— Думаю! — огрызнулся я. — Это «ледянка», сыворотка против нее эффективна часа три после укуса, потом уже можно не колоть. Сыворотка бывает только в госпиталях, она в тепле за полчаса в мутную жижу превращается, а в госпиталь его надо еще дотащить, и успеть вовремя. До Базы — добрых часов семь-восемь хода, не донесем… Есть идеи? Кроль, никаких? — ефрейтор помотал головой — Тогда хотя бы организуй носилки, и разбей людей в смены, по четыре долбодятла в каждую! Потащим бегом, как только будешь готов… быстро выполнять, чего стал! — я заорал, видя ступор ком-ода. Помогло, Сева чуть отошел и принялся раздавать команды. Глеб глазами, залитыми слезами, пытался поймать мой взгляд, иногда отвлекаясь на остальных — большинство отворачивались... Я вдруг почувствовал себя как на экзамене в институте, еще дома. Какая-то отстраненность, голова холодная и тяжелая, в поле зрения картинка чуть расплывается, зато все, что зубрил месяцами, вдруг становится полностью доступным, как лежащая прямо перед глазами книга! Не один экзамен был сдан на «ять» именно в таком вот состоянии… Я читал, читал про успешное… нет, не лечение, что-то другое… задерживали, как там на медицинском диалекте — иммобилизация яда «холодушки», причем несколько раз… Точно! Противоскорпионья сыворотка задерживает… может задержать, распространение яда этой гадины! Если вколоть достаточно быстро после укуса — шанс есть… Но не «бесплатно» — вместо спокойной тихой смерти жертвы к исходу четвертого часа после укуса змеи, уже на второй час после введения отравленному сыворотки «не той системы» его начинает лихорадить, температура быстро растет, вода… воды нужно будет дофига, пьет укушенный как лошадь, бредит в пограничном состоянии сознания, мочится не приходя в себя, потеет, понос тоже вероятен… А на третьем часу начинаются корчи, причем пациент частично осознает себя из-за жуткой боли! И все это на фоне возможного отказа почек — прокачка жидкости через них будет бешеная…

Я подошел к камню, на который так неудачно усаживался Глеб, резким пинком перевернул его и саданул подобранным предварительно булыжником по свернувшейся в тени гадине, сразу размозжив ей голову. Точно, «ледянка», хрен спутаешь — и всего-то сантиметров сорок, сволочь… Взять с собой, врачам показать, на всякий случай…

— Следопыт, что можно сделать?! — лейтенант смотрит на меня так же, как и добрая половина взвода. Сказал бы я вам, долбо…бы расслабленные… жаль, некогда.

— Лейтенант Золин, донести его до помощи так, как он есть, мы не успеваем. Связь есть?

Летеха отрицательно мотнул головой. Я вздохнул:

— Тогда есть… не шанс, но тень шанса… Я знаю… неподтвержденный толком, ненадежный… способ, временно приостановить отравление. Ему будет погано, до жути погано. Орать будет как под пытками, и вообще… А ещё может сдохнуть (у пары курсантов мелькнули гримасы гнева, но тут же пропали), от боли или от почечной недостаточности… Но… — я замолчал, еще раз обдумывая вычитанный в «Медицинском Альманахе» способ, точнее, описание похожей ситуации… тогда пациент, техасец, умер именно из-за отказа почек. Через семьчасов после укуса, уже на пороге больницы! Писали об этом даже в ежегодных «Рекомендациях поселенцам», в разделе непроверенных слухов… И такой же случай упоминался, но уже как успешный, в «Каталоге опасных животных». Одному из латиносов удалось дотянуть до Сао-Бернабеу и выжить впоследствии, правда, там еще писалось, что всю дорогу в кузове джипа этот бразилец проехал вусмерть обдолбанным или упитым, без подробностей…

— Ну, Следопыт, говори! — не выдержал Шар.

— Но есть шанс продлить его жизнь на два-три часа, может даже больше — как его почки смогут работать. Парень молодой и здоровый, должен выдержать… Всю воду — для Глеба, будете передавать фляги постоянно, пить он будет все, что дадим. Сыворотка от скорпионов есть? — ответ я практически знал заранее, но мало ли, а вдруг кто-то есть толковый? Как ни странно, нашлись сухие экстракты — Марат, Акула, Старый, еще у трех из нашего второго отделения и у одного из третьего… Развести дистиллированной водой и всадить курсанту вокруг укуса пять уколов — точно как на схеме в «Альманахе», только там укус был в верхнюю часть бедра — дело одной минуты. Еще минута — на видеозапись того, что я делаю (на телефон Марата!), снимаю змею, снимаю лейтенанта и раненого, мало ли… Все, теперь только бегом!

— Лейт, командуй! Бросаем все, что можно бросить, только оружие, патроны и воду для Глеба! — я подаю пример, вытряхивая из рюкзака запас патронов, остатки сухпая, спальник, аптечку… подумав секунду, аптечку кладу назад, не дай бог, конечно, но ведь змея в саванне не последняя! Рядом в ту же кучку вещей, не дожидаясь команды, начинает выбрасывать имущество Степан, то же делает Сирый, лейтенант открывает рот… закрывает, видя, как без всякой команды и сомнений начинают избавляться от всего лишнего остальные, и сам сбрасывает рюкзак. Носилки… ну, будем считать, готовы. Рюкзаки на спины, практически пустые, только минимум боезапаса и вода, у кого есть. Разделяться нельзя (мелькнула было мысль послать вперед радиста с самыми быстроногими) — можем не спасти Глеба, но потерять кого-то еще, так что придется бежать плотным строем, как на зарядке… Золин, полностью придя в себя (или поверив в крохотный шанс) приказывает:

— Взво-од! Бего-о-о-м… марш! — и сам пускается впереди. Я пристраиваюсь рядом, носилки с раненым в середине куцей колонны, бежим по четыре в ряд, автоматы четверых, тащащих носилки, у их соседей… раз-два, раз-два, левой-правой, осмотреться; раз-два, раз-два… Десять минут — смена носильщиков, на бегу, не останавливаясь, новые руки хватают торчащие концы шестов, на которых на застегнутых ремнях и куртках, в чьи рукава шесты просунуты, лежит Глеб. Автоматы возвращаются владельцам, дыхание сбито, лейтенант видит, команда: «ша-а-а-гом!». Идем, пытаясь не терять темпа, раз-два, раз-два, левой-правой… Слева что-то шевелится, некогда разбираться, огонь! Тут же открывают огонь еще три ствола, в траве тело хоря, не повезло зверушке, но некогда рассматривать, кто там прячется, время! Левой-правой, левой-правой, моя очередь, пробираюсь к носилкам… чего?

— Сле-до…пыт… ты… ф… до-сор… са… всех… смот…ри… — Золин(!) отпихивает меня в голову колонны и сам хватает шест. Понял, я теперь что-то вроде охотничьего тузика — пока остальные несут бойца, моя задача челноком впереди кружить, тявкать и скулить, но не пропустить к остальным угрозу. Как скажешь, лейт, как скажешь… Раз-два, раз-два — «бе-е-е-гом!»! Левой-правой, левой-правой…

Бежим почти час. Глебу погано — скрипит зубами, тело скрючено, форма пропитана потом, и не только потом уже. Надо связать, пока еще он хоть как-то держится! Останавливаемся, набрасываем на тело заранее приготовленные куртки, застегиваем, завязываем на теле рукава, затягиваем и прихватываем к носилкам чем у кого есть, всё, импровизированная «смирительная» рубаха готова, влить очередную флягу воды, ходу! Почти пять десятков фляг на всех, но воды всего литров тридцать… было, до привала на обед, до начала проблем, до укуса. Сейчас не более десяти-пятнадцати, таким темпом еще час-полтора — и поить будет нечем, мало, не донесем! «Челночу» перед строем метрах в сорока-пятидесяти, иногда забираясь на подходящие кочки/камушки, ищу возможный источник… Радист каждые десять минут долдонит в микрофон: «Я Шатун-восемь, я Шатун-восемь, прием! Я Шатун-восемь, есть «трехсотый», прошу оказать помощь, прием!». Ответа пока нет, мы слишком далеко от Базы, еще как минимум час хода. Хреново, даже когда дозовемся, ему еще дожить до транспорта надо будет. Левой-правой, левой-правой, раз-два…

— О-о-о-а-а-а-а-а-аааа! Боли-и-и-и-итт! А-а-а-а-ааааа! — черт, началось! В зубы Глебу суется сложенный вдвое жгут из аптечки, но помогает мало, вливаем еще флягу прямо на бегу, и почти сразу еще полфляги… Раз-два, раз-два… Вижу! Там может быть вода!

— А…кул… Ры…жий… Са… мной!.. — выдыхаю на бегу и сворачиваю к характерным деревцам примерно в километре правее, махнув рукой лейтенанту продолжать движение прямо. Только бы никто там не засел! Втроем — можем и от одиночной виверны не отбиться… без потерь! Но выбора нет — нужно набрать хоть немного воды в запас. Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, левой-левой-левой, быстрее! Вот и рощица, если этот десяток хилых стволов можно так называть. Основная группа чуть отстала, мы опережаем их, рвали изо всех сил — но пока наберем воду (если будет, что набирать), все равно отстанем. Узенькая мелкая ложбинка… есть! Из трещины в скале бежит крохотный ручеек, падая вниз не менее крохотным водопадиком и сразу же теряясь в камнях на дне! Канистра, расправить, подсоединить шланг, подключить к насосу-фильтру, заборный шланг в воду, качаем! Сменяя друг друга, в течении двадцати минут наполняем четыре канистры относительно отфильтрованной водой, я забрасываю в горловины по блистеру обеззараживающих таблеток, распихиваем по рюкзакам, кое-как сворачиваю систему, не заботясь аккуратной укладкой, встали, бегом! Взвод топает далеко впереди, но эти двадцать литров могут спасти Глебу жизнь, воды и так очень мало! Раз-два, раз-два, левой-правой, вижу спины бойцов, хорошо, мы уже почти рядом…

— Лей…те…нант… пус…кай… по… глот…ку… вы…пьют… — я показываю на флягу на боку лейта, он смотрит на облитый водой рюкзак у меня на спине — уже подсохший, но все же — и понятливо кивает.

— Взво-од! По… три… глот…ка! Всем… вы…пить! Ша-гом! — переходим на шаг и в процессе каждый делает по несколько глотков из фляг, у кого уже пустые — делятся соседи. Акула льет воду в рот Глеба, потом, подумав секунду, аккуратно обливает ему бандану и чуть плечи, после чего передает початую канистру Кролю. Я не дожидаюсь «ценных указаний» и сразу ухожу в передовой дозор, чувствую себя заметно свежее остальных, хотя ноги гудят и ребра ходуном ходят. Опасного зверья не вижу… никакого не вижу. Это хорошо, это очень хорошо, только хищников нам сейчас не хватает…

— Вво-о-од! Бе-гом! — доносится сзади, я на автомате перехожу на рысь, сзади доносится почти синхронное топанье. Все правильно, «в ногу», особенно с грузом, бежать легче, чем вразнобой, только следить надо, чтобы шесты не начали вибрировать, тоже синхронно — могут и лопнуть под нагрузкой. Впрочем, бежим уже второй час, так что приспособились… Плохо, что от носилок временами доносятся крики и стоны, еще хуже запах, на который могут собраться звери пострашнее хоря, и след из вонючих капель за носилками. Сзади-бегущие, конечно, чуток его затаптывают, хотя для дикого зверья… Но с этим уже ничего не сделаешь — даже если бы имелись запасы табака или какой-то химии, все равно всей саванне нюх не отобьешь и больше сотни-двух метров следы не засыплешь, так что и пробовать бесполезно…

Раз-два, раз-два, левой-правой, осмотреться… третий час на исходе, все по-прежнему. Две канистры еще полные, в третьей едва на дне, фляги уже пустые. Но Глеб жив и состояние стабильное, если это можно так назвать! Начинаю осматривать окружающую местность на предмет следующего источника, повторить авантюру с водозабором «на авось», но вдруг голос радиста, больше похожий на крик, привлекает внимание всех:

— Ба…за… я… Ша-тун… во…семь… ха… ха… Имею... трех…со…то…го… нуж-на… по…мощь…

Выкрученные на максимальную громкость наушники (умница «связь», нашел, чем подбодрить, без шуток) разражаются градом вопросов и требований, потом решительный голос перекрывает все остальные:

— Доложите ситуацию! Я начальник УЦПП подполковник Ларев! Слушаю, прием.

Бегущий рядом лейт ухватил гарнитуру и все так же на бегу начал доклад:

— Лей-те… нант… Зо-лин… Кур…сант… Кор-ков… ра-нен… у-кус… «ле…дян…ки»… Три… ча-са… на-зад… Жив… пьет… во-ду… Сы…во…рот…ка… скор…пи…о-нов… Бе…жим… к Ба…зе!.. Ну…жен… транс…порт!.. И… ме…дик!..

В наушниках на полминуты все стихло, потом тот же голос жестко скомандовал:

— Продолжать движение! Я высылаю навстречу эвакуатор, но меньше чем через час он у вас не появится! Чем ближе вы будете от Базы, тем больше шансов у курсанта. Остальное… позже разберемся. Ваше место?!

Золин докладывал наши координаты, но я уже не слушал — еще час продержаться, и Глеба примут нормальные врачи! Раз-два, раз-два, левой-правой… Воды на час наверняка хватит, значит — только держать темп, дотащить Коркова до врачей…

Когда прямо напротив нашего, заметно уже шатающегося, «строя» резко затормозила БРДМ-ка, мы даже почти не обратили на это внимания — Глеб опять выл от боли, и до несущественных деталей окружения никому не было дела… Только лейтенант скомандовал «ша-гом!», и мы продолжили брести вперед. Но через пару минут все же остановились — дорогу перекрыл развернувшийся бортом санитарный БТР, из которого кубарем выскочили четверо затянутых в медицинские комплекты мужиков и сноровисто перехватили носилки. Я разом почувствовал все километры, которые мы просайгачили сегодня! А очередной вой Глеба, напополам с хрипом из-за сорванного горла, вызвал у меня почти счастливую улыбку… Золин отчитывался перед медиками, Кроль отдал целлофановый мешок с убитой змеей и упаковку от сыворотки, которую кололи в ногу… Я же тупо, по-дебильному улыбался! Стоял, смотрел на «броник», из которого тащили разнообразное медицинское барахло, и скалился совершено идиотским образом…

— Следо…пыт… ты… чего… рех-нул…ся? — согнувшийся рядом едва дышащий Фарт с удивлением уставился на мою довольную рожу. — Че-го… ска-лишь-ся?..

Я дышал не менее тяжело, легкие и ребра горели огнем, сердце выбивало по ним чечетку, но крики Коркова все равно вызывали улыбку, и я едва сдерживался от истерического хохота. Глеба сноровисто перебросили на нормальные носилки, зашвырнули в нутро БТР-а, и тот сразу же, с пробуксовкой, рванул с места в сторону Базы. БРДМ остался с нами, из люков торчали головы экипажа с выражением полного опупения на рожах…