Охотник

— Не простая лодочка, — говорит девушка. — Хотела бы я знать, что за чары на нее наложены. Кора до сих пор для судоходства закрыта намертво. Как же им удалось, не понимаю...

Соорудить поисковое заклинание по рыбе Релли даже не пыталась. Слишком слабая зацепка, чтобы даже направление показать. Зато эльф заинтересовался, осмотрел внимательно, сказал, что поймана рыбина несколько часов назад, не позже, после чего убрал ее свой мешок.

— Немного нас опережают, — Релли понемногу успокаивается. — Несколько часов сейчас погоды не делают. Напрямик геррам все равно не дойти.

Это верно. Сейчас все решает удача, кто первым сумеет найти правильный путь да увернуться ночью от мертвяков. Поспешно сооружаю из камня алтарь, возношу короткую молитву и прошу у эльфа рыбу посмотреть. Доверчивый Дон охотно одалживает мне добычу, которая тут же ложится на алтарь. Заканчиваю ритуал под ругань потрясенного людским коварством эльфа, сжигаю жертву, потратив на это зачарованную огнебоем стрелу.

Рыба сгорает в мгновение ока, с головы и до хвоста. Изголодавшийся Рендом охотно принимает жертву и теперь, несомненно, пошлет нам удачу. Особенно мне. А стало быть, мы с легкостью сумеем отыскать похитителей, освободить принцессу и набить карманы золотом и прочими артефактами. Особенно я. Поэтому...ой!

Ходить надо с открытыми глазами, незатуманенными прекрасными мечтами. Особенно мне. Особенно по Руине. Хорошо, подвернул ногу только слегка — спасибо Великому Рендому. А мог ведь и вывихнуть, и сломать даже... и все, наш поход на этом закончился бы. Или не наш, мой — что еще печальнее, потому как в одиночку с поврежденной ногой в Руине долго не протянуть.

Дальше по набережной пройти нет никакой возможности, приходится сворачивать. Припортовые районы пострадали, судя по всему, не только от Огненного Потопа. Здесь шел бой, да такой, что целые кварталы превратились в оплавленные развалины. И скелеты. Множество, мне нипочем не сосчитать. Одни в доспехах и с оружием, другие — без. Война ведь не разбирает, чью жизнь унести.

Здесь я и нашел стрелятель. В точности такой, как у деда Багуна. Подобрал, нацелил на стену — так и есть, зеленые кольца огня. Куда меньше, чем старик рассказывал, ну, да никто и не сомневался, что привирает он. Стена с грохотом рассыпается, вгоняя в панику весь отряд.

— Сдурел? — яростно шипит госпожа Ректор. — Герры под боком, а ты тут фейерверк устраиваешь?

Не на такого напала!

— Мне стрелятель в бою пробовать прикажешь? Так ведь поздно будет, в бою-то! А ну, как не сработает, за лук хвататься поздно будет!

— Что за стрелятель? — интересуется господин Излон. Показываю ему находку из своих рук (не дай Звел, не в ту сторону нацелит!), чародей приходит в восторг.

— Лучестрел Вограна! В музее Академии такой есть, только недействующий.

— Сломался? — интересуюсь. Если эти штуки такие ненадежные, может, выбросить от греха подальше, пока не поздно?

— Энергия ключа иссякла, — поясняет маг и, видя мое недоумение, пускается в подробности. — Магический кристалл, который служит источником энергии. Древние умели собирать магию в специальные кристаллы, а потом высвобождать ее в нужный момент. Практическое применение это нашло в ряде изделий, в том числе и в лучестреле Вограна, который должен был стать решающим фактором для победы над геррами.

— Почему же не стал? — интересуюсь.

— Слишком мало лучестрелов было на тот момент. Не успели.

Решительно засовываю стрелятель за пояс. Пригодится в бою. Жаль только, не определить, когда он откажет, это не стрелы, что завсегда пересчитать можно.

Выходим к стене, отделяющей Нижний Город от Верхнего. И сразу понимаем — преодолеть ее будет непросто. Ворота закрыты, подъемный мост поднят. И ни один участок стены не обрушен!

Видно, что госпожа Ректор разочарована. Она, наверное, надеялась попасть в Верхний Город без труда, и совершенно напрасно.

— Не верю, что нигде нет лазейки, — говорит Релли себе под нос.

Я тоже не верю. Стена большая, где-нибудь, да обвалилась. Только искать придется долго, вряд ли успеем до ночи. Одно утешает — геррам с принцессой на привязи тоже потрудиться придется.

Смотрю на солнце — не видно уже, скрылось за крепостной стеной. Значит, надо искать надежное укрытие. Ночью по Руине ходить — дураков нет. Их и днем-то, прямо скажем, немного.

С укрытием тоже возникли проблемы. Здесь, близ крепостной стены, двухэтажных домов не было. Для чего мне именно такой понадобился? Все просто, если дом выше, с верхнего этажа так запросто не спрыгнешь, точно без ног останешься. Занимать не верхний этаж — можно, но рискуешь получить атаку и сверху, и снизу. Одноэтажный же дом — самый плохой вариант, нежить и в двери, и в окна ломиться будет, а то еще и из-под земли полезет. Впрочем, одноэтажные, кажется, остались у городской стены. Здесь преобладали дома в три-четыре этажа. Вот один из таких домов нам и пришлось занять.

Сразу же обнаружилось, что здание имеет подземные этажи, вход на которые мы с горем пополам завалили. Не очень надежно — как сумели. А потом стали решать, какой этаж занимать, второй или третий.

Решили все-таки, что второй удобнее. И выпрыгнуть можно, если что (под окнами чисто, нарочно смотрел), и подняться наверх при отступлении. Костяки и отрубы на третий этаж по стене не влезут, а если кто посильнее пожалует, так от него все равно так просто не убережешься. В общем, не то, что хотелось, но все лучше, чем ничего.

Лестниц в доме было две. В этом районе, как выяснилось, меньше и не бывало. И на обе наши маги поставили ловушки, не поскупились на чары свои. Причем сразу боевые, а не сигнальные — кого тут предупреждать-то? Делали с неудовольствием, мол, нежить магию чует и к ней тянется. Так она и к живым, что б ее, тянется, а как лучше, все равно не угадаешь.

Наконец, выбираем комнату для ночлега. Тут все понятно — так, чтобы между лестницами не попала. Значит, либо самая левая в левом крыле, либо самая правая в правом. Разницы никакой, и та, и другая комнаты угловые. Господин Излон предполагает, что здесь прислугу держали, а мне не верится. Больно хороши для прислуги, а с другой стороны, где-то ее надо держать? Впрочем, это как раз не важно, зато окна с двух сторон, выбирай любую, коли прыгать приспичит.

Кровать одна, и небольшая, притащить еще одну — это сколько ж сил уйдет! Поэтому на нее укладывается господин Излон — до того момента, когда Релли разбудит его на караул. А потом — на полу, как остальные.

Быстро ужинаем, болтать ни у кого охоты нет, умаялись за день. Я как-то два дня без передышки по Злому Лесу бегал, меня тогда сначала стая черенков гнала, а когда оторвался от них, так Звел принес пару клыкастиков (у них как раз брачная охота началась) да с ними наводчика. А наводчик, я вам скажу, это тварь такая, его со следа нипочем не стряхнешь. Так к деревне их и вывел, не отцепились.

Так мне сдается, что я за те два дня поменьше устал, чем сегодня, пока по Руине ходили. А что тут странного, лес, даже пусть и Злой, все равно родной мне, в то время, как Руина — самое, что ни на есть, проклятущее место. Лес силы дает — Руина тянет. А жизнь и тот, и другая с радостью заберут, только подставься.

Только вот беда, остальные чуть голову на мешок положили, и сразу в храп, а у меня сна ни в одном глазу. То ли устал слишком, то ли мертвяков боюсь, а вот не могу заснуть, да и все тут. Воля ваша, не доводилось мне до сих пор в Руине ночевать, как солнце землю поцеловать соберется, я уже за стеной. Как первый раз меня темнота краешком прихватила, так больше и не рискую, насилу тогда ноги унес, благо, до стены недалеко было.

— Не спишь? — тихонько окликает меня Релли. Могла бы и не спрашивать, ворочаюсь так, что скрип половиц, небось, и в повале слышен.

— Уснуть не могу, — ворчу я и приподнимаюсь.

— Странное место, — говорит Релли, глядя мимо меня. — Красивое, как песня и страшное, как смерть. Больно видеть, сколько мы потеряли. Страшно смотреть, что нас ждет. Порой представляю себе такие вот руины на месте Интула... представляешь? На месте нашего прекрасного Интула!

— Я и Интул-то ни разу не видел, — говорю смущенно.

— А хотел бы? — спрашивает.

— Не откажусь, — отвечаю. В самом деле, интересно же посмотреть, столица и все такое. И театры там у них есть, и амфитиатры (хоть убей, не знаю, чем они отличаются, но есть же и те, и другие), и ипподром (ну, это я видел уже, он же не только в столице есть. Ничего особенного, кони скачут, люди орут.), и музеи всякие, а главное, кабаков прорва. В Тритраме, что близ нашей деревни, кабаков всего три, и два из них двери передо мной закрыли. За дело, чего уж там.

— Вернемся, приезжай в гости, приглашаю, — улыбается Релли. Это я по голосу чувствую, что улыбается, потому как темно в комнате, и вдобавок смотрит она в другую сторону (это я тоже по голосу определяю).

— А чего, приеду, — говорю я, и сам себе в этот момент верю. Хоть и знаю, что лень мне будет в такую даль тащиться, и дела так просто не отпустят, а все равно — верю. Потому что хочется так вот сорваться с места и умчаться абы куда.

— Приезжай, — говорит настойчиво. — Не пожалеешь, обещаю. Через лень, в ущерб делам — приезжай. Потому что, сдается мне, судьба твоя — там. В Интуле.

Она не видит, как я улыбаюсь. Здесь судьба моя, в Злом Лесу. Или в Руине, если не выгорит у нас и выбраться не свезет. Но уж точно не в далеком Интуле, с его театрами и кабаками. Хотя, поди, красиво — флейты там разные играют, барабаны...

Барабаны грохотали не в далеком Интуле. В Руине, неподалеку от нас.

XXIV.

— Гоблины, — тревожно шепчу я. Вот уж не было печали, словно нам нежити мало да жутких герров, что любой нежити страшнее. Так нет, еще и гоблины пожаловали! Что они тут забыли, ума не приложу.

— Опять? — госпожа Ректор вовсе не испугана, она в ярости. Дай ей волю, такое сотворит, что мертвяки от обжорства лопнут (я так полагаю, объяснять, чем их госпожа Ректор кормить собирается, нужды нет).

Вслушиваюсь получше и понимаю, что обманулся. Не так уж близко барабаны бьют, за городской стеной где-то. Не такие уж дураки зеленые, чтобы ночью в Руину переться. Нас тут и так с лихвой собралось, куда уж больше?

— По утру могут и сунуться, — отвечает на мои мысли девушка. Тоже мне, беда! До утра нас может, десять раз сожрать успеют, стоит ли загадывать? А может, и не успеют, вспоминаю я про стрелятель, Звел даст — отобьемся.

Лежу, вслушиваюсь в барабанный бой, что постепенно затихает. Видно, умаялись двужильные гоблины, то ли после битвы, то ли после похода долгого. Обычно барабаны их так быстро не смолкают...

— Ты спишь? — голос Релли выдергивает меня из полусна. Эх, только засыпать начал!

— Нет. Случилось что?

— Что-то назревает, я чувствую. Вот-вот начнется.

Прислушиваюсь к себе — чувство опасности молчит. Ворочается сонно, зевает, но молчит. Что бы госпожу Ректор не тревожило, случится оно не сейчас.

— Не называй меня госпожой Ректор, — тихонько просит она. — Даже мысленно.

— Постараюсь, — говорю. А что тут еще скажешь? Приподнимаюсь, обнимаю ее, целую, она отвечает. Словно и впрямь нет никакой госпожи Ректор, только охотник Барго да несмышленая девчонка Релли.

В окно заглядывает бледная луна. Скучно ей там, на небе, скучно и одиноко. Священник рассказывал предание, как Луна с Землей поцеловаться решила, и как род людской от этого едва не вымер. Тогда-то и появились эльфы, сошли с Луны да и остались навеки. Сами эльфы другое говорят, что они в этом мире изначально жили, а потом уже люди появились. Как появились, откуда — не объясняют. Потому и верю я больше старенькому священнику...

— О чем ты думаешь? — шепчет Релли, но ответить я не успеваю. Сильнейший грохот сотрясает землю, за окном становится светло, как днем.

— Что это? — я почти кричу, чтобы она меня услышала, забыв о том, что девушка легко может читать мои мысли.

— Герры, — довольная улыбка скользит по ее губам. — Вот они и проявились. Сейчас засеку направление...

Не знаю, успела ли она сделать то, что собиралась. Потому что громыхнуло уже совсем рядом, чуть ли не за стеной.

— Моя ловушка! — Релли змеей выворачивается из моих объятий. — Тревога! К бою!

Я выскакиваю из комнаты, мгновенно оказываюсь возле лестницы. Темно, ничего не видно, зато запах такой, что меня чуть не выворачивает. Внизу что-то копошится, слышу бессвязные неразборчивые слова. Не иначе, отрубы пожаловали.

Стреляю наудачу огнебоем, пламя ревет, разгоняя тьму. Точно, отрубы. Десятка полтора, а сколько еще на улице? Ничего, они неповоротливы, продержимся. Если еще не подтянутся со всего Нижнего города.

Приглушенный грохот заставляет меня на миг замереть.

— Вторая ловушка! — кречит Релли, она уже рядом со мной, и на пальцах ее танцуют искры. Девушка вытягивает руки, и две огненные змейки скользят по лестнице навстречу мертвякам. Те стараются увернуться, но на лестнице тесно, начинается давка. Живым бы не поздоровилось, а этим хоть бы что. Спокойно сгорают, без воплей и шума. Еще бы без запаха, вообще хорошо было.

Лестницу застилает дым, хорошо, каменная, нам сейчас только пожара не хватало.

Рядом возникают господин Излон и Дон.

— Дверь держите, — говорю им, оба слаженно кивают. Отрубы, идущие со второй лестницы, еще не подоспели, но будут здесь с минуты на минуту.

Среди клубов дыма появляется одинокий отруб, в которого с ревом устремляется огненный шар. И тут происходит невероятное, отруб резко падает, пропуская его над собой.

— Кукловод! — кричит господин Излон. — Где-то на улице кукловод!

Отрубы, сказать по правде, особой опасности не представляют, разве что толпой. И даже в этом случае, от них легко убежать или спрятаться, словом, обвести вокруг пальца. Потому как достаточно медлительны и совершенно лишены сообразительности.

Все меняется, если к толпе отрубов присоединяется кукловод. Такой же мертвяк, разве что побыстрее и поумнее, он обладает одной противной способностью, направлять костяков и отрубов, создавать из бессмысленной толпы единое целое. Вся стая с кукловодом во главе действует как единая тварь, огромная, живая и крайне опасная.

Так мне рассказывали. Сам я до сих пор кукловода не видел, и нисколько о том не жалел.

Снизу прилетает булыжник, врезается в стену за моей спиной. Кукловод смотрит глазами отрубов, но из-за дыма мало что видит. Как впрочем, и мы. Но под градом камней нам точно не выжить.

Релли поднимает столб пламени у подножья лестницы, превращая в факелы несколько отрубов. В ответ свистят булыжники, пока еще мимо, наугад бросают. Одиночный отруб возникает прямо передо мной, получает стрелу в прогнившую башку и с грохотом обрушивается вниз.

Эльф кошачьим движением скользит мимо меня, запускает руку в сумку и бросает что-то на лестницу. Толку на первый взгляд никакого, но я знаю, что сейчас произойдет, приходилось уже видеть. Сейчас он споет Песнь Жизни...

Дон начинает петь, и я глохну от звона в ушах. Ощущение такое, что голова вот-вот взорвется. Отрубы останавливаются, бестолково мечутся на лестнице. Думаю, кукловоду еще более неуютно, чем нам сейчас. Долго эльф не продержится, но это и не нужно. Потому что брошенные им семена стремительно разрастаются в развесистые кусты, цепляющиеся корнями за камень лестницы.