От залива тянулась двадцатиметровой высоты стена с ещё более высокими круглыми башнями. Не разрушенная часть её будет встроена в архитектуру более поздних времён, которую мне доводилось видеть в той жизни. Обращали на себя внимание широкие улицы, и не только в кварталах богатой аристократии с красивыми домами, отделанными мрамором, но и в кварталах обычных мещан. Через семьсот лет, в 1030 году от РХ, Неаполь будет захвачен призванными местным герцогом, но предавшими его норманнами, и частично разрушен. И только после вхождения в 1039 году в состав Сицилийского королевства, он начнёт постепенно перестраиваться по канонам средневековой архитектуры с её двух и трёхэтажными домами, а так же узенькими и кривыми улочками.

Одна из широких улиц вела к портовым воротам города. В пересекавших её частых переулках стояли ютились небольшие жилища обычных мещан, но чем дальше от ворот, одноэтажные дома сменялись двухэтажными, имеющими более презентабельный вид.

— А вот наш дом! — воскликнул Парис и указал на вполне приличный двухэтажный домишко с подворьем, укрытым каменным забором и торчащими над ним верхушками оголённых зимой деревьев сада. Парень склонил голову и тихо добавил, — Был.

В это время отворилась калитка и из неё вышел прилично одетый молодой мужчина, он внешне выглядел на несколько лет старше меня. Повернув налево, он прошёл мимо нас по направлению порта. Следом за ним топали два крепких негра.

— Так я его знаю! — негромко воскликнул Тимон, — Это же тот самый приказчик торговца Ликоергоса, который давал наводку на ваш посёлок!

— Ты сказал, Ликоергоса?! — переспросил Парис и дождавшись кивка всадника, тяжело вздохнул, — Мой отец был капитаном на одном из его торговых кораблей. А когда отец не вернулся из моря, то этот Ликоергос вместе с помощником претора принесли долговые хирографы и отобрали наш дом.

— Тимон, я тебя правильно понял, сейчас мимо прошёл именно тот человек, который давал наводку на захват нашего посёлка?

— Точно так, коммодоре, — ответил он.

Информация показалась крайне интересной. Кроме того, этот подрядчик сам по себе был для нас потенциальной угрозой, которую нужно было срочно устранить. Но для начала нужно навестить его и разговорить, чем и займусь в самые ближайшие дни. Временно спрятав эту мысль на периферию, стал осматривать окружающую архитектуру.

Рынок располагался у городской стены, построенной ещё античными греками. В будущем здесь будет располагаться сердце города, комплекс достопримечательностей Неаполя — площадь Плебисцитов, вокруг которой выстроен королевский дворец, штаб-квартира Королевства Обеих Сицилий. Кстати, до своего ареста и выдачи России в 1717 году, во дворце укрывался царевич Алексей. Ежедневно, в течение круглого года здесь будут бродить сотни туристов, и многие из них, уставшие от беготни по городу, особенно в летний период времени, садились отдыхать прямо наземь, в смысле на тысячелетние каменные плиты площади.

Напротив дворца вырастит ещё одна достопримечательность — церковь святого Франциска , но там, где через полторы тысячи лет будет располагаться правое крыло её пристройки с колоннадой, сейчас стоял тот самый дом с просторным подворьем, в который мы и прибыли. Заявились без предварительной договорённости, то есть, с определённым риском не увидеть нужного нам человека.

Глава 6

Охранники подсмотрели, что за воротами стоят три конных воина и на стук Тимона открывать не торопились. Но, кто-то парня узнал и переспросил из-за калитки:

— Это ты, уважаемый Тимон?

— Уже почтенный, — сказал тот и предъявил руку с перстнем, — Мы к досточтимому Аврааму.

Нужно сказать, что иудеи играли значительную роль в жизни Римской империи во все времена её существования. Среди них были полководцы, воины, чиновники, торговцы, финансисты, писатели, философы, художники и прочие, и прочие. Синагоги распространились по империи повсеместно задолго до Новой эры, а при Цезаре были узаконены и в Риме. Иудаизм стали исповедовать многие аристократы, но чаще их жёны и даже жёны некоторых императоров. А всю династию Северов, финикийцев по происхождению, в народе дразнили "первосвященниками синагоги".

Во двор к одному из представителей иудейского народа и торговому магнату Неаполя мы въехали верхом, как бы предъявляя свою знатность, но сразу же за воротами спешились и передали поводья слугам, тем самым высказывая своё уважение хозяину дома. Даже не дома, а дворца с входным портиком и колоннами. Окинув взглядом подворье, сразу понял, почему нам долго не открывали: охрана собиралась долго, теперь слева нас страховали четверо воинов, а справа трое. Нет, справа тоже четверо; с окна второго этажа домика, вероятно гостевого, выглядывала арбалетная стрела. "Блажен, кто верует", однако, при необходимости я бы их и сам всех положил.

Выложенная из гранитных плит дорожка вела мимо круглого, метров девяти в диаметре, фонтана со скульптурами трёх дельфинов, стоявших на хвостах плавниками друг к другу, и ещё двадцати четырёх рыбин поменьше с раскрытыми пастями, равномерно размещёнными на внутренней вертикальной плоскости по периметру фонтана. По левой его стороне стояло две скамейки. Весь ансамбль был изготовлен из бежевого мрамора, и сейчас не функционировал, вероятно по причине зимнего времени. А дальше рос ухоженный сад с дорожкой, кустами и тремя десятками деревьев. Да, красиво жить не запретишь.

К колоннам портика вышел невысокий, но добротно и богато одетый парень с тонким длинным носом и большими воловьими глазами и воскликнул:

— Тимон, друг! Мы слышали, что отца твоего убили, но где был ты, где прятался? — не дожидаясь ответа, он схватил его за руку и потащил за собой, — Пошли-пошли, и друзей зови, отец ждёт!

Прислуга забрала плащи и нас повели через анфиладу двух коридоров и двух передних залов, а сзади слышались шаги трёх сопровождающих охранников. Когда вошли в центральную залу, то были встречены довольно крепким мужчиной не старше тридцати пяти лет с еврейскими чертами лица, но с характерными мозолями на руках, умеющих держать меч с правильной стороны. Он указал нам на резные кушетки и взмахнул кистями рук:

— Ой, Тимон! Знаю о горе, постигшем твой дом! — запричитал он, состроив гримасу скорби, но при этом светло-карие, почти жёлтые глаза были безразличны и ничего не выражали. В них мелькнул интерес, лишь когда он вскользь осмотрел меня и задержал взгляд на кокарде шлема, — Крепись, мой мальчик! Впрочем, ты уже не мальчик, теперь ты полноправный всадник и воин.

— Досточтимый Авраам, хочу пожелать твоему дому добра и благоденствия. Да, ты прав, мой дом постигло большое горе. Можно считать, что и дома у меня нет, вернуться туда я не смогу.

— Ах, эти вандалы! — хозяин опять скривил рожу, вскочил из кресла и пробежался по зале туда-сюда, в нём пропадал великолепный актёр, -Что нам, простым людям говорить, если они грабят и убивают всадников, аристократию Рима. Отбирают их имущество и земли! И нам рушат торговлю! Доходы упали, теперь мы стали сильно экономить, во многом себе отказываем. Да!

— Досточтимый, разреши заметить, что я пришёл по делу, а не в качестве просителя, — Тимон коротко улыбнулся, а я в очередной раз убедился, что парень совсем не дурак.

— Да-да? — глаза хозяина дома потеплели, а плечи расслабились.

— Досточтимый Авраам, разреши представить тебе моего спасителя и покровителя досточтимого Александроса Леонидаса из Леона. Досточтимый Александрос, разреши представить давнего торгового партнёра моего отца, досточтимого Авраама бен Оригена из Неаполя.

Мы оба встали и поприветствовали друг друга:

— Мир дому твоему, досточтимый Авраам, — я обозначил поклон, на секунду склонив голову, — А тебе, жёнам и детям желаю здоровья и долголетия, остальное добудешь сам.

— Досточтимый Александрос, желаю могущества и долголетия, — хозяин дома слегка склонился в поясе и улыбнулся, — А остальное сам добудешь, — он минуту помолчал и уставился мне прямо в глаза, — Хочу сказать, что у тебя достойное имя*.

— Это истинное родовое имя, — ответил ему и слегка развёл руками. Понимаю, что в будущем придётся менять имена десятки и десятки раз, но в прошлой жизни я и вправду был Александром Леонидовичем, с этого имени и начну новую жизнь.

* В переводе с древнегреческого дословно: Защитник сын Льва из города Льва.

— Расскажи, где находится город Леон, никогда о таком не слышал.

— Он стоит на северо-востоке от Альп, за Карпатскими хребтами на реке Полтва. Это земли народа венедов. А Леон — это название города на греческом языке и на латыни, а по нашему он называется Львов.

— Такое название я тоже не слышал, досточтимый Александрос. И народ венедов, он из вандалов?

— Нет, вандалы — это германцы, а венеды — народ славянского языка.

— Досточтимый Александрос, я слышал, что за Альпами обитают исключительно дакийские племена карпов, диких язычников, но извини меня, на дикаря ты не похож, у тебя имя греческое, порода и воспитание эллинское... и крест на шлеме?

— Наш род крестили бродячие греческие монахи, которых приютил мой отец, вождь племени и глава рода. По греческим и римским канонам это всё равно, что царь, — продолжил рассказ легенды, — Они же нам дали хорошее воспитание и образование, обучили математике, механике, греческому языку, германскому и латыни. Один из них оказался прекрасным кузнецом, ковал оружие и доспехи, на мне тоже его доспех, который изготавливался не спеша, на протяжении пяти лет, в ожидании, пока я подрасту.

— Судя по внешнему виду, из метеоритного железа? — на моё "угу" он выпятил и так не маленькую нижнюю губу, со значением покивал головой и задал следующий вопрос, — Но как ты оказался в империи?

— После смерти отца не нашёл со старшими братьями взаимопонимания по ряду вопросов... Да, не нашёл, но решил не ссориться, забрал причитающуюся мне долю золота и пошёл взглянуть на мир. Так и ходил шесть лет.

— И за всё это время не встретилось серьёзных неприятностей?!

— Встретилось, и не мало, но неприятности вернулись туда, откуда исходили, к моим оппонентам. Как видишь, я жив, здоров, богат и знак рода не потерял, — показал ему перстень с печаткой.

— А какими судьбами очутился здесь, в Неаполе? — заинтересованно спросил он. Наши охранники забыли нас контролировать и тоже слушали, раскрыв рот, — И как встретился с Тимоном, чем ему помог?

— Решил изучить морское дело и два года ходил на небольшом торговом судне, но не здесь, а на Понте Эвксинском, а этим летом добрался до Иллирии, построил новый дромон своей конструкции и, пользуясь спокойными днями на Адриатическом море, переплыл к берегам Италии, — опёршись рукой на валик кушетки, я немного помолчал и продолжил уже на угаритском языке, каждое слово выговаривая медленно и отчётливо, — Что же касается встречи с Тимоном, и разговора о нашем деле, то не хочу, чтобы об этом слышали пятеро пар лишних ушей. Под потолком в лепнине отверстия, подозреваю, что оттуда могут вылететь арбалетные стрелы, и эти трое, которые за спиной.

С каждым сказанным словом лицо Авраама приобретало всё более удивлённое выражение, брови ползли вверх, а челюсть опускалась вниз.

— Откуда?! Откуда ты знаешь этот забытый язык?! — тихо выдавил он, — Неужели монахи обучили?

— Нет, угаритскому языку меня обучила бабушка.

— Твоя родная бабушка? — переспросил меня, на что я молча кивнул головой, а он продолжил, — Ты не поверишь, но он был родным языком и моей бабушки.

Он подскочил, побегал по зале, затем похлопал в ладоши и взмахнул кистями рук, как бы прогоняя:

— Всё-всё! Свободны!— После этих слов трое охранников покинули нас немедленно, а тёмные пятнышки под потолком тоже исчезли. Он повернулся к сыну, — Филон, позаботься о развлечении наших гостей, а мы с досточтимым Александросом поговорим о делах в моём кабинете.

Информацию о том, что прибыл в Италию один, а так же информацию о своей команде обошёл стороной, но о помощи посёлку рыбаков и моряков, о настоящей сущности которых Авраам был прекрасно осведомлён, рассказал достаточно подробно. Решил, что торговец обязан знать, какой товар можно продать быстро и на месте с хорошей выгодой и без проблем, а какой лучше всего придержать и вывезти в Восточную Римскую империю или другие царства.

Наш набег, мародёрка и трофеи — понятия обыденные и Авраама совсем не удивили, зато настоящий фурор произвёл дешёвый китайский блокнот с желтоватыми листами, на которых был записан перечень подлежащих продаже вещей, и обычный карандаш.

— Где такое можно купить?! — подскочил он, вертя в руках толстую записную книжку с иероглифами на задней обложке из кожезама.

— Нигде, тот ханьский торговец...

— Ты вёл дела с ханьским торговцем? О них я слышал, но никогда не встречал.

— К тому времени, как мы взяли на абордаж его судно, он был мёртв.

— А-а..., — Авраам разочаровано махнул рукой.

— Но у меня есть для тебя подарок, — я вытащил из поясной сумки очередную приманку для "кровавой слезы" — такой же блокнот, два карандаша с зачищенной гранью, где ранее находилось тиснение: "KOH-I-NOOR Hardtmuth a.s." и белый ластик. Его радости не было предела, мы сначала аккуратно заточили карандаши, затем он упражнялся: что-то писал и вытирал, игрался, как ребёнок. Приступили к делу лишь минут через двадцать. Кстати, свои часы ему не демонстрировал.

Когда он говорил, что с приходом вандалов была порушена торговля, то мягко выражаясь, лукавил. Любая война приносит горы трофеев, она же потребляет массу оружия, что в любом случае приносит торговле многократные обороты и громадные прибыли. Мы неспешно прошлись по всему перечню и определились с ценами, правда, кое что требовалось повторно взвесить или осмотреть. При этом взаимное доверие было полным, например, покупатель ни на минуту не усомнился в статях боевых лошадей или качестве оружия и доспехов. Кстати, за лошадей было предложено на солид больше, а с оружия сняли не треть цены, а четверть. И ещё один немаловажный момент: две арбы с овсом и четыре с сеном прибыли на ферму ещё до полудня, высадив в посёлке двух приказчиков, ведающих разными товарами.

Не скажу, что мы стали большими друзьями, но расставались по-доброму. Кроме того, благодаря знакомству с Авраамом я решил целый ряд стартовых вопросов.

Во-первых, заявил о себе. Презентация чужим ушам о житие и похождениях сына дикарского царя прошла великолепно, теперь в обществе и народе Неаполя буду узнаваем. Не без того, что некоторые захотят пощупать и пощекотать, но мне этого бояться не следует, буду нарабатывать авторитет, я к этому готов. Конечно, можно было просидеть тихо, а весной убыть в медвежий угол, но не по мне это. Тем более, что на ближайшие две тысячи двести лет Неаполь из моих планов никуда не исчезнет.

Во-вторых, обрёл не партнёра, но серьезный контакт в деловых кругах города.

В-третьих, учитывая, что Неаполь является одним из крупнейших торгово-экономических и политических центров нынешнего цивилизованного мира, считаю, что приманки на "кровавую слезу", а может быть и не на одну, упали в правильное место.