Спасти Ссср ч3

Неужели начало афгано-пакистанской войны?

Маршал доложил, что судя по перехватам, погиб кто-то важный или не погиб, а находится в ловушке, и пакистанцы пытаются обеспечить воздушное прикрытие отрядов спецназа.

Прямо из самолета связался с Добрыниным.

— Анатолий Федорович, что у нас по Пакистану происходит?

По заминке понял — ему еще не доложили. Честное слово, напрашивается разделение МИД на два или даже три ведомства. Не ради мести, а ради того чтобы мы не концентрировались только на взаимоотношениях с ведущими странами Запада. Правильно как — лучших людей ставить не туда где большие проблемы, а туда где наибольшие возможности. А у нас как? В МИМО наибольший конкурс на какие языки? Английский, французский, немецкий. Кто поумнее испанский — второй по распространенности, на нем вся Латинская Америка говорит, а это если так подумать, не худшее назначение. Потом португальский — но тут можно в Африку попасть. А все остальное — так, кому останется. Ох, не зря мы говорили об открытии в Ташкенте филиала МИМО только с восточными языками обучения...

— Михаил Сергеевич, ждем шифровку из посольства

— Не ждите — отрезал я — сориентируйте посла как можно быстрее лично посетить уль-Хака. И заявить ему что Советский союз не оставит в беде своих афганских друзей. Но в то же время — СССР привержен делу установления мира в регионе, о чем я лично говорил господину уль-Хаку в Москве. Аллах любит миротворцев, так ему это и скажите...

Посадили самолет в Жуковском, там нас встречала группа военных во главе с маршалом Соколовым. Маршал Сергей Соколов был заместителем министра обороны и руководителем оперативной группы МО в ДРА, на первых порах фактически выполняя функции начальника генерального штаба МО ДРА. Как человек сведущий в афганских делах, он не мог не знать о происходящем

— Что происходит, Сергей Леонидович? — спросил я, когда мы шли к ЗИЛу

— Самоуправство, Михаил Сергеевич, происходит — сказал в сердцах маршал — похоже, что пара умников в Кабуле решила реализовать оперативную информацию, ни с кем не советуясь. Получается, на границе накрыли какого-то важного чина, похоже даже американца. Пакистанцы как взбесились, заходят в афганское воздушное пространство, ничтожат все что летает — видимо готовят спасательную операцию. Узнать, кто это устроил и головы оторвать...

— Зачем советоваться — ответил я, садясь в ЗИЛ — там война, увидел — убил, все правильно. Если подтвердится, готовьте представление на героев...

Поскольку ядерного противостояния пока не намечалось, поехали мы в Кремль, где была "красная" телефонная линия — прямая линия между Кремлем и Белым домом, проложенная по итогам Карибского кризиса. Тогда еще не был создан Совет безопасности СССР — как в США — и собирались просто Политбюро в усеченном составе, плюс прибыл маршал Соколов из Минобороны, Крючков из ПГУ КГБ, Ивашутин из ГРУ и Добрынин из МИД. Расположились мы в кабинете, где была та самая "красная линия"...

— Итак, товарищи — начал я — у кого имеется достоверная, подтвержденная информация о том, что происходит на афгано-пакистанской границе, с чего вообще все началось?

Все молчали. Потом заговорил Ивашутин

— Товарищ генеральный секретарь, согласно оперативным данным перешел афганскую границу и попал под ракетный удар крупный американский чин, возможно из ЦРУ, возможно из Госдепартамента. Пакистан сейчас пытается изолировать район...

— Кто конкретно — информации нет ни у кого, так?

...

— Давайте, позвоним в Белый дом и узнаем. Пока дров не наломали.

Звонок происходил таким образом: несмотря на то что аппарат был самым обычным, номер набирал офицер технического отдела КГБ, связывался с коллегой на той стороне и обеспечивал подключение к линии переводчиков — они работали с двух сторон. Только после этого трубка вручалась генеральному секретарю. И президенту соответственно...

— Говорит генеральный секретарь Горбачев. Кто на линии?

— Говорит вице-президент Буш. Президента Рейгана нет в Вашингтоне.

Есть!

Я посмотрел на сгрудившихся вокруг стола мужиков... это кстати было нарушением негласных правил поведения при лидере. Двое остались сидеть — Крючков и как ни странно, Добрынин

— Приветствую вице-президента Буша. Мы хотели бы выразить озабоченность развитием ситуации в районе афгано-пакистанской границы и перспективами эскалации ситуации с вовлечением в конфликт и США и СССР. Мы хотели бы избежать данной эскалации.

Палажченко перевел, после чего их переводчик подтвердил верность перевода. Палажченко кстати в одном месте ошибся, я это заметил, потому что у него родной настоящий английский, он детство провел в Англии — а у меня второй язык американский английский, там все же есть отличия. Но я не могу говорить на привычном мне языке по понятным причинам...

— Соединенные штаты Америки заявляют о своей непричастности к данным инцидентам — отозвался Буш

Но я почувствовал ложь. Для того чтобы ее чувствовать, надо знать язык и долго прожить в стране — но я как раз и знал и прожил. Американцам тяжело лгать, у них ложь почти что к убийству приравнена в общественном сознании. Они — не мы, мы то как раз профессионалы лжи. И дело даже не в Сталине, все куда глубже. Если вы прочитаете сборник "Вехи" — уже там обращено внимание на такую отличительную черту русского интеллигента как лживость...

— Господин Буш — сказал я — у нас имеются значительные сомнения в том что США действительно не имеют интересов в происходящем. Но если скажем, вы имеете такой интерес, то мы и афганская сторона могут допустить работу в районе миссии Красного креста из гуманитарных соображений. Но разумеется, условием работы такой миссии — будет запрос правительства Пакистана и прекращение посягательств пакистанской военщины на демократический Афганистан. Сейчас же военные Пакистана испытывают нервы как в Кабуле, так и в Москве, которые уже и так напряжены до опасного предела.

30 августа 1985 года

Вашингтон, округ Колумбия

— Сэр, судя по предложениям секретаря Горбачева, у них уже есть информация о произошедшем на границе.

— И нужно понять, был ли этот удар случайностью или нет.

— Что с того? — спросил адмирал Пойнтдекстер

— Это либо случайность, либо умышленное и хладнокровное убийство должностного лица США

— Это война — сказал Буш — от которой, прежде всего надо было держаться подальше.

В уме — осторожный и неторопливый вице-президент взвешивал — какую реакцию они могут себе позволить и какую реакцию может позволить себе он сам.

Слова Горбачева, сказанные им при личной встрече — что он знает подноготную убийства президента Кеннеди и может одним махом похоронить десятки репутаций и политических карьер, в том числе и его собственную...

С другой стороны — он явно не хочет эскалации и предлагает тихо закрыть ситуацию.

— Сэр, звонит Тип О'Нил

Тип О'Нил был спикером уже шести Конгрессов, мастодонтом политической сцены

— Давайте... Тип.

— Джордж, это правда?

— Подтверждения пока нет, но все идет к тому, что да правда.

— Черт...

— Как он там оказался? У него было официальное поручение или что-то в этом роде?

— Если бы было, я бы знал, Джордж

— Тогда какого черта он туда поперся?

— Откровенно говоря, Чарли всегда был головной болью для всех. Он и раньше не был образцом поведения, но сейчас сорвался. У него были проблемы с алкоголем и намечались слушания в комиссии по этике

— Слушания на какую тему?

— Боюсь, что это наркотики.

Буш понял, что президент не будет заинтересован раскручивать это дело. Шла борьба с наркотиками, Нэнси все носилась с плакатами: "Просто скажи нет". Вряд ли будет уместно публично защищать такого конгрессмена, делая из него героя Америки.

Герой Америки — наркоман...

— Как отреагирует Конгресс, Тип?

— Ну, скажем так — если вы намерены прищучить советы новыми санкциями, то теперь самое время.

— Понял тебя Тип, спасибо...

Буш положил трубку

— Похоже, кризис не проявляет тенденции к развитию. Джон, заканчивайте здесь, я в Лэнгли...

30-31 августа 1985 года

Лэнгли, штат Виргиния

Одним из мест за пределами Техаса, где вице-президент ощущал себя на своем месте, был как раз комплекс в Лэнгли, штат Виргиния. С юных лет — он делил карьеры бизнесмена и разведчика, точнее даже бизнесмена и чиновника, его отец был сенатором и учил его: если президент просит тебя что-то сделать, ответ может быть только один — да, сэр.

А теперь он и сам в шаге от заветного кресла

Скрываясь за стеклом с односторонней проницаемостью, он слушал экстренный дебрифинг по ситуации в Пакистане, который проводил Гаст Авракотос, который рисковал стать в этой истории козлом отпущения...

— ...Гаст, начнем с самого начала. Кто был инициатором поездки конгрессмена Вильсона в Пакистан...

— Сам Чарли...

— Чарльз Вильсон, верно?

— Да.

— Когда вы узнали о его намерениях?

— Шесть дней назад. Мы говорили в его офисе.

— О чем говорили?

— О странном поведении пакистанцев. Почему одни группировки полностью лишены помощи, а другие получают ее, причем в усиленном режиме.

— То есть, вы поставили этот вопрос, так?

— Верно. Мы всегда работали с Чарли очень плотно, он вникал во все детали

— Гаст, подумайте, прежде чем ответить. Вы делились с конгрессменом Вильсоном секретной информацией?

— Я не могу сразу ответить. Но разве конгрессмен не имеет степени допуска? Он же член комитета по вооруженным силам.

— Гаст вы не первый день работаете в ЦРУ и знаете, что допуск к информации по Пентагону и по нам — разный.

— Да, сэр.

— Какой информацией вы делились с конгрессменом?

— По вооруженным группам в Пакистане... черт я не передавал ему информацию о наших агентах, если вы об этом. Да она ему и не нужна была!

— Гаст, с какой целью конгрессмен Вильсон поехал в Пакистан?

— Встретиться с основными игроками, включая и президента. Узнать, что происходит

— Почему конгрессмен был так одержим Пакистаном?

— Он не был одержим Пакистаном. Он был одержим движением моджахедов.

— Это сложно объяснить.

— А вы попробуйте.

Буш понял, что за спиной открылась дверь, обернувшись он увидел судью Уильяма Уэбстера, нынешнего директора ЦРУ. Тот кивнул ему и занял кресло по соседству.

— В этом здании работает несколько тысяч человек и рядом строится еще одно. Как думаете, чем они занимаются?

— Это вопрос? Вероятно, они служат своей стране.

— Вот. Мы все служим своей стране. Это значит, что мы каждый день приходим на работу и занимаемся тем, что скажет нам делать начальство. А начальство приказывает делать то, что приказывает его начальство.

— К чему вы клоните, Гаст?

— К тому, что за всем за этим есть одна большая цель. Борьба с коммунизмом. Мы выполняем свою работу и надеемся, что она поможет этой главной цели. Но не знаем точно, поможет или нет. Конгрессмен Вильсон знал точно, что эти ребята в горах уничтожают коммунистов. Именно поэтому он выбивал для них деньги и всем чем мог, помогал — это был самый короткий и ясный путь до глобальной цели. Убивать чертовых коммунистов.

— Вернемся немного назад, Гаст. Когда вы узнали, что конгрессмен Вильсон собирается поехать в Пакистан?

— Четыре дня назад. Он сам сказал мне об этом в своем офисе

— При том разговоре присутствовал кто-то кроме вас?

— Нет, мы никогда не обсуждали такие дела в присутствии посторонних.

— После этого разговора вы сообщили кому-то о намерении конгрессмена?

— Да, я позвонил в Исламабад и Пешавар.

— С кем конкретно вы там разговаривали и о чем?

— Он неплох — заявил Буш, отвлекаясь от разговора — видит главную цель и не боится при необходимости руки испачкать.

— Да, но у него проблемы с субординацией. Я только что говорил с Исламабадом. Генерал Гуль заявил, что по району, где предположительно находился конгрессмен, был нанесен удар баллистическими ракетами. Вряд ли там кто-то уцелел.

— Русские предлагают ввести в район миссию Красного креста. Вопрос — знали ли они по чему или по кому бьют?

— Наши аналитики изучают вопрос, пока все выглядит чистой случайностью. Никакого роста трафика на линиях Москва — Кабул, никакого всплеска переговоров в самой Москве. Русские бюрократы, если бы это была согласованная операция, эфир гудел бы.

— Да, но... баллистическими ракетами...

— Они не первый раз это делают. Устаревшие ракеты, от которых проще избавиться именно таким способом. Они передают их афганцам, а афганцы запускают.

— Да, но на сей раз под удар попал конгрессмен США.

...

— Мне нужно ознакомиться с последними данными по Афганистану и Пакистану. На полноценный брифинг нет времени...

— В моем кабинете это можно сделать

Буш кивнул

— Хорошо. И вот что. Мы не можем оставить это без ответа. Но ответ, судя по всему не должен выходить за грань символического. Что можно сделать, чтобы Советы нас услышали?

Директор ЦРУ задумался

— Можно снять некоторые ограничения. Например, нам запрещено поставлять снайперские винтовки для повстанцев, так как они используются для убийства

— А разве другое оружие не для того же используется?

Директор ЦРУ пожал плечами

— Считается, что прямо — нет*.

— Хорошая идея. Через Конгресс это пройдет, особенно сейчас. Назовем это "мемориальный акт Вильсона"

* Это правда. Запрет базировался на президентском распоряжении Картера любому лицу состоящему на правительственной службе США совершать убийство, планировать убийство или способствовать убийству

31 августа 1985 года

Москва, СССР

Когда острота кризиса миновала — я отпустил большую часть собравшихся по домам, отсыпаться. Не отпустил только Ивашутина, Соколова и Крючкова. Вместе с ними мы переместились в другой кабинет, где я попросил сварить целую кастрюлю кофе. Старший прикрепленный пошел в буфет контролировать процесс.

— Так, товарищи — начал ставить задачу я — судя по всему этот кризис далеко не пойдет, но он не первый и вероятно, не последний. Вопрос Афганистана надо решать.

...

— Точнее вопрос прекращения там войны. Решать как угодно — но решать.

Народ завис. Понимаю.

— Все помнят бдения у Юрия Владимировича?

...

— Вот, давайте и побдеем. Или побдим.

Бдения у Андропова — это были полноценные мозговые штурмы. Я не был ни на одном из них, только читал — но кто сейчас это проверит? Авторитет надо нарабатывать.

Кстати, с бдениями Андропов опередил западный менеджмент лет на десять...

Начали отрабатывать сценарии.

Первый — уходим совсем. Американцы, скорее всего не выполнят обещания, а то и не дадут их — и мы через некоторое время получим на своей границе враждебный, радикализованный, скорее всего вооруженный трофейным оружием Афганистан. Даже если мы будем успешно защищать свою границу — воздействие источников радикального ислама на Среднюю Азию трудно спрогнозировать. Но то что добра от этого не жди — это точно.