Аврора

... А когда всё закончилось, он лёг рядом с неё, обессиленной, и она могла только вздыхать и слушать его дыхание, постепенно успокаивающееся...

Они лежали, глядя на потолок, наверное, очень долго. Потом Аврора ощутила, что он напрягся, кажется собираясь встать, и прошептала:

— А если бы ты... ещё... рассказывал о том, что ты делаешь в том городе, а ещё... продолжил бы чтение тех учебников, я была бы совершенно счастлива... Даже зная, что ты меня не любишь...

Он выждал несколько секунд, не продолжит ли она, и снова расслабился, лёг свободней. Помолчал ещё немного и негромко ответил:

— Я думал, тебе не хватает только этого.

И едва заметно кивнул в сторону, на постель. Она рассеянно проследила за этим движением и пожала плечами.

— Я не знаю, из чего состоит твоё счастье. Может, и моё представление о семье — это не то... После того дня, когда ты вернул меня в посёлок, ты несколько раз говорил со мной о своей работе. Объяснял, что и как. Рассказывал о себе. Потом читал те учебники... И тем самым как будто... шёл навстречу мне. Тогда я думала, что нет ничего лучше этих минут. То, что сейчас между нами было, — это всё-таки лишь малая доля счастья. Моего личного счастья.

— Малая... — уязвлённо проворчал он.

Кажется, она его задела этим объяснением.

— Не в этом смысле, — невольно улыбаясь, откликнулась она. — Это чудо, что ты сейчас сделал со мной. Но маленькие частички этого чуда рассыпаны по всей моей жизни.

Вроде ответила правильно. Ну, если она правильно поняла его недовольство. Но...

— То есть? — насторожился он, и его взгляд из утомлённо мягкого превратился в жёсткий, а она вспомнила свои жесты над изменённым магом.

— Это вот как. Когда я жила в нашей городской квартире, ты звонил, предупреждая, что вот-вот приедешь. За час до твоего приезда я бегала по дому, гадая, будешь ли ты в этот приезд доволен тем, что увидишь в квартире. Понравятся ли тебе новые безделушки, которые я нашла для интерьера. Понравятся ли тебе ужин или обед, который я придумала для тебя... А за полчаса до твоего приезда я не могла ничем заниматься — только торчать у окна, которое выходит на приподъездную площадку. Так боялась пропустить те секунды, когда ты появляешься из машины. И надеялась, что уж сегодня ты точно приедешь раньше обычного. Так хотелось подольше видеть тебя... Когда же ты входил в подъезд, я, как угорелая, бежала к входной двери, а потом шарахалась от неё к зеркалу: а вдруг, пока бежала, мои волосы растрепались, и тебе это не понравится? А ты входил... — последнее она произнесла с горестной усмешкой над собой. — И... ничего не замечал. И только отдавал какие-то распоряжения, больше похожие на приказы. А мне тоже было всё равно, что ты ничего не видел. Главным оставалось одно: то моё ожидание и то, что ты здесь и ты со мной разговариваешь. Вот это и есть — главная частичка счастья.

И замолчала. Как молчал и Михаил. Оба лежали рядом, разгорячённые до влажных тел. Неизвестно, как Михаил, но Аврора ощутимо чувствовала, как её жар постепенно спадает. В отличие от восторга: муж всё ещё здесь, и он, кажется, пока не собирается уходить!.. И это тоже счастье. Поменьше того, что он только что сделал с ней, но счастье.

— Я видел тебя отстранённой, — неожиданно сказал он. — И я предполагал, что тебе главное — другое. Статус. Принадлежность к тому же кругу, в котором обычно вращаются твои родители. Умение держать оба дома — в городе и в коттедже. И поддерживать репутацию светской дамы...

Она улыбнулась расслабленно, радуясь, что наступила минутку откровений.

— Помнишь, ты однажды приехал — и тоже летом? Рубашка у тебя была мокрой под мышками. От пота. Тебе пришлось сидеть в раскалённой, несмотря на кондишн, машине в пробке. Ты приехал в городскую квартиру, бросил её в ванной комнате. Я успела схватить её до того, как её увидела прислуга. И несколько ночей спала одна, но... с твоей рубашкой. От неё отвратительно пахло. Но она была с твоих плеч. На ней как будто были твои следы. Наверное, не будь я светской дамой, как думают обо мне, я стала бы фетишисткой, выхватывая из рук прислуги все те твои личные вещи, которые ты оставлял либо в квартире, либо в коттедже.

— Рубаха? — пробормотал он. — Не помню.

— Запах вскоре изменился настолько ужасно, что пришлось-таки отдать её в стирку, — отозвалась она, всё ещё улыбаясь. — И было так обидно... Твоих вещей в наших домах всё-таки всегда оставалось маловато...

И она замолчала, в кои-то веки выговорившись — не стесняясь, о том личном, что до сих пор поневоле прятала. И снова уставилась в потолок, боясь, что Михаил обсмеёт её представления о личном счастье.

Но муж не смеялся. Он даже не шевелился, собираясь уйти, и тоже смотрел в потолок, на стилизованные узоры, изображавшие неведомые цветы и травы. Потом легонько вздохнул.

— Ты ни разу не позволила мне усомниться в том, что я тебе безразличен. Я ни разу не видел, чтобы ты смотрела на меня как-то иначе. Всегда на расстоянии. Всегда.

Аврора вдруг подумала, что она такое уже где-то слышала. Или видела. Или читала о таком. Но больше поразило другое.

— А я должна была что-то тебе... объяснять? — спросила она, не оборачиваясь к Михаилу. — Меня так воспитали. Так, что даже при муже я не имела права смотреть на него... с чувством. Всё должно быть в рамках этикета. А тут ещё... Я знала, что та сумма, которую тебе были должны мои родители, лишь беспокоила их, но не была критической. Я и... — она прикусила губу, жалея, что не раскрылась раньше. Но маленькая заноза вновь впилась в душу: а он? Сумел бы он принять её признание в любви, если бы она оставалась той Авророй, которая не знала, что она маг? Оставалась бы блёклой женщиной, идеально умеющей лишь придерживаться этикета? А если признаться могла только эта, у которой изменились не только волосы, но даже, кажется, лицо. Если она себе не льстит, конечно...

— Ты не договорила, — сказал он, не шевелясь.

— Иногда мне казалось, ты относишься ко мне так... как к посторонней, потому что знал: я слишком быстро согласилась выйти за тебя замуж. Ну, как будто воспользовалась положением родителей. И поэтому ты и относился ко мне... соответствующе.

— Но сейчас ты знаешь.

— Знаю, — согласилась она. — Но что изменилось из-за моего знания? Я оказалась в клетке. Теперь мне даже нельзя вернуться в городскую квартиру.

— А ты... хотела бы?

— Ты не о том спрашиваешь, — заметила Аврора и грустно усмехнулась. — Михаил, как мы будем жить дальше? Ты так и будешь смирять меня сексом, а... нас — не тебя и меня, а нас — не будет? Семьи — я имею в виду? Может, нам...

— Что? — не выдержал он её молчания.

Но высказать то, что однажды придумалось, было сложно. Сложно даже просто выговорить — не то, чтобы потом отстоять свою точку зрения на происходящее.

— Мне нужна конкретика, — нерешительно начала она. — А наши отношения настолько... зыбкие, что я придумала вот что... Может, нам разойтись? — И вскинула руку, когда он резко повернулся набок, лицом к ней. — Подожди! Не перебивай! Пожалуйста! Я придумала: если мы разведёмся, ты включишь меня в свою команду.

— Зачем?!

— Самоопределение, — успокоив дыхание (так испугалась, что договорить не даст!), объяснила она. — Или не знаю, как ещё это назвать. Я уже буду не жена тебе, а отдельный... человек. И ты уже не будешь побаиваться включать меня в работу. У меня будут определённые обязанности. Я буду знать, что мне конкретно делать. Жить буду здесь же. А когда пройдёт время — и ты сумеешь освободить город, мы с тобой уже будем знать, что надо делать. И тогда... всё решится.

— Что решится? Быть семье или нет? — Михаил вновь лёг на спину.

— Ну... да.

Он замолчал надолго.

Аврору же бросило в жар. Теперь она поняла его то движение, когда, чуть успокоившись, он собрался встать с кровати. Он и впрямь решил, что для неё будет достаточно секса, чтобы успокоиться и не... бунтовать! Что ей в их отношениях не хватает именно... секса?! И только её слова... Если бы она не заговорила, он бы просто ушёл, а что потом? Опять неясность в отношениях с ним?

Эмоциональный жар быстро прошёл, и Аврора поёжилась. Незаметно вроде. Но Михаил каким-то образом, даже не глядя, понял, что ей холодно — лежали-то, так и не одевшись. Пару раз приподнявшись, он рывками вытащил из-под себя край покрывала и укрыл им Аврору.

Пригревшись, она осмелела и спросила:

— Ну так что? Как тебе моё предложение? Мне кажется, оно реально поможет нам?

Поднялся и сел на краю кровати. Помолчал и кивнул:

— Ты уже всё обдумала.

— Да.

— А я нет. Поэтому я сначала подумаю, а потом решим. Ты всё ещё моя жена. И не житель этого мира. Пока мы в паре, решаю я.

И встал.

"Но, если что, не забудь, что твоя жена теперь может решиться не только на побег", — мысленно предупредила его Аврора, повернувшись набок и глядя ему вслед. И, пока смотрела, вся её решимость свистнула в полёте куда-то далеко.

Он не был качком, хотя при его росте казался им. В одежде. Обнажённым же больше всего он походил на древнегреческие фигуры из мрамора. И эта идеальность его фигуры... Аврора снова откинулась на спину. Не смотреть! Иначе он окажется прав — в той его первоначальной мысли, что ей нужно от брака.

Закутавшись в покрывало, она крепко зажмурилась.

Стало страшно. Из-за того, что она предложила ему. А если он посчитает её предложения правильными? И тогда...

Он склонился над полом, собирая в кучу их одежды.

Она не хотела, но глянула — уговаривая себя: одним глазком же!

Вяло свалилась на её ноги охапка её одежды.

— Отлежишься — оденься, — сказал он, и в его голосе приказа не было.

Обычная забота обычного человека о... другом обычном человеке. Она не услышала иных ноток в его голосе. Вздохнула. Что ж. Та же конкретика — он не муж. Фактически. Что только что и доказал ей своими действиями.

На ходу одеваясь, он вышел из их общей спальни.

Тут же выскользнув из-под покрывала, она схватила свои вещи и помчалась в свою личную спаленку, а там немедленно заперлась в ванной комнате. И сразу к зеркалу.

Волосы — дыбом, по всему телу тёмные пятна, когда Михаил не контролировал свою силу. Аврора вздохнула и первым делом принялась за умывание, предварительно пустив воду в ванну.

Через полчаса она вышла из ванной комнаты в халатике, который на всякий случай всегда оставляла здесь. И устремилась в гардеробную переодеться: пока в ванной комнате перебирала вещи, принесённые из общей спальни, обнаружила, что кое-что из нижнего белья порвано — пуговицы, во всяком случае, вырваны были с мясом. Те же пуговицы на джинсовой рубашке... Одевшись, она осторожно выглянула в общую спальню и быстро собрала разлетевшиеся по полу пуговицы. Что бы ни случилось, прислуге (или охранникам) необязательно знать, как развлекаются хозяева коттеджа. После скандала, вызванного неповиновением хозяйки...

Любопытно, а на его одежде все ли пуговицы на месте?

Аврора нерешительно застыла посреди общей спальни.

И что теперь? Что делать ей? Выйти, как ни в чём не бывало? Куда? До ужина далеко, так что делать-то? Оставаться в личной спальне и заняться учебниками?

Оглянулась на окно. Может, продолжить превращение в другого человека? И вылезти в сад? Там хоть погулять можно будет...

Решившись остаться в своей спаленке, она уселась у окна, забравшись в кресло с ногами, на которые и уложила недочитанный учебник. Ведя по строкам кольцом, она то и дело ловила себя на том, что переведённые артефактом слова проходят мимо сознания. Зато тело своё она отлично ощущала. Томительно ноющим даже после мытья.

"Оставил меня... — сердито подумала она. — Хоть бы поговорил со мной. Я-то болтала — всё выложила, что давно думала. А он хоть бы полслова сказал!"

Её всё время возвращало к тому недавнему открытию: Михаил решил, что для счастья ей не хватает секса! Ух, как обидно... А сам...

Она вдруг вспомнила, как в первый день големовой атаки он всё повторял, что она оказалась гораздо сильней, чем он думал. Он по-настоящему так думал? Или повторял лишь для того, чтобы Аврора не боялась происходящего? Так неужели он не видел, что она изменяется? И внешне, и внутренне... Или сама Аврора не понимает... Или она видит только то, что может увидеть она? Эта магия — она ведь довольно странная, так что с неё станется, что Аврора видит одно, а остальные, кто её окружает, другое.

И поговорить не с кем.

Елена сейчас с Андреем. Ей не до соседки. Выпал нечаянный выходной. Ну, или сокращённый рабочий день. И она наслаждается общением с мужем.

Стук в дверь заставил вздрогнуть.

Села в кресле нормально, а потом, отложив учебник, встала и подошла к двери.

— О... — только и сумела сказать при виде Елены.

— Михаил сказал, что ты свободна, — объявила соседка, переступая порог. — Ну и я оказалась свободной. Не хочешь погулять по саду? А то у нас тут развлечений маловато.

Взгляд на настенные часы. Да, времени до ужина достаточно. И, возможно, Михаил не будет препятствовать прогулке. И, если соседка сама предложила, значит — Аврора не будет красть (она невольно улыбнулась, вспомнив мать) её свободного времени. Не будет отрывать от семьи.

— Елена, — несмело обратилась к ней Аврора. — А можно — не по саду, а по улицам? К тому бассейну?

— Идём, — кивнула Елена. — Я поняла, к какому бассейну ты хочешь. Там и скамейки есть, да и сам фонтан довольно спокойный, чтобы посидеть на его бортиках. Только возьми с собой какую-нибудь кофту — к вечеру будет довольно прохладно.

Не встретив никого по дороге к выходу из коттеджа, Аврора вздохнула и попросила:

— Елена, подожди немного. Найду мужа — предупрежу, куда ухожу, чтобы не искал.

— Буду ждать на крыльце, — согласилась подруга.

Михаила Аврора не нашла, но заглянула в сад и объяснила Никите, куда она собирается. Садовник согласился, что внутри посёлка для неё безопасно, и пообещал предупредить Михаила, когда он вернётся, куда собралась его жена.

Аврора поспешила к Елене, по дороге невольно размышляя, куда мог уйти Михаил. Снова всплыло воспоминание, как она гадала: если он оставался в посёлке, когда и она здесь была летом, то где же он ночевал?

— А что у тебя случилось, что ты вдруг оказалась в городе? — спросила Елена, когда они под ручку побрели к фонтану. — Прости мне моё любопытство. Но мне правда интересно.

— Я не привыкла к вашим магическим заморочкам, — ответила Аврора. — И забыла снять браслет, по которому меня отслеживает Михаил. Вот и всё.

— Но ведь ты была в городе, — настаивала подруга. — Что ты там делала?

— Ничего особенного, — вздохнула она. — Никита, наш садовник, сказал, что вода помогает распространять мою магию лучше, чем земля. И мне захотелось это проверить, а заодно попробовать одно дело. Мне хотелось посмотреть, что будет, если я посижу у бесплодной земли в городе. Сумеет ли она стать годной для зелени? Ну и вот. Взяла воду с собой и побежала в город. Да я и далеко-то не ушла! Помнишь — самый первый дом возле нашего коттеджа? Я его всего лишь обогнула и полила газон при нём. И тут... — Она выдохнула, вспоминая свой страх. — Мне казалось — бегут големы.