Я, заметив какое-то движение возле девицы, решил рассмотреть поближе и, стараясь делать это незаметно (или хотя-бы не слишком отвлекая внимание от лейта) двинулся к груде камней. Золин продолжал, мельком глянув в мою сторону:
— Укушен он оказался именно потому, что, как и вы, даже не подумал проверить то место, куда плюхнулся жопой! Посмотрите на ваших инструкторов — они ведь бежали вместе с вами, с таким же грузом и по той же местности. Хоть один из них уселся на землю или камень? И, гарантирую, никогда больше не сядет вот так вот, как это сделали вы — потому что не хотят сдохнуть по глупости и лени. Еще вопросы будут?
Вопросы у курсантов, похоже, были, но задать их прямо сейчас оказалось… проблематично — я добрался до привлёкшего внимание шевеления. Кстати, всего в полуметре от ещё более демонстративно выгнувшей спину «Елены прекрасной» (вот же неймётся девке — и мой скальп тоже хочет повесить на гвоздик в виде трофея)! Ещё на теоретических она была одной из самых настойчивых — есть такая порода баб, очень хотят верховодить, чтоб им в рот заглядывали все мужики поголовно. А любой, кто не проявляет должного восхищения, только провоцирует на повторные попытки и вообще — бесит, козёл! Патамушта-все-мужики-казлы! Причём не в постель затащить/забраться стараются, этого как раз строго дозированно и исключительно по необходимости (или за соответствующее вознаграждение — не обязательно тупо деньги — хотя если их называют как оно того стоит, обижаются насмерть!) — их больше волнует процесс «обхаживания», точнее — процесс обламывания претендентов! Это же, наверное, так приятно, рассказывать/хвастать подружкам: «Он такой с цветами, на колене, а я ему — да пошёл ты! И все вокруг смотрят…». Естественно, крайне редко в таких «беседах» уточняется, что для того, чтобы увидеть/показать-окружающим «его на колене» предварительно прикладывается масса усилий с применением томных взглядов, правильных наклонов «вырезом вперёд», принятием старательных поз со случайно сползшими с плеча/бедра блузками/юбками, ну и тому подобное…
— Това-а-арищ сержант, вы решили всё же обратить на меня внимание?! Ну наконец-то, а то мне начинало казаться, что я вам не нравлюсь… Моё сердце было почти разбито! — почти пропела эта стерва, гарантированно приковав взгляды публики к себе.
— Знаете, курсант Беран, вы, конечно, очень красивы и эффектны, и умеете это продемонстрировать. — я уже стоял совсем рядом и потому мог не опасаться, что не успею. — Но, к моему глубочайшему сожалению, вы очень плохой боец. Может быть, вам стоит сменить… место приложения ваших усилий? Может быть, вы выберете другую профессию? Очень жаль будет вас потерять… слишком рано.
Деваха покраснела, засверкала глазами и прошипела:
— Вы хотите сказать, това-а-арищь сержа-а-а-ант, что женский удел — кухня, церковь, дети? Мужской шовинизм?! Женщинам в армии не ме-е-есто?! — ну надо ж, и здесь феминизьма завелась! Вроде как мозги в таком мире должны даже у баб нормально работать, а вот — ни-иэ-эт! Докажем этим сволочным муж укам, что тоже можем как они — только… это вот подайте и там вон поддержите, и ещё ту тяжелую штуку как-нибудь без меня, я-жа-женщина! Что значит — не хотите?! Хамы и подлецы, адназначна!
Я хмыкнул (хотя хотелось послать по известному адресу — только против таких девок посыл редко работает, они и сами за словом в карман не лезут, с неё станется предложить прямо тут и… пойти; естественно, не имея в виду «на самом деле», но воспитательный момент испортит напрочь):
— Причем тут женский удел, причем тут шовинизм, любой, к слову, гендерной направленности? Я говорю конкретно о вас, курсант. Поскольку вам, лично вам, свойственно, в вашем самолюбовании, пропускать мимо ушей жизненно важные сведения. Вы прекрасно демонстрируете мне, да и всем окружающим, вашу великолепную фигуру, умело скрывая возможные недостатки и выпячивая (я взглядом мазнул по груди девицы) достоинства! Жалко будет… вас так рано хоронить. Может, передумаете?
Девка даже не подумала сымитировать стеснение, наоборот, «развернула» плечи еще сильнее и томно выдохнула:
— То есть, вы признаете наличие достоинств и незначительность недостатков?! Товарищ сержа-ант, я вас не узнаю, какое красноречие, столько комплиментов…
— Вот, об этом я и говорил, курсант… Вы погибнете, очень скоро и крайне глупо, если не измените свое отношение к окружающему, Беран. — я демонстративно-сожалеюще вздыхаю, — Вы упорно не желаете слышать то, что вам пытаются объяснить инструкторы… и я, в их числе. Вот как сейчас — вы так и не услышали, о чём тут говорилось, хоть вам кол на голове теши! — я выхватываю из поясных ножен нож и тем же движением коротко бью вниз, практически над ухом курсантки. Кто-то из «раз-разов», кажется, дёрнулся к оружию, но щелчки предохранителей и крик Золина «Отставить!» не дали подопечным наворотить дел… пожалуй, лучше всего на самых горячих повлиял злобно-ледяной голос Марата:
— Даже не надейся. Вы, болваны, таскаете оружие как палки, а у нас у всех патроны в стволах — только предохранитель скинуть… я — уже. Рыпнешься — тут и останешься.
Я мысленно выписал себе подсрачник — черт, эти малолетки и подстрелить ведь могли! Меня, кстати, такого вот умного и резкого! Деби-и-и-иллл… Воспитат… воспитун хренов! Ладно, пока что не до разборок, продолжаем отыгрывать железношарого Данди-крок одила! Я выпрямился, поднял повыше нож, делая вид, что любуюсь добычей — маленьким, всего в палец длиной (если хвостик не учитывать) скорпиончиком. Яркий, зеленовато-синий с красными вставками членистоногий судорожно шевелил конечностями и пытался ужалить клинок ножа, хотя и был качественно продырявлен в районе головогруди. Глаза у девчонки округлились, она как заворожённая уставилась на насаженное на ножик смертельно опасное существо, а потом… дикий визг врезал по ушам так, что я даже на секунду «потерялся»! Девка рывком взвилась на ноги и, отпрыгнув прямо с места метра на два, начала судорожно дергаться, «стряхивая» с себя отсутствующих арахнидов… Её действия послужили «спусковым крючком» — несколько секунд назад насмешливо кривящиеся в ответ на слова временного командира (Золина, естественно) лица теперь были у многих перекошены нескрываемым ужасом! Вот оно, просветление — «никто не хотел умирать», оказывается… Рыжий, не выдержав, заржал, его примеру последовали еще пара «инструкторов», да и я сам едва сдерживался, пришлось с полминуты бороться с собой, пока удалось подавить хохот:
— Хватит, курсанты. Ваши дикие «пляски святого Витта» — зрелище, конечно, незабываемое, но стоит ли из-за одного маленького скорпиончика дрыгаться всем взводом? Вы бы уж тогда какой танец групповой разучили, ирландские кейли, к примеру, или, как у мусульман, живота — знаете, такие штанишки прозрачные, топики в блёстках … кстати, танец живота — это идея, м-м-мм! — кажется, я переборщил, у лейта рожа подозрительно напряжённая, да и Весло что-то покраснел и надул щеки. Рыжий, кажется, слёзы уже вытирает… то ли дело его родственник! Акула хладнокровен и спокоен, как камень. Заодно и охранение мотивирует — нефиг делать! Голос «временного взводного» Золина наводит некоторый порядок:
— Всем — отставить дёрганья. Осмотреть друг друга на предмет нежелательных визитеров, вещи тоже проверьте; учтите, что мелкие скорпиончики куда ядовитее крупных. Могут быть и змеи, и пауки, и чёрт знает что ещё, так что внимательнее… Курсант Норовец, вы что собирались со своим автоматом делать, когда за него хватались?! Ко мне! — что, это тот кретин-воздыхатель, который ринулся спасать свою мечту от «злобного сержанта-убивца»? Интересно, каким образом лейт выкрутится из ситуации? Не на каторгу же дурня молодого закатывать — а ведь, если придираться буквально, «нападение на старшего по званию с оружием» можно смело в обвинении писать? С учётом того, что тот же лейтенант (хоть и младший) Золин вполне имеет право зарядить курсанта на «губу» на пару декад, а также представить ходатайство о судебном наказании — а «весит» такое дело до десяточки каторги… Это вам не земные армии, РФ или прочих СНГ-еев, это там в Уставах одни «предупреждения» да «выговоры», ну ещё лишения увольнительных (очень «эффективно» где-нибудь в таёжных ППД или Заполярье!), младший офицер по сути никакихрычагов влияния, окромя страшного блеска погон, не имеет… Здесь же, в РА, прав даже у младшего офицера не меньше, чем обязанностей!
Похоже, всю глубину получившейся задницы, в которую курсант с разбегу нырнул, Золин ему описал в красках. Поскольку топающий в мою сторону на подгибающихся ногах боец выглядел откровенно жалко — а ведь совсем недавно таким гоголем ходил! Вот, подошел, мнется:
— Товарищ сержант, разрешите обратиться? — наконец выдавливает Норовец. Я прохожусь по нему взглядом с ног до головы и, дотянув паузу до максимума, отвечаю:
— Ну, обращайтесь, курсант…
— Товарищ сержант, прошу простить за… я не хотел… то есть не понял… — курсант затих. Блин, ну что за идиотизм? «Дитятко» габаритами что небольшой сейф, такое же квадратное, а блеет, как архар?!
— И что же вы, курсант, хотели мне объяснить? Я пока что узнал только, что вы не хотели — потому что не поняли. А что именно вы не хотели, когда не поняли — к слову, и чего же именно вы не поняли, заодно поясните? — он, надеюсь, не думал, что будет легко? О, кажется, собрался с духом:
— Товарищ сержант, я попытался… напасть на вас. Мне показалось, что вы… угрожаете Лен… курсанту Беран. Виноват, готов понести наказание! — ну наконец-то, и голос прорезался.
— Значит, все же хотели, потому что не поняли — верно, Норовец?! — только так, только до конца!
— Виноват, товарищ сержант. — и, вроде, действительно искренне раскаивается… хорошо, пожалуй, с этого достаточно.
— Виноват — само собой. По-хорошему, стоило бы тебя… так и быть, пока что, поверю в твое искреннее раскаяние. Если ещё хоть раз услышу, что ты попытался сдуру применить оружие против своих — немедленно и без разговоров… убью. А пока что — пять нарядов вне очереди по возвращении на Базу. Это не наказание, это так, для памяти… Курсант Беран!
Деваха, глядя на меня шалыми глазюками, кое-как выговорила:
— Й-й-а… т-т-това-а-арищ с-серж-ж-жа-а-ант! — и даже попыталась изобразить что-то вроде уставной стойки «смирно». Учитывая, как её колбасило, видок был тем ещё… Трясётся, практически, всем телом! Какая-то чересчур истерическая реакция, ведь я не у неё с макушки членистоногое снял, там ещё сантиметров двадцать было как минимум…
— Почему вы так трясётесь, курсант Беран? Вроде бы, вас этот малыш укусить не успел… благодаря моему участию. Но вы не расстраивайтесь — найдёте ещё себе проблем на «вторые девяносто», с вашей-то настойчивостью… Отставить истерику!
Истерика прекращаться не собиралась, и я уже прикидывал, как всандалить девке успокоительного (угу, и такое в аптечку прихватил, на всякий неожиданный…), но вмешалась её… ну, пускай подруга, хотя там какие-то отношения были странные, больше из разряда «вальяжная столичная дама и скромная провинциальная компаньонка», а не как у настоящих подруг, пускай даже хотя-бы «боевых»:
— Товарищ сержант, курсант Сомова, разрешите обратиться!
— Обращайтесь… только коротко. — и что она мне может рассказать?
— Товарищ сержант, у курсанта Беран — арахнофобия, она боится… точнее, патологически боится…
— Я понял, можете не продолжать. — вот теперь всё стало просто великолепно! Нет, я сам тоже имею кучу фобий, от змей до слизняков, но… не настолько же! Она так и с катушек слететь может, явно не в себе! Для начала попробуем простеньким дедовским методом: подхожу, мимоходом стряхивая гадость с ножа, и свободной рукой отвешиваю девке оплеуху — л-лясь! Кажется… сработало?
— Курсант Беран, вы меня слышите?! — нет, маловато, ещё не разговаривает, повторим — л-л-лясь!
— Та-та-таварщ с-с-серж-жант! Что в-в-вы себ-бе позв-в-оляете?! — ну вот, и речь членораздельная вернулась! Интересно, когда рассказывают о том, как отцы-командиры зверски избивали подчиненных, со времен от «Пети-нумер-раз» до современных «злобных армейских отморозков» — сколько из рассказанного относится к подобным моментам? Когда надо срочно вправить мозги подчинённым, для их же, в первую очередь, пользы, и безопасности остальных — ради?! Хорошо, что у этой курицы в руках ствола не оказалось — а если бы она в скорпиончика на моём ноже палить с перепугу принялась? С трясущимися руками — и в меня бы могла промазать, но кого-то бы точно зацепила?! Хотя, конечно, это не наш метод, только в исключительных случаях, и вообще давно и неправда…
— Теперь вы адекватны, курсант? — стараюсь придать голосу холодную отстранённость, типа «мне плевать, не успокоишься — шею сверну».
— Т-т-так точно! — «Елена прекрасная» держится одной рукой за щеку (кажется, я перестарался, синяк точно будет), зло сверкает глазами, но молчит. Я пожимаю плечами:
— Хоть сейчас до вас, курсант, дошло, насколько вы глупо себя ведёте? Вы не на показе мод, не на вилле у какого-нибудь банкира или землевладельца, ну или кого там ещё… Вы в буше. Здесь ваша жизнь зависит только от вашего же внимания и осторожности. Вы, если пока не поняли, свой лимит везения на пару ближайших дней выбрали до донышка.
— П-почему? — натурально удивилась рядовая. Я скривил злорадную ухмылку:
— Я оказался рядом — причём вовремя. Но я не планирую нарезать круги исключительно вокруг одной… курсанта, так что шанс на то, что в следующий раз, когда вам будет угрожать очередной свирепый хищник вроде скорпиона или паука, я окажусь в нужном месте — стремится к нулю… Может быть, успеют помочь другие инструкторы — а может и нет, лично вы делаете всё возможное, чтобы таки угробиться как можно более идиотским способом! — и, уже громко и для всех — Взвод! Всем и всё понятно?! Или есть такие, которые даже сейчас считают, что им нечему учиться у каких-то там «остатков», и готовы проявить себя в качестве командиров?! — я подождал несколько секунд, но никто не изъявил желания. — Тогда в последний раз предупреждаю: хотите жить — выполняйте требования инструкторов и учитесь у знающих, а не демонстрируйте свой дебильный гонор! Вас учат выживать, тормоза, но если вам этого не требуется, если вы нев…эбенно крутые перцы, поскольку и так всё можете/всё знаете… Короче: любой следующий вы…бон — и я просто забираю своих бойцов и ухожу обратно на Базу самостоятельно, и поверьте — хрен вы за нами угонитесь; а как вы сами будете выбираться отсюда, и сколько из вас сдохнет в процессе — мне плевать (ого, а вот это проняло!). Вопросы, жалобы, предложения?! Так я и думал. Построиться, как мы показывали утром, нам ещё прилично топать…
