Потерянное одиночество. (р.н. Поздний вечер вторника)

— 'Прости... Я не хочу, чтоб ты рисковала, не хочу, чтоб с тобой что-то случилось'

— 'А спасти своих сородичей ты хочешь?' — вырвалась у меня жестокая мысль. Лиан выплеснул на меня бессловесное чувство горечи, разрываясь между мной и родственниками. Я прикусила язык, хоть он и не виноват, а потом подумала — 'Сказала А, скажи и Б'.

— 'Лиан, на тебе большая ответственность, тебе надо учиться расставлять приоритеты и принимать риск. Да, вести дела с волками, с Седриком — большой риск, но спасти пленных флерсов это наша цель, твоя и моя. Этой цели нельзя достичь ничем не рискуя, ничем не жертвуя. Понимаешь?'

— 'Я не могу... Не могу выбирать... Мне плохо от мысли что ты можешь пострадать, мне плохо, когда я вспоминаю что с ними...'

— 'Учись думать, Лиан. Ты знаешь, что я сильна, а значит, риск пострадать не велик...'

Он согласно кивнул и постарался взять себя в руки, сила, хаотично носившаяся в нем, успокоилась и вернулась в вены.

— 'Вот и молодец, вот и умница' — я поцеловала его в макушку и закрыла связь, дабы мысль о том, что моя сила еще не гарантирует успеха, не дошла до него. Мало быть сильной, надо быть еще и умной...

Компот и печенье вышли отличными, они так и светились и имели привкус силы Лиана — бодрость лугового утра.

— Я тут подумал... Я попробую воду... в воду сбрасывать...

— Попробуй, — с улыбкой отозвалась я.

— Значит вожак свободной стаи ренегат..., — сама себе сказала я.

— Угу, он отказал Руфусу и запретил своим с ним связываться, а лорд Седрик если бы и дал волка, то только для того, чтобы мохнатый загрыз Руфуса, — Лиан пересказывал то, что слышал, словно ребенок.

Я улыбнулась.

— Насчет лорда Седрика, это в точку.

Ой, ужин с Седриком!

Я собралась в рекордно короткие сроки, надев первое, что попалось в шкафу, схватила босоножки в руки и помчалась по пожарной лестнице.

Он уже ждал, мое появление было встречено оценивающим взглядом самца, я нервно оглядела себя — черное коктейльное платье на бретельках не скромное, но и не вызывающее, босоножки... Чего он смотрит на ноги? Чулок нет. Вот дура...

— Здравствуй, розочка.

— Привет, Седрик.

Мысли в голове у меня разбежались, я была под впечатлением от 'Летописи' и разговора с Лианом, хотелось брякнуть 'Почему ты не сказал что вожак ренегат?'. Но я все же понимала, что не стоит показывать свою неинформированность. О!

— Спасибо за цветы и за волка.

— Ты их не выбросила?

— Нет, стоят.

Тут подошел официант и мы сделали заказ, как всегда: Седрик мясо, а я фрукты и сладкое.

— Ты хороша сегодня, — обронил Седрик, — тебе идет естественность.

Я молча кивнула, принимая комплимент.

Мы помолчали, и это молчание было натужным и тяжелым.

— От грязнули ничего не слышно? — нашлась я.

— А... да, она звонила... Это не 'Бэггер' совершенно точно, там нет возможности кого-то прятать. Скорей всего это бардак в Южном Бронксе, как раз сегодня она отправится туда.

Я кивнула, мол, хорошо...

— Ты спрашивала о красных лентах...

Ага! Вот оно, настоящее извинение, а не плебейские корзинки.

— Да...

— Прошлой осенью Эдалтери и Пасьон заигрались... верней Эдалтери заигралась и убила мужика, да не простого, а какую-то шишку политическую. Полиция начала рыть, пришла к ним, а они не придумали ничего лучше, как грубо промыть мозги копу. Я узнал об этом случайно, пришлось вмешаться: нескольких людей допросить и подчистить им память, уничтожить данные с компа... В общем, это было самое хлопотное дело по прикрытию, которое я провернул. Я заявился к Эдалтери, требуя оплаты за беспокойство, раз, и возмещения того, что я потратил на нее, два. Она отказалась, я разозлился... В итоге она атаковала лентой в рацио...

— В рацио? — вырвалось у меня.

— Да... Я... Не мог мыслить, я хотел ее... не могу описать как... Я ни о чем не думал, просто ни о чем. Хорошо, что волки были недалеко, они услышали ее смех, победный, как они сказали, ворвались, врезали ей как следует, приложили головой о стену... — он замолчал.

— А ты? Как ты пришел в себя?

— Дорвался... Ее вырубили, и контроль пропал... Пасьон появилась уже под конец и тоже попала под раздачу... Ты не была тогда на Совете, но неужели слухи не дошли?

Я пожала плечами, мол, не дошли.

— Я тогда их обеих сильно потрепал, — 'Что он вкладывает в это слово?' мелькнуло у меня, — а потом притащил к себе и экстренно собрал Совет, обязав явиться всех грязнуль. Они были в шоке увидев своих патронесс в столь плачевном виде, а я объявил, что если кто-то еще заиграется и прибьет не того чувака, то так легко, как парочка старших не отделается. Скоро год, и пока никаких проблем с ними нет... А деньги Пасьон отдала, в обмен на подружку.

Я обдумывала услышанное.

— Да, ты умеешь свои поражения превращать в победы...

— Не льсти мне. Меня спасли волки.

— Да. Но они ТВОИ волки и у них хватило ума действовать правильно. Кстати, лента была одна?

— Наверное. Мне и одной хватило за глаза.

— В рацио... Лентой... А словесная формула 'Желать и подчиняться', да?

Седрик молча кивнул. Я все же решилась спросить.

— А что ты имеешь в виду под 'потрепал'.

Он удивленно посмотрел на меня

— Пати, ты действительно хочешь уточнений?

— Эээ... Ну... Я хочу знать ты им vis-центры, там... vis-вены... не повредил?

— Нет, они полностью восстановились. Потом.

Он помолчал и вдруг обаятельно улыбнулся

— Розочка моя, — тут он взял меня за руку, — ну надо же, мне неловко признаваться тебе в своих подвигах.

— Не признавайся, — тут же отозвалась я.

Он хохотнул.

— Не буду. А то ты вообще начнешь меня избегать.

Нам принесли еду, и хоть запах полусырого мяса напрочь отбивал у меня аппетит, я все же съела несколько клубник, макая их в подслащенные взбитые сливки.

— Пати, не стесняйся, это у тебя получается очень мило, — вдруг сказал он.

— А? Что получатся?

— Есть клубнику.

Я покраснела от злости на себя. Ну когда я начну соображать? Вопрос из ряда риторических. Увы.

— Я съела, сколько хотела, — буркнула я. — Расскажи лучше, что за князь у вампов и почему мы вынуждены действовать так скрытно и осторожно.

— Пати, а что ты вообще знаешь об обстановке в нашем городе? Ты хоть знаешь, что вожак стаи ренегат?

— Представь себе — знаю.

— Это радует. Так вот, почти десять лет назад к нам из Детройта перебрался вамп Алехандро с выводком, детройтский князь его выпер за то, что тот не давал ему спокойно жить, все время пытаясь занять его место. И вот этот подарочек пришел к нам, Франс продержался почти два года, но Алехандро его все-таки свалил.

— Франс жив?

— Жив, насколько к вампу применимо это слово. Алехандро не может его убить хоть и очень хочет — только Франс и может составить ему конкуренцию.

— А почему не может убить?

— Да потому что все отпущенные птенцы Франса, а это половина вампов в городе, в этом случае объединятся и отомстят за папашу.

— А что ж птенцы того... второго, не отомстили тогда Абшойлиху?

Седрик пожал плечами.

— Наверное, не успели.

— Мда... А еще один вопрос...В Детройте есть волки и divinitas?

— Пати, ну что за глупые вопросы. Глава города вамп! Там нет никого кроме вампов. Divinitas все у нас или в Торонто, а волки в Чикаго, кстати, в Чикаго и пригородах три стаи, более-менее уживающиеся друг с другом, а divinitas почти нет, и глава города там волк. Ты все узнала что хотела?

— Да, — я состроила фальшивую улыбку, — Так что за вамп этот Алехандро?

— Сильный. Слишком сильный и наглый, — мрачно ответил Седрик, — Не Абшойлих конечно, но не намного слабее. Абшойлих даже среди вампов считался психом, как я потом узнал, а Алехандро же более чем вменяем. Честно тебе сказать, Пати, этот гребаный мертвяк — единственный, кого я всерьез опасаюсь. Все таки слава победителя Абшойлиха сыграла свою роль, Алехандро поначалу даже и не думал со мной связываться, но присмотревшись за эти годы, обнаглел... Слышала, в Майами полгода назад вамп свалил главу Совета, розового, но оставил в живых, и все divinitas, как цыгане, снялись со своих мест и переехали. А ты говоришь 'должны знать, кто хозяин положения' после таких новостей попробуй докажи что ты хозяин.

— Алехандро знает, что мы вдвоем валили Абшойлиха? — на всякий случай спросила я, хоть была уверена, что знает.

— Не уверен.

— То есть?

— Что 'то есть', Пати? Ты сама отказалась от лавров победителя, я вскользь упоминал тебя, если спрашивали, а так — балансировал на грани лжи.

Я молча засмеялась, опустив голову. Черный есть черный.

— Так знает или не знает? — спросила я отсмеявшись.

— Скорей всего нет.

— Ладно, а после того как мы найдем и вытащим флерсов, что ты можешь предъявить вампам? Как ты можешь их прижать?

— Я не смогу потребовать ничего существеннее денежной компенсации, это же не нарушение секретности, только за это я могу требовать смерти, полного рабства или высылки. За нарушение конвенции только деньги, раз силы с них не взять.

— Ясно. Может быть — я еще точно не знаю — может, я захочу услугу от Алехандро, как пострадавшая сторона.

— Не будем делить шкуру неубитого медведя, но моих интересов в этом деле нет, так что — как скажешь, так и будет в этом вопросе. Только какую услугу тебе может оказать вамп?

— Скажи, они, когда пьют кровь видят яркие эпизоды из жизни жертвы?

— Кто знает... Вроде бы да, но не все, только сильные вампы.

— Я вот все вспоминала, во время того боя, когда Абшойлих мне второй раз руку кусал, у меня было видение из раннего детства. Первый раз откусил кусок и не скривился, а второй... он как будто отравился кровью, в один момент.

— А что тебя удивляет, что ты не можешь понять? Ты тогда так вспыхнула, что все почувствовали: и я и мои противники, а поскольку Абшойлих кусал-пил в тот момент, он наверняка видел твое видение и это было ударом уже само по себе, и плюс твоя кровь превратилась в белый огонь... Да, я думал нам конец, но ты смогла собраться, — он нежно взял меня за руку, — Розочка моя, похоже, ты мой единственный друг.

— Да перестань, Седрик, друг это тот, для кого ты можешь пожертвовать чем-то, а ты, черный универсал полуволк, и ты не способен жертвовать своими интересами никогда и ни для кого.

Может и не стоило этого говорить, но мне претила эта его внезапная сентиментальность. Друг... Поклялся не делать зла, иначе не известно, как долго он терпел бы подле себя конкурента, пусть и тихого, не амбициозного.

— Иногда ты бываешь удручающе рассудительной, Пати, — мрачно сказал он.

Я разозлилась.

— Седрик, у меня плохая память, скажи мне, что ты сделал для меня за все эти годы? А?

На его лице промелькнула злость, да, он мой должник, причем долг очень велик: репутация, жизнь, слава победителя...

— Ты ведь помогала не мне, ты помогала себе тогда!

— Да, совершенно верно. Поэтому давай не будем разбрасываться словами. Мы два сильных filius numinis, которые не мешают друг другу и изредка сотрудничают с обоюдной выгодой, и точка. У тебя нет друзей и не будет никогда, только союзники.

Он изучающе посмотрел мне в лицо.

— Прошлая ночь тебе сильно не понравилась, да? — тихо спросил он.

— Да.

Он опустил глаза в стол и глухо сказал.

— Я не откажусь от второй кормежки, соглашение есть соглашение.

Я привстала и нависла над столом, приблизившись к его лицу, он поднял взгляд.

— Даже не сомневалась, — четко выговорила я и села обратно.

— Да? А вот я сомневался.

— Значит, я тебя знаю лучше, чем ты себя.

— Ошибаешься, Пати, ты меня совсем не знаешь...

Я вздохнула, сейчас разругаемся вдрызг, а нам еще работать вместе...

— Да? Удиви меня, — устало сказала я.

Он сидел глядя в стол, а потом поднял глаза.

— Нет, ты права. Права во всем. Я не удивлю тебя потому, что хочу еще раз пережить то что было вчера, ...

— 'Ну уж нет' — мелькнуло у меня.

— ... Я не уберег Серхио, я доверял Саббиа, но он использовал меня — их обоих я считал своими друзьями и обоих лишился. Я спутал честность с дружбой, не так уж я умен, да? Ты просто всегда честно выполняла свою часть сделки, только и всего. Ты мой союзник — не больше, но и не меньше. У нас одни интересы, правда, Пати? Тебе ведь выгодно чтобы главой совета был тот, кто поклялся не делать тебе зла?

— Да.

— Ну вот и чудно, союзник.

— Вот и чудно... — эхом отозвалась я.

Да... Моя самоизоляция имеет свои минусы. Седрик очень изменился, вампы опять подняли голову, белых в городе почти не осталось, все бело-зеленые перебрались на окраины, розовых не много и те очень слабы, я единственный белый универсал. Мда... А еще не слишком тонкие намеки Седрика на то, что надо бы разобраться с Алехандро... Оно-то конечно, надо бы... но вновь откусывать от себя куски я не дам.

— Расскажи мне, что за личность вожак и каково положение в стае, — прервала я затянувшееся молчание.

Седрик принялся подробно отвечать. Вожак-ренегат стар и он подготовил себе преемника, такого же ренегата, но у преемника имеется конкурент очень сильный и агрессивный волк, этот конкурент давно бы свалил и самого вожака, да знает, что стая старика уважает и не согласится с насильственным смещением. А вот преемника считают слабоватым, поэтому 'конкурент' ждет своего часа — ухода вожака, а тот в свою очередь тянет время, дабы подтянуть преемника.

Седрик дал мне телефоны и адреса вожака и его помощников, на этом наша встреча завершилась. Когда мы прощались, Седрик стоя сбоку обнял меня одной рукой и сказал на ухо

— Будь осторожна, моя розочка, я не хочу терять такого союзника и ....— он оборвал фразу.

— И кого? — спросила я, не нравятся мне такие недомолвки.

Он в ответ лишь вредно улыбнулся.

'Ну и катись ты со своими играми' — подумала я и не сказав привычного 'Созвонимся' ушла.

* * *

Следующим утром, после щедрой ночи я вернулась домой, Лиан встретил меня в дверях, глядя расфокусированным vis-взглядом. Меня это возмутило и позабавило одновременно.

— Ну и что ты видишь?

— Что у тебя все хорошо, — с улыбкой ответил он.

Я потрепала его по волосам и привычно поцеловала в лоб. Позавтракав вчерашним печеньем и компотом, я принялась за дело. Сверившись, что полнолуние еще не скоро, я вызвонила вожака Ника Стивенсона. Трубку взял он сам, так что разговор начался без предисловий.

— Здравствуйте, это Пати Дженьювин-Росео, я б хотела с вами встретиться, уважаемый, — последнее слово я выделила, на случай если он не знает меня, такое обращение даст понять, что я не человек.

— Росео... Та самая?

— Может быть и та, — усмехнувшись, ответила я, — уточните, что имеете ввиду.

— Подстилка Седрика.

У меня упала челюсть, секунды через три я смогла ответить нормальным голосом.

— Вы считаете правильным оскорблять малоизвестную вам filius numinis, уважаемый Ник Стивенсон?

Теперь на том конце повисло двухсекундное молчание.