Спартак 2

Принимая просителей, Торкват заставлял всех их входить к нему в палатку без оружия. Пелитор и его спутник полностью выполнили это условие, и у юноши не было ни меча, ни кинжала или прочего холодного оружия. Единственное, что могло сойти за него, был небольшой костяной шар, висевший на груди у молодого человека в качестве украшения. Не раздумывая ни секунды, в порыве гнева защитник родовой чести сорвал его с ленты и стремительным броском метнул его в Торквата.

Часто бывает так, что брошенный наугад камень или иной метательный снаряд летит точнее и лучше, чем, если бы его бросили тщательно прицелившись. Так было и на этот раз. Костяной шар угодил Торквату точно в висок и сраженный ударом претор рухнул как подкошенный.

Бросившиеся на юношу телохранители Торквата изрубили его мечами, но дело было уже сделано. От удара височная кость глубоко вдавилась внутрь головы неудачного творца справедливости. Он прожил три дня и умер за несколько часов до того, как к Беневенту подошла армия верховного правителя Италии Спартака. Таковы были последние иды осени, принесшие одним славу и победу, а другим внезапную смерть не на поле брани, а в судейском кресле.

Глава XII. Бегство к дальнему краю Республики.

Любой успех неизменно подвигает человека к тому, чтобы он развил и продолжил столь удачно начатое им дело. В след за этим просыпается законный аппетит и начинается построение далеко идущих планов. Нередко, все это приводит к возникновению головокружения от одержанного успеха, что легко может привести к пагубным последствиям как для начинателя, так и для его планов.

После разгрома войска Дукария, у Гая Юлия Цезаря этого опасного симптома не возникло. Прагматик до мозга костей, он не преувеличивал значимость одержанной победы, но при этом старался использовать её с максимальной для себя выгодой.

В этот момент он был подобен Спартаку, что в самом начале своего славного боевого пути разгромил войско претора Валерия Мессалы, после чего численность его воинства увеличилась в разы. Разбив Дукария, Цезарь также надеялся, что за короткое время ряды его войска пополняться новыми солдатами, но даровав успех в одном деле, госпожа Фортуна не торопилась помогать ему в другом.

Если после сражения у подножья Везувия, рабы и простые италики бежали к Спартаку днем и ночью со всех окраин Кампании и Апулии, благодаря чему он смог за короткие сроки создать целые легионы, то число добровольцев пришедших в стан Цезаря исчислялось десятками человек за неделю.

Агитаторы и вербовщики в армию защитников Республики старались изо всех сил по увеличению её рядов. Днем и ночью, в городах и селениях Умбрии и Этрурии они своими речами превозносили смелость и храбрость воинов Постумия победивших полчище дезертиров и галлов, но повторить успех Спартака им никак не удавалось. Их охотно слушали, поддерживали громкими криками и после каждого выступления ораторов находились люди изъявлявшие желание встать под знамена Цезаря, но все это не было так массово, как это было у Спартака.

При этом, необходимо упомянуть, что местные власти нисколько не запрещали агитаторам Цезаря вести свою работу в их городах и селениях. Не решаясь открыто перейти на сторону Гая Юлия, они закрывали глаза на действия его посланников, ловко маневрируя, таким образом, между двумя силами.

Одним словом движение вперед было, но не таким как того хотелось Цезарю и его окружению и это, решительным образом его не устраивало. В сопровождении вооруженной охраны игравших своеобразную роль ликторов, защитник Республики посетил несколько соседних от Тернии городов. Отправляясь в свой краткосрочный вояж, молодой префект очень жалел, что легат Постумий приказал своим воинам не брать пленных. Ах, как бы они сейчас пригодились Юлию Цезарю, пусть даже хотя бы два десятка человек. Их должно было прогнать под конвоем стражи перед конем префекта триумфатора и тем самым всколыхнуть в умах и душах римлян фантомные боли по недавнему славному могуществу.

Да, пленные были нужны, но за неимением их, Цезаря был вынужден уповать на свой талант оратора и на благосклонность великих богов, но к его огромному разочарованию, небожители были заняты иными делами, на необъятных просторах Ойкумены. Вернувшись, домой и, оценивая результаты своей поездки, Гай Юлий мрачно шутил, обращаясь к своей правой руке Марку Антонию: — Слава богам, что слушали, а не побили и не схватили.

— Ты, не прав, Цезарь — не соглашался с ним тот, — Люди радовались и ликовали от одержанной нами победы.

— Тогда почему они не присоединились к нам и вместе с нами не пошли в Тернию!? — сварливо интересовался обиженный префект. — Боятся нас объесть или не хотят признать нашу власть?

— Тебе прекрасны, известны причины их такого поведения — страх перед Спартаком и собственные мелкие интересы. Галлов Дукария для преодоления всего этого им мало.

— Значит для его преодоления, мы должны сначала разбить Публитора, потом Астропея, потом Спартака и только тогда они согласятся осчастливить нас своей компанией. Не слишком ли спокойная и главное беспроигрышная позиция, ты не находишь?

— Страх порожденный падением Рима — сильный страх. Для его преодоления нужно время, ибо разрушить легко и быстро, а создать долго и трудно. Главное люди поверили в твое дело и идут к нам. Думаю, за зиму мы наберем легион другой добровольцев, и тогда магистраты будут сговорчивее.

— Такой прогноз меня радует, но вот кто будет содержать на время зимы эти легионы? Я уже в таких долгах у знати Тернии, что больше денег в долг мне никто не даст, ни под какие проценты, а соседи не хотят помочь нам деньгами. Они, видите ли, издержались, снабжая галлов, а также откупаясь от дезертиров! — сокрушенно воскликнул Цезарь. — И говоря это, они смотрят мне в лицо честнейшими глазами! Какое лицемерие!!

— Ты можешь взять деньги в храмах Тернии — прервал его стенания Антоний. — Их там не так много, но они есть и наверняка помогут решить проблему содержания армии.

— И тем самым окончательно перессориться с местными жрецами? Нет. Они сейчас не самого лучшего о нас мнения, а когда мы запустим руку в их храмовые кладовые, то сразу станем для них злом, что равно рабам и Спартаку. Боюсь, идя по этому пути мы придем либо к новому заговору против нас, либо к всеобщему восстанию — горько пошутил Цезарь. — В любом случае жрецы не простят нам этого.

— Будет сила, простят — заверил Антоний Гая Юлия. — Жрецы хорошо плетут заговоры, но они полностью бессильны, когда им к горлу приставлен меч. Вспомни Суллу. Как были злы на него римские жрецы, когда он привел свои легионы к стенам Рима. Какие проклятья и угрозы сыпали они на его голову, а когда он захватил столицу, жрецы были вынуждены замолчать. А после того как Сулла вернулся из Азии и перебил всех несогласных с ним в Большом цирке, они языки проглотили, боясь попасть в проскрипционные списки — напомнил Антоний Цезарю не столь давние события из их жизни. — Будет сила, будет армия и значит, решать проблему с деньгами будет намного легче.

Гай Юлий замолчал, обдумывая слова своего боевого товарища, а когда вновь заговорил, то говорил он о деньгах как о решенном вопросе.

— Думаю, что лучше всего будет потрясти сундуки жрецов на праздновании Сатурналий. В городе будет много народа, особенно из окрестностей, где хорошо поработали дезертиры и прочие грабители. Приведем на праздник, своих воинов и мы и тогда жрецы будут очень сговорчивы.

— Полностью с тобой согласен, — живо откликнулся на его слова Антоний. — И поручи это дело Постумию, пусть на него обрушится главный гнев служителей божьих.

— И не стыдно тебе подставлять под это своего боевого товарища и командира? — засмеялся Цезарь.

— Не бойся, свою часть проклятий мы обязательно получим — успокоил его Антоний.

Так строили свои планы два беглеца из Рима, две неординарные личности, которым ещё много предстояло сделать в этой жизни. Однако всемогущая судьба безжалостной рукой внесла свои жесткие коррективы во все их намерения и приготовления.

Одержав победу над галлами Дукария, и Юлий Цезарь и его военный помощник Луций Постумий справедливо полагали, что у них в запасе есть два-три месяца зимы. В этот период в Италии, как правило, не воевали. Даже самый свирепый и непримиримый враг Рима Ганнибал уводил свое войско на "зимние квартиры". Стоять лагерем в поле было хлопотным и рискованным делом, но все расчеты защитников республики были перечеркнуты досадным стечением обстоятельств.

Первое обстоятельство в лице претора Публитора энергично приближалось к повороту с Эмилиевой дороги на Фламиниеву дорогу. Гордость толкала "усмирителя Севера" к тому, чтобы провести эту зимовку в Риме, пусть даже, если он наполовину разорен и разграблен. У Публитора были свои неоплаченные счета в отношении столицы бывшей римской республики.

Вторым обстоятельством, перешедшим дорогу планам Цезаря, был Астропей. Прошедший хорошую школу войны под знаменами Спартака, уроженец Фракии навсегда усвоил заповеди своего командира, который считал главным залогом успеха в войне — быстроту и разведку. Именно благодаря разведке, Астропей узнал о проворном и удачливом противнике осевшим в тихом провинциальном городке на Фламиниевой дороге. О его военных удачах в борьбе с дезертирами и галлами Дукария.

Не нужно было обладать особым военным талантом, чтобы понять, что за зиму префект Тернии окрепнет и превратиться в опасного противника. По этой причине Астропей решил как можно быстрее идти в поход против Цезаря, несмотря на приближающуюся зиму, с её снегами и морозами.

Чтобы усыпить бдительность противника, фракиец принялся распускать слухи о том, что он опасается нового нападения пиратов на Остию. Из-за чего перебросил на побережье большое число метательных машин захваченных в Риме и расположил в городке крепкий гарнизон. Для того чтобы нападение пиратов не застало Астропея врасплох, претор приказал дважды в день отправлять из Остии в Рим гонцов с докладами о положении дел в гавани.

С разведкой южного направления у защитников республики дело обстояло далеко не так хорошо как того им хотелось, и разгадать коварные намерения врага, они не смогли. Успокоенные известиями о том, что Астропей ждет нападения пиратов, они с головой ушли в решение проблем по созданию армии.

После того, как следуя совету Антония, Гай Юлий конфисковал храмовую казну в Тернии и нескольких соседних городков, опираясь на мечи своих воинов, дела префекта заметно пошли в гору. Имея на руках нужное количество денег, он немедленно загрузил работой местные кузни и мастерские, которые усиленно принялись ковать мечи, наконечники копий, стрел и прочее вооружение.

Вместе с этим на помощь Юлию Цезарю пришла природа. Многие из дезертиров до поры до времени скрывавшиеся в лесах и селениях в связи с наступлением зимы решили встать под знамена защитников Республики.

— К чему испытывать Фортуну и ждать милости от селян и их хозяев, когда у Цезаря платят жалование, кормят и дают кров? Пойдем, переждем зиму, а там посмотрим. Уйти мы всегда сможем — так рассуждали бывшие легионеры, и ноги сами несли их по направлению к Тернии.

Сочетание денег и зимних холодов позволило Цезарю и Постумию довести численность своего войска почти до легиона.

— Все прекрасно, — говорил Постумий префекту. — К Сатурналии, у нас точно будет легион, а к мартовским идам наверняка появиться и второй. Нужно только не снижать активность по вербовке новобранцев из-за зимних холодов и не давать легионерам засиживаться в казармах, тренируя их до седьмого пота.

Цезарь был полностью согласен с мнением своего легата. Два легиона — это серьезная сила, опираясь на которую можно было многое сделать в следующем году в деле восстановления Республики. На военном совете шло активное обсуждение стратегии будущего лета. Постумий стоял на том, что с наступлением тепла их армии придется покинуть Тернию из-за опасной близости Рима.

— Терния сыграла свою роль как точка опоры в деле создания армии. Дальше оставаться в ней бессмысленно и даже опасно. Во второй половине марта мы должны покинуть город и двинуться в Умбрию, Этрурию и Цизпаданскую Галлию, где осталось много сторонников Республики. Города вряд ли захотят открыто примкнуть к нам, но по большому счету это нам и не особо нужно. Главное люди и деньги на борьбу со Спартаком.

— И скорейшего освобождения Рима! — эмоционально добавил Гай Юлий. — Пусть он будет разорен и разрушен, но его значение в деле восстановления Республики трудно представить. Столица нашего государства как можно быстрее должна быть очищена от восставших рабов и гладиаторов!

— Рим обязательно будет освобожден, но не раньше, чем для этого будут созданы все необходимые условия. В противном случае, мы рискуем все потерять в двух шагах от победы.

— Значит, ты не намерен давать Спартаку генерального сражения? — моментально уточнил Марк Антоний.

— Армия Метелла рассеяна, Лукулл прочно завяз в Азии и неизвестно когда из неё вернется. Митридат и Тигран, серьезные соперники и для победы над ними нужно время.

Я также как и все вы, молю бессмертных богов о том, чтобы это случилось как можно скорее, но раньше следующего лета ждать Лукулла не придется. Поэтому нам придется рассчитывать только на свои силы, а это исключает решающего сражения со Спартаком.

— Предлагаешь бегать от него по горам и пытаться бить его армию по частям. Я тебя правильно понимаю? — спросил новоиспеченный претор. Желая иметь в зарождающейся армии весомый противовес Постумию, Цезарь присвоил Антонию это звание сразу после побед над галлами, в знак того, что он принимал личное участие в сражении.

— Правильно, — подтвердил легат, — и я не вижу в этом ничего зазорного для римлян. Спартак, благодаря этой тактике, одержал победу над превосходящим его по силе Помпеем, почему и нам не прибегнуть к её помощи.

— И терпеть его власть в Италии неизвестно, сколько времени? Я считаю, что нам следует генеральное сражение Спартаку сразу, как это станет возможно, не откладывая это дело в долгий ящик — потребовал Цезарь.

— Чтобы это время как можно быстрее настало, одну из вас придется отправиться в Нарбонскую Галлию и убедить засевший в Массилии сенат отправить к нам в помощь легионы Метелла. Думаю, что ехать нужно тебе, Цезарь.

— Почему именно мне, а не Марку Антонию или Лукреция Тулла? Чтобы меньше доставал тебя своими замечаниями? — открыто спросил легата Юлий.

— Антоний и Тулл хорошие командиры и лучших кандидатов на должности командиров легионов я не вижу, да и толку от них в Массалии будет мало. Там своих преторов и легатов хватает с избытком. Ты в отличие от них политик и тебе легче будет найти общий язык с сенаторами и убедить их помочь нам.

— Ты мягко стелешь, хваля мои политические способности, Луций Постумий и это мне подозрительно — покачал головой префект.

— У тебя практически на пустом месте получилось в Тернии, почему не должно получиться в Массалии, куда ты поедешь с солидным багажом дел? — резонно спросил Постумий. — Если ты отправишься сразу после Сатурналий, у тебя будет масса времени убедить сенаторов действовать, а если они откажут, то ты успеешь вернуться с добровольцами. Таких наверняка будет много.