Порубежье

— Ой дед! Чуть не забыл, у меня ж для тебя подарок есть. Сбегал к саням и притащил самовар. Сначала на стол перед изумлённым воеводой лёг сверкающий поднос, на него на четыре ноги встал чайник переросток, в это время именуемый самоваром. На одном боку самовара встал на задние лапы медведь, а на втором, красавец олень слегка повернул голову, демонстрируя свою корону рогов. Чего там говорить, Первак из кожи вылез, желая угодить воеводе,— красота какая! Дед ходил вокруг сверкающего начищенной медью красавца самовара, как кот вокруг блюдца со сметаной.

— И для чего он такой красивый нужон?

— А вот сечас увидишь, матушка, распорядись ка. Ты у нас теперь хозяйка в тереме. Матушка кликнула свою ключницу, та челядинца, принесли воды, вынесли самовар на крыльцо, растопили, и через полчаса полуведёрный самовар полный медово-малинного узвару посвистывал на столе перед дедом. Разлили по кружкам и подали всем присутствовавшим.

— Называется самовар. Всегда у тебя на столе горячий узвар. Медь она много тепла набирает от огня, да медленно его отдаёт. Весной в Вологде, куплю меди, изготовим на продажу несколько.

— А чего весны ждать? Есть у нас припас меди, лежит третий год, ничего пока не придумали куды её применить. Забирай и пользуйся. Но, доход пополам!

На следующий день, воевода был у нас. Походил, посмотрел, похвалил. Особенно долго просидел в избе у Ерофея. Летящая из под резца стружка его завораживала, каждый раз когда из невзрачного полена вдруг получалась чаша, он хлопал себя ладонью по колену и говорил,

— Ну ты посмотри Добродей, какая штука выхолит.

— Где у тебя потолковать, посекретничать можно Алёша?

— Да вот хоть у дядьки в избе. А чего случилось?

— Ну, пока слава богу ничего, но поговорить надо,— твёрдо закончил дед.

Сели за стол, дед, Добродей, я, дядька.

— Дело такое Алёша, поразмыслил я за ночь, утром с Демидием, да вот с Добродеем совет держал. Теперь хочу и тебя предостеречь. Пока мы сидим здесь как мыши, в пятистах верстах от ближнего города. Про нас редко кто знал. Теперь ты собираешься торговлю открыть, купцов зовёшь за товаром. А знаешь ли ты, что каждый второй купец не побрезгует и пограбить. Он первый раз придёт за товаром сам да деньга, а второй раз с ватагой да с топором? Это у меня крепость, её не всякая дружина возьмёт, а у тебя? Пожгут, народишко побьют, пограбют и уйдут.

— Фух, дед. Я то думал чего то серьёзное. Нет, я за стенами прятаться не буду. Я для чего лучников готовлю? Давай подумаем ещё раз. Откуда тати могут прийти? Только из Вологды. Купцов там человек десять. Людишек, я прикинул глядя на этот городишко около полутора тысяч. Половина баб, половина половины детишки да старики. Итого две сотни мужиков, которые могут взять в руки топор. Но среди них на татьбу не всякий пойдёт. Итого тать, это сам купец, да ближние ему людишки. Десяток, полтора, не более. Ну, с десятком то мы сладим, Нет?

— Вишь Добродей, как он всё разложил? Всё учёл и всех посчитал. Ну, дай то бог Алёша, что бы так и было. Но остеречься надо!

— Да кто ж против дедушка? Остережёмся. Лучников поднатаскаем, башенок сторожевых построим. Мы татей если что, вёрст за двадцать встречать будем, видел я там место одно. Сухона медленно течёт, и мелка для лодьи, а лес до воды стоит. Там в двадцать то луков, сотню татей положить можно, не то што десяток другой.

— Ну, с этим мы вроде порешали, теперь давай поговорим о станках, Если я пришлю Любомысла, что бы он, приглядев, что это за чудо-юдо и у нас такие станки строил, ты, супротив не станешь?

— Дед? Мы одна семья или как? Чего мне противиться? Но имей в виду, ежели два купца с одним товаром стоять будут, цену сбить можно. Поэтому у меня, одна семья — один товар. Приедет, допустим, купец за товаром, а на торгу такого товару больше ни у кого и нет. Будет брать по нашей цене.

— Да это так. Согласился со мной дед.— У меня ить Алёша, тоже сотня мужиков, без дела зиму на печи лежит. Да и бабы тоже.

— Эту зиму поздно для них работу искать, а на следующую я придумаю. Обещаю.

На обратной дороге завернул к Втораку. Кузнец маялся ничегонеделаньем,

— Здрав будь боярич , кузнец довольно глубоким поклоном обозначил своё ко мне уважение,

— Договорился я с воеводой насчёт вас Вторак, но беда в том, что поселить вас пока негде. Мы и так живём в тесноте. Приняли закупов, да лодейщиков из Вологды. Некуда тебя селить с семьёй. Но есть выход из положения. До весны ты работаешь здесь на моём железе и делаешь то, что я скажу. Согласен ли?

— Согласен боярич, век бога за тебя молить буду! А делать то что?

— Работа проста. Ковать будешь клинки ножей, да ножницы, двух видов, из 'алёшинского' железа. Это раз, второе, дед мне медь всю отдаёт на самовары, так те самовары будешь делать ты с сыновьями.

— Боярич, не видал я никогда самоваров, не знаю, как их делать.

— А вот сходи к воеводе, да попроси на недельку, распаяй, глянь, как и что там делается. И вот ещё что, забыл я Перваку сказать, но изнутри, самовар надо оловом лудить. Иначе беда, потравимся! Я сейчас к воеводе вернусь, про самовар ему скажу. Клинки на ножи делай сварными, режущую часть алёшинского железа, обух из железа поплоше. У тебя те клинки забирать будут, да умельцы их до ума доводить будут. Весной на торг в Вологду повезём. Так что старайся и тебе деньга в мошну упадёт. Клеймо своё поставь, что бы народ искал ножи твоей ковки. Завтра же приезжай за железом, и за работу. Неча пузо на печи греть.

Пришлось вернуться к деду, и там ему обьяснять, свою задумку. Дед понял всё с полуслова, одобрил, сказал, что умельцев делать рукояти к клинкам и полировать их он найдёт. И за самовар мы договорились. Дед маленько огорчился, не хотелось расставаться с такой красотой, но я объяснил свою ошибку, и чем она грозит, после чего вопрос о разборке самовара отпал. А вот теперь всё? Нет.

— Матушка, вы хвалились своей пряхой, где она?

— Дак у тебя осталась. Вот ключница моя едет за моими сундуками и за челядью, покажет тебе её.

— Я оставлю её пока у себя, пусть обучит мастерству моих баб, хорошо?

— Хорошо Алёша.

А вот теперь всё, домой. Зимний день короток, не успеешь оглянуться, уже солнце нырнуло за горушку, вечер, темень. Свечи у меня получились. Я не стал заморачиваться 'свечным заводиком', а просто заливал цилиндрическую разборную форму воском, предварительно вставив туда фитиль, воск остывал формочку разбирали и вуаля, 'свеча горела на столе, свеча горела.' Стекло! Мне нужно стекло! Но, как получить соду? Проще наверно получить растяжение мозговой извилины. Что я помнил из истории получения стекла. То ли египтяне, то ли греки, плыли куда-то и пристали к берегу, чтобы приготовить себе пищу. Везли они известняковые блоки на стройку, и пару из них использовали для устройства печи. После обеда или ужина, уплывая, кто то увидели блеск в остатках костра, вернулись, разгребли его, и нашли куски спёкшегося стекла. Итого мы имеем, известняк, песок, дрова, огонь. Всего этого у меня навалом. Нужна железная посуда, что бы в ней плавить ингредиенты, и печь. Посуду можно начинать готовить сейчас. К весне, Первак изготовит дай бог штуки три четыре котла. Один будем использовать для слива в него чугуна и последующей отливки по формам изделий из него, пару тройку для подбора рецептуры стекла. Эх, если дело пойдёт со стеклом, это ж целый ряд товаров, да к нам со всей Руси купцы потянутся. И разбойнички тоже. Что делать? Есть одна мысль. Но её надо обговаривать с тестем. Что-то не приехал он осенью, хоть и обещался, приходил оттуда народ, дивился новым домам, подолгу смотрели на вращающиеся колёса доскопилки, клянчил у кузнеца кусок железа, но получив от ворот поворот, уходил. Всем говорили, приходить зимой, а пока отнекивались тем что, мол, железо должно в печи созреть.

Утром, первым делом к Перваку, притащил самовар велел распаять и пролудить, по ходу рассказал ему, что договорился на переезд семьи кузнецов в Алёшино.

— Но до весны сам будешь крутиться, кузня и томильная печь должна работать. Сегодня отец твой приедет, отдашь ему 'Алёшинского' железа четыре пуда, а тебе даю задание, сделать мне четыре горшка из железа, да четыре подноса тоже из железа, а стенки у подносов высотой в два пальца, стороны, локоть на локоть. Дно плоское, в локоть глубины и ширины. Посоветуйся с отцом как сделать, если у самого тямы не хватает. Понял ли?

— Понял боярич, понял, четыре горшка, да четыре подноса. Сделаю не сумлевайся.

— Эх, дождаться бы весны, тепла, поставлю я вам здесь четыре горна, да будете, все братья за наковальней стоять, а молотобойцев мы вам найдём, батя ваш будет железо варить и томить его, до алёшинского доводить, а вы поделки мастерить. Торг у себя в Алёшино открою, заживём!

Вот так и зимовали, в декабре, Любава родила мне двух сыновей, и я переехал к дядьке. Не то что бы дети сильно плакали, просто изба была невелика, к Любаве сразу переехала тётка и взяла на себя, все хлопоты по уходу за роженицей и детьми. Короче, я был лишним на празднике материнства. Честно говоря, мне было не до семьи. Я разрывался между кузнецами, 'токарями', пряхами, формировал товарный склад. Всё произведённое сносилось в один сарай, который пришлось строить на скорую руку. из запасов лозы корзинщики сплели лёгкие сундуки в которые укладывались , точеные чаши, матрёшки, тарелки, кубки, миски. Гошечники привезли свой товар, его тоже укладывали, пересыпая сеном. Ну и кузнецы. Сотня ножей, штук десять самоваров. Данила скомпоновал пять телег и два возка, бабы наплели канатов. Пряхи наткали отличного полотна. В Вологду с товаром решено было отправить Добродея, я нисколько не рвался в дорогу, у меня своих проблем было выше крыши. Только предупредил его, что с первых же денег пусть выкупит всю медь и олово, не хватало нам конкурентов наплодить. Решено было вологодские струги грузить доской, а наш шитик, нашим товаром. Сразу после ледохода и прохода паводковых вод, караван ушёл в Вологду. А у нас начался, наконец, производственный бум. Семья кузнецов, перековывала сырое железо, построили ещё одну печь для науглераживания прутков, учли ошибки прошлой печи и сделали эту побольше. В результате на выходе получали уже сотню пудов отличной стали. У четырёх наковален встало четыре кузнеца у каждого по два молотобойца и два подмастерья, и процесс пошел. Один ковал лезвия ножей, наконечники для копий. Второй — топоры, топорики, скобели. Третий — полотна для пил и лобзиков, а также разную мелочь из остатков металла от других кузнецов, шильца, рыболовные крючки, иголки, гвозди, напильники, лезвия для строганков. Четвёртый доводил полученое сырое железо до кондиции под большим молотом. Доскопилка тоже не стояла, за зиму заготовили и завезли сотен двадцать, трёх аршинных бревен, и теперь артель пильщиков переводила брёвна в доски. А я приказал построить мне малую воздуходувку ниже по речке и там же, такую же печь как для томленья металла, и когда было все сделано начал экспериментировать с песком. Я промывал и без того чистый кварцевый песок, я добавлял в него молотый известняк и золу от сгоревших дров, плавил, получал какую то хрень, которая имела какой-то невообразимый цвет, рассыпалась при несильном ударе. Полное фиаско. Тогда я решил, что пора попробовать получить бронзу. И получил! А хрен ли её получать? Вот к этой печи я и поставил того мальца который красиво резал фигурки из дерева, дал ему пару пудов воска, и двух подсобников. С первого раза ничего не получилось, форма развалилась, и жидкая бронза едва не попала им на ноги.

— Ничего страшного, подбодрил я пацана, — пробуем ещё раз. Ты лепи своего медведя, вы замесите новую порцию песка и глины для формы, хорошенько просушите её, я плавлю бронзу. Наконец всё у всех было готово, восковая фигурка бережно обсыпана формовочной смесью, та в свою очередь хорошо утрамбована, вынули деревянный стержень, который открыл канал для заливки бронзы. Зная что фигурка будет невелика я и бронзы выплавил немного, поэтому, не напрягаясь, мы перелили содержимое ковша в отверстие опоки. Подождав с полчаса, я велел достать то, что у нас получилось. Блестящий золотом медведь стоял на задних лапах и в рёве открыл зубатую пасть. Отливка была ещё очень горяча, но при помощи щипцов, её установили на обдуваемый ветром камень и вскоре она остыла.

— Видал? Красота какая! Все поняли ухватки? Как смесь для формы готовить, как её уплотнять вокруг фигурки? Кстати эти вот эти остатки формы можно растолочь перетереть в порошок и опять использовать. На сегодня всё, а завтра начнёте всё сначала. Ты только не одних медведей лей, а пробуй и колокольца, Эта бронза для колоколец очень хороша, и цена на них, на торгу будет хороша. Любят у нас на Руси колокольный звон. Медведя я забираю, а ты завтра попробуй коня слепить. Дошёл с этим медведем до кузни, отпилил формовочный столбик, поставил статуэтку на всеобщее обозрение. Мужики дружно одобрили новое дело. Посыпались предложения, чего ещё можно будет сделать, но мне это уже было неинтересно. Я запустил процесс, а дальше дело их трудолюбия и фантазии.

Вернулся с лодьями Добродей. привёз оставшихся зимовать в Вологде людей . Скотину же погрузили на плоты и они были ещё в пути. Сказать что наш товар произвёл впечатление в городе, значит ничего не сказать. Доски выкупил оптом и по словам Добродея, по очень хорошей цене, наместник. Более того он заказал ещё двадцать сотен досок, Добродей, прикинул производительность доскопилки, сказал,

— Можете посылать лодьи, отгрузим. Наши ножи не имели конкуренции, после того как нашим ножом настругали в стружку один из ножей местных кузнецов. Наша деревянная посуда улетела в розницу и оптом. Три сотни матрёшек и воинов купили оптом, сделали заказ ещё на пять сотен, помощники Добродея едва успели продать с десяток матрёшек местной детворе. Данила прямо на торгу собрал телегу и возок, любопытные зеваки толкались, глядя на спорую работу плотника и его помощника. Когда было всё собрано, перед взором изумлённой публики предстала всем знакомая телега, но вид у неё был такой, что и боярину проехать в ней можно было, не уронив чести. Местные купцы ворон не ловили, и кто-то из них выкупил всё оптом. Пытались, конечно, сбить цену, но Добродея на 'кривой козе' не объедешь.

— Нет денег купить ? Отойди православный, у нас очередь на товар. Ну и последними, после того как была выкуплена практически вся медь и олово, были выставлены самовары. Народ сначала ходил вокруг да около, не понимая смысла этой штуковины, но когда на их глазах, в самоварах приготовили сбитень и угостили всех желающих, именитые люди Вологды тряхнули мошной. Самовары ушли, как сказал Добродей по цене, сам двадцать от стоимости меди и олова на него потраченного. Один самовар и резной двух колёсный возок, преподнесли в дар наместнику,

— Как же без этого,— оправдывал взятку Добродей. В общем, весь товар был продан за три дня. Ещё три дня грузились матушкиным обозом, Рубили лес и сколачивали плоты для отправки лошадей, и наконец, отбыли в обратный путь. Струги завернули к крепости, там разгрузили людей, имущество, там же воевода принял купцов и выслушал их хотелки. А хотели они всё и помногу и желательно подешевле.