Лето выбора

Армандо решил сделать подлость и взял с собой течную сучку.

И...

Отстегнул поводок.

Ах ты ж...

Почувствовав свободу, дворняжка не рванула наутек, а кокетливо поглядела на Полкана. Мол, присоединишься?

Та-акой мужчина...

Полкан колебался. Несколько секунд.

А потом... рык у пса получился такой, что сучка жалобно завизжала, хоть и понимала, что ей ничего не грозит.

Прижалась к ногам Армандо — и описалась.

Тор Рессаль выругался. Пострадали и ботинки, и брюки... и как тут вообще очаровывать даму, когда от тебя псиной воняет? И окрестные кобели на запах подтягиваются?

Ида фыркнула. Развернулась и прошла мимо.

Сегодня ей повезло.

Нет, ну как бы отвадить этого мерзавца, чтобы с гарантией?

Русина, Звенигород

— ...!!! И ...!!!

Пламенный разорялся так, что было даже страшновато смотреть.

Будешь тут!

Пришли газеты из Ирольска.

Да...

Ее величество императрица Анна, извольте любить и жаловать.

С мыслью про княжну Пламенный даже как-то смирился. Но — императрица!!? Законная!?

И чем тут крыть?!

Снимки делались под строгим руководством Валежного, поэтому отлично было видно и саму Яну. И в фас, и в профиль, и кольцо на ее руке...

Ее величество.

Недаром звонил колокол в Звенигороде. Ой, недаром...

Императрица дала интервью. Собственно, она давала его всем желающим. Рассказывала про свою жизнь во дворце, уверенно опознавала знакомых, рассказала и о своей "смерти". С ее слов выходило так, что пришли освобожденцы и повели всех в комнату. А там поставили к стенке и начали стрелять.

Анна не растерялась.

Ее только царапнуло, она упала и ждала, пока расстреляют патроны. А потом...

Потом достала свое оружие, которое ей подарили, и которое она провезла с собой. И перестреляла негодяев.

Легко?

Нет, легко не было.

Она была серьезно ранена, она с трудом уползла из дома... сожгла?

Да, она его и подожгла. Не могла допустить, чтобы тела родных попали в руки негодяев. Ну и решила... она плохо соображала из-за кровопотери. Ей было плохо!

Она свалилась в лесу, ее нашли крестьяне и выхаживали.

Семейство крестьян благородно предоставил тор Изюмский, но об этом никто не знал. Крестьян-лесовиков тоже сфотографировали, те рассказывали, как нашли этот... ахто... авто... короне, самобеглую телегу они нашли! И тора внутри!

Как было бросить человека?

Болела она долго, бредила, но все ж поправилась. А дальше, как в сказке.

Выздоровела, подумала о судьбе Русины, нашла возможность сообщить Валежному... а кому еще?

Он монарха не предавал... хотя бы не впрямую.

И что самое ужасное...

Ее величество открыто признавалась в своей неспособности править. И более того, сообщала, что обязана выйти замуж и править Русиной, по праву наследования, будет ее супруг. Потому что род Вороновых не оправдал надежд.

Он не должен наследовать трон.

Поэтому...

Кто станет супругом императрицы?

И снова — потрясение.

Яна заявила, что это может быть как тор, так и жом.

"...я считаю, что истинное благородство не зависит от крови. Мой отец был императором, но не оправдал возложенных на него надежд. Мой дядя предал своего брата. Меня спасли простые люди. Обычные жомы, которые могли бы бросить меня на съедение зверью, но они проявили благородство, достойное трона. Поэтому мужа я выберу, исходя из единственного соображения — блага для Русины..."

И как такое пережить?!

Пламенный метался по комнатам и матерился так, что цветы повяли.

Жама Голубица, послушала мужа, да и удрала подальше. Надо бы обратно, в Борхум или Лионесс, а то так... кто сказал, что жом Пламенный овдоветь не может?

Запросто...

А вот тор Мишель ее умом не отличался. Вот и полез... на свою голову.

— Жом Пламенный, вы это видели?!

Ворвался, потрясая газетой...

— Видел, — обернулся к нему Пламенный. — Еще как... видел! Стерва!

— Еще какая! Подумаешь, предал ее мой отец! Да что она вообще понимает!? Несет всякую чушь...

— Вот и я так думаю, — подтвердил жом Пламенный. — Чушь полная...

— Я дам опровержение в газеты!

— Обязательно. Дайте...

Будь Мишель чуточку поумнее, он бы обратил внимание на тон Пламенного. Но... слишком сильно его зацепили слова Яны.

Предатель?

А он — сын предателя. И отцеубийца, если так-то.

Кто за ним пойдет?

Никто и никогда. О троне можно не мечтать.

Только вот что он не нужен больше никому... он так и не понял.

И вышел, кипя благородным негодованием и подбирая лучшие слова для опровержения.

Пламенный уселся за стол, успокаиваясь. Налил себе дубовика. И — приказал позвать Урагана.

Тот явился без промедления.

— Мишеля Воронова арестовать и расстрелять, — просто приказал Пламенный.

Ураган качнул головой.

— Арестовать — хоть завтра. Но предлагаю подождать с расстрелом.

— Что!?

Пламенный даже ушам своим не поверил. Ураган? Колеблется7

Рыцарь Освобождения не готовы выполнить его приказ?!

Небо не землю рушится, не иначе.

Потом пригляделся, и понял, что дело в другом.

— Он может еще пригодиться, — объяснил свой порыв Ураган. — Если поторговаться с тем же Валежным. Или с...

— Самозванкой.

— Или с самозванкой, — согласился Ураган. Хотя был уверен, что Анна — настоящая. — Мало ли, как дело сложится, расстрелять всегда успеем?

Пламенный хмыкнул, успокаиваясь, и признал, что верно.

Успеем.

Всех расстрелять! ВСЕХ!!!

А этого сначала посадить, а потом...

Жом Ураган кивнул и отправился исполнять приказ. Арестовывать и препровождать.

Жом Пламенный посидел за столом еще минут двадцать, окончательно успокоился, и отправился на поиски супруги.

Жама Голубица нашлась не сразу.

* * *

— Жом Тигр, вы видели?

Тигр контролировал себя лучше Пламенного... как — лучше?

Просто жама его спальню не видела. Разнесенную в клочья. Целым там остался только портрет...

Замуж собралась, р-радость моя?!

Р-размечталась!

— Видал, жама.

— Жом Тигр, что вы собираетесь в связи с этим делать?

Тигр мило улыбнулся и поцеловал жаме руку.

— Жама Голубица, вы знаете, что можете всегда на меня рассчитывать?

— Д-да, жом...

— Начнем с того, что я предоставлю вам охрану. И попрошу никуда без нее не ходить.

Жама Голубица довольно кивнула.

— А еще?

Явно же, продолжение будет. Если это — начало.

— А еще вам надо срочно поправлять здоровье. Думаю, вам очень нужно в Чилиан.

— Чилиан?

— Разумеется! На воды! Или к их знаменитым травникам. Там у нас, правда, нет никакой агентуры... ну почти, но здоровье всегда важнее...

Жама Голубица сообразила и закивала.

— Да, жом. Вы правы. Вы же мне предоставите людей для сопровождения?

— Жама, вы можете на меня рассчитывать, — заверил ее Тигр.

Хвоста крысьего Пламенному, а не Яну!

К моменту, когда Пламенный начал разыскивать супругу, у нее с Тигром все было договорено. От и до. И куда она едет, и с кем, и зачем... да, а заодно жом решил воспользоваться случаем, и попросил жаму закупить продовольствие. Кое-какие деньги у него были... ну и еще скоро будут.

Вот, пусть займется полезным делом.

Жама Голубица соглашалась на все. Да, она поедет лечиться. И сделает личное одолжение милейшему Тигру. Поговорит с купцами.

Муж?

А мужу о второй части знать не обязательно.

И людей ей Тигр с собой даст, обязательно! Как же без них?

Это и было высказано Пламенному.

Она болеет.

Она себя плохо чувствует.

Она уезжает лечиться в Ламермур, и надеется, что дорогой супруг поймет ее правильно.

Ей нужен более мягкий климат и морской воздух...

Пламенный не возражал. И даже пообещал дать ей своих людей в сопровождение.

Жама Голубица поблагодарила и согласилась.

Пусть дает!

Муж обязан заботиться о своей жене, ведь так?

А что поменяется и маршрут, и сопровождающие... ну так дело житейское.

Бывает.

Мужу-псу не показывай... холку всю. Так ведь?

Вот она и не покажет!

Хормельская волость

— Упырица!

Х-хэсмь!

Прилетело Гришке неслабо, но парень все равно тыкал пальцем в газету.

— Точно говорю, энто ж она! Упырица! Которая Сеньку съела!

— Энто анператрица, дурень!

— Да нет же! Упырица! Ой, маменька! Энто что ж, Русиной упырица править будет?!

Конюх, поняв, что воспитательные меры в виде подзатыльников не дают нужного результата, задумался. Почесал затылок. И кто знает, что бы придумал, но на конюшню зашла та, кого тут вовсе не ждали.

Любовь самого батьки Счастливого.

Валентина.

— Федя, где у тебя тот паренек, который с Сенечкой был? Поговорить бы мне с ним?

— Дык... вот... это!

Конюх решил не забивать себе голову излишними сложностями, и удалился выгребать навоз. А вот Гришка все, как на духу, выложил доброй тете Вале.

И что была баба!

Да, вон энта, что в газете!

И что она превратилась в упырицу.

И сожрала бедного Семена, вот как есть, а у него-то образок, вот он и уцелел! Вот, святой, с Фарафон-горы, с коим теперь бедный Гришенька не расстается! Небось, без него и уснуть-то не получится. Спас его образ от нежити поганой! А то б и его сожрала, нечисть жуткая...

Валентина слушала, поддакивала, размышляла... и отправилась к Никону.

* * *

— Валька! Ну что ты несешь, дура-баба?!

А что еще должен сказать нормальный мужчина?

Вот он лежит довольный, разнеженный, доказавший любимой женщине, что он мужчина и еще о-го-го, а она тут...

Нет бы кваску подать, или пожрать чего сгоношить... так ее поговорить растащило! Вот что за манера у баб — все удовольствие портить? То им про любовь языком молоти, то им еще чего...

— Никон, миленький... — квас Валька-таки подала, и рядом присела, и по груди погладила, спускаясь все ниже и ниже, этак... с намеком. — Ты послушай меня всерьез. Ведь и так быть могет, разве ж нет? Ты знаешь, что застрелили анператора со всей семьей... а может и правда, одна из его дочерей из могилы выбралась? Упырицей стала? Бывает ведь такое, коли душу Темной запродать! Ишшо как бывает, бабки говорили...

— Да дуры старые твои бабки!

— А кровь кто заговаривает? Кто твоих бойцов лечит, скажешь, не они?

— Ну...

Тут крыть и правда было особо нечем.

Пара дохтуров у Счастливого была, но учитывая, сколько они пили...

Ей-ей, лечение от бабок действительно было более эффективным.

— Вот! Небось, потому ее раньше и не показали, что упырица она! И кровь пьет... а как сил набрала достаточно, чтобы на свету находиться, али еще чего...

— От меня ты чего хочешь?

Чего хотела Валентина?

Да за брата расквитаться! А упырица там, императрица — вот уж что ее ни разу не волновало! Она б кому угодно в косы вцепилась.

Но коли уж так...

— Святой водой ее облить надобно! Тогда задымится нечисть, да и сгинет! Не переносят они святой воды и святого хлебушка...

— И что?

— Так ежели Валежный... энто...

Никон едва не застонал.

Чего хотела дура-баба?

Да считай, что и пустяк!

Пусть он Валежному, значит, отпишет, что все знает... или вообще пустит Валечку туда поехать... в Зараево... или в Ирольск, куда там анператрица поедет... ну и того ее... святой водой!

За Сенечку!

А то как же!?

Нельзя ж так, чтобы она... того — и безнаказанно?

Нет, никак нельзя...

Атаману оставалось только застонать. И решительно натянуть штаны.

А что?

И возраст уже не тот, чтобы, значит, и вообще... когда такое требуют, тут любое настроение упадет! Даже самое боевое!

Валька поняла, что перегнула, повисла на шее, зашептала ласково, заворковала...

Штаны Никон снял. И в постель вернулся.

Но соглашаться?

На такое!?

Да вы что — ополоумели вконец!? Никогда!

Ясно?

И ни за что!

Глава 2

Соблазны и страсти,

Луну и звезду.

Русина, Ирольск

Совет был небольшим. Всего три человека.

Валежный, Яна, Изюмский.

А больше никого и не приглашали. И совет-то собрался, чтобы коллегиально сделать то, что надо было сделать еще Петеру, не тем будь помянут, дурак.

Выбрать Анне мужа.

Уж каким он там местом думал, теперь и не скажешь... и его ли то место было, или его жены-идиотки, но...

В том-то и беда, что выбирать, считай, было не из кого.

Тут же как?

Надо, чтобы достаточно молод был — ему еще править, и весь этот ворох разгребать, и вообще... вот абы кто такой воз не потянет. Валежный честно признавался, что даже не будь он давно и счастливо женат... все равно он — не!

Войну выиграть, это еще полбеды. Но там же и с министрами, и с политикой, и из казны потянут, и народ кормить надо. одним словом — спасите!

Изюмский тоже был благополучно женат, но даже если бы и не...

В общем и целом, итог был печален.

Те, кто поумнее, те править не хотели.

А те, кто поглупее, те не справятся. Вот такой расклад. Как не справится и сама Яна. Что такое государственная машина? Она примерно представляла. И это...

Это даже не из болота тащить бегемота, как писал классик.

Это тащить из того же болота бронепоезд.

Одной. Голыми руками. То есть — нереально. Даже если б она не была приговорена, она все равно бы не справилась. Это понятно. Вот и сидели они втроем, перелистывали дворянские книги, газеты, пытались найти хоть кого-то...

— Прямо ты хоть за Пламенного замуж выходи, — невесело пошутила Яна. =— Сволочь он, конечно, но страну удержит.

— Он тоже женат, — с мрачным юмором сообщил Валежный.

— После изобретения револьвера, это не проблема, — фыркнула Яна.

Валежный, который уже привык к черному юмору императрицы, даже не подавился. Разве что меланхолично заметил, что осталось уговорить Пламенного. И... по некоторым данным, он немножечко был болен. Дурной болезнью. Так что здорового потомства от него не дождешься.

Яна задумчиво покивала.

Да, здесь это несложно, в отсутствие антибиотиков. Те же гонорея, сифилис... заразишься по молодости, наплачешься по всей жизни. Хотя и в ее веке эти болезни радости не приносили. Вылечиться-то можно, но как оно потом на детях скажется?

То-то и оно...

— Может, кому из иностранных принцев предложить? — подал идею Изюмский.

Яна пожала плечами.

— Теоретически... кому? Борхум?

— Мы с ними воюем, — сообщил Валежный.

Яна махнула рукой.

— За такой кусок? Они мигом о войне забудут, но там же старший женат, а младший слабоумный! И вообще, мне только полудурков в родню не хватало. Это ж по наследству передается.

— Ламермур? Там одни бабы...

— Лионесс? Там наследник есть, но с ними связываться? Не будет Русины, — махнула рукой Яна. — Будет подхвосток Лионесса, они как раз недавно колонии потеряли, им бы хоть где погреть руки...

— Герцогства?

Увы, иностранщина отпадала, одна за одной, словно засохшая грязь с ботинка. Они попросту не подходили. Те, кто может жениться, не смогут справиться. Да и народ...