Порри Гаттер И Каменный Философ

     Шум постепенно стих.

     — ...какое счастье, — донесся до мальчика голос Югоруса Лужжа, — что мы догадались собрать всех в столовой.

     Центральная, приземистая часть школы, в которой находились все служебные и учебные помещения, устояла. От трех факультетских башен не осталось и следа, а над обломками возвышались всего два целых здания.

     Из одного из них, ангароподобного загона с монстрами, доносились приглушенные расстоянием удары. Видимо, испытание дезодоранта Амели-Харлея увенчалось успехом, и теперь монстры пытались пробиться наружу <Или не увенчалось, и наружу пытался пробиться Харлей>.

     А вот второе здание, незнакомая красивая башня...

     — Глазам не верю! — ахнула МакКанарейкл. — Да это же Где-тотаммер! Вот это да!

     — Это ладно, — сказал Бубльгум. — А вот это — да! — и ректор показал вверх.

     Над магами парила благообразная седенькая старушка рассеянного вида в очках с примотанными белой ниткой дужками. Она смущенно улыбалась.

     — Разрешите представить вам, — торжественно произнес глава Первертса, — профессора Мелинду Сгинь декана факультета Где-тотаммера,

     — Мелинда! — радостно завопила МакКанарейкд. — Конечно же, Мелинда!

     — Вы рады меня видеть? — почему-то удивилась старушка.

     — Да нет! Наконец-то я вспомнила ваше имя!

     — И Где-тотаммер нашелся, — добавил Развнедел, который уже забрался в блюдце. — Не нравится мне все это.

     — Где-тотаммер? Очень хорошо! — обрадовалась мадам Сгинь. — Я как раз собиралась проверить документацию.

     Старушка приводнилась и пешком направилась к берегу, аккуратно переступая через бурбалки и водовороты.

     — Это уж слишком! — возмутился Браунинг и начал нервно теребить четки.

     — Обождите, Мелинда! — крикнул Лужж вслед семенящей старушке. — А подсказка? Что нам делать?

     Декан Где-тотаммера повернулась к магам, задумчиво наморщила лоб, а потом сказала:

     — Продолжайте то, что начали.

     — Продолжать это? — удивился Бубльгум и покосился на развалины Первертса.

     — Не то, что начал болван из Министерства, а то что начали мальчик и Сьюзи. Кстати, Сью, ты прекрасно сохранилась. Извините, у меня через пятнадцать минут назначена важная встреча, а мне еще надо вспомнить, с кем именно. Поговорим позже, ладно? Насколько я помню, по пятницам у нас педсовет?

     Мадам Сгинь повернулась и припустила в сторону Где-тотаммера с удвоенной скоростью.

     — Обождите... — начал было Фантом Асс, но старушка, не снижая темпа, отрицательно покачала головой.

     — В пятницу! — прокричала она уже с берега. — А возможно, даже в четверг. Если пройдет дождь.

     Бубльгум некоторое время смотрел вслед нежданно обретенному декану, потом перевел взгляд в воду и произнес:

     — Больше мы ее не увидим.

     Дальнейшие события показали, что ректор как в воду глядел.

     Из водоема начали выпрыгивать водные духи. Постепенно они сбились в стаю, вытянулись правильным головастиком и с грустным клекотом полетели на юг — в сторону Франции <Никакой политики. Просто география.>. Каток покрылся тонким голубоватым льдом, который быстро уплотнился, побелел и превратился в толстенный ледяной панцирь.

     Незамерзающий каток замерз.

     — Ну вот, — сказала Фора Туна. — Теперь мы наконец-то сможем пригласить Бережную и Сихарулидзе. И Плющенко. И его...

     — Кого? — благоговейно прошептала мадам Камфри.

     — Ягудина.

     Прорицательница и главврач счастливо вздохнули.

Глава 18

Отпечаток N3

     На подходе к развалинам Первертса скорбную процессию встретил бригадир гномов Долдон.

     — Нужно бы смету увеличить, — прохрипел он, кося опухшими глазищами сразу во все стороны. — То, что заплачено, уже про... кончилось, короче. А работы вона скока прибавилось.

     И Долдон махнул лапищей в сторону обломков школы, по которым бродили студенты, пытавшиеся отыскать хоть какие-нибудь личные вещи, — все более-менее ценное уже было растащено гномами. Над руинами факультетов бездомные Висельник, Утопленник и Парашютист гонялись за хохочущим Отравленником. Призрак Где-тотаммера кривлялся, показывал язык корчил рожи, выкрикивал обидные дразнилки, а в опасные моменты прятался в восставшей из небытия башне своего факультета.

     — А работать-то хочется, — добавил бригадир, заметив откровенное сомнение на лицах преподавателей. — Руки чешутся! — И в подтверждение начал яростно чесаться.

     — Да, делать нечего, — Бубульгум поморщился. — Уважаемые профессора, убедительно прошу оказать посильную материальную... Короче, давайте скинемся на ремонт.

     Долдон резво обежал волшебников, собирая грины и косые. От протянутой Гаттером горсти штук он отказался.

     — С дитев не берем, — прогундосил гном. — Мы не какие-то там эльфы. Мы по понятиям.

     Самую увесистую пачку косых строитель получил с Фантома. Похоже, донельзя расстроенный спиритическим фиаско Асс отдал все, что у него было.

     — Долдон! — окликнул ректор уже собравшегося слинять с деньгами бригадира. — Даю вам три недели.

     — Га? — опешил гном.

     — Шутки кончились. Через три недели все башни должны быть на месте.

     — Так эта... Как эта... Так мы же... — растерялся предводитель строителей, явно впервые столкнувшийся с такой постановкой вопроса. — У нас же... эта... подкоп... туннель... мы уже почти что <Строительство туннеля, посредством которого гномы уже две недели пытались пробраться в школьную столовую, столкнулось с непредвиденными трудностями — под Первертсом оказалось невероятно много магических окаменелостей.>...

     — Туннель отменяется, — твердо сказал Бубльгум. — Ну хорошо, — чуть смягчился ректор, увидев, что гнома сейчас хватит удар. — Откладывается. Продолжите после восстановления башен, после, — внушительно повторил маг и пристально вгляделся в красные гномьи зрачки.

     Долдон послушно закивал. Преподаватели проследовали дальше, а гном так и остался на месте, монотонно кивая лохматой головой <Сильный гипноз. Или слабая голова.>.

     Остаток дня ушел на то, чтобы навести относительный порядок в уцелевшей части Первертса. На месте исчезнувших Орлодерра, Слезайблинна и Чертекака разбили утепленные палаточные городки. Ректор произнес большую успокоительную речь о временных трудностях и необходимости понимания текущего момента <Речь начиналась словами: "Понимаю, как вам всем сейчас тяжело, но..." и продолжалась три с половиной часа — личный рекорд Бубльгума. Но ведь и повод был уникальный.>. Гномы поклялись вернуть все, украденное сегодня, вот только отделят сегодняшнюю добычу от вчерашней, на которую клятва не распространялась.

     Самыми недовольными оказались счастливчики-где-тотаммерцы. Когда их проводили в стены родного факультета, студенты начали ворчать:

     — Какой ужас! Какие узкие коридоры! Мы здесь не разместимся.

     Предложение ночевать прямо в спальнях было расценено как неудачная шутка.

     — Ну и где эта Сгинь? — бушевала МакКанарейкл. — Она хотела навести порядок у себя на факультете? Самое время!

     Но благообразная деканша пропала, как ее и не было.

     Единственным существом, с которым успела пообщаться эфемерная старушка, оказался Каменный Философ. Обнаружилось это случайно, когда Бубльгуму пришло в голову проверить записи дежурного Ухогорлоноса. Диалог звучал так:

     Сгинь. Ну вот, а ты говорил...

     Каменный Философ. Это жизнь.

     Сгинь. Но каков мальчик!

     Каменный Философ. А ведь скоро ему предстоит сразиться с Сама-знаешь-кем.

     Сгинь и Каменный Философсмеются.

     Сгинь. Надеюсь, они последуют моему совету.

     Каменный Философ. Не знаю, не знаю, Меня они никогда не слушали. А я предупреждал. И вот результат.

     Члены комиссии несколько раз прослушали запись, доведя Ухогорлоноса до заикания, но понять ничего не смогли. На контрольный вопрос Философ отреагировал в традиционной манере.

     — Где профессор Сгинь? — спросил Бубльгум.

     — Если бы движение существовало, — ответила реликвия, — можно было бы предположить, что она ушла. Но поскольку движения не существует.

     На этом разговор закончился.

     — Старая вешалка! — кипятилась МакКанарейкл. — И каменный болван! Смеются они! Смешно им! Зачем я только его чинила! Могла ведь добить. Такой шанс упустила!

     — Успокойтесь, профессор, — отец Браунинг сидел, обхватив голову руками. — Попробуем понять, что она хотела нам сказать.

     — "Продолжайте то, что начали мальчик и Сьюзи", — в унисон процитировал квартет колибри на плечах Югоруса. — А что вы, собственно, начали, мисс?

     — Ничего! — МакКанарейкл снова превращалась в смесь рычащих хищников. — С тех пор как я занялась этой чертовой хиромантией, ни на что другое у меня времени нет!

     — Правильно, — оживился Браунинг, — вы начали заниматься хиромантией, а Порри одновременно с вами начал заниматься дактилоскопией. Мадам Сгинь советовала продолжать. Значит, она имела в виду...

     — Она имела в виду, — догадался Развнедел, — что мисс Сьюзан следует продолжить практиковаться в гадании по руке, чтобы было чем кормиться после закрытия Первертса.

     — Оставьте, профессор, — поморщился Бубльгум. — Вы не очень сильны в логических построениях. Нам нужно продолжать снимать отпечатки, вот что имела в виду Мелинда.

     Фантом Асс после успешного разрушения Первертса старался не высовываться, но тут не выдержал:

     — Но с кого? Мы уже всех проверили. Что нам теперь, гномов-строителей отлавливать? Всех чернилами повымазывали: ректора, деканов, нас с отцом Браунингом, Бальбо... Стоп! Бальбо! А кто-нибудь снял отпечатки с нашего литератора?

     Все посмотрели на секретаря. Он сидел неестественно прямо и глядел в пространство.

     — Примерно в середине повествования, — заговорил Бальбо неживым голосом, — наступает момент, когда автор в ужасе осознает, что не в силах выпутаться из построенной им самим интриги. Он доводит героев до логического тупика и малодушно их бросает, предоставляя несчастным выпутываться самостоятельно <Это называется "неожиданный поворот сюжета". — Примеч. авторов.>.

     Члены комиссии несколько опешили от такой отповеди, но процедуру снятия отпечатков у Бальбо проделали четко и быстро.

     — О, — сказал Порри. — О.

     — "О"? — засиял Асс. — В смысле "Он"?

     — Не он, — завороженно ответил Гаттер, не в силах оторвать взгляд от листка. — Никакого сходства. Ни с чем.

     Отпечаток каждого пальца Бальбо был не просто уникален, он имел несомненную художественную и географическую ценность. На большом пальце была изображена карта всей Великобритании, на указательном — только Англии, на среднем — Шотландии, на безымянном — неопознанной местности <Уэльс?>, а на мизинце — схема лондонского метрополитена.

     — Все, — сказал Асс, — теперь уже точно все. Преступники не найдены. Трубы не обнаружены. Дети не излечены. Пора смываться.

     — Мерги и Сена жалко, — вздохнул Порри. — Хоть бы одну трубочку, например, ту, из которой в меня шарахнули!

     Его вздох произвел неожиданное действие.

     Великий Бубльгум, доктор магических наук, профессор, ректор школы волшебства Первертс, многократный лауреат Международной Мерлиновской премии, автор пятнадцати учебников и невообразимого количества монографий по теоретическому колдовству, сошел с ума.

     Сначала он выпучил глаза, потом разразился громким смехом, потом легко запрыгнул на стол и трижды прокукарекал. После этого профессор, не слезая со стола, опустился на корточки и констатировал:

     — Какой я идиот!

     Зрители были готовы поставить ректору немного другой диагноз, но в целом не спорили. "Только бы он не достал палочку!" — пронеслась по комнате общая мысль. Сумасшедший колдун такой силы мог нанести больший урон, чем десяток Мордевольтов.

     Видимо, лица всех окружающих выражали одно и то же, потому что Бубльгум смутился, слез со стола и сказал:

     — А ведь у нас есть Труба Мордевольта. Та самая, из которой, как изволил выразиться мистер Гаттер, его "шарахнули". В моем кабинете.

     Практически одновременно раздалось два звонких шлепка. Это Сьюзан МакКанарейкл и Югорус Лужж со всей искренностью раскаявшихся дураков хлопнули себя по лбу. Колибри вспорхнули с плеч декана Слезайблинна и маленькими управляемыми снарядами заносились по комнате.

     — Бублик! Умничка! — заверещала профессор МакКанарейкл и повисла на шее у непосредственного начальника.

     Не вполне понявший, что произошло, Развнедел начал радостно похлопывать ректора по плечу, попадая в основном по мисс Сьюзи.

     Югорус ограничился тем, что превратился в шикарный лавровый венок и величественно приземлился на чело ректора.

     — Извините, что вмешиваюсь в милую семейную сцену, — холодно произнес Асс, — но не могли бы вы объяснить причину столь бурного веселья. Хотелось бы, знаете, присоединиться к объятиям.

     — У нас в кабинете ректора организован музейчик, — пояснила раскрасневшаяся мисс Сьюзан, — в котором хранится Труба Мордевольта, та самая, которая рикошетом отправила Того-кто-достал-уже-своими-фокусами в магическое небытие.

     — Не просто Труба! — взбудораженно защебетали югорусовские колибри, которых насчитывалось уже не меньше двух дюжин, — а многоразовая труба! Точнее, Двенадцать многоразовых труб!.. Они все время были под самым носом у комиссии, а мы... Дети спасены. Все спасены!

     Колибри начали выделывать фигуры высшего пилотажа.

     — Ну-ну, Югорус, — попытался урезонить коллегу Бубльгум. — Не спешите ликовать. Обезмудливание — это пока только непроверенная гипотеза.

     — И прекратите, пожалуйста этот кошмарный Диск, — попросил Браунинг.

     Лужж великодушно отпустил стаю колибри домой <Надо полагать, сразу на Карибы.>, и комиссия зашагала к кабинету ректора. В 1114а остался только Бальбо, все еще не вышедший из состояния литературного ступора.

     — Как сейчас помню тот день, когда это все и произошло, — не могла успокоиться МакКанарейкл. — Мы с профессором Бубльгумом первыми из Арнольдов подоспели к месту происшествия...

     — Вы были Арнольдом?! — Порри попытался представить хрупкую мисс Сьюзан, закованную в заземленную броню.

     — Еще каким! Мы с вашим ректором были единственными, кто мог позволить себе охотиться всего лишь вдвоем. А иногда, — МакКанарейкл перешла на заговорщицкий шепот, — мы позволяли себе работать в одиночку. Хотя это — вопиющее нарушение инструкций.

     Последнюю фразу декан Орлодерра произнесла с гордостью.

     — Вот как это было, — мисс Сьюзан повела палочкой. Перед Порри вспыхнула картинка, изображающая угол улицы Вязов и аллеи Долгоносиков одиннадцать лет назад.

     Вот дом Гаттеров, почти такой же, как сейчас, только немного поновее. Плотное кольцо ментодеров. Профессор Бубльгум и профессор МакКанарейкл в форменных маскировочных мантиях алого цвета идут через толпу, выставив перед собой переливающиеся синим и красным жетоны. Мисс Сьюзан так юна и сногсшибательна, что дух захватывает <Только потом Порри догадался, что эта часть воспоминаний была умело подретуширована.>. Родители стоят снаружи. Ничуть не изменившаяся мама сжимает сверток, из которого время от времени вылетают диковинные радужные насекомые. Папа — поджарый и почти не седой — держит за руку девчонку с хитрыми глазенками.