Нф-2017: Демон

— А во-вторых, кто на него, калеку, теперь позарится? Это же такой позор!

Вот это заявление я искренне не поняла. Что позорного в том, что человек, ну, или демон, пострадал, выполняя долг?

— Ты не понимаешь? — удивилась Злата. — Для демона — позор любая слабость. А без крыльев демон слаб. Да и выглядит бескрылое существо уродливо, ты уж прости.

Я сначала не поняла, почему Злата передо мной извиняется, но потом сообразила. Это я с ее точки зрения выгляжу уродливо. Как существо, по определению бескрылое. Ясно. Ну, на это грех обижаться. Я бы тоже, наверное, посчитала человека без рук или ног уродливым. Пожалела бы. Но вряд ли влюбилась бы с первого взгляда. Наверное, мне на пути попался какой-то неправильный демон. А действительно ли он меня любит? Эта мысль пронзила меня, как раскаленная игла инквизиторов. Может же быть, что из-за того, что у нас случилось это самое "слияние", у него просто нет другого выхода, и настоящая любовь тут не при чем?

28

— Я вообще чего тебя искала, — у Златы была поразительная способность перескакивать с мысли на мысль без какого-либо предупреждения. — Папа тебя на ужин приглашает, послал за тобой. Ты же голодная уже?

Ой, и правда, за всеми волнениями и тревогами чересчур длинного дня я совсем забыла, что людям свойственно есть. Даже в голову не пришло поинтересоваться, как с этим дело обстоит у демонов. Судя по Дируту — не очень. Он все время забывал про еду, особенно, когда закрывался в этой своей лаборатории. Вспомнив время, проведенное с лекарем под одной крышей, я мечтательно улыбнулась. Хотя, где-то в глубине души скреблась кошка сожаления. Сколько времени упущено зря! Если бы я с самого начала знала, что сеньор Витор и есть демон из моих снов... А впрочем, тогда у меня не было бы времени спокойно и незаметно для себя в него влюбиться. Не за его волшебную природу, а за то, какой он человек. Ну, то есть, нечеловек.

— Ага, вижу, что голодная, — рассмеялась Злата, истолковав мой мечтательный вид по-своему. — Ужин через час, на нем будут все высшие офицеры, поэтому я еще должна убедиться, что ты будешь выглядеть прилично, — Злата сморщила носик. По всему выходило, что в то, что я смогу выглядеть прилично, она верила слабо.

— Тогда для начала мне нужна какая-то более скромная одежда. Эта слишком уж обтягивает, — пожаловалась я, вызвав у демоницы новый приступ веселья.

— Да нет, с одеждой все в порядке, — отсмеявшись, успокоила меня она. — Вполне себе скромная. Это форма исследовательского корпуса, только без знаков различия. Я не знаю, почему папа решил тебя в нее обрядить, ведь можно же было что-то гражданское подыскать. Многие, кто не на смене, в гражданском ходят. Но у папы, скорее всего, были очень веские причины так распорядиться. Он у меня знаешь какой стратег — ого-го! — Злата снова гордо задрала носик. Ее привычка гордиться по любому поводу, пусть в предмете ее гордости и не было личной ее заслуги, умиляла. Несмотря на всю ее явную взбалмошность и капризность, девушка мне начинала нравиться. Очень уж она искренней была. И по-моему, совсем не эгоистичной, хоть порой ее действия и высказывания казались таковыми. Если бы она еще не имела матримониальных планов на Дирута, думаю, мы бы с ней без труда подружились. А так, червячок сомнения грыз.

— Ну, просто, у нас не принято такое обтягивающее носить, да и штаны для девушки — верх неприличия, — пояснила я: — И я себя в них неуютно чувствую.

— Это ничего, это пройдет, — успокоила меня демоница. — Кстати, тебе синий очень идет. Ты, наверное, думаешь, что тебе зеленый идет — из-за цвета глаз. Но это не так. Синий гораздо выгоднее подчеркивает твои достоинства. Кстати, а волосы лучше распустить, у нас не принято в такие дульки их упрятывать.

Я с ужасом вытаращилась на нее. Распустить, как у гулящей девки? Да я просто с непокрытой головой себя развратницей чувствую!

— Что еще не так? У вас распущенные волосы тоже чем-то неприличным считаются? — правильно поняла мою реакцию Злата.

Я кивнула. В ответ получила тяжелый вздох с закатыванием глаз.

— Пойми, — проникновенно начала она, — ты здесь потому что каким-то, только папе известным способом, можешь помочь вытащить Дока. И тебе придется завтра выступать на суде. В присутствии кучи демонов. А мы — снобы. Если ты хочешь, чтобы твои слова восприняли всерьез, а не как лепет занятной зверушки, то ты должна как можно больше походить на нас. Не внешне, внешне не получится, понятное дело, но хотя бы продемонстрировать, что тебе не чужды цивилизованные привычки, ты должна. И начать придется с отказа от твоих варварских предрассудков. Я понимаю, что для тебя это сложно и неприятно, но нужно. Хотя бы ради подруги постарайся. Знаешь, как я хочу, чтобы Дока оправдали? Я ведь его люблю... Кажется... Мы ведь с тобой подруги, правда? Ну, станем ими, обязательно, — на меня умильно посмотрели.

Ну как такой просьбе отказать? Я ведь Дирута люблю. И мне это точно не кажется. У меня было очень много времени над этим подумать и убедиться в истинности своих чувств.

В общем, волосы мне распустили. Пряди мешали, лезли в глаза, под попу, когда я садилась, да и вообще... Зато можно было перекинуть их на грудь, прикрывая слишком обтягивающую грудь блузку. Заметив мои дерганья, Злата потребовала, чтобы я к волосам вообще не прикасалась, иначе... Что "иначе" она не сообщила, но подозреваю, что имелась в виду какая-то особо страшная кара.

— И как можно такую красоту в прическу прятать? — завистливо вздохнула она. Кто бы завидовал.

Разобравшись с моим внешним видом, меня принялись пытать. Иначе это и не назовешь. Менее, чем за час, демоница попыталась впихнуть в мою бедную дикарскую голову все правила местного этикета разом — от правил поведения за столом и пользования столовыми приборами до того, что и в чьем пристутствии можно говорить и делать, и на сколько шагов можно приближаться к собеседнику, в зависимости от близкости твоих с ним отношений и степени уважения, которую желаешь к нему проявить. Учитывая что все эти правила излагала Злата так же сумбурно, как и все остальное, в голове у меня очень быстро образовалась каша, в которой плавали разнообразные демонские вилки и вежливые обороты речи — все вперемешку. Твердо усвоила я одно: прикосновения и прямой взгляд в глаза допустимы только с Дирутом. Со Златой, окончательно записавшейся в мои подруги, допустимы приближение на расстояние менее вытянутой руки и короткие переглядывания. Со всеми остальными — взгляд в пол или в сторону, расстояние — заведомо больше вытянутой руки. С особо уважаемыми — не менее вытянутого крыла. А это шагов пять-шесть. Широких таких шагов.

Поняв, что про столовые приборы на пальцах не объясняется, Злата потыкала в изящный, но достаточно широкий браслет из серебристого металла, охватывающий ее левое запястье, и в воздухе прямо над ее рукой возникла каритнка. Я задохнулась от восхищения. Вот это я понимаю — настоящее чудо.

— Эй, ты чего, проекцию никогда не видела? — удивилась Злата.

— Кого? — удивилась я.

— Не кого, а чего. Проекцию... Ай, ладно, не умею я объяснять. Это не чудеса, это обыденное явление, просто смирись. И постарайся не шарахаться и не подавать вид, что тебя это удивляет. На суде весь совет будет в виде проекций. Даже ради такого серьезного разбирательства никто не полетит за сотни световых лет, хотя широкий канал связи с планетой установят — тоже невиданное дело.

— Угу, — вздохнула я. Похоже, что главное — с чем мне следовало смириться в данный момент — это манера Златы "объяснять" все так, что становилось еще непонятнее. Впрочем, сделать вид, что я не удивлена, это я могу. Буду удивляться глубоко внутри.

— Ой, время, понеслись! — глянув на браслет, Злата подскочила, поманив меня за собой. — Заболтала ты меня, еще немного — и мы опоздаем. Кстати, тебе бы имя надо придумать. Ну, в смысле прозвище. Знаю, вы тайны из своих имен не делаете, но у нас так не принято. Как мы будем тебя называть?

— Девочка? — припомнила я, как называл меня Дирут, пока я не возмутилась. Как я теперь понимаю, что он не из неуважения, а наоборот. Пока я прямым текстом не дала ему разрешения звать меня по имени, он и не звал, хотя имя мое ему было прекрасно известно.

Злата как-то очень странно на меня посмотрела. Прямо совсем странно, даже для нее. Но комментировать не стала, просто кивнула молча. И всю дорогу до обеденного зала продолжала молчать. Очень для нее странное поведение.

29

Приборы тихо постукивали по тарелкам, еда была вполне приличной, хоть и непривычной мне. Нас с Златой рассадили по разным концам стола, руководствуясь какими-то правилами этикета, которые я то ли не запомнила, то ли не поняла из сумбурных объяснений демоницы. Меня посадили рядом с капитаном. И это смущало, хотелось забиться в уголок подальше и понезаметнее. В окружении такого большого количества демонов одновременно я оказалась впервые и чувствовала себя не в своей тарелке. Уткнувшись в стол перед собой, я старалась не ерзать под взглядами демонов, с любопытством меня рассматривающих. Что бы там Злата ни говорила по поводу неприличия прямых взглядов. Хотя... Точно, она про взгляды в глаза говорила, а вот так бесцеремонно разглядывать, не встречаясь при этом взглядом, видимо, вполне допустимо.

Со мной не разговаривали. Совсем. Если нужно было что-то обо мне узнать, обращались либо к капитану, либо к Злате, с порога заявившей, что она моя подруга. Кстати, никакой церемонии знакомства тоже не было. Мы просто зашли в зал, поздоровались со всеми разом, и демон в форме, как я поняла, официанта, провел нас к нашим местам. Так и получилось, что сидела я в окружении толпы незнакомых демонов и капитана, с которым все равно не имела права заговорить, руководствуясь этим их этикетом, отчаянно краснела, и мечтала, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Мне нужно поговорить с капитаном. Желательно, наедине. А как это сделать, я себе не представляла. Если до конца обеда капитан со мной так и не заговорит, то придется подойти к нему самой. Нарушу кучу правил из демонского этикета. Ну и пусть. В конце-концов, какое мне дело до мнения всех этих офицеров обо мне? Главное, завтра на суде все правильно сделать. А что именно 'все', и как 'правильно' я как раз и не знала. Так что капитана я допрошу — несмотря ни на что.

Приняв такое решение, я решительно выпрямилась на неудобном табурете. Сидеть, не имея возможности опереться о спинку стула, было утомительно, однако я прекрасно понимала, чем обусловлена такая конструкция мебели. Стулья со спинкой демонам явно были бы неудобны — крылья мешали.

— Ну и к чему этот цирк? — неприятный надменный голос одного из демонов, судя по количеству нашивок на форменной одежде, офицера в высоком звании, резанул по ушам, прерывая тишину. Я вздрогнула

— Почему ты считаешь это цирком? — холодно поинтересовался капитан. Ага, ему тоже эта шишка, похоже, не нравится.

— Потому что как бы ты ни старался обрядить дикарку в цивилизованные одежды, она так и останется отсталым аборигеном — забавным подопытным зверьком, которого научили некоторым фокусам, не более. Если ты хочешь вытащить своего протеже, то просто скажи, что он действовал по твоему приказу, и иди под суд сам, — противно усмехнулся надменный тип. — Но ты этого не сделаешь, — язвительно добавил он.

Я украдкой подняла взгляд на говорившего. Ничего особенного. Средний какой-то, неприметный. Если про демона можно так сказать. Но выражение лица вполне голосу соответствует. Демон перевел взгляд на меня, и я поспешно опустила глаза обратно в тарелку. Успела заметить только, что трое из присутствующих понимающе переглядываются и одобрительно посматривают на этого неприятно-неприметного. На всякий случай постаралась их тоже запомнить. Как-никак, капитана я уже считала 'своим', и демоны, не одобряющие его действия, не вызывали у меня теплых чувств.

— Не сделаю, конечно, — спокойно ответил старший демон. — Ты бы и сам не сделал. Обманывать судей — гиблое дело.

— Тогда отступись, и не лезь, — неприятный демон не унимался. — Ты слишком возишься с этой распоясавшейся молодежью, потакая их "прогрессивным" взглядам.

— Этот спор ни к чему хорошему не приведет, — отрезал капитан. — Наши законы хороши и правильны, но до тех пор, пока они не мешают нам исправлять наши же ошибки. И я рад, что молодежи хватает храбрости об этом заявлять открыто. В отличие от нас, стариков.

— Поэтому ты притащил дикарку на станцию, обрядил в нашу форму и собираешься представить суду в качестве свидетельницы? Свидетельницы чего? Она даже законов наших не знает, да и вообще, вряд ли понимает, что своим видом оскорбляет присутствующих за этим столом.

Вздрогнув, я покраснела. Не то, чтобы я действительно понимала, как я своим видом их оскорбляю, но эти разговоры обо мне в третьем лице и нарочитое пренебрежение волей-неволей заставляли чуствовать себя в чем-то виноватой.

— Девочка, прости его грубость, — на мою руку легла шершавая ладонь капитана.

Вверх по руке побежали теплые искорки, а желание провалиться сквозь землю как-то незаметно растворилось, сменившись уверенностью, что я все делаю правильно.

— Я считаю целесообразным и уместным выставить эту молодую сеньору в качестве свидетельницы защиты, и у меня есть веские причины для этого. Думаю, уважаемые судьи, выслушав ее показания, со мной согласятся. Также, хочу предупредить, что с присутствием сеньоры за этим столом господам офицерам придется смириться. Отныне так будет всегда. Причины своего решения обсуждать в данный момент не считаю возможным, эта информация засекречена в интересах следствия. Недовольные могут воспользоваться официальной процедурой, предусмотренной для подобных случаев, и подать официальный протест высшему руководству.

В наступившей после этих слов капитана тишине я прекрасно расслышала, как мой сосед слева восхищенно пробормотал себе под нос: "Ого! Капитан принял эту девочку в ближний круг?" Украдкой обвела взглядом присутствующих. Похоже, кроме меня никто эту реплику не расслышал, или не подал виду, что расслышал. Впрочем, я думаю, что скорее — первое. Все-таки, потакая демонским правилам приличия, гости за столом были рассажены достаточно широко: капитану, чтобы дотянуться до моей руки, пришлось даже привстать немного. Думаю, что реплику моего соседа расслышала не я сама, а переводчик. У меня не настолько тонкий слух.

Встретившись глазами со Златой, уловила в ее взгляде непонятное выражение, очень похожее на то, которое там промелькнуло, когда я предложила называть меня "Девочкой". Эдакая задумчивость, пополам с пониманием и сожалением, переходящим в... зависть? Вот уж чего мне совсем не нужно было, чтобы из-за непонятной зависти меня бросила единственная на данным момент потенциальная подруга и союзница среди присутствующих. Поймав мой вопросительный взгляд, Злата взяла себя в руки и ободряюще улыбнулась, неопределенным жестом показав, что потом поговорим. Потом, так потом. Сейчас главное — переговорить со старшим демоном. Ужин подходил к концу, и присутствующие начинали расходиться, отдавая честь капитану.