это закон стоимости. Нелишним, ох, нелишним будет посмотреть, к чему приводит владение предприятиями их же трудовыми коллективами и два типа цен, отличающихся в разы.

Ну и просто — не хотелось бы допускать этой войны. Она помимо того что принесет много горя и боли на эту землю — именно она в общем то в той, другой реальности столкнула ход мировой истории на совершенно другие рельсы. Почему Клинтон все же решился расширять НАТО, несмотря на то, что многие были против, в том числе его министр обороны. Пример Югославии показывал — к чему могут привести застарелые территориальные и прочие споры при освобождении от "коммунистического ига" (на самом деле от морали интернационализма и переходу к национализму и ксенофобии). Клинтону и Олбрайт казалось, что НАТО может стать инструментом контроля восточноевропейских стран, чтобы те не грызлись друг с другом — про противостояние России тогда и речи не было, это все потом. Вот они и начали принимать в НАТО страну за страной, а получилось... известно, что получилось.

Длинный ряд машин. Военный оркестр. Цепочка членов Госсовета — они все поехали встречать вместе, чтобы не отдавать предпочтение никому из них...

— Миша... — это Раиса Максимовна

— Не волнуйся. Главное — подружись, пригласи

— Да, но...

— Все хорошо.

Это я про Мирьяну Маркович, супругу Слободана Милошевича. Судя по тому, что я о ней знаю — в семье главная именно она. Именно она возьмется за бизнес и создаст громадную империю Пинк. Это название такое — Розовая. В Сербии того времени все понимали, что "Пинк" — надо держаться подальше от этого...

Тогда вообще весело было. Американцы готовились начать войну против Сербии — тогда еще это была Югославия. Это был девяносто второй год. Клинтона настроили всерьез — потом он, кстати, подумав, откажется. А так как в то время в американской политике действовало правило Russia first — Клинтон позвонил в Москву и предупредил ЕБНа о скором начале ракетно-бомбовых ударов по Белграду и необходимости быть готовым к эвакуации посольства. Он говорят, даже предложил вывезти наше посольство и всех наших граждан американскими вертолетами, но Ельцин, подумав, отказался. У нас мол своя гордость. И вот нас, выпускников — забросили туда для разведки и подготовки эвакуации. Профи среди нас было — раз два и обчелся, профи были заняты на эвакуации совпосольства из Кабула. Да и какие тогда профи — страна развалилась, многие с афганским опытом ушли. Полная задница тогда была.

Вот это и была первая моя загранка...

Что тогда в Белграде творилось — это не описать. Они опережали нас на несколько лет и Белград 92-го — это Москва высоких девяностых. Где-то 95-99 годы.

Везде торговля. Буквально везде — на тротуарах, на ступеньках магазинов — торгуют все и всем. Старики, старухи, взрослые, подростки — торг, торг, торг. Мы когда улетали, старшие товарищи нас просветили — в Югославии берут всё, так что затаривайтесь кто и чем может, тем более вы на Ил-76 летите, там нет как в Аэрофлоте нормы — двадцать кэгэ на человека. Там продадите всё, только динары не держите, сразу меняйте на доллары или марки. Тогда будете себя людьми там чувствовать. Мы так и поступали. Сербы, когда видели молодых мужчин в джинсе явно призывного возраста, говорящих по-русски, подкатывали глаза, говорили про то что сербы и русские братья и делали нам скидки, а товар забирали по хорошей цене. Все ждали высадки русских. С нашим ЕБНом она не случилась — но и американцы тогда бомбить не решились, и кто знает, почему. История с бомбежками Белграда реализовалась только спустя семь лет, когда Клинтона поймали со спущенными штанами, и надо было перевести стрелки.

Тогда по Белграду ходили военные, в форме и с оружием — не патрули. Просто военные на отдыхе и сербские "комитачи" — Драган тогда только начинал. До войны можно было поехать на такси, что многие и делали. Военные в толпе гражданских сильно бросались в глаза. Еще бросались в глаза мужчины в сербских национальных шапках — шайкачах, это дико выглядело. По Москве ведь никто не ходит в косоворотках и смазных сапогах, верно?

Пожрать было чего. В Белграде, несмотря на дикую инфляцию — никогда не было пустых полок как в Москве, потому что сельское хозяйство не угробили, крестьян в ГУЛАГ не пересажали, колхозы не ввели — и поесть было чего, все свежее продавали на чем-то вроде колхозных рынков. Со всеми сербами можно было объясниться — даже тех, кто не знал русский, можно было понять по смыслу. Все курили как паровозы. Была сигаретная мафия — на Балканах, по-моему, торговать сигаретами самый выгодный бизнес. Курят одну за одной. Не то, что у нас в Москве — у нас в девяносто первые был момент, когда окурки собирали и продавали!

По ночам были перестрелки. Почти каждую ночь, оружия в Белграде было много, склады и базы уже грабили. Просыпались от выстрелов и звуков сирен. Запомнились еще сербские полицейские — им выдали автоматы Томпсона со складов, и они ездили как гангстеры. Жесть полная была, что днем что ночью.

Игровые автоматы были. Казино. Многие играли. Пили ракию, сливовицу. Но кстати не спивались.

Что интересно, какого-то чувства обреченности, безысходности, проигрыша — не было что сильно контрастировало с тогдашней Москвой. Цены так же скакали — но люди пришиблены не были, мужики ездили на войну, на заработки, как то жить пыталась. Молодежь как и у нас массово шла в криминал, тогда на поверхность вышли Земунские, Сурчинские. На фронте ничего хорошего не было, было понятно, что Хорватию уже не сломить — но в Белграде никто не горевал и не плакал. Как то жили, день, потом еще день...

Мы наладили контакт с местными, они обрадовались нашему появлению — но тогда ничего не происходило, ни Ельцин приказ не отдавал, ни Клинтон не решался. Деньги мы поменяли на марки — тогда были не евро, а немецкие марки, там это была вторая валюта, цена на все серьезное писалась в марках. От нечего делать — изучали город, ходили на футбол. Футбол тогда переживал невиданный подъем, весь город ходил на матчи, югославская сборная перед падением страны была на пике — молодежка взяла чемпионство в 1987 году, столичная Црвена Звезда в 1991 году взяла Кубок Чемпионов. На матчах яблоку было негде упасть и что самое дикое — некоторые хорватские ополченцы тайком пробирались в Белград смотреть матчи, при том что шла война и их вообще могли убить нахрен. Дикость, говорю же, дикость.

Гласность там была — еще какая! Еженедельник Политика был — это как наш АИФ. Там все называли своими именами. Сербы сидели по кафанам, пили кофе, листали Политику и чуть ли не дрались...

Короче говоря, проболтались мы там полгода — потом пришел приказ возвращаться домой. Стало понятно, что и эвакуации не будет и бомбежек не будет. Я знаю, по крайней мере, двоих — вернувшись в Москву, они написали рапорты и вернулись в Белград — уже как добровольцы...

Самолет останавливается. Выходим.

Военный оркестр к моему удивлению начинает играть не гимн СССР — а военную песню Катюша. Так встречают нас в Белграде...

Белград встречает бетонным высотками причудливой архитектуры, старой "под Вену" архитектурой в центре, старыми улицами

Много испытавшая земля.

Страной сейчас руководит по годичному мандату Радован Влайкович, серб из Воеводины, автономного края, раньше бывшего в составе Венгрии. Сейчас мы вместе с ним летим в Боснию, в город Велике Кладуше чтобы посмотреть, вероятно, на самый успешный пример сельскохозяйственного бизнеса в Восточной Европе — кооператив Агрокоммерц.

Кооператив Агрокоммерц организовал молодой и предприимчивый агроном по имени Фикрет Абдич**. За двадцать лет он превратил захудалое предприятие в крупнейшее в регионе, в котором трудятся тринадцать тысяч человек. Благодаря его деятельности — одна из самых нищих и забытых местностей в Югославии стала богатой и процветающей, сюда мечтают переехать даже из города. В принципе Агрокоммерц — это тот путь, по которому я хочу пустить и советское сельское хозяйство. Чтобы оно не только кормило собственную страну — но и стало экспортной отраслью. Агрокоммерц немалую часть продукции поставляет в страны Ближнего Востока за доллары.

Как человек, имеющий не только опыт жизни в Америке, но и занятия там бизнесом — по подготовленной посольством справке, я моментально вычислил основные причины успеха бизнес-модели Агрокоммерца.

1. Успешное сельскохозяйственное предприятие должен возглавлять горожанин и в руководстве тоже должны быть в основном горожане. Конечно, исключения были и будут — но только человеку с городским менталитетом под силу построить именно агропредприятие с расширенным воспроизводством, а не колхоз. Кроме того — горожане с городским образованием — имеют куда больше опыта и компетенций, какие нужны для построения крупного предприятия.

Председатель колхоза слишком связан с землей, с теми, кто живет с ним рядом, он вынужден разбираться во всяких мелочах и вообще выполнять роль помещика в селе. Он не может раз и навсегда избавиться от пьяниц, потому что они тоже тут живут, он не может как следует спрашивать за дисциплину.

2. Предприятие должно иметь собственную переработку и собственные продажи. Более того, оно должно идти именно от переработки, а не от земли. Агрокоммерц сотрудничает с тысячами фермеров, которые выращивают и уток и гусей и кроликов — а Агрокоммерц продает.

3. Предприятие должно иметь возможность заниматься и другим бизнесом. Агрокоммерц занимается стройкой, у него есть пансионаты на побережье для иностранных и своих туристов...

4. Предприятие не надо ограничивать в росте и приобретении новых земель. В агробизнесе — если это бизнес, а не способ обеспечения занятости на селе — ограничивать размеры не надо. Растет успешное предприятие за счет неуспешных — и пусть растет.

В СССР в чем-то даже проще будет. Земля бесплатная, надо только продумать механизм ее передачи. Самое правильное — это конечно долгосрочная аренда. Что интересно, в Великобритании, считающейся родиной демократии — большинство земли находятся в собственности дома Виндзоров, подданные пользуются на основании договоров наследуемой аренды, некоторые заключены на срок 1000 лет

* * *

. В Лондоне тоже — Короне принадлежат целые улицы, там тоже наследуемая аренда.

Пока летим — смотрю вниз. Югославия все же сельскохозяйственная страна, промышленное производство тут занимает всего 20 % ВВП. Народ тоже живет в основном в деревнях, причем деревни и маленькие городки очень ухоженные, при неуютном Белграде там как бы не лучше. Здесь в деревнях тротуары есть, бордюры, все как в городе. Как мне сказал по секрету Влайкович — члены Госсовета каждый год зарубают ассигнования на Белград, для них это своего рода вопрос чести. Потому, например, в городе до сих пор нет метро.

Местность гористая, но видно, что каждый клочок земли используется, бесхозяйственности тут нет. Много гор — это вообще гористая местность. Югославия очень эклектична, например сельского милиционера тут зовут ... шериф! А на побережье хорошим тоном считается итальянское — например все улицы и площади там пьяцы и корсы.

Садимся в аэропорту Сараево — он новый совсем, тут только, что прошли Олимпийские игры. Через несколько лет все это будет лежать в руинах.

Над горами — возвышается телевышка, форма которой позаимствована у останкинской телебашни...

В культурной программе — мы возлагаем венки к памятнику Льву Толстому — Сараево первый город мира, где был установлен памятник великому русскому писателю и гуманисту. Затем я прошу отвезти меня на набережную реки Миляцки. Все понимают — зачем?

Там ничего не поменялось. Только большая мемориальная доска — борцу за свободу славянских народов поставили. Да реку с тех времен почистили и она полноводнее, чем тогда. В остальном все то же самое. Здесь не было боев. Все тот же универмаг Морица Шиллера — теперь просто магазин и кафе. Все тот же поворот. У остановившихся машин толпится народ — не исключено, что в толпе есть новые Гаврилы Принципы. Я ведь не предполагаю, я точно знаю, что древнее зло вырвется наружу через несколько лет и эти улицы будут простреливать снайперы с холмов, не щадя ни женщин ни стариков ни детей...

Это правильно? Так и должно быть?

Я возлагаю у мемориальной доски единственный цветок. И даю себе зарок — что постараюсь и здесь не допустить свободного хода истории. Пусть лучше останется здесь все это — новый аэропорт после Олимпийских игр, гостиницы, циклопические бетонные сооружения зимней Олимпиады, которые никому не нужны. Пусть они и не будут нужны никому. Ни снайперам. Ни артиллеристам.

Много на себя беру? Много. А иначе — как?

В Агрокоммерц едем на машинах. Дорога узкая, охрана нервничает. Виды здесь просто потрясающие — как наш Кавказ. И тепло — как в Москве летом...

Вот тут, на обратном склоне холма они поставят артиллерийское орудие.