Человечина (в доработке)

Пермь. Состоялся несанкционированный митинг противников абортов на площади перед зданием муниципального управления здравоохранения. В течение трех часов представители закона уговаривали митингующих разойтись... Директор МУЗ, принял требования митингующих, пообещав разобраться. Митинг собрал около пяти сотен человек, закончился к вечеру. Все обошлось без эксцессов. В городской газете опубликовано обращение начальника УВД, с предупреждением, что впредь любые несанкционированные акции будут пресекаться более строго. Он выразил удивление, что организаторы даже не пытались подать заявление о проведении митинга, причин для отказа он не видел.

Мне трудно читать. Я перечитываю одну и ту же сводку по два, три раза...буквы прыгают... я появился в редакции в начале одиннадцатого...

Когда мы приехали вчера, Маринка выскочила из машины и, бросив на ходу: "Я пока все приготовлю..." побежала в подъезд. Я поставил машину в ячейку и уже двигался к дому, вдруг хлопнула дверь и какая-то темная фигура в тинейджерской куртке с капюшоном растворилась в темноте двора. Нехорошее предчувствие шевельнулось в груди... я ускорил шаг, предполагая, что Маринка, наверное, уже в ванной... она лежала рядом с лифтом. Голова в крови... неподалеку от нее валялся пруток арматуры. Черепушник!?

Я не помню, что я делал... Я звонил в скорую, в милицию, я искал Сашку... Она жила еще три часа. В больнице её сразу взяли на операцию... я ждал в коридоре... потом вышел врач... сказал, сильное вдавление... осколки убрали... дальше, как Бог даст. Маринку вывезли из операционной около четырех... Реаниматолог не хотел меня пускать в палату, я дал ему сто долларов... нашелся халат, я сидел рядом с ней... попискивали приборы, шумел какой-то ящик со шлангами... потом приехала целая бригада медиков, они подключили к голове Марины провода... самый старший с мефистофельской бородкой и кустистыми бровями, разглядывая большие листы с зигзагами, сказал:

— Активности мозга нет...

— Что это значит? — Спросил я.

— Это значит, что она — растение, как человек — она мертва.

Мир рухнул... стены плыли... еще сохранялось в руках ощущение ее тела... на губах не проходило прикосновение ее губ... из-под повязки струился аромат ее духов... Она лежала под простынкой... тонкая... В мозгу как заевшая пластинка вертелось: "...отчего же губы ищут на твоих губах приюта? А из глаз беды лучистых звонко капают минуты..."

Ко мне подошла медсестра, протянула кольца, серьги и кулон...

— Получите, пожалуйста, и распишитесь, — протянула накладную... я, не глядя, подмахнул. — И тут, — сказала сестра, отогнув накладную. Я уже приготовился подмахнуть и эту бумажку, но что-то остановило мою руку. Я снял накладную, закрывающую шапку бланка. "Разрешение на изъятие органов для трансплантации". Все графы заполнены, кроме одной "согласие родственников"... я вернул бумажку сестре.

— Я не буду это подписывать. — Она молча забрала ее и вышла из палаты.

В палату вошел врач. И, сев передо мной на стул, принялся уговаривать... Что все равно уже ничего сделать не удастся, но пока работает ее сердце и аппарат заменяет ее легкие — ее органы пригодны для пересадки. Она молодая здоровая женщина. Ее сердце и почки могут спасти жизнь трем другим людям! Ваш каприз, предрассудки — погубят их. Господи! Как же велико было искушение? Я чуть не согласился... Но вдруг я подумал, как это здорово, что людей можно разбирать на запчасти! Любой из нас может пойти на разборку... нужен лишь "Черепушник". Я раздвоился... один я сидел перед врачом и слушал вкрадчивую речь, другой стоял рядом с Мариной и видел, как ее везут в операционную, лихо вспарывают живот, грудную клетку, извлекают еще бьющееся сердце, почки... выделяют... перевязывают... отрезают... меня стало тошнить... я поднял глаза на врача, и сказал:

— Я не хочу. И вы ничего с этим не можете поделать.

Врач поднялся и вышел. Буквально через секунду влетел реаниматолог, и заорал:

— Все! Нам нужна эта палата... труп сейчас отправят в морг, попрощались? Освободите помещение!

Я протянул руку и выдернул из стены все сетевые провода. В палате наступила тишина. Я встал, врач суетился где-то внизу... я пошел на него и сказал:

— Я буду с ней, до утра... хотите вы этого или нет! Мне плевать на всех, это их проблемы! — В ответ он разорался как резаный, что у него еще пятнадцать тяжелых больных, я сказал ему: — Я тебе заплатил. — Он выхватил доллары и кинул их на пол.

— Кажется, вы потеряли, — сказал он, — забирайте и проваливайте.

Может, я б так и поступил... в конце концов, что-то шевелилось в душе, что я блажу, что они действительно хотят ценой органов моей умершей жены спасти другие жизни. Но тут в палату влетели еще трое, и я перестал вообще что-либо соображать. Я отбивался от них... не зря ж я служил в редакции газеты дивизии ВДВ... Что-то соскочило в мозгу. Медики отползали, придерживая вывихнутые конечности. Потом они оставили меня в покое... пошли зализывать раны. Еще часа три они периодически заходили в палату... что-то говорили, угрожали... потом приехал Белов и забрал меня. Марину отвезли в морг... Сашка на моей машине отвез меня в редакцию, забрал ключи и сказал:

— Работай, Серега... Лучшее лекарство от тоски — работа.

И вот, разбираясь в сводках, я натыкаюсь на сообщение о Черепушнике. Убит какой-то Соломин — ровесник моей Марины.

Я набрал Сашкин номер... ждал не долго, он снял трубку сам.

— У аппарата!

— Ты сводку смотрел?

— Да.

— Ты видел, что черепушник еще одного убил?

— Да!

— Сашка! — ты веришь, что это случайно?

— Серега, заткнись, а? — сказал Белов.

Я заткнулся... Но меня снова понесло...

— Сашка, ведь я что подумал... что Черепушник не случайно молодых убивает... это не маньяк!

— Я тебя, очень прошу, заткнись... — Белов говорил не громко, но твердо. — Приезжай ко мне, поговоришь со следователем.

— Я вчера говорил.

— Нет, я тебе устрою встречу с руководителем следственной группы по делу "Черепушника".

Я нажал кнопку селектора, вызывая Воронина. Трубку сняла Лена журналист-стажер, последний курс журфака.

— Где Воронин?

— Он уехал в управление ФСБ, вызывали вас, Сергей Алексеевич... поехал Валентин...

— Ясно, спасибо. Когда он должен приехать?

— Он ничего не сказал.

Я дал отбой, и набрал номер мобильника Валентина. Он долго не снимал трубку, наконец, щелкнул и приглушенно ответил:

— Да, Сергей, я в пресслужбе ФСБ, идет инструктаж, тут все замы и ведущие отделов криминальной хроники...

— Ты там надолго?

— Примерно полчаса еще...

— Я уехал к Белову...

— Серег, а тебе обязательно сегодня работать? — в голосе Валентина прорезалась нотка сочувствия и жалости...

— Обязательно, Валь. — Я ответил немного жестче, чем хотел. Валька почувствовал.

— Сереж, не трогай сегодняшнюю сводку, я приеду сам сдам. — Он буквально удержал мою руку от подписи материала.

— А что?

— Дело касается этого брифинга — тут дают инструктаж... я приеду, расскажу.

— Ну, ладно, тогда я поехал. Ты — за старшего!

Гад Белов забрал и ключи и мою "Чернушку"... Вольно ж ему майору РУБОП раскатывать на восемьсот пятидесятой беэмвешке...

Мне пришлось выйти на дорогу и голосовать... на мою руку метнулось две машины: "пассат" и сто семнадцатая Лада, я уже готовился сесть в "пассат" как зазвонил телефон, я вытащил трубку, водитель терпеливо ждал.

— Сергей Алексеевич, — сказал капитан Звягинцев, — не садитесь в эту машину. — Я напрягся, потому что капитан тут же сказал: — не оборачивайтесь. Спокойно отпустите "пассат" и сядьте в "жигули"...

Я так и сделал. Значит, он меня ведет? А где он был вчера? Я не на шутку завелся. Почему они допустили, что Маринку убили?! Спецы хреновы! Я понимал, что где-то неподалеку следует машина Звягинцева... как бы невзначай огляделся... ничего примечательного. Пожалел, что не курю... Был бы повод начать разговор с водителем. Я сел так, чтобы в зеркало заднего обзора, видеть хотя бы часть панорамы...

— Сергей Алексеевич, не волнуйтесь, за нами нет хвоста, — сказал водитель.

Я аж подпрыгнул.

— Вы кто?

Водитель молча протянул мне удостоверение... ст. лейтенант ФСБ — Дудко Михаил Иванович... Так.

— Очень приятно, — саркастически сказал я... — И давно вы меня пасете?

— Со вчерашней ночи, — ответил водитель, — точнее с утра, как только вы уехали из больницы.

— Изумительно. Просто невероятно. — Яд из меня тек... — а вчера это было невозможно?

— Сергей Алексеевич, я не уполномочен обсуждать с вами дело. Вы понимаете? — водитель спокойно отвечал. — Я и Андрей, мы очень сожалеем, что случилось несчастье с вашей женой, но это казус... мы контролировали каждый ваш шаг вчера... и на банкете и потом, когда вы уехали... до подъезда...

— Но почему?

— Не могу ответить... Вот, мы уже подъехали. — Он остановился метрах в пятидесяти от управления. — Спросите Белова, он в курсе.

— Спрошу, — сказал я, сунул старшему лейтенанту сотенную бумажку... тот спокойно дал мне пятьдесят рублей и уехал.

В кабинете Сашки было, как всегда, не продохнуть... похоже, только что закончилась планерка, или что там у них? Звягинцев был тут. Как и в прошлый раз, в подростковой курточке, слаксах и с фиолетовыми противосолнечными очками. Белов не стал здороваться.

— Садись.

Я сел, не глядя на капитана. Интересно, он приехал раньше меня, или его вообще не было рядом с редакцией?

Белов выложил на стол белый конверт, в котором я отправил ему пистолет.

— Узнаешь?

— Что? — прикинулся я шлангом.

— Посмотри на этого конспиратора хренова, — сказал Белов капитану, — вчера, представляешь, мне посылочка! Получаю, ствол! Тот самый из которого Берга завалили, и девушку из мотеля, и бармена, и еще четверых... Я к дежурному — кто принес? Дежурный: парень на роликах... мы сутки искали этого придурка. Ты думал, мы не найдем? Нашли. И что я узнаю? — он опять обратился к капитану, — тот безучастно смотрел на стол. — Я узнаю, что этот ствол курьеру вручил мой друг — Серега Евсеев. Ну что ни день, то сурпризьм! А теперь скажи, откуда он у тебя взялся?

— Сашка, я вообще-то тут по другому делу, — напомнил я, понимая, надо рассказать, дальше скрывать от Белова правду бессмысленно.

— Твое дело подождет! — давай выкладывай, как к тебе попал ствол?

— По почте.

— Как это?

— Очень просто. Вчера утром мне Павлик передал бандероль, когда я ее вскрыл, там был "Альпин"... Я понял, что убийца, решил выиграть время, пустив следствие по ложному пути, перевести стрелки на меня... поэтому я не стал тебе звонить, а отправил пистолет с курьером. Упаковка бандероли у меня в столе, можешь убедиться.

Белов смотрел на меня тяжелым взглядом...

— Говоришь, запутать следствие? Ну что ж, вам это очень хорошо удалось... вместо того, чтоб искать стрелка, я как последний придурок искал курьера, который честно сказал: Мне этот пакет дал Сергей Евсеев. У меня аж матка опустилась... Думаю, ни хрена себе! А я Сереге верил...

— Можешь и дальше верить. — Хмуро сказал я. — Ты ж понимаешь, как я труханул, когда вывалил на стол эту игрушку?! Вот и решил, малость побыть в тени.

— Нет, он точно — козел... — Белов апеллировал к Звягинцеву. — у тебя что руки отвалились бы, написать заявление и честь по чести передать посылку в Управление? Ты что, думаешь, мы не знаем, что ты не при чем в этом деле?

— Хрен вас знает, что вы знаете, чего не знаете... — проворчал я, — молчите как партизаны... только советы даете...

— Да без наших советов, тебя б уже три раза замочили... — запальчиво сказал Белов, а Звягинцев покраснел. — Извини, Серега...

— Мне одного раза хватило... — сказал я. — Вы думаете, они за мной охотились?

Белов оглянулся на капитана. И тот сказал:

— Нет, Сергей Алексеевич, убили, кого хотели убить... — и замолчал.

Я оторопел. То есть как? Убить хотели Марину? За что? Зачем?! Я спросил.

— Понимаете, мы пока не можем ответить на этот вопрос. Многого не знаем. Но очевидно, что Марина Ивановна что-то знала... чего убийцы или заказчики испугались... В общем, ее убийство, якобы "Черепушником", инсценировка. Они не предполагали, что черепушник в эту ночь выйдет на охоту.

— Я ничего не понимаю...

— Не вы один.

Меня вдруг посетила мысль.

— А то, что я вчера, по вашей просьбе включал телефон на сканирование? Это не может быть причиной?

Капитан покачал головой.

— Нет. Не думаю...

— Кстати, а что вы надеетесь найти? Вы полагаете, что эта фирма имеет отношение к убийствам?

Капитан сделал паузу.

— Сергей Алексеевич, у нас ведь не одно дело фармацевтов... Да, мы интересуемся деятельностью компании "ИМ инк" — это все, что я могу вам пока сказать... Вы вчера сделали все очень хорошо... спасибо.

Белов молчал.

— Сашка, ты помнишь, я тебе начал говорить по телефону... — напомнил я ему причину, почему примчался в Управление...

— Херню ты мне говорил... — сказал Белов. — в общем, так, хочешь услышать это от руководителя следственной группы, хочешь от меня? Решай, но мы скажем одно и тоже.

— Хорошо, скажи — ты.

— Черепушник — маньяк, запомни... и никаких других версий, в своей газетке выдвигать и не думай, понял?

Я вспомнил, как ожидали смерти Марины врачи, как уже наготове была бригада по изъятию органов, и ту ярость, с которой они пытались пробиться к ее телу.

— Объясни, — сказал я тихо.

— Тебя извиняет, ситуация, — также тихо сказал Белов, — но если ты или кто-нибудь из твоей братии — журналюг, брякнет от большого ума, что черепушник не маньяк, а работает под заказ, то вы спугнете преступников... ты понял?

Я — понял. Я понял это еще до того, как он озвучил все... но мне надо было услышать его фразу.

— Хорошо, — выдавил я, понимая, что никто ничего объяснять мне не собирается. И еще, что меня используют в качестве приманки... Ловят на меня, а попалась Маринка. Да, похоже, они и сами не ожидали... — Я поеду. Отдай мне ключи.

Белов кинул связку.

— Держи, только будь осторожен. — Он поднялся, — поехали.

— Куда?

— К тебе. Отдашь мне упаковку бандероли... надо ж отработать канал отправки, может питерские еще что-нибудь откопают? А заодно напишешь заявление, на мое имя, как к тебе попал пистолет. И Павлика вашего надо опросить.

— Павлик в отпуске. — Обрадовал я Белова, — со вчерашнего дня... до конца недели... взял отпуск за свой счет...

— С чегой-то? — удивился Сашка.

— Не знаю, мне Лебедев сказал... очень просился. Вроде бы улетел в Турцию по горящей путевке на три дня.

Белов вытаращился на меня.

— Ну, белые люди! На три дня в Турцию — как под Тулу за грибами! Завидую я вашим гомикам! Поехали так... придется ждать. Блин! — Сашка, вытащил из сейфа ПМ, пихнул в кобуру на пояснице. — Капитан, ты идешь?

Звягинцев молча поднялся.

На пороге мы разминулись. Краем глаза я заметил, что Звягинцев сел в салатовую "Ниву-Шеви", знакомая машина... не она ли вчера пасла меня, когда я ездил к Хансену? Номер я не запомнил, но — похоже.