Спартак 2

— Я смотрю, ты все за нас продумал и не оставляешь нам выбора.

— Кто может принудить тебя ехать за море? — легат с лукавым удивлением поднял вверх руки. — Если не хочешь, пошли туда кого-нибудь другого или совсем никого не посылай. Ты в праве, принять любое решение.

— Хитрый, ход. Сначала показал всю важность возвращения в Италию легионов Метелла, а потом, великодушно позволяешь отдать это дело, кому угодно, подразумевая под этим его провал.

— Решать тебе и только тебе.

— Вопрос важный и потому не стоит с ним торопиться, до Сатурналий — отрезал Цезарь и триумвиры перешли к обсуждению иных дел и вопросов.

Таковы были их планы и надежды, когда в Тернию на взмыленном коне прискакал тревожный гонец с севера и сообщил, что с Эмилиевой дороги на дорогу Фламиния повернуло большое войско под знаменами Спартака. Командует ими галл Брадон и все говорит о том, что они откололись от армии Публитора. Прошло два дня, но вслед за ними никто не прошел, значит — это не авангард.

Расколы между соратниками Спартака были и прежде и не один раз. Поэтому Цезарь и Постумий охотно согласились с подобным предположением, и сразу возникло предложение напасть и уничтожить бунтовщиков.

— Сами бессмертные боги посылают их под наши мечи, — уверенно заявил Антоний, — гонец уверяет, что их меньше легиона и значит численный перевес на нашей стороне.

— Не следует забывать о том, что они могут превосходить наших воинов выучкой и опытом — осадил претора Постумий.

— Значит, ты советуешь нам их пропустить!? — в один голос воскликнули римляне.

— Нет. Бить их нам надо однозначно, но бить там, где это будет выгодно нам и невыгодно им — легат быстро прикинул в уме, а затем радостно сообщил, — есть одно подходящее место, но чтобы успеть, мы должны завтра выступить в поход.

Утром следующего дня, войска покидали Тернию. Покидали весело и радостно, в приподнятом настроении, грустя только о том, что из-за столь неожиданно появившегося врага, они не смогут принять участие в Сатурналии.

Мало кто воинов, подозревал о том, что почти всем им не суждено, будет вернуться обратно. Вновь обнять друзей и близких, что с торжественными лицами провожали их на борьбу с врагом, выкрикивая различные напутствия, что обычно кричат солдатам идущим защищать свое отечество.

Полностью сосредоточенные на проводах и скорой битвой армии Цезаря и Постумия с проклятой рабской напастью, горожане Тернии и думать не могли, что ровно через сутки, эта напасть в лице Астропея появиться у южных городских ворот.

Умело усыпив бдительность противника, фракийский претор обрушился ему на голову как снег на голову, совершив стремительный марш-бросок. Изумленные тернийцы во все глаза смотрели на огромное войско спартаковцев, что огромным морем разлилось вокруг стен маленького городка. Были в нем и пешие и конные, и каждому было понятно, что противостоять этой силе, городская манипула никак не сможет.

Единственная надежда была на то чтобы послать гонца в след ушедшим из города войскам, но конные разъезды спартаковцев, что прочными клещами охватили город, делало это невозможным.

Не желая зря терять время, Астропей незамедлительно направил к стенам города глашатая с требованием сдаться открыть ворота. Взамен претор обещал горожанам полное прощение прежних грехов и соглашался подписать от имени верховного правителя союзный договор с Терни. В противном случае, Астропей грозился разрушить город, а жителей продать в рабство и давал горожанам сроку до заката.

Учитывая, что зимний вечер наступает очень рано, время на раздумье у отцов города было не очень много и тут, в полной красе проявилась их человеческая сущность, а точнее сказать слабость. Для многих знатных горожан Тернии Юлий Цезарь был чужим, как и его идеи о возрождении Римской Республики. Нет, они были совсем не против, вернуться под сильную и твердую руку Рима, благо это сулило им спокойствие и защиту, но они хотели, чтобы "черную работу" за них сделал кто-то другой.

По этой причине разумное благоразумие взяло вверх и подавляющим большинством, магистрат проголосовал за капитуляцию, мотивируя принятое им решение заботой о жизнях горожан. Не обошлось, конечно, без досадных накладок. Два десятка солдат, что несли караул на южных воротах, отказались выполнять решение магистрата.

— У нас один командир, Луций Постумий и он приказал нам защищать ворота от врага, а не открывать их перед ним — кричали караульные глашатаю, что был прислан к ним магистратом. Решение солдат поддержали простые горожане и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в дело не вмешался Гай Юлий Пизон. Тайный сторонник Афрания Бура он, не раздумывая, приказал применить силу к взбунтовавшимся караульным, заставив их кровью заплатить за свои принципы.

Под гневное улюлюканье толпы солдаты Пизона торопливо открыли ворота Тернии перед спартаковцами, терпеливо дожидавшимися окончания срока ультиматума.

Отправляя глашатая с требованием о сдачи, Астропей испытывал подлое чувство нарушить данное слово и предать мятежный город огню и мечу. Мало ли было подобных прецедентов, когда победители не сдерживали своих обещаний? Поди докажи потом свою правоту, но видя, с какой торопливостью, открывают солдаты противника ворота своего города перед его войском. С каким страхом они смотрят на горожан, он решительно отказался от лукавой мысли и удержал своих центурионов рвущихся в бой.

— На никак нельзя упускать такой удачный момент предательства идеалов республики мужами этой самой республики. Надо сделать так, чтобы вся Италия узнала о правильном выборе магистрата Тернии между смертью за идеалы и спокойной жизнью. Тогда в каждом таком мятежном городке будут те, кто откроет нам ворота своего города — участливо пояснил Астропей своему помощнику Драго.

— Смотрю я на тебя, претор и вижу, что ты из командира начинаешь превращаться в политика — вздохнул старый центурион, для которого "политика" была ругательным словом.

— Что делать? я выполняю наказ Спартака и только — лукаво ответил Астропей, не желая признавать правоту помощника.

А тем временем, Цезарь, Антоний и Постумий быстро и решительно шли навстречу своей смерти. Брадон действительно в пух, и прах разругался с Публитором, чье самомнение и болезнь окончательно испортило его характер. Италик считал, что замирение севера Италии и устранение Метелла уравнивало его со Спартаком. По этой причине заключая союзные договора с городами Италии, он приказывал писать не одного верховного правителя, а двух; себя и Спартака.

Из-за долго незаживающей раны, Публитор не мог ехать верхом на коне, и был вынужден передвигаться на повозке. И как бы, не были хороши римские дороги, тряска давала о себе знать. Именно этим и объяснялся трехдневный разрыв в движении между войском Брадона и армией Публитора.

Полностью положившись на опыт и талант Постумия, Цезарь не стал давать легату советы, где лучше встретить врагов.

— Он лучше нас всех знает всю дорогу до Арминии, и я верю, что он выберет лучшее место для битвы — говорил он Марку Антонию, когда тот принимался высказывать свои соображения по этому поводу. Видя, как уверенно расставляет легат свои когорты, как разбивает войска на правый и левый фланг, Цезарь был полностью уверен, что римляне обязательно разобьют врага в грядущем сражении.

Постумий не оплошал с выбором засады против Дукария, не ошибся он и с выбором места для боя с Брадоном. Когда римляне и спартаковцы сошлись лицом к лицу, все преимущества были на стороне защитников республики. Воины противника шли походной колонной, тогда как римляне ждали их в развернутых боевых порядках.

Первыми под удар воинов Постумия попала головная когорта. Попав под удар превосходящих сил римлян, она полностью полегла под их ударами, что вызвало бурю радости среди воинов Постумия. Охваченные азартом боя они в куски изрубили воинов противника и, не останавливаясь ни на минуту, навалились на следующую спартаковскую когорту.

Находясь на правом краю легиона, Цезарь и Антоний бурно радовались успехам своих воинов и приободряли их громкими криками. Увлеченные радостью первой победы, они не видели того, что видел командовавший левым краем легат Постумий. С первых минут боя ему стало ясно, что противостоящий римлянам враг опытен и силен. Попавшая под сокрушительный удар римлян когорта не обратилась в бегство, до последнего билась в невыгодных для себя условиях. Командовавшие ею центурионы сделали все, чтобы дать идущим за ними воинам возможность развернуться в боевой порядок.

Как римляне не наседали на вторую когорту, они так и не сумели обратить её в бегство или уничтожить также как первую. Потрепанная, поредевшая, она влилась в общий строй спартаковцев и уверенно продолжила битву.

Сделав столь неприятные для себя открытия, легат не утратил присутствия духа и веру в победу. Численное превосходство было на стороне римлян, и они могли произвести фланговый охват противника, связав боем его центр. Подобное действие напрашивалось само собой и, убедившись, что за спиной неприятеля нет резервов, Постумий начал перестроение войск.

Передача команд у римлян была хорошо отлажена и потому, передача приказа не заняло много времени. Задние ряды когорт пришли в движение и, увеличив ширину передних рядов, римляне приступили к охвату противника. Наблюдателю со стороны могло показаться, что спартаковцы обречены на поражение. Уж слишком слажено действовали правые и левые крылья, но сидевшего на коне Постумия все это не радовало. Имевшим численный перевес над врагом римлянам явно не хватало умения и опыта, чем в полной мере обладал противник. Скованные железной дисциплиной, спартаковцы уверенно бились с врагом в невыгодных для себя условиях и не собирались отступать.

Минута шла за минутой, но римляне никак не могли переломить ход сражения в свою пользу. Противник также как и Постумий увидел их слабое место и всеми силами сопротивлялся, надеясь, что понесенные потери заставят легата отступить.

Расчет Брадона оказался верным. Не добившись успеха, Постумий действительно приказал отступить, но только затем, чтобы перегруппировав войска вновь ударить по врагу. Сократив глубину построения когорт, легат добился двойного превосходства на своем левом фланге и стал яростно теснить спартаковцев.

Как бы опытны не были воины Брадона, как бы, не подбадривали их центурионы и сам вождь, пришедший лично биться с врагом, они не могли остановить натиск римлян. Ведомые Постумием они давили и давили на противника и призрак победы, уже все отчетливее вставал за их спинами.

— Победа! — кричал Лукреций Тулл, ведя в бой правое крыло римского войска.

— Победа! — вторил ему Марк Антоний, чье высокое положение не позволяло лично принять участие в схватке.

Радовался с ними и Цезарь, и эта радость отгоняла прочь тяжелые думы вызванные сном, что приснился ему перед битвой. Ему привиделась его мать, которая истекая кровью из многочисленных ран, пыталась защитить своего сына от мечей невидимых убийц. Проснувшись, Гай Юлий счел свой сон дурным предзнаменованием, но в войске по-прежнему не было настоящих жрецов. Гаруспик, которого прислали из соседнего города, дал откровенно размытое толкование внутренностям принесенных в жертву животных, на что Марк Антоний с солдатской прямотой сказал, что смог бы гадать ничуть не хуже жреца.

Предчувствия не обманули Гая Юлия. Когда всем казалось, что до победы уже рукой подать, как за спиной римлян взревели боевые трубы, а вслед за ними по ним ударила кавалерия под знаменами Спартака.

Одной стремительной и быстрой атаки хватило для того, чтобы остановить наступление левого края римского войска. Пронесясь подобно смерчу или урагану, спартаковская кавалерия ударила точно в то место, где находился Постумий. Один из всадников противника ранил легата копьем в бедро, отчего тот должен был покинуть коня и драться пешим.

Общими усилиями римлянам удалось отбить атаку кавалерии противника, потеснить её, но вслед за ней в бой вступила пехота Астропея и защитники республики оказались прочно зажатыми между молотом и наковальней. Ничто не могло спасти римлян от разгрома и все зависело от того, как быстро спартаковцы сомкнут свои ряды с воинами Брадона.

У Юлия Цезаря и Марка Антония были хорошие кони, которые и спасли римлян от гибели. Подобно ветру несли они своих всадников прочь с поля боя, где под мечами спартаковцев погибли все, кто поверил им и пошел защищать павшую Республику. Погиб Постумий, погиб Тулл, что до последнего вздоха бился с врагами и пал пронзенный копьями врагов.

Славные кони унесли своих всадников и от погони, что бросилась им вослед и принялась яростно колоть и рубить пеших беглецов, застилавших им путь. Сколько было убито и затоптано в тот день римлян знают только боги, но вернувшиеся из погони всадники были забрызганы кровью с ног до головы.

Резвые и выносливые кони помогли беглецам быстро затеряться среди горных отрогов и склонов Апеннин, и благополучно миновать Тернию, где их ждали многочисленные недоброжелатели. Заочно вынесшие римским бунтарям, свергнувшим законную власть города смертный приговор, с отсечением головы.

Благодаря тому, что к седлу коня Марка Антония была прилажена поклажа с походной казной, беглецам и их немногочисленные спутники не сильно бедствовали все то время, что пробирались на запад. Стараясь держаться в стороне от больших дорог, не останавливаясь на ночлег в селениях или дорожных тавернах, они благополучно достигли берега Тирренского моря в районе небольшого этрусского городка Тарквинии.

Усталые и измученные они мало походили на тех людей, что ещё недавно вели за собой в бой воинов, но трудности и невзгоды не сломили дух римских беглецов. Ещё в первый день скитания по горам, оба они дали клятву верховному властителю небес Юпитеру продолжить борьбу со Спартаком, несмотря на постигшую их неудачу.

— Нужно пробираться в Галлию и поднимать осевшие там легионы Метелла. Другого выхода у нас просто нет. Только опираясь на них, можно будет одолеть врага — говорил Антоний, проводя рукой по отросшей за время скитания бороде. Она здорово изменила его вид, не позволяя постороннему лицу узнать во всаднике префекта Терни, за голову которого была назначена награда.

— Согласен, — вторил ему Цезарь. — Когда вернется Лукулл неизвестно и вся надежда на Галлию. Главное суметь убедить местный сенат начать действовать, а не ждать когда к ним придет Спартак.

Богиня Венера вновь охранила своего потомка. Беглецам удалось найти корабль, капитан которого согласился доставить их до берегов Корсики. Желая набить цену, он принялся рассказывать о трудностях плавания в зимнее время, но эта уловка не сработала. Могучий Марк Антоний покровительственно хлопнул моряка по плечу и покровительственно изрек: — Не бойся, с тобой будет плыть сам Цезарь!

Глава XIII. Время ожиданий.

Сатурналии был самым любимым и радостным праздником в Римской Республике. За время его проведения, а шел он ровно неделю, начиная с 17 декабря, всякое деление между теми, кто принимал участие в празднике, отменялось. Богатые накрывали праздничные столы для бедных, рабы подобно свободным людям надевали на себя тоги и покрывали головы войлочными шапками. Кроме этого, они имели право садиться за один стол со своими хозяевами, а те прислужничали им, подавая праздничное угощение.