Частица невероятности - Мс

Глава 2. Идентификация Маши

В аудитории до первой пары было шумно и весело: группа делилась впечатлениями о пикнике. Студенты смеялись, переругивались, трепались. Красовались друг перед другом парни и девчонки. Царила обычная и привычная веселая кутерьма. Пока не пришла на семинар Виктория Наумовна, успели поболтать и о планах на каникулы.

Как всегда, солировал Витька, рассказывая, как он поедет на игры по Средиземью и будет настоящим эльфом. Лук и стрелы у него уже три игры как были, вдобавок по случаю Семенов ухитрился 'настоящие' силиконовые эльфийские уши через интернет-магазин заказать и теперь всем демонстрировал обновку.

Девчонки визжали от умиления и щупали Витьку, причем не только за уши. Маша на уши тоже покосилась и признала: чуток похожи. У того лесного парня в высоту поменьше были и больше к голове прижимались, а не топорщились в раскорячку лопушками. Пожалуй, во всей внешности только уши у коренастого парня с типично русским носом картошкой, короткими каштановыми волосами да широкими лопатами ладоней и были малость похожи на эльфийские.

Витек цвел, пах и самодовольно сиял. Он даже гордо продемонстрировал тест на смартфоне и свой выдающийся результат — эльф 100%.

Конечно, тут же нашлись желающие проверить себя, что вылилось в новый круг веселья. Машка слушала ребят с улыбкой, ей нравилась задорная студенческая атмосфера, но сама скачивать тест и узнавать результаты не спешила. Однако ж пришлось — соседка по парте Ленка пристала, как банный лист к месту пониже спины. Есть такие люди, с которыми спорить бесполезно. Слова 'нет' они не понимают в принципе. Выход при общении с ними, конечно, есть, даже пара. Первый — просто дать в морду, второй — уйти. Маша с семинара уйти не могла, а бить настырную Ленку было вроде как не за что. Маша вообще старалась ни с кем не драться без крайней нужды, потому сдалась и быстро прошла идиотский тест на настойчиво подсовываемом смартфоне в розовом чехле.

Лена тут же сунула нос и ознакомилась с результатом. Он так понравился девчонке, что та громко взвизгнула и огласила:

— Прикиньте, Машка у нас светлый паладин!

Народ весело зажужжал, Лешка задорно уточнил:

— Где твои белый плащ, щит и меч, Маш?

— У меня вместо них рюкзак, — совершенно серьезно ответила девушка, а Витька, искоса глянув, как сильная рука девушки поднимает предмет обсуждения, чтобы достать тетрадь, мысленно почти согласился.

Маша одним своим рюкзачком как мечом и щитом, небось, орудовать сможет. Да, век рыцарей прошел. Она вообще девчонка, но именно ее из всех ребят группы почему-то оказалось проще простого представить в доспехах, при мече, щите и в белом плаще паладина, развевающемся по ветру. Она бы точно сдюжила! Маша... она такая Маша! Опять же не лжет никогда. Точно светлый паладин!

Витька еще хотел спросить, умеет ли Машка мечом орудовать, но не успел. В аудиторию пушечным ядром влетела Виктория Наумовна, временно изъяла эльфийские уши преткновения, и начался семинар.

После всех занятий Маша еще зашла в библиотеку за парой дополнительных книжек, потому как читать с бумаги удобнее, чем с экрана, и только потом вернулась домой. Доклад лучше было подготовить сразу, пока еще свежи в памяти детали задания. Скачивать из сети, конечно, можно, но если сделаешь сама, то, во-первых, запомнишь лучше, а во-вторых, гарантированно не попадешься на списывании. Хитрить Маша не умела и учиться не собиралась.

Засидевшись за учебниками, девушка сама не заметила, как задремала. И снова ей приснился дивный эльфийский лес, высокие деревья со светло-серебристой, почти белой корой, шелест их листьев, похожий на разговор, и двое эльфов, сидящих прямо на траве у корней. Тот юный идеалист, уже оправившийся от ран, и его более старшая и чуть более темная волосами копия. Слов было не разобрать, но беседу те двое вели вполне доброжелательную. Кажется, парень все-таки нашел в себе мужество признать ошибки и помирился с дядей. Топор кровавой вражды, ну или, если говорить по-эльфийски, лук со стрелами, был закопан в землю.

Маша улыбнулась и умиротворено вздохнула. Хорошо! Родственники не должны ссориться, и уж тем более не должны воевать друг с другом. Тем более этим двоим, кажется, делить-то нечего — каждый любит Лес и каждый будет стоять за него горой. Теперь плечом к плечу! И власть каждый из них полагает не яркой игрушкой, а бременем и ответственностью.

Пусть девушка видела сон тут, за столом среди книг и тетрадей, ей на миг показалось, что большая ветвь чудесного дерева снова ласково взъерошила волосы своей случайной гостьи. Или не случайной?

Жар, вспыхнувший от шариков плодов в ладонях прошлым утром, воскрес, обдавая тело волной тепла, уносящей усталость и сон, освежая разум. И, кажется, даруя некое видение или видение. Маша узрела себя со стороны. Зрелище оказалось странным: она искрилась золотым, красным и белым светом снаружи, а внутри... Нет, не внутри, картинки как бы наложились друг на друга, Маша увидела себя и одновременно увидела тот самый пропавший из рюкзачка ключ. Только теперь он не был металлом, он и стал ею, или она стала им. Ключ сиял красным золотом и жаждал действий. Каких? Вслед за вопросом пришел и ответ — тех, которые она и только она сочтет правильными. 'А если я ошибусь?' — удивилась даже во сне Маша такому безоговорочному принципу.

'Значит, именно это и будет правильным, — пришел странный ответ, продолжившись загадочным тезисом, впечатывающимся в сознание: — Ты — ключ, отпирающий двери, ты — сила, распутывающая узлы, ты — меч, разрубающий то, что невозможно распутать, ты — свет, изгоняющий тьму сомнений. Ты — прАвило и правИло, ты — сила ГАРМОНИИ, ты — ОРТЭС'.

'Ой', — даже во сне опешила Сазонова от такого абсурдно-философского утверждения со странным словом на конце.

'Действуй, гармония ведет тебя!' — ответили ей на все вопросы разом, и ощущение сна, который не сон, исчезло.

'Привидится же такое, видать, чуток переучилась', — Машка выпрямилась на стуле, тряхнула головой и с силой растерла ладонями лицо.

Нет, сомнений в своих действиях она и в самом деле никогда не испытывала, поступала, как велела совесть, и никогда не жалела о сделанном. Дед приучил. Он говорил: 'Сказанное и сделанное, Машунь, уже есть. Ошиблась, не жалей. Можешь исправить — исправляй, нет — иди дальше и не грызи себя. Ошибка — тот же урок на будущее!'

В замке повернулся ключ, раздался зычный голос деда:

— Ты дома, внучка?

— Дома, дедуль! — отозвалась Маша, выскакивая из комнаты в коридор навстречу родному человеку и улыбаясь от уха до уха. Все странные сны, сомнения и чудеса временно отодвинулись на задний план.

Ужинали они снова вдвоем. Вареной картошкой, разжаренной на масле с колбасой, и свежими огурцами. Вкуснятина! Дед, правда, чуток поворчал, что любимые соленые закончились. Ну да ничего, за лето новых наделают!

Под домашние творожные печенья, крепкий чай и бормочущий о ерунде телевизор (дед любил его или радио фоном оставлять), Федор принялся расспрашивать внучку о делах учебных. Каково оно — после почти недели роздыха снова за книги садиться, не тяжко ли? Маша в ответ повеселила старика рассказом об ушах и тесте, поведав и о своем высоком паладинском звании.

— Хороший тест, Машунь, подходящий! — дед с гордостью окинул взглядом рослую фигуру внучки и, хитро прищурившись, продолжил. — Ты только, как меч раздобудешь, всяких неправых насмерть сразу не бей, поначалу попробуй плашмя и по месту пониже спины. Оно, бывает, дурь неплохо выбивает! На папке твоем проверял! Не мечом, правда, а ремнем, но принцип-то действенный!

Родственники вместе рассмеялись над нехитрой шуткой старика. После вечерних посиделок дед отправился к себе, а Маша хлопнула себя ладонью по лбу: мусор не выбросила! Надо вынести ведро, чтоб ночью не воняло. Это вроде после заката уносить хлам из дому не следует, а пока солнышко не село, можно!

Схватив ведро, девушка выскочила из квартиры прямиком в темноту. Какую-то теплую, если не жаркую, абсолютную темноту без лучика лунного света или проблеска звездочек. Такой не бывает даже облачными ночами за городом. И еще здесь не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Почему-то сразу показалось, что она не на открытом пространстве, а где-то, ну... Схожие ощущения у Маши были разок в подвале, когда вырубили свет. Тогда, правда, у нее с собой фонарик на всякий случай оказался, сунутый заботливым дедом в карман куртки. Сейчас ни фонарика, ни коробка спичек не было. Выходя с ведром за порог (всего-то и требовалось мешок в контейнер на задворках двора в минуте ходьбы от дома выкинуть), девушка не думала собираться, как в поход. А зря! Очень зря!

Мысленно Маша пообещала себе теперь всегда, даже с мусором или в магазинчик за хлебом, выходить из дома с любимым рюкзачком. В нем-то фонарик, спички и другие необходимые мелочи имелись!

Неожиданно темнота наполнилась светом двух резко зажегшихся золотых прожекторов. Ой, нет, это были не прожекторы, а глаза. Огромные глаза огромного дракона, возлежащего в, понятное дело, огромной — своды и стены терялись из виду — пещере на огромной груде сокровищ. Монеты и всевозможные изделия из желтых, наверное, золота, и светлых, наверное, серебра, металлов, изукрашенные разноцветными, наверняка драгоценными, камнями, были постелью гигантского ящера. Пожалуй, с пару троллейбусов в высоту и четыре-пять их в длину живая громадина имела. И чешуя его, серебристая с синим отливом, тоже сверкала — даже поярче, чем сокровища.

Пока Маша соображала, куда ее угораздило попасть, широкие ноздри на рогатой голове (нет, не двурогой, как у коровы, скорее рога зверя образовывали корону) раздулись. Распахнулась пасть, полная белоснежных, длинных и острых зубов. Ярко-красный раздвоенный язык облизнул лезвия зубов.

Доброты, желания указать заблудившейся девушке путь или еще чего-нибудь позитивного в этой громадине не было ни на грош. Так, наверное, выглядела бы смерть, вздумай она принять облик не скелета в черном плаще с косой, а громадного зверя. В груди Марии начало разгораться пламя. Как-то сразу и вдруг вспомнился недавний сон и слова, буквально пытающие в сознании:

'Ты — ключ, отпирающий двери, ты — сила, распутывающая узлы, ты — меч, разрубающий то, что невозможно распутать, ты — свет, изгоняющий тьму сомнений. Ты — прАвило и правИло, ты — сила ГАРМОНИИ, ты — ОРТЭС'.

Почему-то на девушку снизошла абсолютная уверенность. Стоит ей только по-настоящему пожелать, и она действительно сможет стать мечом. Клинок возникнет в руке именно такой, как нужно, и ему будет под силу поразить любое создание, даже этого громадного зверя.

Но вслед за теми пылающими и громыхающими в голове праведными словами возникли и тихие дедушкины: 'Ты только, как меч раздобудешь, всяких неправых насмерть сразу не бей'.

Возникли и сработали как огнетушитель. Ярый огонь в груди, толкающий в бой без раздумий, бешеная одержимость сознанием собственной правоты и великой миссии схлынула, словно с глаз упала туманная пелена. Маша тряхнула головой и постановила: 'Сначала разбираюсь, потом, если надо, дерусь!'

Миг ясности сознания совпал с иным.

— Человек! — угрюмый голос, исполненный презрения, раздался не из огромной пасти огромного хищника, а в голове Маши. — Ты пришла украсть сокровища?

'Ой, он разумный, не зверь! — удивилась девушка и при избытке глазного 'фароосвещения' уверенно присовокупила: — И очень-очень красивый!'

— Вообще-то я мусор шла выносить, — пожала плечами Мария, отвечая на вопрос, и в доказательство продемонстрировала ведро с отходами.

— Мусор? — теперь в исполненном грозовых громыханий голосе дракона послышалось искреннее недоумение. — В моей пещере?

— Собиралась у себя во дворе, оказалась тут, — честно пояснила парадокс попадания Мария.

— Хочешь похитить мои сокровища? — снова потребовал ответа гигантский ящер.

Кажется, у него заклинило пластинку воспроизведения или мозг.

— Нет, — резко отказалась Маша, никогда сроду не бравшая чужого и даже никогда не помышлявшая о том, чтобы взять. — Воровать — преступление!

— Тогда ты пришла убить чудовище? — переключился на другую программу дракон. Лжи-то в словах девушки он не чувствовал, но логику отследить тоже не мог. Вот и пытался разобраться на свой манер.

— Где чудовище? — живо заинтересовалась Маша. Призрак меча снова полыхнул в груди, готовясь явиться в реальности и разить врага.

— Я чудовище! — раздосадованный вопиющей непонятливостью собеседницы, взревел дракон, разбрасывая сине-алые искры из пасти.

— Нет, ты — дракон, красивое создание, — чуть нахмурив рыжеватые брови, засомневалась девушка, склонив голову на бок. — Чудовища — это что-то другое. А почему я вместо того, чтобы мусор выбросить, здесь оказалась — надо разбираться.

Глава 3. Миссия ортэс

— Я чудовище! Я убиваю людей! — взревел дракон, переводя в доказательство взгляд-прожектор на дальний угол пещеры, где валялись покореженные в пламени и когтях железяки, отдаленно смахивающие на куски доспехов.

— Воров? — внесла рациональное уточнение Маша и пожала широкими плечами. — Раньше у нас покушавшимся на чужое имущество руки отрубали, ноздри вырывали, отрезали уши, на лбу клеймо выжигали, а в Китае ноги отсекали.

Дракон всерьез призадумался. Пожалуй, он со своей стремительной огненной казнью поступал с людьми гуманнее, чем они друг с другом. Но гигант упрямо продолжил гнуть свою линию:

— А еще я ем людей!

— Вообще или опять-таки воров и убийц? — потребовала конкретизации Маша.

— Воров и убийц, — мрачно конкретизировал дракон.

— Понятно, — заключила девушка, не найдя в поведении ящера состава преступления. Если он не только убивает, а еще и питается, то, наверное, правильно поступает, со своей точки зрения. Каннибализмом ведь это не считается. Он ведь не своих сородичей ест. А что разумных, так грабителей в пещеру никто не звал. Легонько вздохнув, Маша переспросила: — Свою коллекцию ты как собирал? Не воровал ведь?

— Раньше, в иных мирах, мне поклонялись как защитнику и хранителю, это были подношения-благодарности, — горько признался собеседник.

— Раньше? А теперь?

— А теперь я калека, человечка, — яростно прошипел ящер. — Шторм меж мирами уничтожил мои крылья!

Дракон чуть развернул голову, давая свет фарами-глазами, и на мощной спине его Маша узрела жалкие обрывки того, что некогда являлись великолепными крыльями.

И тогда девушка ощутила, как загорается в ней иной свет. Не тот, что меч, но тот, что правИло. Он смешивался с белизной, подаренной дивным деревом с корой светлого серебра. Этот свет копился, покалывал, собирался в ладонях и требовал выхода. Если дерево своим светом, сконцентрированным в плодах, одним махом исцелило умирающего, означает ли это, что и она, Маша, одаренная сияющими плодами, впитавшимися в кожу, сможет полечить искалеченного дракона? Нехорошо, что он поневоле превратился из защитника в пугало для людей! Пожалуй, теперь смысл попадания в пещеру видится более верным.

— Ясно, — деловито кивнула Сазонова своим мыслям, самым наглым образом игнорируя искрящегося, как неисправная проводка, ящера, и не велела, но попросила: