Время мангустов (часть первая)

* * *

Ранним утром 24 апреля 1945 года на авианосцах 38-го оперативного соединения готовились к бою. Погода была превосходной, видимость прекрасной, и сотни пикирующих бомбардировщиков "хеллдайвер" и торпедоносцев "авенджер" с истребителями "хеллкэт" для отражения теоретически возможных контратак остатков японской авиации берегового базирования нацеливались на японский флот. О его появлении донесли подводные лодки, и хотя торпедные атаки субмарин успехом не увенчались, японцам осталось плавать недолго — в этом на мостиках американских авианосцев были свято убеждены. На четвёртый год войны на Тихом океане хорошо было известно, что происходит, когда самолёты атакуют надводные корабли, не имеющие прикрытия с воздуха. Американцы знали, что авианосцев у Куриты нет, равно как нет и истребителей "зеро" в небе над пагодообразными мачтами его линкоров. Почти вся японская авиация на Филиппинах была уничтожена предварительными ударами, длившимися в течение месяца, — большая часть самолётов вице-адмирала Сигеру Фукудомэ сгорела на своих аэродромах, не успев даже подняться в воздух. Авиация Соединённых Штатов Америки владела небом.

Авиация Соединённых Штатов Америки владела небом...

— В декабре над Марианами мы устроили охоту на желтолицых куропаток, — пошутил вице-адмирал Марки Митчер, — посшибали у джапсов всё, что летало.

— На желторотых куропаток, сэр, — вставил командир авианосца "Эссекс", намекая на неопытность японских пилотов.

— Неважно, — отмахнулся адмирал, — горели они как большие. А теперь устроим охоту на китов — на жирных китов. Мы наточили гарпуны, и воткнём их в бронированные туши японских линкоров. Это будет славная охота, китобои!

Настроение у командующего 38-м оперативным соединением было великолепным, подстать погоде, — адмирал Митчер не сомневался в успехе. Офицеры штаба разделяли его уверенность: по их мнению, вопрос состоял только в том, сколько потребуется налётов для того, чтобы отправить на дно весь японский флот — до последнего эсминца.

Четырнадцать ударных и восемь лёгких авианосцев шести оперативных групп 3-го флота разворачивались против ветра, чтобы поднять в воздух первую атакующую волну.

* * *

Настроение Куриты тоже заметно улучшилось — у него были для этого основания. Он ещё раз оглядел в бинокль корабли своей армады, уверенно державшие строй, и повернулся к невозмутимому профессору, на лице которого не читалось никаких эмоций.

— Хотите сакэ, Миязака-сан? Мы прошли завесу американских лодок без потерь!

— Лучше чаю, господин адмирал. Всё ещё только начинается. Смотрите, вот они!

Над горизонтом прорисовался рой чёрных точек — американские самолёты. Стволы "миязак" задирались вверх, словно ощупывая прозрачный утренний воздух пальцами своих раструбов. Учёный-самурай взял микрофон централизованной связи с постами установок на всех кораблях соединения и произнёс несколько коротких слов.

* * *

"Небо чистое, лишь кое-где мелкие перистые облачка, — думал командир эскадрильи пикирующих бомбардировщиков, первой вышедшей на цель. — И истребителей противника не видно — полигонные условия. Так можно работать...". Похоже, его пилоты тоже оценили ситуацию — командир услышал в наушниках хор весёлых молодых голосов:

— Да их тут целая куча! Пора начинать вечеринку — вон у них тут сколько выпивки!

— Ничего, нас тут тоже немало!

— Да ещё подтянутся ленивые...

— А девчонки будут? А то как же без танцев и того-этого прочего...

— Эй, парни, хватит засорять эфир! — рыкнул командир эскадрильи. — Атакуем! Цели разделяем так...

Одернув своих не в меру расшалившихся подчинённых, он наклонил нос своего "хеллдайвера", переходя в пикирование. Глаза опытного лётчика привычно выбирали цель среди множества кораблей, водяными жуками разбежавшихся по синеве моря. "Вот этот, самый здоровенный. Интересно, а почему они не стреляют? Говорят, у джапсов даже орудия главного калибра приспособлены для стрельбы по самолётам — снаряды начиняют мотками спутанной проволоки, которая режет фюзеляжи как бритвой. А сейчас в небе нет ни одной шапки от разрыва. Они что, не видят нас, что ли?"

Командир эскадрильи не додумал свою мысль до конца. Мотор самолёта выводил свою привычную мелодию, когда вдруг в её мерный ритм вплелись посторонние звуки, похожие на покашливание. Одновременно возникло странное ощущение покалывания во всём теле — не то чтобы особо болезненное, однако неприятное. А потом упала тишина, нарушаемая только свистом воздушного потока за остеклением кабины. Это случилось так неожиданно, что пилот не сразу понял причину этой тишины. А когда понял, то похолодёл: двигатель "хеллдайвера" заглох, и уже стали видны бессильно перемешивающие воздух лопасти вращавшегося по инерции пропеллера.

Несколько попыток запустить отказавший мотор ни к чему не привели. Самолёт стал просто грудой металла, который тяжелее воздуха. Неуправляемый летательный аппарат падал в нетерпеливо ждущие его волны. Командир эскадрильи в ярости грохнул кулаком по приборной панели и сдвинул колпак кабины — теперь оставалось только прыгать.

Уже вися на раскачивающихся стропах под раскрывшимся куполом парашюта, пилот осмотрелся по сторонам, и увиденное потрясло его своей полной бредовостью.

Самолёты атакующей волны — десятки машин! — падали в море. Падали, крутясь в воздухе и растопырив ставшие бесполезными крылья: боевой самолёт — это не спортивный планер. Самолёты падали вниз мёртвыми птицами, и один за другим раскрывались в небе парашюты — лётчики покидали свои вышедшие из повиновения и предавшие хозяев машины.

* * *

— Сэр, произошло что-то непонятное! Атака первой волны захлебнулась! — офицер-координатор авиагрупп был бледнее своего белого кителя.

— Истребители? — отрывисто спросил командующий 38-м оперативным соединением. — Неожиданно сильный зенитный огонь?

— Нет, сэр. Стряслось нечто необъяснимое. Судя по отрывочным радиодонесениям, у них отказали двигатели! — севшим голосом доложил офицер.

— У всех сразу?! — брови Митчера поползли вверх.

— Так точно, сэр!

— Но этого же просто не может быть! Даже если по какой-то дикой случайности их всех заправили некачественным бензином, то это сказалось бы ещё перед вылетом, при прогреве моторов на палубе! Я ничего не понимаю... А вы? — он повернулся к командиру флагманского авианосца.

— Не могу знать, сэр!

Адмирал несколько минут смотрел на полётную палубу, забитую готовыми к вылету самолётами, а потом резко выдохнул и рубанул воздух ребром ладони.

— Поднимайте вторую волну. Чёрт там или дьявол, но мы их потопим! Всех!

— Есть, сэр!

* * *

Этот день стал поистине "чёрным днём" американского флота. Вторая ударная волна также не смогла пробиться через невидимую и неведомую защиту японцев, а когда и третья атака провалилась, адмирал Хэлси отдал приказ прекратить авианалёты на флот Куриты "до выяснения причин". Собственно говоря, продолжать атаки было уже практически нечем — до восьмидесяти процентов самолётов 38-го оперативного соединения утонуло в море Сибуян. А тут ещё воздушная разведка доложила о появлении авианосного японского соединения у мыса Энганьо, и Хэлси отдал приказ отходить — адмирал опасался мощного удара авиации противника, принять который предстояло без надёжного воздушного "зонтика" над своими кораблями. Огромный флот вторжения отхлынул от Филиппинских островов, словно волна, встретившая на своём пути несокрушимый скалистый берег.

Американский флот вторжения у Филиппин

Однако отойти успели далеко не все. У острова Самар задержались восемнадцать эскортных авианосцев контр-адмирала Спрэгью, поддерживавших морских пехотинцев на берегу, а залив Лейте был забит войсковыми транспортами и десантными судами. Шесть старых линкоров вице-адмирала Олдендорфа встретили японский флот, прорвавшийся через пролив Сан-Бернардино, — Олдендорф уже видел в бою японский "Ямато", знал, на что он способен, но не отступил и принял неравный бой: за его спиной были десятки транспортов, сотни десантных судов и тысячи людей.

Бой действительно оказался неравным — при свете дня и хорошей видимости более совершенная радиолокационная наводка орудий не дала американцам особых преимуществ. Несколько попаданий не причинили сверхдредноутам "Ямато" и "Мусаси" серьёзного вреда — мастодонтов надёжно защищала четырёхсотмиллиметровая броня, — а их 18-дюймовые полуторатонные снаряды наносили гибельные повреждения американским линкорам. Броня "стариков", отслуживших уже четверть века, не была рассчитана на противодействие такому калибру: она проламывалась, словно стекло под ударом кулака, и огненные смерчи разрывов рвали внутренности ветеранов. Однажды потопленные — в Пёрл-Харборе — умирали снова (и на этот раз навсегда), принимая добивающие удары японских "длинных пик".

Не спасли положения и отчаянные торпедные атаки американских эсминцев: торпеды не могли пересечь невидимую границу, очерченную "миязаками" вокруг японских кораблей. Движки торпед глохли, стальные сигары тонули, а эсминцы в упор расстреливала японская артиллерия. С авианосцев адмирала Спрэгью взлетали истребители и бомбардировщики, выскребая из погребов любой боезапас, пригодный для поражения крупных артиллерийских кораблей, однако ни один самолёт так и не смог прорваться к цели: они падали, едва войдя в загадочную "дьявольскую зону", как уже окрестили американские пилоты пространство над неуязвимым японским флотом, — зону, где тут же отказывали моторы.

Покончив с линкорами — "Тенесси" сгорел, "Калифорния" и "Невада" перевернулись, "Айдахо" ушёл на дно на ровном киле, "Пенсильвания" взорвалась, повторив судьбу своей сестры "Аризоны", а горящий "Миссисипи", флагманский корабль соединения, выбросился на прибрежные рифы, — самураи взялись за эскортные авианосцы, прозванные "джипами". Их расстреливали торпедами японские эсминцы; неуклюжие коробки, выстроенные из корпусов торговых судов, вспыхивали факелами под ударами восьмидюймовых фугасных снарядов тяжёлых крейсеров, "гончих" японского флота, пылающие самолёты огненными клубками скатывались с накренившихся палуб гибнущих кораблей и падали в воду, вздымая фонтаны сверкающих брызг.

А затем пришёл черед транспортов, и бой окончательно превратился в бойню. Стволы орудий раскалились от непрерывной стрельбы, и вице-адмирал Курита опасался, что его соединению не хватит боезапаса для уничтожения всех кораблей противника. Последние жертвы японцы деловито добивали уже в темноте, при свете мощных прожекторов и в багровых бликах многочисленных пожаров на догорающих остовах кораблей и судов. Весь залив Лейте, от Таклобана до пролива Суригао был усеян качавшимися на волнах обломками и трупами, а с берега на эту апокалиптическую картину в ужасе и в бессильной ярости смотрели солдаты корпуса морской пехоты. Они видели своё собственное ближайшее будущее — после разгрома флота первому эшелону десанта жить останется совсем недолго.

Чаши весов качнулись в другую сторону...

* * *

Акустика в зале заседаний комитета начальников штабов была превосходной — даже шелест перекладываемых на столе документов был здесь слышен отчётливо и неестественно громко. Но сейчас все звуки в зале сделались какими-то придушенными — в воздухе осязаемо витали растерянность и страх перед непонятным явлением, остановившим неисчислимый и несокрушимый американский флот у Филиппинских островов, и этот страх подавлял все и вся.

Почти все присутствующие принадлежали к высшему генералитету и только двое были одеты не в военную форму, а в обычные гражданские костюмы: знаменитый физик с мировым именем и учёный-ориенталист, крупнейший в США (да и во всём мире) специалист по Японии.

— Последствия просто катастрофические. Потеряны десятки и сотни боевых кораблей и судов, тысячи самолётов, а людские потери исчисляются десятками тысяч. Скажу больше — теперь мы не уверены в благоприятном для нас исходе войны! — глава комитета начальников штабов явно нервничал, и его волнение нетрудно было понять. — Мы не понимаем, что случилось, и как такое могло случиться — не принимать же за рабочую версию россказни о злых духах синто! Вы можете сказать по поводу всего этого хоть что-нибудь?

— Если уж вы пригласили меня сюда, — бесстрастно проговорил профессор Джеффри Майлз, знаток истории и традиций Страны Восходящего солнца, — позвольте мне высказать свои соображения. На Востоке есть поговорка: "Не будите спящего тигра"...

— Ну и что? — раздражённо бросил генерал Маршалл. — При чём здесь этот зоопарк?

— Девяносто лет назад, — спокойно продолжал Майлз, не обращая внимания ни на тон генерала, ни даже на саму его реплику, — коммодор Мэтью Перри взломал пушками своих "чёрных кораблей" двери страны Эдо.* Сёгуны династии Токугава двести пятьдесят лет держали эти двери запертыми, пока...

________________________________________________________________________________

* Речь идёт о силовом "открытии" Японии американской эскадрой под командованием коммодора Мэтью Колбрайта Перри в 1854 году. Угрожая обстрелом прибрежных городов из корабельных орудий, Перри добился открытия для американцев трёх японских портов: Нагасаки, Хакодатэ и Симода. Паровые корабли Перри японцы назвали "чёрными" из-за огромных клубов дыма из труб. С 250-летней самоизоляцией Японии было покончено, и Страна Восходящего солнца вскоре пошла по европейскому (промышленному) пути развития.

— ... пока старик Мэтью не подобрал к японскому замку огнестрельную отмычку. Ну и что? — повторил начальник штаба сухопутных войск.

— Да ничего особенного, — профессор слегка пожал плечами, — кроме одного: за всё приходится платить. Мы потревожили загадочную нацию и навязали ей свой путь — и она нам это припомнила. Принцип кармического воздаяния — есть такая категория. Взять хотя бы такую интересную деталь: флагманский линкор адмирала Олдендорфа, сгоревший у острова Самар, назывался "Миссисипи", и точно так же назывался флагманский фрегат коммодора Перри. Случайное совпадение? Может быть, однако я уверен, что в нашем мире очень мало места для случайностей.

— Мои моряки, — поморщился адмирал Кинг, — привыкли иметь дело с чем-то таким, что можно торпедировать или расстрелять из шестнадцатидюймовых орудий. А вся эта ваша мистика, эзотерика и прочая хиромантия...

— Я изложил своё мнение по поводу причинно-следственных связей случившегося, — мягко возразил Майлз, — а что касается того, как это проявилось на физическом уровне, то здесь, — он посмотрел на учёного-физика, — гораздо лучше разбирается мой коллега в области точных наук.

— В самом деле, Альберт, — за напускной фамильярностью Кэтлетт Маршалл скрывал свою растерянность, — что вы скажете? Джапсы скрытны и хорошо умеют хранить свои секреты, но у ребят из ведомства генерала Донована всё же есть кое-какие сведения. Вам что-нибудь говорит имя Тамеичи Миязака?

— Что я могу сказать... — задумчиво произнёс творец теории относительности. — Я кое-что слышал о профессоре Миязака и о его работе, но именно кое-что, не более. Он очень талантливый физик и в течение многих лет занимался изменениями свойств вещества под воздействием мощного модулированного электромагнитного излучения. Публикаций на эту тему почти не было, из чего можно сделать вывод: Миязаке удалось добиться потрясающих результатов. Поскольку достоверной информации нет, я могу только предполагать, каких именно результатов — основываясь на моих собственных изысканиях в этой области.