Не дожидаясь слонявшихся по комплексу цельных — они, без сомнения, делали что-то полезное, но от того не легче — Дина вытряхнула из бумажного пакета обед и заменила его неприятным сюрпризом, чтобы, подгадав момент, выбросить. Хотя пришлось потерпеть шуточки некоторых насчёт того, что или она пронесла тайком удавленную мышку, или уже разлагается из-за конструктивных недостатков, отмазаться Дина почти не пыталась, хватило одного нарочитого удивления тому, что она взяла на работу тухлый обед. К тому же, запах скоро выветрился, а благодаря пакету новых "ароматов" не появилось.
День прошёл. Сюрприз упокоился в безвестном мусорном бачке под номером пятьсот семьдесят восемь — прочих примет Дина не помнила, да и эту запечатлеть не старалась, — и ничто помимо мыслей о безопасности переброски не волновало её.
Первые симптомы появились ночью. Жар и ломота в висках. По наивности, она не поняла, что же испытывает, и на следующий день вышла на работу. Половина из тех химер, с кем она виделась накануне, тоже бродили будто пришибленные. Цельные же хотя и не пошатывались, но и у них был нездоровый вид. Болезнь. Заразная.
Руководство забило тревогу. Химеры, однако, не дожидались официального решения — что для них чьи-то указания, а тем более их отсутствие? — и, едва присмотревшись друг к другу, вскоре вернулись домой. Будто циркуляр разлетелось непонятно кем вынесенное решение — строгий карантин. А может и не вынесенное, но так или иначе, а в узком кругу модификантов новость распространилась быстро.
Работа "Пондуса" стала. Тех из цельных, чей интеллект сродни химерьему, не хватало, они не могли обеспечить потребностей комплекса. Найти таких — не найдёшь, а и найдёшь, так характер у четырёх из пяти — прескверный.
Но эти вопросы химер не трогали, собственное состояние их волновало больше, чем какой-то "Пондус" и даже физика. Карантин возник — иначе и не скажешь — не зря. Скоро у заболевших воспалились лимфатические узлы, загноились и припухли глаза. Ходить им было невозможно, ноги не держали. Кожу покрывала сыпь, несколько раз в сутки схватывало удушье. Сухой кашель мучал без передышки, мешая сну.
Институт сразу предложил перевезти их в удобное место. Обещали хороший уход, об обременительных контрактах даже речи не вели. Конечно, им ведь важно знать, что же химеры обрели или потеряли, раз, наделенные совершенным иммунитетом, падают, тогда как обычным людям лишь недомогается . И хотя рациональным выбором интуитивно казалось согласие — некоторые отказались. Ксанфа и Дина — самые свободные и независимые. Опекуны обоих первенцев — Леандра и Леандры — и нескольких других модификантов. Причины не согласиться могли найтись и у остальных химер, но их никто не спрашивал. Особенно младших, опекаемых государством.
Институт не сильно рисковал — хотя цельные тоже заболевали, недуг они переносили легче, самые стойкие даже могли переболеть на ногах. Однако заботы — да и были ли заботы? — оказались малоэффективны. Выздоравливали химеры независимо от того, лежали ли в палатах — судя по рассказам, стерильнее только полупроводниковые производства — или дома. А вот четыре жертвы: Атанас, Дафна, Геба и Леэна — все были на лечении в институте.
Но как ни крути, первая вина на Дине. Не такая большая — откуда ей было знать, что и химеры могут болеть? — а всё же неприятно. И задуматься заставляет.
А что, если химеры вдобавок стареют? Самым старшим как раз по двадцать семь, у цельных старение запускается именно в этом возрасте. Как судить о справедливости для химер обратного? По иммортель? Но с ними у химер общего ничего. Геном свой пересмотреть? Но они в теории и не болеют, однако же практика показала противоположное. А может, Дина начнёт стареть лет через двести, но начнёт? Жить в другом мире до гибели — одно, но терять там силы с каждым днём, на пару с единственной подругой — совсем другое.
Над этим Дина думала уже три месяца. Однако по-прежнему перемещение казалось лучшим вариантом. Надо, наконец, приступать. Воспоминания уже бессмысленны, они не привнесут в рассуждения нового. День на исходе. Пора встретиться с Ксанфой.
* фрусти — приставка, 10^-9
* * *
Нельзя было заезжать ни на квартиру, ни на работу, ни в любое другое привычное место, но и встреча в кафе на окраине оказалась не лучшей идеей: Дина уделила восприятию собственного поведения людьми гораздо меньше внимания, чем деталям внешности, и, как сейчас поняла, совершенно зря.
Да, она сидела без перчаток, только люди невольно присматривались, как она, задумавшись, словно пытается снять ногтями стружку с пластикового столика. Она накрасилась — пожалуй, впервые с тех пор, как на утреннике в одном из европейских городов измазала лицо сажей, вырядившись какой-то славянской нечистью, — только не стала похожей на обычную девушку.
Люди всегда отметят, если кто-то неправильно двигается, отметят, даже не осознав, что не так, а Дина с их точки зрения не двигалась правильно. Слишком инаково воспринимались её жесты, даже просто скупые движения. Она быстро поняла, что привлекает внимание так же, как и больной нервным тиком: вроде бы, человек человеком, но что-то в нём не так.
Свалить бы ошибку на химерью натуру, но пренебрежение человеческим фактором присуще ей самой. Та же малышка Пирра — настоящий живчик — очень хорошо разбирается в людях. И общение любит, которое, видимо, как раз служит причиной её компетентности. А Пирра ведь — тоже химера. Пусть и десятилетняя, ничего это не значит. Что сделала Дина в десять? Придумала на пару с Ксанфой, как добыть денег на путешествие в Старый Свет. Действовать по нему должны были приёмные родители, но те почему-то оставались глухи к выкладкам, несмотря на их совершенную логичность, отсутствие риска, законность и лёгкость исполнения. С каким трудом они доказали свою правоту, которую и доказывать-то не надо бы. Дёргать за ниточки людей — для обеих слишком сложно. А Пирра умудрялась заразить людей своим настроением. Ей не нужно доказывать, она умеет убеждать.
Но как бы ни раздражало внимание, оно не опасно. Если обыватель встретит химеру, это ещё не повод связываться с непонятными — тем более неизвестными — ему структурами. Потом, Дину всё-таки могли не воспринимать как химеру, пусть и не видя в ней обычного человека. Модификантов ведь не так много, чтобы каждый имел опыт общения с ними, а уже столько мифов появилось. Она лично убедилась в существовании шести, и ни один не позволит принять химеру за химеру, если только та не в защитных перчатках. А Дина просто странно ведет себя, не выделяясь более ничем, кроме волос, да и те могут быть у обычной девушки.
Аромат горячего кофе смешался с уличным вечерним холодом, остудившим бок, и запахом мокрого асфальта. Дина обернулась на звук открывающейся двери и встретилась глазами с Ксанфой. Та прохромала к столику. Выглядела она нехорошо.
— Ну, вот и я, — подруга дождалась, когда уйдёт официантка.
— Долго, — прошептала Дина на латыни. — Ты об ушах лишних помнишь?
— Ты права. — Ксанфа ответила на древнегреческом. И продолжила, мешая его, немецкий, русский и латынь. — Всё гораздо хуже, чем мы считали. Ты уверена, что они ничего не подозревают? Меня пытались поймать.
— Тебя видели в лицо?
— Видели. Может, и не узнали, но точно не узнали во мне тебя. Это даже наиболее вероятно, иначе я вряд ли бы вырвалась. Хотя кто знает.
Плохо. Очень плохо.
— Так тебя схватили?
— Угу, — Ксанфа сморщилась, потерев руку. — Машину я потеряла. За мной на маршруте рванулись, пришлось на шоссе заехать, но там ещё хуже. На Гран-Пом чудом съехала. Те сразу отстали, а потом я на засаду наскочила. Рассчитывали на среднюю скорость, а я ещё медленнее выехала. Конечно, развернулась, за мной сходу погнались. Я в кювет, оттуда — на ногах в лес. Маячки с собой, — Ксанфа, наконец, скинула ранец с плеч. — Там меня и сцапали.
— Но ты тут.
— Да. Понимаешь, мы и для себя чёрные ящики. А уж для них... Хотели повалить на землю. По ноге пнули. И в руку вцепились. Я начала падать на бок, но извернулась, упала на колени. Потом прыгнула в корточки, чуть не опрокинулась — попала пятками на ботинки того гада, что меня держал, а они выпуклые. Голову подняла, а у него лицо перекошенное. Видимо, растерялся, увидев, что это не ты. Я, конечно, рванулась. И удрала, полным ходом. Как до города добралась, сняла деньги.
— Молодец, что маячки не забыла. А откуда там засада? Ты же могла где угодно съехать.
— Думаю, выслали из Гран-Пом. Заранее не готовились, если ты об этом. Да и оставалось до него километров пять.
— Это значит, что в Гран-Пом они были. Заранее подготовили людей в разных городках. Это важно.
— Наверное... Кстати, "Аллигатор" может быть ещё на месте.
— Хочешь сунуться?
Кивок.
— Что ж, возможно имеет смысл. Но там же охрана?
— Непременно есть, но что-нибудь придумаем. Можно попробовать подменить машину.
— Легко сказать, — проворчала Дина. — Да и где возьмём?
— Неважно. Смотри, можно так сделать: прикатиться на другом "Аллигаторе", с заглушенным мотором, завести его и рвануть прочь. Потом загнать его в кювет, самим вернуться...
Дина хохотнула.
— Тогда нам не нужно подменять, если добудем другой. Нет, наш лучше, не спорю, но риск разницы не стоит. Однако смысла больше, если приедем на чём-то попроще. Вот только если за нами погоняться не все? С чего им?
— Ну-у-у... — Ксанфа замолчала.
— Смотри — химера! — вдруг послышался громкий мужской голос в глубине кафе. Дина не стала оборачиваться. Очевидно, это о Ксанфе.
— Да ну, с чего ты взял? — ответил девичий голосок.
— А ты на перчатки погляди! Там они когти прячут!
Дина поморщилась. Ксанфа тоже. Когтей у них отродясь не было, а вот с пальцами они часто обращались небрежно, иногда срывая ногти. Боль дикая, так что химеры редко пренебрегали защитой. Эта беда касалась всех: и старших, и семилеток. Что поделать, нельзя всего лишь вторую модификацию людей полностью лишить недостатков. Возможно, когда-нибудь...
Между тем, молодая женщина с малышом лет пяти, до того задумчиво примерявшаяся к полусвободным столикам, подхватила его на руки и потащила к выходу. Глупо. Сознательно повредить человеку цельным гораздо проще, но поди объясни. Сам малыш, напротив, с интересом потянулся к ним, через плечо. Провожая его взглядом, Дина улыбнулась, уверенная, что и Ксанфа тоже не сидит с постным лицом. Почему-то чужое любопытство, неважно на что направленное, радовало их.
Никто больше не сказал ни слова, зато атмосфера заметно остыла, будто стекло витрины куда-то исчезло и вечерний воздух свободно проник внутрь. На соседних столиках спешно допивали содержимое стаканов и чашек, а допив, второпях уходили. Были и те, кто продолжал сидеть как ни в чём не бывало, но таких оказалось меньше. Впрочем, новые посетители продолжали заходить, а из них никто не обращал внимания на двух рыжих девушек.
— Если бы не те сволочи, решали бы дома, — вздохнула Ксанфа. — Ты всё отгрузила?
— Конечно. Жан молодец, хоть и напугал меня тогда. Думала, снова ошиблась в человеке.
— Ты уже жаловалась, — усмехнулась Ксанфа. — Итак, что решаем?
— Новый "Аллигатор" не достать. Что-то другое не пойдёт.
— А "скелет"?
— Он же один. И с его помощью всё равно не унести всё, что нам надо. Знаешь что... Вдоль той дороги есть электролиния?
— Высоковольтная*, — пожала плечами Ксанфа. — А что?
— Попробуем прорваться к машине и уйдём с места.
Ксанфа засияла.
— Уверена?
— Если хватит энергии, и не то можно проделать.
— Воображаю, как эту новость примут!
— Да уж, — рассеянно сказала Дина, прислушиваясь. Тишина казалась неестественной, хотя на дальних столиках беседовали вполне оживлённо. — Хорошо бы всех наших забрать. Если такое творится сейчас, то что же будет через месяц... Нечестно бросить остальных на произвол судьбы.
— Они же знают о твоих опытах.
— Толку? После нас уйти будет сложно. А и уйдут — попадут ли к нам? Миров слишком много. Можно, конечно, прихватить и переделать маячки, но тогда могут не совсем подходящие гости явиться.
— А это уже вторжение будет... — Ксанфа хотела ещё что-то сказать, но её грубо прервали.
— Эй, ты!
* высоковольтная — ещё не придумал, чем заменить.
* * *
— Этот, наверно, членские взносы платит, — пробормотала Ксанфа, увидев юношу, встающего из-за деревянного столика, каких в кафе поставили четыре. Сквозь каждый росла чахлая пальма.
На парне мешком сидела грубая льняная рубашка, выпущенная поверх шерстяных штанов, заляпанных снизу грязью. Цвета мокасин не было видно, но наверняка они не были окрашены.
Компанию юноше составляли такие же субчики, разве что постарше и одетые получше. Они все остались на местах.
— Убирайся отсюда, мутантка! Твоя морда портит нормальным людям вечер.
Юноша приковал внимание многих. Большинство взглянуло на него с ленцой, принимая его речи как посредственное, но бесплатное развлечение. Ещё часть смотрела на него с одобрением. Два-три человека оторопели, и явно не от восторга. В центре таких было бы больше, но чудо уже то, что на окраине нашлись и эти. А на лицах тех, кто был с парнем, отразилось разочарование.
Девушки встали.
— Куда же ты? — он растерянно вцепился в плечо Ксанфы, однако постарался придать голосу уверенность. Через секунду до него дошло, что его поведение противоречит высказанному пожеланию. Ситуация откровенно нелепая. Если он растеряется. Но он нашёлся. — Так просто ты не отделаешься. Я сам вышвырну тебя отсюда.
— А потом вернешься за мной? — уронила Дина.
Теперь он обратил внимание и на неё. Несомненно, он узнал её. Химер почти все естественники знали по снимкам — да и сложно ли запомнить вид четырёх десятков человек, которых откровенно ненавидишь за их искусственность, а прежде — за их незаслуженные бессмертие и способности?
— А ты смелая. Не помню, правда, твоего имени, но ведь оно тебе и ни к чему, правда, номер восьмой?
— А почему не седьмой? Антимах немного младше меня. Вообще-то, если тебе по вкусу индексы, то я 4F. А теперь мы уходим. Пропусти.
— Ну уж нет. Сперва я вас представлю честному люду, — он дёрнул их ближе к стойке. — Мадам и месье, поглядите на жуткий продукт нашей цивилизации, погрязшей в лжеучении.
Начало неудачное. Аудитория подобралась не слишком подходящая для подобных речей. Не то чтобы собравшиеся выразили враждебность — но расположение улетучилось. Пусть деизм втиснут в законы ССАФ лишь в формулировках, а религиозны далеко не все, однако такие намёки на титульный культ не принимались с охотой. Особенно если сводились к теологическим претензиям. К тому же никто не имел ничего против цивилизации. Им хотелось вкусно и часто есть, им хотелось покупать технологичные вещи, они желали иметь под рукой доступ к информации и вдоволь энергии. Такое начало никого не впечатлило.
Юноша понял ошибку, увидев неодобрительные взгляды старших товарищей, и пустился перечислять тезисы из внутренних документов за авторством месье Босолея, к сожалению, неверующего и умеренного, зато обладавшего определённым весом в парламенте.
