Атавизм. Старые файлы и главы

Старые версии

[10.06.2011]

[03.07.2011]

[08.07.2011]

[07.07.2011] Глава 1

[07.07.2011] Глава 2

[07.07.2011] Глава 3

[07.07.2011] Пролог

[27.12.2011] Пролог

[27.12.2011] Глава 1

[27.12.2011] Глава 2

[27.12.2011] Глава 3

[27.12.2011] Глава 4

[27.12.2011] Глава 5

Добавлено [10.06.2011]

Пролог

Дина вновь обнаружила слежку. То ли увидела соглядатаев, достаточно неаккуратных, то ли почуяла — особым химерьим чутьём, которого, если ей верить, не существует, — но слежку заметила. Подозрения в этот раз оставила при себе, да только Жан в словах не нуждался. С чего бы ей, едва переступив порог, задёргивать шторы в его доме, даже не спросясь? Дина до сих пор очень предупредительно относилась к чужой территории. К тому же первую минуту химера то и дело норовила обернуться. Другой человек не разглядел бы — настолько аккуратно она вертела головой, — но Жан подмечал и куда более мелкие детали.

Впрочем, всё это скорее признаки нервозности, чем озарения, которое неуместно вовсе. Ведь девушка давно высказала соображение, что за ней и другими химерами из "Пондуса" бессовестно приглядывают. Правда, тогда и нервничать причин нет. Гм.

— Присаживайся уж, светская львица, — озадаченность повлияла разве что на качество шутки, но не на натуру Жана.

Дина, шагнув было, споткнулась и забавно нахмурила брови.

— От тебя не ожидала. Не смешно. И вообще, я по делу, — она достала из подмышки папку с бумагами.

Принимай Жан гостей, многие опознали бы в новенькой химеру как раз сейчас — сперва, конечно, по перчаткам с гладкими колпачками на пальцах, а отметив их — и по иным мелочам, вроде тёмно-бордовых волос, даже прозванных в узких кругах "химерьими". Хотя были и те, кто мог обнаружить уйму странностей и не догадаться, кто перед ними. Таких Жан с удовольствием просвещал. Он гордился знакомством с химерой и совсем не обращал внимания на тех, кто едва скрывал неприязнь и спесь, просто отваживая их.

— Эх ты. Плюнула на старания развеселить тебя, — всплеснул руками Жан. — А почему с бумагами? Слила бы мне в комп, я бы разобрался, пока ты в дороге.

— Не годится. А комп выключи, — Дина уже смелее направилась к креслу.

— М-да. Чувствую, дело худо... Э-э-э, не садись туда, я там гуашь пролил!.. Так куда ты снова вляпалась? Опять институт за вас взялся?

На это Дина только отмахнулась. Жан выключил комп, на всякий случай отрубив и кабель. Химера внимательно следила за ним.

— Камеры есть?

— Да ты не убивать ли меня пришла? — ухмыльнулся Жан.

Девушка потрясающе живо изобразила страдание. Жан немедленно замер в восхищении, скользя жадным взглядом по мельчайшим морщинкам на её лице и стараясь ничего не упустить.

— Как ты себе это представляешь? — она вернула его на землю.

— А это был бы номер... — мечтательно протянул Жан, будто и верно всю жизнь грезил видениями убийства себя любимого. — Газетный. "Химеры убивают". Естественники обрыдались бы на радостях. А твои верные "друзья" — от горя... Камер не припас.

Дина кивнула.

Устроившись поудобнее в соседнем кресле, Жан хорошенько обтёр синие пальцы пижамой, да и пёстрому от пятен подлокотнику досталось. Покончив с этим, Жан покосился на девушку. Та шлёпнула бумаги на стеклянный столик.

Повисло молчание, какое неуместно разрывать шуткой, и подвернувшийся Жану листок стал сущим спасением. Но едва начав читать, Жан вскинулся. Вопрос, который он задал, отличался одновременно серьёзностью и крайней эмоциональностью. Пожалуй, ещё некоторой неприличностью. Ни то, ни другое, ни третье Дину не проняло. Жан вздохнул, покрутив лист в руках, и решительно придвинул его к девушке.

— Ладно, по крайней мере, я понимаю, почему ты пришла ко мне. Больше не к кому. Но, Диан, тебе самой это будет гораздо проще!

Химера задумчиво посмотрела на лист с синими отпечатками пальцев, будто увидела его впервые. Потом лицо её озарила догадка — Жан на секунду замер, профессионально приглядываясь, — а бумажка скользнула по стеклу обратно.

— Не проще. Можно на естественников нарваться, а они и без повода вот-вот бросаться станут. И даже если сейчас я куплю всё это — потом расспросы.

— Ну, естественники — это, конечно, проблема. Но они же к чему-то сложнее утюга относятся ничуть не теплее, чем к вам, и такими вещами торговать не станут, это ты зря. А вот расспросов чего боишься, подруга? Проблемы на почве психики, а? Хочешь, мать попрошу, она тебе поможет? Помогла же она тебе тогда.

— Нет, Жан, психика ни при чём. Проблема чисто практическая.

— А я о чём? Она ведь практическую и разрулила.

— Да нет же. Успокойся. Ты, не вникая, ищешь проблему не там. Так нельзя.

Жан поднял руки, шутливо признавая поражение.

— Ну извини. А как можно?

— Спросить, когда мне это нужно, и что ты за это получишь.

Он расхохотался. Наверное, химеры все разные, но вот Дина точно не лишена практичности, которой иногда не достаёт ему.

— Ну, а если меня это не интересует? Совсем-совсем?

Дина не ответила. Лицо оставалось непроницаемым. Химера, что с неё взять? То ли готовит отповедь подостойнее, то ли в себя от отчаяния ушла. А может пакость в кои-то веки приготовила? Если так, то что-то долго молчит.

— Верховный Инженер! Диан, ты что, поверила?! Забудь сейчас же! Помогу я тебе, само собой. Так когда тебе это нужно?

В ответ только вздох и расправляющиеся плечи.

Срок оказался достаточным. Конечно, Жан округлил глаза, больше для порядка, а после согласился, что времени хватит. Обговаривая частности, плавно перевёл разговор в другое русло, где и начал искусно лавировать, выпытывая, что же стряслось. Узнал лишь, что Дина собирается покинуть ССАФ*, но и этого хватило с головой. Он даже приоткрыл рот на мгновение. Потом захлопнул.

— Э-э-э... Диан, с оружием тебя не выпустят. В других странах порядки другие... Да что я тебе рассказываю, ты побольше меня наездила. Учти только, из-за этого придурочного Босолея никого из вас и налегке могут не выпустить. А тут ещё и институт на его стороне. Не знаешь, что из-за твоих с Санфи фокусов уже добавили ряд законов? Ради тебя одной могут вдобавок принудительное освидетельствование на границе внедрить.

— Для всех? — улыбнулась Дина.

— Ну, ты не больно-то важная птица, чтоб прям вот так... — буркнул Жан, остывая. — Хотя кто их знает. Особенно Босолея.

— Не переживай. Мне это не грозит.

Жан растерялся, но всё же брякнул наугад:

— Что, с боем прорываться будешь? И это всё, — он помахал пачкой, — для этого?

Девушка удивлённо посмотрела на Жана. Потом засмеялась.

— Звони матери. Пусть присоединится и скажет, кто из нас больше похож на идиота.

— Если я так и скажу, по всему выйдет, что я... Хоть намекни, для чего тебе это?

— Потом понадобится. А может и нет.

Негусто. А любопытство не давало успокоиться. Жан немного помолчал, подбирая слова.

— Дина, — доверительно проворковал он. Даже не назвал девушку "Диан". — Ну а кто не должен узнать? Кроме института?

Химера задумалась.

— На работе, естественно. Пожалуй, даже в первую очередь там. Это они за мной следят, помнишь, говорила? — ещё бы не помнить. И сейчас наверняка хвостик приметила. — У других-то права нет, жалобу можно подать. Хотя мало ли на кого в полиции нарвёшься... Ну и понятно, что лучше бы никто не узнал. Смотри, не проболтайся!

— Да что ты такого натворила? — притворно ужаснулся Жан.

— Тебе бы всё шутить. Будто сам не соображаешь. Лучше скажи точно, готов?

— Готов. Считай, согласился.

Девушка улыбнулась и блаженно сощурилась.

— Тогда делаем так. Документы оставь себе. Можешь говорить, что у меня мания преследования, только не сканируй их. Как найдешь все товары — позвони и скажи кодовую фразу. Пусть будет...

— "Клод завёл кота", — Жан озвучил первый пришедший в голову образ. Сам Клод, верно, несказанно удивится, доведись ему подслушать. То-то у него лицо было бы презабавное!

— Годится. Потом... У тебя как с орнаментами?

Сперва Жан не понял, что от него требуется, но Дина объяснила. Она всего-то хотела, чтобы он зашифровал места, откуда и когда забирать подготовленное, рисунком на вазе, а ту ненавязчиво подарил Ксанфе.

Уголки губ разъехались сами собой. Хоть он и нашёл идею излишней, та ему чертовски понравилась. Ведь все знают, как он лоялен к модификантам. Правда, с Ксанфой он меньше общался, чем с Диной, но кому какое дело? Для постороннего подарок химере — просто подарок, ну может ещё повод постучать себе по лбу, а на деле ваза послужит подробным сообщением. Это было круто. Это было таинственно. И Жану сейчас не терпелось спровадить химеру, чтобы приступить к перевоплощению в секретного агента, с чем он уже мысленно сравнил операцию.

Дина ушла без особых церемоний. Провожая её до двери, Жан едва не подпрыгивал, предвкушая увлекательную суету. А пока особенную радость ему доставил придуманный лично трюк. Он сунул Дине пачку, похожую на ту, что она оставила у него — сама она до этого не додумалась, — и теперь лучился от гордости.

Когда Дина, наконец, ушла, Жан покрутил в руках одну из ваз, прикидывая, как ляжет краска.

— Вот так, господа, знайте наших! Гм... Кто же у меня понадёжней есть?

* ССАФ — Свободная Северо-Американская Федерация

Глава 1.

Новое утро, по-весеннему свежее. Бесцветные улицы раскрашивает выползающее солнце. Малейший порыв ветра — и тяжёлые капли срываются с деревец обильными потоками, а редкие прохожие, которым вода стекла за шиворот, в спешке прыгают по островкам асфальта.

Осторожно выехав из-за угла, тяжёлый внедорожник-амфибия "Аллигатор 307", словно в насмешку над именем марки выкрашенный в нелепый цыплячий цвет, расплескал радужную лужу под отделением курьерской службы. Мотор фыркнул и затих. Тишину нарушили лишь хлопок дверцы да торопливые шаги — высокая рыжая девушка зашла в помещение.

Через полминуты следом за "Аллигатором", тихо урча, выкатилась неприметная "Каш́е", нырнувшая под ветви ивы. Молодых людей, которые затаились внутри, звали Катрин и Анатоль. Девушка сидела за рулём, парень в обнимку с миской, прикрытой не очень чистым полотенцем, развалился позади. Несмотря на непродолжительное молчание, полная тишина так и не установилась. Не считать же тишиной чавканье, сопение, нервный перестук пальцев на руле и скрип сидений?

— Я её ненавижу, — зевнула Катрин. — В такую рань мотаться. Да ещё в нониди. У меня всегда выходной был, а теперь я не выспалась. И перекусить некогда!

— Фовафи ва фефя, — прочавкал её напарник. Несмотря на тяжёлый взгляд, пойманный им в зеркале, парень даже не поперхнулся.

— Тебя я тоже возненавижу, — пообещала она. — Дай кусочек, гад.

Но гад не пожелал делиться, уплетая бутерброд и дальше. Девушка вздохнула.

— Вернемся, попрошу перевода. Ей-ей! Ещё полгода мне не выдержать.

— И куда же? — заинтересовался Анатоль, облизывая жирные пальцы.

— Да куда угодно. Лишь бы за мутантами не мотаться.

— А за кем же ещё? Хотя если хочешь... Пробуй. Может, тебе что-то серьёзное дадут.

— Может и дадут, — угрюмо огрызнулась Катрин. Настроение её упало мгновенно, она-то не хотела в самом деле переходить куда-либо, по крайней мере одна.

— Ну-ну. Пробуй, я только рад за тебя буду. А мне и так хорошо.

— Конечно, ведь за рулём я.

Её напарник только хмыкнул и захрустел золотистой куриной ножкой, лениво вылупившись в окно.

— Я и сам не прочь. Но когда я предлагал, ты почему-то отказалась. А вообще, я думаю, тебе повезло.

Катрин резво обернулась.

— Вот как? — с нарочито фальшивой добротой протянула она, даже не скрывая нехорошего предвкушения. — И позволь мне поинтересоваться, в чём?

— Да хотя бы в том, что ты на машине.

— Ага, так вот что мы везением называем... Ты думать не умеешь! Или тебе плевать на других! Я вообще подозреваю, что ты умеешь только на Мишель смотреть, а головой работать тебя не научили. Ты знаешь, какой мне потом отчёт составлять?! Топливо, километраж... Это кара небесная, а не везение!

— Ну и пусть отчёт, что с того? Деньги отрабатывать надо, а ты ж — так, неквалифицированный персонал, если без обиняков. Всё справедливо.

Катрин взъярилась на "неквалифицированный персонал", тем более что к Анатолю это определение гораздо больше подходило. Несмотря на своё расположение, девушка и не думала спускать разговор в подобном тоне, а потому пообещала вышвырнуть парня, чтобы всяким выскочкам неповадно было. Судя по выбранной лексике, дело шло к буквальному выволакиванию из машины.

К своему счастью, — как бы он оправдывался в "Пондусе", окажись сейчас на улице? — Анатоль заметил химеру, которая уже подходила к "Аллигатору", зачем-то растирая ладонями лицо, и ткнул в стекло рукой:

— Трин, гляди.

Катрин грязно выругалась, но от парня отстала, загремев ключами в ожидании, пока жёлтое пятно не потянется вперёд. Она подбадривала его шёпотом, не торопясь заводить двигатель, а Анатоль спешно зажёвывал свежий стресс остатками съестного.

С места "Каш́е" двинулась плавно. Несколько минут пролетели в молчании: Катрин сосредоточилась на дороге, а Анатоль благоразумно не дёргал её, хотя скука одолевала. Впереди — "Аллигатор", по бокам — то редкие стеклянные витрины, то покоцанные кирпичные застройки, а то и широко распахнутое пространство. До отвращения привычное зрелище, даже если наблюдаешь его всего декаду. А потому противное пиликанье телефона показалось парню райской музыкой, обещая хотя бы краткое развлечение. Катрин — и та скосила глаза.

— Мишель! — невольно воскликнул Анатоль на радостях, бросив взгляд на экран.

Руль скрипнул под побелевшими пальцами девушки, а педаль акселератора неожиданно легко провалилась вниз, отозвавшись рёвом движка. "Каш́е" дёрнулась, Катрин тут же притормозила. Вслед за коротким рывком "Каш́е" ускорился и "Аллигатор", но вот он скорость сбрасывать не стал. Девушке пришлось разогнать машину уже нарочно. Кляня себя и некую змею по фамилии Жиро, она разве что не билась о руль головой.

Как ни странно, Анатоль никакого внимания на рывки и сдавленную ругань не обратил. Парень вообще смотрел в пол, чтобы лучше сосредоточиться на беседе. Прижав телефон к одному уху и плотно закрыв второе, он, с неловкой улыбкой, сходу попробовал заговорить зубы собеседнице, но потом вдруг дёрнулся и старательно выложил подробный доклад о перемещениях химеры. Когда он, подобравшись к текущему моменту, заявил, что всё прекрасно и идёт как обычно, Катрин не выдержала и вырвала у него телефон.

— Этот придурок не соображает! — заорала она. — Мутантка нас заметила, удирает! Делать что?

Через несколько секунд телефон вернулся к Анатолю.

— Держись! Сейчас выдам класс!

Анатоль съежился. Но выдать класс у Катрин не получилось. "Аллигатор" легко отрывался, хотя и не настолько хорошо, чтобы скрыться из виду. Он очень сильно притормаживал на поворотах, будто привязанный к "Каш́е" резиновым жгутом. Тогда удавалось серьёзно сократить отрыв, но потом внедорожник наращивал расстояние заново, до следующего поворота. Так продолжалось минуты две, пока обе машины не выскочили на шоссе, не слишком оживлённое, но и не по-ночному пустое.

— Уйдёт, — отстранённо сказал Анатоль. — Всё, теперь турнут.

— Не уйдёт! С потоком этой твари не справиться.

Действительно, "Каш́е" ловко объезжала соседей одного за другим, а "Аллигатор" примерялся к каждой свободной линии с медлительной тщательностью неопытного пилота, заходящего на посадку. Не меньше времени уходило на проезд мимо других машин, хотя бы их и разделял целый метр.

Пока Анатоль бормотал под нос о бесполезности таких догонялок, цель приблизилась почти вплотную. Не сдерживая азартного клича, Катрин подпрыгнула, насколько позволили ремни, и парень сжался ещё больше, прикидывая, как лучше всего растянуться на сидении в случае чего.

* * *

Ксанфа не ожидала, что её попытаются настичь: с Диной такого прежде не случалось. Горе-соглядатаи лишь таскались за той по пятам круглые сутки, не особенно при этом таясь. Правда, основания на то имелись. Во-первых, незачем прилагать усилий — отражение в зеркале химерам малополезно, пешком они вообще не отличат случайных прохожих от не очень случайных, а до того, что человек может спрятать на себе камеру и потом спокойно проанализировать увиденное, ещё додуматься надо. Во-вторых, Дина как-то проведала, что "их" отдел СБ был вовсе не элитным, как можно решить исходя из уникальности химер, а совсем даже наоборот: видимо, в "Пондусе" прилично экономили те средства, что наверняка отпускал на модификантов институт антропологии. Так что в-третьих — банальный расчет, мол, ну и пусть химера заметит хвост, что она сможет предпринять? Вот такая пирамидка причин.

Однако же предпринять можно кое-что. Да, пренебрежение унизительно, но оно же способно сыграть на руку. Дина решила не пытаться избавиться от преследований, а подменить себя, тем временем без помех подготовив переход и припасы. Сегодня ночью они ушли бы в другой мир. Ксанфа не сомневалась в реальности плана. Жаль только, едва заработав, он уже грозил обнулиться.

Как всегда, отражение не привлекало внимания. До тех пор, пока серое пятнышко в зеркале внезапно не подросло на четверть размера. Ксанфа мгновенно обернулась, рискуя потерять управление, а увидев, что ошибки нет, рванула внедорожник вперёд. "Аллигатор" оказался мощнее, зато — и это оказалось недочётом — Ксанфа не умела входить в повороты на большой скорости. Смогла бы, повисни она на хвосте у лихача, но такового не подвернулось.

Стало не до маршрута. Попетляв, Ксанфа вылетела на шоссе, чудом не продырявив неповоротливую фуру. Проезжавший "Гекс" послужил ориентиром, "Аллигатор" удалось выровнять до того, как он столкнулся с соседями. Ксанфа заметалась среди роя автомобилей. Она потеряла "Каш́е", но помнила, что та позади и приближается.

Снова серый автомобиль проявился в зеркале уже вплотную к "Аллигатору". Ещё чуть ближе — и отличить Ксанфу от Дины не составит труда.

Съезд! Это шанс, и неплохой. Ксанфа перестраивается в крайнюю левую полосу, "Каш́е" прилежно повторяет манёвр. До съезда всего ничего, а "Ломе" перед Ксанфой как раз убирается оттуда. Она бросает "Аллигатор" вперёд, сворачивая, но через мгновение спешно дёргает руль обратно, едва минуя ограждение. Неудача. И притормозить приходится: впереди маячит всё тот же "Ломе", а справа машины идут одна за другой.

Преследователи проявили чуть больше назойливости, приходится вильнуть вправо-влево. Не помогает: легко просчитав её, они втискиваются между машиной и оградой, и теперь идут бок о бок, лишь чуть-чуть оставая. Чёрт, что делать? Лицо закрыть, пока не поздно? Объехать их на следующем спуске? Для этого надо разогнаться, а тогда в поворот не войти. Вперёд тоже не пробиться, а в сторону уйти вовсе нереально.

На втором съезде Ксанфа всё же пробует свернуть, но "Каш́е" блокирует дорогу — "Аллигатор" едва не выбрасывает поперёк движения, даром что он тяжелее. Судя по толчкам, две-три вмятины машине досталось.

Всё ближе последний отросток шоссе. Других не будет ещё минут двадцать, так долго не выдержать. Похоже, единственный выход — свернуть, не сбавляя ход. Конечно, на скорости под двести десять километров в час* шанс вылететь сквозь огражение куда выше, чем шанс разминуться с ним, но и тот предпочтительней разоблаченной подмены. В конце концов, катастрофа — тоже вариант. После падения машины с шоссе тело придется ещё и выковыривать, его не сразу опознают. Однако же, до чего досадно и обидно. И "Аллигатор" губить не хочется. Но другого выхода нет.

Последний съезд...

Ксанфа совсем уж перестала обращать внимание на машину впереди, как та вдруг из помехи превращается в надёжного поводыря. Водитель, наверняка перепуганный творимым позади безобразием, сам съезжает с шоссе. Умница! Ксанфа готова вывалить шофёру все ласковые слова, какие только знает.

В подсознании забился импульс: "Добыча, добыча, добыча", — волнение уходит, Ксанфа свободно разгоняет машину, руки рвут руль. Не отлипая от "Ломе", "Аллигатор" с заносом сворачивает, почти чиркая по "Каш́е". Есть.

Ксанфа не оглядывается. Цельным сложно среагировать так же, но это не повод расслабляться. Лучше выжать всё и быстро прикинуть, чем вызвано такое поведение тихих обычно преследователей. У Дины такой номер получится лучше, но её тут нет.

Итак, раз: подозревают, что с водителем неладно. Два: не та слежка. Фанатики из естестественников? Чем чёрт не шутит? Три: получили приказ. Почему тот дали — неважно, важно, что гонятся не профи. А что тогда это значит? Есть и профи, где-то.

Что бы сказала Дина? Она бы спросила "зачем". Тут больше вариантов. Идентифицировать, убить, захватить, спровоцировать, привести, увести. Шесть версий. Мало данных, но ясно, что при первых трёх её нужно остановить, при вторых — как раз не нужно. Две возможные стратегии неизвестного противника. Только взаимоисключающие. И как тут действовать?

* час длиннее нашего в 2,4 раза.

* * *

— Чёрт!

Они благополучно проскочили последний съезд. Такой прыти от химеры Катрин не ждала, но сдаваться и не думала, а потому развернула машину. Анатоля бросило на сиденье, миска улетела вниз. Вокруг тревожно заныли клаксоны, срываясь с визгов до гудков.

— Сдурела?! — заорал парень.

Катрин ничего не ответила, а только проехала к съезду. "Каш́е" ещё раз качнуло, и она, набирая скорость, ринулась вниз. "Аллигатор" ещё виднелся.

— Чё творишь?! Какого?!

— Заткнись. И что я в тебе нашла?

— Сама заткнись! Какого чёрта ты вытворяла?!

— Не моя забота, — процедила Катрин. — Твоя Мишель сказала догнать и сообщить, вот я и догоняю. А ты лучше отзвони ей.

Анатоль хотел ответить резко, но, взглянув на Катрин, помрачнел и повиновался. Телефон так и норовил выскользнуть из ещё дрожавших пальцев. Вкратце обрисовав ситуацию и доложив, что они едут к Гран-Пом, парень ушёл в себя.

— Ну? — напомнила о себе Катрин.

— Сказала гнать дальше. Встретят, наверное.

— Что ж, неплохо. Знаешь, с удовольствием посмотрю на это.

— Она раньше там будет.

— Удовлетворюсь костьми. Впрочем, мы ведь не слишком поздно придём. Как думаешь, она окажет сопротивление?

Анатоль смолчал. Таких приказов он не ожидал. Зачем же её догонять? За химерами глаз да глаз нужен — верно, это он ещё на кафедре евгеники усвоил в бытность студентом. Тогда их теперешняя подопечная превосходно подвердила это, а ведь ей к тому времени и пятнадцати не исполнилось. Впрочем, когда пятнадцать стукнуло её подруге, шороху та навела ещё больше.

А вот какое сопротивление может оказать химера? Зачитать Конституцию? Но то, что Катрин, и без того представлявшаяся не очень уравновешенной девушкой, показала себя безбашенной психопаткой, не способствало выражению личного мнения.

"И чего её так переклинило на мутантке? Неужто правда из-за выходного?" — с тоской подумал Анатоль.

* * *

Лесная дорога, достаточно прямая для комфортной езды, но всё же огибавшая холмы, открыла очередной поворот. Ксанфа вошла в него на свой лад, сильно сбросив скорость, и только поэтому не влетела в засаду.

Путь перекрыли. Не мобильным шлагбаумом, не "ежами", как это обычно делается полицией — просто оставили на дороге пару машин, поперёк обеих полос. Объехать? Помилуйте, на то и расчёт. Ни объехать, ни даже протаранить: в машинах-то явно сидели люди. С дороги не убраться. За обочинами, на которых к тому же ещё два притаившихся автомобиля готовились запереть мышеловку, — глубокие кюветы, съехать в которые можно, но как быть дальше? Всей мощности "Аллигатора" не хватит на то, чтобы мгновенно выкарабкаться обратно. И хотя он сможет проехать вдоль канавы, мудрёное ли дело задержать его там?

Эх, если б только речка подвернулась... Можно было бы спрыгнуть с дороги, плюхнуться в воду. Но эти ведь не дураки. Речка-то есть, впереди. За четырьмя машинками.

Чего же им надо? "Аллигатор"? Дину? Её саму? Промедлить — они получат всё. Вернуться — изменится ситуация, и не факт, что в лучшую сторону. Вроде бы там только один автомобиль, но и того хватит.

Провернуть фокус, подобный тому, что она на шоссе задумала — не получат ничего, но поступать так неохота. Да и нет способа это осуществить. Зато можно отдать им только машину, и так, что с ней долго провозятся.

Скверно. Без "Аллигатора" придётся худо, в их с Диной планах он занимал важное место: с прилаженным парашютом не даст разбиться, а будучи амфибией — не даст утопнуть. На него они погрузили бы припасы, в нём они рассчитывали ездить и плавать. С внедорожником хватало возни, и сейчас, если только полученные на шоссе удары не нарушили целостность корпуса, "Аллигатор" герметичен настолько, что и попадание за пределы атмосферы не означает мгновенную гибель. Нет, само собой, давление упадёт до критической отметки за шестую-пятую часть минуты, но, при условии достаточной развитости нового мира, теоретически их успеют подобрать. Если только не испепелят.

Поэтому нельзя было оставить "Аллигатор". Он — козырь в борьбе с первыми неожиданностями. Конечно, любой тарантас сгодится, только и надо, что парашют навесить на всякий случай... Однако чем это поможет, если они над океаном окажутся? Или посреди озера? "Аллигатор" бросать нельзя. Но только это и оставалось.

Ксанфа развернулась, как могла, благо скорость позволяла, и, проехав с максимальным ускорением секунд шесть, отключила зажигание. Соскользнула в кювет накатом и заблокировала ручной тормоз — не будет же она облегчать жизнь противнику? Похватав ключи, ранец с изготовленными Диной маячками, маскировочный халат и маскировочную же сеть, выскочила наружу, проворно накинув сетку на "Аллигатор". Может и задержит. Хотя это вряд ли — рёв пары двигателей раздается совсем рядом, а следы ровнять некогда.

За спиной, среди густеющих деревьев тает шоссе. Как раз захлопали дверцы. Скоро там завозятся эксперты или кто там у них... Что ж, пусть поищут. Пусть найдут собак с крепкими нервами, что не подожмут хвосты, обнюхав след. И Ксанфа, и Дина имели возможность убедиться, как реагирует на них это племя, но кроме приёмных родителей с ними никого не было, в институте же внимание уделяли изучению получившихся инстинктов и психологическим экспериментам, а не наблюдению столкновений химер с дикой и одомашенной фауной. Что ж, нынче многих ждёт удивительное открытие.

Не успела Ксанфа всласть позлорадствовать, как вдруг ей сжали предплечье, а потерявшая чувствительность из-за растёкшейся боли левая нога перестала служить опорой.

* * *

Когда коммуникатор пискнул, отметив новое сообщение, Дина вздрогнула. Ещё не вынув прибор из кармана, она уже предвидела проблемы.

Нет, само собой, мало ли от кого послание? Например, от тайного поклонника Ксанфы. Дико, учитывая несовместимость цельных и модификантов, но какая причуда не стукнет в голову нездоровому человеку? С Диной такие неприятности, отнимающие время на недоумённое выслушивание вдохновенных речей, случались уже четырежды.

Ещё вариант — ошибка. Сплошь и рядом случается, что сообщения отправляют неизвестным. Рассеянных полно.

Мог это быть и рекламный текст, от компании, они такое любили. Дине за последний год уже сто семьдесят два таких пришло.

И всё же, она недаром заподозрила неладное. Сообщение отправил банк, а Ксанфа собиралась связаться с Диной, если что пойдёт не так, именно посредством банка — чтобы запутать извлечение информации. Если даже сообщение получила не одна лишь Дина, неизвестным аналитикам можно только посочувствовать. Ну снят с карточного счёта некоей Ксанфы Эжен один талер и семьдесят восемь су. Что тут особенного? Это если Ксанфу вообще проверяют, она-то к "Пондусу" отношения не имеет.

А для Дины, само собой, особенное налицо. Первая цифра означает, что слежка имелась. Семёрка — грозило разоблачение. И восьмёрка в конце — пришлось покинуть машину.

Чёрт возьми, плохо. Особенно если "Аллигатор" утрачен. Есть, конечно, шанс забрать его, но и опоздать возможно. А если машину вскроют, плюнув на все законы? Найдут маячки захвата?

Поймут ли сразу, что они из себя представляют — неважно. Важно, если поймут, что они с "Пондуса", а хуже всего — когда сообразят, что Дина сделала их сама. После чего легко заподозрить, что установка за последний год иногда использовалась нестандартно, тогда пресечь перемещение, пусть и не разобравшись в деталях, сможет кто угодно. Маячки-то у них.

Для обнаружения неправильностей не нужна даже помощь других химер, — которые всё равно ничего не скажут, солидарные с Диной и осведомлённые о её опытах, — достаточно сопоставить пики расхода энергии с необычными данными регистраторов, вроде скачков давления, температуры и влажности воздуха. Или опросить уборщиц.

А та инфекция? Если они предположат, что именно Дина послужила причиной давешней остановки "Пондуса", что им стоит понять, что иногда она таскает туда-сюда килограммы вещества вместо того, чтобы непрестанно искать всё менее энергоёмкие способы их обезвешивания?

* * *

Но гадания не имели смысла. Что случилось — то случилось, не изменить, а новых данных не получишь, поведение не скорректируешь. Это же касалось и нахлынувших воспоминаний, от которых, впрочем, не так просто избавиться.

Плод беспечности. То, что не назовёшь даже неприятностью. Четыре месяца назад Дина, пытаясь настроиться на плотное вещество, выхватила из другого мира кусочек мяса с короткой шерстью, кубик не больше монетки.

Неприятно, но чего-то в этом роде и следовало ожидать — когда-нибудь. А всё-таки безмерное удивление Дина ощутила вполне. Какова же вероятность того, что вот так сходу наткнёшься на живое существо? Хотя скорее на труп: как раз ударил в ноздри противно-сладкий запах гнили.

От таких заметных "подарков судьбы" надо избавляться, но время на это истекало. Дина всё-таки не в святая святых "Пондуса" находилась — там она не рисковала экспериментировать, максимум задавала настройки, — а в своей лабораторишке, где шастают все кому не лень. От лаборатории одно название, кроме компьютера и фрусти-сборщика*, занимавшего четверть комнаты, визитёр ничего ненароком не заденет. Может, конечно, опрокинуть катушки, трубки с откачанным воздухом и прочий бросовой материал, но ничто из этого комплекс слона в посудной лавке ни у кого не будило.

Не дожидаясь слонявшихся по комплексу цельных — они, без сомнения, делали что-то полезное, но от того не легче — Дина вытряхнула из бумажного пакета обед и заменила его неприятным сюрпризом, чтобы, подгадав момент, выбросить. Хотя пришлось потерпеть шуточки некоторых насчёт того, что или она пронесла тайком удавленную мышку, или уже разлагается из-за конструктивных недостатков, отмазаться Дина почти не пыталась, хватило одного нарочитого удивления тому, что она взяла на работу тухлый обед. К тому же, запах скоро выветрился, а благодаря пакету новых "ароматов" не появилось.

День прошёл. Сюрприз упокоился в безвестном мусорном бачке под номером пятьсот семьдесят восемь — прочих примет Дина не помнила, да и эту запечатлеть не старалась, — и ничто помимо мыслей о безопасности переброски не волновало её.

Первые симптомы появились ночью. Жар и ломота в висках. По наивности, она не поняла, что же испытывает, и на следующий день вышла на работу. Половина из тех химер, с кем она виделась накануне, тоже бродили будто пришибленные. Цельные же хотя и не пошатывались, но и у них был нездоровый вид. Болезнь. Заразная.

Руководство забило тревогу. Химеры, однако, не дожидались официального решения — что для них чьи-то указания, а тем более их отсутствие? — и, едва присмотревшись друг к другу, вскоре вернулись домой. Будто циркуляр разлетелось непонятно кем вынесенное решение — строгий карантин. А может и не вынесенное, но так или иначе, а в узком кругу модификантов новость распространилась быстро.

Работа "Пондуса" стала. Тех из цельных, чей интеллект сродни химерьему, не хватало, они не могли обеспечить потребностей комплекса. Найти таких — не найдёшь, а и найдёшь, так характер у четырёх из пяти — прескверный.

Но эти вопросы химер не трогали, собственное состояние их волновало больше, чем какой-то "Пондус" и даже физика. Карантин возник — иначе и не скажешь — не зря. Скоро у заболевших воспалились лимфатические узлы, загноились и припухли глаза. Ходить им было невозможно, ноги не держали. Кожу покрывала сыпь, несколько раз в сутки схватывало удушье. Сухой кашель мучал без передышки, мешая сну.

Институт сразу предложил перевезти их в удобное место. Обещали хороший уход, об обременительных контрактах даже речи не вели. Конечно, им ведь важно знать, что же химеры обрели или потеряли, раз, наделенные совершенным иммунитетом, падают, тогда как обычным людям лишь недомогается . И хотя рациональным выбором интуитивно казалось согласие — некоторые отказались. Ксанфа и Дина — самые свободные и независимые. Опекуны обоих первенцев — Леандра и Леандры — и нескольких других модификантов. Причины не согласиться могли найтись и у остальных химер, но их никто не спрашивал. Особенно младших, опекаемых государством.

Институт не сильно рисковал — хотя цельные тоже заболевали, недуг они переносили легче, самые стойкие даже могли переболеть на ногах. Однако заботы — да и были ли заботы? — оказались малоэффективны. Выздоравливали химеры независимо от того, лежали ли в палатах — судя по рассказам, стерильнее только полупроводниковые производства — или дома. А вот четыре жертвы: Атанас, Дафна, Геба и Леэна — все были на лечении в институте.

Но как ни крути, первая вина на Дине. Не такая большая — откуда ей было знать, что и химеры могут болеть? — а всё же неприятно. И задуматься заставляет.

А что, если химеры вдобавок стареют? Самым старшим как раз по двадцать семь, у цельных старение запускается именно в этом возрасте. Как судить о справедливости для химер обратного? По иммортель? Но с ними у химер общего ничего. Геном свой пересмотреть? Но они в теории и не болеют, однако же практика показала противоположное. А может, Дина начнёт стареть лет через двести, но начнёт? Жить в другом мире до гибели — одно, но терять там силы с каждым днём, на пару с единственной подругой — совсем другое.

Над этим Дина думала уже три месяца. Однако по-прежнему перемещение казалось лучшим вариантом. Надо, наконец, приступать. Воспоминания уже бессмысленны, они не привнесут в рассуждения нового. День на исходе. Пора встретиться с Ксанфой.

* фрусти — приставка, 10^-9

* * *

Нельзя было заезжать ни на квартиру, ни на работу, ни в любое другое привычное место, но и встреча в кафе на окраине оказалась не лучшей идеей: Дина уделила восприятию собственного поведения людьми гораздо меньше внимания, чем деталям внешности, и, как сейчас поняла, совершенно зря.

Да, она сидела без перчаток, только люди невольно присматривались, как она, задумавшись, словно пытается снять ногтями стружку с пластикового столика. Она накрасилась — пожалуй, впервые с тех пор, как на утреннике в одном из европейских городов измазала лицо сажей, вырядившись какой-то славянской нечистью, — только не стала похожей на обычную девушку.

Люди всегда отметят, если кто-то неправильно двигается, отметят, даже не осознав, что не так, а Дина с их точки зрения не двигалась правильно. Слишком инаково воспринимались её жесты, даже просто скупые движения. Она быстро поняла, что привлекает внимание так же, как и больной нервным тиком: вроде бы, человек человеком, но что-то в нём не так.

Свалить бы ошибку на химерью натуру, но пренебрежение человеческим фактором присуще ей самой. Та же малышка Пирра — настоящий живчик — очень хорошо разбирается в людях. И общение любит, которое, видимо, как раз служит причиной её компетентности. А Пирра ведь — тоже химера. Пусть и десятилетняя, ничего это не значит. Что сделала Дина в десять? Придумала на пару с Ксанфой, как добыть денег на путешествие в Старый Свет. Действовать по нему должны были приёмные родители, но те почему-то оставались глухи к выкладкам, несмотря на их совершенную логичность, отсутствие риска, законность и лёгкость исполнения. С каким трудом они доказали свою правоту, которую и доказывать-то не надо бы. Дёргать за ниточки людей — для обеих слишком сложно. А Пирра умудрялась заразить людей своим настроением. Ей не нужно доказывать, она умеет убеждать.

Но как бы ни раздражало внимание, оно не опасно. Если обыватель встретит химеру, это ещё не повод связываться с непонятными — тем более неизвестными — ему структурами. Потом, Дину всё-таки могли не воспринимать как химеру, пусть и не видя в ней обычного человека. Модификантов ведь не так много, чтобы каждый имел опыт общения с ними, а уже столько мифов появилось. Она лично убедилась в существовании шести, и ни один не позволит принять химеру за химеру, если только та не в защитных перчатках. А Дина просто странно ведет себя, не выделяясь более ничем, кроме волос, да и те могут быть у обычной девушки.

Аромат горячего кофе смешался с уличным вечерним холодом, остудившим бок, и запахом мокрого асфальта. Дина обернулась на звук открывающейся двери и встретилась глазами с Ксанфой. Та прохромала к столику. Выглядела она нехорошо.

— Ну, вот и я, — подруга дождалась, когда уйдёт официантка.

— Долго, — прошептала Дина на латыни. — Ты об ушах лишних помнишь?

— Ты права. — Ксанфа ответила на древнегреческом. И продолжила, мешая его, немецкий, русский и латынь. — Всё гораздо хуже, чем мы считали. Ты уверена, что они ничего не подозревают? Меня пытались поймать.

— Тебя видели в лицо?

— Видели. Может, и не узнали, но точно не узнали во мне тебя. Это даже наиболее вероятно, иначе я вряд ли бы вырвалась. Хотя кто знает.

Плохо. Очень плохо.

— Так тебя схватили?

— Угу, — Ксанфа сморщилась, потерев руку. — Машину я потеряла. За мной на маршруте рванулись, пришлось на шоссе заехать, но там ещё хуже. На Гран-Пом чудом съехала. Те сразу отстали, а потом я на засаду наскочила. Рассчитывали на среднюю скорость, а я ещё медленнее выехала. Конечно, развернулась, за мной сходу погнались. Я в кювет, оттуда — на ногах в лес. Маячки с собой, — Ксанфа, наконец, скинула ранец с плеч. — Там меня и сцапали.

— Но ты тут.

— Да. Понимаешь, мы и для себя чёрные ящики. А уж для них... Хотели повалить на землю. По ноге пнули. И в руку вцепились. Я начала падать на бок, но извернулась, упала на колени. Потом прыгнула в корточки, чуть не опрокинулась — попала пятками на ботинки того гада, что меня держал, а они выпуклые. Голову подняла, а у него лицо перекошенное. Видимо, растерялся, увидев, что это не ты. Я, конечно, рванулась. И удрала, полным ходом. Как до города добралась, сняла деньги.

— Молодец, что маячки не забыла. А откуда там засада? Ты же могла где угодно съехать.

— Думаю, выслали из Гран-Пом. Заранее не готовились, если ты об этом. Да и оставалось до него километров пять.

— Это значит, что в Гран-Пом они были. Заранее подготовили людей в разных городках. Это важно.

— Наверное... Кстати, "Аллигатор" может быть ещё на месте.

— Хочешь сунуться?

Кивок.

— Что ж, возможно имеет смысл. Но там же охрана?

— Непременно есть, но что-нибудь придумаем. Можно попробовать подменить машину.

— Легко сказать, — проворчала Дина. — Да и где возьмём?

— Неважно. Смотри, можно так сделать: прикатиться на другом "Аллигаторе", с заглушенным мотором, завести его и рвануть прочь. Потом загнать его в кювет, самим вернуться...

Дина хохотнула.

— Тогда нам не нужно подменять, если добудем другой. Нет, наш лучше, не спорю, но риск разницы не стоит. Однако смысла больше, если приедем на чём-то попроще. Вот только если за нами погоняться не все? С чего им?

— Ну-у-у... — Ксанфа замолчала.

— Смотри — химера! — вдруг послышался громкий мужской голос в глубине кафе. Дина не стала оборачиваться. Очевидно, это о Ксанфе.

— Да ну, с чего ты взял? — ответил девичий голосок.

— А ты на перчатки погляди! Там они когти прячут!

Дина поморщилась. Ксанфа тоже. Когтей у них отродясь не было, а вот с пальцами они часто обращались небрежно, иногда срывая ногти. Боль дикая, так что химеры редко пренебрегали защитой. Эта беда касалась всех: и старших, и семилеток. Что поделать, нельзя всего лишь вторую модификацию людей полностью лишить недостатков. Возможно, когда-нибудь...

Между тем, молодая женщина с малышом лет пяти, до того задумчиво примерявшаяся к полусвободным столикам, подхватила его на руки и потащила к выходу. Глупо. Сознательно повредить человеку цельным гораздо проще, но поди объясни. Сам малыш, напротив, с интересом потянулся к ним, через плечо. Провожая его взглядом, Дина улыбнулась, уверенная, что и Ксанфа тоже не сидит с постным лицом. Почему-то чужое любопытство, неважно на что направленное, радовало их.

Никто больше не сказал ни слова, зато атмосфера заметно остыла, будто стекло витрины куда-то исчезло и вечерний воздух свободно проник внутрь. На соседних столиках спешно допивали содержимое стаканов и чашек, а допив, второпях уходили. Были и те, кто продолжал сидеть как ни в чём не бывало, но таких оказалось меньше. Впрочем, новые посетители продолжали заходить, а из них никто не обращал внимания на двух рыжих девушек.

— Если бы не те сволочи, решали бы дома, — вздохнула Ксанфа. — Ты всё отгрузила?

— Конечно. Жан молодец, хоть и напугал меня тогда. Думала, снова ошиблась в человеке.

— Ты уже жаловалась, — усмехнулась Ксанфа. — Итак, что решаем?

— Новый "Аллигатор" не достать. Что-то другое не пойдёт.

— А "скелет"?

— Он же один. И с его помощью всё равно не унести всё, что нам надо. Знаешь что... Вдоль той дороги есть электролиния?

— Высоковольтная*, — пожала плечами Ксанфа. — А что?

— Попробуем прорваться к машине и уйдём с места.

Ксанфа засияла.

— Уверена?

— Если хватит энергии, и не то можно проделать.

— Воображаю, как эту новость примут!

— Да уж, — рассеянно сказала Дина, прислушиваясь. Тишина казалась неестественной, хотя на дальних столиках беседовали вполне оживлённо. — Хорошо бы всех наших забрать. Если такое творится сейчас, то что же будет через месяц... Нечестно бросить остальных на произвол судьбы.

— Они же знают о твоих опытах.

— Толку? После нас уйти будет сложно. А и уйдут — попадут ли к нам? Миров слишком много. Можно, конечно, прихватить и переделать маячки, но тогда могут не совсем подходящие гости явиться.

— А это уже вторжение будет... — Ксанфа хотела ещё что-то сказать, но её грубо прервали.

— Эй, ты!

* высоковольтная — ещё не придумал, чем заменить.

* * *

— Этот, наверно, членские взносы платит, — пробормотала Ксанфа, увидев юношу, встающего из-за деревянного столика, каких в кафе поставили четыре. Сквозь каждый росла чахлая пальма.

На парне мешком сидела грубая льняная рубашка, выпущенная поверх шерстяных штанов, заляпанных снизу грязью. Цвета мокасин не было видно, но наверняка они не были окрашены.

Компанию юноше составляли такие же субчики, разве что постарше и одетые получше. Они все остались на местах.

— Убирайся отсюда, мутантка! Твоя морда портит нормальным людям вечер.

Юноша приковал внимание многих. Большинство взглянуло на него с ленцой, принимая его речи как посредственное, но бесплатное развлечение. Ещё часть смотрела на него с одобрением. Два-три человека оторопели, и явно не от восторга. В центре таких было бы больше, но чудо уже то, что на окраине нашлись и эти. А на лицах тех, кто был с парнем, отразилось разочарование.

Девушки встали.

— Куда же ты? — он растерянно вцепился в плечо Ксанфы, однако постарался придать голосу уверенность. Через секунду до него дошло, что его поведение противоречит высказанному пожеланию. Ситуация откровенно нелепая. Если он растеряется. Но он нашёлся. — Так просто ты не отделаешься. Я сам вышвырну тебя отсюда.

— А потом вернешься за мной? — уронила Дина.

Теперь он обратил внимание и на неё. Несомненно, он узнал её. Химер почти все естественники знали по снимкам — да и сложно ли запомнить вид четырёх десятков человек, которых откровенно ненавидишь за их искусственность, а прежде — за их незаслуженные бессмертие и способности?

— А ты смелая. Не помню, правда, твоего имени, но ведь оно тебе и ни к чему, правда, номер восьмой?

— А почему не седьмой? Антимах немного младше меня. Вообще-то, если тебе по вкусу индексы, то я 4F. А теперь мы уходим. Пропусти.

— Ну уж нет. Сперва я вас представлю честному люду, — он дёрнул их ближе к стойке. — Мадам и месье, поглядите на жуткий продукт нашей цивилизации, погрязшей в лжеучении.

Начало неудачное. Аудитория подобралась не слишком подходящая для подобных речей. Не то чтобы собравшиеся выразили враждебность — но расположение улетучилось. Пусть деизм втиснут в законы ССАФ лишь в формулировках, а религиозны далеко не все, однако такие намёки на титульный культ не принимались с охотой. Особенно если сводились к теологическим претензиям. К тому же никто не имел ничего против цивилизации. Им хотелось вкусно и часто есть, им хотелось покупать технологичные вещи, они желали иметь под рукой доступ к информации и вдоволь энергии. Такое начало никого не впечатлило.

Юноша понял ошибку, увидев неодобрительные взгляды старших товарищей, и пустился перечислять тезисы из внутренних документов за авторством месье Босолея, к сожалению, неверующего и умеренного, зато обладавшего определённым весом в парламенте.

— Может, вы не согласны, но это должно вас беспокоить! Вы думаете о детях? Что будет, когда Землю заполонят эти твари? Людей не будет! Мутантов надо остановить, пока не поздно!

— Отпусти, придурок, — рванулась Дина. Она выскользнула у него из пальцев, зато в Ксанфу парень вцепился обеими руками.

— У них чувства вывернуты наизнанку. Что за общество получится из нелюдей? А ведь их для этого создавали бессмертными — поскорее заменить нас. Не оставить от нас ничего! Пусть они не могут ни на кого напасть, но этот запрет вложили не ради нас, а ради них! Нужно самим воспользоваться им, пока есть время!

Было бы смешно, если бы не было так грустно. Ну какой "запрет", когда институт до сих пор разбирается с инстинктами? Конечно, "мораль вооружённого существа" была приоритетным качеством, но геном химер собирали, в сущности, наудачу. Вот и перестарались, получив не совсем то, чего желали, к тому же в сочетании с хищническими повадками.

А парень упивался собственной сбивчивой речью. Противно-потный, с бешено бьющимися на шее жилками, он, несомненно, не чувствовал спокойной уверенности. Его слова не имели особенного смысла, он не желал ничего иного, кроме как ощутить бодрящее чувство неверного превосходства и власти над существами, способными, но не могущими ответить. Даже про одобрение товарищей он забыл.

— Прошу внимания, сейчас я наглядно докажу, что они не люди.

В теории он представлял, как это надо сделать. А обвинений не боялся — в обиду его не дадут, даже если все испытания он провалит. О технике же ему сегодня рассказал один старик, который, по его словам, работал с химерами. Лучше всего стоять смирно, чуть повернувшись боком. Можно любую другую позу принять, только если стоять именно так, то химера не только не атакует — чего, конечно, быть не может, разве что оттолкнет или перехватит руку, — но и быстро выйдет из строя, ослабнет, может сорваться в истерику. На это хотелось посмотреть, хотелось проверить. И слова как раз переставали щекотать нервы.

Не отпуская Ксанфу, парень неловко отвесил ей тяжёлую пощёчину, так, чтобы рука подлетела сбоку. Голова химеры мотнулась, и девушка тут же попыталась ударить обидчика. А тот просто подставил ей своё раскрасневшееся лицо. Так выглядят люди перед прыжком на канате. Рука её, уже сжатая в кулак, замерла на полпути — канат выдержал. Ксанфа судорожно вздохнула.

— Видите? — приободрился он. Старик не соврал, ей стало дурно. — Так отреагировал бы человек? А раз это не человек, то почему бы не...

Он ударил её ещё раз. Она почти что ответила, но всё-таки не смогла даже прикоснуться к нему, только задышала чаще и тяжелее, пошатываясь. Парень рявкнул что-то и замахнулся в третий раз, совершенно не обращая внимания на то, что позади него из-за столов торопливо вылезает часть пришедшей в себя публики, а товарищи качают головами.

Но никто до него не успел добраться. Схватившись за покрасневшее от удара горло, он рухнул, сипя. Секунды через три рядом с поверженным врагом опустилась на корточки Дина. Её колотило, зубы выбивали частую дробь. Просидев всего несколько мгновений, она завалилась набок, хватая ртом воздух.

Нелепо запоздало прозвучал чей-то голос:

— Вызовите полицию!

Добавлено [03.07.2011]

Пролог

Дина вновь обнаружила слежку. То ли просто увидела соглядатаев, достаточно неаккуратных, то ли почуяла — особым химерьим чутьём, которого, если ей верить, не существует, — но слежку заметила. Подозрения в этот раз оставила при себе, да только Жан в словах не нуждался. С чего бы ей задёргивать шторы в его доме, даже не спросив разрешения? Дина до сих пор очень предупредительно относилась к чужой территории. К тому же первую минуту химера то и дело норовила обернуться. Другой человек не разглядел бы — настолько аккуратно она вертела головой, — но Жан подмечал и куда более мелкие детали.

Впрочем, всё это были признаки скорее нервозности, чем озарения, которое неуместно вовсе. Ведь девушка уже давно высказала соображение, что за ней и другими химерами бессовестно приглядывают.

— Присаживайся уж, светская львица.

Дина, шагнув было, споткнулась и забавно нахмурила брови.

— От тебя не ожидала. Не смешно. И вообще, я по делу, — она достала из подмышки папку с бумагами.

Принимай Жан гостей, многие опознали бы в новенькой химеру как раз сейчас — сперва, конечно, по перчаткам с гладкими колпачками на пальцах, а отметив их — и по иным мелочам. Вроде тёмно-бордовых волос, даже прозванных в узких кругах "химерьими", отсутствию сколько-нибудь заметной груди и неправдоподобно быстрым движениям. Хотя были и те, кто мог обнаружить уйму странностей и не догадаться, кто перед ними, в лучшем случае приняв химеру за очень вытянувшуюся девочку-подростка.

Таких Жан с удовольствием просвещал. Он гордился знакомством с химерой и совсем не обращал внимания на тех, кто едва скрывал неприязнь и спесь, просто отваживая их.

— Эх ты. Плюнула на старания развеселить тебя, — всплеснул руками Жан. — А почему с бумагами? Слила бы мне в комп, я бы разобрался, пока ты в дороге.

— Не годится. А комп выключи, — Дина уже смелее направилась к креслу.

— М-да. Чувствую, дело худо... Э-э-э, не садись туда, я там гуашь пролил!.. Так куда ты снова вляпалась? Опять институт за вас взялся?

На это Дина только отмахнулась. Жан выключил комп, на всякий случай отрубив и кабель. Химера внимательно следила за ним.

— Камеры есть?

— Да ты не убивать ли меня пришла? — ухмыльнулся Жан.

Девушка потрясающе живо изобразила страдание. Жан немедленно замер в восхищении, скользя жадным взглядом по мельчайшим морщинкам на её лице и стараясь ничего не упустить.

— Как ты себе это представляешь? — она вернула его на землю.

— А это был бы номер... — мечтательно протянул Жан, будто и верно всю жизнь грезил видениями убийства себя любимого. — Газетный. "Химеры убивают". Естественники обрыдались бы на радостях. А твои верные "друзья" — от горя... Камер не припас.

Дина вздохнула.

Устроившись поудобнее в соседнем кресле, Жан хорошенько обтёр синие пальцы пижамой, да и пёстрому от пятен подлокотнику досталось. Покончив с этим, Жан покосился на девушку. Та шлёпнула бумаги на стеклянный столик. Сверху лежала газета.

— О, так ты прессу любишь? — ухмыльнулся он. — Не зря я про газеты вспомнил.

— Читай.

Повисло молчание, какое неуместно разрывать шуткой. Жан вздохнул и послушался. Проскочив взглядом заголовок, он хохотнул.

— Опять новый закон для вас?

— Это не смешно, Жан! Прочти полностью.

Жан вздохнул еще раз и забормотал вслух.

— Угу... Так. Ага, квинтиди... Парламент Свободной Североамериканской... Написали бы ССАФ! Бумагу сэкономили бы. Ограничить некоторые из прав... Что?!

Химера неопределенно пожала плечами.

— Ладно. Извини. Но какие к черту двадцать семь лет на исследование вашей приспособленности к обществу? Босолей что, с дуба рухнул?

— Не только он, — с горечью сказала Дина. — Их там большинство.

— Ладно. О, тут про тебя пишут, — попробовал он взбодрить девушку. Не вышло. Он вздохнул уже в который раз и дочитал-таки статью до конца.

— Ужасно, — подавленно посочувствовал он, не заботясь о том, что слова звучат дежурно: Дина слишком настроена на искренность, какой бы прожженной она себя не мнила. — Он же вас свободы лишает.

— Формально — только нас с Ксанфой. Мы одни совершенно легально дееспособны — кстати, передай матери спасибо еще раз. Но ты и сам понимаешь, Босолей рад бы нас к животным приравнять. А институту мы такими и нужны, в этом нас они защищать не станут. И Босолей даже такой поддержки гнушаться не будет. Неполноценными разумными существами уже назвал — и ничего, рейтинг не упал. Как же, двадцатисемилетнее исследование показало.

— Ну уж нет... Помрет он, пока вас к зверушкам причислит. Но каков гад! — Жан вскочил и забегал по комнате. — Строит из себя добряка, вроде помогает бедным-несчастным модификантам, а сам... Тьфу! Что ты будешь делать? — он снова сел. — Знаешь, в других странах у тебя по-прежнему будут права человека.

— Знаю. Но до них еще добраться надо. Закон пока в силу не вступил, но сам понимаешь... Не выпустят нас. Вон, закон "о регулировании срока жизнедеятельности модификантов" только по формальным причинам не прошел. Это при том, что нас институт активно защищал.

— Верховный Инженер, вас же и четырех десятков не наберется! Ой, извини... — опомнился Жан, когда химера вздрогнула и опустила голову. — Но все равно, откуда такая истерия?

— Механизм мне неясен. А так — у естественников спрашивай. Без них...

— Да все я понимаю. А ты, так просто сдашься?

— Ну нет. Я скроюсь. И Ксанфу прихвачу. Остальных хотелось бы тоже, но это уже опасно. Ты документы просмотри.

Жан послушно взял лист с распечатками. Прочитав его — теперь без комментариев, — он придвинул его к Дине.

— Ладно, я еще понимаю, почему ты пришла ко мне. Больше не к кому. Но, Диан, вот это тебе самой будет гораздо проще!

Химера задумчиво посмотрела на лист с синими отпечатками пальцев, будто увидела его впервые. Потом лицо её озарила догадка — Жан на секунду замер, профессионально приглядываясь, — а бумажка скользнула по стеклу обратно.

— Не проще. Послушай, ты же не думаешь, что формальные права как-то мне помогут?

Жан прикусил язык, но не растерялся.

— Верховный Инженер! Диан, я что, совсем дурак, по-твоему?! Я же пошутил!

— По-моему, это неуместно, — задумчиво пробормотала химера, не пытаясь возмутиться или подыграть, сделав вид, что верит. Жан только закатил глаза: она просто поверила. Дина поняла лишь, что "шутка" неудачна, а что это наспех заглаженная оплошность — даже не подумала. Как-то гадко получилось.

— Ладно. Но нафига, скажи мне на милость, тебе столько оружия? Оно же для вас бесполезно.

— Как тебе сказать. Для охоты использовать можно. Если подготовиться

— А зачем столько? И боеприпасов? Хотя, если ты планируешь в лесах скрываться несколько десятков лет... А боевые газы — тебе тоже для охоты? — саркастически спросил Жан.

— Но ведь как раз их я могу использовать не для охоты!

— Ладно. Я ведь не за свой счет это должен купить? Кое-что могу, в знак дружбы, но весь список...

— Нет, конечно. Я тебе несколько миллионов переведу. Хватит.

— Несколько миллионов... И с такими-то деньгами ты не можешь решить проблему? Да тебя самый махровый естественник за ручку заведет в дирижабль! Откуда у тебя столько?

— Скопила. Забыл, у меня интервью столько раз брали? Я что, бесплатно выступала бы? И... Другие возможности были. А то, что ты предложил — не выход. Извини, если что не так.

— Ладно. Лучше скажи, когда тебе это надо?

— Нониди. На этой декаде.

— Э-э-э... Ладно. Все, вроде? Кстати, кто на этот раз?

— То есть?

— Следил кто?

— Да не заметила я никого. Просто это очень важно, а слежки не может не быть, после таких новостей. Они не могут не понимать, что мы не будем пассивно ждать, пока закон вступит в силу.

— Сдала бы ты их в полицию.

— Во-первых, они почти наверняка с "Пондуса", а я там, если помнишь, числюсь в штате. Во-вторых, будь они каким-то чудом не с "Пондуса" или не имей я к последнему отношения, что мне говорить? "Я модификант типа два, за мной следят какие-то дилетанты, раз даже я их заметила, примите меры"? Это плохо кончится. Для меня. Кстати, Жан. Будет лучше, если никто не узнает подробностей нашего разговора. Тебе-то ничего не будет, а мне могут сорвать планы.

— Ни слова больше! Я все понял и нем как могила!

Девушка улыбнулась.

— Тогда делаем так. Документы оставь себе. Можешь говорить, что у меня мания преследования, только не сканируй их, — Жан тут же пробурчал, что в положении Дины это точно не мания преследования. — Как найдешь все товары — позвони и скажи кодовую фразу. Пусть будет...

— "Клод завёл кота", — Жан озвучил первый пришедший в голову образ. Сам Клод, верно, несказанно удивится, доведись ему подслушать. То-то у него лицо было бы презабавное!

— Годится. Потом... У тебя как с орнаментами?

Сперва Жан не понял, что от него требуется, но Дина объяснила. Она всего-то хотела, чтобы он зашифровал место, откуда и когда забирать подготовленное, рисунком на вазе, а ту ненавязчиво подарил Ксанфе.

Уголки губ разъехались сами собой. Хоть он и нашёл идею излишней, та ему чертовски понравилась. Ведь все знают, что он лоялен к модификантам. Это даже причиняло ему мелкие проблемы, но он терпел и гордился собой. Подарок не вызовет подозрений.

Правда, с Ксанфой он меньше общался, чем с Диной, но кому какое дело? Для постороннего подарок химере — просто подарок, ну может ещё повод постучать себе по лбу, а на деле ваза послужит подробным сообщением. Это было круто. Это было таинственно. И Жану сейчас не терпелось спровадить девушку, чтобы приступить к решению такой интересной задачи.

Дина ушла без особых церемоний. Провожая её до двери, Жан едва не подпрыгивал, предвкушая увлекательную суету. А пока особенную радость ему доставил придуманный лично трюк. Он сунул Дине пачку, похожую на ту, что она оставила у него — сама она до этого не додумалась, — и теперь лучился от гордости.

Когда Дина, наконец, ушла, Жан покрутил в руках одну из ваз, прикидывая, как ляжет краска.

— Вот так, господа, знайте наших! Гм... Кто же у меня понадёжней есть?

Глава 1

* * *

Ксанфа знала, что горе-соглядатаи таскаются за Диной по пятам круглые сутки, не особенно таясь. Объяснения подобной открытости имелись. Во-первых, им незачем прилагать усилий — отражение в зеркале химерам малополезно. Во-вторых, Дина говорила, что "их" отдел собственной безопасности был вовсе не элитным, как можно решить исходя из уникальности химер, а совсем даже наоборот: видимо, в "Пондусе" прилично экономили те средства, что наверняка отпускал на модификантов институт антропологии. А в-третьих, по всей видимости — банальный расчет, мол, ну и пусть химера заметит хвост, что она сможет предпринять?

Однако предпринять можно кое-что. В этот ответственный день, Дина не пыталась стряхнуть преследователей, а просто поменялась с Ксанфой, пока шла перекрасить волосы. Отличный от темно-рыжего цвет волос очень помог бы ей сегодня, хотя для химер такая коррекция внешности была запрещена. Зато ни один парикмахер не обязан требовать документов. Парадокс.

Ксанфа должна была покружить по городу до вечера, затем заправиться, набрав побольше топлива, и подъехать на склад. К тому времени там уже будет вся необходимая экипировка, хотя в наилучшем случае, пользоваться ею не придется. Она нужна только для ненаселенных мест или в слаборазвитом мире. А риск попасть именно туда минимален.

Главный компьютер "Пондуса", в котором стараниями Дины и остающихся химер исполнялись программы, прячущиеся от прочих пользователей, уже несколько раз вышел на точку, где снова и снова удавалось засечь мощное электромагнитное поле. Явно искусственного характера. Несмотря на дрейф координат, поле засекалось всегда. Чертовски удачная находка. Пусть дрейф ничтожен, но касается он сразу всех осей, а даже в миллиметре по четвертой оси миров хватало. Значит, источники поля были сразу во многих мирах — технически развитых. Выйди примерно в эту точку, и попадешь в цивилизованное место. Где о химерах не знают. А и изучат их с Диной лично, так разницу с цельными можно объяснить чем угодно, не сказав ни слова о своей искусственности.

Но все равно, на серьезной экипировке Дина настояла, поскольку не верила в абсолютную надежность данных. Ведь она еще не пыталась передать в ту точку материю, чтобы координаты в филигранно настроенных топомодификаторах — ТМ — вовсе не поплыли. Как потом определить поправку? Не могла она и забросить ТМ-ответчики туда, для фиксации координат. В поле такой мощности работать они не могли, да и в идеальных условиях не работали надежно. Это была бы пустая трата ресурсов. Собрать такую коробочку размером с кулак, полную электроники и специфического материала, ей стоило недель. Возможно, Дина придумала бы еще что-нибудь, но времени не хватало.

Так что дело было за снаряжением. Им Дина сама занялась, а отвлекать слежку попросила Ксанфу. Водить машину та умела. Возможно, не так хорошо, как Дина, а возможно, гораздо лучше. Главное, с этой стороны проблем нет. У нее имелись водительские права, а "Аллигатор-307" она знала как свои пять пальцев.

Утром прошел дождь. Под порывами ветра еще ссыпались с раскидистых деревьев слабые потоки воды, заставляя пешеходов ежится, а автомобилистов — включать стеклоочистители. Потом засияло солнце и лишняя влага исчезла с деревьев. Чувствительные уши Ксанфы разбирали мерное урчание двигателя, усыпляя ее, но она смотрела на дорогу во все глаза. Отражение не привлекало внимания.

Все изменилось за секунды.

Сзади раздался тревожащий рев. Ксанфа мгновенно обернулась, рискуя потерять управление, а увидев стремительно приближавшийся серый автомобиль, добавила скорости, даже не отдав себе отчета в том, почему удирает. Хотя за ней действительно гнались. Два угла — а преследователи все равно сзади. "Аллигатор" оказался мощнее их машины, зато — и это оказалось недочётом — Ксанфа плохо входила в повороты. Смогла бы все сделать на отлично, если бы на ее внимание не претендовало столько объектов или если б она повисла на хвосте у лихача, но ничего подобного не было.

Скоро стало не до маршрута. Попетляв, Ксанфа вылетела на шоссе, чудом не продырявив неповоротливую фуру. Проезжавший "Гекс" послужил ориентиром, и "Аллигатор" удалось выровнять до того, как он столкнулся с соседями. Ксанфа заметалась среди роя автомобилей, каждый из которых приковывал ее внимание хотя бы на мгновение. Она потеряла преследователей.

Снова серый автомобиль проявился в зеркале только вплотную к "Аллигатору". Ещё чуть ближе — и отличить Ксанфу от Дины не составит труда. Сама она опознала марку машины — "Камею". Странно, что в этой тихоходке ее смогли нагнать.

Далеко впереди над дорогой засверкал на солнце желтый знак. Съезд. Это шанс оторваться.

Ксанфа перестроилась в крайнюю левую полосу, и "Камея" прилежно повторила манёвр. До съезда осталось всего ничего. Когда "Ломе" перед Ксанфой ушел вперед, она разогнала "Аллигатор", осторожно сворачивая, а через мгновение спешно дёрнула руль обратно, едва миновав ограждение. Неудача. Или, может, везение. Пусть там жалких несколько градусов, но и перед таким поворотом надо замедлиться, а не ускориться. И почему эта дурацкая ограда так притягивает внимание? Зачем она такая контрастная?

Приходится тормозить: впереди маячит всё тот же "Ломе", а справа машины идут одна за другой. Преследователи же проявили чуть больше назойливости. Химерья реакция с таким посредником, как машина, не помогла: легко просчитав её маневры, они втиснулись между корпусом и оградой, отставая лишь чуть.

Чёрт, что делать? Лицо закрыть, пока не поздно? Объехать их на следующем спуске? Для этого надо разогнаться, а тогда в поворот не войти. При свете дня не войти. Вперёд тоже не пробиться, а в сторону уйти вовсе нереально.

На втором съезде Ксанфа всё же пробует свернуть, по правилам, но "Камея" блокирует дорогу — "Аллигатор" едва не выбрасывает поперёк движения, даром что он тяжелее. Судя по толчкам, две-три вмятины машине досталось.

Приближался последний отросток шоссе. Еще двадцать минут — одна только дорога. За это время, учитывая назойливость "Камеи", Ксанфу попросту остановят. Похоже, единственный выход — свернуть, не сбавляя ход. Конечно, на скорости под триста восемьдесят километров в час* шанс влететь в ограждение куда выше, чем шанс разминуться с ним, но и тот предпочтительней разоблаченной подмены. И Ксанфа может пережить столкновение. Сможет пережить — сможет и удрать. Только бы не запутаться в подушках безопасности. А не переживет — что ж. Зато, может, тело не сразу опознают. Другого выхода нет.

Ксанфа совсем уж перестала обращать внимание на машину впереди, как та вдруг из помехи превратилась в надёжного поводыря. Водитель, наверняка перепуганный творимым позади безобразием, решил убраться с шоссе. Умница! Ксанфа готова вывалить шофёру все ласковые слова, какие только выучила в свое время.

Сложно ли сосредоточиться не на абстрактной дороге, а на вполне конкретном объекте? Только не для Ксанфы. В подсознании забился импульс: "Добыча", — волнение ушло. Руки рванули руль разгоняемой машины. Не отлипая от "Ломе", "Аллигатор" с заносом свернул, почти чиркнув по "Камее".

Скрежещущий удар по касательной в бетонную стенку, взбухают подушки и закрывают обзор. Рикошет, еще удар. Долгое-долгое ожидание и слабый толчок. Ни теряя ни секунды, Ксанфа разорвала подушку перед собой. Правда, для этого пришлось надкусить ее. К этому времени скорость упала, и девушка, не оглядываясь, вдавила педаль газа в пол, чтобы уйти дальше.

Подобного раньше не было. Чем вызвано такое поведение тихих обычно преследователей? Это важно. Надо проанализировать.

Итак, раз: подозревают, что с водителем неладно. Хороший вариант. Как быть? Все просто — не дать их подозрениям подтвердиться. Вроде, сделано. Два: не та слежка. Естественники? Чем чёрт не шутит? Тогда тем более надо гнать подальше. Три: просто исполнители. А что это значит? Есть и наниматели, и другие исполнители. Это совсем нехорошо.

Что бы сказала Дина? Она бы спросила "зачем". Тут больше вариантов. Идентифицировать, убить, захватить, спровоцировать, привести, увести. Шесть версий. Останавливаться на них подробно незачем, но ясно, что при первых трёх вариантах её нужно остановить, при вторых — как раз не нужно. Две возможные стратегии неизвестного противника. Только взаимоисключающие. Плохо. Точнее, плохо, что неизвестны намерения врага. И сам он неизвестен.

Лесная дорога, достаточно прямая для комфортной езды, но всё же огибавшая холмы, открыла очередной поворот. Ксанфа вошла в него на свой лад, сильно сбросив скорость, хотя на пустой дороге могла бы двигаться быстрее. Только поэтому она не влетела в засаду.

Путь перекрыли. Не мобильным шлагбаумом, не "ежами", как это обычно делается полицией — просто оставили на дороге пару машин, поперёк обеих полос. Объехать? Помилуйте, на то и расчёт. Ни объехать, ни даже протаранить: в машинах-то явно сидели люди. С дороги не убраться. За обочинами, на которых к тому же ещё два притаившихся автомобиля готовились запереть мышеловку, — глубокие кюветы, съехать в которые можно, но как быть дальше? Всей мощности "Аллигатора" не хватит на то, чтобы мгновенно выкарабкаться обратно. И хотя он сможет проехать вдоль канавы, мудрёное ли дело задержать его там?

Эх, если б только речка подвернулась... Можно было бы спрыгнуть с дороги, плюхнуться в воду. Но эти ведь не дураки. Речка-то есть, впереди. За четырьмя машинами.

Чего же им надо? "Аллигатор"? Сложно сказать. Зависит от их знаний. Дину? Скорее всего. Её, Ксанфу? Тогда они знают, что это она, или подозревают.

Нет, это мысленный мусор. Это ведь неважно! Что главное? Последствия. Промедлить — получат всё. Вернуться — изменится ситуация, не факт, что в лучшую сторону. Вроде бы там только один автомобиль, но и того хватит. Уйти пешком... Лучше всего, да.

Скверно, в общем-то. В их с Диной планах "Аллигатор" занимал важное место: с прилаженным парашютом не даст разбиться, а будучи амфибией — не даст утонуть. На него погрузили бы припасы, в нём рассчитывали ездить и плавать. С внедорожником хватало возни. Нежелательно оставлять "Аллигатор" теперь. Он — козырь в борьбе с первыми неожиданностями. Конечно, любой тарантас сгодится, только и надо, что парашют навесить на всякий случай... Однако чем это поможет, если они над океаном окажутся? Или посреди озера? "Аллигатор" бросать нельзя. Но только это и оставалось.

Ксанфа развернулась, как могла, благо скорость позволяла, и, проехав с максимальным ускорением секунд шесть, отключила зажигание, освобождаясь заодно от ремней. Соскользнула в кювет накатом и заблокировала ручной тормоз — не будет же она облегчать жизнь противнику? Схватив ключи, ранец с изготовленными Диной топомодификаторами и маскировочный халат, выскочила наружу. Рёв пары двигателей раздавался совсем рядом. Она успела вовремя.

Когда захлопали дверцы, за спиной, среди густеющих деревьев таяло шоссе. Скоро там завозятся эксперты или еще кто... Что ж, пусть поищут. Пусть найдут собак с крепкими нервами, что не подожмут хвосты, обнюхав след. И Ксанфа, и Дина имели возможность убедиться, как реагирует на них это племя, но кроме приёмных родителей с ними никого не было, в институте же внимание уделяли изучению получившихся инстинктов и психологическим экспериментам, а не наблюдению столкновений химер с дикой и одомашненной фауной. Нынче многих ждёт удивительное открытие.

Не успела Ксанфа всласть позлорадствовать, как вдруг ей сжали предплечье, а потерявшая чувствительность из-за растёкшейся боли левая нога перестала служить опорой.

1 — Упомянутые 380 км/ч не тождественны нашим, так как час в этом мире дольше нашего в 2,4 раза. Минута дольше нашей в 1,44 раза, а секунда короче и составляет 0,864 нашей. Отсюда и другие расхождения. Падение с двадцатишестиметровой высоты длится 2,3 нашей или 2,67 местной секунды. Этот промежуток времени примерно в 37,5 раз короче местной минуты, но всего в двадцать шесть раз короче нашей.

* * *

Дина избегала ездить в автобусах. Но впервые она чувствовала там настолько одуряющее чувство свободы, что забыла о дискомфорте. До чего просто — перекрасить волосы в черный цвет, снять перчатки — только за пальцами следи, а то ненароком повредишь. Ну и позволить сведущему человеку намазать под глаза синюю дрянь, от которой зудит кожа.

Правда, к ней сразу стали проявлять повышенное внимание молодые и не слишком мужчины. Ей было приятно, что маскировка настолько хороша, но само по себе внимание ее не ободряло. Оно не могло вызвать никаких других эмоций, кроме раздражения. Смотреть — смотрите, но заговаривать-то зачем? Однако Дина умела терпеть. Про себя она решила, что лучшая тактика — молчание и последовательно придерживалась ее.

Погрузившись в раздумья, она начала перебирать ошибки, сделанные за последний год. Время подводить итоги. В новом мире будет другой опыт, но накопится он не сразу.

Пожалуй, именно год назад ничего серьезного она не сделала. Только полезла разнимать драку, от чего тут же перегрузила ощущения и поплыла. Но ту ситуацию она по косточкам разобрала. Больше так поступать не станет. А вот событие четырехмесячной давности...

Могла она его избежать? Могла. То, что вызвано беспечностью, вообще легко предотвратить. Например, она могла бы взять респиратор. Переместить материю из другого мира сразу в контейнер. Да мало ли что еще.

Но ведь она просто не знала, что у нее есть неизвестные слабые места. Ну да, выхватила из другого мира кусочек мяса с короткой шерстью, кубик не больше монетки. Настроилась на плотное вещество, чего и хотела. Неприятное зрелище, пусть даже заурчавший желудок не согласен, но чего-то в этом роде и следовало ожидать — когда-нибудь. Что в этом могло быть опасного? Тем более, опасного не только для нее.

Конечно, дальше она вела себя разумно. Начала искать способ избавиться от такого приметного "подарка судьбы". Дина всё-таки не в святая святых "Пондуса" находилась — там она не рисковала экспериментировать, максимум задавала настройки, — а в своей лабораторишке, где шастают все кому не лень. От лаборатории одно название, кроме компьютера и фрусти-сборщика2, занимавшего четверть комнаты, визитёр ничего ненароком не заденет. Может, конечно, опрокинуть катушки, трубки с откачанным воздухом и прочий бросовой материал, но ничто из этого комплекс слона в посудной лавке ни у кого не будило. Так что застать ее могли запросто.

Решение было не таким уж плохим — вытряхнуть из бумажного пакета обед и заменить его неприятным сюрпризом, чтобы, подгадав момент, выбросить. Хотя пришлось потерпеть шуточки некоторых насчёт того, что или она пронесла тайком удавленную мышку, или уже разлагается из-за конструктивных недостатков, но Дина заранее к этому подготовилась.

Дальнейшее поведение оказалось еще более беспечным. Контакт с неизвестной органикой, а она, положившись на свой иммунитет, даже не задумалась об угрозе. Ни жар, ни ломота в висках, которые начались ночью, не заставили ее одуматься. Хотя она и поняла, что с телом что-то не так, но прежде она не сталкивалась с подобным.

Впрочем, с этой стороны угрозы больше нет. Теперь она знает, что такое недомогание. Но из-за тогдашней наивности и неопытности, она ничего не поняла и на следующий день вышла на работу. Где уже половина из тех химер, с кем она виделась накануне, тоже бродили будто пришибленные. И у цельных был нездоровый вид.

Дальнейшие действия? Правильные. Уйти домой, ни с кем не контактировать, кроме уже зараженной Ксанфы. Хотя похожее решение принял каждый из модификантов. Химеры не дожидались официального решения — что для них чьи-то указания, а тем более их отсутствие? Это правильно.

Дальше она просто болела. Ксанфа тоже. Институт предложил им помощь. Наверное, правильно отказались. Хотя им обещали хороший уход, а об обременительных контрактах даже речи не вели. Конечно, тем ведь важно знать, что же химеры обрели или потеряли, раз, наделенные совершенным иммунитетом, падают, тогда как цельным лишь недомогается. Кстати, опекуны обоих первенцев — Леандра и Леандры — и некоторых других приняли то же решение. Это правильно. Жалко только, что остальных химер никто не спрашивал. Особенно младших, опекаемых государством.

А что, если бы она согласилась? Судя по рассказам, стерильнее тех палат только полупроводниковые производства. Но все четыре жертвы: Атанас, Дафна, Геба и Леэна — все они были на лечении в институте. Кому такое лечение надо?

Итог? Ценный опыт. Но — четыре жертвы. Не стоит опыт этого. Никак.

Автобус тряхнуло и Дина опомнилась. Пожалуй эти воспоминания уже бессмысленны, они не привнесут в рассуждения нового. И вообще, выходить скоро.

2 — фрусти — приставка, 10-9

* * *

Ксанфа грохнулась. Почти. Видимо, хотели, чтобы она рухнула на бок, но она извернулась, упала на колени. Очень уязвимая позиция. Девушка поторопилась хотя бы присесть, одним прыжком. Не то чтобы это у нее не получилось, но она чуть не опрокинулась — попала пятками на ботинки человека, что ее держал.

К счастью для нее, испугаться или разозлиться не успела. Подняв голову, она рванулась вперед и сторону, выскользнув из цепких рук. Она уже не видела, как сбитый с ног враг встает, кряхтя, и грозит ей вслед кулаком. Не разбирая дороги, она бежала сломя голову, разминаясь с деревьями в последний момент, а то и наталкиваясь на них. Когда в боку закололо, она приблизилась к речке.

Никаких иллюзий у нее не было. В покое ее не оставят. Возможно даже, попробуют выследить с воздуха. Нужно бежать дальше и предупредить Дину. Сейчас девушка жалела, что в спешке забыла коммуникатор Дины в машине. Так она могла бы связаться с ней, и плевать, что ее смогут запеленговать.

Топомодификаторы же она еще не потеряла, и это было хорошо. Но пересечь реку с ними... Не такое у них исполнение, чтобы им это не повредило. Если же швырнуть их на другой берег, — а это ей по силам, — то они просто разобьются. Это почти то же, что ударить по ним. Не найдя подходящего решения, она, отдышавшись, рванула вдоль берега, вверх по течению. Правда, так она, в конце концов, упрется в мост, а там могут быть преследователи. Но проблемы надо решать по мере их возникновения.

Через пять минут такого бега, Ксанфа, зацепившись носком ботинка о какую-то лозу, грохнулась и проехала по земле на животе. Первым порывом было выдрать злосчастную лозу откуда бы она ни росла, уничтожить, но Ксанфа вовремя сдержалась. Некстати было бы перегрузить ощущения прямо сейчас. Однако этот порыв натолкнул ее на одну мысль.

Быстро скинув рюкзак с ТМ, Ксанфа сняла с себя пояс и привязала его к лямкам. Потом, без злобы, сорвала лозу, прикрепив к рюкзаку и ее. Как получилось. Немного поискав, она наткнулась на подходящие ветки и продела их сквозь застежки. Все было готово.

Пробежав по берегу еще немного, она увидела на той стороне подходящее дерево. Раскрутив рюкзак, она метнула его в ту сторону. Рюкзак зацепился за ветки, немного проскользил вниз и, наконец, застрял.

Не теряя ни секунды, Ксанфа прыгнула в реку, машинально уходя как можно глубже, с тем, чтобы всплыть уже у дерева.

* * *

Дина дожидалась своей очереди у гроссиста. Когда коммуникатор пискнул, отметив новое сообщение, она вздрогнула. Ещё не вынув прибор из кармана, она уже предвидела проблемы.

Нет, само собой, мало ли от кого послание? Например, от тайного поклонника Ксанфы. Дико, учитывая генетическую несовместимость цельных и модификантов, фармакологическое половое созревание последних и, как следствие, незрелый в норме внешний вид... Но какая причуда не стукнет в голову нездоровому человеку? С Диной такие неприятности, отнимающие время на недоумённое выслушивание вдохновенных речей, случались уже четырежды.

Ещё вариант — ошибка. Сплошь и рядом случается, что сообщения отправляют неизвестным. Рассеянных полно.

Мог это быть и рекламный текст, от компании, они такое любили. Дине за последний год уже сто семьдесят два таких пришло.

Но сообщение отправил банк. И это плохо. Хотя и хорошо — то, что Ксанфа сумела воспользоваться этой возможностью, а не попалась. Они договорились связаться, если что пойдёт не так, именно посредством банка — чтобы запутать извлечение информации. Так что если даже сообщение получила не одна лишь Дина, неизвестным аналитикам можно только посочувствовать. Ну снят с карточного счёта некоей Ксанфы Эжен один талер и семьдесят восемь су. Что тут особенного? Это если Ксанфу вообще проверяют, она-то к "Пондусу" отношения не имеет.

А для Дины, само собой, особенное налицо. Первая цифра означала слежку. Семёрка — угроза разоблачения. И восьмёрка в конце — пришлось покинуть машину.

Чёрт возьми, плохо. "Аллигатор" утрачен. Есть, конечно, шанс забрать его, но и опоздать возможно. А если машину вскроют, плюнув на все законы? Найдут ТМ?

Поймут ли сразу, что они из себя представляют — неважно. Важно, если поймут, что они с "Пондуса", а хуже всего — когда сообразят, что Дина сделала их сама. После чего легко заподозрить, что установка за последний год иногда использовалась нестандартно, тогда пресечь перемещение, пусть и не разобравшись в деталях, сможет кто угодно. ТМ-то у них.

Для обнаружения неправильностей не нужна даже помощь других химер, — которые всё равно ничего не скажут, солидарные с Диной и осведомлённые о её опытах, — достаточно сопоставить пики расхода энергии с необычными данными регистраторов, вроде скачков давления, температуры и влажности воздуха. Или опросить уборщиц.

А та инфекция, погубившая четверых? Если предположат, что именно Дина послужила причиной давешней остановки "Пондуса", трудно ли понять, что это следствие того, что иногда она таскает туда-сюда килограммы вещества вместо того, чтобы непрестанно искать всё менее энергоёмкие способы их обезвешивания?

Но гадания не имели смысла. Что случилось — то случилось, не изменить, а других данных не получишь, поведение не скорректируешь. Корректировать планы надо прямо сейчас, располагая тем что есть.

Дина взглянула на номер банкомата. Они с Ксанфой помнили наизусть все их номера в этом городе. Да и мир для них во многом состоял из вот таких деталей. Поэтому сопоставить номер и адрес кафе, в которое придет Ксанфа, оказалось секундным делом.

Из кабинета высунулся клерк и сказал скучным голосом, глядя не на нее, но в бумажку:

— Входите, мадемуазель Эж... Эжен? — скривил он губы, быстро окинув ее взглядом, пока еще храня на лице вежливую холодность.

Но Дина его не слушала, спешно удаляясь.

* * *

Встреча в кафе оказалась не лучшей идеей: Дина уделила восприятию собственного поведения людьми гораздо меньше внимания, чем деталям внешности, и, как сейчас поняла, зря. Одно дело трястись в транспорте, другое — сидеть смирно.

Да, она не надела перчаток, только люди невольно присматривались, как она, задумавшись, словно пытается снять ногтями стружку с пластикового столика. Ее накрасили — пожалуй, впервые с тех пор, как на утреннике в одном из европейских городов измазали лицо сажей, вырядив какой-то славянской нечистью, — только не сделали слишком похожей на обычную девушку.

Люди всегда отметят, если кто-то неправильно двигается, отметят, даже не осознав, что не так, а Дина с их точки зрения не двигалась правильно. Слишком инаково воспринимались её стремительные жесты, даже просто скупые движения. Она нескоро поняла, что привлекает внимание.

Свалить бы ошибку на химерью натуру, но пренебрежение человеческим фактором присуще ей самой. Та же малышка Пирра — настоящий живчик — очень хорошо разбирается в людях. И общение любит, которое, видимо, как раз служит причиной её компетентности. А Пирра ведь — тоже химера. Пусть и десятилетняя, ничего это не значит.

Что делала Дина в десять? Придумала на пару с Ксанфой, как добыть денег на путешествие в Старый Свет. Действовать по нему должны были приёмные родители, но те почему-то оставались глухи к выкладкам, несмотря на их совершенную логичность, отсутствие риска, законность и лёгкость исполнения. С каким трудом они доказали свою правоту, которую и доказывать-то не надо бы. Дёргать за ниточки людей — для обеих слишком сложно. А Пирра умудрялась заразить людей своим настроением. Ей не нужно доказывать, она умеет убеждать.

Впрочем, как бы не раздражало легкое внимание, оно не опасно. Потом, Дину всё-таки могли не воспринимать как химеру, пусть и не видя в ней обычного человека. Модификантов ведь не так много, чтобы каждый имел опыт общения с ними, а уж сколько мифов существует... Дина знала о шести, ни один из которых не позволит принять химеру за химеру, если только та не в защитных перчатках. А Дина просто странно ведет себя, не выделяясь более ничем, даже цветом волос.

Запах горячего кофе — не хлебнуть бы, задумавшись — смешался с уличным вечерним холодом, остудившим бок, и ароматом мокрого асфальта. Дина обернулась на звук открывающейся двери и встретилась глазами с Ксанфой. Та прохромала к столику. Выглядела она нехорошо. Хотя дождь прошел еще утром, вся ее одежда была покрыта мокрыми пятнами.

— Добрый вечер. Ну и вид у тебя, Дина.

— Твой не лучше, — прошептала та на латыни. — Ты об ушах лишних помнишь? Ладно, пошли, расскажешь.

Она встала.

— Дина... — замялась Ксанфа. И продолжила, послушно мешая древнегреческий, немецкий, русский и латынь. — Мне холодно. И мокро. Давай тут посидим, я отогреюсь.

Дина не стала возражать. Только села обратно и протянула Ксанфе свою чашку.

— Кофе? Но как же...

— Ты пей. Тебе сейчас нужно что-то мощное.

— Хорошо, — она глотнула и закашлялась. — Меня пытались поймать. Они точно не знают?

— Тебя видели в лицо?

— Видели. Может, и не узнали, но точно не узнали во мне тебя. Это даже наиболее вероятно, иначе я вряд ли бы вырвалась.

Плохо. Очень плохо.

— Так тебя схватили?

— Угу, — Ксанфа сморщилась, потерев руку. — Машину я потеряла. Сперва гнались, потом я на Гран-Пом съехала. А там засада. Рассчитывали на среднюю скорость, а я ещё медленнее выехала. Конечно, я в лес, — Ксанфа скинула с плеч ранец. — Там меня и сцапали.

— Ты же тут.

— Ну, сперва сцапали. Потом рванулась, а разве один цельный меня удержит? И удрала, полным ходом. Речку переплыть пришлось. Но ТМ не макала, не думай. А как до города добралась, сняла деньги.

Сказав это, Ксанфа подержала чашку в руках, старательно отогревая пальцы сквозь перчатку.

— Молодец. Только тебя не беспокоит, откуда там засада? Ты же могла где угодно съехать.

— То-то и оно. В Гран-Пом они уже были. Заранее подготовили людей в разных городках. "Аллигатор" может быть ещё на месте, но теперь...

— Хотела сунуться?

Кивок.

— А может и имеет смысл. Но там же охрану выставят?

— Охрана что. Харон нам AIN достал.

— Так он еще на складе. Как и всё остальное.

— Да, но хуже то, что мы не знаем, с кем дело имеем.

Больше вопросов у Дины не было. Она решила дать сестре отогреться. Та почти допила кофе, и теперь сунула руки под мышки. Это движение не осталось незамеченным.

— Смотри — химера! — вдруг послышался громкий мужской голос в глубине кафе. Дина не стала оборачиваться, только дотронулась до Ксанфы. Та вздрогнула и подняла голову.

— Да ну, с чего ты взял? — ответил девичий голосок.

— По перчаткам, дорогая. Люди таких не носят... Эй, ты там когти прячешь, химера? — хихикнул он.

Дина поморщилась, непроизвольно поджав пальцы. Ксанфа вздохнула. Когтей у них отродясь не было, зато с пальцами они часто обращались небрежно, иногда срывая ногти, а это больно. Так что химеры редко пренебрегали защитой.

Никто больше не сказал ни слова, атмосфера заметно остыла, будто стекло витрины куда-то исчезло и вечерний воздух свободно проник внутрь. На соседних столиках спешно допивали содержимое стаканов и чашек, а допив, второпях уходили. Были и те, кто продолжал сидеть как ни в чём не бывало, но таких оказалось меньше. Впрочем, новые посетители продолжали заходить, а из них никто не обращал внимания на двух девушек.

— Итак, что решаем? — подала голос Ксанфа.

— Новый "Аллигатор" не достать. Что-то другое не пойдёт.

— А "скелет"?

— Он же один. И с его помощью всё равно не унести всё, что нам надо. Если что, мы и сами вдвоем на руках тонну утянем.

— Ты что? Я через десять метров сдохну. Ты, кстати, тоже.

— Тоже верно. Вдоль той дороги есть электролиния?

— Да, — пожала плечами Ксанфа. — А что?

— Попробуем прокрасться к машине и уйдём с места.

Ксанфа почесала лоб.

— Уверена?

— Нет. Но если хватит энергии, и не то можно проделать.

— Воображаю, как эту новость примут.

— Да уж, — рассеянно сказала Дина, прислушиваясь. Тишина казалась неестественной, хотя на дальних столиках беседовали вполне оживлённо. — Хорошо бы всех забрать. Если такое творится сейчас, то что же будет через год... Нечестно бросить остальных на произвол судьбы.

— Мы же вернемся.

— Мы собираемся вернуться. Это не одно и то же. И будут ли они в порядке через несколько лет?

Дина хотела ещё что-то сказать, но её прервали.

— Эй, ты!

* * *

— Этот, наверно, членские взносы платит, — пробормотала Ксанфа, увидев юношу, встающего из-за деревянного столика, каких в кафе поставили четыре. Сквозь каждый росла чахлая пальма.

Она совершенно верно опознала в нем естественника, но промахнулась насчет членских взносов. Впрочем, ей было простительно. На парне сидела грубая льняная рубашка, выпущенная поверх шерстяных штанов, заляпанных снизу грязью. Цвета мокасин не было видно, но наверняка они не были окрашены. Весь его вид буквально кричал о его воззрениях. Компанию юноше составляли такие же субчики, разве что постарше и одетые получше. Вот они, оставшиеся на местах, действительно состояли в партии Естественного Образа Жизни.

Юноша сперва долго собирал волю в кулак, прежде чем начать конфликт. Он откровенно боялся химер, а оттого ненавидел их еще больше. Он знал, что химера, если постарается, может буквально порвать его на куски. Руки отдельно, ноги отдельно. Он знал и то, что химеры не нападают ни на кого. Но почему, и чем для них заканчивается попытка напасть или даже просто лютая ярость или негодование, он узнал лишь сейчас.

Несколько минут назад к ним подсел немолодой уже коренной житель этих земель, — если судить по его виду, — и ребята уважительно освободили ему место.

— Видите химеру вон там? — он коротко махнул рукой за спину.

Вот так и началась недолгая беседа. Он рассказал им о том, насколько противоестественно существо химер. Их собственный организм, вместо того, чтобы собирать силы для атаки, отключается, чем обеспечивает химере массу впечатлений. Потому они и не нападают ни на кого. Хотели бы, а не могут. К тому же, в них вложена — по большей части случайно — противоестественная мораль. Им редко когда в голову придет мысль ответить обидчику.

Юноша слушал с восторгом. Это, несомненно, знали старшие, те, у кого была высокая ступень посвящения, а он узнавал сейчас. Индеец даже рассказал, как можно ударить химеру — не просто унизить, а ударить, это при их-то реакции. Правда, условий очень много, удар получится всегда слабым, но описание техники его заворожило.

И сейчас он шел к химере без страха, паря на крыльях уверенности и чувства собственного превосходства.

— Убирайся отсюда, мутантка! Твоя морда портит людям вечер, — он подчеркнул слово "людям".

Юноша приковал внимание многих. Большинство смотрело на него с одобрением. Ещё часть взглянула на него с ленцой, принимая его речи как посредственное, но бесплатное развлечение. Два-три человека оторопели, и явно не от восторга. В центре таких было бы больше, но чудо уже то, что на окраине нашлись и эти. А на лицах тех, кто был с парнем, отразилось разочарование.

Девушки встали. Их удивило, при чем тут лицо, ведь как раз оно мало чем отличалось от любого другого. Однако, не сговариваясь, они сдержали свое удивление. Им в любом случае пора была идти.

— Куда же ты? — он растерянно вцепился в плечо Ксанфы, однако постарался придать голосу уверенность. Через секунду до него дошло, что его поведение противоречит высказанному пожеланию. Ситуация откровенно нелепая. Если он растеряется. Но он нашёлся. — Так просто ты не отделаешься. Я сам вышвырну тебя отсюда.

— А потом вернешься за мной? — уронила Дина.

Теперь он обратил внимание и на неё. Он узнал её. Химер почти все естественники знали по снимкам — да и сложно ли запомнить вид неполных четырёх десятков существ, которых откровенно ненавидишь за их искусственность, за их омерзительную сущность, а прежде — за их незаслуженные бессмертие и способности?

— О, да тут кто-то нарушает закон? Что, не хотелось, чтобы никто кто-то узнал в тебе мерзкую тварь? Напрасно... Не помню, правда, твоего имени, но ведь оно тебе и ни к чему, правда, номер шестой?

— А почему не седьмой и не восьмой? Шестым был Атанас, — ее голос дрогнул. — Вообще-то, если тебе интересно мое лабораторное имя, то я 4F. А теперь мы уходим. Пропусти.

— Ну уж нет. Сперва я вас представлю честному люду, — он дёрнул их ближе к стойке. Час назад он не рискнул бы этого сделать. — Мадам и месье, поглядите на один из самых мерзких продуктов нашей цивилизации, погрязшей в скверне.

Начало неудачное. Аудитория подобралась не слишком подходящая для подобных речей. Может, они и опасались химер, тем более что в газетах о них часто писали зловещие размышления и очень редко — сжатые информационные статьи, но вот цивилизацию они вовсе не недолюбливали.

Юноша понял ошибку, увидев неодобрительные взгляды старших товарищей, и пустился перечислять тезисы из внутренних документов за авторством месье Босолея.

— Послушайте, я правда очень скверный оратор. Но вы только посмотрите. Нас успокаивают тем, что эти твари от природы миролюбивые и законопослушные. Господи, от какой природы? У них даже нет души. А законопослушность — вот она. Им запрещено пытаться скрывать свою суть, но вот одна, 4F, — он все же воспользовался подсказкой Дины, — наплевала на закон. В который раз? И с какой целью? Для чего ей нужно было проникнуть сюда, замаскировавшись, и что бы случилось, если бы я ее не разоблачил? Вы после этого будете спорить, что химеры — воплощенное зло? Зря, что ли, их так назвали? Химеры — это твари преисподней, и должен сказать, вот им, — он дернул девушек, — такое название очень подходит. Самое их существование должно вас беспокоить! Вы думаете о своих потомках? Что будет, когда Землю заполонят эти твари? Вы же не сможете даже раствориться в них. Людей не будет. Они в лучшем случае вымрут, если их не сожрут! Мутантов надо истребить, пока не поздно! Пусть хотя бы живут столько же!

— Отпусти, придурок, — рванулась Дина. Она выскользнула у него из пальцев, зато в Ксанфу парень вцепился обеими руками. Правда, он не удержал бы ее, попробуй выскользнуть и она, но происходящее и недавно принятый кофе сильно смешали ее мысли.

— Но и тогда — у них чувства вывернуты наизнанку. Что сделают с обществом эти нелюди? Мы вынуждены мириться с их существованием, но мы не обязаны терпеть их среди нас!

Парень упивался собственной сбивчивой речью. Противно-потный, с бешено бьющимися на шее жилками, он, несомненно, не чувствовал спокойной уверенности. Он не желал ничего иного, кроме как ощутить бодрящее чувство неверного превосходства и власти над существом, значительно более сильным, но не могущим ответить. Даже про одобрение товарищей он забыл.

— Хотите, докажу, что это нелюдь?

Знания были еще свежи. А обвинений он не боялся — в обиду его не дадут, даже если все испытания он провалит. Да и не придется ни перед кем оправдываться. Ну не перед этим же институтом антропологии, чьих бывших служащих вообще следовало бы перевешать.

Не отпуская Ксанфу, парень неловко отвесил ей тяжёлую пощёчину. Голова химеры рефлекторно мотнулась, и девушка, вырвавшись, тут же попыталась ударить обидчика. Рука её, уже сжатая в кулак, замерла на полпути. Ксанфа судорожно вздохнула.

— Видите? — приободрился он. Старик не врал, ей стало дурно. — Жесткая программа. А раз это не человек, то почему бы не...

Он ударил её ещё раз. Ей уже было не до ответа, она держалась за стул, пошатываясь и ничего не видя. Парень рявкнул что-то, и замахнулся в третий раз, совершенно не обращая внимания на то, что позади него из-за столов торопливо вылезает часть пришедшей в себя публики, а товарищи качают головами.

Но никто до него не успел добраться. Схватившись за покрасневшее от удара горло, он рухнул, сипя.

— Не доказал, — загудел чей-то бас.

Секунды через три рядом с поверженным врагом опустилась на корточки Дина. Её колотило, зубы выбивали частую дробь. Просидев всего несколько мгновений, она завалилась набок, хватая ртом воздух и теряя сознание.

Нелепо запоздало пропищал ненатурально высокий голос:

— Вызовите полицию!

Глава 2

* * *

Ватные ноги не удержали Дину. Голова кружилась от воздуха, обжигающего и вязкого. Уши горели, глаза видели только темные всполохи и тысячи несвязанных фрагментов, количество прикосновений одежды к коже сводило с ума, как, впрочем, и количество звуков, запахов и других раздражителей. Мысли захлебывались в потоках бесполезной информации, но совсем не думать Дина не умела.

Как нелепо, а? Но надо убраться, да поживее. Встать. Будет новый перегруз — наплевать, только бы равновесие не подвело. А то пока не повернуться.

Шаги. Интересные звуки. Скрип, шарканье. Черт, утомляет слушать. Может, ну их всех? Не ехать к складу? Спа-ать. Сдавить голову достаточно сильно. Поймать облегчение. Какая разница, что сделают? Нет разницы.

Шагов нет, но слышно дыхание. Тихое и отчетливое. Человек? Зачем подошел? Не видел химер? А как опознал? Удивило происходящее? Тогда почему только одного?

— Что это с вами, девочки?

Звуки. Голос. Женский или мужской? Последнее. Слова? Даже осмысленные. Хорошо что не частит, и можно обдумать. Отделить от шумов.

Надо бы что-то ответить. Или не надо? А если да, то кому надо? Ей, Дине? Нет. Тогда молчать. Какой хитрый, ему надо, а отвечать другим. Не дождется.

Прикосновение. Ледяное. Вот это зря. Неприятно. Верховный Инженер, до чего же невыносимо неприятно. Негромко зашипеть. Для этого не надо напрягаться. Получилось неубедительно. Теперь прикосновений два. Хотя и непонятно, где. Ой, с телом что? Упало? Нет, оно лежало. Значит, изменили положение.

— Пойдём-ка отсюда, — пророкотало над ухом.

Идти? Надо? Да, надо. А как? С этим сложнее, стоит обдумать. Времени только нет. Тогда чуть-чуть подождать. Пока зрением можно будет воспользоваться.

Прошли минуты — так показалось Дине. Когда же чувства ослабли настолько, что не мешались и не путались, она поняла что перебирает ногами. Дина узнала шнурки на ботинках Ксанфы. Где-то там болтался и ранец подруги. Она определила это по нашивке. А еще были лишние ботинки, чужие. И такие же пуговицы. Выводы последовали незамедлительно: посторонний человек.

Кроме редких узнаваемых объектов, мир был наполнен смесью темноты и света. Темноты сейчас было больше. Голову обдувал то ли сильный, то ли слабый ветер, неприятно шевелящий волосы и ресницы.

Одно из пятен света, похожее на стальной блик, приблизилось. Стук, скрип. Машина? Похоже. Тело меняет положение, и картинка скакнула. Снова дезориентация.

Кто-то прикасается к рукам. Уже успех — чувствуется, где прикоснулись. Треск. Или не треск? Угадывается руль и торпеда. И пара сидений впереди. Дверь чувствуется на ощупь.

— Ну, ты даешь.

Кто дает? Что дает? Может, она, Дина, тоже хочет.

— Что поделать. Забыл, что ли, кто я?

Как это кто? Дина Эжен. Некоторые обзывают Диан, Дин, а то и вовсе Диана. По документам изначально 4F. Глупый вопрос.

Толчок. Тяжесть и головокружение. Звуки, притом неразборчивые. Может, стоит лечь? Не получается отчего-то. Гм, почему "отчего-то"? Некуда ложиться. Однако, как будто легче разбираться с тем, что в поле зрения. Пожалуй, последствия перегруза откатываются. Тогда надо вступать в контакт. Только стоит обдумать, как, что спрашивать.

Так. Узнать, где они сейчас. Вряд ли отъехали далеко. Так, а может, сперва осмотреться? Но ведь время уходит! Значит, узнать, где, куда, а дальше по ходу разговора.

— Добрый вечер, — выдавила она из себя. Начало хорошее, нейтральное.

— Э-э... Ну, добрый. Ты как? — это водитель. А ведь есть еще человек. Сидит справа от Ксанфы.

— Плохо. Но ненадолго.

— Славно. Как же это тебя угораздило?

— Это сложный процесс. Не могу объяснить. Вкратце. Но это нормально.

— Вот уж не сказал бы. Может, вам в больницу надо?

— Нет. В больницу не надо. Мы химеры. Для нас это нормально. Хотя неприятно.

— Настоящие?! Надо же. А сама-то черненькая. Чего на свете не бывает.

Дина похвалила себя за начало разговора и стала подбирать следующую реплику. Старик, а теперь она видела, что это старик, не торопился помогать ей.

— Все так. Куда мы едем?

— Вообще-то ко мне на ферму. Там безопасно.

Какая еще ферма? Зачем она им, когда необходимы два совершенно определённых места? Непорядок.

Дина возмущенно зашевелилась.

— Но нам нечего там делать! Тем более, это чужая ферма.

Тот только хмыкнул.

— Ну, я ж вас спас, так что не такой уж я вам и чужой. Отсидитесь. Ты ж человека чуть не убила.

— Да? — оживился сосед Ксанфы. — Да ты вообще авантюрист.

Дина не обратила внимания на его слова.

— Я ведь ни в чём не виновата.

— Кто ж тебя спросит? — заявил сосед. — Потом, я Пэчуа верю.

— Да какое вам дело?

— А вот его спрашивай, зачем он с вами связался, — молодой человек махнул рукой и взялся за сиденье впереди.

— Люди должны помогать друг другу, — опять ответил шофёр. — Как же иначе? Вы, правда, не люди, но это я только сейчас узнал. Так, Люка?

— Конечно.

— Мы люди! — на это старик только хмыкнул. — И почему вы считаете, что там безопасно?

— Да потому что там безопасно. Сами увидите.

Утверждение в качестве собственного обоснования? Да что у него с головой? А еще за рулем.

— Странно. Но спасибо. Мы вам благодарны...

— Благодарны, — внезапно поддержала её приходящая в себя Ксанфа, судорожно растянув слово. Ее забила крупная дрожь и она не могла поднять головы.

— ...но предпочитаем действовать сами. Вы же совсем не интересуетесь, чем располагаем мы! А мы не понимаем вас. Поэтому мы, — она взглянула на Ксанфу, — мы отказываемся от предложенной помощи.

Старик кашлянул. Сосед Ксанфы заржал.

— Да ну? А сколько вам лет-то? Что-то вы хоть и дылды, но по фигуре малявки малявками. Про манеры молчу.

— Мы обе полносовершеннолетние. Выпустите нас, пожалуйста.

— Ну высажу я вас. Что дальше? Свидетели того, куда мы выехали, есть. Вы не люди, значит, за вас возьмутся серьезно. Ну?

Сейчас он говорит куда более адекватно. Только опять не людьми назвал. И что ответить? Как же тяжело иногда дается общение!

— Мы не можем неизвестно где отсиживаться. У нас дела. И цейтнот.

— Так в чем дело-то! Помогу. Только мне надо по своим делам сперва. Я как-то не рассчитывал, что подберу кого-то. Потерпите?

Время — восемь часов, шестьдесят три минуты. Склад закрывается в девять. Тридцать семь минут.

— Мы не можем. Высадите нас.

— Ладно. Только попозже, хорошо? Тут запрещено. Да и задерживаться мне нельзя.

— Мы и не задержим вас, — неуверенно сказала Дина, пытаясь вспомнить, мимо каких запрещающих знаков они проехали.

— Потерпите минут десять, ладно?

— Но это долго.

— Успеете.

Спор надоел. Какие ещё аргументы подобрать, Дина не знала. Она высказала их вполне достаточно. Ну почему он не слушает?

Ладно. Если слова ничего не меняют, надо просто сделать по-своему. Дина сидела слева, у дверцы. Она попыталась дёрнуть ручку — они ехали не настолько быстро, чтобы химеры не смогли выскочить из машины без риска серьёзно травмироваться. Но она не смогла выпростать ни одной руки. Онемели?

— Что за чёрт? — запаниковав, она невероятным для цельного образом изогнулась и шарахнула в дверь ногой.

— Ты чего?!

— Выпустите нас немедленно.

— Ты чё творишь? — опомнился сосед, дернув ее за ногу. — Это не твоя машина!

— Мне наплевать, — совсем не наплевать, но она заранее подготовилась произнести именно эту фразу. Конечно, примут в штыки, опешат. Ведь она им обязана. Дине и самой не нравилось ее поведение, однако времени действительно не хватало. Нужно было успеть не только покинуть машину, но и как-то добраться до склада. — Я в своём праве. Выпустите сию секунду.

— Нехорошо, — ну вот, что и требовалось доказать. Уже даёт оценку словам. — Мы вам помогли, а ты что?

Прав ведь... Прав? С точки зрения эмоций — прав. Но с точки зрения логики — нет.

— Нет. Помощь такой не бывает. Слушайте, я последний раз прошу. Если не выпустите, то я... Я вас ударю!

Старик захотел что-то ответить, но его опередил парень:

— Ты? — рассмеялся он. — Ну-ну.

Он толкнул в плечо Ксанфу — чтобы химеры завалились набок. Дина уже поняла, что происходит, достаточно быстро, но, увы, не заблаговременно. Ее прижимала двойная тяжесть, сама по себе не страшная, зато руки еще не слушались.

— Удобно? — обратился он к Дине.

Почему он такие глупые вопросы задает?

— Нет.

— Да? Это не предел. Так что попрошу не делать попыток выбраться. Я вооружен. Полежите теперь так, мне спокойнее будет. Недолго уже. Наручники порвать не пытайтесь, под вас сделаны. Хотя, мне-то что, хотите — ломайте руки.

Наручники? Когда же они на ней оказались?.. Память услужливо подсунула ощущение холодного металла на запястьях. Только тогда Дина не могла опознать прикосновение.

— Это незаконное ограничение свободы и оно карается по закону, — наудачу попробовала она. Вдруг проникнется?

— Какие вы грамотные, — притворно восхитился он. — Но во-первых, это только на людей распространяется, и никто из фараонов не захочет с таким делом связываться. Во-вторых, через несколько дней в моих действиях не будет состава преступления даже официально, — подмигнул он.

— Вы кто? — Дина сказала это твердо, но она очень испугалась возможного ответа.

Тот только хмыкнул.

— Ты что же, правда думала, что за подобными экземплярами не будет пристального наблюдения? Или ты считаешь, что в вашей паршивой собственной безопасности лучшие из лучших, а за этой, — он ткнул пальцем в Ксанфу, — вообще никто не следит? Это обижает, знаешь ли.

— Обижайтесь, — ответ ничего ей не дал, и ее тревога только возросла. — А едем мы куда?

— Не болтай. Побереги силы... Хотя нет, вот этого не надо.

— Нам невозможно навредить другим.

— Угу. А кто-то только что совсем другое говорил.

— То была особая ситуация. И я преувеличила.

— Так вы еще и врать, оказывается, умеете, — оскалился парень.

— Умеем. Где мы сейчас?

Он промолчал. Терпеливо выждав несколько секунд, Дина повторила вопрос.

— Мне надоело. Заткнись. Пожалеешь ведь!

— Так где? — вступила оживающая Ксанфа.

Парень не стал ожидать, пока химеры выдохнутся, а просто ударил Ксанфу. Та стиснула зубы, потом вдруг расслабилась. Ей наверняка не хотелось опять уплывать.

— С нас хватит и полуживыми вас дотащить. Ясно?

— Это — ясно. Но зачем бить?

— А затем, — он ткнул Дину дулом пистолета под ребро, несильно, но постаравшись причинить ей боль, — что мы — не вы. И чем сильнее я вас обработаю, тем легче с вами управиться потом. Лучше так, чтобы вы сами не шли.

— Есть же транквилизаторы, — прохрипела девушка. Пистолет мешал дышать, да и без того ребра ей сдавили.

— Нет, надо же? Сами подсказывают. Мы слушаемся, полагаемся только на эту дрянь, они ее быстро переваривают — и сбегают. А нам нечем их остановить. Нет, дорогая, гарантированная дезориентация лучше. Ну и ваша неспособность двигаться. А что для этого надо? Правильно.

Удар. Больно-то как! Она возмутилась и закипела. Рывок, совершенно бессмысленный, но такой ожидаемый. И опять реальность рассыпается на фрагменты.

Жарко и душно. Голос. Люка? Ну да, он. Смысл? Грустный смысл, вообще-то. А говорит громко, разборчиво. Люди так обычно говорят? Очень редко. Тогда это специально. Возможная цель? Деморализация.

Чуть только взгляд девушек становился осмысленнее, Люка выжидал и снова следовал ряд ударов. Доставалось обеим. Следить за временем им стало невозможно. За дорогой тоже. Только слух почти не перегружался, но это от него было мало пользы.

* * *

Флореаль для Харона начался неудачно. Первую декаду ему откровенно мешали заниматься любимым делом. При том, что требуемый объем работ он делал, но от него хотели еще большего. Добиться не добились, но надоели.

Зато потом пришла Дина с просьбой. Не помочь младшей он не мог, к тому же просьба оказалась интересной. Сестре нужны были AIN, Боа, DAX, ботулотоксин и прочие вещества, которых она нигде больше не могла достать.

— Хорошо. Я смогу. А зачем тебе? — поинтересовался он, соглашаясь.

— Мы с Ксанфой уходим. Ты знаешь про мои опыты?

— Знаю. Меня с собой возьмете?

— Нет, — Дина грустно качнула головой. — Трое более уязвимы, чем двое. Особенно парень. Артемида рассчитала вероятность выживания — тоже хотела с нами. Больший шанс выжить только у серьезной группы, но этого мы не можем себе позволить. Нам не по карману достаточная экипировка. А иначе я бы у тебя эстрадиол и прочее попросила.

Фраза про карман его смутила, но потом он вспомнил ее значение. С языками у него всегда были мелкие проблемы. Грамматика не вызывала осложнений, лексикон тоже, но иносказания не давались ему совершенно, кроме заученных фразеологем. И чаще всего это касалось родного языка. Насколько может быть родным язык для того, кто не использует его для мышления.

Геба, когда еще была жива, как-то пыталась формализовать для него непонятности — все химеры, кроме разве что Пирры, так делали, только мысленно — но усвоить не получилось. Да и разве он сравняется с той же Диной? Она-то помнила множество приемов для извлечения скрытого смысла или понимая намеков — и она никогда не забывала их применять. Ей это было интересно. Харону — нет.

— Ну, Дина, у тебя, наверное, доступа к нужной информации нет, — ответил Харон, расшифровав ее слова. — Или ты не интересовалась. Вам не эстрадиол нужен, а...

— Харон, я же в сослагательном наклонении говорила. И ты бы все равно именно то, что надо синтезировал, будь это нужно. Но нам это не нужно.

— Хорошо. Так когда?

— Уходим в нониди, так что днем раньше.

— Заберешь сама?

— Нет, узнай у Жана Брюне, на какой склад отсылать. Только не спеши пока к нему обращаться, я еще собираюсь договориться с ним. Все равно у меня к нему огромная просьба. Сможешь с ним поговорить сам? Или хочешь, Ксанфа посредником будет?

— Лучше, если Ксанфа, — вздохнул Харон. Возможность общения с посторонним пугала.

— Хорошо. Тогда я попрошу его все сообщить ей. Кстати, вот. ТМ-ответчики. Спрячь один где-нибудь в открытом месте, но подальше от чужих глаз, а второй держи при себе, если что — уничтожай. Знаешь, как?

Чужие глаза Харон вовсе не собирался прятать, а потому такое предложение его озадачило, прежде, чем он сообразил, в чем дело.

— Да. Вы вернуться хотите?

— Ну не бросать же вас навсегда?

Через несколько дней к нему в квартиру деликатно ворвались Ганимед с Амальтеей. Деликатно — потому что не сошли с негласного маршрута, по которому обычно перемещались гости, зато сделали это быстро и шумно. Этих двоих как создали вместе, так они почти и не разлучались. Им вдвоем интереснее, чем с другими. Кроме Леандра с Леандрой, только они и держались вместе, остальные предпочитали общение не со своим двойником, а с кем-либо другим. Самому Харону нравилось общаться с Диной, Никомедом, а раньше еще и с Гебой. Рядом с Ксанфой было уютно, но и скучно.

— Смотри! — сказала Амальтея.

— Новости? Я только "Бюльте де Шими" читаю.

— Но это нас касается.

Заинтригованный Харон быстро прочитал статью, в которую ткнул пальцем Ганимед. Задумался.

— Это что же получается? Не понимаю, как такое могли принять.

— Смогли. Бедные Ксанфа и Дина, — вздохнула Амальтея. — Зачем они тогда в ССАФ вернулись? Теперь все потеряли.

— Да нет, не все, — растерялся Харон. — А потом, они в другую реальность собираются. Дина что-то с пространством придумала, я не понял деталей. Но математика процесса впечатляет.

— И меня, — согласилась Амальтея. — Но я еще физический смысл понимаю. Мы с ней обе на "Пондусе". Это здорово, то, что она сделала!

— Так сделай свое и возьми нас. Возможно, мы все так спасемся?

— Но я же не могу свободно пользоваться своим счетом! А это ведь важно. Допустим, в новом мире людей нет. Только зверье, которое эволюционировало во что-то непотребное. Тогда: нет инфраструктуры, которой можно пользоваться. И просто подождать лет двести-триста, пока та разовьется — тоже нельзя. Нужно чем-то снаряжать ружья — ты долго без таурина протянешь? — Харон хотел упомянуть животноводство, но Амальтея не слушала. — Нужно чинить станки и изготовлять детали. Нужна автономность, а она больших денег стоит. И касается только низких технологий, остальное следует запасать.

В целом, Амальтея убедила Харона. Зато когда он рассказал, что сестры собираются за ними вернуться, Ганимед и Амальтея оживились, пообещав обнадежить остальных.

Еще через пару дней он отправил два контейнера по адресу, который ему дала Ксанфа. В контейнерах лежали тщательно упакованные баллоны, герметичные коробки и прочие сосуды. Харону пришлось истратить значительные запасы недешевых реагентов, но поскольку принадлежали они государству, он считал, что вправе это сделать, после того, что устроили ему и прочим модификантам.

А на следующий день, когда Харон возвращался домой с работы, его вдруг схватили прямо на улице и, прежде чем он поинтересовался, в чем дело, затолкали в машину. Там он попробовал вырваться, а когда его ударили, разозлился, и следующий рывок просто отключил его. В таком состоянии его и поддерживали. В конце концов, похитители доехали до какого-то фургона, выволокли Харона и сковали его так, что он даже выпрямиться не мог. Потом втащили внутрь. Там уже сидела Амальтея, так же скованная по рукам и ногам. Когда дверь закрыли, фургон тут же тронулся и запрыгал по выбоинам.

— Харон, у тебя при себе ингибиторов адреналина нет? — спросила Амальтея на латыни.

Вопрос не такой уж и праздный. И даже более того, у Харона они с собой были. Но — их отобрали.

Ответить Харон не успел, один из конвоиров ударил Амальтею прикладом:

— Не разговаривать!

Амальтея сжала кулаки и тут же осела, колотя зубами.

Через полчаса машина остановилась. Значит, скоро или их выгрузят, или кого-то еще впихнут. Догадка подтвердилась гудением двигателя еще одной машины и шелестом шин.

Конвоиры вышли и заперли фургон.

— Харон, это ведь не естественники? — спросила Амальтея, неожиданно задрожав.

— Мне неизвестно. Я допускаю, что это не они.

Разговор прервали. Громыхнул замок, один из конвоиров залез внутрь и наставил на химер оружие. Второй, тоже забравшийся к ним, целился из громоздкого пистолета в двери. Третий и четвертый затащили внутрь Леандру. Все четверо снова вышли, а через несколько минут точно так втащили и Леандра. И фургон снова тронулся.

Еще через час машина притормозила и развернулась. Конвоиры снова вышли, заперев их.

* * *

Когда Дина угадала торможение машины, она не могла сказать, много ли времени прошло. Кровь перенасытилась адреналином и прочими гормонами, так что даже слух временами не мог ничем ей помочь. Потом-то она сможет спокойно проанализировать воспоминания, но сейчас она не имела доступа к собственным чувствам.

Внезапно она отчетливо ощутила несколько касаний сразу. Где и как к ней прикоснулись, она не могла сказать. Но по тому, что ощущение положения тела снова подвело, сообразила, что ее вытаскивают из машины.

Куда же тащат? Непонятно. Хорошо бы выяснить, но как? И у кого? И что будет потом?

Хотя о последнем ей думать не хотелось. Как раз это и так было ясно. Незавидная роль подопытного кролика. А те редко долго живут.

Если же это институт, то все равно, приятного мало. Кто знает, во что выродится общество лет через пятьдесят? А они будут под замком, если еще живы. Разве тогда до них не доберутся? Потащат за руки-ноги, как сейчас... Что?!

Способность распознавать вернулась так неожиданно, что Дина вздрогнула. Её несли. Оживающие руки болтались за спиной, саму ее держали за подмышки и за ноги. Почему вернулась чувствительность? Неважно. Вернулась — и порядок. Может, мозг приспособился. Или железы утомились. Но пока её не обездвижили, нужно действовать.

Она рванулась.

Щиколотки крепко держал тот, что помоложе, Люка. Держал он на совесть, а старик оказался слабее и выпустил её. Дина грохнулась об асфальт лопатками, едва не вывернув руки. Если бы она не нагнула шею, то дело кончилось бы разбитым затылком. Но, хотя она и успела, и без того от боли сознание помутнело. Люка, между тем, не удержал равновесия и, выпустив одну ногу, стал заваливаться вперед.

Еще плохо соображая, что к чему, Дина оттолкнула надвигающуюся массу ногами. Хватка на правой щиколотке исчезла.

Присев, Дина огляделась. Люки не было видно. Он должен был валяться где-то тут, но выискивать его не хватало времени. Она сидела между машиной и грузовым фургоном, окруженная полудюжиной людей в незнакомой форме и с автоматическими карабинами. Двое из них держали их наизготовку. У одного в руках была устрашающего вида конструкция из цепей и замков. Еще трое просто чего-то ждали. А старик был седьмым, хотя и хуже вооруженным.

Дине не хватало времени даже на то, чтобы выругаться. Она подпрыгнула так высоко, как только смогла, рискуя переломать ноги. Старик, с которого она не сводила взгляда, выхватил неуклюжий пистолет, и под ней прожужжал дротик. И еще четыре, выпущенные другими стрелками. Эти все-таки успели сделать поправку, едва не зацепив Дину, но, хотя она и не поднялась выше двух метров, целились они слишком низко.

Снова опустившись, Дина проворно катнулась колобком, ближе деревьям на другой стороне дороги. Старик и еще четверо бросились к ней, но она, откатываясь, уже успела перенести руки из-за спины вперед. Мельком бросив взгляд на наручники — такие ей и вправду было не порвать, — Дина оттолкнулась от асфальта, приняв вертикальное положение. Конвоиры остановились, будто налетели на стену. Дина попятилась мелкими шажками. Они не подходили ближе, но с каждым ее шагом они невольно поднимали карабины.

— Стой! — крикнул старик. — Не балуй. Сдавайся. Никто тебя не обидит. А еще шаг сделаешь — останешься калекой лет на пять.

Дина подчинилась. То есть, перестала пятиться. Что касается сдачи, тут ее не убедили.

— Не хочу сдаваться. Я вам не верю.

— Ты все равно нам ничего не сделаешь. По крайней мере, так просто. Сама знаешь, твои же гормоны выведут тебя из строя. А это неприятно, я слышал. Лучше сдайся. Ты собственность государства, если пока не на бумажке, то по всем моральным законам точно.

Государства? Тогда это не так страшно. И все же, старик был неправ, о чем Дина ему и сказала.

Тот махнул в ее сторону рукой и скомандовал:

— Огонь!

— Гад, — констатировала Дина, напрягая мышцы.

Первый выстрел ничего не дал. Нет, она, конечно, не видела пули, но вспышку-то не заметить трудно, а значит, можно уйти. Проще всего упасть. Но упасть быстрее, чем притянет Земля — это очень крутой фокус. А фокус требует подготовки и реквизита. Ни того ни другого под рукой не было, потому Дина, наоборот, прыгнула вверх и назад, к ближайшему дереву, до верхушки которого было несколько метров от того места, где она стояла.

Конечно, мышцы тут же свело судорогой. Конечно, она повредила связки. Все-таки за несколько сотых долей секунды выйти за пределы зоны поражения — это невероятно быстро, она при меньшей скорости могла бы смотреть фильм и видеть движение, а не дергающиеся картинки. Хотя это и настолько же опасно, насколько быстро. Но выбора не было. В то место, где она только что стояла, уже впилось несколько коротких очередей. От грохота заложило уши.

Едва схватив подходящую ветку, она рванула себя вглубь леса, изменив траекторию и немного добрав высоту.

На пути вниз ей расцарапало лицо, потом она шлепнулась на землю. И на руке, и на ногах мышцы собрались в болезненные комки. Суставы болели не меньше, одну ногу она, похоже, вывихнула.

Дина отползла в кусты, чтобы прийти в себя. Вряд ли те гады будут в ступоре дольше пары секунд, а она пока что недалеко от них.

Как она и ожидала, преследователи появились очень скоро. Пока что двое, остальные ломали кустарники в стороне. Пара тихо переговаривалась, и Дина перестала разминать сведенные мышцы, чтобы не звуком привлечь внимание. Боль пришлось терпеть.

— Смотри. Эта тварь где-то тут.

"Тварь — это я", — догадалась Дина, аккуратно приподняв голову. Она сразу заметила яркий фонарик, чей сноп света уперся в землю, выделяя изломанные ветки и разворошенные прошлогодние листья.

— Видишь след? Ползла. Кстати, раз ползла, то даже убежать не сможет. Так что расслабься.

— Так остальных не звать?

— Ну... Береженого бог бережет. А то возьмет, да и оторвет тебе башку. А что? Силы у нее хватит, а что их бояться нечего — не верю я в такой бред.

— Ты это брось, — пробормотал второй, заоборачивавшись, но сразу приободрился. — Стой, она ж в наручниках. Смотри, может, там?

Его палец показывал прямо на Дину. Тут же ударил в глаза свет фонаря, но со стороны дороги раздался выстрел, и кто-то закричал. Луч прыгнул в сторону. Оба парня замерли.

— Проверь, — скомандовал первый. — Я проверю куст, — он щелкнул оружием.

Второй промолчал, тихо скользнув к дороге. Его напарник шагнул к Дине, стараясь ступать неслышно. Почему он боялся выдать себя — сложно сказать. Они же только что переговаривались. На его месте Дина подскочила бы к кусту одним прыжком, потыкала бы палкой. Хотя она вряд ли бы оказалась на его месте.

Раскат нескольких выстрелов, приглушенный вскрик в той же стороне — и вот он развернулся, задышав чаще. Под ним затрещали сухие ветки. Дина, не отвлекаясь, продолжила осторожно мять мышцы. Судорога отпускала их.

Еще выстрел. Одиночный. И в ответ затарахтела очередь. Одна шальная пуля срезала ветку над Диной, другая разбрызгала кору дуба неподалеку — щепки посыпались на голову, а остальные пули находили свои цели то ли впереди, то ли далеко в стороне. Её преследователь залег, и, казалось, уже забыл про то, что ищет Дину. Да он и верно забыл, потому что приготовился броситься вперед.

У Дины не было сил. Болели мышцы, болели кости. Но кто бы ни стрелял, это не надолго, и удобный момент уйдет. Дина нащупала носком ботинка толстый корень, зацепилась за него и потянулась скованными руками к врагу, раздвигая ветви куста. А потянувшись, обхватила ноги и дернула за них изо всех сил, напрягая здоровую руку.

* * *

Очнувшись, Ксанфа сообразила, что теряла сознание, а не просто перегрузила ощущения.

Поначалу было тихо. Потом затрещали выстрелы. Девушка еще не очень уверенно ориентировалась, но достаточно, чтобы сообразить, что автомобиль пуст, а стреляют не так уж и далеко.

— Дина? — позвала она шепотом.

Тишина. Только вдалеке — топот и треск веток. Долго рассиживаться не имело смысла. Кое-как улегшись на сиденье, Ксанфа протащила наручники под ногами вперед. Стало легче, и она огляделась.

Это была одна из загородных дорог: с двух сторон высился лес, который раскинулся почти на все окрестности города. Уйди в чащу — и ты в безопасности, как уже случилось сегодня.

Проблема в том, что мало спастись, надо покинуть пределы ССАФ. В крайнем случае, уехать в другую страну. "Аллигатор" придется оставить. Запасы придется бросить. Хотя желательно прихватить материалы для работы Дины. Ведь химер запросто пожелают достать и на другом континенте, а так останется еще один путь к отступлению.

Вот только в других государствах не достать столько оружия. Все, что они собрали, кроме разве что пневматики, запрещено во многих цивилизованных странах. А ту же пневматику ввезти — уже преступление. Про баллоны с горчичным газом, хлором, и нейропаралитиками вообще речи нет. Даже в ССАФ это причиняет проблемы, даже цельным. Это уже ОМП, хотя и не такое полноценное как запрещенный "Жнец". Алкалоидные взвеси тоже вне закона. Но небольшим контейнером AIN Дина разжилась с помощью Харона. Очень хорошая взвесь, цельные с одного вдоха на землю в судорогах валятся, а для метаболизма химер это стимулятор. Только привыкание вызывает, зато в общем можно применять без защиты.

Осматривалась Ксанфа аккуратно, стараясь не упустить ничего. Впереди стоял фургон, в каких развозят продукты. Краска на нем облупилась, в свете фар Ксанфа видела, насколько он тронут ржавчиной. Только это все-таки был не продуктовый фургон, о чем свидетельствовали решетки на оконце. Очевидно, их собрались перенести туда.

У капота машины, в которой сидела Ксанфа, стояли два человека с карабинами. Оба смотрели в одну сторону, но то один, то другой слегка поворачивал голову к салону. Ксанфа затаилась.

Так, только что стреляли. По Дине, так как ее здесь нет, а далеко уйти она не могла. Ее надо бы выручать, но если она, Ксанфа, полезет в драку, то первая отрубится, и даже без посторонней помощи. Если бы не та дурацкая чашка кофе, имелся бы хотя бы крошечный шанс!

Сперва надо покинуть машину, желательно, незаметно, вот только часовые мешают. Так ведь для того и поставлены. Мимо них не проскочишь, заметят.

Ксанфе приходилось читать различные книги, даже не всегда художественные, где описывались похожие ситуации, но своего опыта не было, а она знала, что чужой ей не поможет. Тем более, что в книгах обычно охрану нейтрализуют, а она как раз этого-то и не может сделать, гарантирован полный разлад чувств. В сочетании с фрустрацией, гневом, обидой — еще быстрее и вернее. А уж после кофе...

Но с другой стороны, почему не может? Такой уж организм. Но она ведь не робот. Просто до сих пор ни одной химере в голову не пришло пытаться обойти собственную физиологию для причинения вреда другому, разве что им с Диной, когда они обсуждали возможность применения оружия. Оружия, правда, нет, но это не повод сдаваться.

Про Дину только что говорили, что она почти убила кого-то. Контакт... Эффективно. Даже очень. Физически ни один цельный не сможет противостоять, кроме бойца какого-нибудь, с горой мышц и киклодиплами рефлексов. Но это как раз не подходит. Вообще. Надо что-то, что позволит отстраниться, по-другому ненадежно. Да, но отстраниться — оружие надо. Тогда просто открыть дверь и сбежать? Пришла к тому, с чего начала. Не получится. Охрана увидит.

Гм. Охрана. Дверь... Эврика!

Правда, часовые даже не завозились в ответ на эти мысли. Как истуканы, в стоят одной позе. Вот чего они не прохаживаются? А если бы она незаметно сбежала? Впрочем, не ходят — дело поправимое. Надо только привлечь их внимание. И Ксанфа качнула машину.

"Цып, цып, — подумала она. — Сюда. Сюда... Так. Мне нужно открыть дверь. Мне просто нужно открыть дверь. Она сильно заедает, очень сильно. Поэтому нужно открывать резко, из всех сил. Она очень сильно заедает".

Когда часовой приблизился, а сделал он это довольно резво, сразу поудобнее обхватив карабин, Ксанфа стукнула колпачком перчатки в стекло. Потом, старательно не глядя в окно, толкнула дверь. Хорошо толкнула. Дверь, вообще-то, и на девяносто градусов не должна бы открываться, а сейчас была раскрыта почти на все сто восемьдесят. Почти — потому что между нею и передней дверью в неудобной позе прижало слегка ушибленное тело.

Ксанфа нашла хороший способ, но часовых было двое. И второй, без того оживленный, наставил на нее карабин.

— Ты! Руки! — что делать с руками, Ксанфа не поняла. А часовой не уточнил. Впрочем, он не настаивал, просто приподнял ствол вверх и выстрелил. Где-то далеко зашуршали ветки, и часовой заорал кому-то:

— Ко мне!

"Если я ударю по стволу, он спустит крючок или нет? Ствол не острый. Штык не примкнут. Если по нему ударить, никакого вреда не будет. Это просто игра". Ксанфа ударила по стволу, парень спустил крючок — короткая очередь прошила его ботинок.

— Нажал, — сказала Ксанфа вслух.

Легкость и безнаказанность проделки поразила ее, но часового меньше всего интересовали ее впечатления. Он упал на землю и заорал. Живой, но не боеспособный.

Ксанфа выхватила автомат, неловко приладилась, выцеливая врагов, и тотчас почувствовала, что еще чуть-чуть, даже не надо открывать огонь — как она сползет на асфальт. Ксанфа спешно села, глубоко дыша. Рано обрадовалась, обходить физиологию нужно иначе.

Треснуло окно, через долю секунды до ушей докатился звук выстрела. Это уже серьезно. Огонь на поражение. Ну да, они же видели, как она целилась. Считают, что тормоза слетели. Надо как-то отстреливаться, не то с перепугу убьют, а так хотя бы удержит их подальше.

Действие огнестрельным оружием они с Диной обсуждали не раз — Ксанфа забросила автомат на ключицу, дулом назад. Никаких самовнушений и другой дребедени. Привстала, нажала на крючок. Всё. Карабин задергался, выплевывая свинец. Только куда летели пули — то один Верховный Инженер знает.

В ответ обожгло плечо, и тело сковала внезапная слабость. Ксанфа поскорее легла на сиденье, пропустив над собой еще несколько одиночных пуль. Положение стало опасным, но Ксанфа оттянула внимание и огонь на себя. Теперь можно убраться. Хотя хорошо бы освободиться для начала.

Ксанфа втащила в салон парня, еще корчившегося от боли, и как можно проворнее выпотрошила его карманы. Машину еще не рискнули окружить, все враги, кроме убитого дверцей и подранка внутри, были с другой стороны, зияющее отверстие не выставляло Ксанфу напоказ.

Хотя девушка и не имела никаких навыков обыска, а раненая рука стесняла движения, связку ключей она нашла почти сразу, и, не теряя ни секунды, подобрала нужный. С открытым замком сразу стало легче. Ксанфа схватила автомат, и выпустила еще одну слепую очередь в воздух, поверх голов нападающих. Те терпеливо ждали, пока у нее кончатся патроны и, вроде, не высовывались. На рожон лезть боялись. Это хорошо. Но если полезут, чем их встретить?

Тут она снова посмотрела на фургон. В его баке топлива много, больше, чем в легковушке. Если бы удалось как-то заманить противника к фургону, а после воспламенить... Взрывом сметет всех. Нужно немногое — добраться туда как можно скорее, а после поджечь. Хотя и поджигать-то не надо, достаточно выпустить пулю в бак. Как проделать? Отпрыгнуть назад, как можно дальше, в прыжке достать очередью. До того стоять за колесом или на подножке, чтобы ноги не прострелили.

Вот только как быть с подранком? Первую мысль — "перевязать" — Ксанфа тут же отбросила. Обойдется. Незачем на него время тратить. Вообще-то, само его наличие опасно, но добить невозможно, да и жалко. Тогда Ксанфа решила заткнуть ему рот, и, схватив первый попавшийся кусок ткани, заставила его замолчать. Оставалось покинуть машину.

* * *

Дина пришла в себя. Последнее, что она помнила — свои скованные наручниками кисти, опускающиеся на голову врага. Странно, что она поплыла так поздно. Но и в себя у машины пришла быстро, да и сейчас могло случиться ровно то же. Пошевелившись, девушка поняла что лежит на чем-то мягком, а открыв глаза — поняла, что это труп врага. Или просто бессознательное тело.

Пошатываясь, она встала на колени и попробовала найти ключи. Неудача. Ключей ей не принесли. Тогда она поднялась, но едва ступив на правую ногу, тут же с вскриком упала. Как ни странно, мир стал разборчивее. Кусты превратились кусты, деревья шелестели листвой, даже облака, подсвеченные Луной, она узнала,

Пока она пыталась разобраться в ощущениях, раздалось несколько выстрелов вблизи и один далекий.

Что там? Пора разведать. Но сначала надо подготовиться. Она обезоружила врага, хотя он показался уже остывшим. Но черт этих цельных разберет, у них и живых кожа ледяная: дотронется кто — рефлекторно подскакиваешь, и хорошо для трогальщика, если головы не встретятся.

Чтобы обезопасить себя, Дина перевернула тело на живот, заодно сдернув куртку, и связала руки ремнем. С узлами она не дружила, но для такого дела постаралась. Куртку накинула на себя, а карабин взяла в руки. Подумав, сняла то ли с трупа, то ли с недобитка обувь. Хорошие ботинки, а вот их хозяин, если оживет, босиком много не набегает.

Дина отползла туда, где недавно слышала выстрелы. Она старалась не шуметь, но все равно тащила под собой кипу листьев. Добравшись до раскидистого дерева, попробовала принюхаться. Ничего. То есть, ничего понятного. Да оно и ясно: как может городской житель так запросто и быстро научиться разбирать запахи людей? Вот порох Дина чуяла и поняла, что стреляли где-то тут, кровью тоже откуда-то несло... Надо будет поужинать, что ли... Однако единственное чувство, которое могло что-нибудь полезное подсказать — зрение. И Дина осторожно выглянула из-за дерева краем глаза.

Перед ней шушукались трое. Четвертый бесформенной кучей лежал в стороне, кровью пахло именно от него.

Дина проверила карабин — ей не хотелось им щелкать. Он был заряжен и снят с предохранителя. Очень осторожно, чтобы ни в коем случае ни стукнуть, она прижала его к стволу дерева и навела на того, кто полулежал слева. Потом отвернула взгляд и постаралась успокоиться, а то сердце бешено прыгало в груди. Это удалось. Теперь провести по ним очередью, не глядя, — и все.

— Вперед! — крикнул один из них, и Дина от неожиданности сдавила крючок, потянув приклад на себя. Ее, неустойчиво стоящую на коленях, опрокинуло.

Один упал без звука, второй заорал от боли, третий, не оборачиваясь, выбежал дальше. Вдруг по глазам ударила яркая вспышка, а через мгновение до ушей долетел грохот. Третий приземлился рядом.

Взрыв?

Дина осторожно выползла на дорогу.

— Ксанфа! Ты тут? — она старалась говорить громко, но еле выдавила из себя и это.

— Дина? — Ксанфа показалась с другой стороны дороги, где пылал остов машины. Выглядела она странно. В одной руке автомат, в другой какая-то пакля.

— Я встать не могу, — облегченно сказала она. Ксанфа в порядке.

Та подбежала к ней и подняла ее, обхватив одной рукой за пояс, в воздух.

— Какая нога?

— Правая. Ставь.

Ксанфа послушалась, заодно вытаскивая из кармана ключи. Дина поинтересовалась, откуда они у сестры, и та, отомкнув наручники, сжато рассказала.

— А где он сам?

— Перед взрывом отшвырнула в лес. Я фургон хотела взорвать, но пришлось эту, а то сунешься в сторону — стреляют. Меня уже два раза ранили, — пожаловалась Ксанфа. — Пришлось так. А этого — ну не на смерть же оставлять, — оправдалась она.

— Ты перевязалась? Дотащишь меня?

Вместо ответа Ксанфа присела и обхватила Дину вокруг талии, отрывая ее от земли.

Болтаться под мышкой было не очень-то приятно, зато двигались они быстрее. Да и фургон стоял рядом. Ксанфа прислонила Дину к задней стенке и, подстраиваясь к замку, ответила на невысказанный вопрос:

— Там ты лечь сможешь.

Замок, однако, ключам не поддавался. Плюнув на них, Ксанфа схватила его рукой, уперлась ногами и рванула. Замок выдержал. А дверь — нет, осталась рваная дыра. Схалтурил производитель, наверное, прочного сплава пожалел. Ксанфа едва не получила дверью по лбу, вовремя отпрыгнув.

Из глубины фургона донесся знакомый голос. Дина немного удивилась, у Ксанфы же отвисла челюсть. А потом она ругнулась. И еще раз, дольше, выразительнее, особенно тщательно обзывая себя.

Глава 3

* * *

К выстрелам снаружи Амальтея прислушивалась, явно показывая интерес. Харон же вел себя гораздо сдержаннее, а Леандра с Леандрой, похоже, вообще мало что могло бы смутить.

Через пару секунд после оглушительного грохота, одновременно с которым толкнуло фургон, Амальтея почему-то осела, перегрузив ощущения, хотя пришла в себя скоро.

— Что там? — спросила она, дрожа.

Харон не стал отвечать, так как она не обращалась к нему, а он ответа не знал. Видимо, точно так решили оба старших. Непонятно, на что рассчитывала Амальтея. Хотя возможно, что сама она не могла проанализировать уже полученную извне информацию так, чтобы прийти к определенным выводам, и хотела, чтобы с ней поделились соображениями. Но Харон не мог ей помочь. Леандра с Леандром, видимо, — тоже.

Фургон пропускал звуки не слишком хорошо, зато если, например, за крышу цеплялись ветки, химеры это отчетливо слышали. И вот до их ушей донесся явственный стук в заднюю стенку, а потом и гремение замка. Все насторожились, а Амальтея вдобавок сжалась. Вдруг дверь взвизгнула, пропуская отсветы пламени и потрескивание, и Амальтея повела себя совсем уж странно: попробовала отодвинуться от двери, хотя и не могла.

— Кто вы? — пробормотала она.

Ответил очень хорошо знакомый голос Ксанфы. Правда, несколько неинформативно, но сам по себе ее голос уже был полезной информацией. Затем она продолжила неконструктивные обвинения, вдобавок почему-то в отношении себя.

Очень скоро их всех освободили. Амальтея порывалась обнять отбивающихся сестер, которые обе терпеть не могли таких прикосновений, а Ксанфу, к тому же, дважды ранили в руку, ей попросту было больно.

Но девушки смогли втолковать разбушевавшейся младшей, что тут небезопасно: даже пустая дорога обладает таким свойством, как люди и транспорт, которые могут по ней проехать. Это возымело эффект. На предложение Амальтее поскорее убраться, Дина предложила обыскать трупы и раненых, сама она собралась проверить кабину на маячки.

— Трупы? Настоящие трупы? Это вы сами?

— Нет. В основном, это они, — Дина махнула рукой. — Хотя Ксанфа одного дверью убила, а я одного наручниками. Вроде... Остальные или подставились, или сами все сделали. Всё, Амальтея, минута. Мы не можем себе больше позволить. Тащите всё, ладно?

Харон собирался тоже поискать, но Дина его остановила, споро разбирая приборную панель:

— Харон, у тебя есть с собой ингибиторы адреналина? — зевнула она.

— Нет.

— А были?

— Да.

Она полезла в перчаточное отделение. Оттуда выпали пачки с ампулами и шприцами, и Дина протянула их Харону.

— Ну вот, теперь мы не безоружны. Возьми себе один, постарайся никуда не уходить. Держи наготове. Нет, лучше набери и вот тогда держи наготове. И мне, если можно.

Пока Харон занимался этим, вернулись девушки и Леандр, увешанный автоматами. Дина отправила всех кроме Ксанфы и Харона назад, сама завела и тронула фургон. С одной ногой это у нее не очень хорошо получилось, пусть Харон не мог с уверенностью судить о таких вещах.

— Ксанфа, документы нашарили?

— Шесть штук.

— И нас шестеро... Стой, их же было семь? Еще один где? Ладно, возвращаться не станем, — тут она повернулась к Харону. — В общем, мы не можем вас с собой взять, но и бросить не можем. Пропадете.

И Дина вкратце рассказала, чего она от них хочет. Выехать из страны. Понятно. Точнее, не выехать, а перебраться через границу, зато вплоть до той доехать.

Действительно, такой билет можно купить в автоматическом терминале, никто не будет задавать каверзных вопросов и просвечивать на рентгене. Вот только как насчет денег? С картами сложности неизбежны, а налички, чтобы скормить автомату, у них нет. Харон задал этот вопрос.

— Вообще-то у меня только мелочь, я в основном картами пользуюсь, но я сейчас...

Дина, пошарив по карманам, выудила толстую пачку купюр и еще один документ. Харон и Ксанфа молча посмотрели на нее.

— Гм. Ну, возвращаться точно незачем, — смущенно пробормотала она. — И память у меня не дырявая. Это просто не моя куртка.

— Дырявая, — вздохнул Харон, воспользовавшись идиомой.

— Почему это?

— Их было восемь.

* * *

На самом складе только мычание аккуратно спеленатых противников нарушало тишину, зато снаружи доносился приближающийся вой сирен. Прежде чем створки ворот послушно схлопнулись, Ксанфа и Дина успели заметить разноцветные проблески на стенах вдалеке. Дольше они не ждали.

От частых ударов посыпалась краска, запахло нагретым металлом, прокатилось по залу гулкое эхо. Несколько секунд — и выгнутые наружу створки уже никто не мог бы запросто раздвинуть. Возиться с контейнерами можно относительно спокойно, не опасаясь пули в спину, хотя на крайний случай имелись не надетые еще бронежилеты.

Вместо собственных мускулов химеры пользовались шустрыми автопогрузчиками. Те им не принадлежали, но выбирать не приходилось.

Во-первых, на них напали, едва они заехали на склад, а ведь обе ничего не сделали. Так что девушки дали себе полную индульгенцию, для начала сложив напавших в ряд. Бедняги не рассчитывали, что химеры смогут сопротивляться, сходу бросившись на вышедшую Ксанфу, а адреналин-то у нее, как и у Дины, был заблокирован. Здоровой рукой она отшвырнула первого, второго, третий понял, что что-то не так и затормозил. Предупредительный выстрел в воздух успокоил оставшихся на ногах, дело было за малым — связать их. После такой встречи неприлично не использовать что-нибудь в свою пользу.

Во-вторых, Дина не могла ходить, а Ксанфу ранили дважды: с точки зрения химер обе были очень слабы, хотя и оставались сильнее цельных, а с ворочаньем тяжелого груза не справились бы. Дина и скакать-то на одной ноге не могла, после своего колоссального прыжка ей бы любой шаг тяжело давался, даже не будь травмы.

В-третьих, девушки сегодня плохо ели. Они-то поделили пачку масла, экспроприированную уже тут, наскоро проглотили бутерброды с ветчиной, но ведь это не жареная курица, которая сама по себе — лишь пол-ужина, если расправляться с ней не в одиночку. От скудной трапезы сил не прибавилось. Дина тогда пообещала, что съест первую же крупную дичь, что поймает в новом мире — без соли, без специй, без обработки, зато от пуза, сразу килограмм пять, на что Ксанфа резонно заметила, что вот она лично вовсе не горит желанием проверить, приживутся в ней гельминты или нет.

Кроме обнаруженной еды, приятного в их положении нашлось мало, разве только то, что они успели высадить своих в безопасном месте. Добраться до вокзала тем не составит труда, к моменту их с Ксанфой позднего ужина Харон и компания уже должны были покупать билеты.

Только бы успели! Как хорошо, что Харон смог быстро уговорить Амальтею уехать. И как хорошо, что Дина сообразила подсказать им купить билеты на разные поезда и разные направления. Пусть их отследят теперь. Оставшихся денег хватит даже на три приема пищи для каждого. Остается надеяться, что всю еду они не станут заказывать сразу в одном месте, не то могут заинтересоваться их прожорливостью.

После перекуса, Ксанфа предложила грузить не только свое добро, но и те контейнеры, на которых стояли государственные печати. Дина сперва опешила. Она представила, как срываются опыты и дела тех, кому эти грузы предназначены фактически... Но, скрепя сердце, согласилась. Может, задумаются о том, кто на самом деле виновен в их проблеме, и, глядишь, что-то изменят.

Вот только места в фургоне не хватало даже для собственных вещей, пришлось контейнеры с неизвестным содержимым или с известным, но не хрупким, расставлять вокруг. Едва они начали, как услышали далекий вой...

Когда затих последний раскат, Дина с помощью Ксанфы уже перебралась на переднее сиденье с компьютером. Передатчик и один из топомодуляторов уже были подключены. Предстартовая подготовка началась.

— Ксанфа, тут кабели есть?

Подруга не спешила отвечать. Она пробежалась к терминалу, стоявшему в глубине зала, вбила запрос, а после качнула головой.

— Провод тогда, — крикнула ей Дина. — Сдерни со стен или потолка, только осторожно, напряжение.

Кивнув, Ксанфа сорвала со стены ближайший светильник. Провод прятался за фальшстеной, и она легко высвободила его, дотащив до Дины.

Снаружи уже послышался скрип шин и хлопанье дверей. Пора торопиться.

Один топомодулятор Ксанфа прикрепила позади фургона, еще два — по бокам, а третий Дина держала в руках. Все ТМ они соединили между собой и компьютером высокоскоростной шиной. Идеал — оптическое волокно, благодаря самому строению устойчивое к наводкам, но Дина не сумела изготовить ТМ, могущих работать с таким каналом, пришлось довольствоваться, тем, что было.

Стук в ворота. Те не поддались. Последовали резкие команды.

— У меня все. Поехали.

— Я сейчас их... — не закончила Ксанфа, отбегая к стенке.

— Ксанфа, тут еще дверь! Она ни к черту! Не переоценивай себя!

— А ты наготове держи, чтоб запустить вовремя, не то тут останемся, — и она рванула рычаг химической тревоги. По ушам ударил заполошный звон пополам с гудением.

* * *

Купе Антону понравилось. До того он всегда предпочитал экономить, пусть и сущие копейки, а на этот поезд почему-то взял именно такое место. Не пожалел. Лишь чуть дороже плацкарты, зато комфорт выше на порядок. Очень сподручно расположили встроенную лампу, видимо для удобства чтения. Хотя и верхний свет был поярче, нежели в привычных вагонах.

А чего стоит розетка на двести двадцать вольт? Ну, может и немногого. Она ведь одна. Но предусмотрительный человек всегда позаботится захватить тройник. В том числе и для того, чтобы делёжка источника благ не переросла в напряжение.

Впрочем, конфликтовать Антону было не с кем. Делить розетку — тоже: попутчиков не наблюдалось. Ничего странного. Не самый разгар сезона. Сам он ехал отдохнуть лишь за тем, чтобы развеять поганое настроение. Без подготовки и ненадолго. Споро собрался и уехал налегке, но зато с деньгами, которые решил потратить целиком на себя.

Поезд, благодаря благословенной розетке, оказался не самым плохим местом времяпровождения. Для полного счастья не хватало лишь вай-фая, хотя бы в виде локальной сети. А то вся польза от прихваченного нетбука сводилась к фильмам, хотя было что-то умиротворяющее в том, чтобы смотреть сто раз виденное кино на привычной машине, но в новом месте. Добавлялось уверенности и спокойствия.

Когда усталость дала о себе знать, Антон уважил, наконец, постель. Выключив нетбук, он сунул его в сумку, а ту спрятал в рундук. Пока он засыпал, то невольно обдумывал позавчерашний уже конфликт с Верой, но скоро Антон погрузился в по-настоящему глубокий сон.

Начало очередного торможения разбудило его. Каким-то образом Антон сообразил, что приближается конечная станция и проснулся, первым делом наугад протянув руку к столику. Сон слетел в мгновение ока: конверт с распечатками исчез. Сперва Антон грешил на толчки, от которых конверт мог свалиться на пол, но там бумаг не было, да и не было вообще в купе. Утрачена целая кипа полезных бумажек, начиная со спутниковых снимков с размеченными маршрутами и фотографиями ориентиров и заканчивая сводками погоды на ближайшие сутки. Потеря с одной стороны пустяковая, но с другой стороны трудновосполнимая. Так что поезд Антон покинул в прескверном настроении, сетуя на воров, не удосужившихся даже проверить, есть ли в конверте что-либо безусловно ценное.

До гостиницы он добирался на такси, другие способы хотя и были дешевле, но требовали суеты, информации и способностей носильщика. С Антона хватило и простого выволакивания сумок к площади. Таксист попался разговорчивый, и по пути в гостиницу Антон успел узнать, как добраться обратно без посторонней помощи.

Город, который он видел мельком, понравился. Антон буквально чувствовал запах моря, хотя и не видел его из машины. А какие тут степи? А река, полная рыбы?

В гостинице Антон остановился на пару суток, первую половину дня обживая номер. Потом вышел прогуляться, но настроение не поднялось. Сначала он заново пережил ссору — вещь для него весьма болезненную, — потом вспомнил о пропавших бумагах. Из-за этого случая он, к тому же, тянул лишний груз и не пошел купаться: настороженность заставила не оставлять самое ценное. К вечеру Антон твердо решил выехать на следующий день за город и снова попробовать себя в фотографии, раз уж таскает фотоаппарат и штатив. А где безлюдно — можно и искупаться.

Так он и поступил. Едва первые лучи солнца пробились сквозь легкие занавески, как он уже собирался. Антон не захотел оставлять в номере ни денег, ни документов. Таскать нетбук неудобно, но взял он и его. Слишком уж лакомый кусочек, а о репутации гостиницы ничего неизвестно.

Потом он взял кое-что из еды и питья. Одежду решил не брать, только теплый свитер свернул в рюкзачок, а на случай ненастья прихватил зонт-трость. Еще немного подумав, он решил, что этого будет достаточно. Может, и стоило бы взять еще еды, но Антон решил, что обжорство — нехорошо.

После всех сборов номер Антон продлил еще на три дня.

Через час он уже сидел на травке за городом, делая дурные снимки, среди которых, впрочем, попалась пара-тройка стоящих. Однако ему это скоро наскучило, и он решил пройти к речке, а потом, может, дойти до устья. Это гораздо интереснее. Там могли быть рыбаки, да и вода, как он слышал, украсит любой кадр.

Ему предстояло пройти под ЛЭП. Сперва он двигался бодро. Потом затормозил: вид проводов, натянутых между опорами, и слабое потрескивание внушали робость. Сколько же там? Сто киловольт? Триста? Пятьсот? На всякий случай, Антон отключил телефон, и, глубоко вздохнув, сделал шаг.

* * *

Дина решила терпеть до последнего, готовая активировать перемещение в любой момент — программа ждала ее решения. Ее восхитила находка Ксанфы. Легким движением руки сестра подарила им не меньше пяти минут.

Тут со стороны двери послышался треск. Потом треснуло громче. Дина отчаянно нажала на клаксон, и Ксанфа, которая стояла у ревущего гудка, оглушенная, рванула к машине.

Дверь не выдержала, плашмя упав на пол.

Прежде чем по ушам ударил хлопок, в зал ворвались первые вооруженные люди в противогазах, уже поднимающие оружие и готовые стрелять. Ксанфа была метрах в двадцати от машины. Она не успевала. Что бы ни сделала. И Дина нажала клавишу ввода.

Все произошло быстрее, чем возможно обдумать. Воздух над топомодулятором дрогнул, сквозь переборку и саму Дину прошел край ромба абсолютно черного цвета — ниже него враз онемело тело — и его вершина зависла над прибором. Секунду все шло по плану, потом светильники в зале вместо того, чтобы померкнуть, вспыхнули, многоугольник сделался полупрозрачным, а ощущение ног сразу вернулось.

Дина не успела понять, что пошло не так, когда вдруг лампы исчезли, исчез и склад, а экран компьютера погас. Ощущение свободного падения застало её врасплох и она схватилась за первый попавшийся рычаг.

Темноту разрезала далекая змеистая молния. Потом еще. И еще. По ушам, еще звенящим от ревуна, прокатился рокот. Наконец, беззвучно хлопнул парашют, заглушенный громом, и фургон рвануло. По корпусу и стеклу сразу забарабанили тяжелые капли дождя, до того падавшие с ним вместе. Дина включила фары, но не увидела ничего, кроме потока воды. Бушевала гроза. Молнии сверкали метрах в семистах, и за минуту, что ушла на то, чтобы снизиться, Дина основательно вспотела. Каким бы искусственным и усовершенствованным существом она ни была, она боялась грозы словно самое примитивное животное.

Треск веток, скрип дерева о металл. Фургон косо повис на стропах метрах в трех над землей. Свет фар уперся в листву кустов чуть впереди.

Будь Дина в полном порядке, она могла бы сейчас спрыгнуть, исследовать окрестности и поискать вещи, что Ксанфа приставила к фургону — они-то летели прямо вниз, а плавно спускавшийся автомобиль могло отнести в сторону. Но было не до того.

Первые несколько минут Дина смирно сидела, сжимая и разжимая кулаки. На глаза навернулись слезы, но она, не давая им воли, кусала губы. Потом вздохнула, выпустив воздух сквозь сжатые зубы, и занялась насущными проблемами.

Нужно было подлечиться. До сих пор у нее времени заняться травмами не хватало, а даже для химеры запускать их несколько опрометчиво.

Все медикаменты Ксанфа сгрузила сзади, как и продукты. Кабину водителя от главного отсека отделяла переборка. Может, Дина и смогла бы пробить ее, но, во-первых, сил у нее не доставало, а во-вторых, к чему портить машину? Поэтому девушка решила обследовать кабину трофея. Сперва ничего, кроме пачки сигарет ей не попалось, но потом она нашла прикрепленную в углу аптечку.

Руководства по оказанию первой помощи химерам и нехимерам не прилагалось. Не то чтобы Дина не знала особенностей своей анатомии, но вправлять вывихи точно не умела. Она видела в фильмах (пусть неприятно смотреть на эти дерганые картинки, да интересный сюжет перебивает многое) как хирурги это делают. Только фильмы снимают цельные и для цельных, а у химер строение опорно-двигательного аппарата несколько отличается. Вздохнув, Дина решила пойти опытным путем.

Она попыталась стащить ботинок. Мучаясь, девушка все же смогла сделать это, основательно взмокнув. Потом Дина потрогала сместившийся сустав — тот уже распух. Она глубоко вздохнула и потянула стопу на себя.

Ногу пронизала лютая боль, и Дина разжала руки. Отдышавшись, она снова принялась ощупывать сустав. Припухлость этому мешала, так что Дина стала нажимать сильнее. Более жестокую пытку она не могла бы вообразить, а торопиться все же не хотела.

Уже и дождь стихал, когда она все же разобралась и, не мешкая, дернула ногу так, чтобы вправить сустав. Это помогло, хотя все равно было больно. Но теперь наступило некоторое облегчение, по крайней мере, она могла шевелить стопой.

В аптечке помимо прочего оказался эластичный бинт, и Дина обмотала им ногу, как можно туже. С другими травмами она решила разобраться позже, а пока закинула в себя несколько болеутоляющих таблеток, предварительно, конечно, ознакомившись с их составом. Все-таки кое-какие препараты на химер действовали неадекватно.

Больше ей нечего было делать. Оставалось лишь дожидаться утра, а сон поспособствует выздоровлению.

В аптечке нашлось и снотворное, и Дина поспешила принять его. От шока, вызванного перемещением, она уже отошла, и теперь ее снова терзали моральные страдания. Дина жалела Ксанфу, попавшую в неизвестно чьи лапы — хорошо если живой, — но она точно знала, что та не успела бы добежать до фургона и закрепиться на нем. Думать об этом было горько.

Уже погружаясь в дрему, девушка снова пережила события этого дня.

В активе были припасы и она сама. Свобода от преследований. Настоящая, полная свобода. Настоящая безопасность. Но сдобренная изрядной долей горечи, к сожалению.

В пассиве — "Аллигатор" и свобода всех прочих химер. А также спекшийся компьютер. Работоспособность ТМ она пока не проверяла, но подозревала, что и они вышли из строя. Хотя и это не остановит ее.

"Я еще вытащу их, — пообещала Дина себе, засыпая. — Всех".

* * *

Антон шагнул. Ничего не случилось, даже потрескивание не изменило громкости и тона. Парень колебался. Бежать? Идти медленно? Пофиг?

"Ну почему я в школе физику не учил?!" — возопил он в мыслях и решил идти медленно, шаг за шагом.

Когда он почти стал под провода, ноги снова вросли в землю. А ну как они оторвутся и упадут?

Зря он медлил.

Прямо над ним зажглась звездочка, и прежде, чем он удивился, она вдруг мигнула, превратившись в рваную черную простыню, а уже через мгновение Антон, еще ничего не осознав, уже ослеп, оглох от душераздирающего треска и потерял опору.

Он заорал от ужаса. Пожалуй, если бы он знал, что его могут услышать и если бы он успел подготовиться, то запросто сдержался бы. Но получилось так, как получилось.

Едва он потерял опору, порывом ветра сдуло теплый воздух вокруг него, и сейчас, легко одетый, он стыл. Да он и без того похолодел бы, потому что ветер только усилился, и, похоже, дул снизу.

Яркая вспышка подсветила округу. Земля и деревья были далеко, но приближались.

Обычно говорят, в такие моменты перед глазами человека проносится вся его жизнь. Антону же вспомнился "Затерянный мир", с его особым видом развлечения человекообезьян, бросавших людей на бамбук, так что те нанизывались на стебли. Похоже, он вот-вот испытает нечто подобное. А если и нет — удар о землю ему все равно не пережить.

Теперь он заорал искренне, от души. Но это ему не помогло.

Опомнившись, он решил сделать хоть что-то. Раскрытый зонтик, в который он вцепился обеими руками, тут же вывернулся. Хотя Антон принял вертикальное положение. С другой стороны, падал он сейчас быстрее, притом не видел, куда.

Это был конец.

Удар первой ветки вышиб из него дух. Потом он ощутил рывок зонтика, услышал хруст над головой и с ужасом понял, что вот это точно конец.

Вторая ветка отбила ему руку.

Наконец, он коснулся ногами земли, но на этом падение не кончилось. Он продолжал падать, несся, налетая на кусты, переваливаясь через горбики и пересчитывая камешки. Он кубарем катился вниз, и продолжалось это долго.

Движение прекратилось.

Сознания Антон так и не терял. Перевернувшись на спину, он бессознательно подставил лицо крупным каплям дождя. Постепенно до него начал доходить ужас его положения.

Вот он стоит, собирается пройти к реке. Сумка через плечо, зонт в руке. Потом — шарик света — и он летит бог знает с какой высоты вниз. Утро сменилось кромешной тьмой. Почти, потому что молнии старательно подсвечивают окрестности. Потрескивание проводов сменилась стуком капель дождя о листья и громом.

Было мокро и очень неуютно. Очень тоскливо и, в какой-то момент, жалко себя. Но он выжил! Выжил, упав с неизвестной высоты. Зацепился за дерево, ободрал ладонь и потерял зонтик, потом скатился по склону неизвестной крутизны, по пути посеяв сумку, но не получил больше ни царапины.

Антон завозился в луже, пытаясь встать. Вот черт, пожалуй, насчет царапин он погорячился. Похоже, они везде. Как и ушибы. А переломов нет... Кажется. Ничего, сейчас проверит.

Он выпрямился. Голова кружилась.

— Где это я? — спросил он вслух неизвестно кого.

Естественно, никто ему не ответил. Даже если бы тут кто и был, шум дождя заглушал его голос. Гром справлялся с этим еще вернее.

"А как я вообще сюда попал? Поскользнулся, упал... М-да... Упал. Да. Сознания не терял, гипс не нужен".

Потом ему пришла в голову мысль. ЛЭП! Он же стоял под ЛЭП. Могло его ударом тока куда-то перенести? Да запросто. По крайней мере, ожидать можно чего угодно. А может, все еще хуже: его убило разрядом, и теперь он в чужом теле.

Хотя нет. Вот это бред. Что чужому телу, неприспособленному для полетов, делать на такой высоте? Или... Приспособленному?

Антон попробовал взмахнуть крыльями. Не получилось.

"Так и с ума сойти недолго", — подумал он.

Впрочем, это можно решить после. Сейчас важно найти укрытие. И вряд ли разумно оставаться в низине при таком ливне.

Антон побрел вверх. Его побитое тело оставило не то чтобы ясный, но все же след, так что очень скоро он подобрал сумку-портфель, изрядно обрадовавшись. Нетбуку, может, и хана, а вот документы и деньги могут еще послужить. Мало ли, куда его забросило?

Однако через полчаса Антон был уже не так рад, что решил искать убежища именно сейчас. Дождь стихал, хотя прекращаться и не думал, гром рокотал вдалеке, а пот уже разъедал глаза. Но парень все равно полз вверх из чистого упрямства, пока не вылез под то самое дерево, сквозь которое пролетел при падении. Он не узнал бы его, но далекая вспышка помогла ему заметить свой искалеченный зонт. И не только зонт.

Невдалеке лежала металлическая коробка, побольше мусорного бака.

"Вот тебе и попаданчество. Не будет тебе ни магии, ни римских легионов", — подобранные слова могли звучать пессимистично, но он обрадовался. Как же, признаки цивилизации.

Коробка оказалась не простой. Она лежала на боку, а на крышке сидел цифро-аналоговый замок с четырьмя разрядами: все это Антон увидел при свете экранчика мобилки, которая уцелела. Чтобы только найти себе занятие, Антон стал перебирать комбинации, ведь засыпать ночью в незнакомом лесу — опасно, хотя и встал он не так давно.

Через какое-то время замок щелкнул и крышка упала на ногу Антону.

Тот выругался, но поскорее заглянул внутрь. Оттуда сполз ворох ткани. Очень мягкой на ощупь. Соблазнительно-мягкой.

Если бы не налипшая грязь, Антон полез бы внутрь не раздеваясь, а так он снял с себя все лишнее, надел только свитер, который прятался в рюкзаке, про который Антон почти забыл и забрался в коробку. Там было очень тепло и уютно. Дождь почти не беспокоил.

Незаметно для себя, Антон уснул, обдумывая, где же он, черт возьми, очутился.

* * *

— Ерунда. До тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года там часто бывали люди. Поверьте, тот перевал не стерегут никакие чудовища. Да и мы только посмотрим издалека, не понимаю, к чему этот спор, — заключил молодой человек, снова взявшись за серебряную ложку.

— Вам не следовало бы кичиться грамотностью, граф, — неодобрительно качнул головой человек в коричневом одеянии. — Ибо сказано в писании "Никто да не узнает ни дня, ни часа". И не пытайтесь возразить, что годы к этим словам не имеют отношения! Да, еще меньше вам следует подвергать сомнению слова слуги Божьего, ибо это один из тринадцати смертных грехов.

— О, моя совесть чиста. Я не подвергал ваши слова сомнению, я просто отверг их, как полную чушь. А если бы и подвергал, вы все-таки, насколько мне известно, скорее слуга епископа Калийского, — с издевкой произнес граф.

— Сын мой, — покачал головой. — Я буду смиренен, но вы опасно приблизились к ереси.

— О? Всего лишь приблизился? Черт возьми, мне это нравится! Не так уж плохо быть графом, да упокоится душа отца.

— Аминь, — святой отец опустил взгляд, злобно сверкнув глазами, как только молодой человек опустил взгляд в тарелку.

Собеседники могли не бояться, что их разговор перескажут кому-нибудь. Единственный посторонний — староста села — спал мертвецким сном. Вечернего пожелания графа он не мог ослушаться и теперь тихо похрапывал в углу, на кучке соломы.

Так началось третье утро похода графа Виреккского. Конечно, до этого граф оделся и приступил к трапезе, не дожидаясь, пока викарий дочитает молитву, которую тот и рад бы был закончить поскорее, да сан не позволял. За столом им никто не прислуживал, так что тягот похода вкусили оба.

Сегодня они остановились доме старосты последнего селения, принадлежавшего графу, а далее ночевать и дневать предстояло в лесу, где не только нет прислуги, но и достойного крова. Такая перспектива святому отцу не нравилась, и он решил отговорить графа от затеи, вовремя напомнив, что лес упирается в перевал, считающийся неприступным после давнего землетрясения. Говорили, что его охраняют древние чудища. Конечно, поймать разбойников, что перехватили недавно караван столичного купца — дело благое, но граф решил взяться за него слишком уж рьяно. Только-только отзвучали заупокойные песнопения, только-только со шпиля замка сняли черный флаг, как молодой граф вдруг загорелся пройтись по лесу с отрядом, дойдя даже до старого перевала. Да что разбойникам там делать? Так викарий графу и сказал.

Знал бы святой отец, что целью похода являлась разведка, а не карательная операция.

За горной цепью, которая в это месте не была слишком высока, раскинулось княжество Хросмэрен. Не слишком большое, но довольно богатое. Понтерр, столица княжества, стоял на судоходной реке, по которой можно сплавиться до моря за неделю, а сухопутных дорог тоже было во множестве. Между тем, Виреккское графство пересекало лишь два тракта, один из которых шел вдоль линии гор.

Конечно, граф не собирался просто пограбить труднодосягаемого соседа. Это и невыгодно, и опасно: король будет недоволен. Грабить целое государство — это королевское дело, а не графское. Но зачем королю осложнения с соседями княжества, даже если бы имелась общая граница помимо горной гряды? Те давно облизывались на такой лакомый кусочек, а поскольку облизывались все разом, пока он не достался никому.

Граф же все продумал. Сейчас он просто хотел разведать перевал и, возможно, перехватить нескольких путников идущих из княжества. Он не верил в непроходимость перевала. Горгульи и химеры — бабьи сказки. А разведав проходы, в том числе выпытав про них с помощью знающих толк в допросах людишек, он спокойно отправится туда с визитом обычным путем: обойдя горную гряду с востока и проехав через Кристрош. С собой возьмет жену. Пусть сейчас он холост, но перед визитом женится. Кто будет его избранница — неважно, хотя лучше бы без влиятельных родственников. Потому что в княжестве с ней произойдет несчастье. Конечно, по вине князя, тогда сам Светлейший Патриарх не сможет ничего возразить против объявления войны каким-то графом целому княжеству. Собственно, формально это не будет войной, и соседи не вмешаются. Побоятся Божьего гнева, ну или гнева Патриарха. А король, получив маленькое государство в составе графства, будет только рад.

Однако просто так жениться граф не собирался. Надо сперва установить, а существует ли проход. Если бы не дурацкие сказки, он бы знал это наверняка, а так никто не решался ходить туда после того землетрясения. Или не рассказывал об этом.

— Господин граф! — вбежал в дом старосты полусотник. — Здесь какая-то чертовщина творится!

Граф поморщился. Ночью разразилась страшная гроза, и некоторые воины из его дружины посчитали это дурным предзнаменованием. Хотя и смолчали, но вот такие выдумки легко выдают их настроение. Черт бы побрал викария!

— Что такое? — граф нахмурился.

— Йозет видел летающее чудовище.

— Йозет? Он же только малый кубок выпил?

— Но, ваше сиятельство, кроме Йозета это чудовище видели Сет и новенький.

Вот это очень странно. Только нельзя, чтобы викарий новость услышал. Не то застращает отряд, и вернутся они ни с чем.

— Зови их. По одному! И не давай им говорить между собой.

Начал он с Йозета. Старый вояка подробно описал чудовище. По его описаниям оно вышло небольшим, очень странным на вид — будто к паучьему тельцу прикрепили четыре обруча с бочек, — и трещавшим, словно пугало на пшеничном поле.

Сет рассказал, что услышал восклицание Йозета и повернулся в ту сторону. С его слов выходило, что это огромная стрекоза, с крыльями в половину человеческого роста. Чудовище жужжало, будто майский жук.

Новенький по имени Ен, как оказалось, увидел чудовище еще раньше Йозета. Он заметил его когда оно вылетело из-за леса. Сначала оно зависло над деревьями, а потом поплыло к просыпающемуся селу. Только вот он говорил, что чудовище было огромным, больше быка, и висело оно очень высоко. При этом мычало.

— Оно вылетело из-за перевала?

— Я не знаю, где перевал, ваше сиятельство.

— Пойдем.

Он вышел на улицу и нетерпеливо махнул рукой:

— Оттуда?

— Нет, господин граф, во-он оттуда, — и он указал на две ладони левее.

Итак, то, что они видели, прилетело не с перевала. Тогда откуда? И что это?

Сам граф решил, что прав Сет. Какая-то огромная стрекоза. Может быть, перевал заполонили похожие твари? Но может это быть и ангел, и демон. Демон вернее, они мастаки личины менять.

Только не спешить! Не то викарий на радостях запретит приближаться к перевалу, а ослушникам пригрозит анафемой и геенной огненной. Графу не посмеет, но ведь и граф не такой дурак, чтобы в одиночку лезть в пасть неизвестной опасности.

— Берсан! Срочно собирай отряд. Выступаем. Сета, Йозета и Ена держи вместе, и всех, кто их слышал, с ними. Переговариваться не давай. И вообще, пусть все молчат и ждут нападения.

Граф прошелся по подворью, распугивая мокрых кур, и зашел в конюшню, где еще спали несколько человек. Пинок-другой — и там началась возня.

Графского Тарана привели в порядок и взнуздали, самого же графа облачили в легкую броню. Из конюшни граф вышел совсем другим: не праздным трутнем, но вождем с величественной осанкой, уверенными движениями и размеренным шагом. Конь вел себя скромнее, пытаясь бесцеремонно обнюхать каждого встречного.

За оградой Граф поправил шлем, влез на Тарана, взял поданное копье и возглавил отряд, длинной лентой потянувшийся по тропе в лес.

* * *

Робот-разведчик мог летать вполне самостоятельно. То есть, мог бы. К сожалению, всемирная навигационная система тут не работала, и вести его пришлось вручную, оставив на откуп автоматике выравнивание и поддержку высоты, да еще возврат, если сигналов не будет. Хотя личное управление не такой уж недостаток: так меньше шансов проглядеть свои вещи. Хорошо бы вдобавок знать, в какой они стороне.

Для начала Дина решила вести робота по спирали, но потом сообразила, что это надолго и слишком ненадежно. Сложно выдерживать такой режим полета без ориентиров и карты, когда гористый рельеф вовсе не облегчает задачу. Поэтому сперва она попробовала отправить робота вниз по склону.

Насколько она могла видеть с высоты, во все стороны раскинулся лес, оканчивавшийся далеко впереди. Увеличив изображение, Дина засекла у его кромки селение и отправила разведчика туда. Местные важнее разбросанных где-то вещей, потому что главные неприятности будут от людей.

С высоты двадцать метров населенный пункт удалось рассмотреть недурно. Бросилось в глаза отсутствие улиц, да еще неуютные домишки, рядом с которыми стояли лошади, привязанные к столбикам. Кони иногда поднимали ноги и подолгу держали их на весу. Это было интересно, но скоро внимание Дины привлекла домашняя живность, свободно гулявшая между домами, своим видом напоминая о свежесъеденном зайце. В желудке приятно заурчало и Дина продолжила осмотр.

Только один из домов сложили не просто добротно, а со вкусом. Со вкусом, насколько Дина могла о том судить, оценивать такое она умела из рук вон плохо. Когда девушка выдавала свои суждения при Жане, тот делал настолько сложное выражение лица, что Дина, несмотря на ее успехи в понимании мимики, не могла его расшифровать.

Заборами дома никто не отделял, а вот само селение окружили частоколом из заостренных бревен, из которых часть была явно опаленной. Примечалось отсутствие каких-либо электротехнических сооружений. Хотя это Дину не удивило, у нее с утра не получилось засечь хотя бы завалящий радиосигнал. Хоть что-то, кроме грозовых разрядов. Поля-якоря, на которое она ориентировалась, тоже нигде не вышло зарегистрировать. Может, ее отнесло далеко, но скорее всего она просто попала не туда, куда собиралась.

Осматривая селение, Дина не сразу вспомнила о людях, зато они о себе напомнили, тыкая пальцами в робота и переговариваясь. Дина поторопилась увести машину в сторону. Реакция людей ей не понравилась. Не понравился ей и их внешний вид. Она пока не торопилась делать выводы, но слишком уж кустарно выглядела их одежда. Пояса, перевязи. Ни одной пуговицы или застежки. И вооружены холодным оружием. Такое соседство ей не по душе, и еще меньше по душе то, что они, похоже, собираются именно в ее лес. Очень нехорошо.

Вступать в контакт, конечно, надо. Но не теперь же? Она пока что не знает языка, тело не вполне восстановилось, а парашют гигантской тряпкой раскинулся на дереве. Все на виду, все на поверхности. И еще кое-что даже не здесь.

Хотя — есть чем отбросить визитеров, если те зарвутся. Остается надеяться, что нужное оборудование в фургоне.

Добавлено [08.07.2011]

Пролог

Дина вновь обнаружила слежку. То ли просто увидела соглядатаев, достаточно неаккуратных, то ли почуяла — особым химерьим чутьём, которого, если ей верить, не существует, — но слежку заметила. Подозрения в этот раз оставила при себе, да только Жан в словах не нуждался. С чего бы ей задёргивать шторы в его доме, даже не спросив разрешения? Дина до сих пор очень предупредительно относилась к чужой территории. К тому же первую минуту химера то и дело норовила обернуться. Другой человек не разглядел бы — настолько аккуратно она вертела головой, — но Жан подмечал и куда более мелкие детали.

Впрочем, всё это были признаки скорее нервозности, чем озарения, которое неуместно вовсе. Ведь девушка уже давно высказала соображение, что за ней и другими химерами бессовестно приглядывают.

— Присаживайся уж, светская львица.

Дина, шагнув было, споткнулась и забавно нахмурила брови.

— От тебя не ожидала. Не смешно. И вообще, я по делу, — она достала из подмышки папку с бумагами.

Принимай Жан гостей, многие опознали бы в новенькой химеру как раз сейчас — сперва, конечно, по перчаткам с гладкими колпачками на пальцах, а отметив их — и по иным мелочам. Вроде тёмно-бордовых волос, даже прозванных в узких кругах "химерьими", отсутствию сколько-нибудь заметной груди и неправдоподобно быстрым движениям. Хотя были и те, кто мог обнаружить уйму странностей и не догадаться, кто перед ними, в лучшем случае приняв химеру за очень вытянувшуюся девочку-подростка.

Таких Жан с удовольствием просвещал. Он гордился знакомством с химерой и совсем не обращал внимания на тех, кто едва скрывал неприязнь и спесь, просто отваживая их.

— Эх ты. Плюнула на старания развеселить тебя, — всплеснул руками Жан. — А почему с бумагами? Слила бы мне в комп, я бы разобрался, пока ты в дороге.

— Не годится. А комп выключи, — Дина уже смелее направилась к креслу.

— М-да. Чувствую, дело худо... Э-э-э, не садись туда, я там гуашь пролил!.. Так куда ты снова вляпалась? Опять институт за вас взялся?

На это Дина только отмахнулась. Жан выключил комп, на всякий случай отрубив и кабель. Химера внимательно следила за ним.

— Камеры есть?

— Да ты не убивать ли меня пришла? — ухмыльнулся Жан.

Девушка потрясающе живо изобразила страдание. Жан немедленно замер в восхищении, скользя жадным взглядом по мельчайшим морщинкам на её лице и стараясь ничего не упустить.

— Как ты себе это представляешь? — она вернула его на землю.

— А это был бы номер... — мечтательно протянул Жан, будто и верно всю жизнь грезил видениями убийства себя любимого. — Газетный. "Химеры убивают". Естественники обрыдались бы на радостях. А твои верные "друзья" — от горя... Камер не припас.

Дина вздохнула.

Устроившись поудобнее в соседнем кресле, Жан хорошенько обтёр синие пальцы пижамой, да и пёстрому от пятен подлокотнику досталось. Покончив с этим, Жан покосился на девушку. Та шлёпнула бумаги на стеклянный столик. Сверху лежала газета.

— О, так ты прессу любишь? — ухмыльнулся он. — Не зря я про газеты вспомнил.

— Читай.

Повисло молчание, какое неуместно разрывать шуткой. Жан вздохнул и послушался. Проскочив взглядом заголовок, он хохотнул.

— Опять новый закон для вас?

— Это не смешно, Жан! Прочти полностью.

Жан вздохнул еще раз и забормотал вслух.

— Угу... Так. Ага, квинтиди... Парламент Свободной Североамериканской... Написали бы ССАФ! Бумагу сэкономили бы. Ограничить некоторые из прав... Что?!

Химера неопределенно пожала плечами.

— Ладно. Извини. Но какие к черту двадцать семь лет на исследование вашей приспособленности к обществу? Босолей что, с дуба рухнул?

— Не только он, — с горечью сказала Дина. — Их там большинство.

— Ладно. О, тут про тебя пишут, — попробовал он взбодрить девушку. Не вышло. Он вздохнул уже в который раз и дочитал-таки статью до конца.

— Ужасно, — подавленно посочувствовал он, не заботясь о том, что слова звучат дежурно: Дина слишком настроена на искренность, какой бы прожженной она себя не мнила. — Он же вас свободы лишает.

— Формально — только нас с Ксанфой. Мы одни совершенно легально дееспособны — кстати, передай матери спасибо еще раз. Но ты и сам понимаешь, Босолей рад бы нас к животным приравнять. А институту мы такими и нужны, в этом нас они защищать не станут. И Босолей даже такой поддержки гнушаться не будет. Неполноценными разумными существами уже назвал — и ничего, рейтинг не упал. Как же, двадцатисемилетнее исследование показало.

— Ну уж нет... Помрет он, пока вас к зверушкам причислит. Но каков гад! — Жан вскочил и забегал по комнате. — Строит из себя добряка, вроде помогает бедным-несчастным модификантам, а сам... Тьфу! Что ты будешь делать? — он снова сел. — Знаешь, в других странах у тебя по-прежнему будут права человека.

— Знаю. Но до них еще добраться надо. Закон пока в силу не вступил, но сам понимаешь... Не выпустят нас. Вон, закон "о регулировании срока жизнедеятельности модификантов" только по формальным причинам не прошел. Это при том, что нас институт активно защищал.

— Верховный Инженер, вас же и четырех десятков не наберется! Ой, извини... — опомнился Жан, когда химера вздрогнула и опустила голову. — Но все равно, откуда такая истерия?

— Механизм мне неясен. А так — у естественников спрашивай. Без них...

— Да все я понимаю. А ты, так просто сдашься?

— Ну нет. Я скроюсь. И Ксанфу прихвачу. Остальных хотелось бы тоже, но это уже опасно. Ты документы просмотри.

Жан послушно взял лист с распечатками. Прочитав его — теперь без комментариев, — он придвинул его к Дине.

— Ладно, я еще понимаю, почему ты пришла ко мне. Больше не к кому. Но, Диан, вот это тебе самой будет гораздо проще!

Химера задумчиво посмотрела на лист с синими отпечатками пальцев, будто увидела его впервые. Потом лицо её озарила догадка — Жан на секунду замер, профессионально приглядываясь, — а бумажка скользнула по стеклу обратно.

— Не проще. Послушай, ты же не думаешь, что формальные права как-то мне помогут?

Жан прикусил язык, но не растерялся.

— Верховный Инженер! Диан, я что, совсем дурак, по-твоему?! Я же пошутил!

— По-моему, это неуместно, — задумчиво пробормотала химера, не пытаясь возмутиться или подыграть, сделав вид, что верит. Жан только закатил глаза: она просто поверила. Дина поняла лишь, что "шутка" неудачна, а что это наспех заглаженная оплошность — даже не подумала. Как-то гадко получилось.

— Ладно. Но нафига, скажи мне на милость, тебе столько оружия? Оно же для вас бесполезно.

— Как тебе сказать. Для охоты использовать можно. Если подготовиться

— А зачем столько? И боеприпасов? Хотя, если ты планируешь в лесах скрываться несколько десятков лет... А боевые газы — тебе тоже для охоты? — саркастически спросил Жан.

— Но ведь как раз их я могу использовать не для охоты!

— Ладно. Я ведь не за свой счет это должен купить? Кое-что могу, в знак дружбы, но весь список...

— Нет, конечно. Я тебе несколько миллионов переведу. Хватит.

— Несколько миллионов... И с такими-то деньгами ты не можешь решить проблему? Да тебя самый махровый естественник за ручку заведет в дирижабль! Откуда у тебя столько?

— Скопила. Забыл, у меня интервью столько раз брали? Я что, бесплатно выступала бы? И... Другие возможности были. А то, что ты предложил — не выход. Извини, если что не так.

— Ладно. Лучше скажи, когда тебе это надо?

— Нониди. На этой декаде.

— Э-э-э... Ладно. Все, вроде? Кстати, кто на этот раз?

— То есть?

— Следил кто?

— Да не заметила я никого. Просто это очень важно, а слежки не может не быть, после таких новостей. Они не могут не понимать, что мы не будем пассивно ждать, пока закон вступит в силу.

— Сдала бы ты их в полицию.

— Во-первых, они почти наверняка с "Пондуса", а я там, если помнишь, числюсь в штате. Во-вторых, будь они каким-то чудом не с "Пондуса" или не имей я к последнему отношения, что мне говорить? "Я модификант типа два, за мной следят какие-то дилетанты, раз даже я их заметила, примите меры"? Это плохо кончится. Для меня. Кстати, Жан. Будет лучше, если никто не узнает подробностей нашего разговора. Тебе-то ничего не будет, а мне могут сорвать планы.

— Ни слова больше! Я все понял и нем как могила!

Девушка улыбнулась.

— Тогда делаем так. Документы оставь себе. Можешь говорить, что у меня мания преследования, только не сканируй их, — Жан тут же пробурчал, что в положении Дины это точно не мания преследования. — Как найдешь все товары — позвони и скажи кодовую фразу. Пусть будет...

— "Клод завёл кота", — Жан озвучил первый пришедший в голову образ. Сам Клод, верно, несказанно удивится, доведись ему подслушать. То-то у него лицо было бы презабавное!

— Годится. Потом... У тебя как с орнаментами?

Сперва Жан не понял, что от него требуется, но Дина объяснила. Она всего-то хотела, чтобы он зашифровал место, откуда и когда забирать подготовленное, рисунком на вазе, а ту ненавязчиво подарил Ксанфе.

Уголки губ разъехались сами собой. Хоть он и нашёл идею излишней, та ему чертовски понравилась. Ведь все знают, что он лоялен к модификантам. Это даже причиняло ему мелкие проблемы, но он терпел и гордился собой. Подарок не вызовет подозрений.

Правда, с Ксанфой он меньше общался, чем с Диной, но кому какое дело? Для постороннего подарок химере — просто подарок, ну может ещё повод постучать себе по лбу, а на деле ваза послужит подробным сообщением. Это было круто. Это было таинственно. И Жану сейчас не терпелось спровадить девушку, чтобы приступить к решению такой интересной задачи.

Дина ушла без особых церемоний. Провожая её до двери, Жан едва не подпрыгивал, предвкушая увлекательную суету. А пока особенную радость ему доставил придуманный лично трюк. Он сунул Дине пачку, похожую на ту, что она оставила у него — сама она до этого не додумалась, — и теперь лучился от гордости.

Когда Дина, наконец, ушла, Жан покрутил в руках одну из ваз, прикидывая, как ляжет краска.

— Вот так, господа, знайте наших! Гм... Кто же у меня понадёжней есть?

Глава 1

* * *

Ксанфа знала, что горе-соглядатаи таскаются за Диной по пятам круглые сутки, не особенно таясь. Объяснения подобной открытости имелись. Во-первых, им незачем прилагать усилий — отражение в зеркале химерам малополезно. Во-вторых, Дина говорила, что "их" отдел собственной безопасности был вовсе не элитным, как можно решить исходя из уникальности химер, а совсем даже наоборот: видимо, в "Пондусе" прилично экономили те средства, что наверняка отпускал на модификантов институт антропологии. А в-третьих, по всей видимости — банальный расчет, мол, ну и пусть химера заметит хвост, что она сможет предпринять?

Однако предпринять можно кое-что. В этот ответственный день, Дина не пыталась стряхнуть преследователей, а просто поменялась с Ксанфой, пока шла перекрасить волосы. Отличный от темно-рыжего цвет волос очень помог бы ей сегодня, хотя для химер такая коррекция внешности была запрещена. Зато ни один парикмахер не обязан требовать документов. Парадокс.

Ксанфа должна была покружить по городу до вечера, затем заправиться, набрав побольше топлива, и подъехать на склад. К тому времени там уже будет вся необходимая экипировка, хотя в наилучшем случае, пользоваться ею не придется. Она нужна только для ненаселенных мест или в слаборазвитом мире. А риск попасть именно туда минимален.

Главный компьютер "Пондуса", в котором стараниями Дины и остающихся химер исполнялись программы, прячущиеся от прочих пользователей, уже несколько раз вышел на точку, где снова и снова удавалось засечь мощное электромагнитное поле. Явно искусственного характера. Несмотря на дрейф координат, поле засекалось всегда. Чертовски удачная находка. Пусть дрейф ничтожен, но касается он сразу всех осей, а даже в миллиметре по четвертой оси миров хватало. Значит, источники поля были сразу во многих мирах — технически развитых. Выйди примерно в эту точку, и попадешь в цивилизованное место. Где о химерах не знают. А и изучат их с Диной лично, так разницу с цельными можно объяснить чем угодно, не сказав ни слова о своей искусственности.

Но все равно, на серьезной экипировке Дина настояла, поскольку не верила в абсолютную надежность данных. Ведь она еще не пыталась передать в ту точку материю, чтобы координаты в филигранно настроенных топомодификаторах — ТМ — вовсе не поплыли. Как потом определить поправку? Не могла она и забросить ТМ-ответчики туда, для фиксации координат. В поле такой мощности работать они не могли, да и в идеальных условиях не работали надежно. Это была бы пустая трата ресурсов. Собрать такую коробочку размером с кулак, полную электроники и специфического материала, ей стоило недель. Возможно, Дина придумала бы еще что-нибудь, но времени не хватало.

Так что дело было за снаряжением. Им Дина сама занялась, а отвлекать слежку попросила Ксанфу. Водить машину та умела. Возможно, не так хорошо, как Дина, а возможно, гораздо лучше. Главное, с этой стороны проблем нет. У нее имелись водительские права, а "Аллигатор-307" она знала как свои пять пальцев.

Утром прошел дождь. Под порывами ветра еще ссыпались с раскидистых деревьев слабые потоки воды, заставляя пешеходов ежится, а автомобилистов — включать стеклоочистители. Потом засияло солнце и лишняя влага исчезла с деревьев. Чувствительные уши Ксанфы разбирали мерное урчание двигателя, усыпляя ее, но она смотрела на дорогу во все глаза. Отражение не привлекало внимания.

Все изменилось за секунды.

Сзади раздался тревожащий рев. Ксанфа мгновенно обернулась, рискуя потерять управление, а увидев стремительно приближавшийся серый автомобиль, добавила скорости, даже не отдав себе отчета в том, почему удирает. Хотя за ней действительно гнались. Два угла — а преследователи все равно сзади. "Аллигатор" оказался мощнее их машины, зато — и это оказалось недочётом — Ксанфа плохо входила в повороты. Смогла бы все сделать на отлично, если бы на ее внимание не претендовало столько объектов или если б она повисла на хвосте у лихача, но ничего подобного не было.

Скоро стало не до маршрута. Попетляв, Ксанфа вылетела на шоссе, чудом не продырявив неповоротливую фуру. Проезжавший "Гекс" послужил ориентиром, и "Аллигатор" удалось выровнять до того, как он столкнулся с соседями. Ксанфа заметалась среди роя автомобилей, каждый из которых приковывал ее внимание хотя бы на мгновение. Она потеряла преследователей.

Снова серый автомобиль проявился в зеркале только вплотную к "Аллигатору". Ещё чуть ближе — и отличить Ксанфу от Дины не составит труда. Сама она опознала марку машины — "Камею". Странно, что в этой тихоходке ее смогли нагнать.

Далеко впереди над дорогой засверкал на солнце желтый знак. Съезд. Это шанс оторваться.

Ксанфа перестроилась в крайнюю левую полосу, и "Камея" прилежно повторила манёвр. До съезда осталось всего ничего. Когда "Ломе" перед Ксанфой ушел вперед, она разогнала "Аллигатор", осторожно сворачивая, а через мгновение спешно дёрнула руль обратно, едва миновав ограждение. Неудача. Или, может, везение. Пусть там жалких несколько градусов, но и перед таким поворотом надо замедлиться, а не ускориться. И почему эта дурацкая ограда так притягивает внимание? Зачем она такая контрастная?

Приходится тормозить: впереди маячит всё тот же "Ломе", а справа машины идут одна за другой. Преследователи же проявили чуть больше назойливости. Химерья реакция с таким посредником, как машина, не помогла: легко просчитав её маневры, они втиснулись между корпусом и оградой, отставая лишь чуть.

Чёрт, что делать? Лицо закрыть, пока не поздно? Объехать их на следующем спуске? Для этого надо разогнаться, а тогда в поворот не войти. При свете дня не войти. Вперёд тоже не пробиться, а в сторону уйти вовсе нереально.

На втором съезде Ксанфа всё же пробует свернуть, по правилам, но "Камея" блокирует дорогу — "Аллигатор" едва не выбрасывает поперёк движения, даром что он тяжелее. Судя по толчкам, две-три вмятины машине досталось.

Приближался последний отросток шоссе. Еще двадцать минут — одна только дорога. За это время, учитывая назойливость "Камеи", Ксанфу попросту остановят. Похоже, единственный выход — свернуть, не сбавляя ход. Конечно, на скорости под триста восемьдесят километров в час* шанс влететь в ограждение куда выше, чем шанс разминуться с ним, но и тот предпочтительней разоблаченной подмены. И Ксанфа может пережить столкновение. Сможет пережить — сможет и удрать. Только бы не запутаться в подушках безопасности. А не переживет — что ж. Зато, может, тело не сразу опознают. Другого выхода нет.

Ксанфа совсем уж перестала обращать внимание на машину впереди, как та вдруг из помехи превратилась в надёжного поводыря. Водитель, наверняка перепуганный творимым позади безобразием, решил убраться с шоссе. Умница! Ксанфа готова вывалить шофёру все ласковые слова, какие только выучила в свое время.

Сложно ли сосредоточиться не на абстрактной дороге, а на вполне конкретном объекте? Только не для Ксанфы. В подсознании забился импульс: "Добыча", — волнение ушло. Руки рванули руль разгоняемой машины. Не отлипая от "Ломе", "Аллигатор" с заносом свернул, почти чиркнув по "Камее".

Скрежещущий удар по касательной в бетонную стенку, взбухают подушки и закрывают обзор. Рикошет, еще удар. Долгое-долгое ожидание и слабый толчок. Ни теряя ни секунды, Ксанфа разорвала подушку перед собой. Правда, для этого пришлось надкусить ее. К этому времени скорость упала, и девушка, не оглядываясь, вдавила педаль газа в пол, чтобы уйти дальше.

Подобного раньше не было. Чем вызвано такое поведение тихих обычно преследователей? Это важно. Надо проанализировать.

Итак, раз: подозревают, что с водителем неладно. Хороший вариант. Как быть? Все просто — не дать их подозрениям подтвердиться. Вроде, сделано. Два: не та слежка. Естественники? Чем чёрт не шутит? Тогда тем более надо гнать подальше. Три: просто исполнители. А что это значит? Есть и наниматели, и другие исполнители. Это совсем нехорошо.

Что бы сказала Дина? Она бы спросила "зачем". Тут больше вариантов. Идентифицировать, убить, захватить, спровоцировать, привести, увести. Шесть версий. Останавливаться на них подробно незачем, но ясно, что при первых трёх вариантах её нужно остановить, при вторых — как раз не нужно. Две возможные стратегии неизвестного противника. Только взаимоисключающие. Плохо. Точнее, плохо, что неизвестны намерения врага. И сам он неизвестен.

Лесная дорога, достаточно прямая для комфортной езды, но всё же огибавшая холмы, открыла очередной поворот. Ксанфа вошла в него на свой лад, сильно сбросив скорость, хотя на пустой дороге могла бы двигаться быстрее. Только поэтому она не влетела в засаду.

Путь перекрыли. Не мобильным шлагбаумом, не "ежами", как это обычно делается полицией — просто оставили на дороге пару машин, поперёк обеих полос. Объехать? Помилуйте, на то и расчёт. Ни объехать, ни даже протаранить: в машинах-то явно сидели люди. С дороги не убраться. За обочинами, на которых к тому же ещё два притаившихся автомобиля готовились запереть мышеловку, — глубокие кюветы, съехать в которые можно, но как быть дальше? Всей мощности "Аллигатора" не хватит на то, чтобы мгновенно выкарабкаться обратно. И хотя он сможет проехать вдоль канавы, мудрёное ли дело задержать его там?

Эх, если б только речка подвернулась... Можно было бы спрыгнуть с дороги, плюхнуться в воду. Но эти ведь не дураки. Речка-то есть, впереди. За четырьмя машинами.

Чего же им надо? "Аллигатор"? Сложно сказать. Зависит от их знаний. Дину? Скорее всего. Её, Ксанфу? Тогда они знают, что это она, или подозревают.

Нет, это мысленный мусор. Это ведь неважно! Что главное? Последствия. Промедлить — получат всё. Вернуться — изменится ситуация, не факт, что в лучшую сторону. Вроде бы там только один автомобиль, но и того хватит. Уйти пешком... Лучше всего, да.

Скверно, в общем-то. В их с Диной планах "Аллигатор" занимал важное место: с прилаженным парашютом не даст разбиться, а будучи амфибией — не даст утонуть. На него погрузили бы припасы, в нём рассчитывали ездить и плавать. С внедорожником хватало возни. Нежелательно оставлять "Аллигатор" теперь. Он — козырь в борьбе с первыми неожиданностями. Конечно, любой тарантас сгодится, только и надо, что парашют навесить на всякий случай... Однако чем это поможет, если они над океаном окажутся? Или посреди озера? "Аллигатор" бросать нельзя. Но только это и оставалось.

Ксанфа развернулась, как могла, благо скорость позволяла, и, проехав с максимальным ускорением секунд шесть, отключила зажигание, освобождаясь заодно от ремней. Соскользнула в кювет накатом и заблокировала ручной тормоз — не будет же она облегчать жизнь противнику? Схватив ключи, ранец с изготовленными Диной топомодификаторами и маскировочный халат, выскочила наружу. Рёв пары двигателей раздавался совсем рядом. Она успела вовремя.

Когда захлопали дверцы, за спиной, среди густеющих деревьев таяло шоссе. Скоро там завозятся эксперты или еще кто... Что ж, пусть поищут. Пусть найдут собак с крепкими нервами, что не подожмут хвосты, обнюхав след. И Ксанфа, и Дина имели возможность убедиться, как реагирует на них это племя, но кроме приёмных родителей с ними никого не было, в институте же внимание уделяли изучению получившихся инстинктов и психологическим экспериментам, а не наблюдению столкновений химер с дикой и одомашненной фауной. Нынче многих ждёт удивительное открытие.

Не успела Ксанфа всласть позлорадствовать, как вдруг ей сжали предплечье, а потерявшая чувствительность из-за растёкшейся боли левая нога перестала служить опорой.

1 — Упомянутые 380 км/ч не тождественны нашим, так как час в этом мире дольше нашего в 2,4 раза. Минута дольше нашей в 1,44 раза, а секунда короче и составляет 0,864 нашей. Отсюда и другие расхождения. Падение с двадцатишестиметровой высоты длится 2,3 нашей или 2,67 местной секунды. Этот промежуток времени примерно в 37,5 раз короче местной минуты, но всего в двадцать шесть раз короче нашей.

* * *

Дина избегала ездить в автобусах. Но впервые она чувствовала там настолько одуряющее чувство свободы, что забыла о дискомфорте. До чего просто — перекрасить волосы в черный цвет, снять перчатки — только за пальцами следи, а то ненароком повредишь. Ну и позволить сведущему человеку намазать под глаза синюю дрянь, от которой зудит кожа.

Правда, к ней сразу стали проявлять повышенное внимание молодые и не слишком мужчины. Ей было приятно, что маскировка настолько хороша, но само по себе внимание ее не ободряло. Оно не могло вызвать никаких других эмоций, кроме раздражения. Смотреть — смотрите, но заговаривать-то зачем? Однако Дина умела терпеть. Про себя она решила, что лучшая тактика — молчание и последовательно придерживалась ее.

Погрузившись в раздумья, она начала перебирать ошибки, сделанные за последний год. Время подводить итоги. В новом мире будет другой опыт, но накопится он не сразу.

Пожалуй, именно год назад ничего серьезного она не сделала. Только полезла разнимать драку, от чего тут же перегрузила ощущения и поплыла. Но ту ситуацию она по косточкам разобрала. Больше так поступать не станет. А вот событие четырехмесячной давности...

Могла она его избежать? Могла. То, что вызвано беспечностью, вообще легко предотвратить. Например, она могла бы взять респиратор. Переместить материю из другого мира сразу в контейнер. Да мало ли что еще.

Но ведь она просто не знала, что у нее есть неизвестные слабые места. Ну да, выхватила из другого мира кусочек мяса с короткой шерстью, кубик не больше монетки. Настроилась на плотное вещество, чего и хотела. Неприятное зрелище, пусть даже заурчавший желудок не согласен, но чего-то в этом роде и следовало ожидать — когда-нибудь. Что в этом могло быть опасного? Тем более, опасного не только для нее.

Конечно, дальше она вела себя разумно. Начала искать способ избавиться от такого приметного "подарка судьбы". Дина всё-таки не в святая святых "Пондуса" находилась — там она не рисковала экспериментировать, максимум задавала настройки, — а в своей лабораторишке, где шастают все кому не лень. От лаборатории одно название, кроме компьютера и фрусти-сборщика2, занимавшего четверть комнаты, визитёр ничего ненароком не заденет. Может, конечно, опрокинуть катушки, трубки с откачанным воздухом и прочий бросовой материал, но ничто из этого комплекс слона в посудной лавке ни у кого не будило. Так что застать ее могли запросто.

Решение было не таким уж плохим — вытряхнуть из бумажного пакета обед и заменить его неприятным сюрпризом, чтобы, подгадав момент, выбросить. Хотя пришлось потерпеть шуточки некоторых насчёт того, что или она пронесла тайком удавленную мышку, или уже разлагается из-за конструктивных недостатков, но Дина заранее к этому подготовилась.

Дальнейшее поведение оказалось еще более беспечным. Контакт с неизвестной органикой, а она, положившись на свой иммунитет, даже не задумалась об угрозе. Ни жар, ни ломота в висках, которые начались ночью, не заставили ее одуматься. Хотя она и поняла, что с телом что-то не так, но прежде она не сталкивалась с подобным.

Впрочем, с этой стороны угрозы больше нет. Теперь она знает, что такое недомогание. Но из-за тогдашней наивности и неопытности, она ничего не поняла и на следующий день вышла на работу. Где уже половина из тех химер, с кем она виделась накануне, тоже бродили будто пришибленные. И у цельных был нездоровый вид.

Дальнейшие действия? Правильные. Уйти домой, ни с кем не контактировать, кроме уже зараженной Ксанфы. Хотя похожее решение принял каждый из модификантов. Химеры не дожидались официального решения — что для них чьи-то указания, а тем более их отсутствие? Это правильно.

Дальше она просто болела. Ксанфа тоже. Институт предложил им помощь. Наверное, правильно отказались. Хотя им обещали хороший уход, а об обременительных контрактах даже речи не вели. Конечно, тем ведь важно знать, что же химеры обрели или потеряли, раз, наделенные совершенным иммунитетом, падают, тогда как цельным лишь недомогается. Кстати, опекуны обоих первенцев — Леандра и Леандры — и некоторых других приняли то же решение. Это правильно. Жалко только, что остальных химер никто не спрашивал. Особенно младших, опекаемых государством.

А что, если бы она согласилась? Судя по рассказам, стерильнее тех палат только полупроводниковые производства. Но все четыре жертвы: Атанас, Дафна, Геба и Леэна — все они были на лечении в институте. Кому такое лечение надо?

Итог? Ценный опыт. Но — четыре жертвы. Не стоит опыт этого. Никак.

Автобус тряхнуло и Дина опомнилась. Пожалуй эти воспоминания уже бессмысленны, они не привнесут в рассуждения нового. И вообще, выходить скоро.

2 — фрусти — приставка, 10-9

* * *

Ксанфа грохнулась. Почти. Видимо, хотели, чтобы она рухнула на бок, но она извернулась, упала на колени. Очень уязвимая позиция. Девушка поторопилась хотя бы присесть, одним прыжком. Не то чтобы это у нее не получилось, но она чуть не опрокинулась — попала пятками на ботинки человека, что ее держал.

К счастью для нее, испугаться или разозлиться не успела. Подняв голову, она рванулась вперед и сторону, выскользнув из цепких рук. Она уже не видела, как сбитый с ног враг встает, кряхтя, и грозит ей вслед кулаком. Не разбирая дороги, она бежала сломя голову, разминаясь с деревьями в последний момент, а то и наталкиваясь на них. Когда в боку закололо, она приблизилась к речке.

Никаких иллюзий у нее не было. В покое ее не оставят. Возможно даже, попробуют выследить с воздуха. Нужно бежать дальше и предупредить Дину. Сейчас девушка жалела, что в спешке забыла коммуникатор Дины в машине. Так она могла бы связаться с ней, и плевать, что ее смогут запеленговать.

Топомодификаторы же она еще не потеряла, и это было хорошо. Но пересечь реку с ними... Не такое у них исполнение, чтобы им это не повредило. Если же швырнуть их на другой берег, — а это ей по силам, — то они просто разобьются. Это почти то же, что ударить по ним. Не найдя подходящего решения, она, отдышавшись, рванула вдоль берега, вверх по течению. Правда, так она, в конце концов, упрется в мост, а там могут быть преследователи. Но проблемы надо решать по мере их возникновения.

Через пять минут такого бега, Ксанфа, зацепившись носком ботинка о какую-то лозу, грохнулась и проехала по земле на животе. Первым порывом было выдрать злосчастную лозу откуда бы она ни росла, уничтожить, но Ксанфа вовремя сдержалась. Некстати было бы перегрузить ощущения прямо сейчас. Однако этот порыв натолкнул ее на одну мысль.

Быстро скинув рюкзак с ТМ, Ксанфа сняла с себя пояс и привязала его к лямкам. Потом, без злобы, сорвала лозу, прикрепив к рюкзаку и ее. Как получилось. Немного поискав, она наткнулась на подходящие ветки и продела их сквозь застежки. Все было готово.

Пробежав по берегу еще немного, она увидела на той стороне подходящее дерево. Раскрутив рюкзак, она метнула его в ту сторону. Рюкзак зацепился за ветки, немного проскользил вниз и, наконец, застрял.

Не теряя ни секунды, Ксанфа прыгнула в реку, машинально уходя как можно глубже, с тем, чтобы всплыть уже у дерева.

* * *

Дина дожидалась своей очереди у гроссиста. Когда коммуникатор пискнул, отметив новое сообщение, она вздрогнула. Ещё не вынув прибор из кармана, она уже предвидела проблемы.

Нет, само собой, мало ли от кого послание? Например, от тайного поклонника Ксанфы. Дико, учитывая генетическую несовместимость цельных и модификантов, фармакологическое половое созревание последних и, как следствие, незрелый в норме внешний вид... Но какая причуда не стукнет в голову нездоровому человеку? С Диной такие неприятности, отнимающие время на недоумённое выслушивание вдохновенных речей, случались уже четырежды.

Ещё вариант — ошибка. Сплошь и рядом случается, что сообщения отправляют неизвестным. Рассеянных полно.

Мог это быть и рекламный текст, от компании, они такое любили. Дине за последний год уже сто семьдесят два таких пришло.

Но сообщение отправил банк. И это плохо. Хотя и хорошо — то, что Ксанфа сумела воспользоваться этой возможностью, а не попалась. Они договорились связаться, если что пойдёт не так, именно посредством банка — чтобы запутать извлечение информации. Так что если даже сообщение получила не одна лишь Дина, неизвестным аналитикам можно только посочувствовать. Ну снят с карточного счёта некоей Ксанфы Эжен один талер и семьдесят восемь су. Что тут особенного? Это если Ксанфу вообще проверяют, она-то к "Пондусу" отношения не имеет.

А для Дины, само собой, особенное налицо. Первая цифра означала слежку. Семёрка — угроза разоблачения. И восьмёрка в конце — пришлось покинуть машину.

Чёрт возьми, плохо. "Аллигатор" утрачен. Есть, конечно, шанс забрать его, но и опоздать возможно. А если машину вскроют, плюнув на все законы? Найдут ТМ?

Поймут ли сразу, что они из себя представляют — неважно. Важно, если поймут, что они с "Пондуса", а хуже всего — когда сообразят, что Дина сделала их сама. После чего легко заподозрить, что установка за последний год иногда использовалась нестандартно, тогда пресечь перемещение, пусть и не разобравшись в деталях, сможет кто угодно. ТМ-то у них.

Для обнаружения неправильностей не нужна даже помощь других химер, — которые всё равно ничего не скажут, солидарные с Диной и осведомлённые о её опытах, — достаточно сопоставить пики расхода энергии с необычными данными регистраторов, вроде скачков давления, температуры и влажности воздуха. Или опросить уборщиц.

А та инфекция, погубившая четверых? Если предположат, что именно Дина послужила причиной давешней остановки "Пондуса", трудно ли понять, что это следствие того, что иногда она таскает туда-сюда килограммы вещества вместо того, чтобы непрестанно искать всё менее энергоёмкие способы их обезвешивания?

Но гадания не имели смысла. Что случилось — то случилось, не изменить, а других данных не получишь, поведение не скорректируешь. Корректировать планы надо прямо сейчас, располагая тем что есть.

Дина взглянула на номер банкомата. Они с Ксанфой помнили наизусть все их номера в этом городе. Да и мир для них во многом состоял из вот таких деталей. Поэтому сопоставить номер и адрес кафе, в которое придет Ксанфа, оказалось секундным делом.

Из кабинета высунулся клерк и сказал скучным голосом, глядя не на нее, но в бумажку:

— Входите, мадемуазель Эж... Эжен? — скривил он губы, быстро окинув ее взглядом, пока еще храня на лице вежливую холодность.

Но Дина его не слушала, спешно удаляясь.

* * *

Встреча в кафе оказалась не лучшей идеей: Дина уделила восприятию собственного поведения людьми гораздо меньше внимания, чем деталям внешности, и, как сейчас поняла, зря. Одно дело трястись в транспорте, другое — сидеть смирно.

Да, она не надела перчаток, только люди невольно присматривались, как она, задумавшись, словно пытается снять ногтями стружку с пластикового столика. Ее накрасили — пожалуй, впервые с тех пор, как на утреннике в одном из европейских городов измазали лицо сажей, вырядив какой-то славянской нечистью, — только не сделали слишком похожей на обычную девушку.

Люди всегда отметят, если кто-то неправильно двигается, отметят, даже не осознав, что не так, а Дина с их точки зрения не двигалась правильно. Слишком инаково воспринимались её стремительные жесты, даже просто скупые движения. Она нескоро поняла, что привлекает внимание.

Свалить бы ошибку на химерью натуру, но пренебрежение человеческим фактором присуще ей самой. Та же малышка Пирра — настоящий живчик — очень хорошо разбирается в людях. И общение любит, которое, видимо, как раз служит причиной её компетентности. А Пирра ведь — тоже химера. Пусть и десятилетняя, ничего это не значит.

Что делала Дина в десять? Придумала на пару с Ксанфой, как добыть денег на путешествие в Старый Свет. Действовать по нему должны были приёмные родители, но те почему-то оставались глухи к выкладкам, несмотря на их совершенную логичность, отсутствие риска, законность и лёгкость исполнения. С каким трудом они доказали свою правоту, которую и доказывать-то не надо бы. Дёргать за ниточки людей — для обеих слишком сложно. А Пирра умудрялась заразить людей своим настроением. Ей не нужно доказывать, она умеет убеждать.

Впрочем, как бы не раздражало легкое внимание, оно не опасно. Потом, Дину всё-таки могли не воспринимать как химеру, пусть и не видя в ней обычного человека. Модификантов ведь не так много, чтобы каждый имел опыт общения с ними, а уж сколько мифов существует... Дина знала о шести, ни один из которых не позволит принять химеру за химеру, если только та не в защитных перчатках. А Дина просто странно ведет себя, не выделяясь более ничем, даже цветом волос.

Запах горячего кофе — не хлебнуть бы, задумавшись — смешался с уличным вечерним холодом, остудившим бок, и ароматом мокрого асфальта. Дина обернулась на звук открывающейся двери и встретилась глазами с Ксанфой. Та прохромала к столику. Выглядела она нехорошо. Хотя дождь прошел еще утром, вся ее одежда была покрыта мокрыми пятнами.

— Добрый вечер. Ну и вид у тебя, Дина.

— Твой не лучше, — прошептала та на латыни. — Ты об ушах лишних помнишь? Ладно, пошли, расскажешь.

Она встала.

— Дина... — замялась Ксанфа. И продолжила, послушно мешая древнегреческий, немецкий, русский и латынь. — Мне холодно. И мокро. Давай тут посидим, я отогреюсь.

Дина не стала возражать. Только села обратно и протянула Ксанфе свою чашку.

— Кофе? Но как же...

— Ты пей. Тебе сейчас нужно что-то мощное.

— Хорошо, — она глотнула и закашлялась. — Меня пытались поймать. Они точно не знают?

— Тебя видели в лицо?

— Видели. Может, и не узнали, но точно не узнали во мне тебя. Это даже наиболее вероятно, иначе я вряд ли бы вырвалась.

Плохо. Очень плохо.

— Так тебя схватили?

— Угу, — Ксанфа сморщилась, потерев руку. — Машину я потеряла. Сперва гнались, потом я на Гран-Пом съехала. А там засада. Рассчитывали на среднюю скорость, а я ещё медленнее выехала. Конечно, я в лес, — Ксанфа скинула с плеч ранец. — Там меня и сцапали.

— Ты же тут.

— Ну, сперва сцапали. Потом рванулась, а разве один цельный меня удержит? И удрала, полным ходом. Речку переплыть пришлось. Но ТМ не макала, не думай. А как до города добралась, сняла деньги.

Сказав это, Ксанфа подержала чашку в руках, старательно отогревая пальцы сквозь перчатку.

— Молодец. Только тебя не беспокоит, откуда там засада? Ты же могла где угодно съехать.

— То-то и оно. В Гран-Пом они уже были. Заранее подготовили людей в разных городках. "Аллигатор" может быть ещё на месте, но теперь...

— Хотела сунуться?

Кивок.

— А может и имеет смысл. Но там же охрану выставят?

— Охрана что. Харон нам AIN достал.

— Так он еще на складе. Как и всё остальное.

— Да, но хуже то, что мы не знаем, с кем дело имеем.

Больше вопросов у Дины не было. Она решила дать сестре отогреться. Та почти допила кофе, и теперь сунула руки под мышки. Это движение не осталось незамеченным.

— Смотри — химера! — вдруг послышался громкий мужской голос в глубине кафе. Дина не стала оборачиваться, только дотронулась до Ксанфы. Та вздрогнула и подняла голову.

— Да ну, с чего ты взял? — ответил девичий голосок.

— По перчаткам, дорогая. Люди таких не носят... Эй, ты там когти прячешь, химера? — хихикнул он.

Дина поморщилась, непроизвольно поджав пальцы. Ксанфа вздохнула. Когтей у них отродясь не было, зато с пальцами они часто обращались небрежно, иногда срывая ногти, а это больно. Так что химеры редко пренебрегали защитой.

Никто больше не сказал ни слова, атмосфера заметно остыла, будто стекло витрины куда-то исчезло и вечерний воздух свободно проник внутрь. На соседних столиках спешно допивали содержимое стаканов и чашек, а допив, второпях уходили. Были и те, кто продолжал сидеть как ни в чём не бывало, но таких оказалось меньше. Впрочем, новые посетители продолжали заходить, а из них никто не обращал внимания на двух девушек.

— Итак, что решаем? — подала голос Ксанфа.

— Новый "Аллигатор" не достать. Что-то другое не пойдёт.

— А "скелет"?

— Он же один. И с его помощью всё равно не унести всё, что нам надо. Если что, мы и сами вдвоем на руках тонну утянем.

— Ты что? Я через десять метров сдохну. Ты, кстати, тоже.

— Тоже верно. Вдоль той дороги есть электролиния?

— Да, — пожала плечами Ксанфа. — А что?

— Попробуем прокрасться к машине и уйдём с места.

Ксанфа почесала лоб.

— Уверена?

— Нет. Но если хватит энергии, и не то можно проделать.

— Воображаю, как эту новость примут.

— Да уж, — рассеянно сказала Дина, прислушиваясь. Тишина казалась неестественной, хотя на дальних столиках беседовали вполне оживлённо. — Хорошо бы всех забрать. Если такое творится сейчас, то что же будет через год... Нечестно бросить остальных на произвол судьбы.

— Мы же вернемся.

— Мы собираемся вернуться. Это не одно и то же. И будут ли они в порядке через несколько лет?

Дина хотела ещё что-то сказать, но её прервали.

— Эй, ты!

* * *

— Этот, наверно, членские взносы платит, — пробормотала Ксанфа, увидев юношу, встающего из-за деревянного столика, каких в кафе поставили четыре. Сквозь каждый росла чахлая пальма.

Она совершенно верно опознала в нем естественника, но промахнулась насчет членских взносов. Впрочем, ей было простительно. На парне сидела грубая льняная рубашка, выпущенная поверх шерстяных штанов, заляпанных снизу грязью. Цвета мокасин не было видно, но наверняка они не были окрашены. Весь его вид буквально кричал о его воззрениях. Компанию юноше составляли такие же субчики, разве что постарше и одетые получше. Вот они, оставшиеся на местах, действительно состояли в партии Естественного Образа Жизни.

Юноша сперва долго собирал волю в кулак, прежде чем начать конфликт. Он откровенно боялся химер, а оттого ненавидел их еще больше. Он знал, что химера, если постарается, может буквально порвать его на куски. Руки отдельно, ноги отдельно. Он знал и то, что химеры не нападают ни на кого. Но почему, и чем для них заканчивается попытка напасть или даже просто лютая ярость или негодование, он узнал лишь сейчас.

Несколько минут назад к ним подсел немолодой уже коренной житель этих земель, — если судить по его виду, — и ребята уважительно освободили ему место.

— Видите химеру вон там? — он коротко махнул рукой за спину.

Вот так и началась недолгая беседа. Он рассказал им о том, насколько противоестественно существо химер. Их собственный организм, вместо того, чтобы собирать силы для атаки, отключается, чем обеспечивает химере массу впечатлений. Потому они и не нападают ни на кого. Хотели бы, а не могут. К тому же, в них вложена — по большей части случайно — противоестественная мораль. Им редко когда в голову придет мысль ответить обидчику.

Юноша слушал с восторгом. Это, несомненно, знали старшие, те, у кого была высокая ступень посвящения, а он узнавал сейчас. Индеец даже рассказал, как можно ударить химеру — не просто унизить, а ударить, это при их-то реакции. Правда, условий очень много, удар получится всегда слабым, но описание техники его заворожило.

И сейчас он шел к химере без страха, паря на крыльях уверенности и чувства собственного превосходства.

— Убирайся отсюда, мутантка! Твоя морда портит людям вечер, — он подчеркнул слово "людям".

Юноша приковал внимание многих. Большинство смотрело на него с одобрением. Ещё часть взглянула на него с ленцой, принимая его речи как посредственное, но бесплатное развлечение. Два-три человека оторопели, и явно не от восторга. В центре таких было бы больше, но чудо уже то, что на окраине нашлись и эти. А на лицах тех, кто был с парнем, отразилось разочарование.

Девушки встали. Их удивило, при чем тут лицо, ведь как раз оно мало чем отличалось от любого другого. Однако, не сговариваясь, они сдержали свое удивление. Им в любом случае пора была идти.

— Куда же ты? — он растерянно вцепился в плечо Ксанфы, однако постарался придать голосу уверенность. Через секунду до него дошло, что его поведение противоречит высказанному пожеланию. Ситуация откровенно нелепая. Если он растеряется. Но он нашёлся. — Так просто ты не отделаешься. Я сам вышвырну тебя отсюда.

— А потом вернешься за мной? — уронила Дина.

Теперь он обратил внимание и на неё. Он узнал её. Химер почти все естественники знали по снимкам — да и сложно ли запомнить вид неполных четырёх десятков существ, которых откровенно ненавидишь за их искусственность, за их омерзительную сущность, а прежде — за их незаслуженные бессмертие и способности?

— О, да тут кто-то нарушает закон? Что, не хотелось, чтобы никто кто-то узнал в тебе мерзкую тварь? Напрасно... Не помню, правда, твоего имени, но ведь оно тебе и ни к чему, правда, номер шестой?

— А почему не седьмой и не восьмой? Шестым был Атанас, — ее голос дрогнул. — Вообще-то, если тебе интересно мое лабораторное имя, то я 4F. А теперь мы уходим. Пропусти.

— Ну уж нет. Сперва я вас представлю честному люду, — он дёрнул их ближе к стойке. Час назад он не рискнул бы этого сделать. — Мадам и месье, поглядите на один из самых мерзких продуктов нашей цивилизации, погрязшей в скверне.

Начало неудачное. Аудитория подобралась не слишком подходящая для подобных речей. Может, они и опасались химер, тем более что в газетах о них часто писали зловещие размышления и очень редко — сжатые информационные статьи, но вот цивилизацию они вовсе не недолюбливали.

Юноша понял ошибку, увидев неодобрительные взгляды старших товарищей, и пустился перечислять тезисы из внутренних документов за авторством месье Босолея.

— Послушайте, я правда очень скверный оратор. Но вы только посмотрите. Нас успокаивают тем, что эти твари от природы миролюбивые и законопослушные. Господи, от какой природы? У них даже нет души. А законопослушность — вот она. Им запрещено пытаться скрывать свою суть, но вот одна, 4F, — он все же воспользовался подсказкой Дины, — наплевала на закон. В который раз? И с какой целью? Для чего ей нужно было проникнуть сюда, замаскировавшись, и что бы случилось, если бы я ее не разоблачил? Вы после этого будете спорить, что химеры — воплощенное зло? Зря, что ли, их так назвали? Химеры — это твари преисподней, и должен сказать, вот им, — он дернул девушек, — такое название очень подходит. Самое их существование должно вас беспокоить! Вы думаете о своих потомках? Что будет, когда Землю заполонят эти твари? Вы же не сможете даже раствориться в них. Людей не будет. Они в лучшем случае вымрут, если их не сожрут! Мутантов надо истребить, пока не поздно! Пусть хотя бы живут столько же!

— Отпусти, придурок, — рванулась Дина. Она выскользнула у него из пальцев, зато в Ксанфу парень вцепился обеими руками. Правда, он не удержал бы ее, попробуй выскользнуть и она, но происходящее и недавно принятый кофе сильно смешали ее мысли.

— Но и тогда — у них чувства вывернуты наизнанку. Что сделают с обществом эти нелюди? Мы вынуждены мириться с их существованием, но мы не обязаны терпеть их среди нас!

Парень упивался собственной сбивчивой речью. Противно-потный, с бешено бьющимися на шее жилками, он, несомненно, не чувствовал спокойной уверенности. Он не желал ничего иного, кроме как ощутить бодрящее чувство неверного превосходства и власти над существом, значительно более сильным, но не могущим ответить. Даже про одобрение товарищей он забыл.

— Хотите, докажу, что это нелюдь?

Знания были еще свежи. А обвинений он не боялся — в обиду его не дадут, даже если все испытания он провалит. Да и не придется ни перед кем оправдываться. Ну не перед этим же институтом антропологии, чьих бывших служащих вообще следовало бы перевешать.

Не отпуская Ксанфу, парень неловко отвесил ей тяжёлую пощёчину. Голова химеры рефлекторно мотнулась, и девушка, вырвавшись, тут же попыталась ударить обидчика. Рука её, уже сжатая в кулак, замерла на полпути. Ксанфа судорожно вздохнула.

— Видите? — приободрился он. Старик не врал, ей стало дурно. — Жесткая программа. А раз это не человек, то почему бы не...

Он ударил её ещё раз. Ей уже было не до ответа, она держалась за стул, пошатываясь и ничего не видя. Парень рявкнул что-то, и замахнулся в третий раз, совершенно не обращая внимания на то, что позади него из-за столов торопливо вылезает часть пришедшей в себя публики, а товарищи качают головами.

Но никто до него не успел добраться. Схватившись за покрасневшее от удара горло, он рухнул, сипя.

— Не доказал, — загудел чей-то бас.

Секунды через три рядом с поверженным врагом опустилась на корточки Дина. Её колотило, зубы выбивали частую дробь. Просидев всего несколько мгновений, она завалилась набок, хватая ртом воздух и теряя сознание.

Нелепо запоздало пропищал ненатурально высокий голос:

— Вызовите полицию!

Глава 2

* * *

Ватные ноги не удержали Дину. Голова кружилась от воздуха, обжигающего и вязкого. Уши горели, глаза видели только темные всполохи и тысячи несвязанных фрагментов, количество прикосновений одежды к коже сводило с ума, как, впрочем, и количество звуков, запахов и других раздражителей. Мысли захлебывались в потоках бесполезной информации, но совсем не думать Дина не умела.

Как нелепо, а? Но надо убраться, да поживее. Встать. Будет новый перегруз — наплевать, только бы равновесие не подвело. А то пока не повернуться.

Шаги. Интересные звуки. Скрип, шарканье. Черт, утомляет слушать. Может, ну их всех? Не ехать к складу? Спа-ать. Сдавить голову достаточно сильно. Поймать облегчение. Какая разница, что сделают? Нет разницы.

Шагов нет, но слышно дыхание. Тихое и отчетливое. Человек? Зачем подошел? Не видел химер? А как опознал? Удивило происходящее? Тогда почему только одного?

— Что это с вами, девочки?

Звуки. Голос. Женский или мужской? Последнее. Слова? Даже осмысленные. Хорошо что не частит, и можно обдумать. Отделить от шумов.

Надо бы что-то ответить. Или не надо? А если да, то кому надо? Ей, Дине? Нет. Тогда молчать. Какой хитрый, ему надо, а отвечать другим. Не дождется.

Прикосновение. Ледяное. Вот это зря. Неприятно. Верховный Инженер, до чего же невыносимо неприятно. Негромко зашипеть. Для этого не надо напрягаться. Получилось неубедительно. Теперь прикосновений два. Хотя и непонятно, где. Ой, с телом что? Упало? Нет, оно лежало. Значит, изменили положение.

— Пойдём-ка отсюда, — пророкотало над ухом.

Идти? Надо? Да, надо. А как? С этим сложнее, стоит обдумать. Времени только нет. Тогда чуть-чуть подождать. Пока зрением можно будет воспользоваться.

Прошли минуты — так показалось Дине. Когда же чувства ослабли настолько, что не мешались и не путались, она поняла что перебирает ногами. Дина узнала шнурки на ботинках Ксанфы. Где-то там болтался и ранец подруги. Она определила это по нашивке. А еще были лишние ботинки, чужие. И такие же пуговицы. Выводы последовали незамедлительно: посторонний человек.

Кроме редких узнаваемых объектов, мир был наполнен смесью темноты и света. Темноты сейчас было больше. Голову обдувал то ли сильный, то ли слабый ветер, неприятно шевелящий волосы и ресницы.

Одно из пятен света, похожее на стальной блик, приблизилось. Стук, скрип. Машина? Похоже. Тело меняет положение, и картинка скакнула. Снова дезориентация.

Кто-то прикасается к рукам. Уже успех — чувствуется, где прикоснулись. Треск. Или не треск? Угадывается руль и торпеда. И пара сидений впереди. Дверь чувствуется на ощупь.

— Ну, ты даешь.

Кто дает? Что дает? Может, она, Дина, тоже хочет.

— Что поделать. Забыл, что ли, кто я?

Как это кто? Дина Эжен. Некоторые обзывают Диан, Дин, а то и вовсе Диана. По документам изначально 4F. Глупый вопрос.

Толчок. Тяжесть и головокружение. Звуки, притом неразборчивые. Может, стоит лечь? Не получается отчего-то. Гм, почему "отчего-то"? Некуда ложиться. Однако, как будто легче разбираться с тем, что в поле зрения. Пожалуй, последствия перегруза откатываются. Тогда надо вступать в контакт. Только стоит обдумать, как, что спрашивать.

Так. Узнать, где они сейчас. Вряд ли отъехали далеко. Так, а может, сперва осмотреться? Но ведь время уходит! Значит, узнать, где, куда, а дальше по ходу разговора.

— Добрый вечер, — выдавила она из себя. Начало хорошее, нейтральное.

— Э-э... Ну, добрый. Ты как? — это водитель. А ведь есть еще человек. Сидит справа от Ксанфы.

— Плохо. Но ненадолго.

— Славно. Как же это тебя угораздило?

— Это сложный процесс. Не могу объяснить. Вкратце. Но это нормально.

— Вот уж не сказал бы. Может, вам в больницу надо?

— Нет. В больницу не надо. Мы химеры. Для нас это нормально. Хотя неприятно.

— Настоящие?! Надо же. А сама-то черненькая. Чего на свете не бывает.

Дина похвалила себя за начало разговора и стала подбирать следующую реплику. Старик, а теперь она видела, что это старик, не торопился помогать ей.

— Все так. Куда мы едем?

— Вообще-то ко мне на ферму. Там безопасно.

Какая еще ферма? Зачем она им, когда необходимы два совершенно определённых места? Непорядок.

Дина возмущенно зашевелилась.

— Но нам нечего там делать! Тем более, это чужая ферма.

Тот только хмыкнул.

— Ну, я ж вас спас, так что не такой уж я вам и чужой. Отсидитесь. Ты ж человека чуть не убила.

— Да? — оживился сосед Ксанфы. — Да ты вообще авантюрист.

Дина не обратила внимания на его слова.

— Я ведь ни в чём не виновата.

— Кто ж тебя спросит? — заявил сосед. — Потом, я Пэчуа верю.

— Да какое вам дело?

— А вот его спрашивай, зачем он с вами связался, — молодой человек махнул рукой и взялся за сиденье впереди.

— Люди должны помогать друг другу, — опять ответил шофёр. — Как же иначе? Вы, правда, не люди, но это я только сейчас узнал. Так, Люка?

— Конечно.

— Мы люди! — на это старик только хмыкнул. — И почему вы считаете, что там безопасно?

— Да потому что там безопасно. Сами увидите.

Утверждение в качестве собственного обоснования? Да что у него с головой? А еще за рулем.

— Странно. Но спасибо. Мы вам благодарны...

— Благодарны, — внезапно поддержала её приходящая в себя Ксанфа, судорожно растянув слово. Ее забила крупная дрожь и она не могла поднять головы.

— ...но предпочитаем действовать сами. Вы же совсем не интересуетесь, чем располагаем мы! А мы не понимаем вас. Поэтому мы, — она взглянула на Ксанфу, — мы отказываемся от предложенной помощи.

Старик кашлянул. Сосед Ксанфы заржал.

— Да ну? А сколько вам лет-то? Что-то вы хоть и дылды, но по фигуре малявки малявками. Про манеры молчу.

— Мы обе полносовершеннолетние. Выпустите нас, пожалуйста.

— Ну высажу я вас. Что дальше? Свидетели того, куда мы выехали, есть. Вы не люди, значит, за вас возьмутся серьезно. Ну?

Сейчас он говорит куда более адекватно. Только опять не людьми назвал. И что ответить? Как же тяжело иногда дается общение!

— Мы не можем неизвестно где отсиживаться. У нас дела. И цейтнот.

— Так в чем дело-то! Помогу. Только мне надо по своим делам сперва. Я как-то не рассчитывал, что подберу кого-то. Потерпите?

Время — восемь часов, шестьдесят три минуты. Склад закрывается в девять. Тридцать семь минут.

— Мы не можем. Высадите нас.

— Ладно. Только попозже, хорошо? Тут запрещено. Да и задерживаться мне нельзя.

— Мы и не задержим вас, — неуверенно сказала Дина, пытаясь вспомнить, мимо каких запрещающих знаков они проехали.

— Потерпите минут десять, ладно?

— Но это долго.

— Успеете.

Спор надоел. Какие ещё аргументы подобрать, Дина не знала. Она высказала их вполне достаточно. Ну почему он не слушает?

Ладно. Если слова ничего не меняют, надо просто сделать по-своему. Дина сидела слева, у дверцы. Она попыталась дёрнуть ручку — они ехали не настолько быстро, чтобы химеры не смогли выскочить из машины без риска серьёзно травмироваться. Но она не смогла выпростать ни одной руки. Онемели?

— Что за чёрт? — запаниковав, она невероятным для цельного образом изогнулась и шарахнула в дверь ногой.

— Ты чего?!

— Выпустите нас немедленно.

— Ты чё творишь? — опомнился сосед, дернув ее за ногу. — Это не твоя машина!

— Мне наплевать, — совсем не наплевать, но она заранее подготовилась произнести именно эту фразу. Конечно, примут в штыки, опешат. Ведь она им обязана. Дине и самой не нравилось ее поведение, однако времени действительно не хватало. Нужно было успеть не только покинуть машину, но и как-то добраться до склада. — Я в своём праве. Выпустите сию секунду.

— Нехорошо, — ну вот, что и требовалось доказать. Уже даёт оценку словам. — Мы вам помогли, а ты что?

Прав ведь... Прав? С точки зрения эмоций — прав. Но с точки зрения логики — нет.

— Нет. Помощь такой не бывает. Слушайте, я последний раз прошу. Если не выпустите, то я... Я вас ударю!

Старик захотел что-то ответить, но его опередил парень:

— Ты? — рассмеялся он. — Ну-ну.

Он толкнул в плечо Ксанфу — чтобы химеры завалились набок. Дина уже поняла, что происходит, достаточно быстро, но, увы, не заблаговременно. Ее прижимала двойная тяжесть, сама по себе не страшная, зато руки еще не слушались.

— Удобно? — обратился он к Дине.

Почему он такие глупые вопросы задает?

— Нет.

— Да? Это не предел. Так что попрошу не делать попыток выбраться. Я вооружен. Полежите теперь так, мне спокойнее будет. Недолго уже. Наручники порвать не пытайтесь, под вас сделаны. Хотя, мне-то что, хотите — ломайте руки.

Наручники? Когда же они на ней оказались?.. Память услужливо подсунула ощущение холодного металла на запястьях. Только тогда Дина не могла опознать прикосновение.

— Это незаконное ограничение свободы и оно карается по закону, — наудачу попробовала она. Вдруг проникнется?

— Какие вы грамотные, — притворно восхитился он. — Но во-первых, это только на людей распространяется, и никто из фараонов не захочет с таким делом связываться. Во-вторых, через несколько дней в моих действиях не будет состава преступления даже официально, — подмигнул он.

— Вы кто? — Дина сказала это твердо, но она очень испугалась возможного ответа.

Тот только хмыкнул.

— Ты что же, правда думала, что за подобными экземплярами не будет пристального наблюдения? Или ты считаешь, что в вашей паршивой собственной безопасности лучшие из лучших, а за этой, — он ткнул пальцем в Ксанфу, — вообще никто не следит? Это обижает, знаешь ли.

— Обижайтесь, — ответ ничего ей не дал, и ее тревога только возросла. — А едем мы куда?

— Не болтай. Побереги силы... Хотя нет, вот этого не надо.

— Нам невозможно навредить другим.

— Угу. А кто-то только что совсем другое говорил.

— То была особая ситуация. И я преувеличила.

— Так вы еще и врать, оказывается, умеете, — оскалился парень.

— Умеем. Где мы сейчас?

Он промолчал. Терпеливо выждав несколько секунд, Дина повторила вопрос.

— Мне надоело. Заткнись. Пожалеешь ведь!

— Так где? — вступила оживающая Ксанфа.

Парень не стал ожидать, пока химеры выдохнутся, а просто ударил Ксанфу. Та стиснула зубы, потом вдруг расслабилась. Ей наверняка не хотелось опять уплывать.

— С нас хватит и полуживыми вас дотащить. Ясно?

— Это — ясно. Но зачем бить?

— А затем, — он ткнул Дину дулом пистолета под ребро, несильно, но постаравшись причинить ей боль, — что мы — не вы. И чем сильнее я вас обработаю, тем легче с вами управиться потом. Лучше так, чтобы вы сами не шли.

— Есть же транквилизаторы, — прохрипела девушка. Пистолет мешал дышать, да и без того ребра ей сдавили.

— Нет, надо же? Сами подсказывают. Мы слушаемся, полагаемся только на эту дрянь, они ее быстро переваривают — и сбегают. А нам нечем их остановить. Нет, дорогая, гарантированная дезориентация лучше. Ну и ваша неспособность двигаться. А что для этого надо? Правильно.

Удар. Больно-то как! Она возмутилась и закипела. Рывок, совершенно бессмысленный, но такой ожидаемый. И опять реальность рассыпается на фрагменты.

Жарко и душно. Голос. Люка? Ну да, он. Смысл? Грустный смысл, вообще-то. А говорит громко, разборчиво. Люди так обычно говорят? Очень редко. Тогда это специально. Возможная цель? Деморализация.

Чуть только взгляд девушек становился осмысленнее, Люка выжидал и снова следовал ряд ударов. Доставалось обеим. Следить за временем им стало невозможно. За дорогой тоже. Только слух почти не перегружался, но это от него было мало пользы.

* * *

Флореаль для Харона начался неудачно. Первую декаду ему откровенно мешали заниматься любимым делом. При том, что требуемый объем работ он делал, но от него хотели еще большего. Добиться не добились, но надоели.

Зато потом пришла Дина с просьбой. Не помочь младшей он не мог, к тому же просьба оказалась интересной. Сестре нужны были AIN, Боа, DAX, ботулотоксин и прочие вещества, которых она нигде больше не могла достать.

— Хорошо. Я смогу. А зачем тебе? — поинтересовался он, соглашаясь.

— Мы с Ксанфой уходим. Ты знаешь про мои опыты?

— Знаю. Меня с собой возьмете?

— Нет, — Дина грустно качнула головой. — Трое более уязвимы, чем двое. Особенно парень. Артемида рассчитала вероятность выживания — тоже хотела с нами. Больший шанс выжить только у серьезной группы, но этого мы не можем себе позволить. Нам не по карману достаточная экипировка. А иначе я бы у тебя эстрадиол и прочее попросила.

Фраза про карман его смутила, но потом он вспомнил ее значение. С языками у него всегда были мелкие проблемы. Грамматика не вызывала осложнений, лексикон тоже, но иносказания не давались ему совершенно, кроме заученных фразеологем. И чаще всего это касалось родного языка. Насколько может быть родным язык для того, кто не использует его для мышления.

Геба, когда еще была жива, как-то пыталась формализовать для него непонятности — все химеры, кроме разве что Пирры, так делали, только мысленно — но усвоить не получилось. Да и разве он сравняется с той же Диной? Она-то помнила множество приемов для извлечения скрытого смысла или понимая намеков — и она никогда не забывала их применять. Ей это было интересно. Харону — нет.

— Ну, Дина, у тебя, наверное, доступа к нужной информации нет, — ответил Харон, расшифровав ее слова. — Или ты не интересовалась. Вам не эстрадиол нужен, а...

— Харон, я же в сослагательном наклонении говорила. И ты бы все равно именно то, что надо синтезировал, будь это нужно. Но нам это не нужно.

— Хорошо. Так когда?

— Уходим в нониди, так что днем раньше.

— Заберешь сама?

— Нет, узнай у Жана Брюне, на какой склад отсылать. Только не спеши пока к нему обращаться, я еще собираюсь договориться с ним. Все равно у меня к нему огромная просьба. Сможешь с ним поговорить сам? Или хочешь, Ксанфа посредником будет?

— Лучше, если Ксанфа, — вздохнул Харон. Возможность общения с посторонним пугала.

— Хорошо. Тогда я попрошу его все сообщить ей. Кстати, вот. ТМ-ответчики. Спрячь один где-нибудь в открытом месте, но подальше от чужих глаз, а второй держи при себе, если что — уничтожай. Знаешь, как?

Чужие глаза Харон вовсе не собирался прятать, а потому такое предложение его озадачило, прежде, чем он сообразил, в чем дело.

— Да. Вы вернуться хотите?

— Ну не бросать же вас навсегда?

Через несколько дней к нему в квартиру деликатно ворвались Ганимед с Амальтеей. Деликатно — потому что не сошли с негласного маршрута, по которому обычно перемещались гости, зато сделали это быстро и шумно. Этих двоих как создали вместе, так они почти и не разлучались. Им вдвоем интереснее, чем с другими. Кроме Леандра с Леандрой, только они и держались вместе, остальные предпочитали общение не со своим двойником, а с кем-либо другим. Самому Харону нравилось общаться с Диной, Никомедом, а раньше еще и с Гебой. Рядом с Ксанфой было уютно, но и скучно.

— Смотри! — сказала Амальтея.

— Новости? Я только "Бюльте де Шими" читаю.

— Но это нас касается.

Заинтригованный Харон быстро прочитал статью, в которую ткнул пальцем Ганимед. Задумался.

— Это что же получается? Не понимаю, как такое могли принять.

— Смогли. Бедные Ксанфа и Дина, — вздохнула Амальтея. — Зачем они тогда в ССАФ вернулись? Теперь все потеряли.

— Да нет, не все, — растерялся Харон. — А потом, они в другую реальность собираются. Дина что-то с пространством придумала, я не понял деталей. Но математика процесса впечатляет.

— И меня, — согласилась Амальтея. — Но я еще физический смысл понимаю. Мы с ней обе на "Пондусе". Это здорово, то, что она сделала!

— Так сделай свое и возьми нас. Возможно, мы все так спасемся?

— Но я же не могу свободно пользоваться своим счетом! А это ведь важно. Допустим, в новом мире людей нет. Только зверье, которое эволюционировало во что-то непотребное. Тогда: нет инфраструктуры, которой можно пользоваться. И просто подождать лет двести-триста, пока та разовьется — тоже нельзя. Нужно чем-то снаряжать ружья — ты долго без таурина протянешь? — Харон хотел упомянуть животноводство, но Амальтея не слушала. — Нужно чинить станки и изготовлять детали. Нужна автономность, а она больших денег стоит. И касается только низких технологий, остальное следует запасать.

В целом, Амальтея убедила Харона. Зато когда он рассказал, что сестры собираются за ними вернуться, Ганимед и Амальтея оживились, пообещав обнадежить остальных.

Еще через пару дней он отправил два контейнера по адресу, который ему дала Ксанфа. В контейнерах лежали тщательно упакованные баллоны, герметичные коробки и прочие сосуды. Харону пришлось истратить значительные запасы недешевых реагентов, но поскольку принадлежали они государству, он считал, что вправе это сделать, после того, что устроили ему и прочим модификантам.

А на следующий день, когда Харон возвращался домой с работы, его вдруг схватили прямо на улице и, прежде чем он поинтересовался, в чем дело, затолкали в машину. Там он попробовал вырваться, а когда его ударили, разозлился, и следующий рывок просто отключил его. В таком состоянии его и поддерживали. В конце концов, похитители доехали до какого-то фургона, выволокли Харона и сковали его так, что он даже выпрямиться не мог. Потом втащили внутрь. Там уже сидела Амальтея, так же скованная по рукам и ногам. Когда дверь закрыли, фургон тут же тронулся и запрыгал по выбоинам.

— Харон, у тебя при себе ингибиторов адреналина нет? — спросила Амальтея на латыни.

Вопрос не такой уж и праздный. И даже более того, у Харона они с собой были. Но — их отобрали.

Ответить Харон не успел, один из конвоиров ударил Амальтею прикладом:

— Не разговаривать!

Амальтея сжала кулаки и тут же осела, колотя зубами.

Через полчаса машина остановилась. Значит, скоро или их выгрузят, или кого-то еще впихнут. Догадка подтвердилась гудением двигателя еще одной машины и шелестом шин.

Конвоиры вышли и заперли фургон.

— Харон, это ведь не естественники? — спросила Амальтея, неожиданно задрожав.

— Мне неизвестно. Я допускаю, что это не они.

Разговор прервали. Громыхнул замок, один из конвоиров залез внутрь и наставил на химер оружие. Второй, тоже забравшийся к ним, целился из громоздкого пистолета в двери. Третий и четвертый затащили внутрь Леандру. Все четверо снова вышли, а через несколько минут точно так втащили и Леандра. И фургон снова тронулся.

Еще через час машина притормозила и развернулась. Конвоиры снова вышли, заперев их.

* * *

Когда Дина угадала торможение машины, она не могла сказать, много ли времени прошло. Кровь перенасытилась адреналином и прочими гормонами, так что даже слух временами не мог ничем ей помочь. Потом-то она сможет спокойно проанализировать воспоминания, но сейчас она не имела доступа к собственным чувствам.

Внезапно она отчетливо ощутила несколько касаний сразу. Где и как к ней прикоснулись, она не могла сказать. Но по тому, что ощущение положения тела снова подвело, сообразила, что ее вытаскивают из машины.

Куда же тащат? Непонятно. Хорошо бы выяснить, но как? И у кого? И что будет потом?

Хотя о последнем ей думать не хотелось. Как раз это и так было ясно. Незавидная роль подопытного кролика. А те редко долго живут.

Если же это институт, то все равно, приятного мало. Кто знает, во что выродится общество лет через пятьдесят? А они будут под замком, если еще живы. Разве тогда до них не доберутся? Потащат за руки-ноги, как сейчас... Что?!

Способность распознавать вернулась так неожиданно, что Дина вздрогнула. Её несли. Оживающие руки болтались за спиной, саму ее держали за подмышки и за ноги. Почему вернулась чувствительность? Неважно. Вернулась — и порядок. Может, мозг приспособился. Или железы утомились. Но пока её не обездвижили, нужно действовать.

Она рванулась.

Щиколотки крепко держал тот, что помоложе, Люка. Держал он на совесть, а старик оказался слабее и выпустил её. Дина грохнулась об асфальт лопатками, едва не вывернув руки. Если бы она не нагнула шею, то дело кончилось бы разбитым затылком. Но, хотя она и успела, и без того от боли сознание помутнело. Люка, между тем, не удержал равновесия и, выпустив одну ногу, стал заваливаться вперед.

Еще плохо соображая, что к чему, Дина оттолкнула надвигающуюся массу ногами. Хватка на правой щиколотке исчезла.

Присев, Дина огляделась. Люки не было видно. Он должен был валяться где-то тут, но выискивать его не хватало времени. Она сидела между машиной и грузовым фургоном, окруженная полудюжиной людей в незнакомой форме и с автоматическими карабинами. Двое из них держали их наизготовку. У одного в руках была устрашающего вида конструкция из цепей и замков. Еще трое просто чего-то ждали. А старик был седьмым, хотя и хуже вооруженным.

Дине не хватало времени даже на то, чтобы выругаться. Она подпрыгнула так высоко, как только смогла, рискуя переломать ноги. Старик, с которого она не сводила взгляда, выхватил неуклюжий пистолет, и под ней прожужжал дротик. И еще четыре, выпущенные другими стрелками. Эти все-таки успели сделать поправку, едва не зацепив Дину, но, хотя она и не поднялась выше двух метров, целились они слишком низко.

Снова опустившись, Дина проворно катнулась колобком, ближе деревьям на другой стороне дороги. Старик и еще четверо бросились к ней, но она, откатываясь, уже успела перенести руки из-за спины вперед. Мельком бросив взгляд на наручники — такие ей и вправду было не порвать, — Дина оттолкнулась от асфальта, приняв вертикальное положение. Конвоиры остановились, будто налетели на стену. Дина попятилась мелкими шажками. Они не подходили ближе, но с каждым ее шагом они невольно поднимали карабины.

— Стой! — крикнул старик. — Не балуй. Сдавайся. Никто тебя не обидит. А еще шаг сделаешь — останешься калекой лет на пять.

Дина подчинилась. То есть, перестала пятиться. Что касается сдачи, тут ее не убедили.

— Не хочу сдаваться. Я вам не верю.

— Ты все равно нам ничего не сделаешь. По крайней мере, так просто. Сама знаешь, твои же гормоны выведут тебя из строя. А это неприятно, я слышал. Лучше сдайся. Ты собственность государства, если пока не на бумажке, то по всем моральным законам точно.

Государства? Тогда это не так страшно. И все же, старик был неправ, о чем Дина ему и сказала.

Тот махнул в ее сторону рукой и скомандовал:

— Огонь!

— Гад, — констатировала Дина, напрягая мышцы.

Первый выстрел ничего не дал. Нет, она, конечно, не видела пули, но вспышку-то не заметить трудно, а значит, можно уйти. Проще всего упасть. Но упасть быстрее, чем притянет Земля — это очень крутой фокус. А фокус требует подготовки и реквизита. Ни того ни другого под рукой не было, потому Дина, наоборот, прыгнула вверх и назад, к ближайшему дереву, до верхушки которого было несколько метров от того места, где она стояла.

Конечно, мышцы тут же свело судорогой. Конечно, она повредила связки. Все-таки за несколько сотых долей секунды выйти за пределы зоны поражения — это невероятно быстро, она при меньшей скорости могла бы смотреть фильм и видеть движение, а не дергающиеся картинки. Хотя это и настолько же опасно, насколько быстро. Но выбора не было. В то место, где она только что стояла, уже впилось несколько коротких очередей. От грохота заложило уши.

Едва схватив подходящую ветку, она рванула себя вглубь леса, изменив траекторию и немного добрав высоту.

На пути вниз ей расцарапало лицо, потом она шлепнулась на землю. И на руке, и на ногах мышцы собрались в болезненные комки. Суставы болели не меньше, одну ногу она, похоже, вывихнула.

Дина отползла в кусты, чтобы прийти в себя. Вряд ли те гады будут в ступоре дольше пары секунд, а она пока что недалеко от них.

Как она и ожидала, преследователи появились очень скоро. Пока что двое, остальные ломали кустарники в стороне. Пара тихо переговаривалась, и Дина перестала разминать сведенные мышцы, чтобы не звуком привлечь внимание. Боль пришлось терпеть.

— Смотри. Эта тварь где-то тут.

"Тварь — это я", — догадалась Дина, аккуратно приподняв голову. Она сразу заметила яркий фонарик, чей сноп света уперся в землю, выделяя изломанные ветки и разворошенные прошлогодние листья.

— Видишь след? Ползла. Кстати, раз ползла, то даже убежать не сможет. Так что расслабься.

— Так остальных не звать?

— Ну... Береженого бог бережет. А то возьмет, да и оторвет тебе башку. А что? Силы у нее хватит, а что их бояться нечего — не верю я в такой бред.

— Ты это брось, — пробормотал второй, заоборачивавшись, но сразу приободрился. — Стой, она ж в наручниках. Смотри, может, там?

Его палец показывал прямо на Дину. Тут же ударил в глаза свет фонаря, но со стороны дороги раздался выстрел, и кто-то закричал. Луч прыгнул в сторону. Оба парня замерли.

— Проверь, — скомандовал первый. — Я проверю куст, — он щелкнул оружием.

Второй промолчал, тихо скользнув к дороге. Его напарник шагнул к Дине, стараясь ступать неслышно. Почему он боялся выдать себя — сложно сказать. Они же только что переговаривались. На его месте Дина подскочила бы к кусту одним прыжком, потыкала бы палкой. Хотя она вряд ли бы оказалась на его месте.

Раскат нескольких выстрелов, приглушенный вскрик в той же стороне — и вот он развернулся, задышав чаще. Под ним затрещали сухие ветки. Дина, не отвлекаясь, продолжила осторожно мять мышцы. Судорога отпускала их.

Еще выстрел. Одиночный. И в ответ затарахтела очередь. Одна шальная пуля срезала ветку над Диной, другая разбрызгала кору дуба неподалеку — щепки посыпались на голову, а остальные пули находили свои цели то ли впереди, то ли далеко в стороне. Её преследователь залег, и, казалось, уже забыл про то, что ищет Дину. Да он и верно забыл, потому что приготовился броситься вперед.

У Дины не было сил. Болели мышцы, болели кости. Но кто бы ни стрелял, это не надолго, и удобный момент уйдет. Дина нащупала носком ботинка толстый корень, зацепилась за него и потянулась скованными руками к врагу, раздвигая ветви куста. А потянувшись, обхватила ноги и дернула за них изо всех сил, напрягая здоровую руку.

* * *

Очнувшись, Ксанфа сообразила, что теряла сознание, а не просто перегрузила ощущения.

Поначалу было тихо. Потом затрещали выстрелы. Девушка еще не очень уверенно ориентировалась, но достаточно, чтобы сообразить, что автомобиль пуст, а стреляют не так уж и далеко.

— Дина? — позвала она шепотом.

Тишина. Только вдалеке — топот и треск веток. Долго рассиживаться не имело смысла. Кое-как улегшись на сиденье, Ксанфа протащила наручники под ногами вперед. Стало легче, и она огляделась.

Это была одна из загородных дорог: с двух сторон высился лес, который раскинулся почти на все окрестности города. Уйди в чащу — и ты в безопасности, как уже случилось сегодня.

Проблема в том, что мало спастись, надо покинуть пределы ССАФ. В крайнем случае, уехать в другую страну. "Аллигатор" придется оставить. Запасы придется бросить. Хотя желательно прихватить материалы для работы Дины. Ведь химер запросто пожелают достать и на другом континенте, а так останется еще один путь к отступлению.

Вот только в других государствах не достать столько оружия. Все, что они собрали, кроме разве что пневматики, запрещено во многих цивилизованных странах. А ту же пневматику ввезти — уже преступление. Про баллоны с горчичным газом, хлором, и нейропаралитиками вообще речи нет. Даже в ССАФ это причиняет проблемы, даже цельным. Это уже ОМП, хотя и не такое полноценное как запрещенный "Жнец". Алкалоидные взвеси тоже вне закона. Но небольшим контейнером AIN Дина разжилась с помощью Харона. Очень хорошая взвесь, цельные с одного вдоха на землю в судорогах валятся, а для метаболизма химер это стимулятор. Только привыкание вызывает, зато в общем можно применять без защиты.

Осматривалась Ксанфа аккуратно, стараясь не упустить ничего. Впереди стоял фургон, в каких развозят продукты. Краска на нем облупилась, в свете фар Ксанфа видела, насколько он тронут ржавчиной. Только это все-таки был не продуктовый фургон, о чем свидетельствовали решетки на оконце. Очевидно, их собрались перенести туда.

У капота машины, в которой сидела Ксанфа, стояли два человека с карабинами. Оба смотрели в одну сторону, но то один, то другой слегка поворачивал голову к салону. Ксанфа затаилась.

Так, только что стреляли. По Дине, так как ее здесь нет, а далеко уйти она не могла. Ее надо бы выручать, но если она, Ксанфа, полезет в драку, то первая отрубится, и даже без посторонней помощи. Если бы не та дурацкая чашка кофе, имелся бы хотя бы крошечный шанс!

Сперва надо покинуть машину, желательно, незаметно, вот только часовые мешают. Так ведь для того и поставлены. Мимо них не проскочишь, заметят.

Ксанфе приходилось читать различные книги, даже не всегда художественные, где описывались похожие ситуации, но своего опыта не было, а она знала, что чужой ей не поможет. Тем более, что в книгах обычно охрану нейтрализуют, а она как раз этого-то и не может сделать, гарантирован полный разлад чувств. В сочетании с фрустрацией, гневом, обидой — еще быстрее и вернее. А уж после кофе...

Но с другой стороны, почему не может? Такой уж организм. Но она ведь не робот. Просто до сих пор ни одной химере в голову не пришло пытаться обойти собственную физиологию для причинения вреда другому, разве что им с Диной, когда они обсуждали возможность применения оружия. Оружия, правда, нет, но это не повод сдаваться.

Про Дину только что говорили, что она почти убила кого-то. Контакт... Эффективно. Даже очень. Физически ни один цельный не сможет противостоять, кроме бойца какого-нибудь, с горой мышц и киклодиплами рефлексов. Но это как раз не подходит. Вообще. Надо что-то, что позволит отстраниться, по-другому ненадежно. Да, но отстраниться — оружие надо. Тогда просто открыть дверь и сбежать? Пришла к тому, с чего начала. Не получится. Охрана увидит.

Гм. Охрана. Дверь... Эврика!

Правда, часовые даже не завозились в ответ на эти мысли. Как истуканы, в стоят одной позе. Вот чего они не прохаживаются? А если бы она незаметно сбежала? Впрочем, не ходят — дело поправимое. Надо только привлечь их внимание. И Ксанфа качнула машину.

"Цып, цып, — подумала она. — Сюда. Сюда... Так. Мне нужно открыть дверь. Мне просто нужно открыть дверь. Она сильно заедает, очень сильно. Поэтому нужно открывать резко, из всех сил. Она очень сильно заедает".

Когда часовой приблизился, а сделал он это довольно резво, сразу поудобнее обхватив карабин, Ксанфа стукнула колпачком перчатки в стекло. Потом, старательно не глядя в окно, толкнула дверь. Хорошо толкнула. Дверь, вообще-то, и на девяносто градусов не должна бы открываться, а сейчас была раскрыта почти на все сто восемьдесят. Почти — потому что между нею и передней дверью в неудобной позе прижало слегка ушибленное тело.

Ксанфа нашла хороший способ, но часовых было двое. И второй, без того оживленный, наставил на нее карабин.

— Ты! Руки! — что делать с руками, Ксанфа не поняла. А часовой не уточнил. Впрочем, он не настаивал, просто приподнял ствол вверх и выстрелил. Где-то далеко зашуршали ветки, и часовой заорал кому-то:

— Ко мне!

"Если я ударю по стволу, он спустит крючок или нет? Ствол не острый. Штык не примкнут. Если по нему ударить, никакого вреда не будет. Это просто игра". Ксанфа ударила по стволу, парень спустил крючок — короткая очередь прошила его ботинок.

— Нажал, — сказала Ксанфа вслух.

Легкость и безнаказанность проделки поразила ее, но часового меньше всего интересовали ее впечатления. Он упал на землю и заорал. Живой, но не боеспособный.

Ксанфа выхватила автомат, неловко приладилась, выцеливая врагов, и тотчас почувствовала, что еще чуть-чуть, даже не надо открывать огонь — как она сползет на асфальт. Ксанфа спешно села, глубоко дыша. Рано обрадовалась, обходить физиологию нужно иначе.

Треснуло окно, через долю секунды до ушей докатился звук выстрела. Это уже серьезно. Огонь на поражение. Ну да, они же видели, как она целилась. Считают, что тормоза слетели. Надо как-то отстреливаться, не то с перепугу убьют, а так хотя бы удержит их подальше.

Действие огнестрельным оружием они с Диной обсуждали не раз — Ксанфа забросила автомат на ключицу, дулом назад. Никаких самовнушений и другой дребедени. Привстала, нажала на крючок. Всё. Карабин задергался, выплевывая свинец. Только куда летели пули — то один Верховный Инженер знает.

В ответ обожгло плечо, и тело сковала внезапная слабость. Ксанфа поскорее легла на сиденье, пропустив над собой еще несколько одиночных пуль. Положение стало опасным, но Ксанфа оттянула внимание и огонь на себя. Теперь можно убраться. Хотя хорошо бы освободиться для начала.

Ксанфа втащила в салон парня, еще корчившегося от боли, и как можно проворнее выпотрошила его карманы. Машину еще не рискнули окружить, все враги, кроме убитого дверцей и подранка внутри, были с другой стороны, зияющее отверстие не выставляло Ксанфу напоказ.

Хотя девушка и не имела никаких навыков обыска, а раненая рука стесняла движения, связку ключей она нашла почти сразу, и, не теряя ни секунды, подобрала нужный. С открытым замком сразу стало легче. Ксанфа схватила автомат, и выпустила еще одну слепую очередь в воздух, поверх голов нападающих. Те терпеливо ждали, пока у нее кончатся патроны и, вроде, не высовывались. На рожон лезть боялись. Это хорошо. Но если полезут, чем их встретить?

Тут она снова посмотрела на фургон. В его баке топлива много, больше, чем в легковушке. Если бы удалось как-то заманить противника к фургону, а после воспламенить... Взрывом сметет всех. Нужно немногое — добраться туда как можно скорее, а после поджечь. Хотя и поджигать-то не надо, достаточно выпустить пулю в бак. Как проделать? Отпрыгнуть назад, как можно дальше, в прыжке достать очередью. До того стоять за колесом или на подножке, чтобы ноги не прострелили.

Вот только как быть с подранком? Первую мысль — "перевязать" — Ксанфа тут же отбросила. Обойдется. Незачем на него время тратить. Вообще-то, само его наличие опасно, но добить невозможно, да и жалко. Тогда Ксанфа решила заткнуть ему рот, и, схватив первый попавшийся кусок ткани, заставила его замолчать. Оставалось покинуть машину.

* * *

Дина пришла в себя. Последнее, что она помнила — свои скованные наручниками кисти, опускающиеся на голову врага. Странно, что она поплыла так поздно. Но и в себя у машины пришла быстро, да и сейчас могло случиться ровно то же. Пошевелившись, девушка поняла что лежит на чем-то мягком, а открыв глаза — поняла, что это труп врага. Или просто бессознательное тело.

Пошатываясь, она встала на колени и попробовала найти ключи. Неудача. Ключей ей не принесли. Тогда она поднялась, но едва ступив на правую ногу, тут же с вскриком упала. Как ни странно, мир стал разборчивее. Кусты превратились кусты, деревья шелестели листвой, даже облака, подсвеченные Луной, она узнала,

Пока она пыталась разобраться в ощущениях, раздалось несколько выстрелов вблизи и один далекий.

Что там? Пора разведать. Но сначала надо подготовиться. Она обезоружила врага, хотя он показался уже остывшим. Но черт этих цельных разберет, у них и живых кожа ледяная: дотронется кто — рефлекторно подскакиваешь, и хорошо для трогальщика, если головы не встретятся.

Чтобы обезопасить себя, Дина перевернула тело на живот, заодно сдернув куртку, и связала руки ремнем. С узлами она не дружила, но для такого дела постаралась. Куртку накинула на себя, а карабин взяла в руки. Подумав, сняла то ли с трупа, то ли с недобитка обувь. Хорошие ботинки, а вот их хозяин, если оживет, босиком много не набегает.

Дина отползла туда, где недавно слышала выстрелы. Она старалась не шуметь, но все равно тащила под собой кипу листьев. Добравшись до раскидистого дерева, попробовала принюхаться. Ничего. То есть, ничего понятного. Да оно и ясно: как может городской житель так запросто и быстро научиться разбирать запахи людей? Вот порох Дина чуяла и поняла, что стреляли где-то тут, кровью тоже откуда-то несло... Надо будет поужинать, что ли... Однако единственное чувство, которое могло что-нибудь полезное подсказать — зрение. И Дина осторожно выглянула из-за дерева краем глаза.

Перед ней шушукались трое. Четвертый бесформенной кучей лежал в стороне, кровью пахло именно от него.

Дина проверила карабин — ей не хотелось им щелкать. Он был заряжен и снят с предохранителя. Очень осторожно, чтобы ни в коем случае ни стукнуть, она прижала его к стволу дерева и навела на того, кто полулежал слева. Потом отвернула взгляд и постаралась успокоиться, а то сердце бешено прыгало в груди. Это удалось. Теперь провести по ним очередью, не глядя, — и все.

— Вперед! — крикнул один из них, и Дина от неожиданности сдавила крючок, потянув приклад на себя. Ее, неустойчиво стоящую на коленях, опрокинуло.

Один упал без звука, второй заорал от боли, третий, не оборачиваясь, выбежал дальше. Вдруг по глазам ударила яркая вспышка, а через мгновение до ушей долетел грохот. Третий приземлился рядом.

Взрыв?

Дина осторожно выползла на дорогу.

— Ксанфа! Ты тут? — она старалась говорить громко, но еле выдавила из себя и это.

— Дина? — Ксанфа показалась с другой стороны дороги, где пылал остов машины. Выглядела она странно. В одной руке автомат, в другой какая-то пакля.

— Я встать не могу, — облегченно сказала она. Ксанфа в порядке.

Та подбежала к ней и подняла ее, обхватив одной рукой за пояс, в воздух.

— Какая нога?

— Правая. Ставь.

Ксанфа послушалась, заодно вытаскивая из кармана ключи. Дина поинтересовалась, откуда они у сестры, и та, отомкнув наручники, сжато рассказала.

— А где он сам?

— Перед взрывом отшвырнула в лес. Я фургон хотела взорвать, но пришлось эту, а то сунешься в сторону — стреляют. Меня уже два раза ранили, — пожаловалась Ксанфа. — Пришлось так. А этого — ну не на смерть же оставлять, — оправдалась она.

— Ты перевязалась? Дотащишь меня?

Вместо ответа Ксанфа присела и обхватила Дину вокруг талии, отрывая ее от земли.

Болтаться под мышкой было не очень-то приятно, зато двигались они быстрее. Да и фургон стоял рядом. Ксанфа прислонила Дину к задней стенке и, подстраиваясь к замку, ответила на невысказанный вопрос:

— Там ты лечь сможешь.

Замок, однако, ключам не поддавался. Плюнув на них, Ксанфа схватила его рукой, уперлась ногами и рванула. Замок выдержал. А дверь — нет, осталась рваная дыра. Схалтурил производитель, наверное, прочного сплава пожалел. Ксанфа едва не получила дверью по лбу, вовремя отпрыгнув.

Из глубины фургона донесся знакомый голос. Дина немного удивилась, у Ксанфы же отвисла челюсть. А потом она ругнулась. И еще раз, дольше, выразительнее, особенно тщательно обзывая себя.

Глава 3

* * *

К выстрелам снаружи Амальтея прислушивалась, явно показывая интерес. Харон же вел себя гораздо сдержаннее, а Леандра с Леандрой, похоже, вообще мало что могло бы смутить.

Через пару секунд после оглушительного грохота, одновременно с которым толкнуло фургон, Амальтея почему-то осела, перегрузив ощущения, хотя пришла в себя скоро.

— Что там? — спросила она, дрожа.

Харон не стал отвечать, так как она не обращалась к нему, а он ответа не знал. Видимо, точно так решили оба старших. Непонятно, на что рассчитывала Амальтея. Хотя возможно, что сама она не могла проанализировать уже полученную извне информацию так, чтобы прийти к определенным выводам, и хотела, чтобы с ней поделились соображениями. Но Харон не мог ей помочь. Леандра с Леандром, видимо, — тоже.

Фургон пропускал звуки не слишком хорошо, зато если, например, за крышу цеплялись ветки, химеры это отчетливо слышали. И вот до их ушей донесся явственный стук в заднюю стенку, а потом и гремение замка. Все насторожились, а Амальтея вдобавок сжалась. Вдруг дверь взвизгнула, пропуская отсветы пламени и потрескивание, и Амальтея повела себя совсем уж странно: попробовала отодвинуться от двери, хотя и не могла.

— Кто вы? — пробормотала она.

Ответил очень хорошо знакомый голос Ксанфы. Правда, несколько неинформативно, но сам по себе ее голос уже был полезной информацией. Затем она продолжила неконструктивные обвинения, вдобавок почему-то в отношении себя.

Очень скоро их всех освободили. Амальтея порывалась обнять отбивающихся сестер, которые обе терпеть не могли таких прикосновений, а Ксанфу, к тому же, дважды ранили в руку, ей попросту было больно.

Но девушки смогли втолковать разбушевавшейся младшей, что тут небезопасно: даже пустая дорога обладает таким свойством, как люди и транспорт, которые могут по ней проехать. Это возымело эффект. На предложение Амальтее поскорее убраться, Дина предложила обыскать трупы и раненых, сама она собралась проверить кабину на маячки.

— Трупы? Настоящие трупы? Это вы сами?

— Нет. В основном, это они, — Дина махнула рукой. — Хотя Ксанфа одного дверью убила, а я одного наручниками. Вроде... Остальные или подставились, или сами все сделали. Всё, Амальтея, минута. Мы не можем себе больше позволить. Тащите всё, ладно?

Харон собирался тоже поискать, но Дина его остановила, споро разбирая приборную панель:

— Харон, у тебя есть с собой ингибиторы адреналина? — зевнула она.

— Нет.

— А были?

— Да.

Она полезла в перчаточное отделение. Оттуда выпали пачки с ампулами и шприцами, и Дина протянула их Харону.

— Ну вот, теперь мы не безоружны. Возьми себе один, постарайся никуда не уходить. Держи наготове. Нет, лучше набери и вот тогда держи наготове. И мне, если можно.

Пока Харон занимался этим, вернулись девушки и Леандр, увешанный автоматами. Дина отправила всех кроме Ксанфы и Харона назад, сама завела и тронула фургон. С одной ногой это у нее не очень хорошо получилось, пусть Харон не мог с уверенностью судить о таких вещах.

— Ксанфа, документы нашарили?

— Шесть штук.

— И нас шестеро... Стой, их же было семь? Еще один где? Ладно, возвращаться не станем, — тут она повернулась к Харону. — В общем, мы не можем вас с собой взять, но и бросить не можем. Пропадете.

И Дина вкратце рассказала, чего она от них хочет. Выехать из страны. Понятно. Точнее, не выехать, а перебраться через границу, зато вплоть до той доехать.

Действительно, такой билет можно купить в автоматическом терминале, никто не будет задавать каверзных вопросов и просвечивать на рентгене. Вот только как насчет денег? С картами сложности неизбежны, а налички, чтобы скормить автомату, у них нет. Харон задал этот вопрос.

— Вообще-то у меня только мелочь, я в основном картами пользуюсь, но я сейчас...

Дина, пошарив по карманам, выудила толстую пачку купюр и еще один документ. Харон и Ксанфа молча посмотрели на нее.

— Гм. Ну, возвращаться точно незачем, — смущенно пробормотала она. — И память у меня не дырявая. Это просто не моя куртка.

— Дырявая, — вздохнул Харон, воспользовавшись идиомой.

— Почему это?

— Их было восемь.

* * *

На самом складе только мычание аккуратно спеленатых противников нарушало тишину, зато снаружи доносился приближающийся вой сирен. Прежде чем створки ворот послушно схлопнулись, Ксанфа и Дина успели заметить разноцветные проблески на стенах вдалеке. Дольше они не ждали.

От частых ударов посыпалась краска, запахло нагретым металлом, прокатилось по залу гулкое эхо. Несколько секунд — и выгнутые наружу створки уже никто не мог бы запросто раздвинуть. Возиться с контейнерами можно относительно спокойно, не опасаясь пули в спину, хотя на крайний случай имелись не надетые еще бронежилеты.

Вместо собственных мускулов химеры пользовались шустрыми автопогрузчиками. Те им не принадлежали, но выбирать не приходилось.

Во-первых, на них напали, едва они заехали на склад, а ведь обе ничего не сделали. Так что девушки дали себе полную индульгенцию, для начала сложив напавших в ряд. Бедняги не рассчитывали, что химеры смогут сопротивляться, сходу бросившись на вышедшую Ксанфу, а адреналин-то у нее, как и у Дины, был заблокирован. Здоровой рукой она отшвырнула первого, второго, третий понял, что что-то не так и затормозил. Предупредительный выстрел в воздух успокоил оставшихся на ногах, дело было за малым — связать их. После такой встречи неприлично не использовать что-нибудь в свою пользу.

Во-вторых, Дина не могла ходить, а Ксанфу ранили дважды: с точки зрения химер обе были очень слабы, хотя и оставались сильнее цельных, а с ворочаньем тяжелого груза не справились бы. Дина и скакать-то на одной ноге не могла, после своего колоссального прыжка ей бы любой шаг тяжело давался, даже не будь травмы.

В-третьих, девушки сегодня плохо ели. Они-то поделили пачку масла, экспроприированную уже тут, наскоро проглотили бутерброды с ветчиной, но ведь это не жареная курица, которая сама по себе — лишь пол-ужина, если расправляться с ней не в одиночку. От скудной трапезы сил не прибавилось. Дина тогда пообещала, что съест первую же крупную дичь, что поймает в новом мире — без соли, без специй, без обработки, зато от пуза, сразу килограмм пять, на что Ксанфа резонно заметила, что вот она лично вовсе не горит желанием проверить, приживутся в ней гельминты или нет.

Кроме обнаруженной еды, приятного в их положении нашлось мало, разве только то, что они успели высадить своих в безопасном месте. Добраться до вокзала тем не составит труда, к моменту их с Ксанфой позднего ужина Харон и компания уже должны были покупать билеты.

Только бы успели! Как хорошо, что Харон смог быстро уговорить Амальтею уехать. И как хорошо, что Дина сообразила подсказать им купить билеты на разные поезда и разные направления. Пусть их отследят теперь. Оставшихся денег хватит даже на три приема пищи для каждого. Остается надеяться, что всю еду они не станут заказывать сразу в одном месте, не то могут заинтересоваться их прожорливостью.

После перекуса, Ксанфа предложила грузить не только свое добро, но и те контейнеры, на которых стояли государственные печати. Дина сперва опешила. Она представила, как срываются опыты и дела тех, кому эти грузы предназначены фактически... Но, скрепя сердце, согласилась. Может, задумаются о том, кто на самом деле виновен в их проблеме, и, глядишь, что-то изменят.

Вот только места в фургоне не хватало даже для собственных вещей, пришлось контейнеры с неизвестным содержимым или с известным, но не хрупким, расставлять вокруг. Едва они начали, как услышали далекий вой...

Когда затих последний раскат, Дина с помощью Ксанфы уже перебралась на переднее сиденье с компьютером. Передатчик и один из топомодуляторов уже были подключены. Предстартовая подготовка началась.

— Ксанфа, тут кабели есть?

Подруга не спешила отвечать. Она пробежалась к терминалу, стоявшему в глубине зала, вбила запрос, а после качнула головой.

— Провод тогда, — крикнула ей Дина. — Сдерни со стен или потолка, только осторожно, напряжение.

Кивнув, Ксанфа сорвала со стены ближайший светильник. Провод прятался за фальшстеной, и она легко высвободила его, дотащив до Дины.

Снаружи уже послышался скрип шин и хлопанье дверей. Пора торопиться.

Один топомодулятор Ксанфа прикрепила позади фургона, еще два — по бокам, а третий Дина держала в руках. Все ТМ они соединили между собой и компьютером высокоскоростной шиной. Идеал — оптическое волокно, благодаря самому строению устойчивое к наводкам, но Дина не сумела изготовить ТМ, могущих работать с таким каналом, пришлось довольствоваться, тем, что было.

Стук в ворота. Те не поддались. Последовали резкие команды.

— У меня все. Поехали.

— Я сейчас их... — не закончила Ксанфа, отбегая к стенке.

— Ксанфа, тут еще дверь! Она ни к черту! Не переоценивай себя!

— А ты наготове держи, чтоб запустить вовремя, не то тут останемся, — и она рванула рычаг химической тревоги. По ушам ударил заполошный звон пополам с гудением.

* * *

Купе Антону понравилось. До того он всегда предпочитал экономить, пусть и сущие копейки, а на этот поезд почему-то взял именно такое место. Не пожалел. Лишь чуть дороже плацкарты, зато комфорт выше на порядок. Очень сподручно расположили встроенную лампу, видимо для удобства чтения. Хотя и верхний свет был поярче, нежели в привычных вагонах.

А чего стоит розетка на двести двадцать вольт? Ну, может и немногого. Она ведь одна. Но предусмотрительный человек всегда позаботится захватить тройник. В том числе и для того, чтобы делёжка источника благ не переросла в напряжение.

Впрочем, конфликтовать Антону было не с кем. Делить розетку — тоже: попутчиков не наблюдалось. Ничего странного. Не самый разгар сезона. Сам он ехал отдохнуть лишь за тем, чтобы развеять поганое настроение. Без подготовки и ненадолго. Споро собрался и уехал налегке, но зато с деньгами, которые решил потратить целиком на себя.

Поезд, благодаря благословенной розетке, оказался не самым плохим местом времяпровождения. Для полного счастья не хватало лишь вай-фая, хотя бы в виде локальной сети. А то вся польза от прихваченного нетбука сводилась к фильмам, хотя было что-то умиротворяющее в том, чтобы смотреть сто раз виденное кино на привычной машине, но в новом месте. Добавлялось уверенности и спокойствия.

Когда усталость дала о себе знать, Антон уважил, наконец, постель. Выключив нетбук, он сунул его в сумку, а ту спрятал в рундук. Пока он засыпал, то невольно обдумывал позавчерашний уже конфликт с Верой, но скоро Антон погрузился в по-настоящему глубокий сон.

Начало очередного торможения разбудило его. Каким-то образом Антон сообразил, что приближается конечная станция и проснулся, первым делом наугад протянув руку к столику. Сон слетел в мгновение ока: конверт с распечатками исчез. Сперва Антон грешил на толчки, от которых конверт мог свалиться на пол, но там бумаг не было, да и не было вообще в купе. Утрачена целая кипа полезных бумажек, начиная со спутниковых снимков с размеченными маршрутами и фотографиями ориентиров и заканчивая сводками погоды на ближайшие сутки. Потеря с одной стороны пустяковая, но с другой стороны трудновосполнимая. Так что поезд Антон покинул в прескверном настроении, сетуя на воров, не удосужившихся даже проверить, есть ли в конверте что-либо безусловно ценное.

До гостиницы он добирался на такси, другие способы хотя и были дешевле, но требовали суеты, информации и способностей носильщика. С Антона хватило и простого выволакивания сумок к площади. Таксист попался разговорчивый, и по пути в гостиницу Антон успел узнать, как добраться обратно без посторонней помощи.

Город, который он видел мельком, понравился. Антон буквально чувствовал запах моря, хотя и не видел его из машины. А какие тут степи? А река, полная рыбы?

В гостинице Антон остановился на пару суток, первую половину дня обживая номер. Потом вышел прогуляться, но настроение не поднялось. Сначала он заново пережил ссору — вещь для него весьма болезненную, — потом вспомнил о пропавших бумагах. Из-за этого случая он, к тому же, тянул лишний груз и не пошел купаться: настороженность заставила не оставлять самое ценное. К вечеру Антон твердо решил выехать на следующий день за город и снова попробовать себя в фотографии, раз уж таскает фотоаппарат и штатив. А где безлюдно — можно и искупаться.

Так он и поступил. Едва первые лучи солнца пробились сквозь легкие занавески, как он уже собирался. Антон не захотел оставлять в номере ни денег, ни документов. Таскать нетбук неудобно, но взял он и его. Слишком уж лакомый кусочек, а о репутации гостиницы ничего неизвестно.

Потом он взял кое-что из еды и питья. Одежду решил не брать, только теплый свитер свернул в рюкзачок, а на случай ненастья прихватил зонт-трость. Еще немного подумав, он решил, что этого будет достаточно. Может, и стоило бы взять еще еды, но Антон решил, что обжорство — нехорошо.

После всех сборов номер Антон продлил еще на три дня.

Через час он уже сидел на травке за городом, делая дурные снимки, среди которых, впрочем, попалась пара-тройка стоящих. Однако ему это скоро наскучило, и он решил пройти к речке, а потом, может, дойти до устья. Это гораздо интереснее. Там могли быть рыбаки, да и вода, как он слышал, украсит любой кадр.

Ему предстояло пройти под ЛЭП. Сперва он двигался бодро. Потом затормозил: вид проводов, натянутых между опорами, и слабое потрескивание внушали робость. Сколько же там? Сто киловольт? Триста? Пятьсот? На всякий случай, Антон отключил телефон, и, глубоко вздохнув, сделал шаг.

* * *

Дина решила терпеть до последнего, готовая активировать перемещение в любой момент — программа ждала ее решения. Ее восхитила находка Ксанфы. Легким движением руки сестра подарила им не меньше пяти минут.

Тут со стороны двери послышался треск. Потом треснуло громче. Дина отчаянно нажала на клаксон, и Ксанфа, которая стояла у ревущего гудка, оглушенная, рванула к машине.

Дверь не выдержала, плашмя упав на пол.

Прежде чем по ушам ударил хлопок, в зал ворвались первые вооруженные люди в противогазах, уже поднимающие оружие и готовые стрелять. Ксанфа была метрах в двадцати от машины. Она не успевала. Что бы ни сделала. И Дина нажала клавишу ввода.

Все произошло быстрее, чем возможно обдумать. Воздух над топомодулятором дрогнул, сквозь переборку и саму Дину прошел край ромба абсолютно черного цвета — ниже него враз онемело тело — и его вершина зависла над прибором. Секунду все шло по плану, потом светильники в зале вместо того, чтобы померкнуть, вспыхнули, многоугольник сделался полупрозрачным, а ощущение ног сразу вернулось.

Дина не успела понять, что пошло не так, когда вдруг лампы исчезли, исчез и склад, а экран компьютера погас. Ощущение свободного падения застало её врасплох и она схватилась за первый попавшийся рычаг.

Темноту разрезала далекая змеистая молния. Потом еще. И еще. По ушам, еще звенящим от ревуна, прокатился рокот. Наконец, беззвучно хлопнул парашют, заглушенный громом, и фургон рвануло. По корпусу и стеклу сразу забарабанили тяжелые капли дождя, до того падавшие с ним вместе. Дина включила фары, но не увидела ничего, кроме потока воды. Бушевала гроза. Молнии сверкали метрах в семистах, и за минуту, что ушла на то, чтобы снизиться, Дина основательно вспотела. Каким бы искусственным и усовершенствованным существом она ни была, она боялась грозы словно самое примитивное животное.

Треск веток, скрип дерева о металл. Фургон косо повис на стропах метрах в трех над землей. Свет фар уперся в листву кустов чуть впереди.

Будь Дина в полном порядке, она могла бы сейчас спрыгнуть, исследовать окрестности и поискать вещи, что Ксанфа приставила к фургону — они-то летели прямо вниз, а плавно спускавшийся автомобиль могло отнести в сторону. Но было не до того.

Первые несколько минут Дина смирно сидела, сжимая и разжимая кулаки. На глаза навернулись слезы, но она, не давая им воли, кусала губы. Потом вздохнула, выпустив воздух сквозь сжатые зубы, и занялась насущными проблемами.

Нужно было подлечиться. До сих пор у нее времени заняться травмами не хватало, а даже для химеры запускать их несколько опрометчиво.

Все медикаменты Ксанфа сгрузила сзади, как и продукты. Кабину водителя от главного отсека отделяла переборка. Может, Дина и смогла бы пробить ее, но, во-первых, сил у нее не доставало, а во-вторых, к чему портить машину? Поэтому девушка решила обследовать кабину трофея. Сперва ничего, кроме пачки сигарет ей не попалось, но потом она нашла прикрепленную в углу аптечку.

Руководства по оказанию первой помощи химерам и нехимерам не прилагалось. Не то чтобы Дина не знала особенностей своей анатомии, но вправлять вывихи точно не умела. Она видела в фильмах (пусть неприятно смотреть на эти дерганые картинки, да интересный сюжет перебивает многое) как хирурги это делают. Только фильмы снимают цельные и для цельных, а у химер строение опорно-двигательного аппарата несколько отличается. Вздохнув, Дина решила пойти опытным путем.

Она попыталась стащить ботинок. Мучаясь, девушка все же смогла сделать это, основательно взмокнув. Потом Дина потрогала сместившийся сустав — тот уже распух. Она глубоко вздохнула и потянула стопу на себя.

Ногу пронизала лютая боль, и Дина разжала руки. Отдышавшись, она снова принялась ощупывать сустав. Припухлость этому мешала, так что Дина стала нажимать сильнее. Более жестокую пытку она не могла бы вообразить, а торопиться все же не хотела.

Уже и дождь стихал, когда она все же разобралась и, не мешкая, дернула ногу так, чтобы вправить сустав. Это помогло, хотя все равно было больно. Но теперь наступило некоторое облегчение, по крайней мере, она могла шевелить стопой.

В аптечке помимо прочего оказался эластичный бинт, и Дина обмотала им ногу, как можно туже. С другими травмами она решила разобраться позже, а пока закинула в себя несколько болеутоляющих таблеток, предварительно, конечно, ознакомившись с их составом. Все-таки кое-какие препараты на химер действовали неадекватно.

Больше ей нечего было делать. Оставалось лишь дожидаться утра, а сон поспособствует выздоровлению.

В аптечке нашлось и снотворное, и Дина поспешила принять его. От шока, вызванного перемещением, она уже отошла, и теперь ее снова терзали моральные страдания. Дина жалела Ксанфу, попавшую в неизвестно чьи лапы — хорошо если живой, — но она точно знала, что та не успела бы добежать до фургона и закрепиться на нем. Думать об этом было горько.

Уже погружаясь в дрему, девушка снова пережила события этого дня.

В активе были припасы и она сама. Свобода от преследований. Настоящая, полная свобода. Настоящая безопасность. Но сдобренная изрядной долей горечи, к сожалению.

В пассиве — "Аллигатор" и свобода всех прочих химер. А также спекшийся компьютер. Работоспособность ТМ она пока не проверяла, но подозревала, что и они вышли из строя. Хотя и это не остановит ее.

"Я еще вытащу их, — пообещала Дина себе, засыпая. — Всех".

* * *

Антон шагнул. Ничего не случилось, даже потрескивание не изменило громкости и тона. Парень колебался. Бежать? Идти медленно? Пофиг?

"Ну почему я в школе физику не учил?!" — возопил он в мыслях и решил идти медленно, шаг за шагом.

Когда он почти стал под провода, ноги снова вросли в землю. А ну как они оторвутся и упадут?

Зря он медлил.

Прямо над ним зажглась звездочка, и прежде, чем он удивился, она вдруг мигнула, превратившись в рваную черную простыню, а уже через мгновение Антон, еще ничего не осознав, уже ослеп, оглох от душераздирающего треска и потерял опору.

Он заорал от ужаса. Пожалуй, если бы он знал, что его могут услышать и если бы он успел подготовиться, то запросто сдержался бы. Но получилось так, как получилось.

Едва он потерял опору, порывом ветра сдуло теплый воздух вокруг него, и сейчас, легко одетый, он стыл. Да он и без того похолодел бы, потому что ветер только усилился, и, похоже, дул снизу.

Яркая вспышка подсветила округу. Земля и деревья были далеко, но приближались.

Обычно говорят, в такие моменты перед глазами человека проносится вся его жизнь. Антону же вспомнился "Затерянный мир", с его особым видом развлечения человекообезьян, бросавших людей на бамбук, так что те нанизывались на стебли. Похоже, он вот-вот испытает нечто подобное. А если и нет — удар о землю ему все равно не пережить.

Теперь он заорал искренне, от души. Но это ему не помогло.

Опомнившись, он решил сделать хоть что-то. Раскрытый зонтик, в который он вцепился обеими руками, тут же вывернулся. Хотя Антон принял вертикальное положение. С другой стороны, падал он сейчас быстрее, притом не видел, куда.

Это был конец.

Удар первой ветки вышиб из него дух. Потом он ощутил рывок зонтика, услышал хруст над головой и с ужасом понял, что вот это точно конец.

Вторая ветка отбила ему руку.

Наконец, он коснулся ногами земли, но на этом падение не кончилось. Он продолжал падать, несся, налетая на кусты, переваливаясь через горбики и пересчитывая камешки. Он кубарем катился вниз, и продолжалось это долго.

Движение прекратилось.

Сознания Антон так и не терял. Перевернувшись на спину, он бессознательно подставил лицо крупным каплям дождя. Постепенно до него начал доходить ужас его положения.

Вот он стоит, собирается пройти к реке. Сумка через плечо, зонт в руке. Потом — шарик света — и он летит бог знает с какой высоты вниз. Утро сменилось кромешной тьмой. Почти, потому что молнии старательно подсвечивают окрестности. Потрескивание проводов сменилась стуком капель дождя о листья и громом.

Было мокро и очень неуютно. Очень тоскливо и, в какой-то момент, жалко себя. Но он выжил! Выжил, упав с неизвестной высоты. Зацепился за дерево, ободрал ладонь и потерял зонтик, потом скатился по склону неизвестной крутизны, по пути посеяв сумку, но не получил больше ни царапины.

Антон завозился в луже, пытаясь встать. Вот черт, пожалуй, насчет царапин он погорячился. Похоже, они везде. Как и ушибы. А переломов нет... Кажется. Ничего, сейчас проверит.

Он выпрямился. Голова кружилась.

— Где это я? — спросил он вслух неизвестно кого.

Естественно, никто ему не ответил. Даже если бы тут кто и был, шум дождя заглушал его голос. Гром справлялся с этим еще вернее.

"А как я вообще сюда попал? Поскользнулся, упал... М-да... Упал. Да. Сознания не терял, гипс не нужен".

Потом ему пришла в голову мысль. ЛЭП! Он же стоял под ЛЭП. Могло его ударом тока куда-то перенести? Да запросто. По крайней мере, ожидать можно чего угодно. А может, все еще хуже: его убило разрядом, и теперь он в чужом теле.

Хотя нет. Вот это бред. Что чужому телу, неприспособленному для полетов, делать на такой высоте? Или... Приспособленному?

Антон попробовал взмахнуть крыльями. Не получилось.

"Так и с ума сойти недолго", — подумал он.

Впрочем, это можно решить после. Сейчас важно найти укрытие. И вряд ли разумно оставаться в низине при таком ливне.

Антон побрел вверх. Его побитое тело оставило не то чтобы ясный, но все же след, так что очень скоро он подобрал сумку-портфель, изрядно обрадовавшись. Нетбуку, может, и хана, а вот документы и деньги могут еще послужить. Мало ли, куда его забросило?

Однако через полчаса Антон был уже не так рад, что решил искать убежища именно сейчас. Дождь стихал, хотя прекращаться и не думал, гром рокотал вдалеке, а пот уже разъедал глаза. Но парень все равно полз вверх из чистого упрямства, пока не вылез под то самое дерево, сквозь которое пролетел при падении. Он не узнал бы его, но далекая вспышка помогла ему заметить свой искалеченный зонт. И не только зонт.

Невдалеке лежала металлическая коробка, побольше мусорного бака.

"Вот тебе и попаданчество. Не будет тебе ни магии, ни римских легионов", — подобранные слова могли звучать пессимистично, но он обрадовался. Как же, признаки цивилизации.

Коробка оказалась не простой. Она лежала на боку, а на крышке сидел цифро-аналоговый замок с четырьмя разрядами: все это Антон увидел при свете экранчика мобилки, которая уцелела. Чтобы только найти себе занятие, Антон стал перебирать комбинации, ведь засыпать ночью в незнакомом лесу — опасно, хотя и встал он не так давно.

Через какое-то время замок щелкнул и крышка упала на ногу Антону.

Тот выругался, но поскорее заглянул внутрь. Оттуда сполз ворох ткани. Очень мягкой на ощупь. Соблазнительно-мягкой.

Если бы не налипшая грязь, Антон полез бы внутрь не раздеваясь, а так он снял с себя все лишнее, надел только свитер, который прятался в рюкзаке, про который Антон почти забыл и забрался в коробку. Там было очень тепло и уютно. Дождь почти не беспокоил.

Незаметно для себя, Антон уснул, обдумывая, где же он, черт возьми, очутился.

* * *

— Ерунда. До тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года там часто бывали люди. Поверьте, тот перевал не стерегут никакие чудовища. Да и мы только посмотрим издалека, не понимаю, к чему этот спор, — заключил молодой человек, снова взявшись за серебряную ложку.

— Вам не следовало бы кичиться грамотностью, граф, — неодобрительно качнул головой человек в коричневом одеянии. — Ибо сказано в писании "Никто да не узнает ни дня, ни часа". И не пытайтесь возразить, что годы к этим словам не имеют отношения! Да, еще меньше вам следует подвергать сомнению слова слуги Божьего, ибо это один из тринадцати смертных грехов.

— О, моя совесть чиста. Я не подвергал ваши слова сомнению, я просто отверг их, как полную чушь. А если бы и подвергал, вы все-таки, насколько мне известно, скорее слуга епископа Калийского, — с издевкой произнес граф.

— Сын мой, — покачал головой. — Я буду смиренен, но вы опасно приблизились к ереси.

— О? Всего лишь приблизился? Черт возьми, мне это нравится! Не так уж плохо быть графом, да упокоится душа отца.

— Аминь, — святой отец опустил взгляд, злобно сверкнув глазами, как только молодой человек опустил взгляд в тарелку.

Собеседники могли не бояться, что их разговор перескажут кому-нибудь. Единственный посторонний — староста села — спал мертвецким сном. Вечернего пожелания графа он не мог ослушаться и теперь тихо похрапывал в углу, на кучке соломы.

Так началось третье утро похода графа Виреккского. Конечно, до этого граф оделся и приступил к трапезе, не дожидаясь, пока викарий дочитает молитву, которую тот и рад бы был закончить поскорее, да сан не позволял. За столом им никто не прислуживал, так что тягот похода вкусили оба.

Сегодня они остановились доме старосты последнего селения, принадлежавшего графу, а далее ночевать и дневать предстояло в лесу, где не только нет прислуги, но и достойного крова. Такая перспектива святому отцу не нравилась, и он решил отговорить графа от затеи, вовремя напомнив, что лес упирается в перевал, считающийся неприступным после давнего землетрясения. Говорили, что его охраняют древние чудища. Конечно, поймать разбойников, что перехватили недавно караван столичного купца — дело благое, но граф решил взяться за него слишком уж рьяно. Только-только отзвучали заупокойные песнопения, только-только со шпиля замка сняли черный флаг, как молодой граф вдруг загорелся пройтись по лесу с отрядом, дойдя даже до старого перевала. Да что разбойникам там делать? Так викарий графу и сказал.

Знал бы святой отец, что целью похода являлась разведка, а не карательная операция.

За горной цепью, которая в это месте не была слишком высока, раскинулось княжество Хросмэрен. Не слишком большое, но довольно богатое. Понтерр, столица княжества, стоял на судоходной реке, по которой можно сплавиться до моря за неделю, а сухопутных дорог тоже было во множестве. Между тем, Виреккское графство пересекало лишь два тракта, один из которых шел вдоль линии гор.

Конечно, граф не собирался просто пограбить труднодосягаемого соседа. Это и невыгодно, и опасно: король будет недоволен. Грабить целое государство — это королевское дело, а не графское. Но зачем королю осложнения с соседями княжества, даже если бы имелась общая граница помимо горной гряды? Те давно облизывались на такой лакомый кусочек, а поскольку облизывались все разом, пока он не достался никому.

Граф же все продумал. Сейчас он просто хотел разведать перевал и, возможно, перехватить нескольких путников идущих из княжества. Он не верил в непроходимость перевала. Горгульи и химеры — бабьи сказки. А разведав проходы, в том числе выпытав про них с помощью знающих толк в допросах людишек, он спокойно отправится туда с визитом обычным путем: обойдя горную гряду с востока и проехав через Кристрош. С собой возьмет жену. Пусть сейчас он холост, но перед визитом женится. Кто будет его избранница — неважно, хотя лучше бы без влиятельных родственников. Потому что в княжестве с ней произойдет несчастье. Конечно, по вине князя, тогда сам Светлейший Патриарх не сможет ничего возразить против объявления войны каким-то графом целому княжеству. Собственно, формально это не будет войной, и соседи не вмешаются. Побоятся Божьего гнева, ну или гнева Патриарха. А король, получив маленькое государство в составе графства, будет только рад.

Однако просто так жениться граф не собирался. Надо сперва установить, а существует ли проход. Если бы не дурацкие сказки, он бы знал это наверняка, а так никто не решался ходить туда после того землетрясения. Или не рассказывал об этом.

— Господин граф! — вбежал в дом старосты полусотник. — Здесь какая-то чертовщина творится!

Граф поморщился. Ночью разразилась страшная гроза, и некоторые воины из его дружины посчитали это дурным предзнаменованием. Хотя и смолчали, но вот такие выдумки легко выдают их настроение. Черт бы побрал викария!

— Что такое? — граф нахмурился.

— Йозет видел летающее чудовище.

— Йозет? Он же только малый кубок выпил?

— Но, ваше сиятельство, кроме Йозета это чудовище видели Сет и новенький.

Вот это очень странно. Только нельзя, чтобы викарий новость услышал. Не то застращает отряд, и вернутся они ни с чем.

— Зови их. По одному! И не давай им говорить между собой.

Начал он с Йозета. Старый вояка подробно описал чудовище. По его описаниям оно вышло небольшим, очень странным на вид — будто к паучьему тельцу прикрепили четыре обруча с бочек, — и трещавшим, словно пугало на пшеничном поле.

Сет рассказал, что услышал восклицание Йозета и повернулся в ту сторону. С его слов выходило, что это огромная стрекоза, с крыльями в половину человеческого роста. Чудовище жужжало, будто майский жук.

Новенький по имени Ен, как оказалось, увидел чудовище еще раньше Йозета. Он заметил его когда оно вылетело из-за леса. Сначала оно зависло над деревьями, а потом поплыло к просыпающемуся селу. Только вот он говорил, что чудовище было огромным, больше быка, и висело оно очень высоко. При этом мычало.

— Оно вылетело из-за перевала?

— Я не знаю, где перевал, ваше сиятельство.

— Пойдем.

Он вышел на улицу и нетерпеливо махнул рукой:

— Оттуда?

— Нет, господин граф, во-он оттуда, — и он указал на две ладони левее.

Итак, то, что они видели, прилетело не с перевала. Тогда откуда? И что это?

Сам граф решил, что прав Сет. Какая-то огромная стрекоза. Может быть, перевал заполонили похожие твари? Но может это быть и ангел, и демон. Демон вернее, они мастаки личины менять.

Только не спешить! Не то викарий на радостях запретит приближаться к перевалу, а ослушникам пригрозит анафемой и геенной огненной. Графу не посмеет, но ведь и граф не такой дурак, чтобы в одиночку лезть в пасть неизвестной опасности.

— Берсан! Срочно собирай отряд. Выступаем. Сета, Йозета и Ена держи вместе, и всех, кто их слышал, с ними. Переговариваться не давай. И вообще, пусть все молчат и ждут нападения.

Граф прошелся по подворью, распугивая мокрых кур, и зашел в конюшню, где еще спали несколько человек. Пинок-другой — и там началась возня.

Графского Тарана привели в порядок и взнуздали, самого же графа облачили в легкую броню. Из конюшни граф вышел совсем другим: не праздным трутнем, но вождем с величественной осанкой, уверенными движениями и размеренным шагом. Конь вел себя скромнее, пытаясь бесцеремонно обнюхать каждого встречного.

За оградой Граф поправил шлем, влез на Тарана, взял поданное копье и возглавил отряд, длинной лентой потянувшийся по тропе в лес.

* * *

Робот-разведчик мог летать вполне самостоятельно. То есть, мог бы. К сожалению, всемирная навигационная система тут не работала, и вести его пришлось вручную, оставив на откуп автоматике выравнивание и поддержку высоты, да еще возврат, если сигналов не будет. Хотя личное управление не такой уж недостаток: так меньше шансов проглядеть свои вещи. Хорошо бы вдобавок знать, в какой они стороне.

Для начала Дина решила вести робота по спирали, но потом сообразила, что это надолго и слишком ненадежно. Сложно выдерживать такой режим полета без ориентиров и карты, когда гористый рельеф вовсе не облегчает задачу. Поэтому сперва она попробовала отправить робота вниз по склону.

Насколько она могла видеть с высоты, во все стороны раскинулся лес, оканчивавшийся далеко впереди. Увеличив изображение, Дина засекла у его кромки селение и отправила разведчика туда. Местные важнее разбросанных где-то вещей, потому что главные неприятности будут от людей.

С высоты двадцать метров населенный пункт удалось рассмотреть недурно. Бросилось в глаза отсутствие улиц, да еще неуютные домишки, рядом с которыми стояли лошади, привязанные к столбикам. Кони иногда поднимали ноги и подолгу держали их на весу. Это было интересно, но скоро внимание Дины привлекла домашняя живность, свободно гулявшая между домами, своим видом напоминая о свежесъеденном зайце. В желудке приятно заурчало и Дина продолжила осмотр.

Только один из домов сложили не просто добротно, а со вкусом. Со вкусом, насколько Дина могла о том судить, оценивать такое она умела из рук вон плохо. Когда девушка выдавала свои суждения при Жане, тот делал настолько сложное выражение лица, что Дина, несмотря на ее успехи в понимании мимики, не могла его расшифровать.

Заборами дома никто не отделял, а вот само селение окружили частоколом из заостренных бревен, из которых часть была явно опаленной. Примечалось отсутствие каких-либо электротехнических сооружений. Хотя это Дину не удивило, у нее с утра не получилось засечь хотя бы завалящий радиосигнал. Хоть что-то, кроме грозовых разрядов. Поля-якоря, на которое она ориентировалась, тоже нигде не вышло зарегистрировать. Может, ее отнесло далеко, но скорее всего она просто попала не туда, куда собиралась.

Осматривая селение, Дина не сразу вспомнила о людях, зато они о себе напомнили, тыкая пальцами в робота и переговариваясь. Дина поторопилась увести машину в сторону. Реакция людей ей не понравилась. Не понравился ей и их внешний вид. Она пока не торопилась делать выводы, но слишком уж кустарно выглядела их одежда. Пояса, перевязи. Ни одной пуговицы или застежки. И вооружены холодным оружием. Такое соседство ей не по душе, и еще меньше по душе то, что они, похоже, собираются именно в ее лес. Очень нехорошо.

Вступать в контакт, конечно, надо. Но не теперь же? Она пока что не знает языка, тело не вполне восстановилось, а парашют гигантской тряпкой раскинулся на дереве. Все на виду, все на поверхности. И еще кое-что даже не здесь.

Хотя — есть чем отбросить визитеров, если те зарвутся. Остается надеяться, что нужное оборудование в фургоне.

[07.07.2011] Глава 1

Ксанфа знала, что горе-соглядатаи таскаются за Диной по пятам круглые сутки, не особенно таясь. Объяснения подобной открытости имелись. Во-первых, им незачем прилагать усилий — отражение в зеркале химерам малополезно. Другая психика, другие возможности. Во-вторых, Дина говорила, что "их" отдел собственной безопасности был вовсе не элитным, как можно решить исходя из уникальности химер, совсем даже наоборот: видимо, в "Пондусе" прилично экономили те средства, что наверняка отпускал на модификантов современный институт антропологии. В-третьих же, по всей видимости — банальный расчет, мол, ну и пусть химера заметит хвост, что она сможет предпринять?

Однако предпринять можно кое-что. В этот ответственный день, сестра и не пыталась стряхнуть преследователей, просто поменялась с Ксанфой, пока шла перекрасить волосы. Отличный от темно-рыжего цвет волос очень помог бы Дине сегодня, хотя для химер такая коррекция внешности была запрещена. Зато ни один парикмахер не обязан требовать документов. Парадокс.

От Ксанфы же требовалось покружить по городу до вечера, затем заправиться, набрав побольше топлива, и подъехать на склад. К тому времени там будет вся необходимая экипировка, хотя в наилучшем случае, пользоваться ею не придется. Она нужна только для ненаселенных мест или в слаборазвитом мире. Что ж, риск попасть именно туда минимален.

Главный компьютер "Пондуса", в котором стараниями Дины и остающихся химер исполнялись программы, прячущиеся от прочих пользователей, уже несколько раз вышел на точку, где снова и снова удавалось засечь мощное электромагнитное поле. Явно искусственного характера.

Несмотря на дрейф координат, поле засекалось всегда. Чертовски удачная находка, если судить по тому, с каким воодушевлением рассказывала об этом Дина. Пусть дрейф ничтожен, касается он сразу всех осей, а даже в миллиметре по одной лишь четвертой миров хватало. Значит, источники поля были сразу во многих мирах — технически развитых. Выйди примерно в эту точку, и попадешь в цивилизованное место, где о химерах не знают. Даже если и изучат их с Диной лично, разницу с цельными можно объяснить чем угодно, не сказав и слова о своей искусственности.

Правда, на серьезной экипировке Дина все равно настояла, она не верила в абсолютную надежность данных. Сестра еще не передавала в ту точку материю, чтобы координаты в филигранно настроенных топомодификаторах — ТМ — не сбились совершенно. Как ей потом определить поправку? Все-таки компьютеры "Пондуса" созданы для расчетов гравимодификации, и искажение пространства для них изначально — просто утечка энергии, так что использовать их вычислительную мощь для своих целей можно лишь с серьезными ограничениями.

Не могла Дина и забросить ТМ-ответчики в тот мир, для фиксации координат. В поле такой напряженности работать они не могли, да и в идеальных условиях не работали надежно. Это была бы пустая трата ресурсов. Собрать такую коробочку размером с кулак, полную электроники и специфического материала, сестре стоило недель, это при том, что нужно их несколько сразу. Возможно, она выдумала бы еще что-нибудь, только времени не хватало.

Что ж, раз так, дело было за снаряжением. Им Дина сама занялась, слежку отвлекать попросила Ксанфу. Водить машину она умела. Возможно, не так хорошо, как Дина, возможно, гораздо лучше. Главное, с этой стороны проблем нет. У нее имелись водительские права, и "Аллигатор-307" она знала как свои пять пальцев.

И сейчас, под мерное урчание двигателя, Ксанфа уверенно двигалась по маршруту, разглядывая хорошо знакомые улицы в последний раз. После дождя было свежо. Сквозь открытое ветровое окно влажный воздух приносил ароматы цветущих каштанов. Под порывами ветра еще ссыпались с раскинутых веером листьев струйки воды, и тогда пешеходы ежились, прыгая по островкам асфальта, а автомобилисты — включали стеклоочистители.

Двадцать шесть лет назад, когда Ксанфа только появилась на свет, лишь самые неприхотливые растения могли тут выжить, да и у тех была вялая листва. Ксанфа хорошо помнила, как выглядел Миравилль. Прибитые к земле кусты и поникшие деревца скорее добавляли ему пасмурности, чем радовали взгляд, и хотя руины на окраинах непрестанно отстраивали, город выглядел мрачно. Сложно даже представить, каково тут было, когда рвались ракеты с боевыми газами, включая сверхстойкий "Жнец", когда над домами и клумбами распыляли ртуть, свинцовую пыль и другие ксенобиотики. Так каким был Миравилль тогда?

Впрочем, пока Ксанфе не исполнилось восемь, он всё ещё не выглядел слишком приветливо. Тот город не было бы жаль покидать насовсем, пусть даже ксенобиотиков химерам нечего бояться. Только Миравилль изменился. К двухсотлетию Революции, когда создали Клеомена с Демоникой, тогдашний мэр, Лефевр, принял простое решение — выгрести почву, где только можно, залить бетоном, обойдясь без дорогостоящей детоксикации, привезти чистый грунт и высадить молодые деревца.

Что ж, зато сейчас на улицах города шелестели листвой зеленые великаны, серебрящиеся после дождя. Мелкие капли таяли с каждым часом. Умиротворяющее зрелище. Только благодушное настроение слетело за секунды, потревоженное ревом сзади.

Ксанфа мгновенно обернулась, рискуя потерять управление, и увидела стремящийся к ней серый автомобиль.

Она добавила скорости, даже не отдав себе отчета в том, почему удирает. Хотя за ней действительно гнались: преследователи не отстали после двух поворотов. "Аллигатор" оказался мощнее их машины, зато — и это оказалось недочётом — Ксанфа слишком медленно сворачивала. Смогла бы быстро, претендуй на ее внимание меньше объектов или повисни она на хвосте у лихача, но ничего подобного не было.

Попетляв по городу минут десять, Ксанфа вылетела на шоссе, чудом не продырявив неповоротливую фуру. Проезжавший "Гекс" послужил ориентиром, и "Аллигатор" удалось выровнять до того, как он столкнулся с соседями. Ксанфа заметалась среди роя автомобилей, каждый из которых приковывал ее внимание хотя бы на мгновение. Она потеряла преследователей.

Снова серый автомобиль проявился в зеркале только вплотную к "Аллигатору". Ещё чуть ближе — и отличить Ксанфу от Дины не составит труда. Сама она опознала марку машины — "Камею", мимоходом удивишись тому, что в этой тихоходке ее смогли нагнать.

К счастью, далеко впереди, над дорогой сверкнул на солнце желтый знак. Съезд. Шанс оторваться.

Ксанфа вклинилась в крайнюю левую полосу. "Камея" прилежно повторила манёвр. Знак съезда рос, приближаясь. Едва "Ломе" перед Ксанфой ушел вперед, она разогнала "Аллигатор", осторожно сворачивая, но через мгновение спешно дёрнула руль обратно, чуть не зацепив ограждение.

Неудача. Или, может, везение. Пусть там жалких несколько градов, перед таким поворотом надо выжать тормоз, не газ. И почему эта дурацкая ограда так притягивает внимание? Зачем она такая контрастная?

Как бы там ни было, приходится тормозить: впереди маячит всё тот же "Ломе", а справа машины идут одна за другой. "Камея" же проявила больше назойливости. Химерья реакция с таким посредником, как машина, бесполезна: легко просчитав маневры, преследователи втиснулись между корпусом и оградой, отставая лишь чуть. Жаль, что они ничем не рискуют. Но, чёрт, что делать? Лицо закрыть, пока не поздно? Объехать их на следующем спуске? Для этого надо разогнаться, вот только тогда не свернуть: тормозить следует заранее, не в повороте. На скорости же при свете дня войти в поворот не получится. Вперёд тоже не пробьешься, в сторону уйти вовсе нереально.

На втором съезде Ксанфа всё же пробует свернуть, по правилам. "Камея" блокирует дорогу — "Аллигатор" едва не выбрасывает поперёк движения, даром что он тяжелее. Судя по толчкам, две-три вмятины машине досталось.

Приближался последний отросток шоссе. Еще двадцать минут — одна только дорога. За это время, учитывая назойливость "Камеи", Ксанфу попросту остановят. Похоже, единственный выход — свернуть, не сбавляя ход. Конечно, на скорости под триста восемьдесят километров в час1 шанс влететь в ограждение куда выше, чем шанс разминуться с ним. Что ж, и он предпочтительней разоблаченной подмены. Потом, Ксанфа может и пережить столкновение. Сможет пережить — сможет и удрать. Только бы не запутаться в подушках безопасности. Не переживет — что ж. Зато, может, тело не сразу опознают. Другого выхода нет.

Ксанфа совсем уж перестала обращать внимание на машину впереди, как та вдруг из помехи превратилась в надёжного поводыря. Водитель, наверняка перепуганный творимым позади безобразием, решил убраться с шоссе. Умница! Ксанфа готова вывалить шофёру все ласковые слова, какие только выучила в свое время.

Сложно ли сосредоточиться, на вполне конкретном объекте, не на абстрактной дороге? Только не для Ксанфы. В подсознании забился импульс: "Добыча", — волнение ушло. Руки рванули руль разгоняемой машины. Не отлипая от "Ломе", "Аллигатор" с заносом свернул, почти чиркнув по "Камее".

Скрежещущий удар по касательной в бетонную стенку, взбухают подушки и закрывают обзор. Рикошет, еще удар. Долгое-долгое ожидание и слабый толчок. Ни теряя ни секунды, Ксанфа разорвала подушку перед собой. Правда, для этого пришлось надкусить ее. К этому времени скорость упала, и девушка, не оглядываясь, вдавила педаль газа в пол, чтобы уйти дальше.

Подобного раньше не было. Ее интересовало, чем вызвано такое поведение тихих обычно преследователей.

Первая мысль: подозревают, что с водителем неладно. Это хороший вариант, тут все просто — не дать их подозрениям подтвердиться, что и сделано. Вторая: не та слежка. Например, естественники, чем чёрт не шутит. И тогда тем более надо гнать подальше. Третья: просто исполнители. А это значит, есть и наниматели, и другие исполнители, что совсем нехорошо.

Как рассуждала бы Дина? Она бы спросила "зачем?". Тут больше вариантов. Идентифицировать, убить, захватить, спровоцировать, привести, увести. Шесть версий. Останавливаться на них подробно незачем, но ясно, что при первых трёх вариантах её нужно остановить, при вторых — как раз не нужно. Две возможные стратегии неизвестного противника. Только взаимоисключающие. Плохо. Точнее, плохо, что неизвестны намерения врага. И сам он неизвестен.

Лесная дорога, достаточно прямая для комфортной езды, хотя и огибавшая холмы, открыла очередной поворот. Ксанфа вошла в него на свой лад, сильно сбросив скорость, пусть на пустой дороге и могла бы двигаться быстрее. Только поэтому она не влетела в засаду.

Путь перекрыли. Не мобильным шлагбаумом, не "ежами", как это обычно делается полицией — просто оставили на дороге пару машин, поперёк обеих полос. Объехать нельзя, на то и расчёт. Ни объехать, ни даже протаранить: в машинах-то явно сидели люди. С дороги тоже не убраться. За обочинами, на которых к тому же ещё два притаившихся автомобиля готовились запереть мышеловку, — глубокие кюветы, съехать в которые можно, выехать — нет. Всей мощности "Аллигатора" не хватит на то, чтобы мгновенно выкарабкаться обратно. И хотя он сможет проехать вдоль канавы, мудрёное ли дело задержать его там?

Эх, если б только река подвернулась... Можно было бы спрыгнуть с дороги, плюхнуться в воду. Но эти ведь не дураки. Речка-то есть, впереди, за четырьмя машинами.

Чего же им надо? "Аллигатор"? Сложно сказать. Зависит от их знаний. Дину, скорее всего. А если её, Ксанфу, то они знают, что это она и есть, или подозревают.

Стоп, это мысленный мусор. Это ведь неважно! Что Дина всегда главным называла? Последствия. Промедлить — получат всё. Вернуться — изменится ситуация, не факт, что в лучшую сторону. Вроде бы там только один автомобиль, правда, и того хватит. Уйти пешком... Лучше всего, да.

Скверно, в общем-то. В их с Диной планах "Аллигатор" занимал важное место: с прилаженным парашютом не даст разбиться, будучи амфибией — не даст утонуть. На него погрузили бы припасы, в нём рассчитывали ездить и плавать. С внедорожником хватало возни, так что нежелательно оставлять "Аллигатор" теперь, тем более, что он — козырь в борьбе с первыми неожиданностями. Конечно, любой тарантас сгодится, только и надо, что парашют навесить на всякий случай... Но это ничем не поможет, если они над океаном окажутся, или посреди озера, поэтому "Аллигатор" бросать нельзя. Вот только лишь такой вариант и оставался.

Ксанфа развернулась, как могла, благо скорость позволяла, и, проехав с максимальным ускорением секунд шесть, отключила зажигание, освобождаясь заодно от ремней. Соскользнула в кювет накатом и заблокировала ручной тормоз, совсем не желая облегчать жизнь противнику. Схватив ключи, ранец с изготовленными Диной топомодификаторами и маскировочный халат, выскочила наружу.

Рёв пары двигателей раздавался совсем рядом. Она успела вовремя.

Когда захлопали дверцы, за спиной, среди густеющих деревьев таяло шоссе. Скоро там завозятся эксперты или еще кто... Что ж, пусть поищут. Пусть найдут собак с крепкими нервами, что не подожмут хвосты, обнюхав след. И Ксанфа, и Дина имели возможность убедиться, как реагирует на них это племя, и кроме приёмных родителей с ними никого не было, в институте же внимание уделяли изучению получившихся инстинктов и психологическим экспериментам, не наблюдению столкновений химер с дикой и одомашненной фауной. Что ж, нынче многих ждёт удивительное открытие.

Не успела Ксанфа всласть позлорадствовать, как вдруг ей сжали предплечье, а потерявшая чувствительность из-за растёкшейся боли левая нога перестала служить опорой.

1 — Упомянутые 380 км/ч не тождественны нашим, так как час в этом мире дольше нашего в 2,4 раза. Минута дольше нашей в 1,44 раза, а секунда короче и составляет 0,864 нашей. Отсюда и другие расхождения. Падение с двадцатишестиметровой высоты длится 2,3 нашей или 2,67 местной секунды. Этот промежуток времени примерно в 37,5 раз короче местной минуты, но всего в двадцать шесть раз короче нашей.

* * *

Дина избегала ездить в автобусах. Но впервые она чувствовала там настолько одуряющее чувство свободы, что забыла о дискомфорте. В целом, просто — перекрасить волосы в черный цвет, снять перчатки — только за пальцами следи, а то ненароком повредишь. Ну и позволить сведущему человеку намазать под глаза синюю дрянь, от которой зудит кожа. И все — никто не отдавливает тебе ноги, не старается толкнуть на выходе, или наоборот, ни у кого не дрожит голос, когда хотят что-то спросить.

Правда, к ней сразу стали проявлять повышенное внимание молодые и не слишком мужчины. Они пытались выведать у нее какие-то дикие вещи, но она знала, как интерпретировать такую бессмыслицу.

Ей было приятно, что маскировка настолько хороша, но само по себе внимание ее не ободряло. Оно не могло вызвать никаких других эмоций, кроме раздражения. Смотреть — смотрите, но заговаривать-то зачем? Однако Дина умела терпеть. Про себя она решила, что лучшая тактика — молчание и последовательно придерживалась ее.

Погрузившись в раздумья, она начала перебирать ошибки, сделанные за последний год. Время подводить итоги. В новом мире будет другой опыт, но накопится он не сразу.

Пожалуй, именно год назад ничего серьезного она не сделала. Только полезла разнимать драку, от чего тут же перегрузила ощущения и поплыла. Но ту ситуацию она по косточкам разобрала. Больше так поступать не станет. А вот событие четырехмесячной давности...

Могла она его избежать? Могла. То, что вызвано беспечностью, вообще легко предотвратить. Например, она могла бы взять респиратор. Переместить материю из другого мира сразу в контейнер. Да мало ли что еще.

Но ведь она просто не знала, что у нее есть неизвестные слабые места. Ну да, выхватила из другого мира кусочек мяса с короткой шерстью, кубик не больше монетки. Настроилась на плотное вещество, чего и хотела. Неприятное зрелище, несмотря на то, что заурчавший желудок не согласен, но чего-то в этом роде и следовало ожидать — когда-нибудь. Что в этом могло быть опасного? Тем более, опасного не только для нее.

Конечно, дальше она вела себя разумно. Начала искать способ избавиться от такого приметного "подарка судьбы". Дина всё-таки не в святая святых "Пондуса" находилась — там она не рисковала экспериментировать, максимум задавала настройки, — а в своей лабораторишке, где шастают все кому не лень. От лаборатории одно название, кроме компьютера и фрусти-сборщика2, занимавшего четверть комнаты, визитёр ничего ненароком не заденет. Может, конечно, опрокинуть катушки, трубки с откачанным воздухом и прочий бросовой материал, но ничто из этого комплекс слона в посудной лавке ни у кого не будило. Так что застать ее могли запросто.

Решение было не таким уж плохим — вытряхнуть из бумажного пакета обед и заменить его неприятным сюрпризом, чтобы, подгадав момент, выбросить. Хотя пришлось потерпеть шуточки некоторых насчёт того, что или она пронесла тайком удавленную мышку, или уже разлагается из-за конструктивных недостатков, но Дина заранее к этому подготовилась.

А дальнейшее поведение оказалось еще более беспечным, чем изначально. Контакт с неизвестной органикой, а она, положившись на свой иммунитет, даже не задумалась об угрозе. Ни жар, ни ломота в висках, которые начались ночью, не заставили ее одуматься.Она-то сообразила, что с телом что-то не так, но прежде Дина не сталкивалась с подобным.

Впрочем, с этой стороны угрозы больше нет. Теперь она знает, что такое недомогание. Однако из-за тогдашней наивности и неопытности, она ничего не поняла и на следующий день вышла на работу. Где уже половина из тех химер, с кем она виделась накануне, тоже бродили будто пришибленные. И у цельных был нездоровый вид.

Дальнейшие действия? Правильные. Уйти домой, ни с кем не контактировать, кроме уже зараженной Ксанфы. Похожее решение принял каждый из модификантов. Химеры не дожидались официального решения — что для них чьи-то указания, а тем более их отсутствие? Это правильно.

Дальше она просто болела. Ксанфа тоже. Институт предложил им помощь. Наверное, правильно отказались. Хотя им обещали хороший уход, а об обременительных контрактах даже речи не вели. Еще бы, евгеникам ведь важно знать, что же химеры обрели или потеряли, раз, наделенные совершенным иммунитетом, падают, тогда как цельным лишь недомогается. Кстати, опекуны обоих первенцев — Леандра и Леандры — и некоторых других приняли то же решение. Это правильно. Жалко только, что остальных химер никто не спрашивал. Особенно младших, опекаемых государством.

А что, если бы Дина согласилась? Судя по рассказам, стерильнее тех палат только полупроводниковые производства. Но все четыре жертвы: Атанас, Дафна, Геба и Леэна — все они были на лечении в институте. Кому такое лечение надо?

Итог? Ценный опыт. Но — четыре жертвы. Не стоит опыт этого. Никак.

Автобус тряхнуло и Дина опомнилась. Они проехали через закатанную в асфальт трубу на проспекте Дантона. Скоро выходить. А воспоминания теперь бессмысленны, они не привнесут в рассуждения нового.

2 — фрусти — приставка, 10-9

* * *

Ксанфа почти грохнулась. Напавший хотел, чтобы она рухнула на бок, но она извернулась, упав на колени. Это была очень уязвимая позиция, и девушка поторопилась хотя бы присесть, одним прыжком. Не то чтобы это у нее не получилось, но она чуть не опрокинулась, попав пятками на ботинки человека, что ее держал.

К счастью для нее, испугаться или разозлиться не успела. Подняв голову, она рванулась вперед и сторону, выскользнув из цепких рук. Она уже не видела, как сбитый с ног враг встает, кряхтя, и грозит ей вслед кулаком. Не разбирая дороги, она бежала сломя голову, разминаясь с деревьями в последний момент, а то и наталкиваясь на них. Когда в боку закололо, она приблизилась к речке.

Никаких иллюзий у нее не было, раз они такие настойчивые, в покое ее не оставят. Возможно даже, попробуют выследить с воздуха, так что нужно бежать дальше и предупредить Дину. Сейчас Ксанфа жалела, что в спешке забыла коммуникатор Дины в машине. Так она могла бы связаться с ней, и плевать, что ее смогут запеленговать.

Топомодификаторы же она еще не потеряла, и это было хорошо. Только пересечь реку с ними... Не такое у них исполнение, чтобы им это не повредило. Если же швырнуть их на другой берег, — что ей по силам, — то они просто разобьются. Это почти то же, что ударить по ним. Не найдя подходящего решения, Ксанфа, отдышавшись, рванула вдоль берега, вверх по течению. Правда, так она, в конце концов, упрется в мост, и надо помнить, что там могут быть преследователи. Хотя проблемы надо решать по мере их возникновения.

Через пять минут такого бега, Ксанфа, зацепившись носком ботинка о какую-то лозу, грохнулась и проехала по земле на животе. Первым порывом было выдрать злосчастную лозу откуда бы она ни росла, уничтожить, но Ксанфа вовремя сдержалась. Некстати было бы перегрузить ощущения прямо сейчас. Однако этот порыв натолкнул ее на одну мысль.

Быстро скинув ранец с ТМ, Ксанфа сняла с себя пояс и привязала его к лямкам. Потом, без злобы, сорвала лозу, прикрепив к ранцу и ее как получилось. Немного поискав, она наткнулась на подходящие ветки и продела их сквозь застежки. Все было готово.

Пробежав по берегу еще немного, она увидела на той стороне, метрах в двуста, подходящее дерево. Раскрутив ранец, она метнула его в крону. Тот зацепился за ветки, немного проскользил вниз и, наконец, застрял.

Не теряя ни секунды, Ксанфа прыгнула в реку. Она машинально ушла на глубину, с тем, чтобы секунд через тридцать, когда закончится дыхание, всплыть уже у дерева.

* * *

Дина дожидалась своей очереди у гроссиста. Когда коммуникатор пискнул, отметив новое сообщение, она вздрогнула. Ещё не вынув прибор из кармана, она уже предвидела проблемы.

Нет, само собой, мало ли от кого послание? Например, от тайного поклонника Ксанфы... Дико, учитывая генетическую несовместимость цельных и модификантов, фармакологическое половое созревание последних и, как следствие, незрелый в норме внешний вид... Но какая причуда не стукнет в голову нездоровому человеку? С Диной такие неприятности, отнимающие время на недоумённое выслушивание вдохновенных речей, случались уже четырежды.

Ещё вариант — ошибка. Случается, что сообщения отправляют неизвестным. Рассеянных полно.

Мог это быть и рекламный текст, от компании, они такое любили. Дине за последний год уже сто семьдесят два таких пришло.

Но сообщение отправил банк. И это плохо. Хотя и хорошо — то, что Ксанфа сумела воспользоваться этой возможностью, а не попалась. Они договорились связаться, если что пойдёт не так, именно посредством банка — чтобы запутать извлечение информации. Так что если даже сообщение получила не одна Дина, неизвестным аналитикам можно только посочувствовать. Ну снят с карточного счёта некоей Ксанфы Эжен один талер и семьдесят восемь су. Что тут особенного? Это если Ксанфу вообще проверяют, она-то к "Пондусу" отношения не имеет.

А для Дины, само собой, особенное налицо. Первая цифра означала слежку. Семёрка — угроза разоблачения. И восьмёрка в конце — пришлось покинуть машину.

Чёрт возьми, плохо. "Аллигатор" утрачен. Есть, конечно, шанс забрать его, но и опоздать возможно. А если машину вскроют, плюнув на все законы? Найдут ТМ?

Поймут ли сразу, что они из себя представляют — неважно. Важно, если поймут, что они с "Пондуса", а хуже всего — когда сообразят, что Дина сделала их сама. После чего легко заподозрить, что установка за последний год иногда использовалась нестандартно, тогда пресечь перемещение, пусть и не разобравшись в деталях, сможет кто угодно. ТМ-то у них.

Для обнаружения неправильностей не нужна даже помощь других химер, — которые всё равно ничего не скажут, солидарные с Диной и осведомлённые о её опытах, — достаточно сопоставить пики расхода энергии с необычными данными регистраторов, вроде скачков давления, температуры и влажности воздуха. Или опросить уборщиц.

А та инфекция, погубившая четверых? Если предположат, что именно Дина послужила причиной давешней остановки "Пондуса", трудно ли понять, что это следствие того, что иногда она таскает туда-сюда килограммы вещества вместо того, чтобы непрестанно искать всё менее энергоёмкие способы их обезвешивания?

Но гадания не имели смысла. Что случилось — то случилось, не изменить, а других данных не получишь, поведение не скорректируешь. Корректировать планы надо прямо сейчас, располагая тем что есть.

Дина взглянула на номер банкомата. Они с Ксанфой помнили наизусть все их номера в этом городе. Мир для них во многом состоял из вот таких деталей. Поэтому сопоставить номер и адрес кафе, в которое придет Ксанфа, оказалось секундным делом.

Из кабинета высунулся клерк и сказал скучным голосом, глядя не на нее, а в бумажку:

— Входите, мадемуазель Эж... Эжен? — скривил он губы, быстро окинув ее взглядом, пока еще храня на лице вежливую холодность.

Но Дина его не слушала, спешно удаляясь.

* * *

Встреча в кафе оказалась не лучшей идеей: Дина уделила восприятию собственного поведения людьми гораздо меньше внимания, чем деталям внешности, и, как сейчас поняла, зря. Одно дело трястись в транспорте, другое — сидеть смирно.

Да, она не надела перчаток, но люди невольно присматривались, как она, задумавшись, словно пытается снять ногтями стружку с пластикового столика. Ее накрасили — пожалуй, впервые с тех пор, как на утреннике в одном из европейских городов измазали лицо сажей, вырядив какой-то славянской нечистью, — но не сделали слишком похожей на обычную девушку.

Люди всегда отметят, если кто-то неправильно двигается, отметят, даже не осознав, что не так, а Дина с их точки зрения не двигалась правильно. Слишком инаково воспринимались её стремительные жесты, даже просто скупые движения. Она нескоро поняла, что привлекает внимание.

Свалить бы ошибку на химерью натуру, но пренебрежение человеческим фактором присуще ей самой. Та же малышка Пирра — настоящий живчик — очень хорошо разбирается в людях. И общение любит, которое, видимо, как раз служит причиной её компетентности. А Пирра ведь — тоже химера. Пусть и десятилетняя, ничего это не значит.

Что делала Дина в десять? Придумала на пару с Ксанфой, как добыть денег на путешествие в Старый Свет. Действовать по нему должны были приёмные родители, но те почему-то оставались глухи к выкладкам, несмотря на их совершенную логичность, отсутствие риска, законность и лёгкость исполнения. С каким трудом они доказали свою правоту, которую и доказывать-то не надо бы. Дёргать за ниточки людей — для обеих слишком сложно. А Пирра умудрялась заразить людей своим настроением. Ей не нужно доказывать, она умеет убеждать.

Впрочем, как бы не раздражало легкое внимание, оно не опасно. Потом, Дину всё-таки могли не воспринимать как химеру, не видя в ней обычного человека. Модификантов ведь не так много, чтобы каждый имел опыт общения с ними, а уж сколько мифов существует... Дина знала о шести, ни один из которых не позволит принять химеру за химеру, если только та не в защитных перчатках. А Дина просто странно ведет себя, не выделяясь более ничем, даже цветом волос.

Запах горячего кофе — не хлебнуть бы, задумавшись — смешался с уличным вечерним холодом, остудившим бок, и ароматом мокрого асфальта. Дина обернулась на звук открывающейся двери и встретилась глазами с Ксанфой. Та прохромала к столику. Выглядела она нехорошо. Хотя дождь прошел еще утром, вся ее одежда была покрыта мокрыми пятнами.

— Ну и вид у тебя, Дина.

— Твой не лучше, — прошептала та на латыни. — Ты об ушах лишних помнишь? Ладно, пошли, расскажешь.

Она встала.

— Дина... — замялась Ксанфа. И продолжила, послушно мешая древнегреческий, немецкий, русский и латынь. — Мне холодно. И мокро. Давай тут посидим, я отогреюсь.

Дина не стала возражать. Только села обратно и протянула Ксанфе свою чашку.

— Кофе? Как же...

— Ты пей. Тебе сейчас нужно что-то мощное.

— Хорошо, — она глотнула и закашлялась. — Меня пытались поймать. Они точно не знают?

— А тебя видели в лицо?

— Видели. Может, и не узнали. Только точно не узнали во мне тебя. Это даже наиболее вероятно, иначе я вряд ли бы вырвалась.

Плохо. Очень плохо.

— Так тебя схватили?

— Угу, — Ксанфа сморщилась, потерев руку. — Машину я потеряла. За мной гнались, и я на Гран-Пом съехала, прямо в засаду. Они рассчитывали на среднюю скорость, только я ещё медленнее. Конечно, я в лес, — Ксанфа скинула с плеч ранец. — Там меня и сцапали.

— А ты тут.

— Ну, сперва сцапали. Потом рванулась... Разве один цельный меня удержит? И удрала, полным ходом. Речку переплыть пришлось. ТМ не макала, не думай. И как до города добралась, сняла деньги.

Сказав это, Ксанфа подержала чашку в руках, старательно отогревая пальцы сквозь перчатку.

— Молодец. Но тебя не беспокоит, откуда там засада? Ты же могла где угодно съехать.

— То-то и оно. В Гран-Пом они уже были. Заранее подготовили людей в разных городках. "Аллигатор" может быть ещё на месте, вот только...

— Хотела сунуться?

Кивок.

— А может и имеет смысл. Но там же охрану выставят?

— Охрана что. Харон нам AIN достал.

— Но он еще на складе. Как и всё остальное.

— Да, только хуже то, что мы не знаем, с кем дело имеем.

Больше вопросов у Дины не было. Она решила дать сестре отогреться. Та почти допила кофе, и теперь сунула руки под мышки. Это движение не осталось незамеченным.

— Смотри — химера! — вдруг послышался громкий мужской голос в глубине кафе. Дина не стала оборачиваться, только дотронулась до Ксанфы. Та вздрогнула и подняла голову.

— Да ну, с чего ты взял? — ответил девичий голосок.

— По перчаткам, дорогая. Люди таких не носят... Эй, ты там когти прячешь, химера? — хихикнул он.

Дина поморщилась, непроизвольно поджав пальцы. Ксанфа вздохнула. Когтей у них отродясь не было, зато с пальцами они часто обращались небрежно, иногда срывая ногти, а это больно. Так что химеры редко пренебрегали защитой.

Никто больше не сказал ни слова, а атмосфера заметно остыла, будто стекло витрины куда-то исчезло и вечерний воздух свободно проник внутрь. На соседних столиках спешно допивали содержимое стаканов и чашек, а допив, второпях уходили. Были и те, кто продолжал сидеть как ни в чём не бывало, но таких оказалось меньше. Впрочем, новые посетители продолжали заходить, а из них никто не обращал внимания на двух девушек.

— Итак, что решаем? — подала голос Ксанфа.

— Новый "Аллигатор" не достать. А что-то другое не пойдёт.

— Как же "скелет"?

— Он же один. А с его помощью всё равно не унести всё, что нам надо. Если что, мы сами вдвоем на руках пару тонн утянем.

— Ты что? Я через десять метров сдохну, если ты и выдержишь.

— Тоже верно. Вдоль той дороги есть электролиния?

— Да, — пожала плечами Ксанфа. — Почему тебе это интересно?

— Попробуем прокрасться к машине и уйдём с места.

Ксанфа почесала лоб.

— Уверена?

— Нет. Но если хватит энергии, и не то можно проделать.

— Воображаю, как эту новость примут.

— Да уж, — рассеянно сказала Дина, прислушиваясь. Тишина казалась неестественной, хотя на дальних столиках беседовали вполне оживлённо. — Хорошо бы всех забрать. Если такое творится сейчас, то что же будет через год... Нечестно бросить остальных на произвол судьбы.

— Мы же вернемся.

— Мы собираемся вернуться. А это не одно и то же. И будут ли они в порядке через несколько лет?

Дина хотела ещё что-то сказать, но её прервали.

— Эй, ты!

* * *

— Этот, наверно, членские взносы платит, — пробормотала Ксанфа, увидев юношу, встающего из-за деревянного столика, каких в кафе поставили четыре. Сквозь каждый росла чахлая пальма.

Она совершенно верно опознала в нем естественника, но промахнулась насчет членских взносов. Впрочем, ей было простительно. На парне сидела грубая льняная рубашка, выпущенная поверх шерстяных штанов, заляпанных снизу грязью. Цвета мокасин не было видно, но наверняка они не были окрашены.

Главное же, лицо у парня выглядело очень нездоровым: бледное, со впалыми щеками и кругами под глазами. Нечасто такие встречаются. Хотя так мог бы выглядеть каждый третий, люди предпочитают лечиться... Если только приемлют лечение как таковое. Так что весь вид этого человека буквально кричал о его воззрениях. Компанию юноше составляли такие же субчики, разве что постарше и одетые получше. Вот они, оставшиеся на местах, действительно состояли в партии Естественного Образа Жизни. Партии довольно оригинальной.

Если вспомнить, что спустя четверть века после капитуляции Канады людям обеих стран грозило вырождение, а Министерство детоксикации и поствоенной реабилитации населения фиксировало наследственные болезни и летальные мутации во множестве, то любой готов был признать химическую войну злом. В конце концов, евгеникам и вручали-то огромные средства только потому, что опасались за самое выживание граждан.

Но естественники пошли дальше, ополчившись на прогресс и призывая довольствоваться минимумом технологий, развивая лишь оборонные и самые необходимые для жизни. Они даже календарь свой завели, точнее воспользовались древним летоисчислением, по которому шел не двести восемнадцатый, а две тысячи десятый год. К ним долго относились как к шутам, пока новый руководитель вдруг не завоевал поддержку широкой общественности. Возможно тем, что всунул в свою программу выделение незараженных участков земли всем желающим, взамен выполнения лишь некоторых условий.

Химер естественники не любили. Они никогда не относились к ним ни как к людям, ни как к последнему шансу человечества, его наследникам либо партнерам, видя в них конкурентов и врагов. К тому же, нестареющих, а старость — удел любого нормального существа. Разве можно терпеть подобное тем, кто саботирует любые работы по продлению жизни? Люди должны умирать. И чем больше в ряды естественников вливалось молодых людей, страдающих и обреченных на короткую жизнь, тем больше крепло это мнение.

И вот одни из них заметили химеру, вошедшую в кафе.

Юноша сперва долго собирал волю в кулак, прежде чем начать конфликт. Он откровенно боялся химер, а оттого ненавидел их еще больше. Он знал, что химера, если постарается, может буквально порвать его на куски. Руки отдельно, ноги отдельно. Он знал и то, что химеры не нападают ни на кого. Но почему, и чем для них заканчивается попытка напасть или даже просто лютая ярость или негодование, он узнал лишь сейчас.

Несколько минут назад к ним подсел немолодой уже коренной житель этих земель, — если судить по его виду, — и ребята уважительно освободили ему место.

— Видите химеру вон там? — он коротко махнул рукой за спину.

Так и началась недолгая беседа. Старик выслушал ребят и поделился тем, что знал сам.

Насколько же противоестественно существо химер! Их собственный организм, вместо того, чтобы собирать силы для атаки, отключается, чем обеспечивает химере массу впечатлений. Потому они и не нападают ни на кого, хотели бы, только не могут. Не в морали дело, хотя и та у них потивоестественна. Им редко когда в голову придет мысль ответить обидчику, а еще они не попытаются помочь человеку в беде, если знают, что сделать ничего не могут. Бессердечный рационализм.

Юноша слушал с восторгом, делая выводы из сжатых рассказов. Этот человек работал с химерами, так что его знания бесценны. Такое, несомненно, знали старшие, те, у кого была высокая ступень посвящения, но узнать это сейчас! Индеец даже рассказал, как можно ударить химеру — не просто унизить, а ударить, это при их-то реакции. Правда, условий очень много, удар получится всегда слабым, но описание техники завораживало.

И сейчас он шел к химере без страха, паря на крыльях уверенности и чувства собственного превосходства.

— Убирайся отсюда, мутантка! Твоя морда портит людям вечер, — он подчеркнул слово "людям".

Юноша приковал внимание многих. Большинство смотрело на него с одобрением. Ещё часть взглянула на него с ленцой, принимая его речи как посредственное, но бесплатное развлечение. Два-три человека оторопели, и явно не от восторга. В центре таких было бы больше, но чудо уже то, что на окраине нашлись и эти. А на лицах тех, кто был с парнем, отразилось разочарование.

Девушки встали. Их удивило, при чем тут лицо, ведь как раз оно мало чем отличалось от любого другого. Однако, не сговариваясь, они сдержали свое удивление, им в любом случае пора была идти.

— Куда же ты? — он растерянно вцепился в плечо Ксанфы, однако постарался придать голосу уверенность. Через секунду до него дошло, что его поведение противоречит высказанному пожеланию. Ситуация откровенно нелепая. Если он растеряется. Но он нашёлся. — Так просто ты не отделаешься. Я сам вышвырну тебя отсюда.

— А потом вернешься за мной? — уронила Дина, знающая, что Ксанфа беззащитна.

Теперь он обратил внимание и на неё. Он узнал её. Химер почти все естественники знали по снимкам — да и сложно ли запомнить вид неполных четырёх десятков существ, которых откровенно ненавидишь за их искусственность, за их омерзительную сущность, а прежде — за их незаслуженные бессмертие и способности?

— О, да тут кто-то нарушает закон? Что, не хотелось, чтобы никто кто-то узнал в тебе мерзкую тварь? Напрасно... Не помню, правда, твоего имени, но ведь оно тебе и ни к чему, правда, номер седьмой?

— А почему не восьмой? Вообще-то, если тебе интересно мое лабораторное имя, то я 4F. А теперь мы уходим. Пропусти.

— Ну уж нет. Сперва я вас представлю честному люду, — он дёрнул их ближе к стойке. Час назад он не рискнул бы этого сделать. — Мадам и месье, поглядите на один из самых мерзких продуктов нашей цивилизации, погрязшей в скверне.

Начало неудачное. Аудитория подобралась не слишком подходящая для подобных речей. Может, они и опасались химер, тем более что в газетах о них часто писали зловещие размышления и очень редко — сжатые информационные статьи, но вот цивилизацию они вовсе не недолюбливали.

Юноша понял ошибку, увидев неодобрительные взгляды старших товарищей, и пустился перечислять тезисы из внутренних документов за авторством месье Босолея.

— Послушайте, я правда очень скверный оратор. Но вы только посмотрите. Нас успокаивают тем, что эти твари от природы миролюбивые и законопослушные. Господи, от какой природы? У них даже нет души. А законопослушность — вот она. Им запрещено пытаться скрывать свою суть, но вот одна, 4F, — он все же воспользовался подсказкой Дины, — наплевала на закон. В который раз? И с какой целью? Для чего ей нужно было проникнуть сюда, замаскировавшись, и что бы случилось, если бы я ее не разоблачил? Вы после этого будете спорить, что химеры — воплощенное зло? Зря, что ли, их так назвали? Химеры — это твари преисподней, и должен сказать, вот им, — он дернул девушек, — такое название очень подходит. Самое их существование должно вас беспокоить! Почему война началась одновременно с их разработкой? Вы думаете о своих потомках? Что будет, когда Землю заполонят эти твари? Вы же не сможете даже раствориться в них. Людей не будет. Они в лучшем случае вымрут из-за отравы, если их не сожрут! Мутантов надо истребить, пока не поздно! Пусть хотя бы живут столько же!

— Отпусти, придурок, — рванулась Дина. Она выскользнула у него из пальцев, зато в Ксанфу парень вцепился обеими руками. Правда, он не удержал бы ее, попробуй выскользнуть и она, но происходящее и недавно принятый кофе сильно смешали ее мысли.

— Но и тогда — у них чувства вывернуты наизнанку. Что сделают с обществом эти нелюди? Мы вынуждены мириться с их существованием, но мы не обязаны терпеть их среди нас!

Парень упивался собственной сбивчивой речью. Противно-потный, с бешено бьющимися на шее жилками, он, несомненно, не чувствовал спокойной уверенности. Сейчас он не желал ничего иного, кроме как ощутить бодрящее чувство неверного превосходства и власти над существом, значительно более сильным, но не могущим ответить. Даже про одобрение товарищей он забыл.

— Хотите, докажу, что это нелюдь?

Его знания были еще свежи. А обвинений он не боялся — в обиду его не дадут, даже если все испытания он провалит. Да и не придется ни перед кем оправдываться. Ну не перед старыми же евгениками, которым вообще следовало бы поотрезать головы.

Не отпуская Ксанфу, парень неловко отвесил ей тяжёлую пощёчину. Голова химеры рефлекторно мотнулась, и девушка, вырвавшись, тут же попыталась ударить обидчика. Рука её, уже сжатая в кулак, замерла на полпути. Ксанфа судорожно вздохнула.

— Видите? — приободрился он. Старик не врал, ей стало дурно. — Жесткая программа. А раз это не человек, то почему бы не...

Он ударил её ещё раз. Ей уже было не до ответа, она держалась за стул, пошатываясь и ничего не видя. Парень рявкнул что-то, и замахнулся в третий раз, совершенно не обращая внимания на то, что позади него из-за столов торопливо вылезает часть пришедшей в себя публики, а товарищи качают головами.

Но никто до него не успел добраться. Схватившись за покрасневшее от удара горло, он рухнул, сипя.

Секунды через три рядом с поверженным врагом опустилась на корточки Дина. Её колотило, зубы выбивали частую дробь. Просидев всего несколько мгновений, она завалилась набок, хватая ртом воздух и почти теряя сознание.

Нелепо запоздало пропищал чей-то ненатурально высокий голос:

— Вызовите полицию!

[07.07.2011] Глава 2

Ватные ноги не удержали Дину. Голова кружилась от воздуха, обжигающего и вязкого. Уши горели, а глаза видели только темные всполохи и тысячи несвязанных фрагментов, количество прикосновений одежды к коже сводило с ума, как, впрочем, и количество звуков, запахов и других раздражителей. Мысли захлебывались в потоках бесполезной информации, но совсем не думать Дина не умела.

Как нелепо, а? Но надо убраться, да поживее. Встать. Будет новый перегруз — наплевать, только бы равновесие не подвело. А то пока не повернуться.

Шаги. Интересные звуки. Скрип, шарканье. Черт, утомляет слушать. Может, ну их всех? Не ехать к складу? Спа-ать. Сдавить голову достаточно сильно. Поймать облегчение. Какая разница, что сделают? Нет разницы.

Шагов нет, но слышно дыхание. Тихое и отчетливое. Человек? Зачем подошел? Не видел химер? А как опознал? Удивило происходящее? Тогда почему только одного?

— Что это с вами, девочки?

Звуки. Голос. Женский или мужской? Последнее. Слова? Даже осмысленные. Хорошо что не частит, и можно обдумать. Отделить от шумов.

Надо бы что-то ответить. Или не надо? А если да, то кому надо? Ей, Дине? Нет. Тогда молчать. Какой хитрый, ему надо, а отвечать другим. Не дождется.

Прикосновение. Ледяное. Вот это зря. Неприятно. Верховный Инженер, до чего же невыносимо неприятно. Негромко зашипеть. Для этого не надо напрягаться. Получилось неубедительно. Теперь прикосновений два. Хотя и непонятно, где. Ой, с телом что? Упало? Нет, оно лежало. Значит, изменили положение.

— Пойдём-ка отсюда, — пророкотало над ухом.

Идти? Надо? Да, надо. А как? С этим сложнее, стоит обдумать. Времени только нет. Тогда чуть-чуть подождать. Пока зрением можно будет воспользоваться.

Прошли минуты — так показалось Дине. А когда чувства ослабли настолько, что не мешались и не путались, она поняла что перебирает ногами. Дина узнала шнурки на ботинках Ксанфа. Где-то там болтался и ранец подруги. Она определила это по нашивке. А еще были лишние ботинки, чужие. И такие же пуговицы. Выводы последовали незамедлительно: посторонний человек.

Кроме редких узнаваемых объектов, мир был наполнен смесью темноты и света. Темноты сейчас было больше. Голову обдувал то ли сильный, то ли слабый ветер, неприятно шевелящий волосы и ресницы.

Одно из пятен света, похожее на стальной блик, приблизилось. Стук, скрип. Машина? Похоже. Тело меняет положение, и картинка скакнула. Снова дезориентация.

Кто-то прикасается к рукам. Уже успех — чувствуется, где прикоснулись. Треск. Или не треск? Угадываются руль, торпеда и пара сидений впереди. Дверь чувствуется на ощупь, боком.

— Ну, ты даешь.

Кто дает? Что дает? Может, она, Дина, тоже хочет.

— Что поделать. Забыл, что ли, кто я?

Как это кто? Дина Эжен. Некоторые обзывают Диан, Дин, а то и вовсе Диана. По документам изначально 4F. Глупый вопрос.

Толчок. Тяжесть и головокружение. Звуки, притом неразборчивые. Может, стоит лечь? Не получается отчего-то. Гм, почему "отчего-то"? Некуда ложиться. Однако, как будто легче разбираться с тем, что в поле зрения. Пожалуй, последствия перегруза откатываются. Тогда надо вступать в контакт. Только стоит обдумать, как, что спрашивать.

Так. Узнать, где они сейчас. Вряд ли отъехали далеко. Так, а может, сперва осмотреться? Но ведь время уходит! Значит, узнать, где, куда, а дальше по ходу разговора.

— Добрый вечер, — выдавила она из себя. Начало хорошее, нейтральное.

— Э-э... Ну, добрый. Ты как? — это водитель. А ведь есть еще человек. Сидит справа от Ксанфы.

— Плохо. Но ненадолго.

— Славно. Как же это тебя угораздило?

— Это сложный процесс. Не могу объяснить. Вкратце. Но это нормально.

— Вот уж не сказал бы. Может, вам в больницу надо?

— Нет. В больницу не надо. Мы химеры. Для нас это нормально. Хотя неприятно.

— Настоящие?! Надо же. А сама-то черненькая. Чего на свете не бывает.

Дина похвалила себя за начало разговора и стала подбирать следующую реплику. Старик, а теперь она видела, что это старик, не торопился помогать ей.

— Все так. Куда мы едем?

— Вообще-то ко мне на ферму. Там безопасно.

Какая еще ферма? Зачем она им, когда необходимо совершенно определённое место? Непорядок.

Дина возмущенно зашевелилась.

— Но нам нечего там делать! Тем более, это чужая ферма.

Тот только хмыкнул.

— Ну, я ж вас спас, так что не такой уж я вам и чужой. Отсидитесь. Ты ж человека чуть не убила.

— Да? — оживился сосед Ксанфы. — Да ты вообще авантюрист.

Дина не обратила внимания на его слова.

— Я ведь ни в чём не виновата.

— Кто ж тебя спросит? — заявил сосед. — Потом, я Пэчуа верю.

— Да какое вам дело?

— А вот его спрашивай, зачем он с вами связался, — молодой человек махнул рукой и взялся за сиденье впереди.

— Люди должны помогать друг другу, — опять ответил шофёр. — Как же иначе? Вы, правда, не люди, но это я только сейчас узнал. Так, Люка?

— Конечно.

— Мы люди! У нас больше половины генов человеческие, — в ответ старик только хмыкнул. — А почему вы считаете, что там безопасно?

— Да потому что там безопасно. Сами увидите.

Утверждение в качестве собственного обоснования? Что у него с головой? А еще за рулем.

— Странно. Но спасибо. Мы вам благодарны...

— Благодарны, — внезапно поддержала её приходящая в себя Ксанфа, судорожно растянув слово. Ее забила крупная дрожь и она не могла поднять головы.

— ...но предпочитаем действовать сами. Вы же совсем не интересуетесь, чем располагаем мы! А мы не понимаем вас. Поэтому мы, — она взглянула на Ксанфу, — мы отказываемся от предложенной помощи.

Старик кашлянул. Сосед Ксанфы заржал.

— Да ну? А сколько вам лет-то? Что-то вы хоть и дылды, но по фигуре малявки малявками. Про манеры молчу.

— Мы обе полносовершеннолетние. Выпустите нас, пожалуйста.

— Ну высажу я вас. Что дальше? Свидетели того, куда мы выехали, есть. Вы не люди, значит, за вас возьмутся серьезно. Ну?

Сейчас он говорит куда более адекватно. Только опять не людьми назвал. И что ответить? Как же тяжело иногда дается общение!

— Мы не можем неизвестно где отсиживаться. У нас дела. И цейтнот.

— Так в чем дело-то! Помогу. Только мне надо по своим делам сперва. Я как-то не рассчитывал, что подберу кого-то. Потерпите?

Время — восемь часов, шестьдесят три минуты. Склад закрывается в девять. Тридцать семь минут. Транспорта нет.

— Мы не можем. Высадите нас.

— Ладно. Только попозже, хорошо? Тут запрещено. Да и задерживаться мне нельзя.

— Мы и не задержим вас, — неуверенно сказала Дина, пытаясь вспомнить, мимо каких запрещающих знаков они проехали.

— Потерпите минут десять, ладно?

— Но это долго.

— Успеете.

Спор надоел. Какие ещё аргументы подобрать, Дина не знала. Она высказала их вполне достаточно. Ну почему он не слушает?

Ладно. Если слова ничего не меняют, надо просто сделать по-своему. Дина сидела слева, у дверцы. Она попыталась дёрнуть ручку — они ехали не настолько быстро, чтобы химеры не смогли выскочить из машины без риска серьёзно травмироваться. Но она не смогла выпростать ни одной руки. Онемели?

— Что за чёрт? — запаниковав, она невероятным для цельного образом изогнулась и шарахнула в дверь ногой.

— Ты чего?!

— Выпустите нас немедленно.

— Ты чё творишь? — опомнился сосед, дернув ее за ногу. — Это не твоя машина!

— Мне наплевать, — совсем не наплевать, но она заранее подготовилась произнести именно эту фразу. Конечно, примут в штыки, опешат. Ведь она им обязана. Дине и самой не нравилось ее поведение, однако времени действительно не хватало. Нужно было успеть не только покинуть машину, но и как-то добраться до склада. — Я в своём праве. Выпустите сию секунду.

— Нехорошо, — ну вот, что и требовалось доказать. Уже даёт оценку словам. — Мы вам помогли, а ты что?

Прав ведь... Прав? С точки зрения эмоций — прав. Но с точки зрения логики — нет.

— Нет. Помощь такой не бывает. Слушайте, я последний раз прошу. Если не выпустите, то я... Я вас ударю!

Старик захотел что-то ответить, но его опередил парень:

— Ты? — рассмеялся он. — Ну-ну.

Он толкнул в плечо Ксанфу — чтобы химеры завалились набок. Дина сообразила, что происходит, достаточно быстро, но, увы, не заблаговременно. Ее прижимала двойная тяжесть, сама по себе не страшная, зато руки еще не слушались.

— Удобно? — обратился он к Дине.

Почему он такие глупые вопросы задает?

— Нет.

— Да неужели? Это не предел. Так что попрошу не делать попыток выбраться. Я вооружен. Полежите теперь так, мне спокойнее будет. Недолго уже. Наручники порвать не пытайтесь, под вас сделаны. Хотя, мне-то что, хотите — ломайте руки.

Наручники? Когда же они на ней оказались?.. Память услужливо подсунула ощущение холодного металла на запястьях. Но тогда Дина не могла опознать прикосновение.

— Это незаконное ограничение свободы и оно карается по закону, — наудачу попробовала она. Вдруг проникнется?

— Какие вы грамотные, — притворно восхитился он. — Но во-первых, это только на людей распространяется, и никто из фараонов не захочет с таким делом связываться. Во-вторых, через несколько дней в моих действиях не будет состава преступления даже официально, — подмигнул он.

— Вы кто? — Дина сказала это твердо, но она очень испугалась возможного ответа.

Тот только хмыкнул.

— Ты что же, правда думала, что за подобными экземплярами не будет пристального наблюдения? Или ты считаешь, что в вашей паршивой собственной безопасности лучшие из лучших, а за этой, — он ткнул пальцем в Ксанфу, — вообще никто не следит? Это обижает, знаешь ли.

— Обижайтесь, — ответ ничего ей не дал, и ее тревога только возросла. — А едем мы куда?

— Не болтай. Побереги силы... Хотя нет, вот этого не надо.

— Нам невозможно навредить другим.

— Угу. А кто-то только что совсем другое говорил.

— То была особая ситуация. И я преувеличила.

— Так вы еще и врать, оказывается, умеете, — оскалился парень.

— Умеем. Где мы сейчас?

Он промолчал. Терпеливо выждав несколько секунд, Дина повторила вопрос.

— Мне надоело. Заткнись. Пожалеешь ведь!

— Так где? — вступила оживающая Ксанфа.

Парень не стал ожидать, пока химеры выдохнутся, а просто ударил Ксанфу. Та стиснула зубы, потом вдруг расслабилась. Ей наверняка не хотелось опять уплывать.

— С нас хватит и полуживыми вас дотащить. Ясно?

— Это — ясно. Но зачем бить?

— А затем, — он ткнул Дину дулом пистолета под ребро, несильно, но постаравшись причинить ей боль, — что мы — не вы. И чем сильнее я вас обработаю, тем легче с вами управиться потом. Лучше так, чтобы вы сами не шли.

— Есть же транквилизаторы, — прохрипела девушка. Пистолет мешал дышать, да и без того ребра ей сдавили.

— Нет, надо же? Сами подсказывают. Мы слушаемся, полагаемся только на эту дрянь, они ее быстро переваривают — и сбегают. А нам нечем их остановить. Нет, дорогая, гарантированная дезориентация лучше. Ну и ваша неспособность двигаться. Что для этого надо? Правильно.

Удар. Больно-то как! Она возмутилась и закипела. Рывок, совершенно бессмысленный, но такой ожидаемый. И опять реальность рассыпается на фрагменты.

Жарко и душно. Голос. Люка? Ну да, он. Смысл? Грустный смысл, вообще-то. А говорит громко, разборчиво. Люди так обычно говорят? Очень редко. Тогда это специально. Возможная цель? Деморализация.

Чуть только взгляд девушек становился осмысленнее, Люка выжидал и снова следовал ряд ударов. Доставалось обеим. Следить за временем им стало невозможно. За дорогой тоже. Только слух почти не перегружался, но от него было мало пользы.

* * *

Флореаль для Харона начался неудачно. Первую декаду ему откровенно мешали заниматься любимым делом. При том, что требуемый объем работ он делал, но от него хотели еще большего. Добиться не добились, но надоели.

Зато потом пришла Дина с просьбой. Не помочь младшей он не мог, к тому же просьба оказалась интересной. Сестре нужны были AIN, Боа, DAX, ботулотоксин и прочие вещества, которых она нигде больше не могла достать.

— Хорошо. Я смогу. А зачем тебе? — поинтересовался он, соглашаясь.

— Мы с Ксанфой уходим. Ты знаешь про мои опыты?

— Знаю. Меня с собой возьмете?

— Нет, — Дина грустно качнула головой. — Трое более уязвимы, чем двое. Особенно парень. Артемида рассчитала вероятность выживания — тоже хотела с нами. Больший шанс выжить только у серьезной группы, но этого мы не можем себе позволить. Нам не по карману достаточная экипировка. А иначе я бы у тебя эстрадиол и прочее попросила.

Фраза про карман его смутила, но потом он вспомнил ее значение. С языками у него всегда были мелкие проблемы. Грамматика не вызывала осложнений, лексикон тоже, но иносказания не давались ему совершенно, кроме заученных фразеологем. И чаще всего это касалось родного языка. Насколько может быть родным язык для того, кто не использует его для мышления.

Геба, когда еще была жива, как-то пыталась формализовать для него непонятности — все химеры, кроме разве что Пирры, так делали, только мысленно — но усвоить не получилось. Да и разве он сравняется с той же Диной? Она-то помнила множество приемов для извлечения скрытого смысла или понимая намеков — и она никогда не забывала их применять. Ей это было интересно. Харону — нет.

— Ну, Дина, у тебя, наверное, доступа к нужной информации нет, — ответил Харон, расшифровав ее слова. — Или ты не интересовалась. Вам не эстрадиол нужен, а...

— Харон, я же в сослагательном наклонении говорила. И ты бы все равно именно то, что надо синтезировал, будь это нужно. Но нам это не нужно.

— Хорошо. Так когда?

— Уходим в нониди, так что днем раньше.

— Заберешь сама?

— Нет, узнай у Жана Брюне, на какой склад отсылать. Только не спеши пока к нему обращаться, я еще собираюсь договориться с ним. Все равно у меня к нему огромная просьба. Сможешь с ним поговорить сам? Или хочешь, Ксанфа посредником будет?

— Лучше, если Ксанфа, — вздохнул Харон. Возможность общения с посторонним пугала.

— Хорошо. Тогда я попрошу его все сообщить ей. Кстати, вот. ТМ-ответчики. Спрячь один где-нибудь в открытом месте, но подальше от чужих глаз, а второй держи при себе, если что — уничтожай. Знаешь, как?

Чужие глаза Харон вовсе не собирался прятать, а потому такое предложение его озадачило, прежде, чем он сообразил, в чем дело.

— Да. Вы вернуться хотите?

— Ну не бросать же вас навсегда?

Через несколько дней к нему в квартиру деликатно ворвались Ганимед с Амальтеей. Деликатно — потому что не сошли с негласного маршрута, по которому обычно перемещались гости, зато сделали это быстро и шумно. Этих двоих как создали вместе, так они почти и не разлучались. Им вдвоем интереснее, чем с другими. Кроме Леандра с Леандрой, только они и держались вместе, остальные предпочитали общение не со своим двойником, а с кем-либо другим. Самому Харону нравилось общаться с Диной, Никомедом, а раньше еще и с Гебой. Рядом с Ксанфой было уютно, но и скучно.

— Смотри! — сказала Амальтея.

— Новости? Я только "Бюльте де Шими" читаю.

— Но это нас касается.

Заинтригованный Харон быстро прочитал статью, в которую ткнул пальцем Ганимед. Задумался.

— Это что же получается? Не понимаю, как такое могли принять.

— Смогли. Бедные Ксанфа и Дина, — вздохнула Амальтея. — Зачем они тогда в ССАФ вернулись? Теперь все потеряли.

— Да нет, не все, — растерялся Харон. — А потом, они в другую реальность собираются. Дина что-то с пространством придумала, я не понял деталей. Но математика процесса впечатляет.

— И меня, — согласилась Амальтея. — Но я еще физический смысл понимаю. Мы с ней обе на "Пондусе". Это здорово, то, что она сделала!

— Так сделай свое и возьми нас. Возможно, мы все так спасемся?

— Но я же не могу свободно пользоваться своим счетом! А это ведь важно. Допустим, в новом мире людей нет. Только зверье, которое эволюционировало во что-то непотребное. Тогда: нет инфраструктуры, которой можно пользоваться. И просто подождать лет двести-триста, пока та разовьется — тоже нельзя. Нужно чем-то снаряжать ружья — ты долго без таурина протянешь? — Харон хотел упомянуть животноводство, но Амальтея не слушала. — Нужно чинить станки и изготовлять детали. Нужна автономность, а она больших денег стоит. И касается только низких технологий, остальное следует запасать.

В целом, Амальтея убедила Харона. Зато когда он рассказал, что сестры собираются за ними вернуться, Ганимед и Амальтея оживились, пообещав обнадежить остальных.

Еще через пару дней он отправил два контейнера по адресу, который ему дала Ксанфа. В контейнерах лежали тщательно упакованные баллоны, герметичные коробки и прочие сосуды. Харону пришлось истратить значительные запасы недешевых реагентов, но поскольку принадлежали они государству, он считал, что вправе это сделать, после того, что устроили ему и прочим модификантам. К тому же, в двести десятом он открыл принципиально новые методы детоксикации, дешевле старых. Уже только поэтому им должны. К тому же из-за этого открытия все закончилось на Полибии с Иреной, новых химер уже не будет. Остается только естественное воспроизводство, но никто из них не хотел такого. К тому же, полных прав у них все равно нет.

А на следующий день, когда Харон возвращался домой с работы, его вдруг схватили прямо на улице и, прежде чем он поинтересовался, в чем дело, затолкали в машину. Там он попробовал вырваться, а когда его ударили, разозлился, и следующий рывок просто отключил его. В таком состоянии его и поддерживали. В конце концов, похитители доехали до какого-то фургона, выволокли Харона и сковали его так, что он даже выпрямиться не мог. Потом втащили внутрь. Там уже сидела Амальтея, так же скованная по рукам и ногам. Когда дверь закрыли, фургон тут же тронулся и запрыгал по выбоинам.

— Харон, у тебя при себе ингибиторов адреналина нет? — спросила Амальтея на латыни.

Вопрос не такой уж и праздный. И даже более того, у Харона они с собой были. Но — их отобрали.

Ответить Харон не успел, один из конвоиров ударил Амальтею прикладом:

— Не разговаривать!

Амальтея сжала кулаки и тут же осела, колотя зубами.

Через полчаса машина остановилась. Значит, скоро или их выгрузят, или кого-то еще впихнут. Догадка подтвердилась гудением двигателя еще одной машины и шелестом шин.

Конвоиры вышли и заперли фургон.

— Харон, это ведь не естественники? — спросила Амальтея, неожиданно задрожав.

— Мне неизвестно. Я допускаю, что это не они.

Разговор прервали. Громыхнул замок, один из конвоиров залез внутрь и наставил на химер оружие. Второй, тоже забравшийся к ним, целился из громоздкого пистолета в двери. Третий и четвертый затащили внутрь Леандру. Все четверо снова вышли, а через несколько минут точно так втащили и Леандра. И фургон снова тронулся.

Еще через час машина притормозила и развернулась. Конвоиры снова вышли, заперев их.

* * *

Когда Дина угадала торможение машины, она не могла сказать, много ли времени прошло. Кровь перенасытилась адреналином и прочими гормонами, так что даже слух временами не мог ничем ей помочь. Потом-то она сможет спокойно проанализировать воспоминания, но сейчас она не имела доступа к собственным чувствам.

Внезапно она отчетливо ощутила несколько касаний сразу. Где и как к ней прикоснулись, она не могла сказать. Но по тому, что ощущение положения тела снова подвело, сообразила, что ее вытаскивают из машины.

Куда же тащат? Непонятно. Хорошо бы выяснить, но как? И у кого? И что будет потом?

Хотя о последнем ей думать не хотелось. Как раз это и так было ясно. Незавидная роль подопытного кролика. А те редко долго живут.

Если же это институт, то все равно, приятного мало. Кто знает, во что выродится общество лет через пятьдесят? А они будут под замком, если еще живы. Разве тогда до них не доберутся? Потащат за руки-ноги, как сейчас... Что?!

Способность распознавать вернулась так неожиданно, что Дина вздрогнула. Её несли. Оживающие руки болтались за спиной, саму ее держали за подмышки и за ноги. Почему вернулась чувствительность? Неважно. Вернулась — и порядок. Может, мозг приспособился. Или железы утомились. Но пока её не обездвижили, нужно действовать.

Она рванулась.

Щиколотки крепко держал тот, что помоложе, Люка. Держал он на совесть, а старик оказался слабее и выпустил её. Дина грохнулась об асфальт лопатками, едва не вывернув руки. Если бы она не нагнула шею, то дело кончилось бы разбитым затылком. Но и без того от боли сознание помутнело. Люка, между тем, не удержал равновесия и, выпустив одну ногу, стал заваливаться вперед.

Еще плохо соображая, что к чему, Дина оттолкнула надвигающуюся массу ногами. Хватка на правой щиколотке исчезла.

Присев, Дина огляделась. Люка исчез. Он должен был валяться где-то тут, но выискивать его не хватало времени. Она сидела между машиной и грузовым фургоном, окруженная полудюжиной людей в незнакомой форме и с автоматическими карабинами. Двое из них держали их наизготовку. У одного в руках была устрашающего вида конструкция из цепей и замков. Еще трое просто чего-то ждали. А старик оказался седьмым, хотя и хуже вооруженным.

Дине не хватало времени даже на то, чтобы выругаться. Она подпрыгнула так высоко, как только смогла, рискуя переломать ноги. Старик, с которого она не сводила взгляда, выхватил неуклюжий пистолет, и под ней прожужжал дротик. И еще четыре, выпущенные другими стрелками. Эти все-таки успели сделать поправку, едва не зацепив Дину, но, хотя она и не поднялась выше двух метров, целились они слишком низко.

Снова опустившись, Дина проворно катнулась колобком, ближе деревьям на другой стороне дороги. Старик и еще четверо бросились к ней, но она, откатываясь, уже успела перенести руки из-за спины вперед. Мельком бросив взгляд на наручники — такие ей и вправду было не порвать, — Дина оттолкнулась от асфальта, приняв вертикальное положение. Конвоиры остановились, будто налетели на стену. Дина попятилась мелкими шажками, а противники не подходили ближе, но с каждым ее шагом невольно поднимали карабины.

— Стой! — крикнул старик. — Не балуй. Сдавайся. Никто тебя не обидит. А еще шаг сделаешь — останешься калекой лет на пять.

Дина подчинилась. То есть, перестала пятиться. Но что касается сдачи, тут ее не убедили.

— Не хочу сдаваться. Я вам не верю.

— Ты все равно нам ничего не сделаешь. По крайней мере, так просто. Сама знаешь, выберешь атаку — свалишься. А это неприятно, я слышал. Лучше сдайся. Ты собственность государства, если пока не на бумажке, то по всем моральным законам точно.

Государства? Тогда это не так страшно. И все же, старик был неправ, о чем Дина ему и сказала.

Тот махнул в ее сторону рукой и скомандовал:

— Огонь!

— Гад, — констатировала Дина, напрягая мышцы.

Первый выстрел ничего не дал. Нет, она, конечно, не видела пули, но вспышку-то не заметить трудно, а значит, можно уйти. Проще всего упасть. Но упасть быстрее, чем притянет Земля — это очень крутой фокус. А фокус требует подготовки и реквизита. Ни того ни другого под рукой не было, потому Дина, наоборот, прыгнула вверх и назад, к ближайшему дереву, до верхушки которого было несколько метров от того места, где она стояла.

Конечно, мышцы тут же свело судорогой. Конечно, она повредила связки. Все-таки за несколько сотых долей секунды выйти за пределы зоны поражения — это невероятно быстро, она при меньшей скорости могла бы смотреть фильм и видеть движение, а не дергающиеся картинки. Однако это настолько же опасно, насколько быстро, но выбора не было. В то место, где она только что стояла, уже впилось несколько коротких очередей, а от грохота заложило уши.

Едва схватив подходящую ветку, она рванула себя вглубь леса, изменив траекторию и немного добрав высоту.

На пути вниз ей расцарапало лицо, потом она шлепнулась на землю. И на руке, и на ногах мышцы собрались в болезненные комки. Суставы болели не меньше, одну ногу она, похоже, вывихнула.

Дина отползла в кусты, чтобы прийти в себя: вряд ли те гады будут в ступоре дольше пары секунд. А она пока что недалеко от них.

Как она и ожидала, преследователи появились очень скоро. Пока что двое, остальные ломали кустарники в стороне. Пара тихо переговаривалась, и Дина перестала разминать сведенные мышцы, чтобы не звуком привлечь внимание. Боль пришлось терпеть.

— Смотри. Эта тварь где-то тут.

"Тварь — это я", — догадалась Дина, аккуратно приподняв голову. Она сразу заметила яркий фонарик, чей сноп света уперся в землю, выделяя изломанные ветки и разворошенные прошлогодние листья.

— Видишь след? Ползла. Кстати, раз ползла, то даже убежать не сможет. Так что расслабься.

— Так остальных не звать?

— Ну... Береженого бог бережет. А то возьмет, да и оторвет тебе башку. А что? Силы у нее хватит, а что их бояться нечего — не верю я в такой бред.

— Ты это брось, — пробормотал второй, заоборачивавшись, но сразу приободрился. — Стой, она ж в наручниках. Смотри, может, там?

Его палец показывал прямо на Дину. Тут же ударил в глаза свет фонаря, но со стороны дороги раздался выстрел, и кто-то закричал. Луч прыгнул в сторону. Оба парня замерли.

— Проверь, — скомандовал первый. — Я проверю куст, — он щелкнул оружием.

Второй промолчал, тихо скользнув к дороге. Его напарник шагнул к Дине, стараясь ступать неслышно. Почему он боялся выдать себя — сложно сказать. Они же только что переговаривались. На его месте Дина подскочила бы к кусту одним прыжком, потыкала бы палкой. Но она вряд ли бы оказалась на его месте.

Раскат нескольких выстрелов, приглушенный вскрик в той же стороне — и вот он развернулся, задышав чаще. Под ним затрещали сухие ветки. Дина, не отвлекаясь, продолжила осторожно мять мышцы. Судорога отпускала их.

Еще выстрел. Одиночный. А в ответ затарахтела очередь. Одна шальная пуля срезала ветку над Диной, другая разбрызгала кору дуба неподалеку — щепки посыпались на голову, а остальные пули находили свои цели то ли впереди, то ли далеко в стороне. Её преследователь залег, и, казалось, уже забыл про то, что ищет Дину. Да он и верно забыл, потому что приготовился броситься вперед.

У Дины не было сил. Болели мышцы, болели кости. Но кто бы ни стрелял, это не надолго, и удобный момент уйдет. Дина нащупала носком ботинка толстый корень, зацепилась за него и потянулась скованными руками к врагу, раздвигая ветви куста. А потянувшись, обхватила ноги и дернула за них изо всех сил, напрягая здоровую руку.

* * *

Очнувшись, Ксанфа сообразила, что теряла сознание, не просто перегрузила ощущения.

Поначалу было тихо, потом затрещали выстрелы. Девушка еще не очень уверенно ориентировалась, хотя достаточно, чтобы сообразить, что автомобиль пуст, стреляют же не так и далеко.

— Дина? — позвала она шепотом.

Тишина, только вдалеке — топот и треск веток. Что ж, долго рассиживаться не имело смысла.

Кое-как улегшись на сиденье, Ксанфа протащила наручники под ногами вперед. Стало легче, и она огляделась.

Это была одна из загородных дорог: с двух сторон высился лес, который раскинулся почти на все окрестности города. Хотя здоровые деревья росли только у дорог, на обеззараженном грунте, чаща все равно могла послужить отличным укрытием, достаточно уйти туда, чтобы оказаться в безопасности.

Проблема в том, что мало спастись, надо покинуть пределы ССАФ, в крайнем случае, уехать в другую страну, в Канаду, к примеру. "Аллигатор" же придется оставить, запасы — бросить, хотя желательно прихватить материалы для работы Дины, ведь химер запросто пожелают достать и на другом континенте, а так останется еще один путь к отступлению.

Вот только в других государствах не достать столько оружия. Все, что они собрали, кроме разве что пневматики, запрещено во многих цивилизованных странах. Да ту же пневматику ввезти — уже преступление, про баллоны с горчичным газом, хлором, и нейропаралитиками вообще речи нет. Даже в ССАФ это причиняет проблемы, даже цельным. Это уже ОМП, хотя и не такое полноценное как запрещенный "Жнец". Алкалоидные взвеси тут тоже вне закона. Хотя небольшим контейнером с AIN Дина разжилась, не без помощи Харона. Очень хорошая взвесь, цельные с одного вдоха на землю в судорогах валятся, для метаболизма же химер это стимулятор, только вот вызывающий привыкание. Зато в общем AIN можно применять без защиты, в этом его прелесть.

Ксанфа продолжила аккуратно осматриваться, стараясь не упустить ничего.

Впереди стоял фургон, в каких развозят продукты. Краска на нем облупилась, в свете фар Ксанфа видела, насколько он тронут ржавчиной. Только это все-таки был не продуктовый фургон, о чем свидетельствовали решетки на оконце. Очевидно, их собрались перенести туда.

У капота машины, в которой сидела Ксанфа, стояли два человека с карабинами. Оба смотрели в одну сторону, и то один, то другой слегка поворачивал голову к салону. Ксанфа затаилась.

Что ж, только что стреляли. Стреляли по Дине, так как ее здесь нет, уйти же далеко она не могла. Ее надо бы выручать, вот только если она, Ксанфа, полезет в драку, то первая отрубится, и даже без посторонней помощи. Если бы не та дурацкая чашка кофе, имелся бы хотя бы крошечный шанс!

Да поздно, ничего не поделаешь. Но пора что-то решать. Что ж, сперва надо покинуть машину, желательно, незаметно, вот только часовые мешают. Так ведь для того и поставлены. Мимо них не проскочишь, заметят.

Ксанфе приходилось читать различные книги, даже не всегда художественные, где описывались похожие ситуации, только своего опыта не было, и она знала, что чужой ей не поможет. Тем более, что в книгах обычно охрану нейтрализуют, чего она как раз и не может сделать, гарантирован полный разлад чувств. В сочетании с фрустрацией, гневом, обидой — еще быстрее и вернее. А уж после кофе...

С другой стороны, не может она по причине того, что такой уж организм. Только она ведь не робот. Просто до сих пор ни одной химере в голову не пришло пытаться обойти собственную физиологию для причинения вреда другому, разве что им с Диной, когда они обсуждали возможность применения оружия. Оружия, правда, нет, правда, это не повод сдаваться.

Про Дину только что говорили, что она почти убила кого-то. Контакт... Эффективно, даже очень. Физически ни один цельный не сможет противостоять, кроме бойца какого-нибудь, с горой мышц и кучей рефлексов. Вот только это как раз не подходит. Вообще. Надо что-то, что позволит отстраниться, по-другому ненадежно... Отстраниться — оружие надо. Не то. Тогда, может, просто открыть дверь и сбежать? Вот и пришла к тому, с чего начала: не получится, охрана увидит.

Гм. Охрана. Дверь... Эврика!

Правда, часовые даже не завозились в ответ на эти мысли. Как истуканы, в стоят одной позе. Вот чего они не прохаживаются? Что, если бы она незаметно сбежала? Впрочем, не ходят — дело поправимое, надо только привлечь их внимание.

Ксанфа качнула машину.

"Цып, цып, — подумала она. — Сюда. Сюда... Так. Мне нужно открыть дверь. Мне просто нужно открыть дверь. Она сильно заедает, очень сильно. Поэтому нужно открывать резко, из всех сил. Она очень сильно заедает".

Когда часовой приблизился, довольно резво, сразу поудобнее обхватив карабин, Ксанфа стукнула колпачком перчатки в стекло. Потом, старательно не глядя в окно, толкнула дверь. Хорошо толкнула. Дверь, что, вообще-то, и на сто градов не должна бы открываться, сейчас была раскрыта почти на все двести. Почти — потому что между нею и передней дверью в неудобной позе прижало слегка ушибленное тело.

Ксанфа нашла хороший способ, только часовых было двое, и второй, без того оживленный, наставил на нее карабин.

— Ты! Руки! — что делать с руками, Ксанфа не поняла. Часовой не уточнил. Впрочем, он не настаивал, просто приподнял ствол вверх и выстрелил. Где-то далеко зашуршали ветки, и часовой заорал кому-то:

— Ко мне!

"Если я ударю по стволу, он спустит крючок или нет? Ствол не острый и штык не примкнут. Так что если по нему ударить, никакого вреда не будет, это просто игра". Ксанфа ударила по стволу, парень спустил крючок — короткая очередь прошила его ботинок.

— Нажал, — сказала Ксанфа вслух.

Легкость и безнаказанность проделки поразила ее, правда, часового меньше всего интересовали ее впечатления. Он упал на землю и заорал, живой, но не боеспособный.

Ксанфа выхватила автомат, неловко приладилась, выцеливая врагов, и тотчас почувствовала, что еще чуть-чуть, даже не надо открывать огонь — как она сползет на асфальт. Ксанфа спешно села, глубоко дыша. Да, рано обрадовалась. Обходить физиологию нужно иначе.

Треснуло окно, мгновением позже до ушей докатился звук выстрела. Такое — уже серьезно. Огонь на поражение, очевидно. Ну да, они же видели, как она целилась, и наверняка считают, что тормоза слетели. Раз так, надо как-то отстреливаться, не то с перепугу убьют. Заодно удержит их подальше.

Действие огнестрельным оружием они с Диной обсуждали не раз — Ксанфа забросила автомат на ключицу, дулом назад. Никаких самовнушений и другой дребедени — привстала, нажала на крючок. Всё. Карабин задергался, выплевывая свинец, только куда летели пули — то один Верховный Инженер знает.

В ответ обожгло плечо, и тело сковала внезапная слабость. Ксанфа поскорее легла на сиденье, пропустив над собой еще несколько одиночных пуль. Положение стало опасным, зато Ксанфа оттянула внимание и огонь на себя, и теперь можно убраться. Хотя хорошо бы освободиться для начала.

Дождавшись, пока слабость отпустит, Ксанфа втащила в салон парня, еще корчившегося от боли, и как можно проворнее выпотрошила его карманы. Машину еще не рискнули окружить, все враги, кроме убитого дверцей и подранка внутри, были с другой стороны, зияющее отверстие не выставляло Ксанфу напоказ, поэтому работать она могла спокойно.

Хотя девушка и не имела никаких навыков обыска, а раненая рука стесняла движения, связку ключей она нашла почти сразу, и, не теряя ни секунды, подобрала нужный. С открытым замком сразу стало легче. Ксанфа схватила автомат, и выпустила еще одну слепую очередь в воздух, поверх голов нападающих. Те терпеливо ждали, пока у нее кончатся патроны и, вроде, не высовывались, на рожон лезть боялись. Это хорошо, только если полезут, чем их встретить?

Тут она снова посмотрела на фургон. В его баке топлива много, больше, чем в легковушке. Если бы удалось как-то заманить противника к фургону, и сразу воспламенить, взрывом сметет всех. Для этого нужно немногое — добраться туда как можно скорее, после поджечь. Хотя и поджигать-то не надо, достаточно выпустить пулю в бак. Отпрыгнуть назад, как можно дальше, в прыжке достать очередью, ну а до того стоять за колесом или на подножке, чтобы ноги не прострелили.

Вот только как быть с подранком? Первую мысль — "перевязать" — Ксанфа тут же отбросила. Обойдется, незачем на него время тратить. Вообще-то, само его наличие опасно, правда, добить невозможно, да и жалко. Так что Ксанфа решила заткнуть ему рот, и, схватив первый попавшийся кусок ткани, заставила его замолчать. Оставалось покинуть машину.

* * *

Дина пришла в себя. Последнее, что она помнила — свои скованные наручниками кисти, опускающиеся на голову врага. Странно, что она поплыла так поздно. Но и в себя у машины пришла быстро. Кстати, сейчас могло случиться ровно то же.

Пошевелившись, девушка сообразила что лежит на чем-то мягком, а открыв глаза — поняла, что это труп врага. Или просто бессознательное тело.

Пошатываясь, она встала на колени и попробовала найти ключи. Неудача. Ключей ей не принесли. Тогда она поднялась, но едва ступив на правую ногу, тут же с вскриком упала. Как ни странно, мир стал разборчивее. Кусты превратились кусты, деревья шелестели листвой, даже облака, подсвеченные Луной, она узнала,

Пока она пыталась разобраться в ощущениях, раздалось несколько выстрелов вблизи и один далекий.

Что там? Пора разведать. Но сначала надо подготовиться. Она обезоружила врага, несмотря на то, что он показался уже остывшим. Черт этих цельных разберет, у них и живых кожа ледяная: дотронется кто — рефлекторно подскакиваешь, и хорошо для трогальщика, если головы не встретятся.

Чтобы обезопасить себя, Дина перевернула тело на живот, заодно сдернув куртку, и связала руки ремнем. С узлами она не дружила, но для такого дела постаралась. Куртку неловко накинула на себя, а карабин взяла в руки. Подумав, сняла то ли с трупа, то ли с недобитка обувь. Хорошие ботинки, а вот их хозяин, если оживет, босиком много не набегает.

Дина отползла туда, где недавно слышала выстрелы. Она старалась не шуметь, но все равно тащила под собой кипу шуршащих листьев. Добравшись до раскидистого дерева, попробовала принюхаться. Ничего. То есть, ничего понятного. Оно и ясно: как может городской житель так запросто и быстро научиться разбирать запахи людей? Вот порох Дина чуяла и поняла, что стреляли где-то тут, кровью тоже откуда-то несло... Надо будет поужинать, что ли... Однако единственное чувство, которое могло что-нибудь полезное подсказать — зрение. И Дина осторожно выглянула из-за дерева краем глаза.

Перед ней беззвучно шушукались трое. Четвертый бесформенной кучей лежал в стороне, кровью пахло именно от него.

Дина проверила карабин — ей не хотелось им щелкать. Тот был заряжен и снят с предохранителя. Очень осторожно, чтобы ни в коем случае ни стукнуть, она прижала его к стволу дерева и навела на того, кто полулежал слева. Потом отвернула взгляд и постаралась успокоиться, а то сердце бешено прыгало в груди. Это удалось. Теперь провести по ним очередью, не глядя, — и все.

— Вперед! — крикнул один из них, и Дина от неожиданности сдавила крючок, потянув приклад на себя. Ее, неустойчиво стоящую на коленях, опрокинуло.

Один упал без звука, второй заорал от боли, но третий, не оборачиваясь, выбежал дальше. Вдруг по глазам ударила яркая вспышка, а через мгновение до ушей долетел грохот. Несколько секунд — и третий приземлился рядом.

Взрыв?

Дина осторожно выползла на дорогу.

— Ксанфа! Ты тут? — она старалась говорить громко, но еле выдавила из себя и это.

— Дина? — Ксанфа показалась с другой стороны дороги, где пылал остов машины. Выглядела она странно. В одной руке автомат, а в другой какая-то пакля.

— Я встать не могу, — облегченно сказала она. Ксанфа в порядке.

Та подбежала к ней и подняла ее, обхватив одной рукой за пояс, в воздух.

— Какая нога?

— Правая. Ставь.

Ксанфа послушалась, заодно вытаскивая из кармана ключи. Дина поинтересовалась, откуда они у сестры, и та, отомкнув наручники, сжато рассказала.

— А где он сам?

— Перед взрывом отшвырнула в лес. Я фургон хотела взорвать, только пришлось эту, там ведь сунешься в сторону — стреляют. Меня уже два раза ранили, — пожаловалась Ксанфа. — Пришлось так. Ну а этого — не на смерть же оставлять, — оправдалась она.

— А ты перевязалась? Дотащишь меня?

Вместо ответа Ксанфа присела и обхватила Дину вокруг талии, отрывая ее от земли.

Болтаться под мышкой было не очень-то приятно, но двигались они быстрее. Да и фургон стоял рядом. Ксанфа прислонила Дину к задней стенке и, подстраиваясь к замку, ответила на невысказанный вопрос:

— Там ты лечь сможешь.

Замок, однако, ключам не поддавался. Плюнув на них, Ксанфа схватила его рукой, уперлась ногами и рванула. Замок выдержал. А дверь — нет, осталась рваная дыра. Схалтурил производитель. Прочного сплава пожалел. Ксанфа едва не получила дверью по лбу, вовремя отпрыгнув.

Из глубины фургона донесся знакомый голос. Дина немного удивилась, а у Ксанфы отвисла челюсть. Потом она ругнулась. И еще раз, дольше, выразительнее, особенно тщательно обзывая себя.

[07.07.2011] Глава 3

К выстрелам снаружи Амальтея прислушивалась, явно показывая интерес. Харон же вел себя гораздо сдержаннее, а Леандра с Леандрой, похоже, вообще мало что могло бы смутить.

Через пару секунд после оглушительного грохота, одновременно с которым толкнуло фургон, Амальтея почему-то осела, перегрузив ощущения, хотя пришла в себя скоро.

— Что там? — спросила она, дрожа.

Харон не стал отвечать, так как она не обращалась к нему, а он ответа не знал. Видимо, точно так решили оба старших. Непонятно, на что рассчитывала Амальтея. Хотя возможно, что сама она не могла проанализировать уже полученную извне информацию так, чтобы прийти к определенным выводам, и хотела, чтобы с ней поделились соображениями. Но Харон не мог ей помочь. Леандра с Леандром, видимо, — тоже.

Фургон пропускал звуки не слишком хорошо, зато если, например, за крышу цеплялись ветки, химеры это отчетливо слышали. И вот до их ушей донесся явственный стук в заднюю стенку, а потом и гремение замка. Все насторожились, а Амальтея вдобавок сжалась. Вдруг дверь взвизгнула, пропуская отсветы пламени и потрескивание, и Амальтея повела себя совсем уж странно: попробовала отодвинуться от двери, хотя и не могла.

— Кто вы? — пробормотала она.

Ответил очень хорошо знакомый голос Ксанфы. Правда, несколько неинформативно, но сам по себе ее голос уже был полезной информацией. Затем она продолжила неконструктивные обвинения, вдобавок почему-то в отношении себя.

Очень скоро их всех освободили. Амальтея порывалась обнять отбивающихся сестер, которые обе терпеть не могли таких прикосновений, а Ксанфу, к тому же, дважды ранили в руку, ей попросту было больно.

Но девушки смогли втолковать разбушевавшейся младшей, что тут небезопасно: даже пустая дорога обладает таким свойством, как люди и транспорт, которые могут по ней проехать. Это возымело действие. На предложение Амальтее поскорее убраться, Дина предложила обыскать трупы и раненых, сама она собралась проверить кабину на маячки.

— Трупы? Настоящие трупы? Это вы сами?

— Нет. В основном, это они, — Дина махнула рукой. — Но Ксанфа одного дверью убила, а я одного наручниками. Вроде... Остальные или подставились, или сами все сделали. Всё, Амальтея, минута. Мы не можем себе больше позволить. Тащите всё, ладно?

Харон собирался тоже поискать, но Дина его остановила, споро разбирая приборную панель:

— Харон, а у тебя есть с собой ингибиторы адреналина? — зевнула она. Вероятно, ей не хватало кислорода.

— Нет.

— А были?

— Да.

Она полезла в перчаточное отделение. Оттуда выпали пачки с ампулами и шприцами, и Дина протянула их Харону.

— Ну вот, теперь мы не беззащитны. Возьми себе один, постарайся никуда не уходить. Держи наготове. Нет, лучше набери и вот тогда держи наготове. И мне, если можно.

Пока Харон занимался этим, вернулись девушки и Леандр, увешанный автоматами. Дина отправила всех кроме Ксанфы и Харона назад, сама завела и тронула фургон. С одной ногой это у нее не очень хорошо получилось, пусть Харон не мог с уверенностью судить о таких вещах.

— Ксанфа, документы нашарили?

— Шесть штук.

— А нас шестеро... Стой, их же было семь? А еще один где? Ладно, возвращаться не станем, — тут она повернулась к Харону. — В общем, мы не можем вас с собой взять, но и бросить не можем. Пропадете.

И Дина вкратце рассказала, чего она от них хочет. Выехать из страны. Понятно. Точнее, не выехать, а перебраться через границу, зато вплоть до той доехать.

Действительно, такой билет можно купить в автоматическом терминале, никто не будет задавать каверзных вопросов и просвечивать на рентгене. Вот только как насчет денег? С картами сложности неизбежны, а налички, чтобы сдать автомату, у них нет. Харон задал этот вопрос.

— Вообще-то у меня только мелочь, я в основном картами пользуюсь, но я сейчас...

Дина, пошарив по карманам, выудила толстую пачку купюр и еще один документ. Харон и Ксанфа молча посмотрели на нее.

— Гм. Ну, возвращаться точно незачем, — смущенно пробормотала она. — А память у меня не дырявая. Это просто не моя куртка.

— Дырявая, — вздохнул Харон, воспользовавшись идиомой.

— Почему это?

— Их было восемь.

* * *

На самом складе только мычание аккуратно спеленатых противников нарушало тишину, зато снаружи доносился приближающийся вой сирен. Прежде чем створки ворот послушно схлопнулись, Ксанфа и Дина успели заметить разноцветные проблески на стенах вдалеке. Дольше они не ждали.

От частых ударов посыпалась краска, запахло нагретым металлом, прокатилось по залу гулкое эхо. Несколько секунд — и выгнутые наружу створки уже никто не мог бы запросто раздвинуть. Возиться с контейнерами можно относительно спокойно, не опасаясь пули в спину, хотя на крайний случай имелись не надетые еще бронежилеты.

Самостоятельно девушки работали только пока цепляли парашют к фургону, а потом вместо собственных мускулов химеры пользовались шустрыми автопогрузчиками. Те им не принадлежали, но выбирать не приходилось.

Во-первых, на них напали, едва они заехали на склад, а ведь обе ничего не сделали. Так что девушки дали себе полную индульгенцию, для начала сложив напавших в ряд. Бедняги не рассчитывали, что химеры смогут сопротивляться, сходу бросившись на вышедшую Ксанфу, а адреналин-то у нее, как и у Дины, был заблокирован. Здоровой рукой она отшвырнула первого, второго, третий понял, что что-то не так и затормозил. Предупредительный выстрел в воздух успокоил оставшихся на ногах, дело было за малым — связать их. После такой встречи неприлично не использовать что-нибудь в свою пользу. В качестве трофея.

Во-вторых, Дина не могла ходить, а Ксанфу ранили дважды: с точки зрения химер обе были очень слабы, хотя и оставались сильнее цельных. Только с ворочаньем тяжелого груза не справились бы. Дина и скакать-то на одной ноге не могла, после своего колоссального прыжка ей бы любой шаг тяжело давался, даже не будь травмы.

В-третьих, девушки сегодня плохо ели. Они-то поделили пачку масла, экспроприированную уже тут, наскоро проглотили бутерброды с ветчиной, но ведь это не жареная курица, которая сама по себе — лишь пол-ужина, если расправляться с ней не в одиночку. От скудной трапезы сил не прибавилось. Дина тогда пообещала, что съест первую же крупную дичь, что поймает в новом мире — без соли, без специй, без обработки, зато сразу килограмм пять, на что Ксанфа резонно заметила, что она лично вовсе не горит желанием проверить, приживутся в ней гельминты или нет.

Кроме обнаруженной еды, приятного в их положении нашлось мало, разве только то, что они успели высадить своих в безопасном месте. Добраться до вокзала тем не составит труда, а к моменту их с Ксанфой позднего ужина Харон и компания уже должны были покупать билеты.

Только бы успели! Как хорошо, что Харон смог быстро доказать Амальтее необходимость ехать. И как хорошо, что Дина подсказала им купить билеты на разные поезда и разные направления. Пусть их отследят теперь. Оставшихся денег хватит даже на три приема пищи для каждого. Остается надеяться, что всю еду они не станут заказывать сразу в одном месте, не то могут заинтересоваться их прожорливостью.

После перекуса, Ксанфа предложила грузить не только свое добро, но и те контейнеры, на которых стояли государственные печати. Дина сперва опешила. Она представила, как срываются опыты и дела тех, кому эти грузы предназначены фактически... Но, скрепя сердце, согласилась. Может, задумаются о том, кто на самом деле виновен в их проблеме, и, глядишь, что-то изменят.

Однако одного согласия недостаточно. Места в фургоне не хватало даже для собственных вещей, пришлось контейнеры с неизвестным содержимым или с известным, но не хрупким, расставлять вокруг. Едва девушки сделали половину работы, как услышали далекий вой...

Когда затих последний раскат удара, Дина с помощью Ксанфы уже перебралась на переднее сиденье с компьютером. Передатчик и один из топомодуляторов были подключены. Предстартовая подготовка началась.

— Ксанфа, а тут кабели есть?

Сестра не спешила отвечать. Она пробежалась к терминалу, стоявшему в глубине зала, вбила запрос, а после качнула головой.

— Провод тогда, — крикнула ей Дина. — Сдерни со стен или потолка, но осторожно, напряжение.

Кивнув, Ксанфа сорвала со стены ближайший светильник. Провод прятался за фальшстеной, и она легко высвободила его, дотащив до Дины.

Снаружи уже послышался скрип шин и хлопанье дверей. Пора торопиться.

Один топомодулятор Ксанфа прикрепила позади фургона, еще два — по бокам, а третий Дина держала в руках. Все ТМ они соединили между собой и компьютером высокоскоростной шиной. Идеал — оптическое волокно, благодаря самому строению устойчивое к наводкам, но Дина не сумела изготовить ТМ, могущих работать с таким каналом, пришлось довольствоваться, тем, что было.

Стук в ворота. Те не поддались. Последовали резкие команды.

— У меня все. Поехали.

— Я сейчас их... — не закончила Ксанфа, отбегая к стенке.

— Ксанфа, тут еще дверь! Она ни к черту! Не переоценивай себя!

— Ты только наготове держи, чтоб запустить вовремя, не то тут останемся, — и она рванула рычаг химической тревоги. По ушам ударил заполошный звон пополам с гудением.

* * *

Купе Антону понравилось. До того он всегда предпочитал экономить, пусть и сущие копейки, а на этот поезд почему-то взял именно такое место. Не пожалел. Лишь чуть дороже плацкарты, зато комфорт выше на порядок. Очень сподручно расположили встроенную лампу, видимо для удобства чтения, хотя и верхний свет был поярче, нежели в привычных вагонах.

А чего стоит розетка на двести двадцать вольт? Ну, может и немногого, она ведь одна. Но предусмотрительный человек всегда позаботится захватить тройник, в том числе и для того, чтобы делёжка источника благ не переросла в напряжение.

Впрочем, конфликтовать Антону было не с кем, делить розетку — тоже: попутчиков не наблюдалось. Ничего странного, не самый разгар сезона. А сам он ехал отдохнуть лишь за тем, чтобы развеять поганое настроение, совсем ненадолго. Споро собрался и уехал налегке, но зато с деньгами, которые решил потратить целиком на себя.

Поезд, благодаря благословенной розетке, оказался не самым плохим местом времяпровождения. Для полного счастья не хватало лишь вай-фая, хотя бы в виде локальной сети, а то вся польза от прихваченного нетбука сводилась к фильмам, хотя было что-то умиротворяющее в том, чтобы смотреть сто раз виденное кино на привычной машине, но в новом месте. Добавлялось уверенности и спокойствия.

Когда усталость дала о себе знать, Антон уважил, наконец, постель. Выключив нетбук, он сунул его в сумку, а ту спрятал в рундук. Пока он засыпал, то невольно обдумывал позавчерашний уже конфликт с Верой, но скоро Антон погрузился в по-настоящему глубокий сон.

Начало очередного торможения разбудило его. Каким-то образом Антон сообразил, что приближается конечная станция и проснулся, первым делом наугад протянув руку к столику. Сон слетел в мгновение ока: конверт с распечатками исчез. Сперва Антон грешил на толчки, от которых конверт мог свалиться на пол, но там бумаг не было, да и не было вообще в купе. Утрачена целая кипа полезных бумажек, начиная со спутниковых снимков с размеченными маршрутами и фотографиями ориентиров и заканчивая сводками погоды на ближайшие сутки. Потеря с одной стороны пустяковая, но с другой стороны трудновосполнимая. Так что поезд Антон покинул в прескверном настроении, сетуя на воров, не удосужившихся даже проверить, есть ли в конверте что-либо безусловно ценное.

До гостиницы он добирался на такси, другие способы хотя и были дешевле, но требовали суеты, информации и способностей носильщика. С Антона хватило и простого выволакивания сумок к площади.

Таксист попался разговорчивый, и по пути в гостиницу Антон успел узнать, как добраться обратно без посторонней помощи. Город, который он видел мельком, очень понравился. Антон с удовольствием вдыхал запах моря, хотя и не видел воды из машины. А со стороны степей доносился запах душистых трав.

В гостинице Антон остановился на пару суток, первую половину дня обживая номер. Потом вышел прогуляться, но настроение не поднялось. Сначала он заново пережил ссору — вещь для него весьма болезненную, — потом вспомнил о пропавших бумагах. Из-за этого случая он, к тому же, тянул лишний груз и не пошел купаться: настороженность заставила не оставлять самое ценное. К вечеру Антон твердо решил выехать на следующий день за город и снова попробовать себя в фотографии, раз уж таскает фотоаппарат и штатив. А где безлюдно — можно и искупаться.

Так он и поступил. Едва первые лучи солнца пробились сквозь легкие занавески, как он уже собирался. Антон не захотел оставлять в номере ни денег, ни документов. Таскать нетбук неудобно, но взял он и его. Слишком уж лакомый кусочек, а о репутации гостиницы ничего неизвестно.

Потом он взял кое-что из еды и питья. Одежду решил не брать, только теплый свитер свернул в рюкзачок, а на случай ненастья прихватил зонт-трость. Еще немного подумав, он решил, что этого будет достаточно. Может, и стоило бы взять еще еды, но Антон решил, что обжорство — нехорошо.

После всех сборов номер Антон продлил еще на три дня.

Через час он уже сидел на травке за городом, делая дурные снимки, среди которых, впрочем, попалась пара-тройка стоящих. Однако ему это скоро наскучило, и он решил пройти к речке, а потом, может, дойти до устья. Это гораздо интереснее. Там могли быть рыбаки, да и вода, как он слышал, украсит любой кадр.

Ему предстояло пройти под ЛЭП.

Сперва он двигался бодро. Потом затормозил: вид проводов, натянутых между опорами, и слабое потрескивание внушали робость. Сколько же там? Сто киловольт? Триста? Пятьсот? На всякий случай, Антон отключил телефон, и, глубоко вздохнув, сделал шаг.

* * *

Дина решила терпеть до последнего, готовая активировать перемещение в любой момент — программа ждала ее решения. Но ее восхитила находка Ксанфы. Легким движением руки сестра подарила им не меньше пяти минут.

Однако порадоваться ей не дали.

Со стороны двери послышался треск. Потом треснуло громче. Дина отчаянно надавила на клаксон, а Ксанфа, которая до сих пор оцепенело стояла у ревущего гудка, оглушенная, рванулась к машине.

Дверь не выдержала, плашмя упав на пол.

Прежде чем по ушам ударил хлопок, в зал ворвались первые вооруженные люди в противогазах, уже поднимающие оружие и готовые стрелять. Ксанфа была метрах в двадцати от машины. Она не успевала. Что бы ни сделала. И Дина нажала клавишу ввода.

Все произошло быстрее, чем возможно обдумать. Воздух над топомодулятором дрогнул, сквозь переборку и саму Дину прошел край ромба абсолютно черного цвета — ниже него враз онемело тело — и его вершина зависла над прибором. Долю секунды все шло по плану, но светильники в зале вместо того, чтобы померкнуть, вспыхнули, многоугольник сделался полупрозрачным, а ощущение ног сразу вернулось.

Дина не успела понять, что пошло не так, когда вдруг лампы исчезли вместе со складом, а экран компьютера погас. Ощущение свободного падения застало её врасплох, и она схватилась за первый попавшийся рычаг.

Темноту разрезала далекая змеистая молния, протянувшаяся от тучи к туче. Потом еще. И еще, но уже соединившая тучу и какую-то горную вершину. По ушам, еще звенящим от ревуна, прокатился рокот. Наконец, беззвучно хлопнул парашют, заглушенный громом, и фургон рвануло. По корпусу и стеклу сразу забарабанили тяжелые капли дождя, до того падавшие с ним вместе. Дина включила фары, но не увидела ничего, кроме потока воды. Бушевала гроза. Молнии сверкали метрах в семистах, и за минуту, что ушла на то, чтобы снизиться, Дина основательно вспотела. Каким бы искусственным и усовершенствованным существом она ни была, она боялась грозы словно самое примитивное животное.

Треск веток, скрип дерева о металл. Фургон косо повис на стропах метрах в трех над землей. Свет фар уперся в листву кустов чуть впереди.

Будь Дина в полном порядке, она могла бы сейчас спрыгнуть, исследовать окрестности и поискать вещи, что Ксанфа приставила к фургону — они-то летели прямо вниз, а плавно спускавшийся автомобиль могло отнести в сторону. Но было не до того.

Первые несколько минут Дина смирно сидела, сжимая и разжимая кулаки. На глаза навернулись слезы, но она, не давая им воли, кусала губы. Потом вздохнула, выпустив воздух сквозь сжатые зубы, и занялась насущными проблемами.

Нужно было подлечиться. До сих пор у нее времени заняться травмами не хватало, а даже для химеры запускать их несколько опрометчиво.

Все медикаменты Ксанфа сгрузила сзади, как и продукты. Кабину водителя от главного отсека отделяла переборка. Может, Дина и смогла бы пробить ее, но, во-первых, сил у нее сейчас не доставало, а во-вторых, к чему портить машину? Поэтому девушка решила обследовать кабину трофея. Сперва ничего, кроме пачки сигарет ей не попалось, но потом она нашла прикрепленную в углу аптечку.

Руководства по оказанию первой помощи химерам и нехимерам не прилагалось. Не то чтобы Дина не знала особенностей своей анатомии, но вправлять вывихи точно не умела. Она видела в фильмах (пусть неприятно смотреть на эти дерганые картинки, да интерес перебивает многое) как хирурги это делают. Только фильмы снимают цельные и для цельных, а у химер строение опорно-двигательного аппарата несколько отличается. Вздохнув, Дина решила пойти опытным путем.

Она попыталась стащить ботинок. Мучаясь, девушка все же смогла сделать это, основательно взмокнув. Потом Дина потрогала сместившийся сустав — тот уже распух. Она глубоко вздохнула и потянула стопу на себя.

Ногу пронизала лютая боль, и Дина разжала руки. Отдышавшись, она снова принялась ощупывать сустав. Припухлость этому мешала, так что Дина стала нажимать сильнее. Более жестокую пытку она не могла бы вообразить, а торопиться все же не хотела.

Уже стихал дождь, когда она все же разобралась и, не мешкая, дернула ногу так, чтобы вправить сустав. Это помогло, хотя все равно было больно. Но теперь наступило некоторое облегчение, по крайней мере, она могла шевелить стопой.

В аптечке помимо прочего оказался эластичный бинт, и Дина обмотала им ногу, как можно туже. С другими травмами она решила разобраться позже, а пока закинула в себя несколько болеутоляющих таблеток, предварительно, конечно, ознакомившись с их составом. Все-таки кое-какие препараты на химер действовали неадекватно.

Больше ей нечего было делать. Оставалось лишь дожидаться утра, а сон поспособствует выздоровлению.

В аптечке нашлось и снотворное, и Дина поспешила принять его. От шока, вызванного перемещением, она уже отошла, и теперь ее снова терзали моральные страдания. Дина жалела Ксанфу, попавшую в неизвестно чьи лапы — хорошо если живой, — но она точно знала, что та не успела бы добежать до фургона и закрепиться на нем. Думать об этом было горько.

Уже погружаясь в дрему, девушка снова пережила события этого дня.

В активе были припасы и она сама. Свобода от преследований. Настоящая, полная свобода. Настоящая безопасность. Но сдобренная изрядной долей горечи, к сожалению.

В пассиве — "Аллигатор" и свобода всех прочих химер. А также спекшийся компьютер. Работоспособность ТМ она пока не проверяла, но подозревала, что они также вышли из строя. Хотя и это не остановит ее.

"Я еще вытащу их, — пообещала Дина себе, засыпая. — Всех".

* * *

Антон шагнул. Ничего не случилось, даже потрескивание не изменило громкости и тона. Парень колебался. Бежать? Идти медленно? Или это не имеет значения?

"Ну почему я в школе физику не учил?!" — возопил он в мыслях и решил идти медленно, шаг за шагом.

Когда он почти стал между опорами, ноги снова будто вросли в землю. А ну как провода оторвутся и упадут?

Зря он медлил.

Прямо над ним зажглась звездочка, и прежде, чем он удивился, она вдруг мигнула, превратившись в рваную черную простыню, а уже через мгновение Антон, еще ничего не осознав, уже ослеп, оглох от душераздирающего треска и потерял опору.

Он заорал от ужаса. Пожалуй, если бы он знал, что его могут услышать и если бы он успел подготовиться, то запросто сдержался бы. Но получилось так, как получилось.

Едва он потерял опору, порывом ветра сдуло теплый воздух вокруг него, и сейчас, легко одетый, он стыл. Да он и без того похолодел бы, потому что ветер только усилился, и, похоже, дул снизу.

Яркая вспышка подсветила округу. Земля и деревья были далеко внизу. Еще одна вспышка — и вот они ближе.

Обычно говорят, в такие моменты перед глазами человека проносится вся его жизнь. Антону же вспомнился "Затерянный мир", с его особым видом развлечения человекообезьян, бросавших людей на бамбук, так что те нанизывались на стебли. Похоже, он вот-вот испытает нечто подобное. А если и нет — удар о землю ему все равно не пережить.

Теперь он заорал искренне, от души. Но это ему не помогло.

Опомнившись, он решил сделать хоть что-то. Раскрытый зонтик, в который он вцепился обеими руками, выпустив всё остальное, тут же вывернулся. Хотя Антон принял вертикальное положение. С другой стороны, падал он сейчас быстрее, притом не видел, куда.

Это был конец.

Удар первой ветки вышиб из него дух. Потом он ощутил рывок зонтика, услышал хруст над головой и с ужасом понял, что вот это точно конец.

Вторая ветка отбила ему руку.

Наконец, он коснулся ногами земли, но на этом падение не кончилось. Он продолжал падать, несся, налетая на кусты, переваливаясь через горбики и пересчитывая камешки. Он кубарем катился вниз, и продолжалось это долго.

Движение прекратилось.

Сознания Антон так и не терял. Перевернувшись на спину, он бессознательно подставил лицо крупным каплям дождя. Постепенно до него начал доходить ужас его положения.

Вот он стоит, собирается пройти к реке. Сумка через плечо, зонт в одной руке, штатив и сумка с фотиком — в другой. Вспышка — и он летит вниз бог знает с какой высоты. Утро сменилось кромешной тьмой. Почти, потому что молнии старательно подсвечивают окрестности. Потрескивание проводов сменилась стуком капель дождя о листья и громом.

Было мокро и очень неуютно. Очень тоскливо и, в какой-то момент, жалко себя. Но он выжил! Выжил, упав с неизвестной высоты. Зацепился за дерево, ободрал ладонь и потерял зонтик, потом скатился по склону неизвестной крутизны, по пути посеяв сумку, но не получил больше ни царапины.

Антон завозился в луже, пытаясь встать. Вот черт, пожалуй, насчет царапин он погорячился. Похоже, они везде. Как и ушибы. А переломов нет... Кажется. Ничего, сейчас проверит.

Он выпрямился. Голова кружилась.

— Где это я? — спросил он вслух неизвестно кого.

Естественно, никто ему не ответил. Даже если бы тут кто и был, шум дождя заглушал голос Антона. Гром справлялся с этим еще вернее.

"А как я вообще сюда попал? Поскользнулся, упал... М-да... Упал. Да. Сознания не терял, гипс не нужен".

Потом ему пришла в голову мысль. ЛЭП! Он же стоял под ЛЭП. Могло его ударом тока куда-то перенести? Да запросто. По крайней мере, ожидать можно чего угодно. А может, все еще хуже: его убило разрядом, и теперь он в чужом теле.

Хотя нет. Вот это бред. Что чужому телу, неприспособленному для полетов, делать на такой высоте? Или... Приспособленному?

Антон попробовал взмахнуть крыльями. Не получилось.

"Так и с ума сойти недолго", — подумал он.

Впрочем, это можно решить после. Может, он всю жизнь тут жил, а якобы прошлое привиделось после молнии, вона как сверкают. Сейчас важно найти укрытие. И вряд ли разумно оставаться в низине при таком ливне.

Антон побрел вверх. Его побитое тело оставило не то чтобы ясный, но все же след, так что очень скоро он подобрал сумку-портфель, изрядно обрадовавшись. Нетбуку, может, и хана, а вот документы и деньги могут еще послужить. Мало ли, куда его забросило? И да, все-таки забросило. Вещественное подтверждение справделивости воспоминаний.

Однако через полчаса Антон был уже не так рад, что решил искать убежища именно сейчас. Дождь стихал, хотя прекращаться и не думал, гром рокотал вдалеке, а пот уже разъедал глаза. Но парень все равно полз вверх из чистого упрямства, пока не вылез под то самое дерево, сквозь которое пролетел при падении. Он не узнал бы его, но далекая вспышка помогла ему заметить свой искалеченный зонт. И не только зонт.

Невдалеке лежала металлическая коробка, побольше мусорного бака.

"Интересно я попал. Кому-то эльфы, а мне коробка", — подобранные слова могли звучать пессимистично, но он обрадовался. Как же, признаки цивилизации.

Коробка оказалась не простой. Она лежала на боку, а на крышке сидел цифро-аналоговый замок с четырьмя разрядами: все это Антон увидел при свете экранчика мобилки, которая уцелела. Чтобы только найти себе занятие, Антон стал перебирать комбинации, ведь засыпать ночью в незнакомом лесу — опасно, хотя и встал он не так давно.

Через какое-то время замок щелкнул и крышка упала на ногу Антону.

Тот выругался, но поскорее заглянул внутрь. Оттуда сполз ворох ткани. Очень мягкой на ощупь. Соблазнительно-мягкой.

Если бы не налипшая грязь, Антон полез бы внутрь не раздеваясь, а так он снял с себя все лишнее, надел только свитер, который прятался в рюкзаке, про который Антон уже забыл, и забрался в коробку. Там было очень тепло и уютно. Дождь почти не беспокоил.

Незаметно для себя, Антон уснул, обдумывая, где же он, черт возьми, очутился.

* * *

— Ерунда. До тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года там часто бывали люди. Поверьте, тот перевал не стерегут никакие чудовища. Да и мы только посмотрим издалека, не понимаю, к чему этот спор, — заключил молодой человек, снова взявшись за серебряную ложку.

— Вам не следовало бы кичиться грамотностью, граф, — неодобрительно качнул головой человек в коричневом одеянии. — Ибо сказано в писании "Никто да не узнает ни дня, ни часа". И не пытайтесь возразить, что годы к этим словам не имеют отношения! Да, еще меньше вам следует подвергать сомнению слова слуги Божьего, ибо это один из тринадцати смертных грехов.

— О, моя совесть чиста. Я не подвергал ваши слова сомнению, я просто отверг их, как полную чушь. А если бы и подвергал, вы все-таки, насколько мне известно, скорее слуга епископа Карийского, — с издевкой произнес граф.

— Сын мой, — покачал головой. — Я буду смиренен, но вы опасно приблизились к ереси.

— О? Всего лишь приблизился? Черт возьми, мне это нравится! Не так уж плохо быть графом, да упокоится душа отца.

— Аминь, — святой отец опустил взгляд, злобно сверкнув глазами, как только молодой человек опустил взгляд в тарелку.

Собеседники могли не бояться, что их разговор перескажут кому-нибудь. Единственный посторонний — староста села — спал мертвецким пьяным. Вечернего пожелания графа он не мог ослушаться, да и вряд ли хотел бы, и теперь тихо похрапывал в углу, на кучке соломы.

Так началось второе утро похода графа Виррекского. Конечно, до этого граф оделся и приступил к трапезе, не дожидаясь, пока викарий дочитает молитву, которую тот и рад бы был закончить поскорее, да сан не позволял. За столом им никто не прислуживал, так что тягот похода вкусили оба.

Сегодня они остановились доме старосты последнего селения перед долиной, а далее ночевать и дневать предстояло в горах, среди деревьев, где не только нет прислуги, но и достойного крова. Такие виды святому отцу не были по душе, и он решил отговорить графа от затеи, вовремя напомнив, что долина упирается в перевал, считающийся неприступным после давнего землетрясения. Тогда обвал раздавил трактир, устроившийся прямо на площадке, разделявшей две долины. Говорили, что его охраняют древние чудища и духи погибших хозяев, причем и те, и другие отлично ладят друг с другом. Нечистые, ох нечистые дела творились в том траткире.

Конечно, поймать разбойников, что перехватили недавно караван столичного купца — дело благое, но граф решил взяться за него слишком уж рьяно. Только-только отзвучали заупокойные песнопения, только-только со шпиля замка сняли черный флаг, как молодой граф вдруг загорелся пройтись по южному лесу с отрядом, дойдя даже до старого перевала. Да что разбойникам там делать? Купец не заходил в долину, он вообще в горы не лез. Его у отрогов убили. Так викарий графу и сказал.

Знал бы святой отец, что целью похода являлась разведка, а не кара...

За цепью Караванкер, которая в этом месте не была широка, раскинулось княжество Хросмэрен. Не слишком большое, но довольно богатое. От Понтерра, столицы княжества, до Тергестского залива рукой подать, всего-то два дневных перехода по равнине. Ближе была и Венеция, где, поговаривали, еще можно найти мастеров-зеркальщиков, несмотря на то, что Святой Церковью зеркала делать запрещено.

Между тем, Виррекское графство, укрытое в котловане, пересекали лишь два тракта. Один из них вел вдоль южной горной цепи от Фелкермаррского баронства через Виррекское графство, Филашерское графство и княжество Кристрош в княжество Хросмэрен — громадный крюк, путь только от границ Филашерского графства до Хросмэрена занимал два-три дневных перехода налегке, а с товарами можно и неделю идти. Второй тракт вел в столицу королевства, на северо-восток. Здесь графу повезло, тракт вел к Виррексу, а не к соседям, но серьезного дохода тот не приносил. Руды куда выгоднее сбывать на юг. От проходов же, которыми пользовались одинокие путники, вообще проку не видел никто. С точки зрения купца или солдата многочисленные мелкие проходы не годились, для снабжения нужны удобные перевалы.

Конечно, граф не собирался грабить труднодосягаемого соседа. Это и невыгодно, и опасно. Да еще король будет недоволен: грабить целое государство — это королевское дело, а не графское. Но зачем королю осложнения с соседями княжества, даже если бы имелась общая граница помимо горной гряды? Те давно облизывались на такой лакомый кусочек, а поскольку облизывались все разом, пока он не достался никому.

Нет, грабить граф никого не стал бы. Он все продумал. Сейчас он хотел разведать перевал, возможно, перехватив нескольких путников поблизости. Он не верил в непроходимость этих мест. А горгульи, химеры, духи — бабьи сказки. На крайний случай, у графа есть ладанка, освященная самим Светлейшим Патриархом, с нею можно не бояться.

Но разведка — только для начала. В общем-то, перевал ни к чему прямо сейчас. Не дожидаясь его расчистки, граф отправится в княжество с визитом. Обычным путем: обойдя горную гряду с запада и проехав через Кристрош. С собой возьмет жену. Да, сейчас он холост, но перед визитом женится. Ну а кто будет его избранница — неважно. Хотя лучше бы без влиятельных родственников, потому что в княжестве с ней произойдет несчастье. Идеальный casus belli. Вина князя, — о, вина будет на князе, — и сам Светлейший Патриарх не сможет ничего возразить. Собственно, по закону это не будет войной, но какая разница, как назвать? К тому же, так даже лучше, соседи не вмешаются. Побоятся Божьего гнева, ну или гнева Патриарха. А король, получив маленькое государство в составе графства, будет только рад.

Однако жениться граф не торопился. К чему терпеть жену, если еще ничего не готово для вторжения? Надо сперва установить, а годится ли тот проход, тогда другое дело. Если бы не дурацкие сказки, он бы знал это наверняка, а так никто не решался ходить туда после того землетрясения. Или не рассказывал об этом.

— Господин граф! — вбежал в дом старосты полусотник. — Здесь какая-то чертовщина творится!

Граф поморщился. Ночью разразилась страшная гроза, а как раз в стороне прохода дважды сверкнула огромная перевернутая молния. Некоторые воины из его дружины посчитали это дурным предзнаменованием, будто не видели перевернутых молний раньше. Тогда она смолчали, но вот такие выдумки про чертовщину легко выдают их настроение. Черт бы побрал викария!

— Что такое? — граф нахмурился.

— Йозет видел летающее чудовище.

Нет, дела обстоят гораздо хуже. Надо что-то делать с их боевым духом.

— Йозет? Он же только малый кубок выпил?

— Но, ваше сиятельство, кроме Йозета это чудовище видели Сет и новенький.

Вот это очень странно. Только нельзя, чтобы викарий новость услышал. Не то застращает отряд, и вернутся они ни с чем.

— Зови их. По одному! И не давай им говорить между собой.

Начал он с Йозета. Старый вояка подробно описал чудовище. По его описаниям оно вышло небольшим, очень странным на вид — будто к паучьему тельцу прикрепили четыре обруча с бочек, — и трещавшим, словно пугало на пшеничном поле.

Сет рассказал, что услышал восклицание Йозета и повернулся в ту сторону. С его слов выходило, что это огромная стрекоза, с крыльями в половину человеческого роста. Чудовище жужжало, будто майский жук.

Новенький по имени Ен, как оказалось, увидел чудовище еще раньше Йозета. Он заметил его когда оно вылетело из долины. Сначала оно зависло над деревьями, а потом поплыло к просыпающемуся селу. Только вот он говорил, что чудовище было огромным, больше быка, и висело оно очень высоко. При этом мычало.

— Оно вылетело из-за перевала?

— Я не знаю, где перевал, ваше сиятельство.

— Пойдем.

Он вышел на улицу и нетерпеливо махнул рукой:

— Оттуда?

— Нет, господин граф, во-он оттуда, — и он указал на две ладони левее, в саму долину..

Итак, то, что они видели, прилетело не с самого перевала, хотя оно могло просто не подниматься высоко. Что же это?

Сам граф решил, что прав Сет. Какая-то огромная стрекоза. Может быть, перевал заполонили похожие твари? Но, может, это просто ангел или демон... Демон вернее, они мастаки личины менять.

Только не спешить! Не то викарий на радостях запретит приближаться к перевалу, а то и вообще в долину входить. Ослушникам пригрозит анафемой и геенной огненной. Графу-то не посмеет, но ведь и граф не такой дурак, чтобы в одиночку лезть в пасть неизвестной опасности.

— Берсан! Срочно собирай отряд. Выступаем. Сета, Йозета и Ена держи вместе, и всех, кто их слышал, с ними. Переговариваться не давай. И вообще, пусть все молчат и ждут нападения.

Граф прошелся по подворью, распугивая мокрых кур, и зашел в конюшню, где еще спали несколько человек. Пинок-другой — и там началась возня.

Графского Тарана привели в порядок и взнуздали, самого же графа облачили в легкую броню. Из конюшни граф вышел совсем другим: не праздным трутнем, но вождем с величественной осанкой, уверенными движениями и размеренным шагом. Конь вел себя скромнее, пытаясь бесцеремонно обнюхать каждого встречного.

За оградой Граф поправил шлем, влез на Тарана, взял поданное копье и возглавил отряд, длинной лентой потянувшийся долине, что сворачивала через несколько миль направо. Там могло быть все, что угодно.

* * *

Робот-разведчик мог летать вполне самостоятельно. То есть, мог бы. К сожалению, всемирная навигационная система тут не работала, и вести его пришлось вручную, оставив на откуп автоматике выравнивание и поддержку высоты, да еще возврат и набор высоты, если сигналов не будет. Хотя личное управление не такой уж недостаток: так меньше шансов проглядеть свои вещи. Хорошо бы вдобавок знать, в какой они стороне.

Для начала Дина решила вести робота по спирали, но потом сообразила, что это надолго и слишком ненадежно. Сложно выдерживать такой режим полета без ориентиров и карты, когда гористый рельеф вовсе не облегчает задачу. Поэтому сперва она попробовала отправить робота вниз по склону, на котором очутился фургон. Склон соседней горы с другой стороны долины она рассмотрела в бинокль, там ничего из ее вещей не было. А некоторые контейнеры были красными, такие попробуй не заметь. Впрочем, они могли оказаться за горами, тогда поиски затянутся.

Обследовав склон, она направила разведчика вдоль долины на север. Это было наболее разумно, если только северный ветер дул всю ночь. Но робот ничего не нашел, кроме выхода из долины. Видимость оставляла желать лучшего, однако Дина смогла разглядеть населенный пункт, что-то вроде реки и еще дальше — озеро. Она отправила разведчика к селению. Местные важнее разбросанных где-то вещей, потому что главные неприятности будут от людей.

С высоты двадцать метров и расстояния в сотню населенный пункт удалось рассмотреть недурно. Бросилось в глаза отсутствие улиц, а еще неуютные домишки, рядом с которыми стояли лошади, привязанные к столбикам. Кони иногда поднимали ноги и подолгу держали их на весу. Это было интересно, но скоро внимание Дины привлекла домашняя живность, свободно гулявшая между домами, своим видом напоминая о свежесъеденном зайце. В желудке приятно заурчало и Дина продолжила осмотр.

Только один из домов сложили не просто добротно, а со вкусом. Со вкусом, насколько Дина могла о том судить, оценивать такое она умела из рук вон плохо. Когда девушка выдавала свои суждения при Жане, тот делал настолько сложное выражение лица, что Дина, несмотря на ее успехи в понимании мимики, не могла его расшифровать.

Заборами дома никто не отделял, но само селение окружили частоколом из заостренных бревен, из которых часть была явно опаленной. Примечалось отсутствие каких-либо электротехнических сооружений. Но это Дину не удивило, у нее с утра не получилось засечь хотя бы завалящий радиосигнал. Хоть что-то, кроме грозовых разрядов. Поля-якоря, на которое она ориентировалась, тоже нигде не вышло зарегистрировать. Может, ее отнесло далеко, но скорее всего она просто попала не туда, куда собиралась.

Осматривая селение, Дина не сразу вспомнила о людях, зато они о себе напомнили, тыкая пальцами в робота и переговариваясь. Дина поторопилась увести машину в сторону. Реакция людей ей не понравилась. Не понравился ей и их внешний вид. Она пока не торопилась делать выводы, но слишком уж кустарно выглядела их одежда. Пояса, перевязи. Ни одной пуговицы или застежки. И вооружены холодным оружием. Такое соседство ей не по душе, и еще меньше по душе то, что они, похоже, собираются именно в ее лес. Очень нехорошо.

Вступать в контакт, конечно, надо. Но не теперь же? Она пока что не знает языка, тело не вполне восстановилось, а парашют гигантской тряпкой раскинулся на дереве. Все на виду, все на поверхности. И еще кое-что даже не здесь.

Хотя — есть чем отбросить визитеров, если те зарвутся. Остается надеяться, что нужное оборудование в фургоне.

Добавлено [07.07.2011] Пролог

Дина вновь обнаружила слежку. То ли просто увидела соглядатаев, достаточно неаккуратных, то ли почуяла — особым химерьим чутьём, которого, если ей верить, не существует, — но слежку заметила. Подозрения в этот раз оставила при себе, да только Жан в словах не нуждался. С чего бы ей задёргивать шторы в его доме, даже не спросив разрешения? Дина до сих пор очень предупредительно относилась к чужой территории. К тому же первую минуту химера то и дело норовила обернуться. Другой человек не разглядел бы — настолько аккуратно она вертела головой, — но Жан подмечал и куда более мелкие детали.

Впрочем, всё это были признаки скорее нервозности, чем озарения, которое неуместно вовсе. Ведь девушка уже давно высказала соображение, что за ней и другими химерами бессовестно приглядывают.

— Присаживайся уж, светская львица.

Дина, шагнув было, споткнулась и забавно нахмурила брови.

— От тебя не ожидала. Не смешно. И вообще, я по делу, — она достала из подмышки папку с бумагами.

Принимай Жан гостей, многие опознали бы в новенькой химеру как раз сейчас — сперва, конечно, по перчаткам с гладкими колпачками на пальцах, а отметив их — и по иным мелочам. Вроде тёмно-бордовых волос, даже прозванных в узких кругах "химерьими", отсутствию сколько-нибудь заметной груди и неправдоподобно быстрым движениям. Хотя были и те, кто мог обнаружить уйму странностей и не догадаться, кто перед ними, в лучшем случае приняв химеру за очень вытянувшуюся девочку-подростка.

Таких Жан с удовольствием просвещал. Он гордился знакомством с химерой и совсем не обращал внимания на тех, кто едва скрывал неприязнь и спесь, просто отваживая их.

— Эх ты. Плюнула на старания развеселить тебя, — всплеснул руками Жан. — А почему с бумагами? Слила бы мне в комп, я бы разобрался, пока ты в дороге.

— Не годится. А комп выключи, — Дина уже смелее направилась к креслу.

— М-да. Чувствую, дело худо... Э-э-э, не садись туда, я там гуашь пролил!.. Так куда ты снова вляпалась? Опять институт за вас взялся?

На это Дина только отмахнулась. Жан выключил комп, на всякий случай отрубив и кабель. Химера внимательно следила за ним.

— Камеры есть?

— Да ты не убивать ли меня пришла? — ухмыльнулся Жан.

Девушка потрясающе живо изобразила страдание. Жан немедленно замер в восхищении, скользя жадным взглядом по мельчайшим морщинкам на её лице и стараясь ничего не упустить. Обычный человек просто не в состоянии освоить такую мимику, хотя не все способны заметить разницу.

— Как ты себе это представляешь? — она вернула его на землю.

— А это был бы номер... — мечтательно протянул Жан, будто и верно всю жизнь грезил видениями убийства себя любимого. — Газетный. "Химеры убивают". Естественники обрыдались бы на радостях. А твои верные "друзья" — от горя... Камер не припас.

Дина устало вздохнула. Гм, может, стоило промолчать? Бедняжка слишком часто сталкивается с подобным отношением всерьез. Дескать, если во времена войны с Канадой милитаристы запустили рассекреченный уже проект по созданию идеальных солдат, то это, мол, химеры и есть. А те, как на грех, превосходят обычного человека: Дине ничего не стоило поднять Жана вместе с креслом, что она иногда и проделывала ему на радость. Невзыскательный же обыватель цепляется за примитивное сходство, пусть даже знает, что старые наработки военных бодрые евгеники изменили до неузнаваемости еще создавая провальных иммортель... Так может, зря он так же? С другой стороны, Дина не обиделась, а это главное.

Устроившись поудобнее в соседнем кресле, Жан хорошенько обтёр синие пальцы пижамой, да и пёстрому от пятен подлокотнику досталось. Покончив с этим, Жан покосился на девушку. Та шлёпнула бумаги на стеклянный столик. Сверху лежала газета.

— О, так ты прессу любишь? — он улыбнулся. — Не зря я про газеты вспомнил.

— Читай.

Повисло молчание, какое неуместно разрывать шуткой. Жан вздохнул и послушался. Проскочив взглядом заголовок, он хохотнул.

— Опять новый закон для вас?

— Это не смешно, Жан! Прочти полностью.

Жан вздохнул еще раз и забормотал вслух.

— Угу... Так. Ага, квинтиди... Парламент Свободной Североамериканской... Написали бы ССАФ! Бумагу сэкономили бы. Ограничить некоторые из прав... Что?!

Химера неопределенно пожала плечами.

— Ладно. Извини. Но... Да как же это? Какие к черту двадцать семь лет на исследование вашей приспособленности к обществу? Босолей что, с дуба рухнул?

— Не только он, — с горечью сказала Дина. — Их там большинство. Население на лошадей, допустим, никто не ссадит, но против нас объединились.

— Ладно. О, тут про тебя пишут, — попробовал он взбодрить девушку. Не вышло. Он вздохнул уже в который раз и дочитал-таки статью до конца.

— Ужасно, — подавленно посочувствовал он, не заботясь о том, что слова звучат дежурно: Дина слишком настроена на искренность, какой бы прожженной она себя не мнила. — Он же вас свободы лишает.

— Формально — только нас с Ксанфой. Мы одни совершенно легально дееспособны — кстати, передай матери спасибо еще раз. Но ты и сам понимаешь, Босолей рад бы нас к тем же лошадям приравнять. А нынешним евгеникам в институте мы бесправными и нужны, в этом нас они защищать не станут. А Босолей даже такой поддержки гнушаться не будет. Неполноценными разумными существами уже назвал — и ничего, рейтинг не упал. Как же, двадцатисемилетнее исследование показало.

— Ну уж нет... Помрет он, пока вас к лошадкам причислит. Но каков гад! — Жан вскочил и забегал по комнате. — Строит из себя добряка, вроде помогает бедным-несчастным модификантам, а сам... Тьфу! Что ты будешь делать? — он снова сел. — Знаешь, в других странах у тебя по-прежнему будут права человека.

— Знаю. Но до них еще добраться надо. Закон пока в силу не вступил, но сам понимаешь... Не выпустят нас. Вон, закон "о регулировании срока жизнедеятельности модификантов" только по формальным причинам не прошел. Это при том, что нас институт активно защищал.

— Верховный Инженер, вас же и четырех десятков не наберется! Ой, извини... — опомнился Жан, когда химера вздрогнула и опустила голову. — И все-таки, откуда такая истерия?

— Механизм мне неясен. А так — у естественников спрашивай. Без них...

— Да все я понимаю, я так... А ты, так просто сдашься?

— Ну нет, — Дина гордо вскинулась. — Я скроюсь. И Ксанфу прихвачу. Остальных хотелось бы тоже, но это уже опасно. Не сейчас. А ты пока документы просмотри.

Жан послушно взял лист с распечатками. Прочитав его — теперь без комментариев, — он придвинул его к Дине.

— Ладно, я еще понимаю, почему ты пришла ко мне. Больше не к кому. Но, Диан, вот это тебе самой будет гораздо проще!

Химера задумчиво посмотрела на лист с синими отпечатками пальцев, будто увидела его впервые. Потом лицо её озарила догадка — Жан на секунду замер, профессионально приглядываясь, — а бумажка скользнула по стеклу обратно.

— Не проще. Послушай, ты же не думаешь, что формальные права как-то мне помогут?

Жан прикусил язык, но не растерялся.

— Верховный Инженер! Диан, я что, совсем дурак, по-твоему?! Я же пошутил!

— По-моему, это неуместно, — задумчиво пробормотала химера, не пытаясь возмутиться или подыграть. Жан только закатил глаза: Дина просто поверила, поняв лишь, что "шутка" неудачна, а что это наспех заглаженная оплошность — даже не подумала. Как-то гадко получилось.

— Ладно, — Жан покачал головой, стараясь не смотреть девушке в глаза. И тут же перешел в наступление, чтобы заглушить стыд. — Но нафига, скажи мне на милость, тебе столько оружия? Оно же для вас бесполезно.

— Как тебе сказать. Для охоты использовать можно. Если подготовиться

— Зачем столько? И боеприпасов? Хотя, если ты планируешь в лесах скрываться несколько десятков лет... И боевые газы — тебе тоже для охоты? — саркастически спросил Жан.

— Но ведь как раз их я могу использовать не для охоты!

— Ладно, — Жан уже успокоился. — Я ведь не за свой счет это должен купить? Кое-что могу, в знак дружбы, но весь список...

— Нет, конечно. Я тебе несколько миллионов переведу. Хватит.

— Несколько миллионов... И с такими-то деньгами ты не можешь решить проблему?! Да тебя самый махровый естественник за ручку заведет в дирижабль! Откуда у тебя столько?

— Скопила. Забыл, у меня интервью столько раз брали? Я что, бесплатно выступала бы? Это ты мог радоваться, когда о тебе первую статью написали, а меня... нас статус, престиж и слава как таковые не прельщают. Потом, кроме интервью другие возможности были. А потребности у меня скромные, если питания не считать. А то, что ты предложил — не выход. Извини, если что не так.

— Ладно. Лучше скажи, когда тебе это надо?

— Нониди. На этой декаде.

— Э-э-э... Ладно. Все, вроде? Кстати, кто на этот раз?

— То есть?

— Следил кто?

— Да не заметила я никого. Просто это очень важно, а слежки не может не быть, после таких новостей. Они не могут не понимать, что мы не будем пассивно ждать, пока закон вступит в силу.

— Сдала бы ты их в полицию.

— Они почти наверняка с "Пондуса", а я там, если помнишь, числюсь в штате. А будь они каким-то чудом не с "Пондуса" или не имей я к последнему отношения, что мне говорить? "Я модификант типа два, за мной следят какие-то дилетанты, раз даже я их заметила, примите меры"? Это плохо кончится. Для меня. Кстати, Жан. Будет лучше, если никто не узнает подробностей нашего разговора. Тебе-то ничего не будет, а мне могут сорвать планы.

— Ни слова больше! Я все понял и нем как могила!

Девушка улыбнулась.

— Тогда делаем так. Документы оставь себе. Можешь говорить, что у меня мания преследования, но только не сканируй их, — Жан тут же пробурчал, что в положении Дины это точно не мания преследования. — Как найдешь все товары — позвони и скажи кодовую фразу. Пусть будет...

— "Клод завёл кота", — Жан озвучил первый пришедший в голову образ. Сам Клод, верно, несказанно удивится, доведись ему подслушать. То-то у него лицо было бы презабавное! Даже жалко, что этот ворчун настолько вышколен, что подслушивать не станет хоть бы и под страхом увольнения.

Пока Жан улыбался своим мыслям, Дина, подумав, ответила:

— Годится. Потом... У тебя как с орнаментами?

Сперва Жан не понял, что от него требуется, но Дина объяснила. Она всего-то хотела, чтобы он зашифровал место, откуда и когда забирать подготовленное, рисунком на вазе, а ту ненавязчиво подарил Ксанфе.

Уголки губ разъехались сами собой. Хоть он и нашёл идею излишней, та ему чертовски понравилась. Ведь все знают, что он лоялен к модификантам. Это даже причиняло ему мелкие проблемы, но он терпел и гордился собой. Подарок не вызовет подозрений.

Правда, с Ксанфой он меньше общался, чем с Диной, но кому какое дело? Для постороннего подарок химере — просто подарок, ну может ещё повод постучать себе по лбу, а на деле ваза послужит подробным сообщением. Это было круто. Это было таинственно. И Жану сейчас не терпелось спровадить девушку, чтобы приступить к решению такой интересной задачи.

Дина ушла без особых церемоний. Провожая её до двери, Жан едва не подпрыгивал, предвкушая увлекательную суету. А пока особенную радость ему доставил придуманный лично трюк. Он сунул Дине пачку, похожую на ту, что она оставила у него — сама она до этого не додумалась, — и теперь лучился от гордости.

Когда Дина, наконец, ушла, Жан покрутил в руках одну из ваз, прикидывая, как ляжет краска.

— Вот так, господа, знайте наших! Гм... Кто же у меня понадёжней есть?

Добавлено [27.12.2011] Пролог

Свободная Североамериканская Федерация (Fédération Libre Nord-Américaine), секстиди второй декады 218-го года от Революции (5-е мая 2010-го года по дореволюционному летоисчислению)

Жан Брюне

Дина вновь обнаружила слежку. То ли просто увидела соглядатаев, достаточно неаккуратных, то ли почуяла — особым химерьим чутьём, которого, если ей верить, не существует, — но слежку заметила. Подозрения в этот раз оставила при себе, да только Жан в словах не нуждался. С чего бы ей задёргивать шторы в его доме, даже не спросив разрешения? Дина до сих пор очень предупредительно относилась к чужой территории. К тому же первую минуту химера то и дело норовила обернуться. Другой человек не разглядел бы — настолько аккуратно она вертела головой, — но Жан подмечал и куда более мелкие детали.

Впрочем, всё это были признаки скорее нервозности, чем озарения, которое неуместно вовсе. Ведь девушка уже давно высказала соображение, что за ней и другими химерами бессовестно приглядывают.

— Присаживайся уж, светская львица.

Дина, шагнув было, споткнулась и забавно нахмурила брови.

— От тебя не ожидала. Не смешно. И вообще, я по делу, — она достала из подмышки папку с бумагами.

Принимай Жан гостей, многие опознали бы в новенькой химеру как раз сейчас — сперва, конечно, по перчаткам с гладкими колпачками на пальцах, а отметив их — и по иным мелочам. Вроде тёмно-бордовых волос, даже прозванных в узких кругах "химерьими", отсутствию сколько-нибудь заметной груди и неправдоподобно быстрым движениям. Хотя были и те, кто мог обнаружить уйму странностей и не догадаться, кто перед ними, в лучшем случае приняв химеру за очень вытянувшуюся девочку-подростка.

Таких Жан с удовольствием просвещал. Он гордился знакомством с химерой и совсем не обращал внимания на тех, кто едва скрывал неприязнь и спесь, просто отваживая их.

— Эх ты. Плюнула на старания развеселить тебя, — всплеснул руками Жан. — А почему с бумагами? Слила бы мне в комп, я бы разобрался, пока ты в дороге.

— Не годится. А комп выключи, — Дина уже смелее направилась к креслу.

— М-да. Чувствую, дело худо... Э-э-э, не садись туда, я там гуашь пролил!.. Так куда ты снова вляпалась? Опять институт за вас взялся?

На это Дина только отмахнулась. Жан выключил комп, на всякий случай отрубив и кабель. Химера внимательно следила за ним.

— Камеры есть?

— Да ты не убивать ли меня пришла? — ухмыльнулся Жан.

Девушка потрясающе живо изобразила страдание. Жан немедленно замер в восхищении, скользя жадным взглядом по мельчайшим морщинкам на её лице и стараясь ничего не упустить. Обычный человек просто не в состоянии освоить такую мимику, хотя не все способны заметить разницу.

— Как ты себе это представляешь? — она вернула его на землю.

— А это был бы номер... — мечтательно протянул Жан, будто и верно всю жизнь грезил видениями убийства себя любимого. — Газетный. "Химеры убивают". Естественники обрыдались бы на радостях. А твои верные "друзья" — от горя... Камер не припас.

Дина устало вздохнула. Гм, может, стоило промолчать? Бедняжка слишком часто сталкивается с подобным отношением всерьез. Дескать, если во времена войны с Канадой милитаристы запустили рассекреченный уже проект по созданию идеальных солдат, то это, мол, химеры и есть. А те, как на грех, превосходят обычного человека: Дине ничего не стоило поднять Жана вместе с креслом, что она иногда и проделывала ему на радость. Невзыскательный же обыватель цепляется за примитивное сходство, пусть даже знает, что старые наработки военных бодрые евгеники изменили до неузнаваемости еще создавая провальных иммортель... Так может, зря он так же? С другой стороны, Дина не обиделась, а это главное.

Устроившись поудобнее в соседнем кресле, Жан хорошенько обтёр синие пальцы пижамой, да и пёстрому от пятен подлокотнику досталось. Покончив с этим, Жан покосился на девушку. Та шлёпнула бумаги на стеклянный столик. Сверху лежала газета.

— О, так ты прессу любишь? — он улыбнулся. — Не зря я про газеты вспомнил.

— Читай.

Повисло молчание, какое неуместно разрывать шуткой. Жан вздохнул и послушался. Проскочив взглядом заголовок, он хохотнул.

— Опять новый закон для вас?

— Это не смешно, Жан! Прочти полностью.

Жан вздохнул еще раз и забормотал вслух.

— Угу... Так. Ага, квинтиди... Парламент Свободной Североамериканской... Написали бы ССАФ! Бумагу сэкономили бы. Ограничить некоторые из прав... Что?!

Химера неопределенно пожала плечами.

— Ладно. Извини. Но... Да как же это? Какие к черту двадцать семь лет на исследование вашей приспособленности к обществу? Босолей что, с дуба рухнул?

— Не только он, — с горечью сказала Дина. — Их там большинство. Население на лошадей, допустим, никто не ссадит, но против нас объединились.

— Ладно. О, тут про тебя пишут, — попробовал он взбодрить девушку. Не вышло. Он вздохнул уже в который раз и дочитал-таки статью до конца.

— Ужасно, — подавленно посочувствовал он, не заботясь о том, что слова звучат дежурно: Дина слишком настроена на искренность, какой бы прожженной она себя не мнила. — Он же вас свободы лишает.

— Формально — только нас с Ксанфой. Мы одни совершенно легально дееспособны — кстати, передай матери спасибо еще раз. Но ты и сам понимаешь, Босолей рад бы нас к тем же лошадям приравнять. А нынешним евгеникам в институте мы бесправными и нужны, в этом нас они защищать не станут. А Босолей даже такой поддержки гнушаться не будет. Неполноценными разумными существами уже назвал — и ничего, рейтинг не упал. Как же, двадцатисемилетнее исследование показало.

— Ну уж нет... Помрет он, пока вас к лошадкам причислит. Но каков гад! — Жан вскочил и забегал по комнате. — Строит из себя добряка, вроде помогает бедным-несчастным модификантам, а сам... Тьфу! Что ты будешь делать? — он снова сел. — Знаешь, в других странах у тебя по-прежнему будут права человека.

— Знаю. Но до них еще добраться надо. А потом, те же САСШ вообще выдать могут. Закон пока в силу не вступил, но сам понимаешь... Не выпустят нас. Вон, закон "о регулировании срока жизнедеятельности модификантов" только по формальным причинам не прошел. Это при том, что нас институт активно защищал.

— Верховный Инженер, вас же и четырех десятков не наберется! Ой, извини... — опомнился Жан, когда химера вздрогнула и опустила голову. — И все-таки, откуда такая истерия?

— Механизм мне неясен. А так — у естественников спрашивай. Без них...

— Да все я понимаю, я так... А ты, так просто сдашься?

— Ну нет, — Дина гордо вскинулась. — Я скроюсь. И Ксанфу прихвачу. Остальных хотелось бы тоже, но это уже опасно. Не сейчас. А ты пока документы просмотри.

Жан послушно взял лист с распечатками. Прочитав его — теперь без комментариев, — он придвинул его к Дине.

— Ладно, я еще понимаю, почему ты пришла ко мне. Больше не к кому. Но, Диан, вот это тебе самой будет гораздо проще!

Химера задумчиво посмотрела на лист с синими отпечатками пальцев, будто увидела его впервые. Потом лицо её озарила догадка — Жан на секунду замер, профессионально приглядываясь, — а бумажка скользнула по стеклу обратно.

— Не проще. Послушай, ты же не думаешь, что формальные права как-то мне помогут?

Жан прикусил язык, но не растерялся.

— Верховный Инженер! Диан, я что, совсем дурак, по-твоему?! Я же пошутил!

— По-моему, это неуместно, — задумчиво пробормотала химера, не пытаясь возмутиться или подыграть. Жан только закатил глаза: Дина просто поверила, поняв лишь, что "шутка" неудачна, а что это наспех заглаженная оплошность — даже не подумала. Как-то гадко получилось.

— Ладно, — Жан покачал головой, стараясь не смотреть девушке в глаза. И тут же перешел в наступление, чтобы заглушить стыд. — Но нафига, скажи мне на милость, тебе столько оружия? Оно же для вас бесполезно.

— Как тебе сказать. Для охоты использовать можно. Если подготовиться

— Зачем столько? И боеприпасов? Хотя, если ты планируешь в лесах скрываться несколько десятков лет... И боевые газы — тебе тоже для охоты? — саркастически спросил Жан.

— Но ведь как раз их я могу использовать не для охоты!

— Ладно, — Жан уже успокоился. — Я ведь не за свой счет это должен купить? Кое-что могу, в знак дружбы, но весь список...

— Нет, конечно. Я тебе несколько миллионов переведу. Хватит.

— Несколько миллионов... И с такими-то деньгами ты не можешь решить проблему?! Да тебя самый махровый естественник за ручку заведет в дирижабль! Откуда у тебя столько?

— Скопила. Забыл, у меня интервью столько раз брали? Я что, бесплатно выступала бы? Это ты мог радоваться, когда о тебе первую статью написали, а меня... нас статус, престиж и слава как таковые не прельщают. Потом, кроме интервью другие возможности были. А потребности у меня скромные, если питания не считать. А то, что ты предложил — не выход. Извини, если что не так.

— Ладно. Лучше скажи, когда тебе это надо?

— Нониди. На этой декаде.

— Э-э-э... Ладно. Все, вроде? Кстати, кто на этот раз?

— То есть?

— Следил кто?

— Да не заметила я никого. Просто это очень важно, а слежки не может не быть, после таких новостей. Они не могут не понимать, что мы не будем пассивно ждать, пока закон вступит в силу.

— Сдала бы ты их в полицию.

— Они почти наверняка с "Пондуса", а я там, если помнишь, числюсь в штате. А будь они каким-то чудом не с "Пондуса" или не имей я к последнему отношения, что мне говорить? "Я модификант типа два, за мной следят какие-то дилетанты, раз даже я их заметила, примите меры"? Это плохо кончится. Для меня. Кстати, Жан. Будет лучше, если никто не узнает подробностей нашего разговора. Тебе-то ничего не будет, а мне могут сорвать планы.

— Ни слова больше! Я все понял и нем как могила!

Девушка улыбнулась.

— Тогда делаем так. Документы оставь себе. Можешь говорить, что у меня мания преследования, но только не сканируй их, — Жан тут же пробурчал, что в положении Дины это точно не мания преследования. — Как найдешь все товары — позвони и скажи кодовую фразу. Пусть будет...

— "Клод завёл кота", — Жан озвучил первый пришедший в голову образ. Сам Клод, верно, несказанно удивится, доведись ему подслушать. То-то у него лицо было бы презабавное! Даже жалко, что этот ворчун настолько вышколен, что подслушивать не станет хоть бы и под страхом увольнения.

Пока Жан улыбался своим мыслям, Дина, подумав, ответила:

— Годится. Потом... У тебя как с орнаментами?

Сперва Жан не понял, что от него требуется, но Дина объяснила. Она всего-то хотела, чтобы он зашифровал место, откуда и когда забирать подготовленное, рисунком на вазе, а ту ненавязчиво подарил Ксанфе.

Уголки губ разъехались сами собой. Хоть он и нашёл идею излишней, та ему чертовски понравилась. Ведь все знают, что он лоялен к модификантам. Это даже причиняло ему мелкие проблемы, но он терпел и гордился собой. Подарок не вызовет подозрений.

Правда, с Ксанфой он меньше общался, чем с Диной, но кому какое дело? Для постороннего подарок химере — просто подарок, ну может ещё повод постучать себе по лбу, а на деле ваза послужит подробным сообщением. Это было круто. Это было таинственно. И Жану сейчас не терпелось спровадить девушку, чтобы приступить к решению такой интересной задачи.

Дина ушла без особых церемоний. Провожая её до двери, Жан едва не подпрыгивал, предвкушая увлекательную суету. А пока особенную радость ему доставил придуманный лично трюк. Он сунул Дине пачку, похожую на ту, что она оставила у него — сама она до этого не додумалась, — и теперь лучился от гордости.

Когда Дина, наконец, ушла, Жан покрутил в руках одну из ваз, прикидывая, как ляжет краска.

— Вот так, господа, знайте наших! Гм... Кто же у меня понадёжней есть?

Le Courrier Politique — Политический курьер

Законопроект о модификантах типа два принят во втором чтении

КВИНТИДИ 2 декады месяца ФЛОРЕАЛЯ.

Парламент Свободной Северо-Американской Федерации, принял во втором чтении законопроект, призванный ограничить некоторые из прав модификантов типа два, а также урегулировать опеку над этими модификантами.

Законопроект предложен партией Естественного Образа Жизни. Работа над законопроектом началась, когда Институт Антропологии передал результаты исследований руководству партии. Исследования проводились в течение 27 лет — с момента появления на свет первых модификантов типа два: Леандра Эжен (лабораторное имя 1M) и Леандры Эжен (лабораторное имя 1F).

Модификантов типа два таксономически относят к виду Chimaera Rapax homiforma, а не Homo Sapiens sapiens, и, как показали исследования, они также не являются приспособленными для жизни в человеческом обществе.

На протесты некоторых политических соперников, месье Босолей, глава партии Естественного Образа Жизни ответил, что дефакто модификанты типа два уже лишены этих прав, поскольку все они так или иначе недееспособны, за исключением всего двух существ, Ксанфы Эжен (лабораторное имя 2F) и Дины Эжен (лабораторное имя 4F). Новый же закон, получив юридическую силу, фактически облегчит им жизнь, так как они получат и несколько расширенные права, с учетом их нужд.

К примеру, известно, что в рацион этих модификантов ежедневно должны быть включены животные продукты питания, а потребности в количестве пищи превосходят человеческие в несколько раз, но этого не учитывают стандарты здравоохранительных учреждений. Новый закон это исправит.

"Мы не можем просто приравнять их к животным," — подчеркнул месье Босолей. "Хотя попугаи могут говорить, а шимпанзе — общаться жестами, нельзя ставить химер в один ряд с ними. Это просто не вполне полноценные разумные существа, у которых совершенно особые нужды. Этот законопроект просто расставит все по местам. На самом деле, у нас разрабатываются и несколько непопулярных проектов, но они не касатся исключительно химер."

Также месье Босолей выразил надежду, что со временем для модификантов типа создадут специальные отделы в ряде кодексов.

"То, что химеры — человеческие модификанты, не делает их людьми," — обосновал он свое заявление. "Они далеко не на все ситуации отреагируют так, как мы. Все это надо кодифицировать. Полиция с другими службами в большинстве случаев действуют так, как если бы эти поправки существовали. Я считаю, это говорит пользу их официального принятия."

Напоминаем, всего в мире существует 36 модификантов типа два. Все они в настоящее время пребывают на территории ССАФ.

Добавлено [27.12.2011] Глава 1

Миравилль (ССАФ), нониди второй декады флореаля 218-го года от Революции, 6:47 (8-е мая 2010-го года по дореволюционному летоисчислению, 15:32 по неметрическому времени)

Ксанфа

Ксанфа знала, что горе-соглядатаи из собственной безопасности "Пондуса" таскаются за Диной по пятам круглые сутки, не особенно таясь. Еще бы не знать, этим они здорово досаждали сестрам, затрудняя подготовку к побегу из этого мира, даже о принципиальной возможности которой никто кроме химер не знает и узнать не должен. Так что приходилось прилагать множество усилий и тратить уйму времени на то, чтобы просто не дать противникам заподозрить неладное.

И тем не менее всё почти закончилось. Долгожданный побег состоится сегодня. Все заказы, все покупки, подготовленные заблаговременно через длиннейшие цепочки посредников либо через друзей и накапливавшиеся на пятом грузопочтовом складе Миравилля уже декаду, сегодня, наконец, будут готовы окончательно. Даже большинство транзакций будет проведено только сегодня. Суммы, между прочим, колоссальные. Ксанфа с Диной потратили хотя и не все свои сбережения, но близко к этому, а это пятнадцать миллионов талеров. Уже сняты лимиты в банке, расписано время платежей, и хотя основная часть денег пока на счетах, часы тикают, и через каждые несколько минут счета худеют.

Остается несколько дел. Ими займется Дина, ну а чтобы ей не пришлось стряхивать преследователей, настораживая их, она поменялась с Ксанфой. Красиво получилось. Дина подъехала на "Аллигаторе" к "Куросу", Ксанфа туда добралась на омнибусе, потом они встретились внутри у полок с мясом, а там и произошла подмена: Ксанфа отдала Дине свой коммуникатор, а та ей — свой и ушла в парикмахерскую на другой этаж — перекрасить волосы и вообще вид изменить немного. Отличный от темно-бордового цвет волос, как его называют цельные1, очень помог бы Дине сегодня. И хотя для химер такая коррекция внешности была запрещена, ни один парикмахер не обязан требовать документов. Парадокс... Никаких других манипуляций не требовалось. Ключи от машины были у обеих, волосы они специально отпускали уже долгое время, предвидя подобные перестановки — очень уж хорошо закрывают лицо в профиль, — ну а то, что живущие вместе химеры тяготеют к тому, чтобы одеваться одинаково — объективный факт. Некомфортно, когда в соседней комнате обитает нечто, на тебя не похожее.

Ксанфа никуда не торопилась, кружа по городу. Ей требовалось отвлекать хвост до вечера, потом заправиться, набрав побольше топлива, и подъехать на склад. К тому времени там будет вся купленная экипировка, которой, в наилучшем случае, пользоваться не придется. Она жизненно необходима только для ненаселенных мест или в слаборазвитом мире, куда девушки не нацеливались. Зато высокотехнологичность отдельных вещей сыграет в их пользу, как и документы, и маркировки. Как никак, иномировые артефакты. Они пригодятся для того, чтобы доказать свою нездешнесть, если это понадобится, притом не прибегая к самому убойному аргументу.

Интересно, куда же они попадут? Главный компьютер "Пондуса", в котором стараниями Дины и остающихся Амальтеи с Артемидой — хотя Артемиде бы на первом месте стоять — исполнялись программы, прячущиеся от прочих пользователей, уже несколько раз вышел на точку, где снова и снова удалось засечь мощное электромагнитное поле явно искусственного характера. Несмотря на дрейф координат, поле засекалось всегда. Чертовски удачная находка, если судить по тому, с каким воодушевлением рассказывала об этом Дина. Пусть дрейф ничтожен, касается он сразу всех осей, а даже в миллиметре по одной лишь четвертой миров хватало. Значит, источники поля были сразу во многих мирах — технически развитых. Выйди примерно в эту точку, и попадешь в цивилизованное место...

А вот в какое? И будет ли там лучше? Тут-то оставаться опасно в любом случае. Через некоторое время вступит в силу этот отвратительный закон, потом их могут вовсе превратить в абсолютно бесправных существ. И скольким естественникам мозолит глаза не столько то, что химеры пока что в правах людей, сколько то, что они вообще существуют? Амальтею сравнительно недавно пытались убить, не дожидаясь никаких законопроектов. Даже почти убили. Теперь бедняжку просто в дрожь кидает, едва только заподозрит где присутствие естественников, по улицам так и вовсе боится ходить. И ведь это ей пока что придется остаться... А полиция списывает три ножевые раны (все смертельные, если бы их нанесли цельному), и многочисленные синяки на несчастный случай.

Нет, если бы у них было достаточно денег, они с Диной выдернули бы всех химер до единой. Но мало попасть в другой мир, там надо еще и прожить. Добыть еду на тридцать шесть химер, пусть даже некоторые еще маленькие, — не так просто. А разведать ничего нельзя, из-за напряженности поля-якоря ТМ-ответчики на той стороне не будут работать. Придется лезть самим, потом строить стационарные топоэмиттеры и только тогда можно будет вернуться. Может быть только за тем, чтобы не застать никого в живых...

Почувствовав, что ее трясет и перед глазами уже рассыпается картинка, а урчание двигателя будто отдается вибрацией в теле, Ксанфа торопливо съехала на обочину и... Ничего не произошло. В который раз сосредоточившись на том, чтобы минимизировать вред от сенсоколлапса2, она вообще предотвратила его. Хотя как сказать... Просто она не дергалась. Когда тело обжигает волна адреналина, нельзя делать резких движений, если только недавно не напилась цикуты. А в автомобиле дергаться особо и некуда. Правда, нельзя и распалять себя, вот тут Ксанфа увлеклась, хотя схлопотать сенсоколлапс на одних эмоциях — сложная задача.

Тем не менее, отъехав, Ксанфа старательно не думала о том, что могло бы раздразнить ее, и сосредоточилась на окружающей обстановке. Через несколько минут ее настроение поднялось.

Кварцевое лобовое стекло — спецзаказ! — прекрасно пропускало весь видимый свет. После дождя всё ещё искрились капли на кустах и деревцах, было свежо. Сквозь открытое ветровое окно влажный воздух приносил ароматы цветущих каштанов, на которые Ксанфа никак не могла налюбоваться. Под порывами ветра еще ссыпались с раскинутых веером листьев струйки воды, и тогда пешеходы ежились, прыгая по островкам асфальта, а автомобилисты — включали стеклоочистители.

Проезжая по мосту, Ксанфа вспомнила, как недавно они с Диной, Жаном и его девушкой устроили небольшой пикник на берегу реки. Подобные социальные взаимодействия для них были редким делом, и имели место исключительно под настроение. Обычно если девушкам и приходила в голову мысль принять чье-то приглашение, то порознь: они слишком часто игнорировали любые приглашения, а принимали их на личное усмотрение. В тот раз приняли приглашение обе.

Воспоминание навеяло аппетит. Ксанфа не ела уже несколько часов, и не отказалась бы перекусить, но выходить из "Аллигатора" она не рисковала. За машиной, скорее всего, следили. Не то бы заскочила в первую попавшуюся закусочную. И взяла бы... Да хоть "дэшки"! Лишь бы покалорийнее, ну а привкус можно и потерпеть. В сущности, продукты только этого класса чистоты отличаются вкусом. Уже "цэ-два" — на вкус такие же как и "а-один". А уж тем более "а-три", которые добыли для пикника Жан с девушкой. Кстати, ребята могли бы и не тратиться, все равно их еду съели они с Диной. Им-то токсичность продуктов безразлична. Потому, кстати, они и отдали взамен половину своих запасов — абсолютно чистые овощи "Юг-прима" и немного таких же копченостей. Сами девушки не очень любили растительную пищу, да и прожить на ней не могли.

Правда, на пикнике расслабиться не получилось. Немного досаждало желание Жана пофотографировать, и чтоб сестры непременно макнули ноги в речку. Его умиляло, что они могли залезть в эту воду без вреда для себя. Вреда-то и верно нет, да только вода холодная! Дина, впрочем, безропотно послушалась первой, а может, привыкла и потому не возражала. Ей не в тягость было и попозировать с креслом в одной руке; при том, она умудрялась игнорировать факт наличия камеры, задумавшись о своем.

Но Жану надо отдать должное, он не пожалел повторить снимок на аппарате Амальтеи. И когда только успел выпросить? Все же молодец, о них подумал. Этот кустарный шедевр запечатлел все цвета, не обрезая спектр. Правда, через несколько дней Жан, рассматривая результат, как всегда ругался, что на снимках ни желтого, ни красного нет, оранжевый, мол, вместо них, однако, какая разница? Это же всё один цвет, ну а то, что различий не хватает — только его и возмущает. Зато ультрафиолет передается идеально, за что, кстати, и Амальтею, которая намучилась с хроматической аберрацией, пока смастерила пристойный объектив, и Харона, который готовит пленки и фотобумагу, все просто обожали. Только эти снимки из всех известных ей изображений адекватно передавали все видимые химерам цвета.

Хотя... Жан недавно город нарисовал, так там ультрафиолетовые тона вполне адекватно выглядят. Наверное, с Диной консультировался. Кстати, город он, вопреки традиции, не довоенным нарисовал, и не послевоенным — аккурат во время боевых действий. Сцена не батальная, скорее, просто налет. Ракеты и, как водится, свинцово-ртутные "опылители". Эти, кстати, на бреющем никогда не летали, поскольку высотники. Тут Жан начудил. Но относительно цветов довольно реалистично, хотя насчет газов небольшие сомнения есть. Они как, скорее ультрафиолетовые или ближе к зеленому, как у Жана? Вживую-то видеть не приходилось, только в записи, где спектр обрезан. Да и снимали почти полвека назад, тогда видеокамеры стоили немало, а персональные коммуникаторы весили, как добрый кирпич, и ничего, кроме разговоров не поддерживали. Вот и не создали достаточного количества записей. Оно ведь как было — тревога, люди лезли в убежища, потом шел ракетно-химический удар... На который глазели те, кто считал защитные костюм и маску достаточным аргументом. Только у многих ли, кроме военкоров, видеокамера была?

А отрава, конечно, знатная... Двадцать шесть лет назад, когда Ксанфа только появилась на свет, лишь самые неприхотливые растения могли тут выжить, да и у тех была вялая листва. Только к двухсотлетию Революции, когда ей исполнилось восемь, и создали Клеомена с Демоникой, тогдашний мэр, Лефевр, принял решение выгрести почву, где только можно, залить бетоном, обойдясь без дорогостоящей детоксикации, привезти чистый грунт и высадить молодые деревца. Так и то не все принялись...

Мысли Ксанфы прервал приближающийся рев двигателя.

1 — Химеры не различают желтый и красный, хотя и воспринимают оба. Зато они видят ультрафиолет.

Вообще же любые цвета для них бледны, и их оттенков они различают в несколько раз меньше обычного человека. Зато оттенков серого различают больше.

Читатель! Будь настороже, когда повествование ведется с точки зрения химер, это касается и их зрения как такового. Поэтому пусть тебя не удивляют краснокожие негры, пытающиеся слиться с синей травой... Шутка, вообще-то. Как трава, так и кожа человека поглощают ультрафиолет, так что, как ни крути, для химер трава — зеленая, а негры — черные:)

2 — Сенсоколлапс — вегетативная реакция химер. Выглядит как обморок, провоцируется перегрузкой мозга сенсорной информацией.

СК развивается при существенном выбросе в кровь адреналина в сочетании с сильным эмоциональным переживанием (если убрать одно из двух, СК не будет). Триггером обычно служит любой резкий рывок, при достаточном напряжении (иногда хватает одних эмоций).

При СК сигналы от рецепторов не обрабатываются правильно. Это касается и вестибулярного аппарата, и механорецепторов, поэтому сохранять равновесие и эффективно двигаться химера не может, не представляя положения своего тела в пространстве, иначе чем определив его умозрительно.

Поскольку любая попытка агрессии против человека, в том числе для самозащиты, у химер предваряется предельно сильными эмоциями (негодование, гнев), а сама агрессия требует выхода на пике этих эмоций, далее обычно неизбежно следует СК. Если не действовать хладнокровно, избежать его поможет только блокировка адреналина. Предварительный прием некоторых веществ (также благотворно влияющих на нервную систему химер вообще) ослабляет СК.

СК не может развиться одновременно с рядом других вегетативных реакций (тактильный шок, люкс шок), при измененном состоянии сознания (химера не может испытывать СК во сне, спросонья, при головокружении, после длительной голодовки (3-4 дня) или страдая от недостатка кислорода), при переживании острой боли. Паника может как спровоцировать СК, так и сделать его невозможным.

* * *

6:68 (16:02 по неметрическому времени)

Дина

Дина избегала ездить в омнибусах. Но впервые она чувствовала там настолько одуряющее чувство свободы, что забыла о дискомфорте. Хотя поначалу ей мерещилось, будто все смотрят на нее.

В целом, рецепт прост — перекрасить волосы в черный цвет, снять перчатки — только за пальцами следи, а то ненароком повредишь. Ну и позволить сведущему человеку сделать тебе прическу и намазать под глаза зеленовато-ультрафиолетовую дрянь3, от которой зудит кожа и кажется, будто на ярко сверкающие веки пялятся все кому не лень. А еще с помощью поролоновых вставок создать иллюзию наличия разнообразных округлостей, которых ни у одной нормальной химеры нет. Но это самостоятельно.

Результат: хотя на свои двадцать четыре всё равно не выглядишь, но лет девятнадцать тебе дадут. Если верить окружающим. А как им не верить, когда никто не отдавливает тебе ноги, не старается толкнуть на выходе, и наоборот, ни у кого не дрожит голос, если срочно нужно что-то спросить или попросить о чем-то?

Но и недостатки нашлись.

У Дины без того был вид непривычно здоровый для обычной гражданки ССАФ, а она еще и изменила свой вид на более зрелый, и как химеру себя скрыла. Энтузиастов-химерологов, знающих всех химер в лицо, не так много, а естественников издалека видно. Все остальные или не узнАют, или максимум подумают, что где-то видели. Ярких эпизодов, из-за которых ее могли запомнить, нет. Ну, разве что выигрыш в казино. Тогда они с Ксанфой в разных городах одновременно пришли в казино, а потом ушли с кучей денег. И на следующий день проснулись в черных списках всех казино планеты. Даже в республике Чад. Хотя уж туда-то вроде бы никогда не собирались. Пожалуй, им тогда все население ССАФ рукоплескало. Кроме естественников и владельцев казино. Но запомнить их по этому эпизоду мог бы только заядлый игрок, а что такому делать в омнибусе?

В общем, химеру в ней не видели, ее лично не узнавали, а вид у нее мало того что здоровый, так еще и зрелый. К тому же, насколько Дина знала, их создатели руководствовались эстетическим аспектом в том числе, и хотя сама она отличать красивые лица от некрасивых не умела, то, что ей сразу стали уделять внимание молодые и не слишком мужчины, говорило само за себя.

Это было не очень приятно. Они пытались выведать у нее какие-то дикие вещи, будто хотели перегрузить ей мозг. Впрочем, Дина знала, как интерпретировать такую бессмыслицу, и, конечно, ее тешило, что маскировка настолько хороша, но само по себе внимание ее не ободряло. Оно не могло вызвать никаких других эмоций, кроме раздражения. Смотреть — смотрите, это ваше дело, но заговаривать-то зачем? Однако Дина умела терпеть. Про себя она решила, что лучшая тактика — молчание и последовательно придерживалась ее. Мало-помалу, от нее отстали.

Погрузившись в раздумья, она начала перебирать ошибки, сделанные за последний год.

Драка, в которой она не участвовала, но которую полезла разнимать, показала ущербность подобных побуждений. Зачем было вмешиваться? Шла бы себе по улице, так ведь нет, не понравилось, как представители одного вида ведут себя словно при недостатке ресурсов. А сенсоколлапс тут же свалил ее на землю. Мало того, что это и так состояние неприятное, так ее потом и в зачинщики записали.

В другом мире таких ситуаций может быть больше, при том, что неизвестно, как там принимают подобные вмешательства. Поэтому просто так вмешиваться нельзя даже с оглядкой, даже выпив цикуты или с ингибиторами адреналина под рукой.

Но это мелочь.

А вот событие четырехмесячной давности — гораздо хуже простой ошибки. Потому что были жертвы. Химеры. Чувство необратимой потери смешивается с пониманием того, что это следствие самоуверенности. Дина сама могла погибнуть.

А могла ли она избежать трагедии? Могла. То, что вызвано беспечностью, вообще легко предотвратить. Например, она могла бы взять респиратор. Переместить материю из другого мира сразу в контейнер. Да мало ли что еще.

Но она верила в свой иммунитет и совершенно не озаботилась мерами предосторожности. Выхватила из другого мира кусочек гниющего мяса с короткой шерстью на нем. Чего-то в этом роде и следовало ожидать когда-нибудь. Что в этом могло быть опасного?

А вот могло.

Конечно, потом она поступила разумно, избавившись от такого приметного "подарка". Дина всё-таки не в святая святых "Пондуса" находилась — там она не рисковала экспериментировать, максимум задавала настройки, — а в своей лабораторишке, где шастают все кому не лень. От лаборатории одно название, кроме компьютера и фрусти-конструктора4, занимавшего четверть комнаты, визитёр ничего ненароком не заденет. Может, конечно, опрокинуть катушки, трубки с откачанным воздухом и прочий бросовой материал, но ничто из этого комплекс слона в посудной лавке ни у кого не будило. Так что застать ее могли запросто.

Зато дальнейшее поведение оказалось еще более беспечным, чем изначально, но поняла она это только потом.

Она не вымыла руки, не пыталась меньше общаться с остальными, не пыталась хоть что-то предпринять, когда голова потяжелела. Ни жар, ни ломота в висках, которые начались ночью, не заставили ее одуматься.Она-то сообразила, что с телом что-то не так, но прежде Дина не сталкивалась с болезнями, и причины не поняла, списав все на незамеченное отравление. А при нем ничего особенно делать не надо, даже если фремдреактанты нейтрализовать токсин не могут — время терпит.

Теперь-то она знает, что такое недомогание. Однако из-за тогдашней наивности и неопытности, она ничего не поняла и на следующий день вышла на работу. Где уже все, с кем она виделась накануне, тоже бродили будто пришибленные. И у цельных был нездоровый вид.

Дальнейшее поведение скорректировала с учетом нового фактора. Ушла домой, ни с кем не контактировала, кроме уже зараженной Ксанфы. Похожее решение принял каждый из модификантов. Они не дожидались официального решения — что для них чьи-то указания, а тем более их отсутствие? Хотя помогло это мало. Заболели все поголовно, в течение одного-двух дней.

Странно, конечно. Дина не могла всех химер заразить, не так часто виделись те, кто не жил в одной квартире. Из-за чего и по цепочке болезнь не могла быстро распространиться. Заболеть должен был примерно десяток химер. А заболело в четыре раза больше. Удивительно, и все-таки случилось именно так..

Потом Дина болела. Ксанфа тоже. В носу текло, они даже кашляли. Температура иногда поднималась на пять градусов выше нормы — вот когда пригодился медицинский термометр с пятидесятиградусной шкалой. Аппетита не было. А ведь не есть хотя бы неделю — верная смерть. Истощение развивается еще раньше. Приходилось дважды в день заставлять себя глотать подтаявшую сырую курятину — с жареной или вареной воротило.

До того, едва стало известно о болезни, институт предлагал помощь. Наверное, правильно отказались. Хотя им обещали хороший уход, который не помешал бы, а об обременительных контрактах, вроде того, которым на пару лет связали Амальтею после ее ранения, даже речи не вели. Еще бы, евгеникам ведь самим важно знать, что же химеры обрели или потеряли, раз, наделенные совершенным иммунитетом, падают, тогда как цельным лишь недомогается. Кстати, опекуны обоих первенцев — Леандра и Леандры — и некоторых других приняли то же решение. Это правильно. Институт Антропологии совсем не тот, что был раньше. Жалко только, что остальных химер никто не спрашивал. Особенно младших, опекаемых государством.

Конечно, стерильнее спецпалат только полупроводниковые производства. Но все четыре жертвы: Атанас, Дафна, Геба и Леэна — все они были на лечении в институте. Кому такое лечение надо? Это если их лечили.

Итог? Ценный опыт. Но — четыре жертвы. Не стоит опыт этого. Никак. До того, что иммунитет может спасовать перед особо хитрым микроорганизмом, можно и умом дойти.

Омнибус тряхнуло и Дина опомнилась. Они проехали через закатанную в асфальт трубу на проспекте Дантона. Скоро выходить. А воспоминания теперь бессмысленны, они не привнесут в рассуждения нового. В новом мире все будет по-другому, и до момента перехода туда осталось меньше четырех часов.

Через минуту зашипела дверь, и Дина вышла из омнибуса, не заметив, как за ней, не особенно скрываясь, последовал молодой человек.

3 — Это были тени с защитой от ультрафиолета на основе отражения его родимого. Если вспомнить, что кожа, наоборот, поглощает ультрафиолет, то для воспринимающего эту часть спектра существа, зрелище подобной раскраски — поистине незабываемое.

4 — фрусти — приставка, 10-9

* * *

6:57 ( по неметрическому времени)

Ксанфа

Раздавшийся сзади рев двигателя едва не заставил Ксанфу выпустить руль. Она мгновенно обернулась и увидела стремящийся к ней серый автомобиль.

Она добавила скорости, даже не отдав себе отчета в том, почему удирает. Хотя за ней действительно гнались: преследователи не отстали после двух поворотов. "Аллигатор" оказался мощнее их машины, зато — и это оказалось недочётом — Ксанфа слишком медленно сворачивала. Смогла бы быстро, пчувствуй она себя спокойнее, претендуй на ее внимание меньше объектов или повисни она на хвосте у лихача, но ничего подобного не было.

Попетляв по городу минут десять, Ксанфа вылетела на шоссе, чудом не продырявив неповоротливую фуру. Проезжавший "Гекс" послужил ориентиром, и "Аллигатор" удалось выровнять до того, как он столкнулся с соседями. Ксанфа заметалась среди роя автомобилей, каждый из которых приковывал ее внимание хотя бы на мгновение. Она потеряла преследователей.

Снова серый автомобиль проявился в зеркале только вплотную к "Аллигатору". Ещё чуть ближе — и отличить Ксанфу от Дины не составит труда. Сама она опознала марку машины — "Камею", мимоходом удивившись тому, что в этой тихоходке ее смогли нагнать.

К счастью, далеко впереди, над дорогой сверкнул на солнце желтый указатель. Съезд. Шанс оторваться.

Ксанфа вклинилась в крайнюю левую полосу. "Камея" прилежно повторила манёвр. Знак съезда рос, приближаясь. Едва "Ломе" перед Ксанфой ушел вперед, она разогнала "Аллигатор", осторожно сворачивая, но через мгновение спешно дёрнула руль обратно, чуть не зацепив ограждение.

Неудача. Или, может, везение. Пусть там жалких несколько градов, перед таким поворотом надо выжать тормоз, не газ. И почему эта дурацкая ограда так притягивает внимание? Зачем она такая контрастная?

Как бы там ни было, приходится тормозить: впереди маячит всё тот же "Ломе", а справа машины идут одна за другой. "Камея" же проявила больше назойливости. Химерья реакция с такими посредниками, как машина и зеркало, да при нервном напряжении бесполезна: легко просчитав маневры, преследователи втиснулись между корпусом и оградой, отставая лишь чуть. Жаль, что они ничем не рискуют. Но, чёрт, что делать? Лицо закрыть, пока не поздно? Объехать их на следующем спуске? Для этого надо разогнаться, вот только тогда не свернуть: тормозить следует заранее, не в повороте. На скорости же при свете дня войти в поворот не получится. Вперёд тоже не пробьешься, в сторону уйти вовсе нереально.

На втором съезде Ксанфа всё же пробует свернуть, по правилам. "Камея" блокирует дорогу — "Аллигатор" едва не выбрасывает поперёк движения, даром что он тяжелее. Судя по толчкам, две-три вмятины машине досталось.

Приближался последний отросток шоссе. Еще двадцать минут — одна только дорога. За это время, учитывая назойливость "Камеи", Ксанфу попросту остановят. Похоже, единственный выход — свернуть, не сбавляя ход. Конечно, на скорости под триста восемьдесят километров в час5 шанс влететь в ограждение куда выше, чем шанс разминуться с ним. Что ж, и он предпочтительней разоблаченной подмены. Это даст время Дине. Потом, она, Ксанфа, может и пережить столкновение. Сможет пережить — сможет и удрать. Только бы не запутаться в подушках безопасности. Не переживет — что же... Зато, может, тело не сразу опознают. Другого выхода нет.

Ксанфа совсем уж перестала обращать внимание на машину впереди, как та вдруг из помехи превратилась в надёжного поводыря. Водитель, наверняка перепуганный творимым позади безобразием, решил убраться с шоссе. Умница! Ксанфа готова вывалить шофёру все ласковые слова, какие только выучила в свое время.

Сложно ли сосредоточиться, на вполне конкретном объекте, не на абстрактной дороге? Только не для Ксанфы. В подсознании забился импульс: "Добыча", — волнение ушло. Руки рванули руль разгоняемой машины. Не отлипая от "Ломе", "Аллигатор" с заносом свернул, почти чиркнув по "Камее".

Скрежещущий удар по касательной в бетонную стенку, медленно взбухают подушки и закрывают обзор. Рикошет, еще удар. Долгое-долгое ожидание и слабый толчок. Не теряя ни доли секунды, Ксанфа разорвала подушку перед собой. Правда, для этого пришлось надкусить ее. К этому времени скорость упала, и девушка, не оглядываясь, вдавила педаль газа в пол, чтобы уйти дальше.

Через несколько минут она отдышалась. Преследователи не смогут развернуться на шоссе, а пока они доберутся до разворота, пройдет время. Но подобного раньше не было, и Ксанфу тревожило, чем вызвано такое поведение тихих обычно преследователей.

Первая ее мысль: соглядатаи подозревают, что с водителем неладно. Это был хороший вариант, тут все просто — не дать их подозрениям подтвердиться, что и сделано. Вторая мысль: не та слежка. Например, естественники, чем чёрт не шутит. напали же они однажды на Амальтею. И тогда ей, Ксанфе, тем более следовало гнать подальше, если жизнь дорога. Третья: третья сила, что совсем нехорошо. Институт? Другая правительственная организация? А почему они законопослушихных граждан преследуют таким странным образом? На захват безопасники и полиция обычно выделяют больше сил.

Ксанфа подумала, что Дина прежде всего спросила бы "зачем?". Такой стиль мышления был по душе и Ксанфе. Тут нашлось больше вариантов. Идентифицировать, убить, захватить, спровоцировать, привести, увести — всего шесть версий. Останавливаться на них подробно было незачем, но стало ясно, что при первых трёх вариантах Ксанфу нужно остановить, при вторых — как раз не нужно. Две возможные стратегии неизвестного противника. Только взаимоисключающие, и это плохо. Точнее, плохо, что неизвестны намерения врага, и сам он неизвестен.

Лесная дорога, достаточно прямая для комфортной езды, пусть и огибавшая холмы, открыла очередной поворот. Ксанфа вошла в него на свой лад, сильно сбросив скорость, хотя на пустой дороге и могла бы двигаться быстрее. Только поэтому она не влетела в засаду.

Путь перекрыли. Не мобильным шлагбаумом, не "ежами", как это обычно делается полицией — просто оставили на дороге пару машин, поперёк обеих полос. Объехать нельзя, на то и расчёт. Ни объехать, ни даже протаранить: в машинах-то явно сидели люди. Переться буром, зная это — поймать сенсоколлапс.

С дороги тоже не убраться. За обочинами, на которых к тому же ещё два притаившихся автомобиля готовились запереть мышеловку, — глубокие кюветы, съехать в которые можно, выехать — нет. Всей мощности "Аллигатора" не хватит на то, чтобы мгновенно выкарабкаться обратно. И хотя он сможет проехать вдоль канавы, мудрёное ли дело задержать его там?

Эх, если б только река подвернулась... Можно было бы спрыгнуть с дороги, плюхнуться в воду. Но эти ведь не дураки. Речка-то есть, впереди, за четырьмя машинами.

Чего же им надо? "Аллигатор"? Сложно сказать, зависит от их знаний. Дину, скорее всего. А если её, Ксанфу, то они знают, что это она и есть, или подозревают.

Стоп, это мысленный мусор. Это ведь неважно! Что Дина всегда главным называла? Последствия. Промедлить — получат всё. И тогда они сорвут их планы окончательно. Вернуться — ситуация изменится, не факт, что в лучшую сторону. Вроде бы там только один автомобиль, правда, и того хватит. Уйти пешком... Лучше всего. Хотя скверно, в общем-то. В их с Диной планах "Аллигатор" занимал важное место: с прилаженным парашютом не даст разбиться, будучи амфибией — не даст утонуть. На него погрузили бы припасы, в нём рассчитывали ездить и плавать. С внедорожником хватало возни. Чего только стоило поменять стекла на пропускающие ультрафиолет... Так что нежелательно оставлять "Аллигатор" теперь, тем более, что он — козырь в борьбе с первыми неожиданностями. Конечно, любой тарантас сгодится, только и надо, что парашют навесить на всякий случай... Но это ничем не поможет, если они над океаном окажутся, или посреди озера, поэтому "Аллигатор" бросать нельзя. Вот только лишь такой вариант и оставался.

Ксанфа развернулась, как могла, благо скорость позволяла, и, проехав с максимальным ускорением секунд шесть, отключила зажигание, освобождаясь заодно от ремней. Соскользнула в кювет накатом и заблокировала ручной тормоз, совсем не желая облегчать жизнь противнику. Схватив ключи, ранец с изготовленными Диной топомодификаторами и маскировочный халат, выскочила наружу.

Рёв пары двигателей раздавался совсем рядом. Она успела вовремя.

Когда захлопали дверцы, за спиной, среди густеющих деревьев, таяло шоссе. Скоро там завозятся эксперты или еще кто... Что ж, пусть поищут. Пусть найдут собак с крепкими нервами, что не подожмут хвосты, обнюхав след. И Ксанфа, и Дина имели возможность убедиться, как реагирует на них это племя, и кроме приёмных родителей с ними никого не было, в институте же внимание уделяли изучению получившихся физиологии, инстинктов и психологическим экспериментам, не наблюдению столкновений химер с дикой и одомашненной фауной. Что ж, нынче многих ждёт удивительное открытие.

Не успела Ксанфа всласть позлорадствовать, как вдруг ей сжали предплечье, а потерявшая чувствительность из-за растёкшейся боли левая нога перестала служить опорой.

Напавший хотел, чтобы Ксанфа рухнула на бок, но за счет превосходства в скорости и реакции она извернулась, упав на колени. Это была очень уязвимая позиция, и девушка поторопилась хотя бы присесть, одним прыжком. Не то чтобы это у нее не получилось, но она чуть не опрокинулась, попав пятками на ботинки человека, что ее держал.

К счастью для нее, испугаться или разозлиться не успела. Подняв голову, она рванулась вперед и сторону, выскользнув из цепких рук.

Прыжок на дерево, с него на соседнее, повыше, и еще несколько раз. Вот внизу мелькнул бурелом. Проскочив над ним, Ксанфа опустилась и, не разбирая дороги, побежала сломя голову, минуя стволы деревьев в последний миг, а то и наталкиваясь на них.

Когда в боку закололо, она приблизилась к речке, заодно изрядно удалившись от дорог, если судить по плачевному состоянию растительности.

Никаких иллюзий у нее не было, она понимала, что теперь-то в покое ее не оставят. Возможно, попробуют выследить с воздуха, а с ее температурой тела даже поганенький тепловизор не даст перепутать ее с цельными. Следовало бы предупредить Дину, только в спешке Ксанфа забыла ее коммуникатор в машине. Так она могла бы связаться с ней, и плевать, что сигнал смогут запеленговать.

Топомодификаторы же она еще не потеряла, и это было хорошо. Только пересечь реку с ними... Не такое у них исполнение, чтобы им это не повредило. Если же швырнуть их на другой берег, — что ей по силам, — то они просто разобьются. Это ведь почти то же, что ударить по ним. Не найдя подходящего решения, Ксанфа, отдышавшись, рванула вдоль берега, вверх по течению. Правда, так она, в конце концов, упрется в мост, и надо помнить, что там могут быть преследователи. Хотя проблемы надо решать по мере их возникновения.

Через пять минут бега, Ксанфа, зацепившись носком ботинка о какую-то высохшую лозу, грохнулась и проехала по земле на животе. Как некогда Ньютону, если верить известной байке, физическое воздействие подарило ей идею.

Быстро скинув ранец с ТМ, Ксанфа сняла с себя пояс и привязала его к лямкам. Потом рванула лозу, прикрепив к ранцу и ее. Немного поискав, она наткнулась на подходящие ветки и продела их сквозь застежки. Все было готово.

Пробежав по берегу еще немного, она увидела на той стороне, метрах в двуста, подходящее дерево. Раскрутив ранец, она метнула его в крону. Долгий-долгий полет, и вот он зацепился за ветки, немного проскользил вниз и, наконец, застрял.

Очередь была за самой Ксанфой. Она глубоко вдохнула, чтобы довести плавучесть хотя бы до нулевой. Куртка затрещала под напором ребер и вместе со свитером выскользнула из-за брюк. Ксанфа оттолкнулась от берега как можно сильнее и, пролетев вперед несколько метров, ушла в воду, с тем, чтобы секунд через тридцать, когда закончится дыхание, всплыть уже на той стороне или даже выйти на берег.

5 — Упомянутые 380 км/ч не тождественны нашим, так как час в этом мире дольше нашего в 2,4 раза. Минута дольше нашей в 1,44 раза, а секунда короче и составляет 0,864 нашей. Отсюда и другие расхождения. Падение с двадцатишестиметровой высоты длится 2,3 нашей или 2,67 местной секунды. Этот промежуток времени примерно в 37,5 раз короче местной минуты, но всего в двадцать шесть раз короче нашей.

* * *

8:34 (20:01 по неметрическому времени)

Дина

Дина сидела в кафе "У Селесты".

Ровно тридцать минут назад она дожидалась своей очереди у гроссиста, когда коммуникатор Ксанфы вдруг пискнул, отметив новое сообщение. Еще тогда Дине стало вдруг жарко, хотя она не знала, откуда пришло сообщение. Автором мог быть, скажем, поклонник Ксанфы... Дико, учитывая генетическую несовместимость цельных и химер, фармакологическое половое созревание последних и, как следствие, незрелый в норме внешний вид, но какая причуда не стукнет в голову нездоровому человеку? С Диной такие неприятности, отнимающие время на недоумённое выслушивание вдохновенных речей, случались уже четырежды. Ещё вариант — ошибка. Рассеянных полно. Мог это быть и рекламный текст. Дине за последний год уже сто семьдесят два таких пришло. Это могла быть также угроза от естественников. Тоже обычное дело.

Но сообщение отправил банк. И дело не в очередной запланированной безналичной транзакции, уведомления о тех отключены. А вот сестры договорились связаться, если что пойдёт не так, именно посредством банка — чтобы запутать извлечение информации. Просто сняв со своего счета оговоренную сумму. Так что если даже сообщение получила не одна Дина, неизвестным аналитикам можно только посочувствовать. Ну снят с карточного счёта некоей Ксанфы Эжен один талер и семьдесят восемь су. Что тут особенного? Это если Ксанфу вообще проверяют, она-то к "Пондусу" отношения не имеет.

А для Дины, само собой, особенное налицо. Первая цифра означала слежку. Семёрка — угроза разоблачения. И восьмёрка в конце — пришлось покинуть машину.

Не самые приятные новости. То, что утрачен "Аллигатор", машина, в чем-то уже родная Дине, само по себе плохо. А если машину вскроют, плюнув на все законы? Найдут хоть один ТМ? Поймут ли сразу, что он из себя представляет — неважно. Важно, если поймут, что он связан с "Пондусом". После чего легко заподозрить, что установка за последний год иногда использовалась нестандартно. Для этого не нужна даже помощь других химер, которые всё равно ничего не скажут, солидарные с Диной и осведомлённые о её опытах, достаточно сопоставить пики расхода энергии с необычными данными регистраторов, вроде скачков давления, температуры и влажности воздуха. Или опросить уборщиц. А пресечь перемещение, пусть и не разобравшись что к чему, сможет кто угодно. Без топоэмиттеров никакие ТМ не сработают, а их роль должна сыграть главная гравиустановка. Достаточо ее обесточить, как все планы пойдут прахом.

Но гадания, что будет дальше, не имели смысла. Что случилось — то случилось, не изменить, а других данных не получишь, поведение не скорректируешь. Корректировать планы надо, располагая тем что есть.

Дина взглянула на номер банкомата. Они с Ксанфой помнили наизусть все их номера в этом городе. Мир для них во многом состоял из вот таких деталей. Поэтому сопоставить номер и кафе, в которое придет Ксанфа, оказалось секундным делом.

Добралась Дина быстро, если учесть, что ей пришлось ехать на другой конец города. Но идея встречи в кафе оказалась не лучшей: Дина уделила восприятию собственного поведения людьми гораздо меньше внимания, чем деталям внешности, и, как сейчас поняла, зря. Одно дело трястись в транспорте, другое — сидеть смирно.

Впрочем, дважды к ней пытались подсесть, но, наверное, реагировала она неправильно. Точнее, абсолютно игнорировала надоедал, а те отходили, пожалуй, довольно озадаченные. И все окружающие смотрели на нее, очевидно, что-то подозревая.

Да, она не надела перчаток, но люди, конечно, невольно присматривались, как она, задумавшись, словно пытается снять ногтями стружку с пластикового столика. Ее накрасили — пожалуй, впервые с тех пор, как на утреннике в одном из европейских городов измазали лицо сажей, вырядив какой-то славянской нечистью, — но не сделали слишком похожей на обычную девушку. Потому что реагирует она как-то не так.

Свалить бы ошибку на химерью натуру, но пренебрежение человеческим фактором присуще ей самой. Та же малышка Пирра — настоящий живчик — очень хорошо разбирается в людях. И общение любит, которое, видимо, как раз служит причиной её компетентности. А Пирра ведь — тоже химера. Пусть и десятилетняя, ничего это не значит. Была ли Дина компетентна в этой сфере в десять? Нет. В десять она, на пару с двенадцатилетней Ксанфой, придумала как добыть денег на путешествие в Старый Свет. План требовал участия приёмных родителей (хотя приемные — это когда сами выбирают, а не получают под расписку и с обязательством вернуть по первому письменному требованию), но те почему-то оставались глухи к выкладкам, несмотря на их совершенную логичность, отсутствие риска, законность и лёгкость исполнения. Да и в Европу им не очень-то хотелось. С каким трудом химерочки доказали свою правоту, которую и доказывать-то не надо бы. А потом еле уломали на само путешествие, суля все подряд. Те, кстати, клюнули на материальную выгоду. Дёргать за ниточки людей — для обеих слишком сложно. А Пирра умудрялась заразить людей своим настроением. Ей не нужно доказывать, она умеет убеждать.

Впрочем, как бы не напрягало легкое внимание, оно уже не опасно. Потом, раздражение, возможно, — просто следствие мерцающего света, а практика в омнибусе доказала, что химеру в ней не видят.

Запах горячего кофе — не хлебнуть бы, задумавшись — смешался с уличным вечерним холодом, остудившим бок, и ароматом мокрого асфальта. Дина обернулась на звук открывающейся двери и встретилась глазами с Ксанфой. Та прохромала к столику. Выглядела она нехорошо. Хотя дождь прошел еще днем, вся ее одежда была покрыта мокрыми ржавыми пятнами.

— Ну и вид у тебя, Дина.

— Это ты меня при нормальном свете не видела, — прошептала та на латыни. — И твой не лучше. Ты об ушах лишних помнишь? Ладно, пошли, расскажешь.

Она встала.

— Дина... — замялась Ксанфа. И продолжила, послушно мешая древнегреческий, немецкий, русский и латынь. — Мне холодно. И мокро. Давай тут посидим, я отогреюсь.

Дина не стала возражать. Они уже встретились, и спешить некуда. Склад закроется только через шестьдесят минут. А они всегда успеют нанять такси.

И Дина села обратно, протянув Ксанфе свою чашку.

— Кофе? Как же так...

— Ты пей. Тебе сейчас нужно что-то мощное.

— Хорошо, — она глотнула и закашлялась. — Меня пытались поймать. Они точно не знают?

— А тебя видели в лицо?

— Видели. Может, и не узнали. Только точно не узнали во мне тебя. Это даже наиболее вероятно, иначе я вряд ли бы вырвалась.

Плохо. Впрочем, теперь это мало что значит. В чем именно дело, они не могут знать.

— Так тебя схватили?

— Угу, — Ксанфа сморщилась, потерев руку. — Машину я потеряла. За мной гнались, и я на Гран-Пом съехала, прямо в засаду. Они рассчитывали на среднюю скорость, только я ещё медленнее. Конечно, я в лес, — Ксанфа скинула с плеч ранец. — Там меня и сцапали.

— А ты тут.

— Ну, сперва сцапали. Потом рванулась... Разве один цельный меня удержит? И удрала, полным ходом. Речку переплыть пришлось. ТМ не макала, не думай. И как до города добралась, сняла деньги.

Сказав это, Ксанфа подержала чашку в руках, старательно отогревая пальцы сквозь перчатку.

— Молодец. Но тебя не беспокоит, откуда там засада? Ты же могла где угодно съехать.

— То-то и оно. В Гран-Пом они уже были. Заранее подготовили людей в разных городках. "Аллигатор" может быть ещё на месте, вот только...

— Хотела сунуться?

Кивок.

— А может и имеет смысл. Но там же охрану выставят? — размышляла вслух Дина. Машины ей было жаль.

— Охрана что. Харон нам AIN достал.

— Но он еще на складе. Как и всё остальное.

— Да, только хуже то, что мы не знаем, с кем дело имеем.

Больше вопросов у Дины не было. Она решила дать сестре отогреться. Та почти допила кофе, и теперь сунула руки под мышки, пытаясь унять озноб. Это движение не осталось незамеченным.

— Смотри — химера! — вдруг послышался громкий мужской голос в глубине кафе. Дина не стала оборачиваться, только дотронулась до Ксанфы. Та вздрогнула и подняла голову.

— Да ну, с чего ты взял? — ответил девичий голосок.

— По перчаткам, дорогая. Люди таких не носят... Эй, ты там когти прячешь, химера? — хихикнул он.

Дина поморщилась, непроизвольно поджав пальцы. Ксанфа вздохнула. Когтей у них отродясь не было, зато с пальцами они часто обращались небрежно, иногда срывая ногти, а это больно. Так что химеры редко пренебрегали защитой.

Никто больше не сказал ни слова, а атмосфера заметно остыла, будто стекло витрины куда-то исчезло, и вечерний воздух свободно проник внутрь. На соседних столиках спешно допивали содержимое стаканов и чашек, а допив, второпях уходили. Были и те, кто продолжал сидеть как ни в чём не бывало, но таких оказалось меньше. Впрочем, новые посетители продолжали заходить, а из них никто не обращал внимания на двух девушек.

— Итак, что решаем? — подала голос Ксанфа.

— Новый "Аллигатор" не достать. А то, что достать успеем — не пойдет. Да и не получиться быстро купить. Придется налегке.

— Как же наш "скелет"?

— Он один. Слушай, ты чего, серьезно? Мы ведь его для обмена с местными брали. Нет, я согласна, устаешь в нем меньше. Но мы сами вдвоем на руках пару тонн утянем.

— Ты что? Я через десять метров сдохну, если ты и выдержишь. Лучше меньше, но чаще. Ну а вообще, я просто предлагаю самое хрупкое навесить на него. Конструкция тонн пять-шесть выдержит, только мобильные узлы застопорить нужно.

— Тогда другое дело, — рассеянно сказала Дина, прислушиваясь. Тишина казалась неестественной, хотя на дальних столиках беседовали вполне оживлённо. — А хорошо бы всех забрать. Если такое творится сейчас, то что же будет через год... Нечестно бросить остальных на произвол судьбы.

— Мы же вернемся.

— Мы собираемся вернуться. А это не одно и то же. И будут ли они в порядке через несколько лет?

Дина хотела ещё что-то сказать, но её прервали.

— Эй, ты!

* * *

8:50 (20:24 по неметрическому времени)

— Этот, наверно, членские взносы платит, — пробормотала Ксанфа, увидев юношу, встающего из-за деревянного столика, каких в кафе поставили четыре. Сквозь каждый росла чахлая пальма.

Она совершенно верно опознала в нем естественника, но промахнулась насчет членских взносов. Впрочем, ей было простительно. На парне сидела грубо сшитая льняная рубашка, выпущенная поверх шерстяных штанов, заляпанных снизу грязью. Цвета мокасин не было видно, но наверняка они не были окрашены.

Главное же, лицо у парня выглядело необычайно нездоровым: бледное, со впалыми щеками и зелеными кругами под глазами. Нечасто встречаются настолько тяжелые случаи. И хотя так мог бы выглядеть каждый третий, люди все же предпочитают лечиться, если только приемлют лечение как таковое и имеют деньги на него. А льняная кустарщина стоит очень дорого. Так что весь вид этого человека буквально кричал о его воззрениях. Компанию юноше составляли такие же субчики, разве что постарше и одетые получше. Вот они, оставшихеся на местах, действительно состояли в партии Естественного Образа Жизни. Партии довольно оригинальной и распространившей некоторые свои взгляды даже дальше своих рядов.

Почва, в общем-то, была благодатной. Спустя четверть века после капитуляции Канады людям обеих стран грозило вырождение. Министерство детоксикации и поствоенной реабилитации населения фиксировало наследственные болезни и летальные мутации во множестве. И даже спустя полвека массы безусловно считают полномасштабную химическую войну злом. В конце концов, евгеникам и вручали-то огромные средства только потому, что опасались за самое выживание граждан.

Но естественники пошли дальше, ополчившись на прогресс в целом и призывая довольствоваться минимумом технологий, развивая лишь оборонные и самые необходимые для жизни. Они даже календарь свой завели, точнее воспользовались древним летоисчислением, по которому шел не двести восемнадцатый, а две тысячи десятый год. К ним долго относились как к шутам, пока новый руководитель вдруг не завоевал поддержку широкой общественности. Возможно тем, что всунул в свою программу выделение незараженных участков земли всем желающим, взамен выполнения лишь некоторых условий.

Химер естественники ненавидели. Они никогда не относились к ним как к людям, видя в них врагов своей идеологии. Прежде всего естественники не терпели вовсе не химическое оружие, как можно подумать, а биотехнологии, детьми которых и были химеры. Самый факт их жизни признавали богопротивным и бесчеловечным.

Возможно, если бы жизненный срок химер был ограничен, к ним относились бы снисходительнее, но как раз этого не было. Суперрепликация ДНК не оставляет шансов не только внешним неблагоприятным факторам, но и старению. А ведь естественники клеймили и саботировали любые работы по радикальному продлению жизни, аргументируя это тем, что люди должны умирать. Так что существа, которые не нуждаются в этих изысканиях лишь потому, что целиком являются следствием похожих, раздражали их безмерно.

И вот один из таких субъектов, сейчас приближался к Ксанфе. Дину он не узнал.

Этот юноша долго собирал волю в кулак, прежде чем начать конфликт. А не начать его было нельзя, партийные друзья первыми заметили зашедшую в кафе химеру и теперь подначивали его. Но он боялся химер, оттого ненавидя их еще больше. Он знал, что любая химера постарше способна буквально порвать его на куски. Руки отдельно, ноги отдельно. А Ксанфа была одной из самых первых.

Он знал и то, что химеры не нападают ни на кого. Но почему, и чем для них заканчивается попытка напасть, разозлившись, или даже просто лютая ярость или негодование, он тогда еще не знал.

Несомненно, заметив его колебания, к ребятам подсел немолодой уже коренной житель этих земель, — если судить по его виду, — и ребята уважительно освободили ему место.

— Видите химеру вон там? — он коротко махнул рукой за спину после обмена приветствиями.

Так началась недолгая беседа. Старик выслушал ребят и поделился тем, что знал сам, развенчав необоснованный страх.

Юноша внимал ему, развесив уши. Почему-то он раньше не слышал о сенсоколлапсе, и теперь злорадно выслушивал детали. Он знал, что мораль у химер своеобразная, те этого и не скрывали. Но о том, что нападение и те эмоции, которые единственно могут к нему подтолкнуть, несовместимы, он почему-то только что узнал. Такое, несомненно, знали те, у кого имелась высокая ступень посвящения, но теперь узнавал он!.. Настроение приподнялось. Почему же этого еще не знают все? Ведь можно было бы полностью очистить мир в короткие сроки, а пока была только одна жалкая попытка, и та не очень удачная. Останавливает то, что химера априори быстрее, сильнее, и смертоноснее даже профессионального наемного убийцы. Их такими создавали.

И тут вдруг оказывается, им это слабо поможет в реальности. Индеец даже рассказал, как можно ударить химеру. Правда, требуется создать у химеры нужный эмоциональный настрой, не размахиваться и бить сбоку. Иначе уклонится.

Несложно. А возможность проделать это завораживала.

И сейчас юноша шел к Ксанфе без страха, паря на крыльях уверенности и чувства собственного превосходства.

— Убирайся отсюда, мутантка! Твоя морда портит людям вечер, — он подчеркнул слово "людям".

Юноша приковал внимание многих. Большинство смотрело на него с одобрением. Ещё часть взглянула на него с ленцой, принимая его речи как посредственное, но бесплатное развлечение. Два-три человека оторопели, и явно не от восторга. В центре таких было бы больше, но чудо уже то, что на окраине нашлись и эти. А на лицах тех, кто был с парнем, отразилось разочарование. Оскорблением химеру задеть трудно, и парень должен бы это знать.

Девушки встали. Их удивило, при чем тут лицо, ведь как раз оно мало чем отличалось от любого другого. Однако, не сговариваясь, они сдержали свое удивление, им в любом случае пора была идти. Подальше от естественников, туда, где они никогда не достанут!

— Куда же ты? — он растерянно вцепился в плечо Ксанфы, однако постарался придать голосу уверенность. Через секунду до него дошло, что его поведение противоречит высказанному пожеланию. Ситуация откровенно нелепая. Если он растеряется. Но он нашёлся. — Так просто ты не отделаешься. Я сам вышвырну тебя отсюда.

— А потом вернешься за мной? — уронила Дина, знающая, что Ксанфа сейчас особенно беззащитна.

Теперь он обратил внимание и на неё. Узнал.

— О, да тут кто-то нарушает закон? Что, не хотелось, чтобы никто кто-то узнал в тебе мерзкую тварь? Напрасно... Не помню, правда, твоего имени, но ведь оно тебе и ни к чему, правда, номер седьмой?

— А почему не восьмой? Вообще-то, если тебе интересно мое лабораторное имя, то я 4F. А теперь мы уходим. Пропусти.

— Ну уж нет. Сперва я вас представлю честному люду, — он дёрнул их ближе к стойке. Час назад он не рискнул бы этого сделать. — Мадам и месье, поглядите на один из самых мерзких продуктов нашей цивилизации, погрязшей в скверне.

Начало неудачное. Аудитория подобралась не слишком подходящая для подобных речей. Может, они и опасались химер, тем более что в газетах последнее время о них часто писали зловещие небылицы и очень редко — сжатые информационные статьи, но вот цивилизацию они вовсе не недолюбливали.

Юноша понял ошибку и пустился перечислять тезисы из внутренних документов за авторством месье Босолея.

— Послушайте, я правда очень скверный оратор. Но вы только посмотрите. Нас успокаивают тем, что эти твари от природы миролюбивые и законопослушные. Господи, от какой природы? У них даже нет души. А законопослушность — вот она. Им запрещено пытаться скрывать свою суть, но вот одна, 4F, — он все же воспользовался подсказкой Дины, — наплевала на закон. В который раз? И с какой целью? Для чего ей нужно было проникнуть сюда, замаскировавшись, и что бы случилось, если бы я ее не разоблачил? Вы после этого будете спорить, что химеры — воплощенное зло? Зря, что ли, их так назвали? Химеры — это твари преисподней, и должен сказать, вот им, — он дернул девушек, — такое название очень подходит. Самое их существование должно вас беспокоить! Почему война началась одновременно с их разработкой? Вы думаете о своих потомках? Что будет, когда Землю заполонят эти твари? Вы же не сможете даже раствориться в них. Людей не будет. Они в лучшем случае вымрут из-за отравы, если их не сожрут! Мутантов надо истребить, пока не поздно! Пусть хотя бы живут столько же!

— Отпусти, придурок, — рванулась Дина. Она выскользнула у него из пальцев, зато в Ксанфу парень вцепился обеими руками, покачнушись. Правда, он не удержал бы ее, попробуй выскользнуть и она, но происходящее и недавно принятый кофе сильно смешали ее мысли.

— Мы вынуждены мириться с их существованием, но мы не обязаны терпеть их среди нас! — гнул он свое.

Парень упивался собственной сбивчивой речью. Противно-потный, с бешено бьющимися на шее жилками, он, несомненно, не чувствовал спокойной уверенности. Сейчас он не желал ничего иного, кроме как ощутить бодрящее чувство неверного превосходства и власти над существом, значительно более сильным, но не могущим ответить. Даже про одобрение товарищей он забыл.

— Хотите, докажу, что это нелюдь?

Он подвел монолог к тому, ради чего и подошел. А обвинений он не боялся — в обиду его не дадут. Да и не придется ни перед кем оправдываться. Ну не перед старыми же евгениками, которым вообще следовало бы поотрезать головы.

Не отпуская Ксанфу, парень неловко отвесил ей тяжёлую пощёчину. Голова химеры рефлекторно мотнулась, и девушка, вырвавшись, тут же попыталась ударить обидчика. Рука её, уже сжатая в кулак, замерла на полпути и рванулась в сторону. Ксанфа судорожно вздохнула.

— Видите? — приободрился он. Старик ему не соврал, ей стало дурно. — Жесткая программа. А раз это не человек, то почему бы не...

Он ударил её ещё раз. Ей уже было не до ответа, она держалась за стул, пошатываясь и ничего не видя. Парень рявкнул что-то, и замахнулся в третий раз, совершенно не обращая внимания на то, что позади него из-за столов торопливо вылезает часть пришедшей в себя публики.

Но никто до него не успел добраться. Схватившись за горло, он рухнул, хрипя. Момент удара никто не заметил, даже смазанную тень руки никто не разглядел.

Секунды через три рядом с поверженным врагом опустилась на корточки Дина. Её колотило, зубы выбивали частую дробь. Просидев всего несколько мгновений, она завалилась набок, хватая ртом воздух и почти теряя сознание.

Нелепо запоздало пропищал чей-то ненатурально высокий голос:

— Вызовите полицию!

Добавлено [27.12.2011] Глава 2

8:52 (20:27 по неметрическому времени)

Дина

Ватные ноги не удержали Дину. Голова кружилась от воздуха, обжигающего и вязкого. Уши горели, а глаза видели только темные всполохи и тысячи несвязанных фрагментов, количество прикосновений одежды к коже сводило с ума, как, впрочем, и количество звуков, запахов и других раздражителей. Мысли захлебывались в потоках бесполезной информации, но совсем не думать Дина не умела.

Как нелепо, а? Почти ушли. Но Ксанфу защитила. Ударила наотмашь. Поэтому получилось. Это, наверное, важно? Или нет? Вообще, надо убраться. И поживее.

Встать. Будет новый перегруз — наплевать, только бы равновесие не подвело. Но пока не повернуться...

Шаги. Интересные звуки. Скрип, шарканье. Черт, утомляет слушать. Может, ну их всех? Не ехать ни к "Аллигатору", ни к складу? Спа-ать. Сдавить голову достаточно сильно. Поймать облегчение. Какая разница, что сделают? Нет разницы.

Шагов нет, но слышно дыхание. Тихое и отчетливое. Человек? Зачем подошел? Не видел химер? А как опознал? Удивило происходящее? Тогда почему только одного?

— Что это с вами, девочки?

Звуки. Голос. Женский или мужской? Последнее. Слова? Даже осмысленные. Хорошо что не частит, и можно обдумать. Отделить от шумов.

Надо бы что-то ответить. Или не надо? А если да, то кому надо? Ей, Дине? Нет. Тогда молчать. Какой хитрый, ему надо, а отвечать другим. Не дождется.

Прикосновение. Ледяное. Вот это зря. Неприятно. Верховный Инженер, до чего же невыносимо неприятно. Негромко зашипеть. Для этого не надо напрягаться. Получилось неубедительно. Теперь прикосновений два. Хотя и непонятно, где. Ой, с телом что? Упало? Нет, оно лежало. Значит, изменили положение.

— Пойдём-ка отсюда, — пророкотало над ухом.

Идти? Надо? Да, надо. А как? С этим сложнее, стоит обдумать. Времени только нет. Тогда чуть-чуть подождать. Пока зрением можно будет воспользоваться.

Прошли многие минуты — так показалось Дине. А когда чувства ослабли настолько, что не мешались и не путались, она поняла что перебирает ногами, опираясь на чье-то плечо.

Дина узнала шнурки на ботинках Ксанфа. Где-то там болтался и ранец сестры. Она определила это по нашивке. А между нею самой и Ксанфой были лишние ботинки, чужие. И такие же пуговицы. Выводы последовали незамедлительно: посторонний человек. Условно сильный, однако. Двух химер вести.

Кроме редких узнаваемых объектов, мир был наполнен смесью сумрака и света. Сумрака сейчас было больше. Голову обдувал то ли сильный, то ли слабый ветер, неприятно шевелящий волосы и ресницы. Одно из пятен света, похожее на стальной блик, приблизилось.

Стук, скрип. Машина? Похоже. Тело меняет положение, и картинка скакнула. Снова дезориентация...

Кто-то прикасается к рукам. Уже успех — чувствуется, где прикоснулись. Треск. Или не треск? Угадываются руль, торпеда и пара сидений впереди. Дверь чувствуется на ощупь, боком.

— Ну, ты даешь.

"Что даешь? Может я тоже хочу," — эти слова просились на язык, но тот не повиновался.

— Что поделать. Забыл, что ли, кто я?

"Как это, кто я? Дина. Эжен. Или Диан, Дин, а то и вовсе Диана. По документам изначально 4F. Глупый вопрос"

Толчок. Тяжесть и головокружение...

Звуки, неразборчивые. Может, стоит лечь? Не получается отчего-то. Гм, почему "отчего-то"? Некуда ложиться...

Однако, как будто легче разбираться с тем, что в поле зрения. Пожалуй, последствия перегруза откатываются. Тогда надо вступать в контакт. Только стоит обдумать, как, что спрашивать...

Так. Узнать, где они сейчас. Вряд ли отъехали далеко. Так, а может, сперва осмотреться? Но ведь время уходит! Значит, узнать, где, куда, а дальше по ходу разговора.

— Добрый вечер, — выдавила она из себя. Начало хорошее, нейтральное.

— Э-э... Ну, добрый. Ты как? — это водитель. А ведь есть еще человек. Сидит справа от Ксанфы.

— Плохо. Но ненадолго.

— Славно. Как же это тебя угораздило?

— Это сложный процесс. Не могу объяснить. Вкратце. Но это нормально.

— Вот уж не сказал бы. Может, вам в больницу надо?

— Нет. В больницу не надо. Мы химеры. Для нас это нормально. Хотя неприятно.

— Настоящие?! Надо же. А сама-то черненькая. Чего только на свете не бывает!

Дина похвалила себя за начало разговора и стала подбирать следующую реплику. Старик, а теперь она видела, что это старик, не торопился помогать ей.

— Всё так. Куда мы едем?

— Вообще-то ко мне на ферму. Там безопасно.

Какая еще ферма? Зачем она им, когда необходимо совершенно определённое место? Непорядок.

Дина возмущенно зашевелилась.

— Но нам нечего там делать! Тем более, это чужая ферма.

Тот только хмыкнул.

— Ну, я ж вас спас, так что не такой уж я вам и чужой. Отсидитесь. Ты ж человека чуть не убила.

— Да? — оживился сосед Ксанфы. — Ну ты авантюри-ист.

Дина не обратила внимания на его слова.

— Я ведь ни в чём не виновата.

— Мне как-то наплевать, — снова заявил сосед. — Потом, Пэчуа фуфло гнать не станет.

— А какое вам дело?

— А вот его спрашивай, с какого перепугу он в это влез, — молодой человек махнул рукой и взялся за сиденье впереди.

— Люди должны помогать друг другу, — опять ответил шофёр. — Как же иначе? Вы, правда, не люди, но это я только сейчас узнал. Так, Люка?

— А то.

Отказ в праве называться человеком в который раз задел Дину. В общем-то, в узком смысле этого слова химеры действительно не были людьми, но естественники и прочие недоброжелатели так любили это подчеркивать и на этом строить свои обвинения, что она предпочитала считать себя не только разумным существом, человеком в широком смысле этого слова, а и подвидом именно человека, Homo Sapiens. Хотя таксономически химер вместе с неразумными иммортель выделяли в отдельный отряд.

— Мы люди! У нас больше половины генов человеческие, — в ответ старик только хмыкнул. — А почему вы считаете, что там безопасно?

— Да потому что там безопасно. Сами увидите.

Утверждение в качестве собственного обоснования? Что у него с головой? А еще за рулем.

— Странно. Но спасибо. Мы вам благодарны...

— Благодарны, — внезапно поддержала её приходящая в себя Ксанфа, судорожно растянув слово. Ее забила крупная дрожь, и она не могла поднять головы.

— ...но предпочитаем действовать сами. Вы же совсем не интересуетесь, чем располагаем мы! А мы не понимаем вас. Поэтому мы, — она взглянула на Ксанфу, — мы отказываемся от предложенной помощи.

Старик кашлянул. Почему-то он казался Дине знакомым, но припомнить, где она могла его видеть, не получилось. Сосед Ксанфы заржал.

— Да ну? А сколько вам лет-то? Что-то вы хоть ростом удались, но в остальном малявки малявками, — усомнился Пэчуа, как его назвал второй, Люка. Поторопилась, однако, Дина выбросить беспокоящие кожу вставки, едва отправилась в кафе. — Про манеры молчу.

— Мы обе полносовершеннолетние. Выпустите нас, пожалуйста.

— Ну высажу я вас. Что дальше? Свидетели того, куда мы выехали, есть. Вы не люди, значит, за вас возьмутся серьезно. Ну?

Сейчас он говорит куда более адекватно. Только опять не людьми назвал. А что ответить? Как же тяжело иногда дается общение!

— Мы не можем неизвестно где отсиживаться. У нас дела. И цейтнот.

— Так в чем дело-то! Помогу. Только мне надо по своим делам сперва. Я как-то не рассчитывал, что подберу кого-то. Потерпите?

Время — восемь часов, шестьдесят три минуты. Черт с ним, с "Аллигатором", но склад закрывается в уже девять. Тридцать семь минут на все. На ногах — впритирку успеют. А транспорта нет.

— Мы не можем. Высадите нас.

— Ладно. Только попозже, хорошо? Тут запрещено. Да и задерживаться мне нельзя.

— Мы и не задержим вас, — неуверенно сказала Дина, пытаясь вспомнить, мимо каких запрещающих знаков они проехали.

— Потерпите минут десять, ладно?

— Но это долго.

— Успеете.

Спор надоел. Какие ещё аргументы подобрать, Дина не знала. Она высказала их вполне достаточно. Ну почему он не слушает?

Ладно. Если слова ничего не меняют, надо просто сделать по-своему. Дина сидела слева, у дверцы. Она попыталась дёрнуть ручку — они ехали не настолько быстро, чтобы химеры не смогли выскочить из машины без риска серьёзно травмироваться. Но она не смогла выпростать ни одной руки. Онемели?

— Что за чёрт? — запаниковав, она невероятным для цельного образом изогнулась и шарахнула в дверь ногой.

— Ты чего?!

— Выпустите нас немедленно.

— Ты чё творишь? — опомнился сосед Ксанфы, дернув ее за ногу. — Это не твоя тачка!

— Мне наплевать, — совсем не наплевать, но она заранее подготовилась произнести именно эту фразу. Конечно, примут в штыки, опешат. Ведь она им обязана. Дине и самой не нравилось ее поведение, однако времени действительно не хватало. Нужно было успеть не только покинуть машину, но и как-то добраться до склада. — Я в своём праве. Выпустите сию секунду.

Старик стал притормаживать.

— Нехорошо, — ну вот, что и требовалось доказать. Уже даёт оценку словам. — Мы вам помогли, а ты что?

С точки зрения эмоций — может и прав. Но с точки зрения логики — нет.

— Нет. Помощь такой не бывает. Слушайте, я последний раз прошу. Если не выпустите, то я... Я вас ударю!

Старик захотел что-то ответить, но его опередил парень:

— Ты? — рассмеялся он. — Ща посмотрим.

Он толкнул в плечо Ксанфу — чтобы химеры завалились набок.

Дина сообразила, что происходит, достаточно быстро, но, увы, не заблаговременно. Ее прижимала двойная тяжесть, сама по себе не страшная, зато руки еще не слушались.

— Ну чё, удобно? — обратился он к Дине.

Почему он такие глупые вопросы задает?

— Нет.

— Опа? Так это еще фигня. Ты не дергайся, лапа, у меня пушка. Вы пока так поваляйтесь, мне спокойнее будет. Счас приедем. Браслеты порвать не пробуйте, под вас сработаны. Хотя, мне-то чё, хотите — ломайте грабли.

Речь Люки была жутко перегруженой жаргоном и странными оборотами, а эту тираду Дина разбирала довольно долго, однако справилась.

Браслеты? Наручники, что ли? Когда же они на ней оказались?.. Память услужливо подсунула ощущение холодного металла на запястьях. Но тогда Дина не могла опознать прикосновение.

— Это незаконное ограничение свободы и оно карается по закону, — наудачу попробовала она. Вдруг проникнется?

— О как. Тока ты не путай, закон — он для людей. Мне, собственно, плевать, но и из фараонов никто в такое лезть не захочет. Да и скоро мне никто ничего даже не сможет предъявить, — подмигнул он.

— Вы кто? — Дина сказала это твердо, но она очень испугалась возможного ответа.

Тот только хмыкнул.

— Ты чё, всерьез думала, будто вас не будут пасти? Или типа в вашей СБ лучшие из лучших? Обижаешь.

— Обижайтесь, — ответ ничего ей не дал, и ее тревога только возросла. — А едем мы куда?

— Пасть заткни. И не дергайся.

— Нам невозможно навредить другим.

— Ага. Тут кто-то только что совсем другую песню пел.

— То была особая ситуация. И я преувеличила.

— Так и врать умеете, — осклабился парень.

— Умеем. Где мы сейчас?

Он промолчал. Терпеливо выждав несколько секунд, Дина повторила вопрос.

— Запарила уже. Заткнись!

— Так где? — вступила оживающая Ксанфа.

Парень не стал ожидать, пока химеры выдохнутся, а просто ударил Ксанфу. Та стиснула зубы, потом вдруг расслабилась. Ей наверняка не хотелось опять уплывать.

— Можем и полуживыми вас допереть. Ясно?

— Это — ясно. Но зачем бить?

— А мы, — он ткнул Дину дулом пистолета под ребро, несильно, но постаравшись причинить ей боль, — не вы. И чем сильнее я вас уделаю, тем легче с вами управиться потом. Лучше так, чтоб вас несли.

— Есть же транквилизаторы, — прохрипела девушка. Пистолет мешал дышать, да и без того ребра ей сдавили.

— Ага, щас. Это на крайний случай. Нет, лапа, та фигня, что у вас сама по себе, лучше. Ну и чтоб дергаться не могли. И ваще, тебе чё, жалко? У меня завтра днюха.

Удар. Больно-то как! Дина возмутилась и закипела. Рывок, совершенно бессмысленный, но такой ожидаемый. И опять реальность рассыпается на фрагменты.

Жарко и душно. Голос. Люка? Ну да, он. Смысл? Грустный смысл, вообще-то. А говорит громко, разборчиво. Люди так обычно говорят? Очень редко. Тогда это специально. Возможная цель? Деморализация.

Чуть только взгляд девушек становился осмысленнее, Люка выжидал и снова следовал ряд ударов. Доставалось обеим. Следить за временем им стало невозможно. За дорогой тоже. Только слух почти не перегружался, но от него было мало пользы.

* * *

Миравилль (ССАФ), за декаду до этого

Харон

Флореаль для Харона начался неудачно. Первую декаду ему откровенно мешали заниматься любимым делом. При том, что требуемый объем работ он выполнял, но от него хотели еще большего. Добиться не добились, но надоели.

Зато потом пришла Дина с просьбой. Не помочь младшей он не мог, к тому же просьба оказалась интересной. Сестре нужны были AIN, Боа, DAX, ботулотоксин и прочие вещества, которых она нигде больше не могла достать.

— Хорошо. Я смогу. А зачем тебе? — поинтересовался он, соглашаясь.

— Мы с Ксанфой уходим. Ты знаешь про мои опыты?

— Знаю. Меня с собой возьмете?

— Нет, — Дина качнула головой. — Трое более уязвимы, чем двое. Особенно парень, — напоминание о поле удивило его. Пол для всех являлся чем-то, имеющим важность единственно с точки зрения грамматики, а если выискивать преимущества, так это девчонки уступали ребятам.

— Нет, я же по сравнению с тобой, к примеру, менее уязвим?

— Да, но только безусловно. При равном воздействии. А в социуме условностей много, и для тебя они могут быть более неблагоприятны, чем для нас. Нам просто не достанется столько агрессии, сколько может обрушиться на тебя. Нет, всякие варианты есть, но в среднем — именно так. Артемида рассчитала — тоже хотела с нами, но не вписалась. Больший шанс выжить только у серьезной группы, но этого мы не можем себе позволить. Нам не по карману достаточные запасы. А иначе я бы у тебя эстрадиол и прочее попросила.

Фраза про карман его смутила, но потом он вспомнил ее значение. С языками у него всегда были мелкие проблемы. Грамматика не вызывала осложнений, лексикон тоже, но иносказания не давались ему совершенно, кроме заученных. И чаще всего это касалось родного языка. Насколько может быть родным язык для того, кто не использует его для мышления.

Геба, когда еще была жива, пыталась формализовать для него непонятности — все, кроме разве что Пирры, так делали, только мысленно — но усвоить не получилось. Да и разве он сравняется с той же Диной? Она-то помнила множество приемов для извлечения скрытого смысла или понимая намеков — и она никогда не забывала их применять. Ей это было интересно. Харону — нет.

— Ну, Дина, у тебя, наверное, доступа к нужной информации нет, — ответил Харон, расшифровав ее слова довольно быстро, тем более, что Дина, как и многие другие, говорила медленно, подстраиваясь под темп речи людей. — Или ты не интересовалась. Если эстрадиол ввести, его тут же фремдреактанты атакуют, так что нужен не он, а...

— Харон, я же в сослагательном наклонении говорила. И ты бы все равно именно то, что надо синтезировал, будь это нужно. Но нам это не нужно.

— Хорошо. Так когда?

— Уходим в нониди, так что днем раньше.

— Заберешь сама?

— Нет, узнай у Жана Брюне, на какой склад для начала отсылать. Прямо на наш не посылай. Только не спеши пока к нему обращаться, я еще собираюсь договориться с ним. Все равно у меня к нему просьба. Сможешь с ним поговорить сам? Или хочешь, Ксанфа посредником будет?

— Лучше, если Ксанфа, — вздохнул Харон. Возможность долгого общения с посторонним пугала, а с Ксанфой его все-таки держали, пока обоим не исполнилось пять. Да и вообще она была предпочтительней человека.

— Хорошо. Тогда я попрошу его все сообщить ей. Кстати, вот. ТМ-ответчик. Спрячь где-нибудь в открытом месте, но подальше от чужих глаз, а если что — на новое место ставь или уничтожай. Знаешь, как?

Чужие глаза Харон вовсе не собирался прятать, а потому такое предложение его озадачило, прежде, чем он сообразил, в чем дело.

— Да. Вы вернуться хотите?

— Сразу, едва появится возможность и место для вас. Не бросать же вас тут?

Через несколько дней к нему ворвались Ганимед с Амальтеей. Харон поморщился. Хотя те не сошли с негласного маршрута, по которому обычно перемещались гости, зато сделали это быстро и шумно.

Этих двоих как создали вместе, так они почти и не разлучались. Им вдвоем было интереснее, чем с другими. Кроме Леандра с Леандрой, только они предпочитали общение не с кем-либо другим, а со своим двойником. Вот Харону нравилось общаться с Диной, Никомедом, а раньше еще и с Гебой. Рядом с Ксанфой же было уютно, но и скучно.

А в быту он вовсе предпочитал полное одиночество, как и Артемида с Демоникой, Атреем и Леонидом. Им всем не нравилось, чтобы в квартире была еще чья-либо комната, кроме собственной. Остальные, кроме самых маленьких, не могущих влиять на состав своего окружения, жили парами и тройками, притом одеваясь абсолютно одинаково. Этого стремления Харон никогда не понимал.

Между тем, размахивающая газетой Амальтея, дождалась, пока Харон не перестал думать и не обратил на них с Ганимедом свое внимание.

— Что, надо снимки сдлеать?

— Да нет же. Смотри! — сказала она.

— Новости? Из бумажных я только "Бюльте де Шими" читаю. Если это что-то важное — вы должны были бы связаться со мной через коммуникатор. Их для того и создают. В крайнем случае, вы могли бы прислать мне адрес газеты в Сети.

Амальтея приоткрыла рот.

— Ты все же прочти, — заметил Ганимед. — Лучше так обсудить, вживую. Мало ли...

Заинтригованный Харон быстро прочитал статью, в которую ткнул пальцем Ганимед, и задумался.

— Что за ерунда? Что это за "исследования"? Тут же ни одного довода, ни одной ссылки нет, кроме цитат Босолея? Только утверждения. Я уверен, что эту статью никто всерьез не примет.

— Это же заметка, Харон! Она просто констатирует факт, а факт — это законопроект. Истинность первопричин только нам интересна и ни на что не влияет.

— В любом случае, я не понимаю, как это могли принять, — высказал он свое недоумение.

— Смогли. Теперь готовься к тому, что распоряжаться своей жизнью вообще не сможешь. Ты заметь, не написано, что это за "некоторые права", которых нас лишают. Мне это очень не нравится. А Ксанфа и Дина вообще все теряют, — вздохнула Амальтея.

— Да нет, не все, — растерялся Харон. — Потом, они в другую реальность собираются.

— Вот именно. Не было бы этого дурацкого закона, не было бы и нужды расставаться с ними. Законопроект гораздо раньше появился, ты просто не следил. В парламенте еще много пакостей крутится, вроде законодательного ограничения срока нашей жизни.

Это была новость, более чем неприятная. Харон помолчал и продолжил.

— Пусть так. Но зачем вы сейчас мне этого говорите? Что вы ходите обсудить? Бегство?

— Ну-у...

— Это "да"? Слушай, Амальтея, Дина же на базе твоего изобретения работала? Следовательно, и ты сможешь переоткрыть. Возьмешь тогда нас?

— У меня и так есть все данные. Но я же не могу свободно пользоваться своим счетом!

— Я думал, что у тебя на счету больше денег, чем с тебя потребовал институт. В любом случае, ты должна была давно расплатиться. И причем тут деньги?

— Конечно, больше. У тебя тоже много должно быть. Сам-то знаешь, сколько?

— Нет. Но могу посмотреть. И ты не ответила на мой вопрос. Кроме того, я не понимаю, почему ты не можешь использовать свой счет.

— Притом, что траты большие нужны. Вы оба тоже не сможете счетами распорядиться, как пожелаете.

— До сих пор...— начал Харон.

— А до сих пор ты месячный лимит не исчерпывал. Уж я-то знаю, как это бывает: вся концентрация — в работу, все мысли — на решение проблем. Даже когда по улице идешь, одно и тоже обдумываешь, ничего не видишь... — Амальтея вдруг мелко затряслась, но вскоре заставила себя продолжить. Голос у нее неестественно завибрировал. — Результат — тратишь меньше, чем зарабатываешь. Но для перехода в другой мир нужны сразу большие траты на инструменты, оружие, патроны, станки. А я, кстати, оружие не куплю. Ксанфа может, Дина может, а мы — нет. Поэтому они всего вдвоем и уходят. И правильно. Пусть хоть они будут в безопасности. А я... — её голос стал еще глуше. — Я не хочу разделяться. Мне довольно и их ухода.

Амальтея убедила Харона.

Зато когда он рассказал, что сестры вообще-то собираются за ними вернуться, совсем скоро, Ганимед и Амальтея оживились. Они почему-то не были осведомлены. Но, воможно, подозревали, и пришли за подтверждением. Возможно, не до конца понимая собственные мотивы.

Еще через пару дней Харон отправил два контейнера по адресу, который ему дала Ксанфа. В контейнерах лежали тщательно упакованные баллоны с готовыми газами, сосуды Дьюара с генетически модифицированными хемопродуцентами и прочие емкости. Харону пришлось истратить значительные запасы культур и реагентов, но поскольку принадлежали они государству, он считал, что вправе это сделать, после того, что устроили ему и прочим. Потом, сам он стоил гораздо дороже.

К тому же, в двести десятом он открыл принципиально новые методы детоксикации, дешевле и проще старых. Уже только поэтому люди им должны. Из-за этого открытия все закончилось на Полибии с Иреной, новых химер, с новыми комбинациями генов, уже не будет. Оставалось только естественное воспроизводство, которое никого не прельщало. Да и технических трудностей в этом немногим меньше. Нужны литры синтетических гормонов и иммуносуппресоров.

После отправки прошло еще некоторое время и наступил этот день — нониди второй декады.

Харон возвращался домой с работы и подумывал о том, чтобы нарушить распорядок дня, проводить сестер. Наверное, ему все-таки будет грустно, когда они уйдут. Он прекрасно понимал, что при этом есть вероятность, что они не смогут вернуться никогда, что, в общем-то, равносильно их гибели. Но он не был уверен, что провожать их — хорошая идея.

Неожиданно к нему подошли трое, схватив изумленного Харона под руки. Уговаривая его пойти с ними пообедать, они потащили его к зеленой легковушке. Прежде чем удивленный до предела Харон поинтересовался, в чем причина такой любезности, и объяснил, что не голоден, его затолкали в машину. Там он попробовал вырваться. Его ударили, и он разозлился. Следующий рывок просто отключил его.

В таком состоянии его и поддерживали, так или иначе провоцируя. В конце концов, похитители доехали до какого-то фургона, выволокли Харона и сковали его так, что он даже выпрямиться не мог. Кандалы не рвались, он тайком проверил. Это свидетельствовало о серьезности бандитов. Обычную цепь даже маленький Паламед мог порвать, провозишись минуту, а сам Харон или та же Ксанфа справлялись за доли секунды. Но эти кандалы Харону не давались.

Его втащили внутрь, где прямо на полу уже сидела Амальтея, так же скованная по рукам и ногам. Кроме нее в кузове находились двое людей. Когда дверь закрыли, фургон тут же тронулся и запрыгал по выбоинам.

— Харон, у тебя при себе ингибиторов адреналина нет? — спросила Амальтея на латыни, почему-то хрипя.

Вопрос не такой уж и праздный. И даже более того, у Харона они с собой были. Но — их отобрали.

Ответить Харон не успел, сидевший напротив Амальтеи человек ударил её прикладом в живот:

— Не разговаривать!

Амальтея закашлялась, потом осела, колотя зубами. Человек посмотрел на Харона и зачем-то скривил верхнюю губу, обнажив зубы. Потом сплюнул.

Через полчаса машина остановилась. Значит, скоро или их выгрузят, или кого-то еще впихнут. Догадка подтвердилась гудением двигателя еще одной машины и шелестом шин.

Люди вышли и заперли фургон, сперва пнув Амальтею, потом его.

— Харон, это ведь не естественники? — спросила Амальтея, задрожав. Их она боялась просто панически, и это знали все. Ведь несколько лет назад они ее почти убили.

Амальтея тогда возвращалась из театра, где они с Анастасией, Клеоменом и Леолитом подрабатывали перетаскиванием декораций. Ребята могли сменить довольно габаритные декорации за несколько секунд, а то и быстрее, например, едва задернется штора, втащить из-за кулис двухтонный макет парусника или что-то потяжелее, а после также быстро убрать его.

В тот вечер Амальтея отправилась домой пешком, одна, как и всегда.

То, что произошло дальше, она не могла описать подробно, поскольку многого и не видела. Сперва ее ударили ножом в спину. Амальтея развернулась, но напавшие, вероятно, прятались за углом, а нож задел сердце, так что она почти сразу упала, не успев защититься. Больше она не помнила ничего: ни того, как её пырнули в живот, а потом и по горлу чиркнули, ни того, как ее избивали ногами. Нашли ее только утром. Харон помнил, как у него при этом известии подгибались ноги, да и все прочие соизмеряли силы довольно плохо. Демоника потом нервно назвала этот день "днем выломанных дверей".

К счастью, организм химер включает достаточно всевозможных защитных и компенсаторных механизмов, аналогов которым нет ни у какого другого известного организма и которые Амальтею спасли. Кровь стремительно загустела, на воздухе мгновенно свертываясь, так что скорая смерть Амальтее не угрожала. Собственно, даже если бы ее разорвало пополам, к примеру, очередью из крупнокалиберного пулемета, защитных систем хватило бы для сохранения жизни в течение достаточного времени (достаточного для своевременного оказания помощи, ночь она не пережила бы).

Сознание она, разумеется, потеряла: в любом случае сердце не могло снабжать мозг килородом в достаточном объеме. А будучи поврежденным, и вовсе остановилось бы от непомерной нагрузки примерно через полчаса после того, как ее нашли. Амальтею даже подключали к аппарату исскуственного сердца, который и устранил опасность для жизни. Аппарат после этого списали, так как пришлось его курочить, чтобы он смог поддерживать достаточно частый пульс.

Поначалу казалось странным, что Амальтею смогли ранить всего лишь ножом, но вскоре стало ясно, что напавшие знали куда и как бить. Утяжеленный свинцом острейший клинок, пробив кожу, отогнул межреберный щиток. Только недостаток сил напавшего не дал Амальтее погибнуть от первого же удара — все же щитки под лопатками тоже достаточно жесткие, и нож бандита заклинило. Но знать, где именно у химер сравнительно уязвимые места, и напасть при этом могли только естественники.

И сейчас волнение Амальтеи было легко объяснимо.

— Мне неизвестно. Я допускаю, что это не они, — Харон постарался утешить и успокоить ее.

Разговор прервали. Громыхнул замок, один из людей залез внутрь и наставил на химер оружие. Второй, тоже забравшийся к ним, целился из громоздкого пистолета в двери. Третий и четвертый, пыхтя от натуги, затащили внутрь Леандру. Все четверо снова вышли, а через несколько минут точно так втащили и Леандра. И фургон снова тронулся.

Еще через час машина притормозила и развернулась. Люди снова вышли, заперев их.

* * *

8:75 (21:00 по неметрическому времени)

Дина

Когда Дина угадала торможение машины, она не могла сказать, много ли времени прошло. Кровь перенасытилась адреналином, все плыло и шумело, так что даже слух не мог ничем ей помочь. Потом-то она сможет спокойно проанализировать воспоминания, но сейчас она не имела доступа к собственным чувствам.

Внезапно она отчетливо ощутила несколько касаний сразу. Где и как к ней прикоснулись, она не могла сказать. Но по тому, что ощущение положения тела снова подвело, сообразила, что ее вытаскивают из машины.

Куда же тащат? Непонятно. Хорошо бы выяснить, но как? И у кого? И что будет потом?

Хотя о последнем ей думать не хотелось. Как раз это и так было ясно. Незавидная роль подопытного кролика. А те редко долго живут, когда на них испытывают экстремальные воздействия.

Если же это институт, то все равно, приятного мало. Кто знает, во что выродится общество лет через пятьдесят? А они будут под замком, если еще живы. Разве тогда до них не доберутся? Потащат за руки-ноги, как сейчас... Что?!

Способность распознавать вернулась так неожиданно, что Дина вздрогнула. Её несли. Оживающие руки болтались за спиной, саму ее держали за подмышки и за ноги. Почему вернулась чувствительность? Неважно. Вернулась — и порядок. Может, мозг приспособился. Или железы утомились. Но пока её не обездвижили, нужно действовать.

Она рванулась.

Щиколотки крепко держал тот, что помоложе, Люка. Держал он на совесть, а старик оказался слабее и выпустил её. Дина грохнулась об асфальт лопатками, едва не вывернув руки. Если бы она не нагнула шею, то дело кончилось бы разбитым затылком. Но и без того от боли сознание помутнело. Люка, между тем, не удержал равновесия и, выпустив одну ногу, стал заваливаться вперед.

Еще плохо соображая, что к чему, Дина оттолкнула надвигающуюся массу ногами. Хватка на правой щиколотке исчезла.

Присев, Дина огляделась. Люка исчез. Он должен был валяться где-то тут, но выискивать его не хватало времени. Она сидела между машиной и грузовым фургоном, окруженная полудюжиной людей с автоматическими карабинами. Двое из них держали их наизготовку. У одного в руках была устрашающего вида конструкция из цепей и замков. Еще трое навели на нее фонари. А старик оказался седьмым, хотя и хуже вооруженным.

Дине не хватало времени даже на то, чтобы выругаться. Она подпрыгнула так высоко, как только смогла из такого неудобного положения, рискуя вывихнуть ноги. Старик, с которого она не сводила взгляда, выхватил неуклюжий пистолет, и под ней прожужжал дротик. И еще четыре, выпущенные другими стрелками. Эти все-таки успели сделать поправку, едва не зацепив Дину, но, хотя она и не поднялась выше двух метров, целились они слишком низко. А может, они просто перестали ее видеть, едва она выскочила из-под света фар, и стреляли наугад.

Снова опустившись, Дина проворно катнулась колобком, ближе деревьям на другой стороне дороги. Старик и еще четверо бросились к ней, но она, откатываясь, уже успела перенести руки из-за спины вперед. Мельком бросив взгляд на наручники — такие ей и вправду было не порвать, — Дина оттолкнулась от асфальта, приняв вертикальное положение. Конвоиры остановились, будто налетели на стену. Дина попятилась мелкими шажками, а противники не подходили ближе, но с каждым ее шагом невольно поднимали карабины.

— Стой! — крикнул старик. — Не балуй. Сдавайся. Никто тебя не обидит. А еще шаг сделаешь — останешься калекой лет на пять.

Дина подчинилась. То есть, перестала пятиться. Но что касается сдачи, тут ее не убедили. Ее всю дорогу обижали.

— Не хочу сдаваться, — быстро сказала она, забыв растянуть слова. — Я вам не верю.

— Ты все равно нам ничего не сделаешь, — улыбнулся дед. — По крайней мере, так просто. Ты же напугана. Сама знаешь, выберешь атаку — свалишься. А это неприятно, я слышал. Лучше сдайся. Ты собственность государства, если пока не на бумажке, то по всем моральным законам точно.

Государства? Это не так страшно, если правда. Но до чего отвратительная фраза. А старик неправ, о чем Дина ему и сказала.

Тот махнул в ее сторону рукой — она присела — и скомандовал:

— Огонь!

— Гад, — констатировала Дина, напрягая мышцы.

Первый выстрел ничего не дал. Нет, она, конечно, не видела пули, хотя уже привыкла к сумеркам, но вспышку-то не заметить трудно, а значит, можно уйти. Проще всего упасть. Но упасть быстрее, чем притянет Земля — это очень крутой фокус. А фокус требует подготовки и реквизита. Ни того ни другого под рукой не было, потому Дина, наоборот, прыгнула вверх и назад, к ближайшему дереву, до верхушки которого было несколько метров от того места, где она стояла.

Конечно, неразогретые мышцы тут же свело судорогой. Конечно, она повредила связки. Все-таки за несколько сотых долей секунды выйти за пределы зоны поражения — это невероятно быстро, она при меньшей скорости могла бы смотреть фильм и видеть движение, а не дергающиеся картинки. Однако это настолько же опасно, насколько быстро, но выбора не было. В то место, где она только что стояла, уже впилось несколько коротких очередей, а от грохота заложило уши.

Едва схватив подходящую ветку, она рванула себя вглубь леса, изменив траекторию и немного добрав высоту.

На пути вниз ей расцарапало лицо, потом она шлепнулась на землю. И на руке, и на ногах мышцы собрались в болезненные комки. Суставы болели не меньше, одну ногу она, похоже, вывихнула.

Дина отползла в кусты, чтобы прийти в себя: вряд ли те гады будут в ступоре дольше пары секунд. А она пока что недалеко от них.

Как она и ожидала, преследователи появились очень скоро. Пока что двое, остальные ломали кустарники в стороне. Пара тихо переговаривалась, и Дина перестала разминать сведенные мышцы, чтобы не звуком привлечь внимание. Боль пришлось терпеть.

— Смотри. Эта тварь где-то тут.

"Тварь — это я", — догадалась Дина, аккуратно приподняв голову. Она сразу заметила яркий фонарик, чей сноп света уперся в землю, выделяя изломанные ветки и разворошенные прошлогодние листья.

Фонарик смотрелся как-то нелепо, ведь солнце зашло только сорок минут назад, и сейчас было светло почти как во время полнолуния. Даже для цельных такого света достаточно. Вот ночь будет безлунная, старый месяц давно завалился за лес, подбираясь к горизонту. Если бы не необходимость бежать и травма, Дина попробовала бы потянуть время.

Между тем, второй ответил.

— Видишь след? Ползла. Кстати, раз ползла, то даже убежать не сможет. Так что расслабься.

— Так остальных не звать?

— Ну... Береженого бог бережет. А то возьмет, да и оторвет тебе башку. А что? Силы у нее хватит, а что их бояться нечего — не верю я в такой бред.

— Ты это брось, — пробормотал второй, заоборачивавшись, но сразу приободрился. — Стой, она ж в браслетах. Смотри, может, там?

Его палец показывал прямо на Дину. Тут же ударил в глаза свет фонаря, и Дина едва успела прикрыть веки. Вокруг царил сумрак, зрачки должны были расшириться, а сверкнувший тапетум6 выдал бы ее.

Вряд ли эта мера предосторожности помогла бы ей, но тут со стороны дороги раздался выстрел, и кто-то закричал. Луч прыгнул в сторону. Оба парня замерли.

— Узнай, что там, — скомандовал первый. — Я проверю куст, — он щелкнул оружием.

Второй промолчал, тихо скользнув к дороге. Его напарник шагнул к Дине, стараясь ступать неслышно. Почему он боялся выдать себя — сложно сказать. Они же только что переговаривались. На его месте Дина подскочила бы к кусту одним прыжком, потыкала бы палкой. Но она вряд ли бы оказалась на его месте.

Раскат нескольких выстрелов, приглушенный вскрик в той же стороне — и вот он развернулся, задышав чаще. Под ним затрещали влажные ветки. Дина, не отвлекаясь, продолжила осторожно мять мышцы. Судорога отпускала их.

Еще выстрел. Одиночный. А в ответ затарахтела очередь. Одна шальная пуля срезала ветку над Диной, другая разбрызгала кору дуба неподалеку — щепки посыпались на голову, а остальные пули находили свои цели то ли впереди, то ли далеко в стороне. Её преследователь залег, и, казалось, уже забыл про то, что ищет Дину. Да он и верно забыл, потому что приготовился броситься вперед.

У Дины не было сил. Болели мышцы, болели кости. Но кто бы ни стрелял, это не надолго, и удобный момент уйдет. Дина нащупала носком ботинка толстый корень, зацепилась за него и потянулась скованными руками к врагу, раздвигая ветви куста. А потянувшись, обхватила ноги и дернула за них изо всех сил, напрягая здоровую руку.

6 — Тапетум (tapetum lucidum) — блестящий слой на задней стенке глаза, за сетчаткой. Отражает попавшие на него лучи, таким образом усиливая освещенность сетчатки и повышая её чувствительность к свету. Из-за него глаза, к примеру, у кошки и светятся в темноте. У Homo Sapiens тоже встречается, но очень редко.

* * *

8:79 (21:06 по неметрическому времени)

Ксанфа

Очнувшись, Ксанфа сообразила, что теряла сознание, не просто провалилась в сенсоколлапс.

Поначалу было тихо, потом затрещали выстрелы. Девушка еще не очень уверенно ориентировалась, хотя достаточно, чтобы сообразить, что автомобиль пуст, стреляют же не так и далеко.

— Дина? — позвала она шепотом.

Тишина, только вдалеке — топот и треск веток. Что ж, долго рассиживаться не имело смысла.

Кое-как улегшись на сиденье, Ксанфа протащила наручники под ногами вперед. Стало легче, и она огляделась.

Это была одна из загородных дорог: с двух сторон высился лес, который раскинулся почти на все окрестности города. Хотя здоровые деревья росли только у самых дорог, на обеззараженном грунте, чаща все равно могла послужить отличным укрытием, достаточно уйти туда, чтобы оказаться в относительной безопасности.

Проблема в том, что мало спастись, надо покинуть пределы ССАФ, в крайнем случае, уехать в другую страну, в САСШ или в Канаду, к примеру. "Аллигатор" же придется оставить, запасы — бросить, хотя желательно прихватить материалы для работы Дины, ведь химер запросто пожелают достать и на другом континенте, а так останется еще один путь к отступлению.

Вот только в других государствах не достать столько оружия. Все, что они собрали, кроме разве что пневматики, запрещено во многих цивилизованных странах. Да ту же пневматику ввезти — уже преступление, про баллоны с горчичным газом, хлором, и нейропаралитиками вообще речи нет. Даже в ССАФ это причиняет проблемы, даже цельным. Это уже ОМП, хотя и не такое полноценное как запрещенный "Жнец". Высокотоксичные взвеси тут тоже вне закона. Хотя небольшим контейнером с AIN Дина разжилась, не без помощи Харона. Очень хорошая взвесь, цельные с одного вдоха на землю в судорогах валятся, для метаболизма же химер это стимулятор, только вот вызывающий привыкание. Зато в общем AIN можно применять без защиты, в этом его прелесть.

Ксанфа продолжила аккуратно осматриваться, стараясь не упустить ничего.

Впереди стоял фургон, в каких развозят продукты. Краска на нем облупилась, в свете фар Ксанфа видела, насколько он тронут ржавчиной. Только это все-таки был не продуктовый фургон, о чем говорили решетки на тонированном темно-желтой пленкой оконце. Очевидно, ее с Диной собрались перенести туда.

У капота машины, в которой сидела Ксанфа, стояли два человека с карабинами. Оба смотрели в одну сторону, и то один, то другой слегка поворачивал голову к салону. Ксанфа затаилась.

Только что стреляли. Стреляли по Дине, так как ее здесь нет, уйти же далеко она не могла. Ее надо выручать! Вот только если она, Ксанфа, полезет в драку, то первая отрубится, и даже без посторонней помощи. За своих можно и жизнь отдать, хотя и жалко, но нельзя же отдавать ее бездарно и глупо. Если бы не та дурацкая чашка кофе, имелся бы хотя бы крошечный шанс!

Да поздно. Ничего не поделаешь, придется что-то решать. Что ж, сперва надо покинуть машину, желательно, незаметно, вот только часовые мешают... Так ведь для того и поставлены, и мимо них не проскочишь: заметят.

Ксанфе приходилось читать различные книги, даже не всегда художественные, где описывались похожие ситуации, только своего опыта не было, и она знала, что чужой ей не поможет. Тем более, что в книгах обычно охрану нейтрализуют, чего она как раз и не может сделать, гарантирован сенсоколлапс. В сочетании с фрустрацией, гневом, обидой — еще быстрее и вернее. А уж после кофе...

С другой стороны, не может она по причине того, что такой уж организм. Только она ведь не робот. Просто до сих пор ни одной химере в голову не пришло пытаться обойти собственную физиологию для причинения вреда другому человеку, разве что им с Диной, когда они обсуждали возможность применения оружия. Оружия, правда, нет, только это не повод сдаваться.

Про Дину только что говорили, что она почти убила кого-то. Контакт... Эффективно, даже очень. Чисто физически ни один цельный не сможет противостоять, разве что в экзоскелете с киклодиплами предустановленных реакций, да и то один на один не продержится долго. Вот только из-за сенсоколлапса никакого противостояния между неподготовленной химерой и цельными не может быть в принципе. Ингибиторов же адреналина, как при натаскивании солдат, никто не выдаст.

Ну пусть цельные слабые, ну пусть медленные, но это ведь ничего в итоге не решает. Требуется что-то, что позволит отстраниться, действовать хладнокровно, по-другому ненадежно... Отстраниться — оружие надо, которого нет. Тогда, может, просто открыть дверь и сбежать? Вот и пришла к тому, с чего начала: не получится, охрана увидит.

Гм. Охрана. Дверь... Эврика!

Правда, цельные даже не завозились в ответ на эти мысли. Как истуканы, в стоят одной позе. Вот чего они не прохаживаются? Что, если бы она незаметно сбежала? Впрочем, не ходят — дело поправимое, надо только привлечь их внимание.

Ксанфа качнула машину.

"Цып, цып, — подумала она. — Сюда. Сюда... Так. Мне нужно открыть дверь. Волноваться нет причин. Мне просто нужно открыть дверь. Она сильно заедает, очень сильно. Поэтому нужно открывать резко, приложив все силы. Она очень сильно заедает".

Когда часовой приблизился, довольно резво, сразу поудобнее обхватив карабин, Ксанфа стукнула колпачком перчатки в стекло. Потом, старательно не глядя в окно, толкнула дверь. Хорошо толкнула. Дверь, что, вообще-то, и на сто градов не должна бы открываться, сейчас была раскрыта почти на все двести. Почти — потому что между нею и передней дверью в неудобной позе прижало слегка ушибленное тело.

Ксанфа нашла хороший способ, только часовых было двое, и второй, без того оживленный, наставил на нее карабин.

— Ты! Руки! — что делать с руками, Ксанфа не поняла. Часовой не уточнил. Впрочем, он не настаивал, просто приподнял ствол вверх и выстрелил. Где-то далеко зашуршали ветки, и часовой заорал кому-то:

— Ко мне!

"Если я ударю по стволу, он нажмет на крючок или нет? Ствол не острый и штык не примкнут. Так что если по нему ударить, никакого непосредственного вреда не будет, это просто игра". Ксанфа ударила по стволу, парень дернул пальцем — короткая очередь прошила его ботинок.

— Нажал, — сказала Ксанфа вслух, удивляясь легкости этой манипуляции, и машинально качнулась вниз, едва учуяв вытекающую из пробитого ботинка кровь, но тут же опомнилась.

Правда, часового меньше всего интересовали ее впечатления. Он валялся на земле и орал, живой, но не боеспособный.

Ксанфа выхватила его карабин, неловко приладилась, выцеливая врагов, и тотчас почувствовала, что еще чуть-чуть, даже не надо открывать огонь — как она сползет на асфальт. Ксанфа спешно села, глубоко дыша. Да, рано обрадовалась. Точнее, очень невовремя обрадовалась. Обходить физиологию нужно иначе.

До ушей докатился звук выстрела, мгновением позже треснуло окно и мимо пролетела пуля. Такое — уже серьезно, очевидно, огонь на поражение. Ну да, они же видели, как она целилась, и наверняка считают, что тормоза слетели. Раз так, надо как-то отстреливаться, не то с перепугу убьют. Заодно удержит их подальше.

Действие огнестрельным оружием они с Диной обсуждали не раз — Ксанфа забросила автомат на ключицу, дулом назад. Никаких самовнушений и другой дребедени — привстала, нажала на крючок. Всё. Карабин задергался, выплевывая свинец, только куда летели пули — то один Верховный Инженер знает.

В ответ обожгло плечо, и тело сковала внезапная слабость. Ксанфа поскорее легла на сиденье, пропустив над собой еще несколько одиночных пуль. Положение стало опасным, зато Ксанфа оттянула внимание и огонь на себя, и теперь можно убраться. Хотя хорошо бы освободиться для начала.

Подождав несколько секунд, пока слабость не отпустила и не остановилось кровотечение, Ксанфа втащила в салон парня, еще корчившегося от боли, и как можно проворнее выпотрошила его карманы. Машину еще не рискнули окружить, все враги, кроме убитого дверцей и подранка внутри, были с другой стороны, зияющее отверстие не выставляло Ксанфу напоказ, поэтому работать она могла спокойно.

Хотя девушка и не имела никаких навыков обыска, а раненая рука стесняла движения, связку ключей она нашла почти сразу, и, не теряя ни секунды, подобрала нужный. С открытым замком сразу стало легче. Ксанфа схватила автомат, и выпустила еще одну слепую очередь в воздух, поверх голов нападающих. Те терпеливо ждали, пока у нее кончатся патроны и, вроде, не высовывались, на рожон лезть боялись. Это хорошо, только если полезут, чем их встретить?

Тут она снова посмотрела на фургон. В его баке топлива много, больше, чем в легковушке. Если бы удалось как-то заманить противника к фургону, и сразу воспламенить, взрывом сметет всех. Для этого нужно немногое — добраться туда как можно скорее, после поджечь. Хотя и поджигать-то не надо, достаточно выпустить пулю в бак. Отпрыгнуть назад, как можно дальше, в прыжке достать очередью, ну а до того стоять за колесом или на подножке, чтобы ноги не прострелили.

Вот только как быть с подранком? Первую мысль — "перевязать" — Ксанфа тут же отбросила. Обойдется, незачем на него время и силы тратить. Вообще-то, само его наличие опасно, правда, добить невозможно, да и жалко. Так что Ксанфа решила заткнуть ему рот, и, схватив первый попавшийся кусок ткани, заставила его замолчать. Оставалось покинуть машину.

* * *

8:82 (21:10 по неметрическому времени)

Дина

Дина пришла в себя. Последнее, что она помнила — свои скованные наручниками кисти, опускающиеся на голову врага. Странно, что она поплыла так поздно. Кстати, ведь у машины она от сенсоколлапса отошла быстро.

Пошевелившись, девушка сообразила что лежит на чем-то мягком, а открыв глаза — поняла, что это труп врага. Или просто бессознательное тело. Впрочем, ей была безразлична его судьба.

Пошатываясь, она встала на колени и попробовала найти ключи. Неудача. Ключей ей не принесли. Тогда она поднялась, но едва ступив на правую ногу, тут же с вскриком упала. Как ни странно, мир стал разборчивее. Кусты превратились кусты, деревья шелестели нормальной листвой, даже облака она распознала,

Пока Дина пыталась разобраться в ощущениях, раздалось несколько выстрелов вблизи и один далекий.

Что там? Пора разведать. Но сначала надо подготовиться. Она обезоружила врага, несмотря на то, что он показался уже остывшим. Черт этих цельных разберет, у них и живых кожа ледяная: дотронется кто — рефлекторно подскакиваешь, и хорошо для трогальщика, если головы не встретятся.

Чтобы обезопасить себя, Дина перевернула тело на живот, заодно сдернув куртку, и связала руки ремнем. С узлами она не дружила, но для такого дела постаралась. Куртку неловко накинула на себя, а карабин взяла в руки. Подумав, сняла то ли с трупа, то ли с недобитка обувь. Хорошие ботинки, а вот их хозяин, если оживет, босиком много не набегает.

Дина отползла туда, где недавно слышала выстрелы. Она старалась не шуметь, но все равно тащила под собой кипу шуршащих листьев. Добравшись до раскидистого дерева, попробовала принюхаться. Ничего. То есть, ничего понятного. Оно и ясно: как может городской житель так запросто и быстро научиться разбирать запахи людей? Вот порох Дина чуяла и поняла, что стреляли где-то тут, кровью тоже откуда-то несло... Надо будет поужинать, что ли... Однако единственное чувство, которое могло что-нибудь полезное подсказать — зрение. И Дина осторожно выглянула из-за дерева краем глаза.

Перед ней беззвучно шушукались трое. Четвертый бесформенной кучей лежал в стороне, кровью пахло именно от него.

Дина проверила карабин — ей не хотелось им щелкать. Тот был заряжен и снят с предохранителя. Очень осторожно, чтобы ни в коем случае ни стукнуть, она прижала его к стволу дерева и навела на того, кто полулежал слева. Потом отвернула взгляд и постаралась успокоиться, а то сердце бешено прыгало в груди. Все-таки людей ей убивать еще не приходилось, если не считать свежий сомнительный случай, и столь дикое напряжение было вполне естественно. Чудо, что она еще не лежит на земле.

Но успокоиться удалось. Теперь провести по ним очередью, не глядя, — и все.

— Давай! — крикнул один из них, и Дина от неожиданности сдавила крючок, потянув приклад на себя. Ее, неустойчиво стоящую на коленях, опрокинуло, больше от неожиданности.

Один упал без звука, второй заорал от боли, но третий, не оборачиваясь, выбежал дальше. Вдруг по глазам ударила яркая вспышка, а через мгновение до ушей долетел грохот. Несколько секунд — и третий приземлился рядом.

Взрыв?

Дина осторожно выползла на дорогу.

— Ксанфа! Ты тут? — она старалась говорить громко, но еле выдавила из себя и это.

— Дина? — Ксанфа показалась с другой стороны дороги, где пылал остов машины. Выглядела она странно. В одной руке карабин, а на другую намотана какая-то пакля.

— Я встать не могу, — облегченно сказала Дина. "Ксанфа в порядке", — подумала она.

Та подбежала к ней и подняла ее в воздух, схватив рукой за пояс, больно пережавший живот.

— Какая нога?

— Правая. Ставь.

Ксанфа послушалась, заодно вытаскивая из кармана ключи. Дина поинтересовалась, откуда они у сестры, и та, отомкнув наручники, сжато рассказала.

— А где он сам? — спросила Дина о том парне, на которого Ксанфа, забывшись, чуть не потратила лишнее время.

— Перед взрывом отшвырнула в лес. Я фургон хотела взорвать, только пришлось эту, там ведь сунешься в сторону — стреляют. Меня уже два раза ранили, — пожаловалась Ксанфа. — Теперь слабость во всем теле и руки-ноги дрожат. Пришлось так. Ну а этого — не на смерть же оставлять, — оправдалась она.

— Так это ты перевязалась? Дотащишь меня?

Вместо ответа Ксанфа присела и обхватила Дину вокруг талии, отрывая ее от земли.

Тактильный шок7, конечно, не заставил себя долго ждать. Ксанфа все-таки была ранена и держать Дину бережно не могла, так что той пришлось терпеть ее руку на своей талии, а заодно собственные зашевелившиеся волосы. Дина невольно задрожала, одновременно чувствуя, как покрывается пупырышками. Лучше уж час лежать в сенсоколлапсе. Но с другой стороны, двигались они быстрее. А даже секунды стоили дорого.

Наконец Дина оказалась прислоненной к задней стенке фургона, когда уже была на грани истерики, а Ксанфа, подстраиваясь к замку, пояснила:

— Там ты лечь сможешь.

Замок, однако, ключам не поддавался. Плюнув на них, Ксанфа схватила его рукой, уперлась ногами и рванула. Замок выдержал. А дверь — нет, осталась рваная дыра. Схалтурил производитель. Прочного сплава пожалел. Ксанфа едва не получила створкой по лбу, вовремя отпрыгнув.

Из глубины фургона донесся знакомый голос. Дина немного удивилась, а у Ксанфы отвисла челюсть. Потом Ксанфа ругнулась. В свой адрес. И еще раз, дольше, выразительнее и тщательно.

7 — Тактильный шок — психосоматическая реакция химер на некоторые тактильные раздражители либо на яркое их воображение. Сопровождается повышением артериального давления и ЧСС. Возможны головокружение, ощущение слабости, паника. В исключительных случаях восприятие тактильных сигналов носит болевой характер.

ТШ обычно провоцируется прикосновением человека. Раздражение разных участков кожи по-разному влияет на силу и вероятность ТШ. Наиболее чувствительны к ТШ этого типа голова, шея, ключицы, лопатки, ребра, талия, подмышки; руки и лицо чувствительны наименее всего. Также ТШ провоцируется контактом кожи с некоторыми объектами, такими как велюр, замша, пенопласт и др.

Интенсивный раздражитель может спровоцировать истерику и агрессивную реакцию.

При сенсоколлапсе ТШ невозможен, справедливо и обратное. Также ТШ невозможен в ряде других случаев.

Подвидом ТШ является амплексотактильный шок. Вызывается обьятием, обычно неожиданным. АТШ наиболее силен, по сравнению ТШ, вызванным любой другой стимуляцией.

* * *

8:81 (21:09 по неметрическому времени)

Харон

К тихим выстрелам снаружи Амальтея прислушивалась, явно нервничая. Харон же вел себя гораздо сдержаннее, а Леандра с Леандрой, похоже, вообще мало что могло бы смутить.

Через пару секунд после оглушительного грохота, одновременно с которым толкнуло фургон, Амальтея почему-то обмякла, явно пережив сенсоколлапс, хотя и пришла в себя скоро.

— Что там? — спросила она, дрожа.

Харон не стал отвечать, так как она не обращалась к нему, а он ответа не знал. Видимо, точно так решили оба старших. Непонятно, на что рассчитывала Амальтея. Хотя возможно, что сама она не могла проанализировать уже полученную извне информацию так, чтобы прийти к определенным выводам, и хотела, чтобы с ней поделились соображениями. Но Харон не мог ей помочь. Леандра с Леандром, видимо, — тоже.

Фургон пропускал звуки не слишком хорошо, хотя если, например, за крышу цеплялись ветки, химеры это отчетливо слышали. И после взрыва, как Харон не вслушивался, слышно не было ничего. Когда он стал думать о том, как бы подползти к двери и попробовать выдавить ее, до его ушей донесся явственный стук как раз оттуда, а потом и гремение замка.

Все насторожились, а Амальтея вдобавок сжалась. Вдруг дверь взвизгнула, пропуская отсветы пламени и потрескивание, и Амальтея повела себя совсем уж странно: попробовала отодвинуться от двери, хотя и не могла, она и так вплотную к передней стенке сидела..

— Что вам нужно? — сипло спросила она.

Ответил очень хорошо знакомый голос Ксанфы. Правда, слова были несколько неинформативны, но сам по себе тот факт, что голос ее, уже являлся приятной новостью.

Затем Ксанфа продолжила неконструктивные обвинения в отношении себя.

Очень скоро их всех освободили. Амальтея порывалась обнять отбивающихся сестер, которые обе терпеть не могли таких прикосновений — да и кто кроме самой Амальтеи и Пирры их стерпит? — а Ксанфу, к тому же, дважды ранили в руку, ей попросту было больно.

Но девушки смогли втолковать разбушевавшейся младшей, что тут небезопасно: даже пустая дорога обладает таким свойством, как люди и транспорт, которые могут по ней проехать. Это возымело действие. На предложение Амальтеи поскорее убраться, Дина предложила обыскать трупы и раненых, сама она собралась проверить кабину на маячки.

— Трупы? Настоящие трупы? Это вы сами?

— Нет. В основном, это они, — Дина махнула рукой. То, что она взвинтила темп речи до нормального, говорило о ее крайнем волнении. — Но Ксанфа одного цельного дверью убила, а я одного наручниками. Вроде... Остальные или подставились, или сами все сделали. Всё, Амальтея, минута. Мы не можем себе больше позволить. Тащите всё, ладно?

Харон собирался тоже поискать, но Дина его остановила, споро разбирая приборную панель:

— Харон, а у тебя есть с собой ингибиторы адреналина? — зевнула она. Вероятно, ей не хватало кислорода.

— Нет.

— А были?

— Да.

Она полезла в перчаточное отделение. Оттуда выпали пачки с ампулами и шприцами, те самые, которые у Харона отобрали раньше, и Дина протянула их ему.

— Ну вот, теперь мы не беззащитны. Возьми себе один, постарайся никуда не уходить. Держи наготове. Нет, лучше набери и вот тогда держи наготове. И мне, если можно.

Пока Харон занимался этим, вернулись девушки и Леандр, увешанный карабинами. Дина отправила всех кроме Ксанфы и Харона назад, сама завела и тронула фургон. С одной ногой это у нее не очень хорошо получилось, пусть Харон не мог с уверенностью судить о таких вещах. Он никогда не водил.

— Ксанфа, документы нашарили?

— Шесть штук.

— А нас шестеро... Стой, их же было семь? А еще один где? Ладно, возвращаться не станем, — тут она повернулась к Харону. — Знаешь, мы все равно не можем вас с собой взять. Мы не знаем, как там с пищей, социумом... Риск слишком велик. Но бросить вас не можем.

И Дина вкратце рассказала, чего она от них хочет.

Предложенное ею было менее грандиозно, чем их с Ксанфой собственный план, но не менее авантюрно. Выехать из страны не так просто, особенно им, но разве из страны можно только выехать? Дина предложила просто перебраться через границу нелегально. Через канадскую, довольно хорошо охраняемую. Действительно, Штаты могут их и выдать, но только не Канада. Те ничего не предпримут вполне сознательно.

Дина также посоветовала доехать до какого-нибудь предприграничного города на поезде. Такой билет, в отличие от билета к самой границе, можно купить в автоматическом терминале, никто не будет задавать каверзных вопросов и просвечивать их. Конечно, просвечивают, чтобы затруднить вывоз оружия за границу, но кости, которых у людей нет, видны при этом не менее хорошо. "Аварийные" и вспомогательные точно.

А так документы, чтобы считать данные, у них есть. Вот только как насчет денег? С картами сложности неизбежны, люди смогут отследить, и польза от хитрости с документами будет сведена к нулю, а налички, чтобы сдать автомату, у них нет. Харон задал этот вопрос.

— Вообще-то у меня только мелочь, я в основном картами пользуюсь, но я сейчас...

Дина, пошарив по карманам, выудила толстую пачку купюр и еще один документ. Харон и Ксанфа молча посмотрели на нее.

— Гм. Ну, возвращаться точно незачем, — смущенно пробормотала она. — А память у меня не дырявая. Это просто не моя куртка.

— Дырявая, — вздохнул Харон, воспользовавшись только что услышанными эпитетом.

— Почему это?

— Их было восемь.

Добавлено [27.12.2011] Глава 3

9:07 (21:46 по неметрическому времени)

Взгляд со стороны

На самом складе только мычание аккуратно спеленатых противников нарушало тишину, зато снаружи доносился приближающийся вой сирен и шелест винтов. Прежде чем створки ворот послушно схлопнулись, Ксанфа и Дина успели заметить разноцветные проблески на стенах вдалеке. Дольше они не ждали.

От частых ударов посыпалась краска, запахло нагретым металлом, прокатилось по залу гулкое эхо. Несколько секунд — и выгнутые наружу створки уже никто не мог бы запросто раздвинуть. Возиться с контейнерами можно было относительно спокойно, не опасаясь пули в спину, хотя на крайний случай имелись не надетые еще бронежилеты.

Самостоятельно девушки работали только пока цепляли парашют к фургону, а потом вместо собственных мускулов химеры пользовались шустрыми автопогрузчиками. Те им не принадлежали, но выбирать не приходилось.

Во-первых, на них напали, едва они заехали на склад. А ведь обе ничего не сделали, даже успели до закрытия, для чего, конечно, пришлось немного нарушить ПДД, но не так, чтобы очень. Так что девушки дали себе полную индульгенцию, для начала сложив напавших в ряд. Бедняги не рассчитывали, что химеры смогут сопротивляться, сходу бросившись на вышедшую Ксанфу, а адреналин-то у нее, как и у Дины, был заблокирован. Здоровой рукой она отшвырнула первого, второго, третий понял, что что-то не так и затормозил. Предупредительный выстрел в воздух успокоил оставшихся на ногах, дело было за малым — связать их. После такой встречи неприлично не использовать что-нибудь в свою пользу. В качестве трофея.

Во-вторых, Дина не могла ходить, а Ксанфу ранили дважды: с точки зрения химер обе были очень слабы, хотя и оставались сильнее цельных. Только с ворочаньем тяжелого груза не справились бы. Дина и скакать-то на одной ноге не могла, после своего колоссального прыжка ей бы любой шаг тяжело давался, даже не будь травмы.

В-третьих, девушки сегодня плохо ели. Они-то поделили пачку масла, экспроприированную уже тут, наскоро проглотили бутерброды с ветчиной, но от скудной трапезы сил не прибавилось. Дина тогда пообещала, что съест первую же крупную дичь, что поймает в новом мире — без соли, без специй, без обработки, зато сразу килограмм пять, на что Ксанфа, как самая брезгливая, заметила, что она лично вовсе не горит желанием проверить, приживутся в ней гельминты или нет.

Кроме обнаруженной еды, приятного в их положении оказалось мало. Разве только то, что они успели высадить своих у подземки. Добраться до вокзала тем не составит труда, а к моменту позднего ужина Ксанфы и Дины Харон и компания уже должны были покупать билеты.

Обе радовались тому, что Харон смог доказать Амальтее необходимость убраться из страны. Их сестра категорически не хотела оставлять остальных, но потом согласилась с тем, что если она не уедет, пользы в этом не будет. Впрочем, вероятно, дело было в том, что ей не хотелось бросать "Пондус" и незавершенные работы. В отличие от Дины, она не готовилась к уходу.

А вот уведомить они никого больше не смогли. Коммуникаторы не отвечали. Мрачные мысли до сих пор беспокоили обеих.

Но их немного утешало, что хотя бы эти четверо будут в безопасности. Дина тихонько гордилась, что подсказала им купить билеты на разные поезда и разные направления: и к САСШ, и к Канаде, и к Мексике. От своего же имени они купят билеты на дирижабль или стратоплан еще и в Россию, то есть в ее американскую часть. Ну или попытаются купить.

Это помешает отследить их, а оставшихся денег хватит даже на три приема пищи для каждого. За это время они на ногах доберуться к границе, перепрыгнут через заборы — и всё, уже в Канаде они смогут воспользоваться картами. А если что пойдет не так — леса там обширные, животных много, рек и озер не меньше.

Ксанфа беспокоилась, чтобы, пребывая в ССАФ, всю еду они не стали заказывать сразу в одном месте, иначе возникнет интерес к их прожорливости. А Харону с Леандром лучше было бы помалкивать, ведь со своими звонкими голосами они сильно выделяться будут.

После перекуса, осуществленного на ходу и длившегося меньше минуты, Ксанфа предложила грузить не только свое добро, но и те контейнеры, на которых стояли государственные печати. Дина сперва опешила. Она представила, как срываются опыты и дела тех, кому эти грузы предназначены фактически... Но, скрепя сердце, согласилась, убедив себя, что, может, они задумаются о том, кто на самом деле виновен в их проблеме, и что-то изменят.

Однако одного согласия было недостаточно. Места в фургоне не хватало даже для собственных вещей, и химерам пришлось контейнеры с неизвестным содержимым или с известным, но не хрупким, расставлять вокруг. Едва девушки сделали половину работы, как услышали далекий вой и бросились крушить двери.

Когда затих последний раскат удара, Дина с помощью Ксанфы перебралась на переднее сиденье с компьютером. Передатчик для связи с гравиустановкой и один из топомодуляторов были подключены. Предстартовая подготовка началась.

— Ксанфа, а тут кабели есть?

Та не спешила отвечать сестре. Свои собственные кабели у них были, но в бухтах, а Дина, собственно, в питании для элементов нуждалась. Ксанфа пробежалась к терминалу, стоявшему в глубине зала, вбила запрос, а после качнула головой.

— Провод тогда тяни, — крикнула ей Дина. — Сдерни со стен или потолка, но осторожно.

Кивая, Ксанфа уже срывала со стены ближайший светильник. Провод прятался за фальшстеной, и она легко высвободила его, дотащив до Дины.

Снаружи уже послышался скрип шин и хлопанье дверей. Была пора торопиться.

Один топомодулятор Ксанфа прикрепила позади фургона, еще два — по бокам, а третий Дина держала в руках. Все ТМ они соединили между собой и компьютером высокоскоростной шиной. Идеал — оптическое волокно, благодаря самому строению устойчивое к наводкам, но Дина не сумела изготовить ТМ, могущих работать с таким каналом, пришлось довольствоваться, тем, что было. Кроме инфошины, к каждому ТМ Ксанфа подвела силовое питание.

Грохнул стук в ворота. Те не поддались, и последовали резкие команды.

— У меня все. Поехали.

— Я сейчас их... — не закончила Ксанфа, отбегая к стенке. Времени подтащить контейнер с планером не хватало, но она рассчитывала выиграть его.

— Ксанфа, тут еще служебная дверь в коридор! Она ни к черту! Не переоценивай себя!

— Ты только наготове держи, чтоб запустить вовремя, не то тут останемся, — и она рванула рычаг химической тревоги. По ушам ударил заполошный звон пополам с гудением.

Дина решила терпеть до последнего, готовая активировать перемещение в любой момент — программа ждала ее решения. Но ее восхитила находка Ксанфы. Легким движением руки сестра подарила им не меньше пяти минут.

Однако порадоваться ей не дали.

Со стороны внутренней двери послышался треск. Потом треснуло громче. Дина отчаянно надавила на клаксон, а Ксанфа, которая до сих пор оцепенело стояла у ревущего гудка, оглушенная, рванулась к машине.

Дверь не выдержала, плашмя упав на пол.

Прежде чем по их ушам ударил хлопок, в зал с приличной скоростью ворвались воющие сервомоторами боевых экзоскелетов и сверкающие забралами шлемов-противогазов нечеткие тени, поднимающие оружие и готовые стрелять.

Ксанфа была метрах в двадцати от машины. Она не успевала. Что бы ни сделала. Единственным ее желанием было, чтобы хотя бы Дина ушла.

И та нажала клавишу ввода.

* * *

9:13 (21:55 по неметрическому времени)

Дина

Все произошло быстрее, чем возможно обдумать. Воздух над топомодулятором дрогнул, сквозь переборку и саму Дину прошел край ромба абсолютно черного цвета — ниже него враз онемело тело — и его вершина зависла над прибором. Долю секунды все шло по плану, но светильники в зале вместо того, чтобы померкнуть, вспыхнули, многоугольник сделался полупрозрачным, а ощущение ног сразу вернулось.

Дина не успела понять, что пошло не так, когда вдруг лампы исчезли вместе со складом, а экран компьютера погас. Загудел воздух, уходящий изо всех щелей: по кабине будто сквозняк пронесся, вынося через щели приоткрытых оконец мелкий мусор. Заложило уши, а дышать стало очень трудно, вдобавок ощущение свободного падения застало Дину врасплох. Она схватилась за первый попавшийся рычаг, широко раскрывая рот и пытаясь сорвать с себя куртку абсолютно непослушными руками.

Темноту разрезала далекая змеистая молния, протянувшаяся от тучи к туче. Потом еще. И еще, но уже соединившая тучу и какую-то горную вершину. По ушам, еще звенящим от ревуна, прокатился рокот. Наконец, беззвучно хлопнул парашют, заглушенный громом, и фургон рвануло. По корпусу и стеклу сразу забарабанили тяжелые капли дождя, до того падавшие с ним вместе.

Дина успела немного спуститься, поэтому дышать стало полегче. По крайней мере, уселась она прямо.

Глаза не успели перестроиться, и Дина включила фары, но не увидела ничего, кроме потока воды. Бушевала гроза. Молнии сверкали метрах в семистах, и за минуту, что ушла на то, чтобы снизиться, Дина вдобавок ко всему основательно вспотела. Каким бы искусственным и усовершенствованным существом она ни была, она боялась грозы словно самое примитивное животное.

Треск веток, скрип дерева о металл. Фургон косо повис на стропах метрах в трех над землей. Свет фар уперся в листву кустов чуть впереди.

Будь Дина в полном порядке, она могла бы сейчас спрыгнуть, исследовать окрестности и поискать вещи, что Ксанфа приставила к фургону — они-то летели прямо вниз, а плавно спускавшийся автомобиль могло отнести в сторону. Но было не до того.

Первые несколько минут Дина смирно сидела, глубоко дыша. Ее немного трясло после пережитого, и хотя молнии сверкали и сейчас, но их закрыл собой склон горы. В любом случае, притянуть их должна вершина.

Дина позволила себе немного прийти в себя и мысленно вернулась к событиям, происходившим с нею всего несколько минут назад. Теперь испортилось настроение. Оно вообще пропало, ей попросту стало плохо. Дина уставилась наружу невидящим взглядом, сжимая и разжимая кулаки. На глаза навернулись слезы, но она, не давая им воли, кусала губы. Потом вздохнула, выпустив воздух сквозь сжатые зубы, и занялась насущными проблемами.

Нужно было подлечиться. До сих пор у нее времени заняться травмами не хватало, а даже для химеры запускать их несколько опрометчиво.

Все медикаменты Ксанфа сгрузила сзади, как и продукты. Кабину водителя от главного отсека отделяла переборка. Может, Дина и смогла бы пробить ее, но, во-первых, сил у нее сейчас не доставало, а во-вторых, к чему портить машину? Поэтому девушка решила обследовать кабину трофея, сбросив карабины под ноги. Сперва ничего, кроме пачки сигарет ей не попалось, но потом она нашла прикрепленную за сиденьем аптечку.

Руководства по оказанию первой помощи химерам и нехимерам не прилагалось. Не то чтобы Дина не знала особенностей своей анатомии, но вправлять вывихи точно не умела. Она видела в фильмах (пусть неприятно смотреть на эти дерганые картинки зеленоватого оттенка, да интерес перебивает многое) как хирурги это делают. Только фильмы снимают цельные и для цельных, а у химер строение опорно-двигательного аппарата несколько отличается. Вздохнув, Дина решила пойти опытным путем.

Она попыталась стащить ботинок. Мучаясь, девушка все же смогла сделать это, основательно взмокнув. Потом Дина потрогала сместившийся сустав — тот уже распух. Она глубоко вздохнула и потянула стопу на себя.

Ногу пронизала лютая боль, и Дина разжала руки. Отдышавшись, она снова принялась ощупывать сустав. Припухлость этому мешала, так что Дина стала нажимать сильнее. Более жестокую пытку она не могла бы вообразить, а торопиться все же не хотела. При большом желании, она могла стерпеть и проигнорировать любую боль, в чем сейчас и была нужда.

Уже стихал дождь, когда она все же разобралась и, не мешкая, дернула ногу так, чтобы вправить сустав. Это помогло, хотя все равно было больно. Но теперь наступило некоторое облегчение, по крайней мере, она могла шевелить стопой.

В аптечке помимо прочего оказался эластичный бинт, и Дина обмотала им ногу, как можно туже. С другими травмами она решила разобраться позже, а пока закинула в себя горсть болеутоляющих таблеток, предварительно, конечно, ознакомившись с их составом. Все-таки кое-какие препараты на химер действовали неадекватно или вовсе не действовали.

Больше ей нечего было делать. Оставалось лишь дожидаться утра, а сон поспособствует выздоровлению.

В аптечке нашлось и снотворное, и Дина поспешила принять его. От шока, вызванного попаданием в грозу, она уже отошла, и теперь ее снова терзали переживания. Дина жалела Ксанфу, попавшую в чужие лапы — хорошо если живой, — но она точно знала, что та не успела бы добежать до фургона и закрепиться на нем. Думать об этом было горько. Чувство потери никуда не делось.

Сняв трофейную куртку, Дина скрутила ту на манер подушки и сунула под голову, уютно свернувшись калачиком на двух откинутых сиденьях.

Уже погружаясь в дрему, девушка снова пережила события этого дня.

В активе были припасы и она сама. Свобода от преследований. Настоящая, полная свобода. Настоящая безопасность, здесь естественники ее не достанут. Но эту свободу сдобрили изрядной долей горечи, к сожалению.

В пассиве — "Аллигатор", многие личные вещи, складированные в нем, спекшийся компьютер — он не включался — и, главное, свобода всех прочих.

Работоспособность ТМ она пока не проверяла, но подозревала, что они также вышли из строя. Впрочем, изрядный запас разнообразной электроники и технических алмазов для ТМ и ТЭ был с ней.

"Я еще вытащу их, — пообещала Дина себе, засыпая. — Всех".

* * *

Интерлюдия

Новый Амстердам, Канада, декади второй декады флореаля, 3:43 (9 мая 2010, 8:14 по дореволюционному летоисчилению)

— Идиоты, — холодно, с расстановкой констатировал полковник Вудхаус. Побледневший майор Старк, однако, стоял навытяжку. — Это провал. Какой кретин планировал захват? Кто набрал исполнителей?

— Капитан Дюпон, сэр, — ответил майор.

— Вот как? А кому же пришла в голову столь замечательная идея — включить в операцию "Бутон" его?

— Мне, сэр.

— Так, майор Старк... Пока еще майор. Почему использовали не наших диверсантов, а местный сброд? — вкрадчиво осведомился полковник.

— Приказ на проведение операции "Бутон" был отдан до условленного срока. Мною было принято решение провести операцию по варианту два, так как использование наших военных подразделений категорически запрещено, если наличествует угроза разоблачения, что неизбежено в случае преждевременного проведения операции... Поскольку ССАФ и Канада не находятся в состоянии войны, трудно было бы объяснить, что наши парни делают на их территории, сами понимаете, господин полковник. Потом, при силовом варианте исполнители подлежат уничтожению группой перехвата.

— Я-то понимаю... Я все понимаю. Я понимаю, что вы могли бы забрать у них документы и вооружить их местным оружием, но почему-то не сделали этого. А у федератов, к вашему сведению, при желании можно купить целый танк, и никаких вопросов не возникло бы. Вы что, стеснены в средствах? Нет. А вы не захватили главную фигурантку! И все из-за того, что на вас напала сентиментальное настроение и вы пожалели десяток бездельников.

— Виноват, господин полковник. Однако хочу заметить, что наших в их биометрической базе нет, а местные... специалисты не могут не быть. Между тем исполнители, которых набрал Дюпон, известны как принадлежащие криминальной среде, а негативное отношение к химерам некоторых из них — не секрет.

— Безусловно, — язвительно заметил полковник. — Это серьезный довод. Но только дисциплины от этого не прибавится. Они пытались уничтожить объекты! А те нам нужны живыми, причем, искренне желающие помочь нам в грозящем конфликте! Скажите, а не сочувствуете ли вы ССАФ? А?

Капитан сбледнул, но ответить ничего не успел. В дверь постучали.

— Кого еще там принесло... — тихо прорычал полковник. — Входите!

Дверь скрипнула, и в кабинет шагул капитан Воллес.

— Разрешите доложить, господин полковник?

— Я занят. Что у вас?

— Последние новости по группе "Ромашка"...

— О, вы очень кстати. Докладывайте.

— Одна химера захвачена. Объект А58 арестован местной полицией по наводке одного исполнителя из этой группы, а впоследствии перехвачен нами при транспортировке объекта контрразведкой противника. В настоящее время объект находится на территории Канады.

— Контрразведка? Что они натворили, что вмешалась их контрразведка? Ладно, доложите подробности.

— Э-э-э... Не могу знать, господин полковник. Только относительно операции.

— Давайте их.

— Было принято решение перенацелить группу перехвата. Объект захвачен при перевозке. Потери — три человека убитыми. Имитировали несчастный случай. Автомобиль, в котором перевозили объект, съехал с дороги и активировал неснятую противотанковую мину ФОХ-33. После чего сдетонировали остатки минного поля. Бак с топливом взорвался. Останки тел уничтожены химической компонентой мин.

— Грубо. Они же землю рыть будут, если уж впрягли контрразведку. Потом, откуда там взялась бы мина?

— Мина действительно там была. В пятидесятых там было наше минное поле, господин полковник. А у объекта отобрали поллитра крови разлили на месте происшествия. Будут рыть — найдут его ДНК.

— Вы что, насильно кровь у него отобрали? Да вы с ума сошли!

— Ну, она тогда была ранена и без сознания...

— У-уф... Ладно, — успокоился полковник. — Главное, объект у нас. Она, говорите... А А58 — кто?

Капитан Воллес прокашлялся и развернул вытащенную из-за обшлага рукава электронную бумагу, не особенно торопясь.

— Кодовое имя объекта — "А58". Химера, лабораторное имя — 2F. Паспортное имя — Ксанфа Эжен...

— Довольно! Она нам, конечно, нужна, но не больше других. Спросите, где главная фигурантка, всё больше пользы, и отправьте к другим. Вы ведь еще не спрашивали?

— Э-э... Вообще-то спрашивали. Но особые меры воздействия второго уровня не принесли результатов, санкции на более жесткие действия не было.

Полковник побагровел.

— Вы... Вы... Вы охренели! Кто разрешил?! — забрызгал слюной он.

— Э-э-э... Ну, требовалось узнать местонахождение главной фигурантки, а это надежнее всего...

— Инструкция черным по белому запрещает применять к ним особые меры воздействия! За-пре-ща-ет!

— Виноват, господин полковник, — растерялся капитан Воллес.

— Молите Бога, чтобы мне не пришлось наказывать вас показательно, при ней. Химеры, знаете ли, склонны критично воспринимать информацию, и строгий выговор ее не впечатлит. Вы понимаете о чем я? Адекватное наказание, — вкрадчиво заметил он, — поможет убедить ее, что все было сделано для ее же блага, а неприятности — трагичное своеволие естественников, которые скрываются даже в наших рядах. Ваше счастье, что они плохо разбираются в мозгах других и любую внутренне непротиворечивую версию примут. А для вас будет лучше, если вы лично восстановите справделивость в ее глазах и потрудитесь, чтобы противоречий не было. Надеюсь, вы всё поняли? Отлично, можете быть свободны. И вы, майор, тоже.

Полковник остался в кабинете один. Походив и пнув корзину с резаными документыми, он вытащил из кармана коммуникатор.

— Билл? Что там нового?

— Ты о химерах? Неоднозначно, знаешь. Перехвачена только одна из шести целей, четверо сбежали и, похоже, стремятся пересечь границу Канады.

Полковник выдохнул.

— Так это же хорошо, что они к нам. Сами. Примем с распростертыми обьятиями. Кстати, а почему к нам?

— Ну так они скоро не будут иметь человеческих прав в ССАФ. Как видишь, я был прав: Босолей стоит своих денег... И куда еще им деться так, чтобы не поймали? Не в Мексику же и не в Штаты? Они ж их выдадут.

— Не так и хорош твой Босолей. Все хорошо в меру, а уже четыре объекта мертвы!

— Вряд ли это его подопечные постарались. То нападение на А55 — действительно его недоработка, да и наша, каюсь, но этот штамм — нет.

— Почему нет? Сработано-то хреново. Это что-то на уровне школьной работы по биологии, а может быть даже и ниже. Как раз в их духе.

— Они же против биотехнологий, — фыркнул Билл. — У нас такой публики мало, ты не оценишь. Но даже будь это они, болезнь вообще не должна была убить химер. Мы добыли образец, это модифицированный стрептококк. Скорость размножения бешеная, но через несколько сотен поколений стареет. У иммунитета химер ведь заточ на чужеродные белки вообще и яды, а антител как таковых мало. Ну, теперь-то чуть больше... Если на время вырубить иммуную систему, заставив все фремдреактанты и ксеноциды атаковать только этот стрептококк, их самая легкая простуда свалит. Соображаешь?

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— А затем, что убить их это никак не может. Стрептококк рано или поздно самоуничтожается.

— И что?

— Да ничего. Просто, видимо, кому-то в институте захотелось посмотреть, как химеры устроены изнутри.

— Нахрена?! Даже мы знаем!

— Ну, они никак не могут добыть информацию по нашим иммуносимбионтам, зато химеры у них под боком, а иммунитет у них, на минуточку, превосходит даже наши наработки в десятки раз. Профессор Дербье был гением, но никто уже никогда ни о чем его не спросит, а вычленить из генома нужное эти дегенераты не могут. Вот и хотят содрать с уже существующего организма и сделать пусть криво, но не с нуля — это все же проще.

— Да? А наши вычленить могут?

— Уже. Все, что можно. Только не годится. Фремдреактанты и ксеноциды — клетки самих химер. Если наделать подобных симбионтов... Их впрыскивание будет оригинальным способом казни, только и всего. И остальное также можно использовать только одним способом — создать модификанта.

— Федераты — кретины, я всегда это говорил. Но ты от темы отклонился. У "Ромашки" шесть целей. Одна у нас. Четыре направляются к нам. А шестая?

— А никто не в курсе. Объект А56 пропал неизвестным образом при попытке захвата. Из-за этого вмешалась их контрразведка. Те, похоже, сами в шоке.

— Объект А56? — побледнел полковник. — Это, случайно...

— Дина. О том, где она, данных нет. Говорят о боестолкновении, но это слухи. На склад никого не пускают, а полицейских, принимавших участие в аресте, арестовали самих.

— Дерьмо! — прошептал полковник, опуская коммуникатор. Потом опомнился. — Билл, найди ее! Слышишь?

* * *

"La Voix du FLNA" — "Голос ССАФ"

N343

МИРАВИЛЛЬ, ПРИМИДИ третьей декады ФЛОРЕАЛЯ, 5:00

Миравилльская бойня!

Как многим уже известно из выпусков теленовостей и сетевых бюллетеней, трагедия произошла позавчера, на трассе Миравилль — Новый Орлеан, и нашла продолжение на грузопочтовом складе ?5.

Однако вчера вечером стали известны подробности.

В нониди, в 8:93 в дежурный участок 25 внутренних войск правопорядка ССАФ поступило сообщение, что на семнадцатом километре трассы произошло вооруженное нападение. Звонивший заявил, что нападение осуществили неустановленные лица, и сообщил, что те могут направляться на грузопочтовый склад ?5.

На место происшествия отправили отделение ВВПП, а на предполагаемое место нахождения преступников — роту ВВПП, усиленную взводом химических войск, двумя отделениями ВВ специального назначения и тремя единицами бронетехники. Сотрудники склада были предупреждены об опасности.

В ходе осмотра места происшествия обнаружено восемь тел, одно из которых принадлежало звонившему, мужчине 78 лет. Личности прочих предварительно установлены по отпечаткам пальцев, документов при пострадавших не обнаружено. Пока образцы их тканей отправили для анализа сигнатуры ДНК. На трех телах, включая тело звонившего, обнаружены следы жестоких пыток.

Таким образом информация подтвердилась. Однако группа захвата не застала правонарушителей, хотя неустановленными лицами все же было совершено вооруженное нападение на склад, сигнал о котором поступил, когда полиция уже была в пути.

По трагической случайности, полицейские, забросав помещение гранатами с DT-ultra и открыв ураганный огонь, застрелили нескольких потерпевших, которые, будучи связанными, не смогли ничего предпринять. Кто-то вместо химической гранаты по ошибке бросил осколочную, от которой сдетонировал оставленный злоумышленниками комплект стандартных кислотных мин для защиты частных домовладений. Уничтожена большая часть следов, погибло несколько полицейских и все жертвы служащие склада, остававшиеся там к этому времени. Хлопок слышали в радиусе нескольких кварталов.

К счастью, есть видеозапись. Которую и продемонстрировали представителям прессы, предварительно скрыв лица подозреваемых. В записи отчетливо видно, как преступники въезжают на склад, открывают огонь, застрелив троих потерпевших, некоторое время разграбляют его, после чего спокойно уезжают, застрелив еще двоих, буквально за полминуты до прибытия полиции. Запись обещают выложить в сеть в течение нескольких дней.

— Если с нападением на склад все более или менее ясно, то, к сожалению, достоверно установить, что же произошло на трассе, мы пока не можем. Но уже известно, что там присутствуют следы по меньшей мере четырех автомобилей, из которых один сожжен, — рассказал руководитель следственного отдела Миравилля ССАФ Серж Маке.

По версии следователей, целью первого нападения был звонивший. В интересах следствия его имя пока не будет опубликовано. Потерпевший некоторое время работал в институте антропологии, на должности уборщика. Предполагается, что нападение как-то связано с химерами. Установлено достоверно, что на складе были некоторые грузы, принадлежащие двум из них — Ксанфе и Дине Эжен. Все эти грузы похищены.

Указанные химеры вчера прокомменитировали это так:

— Действительно, у нас были там некоторые грузы, — заявила Дина Эжен. — Дело в том, что нам не нравится последний закон и вообще многие последние законы. Мы хотим убраться из федерации. То, что в нас вложили миллионы, — мы не просили об этом. Благодарить вас нам не за что. Траты — это не наша проблема, а проблема налогоплательщиков, и даже не нынешних, а прошлых. И пока мы обе в полных правах, пока нас никто не имеет права задерживать, почему бы нам не убраться, а убравшись, не обустроиться с достаточным комфортом? Среди грузов была мебель, личные вещи, ну и ценности кое-какие, как же без этого? Со всем этим очень не плохо жить хоть и в Канаде.

— И вы не опасаетесь заявлять такое?

— Чего ж бояться? (Улыбается.) Мы скоро так или иначе уедем, а достать нас в другой стране — руки коротки.

— К сожалению, страны, где нет людей, пока нет на карте, — отметила Ксанфа Эжен. — Жаль, но ничего. Присутствие некоторых людей можно и потерпеть. Что касается инцидента — ничем не можем помочь следствию. Но хочу заметить, что если бы химеры действительно принимали в этом участие, оно было бы продуманно тщательнее, и следов никто не нашел бы, а их на месте нападения довольно много. Очень много. (Улыбается.)

Однако эти химеры пока что не смогут покинуть ССАФ. До выяснения обстоятельств дела обе химеры, а равно и все прочие, задержаны на время расследования — в основном, чтобы обеспечить их же безопасность. Они переправлены во временный городок. Многие из них недовольны этим решением и открыто угрожают побегом и массовым убийством персонала. Отдельные лица возмущены таким заявлением и требуют ужесточения режима в городке. Однако за это полагается только административная ответственность, поэтому режим усилен не будет.

Как знать, не будет ли вскоре у этой бойни продолжения?

Просьба ко всем, кто располагает важной для следствия информацией, обращаться по номеру: (08) 74-193, (08) 74-194. Конфиденциальность гарантируется.

* * *

Украина, 12-е мая 2010-го года н.э., 0:27

Антон

Купе Антону понравилось. До того он всегда предпочитал экономить, пусть и сущие копейки, а на этот поезд почему-то взял именно такое место. Не пожалел. Чего стоит розетка на двести двадцать вольт? Ну, может и немногого, она ведь одна. Но предусмотрительный человек всегда позаботится захватить тройник, в том числе и для того, чтобы делёжка источника благ не переросла в напряжение.

Впрочем, конфликтовать Антону было не с кем, делить розетку — тоже: попутчиков не наблюдалось. Ничего странного, не самый разгар сезона. А сам он ехал отдохнуть лишь за тем, чтобы развеять поганое настроение, совсем ненадолго. Споро собрался и уехал налегке, но зато с деньгами, которые решил потратить целиком на себя.

Поезд, благодаря благословенной розетке, оказался не самым плохим местом времяпровождения. Для полного счастья не хватало лишь вай-фая, хотя бы в виде локальной сети, а то вся польза от прихваченного нетбука сводилась к фильмам, хотя было что-то умиротворяющее в том, чтобы смотреть сто раз виденное кино на привычной машине, но в новом месте. Добавлялось уверенности и спокойствия.

Когда усталость дала о себе знать, Антон уважил, наконец, постель. Выключив нетбук, он сунул его в сумку, а ту спрятал в рундук. Пока он засыпал, то невольно обдумывал позавчерашний уже конфликт с Верой, но скоро Антон погрузился в по-настоящему глубокий сон.

Начало очередного торможения разбудило его. Каким-то образом Антон сообразил, что приближается конечная станция и проснулся, первым делом наугад протянув руку к столику. Сон слетел в мгновение ока: конверт с распечатками исчез. Сперва Антон грешил на толчки, от которых конверт мог свалиться на пол, но там бумаг не было, да и не было вообще в купе. Утрачена целая кипа полезных бумажек, начиная со спутниковых снимков с размеченными маршрутами и фотографиями ориентиров и заканчивая сводками погоды на ближайшие сутки. Потеря с одной стороны пустяковая, но с другой стороны трудновосполнимая. Так что поезд Антон покинул в прескверном настроении, сетуя на воров, не удосужившихся даже проверить, есть ли в конверте что-либо безусловно ценное.

До гостиницы он добирался на такси, другие способы хотя и были дешевле, но требовали суеты, информации и способностей носильщика. С Антона хватило и простого выволакивания сумок к площади.

Таксист попался разговорчивый, и по пути в гостиницу Антон успел узнать, как добраться обратно без посторонней помощи. Город, который он видел мельком, очень понравился. Антон с удовольствием вдыхал запах моря, хотя и не видел воды из машины. А со стороны степей доносился запах душистых трав.

В гостинице Антон остановился на пару суток, первую половину дня обживая номер. Потом вышел прогуляться, но настроение не поднялось. Сначала он заново пережил ссору — вещь для него весьма болезненную, — потом вспомнил о пропавших бумагах. Из-за этого случая он, к тому же, тянул лишний груз и не пошел купаться: настороженность заставила не оставлять самое ценное. К вечеру Антон твердо решил выехать на следующий день за город и снова попробовать себя в фотографии, раз уж таскает фотоаппарат и штатив. А где безлюдно — можно и искупаться.

Так он и поступил. Едва первые лучи солнца пробились сквозь легкие занавески, как он уже собирался. Антон не захотел оставлять в номере ни денег, ни документов. Таскать нетбук неудобно, но взял он и его. Слишком уж лакомый кусочек, а о репутации гостиницы ничего неизвестно.

Потом он взял кое-что из еды и питья. Одежду решил не брать, только теплый свитер свернул в рюкзачок, а на случай ненастья — что-то вроде этого обещали — прихватил зонт-трость. Еще немного подумав, он решил, что этого будет достаточно. Может, и стоило бы взять еще еды, но Антон решил, что обжорство — нехорошо.

После всех сборов номер Антон продлил еще на три дня.

Через час он уже сидел на травке за городом, делая дурные снимки, среди которых, впрочем, попалась пара-тройка стоящих. Однако ему это скоро наскучило, и он решил пройти к речке, а потом, может, дойти до устья. Это гораздо интереснее. Там могли быть рыбаки, да и вода, как он слышал, украсит любой кадр.

Ему предстояло пройти под ЛЭП.

Сперва он двигался бодро. Потом затормозил: вид проводов, натянутых между опорами, и слабое потрескивание внушали робость. Сколько же там? Сто киловольт? Триста? Пятьсот? На всякий случай, Антон отключил телефон, и, глубоко вздохнув, сделал шаг.

Ничего не случилось, даже потрескивание не изменило громкости и тона. Парень колебался. Бежать? Идти медленно? Или это не имеет значения?

"Ну почему я в школе физику не учил?!" — возопил он в мыслях и решил идти медленно, шаг за шагом.

Когда он почти стал между опорами, ноги снова будто вросли в землю. А ну как провода оторвутся и упадут?

Зря он медлил.

Прямо над ним зажглась звездочка, и прежде, чем он удивился, она вдруг мигнула, превратившись в рваную черную простыню, а уже через мгновение Антон, еще ничего не осознав, уже ослеп, оглох от душераздирающего треска и хлопка по ушам, а также, будто всего прочего было мало, потерял опору.

Он заорал от ужаса. Пожалуй, если бы он решил, что его могут услышать и если бы он успел подготовиться, то запросто сдержался бы. Но получилось так, как получилось.

Едва он потерял опору, порывом ветра сдуло теплый воздух вокруг него, и сейчас, легко одетый, он стыл. Да он и без того похолодел бы, потому что ветер только усилился, и, похоже, дул снизу.

Яркая вспышка подсветила округу. Земля и деревья были далеко внизу. Еще одна вспышка — и вот они ближе.

Обычно говорят, в такие моменты перед глазами человека проносится вся его жизнь. Антону же вспомнился "Затерянный мир", с его особым видом развлечения человекообезьян, бросавших людей на бамбук, так что те нанизывались на стебли. Было похоже, что он вот-вот испытает нечто подобное, а если и нет — удар о землю ему все равно не пережить.

Теперь он заорал искренне, от души. Но это ему не помогло.

Опомнившись, он решил сделать хоть что-то. Раскрытый зонтик, в который он вцепился обеими руками, выпустив всё остальное — что его обогнало, что-то остало, — тут же вывернулся. Хотя Антон принял вертикальное положение. С другой стороны, падал он сейчас быстрее, притом не видел, куда.

Это был конец.

Удар первой ветки вышиб из него дух. Потом он ощутил рывок зонтика, услышал хруст над головой и с ужасом понял, что вот это точно конец.

Вторая ветка отбила ему руку.

Наконец, он коснулся ногами земли, но на этом падение не кончилось. Он продолжал падать, несся, налетая на кусты, переваливаясь через горбики и пересчитывая камешки. Он кубарем катился вниз, и продолжалось это долго.

Движение прекратилось.

Сознания Антон так и не терял. Перевернувшись на спину, он бессознательно подставил лицо крупным каплям дождя. Постепенно до него начал доходить ужас его положения.

Вот он стоит, собирается пройти к реке. Сумка через плечо, зонт в одной руке, штатив и сумка с фотиком — в другой. Вспышка — и он летит вниз бог знает с какой высоты. Утро сменилось кромешной тьмой. Почти, потому что молнии старательно подсвечивают окрестности. Потрескивание проводов сменилась стуком капель дождя о листья и громом.

Было мокро и очень неуютно. В самом деле, о каком уюте может быть речь? Когда до него немного дошло, чего он избежал, он даже обрадовался. Но тут он вспомнил, что находиться неизвестно где, и неизвестно, как ему быть теперь. Стало очень тоскливо и, в какой-то момент, жалко себя.

Но он выжил! Эта мысль немного его согрела. Он выжил, упав с неизвестной высоты. Зацепился за дерево, ободрал ладонь и потерял зонтик, потом скатился по склону неизвестной крутизны, по пути посеяв сумку, но не получил больше ни царапины. Значит, ничего страшно.

Антон завозился в луже, пытаясь встать. Сказать, что его трясло — ничего не сказать. Организм упорно отказывался верить, что угроза позади. Антон бухнулся на колени, и его вырвало. Однако он нашел в себе силы схватиться за ствол какого-то деревца и подняться на ноги.

Саднило все тело: похоже, насчет царапин он погорячился. Те ощущались всюду, как и ушибы. А переломов не было... По крайней мере, так казалось.

Он выпрямился. Голова кружилась.

— Где это я? — спросил он вслух неизвестно кого, борясь с искушением заорать в голос.

Естественно, никто ему не ответил. Даже если бы тут кто и был, шум дождя заглушал голос Антона. Гром справлялся с этим еще вернее.

"А как я вообще сюда попал? Поскользнулся, упал... М-да... Упал. Да. Сознания не терял, гипс не нужен".

Потом ему пришла в голову мысль. ЛЭП! Он же стоял под ЛЭП. Могло его ударом тока куда-то перенести? Да запросто. По крайней мере, ожидать можно чего угодно. А может, все еще хуже: его убило разрядом, и теперь он в чужом теле.

Хотя нет. Вот это бред. Что чужому телу, неприспособленному для полетов, делать на такой высоте? Или... Приспособленному?

Антон попробовал взмахнуть крыльями. Не получилось.

"Так и с ума сойти недолго", — подумал он.

Впрочем, он мог решить это после, а пока лишь немного посмаковал несколько самоироничную мысль о том, что он мог всю жизнь тут жить, а якобы прошлое привиделось после молнии. Но сейчас важнее было найти укрытие от дождя. Рубашка давно прилипла к телу, в ботинках противно плюхало, а ледяные струи воды больно лупили по голове и по плечам. Дольше терпеть это не представлялось возможным.

Антон осмотрелся, подсвечивая экраном чудом уцелевшего телефона. У его ног был какой-то куст, собственно, и остановивший его падение, а склон спускался гораздо ниже, теряясь в темноте. Туда идти Антону было незачем, ведь вода стекала туда, и он побрел вверх, моментально отключив телефон, едва над головой грохнуло.

Его побитое тело оставило не то чтобы ясный, но все же видимый при свете молний след, так что очень скоро он подобрал сумку-портфель, изрядно обрадовавшись. Нетбуку, может, и хана, а вот документы и деньги могут еще послужить. Мало ли, куда его забросило? И да, все-таки забросило. Вещественное подтверждение справедливости воспоминаний.

Однако через полчаса Антон был уже не так рад, что решил искать убежища именно сейчас. Дождь стихал, хотя прекращаться и не думал, гром рокотал вдалеке, а пот уже разъедал глаза. Но парень все равно полз вверх из чистого упрямства, пока не вылез под то самое дерево, сквозь которое пролетел при падении. Он не узнал бы его, но далекая вспышка помогла ему заметить свой искалеченный зонт. И не только зонт.

Невдалеке лежала металлическая коробка, побольше мусорного бака, врезавшася в почву на несколько сантиметров.

"Вот так попал. Ни эльфов, ни немцев, а зато коробка", — подобранные слова могли звучать пессимистично, но он обрадовался. Как же, признаки цивилизации и, возможно, того, что никуда особенно далеко он не попадал.

Коробка оказалась не простой. Она лежала на боку, а на крышке сидел цифро-аналоговый замок с четырьмя разрядами. Антон привалился к той: так хотя бы ветер задувал меньше, а зонтик с горем пополам защищал парня от воды. Чтобы только найти себе занятие и не мерзнуть впустую, Антон стал перебирать комбинации на замке, ведь засыпать ночью в холод — опасно, хотя и встал он не так давно.

Через какое-то время замок щелкнул и крышка толкнула Антона в плечо. Тот отскочил, дав ей шлепнуть по низкой мокрой траве, и поскорее заглянул внутрь. Оттуда сполз ворох ткани очень мягкой на ощупь, соблазнительно мягкой. И восхитительно сухой.

Это была чистая удача. Антон снял с себя все лишнее, надел только свитер из забытого уже рюкзака, и забрался в коробку, вкопавшись в пушистую ткань. Там было очень тепло, сухо и уютно. Дождь его беспокоил только стуком капель, но оттого становилось еще уютнее.

Незаметно для себя, Антон уснул, обдумывая, где же он, черт возьми, очутился.

* * *

Южная часть Виррекского графства, 15-е мая 2010-го года от Рождества Христова

Амант Лукресен Гильямер, граф Виррекский

— Ерунда. До тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года там часто бывали люди. Поверьте, тот перевал не стерегут никакие чудовища. Да и мы только посмотрим издалека, не понимаю, к чему этот спор, — заключил молодой человек, снова взявшись за серебряную ложку.

— Вам не следовало бы кичиться грамотностью, граф, — неодобрительно качнул головой человек в коричневом одеянии. — Ибо сказано в писании "Никто да не узнает ни дня, ни часа". И не пытайтесь возразить, что годы к этим словам не имеют отношения! Да, еще меньше вам следует подвергать сомнению слова слуги Божьего, ибо это один из тринадцати смертных грехов.

— О, моя совесть чиста. И я не подвергал ваши слова сомнению, я просто отверг их, как полную чушь. А если бы и подвергал, вы все-таки, насколько мне известно, скорее слуга епископа Карийского, — с издевкой произнес граф.

— Сын мой, — покачал головой. — Я буду смиренен, но вы опасно приблизились к ереси.

— О? Всего лишь приблизился? Черт возьми, мне это нравится! Не так уж плохо быть графом, да упокоится душа отца.

— Аминь, — святой отец опустил взгляд, злобно сверкнув глазами, как только молодой человек опустил взгляд в тарелку.

Собеседники могли не бояться, что их разговор перескажут кому-нибудь. Единственный посторонний — староста села — спал мертвецким пьяным. Вечернего пожелания графа он не мог ослушаться, да и вряд ли хотел бы, и теперь тихо похрапывал в углу, на кучке соломы.

Так началось второе утро похода графа Виррекского. Конечно, до этого граф оделся и приступил к трапезе, не дожидаясь, пока викарий дочитает молитву, которую тот и рад бы был закончить поскорее, да сан не позволял. За столом им никто не прислуживал, так что тягот похода вкусили оба.

Сегодня они остановились в доме старосты последнего селения перед долиной, а далее ночевать и дневать предстояло в горах, среди деревьев, где не только нет прислуги, но и достойного крова. Такие виды святому отцу не были по душе, и он решил отговорить графа от затеи, вовремя напомнив, что долина упирается в перевал, считающийся неприступным после давнего землетрясения. Тогда обвал раздавил трактир, устроившийся прямо на площадке, разделявшей две долины. Говорили, что его охраняют древние чудища и духи погибших хозяев, причем и те, и другие отлично ладят друг с другом. Нечистые, ох нечистые дела творились в том траткире.

Конечно, поймать браконьеров, что перехватили месяц назад караван столичного купца — дело благое, но граф решил взяться за него слишком уж рьяно. Только-только отзвучали заупокойные песнопения, только-только со шпиля замка сняли черный флаг, как молодой граф вдруг загорелся пройтись по южному лесу с отрядом, дойдя даже до старого перевала. Да что браконьерам там делать? Купец не заходил в долину, он вообще в горы не лез. Его у отрогов убили. Так викарий графу и сказал.

Знал бы святой отец, что целью похода являлась разведка, а не кара...

За цепью Караванкер, которая в этом месте не была широка, раскинулось княжество Хросмэрен. Не слишком большое, но довольно богатое. От Понтерра, столицы княжества, до Тергестского залива рукой подать, всего-то два дневных перехода по равнине. Ближе была и Венеция, где, поговаривали, еще можно найти мастеров-зеркальщиков, несмотря на то, что Святой Церковью зеркала делать запрещено.

Между тем, Виррекское графство, укрытое в котловане, пересекали лишь два тракта. Один из них вел вдоль южной горной цепи от Фелкермаррского баронства через Виррекское графство, Филашерское графство и княжество Кристрош в княжество Хросмэрен — громадный крюк, путь только от границ Филашерского графства до Хросмэрена занимал два-три дневных перехода налегке, а с товарами можно и неделю идти. Второй тракт вел в столицу королевства, на северо-восток. Здесь графу повезло, тракт из Виина вел к Виррексу, а не к соседям, но серьезного дохода тот не приносил. Руды куда выгоднее сбывать на юг. От проходов же, которыми пользовались одинокие путники, вообще проку не видел никто. С точки зрения купца или солдата многочисленные мелкие проходы не годились, для снабжения нужны удобные перевалы.

Конечно, граф не собирался грабить труднодосягаемого соседа. Это и невыгодно, и опасно. Да еще король будет недоволен: грабить целое государство — это королевское дело, а не графское. Но зачем королю осложнения с соседями княжества, даже если бы имелась общая граница помимо горной гряды? Те давно облизывались на такой лакомый кусочек, а поскольку облизывались все разом и мешали друг другу, вместо того, чтобы объединиться, пока он не достался никому.

Нет, грабить граф никого не стал бы. Он все продумал. Сейчас он хотел разведать перевал, возможно, перехватив нескольких путников поблизости. Он не верил в непроходимость этих мест. А горгульи, химеры, духи — бабьи сказки. На крайний случай, у графа есть ладанка, освященная самим Светлейшим Патриархом, с нею можно не бояться.

Но разведка — только для начала. В общем-то, перевал ни к чему прямо сейчас. Не дожидаясь его расчистки, граф отправится в княжество с визитом. Обычным путем: обойдя горную гряду с запада и проехав через Кристрош. С собой возьмет жену. Да, сейчас он холост, но перед визитом женится. Ну а кто будет его избранница — неважно. Хотя лучше бы без влиятельных родственников, потому что в княжестве с ней произойдет несчастье. Идеальный casus belli. Вина князя, — о, вина будет на князе, — и сам Светлейший Патриарх не сможет ничего возразить. Собственно, по закону это не будет войной, но какая разница, как назвать? К тому же, так даже лучше, соседи не вмешаются. Побоятся Божьего гнева, ну или гнева Патриарха. А король, получив маленькое государство в составе графства, будет только рад. И граф свою выгоду получит.

Однако жениться граф не торопился. К чему терпеть жену, когда еще ничего не готово для вторжения? Надо сперва установить, а годится ли тот проход, тогда другое дело. Если бы не дурацкие сказки, он бы знал это наверняка, а так никто не решался ходить туда после того землетрясения. Или не рассказывал об этом.

— Господин граф! — вбежал в дом старосты полусотник. — Здесь какая-то чертовщина творится!

Граф поморщился. Ночью разразилась страшная гроза, а как раз в стороне прохода дважды сверкнула огромная перевернутая молния. Некоторые воины из его дружины посчитали это дурным предзнаменованием, будто не видели перевернутых молний раньше. Тогда она смолчали, но вот такие выдумки про чертовщину легко выдают их настроение. Черт бы побрал викария!

— Что такое? — граф нахмурился.

— Йозет видел летающее чудовище.

Нет, дела обстоят гораздо хуже. Надо что-то делать с их боевым духом.

— Йозет? Он же только малый кубок выпил?

— Но, ваше сиятельство, кроме Йозета это чудовище видели Сет и новенький.

Вот это очень странно. Только нельзя, чтобы викарий новость услышал. Не то застращает отряд, и вернутся они ни с чем.

— Зови их. По одному! И не давай им говорить между собой.

Начал он с Йозета. Старый вояка подробно описал чудовище. По его описаниям оно вышло небольшим, очень странным на вид — будто к паучьему тельцу прикрепили четыре обруча с бочек, — и трещавшим, словно пугало на пшеничном поле.

Сет рассказал, что услышал восклицание Йозета и повернулся в ту сторону. С его слов выходило, что это огромная стрекоза, с крыльями в половину человеческого роста. Чудовище жужжало, будто майский жук.

Новенький по имени Ен, как оказалось, увидел чудовище еще раньше Йозета. Он заметил его когда оно вылетело из долины. Сначала оно зависло над деревьями, а потом поплыло к просыпающемуся селу. Только вот он говорил, что чудовище было огромным, больше быка, и висело оно очень высоко. При этом мычало.

— Оно вылетело из-за перевала?

— Я не знаю, где перевал, ваше сиятельство.

— Пойдем.

Он вышел на улицу и нетерпеливо махнул рукой:

— Оттуда?

— Нет, господин граф, во-он оттуда, — и он указал на две ладони левее, в саму долину..

Итак, то, что они видели, прилетело не с самого перевала, хотя оно могло просто не подниматься высоко. Что же это?

Сам граф решил, что прав Сет. Какая-то огромная стрекоза. Может быть, перевал заполонили похожие твари? Но, может, это просто ангел или демон... Демон вернее, они мастаки личины менять.

Только не спешить! Не то викарий на радостях запретит приближаться к перевалу, а то и вообще в долину входить. Ослушникам пригрозит анафемой и геенной огненной. Графу-то не посмеет, но ведь и граф не такой дурак, чтобы в одиночку лезть в пасть неизвестной опасности.

— Берсан! Срочно собирай отряд. Выступаем. Сета, Йозета и Ена держи вместе, и всех, кто их слышал, с ними. Переговариваться не давай. Пусть все молчат и будут готовы отразить нападение в любой миг.

Граф прошелся по подворью, распугивая мокрых кур, и зашел в конюшню, где еще спали несколько человек. Пинок-другой — и там началась возня.

Графского Тарана привели в порядок и взнуздали, самого же графа облачили в легкую броню. Из конюшни граф вышел совсем другим: не праздным трутнем, но вождем с величественной осанкой, уверенными движениями и размеренным шагом. Конь вел себя скромнее, пытаясь бесцеремонно обнюхать каждого встречного.

За оградой Граф поправил шлем, влез на Тарана, взял поданное копье и возглавил отряд, длинной лентой потянувшийся долине, что сворачивала через несколько миль направо. Там могло быть все, что угодно.

* * *

Неизвестные горы, декади второй декады флореаля 218-го года от Революции, 3:84 по восточному времени ССАФ(9-е мая 2010-го года по дореволюционному летоисчислению, 9:13 по неметрическому времени)/15-е мая 2010-го года

Дина

Робот-разведчик мог летать вполне самостоятельно. То есть, мог бы. К сожалению, всемирная навигационная система тут не работала, и вести его пришлось вручную, оставив на откуп автоматике выравнивание и поддержку эшелона, да еще возврат и набор высоты, если сигналов не будет. Хотя личное управление не такой уж недостаток: так меньше шансов проглядеть свои вещи. Хорошо бы вдобавок знать, в какой они стороне.

Для начала Дина решила вести робота по спирали, но потом сообразила, что это надолго и слишком ненадежно. Сложно выдерживать такой режим полета без ориентиров и карты, когда гористый рельеф вовсе не облегчает задачу. Поэтому сперва она попробовала отправить робота вниз по склону, на котором очутился фургон. Склон соседней горы с другой стороны долины она рассмотрела в бинокль, там ничего из ее вещей не было. А некоторые контейнеры были желтыми, на фоне зеленого такие попробуй не заметь. Впрочем, они могли оказаться за ближайшими горами, тогда поиски затянутся.

Обследовав склон, она направила разведчика вдоль долины на север, откуда всю ночь дул ветер, который сейчас стал стихать. Дина уже ходила в ту сторону, чтобы добыть завтрак, но все равно такая траектория была наболее разумной, потому что робот-то летит на некоторой высоте. А главное, он был в зоне прямой видимости, и сигнал не грозил перекрыться, остальные направления можно проверить только поставив ретрансляторы на гребень, а лучше на вершину.

Так или иначе, но робот ничего не нашел, кроме выхода из долины и старой тропы, многие участки которой закрывала растительность. Видимость оставляла желать лучшего, однако Дина смогла разглядеть населенный пункт и что-то вроде реки. Всё прочее она видела и так: далее высились приземистые холмы, тонувшие в синем мареве, а еще дальше угадывались другая горная цепь.

Дина отправила разведчика к селению. Местные важнее разбросанных где-то вещей, потому что главные неприятности будут от людей.

С высоты двадцать метров и расстояния в сотню населенный пункт удалось рассмотреть недурно. Бросилось в глаза отсутствие улиц, а еще неуютные домишки, рядом с которыми стояли лошади, привязанные к столбикам. Кони иногда поднимали ноги и подолгу держали их на весу. Это было интересно, но скоро внимание Дины привлекла домашняя живность, свободно гулявшая между домами, своим видом нагоняя аппетит. Впрочем, Дина была сыта, так что несмотря на то, что в желудке заурчало, она спокойно продолжила осмотр.

Только один из домов сложили не просто добротно, а со вкусом. Со вкусом, насколько Дина могла о том судить, оценивать такое она умела из рук вон плохо. Когда девушка выдавала свои суждения при Жане, тот делал настолько сложное выражение лица, что Дина, несмотря на ее успехи в понимании мимики, не могла его расшифровать.

Заборами дома никто не отделял, но само селение окружили частоколом из заостренных бревен, из которых часть была явно опаленной. Примечалось отсутствие каких-либо электротехнических сооружений. Но это Дину не удивило, у нее с утра не получилось засечь хотя бы завалящий радиосигнал. Хоть что-то, кроме грозовых разрядов. Поля-якоря, на которое она ориентировалась, тоже нигде не вышло зарегистрировать. Может, ее отнесло далеко, но скорее всего она просто попала не туда, куда собиралась.

Осматривая селение, Дина не сразу вспомнила о людях, зато они о себе напомнили, тыкая пальцами в робота и переговариваясь. Дина поторопилась увести машину в сторону, заставив тот снизить высоту. Реакция людей ей не понравилась. Не понравился ей и их внешний вид. Она пока не торопилась делать выводы, но слишком уж кустарно выглядела их одежда. Пояса, перевязи, узлы. Ни одной пуговицы или застежки. И вооружены холодным оружием. Главное — вооружены. Такое соседство ей не по душе, и еще меньше по душе то, что они, похоже, собираются именно в ее лес. Очень нехорошо.

Вступать в контакт, конечно, надо. Но не теперь же? Она пока что не знает языка, тело не вполне восстановилось, а парашют гигантской тряпкой раскинулся на дереве. Все на виду, все на поверхности. И еще кое-что даже не здесь.

Дина с неудольствием взглянула на вооруженный отряд в последний раз и отдала роботу команду на возврат — пора зарядить его, точнее, сменить аккумуляторы, а заодно что-то решить насчет гостей.

Нет, сейчас контакта однозначно не получится. В смысле, плодотворного. Предотвратить? А как? Ей ничего не стоило перетравить их на марше, например, при помощи того же робота, но, во-первых, запасы газов и ядов у нее небезграничны. Синтетитеческие бактерии, положим, помогут восстановить кое-что, но процесс это не быстрый. Во-вторых, она тут гостья, а не наоборот. В-третьих, пока что на нее никто не напал, так что это было бы попросту несправедливо.

Но как быть? Умеренные меры Дине недоступны. Она чрезмерно миролюбива, настолько, что у нее почти нет опыта открытых конфликтов, а оттого все действия будут жесткими. Вчера вот ударила человека, а ведь ему повезло, что наотмашь. Потом атаковала нескольких. Результат не так важен, стремилась-то максимальный урон нанести. Никогда Дина не представляла себе другого сценария конфликта иначе как с приложением всех сил. Только так. Или стремиться уничтожить, или не тронуть. Разумом можно выбрать другие альтернативы, но, Верховный Инженер, при эмоциональном включении во время обдумывания решения именно такие. А убивать человека... Будоражащая мысль. Как это: умертвить существо своего вида? Даже если технически вид и другой, все равно, уничтожать разум очень жалко.

Конечно, если дойдет до дела, а она не поплывет, ей хватит долей секунды. Тогда колебаний не будет. Как их нет, когда на природе попадается что-то съедобное, каким бы пушистым и симпатичным оно не выглядело. Как не было вчера, перед тем, как она впервые убила человека. До спускания крючка — волнение, мимолетное сожаление. После — холодное равнодушие: всё равно ничего не изменить, а чувства потери нет.

Теперь грозит новый конфликт, и напряжение выматывает. А с утра-то было так спокойно...

Добавлено [27.12.2011] Глава 4

Неизвестные горы, декади второй декады флореаля 218-го года от Революции, 1:00 (9-е мая 2010-го года по дореволюционному летоисчислению, 2:40 по неметрическому времени)/15-е мая 2010-го года, 4:00 по-местному

Дина

Проснулась Дина затемно, от того, что скрежетнула ногтями по торпеде, переворачиваясь на другой бок. Еще не очнувшись, она сунула пострадавшие пальцы в рот, и только потом разлепила глаза.

Увиденное не понравилось. Под носом не было привычной стенки, а над головой не нависал родной потолок. Не было ни книжного шкафа, ни платяного, компьютера тоже не было видно.

Дина поднесла руку с часами к глазам. Время тоже навевало сомнения. Сейчас был ровно час, а Дина привыкла вставать только в два пятьдесят. Но зрение не обманешь. Краски ещё не появились, по крайней мере, для ее глаз их не доставало, зато рассеянного сумеречного света хватало.

Дина дернулась, вставая, и сообразила, что вчерашнее вовсе ей не приснилось. Хруст чего-то привел ее в чувство и она замерла, дожидаясь, пока не рассонится. Сейчас ее координация оставляла желать лучшего.

Через несколько секунд Дина осторожно повернулась и выругалась. Отломился сегмент от рулевого колеса.

Но руль занимал ее недолго. Дина протерла запотевшее лобовое стекло и уставилась наружу. Кроме кустов и деревьев не было видно ничего. Только какой-то серый зверек беззвучно возился в траве, уверенный, что никто за ним не следит.

Впрочем, Дине было не до него. Она живо вспомнила вчерашнее, и в животе разлился холод, а сердце тоскливо сжалось.

Всё шло не так.

Они с Ксанфой не просчитали, что противники просчитали их. Но и те не до конца поняли, что же произошло. Иначе бы отключили питание на складе заранее. Или поняли? Нет, слишком невероятно. По документам, в Ксанфу вбухали девяносто миллионов. В Дину — семьдесят, но невелика разница. Позволили бы ей уйти, раз уж начали ловлю?

Впрочем, десять лет назад Артемида из любопытства считала детальные траты на каждого из модификантов, и оказалось, что почти миллиард талеров пропал попросту в никуда. Она тогда еще сорвалась в бухгалтерию инстутита, а то для Артемиды такой беспорядок, такая небрежность при работе в цифрами были немыслимы. Из этого ничего не вышло, равно как и из попытки привлечь СМИ, чтобы донести информацию до адресата, но не в этом суть. Суть в том, что тогда реальная стоимость Дины почти вдвое меньше.

С другой стороны, решает ли стоимость что-либо? Что от нее толку в двести восемнадцатом? В раннем детстве еще были возможны такие отвратительные случаи, как в сто девяносто пятом, когда Великобритания предложила ССАФ продать пару химер, и этот вопрос хладнокровно обсуждался на полном серьезе. До сих пор от негодования трясет всю вплоть до сенсоколлапса, как почитаешь стенограммы. Но сейчас цивилизованный век — не может такого быть. Смысла нет. Так что же?

Проймав себя на том, что зациклилась на воспоминаниях, Дина переключилась на действительную ситуацию, зябко передернув плечами. Её окружал другой мир, абсолютно чужой и, возможно, враждебный. Большинство личных вещей сгинуло. От этого она почувствовала себя не слишком комфортно, а по животу снова растекся холод. Облегчало ее положение лишь то, что она, как и Ксанфа, набрала привычный багажик, в основном бесполезный, но таскаемый при себе в дальние путешествия именно для гарантии спокойствия, подчас с самого детства. Он включал статуэтку дельфина, привезенную из Марселя, детскую ещё расческу с тисненым фрагментом цепочки ДНК (последнее, что Дине выдали в институте перед передачей в семью Лоран ради социализации), детские же перчатки, почерневшие копейки, зеленоватые пфенниги, потертые французские су, истрепанные билеты с красивыми картинками, альбом с кучей фотоснимков, как нормальных, так и с ограниченным спектром, а увенчивал эту бессистемную коллекцию специальный медицинский термометр со шкалой от тридцати девяти до пятидесяти градусов Цельсия — вещь все-таки полезная, как показала практика. Когда температура поднимается выше сорока пяти и трех, за ней нужно следить.

Впрочем, прямо сейчас ничего этого не было под рукой, но Дине хватало понимания, что багаж поблизости, и она могла спокойно поразмышлять.

Чем заняться? Как тут жить? У нее имелись готовые планы, но — рассчитаные на присутствие Ксанфы, замечательного инженера, каковым сама Дина не являлась. Нет, она могла построить пузырьковую камеру, или катодную трубку смастерить, или из технических алмазов собрать новые топомодификаторы и стационарные топоэмиттеры — которые по идее собрать проще, чем заставить гравиустановку работать в этом качестве. Но до того ей требовалось обустроиться, обустроиться в самом приземленном смысле этого слова.

Разумеется, если найдется кто-то могущий оценить ее знания — полный порядок. Если у них развиты биотехнологии, а аналогов естественников нет — еще лучше. Можно сдать кровь, несколько волосинок, кожи кусочек. Рассказать то немногое — немногое по сравнению со специалистами-химерологами, — что она о себе знала. Вдруг подскажут им что-нибудь понятия суперрепликация ДНК, эталон-кластер, ксеноциды и фремдреактанты? Пусть изучают на здоровье, пользу изыскивают.

Но это если развиты биотехнологии. А даже в таком случае предстояло прояснить ситуацию, а то так можно вляпаться, что естественники на контрасте милыми существами покажутся. Главные вопросы: язык, политическая обстановка, идеология.

Дина тронула приемник. Тот ожил — загорелись и замелькали цифры, но сканирование эфира не дало ничего. У Дины пересохло во рту, а руки показались легче обычного. Она лихорадочно проклацала все диапазоны вручную — ничего кроме грозовых разрядов. А такая тишина в эфире может значит только одно: цивилизация неразвита. Дина прошлась по диапазонам еще раз, но результат был тот же.

Стало неожиданно жарко. Перед глазами поплыло, и Дина бессильно откинулась в кресле, борясь с приступом тяжелой тоски. Тут кто-то надеялся на промышленные биотехнологические комплексы? Забудь, хорошо, если тут не лечат друг другу малярию кровопусканием. От чистого сердца, а не из желания спровадить на тот свет. В крайнем случае, тут что-то вроде первого века, когда еще не открыли радио, но уже развились автомобили, дирижабли и аэропланы. Но с высоты третьего века и это слабовато. А то и вовсе людей тут нет.

Под желудком что-то неприятно сжалось. То, что тут достаточный для пропитания заработок может быть исключен, Дину не занимало. На контрасте с тем, что творилось дома, это не так страшно, а одна химера вполне может жить охотой или в населенной местности дополнить удовлетворительный для цельного паек до приемлемого для себя уровня. Но как перетащить сюда остальных? Как хотя бы вернуться?

Конечно, они с Ксанфой учли и проникновение в подобный мир. Они вообще много чего учли, вплоть до попадания на орбиту — но там немногое можно сделать, зато попасть туда не так-то просто. Какая бы у "Аллигатора" была там потенциальная энергия? А откуда она у него возьмется? То-то. И по части многофакторных ситуаций всё просчитано, не без помощи Артемиды. В этой надо было строить плацдарм, выражаясь военным языком. Но — и это оказалось тяжелой неожиданностью — в одиночку.

Да, еще существует вариант, что не все так плохо. Возможно, местные пользуются исключительно кабелями или организовали беспроводную связь на принципиально иной базе. Но Дине не верилось в это. Не может быть, чтобы радио не открыли, а если так, оно должно использоваться хотя бы для аварийной связи. Между тем, никаких маяков она не слышала. Ей осталось принять мысль, что мир дикий, и начать действовать соответственно.

А первое в этом случае: выживание. Дина подумала, что Жан сейчас посмеялся бы, если бы мог ее мысли подслушать. Впрочем нет, он посочувствовал бы ей и стал бы утешать. А так-то забавно, конечно. Химера искренне планирует выживать. В лесу, где людей нет, и при том вооруженная до зубов. Но выживание — это пища в первую очередь, не только безопасность. А и по части безопасности — мало ли что тут водится? Может, медведи, волки или рапацезавры какие-нибудь. Со всеми этими ухо надо держать востро. И вообще отслеживать и валить их надо, как они ни опасны, потому что это и дичь, и конкуренты.

Второе: найти людей. Тут главное не торопиться, нужна хоть небольшая автономия и осведомленность. А уже позаботившись о самостоятельности и безопасности, можно начинать скорейшую интеграцию в местное общество. Свою пользу Дина наглядно продемострирует.

Третье: организовать производство на собственные нужды. Без Ксанфы. Та ещё задача. Нет, справочники у Дины есть, а на то, чтобы один прочесть и вникнуть уйдет... ну, пусть день. Но не это важно. Важно, что в жизни ей это было неинтересно. Ей это и сейчас неинтересно! Как тут учиться? Ей бы возиться с фрусти, с полями, с радиацией. На "Пондус" обещали стилли-конструкторы поставить в нивозе — не дождалась. А тут что? Но опять-таки: кто, если не она?

Четвертое: впрягаться, если нужен высокий социальный статус. А понадобиться он может. К примеру, чтобы создать неприкосновенные производственные мощности. Или чтобы обеспечить личную безопасность. Чем продвинутее общество, тем выше безопасность каждого отдельно взятого его члена невзирая на статус, и тем больше независимость от простой воли другого отдельно взятого индивидуума. Но вряд ли тут это так.

А для статуса нужны лишние деньги. Без роскоши и тому подобной никому не нужной дребедени можно обойтись, так что денег надо не так много. Купленой в банке пары золотых слитков Дине хватит, это всё-таки пятьдесят тысяч талеров и два килограмма. Серебро... Десять килограмм, но всего пять тысяч в деньгах. Лучше на технические нужды определить. И полкило платины туда же.

В общем, не то чтобы много, а все-таки прилично набегает. Но еще нужен контроль над некоторой территорией, пусть хоть личным домом. А лучше — над гектаром земли, которую можно огородить и использовать. Тут ее средств может не хватить. Возможно, в этом случае и пригодятся прихваченные недостанки.

Еще можно отыскать игорные дома. Грязный способ, но действенный. Если они есть, вряд ли и тут она заочно в черных списках. А от пяти выигрышей из десяти в вероятностные игры она себе точно обеспечит, если правила позволяют, а что касается интеллектуальных — и вовсе восемь из десяти. Жаль, Артемиды тут нет. Она гораздо лучше в теории игр разбирается и считает в несколько раз круче. Но и так нормально получится. А уж если будут игры на реакцию или скорость — хотя это скорее пристало для мающихся бездельем отдельных индивидуумов, чем для заведений, — можно считать, что банк в кармане. Как говорится, scite Chimaeram Rapacem ita rapacem esse et ei non vulpinari potest.

Поразмыслив, Дина пришла к выводу, что в общем и целом, будущее у нее пока не то чтобы радостное, но и не мрачное. Жить можно. А тоска — она проистекает из "никогда больше". Но для Дины-то "никогда" — очень ненадежное слово. Дожить она сможет хоть до превращения Солнца в красный гигант, если повезет. Теория вероятности такое не исключает, хотя за несколько миллиардов лет что-то нехорошее запросто сможет случиться. Но ведь и хорошее тоже сможет. Так почему бы не возвращение? Это очень вероятно. А она со своей стороны постарается уложится максимум в десять лет. Но лучше еще поторопиться. А уж потом они все вместе перевернут этот мир! Возможно даже, через сотню-другую лет у них выгорит этот мирок подтянуть до уровня родного, а потом и построить химерий социум. Раньше никак: для размножения все равно высокие технологии нужны. Один синтез гормонов и иммуносупрессоров чего стоит. Хотя, если наладить контакт и обмен с другими мирами, может, и быстрее получится. Но надо сначала с этим разобраться, прочее — долгосрочные мечты. А своих надо вытаскивать как можно скорее, и начать надо с быта.

Решено.

* * *

Наметив план, Дина почувствовала себя не в пример лучше и решила приступить к его выполнению с малого.

Открытое оконце выпустило спертый воздух. Порыв свежего ветра достал до волос. Дина поёжилась, но дышалось неожиданно легко, забылись тревоги, и неуверенная улыбка сама расползлась у нее на лице.

Прислушавшись, она поняла, что ничего живого и опасного поблизости не было, и, отбросив трофейную куртку, послужившую подушкой, потянулась. Сидя это получилось не слишком удобно, но и так кровь быстрее побежала по жилам. А голод настойчиво потребовал утоления. Пора была спускаться, и либо поймать что-то относительно крупное, либо порыскать в грузовом отсеке. В виду того, что припасы разумнее оставить на зиму, а лучше так и вовсе приумножить, второе отпадало. Да и что это за припасы? В основном — шестьдесят килограмм подсолнечного масла и триста килограмм свиного сала. Их, конечно, хватит месяцев на семь... Нет, теперь на год и четыре. Но все равно, кроме высокой энергетической ценности других достоинств у этих продуктов нет. Разве только то, что портится они не будут. Масло герметично, а сало соленое. Но нужно бы развернуть холодильную установку. Правда, есть также засушенное мясо — источник белков — и кое-какие фрукты, тоже засушенные. Но их совсем немного да и те — только высококалорийные. Ну, а остальное — по мелочи, чтобы разнообразить питание. Однако в целом килограмм семьсот есть. Пожалуй, всего тут не на один год и четыре месяца, а на год и семь хватит. Впрочем, зависит от режима, если активно двигаться, можно за полгода приговорить.

А пока лучше отведать парного мяса.

Дина тщательно проверила себя, ощупывая и вытягивая конечности. Сустав на ноге практически не беспокоил, зато в мышцах ног и руки скопилась тянущая боль. Сухожилия будто горели, отзываясь жжением при чрезмерном напряжении. Можно было бы наглотаться обезболивающего, но Дина решила, что пусть уж лучше боль ограничивает движения. На то она и нужна.

Прежде чем выбираться, Дина надела, наконец, перчатки, без которых ощущала себя неуютно. Впрочем, сегодня это была не слишком привычная модель: полностью защищающая ногти, но оголяющая ладонь. Притом, с тонкой пористой пленкой на внутренней стороне пальцев, что открывала лишь подушечки, а тыльную сторону ладони обхватывала паутинчатая сетка из блестящих кожаных ремешков.

Эти перчатки ребята называли "полевыми", потому что носить такую конструкцию в городе — гарантированно привлекать внимание. Они не похожи на будничные, и таких нет у малочисленных, но все же существующих эксцентричных подростков, которые с их помощью косят под химер и помимо этого даже красят волосы. Потом, надевать их больно долго получается. А вот носить их удобнее: не так жарко, и ощупывать предметы можно.

С перчатками пришла и уверенность. Дина проверила один из реквизированных карабинов, леживших подле нее, и выщелкнула магазин. Выковыряла патрон, раскурочив его. И вздохнула. Пули были тяжелыми, длинными, а пороха в патроне не доставало для нормального выстрела. Дозвуковые. Впрочем, цельного убить легко и такими, да и ее саму, если прицелиться удачно. А всё-таки её счастье, что противники не вооружились штурмовыми винтовками. От залпа из них она бы не увернулась, даже если бы метили в ноги, как вчера. Но это дело прошлое, а теперь и такой трофей пригодится.

Дина решительно открыла дверь и спрыгнула, проскользив полметра: поверхность оказалась наклонной. Потом обошла машину снизу, осматривая стропы, крепления и сам парашют, насколько его можно было различить сквозь толщу тумана.

Ей требовалось разгрузить фургон, а для этого надо было его сперва опустить. Разгрузить фургон прямо в воздухе Дина не могла. Кое-какие контейнеры весили больше тонны — ее личного предела. Тем более она не рассматривала всерьез вариант со спуском автомобиля на переброшенных через ветку стропах. Положим, с точки зрения цельных девушка она не только хрупкая внешне, несмотря на высокий рост, но и чрезмерно тяжелая для своих габаритов, и чудовищно сильная. Собственно, если сравнивать себя с ними, так оно и есть. Но без опоры и достаточного сцепления сила стоит немногого. Её сто десять килограмм и несколько тонн фургона совершенно несравнимы. Дину просто рванет вверх, только ботинки на земле и останутся. А потом, как стропы пропустить через ветку? Если их освободить, фургон грохнется сразу.

Впрочем, если соорудить какую-нибудь подушку, это не страшно, пусть падает. И перебрасывать ничего не надо. Но соорудить из чего? Нарезать упругих веток и свалить их в одну кучу? Ерунда. Максимально облегчить фургон, а внутри оставить только самые тяжелые грузы? Но хрупкие все они. Нехрупкие, вроде кабелей и тросов — где-то в стороне.

В конце концов Дина приняла решение слегка распороть парашют. Тогда фургон провиснет ниже.

Так она и поступила. Когда уже немного рассвело, но еще было очень рано, фургон коснулся поверхности, наклонился и уперся бортом в дерево. Пора и на охоту.

Но для начала Дина, дорвавшая до ящичка с полезными мелочами, привела себя в порядок, расчесав волосы старым гребешком и стянув их в тугой хвост. Мелькнула мысль о том, что пора бы и укоротить их, но Дина тут же рассудила, что время терпит, а к волосам, достающим до лопаток, она уже привыкла. Вот когда придет пора краску снимать, тогда и остальное можно проделать, а сейчас — к чему? Вот вчерашнюю гадость, намазанную под глаза, смыть просто-таки необходимо. Как только вода окажется под рукой.

Покончив с этим, Дина отложила полную инвентаризацию на потом и принялась снаряжаться. Само собой, она не думала охотиться с газами или чем похлеще, но все-таки отобрала попавшие под руку AIN, Боа и ирританты. После вытащила из медконтейнера несессер с многоразовым шприцем и ампулами, среди которых больше всего было ингибиторов адреналина.

По правде, ей следовало бы держать его при себе с самого пробуждения. Надо создать привычку. А то вдруг встретит хищника? Медведя? Волка? Теоретически она может им противостоять без оружия — даже гризли ей под силу задушить, если тот будет смирно стоять, что, впрочем, из ряда фантасткии, — но разве можно быть уверенной, что едва по легким пронесется огненная волна адреналина, сильных эмоций не будет, помимо не такого уж безопасного страха? Борьба отличается от охоты, и чувства возможны самые непредсказуемые: от ярости до азарта. В конце концов, на фоне адреналина даже восторг, который, впрочем, нехарактерен для любой боевой ситуации, зато характерен для охоты на что-то особо вкусненькое, может свалить в сенсоколлапс. Да, до сих пор звери боялись одного только запаха химер, но так не может быть всегда. Дина не сталкивалась с голодными зверьми. Её вид не был проверен миллионами лет эволюции и с биоферой мало знаком. А потому и нужно быть настороже.

Позаботившись о гормональной безопасности, Дина извлекла из контейнера с оружием охотничий пистолет "Walther Jagdpistole 6.28mm :FLNA" отечественной сборки сто семьдесят шестого года и шокер Французской Республики "LEF Gardienne Meurtrière :RF" двести пятнадцатого. И если шокер был готов к работе, то пистолет покрывала консервационная смазка. Вздохнув, Дина нашарила ветошь и принялась протирать разобранный пистолет, удаляя смазку, чтобы через несколько минут сунуть тот в кобуру.

Тут Дина вспомнила о карабинах. Выбрасывать рука не поднималась, несмотря на то, что патронов под них и было мало... Или не так?

Похлопав себя по бокам, она нашла-таки свою миниатюрную линейку, хотя почему-то не в правом, а в левом грудном кармане. Но это были частности. Главное, измерение показало, что калибр у карабинов был 7,96 миллиметра на пятьдесят миллиметров длины. Такие у нее были, правда, обычные. Подумав, что из карабинов вчера стреляли, сгребла остальные и раскупорила канистру с оружейным маслом, чтобы экономно протереть каждую деталь.

Бронежилеты Дина сперва не трогала. Потом передумала и надела один, он достаточно хорошо защищал от пистолетных пуль и не слишком поднимал центр тяжести тела... Хотя она могла без особого труда таскать самый тяжелый, массой в шестьдесят килограмм. Тот полностью защищал верхнюю часть туловища, а не только жизненно важные органы, и мог спасти от попадания тяжелой пули со специальным сердечником, выпущенной в упор из пятнадцатимиллиметровой винтовки. Углеродные трубки, многослойная полимерная чешуя и жидкостные амортизаторы это позволяли. Впрочем, если пуля именно такая, а стреляют в упор, тому, кого бронежилет защищает, приходится весьма несладко. Как минимум, остается серьезный ожог из-за сработавших амортизаторов, как максимум — ломаются ребра и объект вполне может умереть от внутреннего кровотечения. Если это цельный, ясен пень.

Вообще-то такие жилеты были элементами бронескафандров. Этот не являлся исключением. Бронескафандры класса защиты G2 имели массу около двухсот килограмм и предназначались для ношения с экзоскелетами, даже петли соответствующие имелись. Сестры купили два с одним скелетом, только не боевым, конечно, а для войск техподдержки. Прочие просто так не продают, к тому же современные сами бронированы и дополнительную защиту не надеть. Но такого у Дины не было, а о том, что имеющийся скелет медленный и вообще тормозит, можно не думать, если у тебя геном не цельный человеческий, а собранный с использованием генетической информации нескольких десятков существ и априори искусственных элементов. Хотя обыкновенно вес в двести килограмм не дается так уж легко — на большие расстояния, то есть, — устаешь, ноги гудят, уже через час так и ищешь, где бы присесть на минутку, но все же это терпимо, тем более, что бронескафандр распределяет вес по всему телу.

Но как бы там ни было, смысла брать жилет из бронескафандра незачем. Она же не на войну идет. Да и легкий Дина надела просто так, на всякий случай.

Впридачу к своей боевой экипировке, Дина захватила нож, пятнадцатилитровую канистру для воды, бинокль, компас, спички и ракетницу. В волосах спрятала пригрошню влажной хвои и несколько не слишком сухих веточек: спецрастопки она откровенно пожалела. И, чего уж там, ей по-детски захотелось разжечь костер именно так, а не иначе. Просто чтобы испытать метод.

Повадок местной живности Дина не знала. Она вообще не знала, где именно находится, поэтому решила выйти до какой-нибудь проплешины, а там уже решить, что делать. Немного поколебавшись, она отправилась севернее. Во-первых, оттуда дул несильный уже ветер и она могла найти свои вещи. Во-вторых, она продвигалась бы с подветренной стороны, не опасаясь предупредить зверьков запахом и шумом.

Дина несколько сомневалась в успехе. Опытной охотницей она не была, пусть за свою недолгую жизнь и умертвила немало неосторожных животных: все-таки она хищник. Однако опыта охоты на четвероногих не доставало. В Париже и Марселе они с Ксанфой неплохо экономили на еде за счет до неприличия ленивых голубей, а когда приехали в гости к тому русскому путешественнику, который гостил у них, то, несмотря на дешевизну продуктов, просто не могли удержаться, так как по улицам птицы буквально тучами летали. Но то были птицы, привыкшие к человеку, и, как все птицы, химер от цельных они не отличали, то и дело беспечно попадая в пределы досягаемости и этим напрягая девочек. Те сперва оглядывались, нет ли поблизости кого-нибудь, кто может воспрепятствовать, а потом делали мгновенный выпад, обычно сменяшийся торопливым чавканьем и отплевываньем от пуха, изредка — удалявшимся хлопаньем крыльев. Но здесь Дина не могла рассчитывать на подобное. Тут должны быть сторожкие и чуткие зверьки, а птицы вовсе обитают высоко: пока допрыгнешь — улетят.

Несмотря на сомнения, от своих намерений Дина не отказалась, и ее упорство было вознаграждено. Буквально через пять минут, завидев среди деревьев просветы, она притормозила. Потом прокралась вперед на цыпочках, глядя под ноги и тщательно выбирая путь. Уже через полминуты Дина рассматривала в бинокль лужок, где тихо шуршал в траве заяц. Она сглотнула слюну и, положив руку на нож, беззвучно потянула его из чехла. Косой ничего не заподозрил.

Прыжок, жжение в икрах, треск сломанных сучьев под ногами, метнувшийся заяц, гулкий удар ботинок о землю, снова жгучий укол в сухожилиях, серебристая молния ножа, протянувшаяся от руки Дины к животному... Все кончилось. На землю рухнула изумительно жирная тушка.

Рот наполнился слюной, а желудок требовательно заурчал. Дрожащие от нетерпения руки сдирали шкурку вместе с мясом. Торопливо облизав окровавленные пальцы насколько позволяли перчатки, Дина собрала хворост и, использовав импровизированную растопку, разложила весело затрещавший костер. Зайца она насадила на тут же подобранную палку, шустро заострив ту ножом, и стала держать над костром. В ноздри ударил запах жженого волоса, несмотря на то, что Дина старалась обдирать зайца вполне добросовестно.

Терпения у нее хватило минут на десять. Давясь разве что горячим, но никак не прожаренным мясом, она обглодала косточки минуты за три. Сразу захотелось спать, но Дина подавила это желание силой воли и поискала, где бы вымыть руки, а заодно лицо. Увы, единственный источник воды был далеко внизу, но совсем недоступным он не казался. Дина решила спрыгнуть туда в несколько приемов. И воды набрать про запас не мешало бы.

На первом прыжке она зависла в воздухе на целых полсекунды. Потом на секунду-полторы. Знакомое пьянящее ощущение невесомости взбудоражило, а главное — мышцам не пришлось работать, разве что при приземлении, и жжение ушло, только коротко покалывая. Просто рай!

Пятый прыжок едва не кончился для Дины трагично. Прикинув, что до каменного уступчика внизу метров пятнадцать, она снова спрыгнула. Это было довольно высоко, но все же не слишком.

Дина не промахнулась, приземлившись точно на каменный карниз, но тот обломился. Дина едва не кувыркнулась, однако успела схватиться за камни, сильно стукнувшись грудной клеткой о скалу. Бронежилет спас ее от повреждений. Тем не менее, несколько минут Дина просидела на обломке уступа. Ее трясло. Взяв себя в руки, она снова стала спускаться вниз, но намного более осторожно, практически не прыгая.

Добравшись до воды, Дина первым делом поискала канистру, что упустила, когда потеряла опору. Потом сняла перчатки, прополоскала их, а затем умылась. Полностью в воду она решила не лезть, слишком холодной та была. Да и поток ревел достаточно громко, чтобы отбить это желание.

Канистру Дина наполнила водой и вернулась к костру. Обратный путь получился раза в четыре более долгим, но костер все равно не успел прогореть. Впрочем, теперь он Дине не был нужен, и она его затоптала.

Вернувшись к машине, Дина распаковала робота и отправила его в первый полет...

* * *

Долина Теп, Виррекское графство, 15-е мая 2010-го года от Рождества Христова

Амант Лукресен Гильямер, граф Виррекский

Отряд полз вдоль старой тропы по левую сторону долины. Как ни велико было искушение идти по дну, пришлось от этого отказаться: там ревел студеный поток, то пробиравшийся между тесными скалами, то широко разливавшийся белой пеной, то падавший с прличной высоты.

Люди не торопились. Они не торопились бы, даже и будь у них причины для этого, потому что оступиться на узком и извилистом пути — значит покалечиться. Спешенным всадникам приходилось руками отводить ветви тех деревьев, которые нельзя было обойти, а те норовили обрызгать водой идущих позади. Беззвучно носились мошки, где-то в глубине крон перекрикивали приглушенный шум воды птицы, замирающие, когда люди пробирались мимо.

Кони беспокоились, ступая по скользкой траве на скошенной тропке. То один, то другой всхрапывал, подкидывая голову, а некоторые мотали мордой, если их мучала сбруя. Каждый член отряда настороженно молчал, оглядываясь по сторонам, и только викарий бормотал что-то под нос, перебирая почерневшие от времени деревянные четки. Он один не спешился, но ехал он на ослике.

На него устремлялись то благоговейные, то напуганные взгляды. Надо отдать викарию должное, бормотал он совсем неслышно, не будучи все же дураком, однако людей это мало интересовало.

Через час отряд добрел до приличной площадки шириной в три дюжины шагов, где не нужно было ни хватать обросшие мхом скалы, ни прижиматься к ним, ни держаться за стволы деревьев. Граф, идущий впереди, огляделся и вдруг поднял руку, останавливая людей и подзывая Берсана. Тот оставил коня Ену, перед тем грозно взглянув на новичка, который уже знал, что это означает, и потому сразу закивал, скосив взгляд на викария.

— Что ты об этом думаешь? — граф указал рукой влево, где сгущались деревья и громоздились скалы.

Берсан пригляделся, не торопясь с ответом. Если граф спрашивает именно его, да еще вот так, то это вовсе не проверка из тех, что он любил устраивать, а действительное затруднение.

За террасой в стороне от тропы что-то матово блестело сквозь плотную листву. Берсан поднял взгляд, пытаясь рассмотреть, что видно между ветвями буков и сосен. Ничего.

— Не знаю. На меч не похоже, это точно. Хотя всего ближе. А другого не знаю. Взглянуть бы.

— Сам не иди. Есть и помоложе... Ен! Сюда. Лучникам приготовиться.

Ен поторопился исполнить приказ, оставив обоих коней соратнику. Между тем, лучший лучник уже распоряжался, а граф обратился к Ену:

— Так. Видишь, блестит? Слазай туда и проверь, нет ли чего подозрительного. Потом тащи сюда.

— Будет сделано, ваше сиятельство, — кивнул Ен и осторожно продрался между мокрыми скалами.

Вскоре он звонко крикнул:

— Все спокойно! Только я не знаю, что это!

— Подбери и принеси, — процедил сквозь зубы граф, не рассчитывая, что новичок его расслышит. Однако тот если и не расслышал, то вспомнил, что ему говорили, и скоро он уже передал графу странный предмет, отливавший черным перламутром. Граф на время забыл про нерасторопность парня, да и про нахмурившегося викария, чей ослик топтался тут же.

— Что бы это могло быть? — граф рассуждал неторопливо, с видом знатока, пока вертел в руках приспособление. Оружием это точно не было. Нет ничего острого, а сам предмет весил очень немного. Гораздо легче меча, стального или деревянного, при размерах намного более превосходящих его. И на штуковины, плюющиеся адским пламенем, он тоже не походил. Граф-то знал, как они выглядят, да и в устройстве их немного разбирался, хотя само это знание было для него опасным, проведай о том Святая Церковь.

— Сие есть диавольская вещь! — назидательно сказал святой отец. — Вам придется сжечь ее, сын мой, как она вам ни приглянулась. Это искушение вам, кое вы должны выдержать с честью, как добропорядочный христианин.

— О, сомневаюсь, что дьявольская, — отмахнулся граф Виреккский. — Я уверен, что она рукотворная. И я не думаю, что она станет гореть, ведь — посмотрите! — это металл, только легкий. Любопытно, для чего же она служит?

— Может, для котелка? — подал голос Берсан.

— Для котелка, говоришь? Гм. А что? Это же тренога! Неплохая догадка, молодец. Вот так она раскидывается, — граф потянул ножки в разные стороны, и все три послушно растопырились. — Вдобавок, они выдвигаются. Вот этак, — попробовал он. — А сюда можно привязать бечеку. С котелком, или с куском жаркого. Сделано с умом, с большим умом. Вот только кто принес сюда ее, хотелось бы знать?

— Браконьеры.

— Браконьеры, говоришь? Я очень сомневаюсь в этом. Ты сам посмотри: механизм довольно сложен. Эти мерзавцы такой если и достанут, то не бросят даже сломанным, а этот вполне исправен. Да у тебя самого мастеровой опыт есть, погляди, какой гладко отполировано, как ладно сработано. А письмена? — услышав это, завозился святой отец. — Зачем же они этим разбойникам?

— Письмена? Граф, ваша наивность не знает границ, — святой отец слез с осла и требовательно протянул руку. — Чьим же, по-вашему, это может быть? Какому миру принадлежит сей предмет? Будтье добры передать... Ага, вот что за письмена... Да это сарацинские чифры! Число зверя! Нет, сын мой, я запрещаю, слышите, запрещаю вам брать это с собой. Даже если вещь сию и сотворили человеческие руки, в чем я лично сомневаюсь, то относительно ее предназначения у меня сомнения еще большие. Вполне может быть, что котелок, о котором говорил Берсан, сюда действительно крепили, но какое диавольское зелье варилось в нем? Если вам угодно, себя вы можете губить сколько вам заблагорассудится, я даже буду молиться за вашу погибшую душу, но вы не посмеете смущать остальных.

— А не слишком ли вы возомнили о себе, ваше высокопреподобие? — с улыбкой спросил граф, мысленно рыча от злобы. Он как раз хотел распорядиться спрятать вещь понадежнее, как вдруг этот выскочка посмел запрещать. Ему!

Испуганно завозилась часть отряда. Ей-богу, овцы! Как пить дать, работа викария.

— Вот даже как? — расправил плечи святой отец. — Что же, я отвечу. Нет, не слишком. Мой сан довольно высок. Я, милостию Божией, викарий Карийской епархии. Но мой долг перед Богом не менее высок, мог долг — беречь сиих и многих других агнцев, а не малодушно отдавать их души на растерзание диаволу. Если вы, сын мой, христианин, услышьте и поймите меня. Усмирите свою гордыню и поддержите меня. Я надеюсь, что враг рода рода человеческого будет посрамлен, пытаясь загнать вас в свои сети, и мне было бы весьма прискорбно узнать, что справедливо обратное, что вы продали свою душу и попытались сторговать не только ее... — он не договорил, оставляя прочее на долю воображения слушателей, готовых представить любые ужасы.

Агнцы, у половины из которых на руках была кровь, невольно прислушивались. Они разом вздрогнули, когда святой отец замолчал. Слишком убедителен он был, а рядом к тому же таилась неизвестная, может быть даже потусторонняя опасность.

Люди графа очевидно чувствовали большее доверие к святому отцу, который — прямо сейчас — был сильнее. Так недалеко и до неповиновения и бунта... Что недопустимо.

Граф опустился на одно колено и протянул торжествующему викарию левую руку.

— Простите, святой отец. Это юношеская вспыльчивость.

— Прощаю, сын мой, — викарий обхватил на мгновение безымянный палец графа большим пальцем правой руки, и граф поднялся. — Вы упали, я поднял вас. Но постарайтесь более не спотыкаться. И прислушивайтесь ко мне, когда я говорю от лица церкви. А когда я говорю о кознях диавола, можете быть уверены, что говорю я от лица церкви. Прошу вас, граыф, сожгите эту мерзость.

— И все-таки, может, повременить? Это мои леса, и что-то я не припомню, чтобы прежде тут водилось нечто подобное. Не значит ли это, что кто-то принес это сюда, хоть бы и колдун. А если так, то он может быть еще тут, и никто не помешает ему подбросить еще, и даже скрыться.

— Что же, тут вы правы, — победивший служитель церкви позволил себе немного великодушия. — Распорядитесь обыскать окрестности.

"Я тебе это припомню! Знаю, ты для того и тут, чтобы 'оберегать и сдерживать', но ты уже хватил лишку. Ни епископ, ни Патриарх, ни сам Господь Бог тебя не защитят!" — злился граф, все же отдавая команду.

Викарий, все понявший по взгляду графа, надменно улыбнулся. Он был уверен в себе и в своей будущей власти над умами подданых графа.

* * *

В другое время искать след отправили бы Ена, как новичка, а потом потешались бы, глядя, как тот ползает по камням на четвереньках — каждый, кто попал в отряд не из охотников, норовил прильнуть к земле без всякой нужды, — но соратники были изрядно напуганы чертовщиной. Потому след вышел искать Берсан, сомневаясь в своей способности найти хоть что-то после вчерашней грозы

Едва пробравшись к месту, где нашли подозрительную вещь, он, по старой привычке, сперва окинул взглядом окрестности и втянул ноздрями воздух. Зашевелилось беспокойство, и старый солдат прислушался. Тихо шуршала листва, внизу шумел разлившийся ручей, потревоженные было птицы снова запели. Никакого движения. Тогда что это? И почему опять никакого волнения?

Он сновал принюхался. Теперь он явственно ощутил незнакомый запах. Очень слабый. Запах был чужд лесу.

— Что у тебя там? Нет следа?

— Господин граф, разрешите подержать на ту штуку.

— И не думай! — возразил святой отец.

— Но запах...

— Не смей искажать образ Божьего Творения! Нос человеку дан, чтобы обонять благовония и пищу, а не колдовские вещи. Запомни, скверна может войти в тебя и таким путем.

"Да пусть так", — подумал Берсан, опуская взгляд вниз. Следа не было, что не помогло ему унять или объяснить растущее беспокойство.

— Ничего!

— Плохо, — граф потер подбородок. — Но сейчас мы все узнаем. Возьми парней покрепче, пойдете вверх. Веревкой только обвяжитесь.

— Хорошо. Но почему туда?

— Потому что следов нет. А ты должен был увидеть хоть что-то. Может, сверху упало?

Забеспокоились кони, но пока никто не обратил на это внимания. Берсана, занятого отбором ребят, тревога кольнула сильнее. Наконец, он отобрал двоих и засобирался.

— Возьми ещё Быка, на всякий случай, — посоветовал граф. — Если там есть кто — тащите сюда. Живым! Если только отбиваться не станет.

— Ваше сиятельство... — потупился Бык. — Дозвольте, его высокопреподобие с нами пойдет?

— Не бойся, сын мой. Единственно, сам страх достоин того, чтобы его бояться. Благословляю тебя.

— Благодарствую, — вздохнул Бык.

— Давай-давай, — прикрикнул Берсан.

Едва они стали обвязываться, как заржал первый конь. Потом второй. Скоро все кони стали рваться, и всадникам стоило немалых усилий успокаивать их. По-прежнему пели птицы вдалеке, а ласковый ветерок обдувал вспотевшие лица воинов. Но тем более жутко им стало. Даже у графа зашевелились волосы.

— Берсан! Стой!

Те были рады-радешеньки такой команде.

— Господи, что это?! — воскликнул Ен. — Что с конями?

— Это диавольские козни! Ах граф, отчего вы меня не послушали! Я ведь я предупреждал вас, сын мой! Выбросьте же эту мерзость в ущелье, быстрее! И молитесь, молитесь, дети мои.

Граф нехотя швырнул непонятную штуку вниз. Но наваждение не прекратилось. Правда, молиться он не стал, но по крайней мере половина отряда бухнулась на колени, бормоча слова "Pater noster". Почти никто, кроме разве что викария и графа, не знал больше этих двух слов.

Но буйство коней не ослабевало.

— Это сатанинское проклятье! Назад, дети мои! Вниз, скорее вниз! Нет позора в том, чтобы уйти с честью.

Вот это мнение граф разделял, так что он торопливо подтвердил его слова, и через несколько минут отряд с трудом увел волнующихся коней вниз, к площадке пониже.

Спуск занял не так уж и мало времени, а кони полностью успокоились только внизу.

Граф заметил ту самую непонятную штуку на дереве, склонившемся над ручьем, шагах в трехстах ниже. Он перекрестился, но внимания викария обращать на нее не стал. Святой отец запросто заставит лезть за ней, чтобы сжечь. Ни к чему людей гонять.

И все же, с колдуном следовало разобраться.

— Берсан, Бык! Ну что, вы идете?

— Да как же это, ваше сиятельство? Кони ведь вона как испужались, а, чай, они скоты умные.

— Он прав, — покачал головой Берсан. — Я тоже почуял нечто.

К графу подошел Гиль.

— Отправьте меня. Посудите сами, ваше сиятельство, зачем вам захватывать неведомого врага? Уговорить его сдаться сможет и один человек, а чтобы убить мне довольно одной стрелы. Только по следам мне его не найти.

— Что же. Отправляйся с Берсаном. И Горта прихвати. Ему тоже одной стрелы хватит.

Едва Гиль открыл рот, как Горт, стоявший с задранной головой, тронул плечо графа:

— Ваше сиятельство, там человек.

Граф поднял голову.

— Берсан! Ты останься. А вы, — он обернулся к лучникам, — попробуйте его сперва пригласить ко мне, вдруг он благородного сословия. Если что — стреляйте. Не так он мне и нужен... Как только он спустится, готовься скрутить его, — шепнул он Берсану.

* * *

Неизвестно где, 12-е мая 2010-го года/15-е мая 2010-го года от Рождества Христова

Антон

Ночь Антон провел далеко не самым замечательным образом.

Конечно, в ящике было весьма уютно и спалось там превосходно. Проблема была в том, что по часам в телефоне, который все не мог найти сеть, почти наступило одиннадцать утра. Антон проспал всего пару часов, а больше не хотелось, и проснулся он еще затемно. Пробуждением оказалось не самым приятным: во-первых, нос уже заложило, во-вторых, проснувшись, Антон запаниковал, потому что не сразу понял, что произошедшее ему не приснилось, и не мог понять, где он. Разобравшись что к чему, он хмуро выглянул наружу. Не видно было ни зги, дождь же заново стал накрапывать, тарабаня по ящику и шелестя листвой деревьев. Антона опять поглотили мысли о его положении.

Он оказался не дома и не на море, а если море и было, то явно не то. Но гораздо больше волновало его, произшло ли все ли на самом деле, или так, пригрезилось. Сознание плыло, ощущения были полуреальными. Он ущипнул себя. Боль послушно пришла, хотя и запоздала — не сон. По правде, на это Антон и не рассчитывал. Но реальность это или нет, а когда ничего другого разуму не предоставляют, попасть в переплет будет одинаково неприятно. Это значит, в переплет лучше не попадать.

Сделав этот вывод, Антон мысленно пожал себе руку. Подумав, взял левую руку правой и пожал на самом деле. Такая модель восприятия окружающего мира позволяла некоторое время не обращать внимания на то, как он тут оказался, и вместе с тем не нарываться на опасность. Удобная модель.

Антон воздержался от того, чтобы проверять себя на наличие особых способностей. Голова заметно потяжелела, и любые волевые усилия были Антону неприятны. А если вспомнить о коробке, он мог вообще никуда не попасть, тогда они к тому же были бы не нужны. Не очень верится, что промышленная штамповка и магия уживаются.

Парень с удовольствием посидел бы в прежней позе, совершенно не шевелясь, но теперь ему снова стало холодно. Субъективно снаружи было градусов десять. Поскрипев мозгами, Антон схватил крышку и прижал ее к ящику поплотнее. Та звякнула о ящик, и наступила шелестящая тишина, только парень стучал зубами. Впрочем, отогрелся он довольно быстро, а уже через час-другой заснул вновь.

Окончательно Антон проснулся, когда в щелочку стало видно кусочек неба, хотя пока снаружи царили сумерки. Чувствовал он себя плохо. Глотать было очень больно, нос заложило. Когда Антон попробовал вылезти, то сразу вернулся. Холод был жутким, по крайней мере, открытые участки кожи он обжигал сразу, заставляя дрожать всем телом. И не удивительно, вокруг были горы, а коробка валялась на одном из склонов, продуваемая ветром. Да, свитер спасал от замерзания, но вся прочая одежда оказалась не то что сырой — мокрой. Антон все же попробовал надеть штаны, но даже до середины икр натянуть не успел, как отказался от этой затеи. Только отжал их с рубашкой и повесил на ветку ближайшего дерева. Заодно глянул вниз. Ночью он прокувыркался, а затем и прополз обратно, метров тридцать, и это только по вертикали. Голова закружилась, а желудок судорожно сжался.

Антону еще повезло, что этот склон освещался солнцем. По правде, зарево рассвета только лизнуло коробку и неспешно сползало ниже, но можно рассчитывать, что через часок станет светлее, теплее, и одежда подсохнет.

До этого Антон успел еще раз проверить телефон. Сигнала не было. Он зашел в служебное меню и принудительно заставил телефон перейти в режим выбора сети, но выбирать было не из чего. Тогда Антон, благо, что при таком свете уже можно было бы немного читать, решил обследовать коробку. Разве что не обнюхав ее, Антон ничего не понял. Надписи на латинице распознать не смог, да и не слова это были, а шифры какие-то, из которых самыми частыми были буквы FLNA. Только под крышкой еще нарисовали забавный флаг с тремя горизонтальными полосами — двумя красными и одной синей — и черным полем с тремя желтыми лилиями и перевернутой короной на нем. Флаг был незнаком. Антон почувствовал, как у него учащается сердцебиение, и заставил себя успокоиться.

"Ну флаг, ну незнакомый. Мало, что ли, банановых республик развелось?"

Он не столько заставил себя поверить, сколько поверил в эту версию. Она и вправду была хороша, хотя и не объясняла, где сейчас он сам. Но этого и не требовалось.

Зато съестного не имелось ничего, кроме прихваченного самим Антоном. Да и с чего бы? Пришлось перекусить, использовав половину своих запасов.

Когда одежда подсохла, Антон оставил сумку с рюкзаком в ящике, а сам оделся и, морщась от прикосновений грязной сыроватой ткани пошел вверх, пошатываясь и хватаясь за деревья с кустами. Гребень возвышался над ним метров на сто, но к удивлению Антона восхождение заняло около часа, а вовсе не несколько минут. Зато Антон очутился на относительно ровной площадке, где даже был окруженный валунамиочаг со старым кострищем. Оттуда хорошо просматривались окрестности, хотя северо-восток закрывал высокий пик, являющийся частью этого самого гребня. Но забираться Антону ещё и туда не хотелось.

Горы были повсюду, и только на севере просматривалось огромное плато. На востоке же была долина, еще скрытая в тени, склон горы под ногами Антона делался все более пологим и в итоге перетекал в нее. Зато западный склон оказался весьма крут.

Антон вытащил телефон и сделал несколько десятков снимков окрестностей, потом устроился между камнями и изучил увеличенные снимки. И тут же охнул. На одном из снимков он заметил селение, километрах в десяти, а на еще одном — костер. Совсем недалеко от него, если судить по очертаниям гор.

"Только не спешить!" — скомандовал себе Антон. Он снова вылез из-за камней и перевел камеру телефона в "ночной" режим. Потом направил объектив на костер — он и сам теперь видел искорку в густой тени западного склона, — прижал руку камню и сделал очередной снимок.

У тлеющего костра обнаружилась одинокая человеческая фигурка. Одинокая — это хорошо, проще будет объясниться. Единственное, насчет чего Антон колебался — стоит ли брать свои вещи, но в конце концов решил, что это не к спеху. Благо, он на всякий случай закрыл ящик ветками, когда уходил. Все же замыкать квартиру на два замка, когда спускаешься за почтой — иногда весьма полезная привычка.

Вот только костер по прямой был километрах в полутора, а по горизонтали — не так далеко. Склон же был очень крут. Какие-то тропки просматривались, но безопасными они не казались. В конце-концов выбрал наиболее пологую и пошел вдоль нее.

Тропка обещала завести его чуть дальше костра. Так и получилась, Антон едва прошел полдороги, как даже дымок куриться перестал. Момент, когда костер затоптали, он вовсе не заметил. Как назло, путь стал страшно неудобным. А ведь камни были мокрыми и скользкими. Да и организм протестовал против подобных нагрузок, все чаще Антон останавливался посидеть.

Но тропка, наконец, привела его к дорожке гораздо более широкой и ровной, и Антон, с облегчением вздохнув, отправился уже по ней назад. Добравшись до открытой терраски, машинально огляделся в поисках кострища. Потом до него дошло, что на снимке была видна трава, а тут травы как-то маловато. Тогда Антон решил немного посидеть, чтобы отдохнуть.

Когда он встал и случайно кинул взгляд вниз, то, похолодев, увидел, как, позвякивая древней амуницией на пределе слышимости, к нему почти бегут двое, насколько им позволял склон. А внизу... Внизу стояла целая толпа с табуном. Сразу их он не заметил, в тени они стояли.

У Антона по коже забегали мурашки, и он решил ретироваться, пока его не достали. Бросившись к круче, он попробовал полезть вверх два или три раза по осыпающемуся под руками выветренному камню, но все время скатывался обратно. На бег сил давно не оставалось. Наконец, он повернулся лицом к нагнавшим его преследователям, потому что ничего другого он не мог.

* * *

Антону орали что-то непонятное, и он с ужасом смотрел на двоих очень похожих на бандитов людей. Те целились в него из луков, а их дружки стояли внизу, и Антон не знал, что делать. Наверное, он бросился бы на первых, тем более, что их всего двое, и какие-то шансы имелись бы, только бандиты имели при себе оружие, а он — нет. Прятаться было бессмысленно.

Угрожающий окрик повторился. Только непонятно было, требуют ли от него оставаться на месте, сдать оружие, которого нет, или приблизиться, потому как с такого расстояния жестов он не видел, а то, что видел, не мог точно понять.

Через секунду под ноги ударила стрела, взрыв землю. Да чего же они хотят?! Гады! Хоть бы яснее свои требования выражали, а то так пропадешь ни за что.

Очевидно, сообразив, что их не понимают, первая группа начала сближение. Они не держали луки натянутыми, но и не опускали их. С каждым их шагом у Антона бухало в груди. В крови бушевал адреналин, который весь ушел на то, чтобы замереть. Наверное, это прокатит в случае, когда жизни угрожает сытый хищник или совсем дикий человек, который убить может только забив или прокусив горло, для чего нужен очень и очень серьезный повод, но при столковении с человеком полудиким и вооруженным, который может использовать смертоносное оружие просто на всякий случай, это скорее было гораздо опасней. Антон это понимал, но у него не было готового решения, а найти его сходу он тем более не мог.

Кто знает, что произошло бы в следующую секунду после того, как в глубине долины раздался душераздирающий вопль мужичка на осле, а лучники рванули тетиву луков, отпуская стрелы на свободу, если бы кто-то не схватил Антона за шиворот и не рванул его куда-то назад, прямо сквозь кусты. Антон шлепнулся о землю, разом вспомнив обо всех синяках и царапинах, но сознания не потерял, хотя никак не мог понять, где небо, а где земля. В горах это было особенно сложно. В кустах — невыполнимо.

Теперь снова заорали бандиты с луками, и с их стороны несколько раз послышались щелчки и тихое свистящее шипение, на которые совсем рядом отзывался то глухой стук, то сотрясение кустов, с которых прямо на голову Антону оседали мелкие капельки воды. Потом вдруг над ухом раздалось четыре громких слитных хлопка, напомнивших новогодние фейерверки не только звуком, а и кислым запахом сгоревшего пороха, от чего засосало под ложечкой... И наступила тишина, нарушаемая приглушенными воплями снизу.

Антона поставили на ноги, — парень нуждался в этом, ноги слушались его слабо, — и он поднял взгляд, с огромным удивлением увидев перед собой черноволосую кареглазую девушку с узкими плечами и такими же бедрами. Она была выше Антона на полголовы. Большие на грани нормальности глаза были к тому же широко разнесены. Впрочем, смотрелось лицо весьма гармонично и приятно, хотя и была в нем заметна неуловимая странность.

Распахнутый зеленый маскхалат открывал то ли черный комбез, то ли черные штаны с такой же курткой — эту деталь со многими другими прятал внушительный броник, придававший девушке бочкообразные контуры. Больше взгляд завораживали только ее перчатки необычного вида.

Девушка подержала Антона за плечи, вглядываясь в его лицо и почему-то в рубашку, а тот вяло удивился тому, что она очень уж часто дышит, даже для гор. Тут он заметил в отдалении трупы, и ее волнение нашло легкое объяснение. Нет, конечно, девушка и не думала бросаться к нему на шею или рвать на нем одежду, чего Антон подспудно опасался, ибо это означало бы, что имеет он дело с психопаткой — вооруженной психопаткой.

Она сняла с пояса какой-то баллончик и швырнула его через кусты вниз, прямо перед шарахнувшимися заодно с лошадьми мужиками. Сквозь листву подробности Антон видел не слишком хорошо, но через секунду после падения из банки на толпу повалил густой зеленый дым.

Те в ужасе заорали, прыгая на ошалевших от слитного крика лошадей, но мужик с ослом опередил всех, потому что он с него и не слезал. Дым скрыл их, но прекрано было слышно топот, дикое ржание, не менее дикие вопли, даже приглушенный плеск, а впридачу безудержные чихание и кашель. Звуки удалялись.

Тут только Антон заново обратил внимание на автомат за спиной девушки, вспомнил про бронежилет и попытался увязать это воедино с безумными дикарями, пытающимися укокошить больных безоружных туристов. Увязать не получилось. По-любому, кто-то должен был быть не в своем уме, и больше всего Антон боялся, что этот кто-то именно он.

Он потер руками лицо, чтобы немного прийти в себя, и обнаружил, что руки у него в крови. Не слишком в общем-то, однако кровь эта могла быть только его собственной. Он решил немного пересидеть тут, пока не отпустит слабость и мандраж, но девушка что-то тихо сказала ему и потащила за собой. Антон не сопротивлялся. Наоборот, если бы кто-то потащил его от нее, он бы им всем показал, как он умеет сопротивляться, потому что у нее был автомат.

Положим, в своей гражданской жизни он напротив хотел бы оказаться от подобным образом снаряженной девчушки как можно дальше, но в гражданской жизни обыкновенно редки психи с луками. Не то чтобы он был любителем перекладывать свои проблемы на хрупкие женские плечи, однако когда эти самые плечи таскают не коромысла, а боезапас и оружие, тут поневоле задумаешься, а не приведет ли неуместная галантность к тому, что тебя станут воспринимать как надоедливую помеху под ногами?

Но все же повод для недовольства он дал. Девушке явно не нравился его темп, потому что она то и дело говорила что-то на непонятном языке, напоминавшем французский, одновременно указывая куда-то в чащу. Хотя быстрее Антон идти не мог: сил осталось очень мало, хотя адреналиновая накачка очень помогла на первых порах, да и не по ровной дороге он шел. Он и по ровным-то дорогам так быстро еще не ходил!

Один раз Антон чуть не скатился вниз, но девушка поймала его за шиворот — дался ей именно шиворот! — и поставила на землю. Антону очень хотелось бы знать, как она это делает, ведь хотя ростом она повыше, но не очень, а мускулами не бугрится.

Антон решил, что прошел не меньше часа, собрав на одежду всю воду в этом лесу, когда вдруг из ниоткуда выплыл автомобиль, стоящий среди деревьев. Следов не было, и дороги — тоже. Со всех сторон — стволы деревьев, и только они. Разве что справа склон уходит вниз и можно разглядеть противоположную гору.

Антон икнул, и почувствовал, что ноги его не держат.

Что бы вы думали? Это девка снова поймала его за шиворот. А он всего-то присесть хотел. Но она не позволила, можно сказать, заботливо дотащила до чистого бревнышка, сверкающего свежим распилом на торце, и усадила уже на него. Антон сразу почувствовал, что бревнышко-то влажное...

Сама девушка развернула какой-то коврик и села напротив, отложив автомат в сторону и вытянув ноги. Очень странно вытянув: до колен их она не размыкала, но после... В общем, бедра она свела вместе, а голени под прямым углом расходились в стороны, Т-образно. Антон поморщился: он на секунду представил, что и сам так сел, вообразив заодно ту боль, которую должен был испытать как неподготовленный человек.

Но контакт пришлось налаживать, несмотря на позу спасительницы и особенно ее вооруженность. Первым делом Антон невольно вытер кровь с лица рукой, а ту по привычке обтер о штаны.

— Э... Ду ю спик инглишь? — начал он издалека.

— Ай ду, бат ю саунд уиэд. Из ит ё фёст лэнгуич?

Антон дико обрадовался тому, что ему ответили на том же языке. Только из ответа он понял лишь "ай ду", "из ит" и "фёст". Для общения было мало.

— А? Ну... Гм, Антон задумчиво поковырял кору на своей импровизированном скамейке.

Девушка внимательно выслушала, но трудно было сказать, поняла ли она что-нибудь. Подумав, она снова сказала несколько слов. И Антон готов был плясать от радости, потому что знал эти слова. Девушка сказала "Парле ву франсе", а он эту фразу помнил совершенно точно.

Французским он не владел, но, поскольку продуктов у него не было, за исключением оставленных на другом склоне, а пообедать хотелось, решил сказать ту единственную известную ему фразу, которая могла бы дать понять о его проблемах. И этим заодно наладить контакт.

— Си! Э-э-э... Уи! Гебен зи мир битте...

Девушка удивленно посмотрела на него, потом на свой автомат и, тут же подхватив его, прижала тот к себе, будто младенца, подозрительно косясь на Антона. Хотя до того было метра два.

— Воцу браухст ду ин? — спросила она.

— А? А... — с досадой Антон сообразил, что сморозил не то. Вернее, очень даже то, но не на том языке и немножко неполно. — То есть, же не манж па сис жур.

Девушка снова очень внимательно посмотрела на него. Лицо ее выражало крайнее сомнение. Потом вдруг прояснилось.

— То ест? — она повторила за ним с сильным акцентом и вопросительной интонацией. — То есть? — второй раз у нее получилось почти чисто.

— Что "то есть"? А, это ты повторяешь... — общение заходило в тупик. Требовалось представиться, пока его каким-нибудь междометием не нарекли, хорошо, если приличным. — Я Антон. АН-ТОН! — и для убедительности стукнул себя в грудь кулаком.

— Незачем так орать. Я и без этого прекрасно тебя слышу.

Челюсть у Антона отвалилась.

— А я — Дина, — бесжалостно добила Антона девушка.

Лежавшее под Антоном бревно предательски катнулось, и тот потерял равновесие. Он еще успел увидеть, как Дина вскакивает на ноги прямо из своей псевдойоговской позы, как немыслимо быстро преодолевает разделяющее их расстояние, и даже успел увидеть, как она ловит его за шиворот... Но следом за этим Антон, ожидающий удара по затылку и приготовившийся к нему, ощутил страшный рывок вперед, выдавливающий из него сознание.

Добавлено [27.12.2011] Глава 5

Неизвестные горы, декади второй декады флореаля 218-го года от Революции, 5:21 по восточному времени ССАФ (9-е мая 2010-го года по дореволюционному летоисчислению, 12:30 по неметрическому времени)/15-е мая 2010-го года, 13:50 по-местному

Дина

Дина вышла навстречу людям только для того, чтобы не дать им слишком уж приблизиться к себе. Она подозревала, что до ее стоянки они доберутся, даже если путь их проходит мимо. Вблизи парашют не увидеть нельзя. А еще она боялась, что они смогут найти ее грузы.

Ставку она сделала на страх животных. Не прогадала: когда она добралась до места, где прошел отряд, там остались только кучки навоза. Самое приятное, ей ничего особенного делать не пришлось, и она это предвидела.

Ещё в Российской Республике Дина заметила, что любая дворняга, тявкнув на них с Ксанфой пару раз сквозь забор, вдруг отлетала в будку и продолжала брехать уже оттуда, а иные даже замолкали, боясь подать голос. Крупные псы — в той стране можно было гулять с собаками прямо по улице, — обходили девочек стороной. Волки в известной усадьбе Фальц-Фейнов к решетке не приближались, а даже пятились, иногда предупредительно порыкивая, если места для маневра не было. Так чем лошади хуже? Правда, все это возбуждает любопытство — чем же она таким страшным пахнет? — но даже и не зная ответа Дина смогла использовать это обстоятельство в свою пользу.

К чести Дины, она не полагалась лишь на страх, на всякий случай предусмотрев и другие возможности. Такие, как разогнать всех ирритантом, что попроще, но и позлее. Если бы и это не сработало, были у нее и AIN, и Боа. И, конечно, подсумок с противогазом, потому что применять Боа без него — это надо быть до дури больной. На всю голову. А если не предвидишь его применение, зачем его тащить с собой? А Дина возможность примения предвидела. Хотя и ирританты, и парализаторы, и яды она жалела расходовать. Еще в качестве окончательного аргумента Дина прихватила трофейный карабин. Родные патроны она тоже жалела до слез и не хотела тратить вовсе, воздушки не требовали патронов, но изнашивались, а трофей — совсем другое дело. Впрочем, она надеялась, что до стрельбы не дойдет. Не хотелось убивать просто так. Если бы ее голод терзал, тогда еще куда ни шло, но и в таком случае проще и этичнее выбрать неразумное животное. В ее случае людоедство технически не каннибализм, конечно, но все равно, дело это дурное. Не нужен ей такой опыт.

Но этого и не понадобилось.

Отпугнув отряд, она только порадовалась, что сохранила боеприпасы, и уже почти ушла, забираясь все выше, как вдруг, обернувшись, увидела сквозь листву одинокого парня.

Тот брел по следам отряда — откуда он там только взялся? Через минуту парень должен был появиться в зоне видимости спешенных всадников. Несколько секунд Дина колебалась, а для химеры это значительный срок.

Грозит ли ему что-нибудь? Это их дела, только их. Хватит, навмешивалась в свое время. Но одинокий парень выглядел отлично от остальных. Стоило Дине присмотреться, как она ахнула.

В первую очередь, ее поразило, что его одежда довольно ярко сверкала ультрафиолетом. Это притом, что с этой стороны горы тот был рассеян. Есть, конечно, натуральные ткани, которые его отражают, тот же лен, но они выглядят иначе. А похоже смотрятся только полимерные ткани.

Бинокль, к сожалению, был из простого стекла, но, насколько Дина могла судить по тому, что видела в него, одежду парня изготовили фабрично. Все пуговицы были как будто идентичны. А это достаточно убедительный повод для знакомства. Следовало парня защитить в случае чего.

Приняв решение, Дина стала быстро спускаться, обдумывая ситуацию. Почему те, другие, ходят в дранье? Нет, не так: что следует из того, что наблюдается подобная разница? Например, есть вероятность, что данное место — какая-либо резервация, где уровень технического развития искусственно ограничен. Скорее всего, по инициативе тех, чей уровень и ограничен. Аналоги естественников? От этой мысли Дину затрясло, и она поспешила сломать первую ампулу с ингибиторами. Тут же впрыснула их себе в вену на руке. Было больно, но Дина стерпела. Уже привычно поймала ощущение расслабившихся ног и схватилась за скалу. Подождав несколько секунд, она для привыкания пошевелила руками и ногами, чтобы не промахиваться мимо предметов, и надела противогаз на случай, если ее вынудят применить Боа или пробьют контейнер. Лучше подстраховаться.

Пока она спустилась, парень уже вышел на открытое место. Его заметили и отправили двоих лучников вверх, а он обратил на них свое внимание, только когда те приблизились к нему. Тогда он почему-то попытался взобраться на склон, вместо того, чтобы убежать, но сил ему, конечно, не хватило. Что поделаешь, цельные как правило не способны подтянуться на пальцах одной руки и тем более на одном пальце, а именно так он мог бы забраться туда.

Дина прокралась к парню. Ее осторожность едва не стоила парню жизни: один из лучников выстрелил. С замиранием сердца Дина следила, как приближается к нему стрела, а тот неподвижно стоит, не пытаясь отскочить. Через несколько долей секунды Дина поняла, что стрела не долетит, и снова заторопилась, аккуратно раздвигая побеги, потому что следующий выстрел мог оказаться удачнее.

Она подоспела как раз вовремя. Стоило ей высунуться из кустов у парня за спиной, чтобы оценить обстановку, как далеко внизу старик, одетый по-особенному, завизжал нечто вроде "Стербье оласен!", а лучники снова выстрелили. Парень не пытался уклониться, и Дина прыгнула вперед, рванула того на себя, отбросив назад, а следом сбила с курса обе стрелы. Ловить она их не хотела, наконечники и оперение могли зацепиться за перчатку и вспороть руку.

Лучники взревели и выстрелили еще раз. А потом еще несколько. Целились они точно, но стрелы — не пули, а пролетать им приходилось приличное расстояние. Дина с легкостью сбивала их.

Она решила, что если она не будет вести себя враждебно, огонь рано или поздно прекратят, но этого не происходило. Более того, лучники приближались к ней, вопя, и отбивать стрелы стало чуть труднее. Лишь чуть, она наверняка могла бы сейчас читать одним глазом книгу, однако для окончательных выводов было достаточно и этого. Типы оказались агрессивными. До жути агрессивными.

Нет, такие по-хорошему не уйдут, решила Дина. И не договориться с ними. А ведь еще есть безоружное лицо, на которое они напали первыми. Поэтому их только уложить можно. Противно, совесть возражает, но что же остается?

Предохранитель снять. Прицелиться. Выстрел! Мимо. Надо ниже. Выстрел. Опять мимо! Теперь левее. Выстрел. Есть попадание! Так, вторая цель. Целиться надо ниже и капельку левее. Выстрел. Есть попадание! Не совсем туда, куда метила, но есть.

Позже Дина сообразит, что стрелы у них рано или поздно кончились бы. Но по ней стреляли второй раз в жизни, и именно сейчас она могла ответить, не опасаясь сенсоколлапса. Будь она в таком состоянии вчера, она просто убила бы голыми руками всех, кто угрожал ей, не особенно при этом рискуя, а уже сегодня просто обезоружила бы лучников, пусть и желающих убить ее, но не способных на это по объективным причинам. Но она была в таком состоянии не вчера, а сегодня. И она была несколько более эмоциональной и жесткой, чем она думала о себе.

А сейчас, уверенная, что по совести лучники сами кругом виноваты, Дина просто с облегчением вздохнула. Подготовка к выстрелу все равно помотала ей нервы, но теперь напряжение ушло.

Вернувшись в кусты, Дина сняла противогаз, чтобы стекла не мешали, и подняла парня. Тот стоял очень нетвердо. Уши и щеки ему расцарапало в кровь, что очень смутило Дину, потому что виновата была она. Но с другой стороны, она его этим спасла. Потом ее внимание привлекли другие царапины и относительно недавние синяки. Специалистом по этой части Дина никогда не была, но по ее мнению парня основательно избили. Но лицо — оно лицо и есть. Сложно в нем найти что-либо интересное. А вот его рубашка... Его рубашка, пусть немного грязная и с темно-желтыми кровавыми пятнышками, оправдала все ее ожидания и переживания. Пуговицы — чистая пластмасса! Швы — равномерные, машинные. Ткань — какая-то синтетика. А обувь — будто только что в "Куросе" куплена. Ну, если отбросить крайнюю степень загрязненности.

Дина сделала вывод, что не ошиблась, решив спасти парня, и это очень порадовало ее. Единственно, вопрос об отсутствии радиосвязи снова встал во весь рост. Неужели правда другой тип связи? В любом случае, не все так плохо, как она рассчитала. Технологии тут есть.

Дина сдернула с пояса шашку с ирритантом и бросила ее к остальным аборигенам. Через некоторое время та сработала, и сработала очень качественно. Утром эффект был бы не тот, но сейчас ветер дул в противоположную сторону, прямо на этот сброд.

— Давай уйдем побыстрее. Для нас это и дымовая завеса, — обратилась она к спасенному. Но тот стоял, и тогда Дина потащила его за собой, не церемонясь. Парень явно никуда не торопился, видимо, до конца не веря в свое спасение, а один раз даже начал отклоняться в сторону. Пришлось его ловить.

Минут через сорок они были на месте, при том, что сама Дина добралась бы за десять, а при желании — и быстрее. А на месте спасенный преподнес ей новый сюрприз. У него вдруг отнялись ноги, когда он увидел фургон: Дина проследила направление его взгляда. "Только бы не ума не лишился," — подумала она, пока несла его к поваленному сегодня каштану.

Сама она развернула пенку и села в свою любимую позу, раскинув стопы и голени в стороны.

Отсидевшись, он вытер кровь с лица и заговорил:

— Eh... Do you speak English?

Дина с облегчением вздохнула. Языковой барьер, который мог сейчас превратиться в колоссальную проблему, оказался несуществующим. У того, что она не поняла криков вооруженных местных, имелась другая причина.

— I do, but you sound weird. Is it your first language?

— Huh? Noo... Hm, — совершенно очевидно, парень не отошел от шока. Дина подождала продолжения. Но тот упорно молчал.

Возможно, у него ограниченный словарный запас, а он пока не может собраться с мыслями? Надо попробовать другие языки, а если что, к этому всегда можно вернуться.

— Parle tu français? — спросила она на родном языке

— Si! E-e-e... Qui! Geben Sie mir bitte... — почему-то он перешел на немецкий. Акцент у него был ужасный, а в "Sie" он оглушил согласную. Но смысл его фразы занимал Дину куда больше слабого владения языком. Зачем ему ее карабин? Что это, нахальная попытка завладеть оружием? Или есть уважительная причина?

— Wozu brauchst du ihn? — прямо спросила она.

Ответил он на уже французском, будто забыв про оружие, и это меньше всего смахивало на ответ. Он будто не к Дине обращался, а сам с собой говорил. Фраза была корявая, но понятная, зато звучала очень подозрительно в контексте разговора. Несмотря на заверение парня в том, что он то ли отказывается есть шесть дней, то ли не ест шесть дней, голодающего он не напоминал. Зубы заговаривает? Неспроста.

И все-таки, еще что-то знакомое промелькнуло. Что? "То есть". А если вслух?

Получилось. Дина вспомнила, какой язык звучит похоже и повторила это "то есть" еще раз, но уже на иной лад.

Отозвался парень на том же языке, на русском. У него и тут имелся чудной акцент, но дело скорее в том, что, вероятно, сам язык чуточку отличался от известного ей.

— Я Антон. АН-ТОН! — добавил парень, барабаня в грудь, будто горилла в приступе безумия.

— Незачем так орать, — поморщилась Дина. — Я и без этого прекрасно тебя слышу.

Этот Антон, как он назвался, замер и открыл рот. Она его пожалела. Все-таки, только что он пережил не самую умиротворяющую ситуацию.

— А я — Дина, — вежливо представилась она.

Парень дернулся. Ствол деревца под ним катнулся, Антон стал заваливаться назад. Дина подскочила к нему, замешкавшись, пока вставала, но успела поймать его за шиворот и потянуть на себя. Голова у Антона по инерции запрокинулась. Он обмяк.

Дина хмуро посмотрела на безвольное тело и, вздохнув, уложила его на скрипнувшую пенку.

* * *

Долина Теп, Виррекское графство, 15-е мая 2010-го года от Рождества Христова, два с половиной часа пополудни

Амант Лукресен Гильямер, граф Виррекский

— Господи, что это было? — воскликнул граф, отдышавшись. За его спиной до сих пор зеленело огромное облако, не поднимавшееся, однако, высоко, а в глотке будто размазали чеснок. Сквозь пелену слез видел он очень плохо и постоянно щурился, судорожно сжимая ладанку.

— Не поминайте Господа всуе, граф! — перепугался святой отец, трущий покрасневшие глаза рукавом рясы. — Вам мало того, что вы видели? Не иначе, это был сам диавол.

— Дьявол... Кх-ха! Кха! — прокашлялся граф, вздрагивая от боли. — Для дьявола как-то... Не очень.

— Не очень? Это вам не балаганный шут, потешающий чернь, а враг рода человеческого. На ваших же глазах он сожрал того несчастного, а потом убил ваших лучших лучников, упокой Господи их души. А потом наслал на нас... Я даже понятия не имею, что! Или вы хотели бы, чтобы он сожрал нас всех? А его харя, что, для вас привычное зрелище? Если так, то у меня к вам несколько вопросов.

— Нет, такого я никогда не видел, — содрогнулся граф, растирая глаза. — Но хотелось бы с кем-то попроще дело иметь. Вот что мне делать? Подумать толь... Кха!.. У меня в лесу сидит...

— Для начала надо отслужить панихиду. А там посмотрим. Может, молебен поможет. В крайнем случае, обратимся в Градс. Или сразу в Рим. В столицу смысла обращаться я не вижу.

Граф уже забыл про свою неприязнь к викарию и только кивал. Говорить ему не очень хотелось, говорить было больно. Пока они таким образом беседовали, к ним подошел Берсан, свежий как огурчик: красных глаз граф не разглядел, потому что вообще мало что видел.

— Ваше сиятельство, нехорошо как-то получается. Надо бы вернуться за телами, когда туман колдовский осядет. Плохо оставлять без погребения... И к тому же мало ли, что этот колдун с ними сделает?

— Не колдун, а диавол, — подсказал святой отец. Берсан торопливо перекрестился и замолк, очевидно, сосредоточившись на дрогнувших коленях. Потусторонний враг — совсем не то же, что простой и понятный.

— Надо бы... — задумчиво пробормотал граф, думая о том, как снять это кошмарное жжение. — А ты почему не...

— Умылся в ручье.

Граф, расталкивая дружинников, ринулся к ручью и сунул туда голову. Подержав ее там полминуты и проморгавшись, с наслаждением выдернул обратно. И тут же поднялся на ноги, чтобы с удивлением обнаружить по меньшей мере дюжину своих людей, последовавших его примеру и стоявших на четвереньках задами к верху и с головами под водой.

"М-да... Несолидно", — подумал он. И все же ему полегчало.

— Берсан, а кто пойдет? Есть добровольцы?

Добровольцев не было. Берсан, который собирался было вызваться, похоже, передумал, едва услышав подсказку викария.

— Так я и полагал. Отправлять никого не буду, — заключил он, но по лицу Берсана понял, что тот еще не высказался. — Еще что-то, Берсан?

— Да, ваше сиятельство. У Сета Кремень рухнул с обрыва. Хорошо, тот не успел в седло забраться, но коня пришлось бросить там.

— Оружие тоже потерял? — нахмурился граф.

— Как раз оружие при нем. Даже поклажа и стремя одно остались. Только сбрую потерял.

— Отдай ему коня Горта. Пусть перегрузит поклажу. Тому-то он без надобности.

— Я б уже отдал, так ведь...

— Потом вернешь родным.

— Сделаю... Эх, жалко парней, — его горе было легко объяснимо. Потерять лучших лучников не хотелось бы никому. К тому же, в отличие от графа, люди для Берсана являлись не только силой, а и товарищами. Граф это хорошо понимал, но утешить ветерана не пытался. Нелепо смотрелось бы.

Святой отец постоял молча и заговорил.

— Мне не хотелось бы говорить этого, но, сын мой, это вы виноваты, — с упреком заметил он. — Сначала вы взяли в руку ту мерзость, потом не желали меня слушать, когда я советовал ее выбросить. А потом послали своих людей захватить того несчастного. Лучше было бы просто застрелить его издали и помолиться за его душу... Признаюсь, тут я сам поступил бы подобно вам, — смягчился он, — но решение все-таки вы приняли.

— Стрелы не долетели бы, он вверху стоял, — огрызнулся граф. — И кто этот... несчастный, как вы изволили его назвать? Откуда он в этой проклятой долине?

— Пока не знаю. Одежда у него диковинная, в известных мне христианских государствах подобного не носят. По крайней мере благородное сословие. Но для черни он вел себя слишком дерзко и непочтительно. А до того принять ваше гостеприимство — не принял, так что и для дворянина повел себя не слишком вежливо.

— Какой он, к чё... Э-э... Какой из него дворянин? У него и оружия-то нет. Я только для острастки предположил, сами знаете, что может тот же барон учудить. Но у меня есть одна мысль... Может, он дьявола и вызвал?

— Сын мой, вы рассуждаете как дитя. Да можно ли вызвать диавола? Он не паж и не служка, и даже не допропорядочный сосед, который задолжал.

— Ой ли? Но если и так, возможно ли, что этот человек не знал об этом, а дьявол... оскорбился? Ну а наши лучники просто оказались там в неправильное время?

— О, сомневюсь. Он и так на весь человеческий род... гм... обижен. Нет, поверьте, просто нечистые тут места, вот что я могу вам сообщить... Хотя, конечно, стоит подумать над этим, возможно, я что-то упустил. И еще одно. Вам нужно взращивать кротость. Поймите, против диавола и слуг его это самое лучшее оружие. Как видите, я хотя пострадал вместе с остальными, для меня адская сера оказалась наименее вредна.

Святой отец тактично умолчал, что стоял дальше всех и погнал ослика еще до того, как на них полез зеленый туман.

— Ну, так уж и кростость, — буркнул граф. Появление дьявола спутало ему все карты. До перевала не добраться? Или можно, но не без помощи Церкви? — Поедемте скорее прочь, с нашими силами тут нечего делать.

— Да, такой противник не по нам. На первой же остановке напишу письмо куратору Градса.

— Что же, у вас чернила и бумага с собой есть? — удивился граф.

— Конечно. Служба у нас такая, — улыбнулся святой отец и потащил ослика за собой.

Граф покачал головой тоже повел Тарана на поводу. Ехать на нем не представлялось возможным, животные пострадали даже больше людей и очень плохо разбирали путь, шатаясь, будто им накануне налили в поилки дрянного вина. Скачка привела бы к тому, что отряд лишился бы еще нескольких животных.

Обратно отряд брел некоторое время рядом с ручьем, и то один, то другой человек умывался и пил воду. Графу тоже хотелось, но поскольку жжение значительно ослабло еще после первого окунания, он решил не терять достоинства, тем более что зеленый туман позади рассеялся.

Хотя не обязательно ледяная вода могла повредить коням, но среди крупных валунов те наверняка могли переломать онемевшие ноги, так что когда тени чуть-чуть сместились, граф дал команду выбираться выше. Через час тропа, на которую они вышли вскоре после восхождения, расширилась, и можно было оседлать коней и передвигаться быстрее. Те к тому времени оправились.

К темноте граф вернулся в селение, поминутно ругаясь на задержки — побитых при бегстве хватало, и что всего хуже, половина лошадей стала прихрамывать. Даже его Таран. Ничего серьезнее ушибов и мелких порезов, но и это было неприятно. Пришлось сделать привал всего в двух милях от деревни.

Но по возвращении также не обошлось без неожиданностей.

Староста, увидев их с викарием лицом к лицу, заорал, побледнел, уронил подсвечник и, пятясь, беспрерывно крестился. Когда удалось успокоить его вместе с женой, спустившейся на крик со свечой и также поднявшей шум, и заставить высечь огонь заново, и графу, и викарию стала понятна их впечатлительность. У обоих глаза были красные, налитые кровью.

Через несколько минут с улицы послышался еще вопль, а после третьего залаяли псы, и крестьяне, похватав подручные предметы, выскочили наружу. Скоро собралась толпа, которую насилу разогнали по домам, убедив в безобидности красноглазых воинов. Не обошлось без увещеваний викария, размахивающего крестом.

Но нет худа без добра. Сегодня старосте даже не пришлось подливать, когда тот уселся за стол, он выхлебал цельный кувшин наливки по собственной воле и гораздо охотнее, нежели вчера, а вскоре после начала ужина захрапел на полу. Его жена ушла наверх еще раньше, чтобы не беспокоить более столь высоких гостей.

Убедившись, что староста спит крепко, граф самолично прикрыл внутренние ставни и запер дверь на засов. Викарий молча следил за ним.

— Я хочу поговорить с вами, — предложил граф, усаживаясь и разламывая горячий хлеб, что принесла жена старосты.

— Пожалуйста. Я много думал и мне есть чем поделиться.

— Как и мне, святой отец. Начинайте, а я послушаю.

Граф налил себе вина. После него наполнил чашу и викарий, недовольно косившийся на собеседника, принизившего его так тонко, что возмутиться было бы непросто.

— Полагаю, я погорячился, назвав то существо диаволом, — все же сказал он. — Помните, я предупреждал, что подумаю о том, не вызвал ли его тот несчастный? Так вот, я убежден в том, что хотя оно не принадлежит нашему миру, сила его не так велика. Ритуал вызова могли провести. Но добра от него ждать не приходится, — святой отец пригубил вино.

— Странно ждать от него добра, судя по нашим испытаниям, — усмехнулся граф. — Но вы меня утешили.

— Дослушайте, — бросил викарий, успешно меняя роли. — Диавол весьма коварен и может показать себя слабее, чем он есть. Разыграть мелкого демона. Понимаете? Так что не слишком утешайтесь.

— Вот как? Гм...

Граф захрустел золотистой куриной ножкой. Святой отец начал с салата.

— А вы чем хотели поделиться, сын мой? — он прожевал первую ложку.

— Хотел бы добавить, что оно в нас чем-то швырнуло из тех кустов. А дьявол или демон вполне мог обойтись без этого.

— Да, слуги тьмы сильны и без таких штук. Я рад, что до вас дошла это простая мысль. Но вам не хватило умений развить ее. Это мог быть, скажем, мелкий демон, которому не достало собственной силы, и он воспользовался заточенной в сосуде силой Отца Лжи. И не забудьте о коварстве последнего!

— Об этом расскажете епископу, — отмахнулся граф и залпом выпил свое вино. — Вы ведь наверняка готовите отчет. Но заметили ли вы, как он убил Гиля с Гортом?

— Скорее да, чем нет, — заинтересовался святой отец. — А что заметили вы?

— В руках у него была огненная катапульта. Я видел ее и, кроме того, слышал хлопки.

— Вы наблюдательны. И сейчас вы мне скажете, что это мог бы быть даже человек, — услышав это, граф довольно улыбнулся и откинулся на стуле. — Несмотря на ту жуткую харю... Которой, конечно, также найдется объяснение. По вашему мнению. Но позвольте, насколько мне известно, эти катапульты страшно грохочут? А вскрик несчастного... — викарий остановился.

— Гиля, — подсказал граф.

— А вскрик несчастного Гиля мы расслышали, но совершенно не слышали грохота. Вы слышали хлопки, но и только. Дыма тоже не было. Кстати, вы ведь сказали "хлопки"? А катапульта была одна? Такого не может быть с рукотворным оружием, каким бы мерзким оно ни было. Поверьте, мне приходилось сталкиваться и с теми, кто его применяет, и с действием самого оружия. Вы уверены, что перед вами не был дух?

Улыбка сползла с лица графа, сменившись озабоченностью. Святой отец, напротив, приободрился.

— Н-нет. Я как-то упустил это из виду.

Граф даже сам стрелял из этих катапульт, чему уже не отсталось живых свидетелей — он всегда об этом заботился, жариться в медном котле как-то не хотелось, — но всегда грохот буквально оглушал его, а дымом заволакивало округу. И лишь когда викарий спросил его об этом, вспомнил, что грохота и дыма не было.

— Видите. Тогда это не может быть рукотворным оружием.

— А тот дух... Можно ли его оттуда как-нибудь выкурить? Или достаточно изловить колдуна, если тот еще здесь?

Святой отец отвечать не спешил, распробовав капусту. Граф ждал, нетерпеливо подергивая ногами. Покончив со своей порцией, викарий продолжил.

— Возможно, что так. Как я и говорил, понадобится молебен. И, возможно, экзорцист. С колдуном вы сможете справиться и сами, но, — викарий важно поднял палец, — потом отдайте его мне.

— Хорошо, но... Экзорцист? Одержимых у нас нет.

— Неважно. Есть нечистое место. А лучше всего там часовню построить... Но у епархии нет времени заниматься этим, — развел руками викарий, отпивая следом полчаши. — Колдунов, опять же, ловить надо.

Граф внимательно посмотрел на него и вышел из-за стола, пройдясь с заложенными за спину руками к окну. Обернулся к собеседнику.

— Допустим... Да, допустим, часовню я построю за свой счет. А также выставлю секреты. Где лучше, по вашему мнению? В долине, где мы встретили ту... м-м-м... сущность? Или на перевале?

— До перевала сперва доберитесь. А лучше бросьте эту затею. Ловите браконьеров там, куда они полезут, вот вам мой совет. А на тот перевал ни один здравомыслящий человек не пойдет. И не дойдет. А часовню я бы поставил на склоне. Только не на том, по которому мы шли. Слишком крут, и тропа узка.

— Вовсе нет! Да, знаю, идти по другой стороне долины удобнее, но только если незачем идти далее.

Святой отец посмотрел на него с интересом, но ничего не сказал. Теперь он взялся за курятину, а граф, вернувшись к столу, взял пригрошню вишен. Молчание затянулось, нарушамое только храпом старосты.

Наконец, викарий задумчво поскреб бритый подбородок и ответил:

— Как знаете. Но речь идет о часовне, а не о восстановлении тропы. Кстати, помнится, я видел невысокий холм в конце долины.

— Это часть горы Тальта, а не отдельная гора.

— А мы шли...

— По горе Штрет.

— В любом случае, место подходящее.

— Что же, решение принимать рано. Спокойной ночи, ваше высокопреподобие.

— Спокойной ночи, Аманд!

Его высокопреподобие встали и, покачиваясь отправились к лавке, стряхнув оттуда старосту.

Граф не ответил, обдумывая кошмар, увиденный им сегодня. Пожелание викария на секунду показалось ему насмешкой.

* * *

5:92 по восточному времени ССАФ (14:12 по неметрическому времени)/ 15:32 по-местному

Дина

У Дины скопилось немало вопросов, но парень, назвавшийся Антоном, лежал без сознания. И это несмотря на то, что она успела его дернуть на себя в последнюю долю секунды. А теперь приходилось ждать, пока он очнется.

Ожидание раздражало. После столкновения Дина себя чувствовала неважно, эффект от ингибиторов только-только стал отходить, оттого безделье ее особенно злило. Но вернуться на место нападения она не решалась: если в присмотре не было сильной нужды, пока Дина была сама, то теперь та вдруг появилась, и довольно острая. Достаточно вспомнить, как Антон карабин просил. Еще стащит чего-нибудь, гоняйся за ним потом.

То, что у Дины теперь есть спутник, нервировало безмерно. Если бы это был кто-то из химер! Пусть даже не Ксанфа. Или даже цельный, не любой, конечно, а вроде Жана или Сильвии. Но нет, она навязала себе абсолютно неизвестного человека. А зачем? Могла же на месте расспросить. Теперь поздно. Убить кого-то просто так она не сможет. Это даже не вопрос морали, это часть ее природы, как бы не ярились естественники на подобные отсылки.

Единственное оправдание столь глупому решению — возможность добыть информацию. Ведь спасение из критической ситуации — достаточно убедительный аргумент для добровольного сотрудничества. У цельных озабоченность сохранностью чужой шкурки никогда не бывает праздной, что позволит любому спасенному рассчитывать на то, что он будет нужен и впредь, а также делиться информацией с большей охотой. Но могут быть и побочные выводы — о том, что по достижении цели стремление спасать и выручать из передряг поменяет вектор... И эту озабоченность тоже надо учитывать, потому что просто заверить, что она-то никогда так не поступит, — не изменить ничего.

Дине не терпелось начать беседу. Конечно, пока парень без сознания, можно обдумать линию ведения разговора. Но ничего нового к той не добавить. Нельзя дать понять, что генетически Дина не соответствует человеку, не стоит демонстрировать силу, аппетит и другие химерьи свойства. Желательно еще показать те черты, какие есть только у цельных, если получится: Дина плохо себе преставляла как их, так и уместность их проявления.

Разговор она продумала давным давно, дальнейшее бесплодное ожидание только било по нервам, как бывало всегда, когда предстояло общение с малознакомым человеком. У нее-то данное качество ещё слабовато, а вот для Харона или Артемиды не было ничего нуже. И тем не менее, Дина чувствовала, что вот-вот она уже не решится задать вопрос первой без изрядной нервотрепки, а если и решится, так тон будет очень резким, невежливым и грубым.

С другой стороны, возможно именно такой и понадобится в рамках легенды. Та совсем проста: задумали десант с аэроплана на особо хитрую и наглую банду — с основной специализацией несуществуеющего криминального формирования Дина решила определиться на ходу, — но некстати влетели в грозу и заблудились, двигатели потеряли мощность, и её, Дину, сбросили наугад. Бред, но на силовика Антон не похож, вряд ли он компетентен в подобных вопросах. Как и она, полгода в детском военном училище не показатель. Все равно этот эксперимент у Института не удался. Да и ей всего четыре было.

Вдруг парень подал голос — сам! -, и Дина с готовностью обернулась, облегченно вздыхая, но и немного досадуя на то, что теперь аутентичный командный тон не получится.

— Говори, — поощрила она его.

— Как тебя... — Антон замолчал, но потом продолжил, — называть?

— Дина. Держи, — она поставила у его рук канистру с водой. — Тебе надо умыться. У тебя одежда тоже грязная, но постираться тут негде... Может, мне следует помочь тебе встать?

— Сам справлюсь.

Антон встал, пошатываясь, на четвереньки, а потом, цепляясь за стенку фургона, выпрямился. Но качаться не прекратил. Дина с удивлением заметила, что его к тому же трясло. Зубы мелко стучали друг о друга, но говорить ему это не мешало.

— Польешь?

— Что?

— На руки польешь?

— Не знаю... Наверное, да. А что?

Антон помолчал. Его дрожь унялась.

— Полей мне на руки, пожалуйста, — попросил он. Дина пожала плечами, но исполнила его просьбу. Она осталась довольна собой. По крайней мере, парень именно просил, а не требовал, значит, она поставила себя правильно, и на шею ей он не сядет. Точнее, не попытается, не сядет-то он в любом случае.

Антон, смыв кровь с грязью и отфыркавшись, плюхнулся обратно на пенку. Дина прикинула, что литра три воды перевела, и вздохнула.

— Спасибо. Куда это я попал?

— На пенку, — недоуменно передернула Дина плечами и нахмурилась.

— Нет, где я?

— Э-э... В горах.

— Да ну? Правда что ли? — поразился Антон, привставая.

— Конечно. Сам посмотри, — Дина описала рукой круг.

— Точно? Не врешь?

Дина нервно прошлась перед ним вперед и назад. Ей очень хотелось рвануть его в вертикальное положение и развернуть так, чтобы он увидел окружающую обстановку и не изводил ее подозрительностью. Но она сдержалась.

— Нет.

— Ладно, проехали, — Антон немного отодвинулся от нее.

— Хорошо. У меня есть несколько вопросов к тебе.

Парень тут же выпрямил спину.

— Спрашивай, нервная ты наша.

— Кто на тебя напал? Ты их знаешь?

Антон резко задрал голову, вглядываясь в Дину и приоткрыв рот. Потом почесал затылок.

— В первый раз увидел, — наконец ответил он. — Ролевики придурочные какие-то!

Примерный смысл слова Дина уловила, и, несмотря на ограниченное понимание, не стала выпытывать подробностей. Но это точно не были актеры. По крайней мере, это не были актеры в здравом уме. И Антон не поделился своими выводами, поскольку, судя по тону, его высказывание носило сугубо оценочный характер. Он не дал определения, это мог быть кто угодно.

— А из-за чего они на тебя бросились? — вопрос она задала с умыслом. Не раскрывая своего незнания, она могла выведать, чего ожидать от этих людей. Но Антон с легкостью обессмыслил ее уловку:

— Понятия не имею. Да ничем я им не насолил! Говорю же — придурки полные! Таким и повода не надо.

Мелкие капельки пота покрыли его кожу. Он что, испугался? Или соврал?

— Тогда почему ты пытался скрыться, как только их увидел?

— А кто бы не пытался? Они же вооружены, и ко мне бежали... — Антон вдруг замолк и тихо попятился, не вставая. Прилипшая к нему пенка с шорохом оставляла глубокий след во влажной с мелкими камешками земле. Беговые ботинки глубоко врезались в почву каблуками. Но, наконец, он уперся спиной в фургон. — Слушай, а ты... После стрельбы проблем не будет?

— Не знаю. Надеюсь, что нет.

— Не знаешь? — он широко раскрыл глаза. — И палила?

— А что кроме* я могла сделать? — огрызнулась Дина. — Некие непонятные вооруженные люди напали сначала на тебя, потом на меня. Они пытались убить. Я должна была пожалеть их? Я пожалела их. Пощадить? А это есть глупость в той ситуации.

Антон помолчал. Дина не торопила его.

— Ну и зачем тебе я? Не зря же ты меня спасала.

— Ты выглядишь довольно цивилизованным. В отличие от них. Мне нужны ответы. Например, где именно мы находимся и где ближайший город?

— Не знаю я... Погодь, ты что, тоже?

— Да, — отрезала Дина. — Посмотри вверх, повнимательней.

Антон послушался.

— Ого...

— Это и есть ответ. Меня выбросило... выбросили сюда. С аэроплана. Но это должно было в другом месте случиться, гроза помешала. Мы заблудились.

— Охренеть, — мимика Антона выражала гораздо большее удивление чем то, которое предвидела Дина. С другой стороны, она могла просто не разобрать выражение его лица правильно. — Слушай, а... Ты только не обижайся, но взрослые недалеко есть?

— Это зависит*. Мне двадцать четыре года. Других людей, о которых мне могло бы быть известно, сейчас поблизости нет.

— Ладно, пусть будет двадцать четыре. Мне, кстати, двадцать один.

— Это мне пока не интересно. Рассказывай. Как тут очутился, где живешь.

— Ну, это... А я не помню ничего!

— Почему?

— Э-э-э... По тыкве кто-то настучал.

— Ты что, по горам с тыквой бегал? — изумилась Дина. — А как это с памятью связано?

Некоторое время Антон молчал.

— Я забыл, что ты нерусская. Акцент у тебя скорее местечковый, чем иностранный... Тыква — это не только тыква, но и голова.

— Так, — приняла к сведению информацию Дина. Это была полезная информация, хотя и не самая нужная. — То есть последних событий ты не помнишь. А ты помнишь, как называется эта местность?

— Понятия не имею.

— Плохо, — она подперла подбородок кулаком и задумалась.

Некоторое время оба молчали. Дина придумывала и тут же отбрасывала варианты, объясняющие непонятную ситуацию. Антон теребил воротник, потом вытянулся на пенке, прикрыв глаза.

— Расскажи, что помнишь, — попросила Дина.

— Отстань, а? Мне фигово. Вот приду в себя, тогда расспрашивай. Ты, конечно, можешь и настоять на своем, — он покосился на карабин. — Но проку не будет... Стоп! — Дина подпрыгнула бы, скажи так Харон или еще кто-то из химер, но даже такое короткое слово цельный не мог произнести достаточно быстро, чтобы застать ее в расплох. Антон же снова сел. — Самое главное забыл спросить! У тебя есть связь? Очень надо.

— Нет. У меня нет связи.

— Совсем-совсем? Ну, хоть передатчик какой-нибудь. Есть же специальные частоты, спасательные.

— Частоты? Радиопередатчик? — по спине побежал холодок. — То есть, электромагнитный?

— А то какой же?

Дина села прямо на землю. Неужели сканер не работает? Нет, он фиксировал сигнал робота. Он фиксировал и грозовые разряды. Неужели...

— Он не работает, — подавленно сказала она, подозревая себя виновной в происходящем фарсе. — А у тебя... У тебя есть связь?

— Была. Но телефон давно ничего не ловит. И я понятия не имею, куда идти.

Дина передернулась. Ей только такой ответственности не хватало! Но если действительно виновата она, не отвертеться. Правда, Антон не дает понять правды. Но и сама Дина все не спешила раскрывать, что вовсе не из этого мира. По тем же причинам, надо полагать.

— Посиди тут... А мне... Мне надо отлучиться. Только никуда не уходи.

— И не подумаю.

— Хотя нет... — Дина размышляла вслух. — Давай я тебе еще руки свяжу?

— Ну дав... Чего?! Какого?! — Антон дернулся. Раздался гулкий стук головы о борт фургона, а следом — приглушенное шипение.

— Я тебе не вполне доверяю, а мне отлучиться надо, — понимая, что от такого предложения вряд ли хоть кто-то придет в восторг, она поспешила перечислить все то, что помогло бы убедить его смириться. — Это ненадолго, туда и назад десять минут, а там больше четверти часа я не задержусь. Всего минут сорок пять. Ну пусть полчаса, все равно недолго. Мы сорок минут сюда шли.

Антон вскочил и отпрыгнул за угол фургона, едва не упав. Он не столько прятался за фургоном, сколько держался за него.

— Ты что, ненормальная?! Не подходи ко мне!

— Не бойся ты так. Я пока не пытаюсь тебя обездвижить.

— Вот и не пытайся! Э, э! Да стой же!

— А выслушать ты меня можешь? — спросила Дина, не отказываясь от мысли убедить его. В принципе, без этого вправду можно было бы обойтись. Но так она обезопасит их обоих от его необдуманного поведения. Дина не считала парня глупее себя, но она готовилась к тому, что произошло, а он — нет. И даже если он местный, это им не сильно поможет.

— Могу. Но ты все равно не подходи!

— Я не подхожу. Слушай, ты для меня — непонятно кто. Как и я для тебя, подозреваю. Мы не можем доверять друг другу. Но мне у тебя отнять нечего, а у меня вещи есть. Ты согласен с тем, что я имею право беспокоиться о своих вещах?

Он промолчал.

— Ты согласен с тем, что я не могу оставить свои вещи, о которых беспокоюсь, с человеком, о котором не знаю ничего?

Он снова промолчал.

— Ты согласен с тем, что имея необходимость отлучиться, я должна лишить человека, о котором я ничего ни знаю, возможности повредить моим вещам, о которых я беспокоюсь?

Он опять ничего не ответил.

— Я считаю именно так, — продолжила Дина. — Что касается тебя, то если бы я хотела с тобой что-то сделать, то давно сделала бы. Тебе нечего мне противопоставить. А я просто запру тебя в фургоне. А руки свяжу, чтобы не выбрался. Ты сейчас свободен, но потому что я не пыталась тебя схватить. Я все равно с тобой справлюсь.

Антон медленно вышел к ней.

— Короче, ты мне не доверяешь.

— Да. Ну что тебе стоит полчаса посидеть одному?

— Добрая ты. Прямо как Аль Капоне. И доброе слово нашлось, и... гм... эта бандура, — Дина мысленно сделала пометку разобраться с этим диалектом русского. И узнать, кто такая или такой Аль Капоне — Значит, выбора у меня нет?

— Есть, конечно. Огромное число неназванных мною опций. Но у меня выбор еще шире.

— Что же, так и быть, вяжи, домомучительница, — хмыкнул Антон.

Она поспешила воспользоваться его согласием, чувствуя неловкость от того, что использует собственный опыт, но роль играет другую. Дина представляла, как парень должен сейчас себя чувствовать, точнее, вспоминала, как чувствовала себя она меньше суток назад. Ощущать себя чудовищем ей было противно, тем более, что Антон довольно сильно возмущался и дергался, когда она стягивала ему локти за спиной, но другого выхода, кроме как связать его, придумать она не могла.

Захлопнув дверь, она вздохнула и отправилась к месту недавних событий, прихватив пустой рюкзак и оружие. Ее ожидали два трупа, которые предстояло как следует изучить. Точнее, не их самих, а все то, что может быть при них. Информацию о мире собрать надо. Так или иначе.

* * *

Антон

Когда Антон пришел в себя, то обнаружил, что лежит на мягком коврике, как раз возле фургона. Нозри противно щекотала какая-то травинка, и Антон осторожно повернул лицо вверх. Голова кружилась. Его мутило, тошнило, но пока что он держался. Еще бы температуру сбить, но это уже пустые мечты.

Спиной к Антону сидела какая-то девушка. Подумав, он вспомнил произошедшее и опознал спасительницу, просто она была без бронежилета и маскхалата.

Антону стало ясно, что еще немного — и придется возобновить разговор — теперь именно разговор, а не попытки объясниться, — поэтому он поспешил закрыть глаза и дальше осматривался уже из-под ресниц, посчитав, что не мешало бы привести мысли в порядок, прежде чем продолжать прерванную беседу. Он решительно ничего не понимал: ни того, куда он попал, ни того, что тут происходит. Короткий обмен мыслями ничего не прояснил, разве что по реакции девушки на его падение Антон догадался, что какая-никакая спецподготовка у нее есть.

Но контраст между нею и теми мужиками сбивал с толку.

"Война? Но кто с кем воюет, при такой разнице в вооружении? Или на меня напали ополоумевшие ролевики, а доблестная сотрудница полиции застрелила их при попытке оказать сопротивление во время задержания? А пыталась ли она их задержать-то?"

У него имелись одни только вопросы, а ответов пока не предвиделось. Он мог попробовать получить их, благо, было у кого, но сомневался, стоило ли делать это так скоро. Ведь что он мог рассказать со своей стороны: шел, никого не трогал, потом — бах! — упал с огромной высоты и несмотря на это выжил, а теперь понятия не имеет, где находится. Сам он в такое ни в жизнь бы не поверил. А если он каким-либо образом нарушил местное законодательство, это могут принять за издевательскую отмазку и применят соответствующие меры воздействия.

Ему надо было придумать легенду. Но с собой у него сейчас мало что имелось, телефон да одежда. И...

"Да вы, батенька, идиёт, — самокритично подумал Антон. — У вас всё тело в синяках, чем это не база для легенды? Итак, меня поймали, побили. Кто? Шибко-шибко били, теперь и не помню, кто, зато как самого зовут, помню. Гм, негусто. А как обьяснить присутствие тут? Учтите, товарищ Норкин, даже если версия с попадаловом прокатит, вас в поликлинику сдадут, для опытов, угу. Спонтанная телепортация — это вам не фунт изюму. Поэтому пусть будет обычный визит... Остальное спишем на амнезию. Визы нет? Отобрали, только не забыть бы высказать как предположение, в рамках амнезии. В реалиях путаюсь? Деточка, я ж сказал, много тук-тук было. Скажи спасибо, что представиться смог."

Это было уже кое-что, и Антон решил обкатать легенду на нежданной спасительнице, рассудив, что потом видно будет.

— Эй... — тихонько позвал он.

Девушка обернулась так резко, что Антон вздрогнул, ведь она только сидела спиной — и вдруг смотрит прямо на него. Бр-р...

— Говори.

Он глубоко вздохнул, впрочем, без бронежилета спасительница выглядела не такой грозной, Антон даже подумал, что она скорее подросток, чем взрослая девушка. Но тут он вспомнил, что уже двоих она застрелила, не дрогнув, и с неудовольствием понял, что не помнит ее имени. А людям такое не нравится. Это бы ничего, но все зависит от того, на что они способны. И все же он смог выкрутиться, притворившись, что хочет узнать, какое обращение она предпочитает.

Девушка, которую звали Диной, велела ему умыться. Большая пластиковая канистра гулко стукнулась о землю, плеснула и заиграла вода внутри, мелко раскачивая сосуд. Антон даже обрадовался, очень хотелось вновь почувствовать себя белым человеком, но то, что Дина предложила ему помочь встать, застало его врасплох. "Этого мне только не хватало," — подумал Антон и отказался, поспешив принять вертикальное положение сам. Однако его мутило, к тому же его колотил озноб, и с умыванием совладать Антон не мог, так что все же пришлось попросить Дину о помощи, хотя и другого рода. Та немного замешкалась, но в конце концов Антон умылся и почувствовал себя относительно чистым.

Усевшись, Антон поинтересовался, куда же он попал. К сожалению, Дина то ли не поняла, то ли не прочувствовала серьезности вопроса, и ответила в английском стиле — точно, но бесполезно. Антон даже съязвил в ответ, но то ли до девушки не дошел весь смысл издевки, то ли как раз наоборот, и оттого она смертельно оскорбилась, а только Дина внезапно прошлась перед нем дерганой походкой, очень нехорошо скосив в его сторону взгляд.

Антон успокоил ее даже не успев испугаться, но вопрос о том, кто напал на них, поставил его в тупик. Не только тем, что ответа он не знал, но и тем, что ответа явно не знала девушка. Она даже не предполагала ничего! То есть, с ее точки зрения выглядело все так: выходит она из лесу, видит бюргеров с оружием, неизвестно насколько убойным и настоящим, и сразу открывает огонь на поражение. При том, она понятия не имеет, кто они такие. Оч-чень интересная девушка. А ведь были у нее варианты, были! У нее ведь не один баллончик на поясе висел, а сразу три.

Все это слегка вывело Антона из равновесия. Но уже следующее признание девушки заставило его забыть о совершенном убийстве: Дина сама не знала, где она находится, и главное, сюда ее сбросили с воздуха. Именно так! Так что не один Антон успел полетать, просто девушка спускалась штатно. Естественно, он не мог не обратить внимания на то, что случилось это примерно в том же месте, и его будто молнией поразило: ящик мог принадлежать ей! Ведь упал Антон почти вплотную к тому.

— Охренеть, — только и выдавил он, когда до него дошло, что он может быть не единственным попаданцем. А это судя по всему было так. Извините, случайно залететь в горы — так не бывает, а вот единовременное попадание туда двух людей неизвестным науке способом, если один из них прибыл именно так — совсем другое дело. — Слушай, а... Ты только не обижайся, но взрослые недалеко есть? — вдруг озаботился Антон. Если авария случилась, могли же и самого младшего члена команды сбросить. А то, что та вооружена и хладнокровно мочит плохишей — не показатель, мало ли, что у них за традиции?

Дина, однако, явно завысила свой возраст. Ну что же, пусть так, возможно, в обычном ее окружении это было бы для нее наилучшим решением. Однако на самом деле ей вряд ли больше семнадцати, скорее пятнадцать или даже четырнадцать. "Впрочем, какого черта? — подумал Антон. — Ее возраст сейчас не важен."

Дина явно считала также и попробовала устроить ему допрос. К счастью, особенно она не давила, и Антон смог вцепиться в версиию с потерей памяти, не съезжая с той. Но и без того за время столь плотного общения Антону стало плохо, настолько, что если бы он мог, вызвал бы "скорую".

И вдруг до него дошло. Связь! Телефон или что еще. Да, у него не работает, но если Дина все же местная — то ее телефон работать должен. А если нет, есть же просто радио, не обязательно ведь тут все такие дикие. Но после ряда объяснений выяснилось, что передатчик у нее не работает.

Антон подумал, что уже отмучился, но вскоре не поверил своим ушам: Дина собралась вернуться к месту стычки, а его на это время связать. Естественно, он подскочил несмотря на слабость, даже не особенно вслушиваясь в ее речи, тем более, что ушибленная голова болела зверски. Еще чего ему не хватало! Конечно, насчет нормальности Дины он высказался первым делом.

А она и рада стараться, зарядила монолог на полминуты, расписывая обоснованность подобного поступка. Антону и так все ясно было, вот только почему он должен с радостью соглашаться на такое, только чтобы избавить от страхов ее? Но в одном она была права: справиться она с ним действительно могла запросто: во-первых, вооружена, во-вторых, он болен.

— Ну что тебе стоит полчаса посидеть одному? — закончила она свои уговоры.

— Добрая ты, — вздохнул Антон. — Прямо как Аль Капоне. И доброе слово нашлось, и... гм... эта бандура. Значит, выбора у меня нет?

— Есть, конечно. Огромное число неназванных мною опций. Но у меня выбор еще шире.

— Что же, так и быть, вяжи, домомучительница, — усмехнулся Антон, и тут же почувствовал, как ему заводят руки назад и стягивают их у локтей. Судя по ощущениям, шнуром.

— Эй! — опомнился Антон.

— Все-все.

— Да ну? У нас такого уговора не было. Как я в машину сяду?!

— Сейчас.

Тут Антон почувствовал, что его отрывают от земли и пихают на пассажирское сиденье.

— Я закончила, — сказала Дина и захлопнула дверь. Несколько минут то тут, то там раздавались звуки, но вскоре наступила тишина. Антон почувствовал себя совершенным идиотом, которого обвели вокруг пальца и которому теперь предстоит томиться в скуке и неподвижности. Он попробовал ослабить узлы, чувствуя, как шнур врезается в локти, и это не получилось, зато руки и спина быстро затекали.

"Вернется — убью", — Антон с ужасом понял, что если Дина задержится, он точно свихнется. Если раньше не потеряет сознания от жара.

* * *

На обратную дорогу ушло минут десять, но прежде чем выходить на террасу, Дина осматривалась и прислушивалась еще минуту, ведь сюрпризов вроде засады не хотелось. Конечно, своими органами чувств она не обошлась: над головой кружился робот, подавая картику на миниэкран, закрепленный на руке. Засаду он не обнаружил, и Дина направилась к первому телу.

Она попыталась отодрать пробитую куртку от раны лучника. Но вздрогнула и отшатнулась, когда тот открыл глаза и что-то прошептал. Мелькнула мысль о повязке, но ранение бывшего противника показалось ей слишком тяжелым. С одной стороны, медициной Дина никогда всерьез не интересовалась, а с другой стороны пуля совершенно очевидно прошила брюшную полость, что цельным отнюдь не добавляет живучести. Химерам, впрочем, тоже, хотя подобные раны для них не могут быть опасными. Но это для них, а этот конкретный лучник без оперативной помощи долго не протянет. И возможно, у него уже развивается перитонит. Помощь ему оказать было невозможно. Оставалось допросить, пока он жив.

Дина посмотрела в его позеленевшее лицо. Тот сфокусировал взгляд на ней (по-крайней мере, Дина решила так) и что-то прохрипел, кривя гримасы. Дина его не поняла и покачала головой. Тот закрыл глаза на несколько секунд, потом распахнул их, выдал довольно длинную тираду.

— Уст ти ун ангель? Камза ти по брингум мирен ток ле челерн? Гаат, кви зо самерт! Комут мира лецен ура? Гер уст ти? — и снова прикрыл веки, мелко дрожа всем телом.

Однако... А ведь ей и те вопли, что раздавались тут совсем недавно, тоже не показались знакомыми. Дина точно не знала этого языка.

Лексика производила впечатление отчасти германской, отчасти романской, и еще Дину терзали подозрения, что у этого языка много самобытных элементов. Но и таким уж непонятным он не казался. Первое предложение Дина как будто поняла, скорее всего, оно означало: "Ты ангел?" С этим озарением кольнула совесть. Вроде так в ряде религий называется вестник добра и света, и получается, если он именно это и имел в виду, данным эпитетом Дину наградили совершенно незаслуженно, учитывая причины текущего состояния говорившего.

Но по крайней мере она знает один глагол-связку, одно местоимение, артикль и существительное. Если не ошиблась. Но в пользу догадки говорит и тот факт, что тогда примерно понятно и последнее предложение. То ли "откуда ты", то ли "кто ты". Возможны еще варианты. Смысл предпоследнего предложения она тоже уловила, что-то связанное с последним часом: если ориентироваться по контексту, именно эта трактовка наиболее разумна. Остальное осталось непонятым, разве только отдельные слова можно было сравнить с известными ей. Жаль, этого мало. А вообще, учить язык с нуля, самостоятельно выясняя значение слов и правила грамматики — очень хлопотно. Проще у было бы Антона обучиться, но есть серьезное опасение, что он абориген. Оставался только лучник.

— Ты меня понимаешь? — спросила она на французском, когда тот открыл глаза. — Вот зачем вы на людей бросались?

Он не понял. Дина попробовала еще несколько языков. Услышав латынь, тот широко улыбнулся, опять закрыв глаза, однако говорить не стал.

Оставив раненого приходить в себя, Дина переключилась на второго лучника, одетого в коричневую куртку. В его состоянии сомнений не было — глаза у него были открыты и даже успели немного запылиться. Мертвец и вправду был мертвецом, и пока раненный отлеживался в беспамятстве, Дина неловко освободила труп от всего лишнего с ее точки зрения, а часть вещей тут же отбросила в сторону, как не представляющие интереса.

Все оружие и верхнюю одежду она безусловно отнесла к интересным вещам. Лук, колчан со стрелами, два засапожных ножа, меч, какую-то колотушку на веревочке, штаны, пробитую стеганую жилетку и холщовую куртку с махонькой крестообразной прорехой, оставшейся от пули, она свалила в одну кучу. Подумав, добавила туда и сапоги, но после бросила те к портянкам. Запах пота она очень не любила. Во-первых, он был неприятен сам по себе, во-вторых, он у нее последнее время ассоциировался с естественниками. В основном только они могут так пахнуть. Кожные аромабактерии нынче покупать уже никому не надо, они передаются от человека к человеку. И избавиться от них можно только нарочно, что естественники и делают, заодно всячески избегая прикасаться к другим людям. Поэтому они либо никак не пахнут, либо от них несет тем же запахом, что и от этих ужасных портянок с сапогами. Больше ничего, к счастью, не воняло. Разве что в нос шибал запах крови, но уж его-то неприятным сложно назвать.

К интересным вещам попали также крестик на нитке, которые она сняла с шеи трупа, и мешочек с позвякивающими монетками. Более ничего не было, и Дина снова переключилась на раненого. Но тот в себя не приходил, и Дина заскучала.

Однако терять время было нельзя. Коль скоро ее ожидал человек, чью свободу она ограничила только для предупреждения нежелательного поведения, то и отвечала она за него, и заставить его ждать дольше оговоренного тоже не могла. И Дина спустилась вниз, в надежде на то, что кто-нибудь из всадников обронил что-либо. Тем более, что спуск был гораздо удобнее, нежели на старом месте. Дина замурлыкала под нос ритмичную мелодию, которую впервые услышала по радио за день до ухода.

В сущности, не все так плохо. Напавшие серьезной силы не представляли... Тут она вздохнула. Она могла бы и не стрелять, а скрутить их живьем. Все же боезапас у них почти вышел. Но сделанного не воротишь.

Спустившись ниже, Дина осмотрелась. Ничего. Какие же аккуратные разбойники попались! Пожалели хоть что-то обронить... А вот сосуд из-под шашки может пригодиться. Простую дымовуху несложно и из подручных средств соорудить.

Дина подобрала остатки отработанного патрона и двинулась по следам. Очень скоро она заметила движение, не поняв, где именно. Против воли, голова мотнулась влево. Ничего. Лишь затем она сообразила опустить взгляд.

У ручья лежала лошадь. Она изредка билась, пытаясь вытащить задние ноги из воды, очевидно, животное свалилось со скал.

Дина живо спустилась, нарвав по дороге травы и пообламывав самые вкусные по ее мнению веточки. При ее приближении конь захрапел и забился сильнее. Дина пробовала его дать ему поесть, тыкала пучками прямо в морду, пользуясь тем, что боящаяся ее скотина не могла убежать, и появился шанс покормить с рук животное. Это было бы приятно. Но конь траву есть отказывался, и Дина не представляла, что ей с ним делать дальше. Вылечить его она тем более не могла.

Конь был обречен. Дина испытала смешанные чувства. Прямо скажем, лошадку ей было очень жалко. Но это по меньшей мере триста килограмм живого веса, а то и больше! Мяса — пусть сто килограмм, потери при разделке обязательно будут. Но и остатки можно растянуть на декаду-полторы. Поэтому не радоваться она тоже не могла.

Вздохнув, Дина нашарила камень покрепче...

Через несколько минут она тащила на себе тушу по натоптанной уже тропе, покряхтывая время от времени. Почему-то ее угнетало чувство потери. Наверное, она чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы лишила коня жизни на полноценной охоте. Или не пыталась бы помочь ему, прежде чем добивать и сливать кровь. Но, так или иначе, а это было мясо, вполне съедобное, и она исправно тащила его.

Наверху она вытащила нож и отрезала себе неплохой кусок. Прожевав его, пожалела, что не хватило времени на костер, но и сырая конина оказалась очень недурна на вкус. Правда, после сырого мяса в сон потянуло особенно крепко, Дине захотелось лечь на землю и сыто заурчать. Но физической возможности урчать у Дины никогда не было, только хрипение взамен выходило, что порою сильно раздражало, а оставаться ей никак нельзя.

— Ты как? — вяло спросила она у раненого на французском. Тот не ответил. Через несколько секунд Дина поняла, что он умер. — Жалко, — вздохнула она.

Обобрать этого оказалось проще. Какой-никакой опыт уже имелся. Но вооружился умерший хуже, только лук и один нож, а мешочка с монетами у него вовсе не было. Дину это и не интересовало. Сейчас ей нужно было как-то доставить трофеи и мясо, и она решала эту проблему. Перенести несложно, но расстояние велико, усталость потом навалится. Впрочем, это ладно. А вот как объяснить Антону то, что она доставила столько груза? Выдавать, кто она, пока не в ее планах. Заманчиво, конечно, полностью рассчитывать на полноту взаимодействия с нечаянным спутником, но сколько она повидала людей, которым никогда — никогда! — не следовало рассказывать, кто она есть. Не все они были естественниками. И даже не все даже слышали о химерах. К примеру, в России. Или во Франции. Таким представишься, по просьбе начнешь объяснять, что ты такое — и сразу жалеешь об этом. Или тебя жалеют, и вовсе не из-за возможных сложностей с окружающими, а как раз из-за того, что ты есть. Как будто с тобой что-то плохое сделали, а не жизнь дали.

Наконец, Дина решила сообщить, что лошадь она привела, но у той не было ноги и пришлось ее забить, чтобы не мучалась. Эта версия годится. Заодно объяснение тому, как она перенесла мечи и прочее.

Вздохнув уже который раз, Дина навьючила на оседланную еще тушу трофеи и взвалила ту к себе на плечи.