— Уходит. Падла. Уходит, — прошипел Олег и вдруг вскочил со скамейки.
— С чего ты решил?
— Она нас засекла. Если попытается открыть проход, то нам её не поймать.
ГЛАВА 4
В чужой шкуре
Калитка предательски заскрипела, когда они входили на участок. Каблуки застучали по деревянным ступеням.
Олег шикнул на Веронику, требуя тишины. Что она может поделать? Разуться что ли? Собственно, Олег именно так и считал:
— Разуйся, — зашипел шепчущий.
Девушка раздражённо скривилась. Сам же сказал, что ведьма их уже засекла. Так к чему теперь спектакль разыгрывать? Пробираться сюда под покровом ночи, словно два ниндзя?
Олег подкрался к двери и замер, прислушиваясь. Нервными пальцами погладил дверной замок, словно пытаясь приласкать пугливого кота. Губы его чуть заметно шевелились. Шёпот — быстрый, шуршащий как листва на ветру — был почти не слышен. Не происходило ровным счётом ничего, что могло расцениваться как колдовство. Ни разливающегося от ладоней свечения, ни волшебных пасов. Только замок вдруг щёлкнул, и дверь подалась навстречу.
— Так вот как вы попали ко мне в квартиру, — неожиданная догадка заставила Нику вновь позабыть о всякой осмотрительности.
Вместо ответа на неё еще раз шикнули. Олег был раздражён и нервозен. Врываться на чужую частную территорию — преступление. Лезть тайком в дом к ведьме — преступление крайне безрассудное и опасное.
Но на первый взгляд всё выглядело не так уж и плохо. Тихо и мирно. Из-за двери не доносилось ни звука. Дом был погружён в глухой сумрак.
Олег рукой остановил девушку, приказывая держаться позади. Ника этому только обрадовалась. Она и не собиралась лезть на рожон и рисковать своей шкурой. Тем более, что местный контингент мог попробовать её содрать.
Протиснувшись между стеной и дверью, Олег прокрался в коридор. Ника медлила, задержавшись снаружи. Не нужно было пользоваться интуицией или так называемым даром, чтобы догадаться, что ничего хорошего их не ждет. Даже если Олег ошибся, и в доме живет самый обычный человек, уголовный кодекс ещё никто не отменял. Старый добрый здравый смысл в этот раз управился самостоятельно, без помощи потусторонних сил. Он во всё горло вопил, чтобы Ника держалась подальше от порога в дом. В конце концов, кто-то должен стоять на стрёме.
Её сомнения были быстро отметены и прерваны резким болезненным вскриком.
Схватившись руками за голову, Олег повалился на пол. Скрежеща зубами, пытался сдержать рвущиеся наружу стоны.
— Олег! — как опрометчиво Ника позабыла про все предосторожности. Кинулась к нему, обхватила руками за плечи. Пыталась заглянуть в покрасневшее от напряжения лицо. Глаза сощурились, лоб напряжённо хмурился. Рот скривился от боли.
Грубый, рваный голос успел предупредить:
— Ло... вушка...
А в следующую секунду Нику отбросило в сторону.
Она пролетела несколько метров над полом и приземлилась уже в соседней комнате, ударившись ногой о дверной косяк. Присела, стараясь разглядеть, что происходит в тёмном коридоре.
Олег громко ругался, ничуть не стесняясь в выражениях. То ли это были особые боевые заклятия, то ли со злости он вдруг научился обходиться без них, но комнату вдруг озарила вспышка. Свет на мгновение выхватил из черноты две фигуры. Лежащего на полу Олега, вытягивающего вперёд руки и склонившуюся над ним женскую фигуру с длинными чёрными волосами.
Послышался грохот и тонкий визг. Голос ведьмы доносился уже откуда-то со стороны. Видимо, заклятие шепчущего хорошенько её приложило.
— Падла, глотку перегрызу.
— Ты ещё и каннибал? — захрипело из темноты в ответ.
Ника вскочила на ноги, зашарила руками по стенам в поисках выключателя.
Удар. Стук. Болезненный вскрик.
— Сволочь! — зарычала ведьма.
— Прости. Придётся новую шкурку искать.
Чтобы там не происходило, Олег явно играл с огнём. Дошутится же. Где этот чёртов выключатель?
Но, кажется, ориентироваться в темноте из всех присутствующих не могла одна только Ника. Двое других яростно продолжали бороться в кромешной тьме, разнося попутно мебель.
Олега отбросило спиной на шкаф. Он проломил дверки и приземлился прямо внутрь. Пару мгновений он не шевелился. И как раз тогда Ника отыскала выключатель. В комнате загорелся свет.
Ведьма ощерилась на неё, словно дикая кошка. Волосы растрёпаны, на всё лицо яркий, совсем свежий ожог в форме человеческой ладони. Откуда? Но размышлять не было времени. Оборотень прыгнула вперёд. Вероника взвизгнула, пятясь в отступлении. Рукой задела кастрюлю, стоявшую на плите. Оказывается, её выбросило на кухню. Машинально пытаясь хоть чем-то защититься, девушка схватила кастрюлю и выставила её перед собой. На пол полилось месиво из овощей: суп только зря перевели. Но кастрюля свою роль сослужила. Ведьма на мгновение растерялась, и тогда ей на плечо легла рука Олега.
— Гори!
Ведьма исступлённо заорала. Вероника поражённо застыла, наблюдая, как вспыхнула в мгновение футболка на ведьме, как обугливается её кожа, как дым исходит от ладони, которую Олег прижал к колдунье. Глаза его яростно пылали. Рот скривился, оголяя клыки. Кто из них большее чудовище? Ведьма рванулась вперёд, пытаясь вырваться. Ника испуганно взвизгнула и ударила её по лицу кастрюлей, разбрызгивая остатки супа.
— Держи дрянь! — гаркнул шепчущий, хватая соперницу за руки и разворачивая к себе. Уставившись ей глаза в глаза, он не давал сдвинуться с места. Ника, пытаясь оказать посильную помощь, снова треснула ведьму кастрюлей, на этот раз по затылку. Та ахнула от боли, вырвалась и кинулась вперёд, хватая Олега за шею. Но не стала его душить. Вместо этого так же вытаращилась на него, не мигая. Пару секунд казалось, что они просто обнимаются. Ника толком не успела осознать происходящее, когда ведьма вдруг болезненно завыла, упрямо продолжая игру в гляделки, несмотря на испытываемые мучения. Шепчущий морщился, словно от сильной боли. По его лицу видно было, как он пытается совладать с собой.
"Ведьма что-то делает с ним," — догадалась Ника и со всей силы ещё раз приложила девушку кастрюлей по голове.
Это изменило дальнейший ход их странной борьбы. Олег, не выдержав напора, схватился руками за голову и отступил назад. Ведьма выкинула вперёд ладони, и невидимая волна подбросила шепчущего в воздух. Он врезался в стену и ударился головой о выключатель. Свет погас. Ника, вновь потеряв ориентацию в пространстве, на секунду замерла и метнулась бежать наугад. Туда, где должен был быть выход из дома, но она не успела даже покинуть кухню.
Её схватили за волосы. Дёрнули с силой, вырвав клок. Припечатали к кухонному шкафчику, затылком она ударилась об острый угол. Шею сдавили цепкие горячие руки. Ника брыкалась изо всех сил, но её накрепко припечатали к полу. Длинные поломанные ногти царапали подбородок, заставляя открыть рот.
Голос булькающий, срывающийся хрипел прямо над ухом. Безуспешно пытаясь вырваться, Ника почти не различала услышанных слов. Только перед глазами мелькало бледное пятно девичьего лица. Спутанные волосы свисали по бокам, глаза горели безумным светом, как у самой настоящей ведьмы.
Хватка ослабла. Послышалось звяканье посуды. Сверху на лицо посыпалась земля. Ведьма пробовала достать что-то с полки, одновременно удерживая противницу на полу.
Ника, наконец, смогла вывернуться и освободить левую руку. Наугад размашисто ударила соперницу по щеке. Ухватилась за длинные волосы и потянула на себя. Ведьма яростно зашипела. Острые ногти расцарапали Нике нижнюю губу. Она вскрикнула от боли, и тогда проворная колдунья сунула видящей прямо в рот горсть земли. И даже голос её стал увереннее, словно набирал силы.
— С погоста землица, Морены мёртвая водица, — различила Ника среди беспорядочного бормотания.
Закашлявшись, попробовала выплюнуть песок. На глаза выступили слезы. Вероника задыхалась. Грязная рука больно сжимала рот и нос, не давая свободно выдохнуть.
Бестолково размахивая свободной рукой, Ника пыталась отодрать ладонь ведьмы от своего лица. Но та только наседала ещё больше. И её срывающийся голос надрывно шептал:
— Вороны чёрные, вороны быстрые...
Птичьи когти царапали лицо, выдирали волосы. Их роковое пение разрывало уши. Сильные крылья били по лицу. Чёрные перья кружили вокруг, уволакивая глубже во мрак. Маленькие бусинки тёмных глаз нетерпеливо наблюдали со всех сторон. Ждали, когда им принесут добычу. Когда можно будет безбоязненно вонзить острый клюв в сочное мясо.
А потом откуда-то издалека, из другого мира донёсся рык. Проворчал грозно неясную угрозу и вдруг сорвался. Человечьи слова пророкотали неразборчиво в звериной глотке.
Ведьма беспокойно заозиралась. За её спиной, ощетинившись, скалился волк. Глаза его светились в темноте. Верхняя губа была приподнята. Животное распахнуло пасть, розовый язык облизнул острые клыки. Волк с трудом удерживался на лапах. И только тогда стало заметно, что их у него всего три. На месте четвертой — передней левой — белела человеческая рука. Лёгкий серый мех стремительно опускался вниз, к сжатой в кулак ладони. Пожирал гладкую кожу, изламывал запястье руки, обращал упрямо сжатый кулак в звериную лапу.
Ведьма дёрнулась, обернулась к Нике. Нагнулась совсем низко, заглянула прямо в глаза. Её светились в темноте зелёным. Полыхали колдовским костром и злобой. Тонкие губы исказили обожжённое лицо. Вороны прислушались к приказу:
— Несите её в земли Нави!
Птицы торжествующе закаркали. Взвились с места и устремились вниз, к земле.
Их кашляющее пение было прервано прямо в полёте. Волк сорвался с места, снёс ведьму в ударе. Вцепился клыками в бледную шею. Левая человеческая рука безжалостно ударила в живот. Когтистые лапы раздирали его, разрывая тонкую кожу. Голос зверя и рык человека слились, смешались воедино. Девушка закричала. Но хищник только глубже вгрызся ей в горло. Забулькали беспомощные звуки, запричитали. И затихли. Когда она больше не шевелилась, обращение было закончено. Волк щерился на павшего врага. Со звериной морды стекала кровь. Он обернулся назад. Животные глаза зеленоватыми бликами светились в темноте.
Наступившая тишина поглотила двоих. Они смотрели друг на друга. Широко распахнутые голубые и серые, щурившиеся с плохо скрываемой угрозой. В них ещё горело былое безумие. Они ещё ощущали кровь. Две льдинки. Холодные и дикие.
Взрывом прогремел шумный вздох, нарушивший затянувшееся безмолвие. Вероника вздрогнула, перепуганная звуком собственного сбившегося дыхания. Сердце, которое, казалось, вовсе остановило свой бег, застучало в висках. Закашлявшись, она отплюнула оставшийся во рту песок. Мерзость.
Волк оторвал от неё внимательный взгляд. Бегло посмотрел на обездвиженное разодранное его клыками тело. Словно сопротивляясь искушению, с трудом отвернулся. Цокая когтями по линолеуму, прошёл в коридор, скрылся за дверью в другую комнату.
Нике было не по себе оставаться в одном помещении с трупом. Брезгливо переступив через тело, она оказалась в коридоре. Нашла выключатель. Зажгла свет и прошла в ванную, где столкнулась с собственным отражением. Взлохмаченная, перемазанная в земле, с сумасшедшим взглядом. Она сама теперь походила на ведьму, покутившую на шабаше. От нижней губы по подбородку тянулась тонкая красная полоса. Но больше царапин не было. Получается, и чёрные крылья, бьющие по лицу, и цепкие острые птичьи когти — всё это ей только показалось.
Как же надоели колдуны и их проклятое волшебство!
Ника нетерпеливо умылась, пытаясь смыть кровь и грязь с лица. Вместо этого только размазала тушь. Не найдя нужных косметических средств, схватила мыло. Долго и усердно тёрла лицо и руки. Так, что кожа чуть ли не скрипела от чистоты. Поразмышляв, всё же побрезговала полотенцами, принадлежавшими ведьме. Вдруг, оборотень пользовалась ими после того, как стянула кожу со своей жертвы. Ника вышла из ванной комнаты. Чувствуя, как щекочут кожу стекающие капли, нетерпеливо вытерла подбородок ладонью.
Олег оказался в коридоре. Он натягивал штаны, когда его застала Ника. Волчий брелок держал в руках. Взъерошенные волосы рассерженным ежиком дыбились в разные стороны, серые глаза глядели исподлобья. Девушка мельком осмотрела его с ног до головы. Сдержала улыбку и нескромное замечание.
— Ты давно такой? — вместо этого вырвалось у неё. И хотела же промолчать, не задавать неловких вопросов. Не удержалась.
Олег пожал правым плечом.
— Лет восемь.
— Кто тебя укусил?
Он только фыркнул в ответ. Сверкнул зубами в улыбке. Ника пригляделась, но звериных клыков не заметила.
— Я то "булькающее слово". Волкодлак. Оборотень, — и он продемонстрировал свой чудовищный волчий брелок.
— Ты убил волка, чтобы...
Шепчущий или же... оборотень выглядел возмущённым.
— Вовсе нет. У нас это так не передается. Это нужно заслужить, — голос его стал глуше, пока он надевал толстовку через голову. Вынырнув из ворота, засунул ноги в кроссовки.
Вероника недоумевала. А как же все рассказы, где людей насильно превращали в чудовищ? Что насчёт проклятой души, ненасытной жажды крови? Олег, конечно, не блистает манерами или хорошим характером, но и за монстра, завывающего на луну, его принять тяжело.
— Ты делаешь это, чтобы жить дольше?
— Вовсе нет, всё совсем по-другому. Человек, который способен становиться животным, ближе к пониманию мира, к самой его сути. Звериный подарок получают только те, кто его заслужил.
— Звериный подарок?
Олег снова помахал волчьей лапой перед её глазами.
— Раньше было принято оборачиваться в звериную шкуру. Так превращение проходит быстрее. Но в наше время было странно, если бы я разгуливал в полушубке посередине лета.
Ника промолчала, а Вольгин не стал погружаться в дальнейшие пояснения.
Он запер входную дверь в дом, сходил на кухню. Хлопнула створка шкафчика. Шепчущий вернулся назад, нацепив розовые резиновые перчатки для мытья посуды. Прошёл в одну из комнат и бесцеремонно принялся рыться в чужих вещах. Навёл беспорядок в ящиках комода, заглянул в книжный шкаф, пошарил на верхних полках среди свитеров. Нырнул в ящик под диваном, но обнаружил там только коробки с зимней обувью.
Наблюдая за его действиями, Ника недовольно припомнила собственную квартиру. Ей шепчущие все обои оборвали, здесь тоже отличились. Что за странная склонность к разрушению?
— Что ты ищешь?
Олег на мгновение оторвался от созерцания узкого пространства под книжным шкафом. Просунул вниз руку, пошарил там. Вытащил тонкую голубую тетрадку и целый ворох пыли.
— Книгу. Ведьмы часто записывают свои знания. При условии, что это оборотень, книга может оказаться очень старой. Такие часто живут не одно столетие. Если мы найдем её записи, информация может оказаться бесценной.
Мельком оглядев тетрадку, он потерял к ней всякий интерес. Отбросил в сторону и приступил к дальнейшим поискам.
Ничуть не заботясь о сохранности вещей, разворошил документы, аккуратно сложенные в очередном ящике. Ника заразилась его энтузиазмом. Хотела присоединиться к сыскной деятельности, но была остановлена.
