Белое и чёрное

Пришлось карете Верховного мага возвращаться обратно и ехать через Южные ворота, откуда до нужного места полгорода. Выбравшись, наконец, на Купеческую улицу, карета помчалась, распугивая прохожих, но Георгию всё равно казалось, что они едут слишком медленно. Он не любил Вручий и бывал здесь только по необходимости. Хотя дома в городе теперь всё чаще строились из камня, и улицы почти все замостили досками, людские города для Георгия выглядели убого. С каким удовольствием он поселился бы в городе Академии, где устремляются ввысь шпили магических башен, где дома утопают в зелени палисадников...

— И где все улицы покрыты асфальтом! — с раздражением подумал он, чуть не прикусив язык на очередной выбоине. Увы, секрет асфальта канул вместе со многими другими секретами четыреста лет назад, в эпоху Войны Рассвета. Тогда тёмные полчища диких орков жгли города вместе с библиотеками, и в огне погибло немало сокровищ. Жизнь и свободу с помощью эльфов удалось отстоять, но драгоценные крупицы знаний пропали безвозвратно. Что-то потом сумели восстановить гномы, но коротышки секреты берегли, а труд свой продавали втридорога.

Домой карета добралась только ближе к вечеру. Георгий второпях написал несколько строк и быстро наложил защиту на письмо. Пока не закрылись на ночь ворота, надо было срочно отправить гонца, а "светить" свою личную печать на ночном пропуске Верховный маг не хотел. Той же ночью двое мужчин сидели в одном из домов Княжеского града. Весело играл огонь в камине — не для тепла, а просто так, для настроения. По стенам небольшой комнаты плясали причудливые тени, а свечи рядом с креслами выхватывали из полумрака только лица сидящих. У окна стоял резной столик, где были расставлены глинтвейн и фрукты, и воздух вокруг был наполнен причудливыми ароматами.

Канцлер посмотрел сквозь бокал на главу "Ночных теней". Куда делся тот усталый человек, который спорил с магом? Или возвышенный патриот? В комнате сидел хищник: сильный, решительный, в глазах играло веселье.

— Ратмир, он проглотил наживку?

— Да. Уже послал письмо главе рода Медведей, что готов поддержать притязания на княжество.

­— Копию с письма, надеюсь, сделал? Пригодится, когда отправим нашего замечательного высокочтимого мага на суд Светлого Совета. По обвинению в нарушении кодекса "пункт о невмешательстве в политические дела территорий". Заигрался Георгий, заигрался.

Андрей разлил по бокалам следующую порцию глинтвейна, и какое-то время оба друга сидели молча, наслаждаясь играющим на языке напитком. Допив свою часть, Ратмир на несколько секунд прикрыл глаза от удовольствия, а затем вернулся к разговору:

— Скажи, зачем? Неужели нельзя было обойтись без него? К чему такие сложности?

— Как это ни удивительно, Георгий в чём-то прав. Я действительно хочу видеть Древлянское княжество сытым и богатым. Когда я узнал, что Светлый Совет недоволен планами князя — это был шанс. Шанс, который выпадает раз в жизни! Дорога к трону! Пусть не я сам, но сын! Потому-то я и напоминал старому упрямцу про долг перед покойным полесским другом. Когда пришло время действовать — на переворот посмотрели бы сквозь пальцы. А то, что эльфы вмешались сами, вообще удача из удач. Но я не хочу оставлять сыну выжженную пустыню, обломки от страны. Сколько знатных родов не согласилось бы со мной? И сколько попыталось бы добиться своего силой... Я не желаю прийти к власти как кровавый палач, истребивший всех неугодных. Плохой пример заразителен, а я собираюсь оставить спокойное наследство. Как раз и подвернулся этот спесивый дурак. Он хотел отомстить, а тут такая возможность... — мужчина усмехнулся. — Боярина или рыцаря может осудить только княжий суд, а наш Игорь на такое по указке выскочки не пошёл бы. Зато теперь — мы в стороне. И правление Владимира начнётся с милостей и амнистий невинно осуждённым. Не всем конечно, но и тех, кто не претендует на трон — хватит. — Андрей сделал паузу, а затем продолжил. — Меньшее зло: лучше пара сотен семей на каторге, чем разорённая страна. Кстати, как твой старшенький?

— Растёт, уже дослужился до секретаря в Казначейском приказе.

— Хорошо. Из него выйдет неплохой канцлер... после меня. Пусть это будет нашей маленькой тайной... и наградой моему самому лучшему другу.

— А не боишься, что сделаю как ты? Дурной пример сам говорил...

Андрей поставил бокал и улыбнулся:

— Кого другого — боялся бы, тебя — нет. Мы слишком часто закрывали спину друг другу. Не по корысти, а так. Да и не пойдут за тобой — сына цеховых, даже внука страна не примет. А вот стать вторым человеком... Владимир будет хорошим князем, но слишком уж горяч. Ему нужен кто-то с холодной головой, тем более что они дружат с самого детства. Ладно, помечтали и хватит. Скоро пора жалобно просить Совет остановить распоясавшегося мага.

— Всё давно готово, — хищно оскалился Ратмир. — Георгия ждет интереснейший сюрприз, да и наших друзей Медведей тоже.

— Надеюсь. Как только Медведи выступят — начинай.

[1] Булынями в северной России называли перекупщиков, скупающих у крестьян зимою лен и зерно по дешевой цене и перепродающих его крупным торговцам. Здесь — жаргонное название скупщиков краденого.

Глава 3

Величье владыки не в мервских шелках, какие на каждом купце,

Не в злате, почившем в гробах-сундуках, — поэтам ли петь о скупце?!

Величье не в предках, чьей славе в веках сиять заревым небосклоном,

Не в лизоблюдах, шутах-дураках, с угодливостью на лице.

Достоинство сильных не в мощных руках — в умении сдерживать силу,

Талант полководца не в многих полках, а в сломанном вражьем крестце.

Дворец поражал воображение. Проехав длинную аллею, окаймленную вековыми платанами, гости попадали на широкую набережную. Там, отражаясь в реке огнями, сияла резиденция Дома Серебряного Клёна. Изящные шпили, стрельчатые окна, многоцветные витражи и ажурные балконы создавали ощущение воздушной лёгкости, не свойственной камню. Всем своим видом дворец сразу показывал: я не военная твердыня, а резиденция могущественного рода. Мне нет нужды кутаться в хмурые крепостные стены.

Майрон, высокочтимый посол Короля Западных эльфов, был в столице Серебряного домена впервые и потому жадно оглядывался по сторонам, заранее предвкушая, как во время поездки домой будет хвалиться, что сумел побывать в этом Чуде света: про дворец Панкратайоса[1], Великого лорда дома Серебрянного Клёна говорили, что он может поспорить даже с постройками лучших архитекторов эпохи до Войны Рассвета. Вот только, к огорчению вельможи, гости попадали в здание не сразу: вход был устроен так, что посетитель вначале проходил по галерее из каррарского мрамора — и потому пришлось вместе с остальными неторопливо плестись, нахваливая красоты парка. А только затем войти в Парадные палаты.

Попав, наконец-то, вовнутрь Майрон на несколько мгновений ошеломлённо застыл — и, если бы не правила этикета и идущие следом, простоял бы долго. Дело было не только в полах редчайшего янтарного мрамора и гобеленах стен — которые стоили дороже, чем казна иных доменов. И не в том, что зала была так огромна, что во всём Восточном пределе уступала, наверное, только королевской Большой палате аудиенций: торжественная внушительность огромных, сплошь вызолоченных, колонн давила своим величием каждого, кто осмелился встать рядом с ними. Но стоило отойти в середину залы, как колонны совершенно терялись в объёме, изящно поддерживая лежащие на них верхние галереи и портики входов. И даже не в дерзком отступлении от канонов, предписывающих в таких местах только лесные и цветочные узоры: по обе стороны от каждого из трёх входа располагались полуобнажённые скульптурные рыцари — каждая из групп изображала самые знаменательные события из истории Дома, от вручения первому из рода венца лордов Великой Матерью Леса до победы в борьбе с орками. Тогда военные таланты Артемизайоса[2], прадеда нынешнего главы дома, помогли выиграть важнейшую битву Великой войны: от понесённых в тот день потерь орки и соблазнённые их посулами люди так и не сумели оправиться. Это предрешило исход всей кампании, заслуги полководца были высоко оценены королём при дележе покорённых территорий, и началось нынешнее благосостояние рода. Майрона и остальных (а собрались сегодня не самые простые визитёры: главы Домов, высокородные гости западных эльфов и гномов, представители королевской фамилии) ошеломило то, что на люстрах горели не свечи, как обычно — а новомодные газовые шары. Посол западного предела попытался было прикинуть, в какую цену главе Дома обошлась иллюминация, но тут же бросил — сумма получалась слишком уж невероятная. Даже то, что пажами и прислугой в зале сегодня были исключительно молодые эльфы, отходило на второй план.

Бал начался с традиционного парадного танца. Сегодня его вела виновница торжества: младшая дочь хозяина дворца праздновала своё совершеннолетие. Высокая, статная, с точёными чертами лица и волосами цвета мёда, она была первой красавицей праздника. Невесомой феей девушка порхала в рисунке вальсов и менуэтов, и каждый из мужчин в зале, казалось, готов был отдать любые сокровища мира за один её взгляд или танец.

Завершив официальную часть, праздник выплеснулся в сад и на парковые террасы: все поспешили к столикам с едой и напитками, которые стояли как в зале, так и за его пределами. Утолив голод, часть из присутствующих осталась танцевать, а остальные вышли насладиться свежим воздухом. Погода стараниями магов была замечательной, воздух — неожиданно тёплым. За пределами поместья вовсю царила поздняя осень, но здесь казалось, что сентябрь только-только наступил. Некоторые уединялись в небольших беседках и на скамейках, в обилии рассыпанных по парку. И Майрон, воспользовавшись тем, что в одном из дальних павильонов Панкратайос расположился в одиночестве, решил подсесть для беседы.

— Но всё же, ваша светлость. Успокойте моё любопытство: почём вам обошлось сегодняшнее торжество? Эта иллюминация, да наём в качестве слуг эльфов! Я, конечно, слышал о богатстве Вашего рода, но чтобы на столько... — весь облик посла старался показать светскую учтивость, но за внешним лоском слов проскальзывала откровенная зависть чужому богатству.

Майрон считал себя настоящим светским львом и старался до последней пряжки на ботинках демонстрировать своё состояние и статус. Камзол, скроенный по последней моде, золотые пуговицы, дорогая пудра на волосах и украшения — все это должно было подчёркивать значимость владельца... но на взгляд хозяина дома выдавало редкостное отсутствие вкуса и чувства меры. Сам Панкратайос считал, что мужчинам, перевалившем за полдень своей жизни, не к чему изображать из себя ювелирную лавку. В отличие от своего собеседника, сам повелитель Серебряного Клёна был одет, на первый взгляд, достаточно просто. Тем не менее, весь его облик был образцом хорошего вкуса и неторопливой солидности.

Великий лорд посыпал на руки ароматическую смесь из специальной чаши на столике и с лёгкой улыбкой ответил:

— Не мало, хотя и дешевле чем Вы предполагаете. Пажи — это молодёжь моего дома. Господин должен уметь всё, что умеет слуга, только лучше. Так что если наши отроки хотят сделать карьеру — полгода они должны поработать вместе с лакеями. Да и прислуга за таких хозяев будет готова отдать жизнь не раздумывая. А с освещением ещё проще: основная стоимость всегда приходилась на энергию для разогрева газа в шарах. Недавно была закончена оригинальная разработка, генераторы совершенно нового принципа. Выход полезной энергии увеличился в сотни раз, а в качестве основы вместо минералов мы использовали людей.

Майрон аж подпрыгнул от возбуждения:

— Людей? О, оригинально. Люди становятся все более ценным ресурсом!

Великий лорд усмехнулся.

— Вот и вы туда же. Ресурс. Сколько вслед за вами подумают так же? — он взглянул на сконфуженного посла. — Потому-то мы и придержали изобретение. Человек не заслуживает такого отношения. Да, мы — первородные дети Света, потому-то мы и правим этими землями. Но и люди достойны уважения и неплохого отношения.

Панкратайос встал, и медленно двинулся по аллее. Хотя шёл он очень неторопливо, догнать его Майрон не сумел: посол не ожидал от такого известного циника и рационалиста, как лорд Панкратайос, неодобрительного отзыва на свои слова. И поэтому промешкал несколько секунд. Потеряв собеседника в переплетении аллей, фонтанов и искусственных прудиков, Майрон какое-то время путешествовал по дорожкам, заглядывал в беседки, и подходил к разным компаниям гуляющих. Бегать как дворняжка было довольно унизительно, но прерывать столь интересный разговор посол не хотел. Решив, что так он проходит до утра, Майрон поднялся на террасу дворца, чтобы поискать лорда сверху. Вот только сюда как раз высыпала стайка молодых людей во главе с именинницей. Пришлось сначала потерять несколько драгоценных минут на любезности, и только потом выискивать взглядом Панкратайоса. Завидев его рядом с центральным фонтаном, Майрон торопливо спустился в парк и не стесняясь побежал рысью, боясь вновь потерять собеседника.

— Странно было слышать это от Вас. Ведь именно Ваш дед внёс тогда в Совет требование по уничтожению всех библиотек и книг, написанных до Войны Рассвета? Кажется, количество умеющих читать после этого снизилось раз в двадцать? — Майрон выдал фразу на одном дыхании, чтобы скрыть результаты пробежки.

Панкратайос перестал пугать камушками рыбок в фонтане и как бы между делом произнёс:

— Тогда это было вполне оправдано. Людская история должна была начаться со светлого правления. Но сейчас люди уже не те варвары, которых встретили много лет назад наши предки. Младшие дети мира многому от нас научились. А хороший подход к подвластным территориям гораздо выгоднее постоянного давления...

Временами, по ходу разговора, послу начинало казаться, что над ним издеваются, но он всё не мог понять, как именно. С другой стороны, если Майрон ошибся — ссора с одним из влиятельнейших вельмож королевства могла стоить ему должности посла, а терять такое "золотое" место не хотелось. Убедив себя, что ему только почудилось, он снова вслушался в слова Панкратайоса.

— ...нет, я не беру крайние случаи. Тогда род Терновника и правда позволил себе слишком много: я удивлён, что подвластное им королевство не взбунтовалось лет на пятнадцать раньше. Сколько они потеряли на усмирении? Больше половины воинов, не считая уступок соседним родам? А в правоте моего подхода предлагаю Вам убедиться самому.

— Интересно как? Уж не предлагаете ли вы экскурсию по вашим территориям? — Майрон брезгливо сморщился, вспомнив свою последнюю вылазку за пределы земель эльфов.

— Нет-нет, всё гораздо проще и приятнее. Хотите человеческую девушку на ночь? Не как принято на западе, одурманенных или запуганных кукол, а девушку хорошего рода. Она сделает всё что, захотите, и совершенно добровольно. Такие считают честью прислуживать эльфам. Мы периодически отбираем подходящих особей из хороших семей. Кто-то идет на воспроизводство гриффоньих всадников, а остальным делается маленькая операция — и лет на двадцать мы получаем столь прелестное юное создание.