Время мангустов (часть первая)

— Ну и...? — генерал нетерпеливо дёрнул шеей.

— Установки "миязака" — это эмиттеры, направленно излучающие электромагнитные волны определённого спектра частот. Само по себе это излучение не оказывает сколько-нибудь серьёзного влияния на материальные объекты, но при определённых условиях может произойти резонанс на молекулярном уровне. Меняется химизм — излучение играет роль сильнейшего ингибитора реакции окисления углеводородных соединений. Проще говоря, топливо теряет способность воспламеняться.

— Подождите, подождите! — вмешался командующий флотом Соединённых Штатов. — Нескольким самолётам Митчера удалось вернуться: их двигатели дотянули, хотя и работали с перебоями. Анализы не выявили никаких примесей в бензине!

— Вы меня не поняли, — физик покачал ореолом седых волос. — Никаких примесей и не должно было быть: топливо стало инертным само по себе, побывав под излучением — вот и всё.

— А как же с торпедами? — недоумённо спросил адмирал. — Ведь в авиационных двигателях и в парогазовых торпедах работает разное топливо!

— Ну и что? Вероятно, Миязака сумел подобрать код, если так можно выразиться, и для бензина, и для дизельного топлива, и для любого другого. Горение, — пояснил учёный тоном школьного учителя, — это соединение с кислородом, и различие для любых реагентов будет всего лишь количественное, а не качественное.

— Значит, вы считаете, что можно заставить топливо протухнуть всего за несколько секунд? — недоверчиво уточнил генерал Арнольд, начальник штаба военно-воздушных сил.

— Всё зависит от мощности эмиттера и от объёма облучаемого вещества. Вряд ли можно быстро испортить горючее в танках большого корабля, а вот в баке самолёта — на это мощности электростанции тяжёлого крейсера будет вполне достаточно. Повторяю, я не утверждаю наверняка, я просто рассматриваю возможные варианты.

— Не могу сказать, что этот ваш вариант наполняет меня оптимизмом, — зло буркнул Арнольд. — Что мы можем противопоставить этому оружию? На воздушной мощи зиждется вся наша наступательная стратегия! И вообще — современная война немыслима без моторов!

Казалось, знаменитый физик не обратил никакого внимания на последнюю фразу своего высокопоставленного собеседника. Помолчав немного, он вдруг сказал:

— Есть гораздо более пессимистический вариант, генерал, и дай Бог мне не оказаться правым. Всё может быть куда мрачнее...

— Что вы имеете в виду? — голос авиационного генерала заметно дрогнул.

— Что этот мой азиатский коллега создал единую теорию поля и научился играть с знергоструктурой материи.

— И что это значит, чёрт побери?

— А это значит, — голос учёного звучал устало, словно физик превозмогал давившую на него гигантскую тяжесть, — что Миязака сможет глушить электродвигатели, прерывать радиосвязь и превращать авиабомбы в безобидные невзрывающиеся болванки. Его эмиттеры — это всего-навсего инструмент воздействия, что-то вроде отмычки или архимедова рычага, которым этот древний грек хотел перевернуть Землю. В этом случае нас не спасет даже дитя Манхэттенского проекта — наш учёный самурай играючи погасит цепную реакцию ядерного распада. И противоядия нет — точнее, мы его не знаем.

В зале заседаний воцарилась мёртвая тишина.

— Вы хотите сказать... — растерянно произнёс Маршалл.

— Да, генерал. Если это так, то мы проиграем войну.

— Так что же мне сказать президенту?

— Что сказать? — Эйнштейн пожал плечами. — А вот так прямо и скажите.

< Конец первой части >