Время мангустов (часть первая)

________________________________________________________________________________

* Один из крейсеров Спрюэнса ошибочно был принят за линкор типа "Вашингтон".

Линейный корабль "Саут Дакота"

Ямамото, получив это паническое донесение, не раздумывал ни минуты. Потеря хотя бы пары драгоценных авианосцев имела бы катастрофические последствия, и командующий Объединённым флотом поспешил на выручку Нагумо, мимоходом приказав добить крейсер "Ои", повреждённый прямым попаданием четырнадцатидюймового снаряда. До соединения Нагумо было около ста миль — Ямамото требовалось не менее трёх с половиной часов.

Но вмешательство линкоров вице-адмирала Такасу не потребовалось — Нагумо сумел справиться своими силами, и в основном благодаря авианосным самолётам. Торпедоносцы облепили "Саут Дакоту" как пчёлы медведя; на помощь "Хиэй", упорно державшемуся под огнём американского линкора, подоспели "Кирисима" и "Харуна", японские эсминцы раз за разом атаковали корабли Спрюэнса торпедами. В 11.00 "Саут Дакота", получившая шесть торпедных попаданий и более сорока 356— и 203-мм снарядов, легла на борт, перевернулась и затонула. Из воды выловили немногих. Контр-адмирала Спрюэнса среди спасённых не было.

Победа обошлась самураям недёшево: "Хиэй" еле держался на плаву, повреждения получили "Тикума" и "Нагара", четыре эсминца были потоплены. Пылающий "Кага" около полудня был оставлен экипажем и затонул, устав сражаться. Незадолго до своей гибели он был атакован подводной лодкой "Наутилус", которая выпустила в него три торпеды. В цель попала только одна, но и та не взорвалась — в 1942 году дефекты торпедных взрывателей были настоящим бедствием для подводников США. Тем не менее, капитан 3-го ранга Билл Брокман, командир "Наутилуса", до конца своей жизни был уверен в том, что "Кага" пошёл на дно только благодаря его усилиям.

Соединение "А" прекратило своё существование. Тяжёлый крейсер "Минниэполис" был потоплен самолётами "Хирю", "Нью Орлеанс" — японскими эсминцами, всадившими в него четыре торпеды, "Сан-Франциско" расстреляли "Харуна" и "Кирисима" — не слишком пригодные для боя с линкорами, они хорошо справились с ролью "убийц крейсеров". На дно отправились и семь американских эсминцев из десяти, потопленные поодиночке. Утешением для побеждённых стал успех подводной лодки "Траут", в 13.15 добившей тремя торпедами тяжело повреждённый "Хиэй", хотя это утешение было слабым.

Японский флот вторжения снова повернул к Мидуэю.

* * *

Дерзкая атака Спрюэнса спасла линкоры Кинкейда не только от снарядов "Ямато", но и от самолётов Нагумо: Ямамото, памятуя попадание в "Нагато" (и раздражённый тем, что его отвлекли от увлекательного занятия — разделки линкоров янки на мясо), приказал Нагумо "привести Мидуэй к молчанию". В 14.00 самолёты Кидо Бутай вторично атаковали атолл, оставив после себя дымящиеся воронки, догорающие обломки и трупы. Защитники Мидуэя попрятались по окопам и дотам, ожидая высадки японского десанта.

К 17.00 Нагумо вновь подготовил к вылету ударную волну — он всё ещё имел не менее восьмидесяти торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков. Однако выяснилось, что к этому времени линкоры Кинкейда, идя полным ходом (командующий соединением "С", не желая снова иметь дело с "большим ублюдком" и его свитой, приказал затопить выведенный из строя "Колорадо", связывавший его эскадру), удалились от Мидуэя на сто шестьдесят миль и находились уже в двухстах пятидесяти милях от японских авианосцев. Повторялась вчерашняя ситуация: третий боевой вылет за день с перспективой возращения в сумерках. А главное — Нагумо, получив болезненный удар от противника, которого он уже считал побеждённым, подсознательно ожидал от него ещё какой-нибудь пакости. Гидросамолёты тщательно обнюхивали океан в радиусе трёхсот миль к востоку и юго-востоку от Кидо Бутай, и адмиралу хотелось иметь под рукой достаточную боевую силу на тот случай, если они что-то обнаружат. И поэтому он не спешил поднимать свои самолёты, а решил ждать прямого приказа Ямамото.

Но приказа командующего флотом (к удивлению Нагумо) не последовало. Завзятый картёжник Ямамото имел ещё один козырь и обошёлся без авианосцев Кидо Бутай — в 17.00 американские линкоры были атакованы дальними бомбардировщиками авиакорпуса Титосэ-кокутай с атолла Уэйк. Тридцать четыре G4M полковника Фудзиро Окаси должны были принять участие в операции против Мидуэя, но их переброска затянулась на сутки, и теперь экипажи "бетти" рвались в бой, горя желанием внести свой вклад в разгром гайкокудзинов.

Атака торпедоносцев G4M "бетти"

Торпедоносцы были встречены ураганным зенитным огнём тридцати американских кораблей. Потеряв девять машин (ещё два G4M разбились по возвращении, во время ночной посадки на Уэйке), "японки" основательно приласкали "Нью Мексико" — концевой корабль колонны­ линкоров. Поражённый двумя бомбами и четырьмя торпедами, линейный корабль загорелся, вывалился из строя и взорвался — красиво, как праздничная шутиха, разбрасывая во все стороны горящие обломки на длинных дымных нитях.

Соединение Флетчера, беспрепятственно продвигавшееся на юго-восток, во второй половине дня 5 июня находилось в трёхстах сорока милях от авианосцев Нагумо и вышло из радиуса поисков японских разведывательных гидропланов. "Бетти" обошли Флетчера своим смертоносным вниманием, и контр-адмирал уже полагал, что впереди у него гладкая дорога до самого Пёрл-Харбора. Но камешек на этой дороге всё-таки нашёлся.

Завесу японских подводных лодок, развёрнутую поперёк Гавайской гряды между Оаху и Мидуэем, "Энтерпрайз" со своим эскортом проскочил на полном ходу, а ползущее пятиузловым ходом соединение "В" было перехвачено подводной лодкой "И-168" капитана 3-го ранга Танабэ. "И-168" атаковала как раз тогда, когда Флетчер собирался прекратить буксировку — силовую установку "Йорктауна" удалось частично реанимировать, и дальше авианосец должен был идти своим ходом. Танабэ, подкравшийся незамеченным, рассчитал всё точно, но в момент залпа крейсер "Портленд" сбросил ход, чтобы отдать буксир.­ Одна торпеда прошла между кормой крейсера и форштевнем авианосца; две попали в "Портленд". Взрыв торпеды вызвал детонацию носовых погребов, и "Портленд" стремительно зарылся носом в море. Корабль затонул так быстро, что буксирный трос не успели отдать, и какое-то время "Йорктаун" играл роль огромного поплавка, который пытается утащить в глубину громадная рыбина. А затем трос со звоном лопнул — его оборванный конец заметался над баком "Йорктауна" и хлестнул по палубе, превратив в кровавое месиво двух матросов.

Четвёртая торпеда переломила эсминец "Моррис", отходивший от борта авианосца. Эсминец скрылся под водой, и тут же последовал мощный взрыв: по непонятной причине сработали взрыватели глубинных бомб. И в бурлящей пене закувыркались обломки, щепки и ошмётки окровавленной одежды, оставшиеся от разорванных в клочья людей...

Японская подводная лодка "И-168"

...Сэнд Айленд был перепахан снарядами японских кораблей, а затем в атаку пошли десантники на плашкоутах "дзайхацу". О падении Мидуэя в Пёрл-Харборе узнали вечером — после того, как в узле связи услышали фразу, сказанную на гортанно-шипящем японском языке и переданную по кабелю, соединявшему Жемчужную Гавань с атоллом: "Мы взяли Мидуэй — скоро мы придём на Оаху. Ждите".

...Утром 6 июня Ямамото отдал приказ о прекращении операции: на авианосцах Кидо Бутай кончалось топливо и боезапас, а преследовать янки до Пёрл-Харбора означало войти в зону действия американской базовой авиации с Оаху. Командующий Объединённым флотом отправил в Токио победную реляцию, но не разделял ликования своих подчинённых. "Мы растянули руку, наносившую удар, — сказал он, — а поединок с Америкой ещё не закончен".

...В секретной лаборатории в окрестностях Токио, о существовании которой знали очень немногие, желтолицый человек с ранней сединой в волосах отложил газету.

"Славная победа императорского оружия, — подумал он. — Но я-то знаю, какой ценой она досталась. А это значит, что моя работа, которая уже перешла из области теоретических изысканий в область технологических решений, должна быть ускорена. Я дам моей стране небывалое оружие, которое поставит на колени всех её врагов!".

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ЧАШИ ВЕСОВ

Известие о "мидуэйском разгроме" потрясло Соединённые Штаты. В Америке такие новости скрыть было невозможно: информация о сражении (в том числе подробная) стала достоянием газетчиков, поспешивших "обрадовать" простых американцев. "Новая Цусима", "Мидуэй страшнее Пёрл-Харбора", "Бешенство азиатского дракона", "Кто виноват?" — эти заголовки вгоняли в трепет. Под Рузвельтом зашаталось президентское кресло — дело дошло до призывов к импичменту, — но он не потерял присутствия духа. Журналистам и прочим любителям "свободы слова" доходчиво разъяснили, что распространение панических слухов есть прямое пособничество врагу, за что по законам военного времени по головке не гладят. Рузвельт выступил по радио с обращением к нации, призывая "сплотить ряды" перед лицом "жёлтой угрозы", и речь президента имела успех. А виновного в гибели двадцати одного корабля (трёх авианосцев, четырёх линкоров, четырёх крейсеров и десяти эсминцев), пятисот самолётов и пятнадцати тысяч американских парней — солдат, моряков и лётчиков, — нашли быстро: всех собак повесили на адмирала Нимица. Победителей не судят, зато проигравшие платят за всё (должен же быть "козёл отпущения"). Командующего Тихоокеанским флотом, "в угоду своим личным амбициям" ввязавшегося в бой, "допустившего целую серию грубых ошибок" и потерпевшего "небывалое поражение", не посадили на электрический стул — его с позором отправили в отставку, но жаждавшей крови толпе хватило и этого. В Пёрл-Харбор спешно вылетел вице-адмирал Хэлси, выбравшийся из госпиталя и произведённый в адмиралы, — на него возлагались большие надежды. И "Буффало Билл" начал действовать незамедлительно и напористо.

Прежде всего новый командующий Тихоокеанским флотом организовал аварийный ремонт "Йорктауна", пообещав руководству верфи, что он лично перестреляет их всех как собак, если через три дня авианосец не выйдет в море хотя бы на двух машинах, чтобы дойти до Западного побережья, — Хэлси опасался японской атаки Пёрл-Харбора и спешил вывести оттуда оба уцелевших авианосца. И через три дня "Энтерпрайз" и "Йорктаун" под эскортом линкора "Норт Каролина", шести крейсеров и шестнадцати эсминцев покинули Жемчужную Гавань и взяли курс на Лос-Анджелес — не доверяя Флетчеру, Хэлси сам возглавил переход. В Калифорнии авианосцы должны были пройти необходимый ремонт и получить новые самолёты; кроме того, командованию флота приходилось считаться с угрозой нападения японского флота на североамериканский континент. Угроза эта, порождённая паническими настроениями, была маловероятной, но с ней приходилось считаться, и наличие авианосного соединения у берегов Америки было признано целесообразным. В Пёрл-Харборе остались четыре линкора, восемь крейсеров и шестнадцать эсминцев вице-адмирала Кинкейда — Оаху считался наиболее вероятной целью следующего японского удара, и Хэлси, не собираясь сдавать Гавайи без боя, рассчитывал, что соединение артиллерийских кораблей, прикрытое базовой авиацией и поддержанное береговой артиллерией, сможет дать отпор самураям.

Япония ликовала, но Ямамото не обольщался. Он полагал, что у империи Ямато есть в запасе от шести до двенадцати месяцев, в течение которых Америку необходимо принудить к миру, иначе она восстановит свои силы, и начнётся война на истощение, выиграть которую Япония не сможет. Нужен был новый удар, чтобы закрепить успех, достигнутый у Мидуэя, и убедить янки в бесперспективности дальнейшей войны на Тихом океане. Необходимость такого удара стала очевидной, когда попытки японских дипломатов начать через Швейцарию переговоры о мире были встречены резким заявлением госсекретаря США Корделла Халла "Мы подпишем мир на борту флагманского корабля нашего флота, бросившего якоря в Токийском заливе". После этого мирные переговоры стали невозможны: американский ответ оскорбил победоносных самураев. Белоголового американского орла, изрядно пощипанного, но продолжавшего топорщить перья, следовало вразумить.

Однако возможности Ямамото были ограничены тяжёлыми потерями, понесёнными японцами у Мидуэя. После боя Объединённый флот имел всего три авианосца (два тяжёлых — "Дзуйкаку" и "Хирю" — и лёгкий "Дзуйхо"), а для решительных действий этого было недостаточно. Ремонт "Сёкаку" и "Рюдзё" должен был быть закончен в июле, и в июле же в состав флота должны были войти средние авианосцы "Хиё" и "Дзуньё", переоборудованные из пассажирских лайнеров "Идзумо-Мару" и "Касивара-Мару". Семь авианосцев с четырьмя сотнями самолётов — сила внушительная, но авиагруппы ещё надо укомплектовать, а Япония уже ощущала недостаток подготовленных пилотов: у Мидуэя нашли себе могилу сотни японских асов. По всему прикидкам, Кидо Бутай можно будет снова бросить в бой не раньше конца августа — рана, полученная японским флотом, болела и кровоточила.

Японский авианосец "Дзуйкаку"

Но главное — нужно было определиться с направлением удара, а это оказалось не так просто. Армия, люто завидуя успехам флота, настаивала на ударе по Полинезии, по Фиджи и Самоа. Одновременно генералы вынашивали планы наступления на Индию и Австралию — аппетит приходит во время еды, — и требовали, чтобы флот действовал в их интересах. Флот же считал единственно правильным нанесение удара по Гавайям, чтобы захватить последний оплот США в центральной части Тихого океана и замкнуть "оборонительный периметр", отгородившись от американского континента тысячами миль пустого водного пространства. И нужно было ещё подумать о возможности вступления Японии в войну против СССР, к чему её настойчиво подталкивала Германия. Рассматривались также варианты нападения на Западное побережье США, на зону Панамского канала и на Алеутские острова, но они были уже вторичными по сравнению с основными. Споры были долгими и ожесточёнными, и в итоге Ямамото, национальный герой, отмеченный специальным императорским рескриптом, посвященным его победе при Мидуэе, и пользовавшийся теперь особым доверием микадо, отстоял свою точку зрения, несмотря на глухое ворчание недовольных армейцев.

Соединённым Штатам тоже было о чём подумать. Если для самураев свет сошёлся клином на Тихом океане, то Америка мыслила шире. Президент Рузвельт, укрепивший своё положение после того, как его поддержали конгрессмены-демократы, не склонен было резко менять приоритеты. Несмотря на все успехи Японии, он по-прежнему считал врагом номер один не её, а гитлеровскую Германию, и не собирался бросать Англию на растерзание тевтонскому волку. Встретившись с Черчиллем, Рузвельт успокоил своего нервничавшего союзника обещанием, что операция "Торч" — совместный десант американцев и англичан в Северной Африке — отменена не будет, а если и задержится, то не более чем на пару месяцев; не сократится существенно и объём поставок по ленд-лизу. "А что с Россией?" — спросил его британский премьер. "Как что? — удивился американский президент. — Мы будем помогать Сталину... по мере сил. Россия с её людскими ресурсами нам нужна, без неё свернуть шею Гитлеру будет трудновато. Американское оружие и русское пушечное мясо — это идеальное сочетание, и...". "И пусть они с немцами убивают друг друга как можно больше" — закончил Черчилль. Два достойных англосаксонских джентльмена отлично поняли друг друга...