Спартак 2

Двое суток просидели в засаде римляне, кутаясь в теплые плащи и питаясь хлебом, бобами и водой, в ожидании появления галлов. Сколько "теплых слов" было сказано в полголоса сначала в адрес противника, затем самого Постумия, особенно с наступлением ночей, но все это можно было смело отнести к желанию воинов поскорее решить дело битвой. Открытого ропота в войске не было и в этом, в определенной мере была заслуга и Юлия Цезаря. Префект не только вместе со всеми шел в походном строю, но и спал на земле, завернувшись в плащ и подложив под голову тюк с вещами.

Чтобы противник не смог застать засаду врасплох своим появлением, Постумий отправил в Кумию нескольких разведчиков, дав им для быстрого передвижения лошадей. Прошли ещё одни сутки и к началу следующего дня, в лагерь Цезаря прискакал сначала один, а потому и другой разведчик. Оба они выехали из Кумии на закате и скакали к цезарю всю ночь, чтобы сообщить о том, что к городу подошло войско галлов.

Городские власти приняли решение не оказывать им сопротивления, и предоставить союзникам верховного правителя кров и провиант. Решение было вполне разумным, учитывая численность незваных гостей, тогда как гарнизон города едва насчитывал ста человек.

Галл спокойно переночевали в Кумии, а после восхода солнца покинули город, не нанеся ему разрушений или каких-либо бесчинств. Дукарий четко придерживался наказов полученных от Спартака, а местные власти с легкостью списали убытки от постоя галлов в налоги, которые город должен был выплачивать верховному правителю.

За полчаса, перед тем как отряд галлов ступил на Фламиниеву дорогу, из города выехал ещё один разведчик Постумия. Отъехав от города и убедившись, что противник покинул Кумию, он резво поскакал во весь опор в лагерь Цезаря с известием, что враг на подходе.

Все трудности и мучения, что римляне перенесли в ожидания противника, окупились им сторицей. Галлы остановились именно там, где и предвидел Постумий и не стали возводить вал и строить частокол. Разведя костры, они расположились возле них и принялись жарить на огне мясо и согреваться вином.

С какой жадностью смотрели оголодавшие римляне на то, как едят и пьют их враги. У многих из них сводило желудки, но опытный легат Постумий сумел перевести слабость своих воинов в их силу.

— Смотрите, как пируют наши противники, не подозревая, что делают это в последний раз в своей жизни. Я молю богов, чтобы они как можно плотнее набили свои желудки, выпили как можно больше вина и заснули сладким сном. Потому что когда мы нападем на них, они не будут в состоянии защитить свои жизни, и мы перережем их как баранов — вещал легат и солдаты охотно его слушали и сразу вырастали в собственных глазах и теряя страх перед врагом.

Дождавшись появления противника, Постумий не спешил ударить по нему. Подобно опытному ловцу, он дождался, пока солдаты врага отойдут ко сну и в их лагере наступит относительная тишина, но и тогда легат не отдал приказа к атаке. Только когда выставленные у наружных костров часовые принялись клевать носом, воитель отдал приказ к нападению на вражеский лагерь.

Все произошло точно, так как и предсказывал легат. Ударив разом с двух сторон, римляне породили страшную панику в стане врага. Привыкшие чувствовать себя победителями и не опасавшиеся нападения, галлы были полностью захвачены врасплох. Оглушенные торжествующими криками, теряя в отсветах, разлетающихся во все стороны костров одного за другим товарищей, они никак не могли собраться и дать врагу достойный отпор.

Случись это днем, воины Дукария, несомненно, проявили бы все свои лучшие боевые качества, и победа наверняка была бы на их стороне. Однако этой ночью все было против них. Напавший противник яростно разил галлов направо и налево, энергично теснил ещё не проснувшихся от сна и отяжелевших от принятой пищи воинов. От этого один римский воин казался им десятком, а десятка — сотней.

Вождь галлов Дукарий не был сильным полководцем. Поднятый со своего походного ложа, он не раздумывая, бросился в бой, желая показать всем свою храбрость и отвагу, вместо того, чтобы сзывать к себе воинов. Создать из них крепкое ядро, опираясь на которое он смог бы переломить исход боя в свою пользу.

Голый по пояс, с легким щитом и длинным галльским мечом он бросился на врагов и стал отважно биться с ними. Могуч и прекрасен был Дукарий в своем последнем бою. Почти после каждого его удара мечом падал сраженный им противник. После каждого удара щитом, вражеский солдат отлетал от него на десяток шагов и долго ещё не мог подняться на ноги. Так силен был удар галльского вождя, но против метко брошенного в спину копья он оказался бессилен. Охваченный азартом боя, с удивлением смотрел он на острие копья вдруг вылезшего из его крепкой груди, а потом рухнул, успев перед этим сразить ещё одного римского воина.

Смерть вождя всегда приводит к панике и разгрому войска. Случилось это и с галлами. С громкими криками: — Дукарий мертв! Дукария убили! — бросились они в рассыпную, в ночную тьму кто куда, стремясь спасти свою жизнь от неизвестно чьих клинков и копий.

С радостью и ликованием встретил город победное возвращение Цезаря. Исполняя наказ своего легата, сказавшего — "чем больше мы их убьем, тем будет лучше" римляне не стремились взять в плен своих врагов. По этой причине префект Тернии не смог провести свой триумф, но он к этому и не стремился. С него было довольно головы Дукария, что была насажена на кол и воткнута перед воротами города, что были обращены на север.

Наступившие осенние иды укрепили и усилили авторитет Цезаря в Умбрии, чего нельзя было сказать о Торквате, чье племя гирпины вели свое происхождение от Ясона. Его в отличие от потомка Венеры, неудачи и горести преследовали с момента падения Капуи.

Когда столица Кампании сдалась на милость Спартака, претор италиков не пожелал находиться у стен Капуи ни одного дня, хотя назначенный им срок ещё не вышел.

— К чему ждать четыре дня, когда нас ждут в Самнии! — восклицал он в праведном гневе. — Может быть, именно эти дни станут поворотными в истории моего народа, кровью своих лучших представителей оплативших свое право на свободу!

Напрасно Спартак и другие командиры пытались доказать Торквату, что войску повстанцев ещё нужно пару или тройку дней пробыть в Капуи. Дабы довести начатое дело до конца и подписать союзный договор. Торкват ничего не хотел слушать и через день после сдачи Капуи он покинул лагерь повстанцев.

Покинул зло, нехорошо и при этом многие воины не хотели выполнять его приказ об уходе в Самнию, пока его не подтвердит сам Спартак. Столь высок был к этому моменту авторитет вождя восставших и вновь он проявил такт и удивительное терпение к очередной выходке Торквата, не желая допустить раскол среди своих соратников. Выйдя из своей палатки на главную площадь лагеря, он громко объявил италикам, что отправляет их вместе с претором в Самнию.

— Идите и принесите Самнии свободу и спокойствие. Освобождайте от рабства, но не допускайте при этом ненужного насилия и беззакония. Помните, что вы солдаты Спартака, врага всех угнетенных и обездоленных. Идите, мы присоединимся к вам через несколько дней.

С гордо поднятой головой покидал Торкват лагерь Спартак, радостный от того, что твердо следует идеям Крикса, Каста и Ганника о независимости Самнии. Полностью забыв при этом, как трагически заканчивались для вождей их уход. Словно какой-то рок неотвратимо наказывал раскольников за их гордыню и спешность. Не избежал этой трагической участи и Торкват, твердо веря в то, что к этому моменту ему уже ничего не может угрожать. Рок продолжал уверенно карать смутьянов италиков, даже в отсутствие римских легионов.

Получив "вольную" от Спартака, Торкват поспешил в Самнию, что переживала трудные дни разлада и раздоров.

Среди самнитских племен и раньше не было единства, благодаря чему римляне и смогли покорить столь воинственные и свободолюбивые племена. Среди городов и земель Самнитского союза всегда находились те, кто были недовольны остальными своими сородичами, готовые принять помощь римлян, чтобы возвыситься над другими. Подобное поведение всегда заканчивалось плачевно для италиков, но они упрямо не хотели делать нужных выводов из полученных уроков.

Последний кровавый урок им преподнес диктатор Сулла, когда вся Самния выступила против него с оружием в руках. Умело сыграв на разногласиях и недовольством части племенных вождей, Сулла пообещал полное прощение и почетный мир одним, если те уничтожат других. Поверив словам римского диктатора, самниты принялись яростно уничтожать друг друга, спеша жизнями своих соплеменников спасти свои жизни.

Итог этой трагедии был ясен и предсказуем. Когда оставшиеся в живых воины и вожди пришли к Сулле с кровавыми доказательствами своего предательства, тот приказал солдатам их разоружить и отправить в Рим. Там, все они были загнаны в цирк возле храма богини Беллоны, а затем в количестве семи тысяч были перерезаны как бараны на бойне.

Крик гибнущих под мечами людей стоял ужасно дикий. Заседавшие в храме сенаторы вскакивали с мест от страха, но это не помешало Сулле держать перед ними речь по поводу одержания победы над мерзавцами италиками.

После столь кровавого "прореживания" Самнии, местные города стали подобны селам, а села и вовсе пропали с лица земли. Этот факт позволил диктатору решить вопрос с земельными наделами для своих ветеранов, и он же стал камнем преткновением, когда встал вопрос о независимости Самнии. В некоторых местах этой мятежной провинции сулланские колонисты составляли большинство, в других около половины и только в Телесии их было большинство из-за заболоченности вокруг города земель.

Именно туда и двинул своих солдат Торкват, покинув окрестности Капуи. Он был полностью уверен, что местные жители встретят его с распростертыми объятиями и ошибся. Колонистов ветеранов там было мало, а те, кто был, уже прочно срослись с местными жителями благодаря римскому гражданству.

При появлении новоявленного освободителя, местные самниты выдали ему на суд наиболее одиозных переселенцев и этим ограничились, никаких переделов не произошло. Торкват простоял в Телесии три дня, после чего недовольный малым объемом "справедливости" покинул город и двинулся дальше. Впереди его ждали другие "угнетенные" города, а сзади поджимал Спартак. Подписав договор с Капуей и прочими городами Кампании союзный договор, он бросился вдогонку за Торкватом. Справедливо опасаясь, что тот может натворить громких дел.

Опасения Спартака полностью подтвердились, когда претор италиков пришел в городок Понину. Там переселенцев было подавляющее большинство и естественно, никто не спешил требовать у Торквата законной справедливости. Тогда, обозленный претор решил сам свершить правосудие, не дожидаясь, когда его об этом попросят угнетенные и обобранные самниты.

Рано утром, посланные им воины начали врываться в дома горожан и выгонять на улицу всех тех, кто не был самнитом. Когда все это было завершено, Торкват приказал им под страхом немедленной смерти покинуть город, а все имущество изгнанников было передано оставшимся самнитам.

Чтобы никто не мог нарушить его приказ, претор расставил возле городка посты, наказав солдатам убивать любого изгнанника, что попытаются тайно проникнуть обратно в город. Крик и плач стоял в окрестностях Понины, доставляя удовольствие Торквату, который называл их "справедливым воздаянием".

К огромному своему сожалению, претор не смог долго наслаждаться сотворенной справедливостью и через два дня он направился к столице Самнии Беневенту.

Там также как и в Понине было много переселенцев, но это не помешало горожанам бурно встретить Торквата у стен своего города. Подобная реакция очень обрадовала претора, посчитавшего, что все это время ему попадались "неправильные" самнитские города и поселения. На радостях Торкват провозгласил возрождение свободы и независимости Самнии и пригласил всех нуждающихся в справедливости к себе в лагерь. Несмотря на наступление эры свободы, претор чувствовал себя спокойнее в окружении своих солдат, а не в стенах Беневента.

К огромной радости Торквата, на следующий день, к нему в палатку пришло много людей жаждущих скорой справедливости. Среди них были старейшины племен, одетых в длинные самнитские плащи, как того требовал обычай для идущего искать справедливость человека. Волосы их были тщательно уложены и подвязаны специальными лентами. Каждого из старейшин сопровождало по одному юноши, чей плащ соответствовал своим цветом цвету ленты старейшины. Торкват наслаждался всей душой от подобной картины, но эта радость длилась не долго.

Очень быстро выяснилось, что главная причина справедливости земли, окружавшие Беневент, и каждый из старейшин заявлял, что его племя являются их исконным владельцем.

В начале, Торквату удавалось худо-бедно решать эти земельные вопросы, стараясь сделать это так, чтобы не обидеть никого из истцов. Однако чем значимее становились обращения, тем труднее ему приходилось и любое его решение порождало глухой ропот и неудовольствие среди тех, кто пришел за объявленной справедливостью.

Трудясь как пчела, ради благого дела претор италиков пропустил обед, а ряды истцов уменьшались как назло медленно. Солнце уже начало движение к горизонту, когда Торкват начал решать вопрос, кому следует отдать во владение одно богатое пастбище, на которое претендовали сразу трое соискателей правды.

Выслушав все стороны, Торкват объявил победителем в этом споре Турула, который по происхождению был гирпином. Хотел ли потомок Ясона помочь своему соплеменнику или это вышло чисто случайно, но этот факт не укрылся от внимания старейшины Пелитора относившегося к племени кавдинов. Недовольный решением Торквата он развязал свою головную ленту и громко заявил, что не признает над собой власти претора.

— Мы, потомки великого воителя Диомеда, всегда стояли выше любого племени самнитов и ты, Торкват, нам не указ! — воскликнул Пелитор, гневно потрясая руками.

Естественно почтенный старейшина Турул не мог спокойно пройти мимо прозвучавшего в сторону его рода оскорбления.

— Вы кавдины, всегда были предателями нашего союза, и первые покорились сначала этрускам, потом римлянам! Мы, потомки великого героя Ясона, убившего дракона и похитившего золотое руно выше вас и решение Торквата — единственно верное решение!

Видя, что дело приняло нежелательный оборот, Торкват приказал старейшинам покинуть его палатку. Турул, довольный принятым претором решением, покорился его приказу, тогда как Пелитор продолжал настаивать на своем, чем разозлил претора. Завязалась перебранка и тогда взбешенный "судья" приказал воинам выкинуть истца из палатки.

Несмотря на то, что старейшина по причине своего возраста уступал солдатам, он оказал им яростное сопротивление. Началась драка, в результате которой, получив удар тупым концом копья по голове, Пелитор упал на землю, обливаясь кровью. Старейшина был жив, но вид хлынувшей крови и жестокое обращение с ним воинов, побудило сопровождавшего его юношу к действию.