Аврора

А через две секунды перед глазами Авроры потемнело: выносить увиденное в эти два кратких мгновения сознание отказалось.

А именно — через две секунды короткая стрела свистнула (она уже начала вычислять этот звук!) и со смачным звуком разбрызгала кровь по левой стороне лица Михаила! Кажется, проткнув его глаз!

Но терять сознание хорошо в ситуациях нормальных. А женщина помнила, что несущее её чудовищное существо тоже начало падать. А может, пришла в себя Аврора, из-за того что как раз-таки упала — на него, естественно. И дикая боль в руке, которой она поневоле ударилась о лестничную ступень, привела её в сознание: "А если я сломала запястье?!"

Быстро выкарабкавшись из-под ослабевших рук (жутко тяжёлых лап с ещё более тяжеленными когтями!!), державших её, Аврора бросилась к двери в коттедж. Схватилась за ручку — и оглянулась. И снова завизжала: по всему саду бегали какие-то странные люди, которые отстреливали её охранников (чудовищ!) из ручного оружия, название которого она не сразу вспомнила, но слово это будто само выстрелило (от одного этого слова сердце трепыхнулось!) в её голову. Арбалеты!

Она рванула дверь на себя, унося в памяти образ когда-то любимого и прекрасного сада — страшного места с уродливыми безлиственными деревьями и кустами чёрно-серого цвета, покрытыми ядовито-жёлтой плесенью и ядовито-серыми лишайниками. Унося образ когда-то тайно любимого мужа, а теперь чудовища, безнадёжно мёртвым валявшегося на ступенях крыльца.

— Сто-ой! — завопили за спиной, и Аврора, ахнув, захлопнула за собой дверь, на автомате щёлкнув внутренним замком и тут же быстро пятясь от этой двери по коридору.

Вместо уютного тамбура, чьи стены были облицованы красивыми большими плитами песочно-солнечного цвета, дверь впустила её в неожиданно пустынное, пыльное помещение. Но дверь в помещение открыта — и там, далеко, в других комнатах, дом ещё был таким же, как недавно — утром. И она так захотела рвануть туда, в красивые, сияющие солнцем комнаты!

Оглянулась на треск выламываемой двери — и втянула воздух сквозь зубы: пустота мчалась за нею, наравне с нею, уничтожая немногие красивые вещи в тамбуре, облепляя их мгновенно запылённой паутиной и, кажется, даже плесенью!

Долго оглядывать помещение, резко превращавшееся в запустелое и пахнувшее затхлостью и в самом деле резкой плесенью, она не смогла. Пока Аврора держалась на мысли, что, несмотря на странную волну запустения, преображавшую коттедж, здание осталось тем же, а значит — можно его проскочить и выбежать на дорогу, где и позвать на помощь... Бросилась к следующей двери — и, схватившись за очередную дверную ручку, вдруг уставилась на свою руку. Грязную, словно она не цветы (она скривилась от воспоминаний: цветы?.. Цветы?!) собирала, а без перчаток копалась на клумбе. Кожа была не просто грязной, а в страшных, кое-где кровоточащих царапинах.

В себя привёл грохот в дверь, которую она машинально закрыла-таки за собой — как теперь понимала, на довольно хлипкий замок. И, забыв обо всём, кроме собственного спасения, Аврора бросилась сначала в рекреацию, уже ожидаемо пустынную, разве что заполненную сломанной мебелью, затканной пыльной паутиной.

За спиной раздался треск, который заставил её рвануть изо всех сил к двери в коридор, а та — распахнулась навстречу, и женщина чуть не врезалась в грудь следующего чудовища. Но грохот шагов преследователей за спиной слился вместе с прыжком этого чудовища, которое только и успело протянуть к Авроре руки, а потом бросилось закрыть её собой, а затем рухнуло, повалившись в сторону.

Взвизгнувшая от слишком стремительных событий женщина, не замечая, что от ужаса заливается слезами, по инерции проскочила мимо грузно шевелившегося (недобитое?!) тела и кинулась в открытый дверной проём.

Беглый осмотр коридора — никого! Аврора, в слезах, пробежала до следующей двери. Грохот за спиной (а люди ли и эти?!) ужасал. Быстро протянула руку к дверной ручке, а сама отвернулась — посмотреть, как далеко преследователи, которые вроде как не чудища, но ведь убивают!.. И, не заметив и промахнувшись, ударилась пальцами о ручку, содрала кожу. Подвывая от страха и до тошноты непонятных событий, Аврора онемелыми от боли пальцами снова попыталась схватиться за ручку и в спину услышала ошеломляющее:

— Это не она! Не она! Обыскивайте дом! Найдите её!

Всё по той же инерции Аврора, торкавшаяся в наглухо закрытую дверь, замерла было в неясной надежде, но в следующий миг её словно ударило от нового крика:

— Эту тоже взять! Узнать, кто такая!

Агрессивный приказ будто прочистил мозги — и она вспомнила, что эта редко используемая ею дверь открывается в другую сторону. И выскочила в служебный коридор, и трепеща от страха и глупо надеясь: а вдруг там тоже остался кто-то из прислу... из чудовищ?! Они хоть пытались её спасти!

Ещё одна дверь, ведущая на улицу, где среди клумбовых полос обычно останавливались продуктовые и вообще хозяйственные машины. Но... Она растерянно замерла, тараща больные от плача глаза и забыв, что дверь за спиной не захлопнута.

Хотя что из того...

Вместо выхода к рабочим помещениям, куда обычно подъезжали магазинные поставщики с продуктами или служащие клининга, она попала в странное место.

Коттеджный посёлок никак не мог располагаться посреди города! Посреди незнакомого громадного города! Среди двух— и пятиэтажных зданий, и не кирпичных, а каменных, словно бы старинных, среди сплошной брусчатки (где асфальт?!) — там, где даже намёка нет на траву и вообще растительность! И — тишина... Такая, что голову немедленно сдавило от этой тишины, а в ушах зазвенело... Аврора опять инстинктивно попятилась. Сразу ткнулась спиной в дверь и, может, потому отчётливо расслышала беспорядочный шум всё ещё бегущих за ней людей...

Снова непроизвольно взвизгнув затравленным зверем, она бросилась от двери — прочь от дома, от последнего предмета, связывавшего её с жизнью, в стабильности которой полчаса назад она была так уверена!

Пустынные улицы странного и, кажется, древнего города напугали её не так, как преследователи и затаившиеся в доме чудовища. Но, пробежав один переулок, оставив за спиной ту самую единственную дверь, которая связывала её с прошлой жизнью (или грёзой о ней?!), она остановилась отдышаться. И вдруг замерла. Оглянулась. Коттеджа нет. Он остался за поворотом, за углом дома... Снова взгляд на руки. Чуть дышать не перестала... На ней нет того удобного трикотажного костюмчика, который она любила за максимальный комфорт... Какая-то рубаха из жёсткой ткани, даже не заправленная в такие же мятые серые штаны. Разве что на ногах довольно удобная обувь — похоже, давно разношенные полуботинки... или даже... башмаки?

Она вздрогнула, когда ей показалось, что за ней снова бегут...

И начала осознавать, что происходит нечто, больше похожее на сон во время болезни. Сначала бурные события. Теперь — тишина и пустота. Ведь только во сне может застояться такая жуткая тишина — в городе. Она даже специально шаркнула ногой по сухой и пыльной брусчатке, чтобы услышать хоть звук. И нахмурилась, этим движением заглушая непроизвольную дрожь. Шарканье-то расслышала. Не сон.

Вернуться?

Снова оглянувшись, быстро пошла по улице, лихорадочно раздумывая, сумеет ли обогнуть этот громадный дом, чтобы снова выйти к коттеджу. Что бы там ни случилось (она с содроганием вспомнила мужа, который на её глазах превратился в чудовище), всё-таки коттедж — единственное место, в котором есть уголки для... пряток. А там... Может, те страшные люди уйдут, и тогда, оставшись одна в доме, она сумеет понять, что происходит... Или найдёт того, кто ей объяснит происходящее...

В пустых, но лихорадочных раздумьях дойдя до края громадного дома, она осторожно выглянула из-за угла. А потом мелкими перебежками добралась до угла коттеджа, чтобы осторожно, на цыпочках подойти к двери.

Дверь в коттедж, открытая ею, коротко раскачивалась. Но перед самим коттеджем никого не было. Или... Выходили, осмотрелись и снова ушли в дом?

Внутри, в полдневной и хмурой темноте помещения, мелькали фигуры — наверное, тех убийц с арбалетами. Аврора отпрянула и, спрятавшись за приоткрытую дверь, прижалась спиной к стене дома...

"Я дура, — внезапно сделала она вполне реальный вывод. — Я знаю все закоулки своего дома. Я знаю, как спрятаться так, чтобы меня здесь не нашли, потому что это мой дом, несмотря на его преображение. А ещё я зна... — И тут у неё перехватило дыхание. — Знать-то я знаю, но... А если... Если это не убийцы? Или убийцы, которые хотели меня спасти от тех чудовищ? Нет... Они хотели меня поймать, а значит..."

Она снова затаила дыхание, прислушиваясь.

Звуки внутри дома начали утихать, как будто группа людей собралась воедино и уходила из дома в сад, а потом уже туда, откуда они в саду появились.

Облизав пересохшие от частящего дыхания губы, Аврора проникла в дом.

Глава вторая

Думая о страшных людях, которые разрушили её привычное состояние... сна, Аврора с удивлением поняла: она не может вспомнить ни одного конкретного человека из ворвавшейся в усадьбу массы. Не может вычленить из толпы ни одного, кого бы она запомнила как отдельную личность — хотя бы по внешним отличительным признакам.

Она запомнила лишь, что это была масса серых людей. Серых, потому что, наверное, они были обесцвечены, да и обезличены её страхом.

Вновь затаив дыхание и прислушавшись, стоя за дверью, она утвердилась в мысли, что они, лишь раз выглянув на улицу со стороны пустого города, покидают коттедж. И, крадучись, вышла из каморки, чтобы осторожно пересечь всё здание до крыльца в сад и убедиться: да, они ушли.

Шагала на цыпочках, машинально и порой того не замечая, потряхивая ранее ушибленной кистью, а глаза полнились слезами, пока поглядывала по сторонам. Прекрасный коттедж, в котором она сама расставляла по-своему мебель — с помощью прислуги, разумеется; её лёгкий — по собственным впечатлениям, словно дворец, и всегда солнечный коттедж превратился в заброшенный памятник самому себе. В окна с выбитыми стёклами больше не вливались тёплые солнечные лучи; пахло затхлостью и пылью; что в помещениях, что вне коттеджа — устоялась предгрозовая пасмурь.

В оглушительной тишине Аврора в очередной раз спряталась за кучей мебельных обломков, в которых так и не сумела бы распознать бывший предмет. Спряталась за ними и замерла от странной мысли: а где прислуга? Одно из чудовищ — она помнила — выскочило ей навстречу, и его тут же убили стрелой из арбалета. А остальные?.. Неужели все превратились в чудовищ и погибли? Но ведь были и те, кто не жил в поместье постоянно. Были те, кого привозили на заказном микроавтобусе. И как раз ближе к обеду он должен был приехать и привезти... Аврора внезапно и отчётливо увидела в воображении лица тех, кто работал в поместье и по дому. Неужели... Неужели в её мире существовали такие чудовища?! Сердце больно трепыхнулось, глаза потеплели от подступивших слёз, а губы начали разъезжаться от безудержного плача.

Но плач сейчас и здесь, в разгромленном доме, — непозволительная роскошь.

Она сжала челюсти и глубоко подышала, как учил личный тренер... Только вспомнила — и снова поёжилась: был ли тренер настоящим человеком? Или он один из?.. Но продышалась и снова прислушалась. Убедившись, что в доме по-прежнему тихо, вышла из-за мебельных обломков. Смотрела только вперёд, поэтому чуть не подпрыгнула, когда несмелый шаг вперёд неожиданно закончился тычком ноги в нечто грузное и тяжёлое. Чуть не упала.

Шарахнулась назад — забывшись, а потому едва не стукнулась спиной в тот же мебельный обломок сзади. Краем доски проехалось по боку. Была бы на ней обычная блузка — в клочья бы. Но это холщовая рубаха, так что резануло болью, кажется — до царапины... Впрочем сейчас не до саднящей царапины.

Чудовище... Лежит. Аврора постояла, успокаиваясь, а потом робко приблизилась к мохнатому телу. Оно... неподвижно. Присела на корточки. Чудовища спасали её от стрел... Проверить пульс у этого? Страшно даже подумать о том, чтобы дотронуться до... шкуры. Но главный признак — именно что неподвижность. А значит...

Наверное, это кто-то из прислуги... И как узнать, кто именно?

А нужно? — словно спросили издалека. Узнавать?

Странная мысль: а почему она осталась прежней?

Передёрнула плечами от жути: она же себя не видит!.. Посмотрела на свою вытянутую ладонь. Когтей нет. Вроде... она всё ещё человек.

Не сводя глаз с тела, Аврора поднялась с корточек и, готовая ко всему, обошла его. И, только убедившись, что чудовище продолжает незыблемо, безо всяких намёков на живое, лежать, последовала дальше, пересекая зал-гостиную.

Перед тем как появиться на крыльце, долго слушала полуоткрытую дверь, спрятавшись за ней. Наконец, уверившись, что и в саду, кажется, никого не осталось, она осторожно довела дверь до приемлемого, чтобы высунуться из-за неё, а потом и выйти.

Пустота и глухая прохлада... Хуже. Она медленно спустилась по нескольким широким ступеням и, всё ещё прячась под навесом крыльца, подняла ладонь к небу: из невидимых серых туч поначалу редко, а затем всё гуще начал падать снег.

Господи... Где же она находится, чтобы летом видеть падающий снег?!

Может, впереди... горы? Но вокруг виднелись лишь чёрные деревья, которые постепенно начинали сереть под серым снегом. Для лучшего обзора неплохо было бы... Она скривила губы... Неплохо бы забраться на крышу. Или для начала попробовать сбегать к соседям? Неужели и у них то же самое?

Потом опомнилась и прикусила губу: хотела же посмотреть, все ли те серые люди ушли. Стараясь не оглядываться на ступени, где лежал её муж... лежало чудовище, сейчас заносимое снегом, Аврора прошагала до первых плит садовой дорожки. Встала на месте, напряжённо вслушиваясь и присматриваясь. И неуверенно пошла к ближайшим розовым кустам, чтобы убедиться: они не просто засохли, а совсем безнадёжны...

Взгляд в спину почувствовала за три шага до выбранного куста. Он упирался между лопатками и раздражал так, словно на открытую нежную кожу села муха и принялась перебирать лапками, кружась на месте. Этот смотрит? Который... превратился?

Додумать не успела.

За спиной раздался торопливый топот, а потом... А потом Аврора придушенно пискнула и зашипела, задыхаясь от нехватки воздуха: кто-то беспощадно и до ужаса болезненно, схватил её за волосы, чуть не выдирая их, отгибая голову назад, а другой рукой вцепился в её шею, тут же сжимая её. Она забилась в сильных руках неизвестного, плотно прижатая к нему, а тот зарычал ей в ухо, оглушая зверским криком:

— Я так и знал, что ты здесь! Я поймал тебя!

Ни "помогите", ни "пусти" не выговорить — только бы суметь вдохнуть, только бы суметь глотнуть воздуха, а перед глазами уже темнело...

А потом как повтор дурного кино, которое начинается с того, что бандит, попытавшийся её задушить, вздрагивает от удара со стороны!

Неизвестный внезапно сильно дёрнулся. Сначала ослабела его рука, сжимавшая её волосы, а потом он и вовсе рухнул, чуть не повалив её вместе с собой — всё из-за той руки, что сжимала ей горло. Аврора как-то, сама себе поразившись, сумела вывернуться из-под этой слабеющей, но страшно тяжёлой руки и упала на колени. И тут же, чуть не на карачках, принялась в панике отползать, глядя на мужчину в сером одеянии. Он лежал на плитах садовой дорожки, как-то странно выгнувшись...