Порубежье

— Сделаю Боярич.

А тем временем Ерофей с Данилой строил станок, рисунок боярича был понятен, но там не стояли размеры. Вот и приходилось самим ломать голову, после того как Ерофей сказал что он не дурнее кузнеца идти и переспрашивать было нельзя. Ерофей взял за основу себя, вернее свой рост, размах рук. Что бы было удобно стоять у станка и не сильно тянуться, зачем то к краю станка. Вот и выходило, что станок получился в аршин с четвертью в высоту, сажень ширину. Сухого дерева у него было полно, дом себе Ерофей срубил новомодный, но жил в нём пока один, и всё свободное пространство второго этажа было заполнено досками, разного диаметра и пород дерева бревнами, жердями. Береста кольцами и лентами висела на кольях, вбитых в стены, добротный верстак стоял у стены недалеко от печи. Хватило места и для сборки верстака. Собственно раму они собрали быстро, благо весь инструмент для подобной работы у него был. Пригодились и долото и стамеска и строганки и коловороты. Временами в голову Ерофея лезла мысль, что все эти инструменты боярич придумал для того что бы построить станок. Ну всё пригодилось, а если бы чего не было пришлось бы туго. Но, тем не менее, рама стояла,и уже надо было заниматься колёсами.

— Вот везде у него колёса, вода крутит колесо и пилит бревно, вода крутит колесо и стучит молотом, вода крутит колесо и гонит воздух в печь. Наверное, можно было бы водой и станок крутить, но это ж ручей через избу, что ли пускать? Ага, он же говорил про ветер, ветер тоже может колесо крутить. Да где ж тот ветер в избе взять, что то непонятно.

Вот так, не спеша, разговаривая между собою в полголоса, они не обращая внимания, на прислушивавшихся к ним учеников, строили станок.

— Колесооо,— напевал Ерофей, ежели сделать колесо помошника в сажень, а колесо на станке в пядь, то оно будет крутиться во столько раз быстрее, во сколько сажень больше пяди. Где-то в десять раз. Неча тут мудрить надо колёса делать... На десятый день Ерофей отправился к Бояричу. Соместив станок с ножным приводом, и колесом помошников, а мастера сделали рукоятки для вращения колеса с обеих сторон, и теперь его вращали два подростка попеременно, они добились приличной скорости вращения вала с держалкой (куском трубы). Которую, изнасиловав свой мозг, выковал им Первак.

— Сладили мы станок как и обещали. Как теперь на ём твоих золотых матрёшек делать.

— То, что вы сделали станок, это хорошо, но к нему ещё нужен особый инструмент. Давай ка я тебе его нарисую, а кузнец пусть тебе скуёт. Вот смотри, само железо в пядь длины, да два пальца ширины, толщина в полногтя. Один затачивается вот так, а другой эдак, да ещё и форма у них вогнутая. Третий инструмент похож на нож, у него вот такая форма. А вот смотри сюда, и я на куске бересты показал вогнутость инструмента, да насадишь на ручки. Разрешаю на инструмент потратить пруток алёшинского железа. Вот когда сделаете инструмент, тогда и пойду смотреть на станок. Покажу вам, как делается матрёшка. Много чего покажу.

К вечеру инструмент был готов. Как Ерофей уговорил Первака оторваться от самовара, осталось в тайне, но вечером Ерофей уже демонстрировал мне обдирку, отрезной и фасонку. Договорились встретиться утром у него дома.

— Молчан ,— я позвал своего вестового. Мухой найди мне нашу рисовальщицу, и скажи ей, что бы завтра с утра была у Ерофея вместе с красками. Молчан убежал исполнять приказание, а я ухмыльнувшись сказал,— Хотите матрёшек? Их есть у меня!

Утром позавтракав, я поцеловал Любаву и ушел к Ерофею. Походил вокруг станка, покрутил большое колесо, послушал шум вращающегося механизма, центровка у станка была так себе, смазанный дёгтем вал вращался быстро и без скрипа, в принципе станок как станок. Если считать что за станком я стоял последний раз в школе, на уроках труда, а это было лет семь сот вперёд, то да, стаж станочника у меня был немалый. А на самом деле, препод, научил нас точить всего три вещи, эту самую матрёшку, балясины для перил, и чаши. На этом мои познания в токарном деле кончались. Но и те, что были, здесь были в цену золота.

— А что Ерофей, есть у тебя полено из липы либо осины? А лучше брёвнышко вот такого размеру, я показал кольцо пальцами двух рук.

— Есть боярич и Ерофей полез на второй этаж, откуда вскоре притащил саженное осиновое брёвнышко. Отпилив от него полешко с локоть длины, я топориком слегка заострил один конец, чтобы он с натягом влез в 'держалку'. Прокрутил вал, вручную поправив центровку, и скомандовал,

-Давай!

— Помощники раскрутили тяжёлое саженое колесо, шкив, вырезанный из бычьей шкуры, передал вращение на колёсико насаженное на вал и брёвнышко завращалось. Легонько, подвёл к нему обдирочную стамеску, посыпалась стружка. Пройдясь пару раз, добился приемлемой чистоты поверхности, взял в руки фасонку. Вот ею я и придал полученному цилиндру, знакомые очертания матрёшки. Пол боярства за полметра шлифовальной шкурки! Пришлось придавить плоской частью отрезной стамески заготовку, полируя её поверхность. Отрезал, заготовка матрёшки плавно упала в подставленную ладонь.

— И што ето? Ерофей чесал затылок, разглядывая невзрачную болванку.

— Ну, пока ничего. Фрося подойди ка. Вот видишь заготовку куколки? Если вот здесь нарисовать платок под ним личико, да нарисовать ей платье, Ну, как бы ты матушку свою увидела, и нарисовала. Сможешь красками?

— Попробую вождь,— тихо сказала девочка.

— Иди ка, садись за стол и работай, а мы продолжим.

Следующим предметом, сделанным мною, была балясина. Точить её было проще, ибо новая заготовка вращалась отцентрированная с двух концов, затем из более толстого отрезка бревна я выточил миску, тарелку, чашку, кувшинчик.

— Вот так как то,— сказал я, отряхивая руки и одежду от стружки. Что скажете мастера? Нужен ли такой станок? Заработают ли денежку на нём народ?

— Заработает, заработает, боярич! Да токмо на одной посуде заработает, а балясины им же цены нет, лучина не успевает догореть, а балясина готова. Да за зиму их воз можно сделать? А что ж матрёшка? Ты ж обещал мартёшку.

— Что-то ты Ерофей, до золота жадный? Что, нешто подумал, что кусок дерева превратится в золото? Превратится, если сделать сотню другую куколок, да продать, только так и никак иначе.

— Сейчас и посмотрим, можно ли кусок дерева и немного труда над ним, превратить в золото? Что Ефросиньюшка, готово?

— Да Вождь, погляди. Фрося поставила на стол МАТРЁШКУ.

— Вот это, матрёшка, Ерофей. Ей цена денежка, но детей в городах много, всякий ребёнок захочет такую куколку, нешто родитель не купит своей дочке такую, а ведь их можно сделать чуть иначе и разрисовать под воинов. И тогда и мальчишки захотят свою дружину иметь. Денежка к денежке, гривна соберётся. Эту матрёшку заберёшь себе Фрося. Я сейчас выточу еще три штуки, две из них раскрась воинами в кольчугах и с мечами, дядьку моего видела? Вот таких. И одну девушкой. Подарить хочу братьям и Любаве.

— Сделаю вождь.

В общем, полдничали мы у Ерофея, и чуть не поужинали там же. За станок сразу после того как я сделал три матрёшки, становились попеременно то Ерофей, то Данила и до вечера точили чашки, тарелки, миски, балясины, матрёшки. Пробовали точить разные породы дерева. В общем, экспериментировали с формой и содержанием. По ходу дела договорились, что сначала старейшины придут посмотреть, потом они приведут глав семейств. Тайны из станка не делать, всем доходчиво объяснять смысл и ценность такого станка. Вечером, придя домой, я подарил воинов братьям, что привело их в неописуемый восторг, а Любаве красавицу матрёшку, радости у неё было не меньше, чем у шестилетних мальчишек. А я сходил в нашу спальню, достал сундучок с серебром нашёл пару серёжек с голубыми камушками брошь с таким же камушком, положил их в мною сделанную чашу и подарил всё это матушке, смущённая мать приняла подарок, перекрестила меня и сказала,

— Спасибо сынок, давненько мне серёжек не дарили. С девичества. Я понял, что нарушил какие-то правила, с подарком, но отступать было не куда, и постарался перевести всё в шутку.

— Вы для меня матушка всегда молодая.

Назавтра Ерофеева изба, превратилась в ремесленное училище. Старики сразу поняли прелесть задумки, не дать народу маяться от безделья. Срочно были собраны отцы семейств, им показали станок, и то, что можно с помощью его сделать. Решили не плодить конкуренцию, и каждая семья могла делать только один вид товара. Но разрешили изобретательство. Если семья придумала чего то новое, то шла к старейшине , показывало изделие и получало право на его изготовление.

Мужики зашевелились, по посёлку опять забегал народ, то тут, то там зазвучала пила, застучал топор. Началось массовое станкостроение. Наперёд скажу, Фросина семья, единственная, получила право изготавливать матрёшки. Оказалось в семье, кроме Фроси, талант рисования был и у бабки, и ещё у двух её сестрёнок.

— Вождь, старейшина присел за стол, где ему из самовара налили горячего узвара,— четыре десятка и три хозяйства у нас. Два десятка и шесть, он показал на пальцах цифру, решили строить станки, но нам не хватает на всех товара. Матрёшки, старейшина загнул палец, делает одна семья, чашки — вторая, миски — третья, балясины — четвёртая, что делать остальным семьям, вождь?

А действительно, что? Вот блин! Сразу как-то и не придумаешь.

— Ты старейшина пока пей узвар, а вождь думу думать будет. Первое, что пришло мне в голову, что ещё можно делать на станке, это шкатулки с крышками, второе — бусы, третье шары, яйца, подсвечники, веретёна, пуговицы и шкивы с блоками. Можно было точить ещё массивные ножки для столов, и собирать из досок столешницы. И всё. То есть можно было занять ещё три четыре семьи. Итого восемь семей, осталось найти работу ещё шестнадцати семьям. Кризис перепроизводства станков. Стоп! Я же хотел ещё пустить в производство простейший лобзик. Это ещё три четыре семьи занятые изготовлением деревянных кружев. Итого двенадцать. Остальные пусть занимаются канатами, шкурами, свечами, солью, ладьями. В конце концов их тоже надо кому то строить и ими управлять.

Всё это я подробно рассказал старейшине.

— Выбери достойные семьи, кои будут владеть станками. У остальных работа не менее прибыльна. Но мне ещё надо подумать.

— Хорошо Вождь, согласился со мной старейшина и отбыл.

Допустим лобзик ничего сложного из себя, не представлял, самой сложной деталью была маленькая тонкая пила с маленькими зубьями.

— Да сделаю я с Перваком таких пилок вагон! Кстати о вагонах! Колёса! Обыкновенные тележные колёса. Не нынешнее убогое подобие колеса, а чудо из чудес. Лёгкое, с точёными спицами, да со стальной полосой по ободу! Идём дальше, мастерим телеги и возки. Здесь на месте, изготавливаем набор деталей, а на торгу, на глазах у потрясённой публики, собираем в кучу и продаём! Мысль? Не мысль, а Мыслища! Стрелы. Станок наподобие большой точилки для карандашей. Элементарно Ватсон!

-Жихан, верни старейшину, Молчан сбегай за Ерофеем.

Вскоре и тот и другой сидели у меня за столом, и пили горячий узвар. Я едва сдерживался от переполнявшей меня информации, надо было срочно выплеснуть её и пусть уже они дальше ломают себе голову. Вождь придумал? Придумал! Приказал? Приказал! Исполнять! Вот такой я деспот.

— Вот что я придумал...

— Ерофей глядя на рисунок колеса, который я на скорую руку прямо при нём нарисовал, спросил,

— И что прямо вот так железный обод? Это ж, сколько такое колесо будет стоить? И кто такие деньги заплатит?

— Заплатит Ерофей. Умный купец поймёт, что на таком колесе дальше уедет и больше повезёт. Не захотят в Вологде купить, мы свой обоз во Владимир отправим, там, у народа денег больше.

— Да и что нам это железо, солить что ли? С него тоже доход нужно иметь. Ободья на колёса, ножи, крючки, гвозди, серпы, да косы боярские, лопаты, топоры да пилы, всё это надо делать, грузить на ладьи и везти на торг. Хотя бы один раз. Затем купцы сами к нам за товаром приплывать будут, и везти сюда то, что мы закажем. Я завтра же еду к деду, буду говорить с ним насчёт кузнецов. Первак это хорошо, но он один и не успевает все заказы исполнить. Я надеюсь, вы меня поняли. Идите и распределите каждой семье по занятию. Телеги собирать и доводить до ума, будет Любомыслов сын Данила. Всё у меня.

С утра послал людей проверить лёд на реке, Сухона встала две недели назад, морозы стояли хорошие, но береженного как говорится и бог бережёт.

— Проверьте лёд, выдержит ли груженые сани, да вешек вдоль зимника поставьте почаще,— распорядился я. И вот около полудня мне доложили, что дорогу пробили и обозначили вешками.

-Матушка собирайтесь, поедем к деду, он вас заждался, заложили пару саней, на одних я с братьями, на вторых матушка со своей ключницей. Выехали и не спеша по вешкам, добрались до ворот крепости. Там нас уже ждал дед. Обнялись, почеломкались, матушка заплакала, братья вслед за ней. Дед не ожидал такого концерта, сбился с приготовленного сценария встречи, махнул рукой и позвал нас к себе в терем. Залезли опять в сани, я пригласил деда к себе, и мы доехали, наконец, последние триста шагов до терема. Пока мать рассказывала, как они добирались до Вологды, я молчал, но потом, ловко влез в разговор и в три счёта коротко обрисовал нашу встречу, мои хлопоты с покупкой зерна и скота. Отдельно рассказал историю покупки закупов крестьян.

— Молодец! Молодец Алёшка! Ловко ты дело повёл, за месяц всё успел. И зерно купил, и скотинку и людей. Ну, весь в меня! Не спорь Ирина! Точь точь я в молодости. Вот побратимы не дадут соврать. Земля горела за мной, ежели я брался за дело. Видели мы, как вашу ладью в лёд вмораживало, но не думал я, что это ты мать успел привезти. То, что обоз оставили в Вологде не страшно. Там спокойно. Да с теми деньгами, что ты дал, перезимуют.

— Я вот что задумал дед... построил станки,... как хочешь, но мне нужны кузнецы... дел не в проворот, делать некому. Приезжай, погляди сам своими глазами, оцени, какую эти станки прибыль сулят. До весны мы те ладьи, что у нас зимуют, загрузим своим товаром, да в Вологду отвезём на торг. Мы с тобой урядились по доскопилке доход делить поровну. Так?

— Да было дело, ответил дед.

— Так я тебе и по кузне предлагаю почти те же условия. Ты мне кузнецов, я тебе четверть доходов. Согласен ли?

— Ты с кем его прижила Ирина? Дед обратился к матери, боярский ли он сын? Или от купца? Проезжего молодца? Ты погляди, как он торгуется с дедом. Дед ему земли просто так, на, Алёша, владей. А он четверть дохода? Треть! И ни деньгой меньше! Кузнецов получишь. Мне Вторак всю плешь проел, хочет к тебе перебраться и всё. Хоть кол ему на голове теши. Хвалил он тебя Алёша, говорит, не иначе боярича, бог в маковку поцеловал, такое доброе железо отродясь на Руси не бывало. Вон, тот топор, что не смог нож перерубить, как память на стене висит, а вот тот нож, дед показал на ножны у своего пояса. Не было у меня такого ножа никогда, им же бриться можно. Завтра же, приеду глянуть на ваши станки, да как вы там зимуете, гляну, давненько не бывал я у вас. А ты Иринушка устраивайся в тереме, неча молодых стеснять. Да и терем, бабьего пригляду требует. Теперь будем ждать весны, глядишь, и сынок мой извернётся да приедет. Вот и соберёмся тогда всей семьёй.