Попадос-3. Главное, выбить танки. Часть 1

— Есть, товарищ генерал-майор, продолжить движение, пленных отправить в штаб корпуса, трофеи оставить себе, — поднеся руку к фуражке, ответил Туаев, а потом побежал к своему танку. Но услышав фразу от генерала — "комбат, командир не бегает, так как в мирное время это вызывает смех, а в военное панику", перешёл на быстрый шаг. А Власов отдав, своим сопровождающим, команду, "вернуться по машинам", подошёл к своему броневику и, встав на подножку, держась за поручень, приказал подъехать к лежавшему на боку тягачу, с зениткой. И когда Ба-20 остановился напротив лежащих внизу, под откосом, СТЗ-5 НАТИ и зенитной пушки, Власов произнёс:

— Товарищ младший лейтенант, подойдите, пожалуйста.

И когда Седунова, в гимнастёрки, из материала, который позволяли себе только старшие командиры, но со знаками различия младшего лейтенанта, в синей юбке ниже колен, новых хромовых сапогах и в синем берете, с красной звездой, подошла и встала несколько в стороне, от генерала, то Власов произнёс:

— Прошу меня, Ирина Ермолаевна, понять, простить. За это моё лицедейство. Но спустимся, мне надо осмотреть пушку.

Женщина улыбнулась и, опустив голову, пошла следом, а командир корпуса, спускаясь, и подав ей руку, что бы она могла опереться, продолжил:

— Видите ли, Ирина Ермолаевна, я принадлежу к тем, что матом не ругается, а матом разговаривает. Почему-то команды, переданные подобным образом, понимаются подчинёнными полностью и без искажений. Причём наиболее быстрым образом. Но в вашем присутствии, я не рискнул вправлять головы своим подчинённым этим способом. Пришлось изыскивать другой. И тут мне не хватило слов, чтобы вас не ввести в смущение. За что и прошу меня простить.

С этими словами генерал-майор стал осматривать пушку, приходя к выводу, что повреждение получила только тележка, а само орудие, если его переставить на другой носитель вполне можно будет и использовать. И наблюдая за комкором Седунова, снова смущённо зардевшись и скромно отводя глаза, произнесла.

— Хорошо, в вас поняла, Андрей Андреевич. Я же могу, вас, так называть?

— Да конечно, Ирина Ермолаевна, — улыбнувшись, ответил женщине генерал, — При личном общении именно так и обращайтесь.

— Тогда просто, Ирина, — снова потупив взгляд, произнесла Седунова. Вспыхнув ещё больше. А Власов улыбнувшись, произнёс:

— Тогда просто, Андрей. И надеюсь теперь мы, в обращении, друг к другу, на "ты"?

Женщина кивнула, соглашаясь, и произнесла:

— Я не против, Андрей

А комкор продолжил, снова протянув ей руку, что бы помочь женщине подняться по насыпе:

— Я увидел, что хотел, похоже, эту пушку ещё можно будет использовать. Но давай, Ира, подниматься наверх. Нам надо ехать. В штабе корпуса много дел.

И они стали взбираться наверх. При этом женщина опиралась на выставленную ей в помощь руку мужчины. Но сразу ехать они не сумели. Как только они выбрались на дорогу, до них донёсся женский крик:

— Товарищ командир, бога ради, не бросайте... Под машину лягу! Только не бросайте![18]

И тут Власов увидел, как прямо на них по дороге, со стороны Золочева, бежит женщина. Босая, растрепанная, в домашнем платьишке, она походила на сумасшедшую, но генерал понял, что так в женщине проявляется высшая степен отчаяния. При этом, обеими руками, она прижимала к груди двух младенцев. За ней, уцепившись за подол, едва поспевая, семенили еще две девочки постарше. И остановившись, возле открытой двери бронеавтомобиля, генерал-майор поинтересовался, что случилось. Женщина оказалась женой ротного командира. О ней, недавно родившей двойню и заболевшей после родов, забыли в эвакуационной суматохе. И теперь она просила взять её, с детьми, с собой. Комкор стал отвечать, что с ними опасно, что он распорядиться прислать за женщиной и детьми машину. Убеждал ее, что на шоссе — наши. Но никакие доводы не действовали.

— Не возьмете, со всеми четырьмя под колеса лягу, — только и повторяла женщина, в ответ на слова генерала, а потом добавила, от чего у Власова защемило сердце, — Всё одно, нас всех, тут убьют. Страшно убьют.

И Власов, махнув рукой, приказал адъютанту перебираться в полуторку, оставив легковой автомобиль только для женщин и детей. После чего небольшая колонна, набирая скорость, помчалась к Бродам.

7

Оставшиеся, до штаба корпуса, два десятка километров небольшая колонна преодолела буквально за половину часа. Но на контрольно-пропускном пункте Власова ждала ещё одна неожиданность. Возле препятствия, преграждавшего ведущую в лес дорогу, в сопровождении командира поста, стояли трое гражданских. Старший из которых, увидев Власова, обратился к нему. Это оказались кинооператоры, лауреат Сталинской премии Ковальчук и его ассистенты Смородин и Крившенко[18]. Направленные, в штаб четвёртого мехкорпуса, из штаба армии. Где им обещали, что они окажутся в гуще, важных событий. И командиру корпуса ничего не оставалось делать, как разрешить им разместиться с аппаратурой в "полуторке" охраны.

И когда машины остановились в расположении штаба. Власов отослал всех гражданских, в сопровождении Седуновой, в столовую. Запретив операторам пока производить любую съёмку. После чего отдал распоряжение дежурному по штабу пригласить, в его палатку, комиссара корпуса, начальника разведывательного отдела штаба корпуса, начальника отдела тыла и начальника автотранспортной службы. Предупредив так же, что в двадцать часов состоится совещание, на котором предстоит присутствовать всем начальникам служб корпуса, начальникам отделов штаба корпуса, командирам дивизий и бригады, их начальникам штабов и командирам, или их заместителям, в крайнем случае начальникам штабов, каждого из полков. И в этот момент от железнодорожной станции Броды послышался гудок паровоза и с востока, к станции, стал подходить довольно несуразный эшелон, состоящий из перемешанных, в произвольном порядке, пассажирских и товарных вагонов, а также железнодорожных платформ. При этом грузы, на последних, имели откровенный вид, что их просто навалили на платформы. Особо не утруждаясь себя порядком из размещения. И посмотрев на эшелон, дежурный по штабу сообщил, что это четвёртый эшелон за сегодняшний день, что пришёл из Дубно. На что, Власов отдал распоряжение, направить к нему старшего по этому эшелону. Так же направив к нему автомобиль. Но прежде дать, старшему по эшелону, возможность разобраться с доставленными грузами. Направили автомобили и к комиссару корпуса, начальникам отдела тыла и автотранспортной службы. Так как начальник разведотдела штаба корпуса находился в штабе.

И именно начальник разведывательного отдела, майор Афанасьев, Фёдор Степанович, первым и явился к командиру корпуса. И весьма обстоятельно доложив ситуацию, сложившуюся перед частями корпуса. Но при этом, так и не сумевшего внятно доложить, что происходит у соседей, в пятнадцатом мехкорпусе. Да и вообще какая ситуация сложилась на других участках фронта. На что комкор ответил, что ожидает от своей разведки более обширной информации. В том числе и какая ситуация складывается на других участках Юго-Западного фронта. Особенно по поводу ситуации в таких городах, как Рава-Русская, Львов и Перемышль. Указав на то, что эти пункты обороны находятся в тылу их корпуса. И их падение будет означать угрозу получить удар с тыла. Для чего разведотделу надлежало установить плотные контакты как с соседями по фронту, так и с областным управлением НКВД и командованием пятнадцатой и шестнадцатой смешанных авиадивизии. Действующих в этом районе. Так же Власов пожелал получать информацию и об общей ситуации на всём советско-германском фронте, так как видит угрозу для корпуса от вступления в войну Венгрии. Поэтому и настаивает на постоянном мониторинге радиосообщений как от союзников, в виде англичан, так и нейтралов, в виде Швеции. Не говоря уже о радиосообщениях врагов. Видя, в этом, не столько пропаганду противника, сколько дополнительный источник информации. Причём идущий напрямую от противника. Ну и последним требованием командира корпуса, стало требование, о предоставлении ему дважды в день, утренней и вечерней разведывательной сводки. С оформлением карт, с нанесённой на них, известной ситуации. Как, в общем, на всё советско-германском фронте, так и отдельно на Юго-Западном фронте, ну и непосредственно перед позициями корпуса. Приказав оформить очередную сводку, и карты, к вечернему совещанию. Особо указав на необходимость экстренного доклада, в случае изменении обстановки. Например, при появлении, у противника, подразделений в иной форме. А также при появлении у противника подразделений, отличающихся элементам обмундирования. В частности, если фляг у солдат противника, на линии соприкосновения не имелось, а потом они внезапно появились. После чего комкор и отпустил майора.

Следующими в его палатке появились, причём практически одновременно, майоры Кормилицын и Богданов. Начальник автотранспортной службы корпуса и начальник отдела тыла штаба корпуса. Которым генерал-майор напомнил, что они оказались в районе дислокации, в мирное время пятнадцатого мехкорпуса и шестнадцатой смешанной авиадивизии. Которые ушли из этого района. Поэтому им необходимо принять на учёт и использовать для нужд корпуса все имеющиеся в данном районе ресурсы. Обратив особое внимание на города Золочев, Бережаны, Белый Камень, Перемышляны, Кременец. Начиная от складов и заканчивая брошенной техникой[21]. Из которой, только брошенных танков, комкор оценивает в две с половиной сотни единиц. При этом ресурсы, что находятся в районе города Кременец зарезервировать за выдвигающимися из глубины обороны кавалеристами. Снова напомнив о возможности использовать для поддержания боеспособности корпуса и ресурсов гражданских служб. Ну и майору Кормилицыну было указано выявить, к валявшейся под откосом, между Золочевым и Сасовым, трёхдюймовой зенитки ещё одну. Что бы перевооружить ими бронепоезд НКВД, что придёт завтра на станцию Броды. Взамен имевшихся у него трёхдюймовок польского образца[22]. А также выделить к ним две счетверённые зенитные установки, у которых отсутствуют носители, для дополнительного вооружения этого бронепоезда НКВД. При его появлении на железнодорожной станции Броды. Ну а службе тыла передать командиру бронепоезда пулемёты необходимые для вооружения двух корпусов танков Т-35. Включая и предназначенные для установки в качестве зенитных на крыше главной башни. Оформив документы на передачу техники в НКВД. Ну а демонтированные польские орудия установить на контрольную платформу бронепоезда. После чего и отпустил командиров, благо комиссар корпуса уже сидел в палатке. Прислушиваясь к приказам генерал-майора.

Но у Власова было чем озадачить бригадного комиссара Мишинева. Во-первых, он указал на гражданских, что так и продолжали находиться возле столовой. Поручив отделу политпропоганды взять под плотный контроль кинематографистов. Дав им возможность работать. Но при этом обеспечивая как секретность, так и безопасность их работы. Во-вторых, генерал-майор, поручил, бригадному комиссару, и задачу выявить, для последующей эвакуации всех оставшихся, в районе боевых действий корпуса, членов семей командиров пятнадцатого мехкорпуса и шестнадцатой авиадивизии, а также советских и партийных работников. Да и вообще, всех тех, кто приехал в этот регион из других регионов Советского Союза. Ну и осуществить эту самую эвакуацию. Указав на играющих возле кухни детей. Ну и, в-третьих, направил комиссара лично съездить в штаб пятнадцатого мехкорпуса. Что находился на высоте с отметкой 210 метров, южнее села Топоров. С целью, установить с ними связь, и договориться о взаимодействии. При завтрашнем, совместном наступлении. При этом комкор напомнил, что присутствие комиссара корпуса, на вечернем совещании, обязательно.

А вот появившегося последним, старшего лейтенанта, из третьего мотоциклетного полка, Власов расспросил об известной тому ситуации сложившейся в районе местечка Верба, и городов Броды и Млынов. Где как понял генерал-майор, подполковник Муров, и подчинённые ему разведчики и старшие лейтенанты НКВД разошлись не на шутку. Продолжая удерживать не только города Млынов и Броды, но и район селения Вербы. При этом, когда эшелон отправлялся с железнодорожной станции Дубно, там формировался ещё один, и уже, пожалуй, последний, эшелон. Из отправляемых оттуда. И готовилась к отправке автоколонна из собранных в районе города Дубно автомашин. А также ожидался подход, к Дубно, автоколонны из Млынова. При этом у последнему уже приближалась колонна немецких войск. Но собрать трактора, для эвакуации всех восьмидюймовых гаубиц не получилось. На двадцать семь орудий было необходимо как минимум пятьдесят четыре трактора, а, в районе Дубно, получилось собрать только пятьдесят. Правда ожидалось прибытие ещё нескольких тракторов из района Млынова. И тогда рассчитывали отправить оставшиеся от орудий повозки с лафетами. Стволы от которых были всё-таки эвакуированы, в первую очередь. Ну а в районе Вербы передовые части противника оказались остановлены на подходе к селению Козин. Само селение удерживалось подразделениями восьмого и тридцать четвёртого разведывательных батальонов. При поддержке орудий бронепоезда. И выслушав доклад командира, генерал-майор отослал его в разведотдел, дабы он мог доложить ситуацию там. Ну а сам приказал принести ему обед в палатку. Предстояло ещё обдумать, что говорить подчинённым на совещании. Да и было необходимо много что написать. В том числе и для начальника особого отдела.

8

Совещание командного состава началось именно в то время, как и было, запланировано комкором. Правда всех, прибывших на совещание командиров удивило то, что им всем раздали котелки, в которых находился горячий, крепкий, сладкий чай. А в крышках этих котелков находилась каша с тушёнкой. Ну и все получили ложки. Больше всех, в изумлении, находился представитель штаба пятнадцатого мехкорпуса, прибывший совместно с бригадным комиссаром Мишенивым. Этот капитан сначала удивился, увидев жену и детей своего сослуживца, в расположении штаба четвёртого корпуса. Потом удивился тому, что все службы штаба размещались в палатках. Хотя возле них и находились уже отрытые щели. А строительство блиндажей только осуществлялось. И всё это происходило скрытно. Не нарушая маскировку расположения. Как со стороны земли, так и сверху. От авиации. Но всё разъяснил бригадный комиссар. Со слов Мишинева получалось, что штаб пятнадцатого мехкорпуса находился под постоянным обстрелом противника. И даже приказы печатали в щелях. Прикрывая листы, от осыпающейся, при разрывах снарядов, земли, в пишущих машинках[18], собой. Так как в расположение штаба пятнадцатого мехкорпуса постоянно происходили разрывы немецких снарядов. Здесь же штаб мехкорпуса продолжал свою работу, не смотря на идущий, в непосредственной близости воздушный бой и работу зенитной артиллерии. Осколки снарядов, от которой, периодически падали на лес. Да и командир корпуса собрав всех, разрешил всем садиться, и дождавшись пока всем раздадут ужин, произнёс:

— Не удивляйтесь товарищи. Я просто решил совместить приятное, с полезным. У нас завтра тяжёлый день. Как вам известно, согласно приказа, номер два нуля пятнадцать, по нашей армии, нашему корпусу, при поддержке пятнадцатого корпуса, завтра в семь, ноль, ноль, да, да время начала перенесли на три часа позже, надлежит начать наступление[23]. Так что я считаю, что подкрепиться, нам всем, не помешает. Как, впрочем, я настоятельно рекомендую, перед началом наступления, всем отдохнуть хотя бы несколько часов. Так как усталость снижает, как и умственную способность, так и скорость реакции. Что может отразиться на наших, с вами, завтрашних тактических решения. И скорости их принятия. Ну и последнее, что я хочу донести до всех командиров корпуса, так это на необходимости привести свой внешний вид, при нахождении на передовой, согласно требованиям современного боя. Я настоятельно рекомендую всем, на передовой, иметь внешний вид, ничем не отличающий вас, со стороны, от красноармейцев. В том числе и относительно причёсок[24]. У противника, на линии фронта, очень большое количество снайперов и наблюдателей. И не стоит им сразу говорить, кто является приоритетной целью для них. Поэтому рекомендую всем иметь, к семи утра завтрашнего дня, полевую форму, каски, плащ-палатки. И причёску полубокс. Что позволит командному составу не выделяться на фоне личного состава.