Доброе. Светлое. (общий файл)

Я ухмыльнулся. А обратно придется своим ходом, потому что на мне эти браслеты с ошейником. А они серебряные.

Маленькое отступление: маги никогда не надевают на себя серебряные цепочки, браслеты, кольца — никаких замкнутых контуров из серебра. Серебро блокирует магическую энергию... И отражает заклинания. Если это ошейник, цепочка или какое-нибудь ожерелье — то кричи заклинания — не кричи, шиш что наколдуешь. Если браслеты — то же с жестами. Меня в данном случае заблокировали по полной программе — я не мог магичить ни словами, ни жестами, я даже перестал чувствовать свою магию. Обратная сторона подобной медали состоит в том, что меня нельзя протащить через портал. Для этого магические каналы должны быть открыты, а Тарк не станет снимать с меня все эти побрякушки, опасаясь, что я телепортнусь куда подальше. Он же не знает о моей проблеме с магией! Так что теперь у меня есть куча времени, чтобы действовать ребятам на нервы своими попытками смыться.

— Ну, тогда готовьтесь к длительному путешествию, ребята — Перехода тоже нет.

На меня тут же уставились двадцать пар глаз.

— Чего нет?..

— Перехода. Моста через Бездонное Ущелье.

— Это еще почему? — если Бешеный и был удивлен, то ничем этого не выдал.

— А я его сжег. — столь же ровным тоном заявил я. И нечего им знать, что случайно. Пусть думают, что я злобная тварюга и от меня можно всего ожидать. Чем больше они будут опасаться моего побега, чем больше будут нервничать — тем лучше.

— Значит, поедем в обход... — вздохнул Тарк, разворачивая лошадь.

Проезжая мимо меня, Бешеный заметил:

— Я начинаю думать, что вы в прямом смысле сжигаете за собой мосты, мой принц.

Горт син, только тебя мне не хватало для полного счастья!..

— Ты меня удивил, Тоггир. Не знал, что ты умеешь думать.

— То есть вы считали меня идиотом?

Тебе честно или польстить?..

— Ну.... — я сделал задумчивое выражение лица, — Быть идиотом не так уж плохо. Их, по крайней мере, Светлоликий любит...

— Судите по собственным ощущениям?

Боги, да удавись ты этим сарказмом!..

— Нет, простое наблюдение. Если б он их не любил, то на кой дохр он их столько создал?..

— Гир, оставь его! — встрял в нашу пикировку Дар, — Парню надо остыть. Он еще не смирился с поражением! — и он подмигнул мне.

— А зачем мне с ним смиряться? — я вопросительно вскинул брови, — Я еще не проиграл.

— Да-а? А мне показалось, что мага, закованного в серебро по самое "не могу", "не хочу" и "не буду", и едущего на безвольном коне, можно считать проигравшим.

— Дар, проигрыш означает конец битвы. А я еще не закончил. Можешь считать меня проигравшим, если вы дотащите меня до нашего замка. Заметь, я говорю "если", а не "когда".

Сдаются только проигравшие. История еще не знает ни одного победителя, который посреди боя вдруг перестал махать мечом, не торопясь закурил трубку и, подойдя прогулочным шагом к вражескому предводителю, заявил: "А знаешь что? Я сдаюсь!". Нет, победители всегда воюют до конца. Обычно — до победного. И я намерен последовать их примеру.

— Пресветлые боги, мой принц, вы же совершенно не приспособлены к такой жизни...

Ага. И вообще то, что я дожил до сего момента и не помер — чудовищная ошибка и вопиющая случайность. Надо исправить...

— ...Ну вот что вы будете делать, если сбежите?

Тебе по пунктам перечислить, что ли?.. Для начала найду свою команду — или то, что от нее осталось... Даже если мне придется соскребать это со стен какого-нибудь особняка в Диссардоре... Нет! Нельзя об этом думать! Не придется никого соскребать! Они ребята умные, без меня не сунутся в это гадюкино гнездо!.. Во всяком случае, мне хочется в это верить...

Я даже зажмурился, чтобы прогнать эти мысли. Лучший способ отвлечься — это разговор. Что там у меня спросили?..

— Я решу это, когда освобожусь.

— Если освободитесь, — снисходительно поправил меня Мар.

— Я верю в лучшее.

— Лучшее для кого? Мой принц, а вы подумали о том, что ваши родители переживают? Что ваш отец с ума сходит?

— Кто?! Папа?! Да скорее дохров в Поднебесье пригласят, чем папа с ума сойдет! Он злится, рвет и мечет, шугает слуг, зыркает на всех жутким взглядом — да, но сходит с ума? Не смешите мои уши... Уй-е-о-о-о!.. Твою налево и хвост узлом!.. Закрутись спиралью твой хребет!..

Закончить я не успел. То есть, мне не дали. Тихонько подъехавший сзади Тарк аккуратно, почти брезгливо выкрутил мне ухо, проехал со мной вперед и там с глазу на глаз прокапал мне на мозги курс морали. Он говорил долго и красноречиво — что-то там про добро и хомячков, про уважение к родителям, про мое место в обществе, ответственность, обязанности принца, и прочая, и прочая. Я честно слушал минут десять, но когда понял, что это только начало, решительно перебил:

— Хорошая речь. Даже прерывать не хотелось. Но, Тарк, будь другом, перестань долбать мне мозг. Ты пугаешь живущих там тараканов. Я прекрасно знаю все, что ты хочешь мне сказать — про мое неуважение, недостойное поведение и так далее по тексту. Но, твою налево, принц я или кто? Имею я право попутешествовать по своему королевству? Я свободный эльф, между прочим!

— Так никто и не отнимает у вас эту свободу. Женитесь — и делайте, что хотите! В рамках приличий, разумеется...

Я хмыкнул.

— Знаешь, я недавно понял, что свобода заключается не в том, чтобы делать то, что хочешь, а в том, чтобы не делать того, чего не хочешь. Я не хочу жениться! Не могу. И не буду.

Тарк дернул шрамом:

— Посмотрим. Может, к концу нашего путешествия вы передумаете...

* * *

Ехать в обход было не просто тоскливо. Это было убийственно, невозможно, невыносимо скучно. Нет, я не жаловался на недостаток уважения. Стоило мне что-то попросить — и я это получал... если, конечно, гноллы могли мне это дать. Поэтому просить освободить меня было бы глупо. Но, во-первых, мне действовала на нервы жара — хотя я уже почти свыкся с ней, дохрово солнце продолжало действовать на нервы. Во-вторых, после того первого дня я даже не мог ни с кем завести стоящую дискуссию, поговорить или просто рассказать о своем путешествии. Гвардейцы Тарка были прекрасно вышколены и всецело преданы своему капитану. Дисциплина в его отряде была железная. К чему это я? А к тому, что Тарк приказал своим гноллам общаться со мной только по мере надобности и не сообщать никакой лишней информации. Видимо, он всерьез опасался, что я могу использовать ее ради побега. Знал бы он, что я уже который день пребывал в глубоком унынии по этому поводу! Единственным моим преимуществом перед гвардейцами была магия, но меня ее лишили. Все приходящие мне в голову идеи были завязаны именно на ней — и из-за этого оставались лишь мечтами. Я отметал план за планом и так и не смог выдумать что-то гениальное и конструктивное.

Днем я ехал на безвольном Роке (спасибо, папа! Приеду — сочтемся!) в кольце из десяти гноллов, плюс по двое справа, слева, спереди и сзади нашей милой компании и еще парочка — далеко впереди исследует путь. Разведка, то есть. Ночью Тарк разбивал свой отряд на четверки и они по очереди караулили меня. Кроме того, я спал только на спине. Стоило перевернуться на бок или на живот — и меня переворачивали обратно (шахур знает зачем — может, чтобы не подготовил им какую-нибудь бяку под прикрытием своей широкой спины)... Надо ли говорить, что лежать всю ночь на спине — удовольствие ниже среднего? Я до хрипоты ругался на этот счет с Тарком, но тот был неумолим, так что каждое утро начиналось с того, что я уговаривал спину и шею не выть так сильно и обещал им мягкую кровать в ближайшем будущем. Как-то раз я решил взять своих сторожей измором (в ту смену одним из них был Бешеный, но — честное слово! — не это стало определяющим фактором) и полночи вертелся как детский волчок... ровно до тех пор, пока проснувшийся Тарк не пообещал, что если я еще хоть раз устрою нечто подобное, он на ночь будет приковывать меня к дереву. Гнолл изложил свою мысль так толково, что я проникся и перестал испытывать терпение караульных. Я потратил часы на то, чтобы исследовать свои браслеты — но выяснил только то, что теоретически они могут открываться. Для очистки совести поковырялся кинжалом в замке. Зря. Только оружие испортил — в какой-то момент слишком сильно нажал на рукоять и сломал лезвие. Ну да, из меня взломщик — как из шахура няня. Хотя кое-какую полезную информацию я из этого извлек — помимо того, что мои руки растут не из того места. Судя по всему, мои браслеты были всего лишь посеребренным железом. И я мог бы открыть замки заклинанием... Но для этого нужна магия. Получался замкнутый круг. Единственный способ — вскрыть хотя бы один замок физически — но, увы, я не владею подобными навыками. Хотя, конечно, попытаться стоило... Тарк тогда здорово повеселился. Я же чувствовал, как меня все больше охватывает уныние. Возвращаться домой не хотелось ни под каким видом. Еще более унизительно было то, что не я возвращался, а меня возвращали. Это наводило на меня такую тоску, что хоть вой, хоть каркай.

Ежевечерне Тарк посредством замагиченного шарика отчитывался перед папой. Судя по репликам гнолла, Лорд Света пребывал в самом благодушном расположении духа и жаждал увидеть своего второго сына. Надо ли говорить, что мысли о предстоящей встрече заставляли внутренности свернуться в тугой комок и заледенеть, а по спине при этом зигзагами бегали толпы мурашек?

В один из дней произошло то, чего я ждал — и боялся. Очень кстати случился привал, и мы отдыхали в тени деревьев, когда я почувствовал, как мой медальон нагрелся (удивительно, как я еще разобрал это при такой жаре!). Посмотрел — камень светится бордовым. Желудок мгновенно сжался, а сердце, казалось, остановилось, судорожно подскочило к горлу, а затем испуганно забилось где-то в районе пяток.

— Капитан, — официальным тоном позвал я.

Тарк обернулся.

— Милорд мой отец вызывает. Не снимете ли вы этот ошейник, чтобы я смог задействовать соответствующее заклинание?

Гнолл весело улыбнулся:

— Мой принц, вы считаете меня идиотом?

Провокационный вопрос.

— Я не дурак...

Опрометчивое заявление...

— Его Величество Лорд Света и я продумали и этот вариант.

И Тарк старательно выговорил магическую формулу. Действительно — сил на это тратится плевок, а дальше папа будет держать канал своей энергией... Но попытаться, опять же, стоило.

— Милорд мой отец?.. — полувопросительно произнес я, добавив в голос столько льда, что папа должен был покрыться инеем от одного его звука.

— Здравствуй, сын. Как себя чувствуешь?

Горт син, какой довольный!.. Что именно тебя интересует, папа? Содранные после падения с крыши ладони? Саднящее после рывка Тарка горло? Или, может, подвывающие из-за неудобных ночевок спина и шея? Спрашивай, не стесняйся!..

Но вслух я все тем же тоном равнодушно произнес:

— Не жалуюсь. А как ваше здоровье?

Но папа, как обычно, сразу перешел к делу:

— Надеюсь, ты понимаешь, что я желаю тебе добра?..

А вот этого говорить не надо было! Лед треснул под напором бушующих невысказанных эмоций. Теперь я понял, почему папа в минуты наивысшего раздражения не орет, а говорит спокойным голосом — боится сорваться...

— Нет, милорд мой отец. Я вообще отказываюсь понимать ваши действия. Разве что капитан ар'Сув был прав — вы там действительно сходите с ума от беспокойства.

— Тинар, ты перегибаешь палку.

Сказал бы я, кто тут кого и куда перегибает!..

— Вынужден с вами не согласиться, милорд мой отец. Я честно высказываю свои соображения относительно вашего поведения. В данный момент вы нарушаете пункты с шестьдесят второго по сто восемьдесят шестой "Четвертого Кодекса Света"...

— Но...

— ...А именно неправомерно лишаете свободы законопослушного верноподданного Лиирдии...

— А...

— ...Не совершившего никакого преступления и путешествующего по своей стране на вполне законных основаниях...

— Никакого преступления? Ты сжег Переход! — папе, наконец, удалось прорваться сквозь мой монолог. А что? Всем известно, что в подобных случаях штурм и натиск — наше все. А то, не дай Светлоликий, противник еще перейдет в атаку — и загоняй его потом обратно в оборону!

— Это была вынужденная самооборона вследствие нападения гарпии. В тот момент я ничего лучше придумать не смог...

— Ты чуть не покалечил двух моих гвардейцев!..

— ...Которые хотели насильно лишить меня законной свободы, так что я защищал свои права и пресекал преступную деятельность...

— Тинар! Не смей прикрывать свой эгоизм законом. — голос папы стал на редкость спокойным, но я отметил это лишь на краю сознания, чувствуя, как глаза затягивает темная пелена бешенства.

— Знаете, милорд мой отец, в умении доводить до состояния чистой неконтролируемой ярости вам нет равных. И это не комплимент. — процедил я сквозь зубы. Но папа сделал вид, что не услышал.

— Ты же видишь, что между нашим королевством и Подлунными Землями очень неустойчивые отношения. Сейчас мы можем одной твоей свадьбой покончить с вечными стычками на границе. И, на мой взгляд, довольно дешево отделаемся...

Что?! "Дешево отделаемся"?! Это как понимать?! Значит, моя свобода — это так, мелочь?! "Продам сына, недорого"?! Да ты... Да это... Ну все!!!

Руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони, но я почти не обратил на это внимания. Сердце забилось в чрезвычайно быстром ритме и заняло слишком много места. Его стук отдавался в животе, голове, руках, даже в легких, которые внезапно остались без воздуха. Я перестал дышать. Чтобы вдохнуть, нужно было приложить огромное усилие, и мне казалось, что если я попробую это сделать, если попробую вздохнуть, то просто взорвусь, потому что все пространство внутри заняло неестественно гулкое сердце. Лицо же... Не знаю, что там было с моим лицом, но когда Тарк на меня оглянулся, он, кажется, едва сдержался, чтобы не отшатнуться. Бешенство достигло той точки, когда чувствуешь, что если сейчас же что-то не уничтожишь, то просто сгоришь на месте от собственных эмоций... А в следующее мгновение голова стала на удивление ясной, и я расслабился, каким-то шестым чувством найдя ту грань, на которой мог балансировать, стараясь не сорваться в море собственной ярости. Сравнить это можно только с тем, как во время смерча оказываешься в его эпицентре — зная, что вокруг бушует стихия, что любое неосторожное действие может привести к тому, что она поглотит тебя... Но в данный конкретный момент над головой — чистое голубое небо, и ничто не угрожает твоему существованию.

Я глубоко вздохнул, медленно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и отчеканил свою речь так, как кузнец кует оружие — четко, точно, стараясь донести до папы свою мысль максимально доступно, чтобы не осталось никаких недомолвок и недопонимания.

— Милорд мой отец, — начал я, — Да будет вам известно, что, раз вы думаете об этой ситуации именно в таком ключе, то начиная с этого момента я сделаю все, чтобы похоронить саму идею моего брака и сплясать на ее могиле. Даже если мне придется восстановить против себя все семейство моей невесты — я это сделаю. Я притворюсь калекой, душевнобольным, моральным уродом — кем угодно, лишь бы она нажаловалась своим родным и те отменили свадьбу. Я вставлю вам в колеса все палки, которые только смогу подобрать. Даже если меня все-таки поставят у алтаря с обручальным браслетом в одной руке и ладонью принцессы — в другой, я в самый ответственный момент откажусь "заботиться о ней и всячески поддерживать"... Или что там говорится по тексту?.. И сакраментальное "Да" из меня не сможет выдавить никто — ни вы, ни миледи моя мать? ни мой брат, ни сам Светлоликий с Темноокой под ручку! И лучше заранее начинайте продумывать план отступления, потому что свадьбы не будет — уж об этом я позабочусь. Желаю приятного дня, милорд. — последнее слово я практически выплюнул — и первым обрубил общение.