Человечина (в доработке)

Я выехал на рижскую трассу, долетел до Ржева, на посту тормознули, проверили документы. Просто так. От скуки. Раннее утро. Я проскочил через Ржев, когда переезжал через Волгу сзади нарисовался силуэт черного Мерина. "Малевич"? Если они, то очень оперативно. Я выехал на дорогу на Селижарово... прямая трасса. Есть у меня одно местечко... Там и поговорим. Мне еще АПС подготовить нужно...

Отъехав почти на сотню километров, я узнал то местечко на рекой Большая Коша, свернув налево в поле, не щадя подвески пропрыгал грунтовкой и закатил машину за кусты. Изумительное место — бугор с которого открывается вид на бескрайнее море леса на том берегу. Вниз метров на триста почти отвесный склон оврага, на дне которого блестит свинцово река. Над обрывом несколько одиноких сосен. Я прокатил машину подальше за лесок, поставил ее на ручник, заглушил мотор и прихватив с собой сверток , пригибаясь побежал к прогалине меж кустов, через которую выехал на бугор. По пустой дороге пролетел "Малевич". Я развернул сверток. Пистолет Стечкина лег в ладонь. Я нажал на кнопку, выскочила обойма, полна. Двадцать штук в шахматном порядке. Еще две обоймы я сунул в карман куртки и старясь не шуметь полез за кусты в лесок, там присел за сосной.

Послышался звук мотора на оборотах. Джип прет по бездорожью, летит вода с глиной из-под колес... они поняли, что я свернул. Ну конечно, они подъехали к спуску, там дорогу видно на пять-семь километров. Спуск и подъем. Сообразительные ребята. Вопрос — сколько их? Я ждал.

Малевич проехал мимо меня и остановился носом к обрыву. Нива от них метрах в тридцати дальше вдоль обрыва... Стекла у нее тонированы. Внутри я ? А это неизвестно. А почему я решил, что это мститель? А я и не решал. Пока все совпадало. Если они сейчас выйдут, расположаться на отдых у столика на бревнах, обычные люди на дорогой машине. Я выйду из кустов и продолжу поездку.

Щелкнули замки, вышли двое, одновременно — справа и слева. В руках короткие автоматы — АКМСУ. Вот все и встало на свои места. С волками жить, по волчьи — выть. Простите, ребята, но вы сами виноваты. Я привстал на одно колено и двумя выстрелами положил обоих, потом перевел предохранитель на стрельбу очередями и выпустил остаток обоймы по окнам "Малевича". Ствол задирал вверх.

Я сменил обойму. Мерседес дернулся и вдруг прыгнул под обрыв. Парни в черных кожанках лежат на полянке — рядом автоматы. Дождь припустил. Я зацепил ремни калашей, закинул в салон Нивы, и поехал к дороге. Спустившись к мосту, остановился и выкинул весь арсенал в реку. Туда же отправив и сашкин подарок. Все.

Война закончена. Должна же она когда-нибудь кончится? Я доехал до Селижарова. На часах полдень. Включил приемник. Эхо Москвы. Новости. Я подъехал к заправке, слушая радио в полуха.

— Статья "Победители", опубликованная в Новой русской газете, содержит массу серьезных фактов, требующих тщательной проверки. Истерические обвинения главы корпорации Им-Инк в сущем людоедстве... мы просим прокомментировать этот материал известного независимого публициста Михаила Михайловича Райнера — Я прибавил громкость. — Дикторский голос сменился знакомым картаво-шепелявым искаженным телефонным микрофоном голосом: — Вы знаете, вся эта суета со стволовыми клетками, абортами... может быть связана, только с попыткой привлечения внимания к важнейшим вопросам, которые решают врачи Института биотехнологий, на базе которого прекрасный финансист Ефим Вайнштейн создал компанию ИМ-Инк... тысячам людей, находящимся в безнадежном состоянии они уже помогли, и помогут еще, если им не будут мешать подобные публикации. Я могу сказать, что это , скорее всего, очередная попытка завоевать авторитет у электората руководством партии Хабарова... — Голос Райнера сменился голосом диктора. — Спасибо, Михаил Михайлович. Я дал кулаком по приборной панели. Приемник икнул и переключил волну. Чистый голос Анни-Фриды выводил начальные фразы песни... песни, которая мне всегда нравилась... под которую мы танцевали... Победитель получает все... Что со мной происходит? Я не могу понять... я смотрю на себя... я вижу себя... и удивляюсь, что я делаю? А что я делаю? Я долблю кулаками и по приборной панели, по приемнику и ору, ору... в дикой истерике "Кто победитель?! Кто победитель?!"

Эпилог

С этого начинается каждое утро.

Пять утра.

— Серега! Вставай! Лещи нас ждут!

Вот уже две недели я живу на берегу озера Волго, в небольшой избушке-коттедже базы "Чайка". Сезон отпусков закончился. База опустела. И лишь десятка два или три рыбачков жили в избушках и двухэтажном гостиничном корпусе у самого пирса. Из Селижарова я проскочил до Осташкова, там переобул резину на Ниве вместе с дисками, старые покрышки выкинул в огромную помойку на окраине города, несколько часов бродил по Осташкову, не зная, куда б приткнуться, и вспомнил указатель к базе Чайка, когда ехал от Селижарова, вернулся.

Денег оставалось на месяц, оплатил пока две недели, разместился один в избушке, сгонял снова в Осташков и купил полную рыбацкую экипировку, половиной которой не представлял даже, как пользоваться. Две недели я ловлю рыбу, пью водку, заедая ухой и копченым угрем... Чем хороша база? Тут не работают мобильники, МТС еле-еле принимает, а Билайн и Мегафон вообще не цепляют. А я все повыключал. Нет меня. Маме Сашка все объяснит. Что можно объяснить. Даст Бог и прикроет, если она окажется под ударом.

Последний бой над обрывом будто обрубил во мне все чувства. Мир словно за стеклом исчез, а я весь в вакууме, вокруг серая мгла, а я тычусь, пытаясь выбраться из нее... и ничего не выходит. Словно, муха в меду. Да я выстрелил первым... а что мне оставалось делать? Выйти с пистолетом, привет — ребята! Не меня ли ищете? Типа — был ты идиотом, Серега — им и оставайся. А роль хладнокровного киллера тебе не к лицу. Не было этого. Я ощущал себя на войне... и враг шел меня убивать. Не поговорить, не воззвать к моей совести — убить. Закинуть мое тело в Ниву и точно также скинуть под обрыв... Кто предупрежден — тот вооружен. Так и вышло.

В коттедж в шесть утра ломится Гена Морозов. Хороший мужик. В брезентовой рыбацкой робе, с веником удочек, подсачеком...

— Серега! Вставай, пошли леща удить! А может и судачка... Хватит дрыхнуть!

Я нарядился в купленный в Осташковском спорт-магазине камуфляж, прихватил удочку — раскладушку и коробку с наживкой: много секций, в одной красные червячочки, в одной белые толстенькие, в третьей дождевые червячки, в четвертой тесто. Гена скажет, чего насаживать, и куда закидывать.

Осень выдалась сухая. Сезон дождей после бабьего лета длился недолго, установилась ровная осенняя погода, морозные утренники, теплые безветренные дни, и шорох опадающей листвы. База раскинулась вдоль длинного озера в сосновом бору. Тишина, необыкновенной чистоты воздух и почти полное отсутствие цивилизации. Телефоны молчат, телевизор в административном корпусе в библиотеке, там же свежие газеты. Принципиально не хожу и не читаю. Не хочу ничего знать... не хо чу... нет меня... и мира нет для меня. Устал я. Безумно устал. Около десяти лет купаться в болоте криминальной хроники. Броня моя дала трещину со смертью Марины.

По дороге к лодочной станции (громко сказано) — длинной стальной проволоке натянутой между прибрежными соснами, к которой прикованы лодки — к нам присоединился Вася Мороз, еще один рыбачок бывалый, опытный. В их компании — я единственный чайник. Кажется, им нравится меня учить. НРГ они читают, а вот фамилия моя им ничего не говорит. Оно естественно, знают тех, чья морда в телевизор не влезает... я — скромнее. За славой не гонюсь... а сейчас даже бегу от нее. Статью мою никто не вспоминал, будто и не было ее... холостой выстрел? Холостой... шумный... а цели ничего. Нет, не хочу ничего знать. Думать об этом не хочу. Мавр сделал свое дело. И думать о нем больше не хочет.

Две недели я в базе... две недели ужу рыбку, ем в столовой и пью вечерами водку у костра с Геной и Васей... под рассказы об испытаниях ракет... об охоте на сайгаков в Бет-пак-дале у далекого Сары-Шагана... Гена — полковник ракетчик в запасе... рассказывает много, красиво, со вкусом... особенно армейские анекдоты.

— Ребята, — Гена начинает анекдот без предупреждения, — приезжает как-то в часть проверяющий из Москвы, обошел подразделение... осмотрел все, вроде доволен... и так доверительно к солдатикам: — А как же вы тут без женского полу? — Ну, солдатики ему так же доверительно намекнули, — а у нас верблюдица есть... — Генерал оживился, заинтересовался, говорит — Подведите! — Ему подвели, он верблюдицу отымел... штаны застегнул, и говорит: — Ну чтож, на безрыбье и верблюдица — девица... а солдатики ему: — Товарищ генерал, вы не поняли, мы на ней в соседний аул ездим...

Мы с Васей усмехнулись... умеет полковник настроение создать.

— Доктора позовем? — спросил Гена.

— Позвать не трудно, а пойдет? — Вася открывал замок нашей лодки.— они вчерась изрядно набрамшись, сумнительно мне, что они будут в состоянии...

Доктор Семенов прибыл вчера. Вчера днем. Вечером объединился с нашей сугубо мужской компанией, нарезался в хлам и был унесен спать. На вопрос, какая печаль его заставляет так лихо потреблять горькую, он ответил "Жизнь". И, даже, находясь уже в состоянии нестояния, он не утратил чувства юмора, хотя, как у всех медиков, оно оказалось весьма специфическим. Так на вопрос, в какой области медицины он подвизался, доктор Семенов сказал: "Из внутренних органов". Осматривая наши удивленные рожи пьяным взглядом, он пояснил: "Гинеколог я, точнее — акушер". Созерцание пьяного врача напрочь отбило желание продолжить застолье. В пять утра Семенова не разбудить.

— Без меня решили всю рыбу выловить, гады! — сказал доктор Семенов из-за наших спин, — шувинисты...

Вася на "шувинистов" обиделся, он подскочил к Семенову и помахав перед носом того кривым указательным пальцем, сказал:

— В моем доме, прошу не выражаться, — подражая Джабраилу из "Кавказской пленницы".

— Серега, сегодня ты возьмешь леща, я тебе обещаю, — сказал Гена спуская лодку на воду.

Я усмехнулся. Ну не рыбак я. Несчастный лещ не хочет попадаться в мои руки.

— Чего хмыкаешь? — Гена из-под руки обозрел рассвет над озером. — Гребем туда — к заводи у ручья. — Гена сел на корме, Семенов и Вася на носу, а я на весла.

— Сомневаюсь я.

— Если все точно сделаешь, как я говорю, поймаешь. Давай поспорим!?— полковник не гремит, боится рыбу распугать, потому шипит.

— На что?

Полковник задумался, но через минуту сказал:

— Ящик коньяка. Сегодня лещ — твой!

Мимо проплывают сосны, брошенные лагерные стоянки, определяемые по размытым дождями кострищам, оставленными между деревьев веревкам и рогулькам под удочки, торчащим из воды.

— Сорт коньяка я могу выбирать?

Гена задумался.

— Говна не надо... не лейтенанты...

— Капитанский вариант сойдет? Четырехлетний Московский?

— Это можно. Чего не бери, — полковник загнул пальцы: — Болгарский, молдавский и греческий. Не котируются. Жлобом не буду, французского с тебя не потребую... можно армянский, дагестанский, если попадется...

На носу загудели.

— Полковник, ты так условия ставишь, будто у нас полна лодка Серегиных лещей. — Сказал Вася.

— Ну что, — Гена не унимался, — спорим? Если сегодня Серега все точь в точь выполняет, как я ему покажу, и не выловит ни одного леща, сорвавшихся не считаем, я ставлю ящик коньяка, если он хоть одну рыбу вынимет — он ставит! По рукам?

Доктор Семенов просвистел из-за моей спины:

— Разбивать не будем, мы — свидетели уговора.

— Семенов, а ты коньяк пьешь? Или только спирт?

— Коньяк пью, — коротко сказал доктор. — Не пора нам начать?

Мы с Геной пожали друг другу руки. Я вспомнил бассейн, Фиму Вайнштейна и бутылку коньяка "Старый город", если полковник выиграет, поеду в Осташков искать, если проиграет, пошлю искать...

— Семенов, — позвал Гена, — объясни, все-таки, с чего ты вчера так нарезался? С горя или радости?

Вопрос не бровь, а в глаз. Доктор хоть и был с нами, а пил как-то обособленно, будто цель поставил — выпить энное количество водки.

— Да как сказать... — пробубнил Семенов. — Просто хотелось. Стресс снять.

— С начальством поцапался? — спросил Вася, — Серега, поворачивай к берегу, вон она — заводь!

— Вы не медики — вам не понять! Задрали... — Доктор принялся еще в лодке готовить снасть.

— Чем задрали-то? — не унимался Вася. — План по младенцам не выполнил? Так то не твоя забота, кажись... или я не прав?

— Как тебе объяснить... — Семенов, потер щетину. — Простая арифметика — нормальные срочные роды — пять дней, кесарево — две недели. За обычные роды — к примеру, рупь, за кесарево — тридцатник. Страховая роддому платит. Сечете? — Мы секли. — Начальство требует все сомнительные случаи — через кесарево... женщины уже забыли, как рожать. Из трех родов — одно кесарево. Акушерок сокращают... — Доктор возбудился, — мужики, вы люди далекие, но поверьте мне — роды — это не просто так, опа и принял... я двадцать лет работаю в роддоме... Роды полны мистики... это... — Семенов замолчал, подыскивая слово, — оргазм... Кайф, который испытывают все, и роженица и мы — медики, состояние сравнимое с оргазмом, кесарево — всего этого лишено. А особенно, когда оно не нужно.

— Ясно, Семенов, начальство тебе сломало кайф, лишило тебя законного оргазма, и ты с горя нарезался в хлам... — резюмировал полковник.

— Вот гады, — улыбнулся доктор Семенов, — Я ж знал — вам не понять!

— Как объяснил, так и поняли.

Я помалкивал. Вспомнилось, как почетный член мне рассказывал про то, что клетки для операций они брали из плаценты. Расспросить Семенова? Я удавил в себе порыв. Мне сейчас надо думать о рыбе и коньяке. Не время и не место, для разговоров на тему о клетках и плаценте.

Мы выгрузились. Расположились на берегу. Гена начал инструктаж. Я — честно выполнял, все, что он говорил, и уже через полчаса в ведре плескались три леща. До полудня мы натаскали рыбы, так что золотистые и серебряные зеркальца сплошь покрывали дно лодки... наживка кончилась, солнышко пригрело... Гена скомандовал — "Шабаш! На ужин хватит! На засол — тоже! Сматываем удочки. Серега — ждем коньяк!"

— Поеду в Осташков, — сказал я. — У Лечи вряд ли найдется. Не сезон уже.

— Не гони волну, раньше времени, — сказал Вася, — проверь буфет, там горючего выбор, может и коньячок найдется. Мы — не привередливые. Полковник — не хрен куражится, чего человека гонять?

Директор базы — Лечи Икрамов, конечно, не занимался сам закупкой пития в буфет при столовой, но раз уж он тут хозяин, то к слову о нем и речь. Невысокого роста, похожий больше на цыгана Будулая из известного фильма, директор базы — обаятельнейший мужик. Нормальный чеченец, как обозначил бы его Белов.

Базу Лечи принял еще в самом начале перестройки. Приватизировал. И развивает, развивает, осваивает огромную территрию на берегу озера Волго... Это мне Гена рассказал, который в Чайку уже много лет приезжает в отпуск — рыбачить. О том, что Лечи — чеченец, мне б в голову не пришло. Похож, больше все-таки на цыгана, речь — правильная, никакой исламской символики... правда, пить отказался. Очень вежливо, спокойно... нет. Ну, на "нет" и слов нет.